| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А вот второй, хоть и тоже был плечистым и рыжим, но во всём остальном — разительно отличался от поэта Ивана Николаевича Понырева, пишущего под псевдонимом «Бездомный».
Он был одет в отличный твидовый костюм с белоснежной рубашкой и клетчатым галстуком, имел короткую стрижку, нос боксёра и, «печать Оксфорда» на породистом фейсе.
Глядя на томик Шекспира довоенного издания в моих руках — открытый на обусловленной странице, поздоровавшись и усевшись за столик местной забегаловки напротив меня, он с оттенком любопытствующей брезгливости — но на хорошем русском, спросил:
— Как ваша карьера, коллега?
— Спасибо, не жалуюсь. А Вы с какой целью интересуетесь?
— Да вот думаю, а чем бы мы с вами ещё могли друг другу помочь… У Вас имеется ещё какая-то информация об зловещих планах «ОГПУ»?
Ворчу:
— Эта организация сейчас называется «Народный комитет государственной безопасности», сокращённо — «НКГБ». Вечно вы тормозите и чё я с вами связался…
Тот, подняв руки:
— Извините, Британия — очень консервативная страна!
Со всем сарказмом, что имелся:
— Я это уже понял.
Англичанин, заёрзав породистым задом, начинает проявлять признаки нетерпения:
— И всё же: чем обрадуете в этот раз?
Не торопясь отхлебнул обжигающе-горячего чая и сделав виновато-побитый вид:
— Первым делом, я хочу извиниться перед Вами лично и перед службой Его Величества — в особенности…
Мой собеседник озадачен похлеще Гамлета — с его «быть или не быть, вот в чём загвоздка»:
— «Извиниться»? За что?!
— Та операция с планом «Коминтерна» — была вовсе не моя инициатива в карьерных целях, а операция вполне определённых секретных структур.
Тот, поражён как громом:
— Каких «секретных структур»?
Положа руку на сердце:
— Уж поверьте мне на слово: знание аббревиатуры Вам ничего не даст, коллега.
Рисунок 125. Возможно это происходило где-то здесь.
Тот, после целого вихря в голове, интересуется:
— Тогда может, назовёте цель «операции»?
С готовностью:
— А вот это — завсегда пожалуйста! Вот доя этого-то я Вас и вытащил сюда из парижского захолустья.
Пасущаяся на другом берегу пруда корова радостно замычала и громко «испортила воздух».
Выдержав воистину «театральную» паузу, во время которой не спеша допил стаканчик уже остывшего чая и заказав ещё, начинаю «вешать лапшу»:
— Некие умные люди поняли, что ставка на Мировую революцию через Коминтерн провалена и решили добиться той же цели другим путём.
Непонимающе лупает шарами:
— Каким «другим»?
— Да тем же, каким пришли к власти большевики. Развязывание чужими руками новой мировой войны, в результате которой во втянутых в неё странах возникнет революционная ситуация — наподобие той, что была в России в 1917-ом году. А вот тогда-то и оживут и, начнут действовать «замороженные» до поры до времени ячейки Коминтерна…
Глядя в его остекленевшие глаза, заканчиваю:
— …Операция называется «Ледокол».
Со всей возможной у приматов заинтересованностью, переходящей в чисто поросячье любопытство, склонив голову на бок:
— Хотелось бы подробностей, если это возможно.
— Пожалуйста! Будет оказана щедрая финансовая поддержка некому Адольфу Гитлеру (знаете такого?) и возглавляемой им партии крайне националистического толка в Веймарской Республике.
«Оттаяв», британский шпион на меня подозрительно глядя:
— Навряд ли в Европе, даже в Германии — найдётся много людей, желающих повторения этой бойни.
— Сейчас — нет. Но план рассчитан на перспективу — когда подрастёт новое «пушечное мясо». Лет через десять после некого события — которое спустит «спусковой крючок» и развитие событий станет необратимым… Без нашего с вами вмешательства, разумеется.
Чешет до синевы выбритый подбородок, что свидетельствует о его недюжинном уме и сообразительности:
— Какое-такое «событие»?
Подняв указательный палец, важно:
— Про него узнаете в порядке очереди. Если конечно, я сочту наш разговор конструктивным, коллега.
Тот, видимо не решив ещё, как ко всему этому отнестись, посмотрел на мои пустые руки:
— У Вас есть хоть какие-то доказательства?
Усмехнувшись, как наивному вопросу ребёнка:
— Если бы я действовал не по собственному почину, а как в тот раз — по заданию руководства, я бы Вам принёс чемодан «доказательств»! А так…
Показываю ладони:
— …Извините, но увы! Как у вас говорится: «джентльмены верят на слово».
Недоверие «к джентльмену» в его глазах нарастает лавинообразно, как катящийся с высокой горы снежный ком:
— И какие причины побудили Вас действовать «по собственному почину»?
— Патриотические.
Того, как током:
— Вот, как?!
— А Вы всерьёз считали, что лишь британец может быть патриотом собственной страны?
