Сам Гена оказался существом общительным, любопытным, удивительно терпеливым и много знающим. После того как пони рассказала ему, что они находятся на луне, она — аликорн, а воздух им не нужен благодаря магической силе, он некоторое время молчал, после чего констатировал: «Всё же утонул».
Сперва Найтмер ещё пыталась убедить неожиданного соседа по голове в том, что она и всё вокруг — настоящие, но затем махнула крылом. В конце концов, че-ло-век волен считать, что лежит в коме, ну или вовсе попал в чистилище. Хотя последнее после объяснения о том, что такое «чистилище», было и обидно.
«Создаём купол, который сможет сохранять в себе воздух и тепло. Не знаю, как тебя, а меня несколько напрягает то, что мы не дышим. Да как у нас вообще сердце бьётся в таких-то условиях?!» — на последних словах собеседник искренне возмутился, вызвав у кобылы лёгкую улыбку (её веселило осознание того, что собеседник удивляется естественным вещам).
«Это магия», — констатировала Мун.
«Ты ещё добавь «Гарри». Ладно, не бери в голову», — быстро успокоился Гена.
«А ты расскажешь следующую часть этой истории?» — вспыхнувший в душе интерес, похожий на болезненную зависимость, заставил иссиня-чёрную аликорницу начать пританцовывать, выбиваясь из образа грозной воительницы.
«Конечно, расскажу. Мы же договаривались. Но сперва…» — сосед по голове замолчал.
«Хорошо. Сейчас расскажу о том, как работает трансмутационное заклинание», — опустив ушки, мысленно отозвалась крылато-рогатая пони.
Песок продолжил превращаться в блоки, которые, в свою очередь, отправлялись в глубокий кратер, укладываясь в стену, стоящую на абсолютно ровном монолите. Над головой светили звёзды, где-то на горизонте поднимался Эквус, но… впервые за много сотен лет, всё это почти не трогало пленницу луны, которая нашла спасение от одиночества и безумия в голосе Гены…
…
Найтмер признавала, что стала зависимой от историй, которые рассказывал её сосед-человек — а знал он их невероятно много. «Хоббит», «Властелин Колец», «Царский сплетник», «Тайный сыск царя Гороха», «Меч Без Имени», «Гарри Поттер» и многие другие книги, где-то дословно, а где-то и в творческой переработке, раз за разом отправляли воображение пони в далёкие края и заставляли переживать самые невероятные приключения вместе с полюбившимися героями. Когда заканчивалась одна история, вызывая грусть от расставания с такими интересными существами, начиналась новая, ещё более подробная и интересная. Правда… взамен приходилось рассказывать об Эквестрии, о магии, о том, как она вообще оказалась в такой ситуации.
Гена беззастенчиво пользовался тем, что Мун «подсела» на его истории, заставляя её то тренироваться, то строить, то рисовать… А ещё он любил учить, заставляя подробно разбирать те или иные ситуации из собственных рассказов, или же читал лекции, приводя к ним примеры.
Можно было бы подумать, что её сосед по голове — учитель, но на самом деле он оказался ре-пор-тё-ром (работником, который писал маленькие рассказы для книжки, выходящей тысячами экземпляров каждые семь дней). Благодаря своей работе Гена знал о многих вещах, пусть и крайне поверхностно… по его же словам. Мун же думала, что попади он не к ней, а к той же Селестии, и Эквестрия очень быстро изменилась бы…
…
Стоя в центре огромного сооружения с каменными полом и стенами, а также стеклянным потолком, через который внутрь и проникал свет, иссиня-чёрная аликорница направила рог на гору песка, окутала её магией и применила трансмутацию. Прозвучал хлопок, грива кобылы всколыхнулась, а по шёрстке прошлось ощущение… будто бы её погладили.
«А теперь — вдыхай», — приказал сосед по голове, и Найтмер подчинилась.
Боль обожгла лёгкие, которые более чем за полтысячи лет забыли, каков воздух на вкус; на глазах выступили слёзы, из горла вырвался сухой кашель, а уши испуганно прижались к голове. Звуки, такие непривычные, резкие, неприятные, ударили по барабанным перепонкам и почти оглушили, но…
— А-а-а… Ха-ха-ха-ха! — не сдерживая слёз и не борясь с кашляющим смехом, Мун упала на пол, перевернулась на спину и стала дрыгать ногами в воздухе, ощущая себя пьяной и счастливой до безумия.
«Как же… хорошо», — мысленно произнесла кобыла, после чего всхлипнула.
«Чего ты боишься?», — удивился собеседник.
«Я боюсь, что всё это — очередной мой приступ безумия. И когда я приду в себя, всё это исчезнет», — не стала скрывать своих эмоций Мун, привыкнув делиться с невидимым соседом всем, что у неё было.
«Пожалуй, я не смогу тебя ни в чём убедить. Однако же могу сказать, что даже если твои страхи не беспочвенны, ты уже знаешь то, как нужно поступить. Снова создашь для себя место, где сможешь дышать», — заметил Гена.
