|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Лин Фэн стоял на площадке стены, которой был обнесен здешний сэнь (монастырь), и, сложив руки на груди, невидяще смотрел на горную гряду синеющую вдали, тихо терзаясь.
Его подвела жадность. Он захотел получить Ю Ли в этой жизни, не дожидаясь своих последующих реинкарнаций, потому что и там будет искать ее и быть с ней. В каждой своей жизни он будет с ней, почему должен отказаться в этой? Он не настолько благороден, что бы отпустить ее, потому что только он может дать Ю Ли счастье, только он.
И будет врать ей, пока она готова принять на веру все, что он сейчас внушит ей. От его лжи Ю Ли ведь не изменится, не станет другой. И он будет лгать ей и самому себе тоже и собственное малодушие не простит себе никогда. Его задевало, что он настолько слаб, что не может отпустить Ю Ли, ведь она ничего ему не обещала. Нет, он должен ей все рассказать. И расскажет, когда его убежденность, что она его счастье передастся самой Ю Ли. Она пока не осознает, что он предназначен ей. Она должна это понять, почувствовать и принять.
И вот сейчас его снова одолевает жадность. Но он так долго ждал, каждый день по нескольку раз подходя к ее ложу, видя ее спящей и не ведая, проснется ли она когда-нибудь. А впереди борьба с ней самой и усилия защитить их от разделяющей обоих вечности. И разве не вправе он вкусить вместе с ней минутную иллюзию безмятежного счастья, когда она покорна и согласна с ним. Минутное счастье с ней... пусть и обманчивое, за мирозданную тяжесть вины и вечность искупительного наказания?
Тетушка мудра и не будет мешать им и он спокойно оставляет Ю Ли на нее. К тому же свою просьбу присмотреть за женой, он подкрепил щедрыми дарами: подносом серебра и нефритовыми четками. В сэне тетушки Ю Ли необходимо оправиться после тяжелого отравления.
После вечерней молитвы, которая немного упорядочила мысли и успокоило впечатление дня, Ю Ли ушла в свою келью.
Монастырь закрылся для прихожан, и солдаты генерала Лин отправились вниз, в соседнюю деревню, а сестры обители все посматривали на нее. Правая и Левая шушукались в сторонке, она опять стала героиней дня.
Зато безымянная "она" обрела, наконец, имя и надежду на хоть какую-то определенность своего существования. Потому что объявился муж, который многое знал о ней. Хотя эта встреча принесла больше новых вопросов, чем ответов, если не запутывала все еще больше. Выход был один — поговорить, наконец, с новоявленным мужем, он должен ей помочь обрести себя.
И словно услышав ее нерешительные мысли, он вдруг сам явился в ее келью, когда она зажигала глиняный светильник.
— Ты спишь здесь? — спросил Лин Фэн, войдя и оглядев тесную каморку, которую почти заполнил собой.
— Это монашеская келья, а не хоромы, — напомнила Ю Ли.
— И в самом деле? — согласился он, усаживаясь на полу рядом с ней, оглядев ее так, будто видел впервые.
— Ты... собираешься молиться? — спросил странным тоном, тут же спохватившись, пообещал: — Клянусь, я буду сидеть так тихо, что ты забудешь о моем присутствии. Ты даже не заметишь меня.
— Вас заметить, не получиться, вы нарушили мое личное пространство.
— Твое личное пространство — это я и потому ничего не нарушаю. Привыкай.
Ю Ли забеспокоилась. Она хотела поговорить с ним, но не похоже, что он настроен на вдумчивый разговор.
— Хочешь, я отвечу на все твои вопросы? — вдруг сказал он тоном искусителя. Ю Ли вздрогнула, вот уже в который раз у нее возникало ощущение, что он читает ее мысли. Но сейчас не время переживать об этом, а то вдруг передумает.
— У нас была свадьба? — спросила она первое, что пришло на ум, но надо же было с чего-то начинать.
— Сядь ближе, — велел он. — Еще ближе, — и похлопал рядом с собой по полу. — Ты же не боишься меня, своего мужа?
— Я вас не помню, — заявила она, понимая, к чему он ведет разговор и обрубая продолжение этой темы на корню. — И не помню, чтобы мы были, когда — либо вместе.
