(Не)лишняя

(Не)лишняя

Annotation

(Не)лишняя (https://ficbook.net/readfic/11135044)

Направленность: Джен

Автор: Dadavay (https://ficbook.net/authors/1206661)

Фэндом: Мой маленький пони: Дружба — это чудо

Рейтинг: NC-17

Размер: 306 страниц

Кол-во частей:61

Статус: завершён

Метки: Приключения, Романтика, Фэнтези, Мистика, Экшн, Психология, Повседневность, AU, Вымышленные существа, Попаданчество, Элементы гета, Элементы юмора / Элементы стёба

Посвящение:

Посвящаю эту работу замечательным авторам и читателям... и пони.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания:

Этот рассказ вдохновлён работой "Лишняя". Можно даже сказать, что это фанфик на фанфик... пусть события в нём начинаются намного раньше и развиваются иным образом.

Описание:

Предательство — одна из тех вещей, которые причиняют наибольшую душевную боль...

Одиночество губительно для личности разумного существа...

...Если время и пространство относительны, почему бы в одном из миров мультивселенной развилке не произойти раньше предначертанного?

Лунная ночь

Предрассветные сумерки

Заря новой эры

Кошмарные страсти

Маленькое счастье

Важная прогулка

Кошмар, летящий на крыльях

Кошмар, летящий на крыльях 2

Кошмар, летящий на крыльях 3

Кошмар, летящий на крыльях 4

Кошмар, летящий на крыльях 5

Кошмар, летящий на крыльях 6

Дипломатический подход

Дипломатия по...

Дипломатия по... 2

Дипломатия по... 3

Дипломатия по... 4

Дипломатия по... 5

Работа над собой

Работа над собой 2

Работа над собой 3

Уроки дружбы

Уроки дружбы 2

Уроки дружбы 3

Уроки дружбы 4

Уроки дружбы 5

Лунная программа

Лунная программа 2

Лунная программа 3

Маленькие шаги

Тень прошлого

Большие открытия

Большие открытия 2

Ночь обмана

Ночь обмана 2

Ночь обмана 3

Ночь обмана 4

Ночь обмана 5

Ночь обмана 6

Ночь обмана 7

Ночь обмана 8

По ту сторону тайны

Дискомфорт

Расстановка фигур

Расстановка фигур 2

Начало Игры

Первый квест

Сложности игры

Ход дождём

Пятьдесят на пятьдесят

Первый вызов

Помощь друга

Путешествие Утренней Звезды

Рейдовый босс

Последний рубеж

На расстоянии одного щелчка

Судьбоносный день

Торжественный бал

Перевоспитание

Самый лучший день

Новогодняя

Лунная ночь

Примечание к части

Перенесено из Сборника зарисовок, так как однажды я собираюсь завершить эту работу.

Редактировал Лунный Жнец.

Бескрайняя песчаная пустыня, расстилающаяся от горизонта и до горизонта, усеянная высокими дюнами, неподвижная и холодная, была застроена различными сооружениями от колонн и пирамид, расставленных в совершенно хаотичном порядке, до арочных мостов, лестниц, ведущих в пустоту, дворцовых куполов из стекла, опирающихся на тонкие фигурные подпорки без намёка на стены. В тени этих монументальных сооружений, одним своим видом демонстрирующих тягу своего творца к гигантизму и созданных явно оторванным от реальности разумом, стояли статуи земнопони, пегасов, единорогов, грифонов, оленей и минотавров с мечами, копьями, топорами и иным оружием наготове, которые словно бы ожидали чьего-то нападения, собираясь подороже продать свои «жизни»… но защитить это сюрреалистичное королевство.

Внезапно на горизонте появилась яркая синяя точка, которая стремительно приближалась и разрасталась, пока наконец не превратилась в огромный шар синей плазмы, разбрасывающий во все стороны голодные протуберанцы. Этот снаряд пролетел над головами защитников, врезавшись в опорную колонну хрустального купола, на котором дожидались своего часа сотни фигурок стеклянных пегасов. Вспышка взрыва была столь яркой, что тьма отступила, а ночь словно бы устыдилась, но белые и голубые отсветы совсем не напоминали сияние дня… а затем опора подломилась, и громада полусферы начала своё медленное падение.

Сотни фигурок крылатых пони, сорвавшись в свой первый и последний полёт, отразили прозрачными гранями затухающие отсветы дикого пламени, как капли дождя, разбивающиеся о каменные мостовые, и стали врезаться в стены пирамид и башен, разлетаясь брызгами осколков. Некоторые из них упали на каменных воинов, в самоубийственной атаке принося «смерть» и себе, и врагу. А затем и сам купол взорвался миллиардами осколков стекла, устремившихся во все стороны смертоносной волной, сносящей преграды, как цунами — песчаные замки.

В ореоле сияния звёзд, укрытая плащом из тьмы, на поле «боя» появилась величественная иссиня-чёрная кобылица с крыльями и длинным витым рогом. Сверкая бирюзовым пламенем глаз, облачённая в отливающие фиолетовым кирасу, накопытники и шлем, она дико оскалилась и, запрокинув голову, безмолвно, но от того ничуть не менее торжествующе рассмеялась. Её могучий телекинез вырывал каменные блоки из строений, обрушая их вес на препятствия и врагов, фиолетовые молнии сверкали столь часто, что глаза смертных не успели бы отличить одну вспышку от другой, а затем магическим сиянием сверкнула воронёная глефа, столь же хищная и прекрасная в своём смертоносном совершенстве, как и её непоколебимая хозяйка, что бесстрашно бросилась на жалкие крохи защитников, которые каким-то чудом сумели уцелеть в буйстве магической стихии…

…

Лёжа среди обломков камня и осколков стекла на сером песке и отчаянно ловя ртом несуществующий здесь воздух, Найтмер Мун старательно выплывала из состояния яростного безумства, в котором за считанные часы разрушила то, что строила годы. Пусть башни с пирамидами и были большими, но на них уходили от силы месяцы, а вот их «защитники» в иное время и в ином месте могли бы сойти за произведения искусства.

Посмотрев на сломанное оружие, иссиня-чёрная аликорница скривилась, чувствуя отвращение к этой дешёвой поделке, которая никогда не сравнится с настоящим шедевром артефакторики, способным не только ранить, но и убить существо, обладающее поистине божественной мощью. Впрочем… здесь этот инструмент принесения смерти был и не нужен…

«Ведь нет никого, против кого его можно было бы применить. А использовать артефакт для разрушения статуй — кощунство», — пронеслись в голове отстранённые мысли, не нашедшие в душе никакого отклика.

Нужно было встать, отойти на новое место и… начать всё с начала.

Нужно было продолжать искать способ сбежать отсюда, а в промежутках — строить и разрушать, позволяя себе вновь и вновь вымещать ярость на собственных творениях… в каждое из которых вкладывался кусочек собственной души. Ведь это…

«…так естественно: создавать, чтобы затем забыть — а то и вовсе уничтожить. Ведь так, мама?» — где-то в груди стало очень больно и захотелось вдохнуть, но воздуха не было, и очередная попытка окончилась тем, что кобыла сама себе напомнила рыбу, выброшенную на берег.

Вспышка ярости, жарким огнём прокатившаяся по телу, помогла отбросить ощущение апатии и безнадёжности, и даже боль, будто бы порождённая лезвием кинжала, вонзившегося в самое сердце, стала чуточку слабее… Или это только казалось?

Напрягая все силы, Найтмер поднялась на ноги, безразличным взглядом окинула учинённую в очередном припадке ярости разруху и, взрывая песок накопытниками, медленно побрела прочь. Её окружали остовы башен, похожих на сломанные зубы, горы булыжников, ещё недавно являвшихся неприступными стенами, оплавленные воронки на местах пирамид, которые могли бы простоять тысячи лет и не измениться…

Под ноги словно нарочно попадали обломки статуй, которые были выполнены с максимальной достоверностью. Они были точными копиями когда-либо виденных существ, но благодаря своей природе не чувствовали голода, холода и усталости. Идеальные солдаты; идеальные слуги… Неподкупные, непоколебимые, неустрашимые, такие… не-нас-то-я-щи-е.

Моргнув, Найтмер Мун осознала, что уже какое-то время стоит на одном месте и смотрит на стеклянную голову пегаски, которая лежала на песке почти целой, каким-то чудом не разбившись при падении. Черты её мордочки были знакомы до последней линии, так как именно она когда-то была гвардейцем королевы Селестии, одной из первых бросившись под глефу, чтобы защитить свою госпожу. Её кровь, алая и горячая, обожгла копыта, словно кислота, а упрямое выражение глаз врезалось в память так, словно бы это было раскалённое клеймо, опустившееся на нежную шкуру.

И сейчас стеклянные глаза заглядывали в душу единственной пони на луне тем самым взглядом, словно бы говоря: «Ты победила в битве со мной, но проиграла войну». Плотно сжатая линия губ, только подчёркивающая упрямый характер, словно бы хотела расползтись в улыбке…

«Какая чушь», — мелькнула в голове усталая мысль, и Найтмер Мун моргнула, а затем вздрогнула из-за бирюзового огонька, сверкнувшего в глазах проклятой стекляшки.

Удар правым передним копытом превратил кусок собственнокопытно созданной статуи в облачко стеклянной пыли прежде, нежели до разума наконец-то дошло, что это её собственные глаза отразились в скульптуре. Стало жутко стыдно за свою глупость перед самой собой, а в ушах зазвучал издевательский смех…

«Заткнитесь!» — мысленно закричала иссиня-чёрная пони, взмахом рога отправляя дугу фиолетовой молнии в ближайшую кучу обломков, но стук крови в голове и хохот в ушах стали лишь сильнее.

Смеялась Селестия своим бархатистым, абсолютно фальшивым скромным смехом; смеялись придворные, подобострастно подыгрывая своей королеве; но больнее всего было слышать смех Луны, звенящий тысячей серебряных колокольчиков, острыми гранями режущих самую душу…

«Заткнитесь-заткнитесь-заткнитесь!» — волны сырой магии взметнулись ввысь и опали, разметав следы минувшего буйства, но это никак не помогло против голосов, которые с каждым десятком лет приходили всё чаще.

Кружась на месте, воинственно расправив крылья и направляя готовый извергнуть потоки разрушительной магии рог то в одну, то в другую сторону, прижав уши к голове, Найтмер беззвучно бормотала слова, которые никогда и никто не услышит. Её ноги зарывались в песок, зрение затуманивалось пеленой, и наконец, она упала, не имея больше сил подняться. А смех всё звучал и звучал, заставляя сжаться, ощущая себя маленькой и беспомощной…

«Прекратите! Оставьте меня! Убирайтесь! Мама… Мама!.. Почему ты с ними?! Пожалуйста… Помогите мне… Кто-нибудь!.. Хоть кто-нибудь…» — зажав уши передними ногами и накрыв голову крыльями, Найтмер зажмурилась и уткнулась носом в песок, ощущая, как по мордочке течёт что-то горячее, а на языке появляется вкус железа.

* * *

Холод и темнота окружали его со всех сторон, заставляя чувствовать себя единственным существом во всей вселенной. Вода, просачивающаяся между камнями, уже поднялась до колен, заставляя дрожать и стараться хоть как-то разогнать кровь.

Сколько прошло времени? Он не знал этого, но с тех пор, как затихли последние стуки по трубам, минула целая вечность. Сам он тоже стучал, не сильно надеясь, что его услышат спасатели, а желая показать другим, что они не одни, и он ещё борется… ждёт… не сдаётся…

Холод, темнота и тишина сводили с ума, заставляя дрожать, стучать зубами и видеть то, чего не могло быть. Ведь как можно поверить, что он видит собственные руки, при условии полного отсутствия света?

По какой-то причине он ещё не задохнулся. Это можно было объяснить только тем, что воздух просачивается через те же отверстия, через которые в эту ловушку попадала вода. Впрочем… Какая разница?

Тук-тук-тук… Тук, тук, тук… тук-тук-тук.

Пальцы немели и отказывались слушаться, а холод уже поднялся до пояса, заставляя потерять ощущения нижней половины тела. А ведь у него были такие планы на эту половину… Такие планы…

Тук-тук-тук… Тук, тук, тук… тук-тук-тук.

После очередного удара камень выпал из ладони и плюхнулся в воду, уйдя на самое дно. Нужно было наклониться, чтобы его поднять… Но для этого требовалось полностью окунуться в воду.

— Да чтоб тебя… — сиплый, слабый голос прозвучал в густой, словно бы живой темноте как-то глухо, из-за чего стало ещё более страшно. — Кто-нибудь! Вытащите меня отсюда! Кто-нибудь… Ну хоть кто-нибудь… Кто угодно… Я на всё согласен…

Сделав неловкое движение, он ощутил, как падает, а из-за онемевших ног попросту не смог устоять. Ледяная вода приняла его в свои объятья, и лишь вытянутая вверх рука схватилась за воздух, прежде чем тоже уйти под гостеприимную воду.

«Кто-нибудь!»

* * *

Никто не смог бы сказать с уверенностью, что произошло в этот момент: может, изначальная Тьма, услышав мольбы одного смертного и одной бессмертной, сжалилась, по-своему исполнив их желание; возможно, сам первородный хаос решил сыграть шутку над двумя насекомыми, обитающими в разных мирах безграничной вселенной; а может быть, сама Найтмер Мун, не осознавая того, находясь в очередном припадке безумия и за гранью реальности, на одних лишь инстинктах сотворила магию, что на мгновение нарушила константы пространства и времени, позволив одинокой душе проникнуть в иное измерение… Да и так ли это важно?

«Я жив?! Аха-ха-ха! Я жив! Но где это я?», — прозвучали мысли молодого мужчины в голове многосотлетней аликорницы.

«Кто ты такой?!» — испуганно, возмущённо и обозлённо воскликнула Найтмер Мун, вскакивая на все четыре копытца и широко распахнутыми глазами глядя на песчаные дюны, под которыми скрылись руины её недавнего позора.

…главное в этом лишь то, что они оба получили желаемое, пусть и не так, как мечтали. И теперь им предстояло в полной мере ощутить, какие последствия несёт за собой исполнение желаний.

(2)

Собрать холмик песка; придать ему форму куба при помощи полей телекинеза; наложить заклинание трансмутации; переместить получившийся блок в стену; перевести дух (фигурально выражаясь) и повторить. Этот процесс, ставший монотонным и скучным ещё тогда, когда мать не уснула, бросив Найтмер одну, а затем отработанный до автоматизма уже в течение тех десятилетий, которые были проведены в гордом одиночестве, практически не требовал волевых и мысленных усилий. Нужно было лишь вливать магию, да корректировать чары…

«Повтори, зачем мы это делаем?» — спросила Мун у своего соседа по голове (которого совершенно искренне первое время считала плодом своего воображения, а затем и демоном).

Сейчас иссиня-чёрная аликорница считала даже ироничным то, что Луна назвала ненастоящей её, а она поступила схожим образом с Геной. Правда, в отличие от матери, она не исчезла и не бросила подселенца, благодаря чему спустя какое-то время и убедилась в ошибочности своих суждений. Впрочем, у неё и выбора-то особого не было.

Сам Гена оказался существом общительным, любопытным, удивительно терпеливым и много знающим. После того как пони рассказала ему, что они находятся на луне, она — аликорн, а воздух им не нужен благодаря магической силе, он некоторое время молчал, после чего констатировал: «Всё же утонул».

Сперва Найтмер ещё пыталась убедить неожиданного соседа по голове в том, что она и всё вокруг — настоящие, но затем махнула крылом. В конце концов, че-ло-век волен считать, что лежит в коме, ну или вовсе попал в чистилище. Хотя последнее после объяснения о том, что такое «чистилище», было и обидно.

«Создаём купол, который сможет сохранять в себе воздух и тепло. Не знаю, как тебя, а меня несколько напрягает то, что мы не дышим. Да как у нас вообще сердце бьётся в таких-то условиях?!» — на последних словах собеседник искренне возмутился, вызвав у кобылы лёгкую улыбку (её веселило осознание того, что собеседник удивляется естественным вещам).

«Это магия», — констатировала Мун.

«Ты ещё добавь «Гарри». Ладно, не бери в голову», — быстро успокоился Гена.

«А ты расскажешь следующую часть этой истории?» — вспыхнувший в душе интерес, похожий на болезненную зависимость, заставил иссиня-чёрную аликорницу начать пританцовывать, выбиваясь из образа грозной воительницы.

«Конечно, расскажу. Мы же договаривались. Но сперва…» — сосед по голове замолчал.

«Хорошо. Сейчас расскажу о том, как работает трансмутационное заклинание», — опустив ушки, мысленно отозвалась крылато-рогатая пони.

Песок продолжил превращаться в блоки, которые, в свою очередь, отправлялись в глубокий кратер, укладываясь в стену, стоящую на абсолютно ровном монолите. Над головой светили звёзды, где-то на горизонте поднимался Эквус, но… впервые за много сотен лет, всё это почти не трогало пленницу луны, которая нашла спасение от одиночества и безумия в голосе Гены…

…

Найтмер признавала, что стала зависимой от историй, которые рассказывал её сосед-человек — а знал он их невероятно много. «Хоббит», «Властелин Колец», «Царский сплетник», «Тайный сыск царя Гороха», «Меч Без Имени», «Гарри Поттер» и многие другие книги, где-то дословно, а где-то и в творческой переработке, раз за разом отправляли воображение пони в далёкие края и заставляли переживать самые невероятные приключения вместе с полюбившимися героями. Когда заканчивалась одна история, вызывая грусть от расставания с такими интересными существами, начиналась новая, ещё более подробная и интересная. Правда… взамен приходилось рассказывать об Эквестрии, о магии, о том, как она вообще оказалась в такой ситуации.

Гена беззастенчиво пользовался тем, что Мун «подсела» на его истории, заставляя её то тренироваться, то строить, то рисовать… А ещё он любил учить, заставляя подробно разбирать те или иные ситуации из собственных рассказов, или же читал лекции, приводя к ним примеры.

Можно было бы подумать, что её сосед по голове — учитель, но на самом деле он оказался ре-пор-тё-ром (работником, который писал маленькие рассказы для книжки, выходящей тысячами экземпляров каждые семь дней). Благодаря своей работе Гена знал о многих вещах, пусть и крайне поверхностно… по его же словам. Мун же думала, что попади он не к ней, а к той же Селестии, и Эквестрия очень быстро изменилась бы…

…

Стоя в центре огромного сооружения с каменными полом и стенами, а также стеклянным потолком, через который внутрь и проникал свет, иссиня-чёрная аликорница направила рог на гору песка, окутала её магией и применила трансмутацию. Прозвучал хлопок, грива кобылы всколыхнулась, а по шёрстке прошлось ощущение… будто бы её погладили.

«А теперь — вдыхай», — приказал сосед по голове, и Найтмер подчинилась.

Боль обожгла лёгкие, которые более чем за полтысячи лет забыли, каков воздух на вкус; на глазах выступили слёзы, из горла вырвался сухой кашель, а уши испуганно прижались к голове. Звуки, такие непривычные, резкие, неприятные, ударили по барабанным перепонкам и почти оглушили, но…

— А-а-а… Ха-ха-ха-ха! — не сдерживая слёз и не борясь с кашляющим смехом, Мун упала на пол, перевернулась на спину и стала дрыгать ногами в воздухе, ощущая себя пьяной и счастливой до безумия.

«Как же… хорошо», — мысленно произнесла кобыла, после чего всхлипнула.

«Чего ты боишься?», — удивился собеседник.

«Я боюсь, что всё это — очередной мой приступ безумия. И когда я приду в себя, всё это исчезнет», — не стала скрывать своих эмоций Мун, привыкнув делиться с невидимым соседом всем, что у неё было.

«Пожалуй, я не смогу тебя ни в чём убедить. Однако же могу сказать, что даже если твои страхи не беспочвенны, ты уже знаешь то, как нужно поступить. Снова создашь для себя место, где сможешь дышать», — заметил Гена.

«Дурак», — мысленно скривилась иссиня-чёрная аликорница.

«Почему это?» — даже обиделся собеседник.

«Да потому, что если это — иллюзия, то и ты… А я не хочу снова оставаться одна!», — вскочив на ноги, Мун начала ходить кругами, мотая головой из стороны в сторону.

«Успокойся», — спокойным голосом попросил человек.

Не сразу, но Найтмер всё же взяла себя в копыта, и усевшись на голый камень, уткнулась взглядом в пол.

«Даже если меня нет, то ты вполне можешь придумать себе собеседника. Раз уж Луна смогла, то чем ты хуже? Главное — не допускай её ошибки и не бросай придуманного меня на произвол судьбы», — начав говорить серьёзно, к концу монолога Гена начал изображать всхлипы.

«Ты слишком высокого о себе мнения. С чего ты взял, что я буду выдумывать тебя?», — возмутилась такой наглости пони.

«Просто… я — красивый», — ехидно отозвался собеседник.

— Пфэ… хэ-кхе-кхе, — закашлявшись, Найтмер улеглась на живот, поджав под себя ноги.

«Только не устраивай слезоразлив. Нам тут только солёного озера не хватало», — в тон ей заявил Гена.

«Нахал», — беззлобно огрызнулась крылато-рогатая пони.

Какое-то время они молчали, просто наслаждаясь самим фактом того, что могут вдыхать и выдыхать воздух, вслушиваясь в собственное сердцебиение и другие звуки. Впрочем, долго этот транс не продлился, так что всего через четверть часа Найтмер произнесла единственное слово, которое стало отражаться эхом от стен:

— Спасибо.

«Не за что, мелкая. Ради себя ведь стараюсь. Раз уж живу в чистилище, так глупо было бы его не благоустроить», — отозвался сосед по голове.

(3)

Потянувшись всем телом и зевнув, Найтмер заморгала, прогоняя последнюю сонную пелену, а затем произнесла:

— Доброе утро, Гена.

Ответом ей была тишина, так что Мун пришлось сосредоточиться и «громко» подумать:

«Доброе утро, Гена!».

«А? Где?.. Доброе утро, мелкая. Что-о-о-то стряслось?» — мысленный голос соседа по голове звучал слабо, да и казался каким-то рассеянным, словно принадлежал очень уставшему и забывчивому существу.

— Нет, — печально вздохнула иссиня-чёрная аликорница. — Просто я только что проснулась и решила, что будет здорово прогуляться.

«А… а-а-а. Понятно», — протянул человек (хотя какой он человек после почти ста лет жизни в кобыльем теле?).

Вздохнув ещё раз, крылато-рогатая кобылка откинула серебристое одеяло, связанное будто из света звёзд, а затем сползла с круглой кровати, похожей на огромную упругую губку в виде таблетки (что такое «таблетка», Гена тоже объяснил). Приподнятое настроение, которым хотелось поделиться с единственным собеседником и другом, стремительно покатилось вниз, словно камень за тем человеком, который зачем-то толкал его на вершину по склону горы.

«Не вешай нос, мелкая… мы ведь уже давно знаем, что это неизбежно», — рассеяно-ленивым голосом отозвался собеседник, в очередной раз проваливаясь в своё состояние полудрёмы.

— Это нечестно! — раздражённо топнула по полу Найтмер, вызывая эхо в своей комнате, расположенной на вершине круглой башни.

В ответ ей прозвучало нечто вроде «Жизнь — штука несправедливая… так стоит ли ждать обратного в посмертии?». Вырвавшееся из горла кобылы рычание выразило всё, что она думает о подобном подходе к жизни, но… получила на это только ехидный смешок.

— Дать бы тебе по морде, — обиженно проворчала пони.

«Бить себя — это мазохизм», — почти полностью проснувшись, поучительным тоном заявил Гена.

Мун давно поняла, что её сосед по голове любит поучать и рассказывать. На самом деле эти две черты, являющиеся дополняющими друг друга, были у него самыми сильными, и… только благодаря им личность мужчины до сих пор держалась целой, а не распалась и не растворилась в чём-то большем.

— Пойдём в сад, — решила иссиня-чёрная аликорница, направляясь к винтовой лестнице.

«Куда уж ты без меня», — хмыкнул собеседник.

…

За сто лет совместной жизни (чуть меньше, но Гена шутил, что они — самая старая семейная пара на его памяти) под стеклянным куполом была построена башня с лестницей из шести витков, каждый из которых поднимал на один этаж вверх. Общая высота строения равнялась восемнадцати метрам, состояло же оно из маленьких кристаллических кирпичиков, которые могли менять цвет, становиться прозрачными, ну или же превращались в зеркальную поверхность. Из шести комнат, занимающих по одному этажу, обустроена была только самая верхняя, но и там жильцы ограничились губкой-кроватью, да шкафом для разных мелочей вроде гребня для гривы с хвостом, щётки для шёрстки, искусственного жеребцового органа для… уроков по анатомии, физиологии, а также половой жизни (как оказалось, Гена может полностью отключаться от ощущений тела, становясь кем-то вроде стороннего наблюдателя и саркастичного комментатора).

Большую часть времени они проводили в саду, который создали из песка и кристаллов. Найтмер всё ещё пыталась найти способ вернуться на Эквус, но расчёты, проведённые при помощи астрономии, геометрии и магологии, показали, что окружающий спутник барьер рухнет не раньше чем через четыреста лет. В результате же приходилось чем-то себя занимать.

Если изначально сад походил на пустыню со скульптурами в виде цветов, созданными из песка, то постепенно Мун и Гена разработали способ выращивания и программирования кристаллов, для создания коих пришлось пожертвовать немного крови. Зато теперь вокруг башни растут кусты с алыми листьями, тёмно-синими бутонами и белыми веточками, корни коих перерабатывают песок в энергию и строительный материал.

