Лекарство от любви. Общий файл

Она улыбнулась.

— Надеюсь на это.

После разговора с мисс Кларк меня не покидало чувство, что она опережала меня на один ход — а я даже не знал, где искать.

Иногда мне кажется, что анонимность — наша плата за прогресс. Давно кончились времена, когда семьи жили в одном и том же доме на протяжении многих поколений. Теперь все срываются с родных мест и стремятся в Лондон, имперскую метрополию, этот Исполинский нарост [3]. И никто уже не знает лиц проходящих мимо в толпе, никто не знает их имен. Не знает, откуда они, не знает их историй. Это равнодушие к окружающим делает Лондон отличным местом, чтобы оставить позади постыдные эпизоды прошлого и исчезнуть. Раствориться в городе, вынырнув на поверхность уже другим человеком.

Я разыскал владельца дома, но не смог добиться от него ответа, кому он его сдает. Единственным, что я смог узнать, был факт, что мисс Кларк появилась на Кловер-Клоуз меньше года назад. Ее не знали среди профессионалок, если она и зарабатывала собой раньше, то не в Лондоне. Написав мисс Абернати, я заставил ее вспомнить, что знакомство ее отца с мисс Кларк состоялось в "Лицеуме", однако ни один из моих друзей из театральной среды не смог вспомнить ее ни по имени, ни по описанию. Следовало сделать вывод, что заядлой театралкой мисс Кларк тоже не была.

Наблюдение за ней тоже ничего не дало. Вскоре я уже знал, как проводит свои дни мисс Кларк: преимущественно дома, лишь изредка она выходила пройтись по окрестным лавкам или пообедать в одном из ресторанов на Мэрилебон-роуд, где официанты недовольно косились на одинокую посетительницу и мечтали, чтобы она ушла поскорее. Ее это, впрочем, не смущало: однажды наши взгляды случайно встретились, и я заметил в зеленых глазах те же искорки снисходительного веселья, которые пытался разгадать во время разговора с ней. Мисс Кларк не принимала у себя гостей и не наносила визитов, создавалось впечатление, что само ее существование было тайной, доступной лишь немногим людям.

Тем не менее, мало-помалу, от случайных людей, я получал крупицы информации. И пусть из них еще нельзя было составить полную картину, по крайней мере из этих обрывков знаний проступал силуэт той, кем мисс Кларк была теперь. От выбежавшей за починенной обувью служанки из соседнего дома я узнал, что живет мисс Кларк одна, а порядок в доме наводит приходящая уборщица. Цветочница рассказала, что мисс Кларк иногда навещает мужчина, но никогда не покупает ей цветов. Я сравнил его описание с фотографией мистера Абернати: это был не он. Торговка узнала мужчину с фотокарточки, но мистер Абернати появлялся на Кловер-Клоуз редко и всегда с букетом. Это было уже ближе к тому что я искал. И все же интуиция подсказывала, что в жизни мисс Кларк есть куда более страшные секреты, чем второй любовник.

Как ни странно, моим главным информатором стал мальчишка, продававший газеты на углу. Обрадованный появлением нового слушателя (и шестипенсовику, чего таить), он рассказал, что иногда по вечерам мисс Кларк забирает экипаж без опознавательных знаков — и ничего удивительного, только вот выходит она к нему не "расфуфыренная, как леди в театр ездят", а с распущенными волосами и в наглухо застегнутом простом плаще.

Оставалось надеяться, что это "иногда" скоро наступит.

Я сидел в пабе, находившемся недалеко от ее дома. С противоположной стороны улицы открывался хороший обзор на дом мисс Кларк, поэтому с первого дня я выбрал его пунктом наблюдения. Передо мной стояла пинта сливочного стаута, которую я намеревался растянуть на весь вечер, в руках у меня был "Человек-невидимка" Уэллса, поэтому не было ничего удивительного в том, что я чуть не пропустил прибытие экипажа. Я уже так привык к тому, что мисс Кларк вела жизнь затворницы, что не ожидал изменений в ее распорядке дня. До сих пор слежка за ней не принесла никаких результатов, и я был склонен полагать это занятие совершенно бессмысленным, но клиентка потребовала, чтобы я продолжал докладывать ей о всех перемещениях и знакомствах мисс Кларк. Честно говоря, особо докладывать было не о чем, но я отрабатывал гонорар как мог.