— Поверишь ли, счастье мое, это гложет и меня тоже, — признался он со вздохом. — Мы действительно не успели стать супругами, а на дворе уже ночь, — без всякого перехода напомнил он.
Ю Ли смотрела изучающее озадачено. Мужчина, что сидел перед ней, вызывал больше недоумения, чем сердечного трепета. С ней то все понятно, ей, видимо, выбирать не приходилось. Но его-то как угораздило так сильно и горячо привязаться к ней. Значит, их связывала какая-то невероятная романтическая история. Но ничто не будило в ней воспоминаний о ней, когда она смотрела на Лин Фэна, вот в чем вопрос. Значит ли это, что она не разделала его чувств? Это вряд ли, порой ей трудно было противится его сильному притяжению и, если бы, не крупица отчуждения... Минутку... он говорил, что их брачная ночь не состоялась? Значит, свадьба все же была? Нет, ничего не понятно...
— А... я вас любила? — неуверенно спросила Ю Ли, понимая, что выдает свои сомнения, чувствуя себя глупо. Как он мог знать об этом, если даже она этого не знает?
Пусть она потеряла память, но ведь не чувства. Ведь если женщина путь даже не любила, а испытывала хотя бы привязанность к мужчине, то вспомнит сердцем, если забыла разумом. А она не испытывала к генералу ни "нужных" супружеских переживаний, ни каких либо полагающихся эмоций при встрече с близким человеком.
— Главное, что я люблю тебя, — тихо отозвался он, в полумраке тесной комнатушки. Светильник едва теплился, уже не разгоняя сгущающуюся вокруг сидящей пары темноту.
— А вот я ничего к вам не чувствую, — призналась она и уточнила: — Но если у нас не было свадьбы, почему вы называете меня женой, когда все остальные считают наложницей?
Лицо его замкнулось, превратившись в каменную маску. Они оба не давали друг другу "съехать" с нужно каждому темы.
— У меня была та, которую все считали моей супругой, но не я. Простишь ли ты меня?
— За что? — удивилась Ю Ли подобному заявлению. Так была другая супруга? Вообще ничего не понятно.
— За то, что выкрал тебя.
Час от часу нелегче.
— Значит, когда это случилось, мои родные и семья были живы? — тут же подхватила она главную для себя тему, стремясь получить хоть один ясный ответ. — Вы выкрали меня против их воли?
Лин Фэн сдержанно кивнул, испытующе глядя ей в лицо, словно это она сейчас внесет какую-то тревожащую ясность для него.
— Я была согласна с этим? — осторожно спросила девушка, словно ступая по краю обрыва, уверенная, что Лин Фэн соврет. Но генерал, печально улыбнувшись, признался:
— Там... ты не могла принять моих чувств.
— Почему? — удивилась Ю Ли, оценивающе оглядев его. — Вы благородны, отважны и... ничего так...
Он кивком поблагодарил ее за этот неуклюжий, но драгоценный комплимент, дававший ему надежду. Тогда как саму Ю Ли броило в жар. Что она несет?
— Нас многое разделяло, и потому я устранил и продолжаю устранять препятствия с нашего пути, — выдал он весьма туманно.
Боже! Дай ей терпение! Выходит, она сбежала с этим человеком? Она так верит ему? Значит, они встретились на ее родной стороне. Она приглянулась ему и, может быть, неосторожно дала какой-то повод, который генерал с ходу посчитал за согласие и... умыкнул ее, при живой-то жене. Вот черт!
Все же в его осторожных ответах, чувствовалась какая-то недоговоренность. Он будто старательно обходил, какую-то опасную тему, что-то такое, что могло разрушить все его иллюзорные утверждения, в которые он настойчиво заставлял ее верить. Значит есть что-то еще, что-то такое в чем ему трудно признаться?
Ю Ли закусила губу. Единственный человек, который хоть что-то мог объяснить ей, который знал ее саму, и способен был ответить на ее вопросы, не желал этого делать.
