— А вот и нет, Витёк, дорогой ты мой, у этого, так сказать, муляжа есть ещё много разных замечательных функций для которых не надо сети, а именно — магнитофон, аудиоплейер, видеоплейер, фотоаппарат, видеокамера, календарь, будильник, диктофон и даже игры, которые можно наблюдать на экране. Это тот же компьютер, только маленький.

— А что такое компьютер?

— Ну вот, приехали. Теперь мне надо объяснять тебе основы информатики, кибернетики. производства жидкокристаллических экранов и многого другого, о котором я и понятия не имею. Я ведь не специалист в этих науках, я просто пользуюсь этой техникой. Я отработал на заводе свёрл 35 лет до его закрытия, а потом ещё работал на ,,Гидропрессе,, и ,,Машзаводе,, шлифовщиком, наладчиком станков с ЧПУ и даже фрезеровщиком.

— Кстати это очень легко проверить. По сути я, только недавно прибывший из армии, очень мало должен уметь. Но я ведь могу. И объяснить это не возможно, а только поверить или проверить.

— Да, Сашок, я начинаю верить. Твой разговор уже не тот, что был раньше. Тебе просто на ум бы не пришло говорить о таких понятиях. Ну хорошо, давай сядем вот под тот кустик и ты мне покажешь то, что хотел показать.

И я показал. Сказать, что Виктор был потрясён, значит не сказать ничего. Он стоял на ушах. И даже вгорячах сморозил глупость.

— Сашок, это же переворот в науке. Его надо показать учёным.

— Ну вот, так я и знал. Ещё один доброхот нашёлся. А ты хоть представляешь, что потом с нами будет? Меня будут как мышку препарировать и всеми доступными методами добывать из меня информацию о грядущих событиях, а тебя как ненужного свидетеля скорее всего уберут.

— Куда уберут?

— Не куда, а как. Скорее всего пристрелят.

— Нет, мне такой вариант не подходит.

— Ну вот, значит надо помалкивать и стараться извлечь из этого телефончика максимум пользы и прежде всего для себя.

— А моё будущее какое, безоблачное или не очень?

— За твоё будущее можешь не волноваться, оно получше многих других, сынок у тебя будет замечательный. Но большего сказать не могу, а то ты можешь изменить своё будущее своими знаниями. Моё же будущее мне придётся изменить, так как там осталась моя жена, которую я очень люблю и через четыре года она приедет в Оренбург по распределению и удержаться от вторичного знакомства и терпеть восемь лет одиночества я просто не смогу. Вот поэтому — то мы должны хранить тайну и никто не должен узнать о ней.

— А пока надо решить одну маленькую проблему. Аккумулятор садится и его надо подзаряжать. Надо сделать зарядное устройство с 220 вольт и выходом на 5 — 7 вольт и током примерно 250 миллиампер. Вот тут я без тебя не обойдусь. В электричестве я профан.

— Ладно, займёмся, а пока пойдём искупаемся. коли мы уже здесь.

— Да, но по очереди. а то ещё сопрут изделие номер 001.

И мы пошли купаться.

Накупавшись и нанырявшись, мы отправились по домам.

Мы шли по придорожной траве, которая мягко пружинила под нашими ногами, а на самой дороге лежала жёлтая пыль толщиной в три — четыре пальца. Сколько себя помню все 60 — е и 70 — е годы были жаркими и пыльными и, что интересно, дождь был тёплый. Мы бегали под дождём, радовались жизни и никогда не простужались. Зато потом, когда объявили о ,,глобальном потеплении,, стоило попасть под дождь и простуда была гарантирована.

Мы шли, а Виктор спрашивал меня о будущем. Он занимался боксом и поэтому его прежде всего интересовали достижения наших боксёров.

— Саш, а вот скоро будут олимпийские игры в Мюнхене, как там наши боксёры выступят?

Я рассмеялся.

— Ты думаешь, что я в преддверии переноса сюда, в 1972 год специально проштудировал всю спортивную литературу? Нет, Витя, не думал я об этом серьёзно, хотя в мечтах иногда забегал в разные темы. Но, насколько я помню, наши возьмут одну или две золотые медали и одну из них Лемешев.

— Слава?

— Возможно. Не помню я его имени.

— А ещё кто?

