Повелитель огненных птиц

— Эй, слушай, давай поговорим. Я только приехал и сразу наткнулся на тебя, представляешь? О тебе ж по всем храмам рассказывают, в пример ставят... в смысле, это ж каким идиотом надо быть, чтобы полезть куда-то в такое место, после которого часть тебя исчезнет, как не было? Знаешь, не так-то просто оставаться беспамятным в храме познания, так что ты либо редкий везунчик, который не хочет ничего вспоминать, либо...

'Так, значит?'

Последние слова Неркаса не просто с подтекстом — он прямо называет меня лжецом и требует признания в мнимости моей потери памяти. Кому-то где-то такое настойчивое внимание показалось бы оскорбительным, но только не мне и не здесь — в храме познания. Народ попроще называет его зелеными домами, поэты — изумрудным храмом, маги — сборищем чокнутых менталистов, но все они ошибаются. Хотя по-своему правы, конечно.

За высокой храмовой стеной, действительно стоят деревянные домики, окрашенные в зеленый цвет. Среди украшений залов, расположенного в центре поселения замка, преобладают изумруды. А люди, живущие в своем маленьком мирке без претензий на власть и какие-то привилегии, с трудом поддаются пониманию. Чем и заслуживают сомнения в своей адекватности.

Но откуда простому человеку, поэту или даже магу знать, что основатели маленькой общины, которая со временем превратилась в огромный храм со множеством послушников, чудесным образом больше всего любили именно зеленый цвет. Отсюда и раскраска. Драгоценные камни прекрасно подходят для хранения огромного количества информации, которую они собирали по всему миру. Использовать можно любые, но... Всё верно — любимый цвет. Необходимые привилегии, облегчающие доступ к источникам информации, храмовники получили уже давно, ещё до создания первой общины. К моменту, когда их заслуги перед тремя королями[1] стали забываться они уже знали и умели достаточно, чтобы не обращать внимание на мелкие препятствия между ними и вожделенными знаниями. Будь то отсутствие желания общаться у человека или подвал, путь к которому закрыт метровой толщины дверями и живыми заклинаниями[2].

Так или иначе, под крышами зелёных домиков, вокруг замков, наполненных изумрудами с зашифрованными в них тайнами, селились в основном люди, жажда знаний которых вошла в анекдоты даже глубже, чем буйный нрав моряков. Узнавать новое, познавать неведомое для них — лучший из наркотиков. Поэтому когда появляется трудноразрешимая загадка, большинство пускают слюни, как сладкоежки на торт за бронированной витриной магазина, лишённого входной двери. Сначала начинают искать каминную трубу, потом думают, как поломать стены, если уж окна разбить не выходит. В общем, лучше сразу все прояснить. Во избежание, так сказать.

— О себе я не помню совершенно ничего и, как мне сказали, вряд ли вспомню. Только душа помнит все, но её как-то пока не научились не то, что читать, даже просто найти не могут. Вроде бы в легендах есть упоминания о существах, которые могли видеть души. Ты из таких? Нет? Так я и думал. Все обрывки знаний о моем мире, записаны в одном из кристаллов, что лежит в замковой кладовой. Там можешь и посмотреть.

Мой ответ явно не понравился Неркасу. Хотя тот ничем не выдал своего недовольства, в храме познания такие вещи начинаешь понимать интуитивно. Я провел здесь почти год, ожидая подвоха со всех сторон и старательно наблюдая за чуждым для меня миром. Когда все ново и непонятно, поневоле будешь замечать больше остальных.

— Ну откуда мне — никчемному послушнику, — начал плакаться Неркас, — знать способ чтения камней. Это ж вы тут в старшем храме посвящены в такие тайны.

Начало монолога Неркаса вызвало у меня лишь вздох. Почему начало? Потому что после тона дознавателя и жалобщика идет лесть, далее пара фраз на отвлечённые темы, сопереживание проблемам и — снова лесть. Следующий шаг — по обстоятельствам. Эту схему выведывания информации тут даже дети знают — 'Подбери ключик' называется.