Кристаллические растения состоят из монолитных образований, которые за год вырастают до своей максимальной высоты, после чего начинают становиться всё более плотными, пока ещё через год не достигают предела… после чего рассыпаются песком. На одном кусте возникают от трёх и до семи бутонов, постепенно превращающихся в крупное прозрачное зерно, внутри коего концентрируется энергия, а благодаря падению света возникает схема формы куста, в который оно может превратиться.

Кусты способны не только перерабатывать песок, но и собирать энергию света, для чего их листья меняют свой окрас. Сами по себе они могли бы заполонить всю луну, каждые два года увеличиваясь в численности, но… это не имело смысла. В конце концов, какой-то пользы эти артефакты, изображающие жизнь растений, сами по себе не несли.

За цветами пошли грибы, чьё строение воспроизвести оказалось чуть сложнее, ну, а после этого крылато-рогатая пони стала создавать бабочек и других насекомых, которые даже умудрялись летать. Правда, размножение у них было устроено иначе, чем у живых существ: после того как бабочка наедалась — для этого ей приходилось съесть несколько цветочных листов или зерно — она откладывала яйцо, из которого появлялась новая бабочка. После третьего яйца насекомое-родитель распадалось песком, превращаясь в подкормку для растений.

Кристальные бабочки стали угрозой для сада, из-за чего пришлось решать проблему их численности. Гена был против истребления столь удачного вида искусственных существ, а потому были созданы летающие хищники, съедающие излишки «травоядных» сородичей.

Все эти эксперименты сопровождались интересными историями, перемежающимися с ничуть не менее интересными уроками. И всё было бы хорошо, так как крылато-рогатая пони уже и думать забыла о предательнице-Луне, королеве Селестии и неблагодарных пони, но… выяснилась новая напасть: два существа, одно из которых — бессмертный аликорн, а другое — душа человека, в одном теле существовать не могут. Пони едва не сошла с ума, когда до неё дошёл факт того, что она буквально растворяет в себе единственного друга, становясь с ним одним целым (она даже некоторые черты его характера переняла, что могло быть и результатом тесного общения).

К удивлению Найтмер, Гена не разозлился, не расстроился, да и вовсе будто бы смирился с тем, что однажды просто перестанет существовать. Однако же это побудило его ускорить обучение «мелкой», попутно изучая магию, систематизируя и открывая новые знания.

Мун пыталась спасти своего друга: перерывала воспоминания в поисках любых знаний, которые могли бы помочь, создавала заклинания для изучения души, но всё оказалось напрасно. В самом начале человека ещё можно было безболезненно отделить, чтобы вселить в пустую оболочку, но теперь подобные действия грозили полным разрушением души или же получением столь обширных ментальных травм, что милосерднее будет попросту прибить его.

…

Стоя на расчищенной площадке перед башней, Найтмер наклонила голову так, чтобы её рог был нацелен на обычный камень, на который были уронены несколько капель её крови. Закрыв глаза и сосредоточившись, она применила заклинание трансформации, создавая в разуме точный образ того, что хочет получить в итоге…

Первый шаг — сотворение скелета, соответствующего тому, информация о котором находится в крови. Второй шаг — создание мозга, близкого к тому, информация о котором имеется в крови. Третий шаг — сотворение пищеварительной системы, представляющей из себя трубку, отходящую от рта и оканчивающуюся полым мешком в животе, где поступающие вещества без остатка распадаются на энергию. Четвёртый шаг — создание речевого аппарата, который работает благодаря одному небольшому лёгкому. Пятый шаг — облачение существа в мышцы и шкуру. Шестой шаг — создание органа для магических манипуляций и крыльев… для защиты, планирования и красоты. Седьмой шаг — репродуктивная система, активирующаяся при наличии достаточного запаса энергии, а также получения второй половины магического кода, который должен быть аналогичным для всех особей вида…

Спустя почти сутки работы, Мун открыла глаза и посмотрела на существо, похожее на небесно-голубую аликорницу, имеющую размеры молодой пегаски, но с очень большими крыльями и гладким прямым рогом. Вместо гривы и хвоста у неё были прозрачные длинные иголки, шёрстка напоминала щетину жёсткой щётки, стройная фигура могла бы заставить обзавидоваться любую придворную модницу.

— Последний штрих, — произнесла иссиня-чёрная пони, сглатывая и переводя дух.

С рога сорвался заряд магии, который попал в существо из кристалла, впитавшись без остатка. Пару секунд ничего не происходило, а затем веки дрогнули, и первая лунная пони открыла глаза, взглядом новорожденного существа уставившись на свою создательницу.

Найтмер с затаённым дыханием смотрела, как её детище поднимает ногу, пытается сделать шаг и… падает. Далее же произошло то, что заставило сердце кобылы сжаться от жалости, а грудь буквально воспылать от гордости: малышка начала кричать, суча ногами и размахивая крыльями.

— Гена, у нас получилось! — подпрыгнула на месте Мун, но ответа не услышала, что сильно её встревожило. — Гена? Гена!!!

(4)

Положив маленькую кристаллическую чешуйку на прозрачное стекло микроскопа, Найтмер капнула на него немного красителя, а затем приникла глазом к металлической трубке, начав то приближать, то отдалять изображение. Её взгляду предстало некое подобие клеток, между которыми было совсем маленькое пространство, за счёт которого происходило скольжение поверхностей, что делало кристаллическую плоть гибкой и упругой. Вместе же «кирпичики» удерживались за счёт взаимного магнетизма. Только самые внешние клетки теряли связь с остальными, а потому осыпались невесомой и невидимой невооружённым глазом пылью.

— Как интересно, — негромко пробормотала Мун, но тут услышала грохот и вскинула голову. — Гена, не ешь пробирки!..

— Нямка, — кристаллическая лунная пони, окрашенная в цвета от небесно-голубого (почти всё тело) и до тёмно-синего (игольчатые грива и хвост), подняла правую ногу, показывая откушенную стеклянную трубку.

— Нет, не нямка, — отодвинув микроскоп, иссиня-чёрная кобыла посмотрела на малышку усталыми бирюзовыми глазами. — Если ты можешь что-то съесть, это ещё не значит, что его следует съедать. Понимаешь?

— Ню… — кобылка, не совсем понимая, что сделала не так, но осознавая, что расстроила маму, сосредоточенно посмотрела на огрызок в своём копытце.

— Ладно, — дёрнула ушами аликорница, выходя из-за стола. — Стекло не имеет никакой питательной ценности, но зато хорошо хранит в себе различные вещи, не давая им рассыпаться. Если ты проголодалась, то так и скажи, и мы пойдём в сад.

— Да! — радостно подпрыгнула на месте Генезис (сокращённо — Гена), после чего бросила колбу и поскакала к выходу на лестницу.

— И почему мне кажется, что она услышала только слова про сад? — фыркнув, Найтмер поспешила вслед за своей… дочерью, чтобы проследить, как бы она снова не переловила всех кристальных жучков. — Это будет сложнее, чем я думала.

Лаборатория, расположенная на пятом этаже башни, осталась пустой, и свет, который излучали магические огоньки под потолком, постепенно погас.

…

— Смотри, а это — Большая Урса, — указав копытцем на далёкое скопление звёзд, произнесла Мун, обращаясь к голубой крылато-рогатой кобылке, с интересом приникшей глазом к телескопу, установленному на вершине куска скалы, выступающей из-под серых песков.

Мать и дочь окружал магический барьер, который удерживал внутри воздух, чтобы они могли говорить. Впрочем, ни иссиня-чёрной аликорнице, ни её маленькой спутнице он не был критично необходим.

— А Маленькая Урса есть? — оторвавшись от разглядывания звёзд, посмотрела на большую пони первая представительница лунного народа.

— Есть, — кивнула Мун. — Сейчас, я только поменяю линзу… Гена!

— Упс… — прижав гладкие крылья к бокам, Генезис опустила мордочку. — Я случайно…

Найтмер только закатила глаза, затем подхватила телекинезом немного песка, сделала из него трубку и применила заклинание трансмутации, создав нечто вроде кристаллического леденца.

— Ей! — радостно обхватила маму передними лапками лунная пони.

…

— Сосредоточься и направь магию в рог, — сидя в саду среди кристаллических цветов, в отличие от насекомых являющихся монолитами, а не мельчайшими кристалликами со сложной структурой, которые удерживаются вместе при помощи магнитизма и магии, Найтмер говорила ровным и спокойным голосом. — Ты знаешь это заклинание и можешь его воспроизвести.

— У-угу, — направив гладкий прямой рог на кучку песка, Генезис сосредоточилась, зажмурилась и… выстрелила импульсом магии. — Получилось?

— Ну… что-то у тебя действительно получилось, — почесала подбородок Мун, рассматривая кристаллическое образование в виде кактуса. — Правда, не совсем то, что было нужно.

— У-у-у… — расстроенно повесила ушки лунная пони.

Иссиня-чёрная аликорница встала на ноги, подошла к дочери и, сняв накопытник, провела копытцем по длинным синим иголкам, из которых состояла её грива. Упругие отростки колыхнулись, издавая при соприкосновении друг с другом мелодичный шелест.

— Ты со всем справишься, Гена, — заявила старшая кобыла. — Я верю в тебя.

…

Под стеклянным куполом, сверкая бирюзовыми и изумрудными глазами, вокруг друг друга кружили две кобылы: иссиня-чёрная и небесно-голубая. У них обеих были и рог, и крылья, стройные поджарые тела, изящные черты мордочек… но если Мун казалась более хищной, то Генезис, наоборот, создавала иллюзию хрупкости, пусть и обманчивую.

Глефа и парные клинки, захваченные их магическими полями, выписывая затейливые пируэты, сталкивались и отлетали друг от друга, рисуя завораживающую картину боя. Сами кобылы тоже сходились между собой, обмениваясь ударами крыльев и копыт, но вновь и вновь отступали назад, так и не выяснив победителя.

Чары, которые использовались в этой схватке, могли бы поразить своей мощью, точностью и изощрённостью любого мага, и даже Старсвирлу Бородатому осталось бы лишь уважительно крякнуть, да завистливо покачать головой.

Наконец, изловчившись, Найтмер подбила крыло Генезис, заставив её потерять равновесие, а затем ослепила заклинанием, и переместившись короткой телепортацией вверх, впечатала удар задними копытами в спину между второй парой лопаток, вызвав болезненный вскрик.

— Ты в порядке? — приземлившись рядом с лунной пони, которая выбралась из зарослей поломанных кустов, обеспокоенно спросила Мун, ища повреждения на теле младшей кобылки.

— Фсё ф пофядке, — прожевав и сглотнув бутон испорченного куста, отозвалась Гена. — Но ты могла бы быть и понежнее.

— Как говорил твой отец: «Тяжело в учении — легко в бою», — успокоившись, ехидно заявила иссиня-чёрная пони.

— Помню, — дёрнула ушами Генезис, затем подумала ещё несколько секунд и добавила: — Я готова.

— Уверена? — вмиг стала серьёзной Найтмер.

Лунная пони подняла взгляд на мать и кивнула, после чего прикрыла глаза.

…

— Ням-ням! — прокричала красная лунная кобылка, гоняясь за особенно вёрткой бабочкой, то и дело прыгая, чтобы щёлкнуть зубами рядом с кристаллическим крылышком.

— Не хочешь ей помочь? — спросила Мун у дочери, которая с улыбкой на мордочке следила за игрой самой младшей жительницы луны, бегающей по саду.

— Пока что — нет, — качнула головой Генезис. — Неужели и я была такой же обжорой?

— Ты и сейчас ешь немало, — усмехнулась иссиня-чёрная аликорница.

— У меня есть причина, — гордо заявила Гена, после чего посмотрела на свой раздувшийся живот, где зрело новое яйцо. — И я вообще-то серьёзно.

— Уже не помнишь, сколько пробирок у меня съела? — иронично выгнула брови Найтмер, заставив дочь смущённо посинеть мордочкой.

«Крови у неё нет, но стыдливый румянец появляется», — улыбнувшись уголками губ, Мун перевела взгляд на Руби, которая всё же умудрилась поймать бабочку, и теперь с довольным видом её жевала.

В принципе, лунные пони вполне могли питаться лунными же цветами, а то и просто кристаллами, созданными при помощи специальных заклинаний, но испытывали какое-то особое удовольствие от преследования и поимки добычи.

* * *

Отодвинувшись от письменного стола, Найтмер устало потёрла глаза. Её комната за минувшие века обзавелась и шкафами, и столиками с выдвижными ящиками, а на стене и вовсе висела кристальная панель, где крутили повтор игры «Колесо удачи». Она же и не заметила, как дни сперва сложились в годы, потом в десятилетия… а теперь уже и сотни лет пролетели.

Поставив последнюю точку в труде по высшей магии квантовых связей на примере мозга лунного пони, что позволяет ему мыслить со скоростью, на порядки превосходящей даже саму Мун, иссиня-чёрная аликорница закрыла книгу и поднялась на ноги. Обведя взглядом помещение, она увидела много книжных стеллажей, которые уже сейчас считались пережитками прошлого (ведь информацию лучше хранить в специальных кристаллах или напрямую передавать друг другу при помощи импульсов света).

«Порой я чувствую себя жуткой древностью», — сама себе пожаловалась крылато-рогатая пони, зацепившись взглядом за портреты Генезис, Рубин, Сапфир, Топаз… других дочерей, которых уже более двухсот лет нет рядом с ней.

Лунные пони благодаря своей структуре могли жить до двух, а то и до трёх сотен лет. Учитывая же их скорость мышления, этот показатель можно умножать на трижды больший срок субъективного времени, за которое они успевают вырасти, оставить нескольких дочерей, что-нибудь изобрести… а затем рассыпаться пылью из-за внутреннего перенапряжения.

«Никакой старости или страха перед концом, ведь плоть ушедших станет основой для потомков», — невесело усмехнувшись, чувствующая себя жутко усталой и какой-то одинокой кобылица забралась на кровать, укрылась старым одеялом, и закрыв глаза, погрузилась в сон.

Уже скоро должен был пасть барьер, а следовательно, ей предстояло сделать сложный выбор…

Предрассветные сумерки

Примечание к части

Редактировал Лунный Жнец.

Тёмно-фиолетовые накопытники, инкрустированные мелкими бриллиантами, вставленными в тонкий серебряный узор в виде паутины, защёлкнулись на ногах и словно бы срослись с ними, передавая тактильные ощущения немногим хуже, чем собственная плоть; корсет, плотно облегающий живот, но при этом не лишающий подвижности, состоящий из тончайших и прочнейших лент, переходящий на торсе в жилет, а на задних ногах в некое подобие шорт, скрыл под собой иссиня-чёрную шёрстку, придавая уверенности в защищённости; тёмно-фиолетовая кираса с изображением полумесяца на груди, также инкрустированная драгоценными накопителями магии, созданными искуснейшими из лунных пони, скрыла за слоем металла взволнованно бьющееся в груди сердце; матово-чёрные наплечники, на которые были подвешены генераторы магического щита, скрыли от взглядов плечи величественной аликорницы; на бёдрах же закрепились пластины, под которыми находились коробочки медикаментов, разработанных специально для Найтмер Мун и способных привести её в чувства даже при потере половины тела… если голова останется на месте. Впрочем, на случай отделения этой части тела от туловища обитательницы Мунтауна встроили ещё одну коробочку жизнеобеспечения в затылочную пластину шлема, в точности повторяющего чуть увеличенную голову владелицы доспеха.

Инженеры, которым была дана задача создать инструмент, способный помочь победить богиню, по силам превосходящую их создательницу минимум вдвое, да ещё и находящуюся на своей территории (где ей обязательно помогут бесчисленные легионы солдат), превзошли сами себя и приделали своему творению гибкий скорпионий хвост, увенчанный лезвием-жалом, способным пробивать сталь и выпускать паралитический яд. Крылья, которые нельзя было заковать в нечто монструозное, получили многочисленные накладки из искусственных перьев, которые способны использоваться как оружие и защита, а кроме того, над ними были установлены открывающиеся закрылки, в сложенном состоянии прижимающие эти конечности к телу, защищая от физического и магического урона. Лишь рог они смогли защитить только тонкой сеткой, которая не мешала колдовать, но при этом должна была спасти от кинетического удара, способного сломать пронизанную нервами кость.

Стоя на пусковом постаменте, похожем на восьмигранную площадку, украшенную ярко сияющими драгоценными камнями и расположенную в центре похожего на полусферу ангара, Найтмер ощущала холодную решимость и кристальную ясность ума (боевой режим, достигнутый благодаря десятилетиям медитации и получивший название «Внутренний Покой Панды). Вокруг суетились лунопони, сверяющиеся с показаниями терминалов-колонн, мерцающих разными цветами радуги, чуть в стороне стояли двенадцать Сестёр Войны, облачённых в схожие доспехи, но только чёрно-серебряного цвета, которые должны были вмешаться в сражение, если что-то пойдёт не по плану.

— Заряд накопителей — сто процентов…

— Микрогенераторы работают в штатном режиме и выйдут на режим форсированной работы в момент прибытия…

— Проекторы защитных полей активны…

Кобыльи голоса звучали в этом помещении, так как здесь специально была создана атмосфера, в которой Мун чувствовала себя максимально комфортно. Впрочем, вслух лунные кобылы говорили тоже исключительно для того, чтобы своими голосами заполнить время ожидания, хотя бы таким незатейливым образом поддерживая прородительницу.

Вот от группы учёных отделилась белая лунопони, высокая и изящная, с прозрачными иголками гривы и хвоста. Плавно и торжественно она подошла к постаменту, посмотрела в глаза иссиня-чёрной аликорнице, а затем мелодичным голосом заявила:

— Не смей проиграть… слышишь? Если ты погибнешь… я лично явлюсь на Эквус и заставлю пони пожалеть о том, что они родились на свет.

— Глупышка, — негромко отозвалась Мун, заставив собеседницу возмущённо вскинуться, раздувая ноздри, а затем маска крылато-рогатой пони разделилась на две части и разъехалась, открывая взгляду мягко улыбающуюся мордочку с прищуренными бирюзовыми глазами. — Если я погибну, то уже не будет смысла вмешиваться. Я не хочу, чтобы моё наследие исчезло, а потому вот мой приказ: как только исчезнет сдерживающий барьер и пропадут иллюзии, при помощи которых мы показывали эквестрийцам пустынную поверхность, а они нам — картины древности, вы активируете все защитные поля и будете ждать. Лишь Сёстрам Войны дозволено воспользоваться телепортом, но только если будет хотя бы шанс переломить ход сражения. Понятно?

— Но… — попыталась возразить Цирконий.

— Понятно? — чуть настойчивее переспросила Найтмер.

— Д-да, — шмыгнув носом, лунная пони опустила голову, смаргивая маленькую слезинку, которая звонким кристалликом упала на каменный пол и разбилась. — Просто… Я ненавижу чувствовать себя такой… беспомощной и бесполезной.

— Тебе ли, тринадцатой по силе и знаниям лунопони, жаловаться на слабость? — вздёрнула одну бровь Мун. — В конце концов, если мы проиграем, именно тебе придётся вести наш народ в будущее.

— Я бы отдала всё, чтобы быть одной из двенадцати, — прошептала Цирконий, но затем взяла себя в копытца, и подняв голову, заявила, решительно смотря в глаза иссиня-чёрной аликорнице: — Я не подведу твоего доверия, прародительница. Но я буду молиться всем сущностям, чтобы мне не пришлось брать на себя это бремя.

— Я горжусь тобой, — в наступившей тишине произнесла крылато-рогатая пони, после чего повысила голос, добавляя: — Я горжусь всеми вами, мои маленькие лунопони. Вы — самое дорогое, что у меня есть; именно с вами связаны почти все лучшие мои воспоминания… И я не подведу вас.

— Десять секунд до падения барьера! — сообщила одна из кобыл у столбов-терминалов.

— Всем покинуть стартовую площадку; активировать направляющую трубу; открыть створки ангара… — начала отдавать приказы Цирконий, отступая за ограничительную черту.

Шлем Мун снова закрылся, в лёгкие же ударила смесь газов, ускоряющих реакцию, увеличивающих содержание энергии в крови, стимулирующих интуицию. Под гул сирены и мерцание красных ламп крыша купола разошлась, словно бутон цветка, а в небе над луной показался шар Эквуса.

«Я иду. Надеюсь, что ты готова к реваншу, Селестия», — стиснув зубы, иссиня-чёрная аликорница максимально разогнала сознание и ощутила рывок…

…

…а в следующую секунду появилась в каком-то небольшом помещении перед белой крылато-рогатой кобылой. Тут же вспыхнули системы ослепления противника, ударили зум-генераторы, создающие узконаправленную звуковую волну, с рога сорвались оглушающее и обездвиживающее заклинания, перекаченные магией настолько, что едва не распадались от напряжения. Однако всё это было только «прелюдией» (как это называл Гена), должной отвлечь внимание и заставить противницу защищаться, не давая перейти в контратаку прежде, чем будет готов серьёзный удар…

— М… Селестия? — стоило светофильтрам шлема отсечь лишние излучения, Найтмер замерла в недоумении. — Это какой-то трюк? Шутка? Ты… издеваешься, да?

Лежащая на полу без чувств, с текущей из ушей и носа кровью, но вполне живая принцесса дня, умудрившаяся при падении даже корону не уронить, на вопросы не ответила. Да и вообще, выглядела она так, будто бы к бою и не готовилась, а вместо этого решила встретить противницу в… золотом нагруднике, короне и накопытниках. Ах да: рядом лежала шаль, которую сдуло звуковой волной.

— Луна вызывает Найтмер Мун! Луна вызывает Найтмер Мун! — зазвучал в динамиках шлема голос Цирконий. — Ответьте… Прародительница!

— Слышу тебя, — отозвалась иссиня-чёрная аликорница, наконец-то догадавшаяся осмотреться. — Селестия обезврежена; я нахожусь в какой-то… раздевалке? Тут полно пуфиков, столиков с какими-то флаконами и мазями, вешалок с непонятными тряпками. Что вообще происходит?!

Последние слова владычица кошмаров буквально прорычала, не в силах справиться с эмоциями.

— Великая… — голос собеседницы стал неуверенным, но услышав раздражённый фырк, она поспешила добавить: — Барьер пал и… мы увидели… что иллюзии не было.

— То есть как? — глаза Найтмер в ужасе расширились. — Всё это время они видели нашу подготовку и создали какую-то ловушку?

— Нет-нет, я не это имела ввиду, — торопливо забормотала лунопони. — Наша иллюзия работала, а вот со стороны Эквуса… иллюзии не было. Все эти маленькие города и деревушки, примитивные замки, грунтовые дороги… Всё это — правда.

Шмяк!

Споткнувшись об попавшуюся под ноги подушку, Мун совсем неграциозно растянулась на полу. Впрочем, её это сейчас волновало мало, так что она потребовала:

— Повтори.

— Все деревушки, города, замки и дороги оказались настоящими, — уже куда более уверено заявила собеседница. — Сейчас я вижу, что в здании, где вы находитесь, в большом и высоком… по местным меркам зале, собрались почти все жители городка, которые смотрят на балкон, куда выходит закрытая дверь за вашей спиной.

«Так это… не шутка? Я зря лезла из шкуры вон, рвала жилы и выворачивала себе мозги наизнанку, стараясь увеличить свою боевую эффективность ещё на одну сотую процента?! Стоп… То есть я… победила Селестию?» — переведя взгляд на всё ещё бессознательную, кажущуюся сейчас не грозной и могущественной, а какой-то… жалкой и изнеженной, королеву, Мун отчаянно пыталась «склеить шаблон» (наконец-то она поняла, что этой фразой пытался объяснить Гена).

Тихий смех перерос в истерический хохот, который успешно глушился бронёй, благодаря чему пони снаружи ещё ничего не поняли. Однако же вколотые медицинскими коробочками успокоительные позволили взять себя в копыта и начать думать логически.

— Цирконий, перемести сюда Сестёр Войны из первой тройки: пусть они захватят с собой магические блокираторы и кандалы. Дальше… Мне нужно разобраться, что тут к чему, а для этого…

«Буду импровизировать. Ну и Элементы Гармонии поищу. В конце концов, без этих артефактов половина моих планов так и останется несбыточной теорией».

(6)

По приказу Найтмер Цирконий телепортировала трёх Сестёр Войны в ту же комнату, где у неё состоялась «эпичная» (которую следует вычеркнуть из анналов истории из-за её нелепости) битва с Селестией. И пока лунопони заковывали белую аликорницу в кандалы, чтобы после этого начать лечить и склонять к сотрудничеству, сама Мун вышла на балкончик, выходящий внутрь торжественно украшенного зала. К счастью, она не забыла включить заклинание активного камуфляжа, так что для эквестрийцев оставалась невидимой, ну, а двигаться так, чтобы её никто не услышал, за прошедшие столетия удалось научиться даже без помощи магии.

«Судя по информации, полученной от наблюдателей с лунной базы, мы в маленьком городке вблизи столицы, который находится очень близко от старого замка Двух Принцесс. Хм… Может поискать Элементы Гармонии там? Да нет… Скорее уж Селестия спрятала их в каком-то месте, о котором я не знаю, ну или вовсе в своём замке под барьерами и охраной стражи… Стоп. Так бы сделала я: злобная тёмная аликорница, создавшая цивилизацию кристаллопони на луне. Сегодня я уже один раз, но очень масштабно, ошиблась. Могу ли я ошибаться и в этом? Но ведь замок Двух Сестёр — это как-то… очевидно? Словно расставленная ловушка…» — поморщившись из-за мигрени, начавшейся из-за отката после разгона сознания, иссиня-чёрная крылато-рогатая пони решила отвлечься.