Агент «МИ-6» наморщил лоб, напряг свой отточенный в гарвардах да иттонах интеллект и горохом посыпались вопросы:
— Разве «крайний национализм» — не противоречит проповедуемому вашей партией интернационализму? Разве с точки зрения русского патриота, задуманное в кремлёвских кругах — есть благо для вашей страны? Разве, не наоборот? Разве Вы не видите противоречия, коллега?
«На каждый ваш вопрос
У нас ответ один…»:
— Вы задаёте правильные вопросы, коллега, но исходя из неверных предпосылок. Увы, но это задумано вовсе не в Кремле. Иначе, наша встреча с Вами не состоялась бы.
У того округлились очи:
— «Не в Кремле»?! А где тогда и с какой целью?
Оглянувшись по сторонам и понизив голос, отвечаю:
— Я совершенно случайно узнал (только не спрашивайте, «как»!), что операция «Ледокол» — разработка вовсе не советских спецслужб с целью Мировой революции… Это всего лишь прикрытие, вроде дымовой завесы. А коварный замысел тайной американской организации промышленников, банкиров и политиков. Какова здесь роль Кремля — мне неведомо. Возможно, они просто не ведают, что творят. Однако, вспомните: откуда в 17-ом году в Россию приехал Троцкий и чей он родственник и, возможно — тогда Вы многое поймёте.
Сбит с толку ещё больше, аж акцент сквозь совершенно правильную русскую речь прорезался:
— А зачем это амэриканцам?
Закатывая глаза:
— «Над Британской Империей никогда не заходит Солнце»… Так?
Тот, гордо подбоченюсь:
— Да, это так!
— А вы вообще задумываетесь, что кроме Германии или положим большевиков с их потерпевшей фиаско идеей Мировой революцией — есть ещё кто-то, кому размеры вашей Империи спать спокойно не дают? Причём, возможностей у тех побольше — чем у первых двух вместе взятых?
Вижу — «грузится» по полной и с охотничьим азартом «жгу» дальше:
— Американцы недовольны итогами Великой войны. Они явились на неё слишком поздно, а Германия капитулировала слишком рано. А Британия и Франция не были ослаблены настолько, что от их можно было без риска отделить колонии.
Делаю голос убивающе-ледяным:
— В этот раз всё будет по-другому. Накачанная американскими финансовыми влияниями Германия развалит старые колониальные империи, а затем столкнётся лоб в лоб с Советским Союзом. Германская военная машина разобьётся вдребезги об него — хотя и, разрушив и обезлюдев Россию — как после нашествия монголо-болгаров под предводительством Кыргиз-Хана. В этот раз никакой капитуляции не будет: Германия будет оккупирована американскими войсками, а стало быть — Европа и весь остальной мир попадут под управление доллара…
А ведь действительно: безоговорочная капитуляция для Третьего Рейха» была предложена (считай — навязана) вовсе не злым параноиком Сталиным — как это можно подумать, а добряком-демократом Рузвельтом.
С чего бы?!
Неужели, Америка больше всех пострадала от гитлеровской оккупации?!
НЕ ВЕРЮ!!!
— …Ну а ваш премьер с королевой на пару, будут ездить отчитываться в Вашингтонский «обком партии».
Тот, исподлобья:
— А ваш?
Пожав плечами, с открытой — как гнойная рана, болью в голосе:
— А наш, возможно — в обосцанных штанах будет оркестром дирижировать. Мы с вами в одной лодке, коллега.
Когда дошло, у того волосы дыбом:
— Это невозможно!
— «Невозможно»?
Откидываюсь на спинку кресла и с нескрываемой неподдельной горечью:
— Вы там в своей «МИ-6», хоть газеты читаете? Или скуриваете не читая? Гомеры, мля… Великие скопцы! Тьфу ты, мать вашу… «Слепцы» — хотел сказать!
Сбит с толку и впадая в панику, привстаёт:
— Что Вы имеете в виду?
Стучу кулаком по столу:
— Процесс уже пошёл! САСШ всеми силами противятся взиманию Францией репараций с Германию, что могло бы последнюю так ослабить — что та и, думать бы позабыла об реванше. А так держат немцев в полузадушенном состоянии — не давая и разжиреть, чтоб позабыть про нанесённые Версалем обиды и, сдохнуть — во благо всего цивилизованного человечества.
Действительно, к чему бы это?
Принятый в 1924 году… Скорее, навязанный союзникам по Антанте американский «План Дауэса» — установил новый, щадящий Германию порядок выплат репараций, наложенных на неё в рамках Версальского договора. Одновременно, чтобы помочь экономике Веймарской Республике, ей предоставлялся международный заём.
Принятый в 1929 году на Гаагской конференции «План Юнга», предусматривал снижение размера годовых платежей (в среднем до 2 млрд. марок), отмену репарационного налога на промышленность, сокращение обложения транспорта и ликвидацию иностранных контрольных органов. Одним из важнейших следствий принятия «Плана Юнга» был досрочный вывод оккупационных войск союзников из Рейнской области…
Ну и как эти «планы» можно рассматривать?