«Дурак», — мысленно скривилась иссиня-чёрная аликорница.
«Почему это?» — даже обиделся собеседник.
«Да потому, что если это — иллюзия, то и ты… А я не хочу снова оставаться одна!», — вскочив на ноги, Мун начала ходить кругами, мотая головой из стороны в сторону.
«Успокойся», — спокойным голосом попросил человек.
Не сразу, но Найтмер всё же взяла себя в копыта, и усевшись на голый камень, уткнулась взглядом в пол.
«Даже если меня нет, то ты вполне можешь придумать себе собеседника. Раз уж Луна смогла, то чем ты хуже? Главное — не допускай её ошибки и не бросай придуманного меня на произвол судьбы», — начав говорить серьёзно, к концу монолога Гена начал изображать всхлипы.
«Ты слишком высокого о себе мнения. С чего ты взял, что я буду выдумывать тебя?», — возмутилась такой наглости пони.
«Просто… я — красивый», — ехидно отозвался собеседник.
— Пфэ… хэ-кхе-кхе, — закашлявшись, Найтмер улеглась на живот, поджав под себя ноги.
«Только не устраивай слезоразлив. Нам тут только солёного озера не хватало», — в тон ей заявил Гена.
«Нахал», — беззлобно огрызнулась крылато-рогатая пони.
Какое-то время они молчали, просто наслаждаясь самим фактом того, что могут вдыхать и выдыхать воздух, вслушиваясь в собственное сердцебиение и другие звуки. Впрочем, долго этот транс не продлился, так что всего через четверть часа Найтмер произнесла единственное слово, которое стало отражаться эхом от стен:
— Спасибо.
«Не за что, мелкая. Ради себя ведь стараюсь. Раз уж живу в чистилище, так глупо было бы его не благоустроить», — отозвался сосед по голове.
(3)
Потянувшись всем телом и зевнув, Найтмер заморгала, прогоняя последнюю сонную пелену, а затем произнесла:
— Доброе утро, Гена.
Ответом ей была тишина, так что Мун пришлось сосредоточиться и «громко» подумать:
«Доброе утро, Гена!».
«А? Где?.. Доброе утро, мелкая. Что-о-о-то стряслось?» — мысленный голос соседа по голове звучал слабо, да и казался каким-то рассеянным, словно принадлежал очень уставшему и забывчивому существу.
— Нет, — печально вздохнула иссиня-чёрная аликорница. — Просто я только что проснулась и решила, что будет здорово прогуляться.
«А… а-а-а. Понятно», — протянул человек (хотя какой он человек после почти ста лет жизни в кобыльем теле?).
Вздохнув ещё раз, крылато-рогатая кобылка откинула серебристое одеяло, связанное будто из света звёзд, а затем сползла с круглой кровати, похожей на огромную упругую губку в виде таблетки (что такое «таблетка», Гена тоже объяснил). Приподнятое настроение, которым хотелось поделиться с единственным собеседником и другом, стремительно покатилось вниз, словно камень за тем человеком, который зачем-то толкал его на вершину по склону горы.
«Не вешай нос, мелкая… мы ведь уже давно знаем, что это неизбежно», — рассеяно-ленивым голосом отозвался собеседник, в очередной раз проваливаясь в своё состояние полудрёмы.
— Это нечестно! — раздражённо топнула по полу Найтмер, вызывая эхо в своей комнате, расположенной на вершине круглой башни.
В ответ ей прозвучало нечто вроде «Жизнь — штука несправедливая… так стоит ли ждать обратного в посмертии?». Вырвавшееся из горла кобылы рычание выразило всё, что она думает о подобном подходе к жизни, но… получила на это только ехидный смешок.
— Дать бы тебе по морде, — обиженно проворчала пони.
«Бить себя — это мазохизм», — почти полностью проснувшись, поучительным тоном заявил Гена.
Мун давно поняла, что её сосед по голове любит поучать и рассказывать. На самом деле эти две черты, являющиеся дополняющими друг друга, были у него самыми сильными, и… только благодаря им личность мужчины до сих пор держалась целой, а не распалась и не растворилась в чём-то большем.
— Пойдём в сад, — решила иссиня-чёрная аликорница, направляясь к винтовой лестнице.
«Куда уж ты без меня», — хмыкнул собеседник.
…
За сто лет совместной жизни (чуть меньше, но Гена шутил, что они — самая старая семейная пара на его памяти) под стеклянным куполом была построена башня с лестницей из шести витков, каждый из которых поднимал на один этаж вверх. Общая высота строения равнялась восемнадцати метрам, состояло же оно из маленьких кристаллических кирпичиков, которые могли менять цвет, становиться прозрачными, ну или же превращались в зеркальную поверхность. Из шести комнат, занимающих по одному этажу, обустроена была только самая верхняя, но и там жильцы ограничились губкой-кроватью, да шкафом для разных мелочей вроде гребня для гривы с хвостом, щётки для шёрстки, искусственного жеребцового органа для… уроков по анатомии, физиологии, а также половой жизни (как оказалось, Гена может полностью отключаться от ощущений тела, становясь кем-то вроде стороннего наблюдателя и саркастичного комментатора).