— Слушай, ты ж вроде обычный послушник, а кристаллы читать только храмовники могут, — глаза Неркаса начали расширяться в удивлении, плавно переходящем в восхищение. Он даже рот приоткрыл. Актёр, что и говорить. — Это ж получается, что...

— А ты нет, — не дал ему сказать больше ни слова, начался этап лести, а храмовники в этом деле большие мастера, ещё попаду под влияние, а это считай позорное пятно. Уходить из храма под такое прощание как-то не хочется.

— А? — неловко брякнул Неркас. Рот парня так и остался открытым. Теперь уже я смотрел на него, как на соседа, который уклоняется от возврата копеечного долга — насмешливо, с примесью легкого превосходства.

— Ко мне во время медитации бесшумно подойти могут только хранитель зала познания и пара охотников храма, из тех, кого я видел, ну и ты тоже смог. Так что, на 'никчемного послушника', извини, не тянешь. А вот я — простой гость сей обители.

Дело в том, что медитации, которым обучают в храме познания всех желающих, несколько специфичны. Они направлены на обострение всех чувств. Достигается такое при помощи специальной техники дыхания и особого мысленного настроя. Ничего сложного, однако всё окружающее пространство начинает кричать и шептать, рассказывая о себе. Ни один предмет не остается незамеченным. Я ощущал все в радиусе четырёх — пяти метров, послушники храма отслеживали все на расстоянии до двух десятков метров вокруг, охотники... ну, тут сложно сказать. Не меньше сотни метров. Максимум неясен.

Слова возмущения, готовые вырваться изо рта Неркаса остановил окрик Перса (того самого хранителя зала познания), раздавшийся из-за декоративного куста.

— Неркас, ты уже проиграл. Не удалось тебе подобрать ключик, так что двигай сюда, Молниеносный.

Почему-то захотелось по-детски отомстить за тупую шутку про имя, при помощи другой — не менее глупой.

— И где же ты носишь молнию, Молниеносный?

За кустом хрюкнули, потом еще раз. Неркас побледнел и начал с подозрением поглядывать то на меня, то на хрюкающий куст. Рука его непроизвольно погладила задний левый карман штанов. Я усмехнулся.

— Что гладишь? В кармане заднем носишь?

Из-за куста раздался хруст ломающихся веток, а Неркас замер, испуганно глядя. Я понял, что чего-то не понимаю.

— Что, правда, в кармане носишь?

Под жалобный хруст веток из куста на карачках выполз Перс. Со слезами на глазах, он беззвучно смеялся, иногда похрюкивая от переизбытка чувств.

— В кармане... — пищал хранитель зала познания, постепенно распрямляясь в конвульсивных содроганиях на земле. — В заднем...

Непонимание начинало злить.

— Да что смешного? Можно подумать она у него в задниц-хмрпф...

Теперь мне не дали договорить. Крепкая рука сжала воротник так, что дыхание перехватило. Перс, которого за этот год даже улыбающимся никто не видел, как-то всхлипнул и затих, распластавшись на земле. Я перевел взгляд на Неркаса и невольно дернулся. От мужчины, который наловчился притворяться подростком, хотелось спрятаться подальше. Покрасневшее лицо и полный ярости оскал, приковывали к себе внимание, даже когда он одной рукой легко оторвал меня от земли. Силач подтянул к себе и прорычал:

— Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься о том, что тут было, считай себя трупом.

После этого Неркас подхватил под мышку безвольное тело Перса и потопал в сторону замка, выходя из парковой зоны. Ошеломленный, я сел на землю, с наслаждением вдыхая ставший таким сладким воздух, и первый раз задумался о том, что возможно не зря назначил уход из храма познания именно на этот день. Взгляд сам собой возвращался к спине Неркаса, исчезающей из зоны видимости. С такими новичками лучше не связываться.