Генерал не прерывал ее молчания, в этот миг он был счастлив просто от того, что видит Ю Ли, пока она не произнесла:
— Думаю, на самом-то деле, я не собиралась бежать с вами, и вы выкрали меня силой.
— Почему ты так решила? — с затаенной болью улыбнулся он.
— Здесь все не мое, чужое... я ничего не узнаю.
— Поэтому, уясни одно — только подле меня ты в безопасности. До моего возвращения у тебя хватит времени осознать это и привыкнуть к тому, что отныне я твое Небо. Пока меня не будет, постарайся разобраться в своих чувствах.
— Вы уезжаете? -озадачилась и одновременно обрадовалась Ю Ли этой новости. И это при том, что она рассчитывала на те долгие разговоры, когда сможет выудить у него правду о себе. -И когда же?
— У нас только эта ночь и день. Мы должны провести брачную церемонию, чтобы статус супруги генерала Лин, защитил тебя, — тихо увещевал он. — А когда все улажу в Лояне, обещаю тебе пышную свадьбу.
Ю Ли была приятно поражена. Все же он оказался честным человеком, раз настаивал на браке с ней.
— Тогда расскажите о моей семье, — попросила она.
— Ты дочь благородного рода. Я в долгу перед твоей родней и потому должен позаботиться о тебе.
— Должны?
— Я счастлив взять на себя такой долг, все, что касается тебя, приносит только радость.
Девушка растерянно возилась на него. Разве... это не признание в любви? Но Ю Ли одолевало слишком много вопросов, что бы вот так просто принять на веру и его чувства тоже.
— А... я могу увидеться со своими родными? — с замирающим сердца, спросила она.
— Увы, для этого мира и для нас они потеряны навсегда. Прости, что должен сказать тебе это.
Ю Ли сосредоточенно прислушивалась к своим чувствам. Ни проблески горя, ни потрясения.
— Не надо терзаться сомнениями, просто дай себе время, все уляжется и успокоится. В этом монастыре у тебя его будет достаточно. Пока придется оставить тебя на попечение настоятельницы. Обещай мне, что шагу не ступишь за эти стены. Это может быть гибельным для тебя. Обещай же.
— Хорошо, — неуверенно проговорила Ю Ли.
— Что ты мне сейчас пообещала?
— Что я не выйду отсюда. Да и куда мне идти, слушайте?
— Ты не умеешь ни читать, ни писать, — нудил он свое. — Потому связываться будем через настоятельницу. Обращайся к ней, если захочешь снестись со мной.
— Хорошо. А...
Ее рассеянные ответы не унимали его беспокойства. Он упорно думал о своем и был занят своими тревогами.
— А вы меня... — начала Ю Ли и осеклась.
Ничто так не красит человека как любовь, даже самые безобразные черты, озаренные ее отсветом, становятся вдохновенно прекрасными. И глядя сейчас на Лин Фэна, Ю Ли понимала как глупо было бы спрашивать о том, любит ли он ее. Это словно подачку выпрашиваешь. Любовь порой переполняет так, что любящий не в силах удерживать это чувство, что становилось сильнее его. И произнесенные им в такой момент самые простые слова, становились самыми искренними и убедительными. Но и сейчас, когда он молчал, выдавал свои чувства лишь взглядом.
Но сам все испортил, уверовав, что добился своего, что она прониклась его молчаливым откровением и в то, в чем он старательно убеждал ее, тогда как не дал и половины, что она хотела. Решил, что уже преодолел препятствие, что мешало им, тогда как Ю Ли только подошла к нему, что бы осилить. Он вдруг притянул ее к себе и ей бы не суждено было вырваться их его объятий, если бы девушка вовремя не уперлась в его твердую грудь руками.
— Разве вам не отвели отдельные покои? — и тактично напомнила, не теряя головы.
Но попытка выставить незваного гостя вон, не удалась. Генерал оказался непробиваем.
— Не хочу отдельный покои, — отрезал он, нехотя отпуская Ю Ли. — Я останусь здесь. Не переживай, ты нисколько не стеснишь меня.
Вы только поглядите!
— Дело ваше, но спать с вами я не буду, — решила быть столь же прямолинейной Ю Ли.