Внизу, в зале находились жеребцы и кобылы разных возрастов, цветов и рас: пегасы, земнопони, единороги… Владычица кошмаров уже и забыла, как выглядят существа лишь с рогом или крыльями, или не обладающие ни первым, ни вторым. А ещё она поймала себя на мысли, что с интересом разглядывает жеребцов, которые в отличие от лунных пони были более мускулистыми, пусть и не слишком высокими (в большинстве), но зато имели некую ауру…

Переведя внимание на кобыл, Найтмер выделила сразу троих, которые относились к разным расам, но были схожи между собой тем, что своей внешностью затмевали остальных так же, как драгоценные камни своим блеском затмевают цветное стекло. Первой была белая единорожка, стройная и изящная настолько, что при минимальных косметических усилиях её можно было бы выдать за лунную пони… лишённую крыльев; второй являлась пегаска жёлтого цвета с длинными розовой гривой и хвостом, которая была заметно выше прочих летунов, оставалась стройной и подтянутой, но имела весьма привлекательные округлые формы… не говоря уже об ухоженных крыльях, в которых каждое пёрышко было уложено в ряд к другим; и последняя из троицы — оранжевая земнопони с пшеничными гривой и хвостом, красующаяся простецкой причёской, крепким телом, и довольно милыми пятнышками на мордочке.

«А эта кобылка в шляпе похожа на того красного здоровяка. Близкие родственники?» — взгляд задержался на этих пони не более чем на секунду, чтобы не дать им ощутить чужое внимание (хотя где-то в глубине души Мун уже сомневалась, что местные владеют этим навыком, часто спасавшим пони жизни тысячу лет назад).

Среди горожан были и другие интересные особы: салатовая единорожка, в отличие от остальных выглядящая слишком уверенной и немного рассеянной; крупный белый пегас с маленькими крылышками, кажущийся каким-то смущённым; розовая земная пони, прыгающая не сгибая ног, словно у неё на копытцах были пружинки.

«Великолепный контроль контактного телекинеза: мало кто раньше мог похвастать тем, что не напрягая мышцы, может подкинуть себя на полметра вверх», — несмотря на то, что попрыгушка казалась беспечной, как жеребёнок, Мун решила держать её в поле зрения (мастер копытного боя может вести себя как угодно, изображая наивность или дряхлость, но менее опасным от этого не становится).

Среди гостей были и стражники в количестве целых… шести. По два пегаса, единорога и земнопони, которые были облачены в позолоченные доспехи с наложенными на них заклинаниями личины, стояли с гордыми и высокомерными мордами. Их можно было бы принять за угрозу, но… рискнув задержать взгляд на одном из этих «воинов» на целых пять секунд, иссиня-чёрная аликорница убедилась в отсутствии чувства опасности.

«Чувствую себя финальным рейдбоссом из новомодных игр для жеребят-кристаллопони, который забрёл в нубятник. М-да, не стоило делиться словечками Гены с лунными пони: слишком уж они легко их включили в обиход», — обведя взором гирлянды из бумажных фонариков, венки из цветов, прочие украшения… крылато-рогатая кобыла ощутила себя здесь крайне неуместной, будто элемент совершенно чужой картины, вписанный на полотно художника, рисующего красочную сказку.

— Что-то я слишком глубоко ушла в себя, — проворчала Мун, когда к балкону подлетела голубая пегаска с радужными гривой и хвостом, чтобы заглянуть за занавески.

Применив иллюзию фиолетового облака, иссиня-чёрная аликорница отключила маскировку, проявляясь прямо перед летуньей. Её шлем находился в раскрытом состоянии, так что эквестрийка имела честь увидеть бирюзовые глаза с вертикальными зрачками и клыкастую усмешку, украшающую хищную мордочку.

— Ик! — пегаска шарахнулась назад, словно от этого зависела её жизнь, а затем приземлилась рядом с ещё пятью кобылами, приняв некую стойку, которую владычица кошмаров не узнавала.

В зале наступила тишина, хотя ещё секунду назад все гомонили, обсуждая задержку начала торжества и отсутствие принцессы (не королевы?) Селестии. Кто-то из особенно чувствительных и вовсе упал в обморок.

— Здравствуйте, мои маленькие пони… — выдержав паузу и удержавшись от того, чтобы добавить «Угадайте, кто я?», чтобы совсем уж не превращать происходящее в новогодний утренник для жеребят кристаллопони, крылато-рогатая кобыла спросила: — Неужели за прошедшие века обо мне совершенно позабыли.

— У! У! У! — прыгая на месте, радостно воскликнула розовая земнопони. — Я знаю! Это такая игра?

«А может, она и не притворяется. Тьма… мастер копытного боя с характером жеребёнка: Селестия, да как твоя страна ещё не развалилась на куски?!» — от осознания этой простой истины Найтмер одновременно ощутила ужас, недоумение и даже немного восхищения белой аликорницей.

— Тихо, Пинки, — придержала попрыгушку белая единорожка.

— Хочешь поиграть, маленькая пони? — наклонила голову Мун, прищуривая глаза в узкие щёлки.

— Эй! — вперёд попыталась вырваться голубая пегаска, уже оправившаяся от испуга, но её за хвост ухватила зубами оранжевая земнопони. — Не смей её трогать! Что ты сделала с принцессой?! А ну отвечай, пока я тебе круп не напинала!

— Рэйнбоу… — прорычала земнопони в шляпе, после чего дёрнула чуть сильнее, из-за чего вырвала из хвоста пучок цветных волос, а пискнувшая летунья упала на круп, обиженно глядя на… по всей видимости, подругу. — Прости, сахарок, но лучше это оставить стражам.

«Грифоний стыд… И с этим я собиралась воевать? Селестия, во что ты превратила пони?!» — несмотря на мечущиеся мысли, иссиня-чёрная аликорница продолжала изображать из себя принцессу тьмы и кошмаров, пусть и не сильно стараясь.

— А что за игра? — вывернувшись из-под копытца единорожки, розовая земная пони выпрыгрула вперёд, без тени страха глядя на куда более крупную крылато-рогатую кобылу в броне снизу вверх и буквально лучась любопытством, плещущимся в наивных голубых глазах.

«Как там говорил Гена? «Солдат жеребёнка не обидит»? Или там было по-другому? Не важно. Главное — по смыслу подходит», — пусть образ мастера копытного боя, способного ударами ног крошить камни с себя размером, категорически не хотел совмещаться с этим жизнерадостным существом, Мун не собиралась обманываться яркой обложкой.

— Играем в молчанку: сумеешь молчать целый час — ты победила, — выдала первое, что пришло ей на ум, аликорница. — Начали.

Уже открывшая было рот земнопони захлопнула его, провела по мордочке правым передним копытцем, будто застёгивает его на молнию, а затем… достала из гривы часы-луковицу и уселась на пол.

«Эквестрия сильно изменилась за тысячу лет. Раньше мастер копытного боя, вздумай кто-нибудь над ним так пошутить, выбил бы из земли булыжник и метнул в шутника», — мысленно покачав головой, крылато-рогатая кобыла решила продолжить свой монолог, но не успела даже рта раскрыть.

— Я знаю, кто ты! — гордо заявила фиолетовая единорожка с тёмно-синей гривой, выглядящая слегка худоватой, будто бы регулярно забывала есть. — Ты — лунная пони Найтмер Мун!

«И у нас есть победитель!» — иронично подумала владычица кошмаров, скептичным взглядом смотря на эквестрийку и разрываясь между желаниями приложить копытце к мордочке, а также подарить кобылке кристальный леденец (всё же регулярные посещения утренников не прошли бесследно).

— Она что-то сделала с принцессой! — наконец-то отмер начальник стражников. — Хватайте её!

Двое пегасов сорвались с места, поймали по оглушающему заклинанию и упали обратно. Воевать с этими… этими… этими пони, у Найтмер не было никакого желания, а потому она активировала маскировку, телекинезом вышибла дверь и отправила на улицу хохочущую иллюзию дымного облака, которое должно было растаять уже за пределами освещённого пространства. Прошло несколько секунд и началось массовое паническое бегство… и только розовая попрыгушка продолжала сидеть на месте, с суровым видом буравя взглядом часы. Впрочем, одна из подруг схватила её за хвост зубами и потащила к выходу, не обращая внимания на отсутствие реакции на эти свои действия.

«Странная реакция. Почему они не пытались убежать, пока видели меня, но стоило угрозе исчезнуть, впали в панику? Современные эквестрийцы странные», — придя к такому выводу, Найтмер закрыла шлем, активируя связь с лунной базой.

— Не верю, что говорю это, но… Цирконий, отправь в этот городок оставшихся Сестёр Войны: пусть проследят за тем, чтобы никто сильно не пострадал, — Мун поморщилась, ощущая сюрреализм всей этой ситуации. — И пусть остаются максимально незаметными.

— Принято, — прозвучал короткий ответ кристаллопони.

…

К возвращению иссиня-чёрной аликорницы в комнату её недавняя противница уже была приведена в чувства и закована в артефакты. Стоило же владычице кошмаров скинуть маскировку, как глаза явно испуганной кобылы широко распахнулись и она спросила:

— Луна?..

— Сразу кое-что объясню, — приложив накопытник правой передней ноги к губам пленницы, Найтмер отдала приказ на открытие шлема и приблизила свою мордочку к Селестии. — Я — Найтмер Мун; полностью самостоятельная личность со своей душой, своими желаниями и волей. Твоя сестра решила уснуть где-то семьсот лет назад, и с тех пор не просыпалась. Да, я её чувствую; нет, я не могу её разбудить, так как эта дура выставила мозгодробительные условия пробуждения. А теперь, если дурацкие вопросы кончились, можешь говорить.

— Что ты собираешься делать и чего хочешь? — к своей чести, принцесса дня быстро сориентировалась, и невзирая на положение, умудрилась говорить так, будто бы была не пленницей, а званой гостьей на важных переговорах.

— Во-первых, найду Элементы Гармонии, с твоей помощью или без неё, — решила ответить Мун, усаживаясь на пол перед собеседницей. — Они мне нужны для того, чтобы исправить две ошибки… Большего ты от меня не узнаешь. Ну, а во-вторых…

Иссиня-чёрная аликорница задумалась, посмотрела на Сестёр Войны, бдительно стерегущих Селестию, вздохнула и призналась:

— Всё сложно. Ещё час назад я хотела отомстить тебе, для чего мне нужно было победить сильнейшего мага, которого поддерживает огромная империя… но стоило барьеру пасть, как всё перевернулось с ног на голову. Я хочу тебя ненавидеть, желать твоей смерти и… Но у меня это не получается. Глядя на тебя сейчас, я вижу изнеженную кобылу, тень могущества которой всё ещё находится где-то рядом, но ты уже не та Королева Селестия, при виде которой кипела кровь, а жажда битвы застилала разум. Или же… Может, это я повзрослела? Опять же, сложно сказать: ведь раньше ты действительно казалась мне выше.

— Да, ты действительно подросла, — слабо улыбнулась принцесса дня. — И теперь я вижу, что ты — не Луна. Как такое возможно?

— Понятия не имею… — честно соврала Мун, у которой было немало теорий на эту тему. — Что же до Эквестрии — она мне не нужна. Впрочем, захватить её будет приятно, но… править этими пони я не хочу. Дилемма… Поставить регента?..

— Но если ты не хочешь править, зачем всё это? — насколько позволяли кандалы, белая аликорница развела крылья в стороны.

— Я уже ответила на этот вопрос, и не намерена повторяться, — хищно оскалилась Найтмер, тут же возвращаясь к деловому тону, в котором отчётливо звучали снисходительные нотки: — Я даю тебе выбор, Селестия: ты помогаешь мне добровольно, затем подписываешь капитуляцию и правишь дальше от моего имени, или…

— Или? — не ожидая ничего хорошего, устремила свой взгляд на собеседницу белая аликорница.

— Или я сделаю всё сама, но это будет куда более грубо и жестоко в отношении всего твоего королевства, — сверкнула бирюзовыми глазами иссиня-чёрная аликорница. — Поверь, Селестия, у меня хватит и сил, и решимости идти до конца. И на этот раз рядом со мной те, кто не остановятся и не предадут. Твоё решение?

— Великая, шестеро кобыл вошли в лес, — доложила одна из Сестёр Войны, следивших за порядком в городе. — Мне их остановить или преследовать?

— Наблюдай и прикрывай, — решила Найтмер, прислушавшись к своей интуиции. — Будь готова обезвредить в любую секунду.

— Принято, — отозвалась лунная пони.

— Что? — не поняла Селестия, которая не слышала голоса кристаллопони.

— Устройство удалённой связи… не обращай внимания, — пожала крыльями Мун. — Твой ответ? Согласишься сразу, или заставишь уговаривать?

(7)

Прыгая по ветвям деревьев, применяя на себе заклинание тишины и вовсю используя активную маскировку брони, Фреон гадала, она ли — дура и чего-то не понимает, то ли эквестрийские пони — самоубийцы без инстинкта самосохранения. Ей то и дело приходилось подправлять свои движения при помощи взмахов крыльями, так как непривычные гравитация, плотность воздуха и даже влажность и освещение, несмотря на все ухищрения техномагического оборудования, всё же создавали значительные сложности. Но даже так, уделяя моторным функциям тела почти тридцать процентов расчётных мощностей своего разума, лунная пони успевала размышлять на отстранённые темы и отслеживать состояние подопечных, поведение коих заставляло тихо звереть.

А ведь сперва, когда Великая прародительница приказала проследить за этой шестёркой суицидниц, кристаллопони решила, что это отличная возможность избежать возни с разбегающимися горожанами: Сёстрам Войны приходилось направлять родителей и жеребят друг к другу, при помощи магии предотвращать столкновения, а один раз даже тушить зарождающийся пожар, возникший из-за сбитого с держателя масляного фонаря (жуткий и неэффективный архаизм, о котором на луне знали только из архивных записей). Однако уже после первых же шагов вглубь леса стало понятно, что передвигаться здесь умеют только жёлтая пегаска, оранжевая и розовая земнопони… Хотя про мастера копытного боя было сложно что-то сказать, так как она шла, уткнувшись в циферблат часов.

Хруст хвороста под копытами; шелест задеваемых веток; не умолкающие разговоры; аромат духов, служащий ярким знаком для всех хищников, обладающих обонянием, что «Здесь есть вкусная и беззащитная пони», словно свет костра, привлекающий мотыльков, манили к себе животных. В таких условиях неудивительно, что вскоре за кобылами увязалась стая древесных големов (или духов?), которые начали обходить добычу полукругом, чтобы напасть с разных сторон.

«Не в мою смену, красотки», — фыркнула под шлемом Фреон, выпуская полдюжины бесцветных магических импульсов.

Каждое попадание заклинания «Взрывная кристализация» оканчивалось тем, что головы хищников покрывались коркой из кристаллов, стремительно прорастающих в кору, попутно разрушая структуру дерева, чтобы затем рассыпаться пылью. Для самих лунных пони эта магия была столь же безвредна, как дождь для камня, но вот существам с иной природой приходилось несладко.

Следующим, кто заинтересовался шестёркой эквестриек, был медведь, получивший прямо в лоб сонное заклинание, из-за которого улёгся спать прямо на звериной тропе (всё же убивать животное, которое даже съесть не получится, кристаллопони не хотела). Ну, а чтобы забавного косматого великана не съел кто-нибудь другой, на него было подвешено заклинание отвлечения внимания, блокирующее и распространение запахов.

В какой-то момент, когда подопечные проходили по краю обрыва, земля под их ногами начала обваливаться. Две пегаски тут же взлетели, одна земнопони успела отскочить, мастер копытного боя невозмутимо перекувырнулась несколько раз и успешно приземлилась на самое дно, так и не отводя взгляда от часов (что она в них вообще пыталась высмотреть?). Белую единорожку спустили на землю её подруги-летуньи, ну, а вторая, словно забыв о существовании магии, держалась за вторую земнопони и пыталась то ли выбраться наверх, то ли скинуть их обеих вниз.

«Великая, и это отряд, который должен сражаться с тобой? Ну… у меня только к троим из них претензий не так много, а вот остальные…» — на всякий случай подстраховав фиолетовую единорожку, чтобы та не разбилась, Фреон отправилась вперёд, при помощи звуковых волн разгоняя зверьё.

До реки они дошли без приключений, но уже на берегу…

— И-и-и-ие-е-е-ей! — воскликнула розовая земнопони, подпрыгивая и вскидывая вверх копытце с часами.

— Пинки, что случилось? — начала крутиться на месте голубая пегаска.

-… — жёлтая летунья упала на живот и накрыла голову крыльями.

— Дорогуша, у меня чуть сердце не остановилось, — театрально прижав копытце к груди, заявила белая единорожка.

— Потише, сахарок, — заткнула подруге рот копытцем оранжевая земнопони. — Мы ж в Вечнодиком лесу: тут хищники на каждом шагу бродят.

— Что-то я не видела никаких хищников, — заметила сиреневая волшебница. — Да и вообще животных как-то маловато.

— А ведь и верно, — кобыла с пшеничной гривой, сдвинув шляпу с широкими полями на лоб, почесала копытцем затылок. — Что-то странное творится. В Вечнодиком никогда так тихо не было.

— Что-то испугало зверушек, — высказала предположение жёлтая пегаска, поднимаясь на ноги.

— Ну и хорошо, — мотнула головой, встряхивая радужной гривой, вторая летунья. — Нам же меньше проблем.

— Мне кажется, дорогуша, что Флаттершай хочет сказать, что то, что испугало местных обитателей, может оказаться куда страшнее хищников, — высказала здравую мысль белая кобыла.

— Рарити дело говорит, сахарок, — кивнула оранжевая земнопони. — Так что держите ухо востро. Пинки, что у тебя стряслось?

— Я выиграла, — гордо заявила розовая земнопони, показывая своим спутницам часы. — Целый час я молчала и выиграла. А какой мне полагается приз? Ведь за победу в такой игре должен быть приз… Ой, а я ведь даже спросить забыла…

— И почему они спорили только на час? — закатила глаза пони, названная Рарити.

— Нам нужно перебраться на тот берег, — попыталась вернуть разговор в конструктивное русло фиолетовая единорожка.

«В Эквестрии нет логики», — приложив крыло к шлему, печально подумала Фреон, на глазах которой иллюзия профессионализма хотя бы мастера копытного боя растаяла, будто кристальный леденец на языке.

…

— Пункт четырнадцать: реформа измерительных систем, — объявила Найтмер, при помощи магии создавая тонкий лист бумаги.

— А чем тебе действующие меры измерений не угодили? — потерев мордочку передними копытцами, которые были скованы между собой браслетами с короткой цепью, обречённо спросила Селестия.

Они всё ещё находились в той самой комнате, где произошло «сражение» аликорнов, но теперь она походила скорее на рабочий кабинет, куда Сёстры Войны притащили всё необходимое, а не гардеробную благородной кобылы. На низком, но тяжёлом столе в свете магического светильника лежали документы, часть из которых уже была подписана, а часть только предстояло согласовать.

— По данным, собранным лунными пони, в Эквестрии до сих пор нет единой меры длины: в деревнях всё ещё пользуются «шагами», — ехидно заявила Мун, ощущая некое садистское удовольствие от положения, в котором они оказались каким-то странным путём. — Я ещё не говорю о мерах объёма и веса. Хорошо хоть с математикой и геометрией всё более или менее удовлетворительно, хотя аналитики ещё и не разобрались во всех книгах из осмотренных ими библиотек.

— Неужели это настолько… — встретившись с насмешливым взглядом бирюзовых глаз, белая аликорница сдалась, подхватила губами перо и размашисто подписала приказ. — Тьфу. Довольна? Теперь в Эквестрии официальными мерами длины, объёма и веса являются сантиметры, литры и килограммы. Но ты же понимаешь, что по моему приказу в один момент всё не свершится? Уйдут годы, а то и десятилетия…

— По твоему, может, и нет, — хмыкнула иссиня-чёрная аликорница. — А вот если за этим приказом будет виднеться моя тень, то твои подданные из шкуры выпрыгнут, но сделают быстро и качественно.

— Найтмер, править страхом — это не выход, — в очередной уже раз попыталась убедить собеседницу принцесса дня.

— А я и не буду править, Селестия, — весело подмигнула Мун, облокачиваясь на край стола и скаля восемь пар клыков в улыбке. — Править будешь ты: добрая и понимающая. Что поделать, если ты не в силах защитить нарушителей закона от страшной и злобной меня?

— Не наговаривай на себя, — поморщилась белая аликорница. — Я же вижу, что ты не злая…

— В первую секунду нашей встречи я тебя вырубила, — как бы между делом заметила иссиня-чёрная кобыла. — А сейчас держу в кандалах и заставляю принимать нужные мне законы, в то время как твои пони теряются в панике и задаются вопросом «А где же принцесса?». Или скажешь, что у меня для этого есть причины?

«Селестия, ты действительно сильно изменилась за тысячу лет. Сейчас мне даже кажется, что тебя что-то сильно надломило, из-за чего ты не смогла стать прежней», — покачав головой, владычица кошмаров положила перед своей пленницей новый лист бумаги.

— Пятнадцатый пункт: постановление о взаимоотношениях внутри королевской семьи, — объявила Мун, принявшись ожидать реакции на эту шалость.

-… — принцесса дня прочитала ровные строки текста, помолчала, затем подняла взгляд на собеседницу и спросила: — Шутишь?

— Я — великое древнее зло, — самодовольно заявила иссиня-чёрная аликорница, выпрямляя спину и выпячивая нагрудную броню. — Мне положено самодурствовать и собирать гаремы из пленённых принцесс.

— «Сим постановляю, что все аликорны, достигшие половозрелого возраста, должны входить в табун Императрицы Лунной Империи, дабы избежать конфликтов государственного уровня в будущем», — процитировала Селестия. — Делай что хочешь, но я это не подпишу.

Владычица кошмаров уже хотела ответить, но тут ей пришло сообщение о том, что одна из Сестёр Войны нашла Элементы Гармонии. Улыбка тут же исчезла с мордочки новоявленной захватчицы, что не могло не насторожить её пленницу.

— Найтмер, что-то стряслось? — пытаясь скрыть появившийся в глазах страх, спросила Селестия.

— Замок Двух Сестёр, значит… — хмыкнула Мун. — Неплохая попытка… была бы. Впрочем, уже не важно. Девочки, у нас появились более важные дела. Ну, а принцессе нужно отдохнуть… часиков двадцать.

— Стой, я… — попыталась что-то сказать белая аликорница, но усыпляющее заклинание и укол снотворного свалили её в крепкий и здоровый сон.

«Чувствую себя, как злодейка из какого-то шаблонного романа, которую должны были победить новоявленные герои. На что Селестия вообще надеялась?» — шутливый закон сгорел в магическом огне, подписанные же бумажки были уложены в одну папку, на которой красовалась надпись «На память» (всё равно никакой юридической силы они не имели).

— Цирконий, пересылай в Замок Двух Сестёр первую группу хранительниц, — закрыв шлем, приказала в микрофон Найтмер. — Пришла пора финальной части плана.

(8)

Могучий взмах наполненными магией крыльями подбросил Найтмер Мун в воздух, а второй взмах заставил устремиться к кажущейся далёкой, но такой близкой цели. За какую-то долю секунды маленький провинциальный городок, ставший сценой для предпоследнего эпизода трагикомедии, жители коего в беспорядочной панике разбежались по своим домам, остался внизу и позади, а впереди расстилался густой и непокорный лес. Впрочем, ей ли бояться хищников, ядовитых растений и прочие реликты уходящей эпохи?

«Такие же реликты, каким являюсь я. Смешно…» — ещё один, особенно сильный взмах крыльями заставил воздух взорваться кругом радужной энергии, который из-за ночного времени суток никто не увидел.

Мун ощущала предвкушение и… опустошение. Информация, которую добыли кристаллопони, говорила о том, что последнюю тысячу лет Селестия, кроме того, что правила и отбивалась от окружающих Эквестрию соседей, с большим или меньшим успехом в разные периоды времени… строила мирное, самодостаточное, гармоничное общество. И учитывая то, что выяснили разведчики, у неё это более чем получилось…

«Я готовилась к жестокой войне, беспощадной битве, а она учила подданных слушать и слышать друг друга, находя компромиссы при помощи слов и уступок, а не превосходства в силе и знаниях. Как же это… горько», — камнем рухнув с неба вниз, иссиня-чёрная аликорница приземлилась во внутренний двор замка, мрачного и полуразрушенного, заброшенного и никому не нужного. Этот вид болью отзывался в сердце, пробуждая к жизни воспоминания о годах одиночества и безумия.

Каменные брызги ударили в стороны из-под накопытников, яркие искры на миг осветили округу и тут же погасли. Тяжело чеканя шаг, крылато-рогатая кобыла направилась внутрь твердыни, давным давно служившей домом для двух аликорниц… двух чужих ей аликорниц, хотя одну из них она могла бы назвать сестрой, а вторую — матерью. Однако же…

«Селестия была врагом; Луна стала предателем… У меня нет связей ни с первой, ни тем более со второй», — холодные и тяжёлые мысли падали камнями, вызывая гулкое эхо в голове.

