Уже через тридцать минут дон Игнат вместе с посланником ехал в Кремль. Посла сопровождала охрана из пяти человек. Мало ли, что может произойти? Тем более случай уже был. Буквально две недели назад, когда закончился весенний ледоход, Лемезов захотел проверить лесопилку. Официально она числилась за ним, но распоряжался там московский купчишка Фёдор Губа, который шибко поднаторел в торговле древесиной, поэтому дон Игнат и заключил с ним договор по найму. Находилась лесопилка на берегу Яузы (современный район Медведково). Расстояние до неё от подворья составляло примерно 15 километров. Дорога заняла два часа. Прибыв на место, дон Игнат выявил массу нарушений. Территория неухожена. Кругом грязь вперемешку с опилками. Горбыль, сваленный в одну безобразную кучу, тупо гнил. Обрезные доски не рассортированы. Уличные навесы обветшали и представляли из себя жалкое зрелище. Чертёж по постройке сушильного ангара утерян. Такого похабного отношения к строительному материалу Лемезов ещё не видел, но шум поднимать не стал. Со свойственной ему невозмутимостью он тщательно записал все нарушения. Причём записи сделал в трёх экземплярах. После этого одну копию отдал купцу и велел в ближайшее время всё исправить. Иначе ничего хорошего Губу не ждёт. Пока длилась проверка, наступил вечер. Обратно пришлось возвращаться уже в сумерках. Дорогу на полпути перегородили бородатые мужички в количестве четырёх человек. Правда, убивать сразу не стали. Зачем-то захотели, чтобы он слез с лошади. По случайно обронённым фразам дон Игнат понял, что ждут эти хмыри именно его, и явно не для вручения денежного приза. Поэтому слезать с лошади он не стал. Зато разрядил в любителей вечерних бесед два пистолета, после чего обнажил палаш. В результате четыре трупа. А где же трость? Так ведь ездил не в княжеские палаты, а на лесопилку. Но после этого случая дал себе зарок, одному по Москве не шляться. В принципе посол и раньше без сопровождения никуда не ездил. Как минимум с телохранителем. Но в тот день верный человек приболел, да и само подворье нуждалось в усиленной охране в связи с наплывом торгового люда. А охраны и так не хватало. Пётр Стриж, уезжая к берегам Днепра, забрал самых лучших. Быстро же восполнить дефицит обученных и дисциплинированных бойцов не получалось. Вот и решил дон Игнат попутешествовать в одиночестве...

В горнице, куда проводили посла, Иван III находился один. Правда, возле кресла, на котором он сидел, возились три щенка кане-корсо. Великий князь бросил им кожаную игрушку, и теперь каждый щенок пытался завладеть забавой единолично.

— День добрый, Иван Васильевич. Здоровья тебе и благополучия.

— Взаимно, дон Игнат, взаимно, — улыбнулся Великий князь и указал на щенков. — Видишь, растут твои гостинцы. Уже характер показывают.

— Характер — это хорошо. Главное, чтобы тебя не разочаровывали.

— Собаки не люди, разочаровать не могут.

— Тоже верно, — согласился посол и замолчал, давая возможность Великому князю озвучить причину, по которой тот его позвал.

— Скажи мне, кто на этой парсуне? — не заставил себя ждать Иван III, передавая дону Игнату портрет.

— Донья Екатерина Кузьминична Краснов, — почти сразу ответил Лемезов, правда, слегка удивлённо. Он ждал портрета не раньше середины лета. А сейчас только конец апреля. Не могли ещё корабли прийти в Архангельск. Тогда как? Почему не предупредили по радиотелеграфу?

— Вижу, ты удивлён?

— Совершенно верно, Иван Васильевич. Не ждал я портрета так быстро.

— Значит, это ваша принцесса?

— Да. Правда, одета необычно. Так одеваются в твоей державе, но не у нас.

— Хм... А больше ничего не замечаешь?

