— Подожди, я с тобой. Всё равно ты отсюда не увидишь, куда точно надо идти, — проворчала я.
Идти оказалось гораздо дольше, чем я полагала, мой глазомер был не самый точный. Поэтому к городу (а это был именно город), мы подошли уставшие как собаки и измученные.
Вековая Война, в самом конце которой было разрушено государство Хорхейн, закончилась несколько сотен лет назад, но город, пустой и безжизненный, казалось, не умер, а просто спал. Здания, не разрушены ни временем, ни магией. И если последнее было понятно, некромагия обычно не оставляет зримых следов на материи, пожирая только живых существ, то почему время не оставило своих следов на камне и кирпиче, было неясно. Может, шаноэ позаботились о городе. Я пыталась заметить следы недавнего пребывания здесь людей, или же остаточные следы магии, но так ничего не обнаружила. Только старые кости, выбеленные солнцем и обточенные дождями. Город был заброшен. На самом краю города мы набрели на колодец, на удивление, не высохший, только вот верёвка сгнила, а ведро превратилось в труху.
— Нужно достать воды, но у нас даже фляжек нет, да и чем-то тёплым не мешало разжиться, — задумчиво произнесла я. — Придётся идти вглубь.
— Да одежда наверное в такой влажности давно сгнила. — скептично произнес салдорец.
— Сомневаюсь. Посмотри — город как будто законсервирован во времени. Что-то вроде заклинания статиса, только очень мощное. Возможно, это побочный результат некромагического проклятья, или дух города еще жив, и достаточно силён, чтобы хранить город в сохранности.
Вот только вряд ли он выйдет к нам, он наверное за годы одиночества совсем одичал. Может, и к лучшему, хотя его помощь бы не помешала.
Когда-то этот город был красив. Дома из белого камня, с широкими окнами и красной черепицей, острые шпили аккуратных, как будто игрушечных башенок, запущенные и заросшие яблоневые сады, выложенные цветной плиткой пороги небольших магазинчиков с покосившимися вывесками... Наверное, в этом городе когда-то было прекрасно жить, пока власти Хорхейна не заигрались в войнушку, потревожив своих грозных соседей. Я представила свой родной Истик, такой же пустой и заброшенный, и похолодела от ужаса. Ну уж нет. Лучше уж Гарму на откуп отдать Алискан, пусть делают с ним всё что хотят, лишь бы они в нашу сторону не косились.
Остановившись у очередных дверей, с вывеской, на которой были изображены клубок ниток и ножницы, я зашла. Магазин швейного мастера, но если повезёт, готовые платья здесь тоже могут найтись. Судя по всему, магазин был из дорогих, а значит, хозяин вполне мог позволить себе использовать магию для сохранения товаров от моли и иной порчи. Одна из комнаток оказалась что-то вроде склада, заставленная тяжелыми кованными сундуками. С трудом взломав парочку из них (к сожалению, не я, ни Тари не обладали навыками взломщиков, поэтому мне опять пришлось прибегать к не слишком пригодной для этого магии), мы поживились тёплыми плащами, плотными рубашками, брюками и нормальной обувью.
Заглянув в еще несколько домов, мы разжились удобными походными сумками, флягами и совершенно нелишними ложками и плашками для еды. К тому колодцу мы не стали возвращаться, найдя еще один, более целый, и наконец могли вволю напиться и набрать во фляжки чуть затхлую воду. За все те часы, что мы провели, бродя по городу, ничего страшного не произошло, хотя всё же вид заброшенных домов с полуистлевшими костями произвел на меня гнетущее впечатление
— Я бы предпочла переночевать за пределами города, Тари. Давай найдем спальные мешки, и уйдём отсюда, — в этот раз я решила быть более настойчивой, и решила для себя, что даже если салдорец заупрямится, я уйду отсюда одна. Но он, на удивление, достаточно быстро согласился с мной.
Планам нашим помешал ливень, начавшийся совершенно внезапно. Мы еле успели забежать в ближайший дом, на удачу оказавшийся открытым, и теперь с тоской глядели на улицу, где разверзлись хляби небесные.