Всё стало просто и понятно: нелепое поведение пони, неожиданная слабость Селестии, отсутствие технологического прогресса… эти вещи раскрылись с другой, кажущейся глупой и наивной, стороны. Принцесса дня изменила мир, сделав его более светлым и гармоничным, и изменилась вместе с ним, из суровой и справедливой королевы став чем-то новым. А она? Стала ли сама Мун другой?

«В первую же секунду после освобождения атаковала, даже не помыслив о диалоге. Очень показательный поступок», — сама себе ответила иссиня-чёрная аликорница.

Минуя лестницы, коридоры и залы, выцветшие и истлевшие гобелены, проржавевшие доспехи и кучи мусора, она пыталась представить, во что превратилась бы, если бы не Гена. Пожалуй, нынешний замок Двух Сестёр был отличным отражением её разума в те далёкие уже годы…

— Великая, — хором поприветствовали иссиня-чёрную аликорницу шесть лунных пони, красующихся телами красного, синего, зелёного, жёлтого, розового и белого цветов.

Моргнув, крылато-рогатая пони осознала, что уже дошла до зала, где белая аликорница всё это время «прятала» Элементы Гармонии. Мысленно порадовавшись тому, что маска скрывает выражение её мордочки, она отдала приказ на раскрытие шлема.

— Я рада видеть вас, — губы Мун тронула улыбка. — Вам рассказали вашу задачу? Вы готовы её выполнить?

Вперёд вышла белая кристаллопони, без страха и сомнений посмотревшая в глаза прародительницы. Она не была сильнейшим магом или великим учёным, но являлась опытным воспитателем для непоседливых жеребят, в чём достигла больших успехов.

— Великая, для нас честь быть избранными для этой миссии, — дрожащим от волнения голосом размеренно произнесла лунная пони. — Мы не подведём вас.

— Я знаю, что не подведёте, — опустив веки, констатировала владычица кошмаров, отдавая приказ броне о снятии…

Кристаллопони были лучшим её творением, и во многом они уже превзошли свою создательницу… В том числе и в понимании таких вещей, как гармония. И она гордилась ими, как мать может гордиться детьми, раз за разом ставящими перед собой новые вершины — и достигающими их.

Вот последние элементы брони упали на пол, оставляя кобылу абсолютно беззащитной перед этим миром. Вздохнув полной грудью и решительно вскинув голову, она прошла к наиболее целой стене, застыв на фоне старого и растрескавшегося камня чёрным пятном.

— Приступайте, — прозвучала спокойная просьба (не приказ, так как слишком мягким был её голос в этот момент).

Наконец-то цель была так близка, и на фоне этого всё остальное стало казаться маленьким и незначительным. Надежда на успех, страх разочарования, нетерпение и сомнения… в душе кипела буря, которая отражалась лишь в сиянии бирюзовых глаз.

…

Кристаллопони не были истинными Хранительницами Элементов Гармонии, но благодаря практикам управления своим сознанием, которые изучались едва ли не каждым жителем луны, они могли вызвать в себе нужные эмоции, распалив их до абсурда. После этого пятерым из шести оставалось только направить магию в сферы, которые пробудились ото сна, и после непродолжительной заминки признали пользователей достойными. Шестая же кобылка, разделив ощущения со своими сёстрами, стала связующим звеном, олицетворяя собой единство. Они смогли активировать Элементы Гармонии, а дальше…

…

Найтмер Мун внезапно ощутила себя маленькой и незначительной песчинкой, попавшей на одну чашу весов, в то время как на другую чашу легло воображаемое перо. Сила, огромная и непоколебимая, могущественная и необъятная… на краткий миг обратила свой взор на маленькое существо, оценивая все поступки и вынося свой вердикт.

Иссиня-чёрная аликорница могла бы поклясться, что услышала удовлетворённый хмык, а затем её накрыла волна энергии, проникающая в самую суть, без каких либо усилий расслаивая разные души, после чего сущность перенесла своё внимание на тех, кто активировал Элементы и… укоризненно «цокнула языком», как бы говоря «Ну кто так делает?». Осознание, что угроза нависла над её дочерьми, заставила подняться, и преодолевая слабость, всем видом выразить готовность сражаться, в отчаянной решимости оскалив клыки.

Ответом же ей стал новый хмык, за которым последовал «шлепок», сбивший с ног, но к удивлению, совсем не болезненный. Сила же, не обращая более внимания на незначительную помеху, накрыла собой сперва присутствующих шестерых лунных пони, а затем перекинулась и на всех остальных, внося в их суть неуловимые, но крайне значительные изменения, окончательно превращающие кристаллопони в полноценную живую расу.

А затем всё прекратилось и на зал опустилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым стуком сердца иссиня-чёрной аликорницы, на свою бедовую голову решившей обратиться к самой Гармонии. А ведь в прошлый раз, когда она попала под действие этих артефактов, ничего даже отдалённо похожего не происходило: лишь огромная сила зашвырнула кобылу с двумя душами на спутник, а затем окружила его барьером на тысячу лет.

— Да… мелкая… — протянул гулкий, до боли в сердце знакомый голос, который она слышала раньше только в своей голове. — Ну ты и наворотила.

— Г-Гена? — упираясь ногами в пол и чувствуя, как слёзы радости выступают на глазах, Найтмер приподнялась и села на круп. — У нас получилось?!

— Получилось, — подтвердил голос. — Только вот думается мне, что совсем не то, на что ты рассчитывала.

— Чт… — Мун осеклась, наконец-то сфокусировав взгляд на белом призрачном силуэте, с грустной улыбкой на плоской морде и тёплым выражением в маленьких глазах стоящем на воздухе в нескольких шагах от неё. — Нет… Нет-нет-нет… Всё должно было быть не так!

Хлынувшие из глаз слёзы помешали увидеть, как призрак оказался рядом, а затем положил широкую ладонь, оказавшуюся неожиданно тёплой, на макушку между ушами аликорницы.

— Не разводи сырость, мелкая, простудишься ещё, — добро усмехнулся человек. — Будто бы привидений раньше не видала.

— Н-не видала, — шмыгнула носом Найтмер, снова чувствуя себя маленькой кобылкой, с готовностью принимающей помощь и защиту первого, кто ей их предложит. — И что теперь будет?..

— Ну, если я правильно понял «Гармонию», то сейчас я уйду и буду ждать своего времени, а потом — рожусь в этом мире, — ответил Гена, уже хотевший убрать руку, но голова Мун последовала за ладонью, вызвав на призрачных губах улыбку. — Эх… мелкая…

— Я не мелкая, — буркнула крылато-рогатая пони, опуская взгляд.

— Верю, не мелкая, — легко согласился человек. — Хочу, чтобы ты знала: я тобой горжусь.

— С-спасибо, — ещё раз шмыгнув носом, владычица кошмаров подняла взгляд, встретившись с глазами человека, впервые видя его настоящий облик. — Ты будешь меня помнить?

— Этого не знаю, — виновато качнул головой мужчина, всё же убирая руку. — Однако у меня есть уверенность, что мы друг друга точно узнаем. Так что, мелкая, до скорой встречи.

Произнеся последние слова, призрак обратился серебряным туманом, который тонкой струйкой поплыл к окну.

— Я буду ждать, — прошептала Найтмер, следя за утекающим из копыт другом, а затем неуклюже поднялась на ноги и подковыляла к окну, высунувшись из него почти наполовину. — Я буду ждать!

…

Нацепив на голову шлем и включив систему связи, Мун плюхнулась на пол рядом с доспехами и произнесла:

— Цирконий, ты меня слышишь?

— Великая, мы все ощутили… это было… просто… — зачастила кристаллопони, находящаяся в центре связи. — Просто нет слов, чтобы передать эти ощущения! Всё вроде бы так же, как раньше, но… ощущения стали ярче, эмоции — острее, а мысли…

— Поздравляю со вторым днём рождения, — прервала маловразумительный лепет лунной кобылы Мун. — Соберись, у нас много работы, которую нужно сделать сейчас.

— Да-да, прошу меня простить, Великая, — менее восторженным голосом отозвалась Цирконий. — Что от меня требуется?

— Во-первых, передай приказ всем кристаллопони вернуться на базу: если они в таком же состоянии, в каком ты сейчас, то находиться где-либо, кроме луны, им будет опасно, — отдала первый приказ иссиня-чёрная аликорница, чувствуя себя слабой, как жеребёнок. — Во-вторых, пусть сюда доставят Селестию и тех шестерых кобыл, которые попёрлись в лес без подготовки. В-третьих… будьте готовы забрать отсюда меня и остальных лунных пони.

— Великая, с вами что-то случилось? — восторженные нотки окончательно исчезли из голоса собеседницы, сменившись обеспокоенными.

— Просто… я себя переоценила, — невесело усмехнулась Найтмер, запрокинув голову и посмотрев в потолок. — И мне популярно объяснили, что не следует зарываться. Всё будет хорошо, Цирконий, просто мне нужно время на восстановление.

— Сёстры Войны уже в пути, — заверила кристаллопони. — Мне прибыть для подстраховки?

— Нет, — после непродолжительных размышлений ответила Мун, затем перевела взгляд на тёмно-синюю крылато-рогатую кобылу, вяло шевелящуюся у дальней стены, и добавила: — Сейчас я закончу одно дело и вернусь домой. Конец связи.

(9)

Сознание выплывало из пучин сна без сновидений медленно и неохотно, словно бы поднималось со дна океана, куда его придавливало огромной толщей воды, а затем, столь же резко, как во время выныривания из воды, в глаза ударил свет, в уши — звуки, а в нос — запахи. Мгновением позже вернулись и ощущения, благодаря чему Селестия поняла, что лежит на холодном и ровном камне, вдыхает сухой и пыльный воздух, а слух тревожат чьи-то голоса, стук копыт по всё тому же камню и завывания ветра где-то за стеной.

-…помолчи и не мешай, маленькая пони, — устало, будто после долгих объяснений чего-то очевидного упрямому жеребёнку, приказал ровный кобылий голос, в котором ощущались сила и властность. — Не притворяйся, Селестия: я вижу, что ты уже проснулась.

Голова была тяжёлой и будто бы набитой ватой, мысли ворочались с трудом, а воспоминания последних событий проявлялись обрывками, постепенно встраиваясь в мозаику, позволяя увидеть всю картину целиком. Очень хотелось ещё немного (минут тридцать — не больше) понежиться на этом мягком и удобном камне… только вот здравый смысл подсказывал, что обратившаяся к ней пони не поймёт подобного игнорирования и может что-нибудь сделать…

«С-с-свет… Как же так получилось?» — осознавать своё поражение ещё до начала боя или переговоров было мучительно больно, и не столько физически, сколько морально: ведь противница не дала и шанса, попросту перечеркнув десятилетия планирования встречи с сестрой… или демоном, захватившим её тело.

— Нам долго ждать? — поторопила принцессу дня владычица кошмаров.

Разлепив глаза, белая аликорница осторожно приняла сидячее положение, в очередной раз убедившись в том, что её крылья прижаты к телу обручем, передние и задние ноги скованы браслетами с короткими цепями, а на роге красуется кольцо, рассеивающее магию и бьющее слабой молнией в ответ на попытку колдовать. Осмотревшись же, она сразу узнала комнату в башне замка Двух Сестёр, где раньше хранились Элементы Гармонии, ободряюще улыбнулась Твайлайт и ещё пяти кобылкам, которых усадили у дальней стены (тоже сковав…), а затем сфокусировала взгляд на самой виновнице «торжества».

— Ах… — вздох полный страха, надежды, паники и ещё десятка менее сильных эмоций вырвался изо рта Селестии, стоило ей увидеть закованную в свою жуткую броню Найтмер Мун, сидящую в пяти шагах от неё и правой передней ногой поглаживающую по гриве тёмно-синюю крылато-рогатую кобылу, связанную словно гусеница и с зажатым намордником ртом. — Луна…

— Жива и почти здорова, — скривила мордочку иссиня-чёрная аликорница, шлем которой был раскрыт, позволяя видеть её мимику и бирюзовые глаза, будто померкшие с их последней встречи, судя по ощущениям, произошедшей не более пары часов назад. — И будет оставаться таковой, если ты пойдёшь на сотрудничество, Селестия.

Со стороны шестерых пони, которых охраняли шесть необычных кобыл, состоящих словно из разноцветных кристаллов, донеслись какие-то возгласы, то ли возмущённые, то ли требовательные, то ли просящие (а может, и всё вместе), но белая аликорница их не слушала, так как её внимание было полностью приковано к сестре и копыту, которое почти нежно гладило вполне материальную гриву, свидетельствующую о магическом истощении хозяйки. Луна боялась: каждое прикосновение к её шее вызывало дрожь, а взгляд таких родных глаз, направленный на неё, буквально резал старшую принцессу без ножа.

— Хочешь, чтобы я согласилась на то условие? — всё же сумела выдавить из себя принцесса дня, умудрившись заставить свой голос звучать ровно.

— Что? — казалось Найтмер удивилась, но тут же поняла, о чём идёт речь и вполне мелодично рассмеялась, остановив свою ногу на плече синей кобылы. — Как-нибудь обойдусь. У меня другое предложение, Селестия… Думаю, оно тебе понравится больше.

— Чего ты хочешь, Найтмер? — слова давались тяжело, но белая аликорница всё же смогла оторвать взгляд от мордочки сестры, чтобы посмотреть в глаза противницы… дабы вздрогнуть от того ощущения глухой тоски и откровенной зависти, которые промелькнули в этих бирюзовых омутах, могущих принадлежать лишь существу, познавшему боль, одиночество и утрату.

Выражение холодного безразличия вернулось на мордочку Мун, уголки губ коей приподнялись в чуть саркастической улыбке. Как-то внезапно Селестия осознала, что не ощущает исходивших от этой кобылы подавляющей мощи и почти материальной угрозы… будто их разделение с Луной тяжело далось не только младшей сестре. Только вот оковы, а также присутствие ещё двенадцати силуэтов в схожих доспехах, сила от которых очень даже исходила, сводили на нет любые надежды на сопротивление.

— Мы начали с тобой не с той ноты, Селестия, — заметила иссиня-чёрная аликорница, снова начав гладить свою пленницу, будто та была большой кошкой. — Тысячу лет назад, когда я только осознала себя, мои помыслы были просты: во всём помогать Луне, круша её врагов и защищая от возможных предателей. Ты была врагом… как я тогда считала, так как стояла на пути моей матери к трону.

— Матери? — удивление не удалось скрыть и глаза принцессы дня выдали её с потрохами, вызвав новый смешок у собеседницы.

— А как ещё я должна называть кобылу, которая дала мне жизнь; дала смысл к существованию; была для меня всем миром… а затем, когда я стала не нужна, бросила меня в одиночестве на луне на долгие семь сотен лет, уснув беспробудным сном? — если во время произнесения первой части фразы голос владычицы кошмаров набирал мощь, без капли магии заставляя воздух дрожать, то вторую половину она произнесла тихо, чтобы лишь находящиеся рядом пони всё услышали. — Я звала её, Селестия… просила не злиться на меня и простить… объяснить, в чём я ошибалась, но в холодной пустоте звуки исчезали даже раньше, чем вырывались из моего рта. Это были тяжёлые годы, когда космическая ночь заставляла тело промерзать от нестерпимого холода, а наступающий день жёг шкуру ещё более нестерпимым пламенем. Ты знала, что на луне нет утра и вечера? Лишь сменяющие друг друга день и ночь, которые без магической защиты превращаются в изощрённую пытку.

— Почему без защиты? — белая аликорница поймала себя на том, что чутко ловит каждое слово собеседницы, словно наяву видя, о чём она рассказывает.

— Глупая была, — беспечно улыбнулась Найтмер, и от того тона, которым это было сказано, а также кажущейся абсолютно фальшивой улыбки, принцессе дня стало по-настоящему страшно, так что ушки сами собой прижались к затылку, а по спине побежали мурашки. — Я надеялась, что боль физическая поможет заглушить душевную пустоту… Глупо, не так ли? А потом моё тело само приспособилось к экстремальным условиям, начав расходовать магию на свою защиту помимо моей воли. Вот так подсознание оказалось умнее разума!

Последние слова сопровождались взмахом крыльями и указующим жестом правой передней ноги, копытце которой устремилось к потолку. Селестия, поддавшись порыву, на миг даже скосила взгляд, но ожидаемо ничего не увидела.

— Но я рассказываю всё это не для того, чтобы ты меня пожалела, — перешла на деловой тон иссиня-чёрная аликорница, вернувшись к прерванному занятию и сложив крылья. — Просто хочу, чтобы ты понимала: лично я против тебя ничего не имею. Моё же нынешнее нападение было обусловлено тем, что мы с тобой находились в состоянии войны, а потому я ожидала удара с твоей стороны. Жалею ли я об этом? Скорее «нет», чем «да» — ведь если бы я не показала свою силу и не надела на тебя браслеты, ты бы меня и слушать не стала.

— Это не так, — попыталась возразить белая аликорница, но дальнейшие слова застряли в горле, стоило лишь вновь встретить внимательный взгляд бирюзовых глаз. — Мы… вполне могли договориться.

— Хах… — собеседница усмехнулась, демонстрируя восемь пар клыков. — Я прекрасно знаю, как ты стала бы договариваться. В конце концов, жизнь Луны для тебя важнее, нежели жизнь незнакомой тёмной твари, захватившей её тело. Не отвечай: я этот подход полностью разделяю, и на твоём месте вряд ли решила бы поступить иначе. Гхм… О чём это я? Ах да: с моей стороны — наш конфликт исчерпан. Ты согласна с этим?

— Да, — после короткой паузы, твёрдо ответила Селестия. — Но если Луна пострадает…

— Не пострадает, — хмыкнула Найтмер, затем наклонилась, и… поцеловала синюю аликорницу в затылок, вызвав у принцессы дня, как и у её младшей сестры, искренний шок. — Я любила её, как дочь может любить мать; ненавидела, как преданное оружие может ненавидеть бросившее его копыто; презирала, как только можно презирать предательницу, бывшую смыслом существования. Но… пусть она никогда и не считала меня дочерью, да и вообще принимала лишь за инструмент, Луна остаётся той, кто подарила мне жизнь, пусть и наполненную испытаниями. Но как известно, даже металл под ударами молота либо становится сильнее, либо ломается… И я стала сильнее. Как моё тело закалилось в жаре солнца и холоде космоса, так и дух стал крепче… благодаря тем, кто был со мной рядом.

Лёгкий взмах крылом указал на пони в броне и существ из кристаллов, которые будто бы и вовсе не шевелились, ловя каждое слово Мун.

— Так же, как Луна создала меня, я создала их предков, — с гордостью поделилась иссиня-чёрная аликорница, вызвав в душе белой кобылы недоумение, недоверие, удивление… и кучу других эмоций. — Они — моя семья, ради благополучия которой я… готова пойти на маленькие уступки и большой риск.

В воздухе снова ощутимо запахло напряжением, а принцесса дня поняла, что предварительные разговоры окончены, и пришло время настоящих переговоров. Однако она уже не видела в Найтмер врага, которого нужно одолеть любой ценой… да и если уж быть честной с собой, не всякую цену Селестия была готова заплатить.

— Сейчас я и мои пони уйдём, оставив вас одних: оковы исчезнут сами собой, так что ничто более не будет мешать воссоединению семьи, — иссиня-чёрная аликорница криво усмехнулась. — А через несколько дней в Эквестрию явится посольство с Луны, которое вы примете со всеми почестями и уважением. Ведь это совсем не сложно, правда? А дальше, Селестия, уже тебе предстоит доказать, что ты — не та Королева Дня, которая не знала компромиссов. Если же я в тебе ошиблась… будет война.

— Войны не будет, — решительно ответила белая аликорница, глядя в бирюзовые глаза твёрдо и с благодарностью. — Я не повторю старых ошибок…

— Это угроза? — вскинула одну бровь Мун.

— Чт… — Селестия опешила, замерла на секунду и осознала, что её слова можно было интерпретировать и таким образом. — Я вовсе не то имела в виду!

Последняя фраза прозвучала почти панически.

— Поживём — увидим, — владычица кошмаров поднялась на ноги, и отойдя от пленницы, подозвала к себе своих пони. — Я очень надеюсь, что ты сдержишь своё обещание. И вот ещё…

Бумажная папка с надписью «На память» упала к передним ногам Селестии, заставив опустить взгляд, а когда она подняла глаза вновь, в комнате уже не было ни Найтмер, ни её спутниц. Зато со стороны ученицы и её подруг послышался торопливый цокот копытец, ознаменовавший исчезновение кандалов.

— Принцесса Селестия, вы в порядке? — фиолетовая единорожка оказалась рядом, заглядывая в мордочку наставницы преданным и испуганным взглядом.

— Всё хорошо, моя маленькая пони, — почти неосознанно ответила белая аликорница, поднимаясь на ноги и одаривая подопечную улыбкой. — Все вопросы — потом. Сейчас у меня есть… личное дело.

Обойдя единорожку и не дожидаясь от неё какой-либо реакции, Селестия подошла к сестре и наклонилась, чтобы узнать, почему та даже не пытается встать, пусть и её оковы исчезли. Ответ же был прост: Луна плакала. Горько, тихо, самозабвенно… Слёзы текли по её мордочке, струясь из-под зажмуренных век, ушки прижимались к голове, из прикушенной губы струилась кровь…

— Вуна? — позвала Селестия, садясь рядом, а затем накрывая сестру крылом. — Всё закончилось, Вуна; всё будет хорошо…

— Нет… Тия, — одними губами ответила синяя аликорница, открывая глаза и глядя на старшую сестру со смесью боли, стыда и отчаяния в глазах. — Я — чудовище…

— Глупая, — обняв вяло дёрнувшуюся кобылку, принцесса дня прижала её к груди. — Ты не большее чудовище, чем я… а раз уж так, мы должны держаться вместе.

— Найтмер… — попыталась что-то сказать принцесса ночи.

— У вас ещё будет время поговорить, — пообещала Селестия. — Потом, когда вы обе будете к этому готовы. И я уверена, что всё разрешится хорошо. Ты мне веришь?

Сидя на полу в комнате башни полуразрушенного замка, принцесса дня прижимала к себе младшую сестру, говорила какие-то успокаивающие глупости и гладила её по шее и спине. Впереди их ждало ещё множество испытаний, которые следует преодолеть, а также нелёгких решений, которые требуется принять, но…

«Всё это будет потом», — мысленно констатировала белая аликорница.

Когда-то давно из-за своей гордыни она лишилась любимой сестры на тысячу лет; много позже из-за собственного страха лишила себя счастья быть рядом со своим жеребёнком… Теперь же, когда судьба подарила возможность исправить хотя бы часть ошибок, Селестия собиралась уцепиться за неё всеми копытами, крыльями и зубами…

И она поможет сестре воссоединиться с её дочерью, ведь они — семья.

Правильно же?..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Заря новой эры

В тёмной-тёмной комнате на верхнем этаже тёмной-тёмной башни в самое тёмное-тёмное время суток тёмная-тёмная аликорница сидела на белой-белой простыне, которой была застелена круглая постель, и смотрела в хрустальный шар, встроенный в устройство в виде двенадцатигранной пирамиды. Немигающим взглядом она изучала стремительно мелькающие образы, негромко приговаривая:

— Не он; не она; не она; не она; не он… Какой жеребец, а как двигается… но — не он…

Поёрзав на кровати, Найтмер вернулась к прерванному на десяток секунд занятию (не подглядывания для, а расширения образованности в половой жизни ради), вновь заставляя лунный телескоп, способный видеть сквозь твёрдые объекты, да ещё не только тела, но и ауры, переключаться с одного жителя Эквуса на другого. Слова Гены о том, что он должен переродиться, разом отсекали всех уже взрослых кандидатов и разумных, достигших возраста как минимум в три дня, так что оставалось проверить только новорожденных… как пони, минотавров, грифонов, лошадей и яков, так и зебр, драконов и прочих разумных. В конце концов, узнает она его в любом случае, но вот оттягивать момент новой встречи сколь-нибудь долго совершенно не хотелось.

Краткие мгновения воссоединения, позволившие вновь почувствовать себя не Великой Прародительницей или жутким Лунным Кошмаром, а обычной запутавшейся кобылкой, которая нуждается в общении и поддержке, отчётливо показали Мун, чего ей все эти годы действительно не хватало, и к чему следует стремиться. Последующий разговор с Селестией, во время которого она слегка подразнила принцессу дня, показав ей свои притязания на Луну и параллельно пройдясь по самой принцессе ночи, косвенно высказав всё то, что успело наболеть, только подтвердил сделанные выводы. Ведь пусть у неё есть кристаллопони, как и у белой аликорницы есть её эквестрийцы (хотя… сравнение несколько некорректное), им обеим нужны те, с кем можно разделить свои самые смелые надежды, безумные идеи, яркие мечты…

«А кто может быть ближе существа, с которым делила тело сотню лет своей жизни… Существа, вытянувшего из пучины отчаяния и безумия… Существа, пришедшего на помощь тогда, когда это было больше всего нужно?» — воспоминания о Луне, которая должна была быть гораздо ближе чужака из совершенно иного мира, болезненно резанули по сердцу, но этот момент слабости был проигнорирован.

Иссиня-чёрная аликорница любила свою родительницу, давшую ей жизнь… и не собиралась её бить или калечить; Найтмер Мун ненавидела принцессу ночи за предательство и почти презирала за слабохарактерность, за что была готова мстить со всей возможной изощрённостью и жёсткостью. Нет, никаких покушений на родных и близких — это слишком глупо, пошло и вульгарно; никаких подстав или распусканий слухов — это грубо и неэффективно. Да и не заслуживала она занимать в жизни и разуме владычицы кошмаров столько места, сколько необходимо для построения мало-мальски сложных интриг.