— Мне кажется, что донья Екатерина немного походит на твою сестру Анну Васильевну.

— Не лукавь, дон посол. Не немного, а копия Аннушки в девичестве! Если бы не волосы и цвет кожи, подумал бы, что моя сестрица.

— Это плохо?

— Почему же? — удивился Иван III. — Лично мне ваша принцесса по душе. Надеюсь, образ написан верно? Хотя можешь не отвечать. Признал-то ты её сразу. Кстати, присаживайся. В ногах правды нет.

— Благодарю, — кивнул Лемезов, садясь на лавку, стоящую напротив кресла Великого князя. — Иван Васильевич, если это не тайна, кто привёз портрет?

— Нет никакой тайны. Привёз парсуну архимандрит Галактион, в миру Геннадий Гонзов.

— Вот, значит, как... Получается он ехал напрямки...

— Ты угадал. Ехал он через греческую Элладу, Болгарию, Валахию, Молдавию, Литву и так до Смоленска. Потом свернул на Москву.

— Не боялся, что может к османам в плен угодить?

— Сказывал, что боялся. Особенно после того, как в Константинополе учинили резню православных монахов вместе с Вселенским Патриархом.

— Ох, ты! — новость реально потрясла посла. — А что случилось?

— Патриарх решил перебраться поближе к Андрею Палеологу. Вот османы и отомстили. Тем более, как мне рассказал архимандрит Галактион, они проиграли несколько сражений. Все родственники прежнего султана погибли. На престоле сидит ребёнок...

— Ну, не ребёнок же правит страной?

— Понятно, что не ребёнок, — усмехнулся Великий князь. — Думаешь, у османов своих бояр не хватает?

— Даже не сомневаюсь.

— Молодец! А ещё мне донесли, что османы с венецианцами вступили в союз.

— Неужели, правда?! — изобразил удивление Лемезов. Эту новость он получил ещё вначале весны.

— Крымский хан мне врать не станет. Что скажешь на это?

— А что тут сказать? Венеция живёт благодаря торговле. Даже не так, она не торгует, а занимается перепродажей. Покупает восточные товары задёшево и продаёт их в Европу задорого. Сейчас Андрей Палеолог частично эту кормушку перекрыл. Республика несёт большие убытки. Ради денег венецианцы заключат союз хоть с дьяволом, а уж с басурманами подавно.

— Что, не любят в твоей стране венецианцев?

— Понимаешь, Иван Васильевич, умные люди всегда могут договориться друг с другом. Всех денег всё равно не заработаешь. Венецианцы этого не понимают. Мало того, стараются гадить по-всякому. Поэтому, какая может быть любовь? Даже об уважении говорить не приходится... Кстати, вспомнил! Недавно наши люди узнали, что венецианские купцы торгуют женской косметикой, которая содержит ртуть! А ртуть — это яд похлеще свинца. Если хочешь, чтобы женщины в твоей державе рожали здоровых детей, запрети им пользоваться подобной косметикой. Даже можно напечатать специальную книжицу, где бы подробно объяснялась вся пагубность таких мазей. И чтобы с ужасными картинками. Пусть наглядно видят...

— А ты мне не лжёшь? — перебил Иван III, пристально глядя на посла. — Не по нраву вам венецианцы, вот и возводите на них напраслину...

— Не напраслина это, — вздохнув, начал отвечать Лемезов. — Ещё во времена Великой империи знали о ядовитых свойствах ртути. Но после нашествия варваров многие знания были утеряны. Возможно, венецианцы сами не подозревают, что продают вредные мази. А возможно, им просто всё равно. Сразу же никто не умирает. Просто человек день за днём начинает увядать, как цветок, потом болезнь вызывает бесплодие, сильные боли, помутнение рассудка... А им-то что? Деньги не пахнут. Подумаешь, в Российском царстве девицы мрут, зато они в золоте купаются...

— Вот умеешь ты, дон посол, настроение испортить, — недовольно сжал губы Великий князь.