Сегодня это должно было измениться. Увидев мисс Кларк выходящей из дома — как и сказал мальчишка с газетами, рыжие волосы развевались на ветру, а платья было не увидеть под длинным плащом, — я вскочил со своего места, бросил на стол мелочь и поспешил найти извозчика, чтобы проследовать за ней.

Удивительно, что мисс Кларк не пыталась избежать моего преследования, хотя после того случая в ресторане она не могла не знать, что я за ней наблюдаю. Но нет, она словно хотела, чтобы я увидел, куда она направляется. По сравнению с моим хэнсомом старомодный гроулер был тяжел и неуклюж [4], поэтому проследить за мисс Кларк не составило труда. Выкрашенный черной краской экипаж доставил ее от дверей дома к заброшенной церкви на окраине города. Я узнал готический силуэт полуразрушенной звонницы: святой Евстахий, сильно пострадавший в пожаре два года назад и так и не отстроенный заново.

Мисс Кларк, не мешкая, поспешила к главному входу, я же расплатился с кэбменом и направился к трансепту [5]. Что бы не происходило внутри, сначала я хотел это увидеть.

В темноте заброшенной церкви я осторожно поднялся на галерею второго этажа. Странно было представить, насколько гнетущее впечатление оставлял за собой храм, покинутый всего два года тому назад. Неправильное — потому что дом господень не должен оставаться в таком состоянии, пустой и брошенный. Оставленный без веры. Но, увы, жизнь есть жизнь, а у прихода не нашлось достаточно денег для восстановления церкви. Почерневшие от гари стены сливались с царившими в нишах тенями, под ногами похрустывали осколки витражей. Огонь выбил стекла не полностью; на оставшихся в рамах фрагментах, блестевших в свете полной луны, еще можно было узнать мужчину в военном доспехе, оленя с распятием между рогами — видение Евстахия Плакиды, пришедшее ему на охоте.

Как только я занес ногу на последнюю ступеньку, все свечи в центральном проходе вспыхнули — эффектный трюк, в самый раз для подобного представления.

Я уже догадывался, что увижу. Заброшенная церковь, ночь полнолуния — тайна мисс Кларк была не во втором любовнике, а в противоестественном заигрывании с силами... которых даже не существует. Мне уже доводилось встречаться лицом к лицу с членами тайных орденов и поклонниками оккультизма, чтобы опознать происходившем магический ритуал. В центре нефа, из которого убрали скамьи, был вычерчен магический круг, по периметру которого стояли тринадцать женщин. Все они были простоволосы, в белых туниках, пошитых на античный манер. Напротив я заметил мисс Кларк. Она мазнула взглядом по галерее, словно высматривая кого-то, и я поспешил отойти в тень.

Чего я не ожидал увидеть, так это четырнадцатую девушку. Ее туника была цвета пурпура и пролитого вина, и в отличие от остальных она не стояла в круге. Я увидел ее, когда одна из женщин сдернула со стоявшего в центре алтаря покрывало, и едва сумел сдержать возглас. Она не сопротивлялась, но только немногим после я понял, что она была одурманена. Поэтому им не понадобилось связывать ее, но произошедшее после действие никак не становилось от этого добровольным.

Прежде чем я успел что-то предпринять, по помещению прокатился восхищенный шепот. На сцене появилось новое действующее лицо.

— Мастер, — одна из женщин вышла из круга поприветствовать мужчину в черной мантии, — мы ждали вас.

Другая, постарше, с патрицианским профилем и волосами цвета воронова крыла, протянула ему нож.

— Мы ждали вас, — повторила она.