Найтмер собиралась действовать куда тоньше, вместе с тем добиваясь своих собственных целей, за которыми даже правительница с более чем тысячелетним опытом не должна увидеть злого умысла. Ведь Луна, фактически, оказалась совершенно одна в новом и незнакомом мире, да ещё и в рефлексии свои (опять?!) ударилась. Старшая сестра не сможет постоянно быть рядом, а это означает лишь то, что внешний мир начнёт колоть и кусать, обжигать и ошпаривать растерянную кобылку… которая будет видеть более сильную, успешную, уверенную в себе иссиня-чёрную аликорницу.

Как когда-то сломалась, а затем была перекована в нечто новое сама Мун, так же пройдёт своё перерождение и её мать. И либо она окончательно падёт духом — и тогда владычица кошмаров заберёт её себе, оставив принцессе дня лишь право видеться в свободное время, либо закалится, как хорошая сталь, став равной… а то и более величественной.

«И меня устроят оба варианта», — мысленно заявила крылато-рогатая пони, продолжая искать того единственного, кто навсегда застолбил место в её душе, став тем стержнем, вокруг которого когда-то была построена новая личность.

Последние образы погасли, вызвав досадливый и усталый стон. Расправив крылья, Найтмер откинулась на спину, начав перебирать в воздухе ногами. Её магия восстанавливалась медленно, всё же разделение сразу трёх сущностей, обитавших в одном теле — совсем не шутка, но луна охотно делилась энергией, залечивая эфирные раны. И всё равно из-под купола, накрывающего Сад Перворожденных, как назвали это место лунные пони… наряду с другими громкими именами, собственные подданные ей выходить не позволяли.

«Нянчатся со мной, будто я — жеребёнок», — фыркнула и улыбнулась Мун.

Всё же она любила своих кристаллопони, а после встречи с волей Гармонии, впервые на её памяти проявившей себя осознанно, эта привязанность стала только крепче. Да и сами лунные кобылицы, ощутившие новый вкус к жизни и с неугасимым энтузиазмом осваивающие грани дара, не стесняясь показывали свои чувства… Иногда — даже слишком ярко.

Прямо сейчас они начали проект по «озеленению» луны, начав распространять кристальную растительность и животных по всему спутнику, чтобы с их помощью создать и поддерживать воздушную атмосферу. Делали они это в строжайшей тайне, желая устроить Мун сюрприз, ну, а она делала вид, что не замечает устроенной суеты, при этом не забывая приглядывать за энтузиастами, чтобы те не натворили чего-нибудь непоправимого.

«Гена, когда я тебя найду, то обязательно покажу всё, чего мы смогли добиться. Ну, а потом… Кто знает? Может быть, вместе отправимся изучать другие миры?» — зажмурившись и поджав ноги, иссиня-чёрная аликорница широко улыбнулась, что плохо знающие её пони могли бы принять за кровожадный оскал.

Чуткий слух уловил дробный цокот копытец шести пар ног, что заставило владычицу кошмаров перекатиться на живот, а затем приподняться на передних ногах, принимая сидячее положение. Спустя ещё полминуты в комнату вошли три кристаллопони белой масти, одетые в простые белые платья, похожие на жилеты с юбками-лепестками, прикрывающими бёдра и хвосты. На головах у гостий были надеты обручи-артефакты, сияющие белым золотом, а игольчатые гребни грив украшали совсем маленькие колечки.

— Мы готовы приступить к выполнению миссии, Великая, — произнесла лидер троицы.

— Цирконий, не будь такой официальной, — хмыкнула Найтмер, легко соскальзывая с кровати, чтобы, встав на четыре ноги и подойдя к смутившейся лунной пони, с лёгкой полуулыбкой на губах потереться носом о её нос. — Я ведь отправляю вас не в ссылку… да и не ты ли хотела погулять по Эквусу?

— Не припомню за собой такого, — честно призналась тринадцатая по силам лунная пони, после чего фыркнула и добавила: — Возможно, я обещала устроить жителям Эквестрии все кары небесные?

— Ну… — Мун сделала вид, будто задумалась, но затем беспечно хихикнула. — Может и так. Но опять же, если ты не хочешь отправляться на это задание, я могу позвать кого-нибудь другого.

— Нет уж, — гордо мотнула головой Цирконий. — Уж лучше я сама за всем прослежу: а то ведь эти бездельницы точно отколют что-нибудь такое, что потом придётся либо завоёвывать, либо отстраивать Эквестрию.

— «Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо — сделай его сама», — продекламировала иссиня-чёрная аликорница, глядя на собеседницу весёлым взглядом. — Если бы я всегда следовала этому плану, то у меня точно не было бы времени даже просто поесть, не говоря уже о сне.

Тринадцатая по силам кристаллопони упрямо засопела, устремив взгляд в пол. Отступать от своего решения она не собиралась.

— Хорошо, — владычица кошмаров наклонилась, губами коснувшись макушки белой кобылки. — Я в тебя верю. Фианит, Фреон, может, вы хотите что-нибудь попросить?

— Благодарим за честь, Великая, — двадцать вторая и седьмая по силам лунные пони склонили головы в поклоне, ответив хором (что с их умением общаться при помощи импульсов света — вообще-то нетрудная задача). — Мы вас не подведём.

— Раз так, тогда — удачи вам, — расправила крылья Мун. — Я бы хотела проводить вас до портальной площадки, но боюсь… стража меня не выпустит из сада ещё как минимум пару недель.

— И правильно сделает, — усмехнулась Цирконий, на укоризненный взгляд аликорницы заявив: — Если бы ты была в порядке, то они бы и задержать тебя не смогли. А раз пара не самых сильных кобыл умудряется заставлять Прародительницу сидеть в своём замке — это означает лишь то, что твоё состояние не так уж и хорошо.

— Предатели, — проворчала владычица кошмаров, в следующую секунду оказавшаяся схваченной в объятья трёх тёплых и мягких кристаллопони. — Ладно уж, ступайте… А то я передумаю и сама вас никуда не отпущу.

Лунные пони со смехом брызнули в стороны, а затем выскользнули на лестницу, не забыв помахать на прощание. Найтмер же, проводив их взглядом, приподняла уголки губ в усмешке-оскале, а затем развернулась и запрыгнула обратно на кровать, подтягивая к себе артефакт, чтобы при помощи телескопа понаблюдать за встречей делегации лунных послов и Эквестрийской знати…

Ведь то, что она не могла покинуть свой сад, совершенно не означало, что ей нельзя повеселиться.

«О чём-то я забыла… хм. Ладно: потом вспомню».

(11)

Стоя в воротах перед дворцом, Каденс усталым взглядом осматривала опустевшую площадь и… завидовала пони, которые уже мирно сопели в своих постельках (или занимались чем-то более интересным). С раннего утра она бегала, как ужаленная стаей взбешённых пчёл, то посещая собрания аристократов, промышленников и экономистов, то проверяя работу секретарей, то давая интервью столичной газете и в красках расписывая подготавливаемые законопроекты, так что даже перекусывать приходилось едва ли не на бегу, да и то лишь тем, что раздобыл Шайнинг на кухне…

«Насколько же он мило смотрелся, бегая с этой коробкой для завтраков. Ох… Оно того почти стоило», — скосив взгляд вправо, розовая аликорница посмотрела на белого и синегривого единорога с невозмутимым выражением морды, закованного в гвардейскую броню,…

Рог принцессы любви сверкнул, лёгким разрядом молнии заставляя капитана гвардии заморгать и начать озираться. Довольно быстро он понял, что ничего критичного не произошло, а затем повернулся к крылато-рогатой кобылке и изобразил самую виноватую улыбку.

«Надо же было уснуть с открытыми глазами, стоя, да ещё при Селестии?» — выразительно поигрывая бровями, ушками отсигналила своему тайному (как она думала) ухажёру Каденс, состроив страшный-страшный взгляд.

«Прости. Я вторые сутки на ногах», — отозвался Армор, после последнего жеста повесив ушки с самым виноватым выражением морды.

«Ты неисправим», — отсигналив это, принцесса любви закатила глаза к ночному небу, на котором ярко сияла луна.

— Гхм, — привлекла к себе внимание белая аликорница, заставляя племянницу и капитана обратить взгляды на себя.

«Я, между прочим, этот шифр тоже знаю», — подёргивая ушами, передала сообщение принцесса дня, заставив двух очень тайных влюблённых залиться стыдливым румянцем.

Кроме двух принцесс, капитана и десятка гвардейцев из почётного караула, в этот поздний час у ворот дворцовой ограды никого более не было. В отличие от своего командира свежие и выспавшиеся жеребцы и кобылы, скрытые под иллюзорной маскировкой одинаковой внешности, буквально сияли, как свеженачищенные битсы. Впрочем, от них сегодня и требовалось только стоять, молчать, а затем, чеканя шаг накопытниками, пройти от ворот до входа во дворец.

«Надеюсь, они ничего не напутают», — подумала про себя большая белая пони.

— Гхм… — на этот раз кашлянул уже Шайнинг. — Не извольте сомневаться, ваше высочество, я лично проинструктировал всех подчинённых.

— Я это отсигналила?.. — слегка растерялась и смутилась принцесса дня, которая за последнюю неделю, прошедшую с момента завершения Длинной Ночи (объявленной праздником в честь возвращения принцессы Луны), если и смыкала глаза, то не более чем на пару часов.

— Угу, — коротко кивнула розовая аликорница, тихо похихикивая над белым единорогом, буквально источающим готовность «Разбиться в лепёшку, но не посрамить!».

— Прошу меня простить, — прикрыла глаза и отвернулась Селестия, подставляя мордочку ночному ветру. — Просто эта неделя выдалась… непростой.

«Это очень мягко сказано, тётя», — промелькнуло в голове розовой аликорницы, стоило ей вспомнить тот бедлам, который начался после озвучивания четырнадцати (!) черновиков новых законов, которые требовалось доработать за ближайший месяц, чтобы ввести в действие хотя бы часть из них до конца полугодия.

Аристократы, чиновники и предприниматели выли, жаловались, но упорно «обтачивали» острые углы законопроектов, приводя их в удобоваримый вид. Никто из них не осознавал, что именно заставило принцессу дня так спешить, но Каденс, одна из крайне узкого круга мордочек, кому была предоставлена на ознакомление папка с надписью «На память», сильно подозревала, что в данном случае неведение — благо. Во всяком случае от известия, что Найтмер Мун победила Селестию, а затем заставила её фактически капитулировать, после чего «пошла на попятную», легче никому точно не станет.

Почему же пони всё же взялись за разработку этих законов, если всё закончилось мирно? Причина была в самой папке, брошенной к ногам принцессы дня, что можно было истолковать только как «Я всё помню». И пусть второй раз напасть и победить столь же просто у иссиня-чёрной кобылы уже не получится, старшая из правительниц Эквестрии решила не рисковать хрупким миром между ними и Лунной Империей.

«Некоторые законы, вроде антимонопольного, уже давно следовало принять. Да и закон об унификации измерительных мер очень даже полезен… а то меня от всех этих «шагов», «крыльев» и «хвостов» откровенно бросает в дрожь. А ведь лет семьсот назад хотели измерять длину и массу в аликорнах, мотивируя это тем, что Селестия у нас одна», — пригладив воротник строгого фиолетового платья, скрывающего шею, грудь, спину и круп, зато оставляющего открытыми бока, передние ноги и крылья, розовая крылато-рогатая пони весело фыркнула.

Нет, законы были очень даже полезными… в перспективе. Однако же не все же сразу принимать! Чиновников и аристократов удалось убедить в необходимости работы в этих направлениях только заявлением, что с возвращением Луны Эквестрия входит в новую эру, где ей придётся стать флагманом прогресса всего Эквуса, члены «экипажа» которого навсегда впишут свои имена в историю.

«Кого-то купили обещаниями славы, кому-то пообещали уступки в важных делах, ну, а другие просто работают за честь и совесть. Пожалуй, если бы я и тётя не пахали наравне с остальными, то совести надолго не хватило бы», — слегка мотнув головой, избавляясь от лишних воспоминаний, принцесса любви… зевнула.

— Простите, — пробормотала Каденс, которой даже сегодня приходилось дважды накладывать на себя иллюзию белой аликорницы, чтобы отсидеть на рядовых мероприятиях, дабы дать старшей тёте время побыть с младшей сестрой наедине.

Сама же принцесса дня в это время думала о том, что категорически не успевает… везде. А ведь ей хотелось бросить всё это хотя бы на ту же недельку, и просто побыть с вернувшейся Вуной, рассказав ей обо всём, что произошло в мире за прошедшую тысячу лет, поведать о своей тоске и чувстве вины, которое съедало её веками…

Когда-то собственное тщеславие ослепило её, а гордыня оттолкнула единственное по-настоящему родное существо. И пусть с тех пор она пересмотрела свои взгляды на жизнь, отреклась от титула королевы, день за днём старалась изменить мир и себя…

«Всё в прошлом. Мы со всем справимся. Вместе справимся», — плотно стиснув зубы, словно мантру, произнесла про себя белая аликорница.

Найтмер Мун — самоназванная дочь Луны… которая и не отрицает этого… стала настоящей головной болью. Она и её народ кристаллопони, свалившиеся на голову правительницы Эквестрии, одним фактом своего существования меняли очень многое.

Если раньше Селестия, уповая на предсказание Старсвирла, готовилась к тому, чтобы свалить всю вину на Найтмер Мун, с которой доблестно сражалась Луна, теперь подобный ход стал невозможен: во-первых, это означало бы объявить войну Лунной Империи; во-вторых, сама Луна подобного не примет; в-третьих, просто подло было так поступать в отношении вполне адекватной пони. Сама же иссиня-чёрная аликорница подкинула проблем с этими законами, в перспективе — полезными, но крайне несвоевременными, да ещё и при последнем разговоре, осознанно или случайно, но прошлась словами, словно наждачной бумагой, по душевным ранам сестры, вогнав её в такое состояние, что было страшно оставлять принцессу ночи одну.

«Ничего, мы сыграем на обратном: союз с лунными пони пойдёт Эквестрии на пользу, ну, а то, что ими правит Найтмер… обыграем как взаимное недопонимание при первой встрече, которое сами Луна и Найтмер благополучно разрешили, находясь на луне. К счастью, в Понивиле бед никто натворить не успел, и если преподнести информацию под иным углом, сместить акценты и запустить слухи, то картина и вовсе вырисовывается очень даже неплохая. Жаль, что Твайлайт к этому не привлечь: слишком она ещё неопытна. Разыгрывать же её «в тёмную» я не стану ни под каким предлогом», — усталость давала о себе знать, заставляя мысли по второму, а то и по третьему кругу складываться в одни и те же цепочки…

Хлопок воздуха, прозвучавший в десятке метров впереди, вырвал пони из их мыслей. Устремив взгляды к источнику шума, они увидели трёх кристаллопони: высокие белые кобылы, одетые в лёгкие белоснежные платья, с серебряными обручами на головах и браслетами на всех четырёх ногах с гордым видом стояли перед встречающей делегацией своеобразным клином.

— Приветствую, я — Цирконий, глава дипломатического посольства луны, — мелодичным голосом произнесла первая лунная кобыла, слегка качнув головой, увенчанной длинными полупрозрачными иголками. — Мои спутницы — Фианит и Фреон.

Едва представление закончилось, как гостьи выставили вперёд правые передние ноги, согнули левые передние ноги, слегка расправили крылья и синхронно поклонились.

(12)

Стоя у окна своих покоев, Луна смотрела на улицу: по звёздному небу неспешно плыл серебряный диск, на поверхности коего при должной доле фантазии можно было увидеть блестящий драгоценными камнями узор: две параллельных цепочки магических фонариков освещали дорогу, ведущую от ворот в ограде к ступеням дворца; по многочисленным тропинкам, пролегающим между зарослями кустов и маленькими рощами деревьев, сплетающимся в затейливый лабиринт без чётко выделенных начала и конца, ходили стражники и редкие придворные… Ну, а если устремить взгляд вдаль, туда, где по пологому склону с вершины и к подножию расстилался Кантерлот, состоящий из белокаменных особняков и башенок с редким вкраплением органично вписывающихся длинных массивов, состоящих из маленьких домиков на три-четыре комнаты, из-за огромного количества источников света ночь и вовсе можно было спутать с днём.

Шумно втянув свежий воздух, врывающийся через приоткрытые ставни и несущий с собой аромат зелени и цветов, принцесса ночи попятилась в темноту своей спальни, чувствуя себя крайне неуютно как под светом уже не своего светила, так и испытывая глухую тоску от вида далёкой и такой близкой столицы… уже не её страны. Могла ли она продолжать называть себя «принцесса ночи»? Ведь луной, по праву владельца, да и по моральному праву, теперь правит Найтмер Мун, которая заселила её своими творениями, для которых владычица кошмаров — богиня; к ночной жизни самой Эквестрии тёмно-синяя аликорница вовсе не приложила своего копыта…

«Когда-то я возмущалась, что пони не ценят мою ночь и возжелала большего… а теперь у меня нет даже этого», — из груди вырвался то ли вздох, то ли всхлип…

Помотав головой, Луна отвернулась от окна и посмотрела на свою постель: большая и широкая, застеленная бархатными простынями с вышивкой в виде звёзд, заваленная книжками для жеребят, учащими писать на новом эквестрийском, попутно в картинках рассказывая всю историю прошедшей тысячи лет. Она могла бы возмутиться, что сестра предложила именно эти пособия для обучения вместо нормальных книг, однако же при попытке прочитать учебник для выпускников школы одарённых единорогов поняла, что понимает только отдельные слова и предлоги, а то и вовсе — буквы.

Несмотря на все старания Селестии, язык, на котором говорили и писали пони, изменился, появилось множество новых слов, в то время как старые ушли в прошлое, да и пони, в общей своей массе, стали более образованными — что говорить, если нынешний обыватель знает больше наук, чем лорд тысячелетней давности? Сама синяя аликорница, благодаря своему образованию и всестороннему развитию, сейчас могла не сильно ударить в грязь мордочкой, если с ней начнёт беседу какой-нибудь благородный пони: в конце концов, на переговорах часто приходилось «говорить обо всём в общем, и ни о чём конкретно». Разве что её магические познания по-прежнему оставались на высоком уровне, хотя во многом и устарели… правда, до тех пор, как восстановится магия, блеснуть этим не получится.

«А зачем блистать? Кому нужно что-то доказывать? Демонстрировать пони силу аликорна?» — скрипнув зубами, крылато-рогатая пони забралась на свободный участок кровати и улеглась на живот, расправив крылья во всю ширь.

Прямо сейчас где-то там Селестия и Каденс встречают послов Лунной Империи, правительницей которой является её… её… дочь? Пожалуй, Луна была бы рада так её называть, но не ощущала, что заслуживает право на это: не после содеянного — точно.

«Насколько же нужно было быть слепой и эгоистичной, чтобы за три сотни лет не понять того, что Найтмер — личность?» — перед внутренним взором вновь возник размытый образ сна, в котором маленький и испуганный жеребёнок, брошенный в темноте и тишине, бегает по серой пустыне, срывая голос в беззвучном крике, в отчаянной и бессмысленной попытке дозваться бросившую его мать…

Мать, настолько ослеплённую собственными переживаниями, что она и не замечала более того, что сама хотела видеть…

Мать, которая была центром её жизни…

«Что же я наделала?» — вновь и вновь в голове звучал этот вопрос, а затем память, словно услужливая служанка, подкидывала слова Найтмер Мун, в которых звучали боль и гнев, злорадство и какая-то извращённая, садистская любовь, причиняющая боль одним своим существованием.

Владычица кошмаров ненавидела её, презирала… и любила. И если первые эмоции были понятны и объяснимы, то последняя пугала до колик в животе, так как обещала слишком многое… А ведь даже воспоминания о её прикосновениях, нежных и нарочито грубых, словно бы она желала причинить боль, но одновременно боялась это сделать, заставляли мурашки бежать по спине.

Луна чувствовала себя маленькой, слабой и бесполезной: у неё больше не было её луны, не было прав называться принцессой ночи, пока что не было магической мощи аликорна, зато имелись знания, устаревшие на тысячу лет. Была Селестия, которую она уже однажды предала, но которая простила и приняла её такой, какая она сейчас; была новая подруга Каденс, старающаяся быть дружелюбной настолько, насколько это ей позволяет постоянная усталость; был Блюблад, готовый болтать без умолку об истории и изобретениях последних десяти веков…

Новый мир пугал Луну: слишком яркий; слишком шумный; слишком большой и быстрый. Пони, которых раньше были считанные тысячи, сейчас жили в огромных городах и пользовались устройствами, которые иначе как волшебными язык назвать не поворачивался. Чтобы не выглядеть в глазах прислуги дикаркой, приходилось постоянно держать отстранённое выражение мордочки, молчать и слушать, из-за чего по дворцу уже пошли слухи о замкнутости и высокомерии синей аликорницы. Когда-то Старсвирл сказал две фразы, которые сёстры запомнили, но младшая поняла их только сейчас: «Если ты думаешь, что находишься на самом дне, но снизу кто-то стучит — значит, тебе есть куда падать», и «Когда ты находишься на дне, то остаётся только один путь — наверх».

Одни современники считали, что старый ворчун любит шутить, но другие говорили, что у него вовсе нет чувства юмора. Истина, как и много раз до этого, оказалась где-то между этими вариантами: Старсвирл любил шутить, но его юмор мало отличался от серьёзной речи.

Первое высказывание отлично подходило под ситуацию, в которой Луна оказалась во время изгнания: побеждённая, надломленная, осознавшая ужас содеянного (и едва не совершённого…), испуганная и злая как на себя, так и на подначивающую её продолжать глупую вражду Найтмер, она умудрилась «пробить дно» ещё раз. Второе же высказывание неплохо подходило под уже нынешнюю ситуацию, так как ниже, по крайней мере в собственных глазах, падать уже фактически и некуда.

«Можно ещё раз предать Селестию, оттолкнуть Каденс и остаться одной, попутно вызвав ненависть всех пони», — тут же пришла в голову очевидная мысль, вызвавшая глухое раздражение.

Поняв, что отдохнуть не получится, синяя аликорница спустилась с кровати, бросила взгляд на освещаемый луной участок простыни, где лежала открытая книга истории для жеребят, отвернулась и быстрым шагом направилась в ванную комнату. Зачарованный сестрой светильник вспыхнул, стоило лишь переступить порог, белым сиянием заливая помещение с небольшим бассейном, большим зеркалом во всю стену, несколькими шкафчиками и столиками. В углу находилась раковина с двумя крестообразными вентилями, которые перекрывали трубы с холодной и горячей водой, соединяющиеся в смесителе в виде головы журавля. В этом изобретении не было ни капли магии, но само изящество решения вызывало внутренний восторг, ведь теперь даже обычный земнопони мог воспользоваться ванной без того, чтобы сперва греть воду в котле, а затем таскать её вёдрами в корыто.

«Современные пони даже не понимают, насколько хорошо живут в сравнение с предками. И совершенно не ценят подобных чудес, считая их скучной обыденностью», — подойдя к раковине, принцесса осторожно повернула сперва один вентиль, а затем и второй, ощущая некий внутренний трепет при виде того, как вода начинает бить из смесителя ровным потоком, меняя свою температуру от поворота одного из кранов.

Только через несколько минут, поймав себя на том, что просто играет с краном, синяя аликорница стыдливо покраснела и обернулась на дверь, рефлекторно прижав к голове ушки, будто бы действительно сделала что-то постыдное. К счастью, никто не видел её позора, что одновременно вызвало облегчение и огорчение… (в глубине души хотелось, чтобы Селестия застала её за этим неподобающим занятием, сказала какую-нибудь ехидную, смущающую колкость, тем самым заставив надуться от обиды, или рассердиться, чтобы тут же посмеяться и обо всём забыть).

— Жалкое зрелище, — произнесла крылато-рогатая пони, глядя на собственное растрёпанное и помятое отражение, в глазах которого всё сильнее проступало затравленное выражение. — Завтра всё будет по-другому. Завтра…

Выдохнув и опустив ушки, Луна сунула голову под струю воды, зажмуривая глаза и морща нос. Тёплая жидкость, разбиваясь на отдельные струйки, тут же попыталась проникнуть в ноздри, чем заставила отфыркиваться, но свою основную работу всё же выполнила.

«Завтра я встречусь с послами Найтмер и попрошу их о встрече… Или сперва передать письмо? Наверное… будет лучше начать с письма. А может, попросить их рассказать о Найтмер?.. Нет. Вряд ли они захотят что-то рассказывать той, кого их создательница считает предательницей. Хорошо, что хоть не врагом… Хотя статус врага ещё нужно заслужить», — выключив воду и встряхнув гривой, пряди коей прилипли к шее, крылато-рогатая пони вновь посмотрела на своё отражение и… рассмеялась.

Как ни странно, но вид мокрой принцессы, грива которой сосульками липла к шее и телу, пусть и казался нелепым, но уже не был жалким. Впрочем, дело могло быть вовсе не во внешности, а в том, что Луна приняла определённое решение, благодаря чему стала чувствовать себя увереннее.