— А с чего оно у тебя испортилось? Тут наоборот надо радоваться. Вовремя узнал о грозящей опасности.

— Хм... Возможно, ты прав. Только я вот, что подумал... — и Великий князь улыбнулся. — У вашей принцессы кожа смуглая... Как бы моя сестра не заставила её мазать лицо белилами...

— Не заставит. Во-первых: донья Екатерина прекрасно образована и хорошо знает, что вредно, а что полезно. Во-вторых: принцесса обязательно привезёт личного доктора, у которого всегда можно спросить совета. В-третьих: она попытается со всей обходительностью объяснить своей... — Лемезов чуть не сказал: "свекрови", — твоей сестре, что не стоит подвергать здоровье опасности. И в-четвёртых: если кто-то попытается насильно намазать ей лицо ядовитыми белилами, то этот кто-то здорово пожалеет. Принцесса с воинами билась на саблях, а с бабами и голыми руками справится. А может и вовсе, так палкой пройтись по спинам...

— Аха-ха-ха!!! — развеселился Иван III. — Ох, не завидую я сестре! Достанется ей невестка... Зело своенравная...

— Откуда же, своенравная? Наоборот, весёлая, добродушная, рассудительная. А то, что не хочет быть жертвенной овцой, это разве своенравие? Просто есть вещи, в которых она разбирается намного больше твоей сестры.

— А в чём она разбирается слабо? — тут же насторожился Иван Васильевич.

— Скорее всего, в государственных делах. Вот где Анна Васильевна сможет многому её научить. Донья Екатерина будет слушать свекровь, как родного отца или даже деда.

— Деда? — удивился Великий князь.

— Дон Владимир, — пояснил Лемезов. — Он принцесс с раннего детства везде с собою таскал. Никаким мамкам-нянькам не доверял их воспитание.

— А-а, ваш министр энергетики, — вспомнил Иван Васильевич. — Это он придумал все лампы, что светят в десятки раз ярче свечей.

— Совершенно верно.

— Скажи мне, а он никогда не мечтал стать императором? — и князь внимательно поглядел на посла.

— Нет. Ему этого не надо. Других забот хватает.

— Например?

— Э-э... — задумался Лемезов, прекрасно понимая, что про паровые машины и электричество говорить нельзя. — Допустим, геологи обнаружили месторождение меди. Но, чтобы её добывать, надо рыть подземные ходы. Ходы может затопить водой. Он придумывает механизмы, которые эту воду откачают.

— Понятно. А как так получилось, что отец и сын женились одновременно?

— Дон Владимир к тому времени уже был вдовым, а дон Кузьма ещё холостым. Тут война... Армия царицы разбита. Куда ей деваться? Подписывает мир и выходит замуж за дона Кузьму. Заодно пристраивает свою сестру. Дон Владимир с удовольствием берёт в жёны молодую, красивую принцессу. В общем, все счастливы...

— Да, уж... — усмехнулся Великий князь. — Кому расскажи, не поверят.

— А чего не верить? Твой сын тоже женился на молодой ханше. Если у Нур-Девлета не останется наследников, то все ногайские земли по праву перейдут к московским князьям.

— Хм, — скривил лицо Иван III. — Если бы всё было так просто... Казань-то наша, зато вокруг неё, сколько разных племён обитает... Пока с ними не разберёмся, спокойной жизни не будет.

— Крепостицы надо ставить, — заметил Лемезов.

— Надо. Только где брать деньги? Между прочим, твой император обещал за наши товары прислать серебро и золото в слитках.

— Раз обещал, значит пришлёт. Думаю, как раз к открытию нового монетного двора всё прибудет.

— Было бы хорошо... Кстати, ты завтра не сильно занят?

— Нет, а что?

— В гости хочу прийти, в баньке попариться...

— Приходи, буду рад.

— Вот и договорились. И ещё хочу спросить, не заметил ли ты чего подозрительного?

— В каком смысле?