— Я же говорю, не помню. Это только в фантастических романах попаданцы всё помнят и учат всех подряд как жить.

— Так у нас тоже как бы фантастика получилась.

— Возможно и у меня проявятся какие нибудь способности, но пока я что — то не особенно их замечаю.

— Вот о хоккеистах я помню хорошо. Мне в то время очень хоккей нравился. Особенно ЦСКА. Я помню практически весь их состав. И супер серия была в то время, то есть сейчас, очень интересная.

— Так ведь они же профессионалы. Вряд ли наши их обыграют.

— А наши хоккеисты разве не профи. Они только числятся где — то на работе, а на самом деле только игрой и занимаются. Так что и обыграют и проиграют, разные матчи будут. Не буду рассказывать, а то неинтересно будет смотреть. Если бы здесь можно было бы в тотализатор сыграть, то можно много деньжат выиграть, но увы. Был в СССР такой спортпрогноз, но в каких годах я не знаю.

— Ну, а про футболистов помнишь? Кто в этом году чемпионом станет?

— Ты знаешь, я этим делом не очень увлекался, но помню, что смутные года были в начале 70 — х и чемпионами становились совсем дурные команды типа ,,Заря,, Ворошиловград. В наше время этот город опять назвали Луганском.

— А почему?

— Что, почему?

— Почему переименовали?

— Ха, тут вообще история очень интересная. Ведь СССР распался.

— Как это, распался?

— А вот так.

В каждой республике были свои начальники, которые не хотели подчиняться Москве, а хотели сами быть самыми главными. Ну вот и допрыгались. У них ведь были такие мысли, что Москва им очень мало даёт, но много забирает и если они будут самостоятельными, то будут они купаться в золоте. Но не получилось. Стали они жить совсем хреново и в этом, как ни странно, обвинили Россию. Все стали усиленно строить капитализм. То есть, кто стоял у руля власти , стал президентом. Кто был директором предприятия, стал хозяином, главой акционерного общества. Ну а кто работал в цехах, в отделах разных технических, тот за редким исключением не получил ничего. Вот и многие республики остались у разбитого корыта. Ведь раньше — то была интеграция, а теперь дезинтеграция. Начались волнения и даже войны.

Особенно всех перепрыгала Украина.

Они всегда утверждали, что Украина всю Россию кормит и когда отделившись убедилась, что не так — то и хорошо жить одним, стала обвинять Россию, что она ограбила их при разделе.

Поднялся национализм, бандеровщина, хотели запретить русский язык. Одураченная молодёжь прыгала на площадях и орала, — Кто не скачет, тот москаль. Представляешь, какая пропагандистская машина была задействована.

Окраины, которые ближе к России стали возмущаться и решили не подчиняться Киевским властям. Украинские власти захотели силой навести порядок в Донбассе, Луганской области и в Крыму, где тоже были недовольны русские, которые были основной массой населения.

В Крыму провели голосование — референдум — за отделение от Украины и так как Крым был автономной республикой, то они определили свою самостоятельность, а поскольку киевские власти не дали бы им жизни , то они присоединились к России.

Киев объявил Россию агрессором.

Тут и америкосы подсуетились и стали давать им подачки, и настраивать против России.

В Донбассе объявили независимость и образовали две республики ДНР и ЛНР. Донецкая и луганская республики. И вот они, не подумав, что они просто области в составе Украины, попросились в состав России. Наши не могли их принять, потому что не по закону. По международному. Но всё равно началась гражданская война. Киев бросил на Донбасс свою армию и добровольческие соединения, которые косили под нацистов и даже имели знамёна и эмблемы как у фашистов второй мировой войны.

Наши стали помогать жителям ДНР и ЛНР продовольствием и другими товарами и, конечно оружием, хотя официально об этом не говорилось. В 2016 году до войны дело не дошло, но напряжённость была не малая. Короче, Витя, хохлы оказались ещё теми тварями. И соц. лагерь развалился. Пригрели мы на своей груди змей. А то всё — братушки, братушки. А они все перебежали в НАТО. Вот такие дела, Витёк.

Мы ещё долго шли молча, а потом Виктор повернулся ко мне и сказал,

— Ну как же так. Такая огромная страна и, на тебе, развалилась. Неужто наши руководители не смогли это предвидеть.

