| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Две фигуры устало брели по плохо освещенным коридорам Лас Ночес, оставляя за собой след из смердящего песка. Иногда один из них устало прислонялся к стене и стонал "Я больше не могу", тогда другой ободрял его, говоря, что, если уж они выбрались из Общества Душ в Хуэко Мундо, то коридоры собственного дворца точно одолеют. И с новыми силами они шли дальше.
Фигура в конце длинного коридора появилась совершенно неожиданно. Но Гин давно привык, что все вокруг него появляется внезапно, а Айзен уже начал к этому привыкать. Фигура сломалась пополам и произнесла:
— Айзен-сама, зачем вы вышли из комнаты?
— Канаме... — с облегчением простонал Айзен.
Тоусен приблизился к бывшим капитанам.
— Айзен-сама, я бы сам отвел вас, куда нужно.
— Проклятый Гриммджоу орал у меня под окном полночи! Мне пришлось его впустить!
Владыка Лас Ночес попытался испепелить Тоусена взглядом, но не смог сфокусироваться.
— Но Айзен-сама, если его не выпускать на улицу, он гадит по углам! Я уж и лотки везде расставил, но ему этого явно мало.
— Так впускай его обратно!
— Меня этот сраный кот достал! Я его таки кастрирую! Вот на фига вы в прошлый раз отвели мой меч? Теперь у нас трехногий кот-инвалид, который от обиды только больше гадит! Кому вообще пришло в голову взять его в Эспаду?
Тоусен и Айзен злобно вперились в точку, где, по их мнению, должен был находиться Гин. Последний никак не отреагировал, поскольку стоял в метре от той самой точки.
— Гин! — взревел Владыка, не выдержав.
— Чего? — пискнул тот.
— На хрена тебе понадобился Гриммджоу?
— Айзен-тайчо, — заюлил Гин, — но он же тааакой няшный... Такой кавайный неко, а как он мурлычет, когда чешешь его за ушком...
— Значит, ты и должен убирать его ссаки! — прорычал Тоусен.
— Какие ссаки? — изумился Гин. — Я их нигде не вижу.
И для полной убедительности повертел головой.
— Да никто из нас их не видит! — взорвался Тоусен. — Ни один из нас вообще ни хрена не видит! Зато я все чувствую! И весь Лас Ночес провонял кошачьей мочой!
— Канаме... — Ичимару, как мог, жалостливо посмотрел туда, где должно было быть лицо Тоусена. — Проводи меня в туалет.
— А меня в мою комнату! — встрял Айзен. — Но сначала в туалет. Иначе тут будет вонять не только кошачьей мочой.
До туалета они шли еще часа полтора. Тоусен, как слепой с рождения, ориентировался на местности несравненно лучше близоруких Айзена и Гина, однако бесконечно длинные коридоры Лас Ночес и его сводили с ума. Периодически они опять наступали в лотки, которые грохотали, опрокидывались и воняли, иногда спотыкались в странных ямках в гладком мраморном полу. Тогда Тоусен бурчал что-то вроде "когти вырву драному коту".
— Канаме, а как ты тут ориентируешься? — спросил Айзен, чтобы отвлечь того от тяжких дум.
— На запах, — пропыхтел тот.
Наконец, Тоусен открыл какую-то дверь. Владыка принюхался.
— Хм, котиками пахнет...
Гин, как самый хотевший, влетел в комнату первым и опять вписался в нечто грохочущее и воняющее. Айзен наощупь продвинулся в темноте дальше и шел довольно долго, пока не наткнулся на что-то коленями и чуть не упал. Руки автоматически схватились за первое, что попалось, что-то, похожее на шерсть. Владыка тщательно ощупал находку, наклонился, принюхался. Существо под его руками замурлыкало.
— Канаме... Кажется, это комната Гриммджоу...
* * *
Наутро Айзен с трудом держался, чтобы не заснуть прямо на троне. Глаза слипались, голова неконтролируемо падала на грудь. Гин стоял только потому, что спинка трона, за которую он держался, не давала ему сползти на пол. Поиски туалета затянулись до утра, и когда трое капитанов-предателей, наконец, добрались до комнаты Владыки, ни у кого не было сил идти дальше, поэтому все там и заночевали. Айзен сквозь дымку недосыпа думал, что стоит, наверное, поселить Тоусена у себя, чтобы тот провожал его по надобнастям. Да и Гина, пожалуй, тоже. Жалко мальчика, тоже ведь мучается. Не надо было тогда доверять постройку Лас Ночес пустым, эти придурки так и не додумались, что у всех покоев должны быть отдельные туалеты.