То, что они только что оба так старательно выстраивали, оказалось настолько зыбким, что рушилось в одночасье, и Лин Фэн теперь физически ощущал ее отчуждение.
— Это почему же? — поинтересовался он неприязненно. — Не потому ли, что у нас не было свадьбы? Ты на это обижена?
— Как вас угораздило захотеть жениться на столь мелочной особе? — язвительно поинтересовалась Ю Ли, сложив руки на груди. — Тогда повторюсь: я вас не помню, не знаю, ничего к вам не чувствую и понятия не имею кто вы вообще такой. Я не шлюха, чтобы ложиться с первым встречным, на которого мне указывают как на моего мужа.
Он вскочил, она тоже. Он от возмущения и гнева, что обдало его жаркой волной. Она от, заморозившего ее ледяного ужаса. Миг и она была прижата к стене, где отчаянно отбивалась от его безжалостных рук и губ, пытавшихся усмирить ее.
Но этот генерал вцепился в нее словно клещ.
Вот ее губы пойманы, его язык ворвался словно в осажденную крепость, размыкая ее рот, давя сопротивление, как ни отворачивалась она от его голодных поцелуев. С болезненным стоном, он рывком, увлек ее на пол, не прерывая бешенный атаки поцелуями, срывая одежды, словно взламывая оборону, но остановился, почувствовав, как ее трясет от ужаса.
Это уже было... но тогда это был не он... и повторялось сейчас с ним...
Его словно отбросило от Ю Ли. Он резко сел, тяжело переводя дух. Что он только что чуть не натворил?
Пусть она не помнит того насильника, которого он сейчас в точности повторил, только кто знает, что их обоих ждет в будущем. И не случится ли так, что для нее он сольется с тем мерзавцем в одно не отличимое лицо. Сейчас он чем отличался от того грязного северянина?
Лин Фэн склонился к распластанной на полу девушке, оправил на не одежду и помог подняться, легонько придерживая и успокаивая. Чувствуя, как она сжалась в комочек и словно одеревенела, он, едва сдерживаясь, погладил ее по голове, убрав волосы с дорогого лица, а после нехотя через силу отодвинулся. Они сидели рядышком, приходя в себя, успокаиваясь.
Тишина после отчаянной короткой схватки, оглушала.
— Прости, — хрипло выдохнул он. — Я не прав. Ты от того так заносчива, что пока не знаешь, что не сможешь прожить без меня, — с горечью выдавил он, трясясь от страха, что она не ответит ему.
— Все это время я жила без вас, — буркнула Ю Ли, она была опустошена схваткой, это уже потом навалится обида. — И не путайте заносчивость с независимостью.
Он перевел дыхание, Ю Ли сильная и слава Небу, что оно вовремя остановило его от совершения чудовищной ошибки. Она не испугалась, не сломалась и все еще не собиралась уступать ему. Как замечательно, о боги!
— Я буду ждать тебя хоть вечность, но не дразни меня своей независимостью. Твоя независимость вызов мне. Ее хочется сокрушить, — раззадоривал ее генерал.
— Я же еще и виновата? — обиделась она и начала заводиться, становясь прежней Ю Ли. — Тогда так и скажите, что хотите вместо жены послушную рабыню.
— Не этого я желаю, а понимания и спокойной гармонии между нами. Я виноват, что не сдержался. Такого больше не повториться, — твердо пообещал Лин Фэн, повернувшись к ней в темноте, светильник безнадежно потух. — Только надо бы тебе уразуметь, что успокоив свою страсть, мужчина может дать все, чего бы женщине не пожелалось.
"Вот и поговорили" — фыркнула про себя Ю Ли. Больше угадав в сумраке кельи ее оскорбленную усмешку, Лин Фэн встал и молча, вышел. Он поспешил и кого винить, что все вышло не так как хотелось.
А девушка, особо не задумываясь над настроением генерала, и вообще не заморачиваясь над этим, уснула тут же где сидела.
Сначала в ее сон пробивались неясные картины нездешней жизни. Помещение с белыми бугристыми стенами и потолком и люди в странных разношерстных одеяниях, державшиеся отдельными группами. Мелькнуло жесткое лицо воина, надевающий вычурный шлем с пышным плюмажем. И отчаянный крик человека. Нет Нетыч...