Довольно долго посидев мрачнее тучи, я даже в сортир «по-маленькому» успел сбегать, британец даже с неким оттенком подобострастия вопросил:
— У Вас имеются какие-то предложения, чтоб не допустить всего этого?
С видом фокусника, достающего из пустой шляпы ушастого кролика:
— Конечно! Британии и России надо действовать вместе, сообща и тем победим. Да, мы всю новую и новейшую историю — соперничаем по любому поводу и часто без онного… Но как только на горизонте появляется общая угроза — тотчас объединяемся. Весь если вспомнить историю: против Наполеона и Кайзера — мы сражались плечо к плечу… А Бог как известно — троицу любит!
У того слегка выкатились бесцветные англо-саксонские зенки и также слегка заикаясь:
— Вы предлагаете объявить войну Амэрике?
Спокойно и обстоятельно, как врач-психиатр улещивая буйно-помешанного перед припадком:
— Зачем же, так примитивно, коллега? Мы же — разведка(!) и должны действовать соответственно.
— Как действовать? Ваши предложения?
— Вы даёте доступ к «Фонду Второва», я делаю всё остальное. Мир спасён, а наши имена — увы, но никто и никогда не узнает… Ибо такова уж наша с вами профессия!
Тот, наморщил лоб:
— …«Фонд Второва»? Нет, не знаю такого.
Придав своему лицу твёрдокаменную уверенность:
— Зато, ваше начальство хорошо про него знает, коллега.
Глядя на меня как Ленин на буржуазию, цедит сквозь:
— Извините, но это смахивает на какую-то грандиозную аферу.
«Рву тельняшку на груди», образно говоря конечно:
— А когда я к Вам пришёл с планами Коминтерна, это не показалось «аферой»? Тогда какого пениса, вы устроили это грандиозный кипеж со шмоном советских посольств по всему миру?
Британский шпион горячится, позабыв по имидж самой невозмутимой нации на этой говённной планете:
— Это — другое дело! Тогда Вы принесли мне доказательства. А что скажет моё начальство, когда вместо документов я расскажу ему этот бред? Оно назовёт Вас аферистом, а меня — легковерным дурачком.
Посерьёзнев ликом, восклицаю:
— Так Вам документ нужен?
— Конечно, коллега!
Щёлкаю пальцами:
— «Ноу проблем», как у вас говорят. Сча нарисую…
Вынимаю из кармана блокнот, вырываю листок и карандашом пишу «24 октября 1929 года» и протягиваю.
Читает и глаза на лоб:
— Что это?!
— «Чёрный четверг». Дата события, которое спустит «спусковой крючок». В этот день, с краха Нью-Йоркской Фондовой биржи начнётся операция американской финансовой элиты «Ледокол» по слому старой колониальной системы…
«Железней» доказательств, по-моему — просто не бывает.
С нескрываемым удовольствием наблюдая за бурей эмоций на его холёном аристократическом лице, заканчиваю:
— …И передайте своему начальству, коллега: после этого события, у них будет ровно несколько дней на то, чтобы открыв мне доступ к «Фонду Второва» — попытаться сделать хоть что-то для спасения Британской Империи, прежде чем развитие событий станет необратимым.
На мой взгляд должно сработать.
Ведь, в конце концов, что они теряют?
Деньги, к которым без «второй половинки ключа» (Бажанова) всё равно нет доступа?
Смешно, право!
Поговорили о некоторых технических и второстепенных деталях и разошлись как в тумане корабли.
Надеюсь, что ненадолго.
* * *
Лишь в октябре 1929-го года завершились очень тяжёлые переговоры Советско-американского инвестиционно-технологического общества «Red Fannie Mae» с германскими химическими концернами «И. Г. Фарбениндустри» и «Bayerishe Stickstoff Werke».
Первая согласилась за патент кобальтово-ториевого (Co-Th) катализатора для производства жидкого топлива из каменного угля — построить в Саратове комбинат для производства аммиака из местного природного газа.
«Bayerishe Stickstoff Werke» за патенты никелевого катализатора и способа получения ацетилена окислительным пиролизом смеси природного газа и кислорода, подписалась на строительство там же бензольно-толуолового завода.
Кроме того несколько ранее с обоими этими компаниями, был через «Межрабром» заключён контракт об совместном использовании патента профессора Лебедева получения синтетического каучука из этилового спирта. С их помощью будет построено три каучуковых комбината в местах выращивания картофеля — в Нижнем Новгороде, в Барнауле и под Ленинградом.
Кстати, последний заточен под прибалтийский картофельный спирт — который привяжет эти три республики к СССР крепче, чем прямая аннексия — наподобие той, что была в «реальном» 1940-ом году.
Ведь, самые прочные узы — это вовсе не «братские», а экономические.
Межправительственные соглашения с Ленинградской областью уже подписаны, Москвой одобрены…
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