— Да ладно, — убеждая самого себя, произнёс Тари. — Переночуем здесь, ничего страшного.
Двухэтажный жилой дом, слава Эфру, без останков людей, и вообще, в очень приличном состоянии. Даже гобелены не истлели, а лишь слегка выцвели. Даже странно — как-будто магия, уничтожившая людей, законсервировала сам город, не давая ему разрушится окончательно. Не сговариваясь, мы решили ночевать на втором этаже, в одной из комнат, служившей хозяевам когда-то гостиной. Я перетащила в гостиную матрасы, накрыв их пахнущими пылью покрывалами, в то время как Тари разламывал стулья и затапливал ими камин. Наконец, огонь ярко заполыхал, и я впервые за день расслабилась и согрелась. Тари вышел, а когда вернулся, в его руках были бокалы и бутылка с вином.
— Заглянул в буфет, — почти искренне улыбнулся он. — Подумал, что неплохо было бы выпить — а то я совсем расклеился, а твой нос приобрёл угрожающе розовый оттенок .
Я благодарна кивнула — я и сама чувствовала приближение насморка, а простудные заболевания у магов лечатся очень и очень плохо, даже с помощью целителей. Вино было терпким, немного с кислинкой, и легко давало в голову.
Попыталась вновь завязать разговор, и это, к моему удивлению, получилось. То, с чем не могла справиться ментальная магия, прекрасно справился алкоголь, развязав салдорцу язык. Слово за слово, и мы подошли к интересующей меня теме:
— Скажи, а ты раньше молчал, потому что был под каким-то заклинанием? Это Асет Орани с тобой сделал?
— Нет, не он, — Тари глотнул еще вина из бокала, и с сожалением отставил в сторону. Бутылка была пуста, а идти за новой нам было лень. — Я был таким еще до того, как встретил господина Орани. До того, как он спас мне жизнь. Он не так уж плох, Агнесса.
— Ну ну, — я скептически хмыкнула, но не стала комментировать. — А почему тогда? Что с тобой случилось?
— Случилось? Можно и так сказать, — Тари горько улыбнулся. — Что ты знаешь о брачных обычаях Салдора?
— Абсолютно ничего, — заверила я его.
— Повезло... А вот я с ними познакомился на собственной шкуре. Я житель Альрата, небольшого городка на северо-западе Салдора. Отец мой ремесленник, но очень удачливый и успешный, поэтому ему хватило влияния и денег отдать меня в ученики одному торговцу. Я при нём был с двенадцати лет, познавал азы торгового дела... Когда мне было шестнадцать, мы отправились торговать с одним из племён, из тех, что живет на юге страны. Они очень влиятельные, полезные союзники, и при этом весьма опасные враги — стоит случайно задеть одного из них, и весь клан начинает на тебя охоту. Даже Амир Аби, наш правитель, не рискует с ними связываться. Потому что если он не смогут достать тебя — они достанут твоих родственников, убьют всех, кто хоть как-то связан с тобой кровными или брачными узами.
— Но ты ведь приехал к ним не враждовать, а торговать...
— Да. И там я встретил одну девушку — Ирим, ей лет пятнадцать тогда было. Тоненькая, большеглазая, быстроногая как лань. И смех у неё такой был... звонкий звонкий, как звук дорогого хрусталя. Влюбился, конечно, да и она вроде ко мне хорошо относилась. По крайней мере, на поцелуи не скупилась... Кланники не особо поощряли мой интерес к Ирим, но и против вроде не были — я ведь выкупить её хотел, жениться на ней.
— Что произошло?