— Не бери в голову, Витёк. Они об этом не только не думали, а даже и не хотели думать. Их всё устраивало. Власть есть, спецраспределители снабжали их дефицитной жратвой и шмотками, а как живут люди, там внизу, им было всё равно.

— Какие ещё распределители?

— А ты, что думаешь секретарь горкома пойдёт вместе с тобой в очереди стоять за колбасой?

— Ну, не знаю. Как — то всё дико выглядит. Как будто под одеялом жрать, а другие слушают и слюни глотают.

— А вот они привыкли и на наши слюни им наплевать. ,,Мы будем жить при коммунизме,, вот и ждите, ха-ха-ха. А они уже там и давно, кстати. Так что думай о себе , Витя, а страна пусть живёт как жила. Всё равно от нас ничего не зависит.

Незаметно мы дошли до дома Виктора.

— Ну ладно, увидимся ещё, — попрощался я с другом,

— Пока подбери детали для зарядника, а там продолжим наш разговор. И не забудь. Н-и-к-о-му!

— Да понял я. Не беспокойся.

На том и расстались.

* Глава третья *

На улице уже стемнело и я пошёл домой.

Я шёл и всей грудью вдыхал свежий вечерний воздух. В полисадниках у домов росли вишнёвые деревья, а на нашей улице напротив моего родного дома шелестели листьями берёзы. Открыл калитку и зашёл во двор. Мои отец с матерью сидели в саду на лавочке и ждали меня. Им осталось жить на свете ещё тридцать лет. Отцу, правда, поменьше. Он только что пошёл на пенсию, но ещё работал, а мама была домохозяйкой и на пенсию не рассчитывала, а только на добавку к отцовой. Тогда ещё не придумали социальных пенсий.

— Ну что, намылся в Урале? — спросил папаша,— Что-то ты поздно на речку ходил.

— Ничего не поздно. Считай только с дороги. Неплохо и освежиться.

Они конечно не поняли истинного смысла моих слов, но ничего не сказали.

Я подошёл к водопроводной колонке, открыл воду и с наслаждением напился чистой и прохладной форштадтской воды. Я её всю жизнь вспоминал, какая она была вкусная и вот опять выпало мне счастье насладиться ею. В моём будущем из-под крана пили только самоубийцы.

— Пойдём, сына, покормлю тебя, а то небось проголодался? — сказала маманя и хотя я отнекивался, всё равно пошла на кухню кормить своего загулявшего сынка.

А сынок накушался и прошёл в свою келью, которая находилась сбоку от печки.

Включил радиолу и приставку магнитофонную ,,Нота,, приготовился слушать ,,шедевры советского рока,,.

И зазвучала бессмертная песня советской молодёжи ,,Наш адрес — Советский Союз,,

Песня, конечно хорошая по тем временам, но качество оставляло желать лучшего.

Конечно, если записываешь с приёмника, о каком качестве может быть речь.

— Ты, это, потише играй, а то соседи будут жаловаться,— сказал, подойдя, отец.

— А что, у нас соседи завелись?

— А куда же они денутся, где были там и есть.

— Ты об этих, которые дворами соседствуют? А я было подумал, что у нас в доме завелись. Ладно, папочка, я буду тих как мышка. Вот куплю себе наушники и вы мой шум больше не услышите.

На этом и порешили.

А сам думаю, что в прошлой жизни я слишком увлекался записью музыки низкого качества, покупкой книг, которые в будущем будут лежать мёртвым грузом у меня на полках. Я-то их прочитаю, а вот сынок не очень-то любил их листать, предпочитая им гулянки с друзьями или учёбу в институте. Ну да ладно, главное, что он вырос приличным человеком. Не знаю будет ли он в этой жизни, но будем стараться. Много времени я потратил раньше на общение с Вовкой Долгих. Мы познакомились на заводе свёрл, когда я приехал из армии и опять устроился туда на работу. Вроде бы мы подружились, но был какой — то мутный осадок в душе, как бы предчувствие. Сколько времени я затратил на записи для него, сначала музыки для его гулянок, а потом аудиокниг, когда он ушёл из семьи и ему было скучно. А может и не ушёл, а его ,,ушли,, за то, что не хотел он помогать жене по дому, да и просто быть хозяином в доме. Завёл себе комнатушку около лифта и пил там пиво, да книжки читал — вечно грязные и рваные. И книги я ему давал читать скрепя сердце. Он их перегибал и пачкал. Книги теряли товарный вид и обменять их на другие уже было сложно. Потом, ближе к пенсии, увидев как он опускается, я отдавал ему свою хорошую одежду, которая становилась мне мала или одежду сына и он хоть выглядел более или менее прилично. Всю жизнь меня и тяготил, но и привлекал долг перед другими людьми и друзьями, в частности. Вздохнёшь и подумаешь, ну куда деваться — надо. А в конце концов Вовка Долгих пренебрёг моими интересами и тем самым вычеркнул себя из моей жизни. Ну бог с ним. Есть у меня друг Витя, который никогда у меня ничего не требовал и довольствовался тем, что я просто есть на белом свете, и хватит. Остальные пусть будут попутчики.