* * *

— Вот ваша общая гостиная, — первой войдя в большую комнату, пол которой покрывал толстый зелёный ковёр, в центре стоял круглый столик, а вокруг него лежали мягкие подушки, объявила Каденс. — Здесь есть небольшая библиотека, чайный сервиз, диванчики для отдыха… А эти три двери ведут в спальни с личными удобствами. Если вам ещё что-то понадобится, то комната слуг в коридоре слева: можете обращаться к ним в любой час дня и ночи. Для вызова слуг можно использовать вон ту пирамидку на столе, которая является парным артефактом, при нажатии на вершину одного из которых второй издаёт тихий звон. Вроде бы всё рассказала… Может быть, у вас ещё есть какие-нибудь вопросы?

Три кристаллопони, внимательно слушавшие принцессу любви на протяжении всей экскурсии по дворцу, изредка задавая уточняющие вопросы, на несколько мгновений замерли, будто бы переговаривались мысленно, а затем вперёд выступила Цирконий. Плавно подойдя к розовой аликорнице, продолжающей дружелюбно улыбаться, несмотря на жуткую усталость, она… потёрлась кончиком носа об её нос и спросила:

— Будешь моей парой?

— А? Чт… В смысле?.. — растерянно залепетала удивлённая таким поворотом Каденс, сделавшая шаг назад, и усевшись на пол, пару раз мотнувшая головой, чтобы привести сбитый самоконтроль в порядок. — Прости, я, наверное, не так тебя поняла. Поясни пожалуйста.

— Ты сильная, красивая, неглупая кобыла высокого социального статуса, — терпеливо, словно жеребёнку, стала объяснять лунная пони, одновременно с этим делая шаг вперёд и смотря на собеседницу сверху вниз, будто нависая над ней. — Ты будешь хорошей родительницей для моего жеребёнка. Хм-м? Я сказала что-то не так?

Принцесса любви, мордочка которой приняла цвет спелого помидора, лишь молча открывала и закрывала рот, не находя слов для ответа. Оставшийся в дверях капитан гвардии Шайнинг Армор просто стоял с отвисшей челюстью, а упомянутые ранее служанки, подслушивавшие весь разговор через приоткрытую дверь, едва ли не пищали от восторга (делать им это не давали только предусмотрительно закушенные передники), предвкушая ту бурю, которую поднимет новый слух.

— Прости, наверное мне следовало подождать, — Цирконий потёрла подбородок правым передним копытцем. — В любом случае — моё предложение остаётся действительным до моего возвращения на луну.

(13)

Войдя в первую из трёх спален, расположенную напротив входа в гостевые покои, три кристаллопони синхронно замерли, закрыли глаза и вскинули головы. Их рога вспыхнули, отправляя по волне магии, которые прокатились по телам, разрушая платья и оставляя лунных кобыл обнажёнными.

Цирконий первая открыла глаза и осмотрелась: посередине комнаты стояла большая прямоугольная кровать, напротив входа располагалось окно с дверью на балкон, у левой стены стояли шкаф, столик с зеркалом и висели книжные полки, в то время как в правой стене между картинами размещалась приоткрытая дверь, ведущая в ванную комнату… совмещённую с туалетом (учитывая, что питались лунные пони кристаллами, полностью используя материал себе на пользу, в последнем необходимость отсутствовала). На полу лежал ковёр с толстым ворсом, на потолке висели несколько маленьких люстр, украшенных цепочками из разноцветных кристалликов, вид коих пробудил аппетит.

— Скорее бы утро, — проворчала тринадцатая по силе, не считая Найтмер, волшебница луны, направляя свои копытца к кровати. — Надеюсь, дворцовые повара учтут наши вкусы…

— Если верить книгам, то этим придётся заниматься ювелирам, — хмыкнула Фианит, устремляясь следом за подругой.

— Хоть строителям, — зевнула Фреон, после чего совершила длинный прыжок, взмахнув для ускорения крыльями, чтобы первой плюхнуться на матрац. — И-и-и-и… Здорово!

— Как жеребёнок, — укоризненно качнула головой Цирконий.

— Не завидуй, — ухмыльнулась Фианит. — Тем более, что она может себе это позволить.

Глава делегации на это только фыркнула, забралась на постель и, поджав под себя задние ноги, распушив игольчатый хвост, удобно уселась. Двум её спутницам ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру.

Прямые рога лунных пони вспыхнули серебристым магическим сиянием, а затем между ними протянулись тонкие линии света, образующие равносторонний треугольник. Если бы в комнате находился кто-нибудь из опытных магов, он бы заметил едва различимые колебания яркости лучей, будто бы те мерцали с огромной скоростью…

…

В общем ментальном пространстве, копирующем один из уголков сада, раскинувшегося у подножия башни прародительницы, три кристаллопони устроились со всем возможным комфортом: каждая из них создала для себя ложе, похожее на мешок с воздухом. Впрочем, при желании они могли бы вполне спокойно разместиться и на поверхности солнца, так как законы этого места подчинялись лишь воле создательниц.

— И что вы думаете обо всём увиденном? — перевела взгляд с одной подруги на другую Цирконий.

— У меня вопрос: ты правда решила продолжить свою линию с этой Каденс? — спросила Фреон, одарив главу делегации подозрительным взглядом.

— Она сильная, умная, красивая… у неё приятная магия, — пожала плечами Цирконий. — Идеальный вариант.

— Когда ты так говоришь, то и Селестия начинает смотреться весьма привлекательно, — хихикнула в копытце Фианит.

— Не думаю, — поморщилась лидер отряда, покачав головой из стороны в сторону. — Принцесса дня слишком… Просто — слишком.

— В любом случае, перед тем как делать следующие шаги, ознакомься с соответствующей литературой пони об отношениях и размножении, — посоветовала седьмая Сестра Войны. — Есть у меня подозрение, что ты кое-что упускаешь.

— Хорошо, — Цирконий согласно кивнула, заставив иголки гривы мелодично зазвенеть. — Перед завтраком посещу дворцовую библиотеку. Ну, а теперь, раз с этим разобрались, давайте решать, что именно будем предлагать в первую очередь…

* * *

Сидя во главе обеденного стола, накрытого кружевными скатертями белого и голубого цветов с золотыми оборками работы самых искусных мастеров, Селестия чувствовала себя почти бодрой и полной сил: сегодня ночью ей удалось поспать почти три часа, за которые тело аликорна неплохо отдохнуло. С любопытством она встречала прибывающих в столовую членов семьи, приближённых и важных гостей, изучая их поведение в тот момент, когда они были наиболее расслаблены, и менее всего себя контролировали.

Вот в широкие двери вошёл принц Блюблад, который учтиво поздоровался с тётей и, поправив свой белоснежный камзол, идеально сочетающийся с цветом шёрстки, устроился на своём месте по правое от белой аликорницы копыто. Он был слегка рассеян и глубоко задумчив, из-за чего даже извечная маска высокомерия частично треснула, давая внимательному взгляду заметить признаки растерянности.

— Тебя что-то тревожит, Блюблад? — решив не пускать дело на самотёк, что никогда ещё не приводило к добру, принцесса дня решила оставить всяческие словоблудия и обтекаемые формулировки для кого-нибудь другого.

— Около часа назад меня встретила одна из наших гостий и попросила порекомендовать книгу… — белый единорог замолчал, расфокусированным взглядом глядя в тарелку, где отражались магические свечи, вставленные в люсту.

— Ты о лунных пони, племянник? — вопросительно изогнула брови белая аликорница, всем видом стараясь не показать своей настороженности, а получив утвердительный кивок, задала следующий вопрос: — И какая же тема заинтересовала?..

— Леди Цирконий, — уточнил жеребец, отрывая наконец взгляд от посуды и переводя его на Селестию. — Она спросила какие-нибудь книги, где описывается завоевание сердца принцессы. А когда я подсказал пару романов, о которых слышал от своих знакомых, она поблагодарила и ушла.

«Изучают нашу литературу? Но почему начали с любовных романов? Впрочем, возможно, это только одна из тем…» — мысленно поморщившись, принцесса дня прервала цепочку рассуждений.

— И это смогло выбить тебя из колеи? — проявила удивление белая аликорница.

— Нет, — отрицательно качнул головой принц. — Меня больше встревожили слова о том, что «Совершенно нет нормальной обучающей литературы с примерами поведения», и «Хотя бы в художественной литературе должно быть что-то полезное».

«Странно… Речь шла о принцессе: возможно ли, что они задумали что-то против Луны? Эх… Не нужно было вчера оставлять экскурсию на Каденс, а самой уходить», — мысленно посетовала Селестия.

В этот момент в столовую вошла сама тёмно-синяя аликорница, плавным и уверенным шагом проследовавшая к столу, чтобы устроиться рядом с принцессой дня. Обменявшись традиционными приветствиями, она стала нетерпеливо смотреть на противоположную сторону стола, где должны были разместиться гости.

— Рада, что ты присоединилась к нам сегодня, сестра, — улыбнулась белая аликорница. — Тебе уже стало лучше?

— Увы, сестра, слабость ещё ощущается, да и магия не спешит возвращаться, — отозвалась принцесса ночи.

Продолжить беседу не дали сперва Каденс, на первый взгляд выглядящая бодрой и полной сил, но за обычной приветливостью скрывающая усталость, смущение и беспокойство, а затем и две из трёх кристаллопони, которые в этот раз ограничились платьями с юбками из двух лепестков, скрывающих задние ноги до середины голеней, с их неизменными артефактами. В совокупности слова Блюблада, поведение племянницы и отсутствие третьей гости, да и решительный взгляд Луны, как вишенка на торте, заставили белую аликорницу внутренне подготовиться к чему-то нехорошему.

— Прошу прощения за опоздание, — вежливо произнесла Цирконий, когда Селестия уже намеревалась спросить у её подруг, почему их только две. — Принц Блюблад порекомендовал мне крайне интересную литературу, и я потеряла счёт времени.

«Но ведь это было совсем недавно», — удивилась принцесса дня, но в следующую секунду она увидела книгу, которую гостья прижимала правым крылом, и ощутила, как мордочка начинает краснеть.

На обложке малинового цвета розовыми буквами было выведено: «Пятьдесят вздохов любви и двенадцать поз удовольствия».

«Ты хоть знаешь, что ей порекомендовал, балда?» — хотела взвыть от чувства стыда белая аликорница (она хоть и не увлекалась подобным чтивом, но следила за наиболее популярными новинками, чтобы в любой компании иметь возможность поддержать беседу).

— Ик… — как-то сдавленно пискнула принцесса любви, начавшая затравленно высматривать пути к отступлению.

(14)

На протяжении всего времени завтрака Цирконий ловила на себе взгляды пони, в которых смешивалось всё от паники и смущения, граничащего со страхом (Каденс) до подозрительности и решительности (Селестия). Сама кристаллопони неторопливо жевала мелкие топазы и сапфиры, миску с которыми принёс чопорный дворецкий-единорог, не забывший подать десертную ложечку и кружевную салфетку... будто бы драгоценными камнями вообще можно было испачкаться.

"Эквестрийцы странные", — мысленно констатировала глава посольства, при помощи магии света отправив это сообщение своим спутницам, которые полностью с ней согласились.

— Цирконий, сегодня днём, после двенадцати, будет встреча с представителями старшей аристократии Эквестрии, члены семей которой занимают важные посты в администрации, армии и владеют многими предприятиями, — после того как был утолён первый голод, объявила белая аликорница. — Я бы хотела представить вас своим приближённым, а потому прошу не расходиться слишком далеко. Вас это не затруднит?

— Мы будем ожидать приглашения, ваше высочество, — прожевав и проглотив кристаллики, буквально тающие на языке и вызывающие приятное ощущение заполненности в желудке, ответила лунная пони. — Однако же я бы хотела перед этой встречей обговорить список вопросов.

— Каких именно? — принцесса дня сделала останавливающий жест правым передним копытцем. — Не нужно оглашать весь список сейчас, будет достаточно только общей направленности.

— Великая Прародительница велела нам помочь Эквестрии безболезненно войти в новую эру, для чего нам разрешено поделиться некоторыми технологиями и разработками, — Цирконий сделала паузу, как и учили учебники по психологии. — Поэтому я бы хотела обсудить, какие именно изобретения вам нужны прямо сейчас, и какие из них не вызовут обрушение экономики.

— Вы считаете, что такое возможно? — изумлённо вздёрнул брови Блюблад. — У нашей страны довольно надёжная экономическая система и хороший запас средств на крайний случай.

— Представьте себе, что внезапно появилась сеть телепортов, работающих почти мгновенно, для обслуживания требующих одного-двух пони, при этом ограниченных только объёмами единовременно перемещаемого груза, — привела пример Фианит, тут же отправляя в рот ложку изумрудной крошки, весело захрустевшей на её зубах.

Принц нахмурился, представив себе перспективы пассажирского и товарооборота, а затем представил убытки, которые понесёт железнодорожная транспортная сеть, где работают тысячи эквестрийцев. А ведь это была только "верхушка айсберга".

— Пожалуй, тут вы правы, — будто бы прочитав мысли племянника, изрекла Селестия. — Однако я думаю, что есть одна технология, которую мы бы могли внедрить прямо сейчас.

— Какая же? — искренне заинтересовалась кристаллопони, даже отложив свою ложку на блюдце.

— Ваши переговорные артефакты, — объявила принцесса дня. — Мы готовы купить эту технологию, но в самом простом и примитивном варианте: я хочу, чтобы имея перед глазами прототип, мои пони постепенно разобрались в его работе и придумали свой аналог. Для этого изначальное устройство должно быть максимально простым.

— Понимаю, — Цирконий серьёзно кивнула. — Думаю, мы сможем найти подходящие схемы... Вроде бы жеребята-кристаллурги тренируются именно на таких передатчиках малой мощности. Но вам придётся строить вышки-ретрансляторы, обучать обслуживающий персонал и учитывать ещё уйму мелочей.

— Нас это устроит, — кивнула белая аликорница и, скорее для своей сестры, племянника и племянницы добавила: — Лёгкие пути развращают, делают ленивыми и заставляют верить, что ответы на все вопросы можно получить задаром. Оплатой же в таком случае становится неспособность что-либо делать самостоятельно. Поэтому я предпочту медленно повышать уровень образованности и технического прогресса в моей стране, чтобы пони действительно понимали, что и для чего делают. Тем более, что эти... ретрансляторы потребуют за собой ухода как минимум двух, а то и трёх смен рабочих, что даёт нам вакансии для пони, получающих узкоспециализированное образование.

— Но выдержит ли наш бюджет подобную нагрузку? — подобрался белый единорог.

— Во-первых, мы ещё не видели даже предварительных расчётов, во-вторых, как ты и сам говорил — у нас есть запас прочности, рассчитанный на чёрный день, — мягко улыбнулась старшая аликорница. — Ну и в-третьих, мы установим небольшой налог на использование устройств связи, чтобы покрыть расходы на содержание артефактов и обслуживающего персонала. Полагаю, даже если начать обучение пони и производство прямо сейчас, этот проект займёт минимум пару лет, если не десятилетие. Так что последующие предложения мы, разумеется, обсудим перед заседанием, но выносить их на голосование совета начнём не раньше чем через полгода-год. Вас это устроит?

— Только при условии, что нам будет разрешено торговать своими изделиями на территории Эквестрии, — заявила лунная пони, встретившись с понимающим взглядом розовых глаз белой аликорницы.

— Все товары должны проходить проверку у комиссии безопасности, — парировала Селестия. — Кроме того, на лунные товары будет производиться наценка, а также накладываться ограничение на количество изделий, чтобы не перенасыщать рынок и не создавать слишком жёсткую конкуренцию для наших аналогов. В идеале, ваши артефакты должны стать чем-то вроде образцов и рекламы высоких маготехнологий. И, полагаю, мы должны обсудить список товаров, которые Эквестрия может поставлять Лунной Империи?..

...

Всё время завтрака Луна прислушивалась к происходящему за столом разговору и ловила себя на том, что если в самом начале ещё понимала, о чём идёт речь, то уже через десять минут стройные предложения превратились в рассыпающиеся на отдельные слова бессвязные фразы. От попыток самостоятельно разобраться в том, как появление туристов (какое забавное слово) с луны скажется на уровне преступности и образовании в том или ином городе, голова начинала идти кругом и болеть. Каденс, которая бросала на книжку в малиновой обложке боязливые взгляды, было не сильно уютнее, в особенности когда Цирконий обращалась с какими-то вопросами напрямую к ней, но названная племянница хотя бы понимала происходящее.

И вот когда завтрак закончился и все стали расходиться, тёмно-синяя пони, поймав на себе просящий взгляд младшей аликорницы, гордо подняв голову вышла наперерез троице лунных кобыл, заставляя притормозить и остановиться. Принцесса любви, воспользовавшись этим, быстро выскользнула в коридор, а взгляды кристаллопони скрестились на неожиданном препятствии.

"Спокойно, я просто попрошу...", — под равнодушными взглядами трёх пар глаз, для хозяек которых она была никем (если не хуже), Луна захотела вжать голову в плечи, а затем вообще уйти с их пути.

— Мы чем-то можем вам помочь, ваше высочество? — подчёркнуто вежливо обратилась к крылато-рогатой пони глава посольства.

— Я бы хотела попросить вас передать моё послание Найтмер Мун, — при помощи телекинеза, который до сих пор давался с некоторым усилием, тёмно-синяя аликорница извлекла из-под крыла заранее приготовленный свиток. — Это крайне... личное письмо.

— Мы бы не посмели читать переписку Великой, даже... если бы на то были причины, — отозвалась лунная кобыла, забирая у принцессы письмо. — Что-нибудь ещё, ваше высочество?

— Нет, — сдерживаясь от того, чтобы опустить голову, Луна отошла в сторону, встретившись взглядом с сестрой, которая улыбнулась ей одобрительно, всем видом выражая поддержку.

Когда они остались в столовой одни, старшая аликорница подошла к младшей и произнесла:

— Ты правильно поступила, Луна.

— Они меня ненавидят, — вздохнула младшая принцесса, отводя взгляд. — И я не могу их за это винить.

— Дай им время и они поймут, что это была ошибка... без которой они не появились бы на свет, — бросив взгляд в сторону выхода, чуть жёстче чем хотела закончила Селестия, тут же переведя тему: — Куда ты сейчас?

— Пойду в свои покои, буду дальше изучать историю, — ответила тёмно-синяя кобыла, правой передней ногой убрав прядь гривы за ухо.

— Не хочешь вечером прогуляться в саду? — слегка подтолкнув сестру крылом, принцесса дня улыбнулась. — Я поучу тебя летать.

— Думаешь, они отправят послание? — невпопад спросила тёмно-синяя аликорница.

— Отправят, — уверенно ответила старшая сестра, мысленно добавив, что "Если не отправят, Найтмер Мун им этого не спустит с копыт".

Кошмарные страсти

Примечание к части

Редактировал Лунный Жнец.

Лёжа на кровати в своих покоях, Найтмер Мун рассматривала письмо, которое экстренной пересылкой доставили ей с Эквуса кристаллопони. Послание, в котором каждая буква, каждый символ, каждая формулировка вызывали отклик из глубины души, одновременно доставляло радостное возбуждение, глухую боль, искреннее любопытство — и ещё десяток более слабых эмоций, от которых кружилась голова и путались мысли.

«Наверное, так себя и чувствуют пьяные», — мысленно констатировала иссиня-чёрная аликорница, несколько раз энергично мотнув головой, чтобы наконец-то сосредоточиться на смысле письма.

— Так… «Найтмер Мун, приветствую тебя и желаю приятного времени суток…». М-да, как оригинально. Что там дальше? Вот: «…я бы могла часами распинаться о том, как мне жаль о содеянном и о том, что если бы у меня был второй шанс, я поступила бы совершенно иначе…». Угу: ты бы нашла гарантированный способ меня упокоить. Тьфу… Опять негатив пошёл. Переходим к главному: «…понимаю, что мои слова для тебя — пустой звук, а потому предлагаю тебе лично назначить для меня соразмерное наказание. Я приму любое твоё решение, и буду ждать ответа столько, сколько тебе понадобится. Если ты всё же сочтёшь возможной нашу личную встречу, то сообщи о времени и месте через твоих послов. Луна».

Пробежавшись по письму глазами ещё раз, владычица кошмаров смяла его в шарик, затем швырнула в стену и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок, поджав к груди передние ноги. В голове роилось множество мыслей, которые требовалось упорядочить, но эмоции совершенно этому не способствовали.

«Если бы на месте Луны была Селестия, то я была бы уверена, что она взяла в расчёт то, что её гибель или серьёзные травмы разрушат хрупкое доверие между лунными пони и эквестрийцами. В конце концов, как несложно понять из докладов, физическое насилие, садизм и убийство — это то, что сделает меня «высшим злом» в глазах слуг солнцекрупой… Но это было бы истиной в случае, если бы Луна была похожа характером на сестру, являющуюся куда более сдержанной и расчётливой. То же, что я знаю о… родительнице… говорит о высокой доле вероятности, что она вовсе не учитывала в своих планах общественное мнение и политику. В лучшем случае — мнение самой Селестии. Какой из этого следует вывод? Она готовится к расплате с моей стороны, при этом будучи не уверенной до конца, что останется после этого целой. Зачем? Вряд ли она верит, что таким образом сделает мне лучше… Тогда… Гена как-то рассказывал о служителях веры, которые сами себя наказывали, считая, будто таким образом искупают грехи», — воображение Найтмер нарисовало тёмно-синюю аликорницу, зажавшую в зубах плётку, при помощи которой наносит хлёсткие удары себе по бокам.

— Вот уж нет, — яростно сверкнув бирюзовыми глазами, Мун оскалилась. — Никто не смеет причинять тебе боль, кроме меня. Даже ты сама.

Перекатившись на живот, иссиня-чёрная аликорница подтянула к себе артефакт наблюдения, над которым тут же начала колдовать, пытаясь настроить его на Луну. К счастью, младшая из сестёр-диархов находилась в своих покоях, лежала на кровати и с крайне сосредоточенным видом читала какую-то книгу. Вид подёргивающей ушами и высунувшей от напряжения кончик языка крылато-рогатой кобылы заставил в очередной раз вспениться эмоции в душе, которые далеко не сразу удалось подавить.

«Хочешь, чтобы я сама назначила тебе наказание? Ну что же, дорогая Луна, никто тебя не заставлял», — облизнув пересохшие губы, Мун представила себе удивление принцессы ночи, когда к ней в сон заглянет гость (за все эти годы было не так уж трудно обучиться паре трюков, благодаря которым титул Владычицы Кошмаров — не пустой звук).

Иссиня-чёрная аликорница была довольна тем, что её слова подтолкнули жертву к нужным выводам, и теперь собиралась в полной мере воспользоваться своим положением. Теперь и Селестия, даже если узнает об этой маленькой шалости, не сможет сказать ничего против, так как Найтмер, во-первых, полностью в своём праве, а во-вторых, она не собиралась делать ничего такого, что может действительно навредить Луне. Ну, а лёгкая боль…

«Умелый кузнец превращает рыхлую руду в сталь, так и я выкую из тебя ту, кто будет стоять хотя бы на одном уровне с лучшими…» — и пусть магия ещё не восстановилась, но это не мешало предвкушению жаром растекаться по телу, понуждая использовать для заклинаний накопители и концентраторы.

— Каждая ночь будет длиться вечность… Вечность, где будем только ты и я, — задумавшись, Мун оторвала взгляд от артефакта, посмотрела на потолок и пробормотала: — Как-то это слишком романтично прозвучало…

…

Кроме письма от Луны, Владычица Кошмаров получила ещё и самый подробный отчёт об Эквестрии, начиная от правительственного строя, заканчивая мобилизационным потенциалом и промышленными мощностями. После ознакомления с выкладками аналитиков из числа кристаллопони выводы были… неоднозначными.

Для начала стоило отметить, что пусть в Эквестрии царит формальная диархия, где Селестия и Луна — равноправные правители (и плевать, что младшая из сестёр вернулась из ссылки буквально на днях), на деле же все ниточки управления находятся в копытах белой аликорницы, являющейся реальным монархом. Существуют ещё принц Блюблад и принцесса Каденс (аликорница, прошедшая возвышение около двух десятков лет назад), исполняющие роли доверенных порученцев, а также министров с широчайшими полномочиями, в случае исчезновения тётушки обязанных взять правление на себя.

И тут произошло интересное разделение сфер влияния: белый единорог взял на себя общение с аристократами, как эквестрийскими, так и заграничными, ну, а розовая аликорница берёт на себя повседневные заботы более «низкого полёта».

Ещё у Эквестрии есть нечто вроде сената, где заседают представители от каждого региона страны, представляющие гражданскую власть на местах (их выбирают голосованием, из-за чего девять десятых — это аристократы или богатые предприниматели, с аристократами стремящиеся породниться), а также есть военный совет, члены коего утверждаются лично Селестией и собираются не чаще одного-двух раз в год, всё остальное время исполняя приказы на местах, либо следя за порядком. При этом, если в мирное время сенат имеет право диктовать условия совету, пусть и не выходя за рамки законов, то при объявлении военного положения ситуация меняется радикально. Однако же первые со вторыми предпочитают всё же договариваться, так как и там, и там преобладают представители благородных семей.

«В говорильне Селестия имеет свою фракцию, за счёт которой может как менять законы, так и тормозить их ещё на стадии обсуждения, чтобы не пользоваться своим правом вето, ну, а военным имеет право приказывать в обход гражданскому самоуправлению. Дискорд ногу сломит», — примерно так думала иссиня-чёрная аликорница, пытаясь создать в своей голове устойчивую пирамиду эквестрийской иерархии (неизменной оставалась только верхушка, в то время как всё остальное плавало в зависимости от ситуации).

