Обрести крылья. Начало.

— Верно, не помню. Как вообще можно помнить такое? — под его руками мое тело начало оживать.

— Ритуал, расскажу позже. Сейчас тебе надо прийти в себя.

Вдруг за дверью послышались тяжелые шаги. Эрвейн стремительно вернулся в кресло, шепнув мне: "закрой глаза и не шевелись". Загрохотал засов и, судя по звуку, открылась дверь.

— Еда. — Чей-то грубый голос, бряцанье посуды, дверь закрылась, снова раздался стук засова, а затем стихающий звук шагов.

Открыв глаза, увидела на столе другой кувшин и миску. Эрвейн снова подошел ко мне:

— Ну что, продолжим? — и возобновил массаж.

Похоже, для него это было не впервой, так что я чувствовала, как с каждой минутой ко мне возвращаются силы. Примерно через десять минут остановила его:

— Спасибо, мне намного лучше. Поможешь сесть?

Мужчина кивнул и помог мне. Наконец-то! Ходить еще не могу, но сидеть и поворачивать голову — уже достижение! Посмотрела на свои руки: худые, почти как у страдающих анорексией, грязные ногти обломаны, узор из синяков. Однако руки явно молодой девушки, уж женщину-то в этом не обмануть. Похоже, еще один плюс в ситуации. Потом, сейчас не время для этого.

— Как отсюда сбежать? — понимаю, если бы он знал, сам сбежал бы, но мозговой штурм еще никто не отменял, — ты об этом думал?

Горький смешок:

— Если бы не этот проклятый амулет! Сейчас, когда я в ясном сознании и без цепей — никто бы меня не удержал!

Я посмотрела на него: на шее цепочка, на которой висит странная загогулина из похожего на тусклое серебро металла.

— Это и есть тот самый амулет? — спросила, кивнув на загогулину.

— Да. И снять я его не могу, а в нем не обернусь.

— А если обернешься, сможешь выбраться? В кого ты оборачиваешься?

Эрвейн усмехнулся:

— Да, смогу. В дракона.

В дракона?! Здорово, такой союзник — это сила!

— А я смогу снять амулет? — требовательно посмотрела на Эрвейна. Глаза того расширились от осознания:

— Точно! Этот колдун сказал, что я не смогу его снять, значит, кто-то другой сможет! Отлично! Но... — он сник прямо на глазах.

— Что?

— А если тебе это повредит?

— А у нас есть выход? Если получится и я, к примеру, потеряю сознание, ты сможешь меня вытащить?

Взгляд моего собеседника посветлел:

— Конечно, я тебя вытащу!

— Тогда предлагаю съесть то, что нам принесли, и начнем.

Мы разделили скудную трапезу: кусок хлеба и жесткого словно подметка мяса, стакан воды, — после чего Эрвейн усадил меня в кресло. Благо, спинка у кресла была высокая, и я смогла опереться на нее. Вздохнула — руки дрожат, в животе все сжалось в комок — и попросила Эрвейна подойти поближе.

Стоило только дотронуться до амулета, как руки свело сумасшедшей болью. Казалось, каждая косточка, каждый сустав в них расщепляется на множество маленьких кусочков. Попробовала взяться за цепочку — то же самое. Я до крови закусила губу, слезы потекли по щекам. Превозмогая боль, дрожащими руками тянула амулет, стараясь держать его как можно дальше от тела Эрвейна и своего. Было ощущение, что эта проклятая штука живет своей жизнью, а силы пришлось прилагать, словно я пыталась разъединить магниты! Воздух словно стал тягучим, обрел вес...

Не знаю, сколько времени я снимала эту... мерзость. Наконец, стянула, и тут же из всех оставшихся сил швырнула его в угол. Слава Богу! Боль осталась, но скорее фантомная. Подняла полные слез глаза на мужчину — он выглядел так, как будто его пытали.

— Всё, всё, — он оторвал откуда-то кусок ткани, смочил его в воде и обернул им мои руки, — потерпи чуть-чуть! Прости, я не знал, что так получится!