Большую часть времени они проводили в саду, который создали из песка и кристаллов. Найтмер всё ещё пыталась найти способ вернуться на Эквус, но расчёты, проведённые при помощи астрономии, геометрии и магологии, показали, что окружающий спутник барьер рухнет не раньше чем через четыреста лет. В результате же приходилось чем-то себя занимать.
Если изначально сад походил на пустыню со скульптурами в виде цветов, созданными из песка, то постепенно Мун и Гена разработали способ выращивания и программирования кристаллов, для создания коих пришлось пожертвовать немного крови. Зато теперь вокруг башни растут кусты с алыми листьями, тёмно-синими бутонами и белыми веточками, корни коих перерабатывают песок в энергию и строительный материал.
Кристаллические растения состоят из монолитных образований, которые за год вырастают до своей максимальной высоты, после чего начинают становиться всё более плотными, пока ещё через год не достигают предела… после чего рассыпаются песком. На одном кусте возникают от трёх и до семи бутонов, постепенно превращающихся в крупное прозрачное зерно, внутри коего концентрируется энергия, а благодаря падению света возникает схема формы куста, в который оно может превратиться.
Кусты способны не только перерабатывать песок, но и собирать энергию света, для чего их листья меняют свой окрас. Сами по себе они могли бы заполонить всю луну, каждые два года увеличиваясь в численности, но… это не имело смысла. В конце концов, какой-то пользы эти артефакты, изображающие жизнь растений, сами по себе не несли.
За цветами пошли грибы, чьё строение воспроизвести оказалось чуть сложнее, ну, а после этого крылато-рогатая пони стала создавать бабочек и других насекомых, которые даже умудрялись летать. Правда, размножение у них было устроено иначе, чем у живых существ: после того как бабочка наедалась — для этого ей приходилось съесть несколько цветочных листов или зерно — она откладывала яйцо, из которого появлялась новая бабочка. После третьего яйца насекомое-родитель распадалось песком, превращаясь в подкормку для растений.
Кристальные бабочки стали угрозой для сада, из-за чего пришлось решать проблему их численности. Гена был против истребления столь удачного вида искусственных существ, а потому были созданы летающие хищники, съедающие излишки «травоядных» сородичей.
Все эти эксперименты сопровождались интересными историями, перемежающимися с ничуть не менее интересными уроками. И всё было бы хорошо, так как крылато-рогатая пони уже и думать забыла о предательнице-Луне, королеве Селестии и неблагодарных пони, но… выяснилась новая напасть: два существа, одно из которых — бессмертный аликорн, а другое — душа человека, в одном теле существовать не могут. Пони едва не сошла с ума, когда до неё дошёл факт того, что она буквально растворяет в себе единственного друга, становясь с ним одним целым (она даже некоторые черты его характера переняла, что могло быть и результатом тесного общения).
К удивлению Найтмер, Гена не разозлился, не расстроился, да и вовсе будто бы смирился с тем, что однажды просто перестанет существовать. Однако же это побудило его ускорить обучение «мелкой», попутно изучая магию, систематизируя и открывая новые знания.
Мун пыталась спасти своего друга: перерывала воспоминания в поисках любых знаний, которые могли бы помочь, создавала заклинания для изучения души, но всё оказалось напрасно. В самом начале человека ещё можно было безболезненно отделить, чтобы вселить в пустую оболочку, но теперь подобные действия грозили полным разрушением души или же получением столь обширных ментальных травм, что милосерднее будет попросту прибить его.
…
Стоя на расчищенной площадке перед башней, Найтмер наклонила голову так, чтобы её рог был нацелен на обычный камень, на который были уронены несколько капель её крови. Закрыв глаза и сосредоточившись, она применила заклинание трансформации, создавая в разуме точный образ того, что хочет получить в итоге…
Первый шаг — сотворение скелета, соответствующего тому, информация о котором находится в крови. Второй шаг — создание мозга, близкого к тому, информация о котором имеется в крови. Третий шаг — сотворение пищеварительной системы, представляющей из себя трубку, отходящую от рта и оканчивающуюся полым мешком в животе, где поступающие вещества без остатка распадаются на энергию. Четвёртый шаг — создание речевого аппарата, который работает благодаря одному небольшому лёгкому. Пятый шаг — облачение существа в мышцы и шкуру. Шестой шаг — создание органа для магических манипуляций и крыльев… для защиты, планирования и красоты. Седьмой шаг — репродуктивная система, активирующаяся при наличии достаточного запаса энергии, а также получения второй половины магического кода, который должен быть аналогичным для всех особей вида…