Она проснулась сразу и сев на полу, замерла.
Когда в ее сонном сознании всплыл вопрос: что это было? Перед глазами промелькнули один за другим множество знакомых моментов ее прошлой жизни в ее далеком будущем. Какой, однако, забавный сон.
Она перебралась на циновку, удобно завернувшись в тонкое одеяло, которое после откинула во сне. А на утро уже ничего не помнила из того, что ей привиделось во сне.
Лин Фэн глаз не сомкнул в эту ночь. О том, как он повел себя в келье Ю Ли старался не вспоминать, было больно и стыдно и необходимо как-то очистить свою измаранную душу. Накинув плащ, генерал вышел из предоставленной ему тесной кельи и прошел в храм, где окутанный дымом курившихся благовоний возвышался Будда, словно высеченный из лунного призрачного света. Лин Фэн взглянул в его бесстрастное белокаменное лицо, принимавшего в угасающем свете глиняных плошек причудливые выражения от терпеливого сочувствия до легкой укоризны: вот еще одна грешная душа вымаливает прощение.
Лин Фэн склонил голову, но не о прощении просил, а молился о загубленной им супруге. Пусть ее душа не помнит обиды на него и не тревожит своей мстительностью Ю Ли из загробного бытия. Он пожертвовал достаточно, чтобы весь год монастырь Нефритового Будды служил службы об ее упокоения. И просил одного, чтобы больше ничто не угрожало Ю Ли. И да будут Солнце и Небо свидетелями его воли.
В последней вспышке угасающего светильника дрогнуло лицо Будды. Если что и могло всколыхнуть тысячелетнюю нирвану божества, так это отречение и жертва человеческой души.
На следующий день Ю Ли претерпела очередную неприятную процедуры очищения крови от остатков яда. Вздрагивая от каждой введенной в ее тело иглы, она вспоминала день своего пробуждения, который помнила отчетливо, не смотря на свое тогдашнее полуобморочное состояние. Но чуть дело касалось ее жизни до момента отравления, словно проваливалась в кромешную яму.
Что ж она пережила сильное потрясение, результатом чего стало исчезновение из памяти воспоминания прошлой жизни. Лекарка так и сказала генералу Лин Фэну, что бесшумно вошел в комнатушку лечебницы в тот момент, когда его жена вытянулась на циновке вся утыканная длинными медицинскими иглами. Сама Ю Ли уже не удивлялась его появлению.
Во время утренней службы в храме он сидел за ней и на ранней трапезе принес ей чай с лепешками. Но еще не проснувшаяся Ю Ли смотрела угрюмо и он ее не тревожил, молча сев рядом. В таком состоянии она все делала неосознанно и ее, может быть, и не послали бы подметать двор, если бы она машинально не схватилась за метлу, что стояла прислоненной к теплой стенке очага и волоча за собой не вышла к дальнему концу двора, откуда следовало начинать подметать. Но метлу у нее решительно отобрали, а она без сопротивления рассталась с ней. Ее усадили в сторонке на чурбачок у дровницы, и лишь тогда генерал Северной армии принялся мести двор.
Простые одежды солдаты сидели на нем словно офицерский мундир, а один взмах его метлы выметал там, где она мела два три раза. Сна уже ни в одном глазу, Ю Ли с интересом ждала, что будет дальше. Неподалеку маячила Правая и Левая, с корзинами вещей, что несли на озерцо для стирки. Монахиня с подносом овощей, что несла к летней кухне, замедлила шаг. Из-за очага показалось разрумяненное скуластое лицо монастырской стряпухи.