Больше к медитации вернуться не удалось, настрой не тот. Вещи уже все собраны, пора уходить. Прощаться здесь не принято, все, кому надо, знают, что я ухожу этим утром. Ещё бы они не знали. Сами же прямым текстом и сказали 'Пора тебе вливаться в общество, иди учиться в Гор'. Мешок с завязанным горлом на плечо и вперед в славный город Арлен. Оттуда по воздуху на дирижабле, если встретится капитан Грап — хороший знакомый Перса и скинет цену на билет. Если нет — придется ехать на скоростном дилижансе или ещё как-нибудь. Лиха беда — начало, а там видно будет.

Дорога легко крутилась под ногами. Вокруг расстилались покрытые сочной зеленой травой равнины, на которых часто встречались небольшие рощицы. Все Марийское Царство выглядело так: травы и деревья. Дышалось легко. Климат здесь мягкий, а зимы редко бывают чересчур холодными. Ласковое солнце приятно грело мою бледную кожу. Почему на меня не ложился загар, было совершенно не ясно. Были разные теории, но ни одна так и не подтвердилась.

Год затворничества в зеленых домах сказался — всё вокруг было интересным. Не проходило и минуты, чтобы у меня не вырвался радостный вздох — от вида причудливой травы или замеченной головы какого-нибудь зверька. К полудню вышел на холм, с которого отлично был виден Арлен. От холма дорога плавно опускалась к реке, поворачивала направо. Там виднелся мост. Дальше тракт становился мощеным и в своей броне из неровных камней направлял путников прямо к воротам города.

Жара стояла неимоверная, а река манила солнечными бликами на своей поверхности. Решение искупаться всплыло само собой. Пара нырков в ледяную реку с сильным течением, и вот — я уже быстро натягиваю легкую одежду бледно-зеленого цвета на мокрое и дрожащее тело. Дальше дорога пошла быстрей, одежда промокла, впитав влагу с тела, и даже в такую жару сохла очень медленно. Дорога, короткое купание, снова дорога... Путь к переправе должен был занять пару часов времени, но растянулся на все три.

Сам мост каменный, прочный, надёжный с невысокими бортиками из серого камня. Я переходил его с широкой улыбкой. Не успел отойти от моста даже на сотню метров как услышал стук копыт сзади, неторопливо развернулся и резко отскочил в сторону. Всадники мчались на распротах, стремительно приближаясь. В арьергарде один из них резко вырвался вбок на синем коне, обгоняя попутчиков. Азартная улыбка на его лице сменилась испугом, когда он увидел на своей дороге невысокого меня. Столкновение сделает его убийцей, а закон здесь весьма суров. И быть бы мне мертвым, если бы за мгновение до столкновения чья-то нога мимоходом не заехала в моё ухо, отбрасывая ещё дальше от дороги.

Когда в голове перестало гудеть, попытался встать. Получилось только сесть. Всадников видно уже не было. А даже если бы и видел их, что бы это дало? Распроты необычайно быстры, а владельцы их как минимум знатны. Если же это гонцы, то рассчитывать на справедливое наказание обидчиков не приходится. В случае моей смерти, их не спасли бы никакие уловки. Прячь труп, не прячь. Будь ты хоть сын правителя — найдут и покарают. А так, жив человек? Жив. Ах, голова болит? Ну, ничего страшного, потерпишь. Доберись до людей, попроси помощи, авось не откажут.

В этот момент вспомнился один прием из арсенала зеленого храма, который должен принести чистую, незамутненную ясность в голову и очистить чувства. Пару раз вздохнул и приступил к несложным действиям. Сосредоточился на маятниковом дыхании, отрешился от окружающего мира и скрутил воображаемый поток силы разума в комок, заставляя его вспыхнуть зелеными искрами перед внутренним взором. Видимо, что-то пошло не так, потому что в голове обосновалась чистая, незамутненная, ясная и очищенная боль. Сознание затопила успокоительная темнота.

* * *

Неркас был в ярости. Тысячу лет назад, он с двумя друзьями получил дар вечной молодости от графини Геяна. Тогда он был совсем юнцом, и попросил у могущественной ат'сзенара сделать его молниеносным. В чем там было дело, Неркас уже даже не помнил — столько лет прошло! — но вместо того, чтобы наделить его скоростью, графиня одарила обидным ударом электрического разряда. Прошла уже тысяча лет, а он все так же отчетливо ощущал этот миг при упоминании своего прозвища. Сегодня старый друг выставил его на посмешище перед сопляком, и должен за это ответить.