— Ну и что теперь? — просипела я, — как мы выберемся отсюда?

Эрвейн хмыкнул:

— Теперь — выберемся! — он подошел к двери. — Смотри!

Его кисть покрылась чешуей, а ноготь на указательном пальце превратился в длинный, жутко острый даже на вид коготь, больше всего напоминающий обоюдоострый меч. Он бросил взгляд на мое удивленное лицо и пояснил: 'Частичная трансформации, очень удобная штука. Потом вспомнишь'. Коготь проник в тонкую щель между дверью и косяком, и Эрвейн резко провел рукой вниз. Раздался звук разрезаемого металла, а затем — падения чего-то металлического на каменный пол. Похоже, засов приказал долго жить. Эрвейн встряхнул рукой, которая тут же приобрела нормальный вид, толкнул открывшуюся — даже без скрипа, премию местным уборщикам — дверь и повернулся ко мне:

— Идти сможешь?

Я помотала головой, ноги меня всё ещё не держали.

— Ничего, я тебя понесу, не переживай, — и мужчина, подмигнув, легко взял меня на руки.

М-да, как же давно меня на руках не носили! Впрочем, ничего романтичного в моем положении не было, я чувствовала себя скорее грузом, нежели кем-то другим. Эрвейн стремительно шел по коридорам — уж не знаю, как он ориентировался, я бы уже сто раз заплутала — и, наконец, вышел на открытую площадку. Усадил меня на пол и произнес:

— Сейчас, уже почти всё! — и шагнул в воздух. Я чуть не завизжала, но не успела — он трансформировался, превратившись в черного дракона. Впрочем, рассмотреть мне его не удалось: через секунду меня подхватили огромные когти (странно, но они совсем не были острыми), и дракон устремился в небо. А я попросту отключилась, не успев даже бросить взгляд на замок...

Глава 2.

Первое, что я ощутила, вновь придя в себя — тепло. Не открывая глаз, потянулась — и вспомнила все, что со мной произошло. Резким движением села, одновременно открывая глаза.

Наконец-то я смогу рассмотреть свое новое тело! Как там в книгах обычно описывают попаданок в чужое тело? Красавица: потрясающая фигура, прелестное лицо, золотые волосы, волной ниспадающие до талии? Все это было не про меня. Худое, словно изнеможенное голодовкой тело — казалось, еще немного, и кости прорвут кожу. Правда, босые ступни были маленькими и аккуратными при довольно длинных ногах, а кисти рук — изящными, с длинными пальцами. В своем прежнем теле я была склонна к полноте, и приходилось прилагать титанические усилия, чтобы держать себя в приличной форме. Так что худоба меня скорее радовала, чем огорчала — нарастить мышцы и все будет в порядке. Все видимые мне части тела были покрыты синяками, но самое худшее — я была грязной и воняла! Именно так, мне казалось, что от меня несет, как от помойки. Одета я была в какое-то тряпье, слава Богу, мужское — представляю, как бы Эрвейн меня нес, будь я в платье! Удивительно, как его вообще не стошнило от запаха! Волосы, судя по всему, были длинными, хотя сейчас превратились в один сплошной колтун. Вымыться и переодеться, срочно! Кажется, где-то недалеко ручей или речка, было слышно журчание воды, на которое я и рванула.

— Ты куда? — раздался голос Эрвейна, и он собственной персоной вышел из-за кустов.

Стремительно повернулась, желая наконец рассмотреть своего спасителя-спасённого. Раньше было не до этого: болели глаза, да и свет в камере не располагал к разглядыванию. Да, а он вполне мог бы быть героем одной из прочитанных мной книг! Красивое мужское тело — широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги — напоминающее фигуры профессиональных пловцов. Чуть грубоватые черты лица, четко очерченные губы, серые глаза, с иронией глядящие на меня. Никакой смазливости, настоящая мужская красота, что всегда меня безумно привлекала. Волосы до плеч необычного оттенка — серебристые. Почему-то мне казалось, что должен быть брюнетом — может, из-за того, что его дракон черный? Он явно уже успел вымыться и переодеться, кожа и волосы были чистыми. Одет Эрвейн был в простые, явно домотканые штаны и рубаху, на ногах — короткие сапоги. Интересно, а где он чистую одежду взял? Он приподнял бровь и чуть улыбнулся, явно позабавленный моим изучающим взглядом.