В ее голосе смешались восторг и поклонение, жажда и ревность. Я задумался, какие отношения связывали этого мужчину и мисс Кларк.

Словно читая мои мысли, та вскинула голову и посмотрела прямо мне в глаза. Она не могла знать, что я был здесь, и все же меня не покидало ощущение, что в ее взгляде виднелось сообщение, предназначенное только мне.

Страх. Отвращение. Мольба.

Как зачарованный, я не мог оторвать глаз от ее лица.

Круг собрался, и теперь каждая из жриц читала нараспев свое заклинание. В общей какофонии невозможно было разобрать отдельные слова, свод церкви заполнил равномерный гул, от которого дрожали камни стены за моей спиной. Это уже было не похоже на представление. В воздухе запахло озоном, язычки свечей затрепетали, отбрасывая причудливые блики на лицо мисс Кларк. Я засмотрелся и не сразу заметил, что ее губы складывались в одно и то же слово.

"Смотри".

Я поспешил перевести взгляд на алтарь: я едва не пропустил, как девушка в пурпурной робе выгнулась дугой, только ее ступни и затылок касались теперь холодного мрамора. Словно силы притяжения больше не существовало, она замерла в этом положении. Лицо ее при этом ничего не выражало, будто душа уже покинула тело. Руки мужчины, вставшего в ее изголовье, с нежностью прошлись по ее волосам и опустили ей веки. Потом он взялся за нож.

Одного росчерка хватило, чтобы перерезать ей горло. Кровь брызнула фонтаном, окропив брызгами стоявших вокруг, но ни одна из женщин не прервала свой речитатив.

В тот же момент что-то произошло. Словно приливная волна прошлась по церкви, заставляя умолкнуть камни и затрепетать свечи. Под ее давлением я покачнулся и поспешил нащупать рукой стену. Будто живое электричество прошло сквозь меня, оставив после себя дивное чувство опьянения.

Гул прекратился, женщины замолчали. Теперь говорил только мужчина.

Вторым движением он вскрыл своей жертве живот, вываливая его содержимое на алтарь. Кишки влажно поблескивали в свете свечей, воздух наполнился запахом крови и внутренностей. Меня затошнило, но в то же время все во мне словно пело от новой силы, поселившейся в моем теле.

Будто находясь в странном трансе после ритуала, я даже не сразу заметил, что обряд кончился, а круг распался. Когда я спустился вниз, в церкви никого не осталось, даже мрамор алтаря сиял первозданной белизной в свете догоравших свечей, заставляя меня сомневаться в увиденном. Приходя в себя, я в последний раз окинул церковь взглядом и поспешил вернуться к дому мисс Кларк.

Дверь приоткрылась еще до того, как я успел постучать. Мисс Кларк еще не успела переодеться, только волосы были заплетены в простую косу, а халат прикрывал бурые пятна крови на тунике.

— Нам надо поговорить.

Она распахнула дверь и протянула мне стакан с виски — очень кстати, потому что разговор обещал быть серьезным.

Пробуждение было не самым приятным: во сне я скатился с узкой койки и больно приложился затылком о холодный пол. Голова и без того раскалывалась, словно с тяжелого похмелья, а тут еще и это. С трудом раскрыв глаза, я удивленно уставился в потолок, пытаясь понять, куда меня занесло. Что не домой, мог бы догадаться, еще когда почувствовал под собой вместо старого ковра бетон. Или когда ощутил стоявшее в помещении амбре. Нет, в моей квартире, конечно, тоже пахло не ромашками, но нос подсказывал, что запах хлорной извести и экскрементов больше подошел бы общественному нужнику.

Резкий металлический звон заставил меня схватиться за голову и посмотреть вбок. Одну из стен в комнате заменяла решетка. Разум некоторое время пребывал в ступоре, после чего сделал единственно возможный вывод.

Похоже, я был в полицейском участке. Замечательно. Если бы я только мог вспомнить, как я здесь оказался...

Дверь со скрипом открылась.

— Можете забрать его, — разрешил полицейский, пропуская моего партнера вперед.