Возле двери в главный замковый зал Неркас положил тело Перса на плечо. Не дело тащить под мышкой старого товарища, даже если он порядочная сволочь. Уверенным шагом Неркас прошел между двумя рядами высоких колонн к противоположной стене. Из пяти дверей, расположенных там, ему была нужна вторая слева. Открыть ее могли лишь трое основателей зеленого храма — все прочие рисковали расстаться с жизнью лишь стоя рядом.

Неркас легко толкнул дверцу рукой. Могучие заклятья успокоились, как цепные псы от ласки хозяина. В открывшемся коридоре было темно, но это совершенно не мешало тому, кто строил эти стены из обтесанного камня много лет назад. Спустившись по лестнице Неркас вышел на площадку с тремя арками прохода, повернулся к правой, но его остановил очнувшийся Перс.

— Не туда, иди в средний.

Неркас раздраженно сбросил друга с плеча на пол.

— Показывай дорогу, раз очнулся.

— Уй, — Перс кряхтел, поглаживал ушибленный локоть, — поаккуратнее нельзя было?

— Нельзя! — прорычал Неркас.

— Эй, тише ты. Некоторые ловушки реагируют на шум. Как потом обходить завалы?

— Как хочешь, так и обходи, мне здесь делать нечего.

— О, — Перс возбужденно потер ладони, — вот тут ты ошибаешься. Идем скорее.

— Может, уже скажешь, зачем ты меня вызвал сюда?

— Не хочу портить сюрприз.

— Никогда не понимал твоего желания играть в тайны.

Неркас ворчал больше по привычке, он знал друга лучше кого бы то ни было. Если тот втемяшил себе в голову что-то, образумить его было невозможно. С каждой секундой Перс наращивал темп и сейчас почти бежал по коридорам. Налево, налево, направо, прямо... Неркас знал лабиринт наизусть, к центральному помещению вело несколько пересекающихся безопасных маршрутов, но места расположения ловушек Перс лично менял каждый месяц. Потому даже имея карту подземелий, злоумышленник не смог бы пробраться в святая святых зеленого храма.

— Ну как, готов? — в глазах Перса Неркас заметил неудержимое возбуждение. — Та-дам!

Неркас смотрел и не мог понять причины радости друга. В огромной пещере на срезанных верхушках сталагмитов лежали слегка светящиеся изумруды. В каждом из них были собраны все воспоминания того или иного человека. Охотники храма охотились не за дичью, а за знаниями. Всем в трех королевствах это было известно, но мало кто знал, чем занимаются лучшие из них. Зачем они нанимаются на службу к сильным мира сего, и даром выполняют их поручения. Все ради единственной цели — улучить момент и скопировать всю память человека, облеченного властью. Разум людей имеет свой предел, не так сложно предсказать, как поступит человек, если иметь о нем достаточно информации.

Неркас перевел взгляд на свод пещеры — туда, где переливался сгусток ярко зеленой энергии — зародыш воплощения силы. Когда тысячу лет назад трое друзей спросили у одной из вечных как создать такую вещь, которая могла бы предупреждать людей о грядущих бедах и помогать их избегать, ат'сзенара лишь посмеялась. Рецепт оказался прост. Вот только, заставить людей поверить, что существует некое божество. Сделать так, чтобы сила их веры воплотила нечто в материальный мир — задача не на один век. А ведь еще нужно было заставить их видеть в пока несуществующем воплощении силы определенные черты характера — благородство, заботу о людях, всезнание... Иначе говоря, от веры людей, от их чувств относительно зеленого храма зависело, каким именно станет новое божество. Эта мысль заставила тысячелетнего мужчину скрежетать зубами. Один из бывших охотников так испортил репутацию храму познания, что даже подумать страшно каким характером обладало бы воплощение силы познания, случись ему появиться на свет сейчас.