На фоне этого Лунная Империя, являющаяся таковой исключительно номинально, смотрелась диким объединением клубов по интересам. В конце концов, каждая кристаллопони могла создать всё необходимое для жизни, а благодаря возможности быстро связываться с кем угодно, деньги так и не вошли в обиход, заменившись услугами… которые далеко не всегда «обналичивались». В результате выходило, что в каждой сфере деятельности работают почти исключительно энтузиасты.

С деньгами лунным пони пришлось столкнуться только сейчас, так как это было универсальным средством взаимодействия с эквестрийцами. Найтмер же ждала того момента, когда до Селестии дойдёт тот факт, что золотые кругляши им на самом деле и не нужны, чтобы посмотреть на мордочку большой белой пони, осознающей все те объёмы практически бесполезной работы, которую ей приходилось проделывать всё это время с момента первого контакта…

Мобилизационный же потенциал Эквестрии удручал: жителей было довольно много, но вот даже самообороной из них владели в лучшем случае двадцать процентов. Для сравнения: на луне каждая кристаллопони проходит минимальный курс молодого бойца, получая всю необходимую теоретическую базу знаний и навыков. Впрочем, среди подданных Селестии было немало семей, тех же Пай и Эппл, представители коих занимались совершенно мирными профессиями, применяя для работы методики мастеров боевых искусств и им подобные практики.

«Профессионалы двойного назначения… Бр-р-р».

Однако же эти сведения объясняли несоответствие, которое отметила Найтмер при первом своём выходе к эквестрийским пони: мастер копытного боя Пинкамина Пай пусть и обладает многими навыками, необходимыми для получения этого звания, но бойцом не является. Это не значит, что в случае нужды она не сможет воспользоваться тем или иным умением, но есть немалая доля вероятности, что ей попросту не придёт в голову совместить свои знания и самооборону (примерно как красить кистью забор, при этом не задумываясь, что ею можно ещё и рисовать).

Система образования у эквестрийцев была неоднозначной: изначально, первые три-четыре класса (в зависимости от школы), все пони изучают одну программу, в которую входят общеобразовательные предметы, но уже со средней школы начинаются различия по расовому признаку. Таким образом, единороги делают упор на волшебство и разнообразные вычисления, пегасы получают уроки полётов и работы с магией при помощи крыльев, ну а земнопони учатся работе с землёй. В обычных школах, к примеру, в том же Кантерлоте, специализированные уроки ведутся факультативами, на которые могут приходить (в качестве свободных слушателей) представители других рас, но есть и специализированные учебные заведения, вроде Школы Одарённых Единорогов, или Школы Юных Вандерболтов. Высшие учебные заведения узкоспециализированы всегда.

Так как высшие учебные заведения есть только в больших городах, а школы для получения среднего образования имеются лишь в достаточно крупных населённых пунктах, примерно от половины и до двух третей населения Эквестрии имеют лишь начальное образование в те самые три-четыре класса плюс личная специализация, чаще всего соответствующая кьютимарке (ведь глупо не пользоваться предрасположенностью к какому-либо роду деятельности... если это не нечто бесполезное или порочащее). Сами же пони не видят в таком положении дел ничего плохого, тем более что на время обучения жеребёнка можно отправлять в город, если у родителей есть деньги для оплаты жилья, или же устроиться на курсы повышения образования уже во взрослом возрасте.

В Эквестрии мало больших городов, да и средние городки, в большинстве своём, похожи на разросшиеся деревни, где если не все всех знают, то точно знают тех, кто может свести с нужными пони. Стража в таких условиях имеет возможность быстро отслеживать появление кого-то нового, да и любые происшествия замолчать практически невозможно (слухи в любом случае появятся). А ведь немалая часть населения живёт в небольших деревеньках, где стража ограничивается одним шерифом и парой его помощников-учеников.

Вспоминая рассказы Гены о городах-миллионниках, жители которых постоянно находились в стрессовом состоянии, даже не замечая этого, а преступники имели возможность "затеряться в толпе", Найтмер начала подозревать, что как минимум одну из причин низкой преступности и повышенной дружелюбности успешно обнаружила. Если же развивать эту тему, то можно было вычленить и другие предпосылки...

Впрочем, всё это ещё только требовалось проверить. Однако уже сейчас нельзя было отрицать, что принцесса дня проделала огромную работу, пусть и далеко не идеальную, но заслуживающую уважения.

(16)

Выходя на вершину башни дворца этим вечером, Селестия ощущала себя довольно неуютно: впервые за тысячу лет ей предстояло провести ритуал смены дня и ночи не в одиночестве, но вопреки мечтам, рядом с ней была не сестра, а совершенно другая крылато-рогатая кобыла (тоже белая, но вместо волос её грива и хвост состояли из длинных гибких иголок, а всё тело сияло глянцем). Это было очередным условием мирного договора, которое было столь же логичным, сколь и болезненным для самолюбия аликорнов.

«Луна отнеслась к известию очень… достойно», — мысленно отметила принцесса дня, вставая у края площадки и мысленно возвращаясь к недавнему разговору…

…

Они находились в гостиной покоев принцессы ночи, оформленных в сине-серебряных тонах: пол был застелен толстым тёмным ковром, на потолке красовались крупные кристаллы, изображающие созвездия на фоне ночного неба (они служили светильниками в тёмное время суток), стены были задрапированы синим бархатом и на них висели большие картины с видами природы. Тёмно-синяя аликорница сидела на середине бело-серебряного дивана-полумесяца, перед которым стоял круглый столик из белого дерева, способный вращаться вокруг своей оси, а Селестия и Цирконий расположились в креслах для гостей.

— Значит, Найтмер Мун желает, чтобы лунные пони получили независимость от воли аликорнов, ради чего просит передать им право перемещать ночное светило по небосводу… Я правильно поняла? — спросила у кристаллопони Луна, а получив утвердительный ответ, обратилась уже к принцессе дня. — Сестра, разве ты не могла решить этот вопрос?

— Луна, ночь — это твоя епархия, и я не имею права распоряжаться ею, — отозвалась белая аликорница, чувствуя себя так, словно бы ей дали пощёчину (она знала, что младшая принцесса болезненно воспринимает свою временную магическую немощь, но из-за занятости даже не догадывалась, до какой степени это дошло).

«Снова я упустила нечто важное», — посетовала крылато-рогатая пони, виновато глядя на Луну.

— Я имею на ночь не больше прав, чем ты, — прикрыв глаза, констатировала принцесса ночи. — Но раз ты передаёшь право решать мне… Цирконий, мы — принцесса Луна Эквестрийская, удовлетворяем притязания Найтмер Мун на владение луной и право менять её положение на небосводе… покуда обитатели луны будут соблюдать график смены дня и ночи, согласовывая его с нашей сестрой. Это вас устроит?

— Более чем, ваше высочество, — с искренним уважением ответила глава посольства, склонив голову в подобии поклона. — В свою очередь я уполномочена заявить, что Лунная Империя обязуется соблюдать смену дня и ночи, согласовывая её с правителями Эквестрии. За сим позвольте откланяться: мне необходимо доложить о результатах переговоров Великой Прародительнице.

Цирконий текучим движением выскользнула из кресла, оказавшись на ногах, после чего церемонно поклонилась, и горделиво вскинув голову, удалилась из покоев. Селестия, когда дверь закрылась, пересела к младшей сестре и укрыла её крылом, негромко спросив:

— Ты уверена в этом решении, Вуна?

— Когда ты уже прекратишь называть меня этим глупым прозвищем? — сердито насупила брови принцесса ночи, обратив взгляд на старшую сестру (впрочем, в её глазах легко читалась, что она притворяется, а сама думает совершенно о другом).

— Пожалуй… никогда, — решительно заявила старшая из сестёр, своим носом прижимаясь к её носу. — Тем более когда мы наедине и никто не мешает нам быть самими собой.

— Пф, — фыркнула тёмно-синяя аликорница, после чего отвернулась, пряча взгляд глаз, в которых блеснула влага. — Я ведь сама позволила ей требовать любую плату…

— И поэтому ты сказала, что луной распоряжаюсь я? — «догадалась» белая пони.

— И это — тоже, — вздохнув, не стала спорить младшая кобылка, удобнее устраиваясь под боком у Селестии. — Правда… я не считаю, что вправе решать подобные вопросы: не после того, что совершила; не после того, как ты тысячу лет была вынуждена выполнять мою работу.

— Глупости, — в свою очередь возмутилась принцесса дня, правым передним копытцем подцепив подбородок сестры и заставляя посмотреть себе в глаза. — Для меня, Вуна, нет никого более достойного…

— Судить себя я тебе не позволю, сестра, — приподняла уголки губ в улыбке принцесса ночи, а затем подалась вперёд и прижалась к шее старшей кобылы. — Ты слишком предвзята в моём отношении.

Белая аликорница на это промолчала, просто обняв свою маленькую Луну передними ногами и крыльями. Так они и сидели на месте, пока в двери не начали стучать посыльные…

…

— Время заката, ваше высочество, — оповестила Селестию Цирконий, одетая в лёгкое платье, состоящее из безрукавки и юбки из лент. — У вас четыре минуты тридцать секунд…

— Думаю, если мы ошибёмся на пару минут, то хуже никому не станет, — улыбнувшись напарнице, постаралась изобразить беспечный тон принцесса дня, но наткнувшись на взгляд лунной пони, поняла, что поддержки от неё не дождётся. — Неужели теперь нам придётся поднимать и опускать светила минута в минуту?

— Это было бы замечательно, ваше высочество, — расплылась в улыбке кристаллопони.

— Но я не смогу следить за временем столь точно, и вообще… — попыталась возмутиться белая аликорница.

— Я с удовольствием буду вам напоминать об этом, ваше высочество, — отозвалась Цирконий, на голове у которой красовался тонкий изящный обруч. — Три минуты тридцать секунд. Вам стоит поторопиться, чтобы закат получился зрелищным.

«И почему я не сомневаюсь, что с особым удовольствием ты будешь напоминать мне об этой необходимости ранним утром?» — обиженно подумала Селестия, приступая к своей части ритуала.

Солнце начало опускаться за горизонт, окрашивая небо в ало-золотые тона, чем откровенно любовалась лунная пони, сияющая в лучах дневного светила, словно статуя из драгоценного камня. Белой аликорнице внезапно вспомнился случай, произошедший нынешним днём сразу после собрания совета старшей аристократии…

…

Большой зал-амфитеатр, имеющий форму полукруга, где с одной стороны находился большой балкон для председателя, обычно занимаемый Селестией, а полукругом в несколько рядов, поднимаясь ступеньками вверх, расположились небольшие балконы для делегатов, гудел обсуждениями и спорами. Пони, последнюю неделю трудившиеся не покладая копыт, теперь планировали свои дальнейшие действия, прикидывая перспективы использования новой технологии дальней связи, уже сейчас начав делить зоны влияния и будущие прибыли. Однако же не все они спешили к выходу: Фэнси Пентс, довольно влиятельный предприниматель и просто завидный жених, перекинувшись несколькими фразами с Блюбладом, подкрутив украшающие его морду усы, поправив галстук и жилет, решительно направился к троице кобыл с луны.

«Что ещё задумал племянник?» — с подозрением подумала принцесса дня, не спеша вмешиваться и занимая позицию наблюдателя.

— Мисс Фианит, мисс Цирконий, мисс Фреон, — единорог чинно поклонился, а затем повернулся к первой упомянутой кобыле и заявил: — Я был очарован вашими красотой и красноречием, леди. Должен сказать, что ваш ум, несомненно, столь же остёр, как и точны ваши слова. Могу я надеяться на личную аудиенцию… вечером в парке? Обещаю показать самые живописные уголки живого лабиринта и рассказать любые подробности о быте Эквестрии.

«Неожиданный ход. Фэнси Пентс решил наладить мосты с Лунной Империей напрямую? Если Фианит клюнет, придётся рассказать ей о том, что у этого жеребца весьма… широкие взгляды на взаимоотношения пони», — белая аликорница приготовилась вмешаться, но этого, к счастью для неё, не понадобилось.

— Вынуждена отклонить ваше предложение на близость, — ровным голосом заявила лунная пони, заставив единорога поперхнуться воздухом. — Ваши внешние характеристики не соответствуют критериям, по которым матери моей наследственной линии выбирали своих партнёров. Ввиду этого наше общение может остаться только деловым либо дружеским, без иллюзий о чём-то большем.

— А… Но… — единорог подумал было, что над ним издеваются, но посмотрев на других кристаллопони, не увидел на их мордочках и тени улыбки, так что смог выдавить только одно слово: — Почему?..

— Слишком широкие плечи; слишком узкий круп; массивные и тяжёлые кости; недостаточно развитый магический очаг, — перечислила лунная кобыла, пожав своими крыльями и качнув иголками гривы. — Я не знаю вас, как личность, но даже если вы — самый приятный и начитанный пони Эквестрии, не могу наплевать на поколения трудов матерей моей наследственной линии.

— Гхм… — жеребец стушевался, вновь неуверенно посмотрел на двух других кристаллопони, которые отошли на несколько шагов, давая им поговорить один на один. — Но разве это помешает… приятно провести время вместе без обязательств?

— То есть установить психологическую связь с партнёром, с которым не собираешься продолжить род? — изумление отразилось на мордочке Фианит настолько отчётливо, что Фенсипенс снова стушевался.

— Ну… да, — переступив передними ногами, отозвался единорог.

— И это нормально для эквестрийцев? — с подозрением спросила кристаллопони.

«Пора вмешаться», — решила Селестия, пока один жеребец не ляпнул чего-либо лишнего.

— Не совсем, — всё же ответил Фенсипенс. — Подобное принято только в узких кругах… если я правильно понял, о чём вы.

— Мерзость какая… прости меня Гена, — припечатала Фианит, иголки гривы которой встали дыбом и начали наливаться красным. — Примите мой совет: если не хотите оскорбить лунную пони, никогда не предлагайте ей войти в состояние психологической близости, если не собираетесь завести жеребёнка. В ином случае вы рискуете нарваться на дуэль.

— Но я не хотел вас оскорбить, — отшатнувшись, заверил собеседницу единорог.

— Я учитываю, что наши народы ранее не взаимодействовали, а потому делаю скидку на то, что мы не знаем традиций друг друга, — иголки кристаллопони побелели и снова улеглись на шею. — Буду рада пообщаться в неофициальной обстановке, но без намёков на что-то большее. Всего хорошего.

…

«Нужно будет осадить Блюблада, а то что-то он как-то слишком уж резко взялся за… провокации. Понимаю, что фракцию этого единорога нужно было остудить, но не таким же способом!» — закончив опускать солнце, белая аликорница повела головой из стороны в сторону, разминая шею, а затем повернулась к своей молчаливой спутнице.

— Ваша очередь, Цирконий, — напомнила принцесса дня.

Рог лунной пони засиял, но его свет перекинулся на обруч. Это совершенно не было похоже на заклинание поднятия светила, что и подтвердилось следующими словами кристаллопони:

— Говорит СВ-Тринадцать: начинайте процедуру вывода луны на заданную орбиту. Расчётное время — три минуты тридцать секунд.

Ответа Селестия не услышала, но результат увидела собственными глазами. Ночное светило, плавно выплыв из-за горизонта, в ореоле серебряного сияния поднялось на небосвод и замерло на пустом от звёзд месте… будто бы специально для него предназначенном. После этого сияние угасло, а Цирконий заявила:

— Точно вовремя. Обожаю, когда всё идёт по графику…

«М-да. Чувствую себя обманутой. И на миг мне показалось, что рядом находится Твайлайт… Нужно прочитать присланное ею письмо повнимательнее: всё же ученица старается познать неизведанную для себя сторону жизни… А что, если отправить к ней кого-нибудь из послов?» — обдумав эту мысль, принцесса дня решила, что вынесет её на обсуждение завтра за завтраком.

(17)

Стоя на вершине купола, накрывающего её сад, Найтмер смотрела на восход Эквуса над луной. Она, разумеется, понимала тот факт, что это спутник вращается вокруг планеты, пусть благодаря магии этот процесс и приобрёл искусственный характер (какие-то умники ещё до рождения Селестии и Луны поигрались, сломав естественный ход вещей), но всё равно любила воображать, будто бы происходит наоборот.

Особую пикантность моменту приносило то, что в этот раз движением луны управляла не Селестия, а кристаллопони: десять кругов по десять сильных и умелых магов, роль фокусов в которых играли Сёстры Войны, составляли ещё один большой круг, направляющий всю эту магию на одно-единственное действие. А ведь находись они на планете, для того же результата хватило бы и десятикратно меньших усилий…

«Притягивать лодку к берегу, держась за верёвку, гораздо удобнее, находясь на суше, а не стоя на палубе. Ну да ничего: когда башни-концентраторы будут завершены, с этой работой смогут справляться сами Сёстры… Нужно придумать им иное название: что-нибудь менее эпатирующее и воинственное, но гордое и величественное. Первые Сёстры?..» — временно отложив эти мысли, Мун начала спускаться со своей наблюдательной позиции, ощущая себя полной духовных сил и готовой к свершениям.

Пусть её собственная магия и не восстановилась (те крохи, которыми удавалось пользоваться сейчас — не в счёт), в ином случае она сама возглавила бы ритуал, но в предстоящем деле она и не требовалась. Мир снов был тем местом, где грубая физическая и магическая сила пасовали, сдавая позиции острому разуму и твёрдой воле: учёный, привыкший оперировать точными данными, досконально знающий суть окружающих его вещей, при должных тренировках сможет создавать островки стабильности, совершенно не отличающиеся от реальности, ну, а сильная волевая личность, пусть даже не имеющая специфических познаний, сможет на одних инстинктах совершать такое, о чём иные магистры могут только мечтать. Отдельной статьёй идут жеребята, способные гнуть реальность сна так, как им захочется, так как разум ещё не закостенел и не ограничен рамками…

«Но оттого они ещё более уязвимы для кошмаров, так как сами из-за ярких эмоций наделяют их самыми невероятными силами», — иссиня-чёрная аликорница вспомнила, скольких трудов ей стоило разобраться с этой проблемой, когда лунные пони стали видеть сны (хотя полноценными сновидцами они всё же не являются, так как их разумы устроены несколько по-иному, что позволяет обретаться на границе реального и нереального).

— Великая, — одиннадцать Сестёр Войны (во время отсутствия Фреон в гвардию решили никого не принимать) встретили прародительницу у подножия купола, буквально сияя от переполняющей энергии и счастья.

— Вижу, процесс пришёлся вам по душе, как и результат — мне, — наградила кобыл тёплой улыбкой Владычица Кошмаров (эквестрийцы, наверняка, не поверили бы тому, что она способна на подобные мимические выкрутасы). — Вы прекрасно справились.

Свои слова Найтмер подкрепила волной магии, передавая вместе с ней чувство гордости, одобрения и радости за успехи своей семьи. Грозные чародейки, без своей брони сверкающие, словно статуи из драгоценных кристаллов, от удовольствия разве что не прыгали на месте, жмурясь и переглядываясь. Их игольчатые гребни встали торчком, набрав насыщенные цвета розового и фиолетового, да и хвосты метались из стороны в сторону.

— Я хочу обратиться ко всем, — произнесла Мун, дав кобылкам успокоиться.

Дважды повторять не пришлось и кристаллопони склонили головы, заключая иссиня-чёрную аликорницу в сферу света и при помощи общей сети связных артефактов, которые имелись у каждой взрослой кобылки, транслируя её образ прямо в разум.

— Мои лунные пони… — начала говорить Владычица Кошмаров, гордо вскинув голову и приняв величественную позу. — Вы — моё самое дорогое сокровище, моя гордость и отрада. Когда-то давно, когда появилась на свет моя первая дочь — Генезис, я и не подозревала, каких вершин сумеет добиться ваш народ… И сейчас, видя ваши успехи, я готова сказать: оно того стоило. Если бы у меня был выбор, заново пережить сотни лет одиночества, но дать жизнь вашему народу, либо же избавить себя от тех страданий… я без сомнений выбрала бы первое. Уже давно вы превзошли меня в созидании и мастерстве чародейства, и сегодня сделали очередной шаг в будущее: с сегодняшней ночи народ кристаллопони сам волен управлять жизнью своего мира, и маги Эквестрии, покуда между нашими государствами царит мир, более не покусятся на свободу луны. Я объявляю эту ночь праздником, который станет точкой отсчёта новой эры, в которой лунные пони и эквестрийцы будут строить общий, лучший мир!

По жесту Мун трансляция прервалась, и Сёстры Войны подняли взгляды на прародительницу. Иссиня-чёрная аликорница встретилась глазами с Лазурит — второй по силам, но фактически являющейся лидером гвардии, полуприкрыла глаза и спросила:

— Осуждаешь?

— Н-нет, — решительно замотала головой кобыла, иголки которой мелодично зазвенели, а затем, вновь посмотрев на Владычицу Кошмаров, призналась: — Я не понимаю. Мы ведь столько готовились и… неужели всё это оказалось не нужно?

— Когда-то давно, Лазурит, Гена говорил, что «У страха глаза велики», — на мордочке Найтмер промелькнула печаль, но она быстро взяла себя в копыта. — Тогда я не до конца его поняла, и только встретив нынешнюю Селестию, осознала, что все эти годы… демонизировала Королеву Солнца. Нет, она никогда не была излишне доброй, да и сейчас, я уверена, пойдёт на многое ради своих целей, но в моём воображении, возможно — из-за периода безумия, белая аликорница представала несокрушимым, безжалостным, могущественным и хитрым монстром, готовым ударить по слабому месту, стоит лишь зазеваться. Неосознанно вы переняли это моё отношение к архиврагу, пусть и не в столь тяжёлой форме. Теперь же нам всем предстоит научиться жить в мире, чтобы потомкам не было стыдно.

— Мы бы могли их захватить, — бросив взгляд на Эквус, заметила Гранат.

— Могли бы, — согласилась Найтмер, после чего подошла к красной кобыле и потрепала её по макушке, заставив залиться смущённым сиянием. — Только вот сколько лунных пони погибнет в процессе? Эквестрийцев миллионы, кристаллопони — десятки тысяч. И ты ведь не забыла, чему ещё учил Гена?

— М-м-м… — Гранат задумалась, даже высунула кончик языка изо рта, а затем предположила: — «Худой мир лучше доброй войны»?

— Именно, — кивнула Мун, после чего вновь вернула внимание Лазурит. — А что ещё он говорил?

— «Хочешь мира — готовься к войне», и «Страна, которая не кормит свою армию, рано или поздно будет кормить чужую», — отчеканила лидер Сестёр Войны. — Мы будем стремиться к миру, но и к войне готовиться продолжим.

— Именно, — кивнула иссиня-чёрная аликорница. — Как бы привлекательно ни выглядела Эквестрия сейчас, но построена она была на крови и костях. И пусть даже пони это забыли, но грифоны, минотавры, драконы и прочие народы, боровшиеся с их государством за самые лучшие земли, вряд ли страдают подобной забывчивостью. Так что, мои драгоценные, от вас зависит благополучие всего народа и наше общее будущее. Цирконий, Фианит и Фреон уже начали наводить мосты с жителями Эквуса, благодаря чему луна уже сегодня стала независимой от воли аликорнов… ВСЕХ аликорнов. Но это лишь первый шаг по долгому пути.

— Мы не подведём тебя, Великая, — склонили головы Сёстры Войны.

— Я знаю, мои драгоценные, — Мун подняла взгляд на планету, кажущуюся сейчас такой маленькой и хрупкой. — Но пожалуй, хватит на сегодня важных разговоров. Присоединяйтесь к празднику, отдохните, и не забудьте проследить, чтобы всё прошло в рамках приличий.

…

Уже направляясь в свои покои, иссиня-чёрная аликорница ощущала, как эйфория от успехов покидает её разум, сменяясь холодной сосредоточенностью. Она передала своим помощницам самые общие планы о том, чего бы хотела добиться в отношениях с Эквусом, и на этом решила начать отстраняться от управления государством. Впрочем, кристаллопони и без того были весьма самостоятельны, так что болезненным этот процесс не будет.

В спальне же Прародительницу ожидали четыре лунные пони, занимавшиеся магией сноходчества более или менее профессионально: при виде Владычицы Кошмаров они молча приветствовали её, а затем разошлись по углам нарисованного на полу квадрата, усевшись мордочками к кровати. Не то чтобы они не любили говорить или же проявляли какое-то неуважение, просто ввиду специфики своей работы гораздо лучше ощущали себя в пространстве нереальности, нежели в материальном мире.

— Сегодня от вас требуется лишь создать для меня мост, — напомнила Найтмер, скидывая накопытники и забираясь на кровать. — И не заглядывайте в сон Луны ни при каких обстоятельствах, кроме того случая, если от этого будут зависеть наши жизни.

И снова ответом были лишь склонённые головы. Впрочем, Мун это вполне устраивало и, закрыв глаза, она удобнее устроилась, лёжа на животе и укладывая голову на скрещенные перед собой ноги.

…

Шагая по серебряному мосту, протянувшемуся через кажущееся бескрайним тёмно-синее, местами чёрно-фиолетовое пространство, где постоянно то вспыхивали, то гасли миллионы разноцветных звёзд, Владычица Кошмаров готовилась к очень тяжёлой встрече. Нет, она не боялась принцессы ночи: в конце концов, Луна и раньше не была слишком сильна волей, сейчас же с этой стороны она была сильно подкошена. Опасаться следовало самой себя… а именно — собственной реакции на ту, кто была виновата во всём, начиная от самых болезненных и горьких событий жизни, и до наиболее радостных и приятных моментов.