Эспада молча пила чай, в ужасе взирая на своего Владыку. Тот опять угрожающе щурился и выглядел очень хмуро. Гриммджоу единственный из всех десяти спокойно лакал из своей чашки, вспоминая осторожные прикосновения пальцев Владыки. Ему казалось, что теперь он избранный.
В дальнем углу зала что-то загрохотало и заворчало. Айзен поднял усталый взгляд и попытался сосредоточиться на рейацу, как советовал ему Тоусен. Раздражение от отсутствия очков, как всегда, мешало, однако ему удалось почувствовать знакомую духовную силу.
— Канаме? Что ты там опять делаешь?
Тоусен, снова в обнимку со шваброй, разразился обличающей речью:
— Я! Больше! Не! Могу! Терпеть! Эту! Вонь! Гриммджоу!
От последнего крика Джаггерджак выронил чашку, мявкнул и попытался спрятаться под стол, но его схватил за шиворот Ннойторра.
— Канаме, тебе мало отрубленной руки? — устало вздохнул Айзен.
— Мало! — взревел взбешенный Тоусен. — Мне надоело убирать за ним! Это НЕСПРАВЕДЛИВО!
Гин нечеловеческим усилием заставил себя пошевелиться и спрятался за трон. Владыке прятаться было некуда, поэтому он попытался изобразить на лице невозмутимость.
Поняв, что помощи не будет, Тоусен решил справиться с проблемой своими силами. Молниеносным движением отбросив швабру и приблизившись к столу, разгневанный Канаме схватил злополучного кота за шкирку, подтащил его к месту, которое за секунду до этого столь тщательно оттирал, и начал яростно тыкать его мордой в угол зала, вопя:
— ЭТО — НЕСПРАВЕДЛИВО!!!!! ПЛОХАЯ КИСА!!!!! ПЛОХАЯ!!!!! ПЛОХОЙ НЕКО!!!!!
Гриммджоу, слабо вырываясь, пытался оправдываться:
— Но я же закопаааал...
Робко высунувшись из-за трона, Гин еле слышно прошептал: "Неко хороший, неко няка!", однако вовремя вспомнил, что слепые отличаются не только обостренным обонянием, но и исключительно хорошим слухом, и предусмотрительно замолчал.
Улькиорра понял, что дело пахнет паленым, и решил, что пришло время действовать. Незаметно быстро оказавшись возле трона, он прошептал Владыке на ухо:
— Айзен-сама, кажется, у меня есть план.
* * *
На очередном совещании измученный Тоусен поставил вопрос ребром: либо они кастрируют Гриммджоу, либо он собственноручно его убивает. При этом сам Гриммджоу, обезумев от испуга и жалобно мяукая, качался на люстре.
В этот трагический миг распахнулась дверь и в проеме показался Улькиорра в сопровождении незнакомой, как показалось Айзену, женской фигуры. Гин же, прищурившись еще сильнее, чем обычно, втянул голову в плечи, жалея, что не может провалиться под землю. Рыжие волосы, пышная грудь... Рангику??!
Ичимару потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, сделал несколько глубоких успокаивающих вдохов и попытался сконцентрироваться на рейацу, как учил Тоусен. Через пару секунд он широко раскрыл свои бирюзовые глаза: это была не она!
— Кто это, меносы ее дери?! — спросил, едва не спалившись, Айзен.
— Иноуэ Орихиме к вашим услугам! — гордо продекламировал Улькиорра, приняв близорукость Владыки за забывчивость ввиду занятости крайне важными планами по установлению мирового господства.
Гин с облегчением вздохнул, едва успев уцепиться за трон, чтобы не осесть на пол.
— Значит, у тебя есть необычная сила, Иноуэ Орихиме, — изрек, наконец, Айзен.
Девушка лишь испуганно вздохнула.
— Следуй за мной, — сказал Владыка Лас Ночес, выразительно посмотрев в сторону Тоусена.