— Что произошло? — он запустил руки в волосы и дернул их, как будто этой болью пытался отвлечься от боли воспоминаний. — А ничего. Отец её денег захотел, да и не абы когда, а как можно скорее. А мне ведь время было нужно, чтобы необходимую сумму собрать. Вот он и решил сосватать её за воина из другого племени. Мы не хотели так просто сдаваться — я просил отсрочки, чтобы собрать необходимую сумму, отправился к вождю племени, где жила Ирим, просить его вмешательства. Ничего, всё было бесполезно. Однажды встретился с этим пустынником, которому прочили Ирим, у её шатра. Довольный был, издевался надо мной, насмехался — дескать, кому такой заморыш нужен. Я смолчал, знал, что не справлюсь с ним в честном поединке, а денег чтобы его подкупить у меня не было. Только когда увидел Ирим, в слезах, со спутанными волосами, разорванной одежде, не сдержался. Наверное, кинулся бы на него, и умер тогда бы легко и быстро, но Ирим не дала. А вот язык свой сдержать не смог, высказав всё, что думаю о этом шакале, за что и поплатился.
— Вызвали на дуэль? — с сочувствием спросила я.
— На дуэль? — Тари задумчиво покатал последнее слово на языке. — Если бы... Месть того кланника была более изощренной. Он вызвал меня на суд богов. Право на возможность претендовать на брак с Ирим должны были подтвердить боги.
— Я слышала о подобном. Испытание воли, да? Но это же наоборот хорошо. В поединке против воина у тебя не было бы шансов, а в божественном испытании ты мог бы победить.
— Мог? Я terrges, отверженный богами, проклятый... — с горечью ответил он.
Я пораженно вздохнула. Слышала о таких — вроде бы обычные люди, которые могут вполне успешно жить, работать, влюбляться... Вот только до тех пор, пока они держатся подальше от дел божественных. Молитва из оборачивается проклятием, подношение в храм за здравие — смертью и мором. Вот уж не думала, что в эту легенду до сих пор верят в Салдоре. — Боги никогда не встают на сторону таких как я. И тот человек, он об этом знал, все знали. И знаешь что самое ужасное? Если бы я проиграл в поединке, худшее, что могло со мной случиться — это смерть. А если тебя признают проигравшим на суде богов... это позор, бесчестье, карающееся жестоко. Я проиграл, и меня оставили умирать в пустыне.
— Но почему ты не мог говорить?
— Сорвал глотку... — он прикоснулся к страшным меткам на лице. — Мои мучители порезали мне лицо лезвиями, а затем втёрли в них сладкий сок растения, привлекающего насекомых, и закопали меня по горло в песок... Когда меня избивали, я молчал, когда уродовали — тоже. Но когда я остался в пустыне один... и это ощущение копошения на моем лице, мысль о том, что в моих ранах откладывают личинки... Я кричал, от страха, боли, отвращения, кричал пока мог, не надеясь на помощь. Если бы не Асет Орани, они сожрали бы меня заживо. Раны он мне залечил, вернул мне почти потерянное зрение. А вот голос так и не вернулся, несмотря на то, что горло было уже в порядке.
Салдорец говорил медленно, запинаясь, и от этого становилось ещё более неуютно.
— А потом пришла я, избила тебя и чуть не придушила, затащила в Пустоши, и вот теперь ты опять можешь говорить... Счастливая встреча. Возможно, боги не так уж тебя и ненавидят, — усмехнулась я, скрывая истинные эмоции. Ни к чему ему сейчас моя жалость.
— Да, — несколько растерянно произнёс Тари, — возможно.
— Чего ты сейчас хочешь? Вернуться, отомстить?
— Нет. Забыть, просто забыть.
Мы еще немного посидели в тишине, и затем, сморенные теплом и алкоголем заснули под мерный звук дождя. Как ни странно, но я впервые за много дней была счастлива. Здесь, в этом странном месте, безвременном и потерянном в пространстве, мне не нужно было куда-то бежать, кого-то спасать или напротив, от кого-то спасаться. Никто не хотел моей смерти, и никто не хотел мне превратить в циркового уродства. И казалось, что нет никакого завтра, есть только сейчас.