Всё больше меня волновала мысль, а не в параллельный ли мир я угодил. Как — то не могу я понять. Были люди и исчезли. Куда они могли исчезнуть и почему. Неужели только из — за того, что я там умер, а может и не умер, а раздвоился. И не слишком ли много чести для меня, что из-за одного меня погиб целый мир? Надо будет просмотреть учебники истории, а вдруг какие нибудь даты не совпадут. Всё может быть.

Я думал, думал и незаметно заснул.

А ночью я не проснулся, но сон мне приснился...

Первый раз я мастурбировал лет в 13 — когда впервые в жизни посмотрел порнофильм, старательно спрятанный моими родителями и так же старательно найденный мной. Это была какая-то дешёвая порнуха, где я увидел, как мужик, сидя перед раздвинутыми ногами тёлки, отчаянно наяривал рукой по своему члену.... Моё детское любопытство взяло верх над рассказами родителей, что всё подобное — только для взрослых. Рука как-то сама собой потянулась к шортам... Помню первое ощущение от вставшего, наверное, тогда впервые моего хуя — это был такой маленький отросток (а чего вы хотели в 13-то лет?) на совершенно безволосом лобке. Я осторожно провёл рукой по нему, медленно освобождая розовую головку моего 'мистера Бина'(как я его прозвал впоследствии). Вверх-вниз, вверх, вниз, вверх-вниз....... Всё быстрее и быстрее... Кончил (правда, тогда я ещё и не знал, как это называется) буквально через 3 минуты — а белые непрозрачные капельки (вот именно, что капельки...) я собрал пальцами и лизнул языком, как это сделала та самая тётка в фильме... Сам взрыв мне понравился неимоверно, а вот вкус спермы показался отвратительным... С тех пор я онанировал, представляя себе всего лишь груди маминых подружек, такое количество раз, сколько наверное, мальчики моего возраста и физически не смогли бы... В то время мы с классом каждую неделю ходили в бассейн... А что такое бассейн? Это раздевалка для мальчиков и девочек раздельно. И вот после раздевалки все идут в душ — там снимают трусы и надевают плавки. Раньше внимания на это я не обращал абсолютно, но в тот раз как-то так получилось (видимо все другие кабинки были заняты), что мой одноклассник зашёл ко мне под душ, снял свои белые трусы и повернулся ко мне лицом (или концом?) — на его лобке уже начали пробиваться волоски.... Сразу я этому не придал значения, а между тем, он как-то так повернулся, что случайно задел своим пенисом мою опущенную руку... Вот тогда я возбудился по-настоящему.... Но всё закончилось, я пришёл домой и вспомнил это прикосновение, мой хуёк вскочил в штанах и я тут же, прямо в коридоре упал на пол, быстро расстегнул ширинку, приспустил трусики и начал отчаянно дрочить.... О, как тогда я кончил.... Сперма взметнулась вверх, заливая мне лицо и даже попав на зеркало. В ближайшую неделю мне надоело просто мастурбировать и я, наслушавшись в школе рассказов про пидорасов и в какие места их ебут, однажды, лёжа на кровати раздетым и доставляя себе удовольствие правой рукой, левой скользнул между ног, немножко раздвинул свои булочки, аккуратно нащупал дырочку.... И вставил туда свой указательный палец. Сначала он вошёл хорошо, но потом, сократившись, моё анальное отверстие не захотело принимать посторонние предметы. Тогда я освободил руку, пошёл обмазал палец растительным маслом, и снова лёг на кровать, приподнимая и раздвигая свои ноги. Уже более умелым движением руки я пихнул себе в жопу свой палец и затолкал его настолько, насколько это было возможным. Ощущение, испытанное мной, было похоже на то, когда я, очень желая в туалет по-большому, лежал и онанировал — внутри всё болит, но приятно... Впоследствии я частенько засовывал себе в задницу то песочные часы (точнее их стеклянную часть), то тонкие огурцы, а