Рэкхэм, поборов брезгливость, вошел в камеру и подал мне руку.

— Вставай, Генри.

На всем нашем пути из участка он не проронил ни слова. Кэбмен довез нас до крыльца его дома, после чего меня провели в гостевую комнату.

— Приведи себя в порядок и спускайся в мой кабинет, — велел Рэкхэм.

Я последовал его совету. Пахучее лавандовое мыло смыло ароматы улицы и участка, горячая вода заставила разум проснуться. К тому времени, когда я перешел к бритью, я уже начал волноваться из-за Рэкхэма: его поведение говорило, что он чертовски зол на меня, а я даже не знал, за что. Тот факт, что я понятия не имел, чем закончился вчерашний день, только добавлял беспокойства.

У дверей кабинета я на мгновение замер, как в детстве, вспоминая все свои прегрешения. Нет, в голову ничего не приходило.

Поборов робость, я постучал и вошел внутрь. Меня встретили две пары укоризненно глядевших глаз. Вторая принадлежала Генри-старшему, толстому коротколапому пемброку, устроившемуся в ногах Рэкхэма. Глядя на него, я вспомнил своего покойного отца, в честь которого, собственно, Генри-старший и получил свое имя: тот тоже умел смотреть на меня так, словно я был самым страшным его наказанием.

Не давая чувству вины проникнуть еще глубже, я присел к столу.

— Генри, — начал старый Рэкхэм. Судя по его тону, за мои вчерашние грехи мне полагались вечные муки, и начаться они должны были немедленно, — я надеялся, что мы воспитали тебя лучше.

"Лучше, чем что?" — хотел я спросить, но промолчал и на всякий случай напустил на себя раскаивающийся вид.

— Я знаю, что мисс Кларк весьма привлекательная женщина, и то, как тянется это дело, выводит тебя из себя, однако, как ты понимаешь, это не может быть оправданием твоего поведения! То, что...

— Подожди, — я выставил вперед руки. Затылок снова запульсировал от головной боли, и я никак не мог угнаться за его мыслью. — При чем здесь мисс Кларк?

Рэкхэм растерялся.

— Что значит, при чем здесь мисс Кларк?

— Я ничего не помню про вчерашний вечер, — признался я, — но готов поклясться, что и близко к ней не подходил. Сидел в пабе, как обычно. Поэтому я спрашиваю, какое отношение она имеет к нашему разговору? И когда это ты успел ее увидеть, кстати?

Мой старший партнер поджал губы.

— Мы познакомились сегодня. Когда ты не приехал утром в офис, я забеспокоился. Я отправился на Кловер-Клоуз, тебя нигде не было. Мисс Кларк вышла, чтобы узнать, почему я кружу вокруг ее дома и, когда я представился, пригласила меня внутрь. Она рассказала, что вчера ночью ты пришел к ней в неадекватном состоянии, пытался ее поцеловать и все порывался войти в дом. В конце концов, ей пришлось вызвать полицию. К счастью, мисс Кларк была так любезна, что не стала подавать на тебя в суд за непристойное поведение, но попросила передать, что у нее не останется выбора, если ты еще раз приблизишься к ней. Так что от дела, думаю, придется отказаться. Напиши сегодня мисс Абернати.

— Что?

Я решил, что ослышался. Бессмыслица какая-то! С чего бы мне вчера было приходить к мисс Кларк? Я собирался проследить за ней, чтобы, как всегда, отчитаться перед клиенткой, и при этом с пользой провести время за новой книгой и кружкой пива, но это... в голове не укладывалось.

— Я приставал к ней? Брось, Рэкхэм, ты знаешь меня с рождения!

— Ты был пьян.

— Всего один стакан, и она сама мне его налила!

Слова вырвались, прежде чем я сумел их осмыслить. Я все еще ничего не помнил, но в голове начали проступать смутные образы. Распущенные тициановские кудри, освещенный свечами то ли подвал с каменными сводами, то ли старинный зал, монотонный речитатив...