— Хочу вымыться, — ответила я, смутившись, — я не привыкла ходить грязной. Жаль, что чистой одежды нет.

— Вообще-то есть, — хмыкнул Эрвейн, — пойдем, отведу к воде.

Оказалось, совсем недалеко пролегало русло неглубокой речки. Лес, в котором я очнулась, подступал почти к самому берегу, заросшему высокой травой. Подойдя к берегу, Эрвейн кивнул мне на сверток, лежащий тут же.

— Чистая одежда. И вот, — наклонившись, он поднял с земли и протянул мне небольшой кувшин и деревянный гребень.

— Что это? — спросила я, вертя в руках кувшин.

— В нем мыло, не самое лучшее, но какое есть.

Ура! Мыло, расческа, чистая одежда — большего сейчас трудно и желать. Эрвейн усмехнулся, видимо, мой восторг его насмешил, и произнес:

— Я буду на опушке. Мойся, здесь тебя никто не побеспокоит.

Удивительно, как все-таки могут радовать самые простые вещи! Вода из речки, мыло, пахнущее почти как хозяйственное (было такое в советские времена — коричневое и вонючее), деревянный гребень — вместо удобной ванны, пены, шампуней и бальзамов. Оторвав рукав от грязной тряпки, служившей мне рубахой, тщательно отстирала её и использовала как мочалку, оттирая лицо и тело от грязи. Пока мылась, заодно рассмотрела себя более внимательно. М-да уж... Грудь едва наметилась, в совокупности с худобой и общей нескладностью все указывало на то, что я нахожусь в стадии так называемого "гадкого утенка". Обычно подростки в нашем мире её проходят лет в 14, сколько мне здесь — неизвестно.

С волосами пришлось туго — отрезать бы, да кто его знает, какое значение длина волос имеет здесь? Так что намучилась я вдоволь: пришлось вытягивать из колтуна по тонкой пряди, промывая и прочесывая каждую. Провозилась я часа два, не меньше, но наконец почувствовала себя чистой. Выбралась из воды, вытерлась куском холста, что лежал рядом с моей новой одеждой. Одежда была мужской: штаны, рубаха, что-то вроде портянок, сапоги. Белья не было, то ли его было не принято тут носить, то ли Эрвейн не смог его раздобыть. Оделась, долго провозилась с портянками — все же я никогда ранее ими не пользовалась, а что делать? Обувшись, попыталась заплести косу — волосы оказались длинными, ниже лопаток. С учетом того, что с пяти лет я носила короткие волосы, промучилась я довольно долго, да и коса получилась кривоватой. Странно, неужели прежняя хозяйка этого тела никогда не заплетала себе косы? Уж мышечная-то память должна была сохраниться! Ладно, лучше уж с кривой косой, чем цепляться волосами за ветки.

Ну что ж, я готова. Пора вернуться к Эрвейну и разобраться, что делать дальше.

На опушке пылал костер, на самодельной подставке висел котелок с какой-то жидкостью, а в углях явно пеклось завернутое в листьях мясо — уже чувствовался запах. Эрвейн сидел у костра, о чем-то задумавшись. Я кашлянула, привлекая его внимание.

— Ну что, как ты себя чувствуешь? — взгляд серых глаз остановился на мне.

— Значительно лучше, спасибо, — ответила я, присаживаясь на поваленное дерево рядом с костром.

— Хорошо. Ты что-нибудь помнишь о той, в чьем теле ты сейчас находишься? А о своей прошлой жизни?

— О прежней хозяйке тела — не помню, о своей прошлой жизни — помню, и неплохо.