то и просто пальцы. Ещё я сосал сам у себя — хотя полноценным минетом это назвать было нельзя — поскольку, даже изогнувшись, как это не сделают многие атлеты, я мог достать лишь краешек головки своего члена. Но тогда мне и этого было достаточно. Но несмотря на всё это мне продолжали нравится только девушки — я не становился геем. В 14 лет мы с родителями пошли к их подруге. Получилось так, что мы остались ночевать у неё. За нехваткой спальных мест меня положили в кровать с сыном этой самой подруги, которому было лет 8, в отдельной комнате. И вот промаявшись в кровати до тех пор пока точно не убедился, что пацан заснул, я осторожно откинул одеяло. Он лежал спиной ко мне, поджав под себя ноги, что дало мне возможность осторожно положить свою руку на его попку и почувствовать через тоненькие трусики мягкую детскую кожу. Пацан спал крепко. Тогда я аккуратно начал спускать его трусики. Спустил насколько это было возможно, чтобы сильно не беспокоить его. В то время как левой рукой я потихоньку сжимал и мял свой хуй, правой рукой осторожно залез ему под трусики. Двигаясь вниз, потихоньку раздвигал ему его мягкие булочки... Нащупав пальцем его девственную дырочку в попе я начал легонечко поглаживать её — то по часовой стрелке, то против. Почему то его залупа не сокращалась, оставаясь всё такой же гостеприимной ко входу в неё чего-нибудь... Мои пальцы были влажными от пота, так что их не пришлось обмазывать слюнями, чтобы засунуть их в дырку этого пацана. Я легонечко просунул свой средний палец в анал. Погрузив его туда лишь сантиметра на два, продолжить начатое я не смог — пацан встрепенулся и начал переворачиваться. Я, естественно, быстро убрал руку и замер.... Но нет, перевернувшись на спину, пацанёнок снова захрапел. 'Ну что ж, потрогаем писю юнца', — подумал я. Уже особо не опасаясь, что он проснётся, я стянул ему трусы до колен и уставился на его детский орган (хорошо, уличные фонари довольно неплохо освещали комнату) — его длина была сантиметров пять, не больше. Я, уже стоя на коленях перед ним, прикоснулся к его письке... О да, это именно то ощущение, которое я испытал тогда в бассейне... Я начал откровенно мять эту плоть. У меня в руках его членчик ожил и начал возбуждаться. Но даже в стоячем состоянии по размерам он походил на мой мизинец. Я так же, как это делал и себе, стал дрочить ему... Затем опустил голову и начал целовать его письку — это был мой первый поцелуй мужского члена. Я целовал, облизывал, заглатывал его, целовал его яички, оголял губами головку и вылизывал её так тщательно, что она сильно покраснела... И тут я уже кончил сам, особо не прибегая к помощи своей руки. Я ещё немного поласкал его, поцеловал соски пацана и вскоре заснул... Следующие два года прошли без особых изменений в моей личной жизни — я всё так же онанировал, представляя то голых девушек, то тот вечер, когда я первый раз отсосал у пацана... Летом, после окончания 10-го класса, мы с моим другом поехали жить к нему на дачу. Жили мы в отдельной комнате на втором этаже. Всё прикалывались на пошлые темы, смотрели порножурналы, а по ночам, как выяснилось впоследствии, вдвоём 'гоняли лысого'. Так одной из ночей, когда на даче кроме нас не было никого, мы решили укладываться спать. Естественно, мы друг друга не стеснялись — всё-таки пацаны, но раздевались всегда в темноте. А в тот раз почему-то свет мы не выключили. Ну и ладно... Пока я ходил вниз, он разделся до трусов и чего-то там, сидя на диване читал (а диваны там стояли друг напротив друга). Я поднялся и говорю: — Чего читаешь? — Да вот, нашёл какие-то древние газеты, на посмотри...