Проснулась я с мыслью о том, что возможно не стоило столько пить перед сном. Дождь еще шел, мерно барабаня по черепичной крыше, а вот камин уже почти погас. Подкинув огню на расправу еще несколько деревяшек, я спустилась вниз. Интересно, сколько сейчас времени? Без часов я чувствовала себя совсем беспомощной.
Через несколько минут, сонная, так окончательно не проснувшаяся, я поднималась по лестнице, спеша оказаться под тёплым одеялом, когда меня накрыло волной безотчетного ужаса, стряхнув остатки дрёмы и выдернув из блаженного забытья. Почти автоматически я поставила боевые плетения, отшатнувшись к стенке и чуть присев. Это странное, необъяснимое чувство страха пробудило во мне дремлющие до этого животные инстинкты. Взгляд упал на зеркало, висевшее в пролёте лестницы — волосы всклочены, глаза угрожающе пожелтели, а тело напряглось, приготовилась к схватке. Была бы кошкой, ещё бы и уши к макушке прижала и зашипела для верности. Тьфу ты, прав был сигил, говоря о животной сущности арэнаи.
Что меня так испугало? Я была уверена, что минуту назад всё было нормально — за окном шелестел дождь, скрипели половицы, ветер гулял в трубе дома... Но что-то было не так. Проверила магический фон дома. Всё как обычно, никаких аномалий, не считая излишней стерильности фона, но это и неудивительно — уже сотни лет здесь никто не живёт и не колдует. Попыталась успокоиться, несколько раз глубоко вздохнула, замедляя учащенное сердцебиение, и снова взглянула в зеркало, криво себе улыбнувшись. Вот только моё отражение не ответило мне, а продолжало также пристально таращится на меня желтыми глазищами. Я заворожено шагнула вперёд. Показалось? Нет... Отражение пошло мне на встречу, но не симметрично моим движениям, а как-то по другому, более плавно и тягуче Я испуганно остановилось, но отражение продолжило идти, пока не оказалось вплотную к той стороне зеркала, почти соприкасаясь с ним.
— Что это? Кто ты? — Я не узнавала свой голос, таким слабым и испуганным он казался. Вспомнились детские страшилки об отражениях, поглощающих души своих хозяев, о том, как легко заблудиться среди зеркал... Чушь, чушь... Зеркало мертво, если в него не вложить магию. Но я не чувствовала магии, совсем — изображение самостоятельно ожило, своевольно уйдя от хозяина. Ненормальная реакция для боевого мага, но я ничего не могла с собой поделать, и трусливо отступила. — Что тебе надо?!
Изображение зашевелило губами, пытаясь что-то сказать, и я заворожено заметила, как блеснули острые длинные клыки во рту. У меня таких отродясь не было ни в одной из форм. Отражение всё меньше и меньше походило на меня, принимая другую личину. Лицо сузилось и заострилось, радужка стала алой, а на руках, удлинившихся и похожими теперь на гибкие плети, отросли длинные, звериные когти. Наверное, я сплю и мне снится кошмар — я слишком переволновалась за брата, а теперь боюсь, что что-то подобное случиться со мной. Я прикусила язык, но даже вкус крови во рту не развеял этот кошмар. Рука так похожего на меня существа в зеркале поднялась, прикасаясь к тонкой преграде, отделяющей две реальности, и прошла сквозь неё, зацепившись за раму. Нервы не выдержали, и я отпустила заклятье, дрожащее на кончиках пальцев. В темноте ярко сверкнуло, раздался пронзительный звон, и зеркало разлетелось мелкими осколками. Я не успела вовремя закрыться, и пару осколков мазнуло мне по лицу, раскроив щеку и поцарапав шею. Сверху послышался шум, а затем я услышала голос Тари, встревожено зовущего меня по имени.
— Осторожно! — крикнула я салдорцу, услышав, что он подходит к лестнице. — Тут осколки, можешь порезаться.
— Тебе посветить?
— Да.
В свете самодельного факела я осторожно поднялась к Тари, тщательно глядя под ноги, поэтому не сразу обратила внимание на напряженное выражение лица салдорца.
— Что случилось? У тебя лицо в крови.