И... вот оно... из-за угла крайней кельи со стороны пристенной галереи вынеслась воодушевленная собачья кавалерия. Ю Ли поудобнее устроилась на шатком чурбаке. Сейчас начнется! Лин Фэн, отставив метлу как часовой на посту, спокойно смотрел на несшуюся на него небольшую стаю, чей авангард вдруг замешкался и встал, затоптавшись на месте. Три собаки, налетевшие на остановившихся, поскуливали и тявкали от нетерпения. Но вожак с разодранным ухом и израненной мордой лишь переминался из стороны в сторону и настороженно принюхивался, отчего-то не решаясь двинуться дальше. Наконец он развернулся и потрусил обратно, уводя прочь свою обиженно повизгивающий собачью команду. А Лин Фэн спокойно принялся за дело, ни на что больше не отвлекаясь. Разочарованной Ю Ли так и не испытавшей чувства отмщения, тоже было некогда рассиживаться и она поспешила к лекарке, которая уже разговаривала с каким-то прибредшим ни свет ни заря, стариком.
Судя по тому, как скоро появился в лечебнице ее генерал, он быстро управился с подметанием двора. Найдя местечко у окна, так чтобы никому не мешаться, он смотрел на Ю Ли, а когда она освобожденная от игл, ушла, посланная лекаркой за лекарственными травами, что сушились на бамбуковых подносах под навесом во дворе, пошел за ней.
Она, может быть, больше чем он понимала, что им нужно снова поговорить, но что-то не лежала душа вести с ним разговоры. Да и некогда. Лишь только он приближался к ней, она сразу же отходила по какой-нибудь надобности.
Дело в лечебнице спорилось быстрее, и за день монастырь смог принять всех страждущих.
И вот в час полуденной трапезы, когда он принес себе и ей миски с кашей и тарелку овощей, она сама попросила Лин Фэна рассказать о том, как они узнали друг друга. Но он не сказал ничего нового и, как внимательно она не слушала, никаких расхождений со вчерашним скудным рассказом не заметила.
По словам Лин Фэна выходило, что он многим был обязан некоему знатному варвару с дальних северных земель и, когда все племя погибло в неравной схватке с безжалостными степняками, генерал взял заботу о его дочери на себя. Потому он хочет, чтобы она соответствовала статусу супруги генерала и настоятельно просил Ю Ли внимательно слушать наставления монахинь, которые обучат ее, всему, чтобы она стала настоящей ханьской дамой.
— Знай одно — ты моя жена. Не имеет значения, что мы только собираемся провести брачную церемонию. Ты ничего не помнишь и можешь потеряться без меня. Поэтому не покидай пределов монастыря, — наставлял он. — Дождись моего возвращения. На тебя уже покушались, и ты спаслась лишь благодаря счастливой случайности. На тебя могут напасть снова.
— Я кому-то настолько досадила? — неприятно удивилась она.
— Тебе не нужно брать это в голову, твой супруг со всем разберется.
Да она была согласна со своими опасениями и недоверием, но что делать с возрастающей симпатией? Как и с крепнувшей подспудно уверенностью, что она все-таки знает его, своего генерала.
— Я люблю тебя, — вдруг тихо произнес он на нездешнем языке с жутким акцентом. — Согласен есть траву с корнями, лишь бы быть с тобой.
Ю Ли вскинулась как будто ее ужалили, чуть не выронив опустевшую деревянную миску. Она знала этот язык, понимала каждое слово. И не столько их смысл нашел в ее душе мощный отклик сколько их родное звучание. Все мысли выдуло разом, эти слова найдя мощный отклик в ее душе, заставили посмотреть на Лин Фэна внимательнее.
— Не убеждает ли то, что я говорю на твоем языке, что мы близки? — спросил он, испытующе глядя ей в лицо.
— Ну... в общем-то да... — не могла не согласиться она, все еще оглушенная и потрясенная невероятным и неожиданным "приобретением". Это что? Начинают возвращаться воспоминания или еще нет?
— Тогда скажу, что Отборные понимают язык твоей родины и говорят на нем, — еще подбавил в кучу ее беспорядочных впечатлений генерал и поманил кого-то.
Когда к ним подошел один из его солдат, Лин Фэн заяви, что отныне этот офицер будет не только охранять ее, но потихоньку обучать ее правильному ханьскому языку, чтобы избавить от акцента и приобрести необходимый диалект.