Тот, почувствовав взгляд, бросил швабру и, схватив ничего не понимающую Орихиме за руку, в момент подтащил ее к Айзену. Последний встал с трона и, властно кивнув, наугад двинулся к выходу из зала.
* * *
— Айзен-сама, я не могу сделать вам хорошее зрение, — с искренним сожалением сообщила Иноуэ.
— Почему?!
— Вы же сами говорили, что моя сила — отрицание, но я не могу вернуть то, чего не было. А ваше зрение, кажется, никогда не было хорошим, поэтому я бессильна. Давайте я лучше излечу Гриммджоу.
— Жалостливая сучка! — пощечина Тоусена отшвырнула Орихиме к стене.
— Тише, Канаме, она нам еще пригодится.
— Да зачем? Какая от нее польза? Она не может дать вам хорошее зрение, какое еще для нее можно найти применение?
— Ну ведь нашли же мы применение для Хоугиоку, — возразил Владыка.
— Я думал, он был вам нужен для того же — чтобы видеть хорошо. Вы пробовали рессурексьон?
— Пробовал... — Айзен вжал голову в плечи, вспоминая недавний провал. — Убью Урахару. У меня в рессурексьоне вообще глаз нету!
Тоусен протянул руку и сочувственно похлопал по плечу Гина вместо Айзена.
— А я вот думаю... — ехидно протянул Ичимару.
* * *
— Орихиме, что ты скажешь об этом? — спросил Айзен, показывая в потолок, где, как он надеялся, все еще болтался на люстре Гриммджоу.
— Э-э-э... — протянула Иноуэ, тщетно пытаясь проследить за рандомными перемещениями пальца Владыки. — Там неко?
— Да, там мерзкий похотливый кот, — встрял Тоусен.
— Орихиме, — ласково сказал Айзен, — мы бы хотели испытать твою силу. Кастрируй этого кота.
Иноуэ в ужасе закрыла руками рот. Гриммджоу взвыл, люстра опасно закачалась.
— Ну? — угрожающе протянул Владыка.
— Айз-зен-сама... — неуверенно сказала Орихиме, — вы же знаете мою силу. Только отрицание. Я могу излечить, но не убить и не отнять.
Гриммджоу облегченно выдохнул, Тоусен глухо ругнулся из угла, Айзен отвернулся и неслышно сказал "да твою ж мать". Пока все потрясенно молчали, Гин решил, что пришла пора взять слово.
— Орихиме-сан, — он прищурился, чтобы видеть, куда говорить. Девушка испуганно сжалась под его взглядом. — Я уверен, что мы найдем тебе применение.
Иноуэ попыталась было стечь на пол в тихом обмороке, но ее подхватил Улькиорра.
— Да че мы с ней будем делать? — прошипел Айзен на ухо Гину.
— Айзен-сама, — прошептала вдруг Орихиме. — Если я вам не нужна, отпустите меня домой.
Владыка вытаращился на Ичимару — единственного, кого он мог видеть более или менее отчетливо. Гин вытаращился на него. Оба не знали, что делать. Пленница явно почувствовала слабину и завопила:
— Отпустите меня! Пожалуйста! У меня дома столько дел, вы не представляете! Там же Тоширо и Рангику. Они такие хорошие, но я уже неделю не убиралась, а Рангику в этом отношении совершенно нельзя доверять! У меня стирки полная корзина, посуда не мыта, бутылки не убраны, а Рангику постоянно новые приносит откуда-то. И Тоширо наверняка не кормленный нормальной едой. Ну, пожалуйста, Айзен-сама, отпустите меня, я так давно полыыы не мыыылааааа...
И Орихиме, не выдержав, разрыдалась, уткнувшись в плечо Улькиорры. Кватра, опешив, даже приобнял ее одной рукой и стоял, беспомощно глядя на Айзена. Владыка старательно переваривал тираду Иноуэ.
Среди внезапно опустившейся тишины раздались четкие строевые шаги. Тоусен подошел к Орихиме, торжественно вручил ей ведро и швабру и с чувством выполненного долга присоединился к Айзену, все еще охреневавшему на своем троне.
Осознав, что все прошло хоть и не плану, но хорошо, Владыка Лас Ночес облегченно сполз на троне и подумал: "Вот еще бы одеяло с подушкой сюда... И унитаз встроить... И можно наслаждаться жизнью".