— Две седмицы назад тебя чуть не убили. Сам понимаешь, я со своим братом доном Павлом ссориться не хочу.

— Я теперь без охраны никуда, — серьёзно ответил посол. — Подозрительного тоже ничего не замечал.

— То и ладно, — задумчиво покивал Иван III. — Жаль никого не удалось взять живьём...

— Сам сожалею, Иван Васильевич. Действовал чисто на рефлексах...

— На чём действовал? — удивился Великий князь.

— На рефлексах... — пришлось дону Игнату популярно объяснять, что это за "зверь" такой.

— То есть, Господь Бог что-то заложил в нас с самого рождения, а остальному мы учимся сами? — сделал выводы Иван Васильевич.

— Совершенно верно. Взять хотя бы любого младенца, что человеческого, что от животного. Титьку-то их сосать никто не учил, но ведь сами ещё слепые, а мамкину грудь ищут, — улыбнулся Лемезов.

— Понятно. А кто же в вашей державе так учит владеть оружием, что потом одни дохляки остаются? Воин должен думать, какой стороной бить: плашмя или остриём...

— В первый раз со мной подобное случилось, — повинился посол, — вот я и растерялся немного. Тем более я не воин, а дипломат. Мне больше головой приходится работать, а не оружием.

— Что-то плохо твоя голова сработала, — Великий князь явно насмехался над собеседником.

— Так я сразу сказал, что сработал чисто на рефлексах, то есть совершенно не думая.

— Думай в следующий раз. А пока иди и жди меня завтра в гости.

— Хорошо, Иван Васильевич. Всего доброго, — пожелал Лемезов, поднимаясь с лавки.

— И тебе того же.

ГЛАВА 3.

После того, как дон Игнат покинул покои Великого князя, тот велел пригласить архимандрита Галактиона. Хотелось более подробно расспросить его про Южную империю. Конечно, про эту страну очевидцы рассказывали ему не раз. Но время идёт, всё меняется. К тому же в далёком городе под названием Иван-Дальний проходил церковный собор, где присутствовало много представителей из других стран. Они тоже что-то говорили... Да и вообще хотелось понять, ради чего устраивали собор? Тут-то архимандрит и огорошил Великого князя.

— Государь, а ты знаешь, что римский папа имеет верховную церковную власть незаконно?

— Это как? — удивился Иван III.

И архимандрит рассказал о неком итальянском учёном Леронцо делла Валла, который доказал, что документ "Дар Константина" подделка.

— Ты веришь этому?

— Сомнения, конечно, есть. Работу Леронцо делла Валла оплачивал Арагонский король Альфонсо V Великодушный. Доказательства были сочинены ещё в 1440 году. До этого Святой престол и Арагонский король сильно враждовали. Однако, как только появился документ, Римская курия пошла на большие уступки арагонским королям и с тех пор о документе не вспоминают. Однако он существует. Кстати, наверно ты слышал про странные кончины португальских и арагонских монархов? Одного отравили вместе с его рыцарями прямо на пиру, а другой попал в горах под камнепад...

— Про отравление слышал, а про камнепад — нет. Неужели ты думаешь, что к их гибели приложил руку Святой престол?

— "Cui prodest", как говорят латиняне. Ищи, кому выгодно, — ответил Геннадий Гонзов, которому информацию о подделке документа "Дар Константина" ловко слили сотрудники службы безопасности Южной империи.

— А что в Южной империи говорят по этому поводу? — задал очередной вопрос Иван III.

— В Южной империи очень не любят католиков. Наверное, даже больше, чем басурман и язычников. Поэтому какую-либо унию заключать с ними даже не помышляют. Какая может быть уния с самозванцами? Тем более эти самозванцы претендуют на верховную власть. Правда, правительство страны открыто своё мнение не высказывает. Дипломатия, политика...

— Ну, это понятно: почти вся Европа под папской властью, зачем же с ним ссорится? Кстати, у императора дона Павла большое войско?