Офицер оказался мужчиной, разменявший три десятка зим. Простые солдатские одежды: короткий халат, подпоясанный темно синим матерчатым поясом ню и холщевые штаны, не могли скрыть ни подтянутости его крепкой фигуры, ни выправки, отличающих офицеров армии Лин Фэна. Широкое, скуластое лицо показалось бы простоватым, если бы не внимательные щелочки темных глаз и решительно сжатый рот с узкими губами. Но сейчас он смотрел без привычной своей настороженности, приветливо и даже чуть заметно улыбаясь. Ю Ли тоже не удержалась от улыбки, потому что его густые волосы были собраны по-особому. Прямо от висков они были заплетены в косы и соединены с третьей косой, заплетенной от затылка и, все три закручены с основной массой волос в тугой узел правее макушки. Выглядело это довольно кокетливо, что не вязалось с мужественным образом ее телохранителя.
— Это Циду Вэй, — представил его Лин Фэн. — Он из Отборных, ты можешь во всем полагаться на него.
Офицер, стукнув себя кулаком в грудь, поклонился.
— Слушайся его, — велел генерал Ю Ли.
— Хорошо, — пообещала она и спросила на своем родном языке: — Вы боитесь собак?
Засмеявшись, офицер поклонился. Значит понял.
— Было бы славно, если бы ты не обременяла его своими обязанностями, — сухо напомнил генерал. — Он не может отвлекаться, он должен лишь охранять тебя.
К ним подошли Левая и Правая.
— Госпожа, — сказала Правая, упорно смотря себе под ноги, тогда как Левая смущенно держалась за ее спиной. — Время готовиться. Вечерняя служба прошла и вскоре настоятельница позовет вас.
Ю Ли с грустью смотрела на них. С некоторых пор обе ее наперсницы, что первыми приняли ее здесь и помогли освоиться, с появлением Лин Фэна, стали держались с ней отчужденно почтительно. Ю Ли очень не хватало увлеченных поучений Правой и сдержанных замечаний Левой. Что тут поделать если статус супруги военачальника обязывал держать необходимую дистанцию с обывателями.
Наверное в ее родной стороне настолько явное разделение не было в ходу, потому что все в Ю Ли противилось этому. Тяжело было видеть, как нормальные отношения сменились на неоправданную угодливость и противное заискивание. Слава всем святым, Левая и Правая этим не грешили, просто держались в сторонке.
Теперь вот подошли, желая к чему-то подготовить ее. Ю Ли повернулась к Лин Фэну, взглядом спрашивая, что все это значит. Циду Вэй внимательно разглядывал девушек, заметно смущая их.
— Я ведь тебе все время твержу о необходимости нашего брака, — тихо напомнил генерал, а когда у Ю Ли округлились глаза, вдруг подтолкнул ее к Левой и Правой.
Те живо подхватив Ю Ли под руки, повели ее за собой. Готовили новобрачную в кабинете настоятельницы, которая уже ждала брачующихся в храме.
Но до потрясенной Ю Ли все никак не доходило, что ей вот прямо сейчас выходить замуж. Не готова она еще к этому, хоть снова притворяйся провалившейся в беспробудный сон. Пусть ее генерал с момента своего появления в монастыре все твердил, что им просто необходимо быстро пожениться, она думала об этом как о далеком неопределенном событии, которое может свершиться, а может и нет.
И кто вообще тянул ее за язык интересоваться, была ли у них с генералом свадьба?
— Не волнуйся так, сестрица, — подбодрила ее Правая, расчесывая гребнем волосы Ю Ли. — Мы будем рядом и подскажем что к чему.
— Оставь это на господина Лин Фэна, — повернулась к ней Левая, окуривая благовониями темно красный шелк свадебного ханьфу. -Поверь, жених все сделает должным образом и не позволит невесте ошибиться ни в чем.
— И то верно, сестрица. Генерал Лин готов держать Небеса на себе, чтобы лишний раз не утруждать свою невесту, — улыбнулась Правая.
Ю Ли ценила их попытки успокоить ее, и все же, когда она вошла в храм сопровождаемая Правой и Левой, то жутко трусила, хотя внешне казалась собранной и выдержанной.
В храме ее встретило небольшое общество, собравшееся у празднично украшенного алтаря. На алтаре среди красных свечей, цветов и дымящихся благовоний, высились покрытые черным лаком таблички, украшенные витиеватыми иероглифами.