Идиллию прервал Кватра, прошептавший на ухо Владыки:
— Айзен-сама, временный шинигами Куросаки Ичиго обнаружен в Хуэко Мундо.
— Ну что ж... — лениво улыбнулся тот. — Будем надеяться, что хоть он что-нибудь сделает с Гриммджоу.
Головная боль Айзена
Через пару дней пребывания в Хуэко Мундо Орихиме уже вполне свыклась со шваброй и ведром. Более того, страдая от одиночества и желая хоть чем-то себя занять, она до блеска отмыла весь Лас Ночес и наловчилась так быстро подтирать за Гриммджоу, что тот не успевал гадить. Тоусен был счастлив: у него наконец-то появилось время повозиться с Вандервайсом. Он даже как-то шепотом признался Айзену, что Орихиме в плане уборки намного превосходит его. Сказывались огромный опыт и хорошее зрение.
Иноуэ вздохнула, вытерла пот со лба и обвела удовлетворенным взглядом сверкающий чистотой коридор. Кажется, делать больше нечего. Запихнув швабру и ведро в кладовку, Орихиме направилась в закуток, отведенный Вандервайсу. Как она и ожидала, Канаме был там.
— Тоусен-сама, что еще я могу сделать?
— А что, ты уже все вымыла? — недоверчиво спросил тот, подтирая слюни своему любимчику.
— Три раза, Тоусен-сама.
Канаме повернулся к ней и удивленно вскинул брови, потом взял себя в руки и прохладным тоном спросил:
— А что еще ты умеешь делать?
— Любую работу по дому, Тоусен-сама. В Каракуре я жила одна и всему-всему научилась: убираться, стирать, шить, готовить.
— Значит, ты хорошо готовишь? — с интересом откликнулся Тоусен, вспоминая, какую дрянь им приходилось есть с тех пор, как они обосновались в Лас Ночес. В плане готовки арранкары были совершенно безнадежны.
— Конечно, Тоусен-сама! Это одно из моих любимых занятий! — с энтузиазмом в голосе подтвердила Иноуэ.
— Ну, тогда пошли.
* * *
— Приветствую вас, моя дорогая Эспада, — восседавший на своем неизменном троне Айзен обратился к пришедшим на очередное собрание арранкарам. — Давайте изопьем чаю.
Эспада поежилась: чай всех уже давно достал, однако возражать Владыке никто не решался. Одному Гриммджоу все было по барабану: от него наконец-то отцепился Тоусен со своими вечными придирками, с помощью Орихиме вернулась рука, и теперь Секста был счастлив, как никогда.
Айзен недоверчиво прищурился: фигура, разносившая чай, принадлежала явно не Тоусену. "И когда это Канаме успел покраситься в рыжий? А главное, зачем? Он же все равно цветов не различает".
Рыжая фигура с подносом приблизилась к трону и низко наклонилась. Взгляд Владыки уперся во внушительных размеров бюст. От неожиданности он чуть не навернулся с трона.
— Ваш чай, Айзен-сама, — проворковал нежный девичий голос.
Тонкая рука с фарфоровой чашкой ткнулась Айзену под нос. Тот от неожиданности дернулся, и горячий чай пролился на его белоснежное косодэ.
— А-а-а-а, ксооо, кипяток! — разнесся по залу нечеловеческий вопль ошпаренного Владыки Лас Ночес.
Орихиме от испуга резко отскочила в сторону и опрокинула поднос с оставшимися чашками на беднягу Гина. Ичимару присоединился к завываниям Айзена. Эспада мгновенно повскакивала с мест, вытаскивая из ножен занпакто и направляя их на Иноуэ. Девушка села на корточки, закрыла голову руками, пытаясь слиться с полом, и завопила даже громче бывших капитанов:
— Простите меня, пожалуйста, Айзен-сама, Ичимару-сама! Я такая неуклюжая! Я все исправлю! Только не убивайте меня, а то кто же тогда будет стирать вашу одежду и отмывать пол в зале?!
Айзен раздраженно отряхнул уже далеко не белоснежную одежду и жестом приказал Эспаде успокоиться. Недовольные арранкары, ворча, расселись обратно по местам. Гин схватил Орихиме за руку, рывком поднял на ноги и противным голосом пропел ей на ухо:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