— Ну то, что ты не помнишь о прежней хозяйке тела — неудивительно, на поглощение памяти нужно время. Хотя это можно ускорить, вот поедим и попробуем. А вот насчет прошлой жизни — странно, обычно в таких случаях эта память теряется сразу. Хотя ты не проходила ритуал объединения, так что может быть все, что угодно. Расскажешь о себе?

— Расскажу, но сначала я бы хотела кое-что узнать. В конце концов, моя прежняя жизнь — прошлое, а настоящее важнее. Можно я спрошу тебя кое о чем?

Эрвейн пожал плечами:

— Спрашивай. Если смогу, отвечу.

— Что такое тарр-эррей?

Он взглянул на меня удивленно:

— Откуда ты? А, понятно, слышала наш разговор. Смотришь прямо в корень. Что ж, слушай. Расскажу, что знаю.

Оказалось, очень давно, так давно, что об этом времени сохранились лишь легенды, драконы вели войну с загадочным врагом. Каррсаны — так этот народ называл себя. Пожиратели душ — так называли его все остальные. Откуда они пришли — не знал никто, скорее всего, из иного мира. Судя по описанию, они чем-то напоминали энергетических вампиров, с той разницей, что пожирали душу разумных существ, оставляя пустую оболочку — тело, которое продолжало механически вести растительное существование. Причем все процессы в таком теле замедлялись в сотни раз. Существа с магической составляющей, судя по всему, были для пожирателей деликатесом, и любимейшим деликатесом из всех были драконы. Сражаться с ними не удавалось: они умели телепортироваться, пусть и на небольшие расстояния — ни одна другая раса этим искусством не владела — и были чрезвычайно сильными магами, все без исключения.

Почему каррсаны не убивали полностью — неизвестно. Была теория, что чем больше тело живет после поглощения души, тем больше силы приобретает пожиратель. В первое время жертв пытались лечить, но как можно вылечить отсутствие души? Пожиратели становились все сильнее, ловили все больше драконов, особенно молодых. Драконов становилось все меньше и меньше. А ведь их и без того всегда было мало — живут драконы долго, поэтому дети рождаются редко. Другие же расы отказывались вступить в союз с ними, сказалось высокомерие, с которым в те времена драконы относились ко всем остальным.

Один из магов-драконов, потеряв жену и сына, попытался найти способ уберечь свою дочь — единственное оставшееся у него близкое существо. Запереть её было невозможно — она уже могла оборачиваться, а такие драконы не могут жить без неба. Эти магом и был придуман тарр-эррей. Неизвестно, чего он хотел добиться, но результат после проведения ритуала оказался неожиданным. Дракон жил обычной жизнью, но при атаке пожирателя расставание души с телом вело всегда к одному: тело впадало в стазис, а знания, память — не только о фактах, но даже о чувствах — каким-то невероятным способом сохранялись в амулете, который вживлялся в тело объекта. Что-то вроде магического копирования диска. При этом позднее в тело можно было поместить любую другую душу, этот ритуал назывался объединением и после него все воспоминания донора души стирались, заменяясь воспоминаниями, чувствами и мыслями реципиента.

Я уставилась на Эрвейна:

— Я могу понять, зачем это надо было драконам: если от того, кто отдавал свою душу, не оставалось ничего, драконы фактически давали своим близким шанс на вторую жизнь. Ну и себе заодно, ведь если драконов мало... это позволяло получить чистокровное потомство, так?

— Да, ты все верно поняла, — кивнул он.

— Но... Зачем это тому, кто отдавал свою душу? Ведь они же фактически умирали! Или те древние драконы лгали им?

— Забавно... Кем ты была в своем мире, раз задаешь такие вопросы?

— Тем, кто умеет задавать правильные вопросы и делать выводы из неполных данных, — усмехнулась я, — так зачем?

— Люди — а именно они отдавали свои души — живут мало. Для драконов было неважным то, в каком состоянии находилось тело человека, основными требованиями к ним были совпадение пола и определенные душевные качества. Многие из тех, кто шли на ритуал, делали это ради своих близких, ведь наши предки щедро платили за души, причем не только деньгами, но и услугами.