Подбадривали ее дружелюбными улыбками солдаты Лин Фэна, заметно разволновалась настоятельница, а у лекарки подозрительно блестели глаза и лишь сидящие в стороне несколько монахинь, были погружены в молитвенное отчуждение.
Уже в последнюю очередь Ю Ли заметила самого жениха и то после того, когда ее остановили прямо перед ним. Ее генерал смотрелся сногсшибательно и она, по-видимому, тоже произвела на него впечатление, потому как он забыл дышать, а после чуть выдохнул.
Распущенные волосы Лин Фэна были тщательно собраны со лба и приглажены на висках, утончая и облагораживая его черты, а бордовое ханьфу делало его лицо ярче. Ю Ли то и дел посматривала на него все время встречаясь с его темным обжигающим взглядом.
К удивлению беспокоящейся Ю Ли брачная церемония прошла на удивление просто. Молодожены поклонились Небу, Земле и предкам в сторону именных табличек, а после друг другу.
Потом муж Ю Ли не отпуская ее руки опустился на колени перед алтарем, заставив ее невольно проделать то же самое. Поклонившись три раза, Ю Ли в точности повторила поклоны за ним, он выпрямился и вытянув перед собой руки, обращаясь к табличкам торжественно представил Ю Ли предкам, прося благословит его брак с ней. Представленная родителям невеста, глядя на них, не понимая где тут папа, где мама, старательно отдавала поклоны, прося их не обижаться на ее бестолковость и беспамятство.
— О, мои Предки, — торжественно обратился Лин Фэн к лакированным табличкам утопающих в цветах. — Благословите этот брак. Небо и Земля будут нам свидетели! Я пришел, склонить перед вами голову, праведные предки. Защитите этот брак, — почти в отчаянии просил Лин Фэн. — Ибо буду любить супругу, пока не иссякнут моря и океаны.
Ю Ли покосилась на него, хотя мало что видела из-за свадебного покрывала. У нее возникло чувство, что женясь на ней, он, если не рисковал, то разрушал все.
Новоиспеченный супруг поднялся, поднял свою жену и взял брачную чашу, которую им поднесла лекарка. Выпить ее для Ю Ли было не просто, потому что, когда Лин Фэн отпив, передал вино ей, чаша запуталась в покрове, что закрывало ее лицо. Лин Фэн помог ее выпутать, что вызвало ожидаемые смешки свидетелей. И когда Ю Ли передала чашу на поднос лекарки, Лин Фэн вновь наполнил чашу и выпил вместе с тетушкой. Та пожелала новобрачным множества благословений, твердо пообещав, что боги и духи будут присматривать за нами.
Наконец новобрачные, рука об руку вышли из храма на освещенный яркой луной монастырский двор. Вокруг стояла прохладная тишина ночи с монотонным стрекотанием цикад.
Лин Фэн отвел молодую в свою келью, украшенную иероглифами счастья и благополучия, вырезанные из красной бумаги, а зажженные красные свечи источали медовый аромат.
Ю Ли подумалось, что наверняка эти иероглифы старательно вырезали Правая и Левая, потому она этих молодых послушниц в последние два дня практически не видела.
— Пусть это тебе не по душе, я буду в эту ночь с тобой. Не волнуйся, я не нарушу данного тебе обещания и не потревожу тебя, пока сама меня не позовешь, — мягко проговорил Лин Фэн. — Лишь сниму с тебя брачное покрывало, что бы окончательно завершить брачный обряд. Теперь ты часть моего сердца.
Едва сняв с нее покрывало, генерал тут же повесил ей на шею небольшой медный цилиндрик украшенный сложной искусной резьбой.
— Это моя печать. Ты наследуешь все, чем я владею. Не потеряй ее. Отныне твое имя будет вписано в родословную семьи, ты войдешь в зал предков.
Ю Ли просто потерялась, не зная, что и сказать в ответ на столь полное, безоговорочное, не рассуждающее доверие.
— Ложись спать, я побуду рядом, — сказал Лин Фэн.
Он сидел возле спящей Ю Ли, пока не ударил утренний колокол. Когда она открыла глаза, в келье никого не было.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