— и кинул их на противоположный диван. Я сел, взял в руки одну какую-то газетку и случайно поднял глаза. Дальше содержимое статьи меня мало интересовало... Он сидел в семейных трусах, широко раздвинув ноги, так что было видно его колбасу... У меня в штанах тут же вскочил... Как-то перетерпел этот момент, разделся и лёг в свою постель. Он тоже лёг. Мы ещё немного поболтали и замолкли — пора спать. И когда он, вроде, заснул я стащил с себя трусы и начал отчаянно дрочить... Кончил быстро... На следующий день всё практически повторилось. Снова вечер, диваны, он напротив меня с расставленными ногами, его хуй... Еле дотерпев до ночи, я тихо встал подошёл к его дивану, прислушался — действительно ли он спит... Вроде, спит... Осторожно откинул одеяло, и ещё более осторожно положил руку ему между ног... Чувствовался мягкий пенис моего друга, я немного начал теребить его, но тут неожиданно он открыл глаза и заявил: — Ты чего?... — Э...Да я так.... Просто.... Ладно, я пошёл... Доплёлся до своего дивана и отвернулся к стенке. Как вдруг моё одеяло поднялось и он лёг рядом со мной... — Слушай, может хватит? Я же прекрасно вижу и слышу как ты по ночам дрочишь... — А сам-то... — Да и сам...Короче, ты же до сих пор девственник? Ну у тебя с бабами было? У меня нет.. — И у меня... Он в наглую полез в мои трусы, схватил мой член и начал теребить его... — Давай просто отсосём друг у друга.... Не успел я согласиться, как он уже прильнул ртом к моему, уже вставшему, хую. Я сел, а он спустился на пол и начал водить губами, оголяя головку... Я почти кончил, когда он вдруг остановился и сказал: — Теперь твоя очередь.... — Но я ж это... ещё не кончил... — Потом... Я сполз на пол, а он сел на диван и широко раздвинул ноги. У него был большой, очень большой, волосатый член. Я, не зная, что делать, обхватил его правой рукой, спустил кожицу, охранявшую головку, и запихал всё это себе в рот. Там я облизывал, гладил языком эту его плоть... Вытащил, наконец, его изо рта и язычком раздвинул дырочку в члене — тут он застонал.... — Ну... ещё, ещё... Я начал подрачивать его фаллос, с каждой секундой убыстряя темп... — Ну... я уже... почти кончаю..., — едва не прокричал он. Теперь я немного сжал его хуй у самой головки, как это делал себе, чтобы отдалить секунду вулкана... Но он уже, видимо, не мог сдерживать себя и в моё лицо полетели капли его соков... Он несколько раз дёрнулся и расплылся в блаженной улыбке. А я собрал пальцами сперму со своего лица, обмазал ею его членчик и быстро слизал всё это языком, но глотать не стал, а приподнялся, открыл рот и высунул язык, так чтобы он мог увидеть всё, что на нём было. Тогда он приблизился ко мне и откровенно поцеловал меня, вылизывая мой рот изнутри своим языком, и, наконец, проглотил все свои выделения. Пришла моя очередь кончать.... Я в наглую развернул его так, чтобы его жопа была передо мной. Ему пришлось встать коленями на пол. Он сам, не дожидаясь моей просьбы, раздвинул руками свои булки. Я увидел его заднюю дырку, которая так и просила: 'Трахни меня!'. Что я и сделал... Я смочил свой член слюнями и аккуратно приставил головку ко входу в его жопу. Пропихнул его немного, взялся руками за его ягодицы и постепенно начал совершать ритмичные движения, углубляясь всё дальше и дальше... Ебал я его минут пять, а он в это время стонал, кричал, дрочил свой хуй.... И, наконец, я почувствовал, как моя сперма приближается к выходу... И кончил ему прямо в его розовую задницу, вскрикнув при этом... Вытащил свой хуёк и дал ему его тщательно вылизать. Последние капли он слизывал с уже упавшего моего члена... Мы сладко поцеловались в губы, благодаря друг друга за доставленное удовольствие, и легли голыми в одну постель... А утром лишь хитро улыбались, зная, что сегодняшней ночью всё повториться.... Так мы и провели всё лето...