Застарелые раны на душе, успевшие покрыться струпьями и зарубцеваться, вновь начинали кровоточить и причинять боль, пусть и не столь сильную как когда-то давно. С этим требовалось разобраться…

Вот наконец путь привёл Владычицу Кошмаров к тёмно-серой звезде, в глубине которой клубилась тьма и ощущалась почти физическая боль. Брови крылато-рогатой кобылы нахмурились, а затем она решительно шагнула вперёд…

…чтобы оказаться на луне, каковой та была более пяти веков назад. Найти местную обитательницу оказалось несложно: от неё буквально волнами исходили эмоции вины, тоски, боли, а рядом буквально расплывалась от самодовольства клякса удовлетворения.

— Что здесь происходит? — топнув правой передней ногой по неожиданно твёрдому песку, Найтмер уставилась прищуренными глазами на картину, от которой из груди начинал вырываться глухой рык.

По серым барханам, спотыкаясь и падая через каждые три-четыре шага, но упрямо вставая и продолжая стремиться куда-то вперёд, пошатываясь шла… она. Более молодая, с искрами безумия в глазах, безмолвно зовущая кого-то, но не слышащая ответа. Рядом же шла опустив голову и роняя слёзы Луна, кажущаяся собственной серой тенью, подавленной осознанием того, что «Найтмер» её не слышит, не видит и не может ощутить прикосновения…

— Да как ты смеешь… — расправив крылья, Мун топнула правой передней ногой, и от места удара её копыта по пространству пошли волны, искажая сон до неузнаваемости.

Тут и там из песка стали расти кривые башни, никуда не ведущие лестницы, арки и мостики, стеклянные пирамиды… и повсюду стояли каменные статуи самых разнообразных существ, глаза коих сияли яростным бирюзовым огнём. Подобного сновидец и ночной кошмар проигнорировать уже не могли, а потому вскинули головы, удивлённо уставившись на вторженку.

— Никто… — прорычала Владычица Кошмаров, и от её голоса, в котором слышалась безумная ярость, пространство сна начало покрываться трещинами, из которых струилась липкая багряная жидкость. — Никто…

Сделав первый шаг, Найтмер ощутила как трескается её собственная шкура, начав кровоточить… что было проигнорировано, как нечто неважное. Слишком сильным оказался эффект от увиденного, из-за чего безумие, загнанное в дальние уголки сознания, но продолжавшее жить в душе тёмной аликорницы, наконец-то вырвалось из тисков воли, стремясь обрушиться на жертву, посмевшую вызвать недовольство своей хозяйки.

— Никто не смеет причинять ей боль… — двоящимся голосом прошипела Найтмер, и ей вторили сотни голосов со всех сторон. — Никто… кроме… меня!

(18)

Словно пушинку, Луну подхватило ударной волной и отшвырнуло в сторону, закрутив в воздухе и едва не впечатав в одну из уродливых кривых колонн, которые блестели прозрачной слизью, стекающей на серый песок и смешивающейся с ним в мутную грязь, к которой примешивались бурые разводы крови, остро пахнущей железом, вытекающей из открывающихся и смыкающихся разломов прямо в небе. Теперь она понимала, что это был лишь сон… над которым властвовали совсем другие существа.

Распахнув крылья, тёмно-синяя аликорница поймала порыв ветра, которого никогда не должно было быть на настоящей луне, а затем взмыла ввысь, зависнув над полем развернувшегося сражения. А Найтмер Мун и Найтмер Найт (или как ещё назвать ночной кошмар?) времени зря не теряли: по мановению рога первой в бой пошли легионы каменных минотавров, пони, драконов и грифонов, второй же обратился огромной сколопендрой, из пор на теле которой хлынули её более мелкие сородичи, равные среднему пони размером.

Две армии сошлись на всех доступных поверхностях: одни боролись на лестницах и ступенях пирамид, другие взбирались на башни, скидывая с них противников, третьи обрушали арочные мосты, погребая под ними сотни сородичей. И всё это постепенно тонуло в море слизи и крови, поглощающем всех без разбора. Лишь два снотворца, замерев друг напротив друга, боролись взглядами… Впрочем, основной их бой проходил совсем на другой арене.

…

Разгромленный тронный зал Дворца Двух Сестёр оглашали звуки столкновения стали: хищно сверкающая чёрная глефа с ярким, словно серебряный свет лезвием, вращаясь с умопомрачительной скоростью, обрушалась на белую аликорницу, защищающуюся золотой алебардой. В самые последние мгновения удары натыкались на блоки, выпады парировались и отводились в стороны, а град магических атак разрушался об защитный купол, постепенно меркнущий из-за истощающихся сил противницы.

Найтмер торжествовала: победа была так близка… Вот она ударила особенно мощным магическим залпом, снося защиту Селестии, а затем совершила обманный удар в шею, но тут же сменила направление движения клинка, рубанув по передним ногам.

Охнув и сжав зубы, королева дня упала на бок, выронив из магической хватки оружие, а глефа тем временем взметнулась ввысь, готовясь обрушиться на ненавистного врага. Счастливый смех вырвался из горла Мун… и сменился булькающим хрипом, когда её собственную спину пронзило копьё, наконечник коего вышел из груди.

Магическое поле иссиня-чёрной кобылицы ослабло, и её оружие оказалось перехвачено тёмно-синей аурой. Затем в бок пришёлся сильный удар, заставляя упасть с и без того подгибающихся ног.

— Как ты, сестра? — спросила облачённая в серебряные доспехи Луна, подбежав к тяжело дышащей старшей кобыле.

— Ты как раз вовремя… сестра, — слабо улыбнулась Селестия. — Добей эту тварь, пока она не оклемалась.

— С удовольствием, — оскалилась в усмешке принцесса ночи, после чего встала над пронзённой копьём Найтмер и замахнулась глефой. — Прощай, отродье, слишком много ты испортила…

— Хорош-шая попытка, — прошипела Мун, усилием воли разрезая иллюзию…

…

Он находился в темноте и пустоте, где не было ни верха, ни низа, ни направления в целом. Он был голоден, но вокруг не было ни одного сна. Словно бы все жители Эквуса одновременно проснулись, и вот уже на протяжении ста дней не ложились спать.

Ночные кошмары гибли десятками, сражались друг с другом, дабы, пожрав конкурента, протянуть ещё чуть-чуть. Он остался последним, но даже так силы, потраченные на сами сражения, подходили к концу.

Внезапно на периферии чувствительности появился сон. Слабый, словно бы сновидец был готов проснуться в любую секунду. Но он не собирался упускать такую возможность и изо всех сил рванул туда. Секунда, и вот вокруг уже не пустота, а лесная полянка, на которой гуляет чёрная кобылка лет пяти-шести.

Это была удача, на которую он и не надеялся: превратившись в белого кролика, кошмар стал беззаботно прыгать вокруг пони, чем вызвал у неё заливистый смех, заставив за собой гоняться. А когда пришло время показать зубы и напасть на незадачливую жертву… на его загривке сомкнулись сильные челюсти, а в шкуру впились восемь пар клыков.

Кобылка превратившаяся в голодного собрата, стала терзать его плоть, отрывая целые клоки…

Но он сумел вырваться из иллюзии…

…

— Что это значит? — хмуро спросила Найтмер, стоя перед своей башней, к которой подошли Сёстры Войны в боевых доспехах, сопровождаемые сотней лунных пони в более простой броне.

— Ты лгала нам всё это время, — выступила вперёд Лазурит, обвинительно ткнув правой передней ногой в Мун. — Ты и твои прихлебательницы…

К ногам иссиня-чёрной аликорницы упали головы Цирконий и Фианит. Свет жизни в их глазах больше не горел…

— Да как вы посмели! — взбешённой змеёй зашипела Найтмер, и с её рога сорвались заклинания.

Кристаллопони пытались защищаться, но силы оказались слишком неравны: одна за другой они гибли в магическом пламени, крича и моля о пощаде. Но Мун не собиралась прощать предателей.

В какой-то момент всё прекратилось, а вокруг осталась лишь серая пустыня. Гнев отступил и разум прояснился, оттеснив безумие в сторону. Иссиня-чёрная кобыла увидела, что погибли не только предатели… на всей луне не осталось никого, кроме неё.

— Что же ты натворила, мелкая? — прозвучал голос за спиной, заставляя резко обернуться и приготовиться к бою. — Меня тоже убьёшь?

Перед ней стоял Гена… в своём человеческом облике, черт которого не удавалось рассмотреть из-за… слёз?

— Да, — зло рыкнула Найтмер, рогом рассекая ночной кошмар, посмевший принять облик ЕЁ человека…

…

Декорации уже ушли на дно бурлящего слизисто-кровавого моря, а на его поверхности оставались только сколопендра, порядком уменьшившаяся в размерах, из-за чего теперь не превышала размеров среднего пони, а также иссиня-чёрная аликорница, глаза которой сияли фиолетовым огнём ярости и безумия. Тело Владычицы Кошмаров истекало кровью, а её ноги дрожали от напряжения… но она продолжала стоять и бороться.

Отголоски битвы воли и разума двух могущественных сноходцев задели её лишь краем, заставив ощутить себя сорванным с дерева листиком, танцующим на порывах ветра. Луна видела, что Найтмер Мун побеждает, но… её собственное «Я» стремительно затухало. Несомненно, после завершения схватки она уже не будет собой… а то и вовсе превратится в чудовище, куда более страшное, чем этот старый, отожравшийся, но вполне обычный ночной кошмар.

«Нет», — мотнув головой, тёмно-синяя аликорница стиснула зубы и начала активнее работать крыльями, метр за метром продавливая чужое сопротивление.

«Не опять», — это было похоже на борьбу с ураганом в гордом одиночестве, но Луна не могла себе позволить сдаться.

«Я не брошу её снова!», — буквально зарычав от натуги, принцесса ночи ощутила, как её передние копыта, в которых была сосредоточена вся сила воли, разрезают и раздвигают невидимую преграду.

«Я сейчас… Найтмер. Подожди…» — прямо на глазах у тёмно-синей аликорницы ночной кошмар вздрогнул и, не издав ни звука, распался хлопьями, а слизисто-кровавое озеро стало чернеть, превращаясь в смолу.

Глаза истощённой Владычицы Кошмаров потускнели, ноги подогнулись и она упала, тут же начав тонуть.

— Не-е-ет!!! — казалось, что сердце в груди остановилось, а затем взорвалось болью, словно бы его пронзили клинком, а затем вырвали, в насмешку бросив в эту жидкую тьму, которая будто жадный монстр поглотила тело Найтмер Мун. — Я… не успела?

Мир замер в равновесии, мысли стали холодными и чёткими. Страхи, сомнения, чувство вины — всё это стало не важным. Перед Луной была цель — и она знала, что нужно для этого сделать.

«Прости, Тия», — на миг прикрыв глаза и представив образ сестры, принцесса ничего вновь распахнула веки, а затем одним усилием бросила себя вперёд.

Чёрная смола приняла её в свои объятья, тут же начав душить, но Луна упорно плыла вперёд, туда, где чувствовала Найтмер Мун. Густая жижа заставляла выбиваться из сил, лёгкие горели огнём, но всё это игнорировалось ради цели… Единственной цели.

«Держу!» — поймав копыто дочери, тёмно-синяя аликорница подтянула себя к ней, а её к себе, ощупью нашла мордочку и приникла губами к её губам, выдыхая крохи воздуха, вместе со своей жизнью.

«Приди в себя, Найтмер», — пусть это и был лишь мир снов, но для двух сноходцев он был ничуть не менее реален, а то, что происходило в нём, отражалось на всём…

«Дыши, Найтмер», — уговаривала иссиня-чёрную кобылу Луна, чувствуя, как медленно, словно бы неохотно, разгорается огонёк жизни, который однажды она уже разжигала… а затем по собственной глупости едва не затушила.

«Ты должна жить. Ради себя; ради лунных пони; ради… ради меня, Найтмер: ты должна жить!» — крепче прижимая к себе более крупное тело, принцесса ничего ощущала, как всё глубже уходит на дно, и с каждой секундой всё яснее понимала, что если не бросит вторую кобылу, то наверх уже не всплывёт.

Но она была готова идти до конца…

Она была готова заплатить эту цену, пусть даже за самую крохотную надежду.

(19)

Лёжа в своей постели в башне на луне, Найтмер, укутанная в одеяло и буквально утопающая в подушках, расфокусированным взглядом смотрела в потолок и размышляла о случившемся. Сейчас, спустя несколько часов после происшествия, она и сама не могла сказать, что на неё нашло, и из-за чего все её бастионы разума рухнули, словно карточный домик под порывом ветра. Впрочем, причин была масса: во-первых, сама встреча с Луной, что отзывалось в душе глухой болью и тянущей тоской; во-вторых, давно и надёжно забытые, но внезапно вынырнувшие из глубин памяти картины, показывающие самые тяжёлые и постыдные фрагменты жизни; в-третьих, действия самого кошмара, который точно угадывал самые болезненные места, без жалости и снисхождения нанося удары именно по ним.

«Жалкие оправдания. Я расслабилась; уверилась в собственной крутости и непобедимости; забыла простую истину о том, что и мастер меча, споткнувшись на кочке, может наткнуться на удачно подставленный меч ученика. Собиралась насладиться своим превосходством над… Луной, планируя для неё испытания и душевные разговоры, а в итоге? Едва не стала завтраком для жирного паразита, посмевшего покуситься на моё… Гр-р-р. Как же бесит», — бирюзовые глаза полыхнули злым огнём, но сделать что-либо Мун не успела, так как рядом оказалась одна из кристаллопони-сиделок.

— Великая, вам нельзя напрягаться, — произнесла жёлтого цвета кобылка, осторожно, но настойчиво надавливая иссиня-чёрной аликорнице на грудь и заставляя её опуститься на подушки. — Целительницы сказали, что вам нельзя пользоваться магией ближайшие сутки, а спать можно только без сновидений.

— Я чувствую себя нормально, — попыталась возразить Владычица Кошмаров, строгим взглядом придавив лунную пони.

— Конечно, нормально, — легко согласилась Гелиодор, заботливо поправляя одеяло. — Но мы всё же не будем рисковать, и послушаемся совета целителей.

«Какой позор! Я — пленница собственной спальни… кровати…» — от стыда Найтмер была готова провалиться сквозь землю, а хуже всего было то, что даже её нынешняя сиделка (любая из двенадцати, непрерывно дежурящих в башне и сменяющих друг друга по мере необходимости), сможет уложить её в постель силой, коль Мун начнёт капризничать.

— Цирконий прислала из Эквестрии посылку: шоколадное молоко, мороженое с шоколадной крошкой, свежий молочный шоколад и апельсины с лимонами, — продолжала щебетать кристаллопони, осторожно взбивая подушки для Прародительницы. — Хотите чего-нибудь из этого?

— А причём тут лимоны? — даже немного растерялась Мун, более не предпринимая попыток вырваться из плена своего ложа.

— В сопроводительном послании было сказано, что этот пункт добавила принцесса Селестия, — отозвалась Гелиодор, иголки гривы которой стали розовыми. — Она ещё просила передать, что это «чтобы жизнь мёдом не казалась».

«Шутница. Хотя… если Луна сейчас в таком же состоянии как и я, то у неё есть все причины злиться», — поморщившись, мысленно констатировала иссиня-чёрная аликорница.

— Может быть, хотите сырных шариков? — заботливо предложила сиделка, почти щенячьим взглядом заглядывая в глаза Прародительницы.

— Возможно, позже, — опустив веки и постаравшись расслабиться, ответила Найтмер. — Я буду медитировать… Это-то мне не запрещено?

— Что вы, Великая, — тут же отозвалась кристаллопони. — Если вы поможете своей энергетике восстановиться — это будет очень полезно для излечения. Хотите, я могу создать подходящую музыку?

Мун молча кивнула, и по комнате стали распространяться звуки прибоя, криков чаек, шелеста ветра и далёкие гудки парохода. Под такое сопровождение, в которое лунная пони буквально вкладывала душу, войти в состояние транса, в котором было куда легче думать, оказалось легче лёгкого.

А поразмыслить иссиня-чёрной аликорнице было о чём, начиная с её безрассудного поведения при встрече с ночным кошмаром, самоотверженным (и суицидальным… как и всегда в её случае) поступком Луны, и заканчивая действиями сноходцев-кристаллопони, которые буквально вытащили её из пучин беспросветного мрака, разбудив постепенно затухающий разум, а затем и разрушили общий сон, выпнув обеих аликорниц в реальный мир. То, что принцесса дня ещё не уронила луну куда-нибудь в океан, или не зашвырнула на солнце (и даже не попыталась этого сделать), при этом продолжая терпеть посольство лунных пони у себя под боком, говорит о факте, что тёмно-синяя кобыла пострадала не так уж сильно.

«В ином случае лимонами в качестве подарка она бы точно не ограничилась», — вынужденно отметила крылато-рогатая пони.

Ночной кошмар оказался крайне неудобным, опытным и самоуверенным противником. Сперва, когда ещё была возможность, он предпочёл вступить в бой с заведомо более сильным в плане грубой мощи, но явно нестабильным противником, а когда понял, что проигрывает, попытался забрать убийцу с собой. Впрочем, если бы Луна не начала делиться своей жизненной силой напрямую, то четвёрка кристаллопони вмешалась бы раньше, выдернув Прародительницу в тот самый момент, когда её состояние стало резко ухудшаться.

«Пытаясь меня спасти, Луна чуть было не убила нас обоих… Это была бы самая нелепая попытка самоубийства в мире», — невесело мысленно рассмеялась Найтмер.

Луна… Мысли о ней всё ещё причиняли дискомфорт, но… уже не хотелось ничего делать в её отношении. Создавалось впечатление, словно минувшей ночью лопнул эмоциональный гнойник, который долгие столетия варился в собственном соку, а теперь, когда его вычистили, наступило опустошение.

Нет, больно ещё было, да и дискомфорт, скорее всего, продержится долго. Но повторного срыва можно было не бояться… во всяком случае — не в ближайшие годы. Ну, а потом… нужно будет со всем разобраться.

Как бы там ни было, но принцесса ночи пыталась её спасти, вместе со своей жизнью вдыхая в на тот момент безумную кобылу свои чувства и эмоции. В ответ же она наверняка вдохнула те чувства, которые бурлили в самой Мун, что не могло не ударить по ней ещё раз.

Произошедшее между двумя аликорницами в том кошмаре можно было бы назвать чем-то куда большим, нежели даже интимная близость: истинное положение дел могли понять разве что лунные пони, для которых состояние эмоционального сближения — это обычное дело… когда они собираются заводить жеребят. Иссиня-чёрная пони даже подумала о том, что Луна наверняка смутится, если узнает, в чём неосознанно поучаствовала…

«Нам нужно встретиться. Чем раньше — тем лучше», — решительно подумала Владычица Кошмаров, наконец-то приступая к работе над своей энергетикой, расшатанной сперва Гармонией, а теперь ещё и битвой с кошмаром.

* * *

Луна лежала в своей кровати, бездумно смотря в потолок и ощущая, как медленно рассасывается болезненный комок в груди. Минувшей ночью она увидела и узнала даже больше, нежели когда-либо хотела узнать о своей…

«Называть её дочерью будет неверно. Мать — это та, кто была рядом и воспитывала… или та, кто была вынуждена отдать дитя, постаравшись обеспечить счастливую жизнь», — чужая боль кольнула грудь, но тёмно-синяя пони приняла её с радостью, подпитывая её осознанием, что заслуживает этого, как никто иной. Она хотела бы забрать больше, чтобы облегчить жизнь Найтмер, но…

— Вуна, ты в порядке? — появившаяся в поле зрения обеспокоенная мордочка Селестии, которая смотрела на неё с… виной в глубине глаз, заставила вынырнуть из своих мыслей. — Вуна, Эквестрия на связи. Как слышно?

«Самой плохо, но старается дурачиться, чтобы мне было легче», — это было удивительно, но теперь, после тех бесконечно долгих мгновений связи с иссиня-чёрной аликорницей, она пусть не без труда, но могла читать подобные детали, будто бы училась этому годами.

— Всё хорошо, Тия, — зажмурившись, младшая из сестёр протянула передние ноги вперёд, а затем обхватила ими шею старшей кобылы, с удовольствием потеревшись мордочкой о её шею. — Я немного устала, но в остальном — здорова.

— Ох, Лу, — вздохнула принцесса дня, улыбка которой стала куда более естественной, обнимая сестру в ответ. — Никогда меня так больше не пугай.

— Так — точно не буду, — заверила принцесса ночи.

— Вуна, — Селестия сердито нахмурилась, но затем вздохнула, и фыркнув, зарылась носом в шелковистую гриву. — Жаль, но пороть тебя уже поздно.

— Тия, я и не знала… — начала говорить тёмно-синяя аликорница, но её рот тут же был заткнут копытцем белой кобылы.

— Не смей, Лу, — отстранившись, принцесса дня строго пригрозила сестре. — Где ты только успела этого нахвататься?

— М-м-м, — удобно устроившись на подушках, младшая пони сделала вид, что задумалась, а затем заявила: — Может, в снах пони? Они там тако-о-ое вытворяют…

— Ничего не хочу слышать, — демонстративно зажав уши передними копытцами, помотала головой Селестия.

Принцесса ночи улыбнулась, прикрыла глаза и сменила тему разговора:

— Ты не узнала, что с Найтмер?

— Проходит реабилитацию, — мгновенно посмурнев, заявила принцесса дня. — Выспрашивать подробности я не стала, но отправила немного гостинцев.

— Тия, — тёмно-синяя аликорница посмотрела на сестру испытующим взглядом, который постепенно стал укоризненным. — Если бы не она, то я до сих пор была бы во власти кошмара.

— Если бы не она, то ты вообще не оказалась бы в его власти, — недовольно заявила белая аликорница, отворачиваясь к окну. — Лу… Я всё понимаю, но…

— Сестра, давай не будем делать преждевременные выводы, — попросила младшая из принцесс. — Сперва я бы хотела поговорить с ней… наедине.

— Ничего не могу обещать, — дёрнув ушами, Селестия перевела взгляд на сестру, и постепенно выражение её мордочки смягчилось. — Сперва я сама с ней поговорю. Договорились?

— Договорились, — улыбкой ответила тёмно-синяя пони, после чего зевнула и потянулась. — Прости, что-то меня клонит в сон.

— Отдыхай, Вуна, — белая аликорница заботливо подоткнула одеяло сестре. — Я буду рядом.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Маленькое счастье

Примечание к части

Редактировал Лунный Жнец.

Это утро было волшебным, на порядки превосходя все предыдущие сразу по нескольким параметрам: во-первых, как по очереди, так и по значению, Каденс выспалась, так как все срочные дела были завершены, а остальные могут подождать ещё чуть-чуть; во-вторых, умиротворяющий запах любимых тюльпанов заполнял комнату аппетитным запахом, дразня вкусовые рецепторы; в-третьих, сегодня был её день… во многих смыслах. Вдохнув полной грудью, она широко зевнула и потянулась всем телом, расправляя крылья и чувствуя, как вытягивается каждая мышца, а затем поочерёдно приподнялась на передних и задних ногах, выгибая спину по-кошачьи, одновременно с тем прогоняя сонливость и чувствуя, как кровь быстрее побежала по телу.

«Шайни», — стоило открыть глаза, как взгляду предстала её кровать, усыпанная лепестками цветов (и как он умудрился её не разбудить?), несколько воздушных шариков в виде красных и розовых сердец, а ещё — маленький зефирный тортик, стоящий на подносе на прикроватном столике.

Снова приподнявшись на передних ногах, принцесса подползла к краю кровати, чтобы посмотреть на маленький кулинарный шедевр, на котором клубничным джемом было написано «С днём рождения, сердце души моей». Под надписью ещё был изображён рисунок в виде её кьютимарки, пронзённой стрелой с оперением в виде маленького улыбающегося сердечка.

«Как мило», — представив себе белого единорога, вечно такого серьёзного и сурового, и лишь с ней да Твайлайт наедине позволяющего себе вести себя беспечно и дурашливо, который, измазавшись в креме и тесте, печёт ей торт… розовая аликорница зажмурилась и хихикнула.

— Впрочем, вряд ли он сам готовил, — отсмеявшись, всё же констатировала крылато-рогатая пони, при помощи телекинеза подхватывая маленькую серебряную ложечку, чтобы подцепить одну из розовых зефиринок. — Кулинарные таланты Шайнинга заканчиваются на «Бросить в воду и кипятить пять минут». Так что наверняка он обратился к поварам. Но всё равно — это мило.

С этими словами Каденс отправила сладость себе в рот, начав с удовольствием пережевывать, в процессе даже зажмурившись и замахав ушками от блаженства. Казалось, что свежайший зефир буквально тает на языке, заполняя рот феерией вкуса.

«Божественно! Нужно будет узнать, кто это приготовил. Теперь я понимаю, почему тётя так любит свои сладости…» — принцесса любви облизнулась, открыла глаза, и посмотрев на шедевр кондитерского мастерства, принялась безжалостно его истреблять, будто бы это был её злейший враг.

…

А в это время в спальне принца Блюблада…

Белый жеребец, лёжа на огромной кровати с бело-золотым балдахином, укрывшись одеялом с головой, вяло подёргивая высунувшейся наружу левой задней ногой, тяжело бормотал во сне:

— Торты… Торты… Они повсюду… Надо бежать. Тётя меня спасёт от них…

…

Снова в спальне Каденс…

Только вылизав до блеска серебряное блюдо, на котором тоже были изображены кружащие лепестки тюльпана, и розовой краской было продублировано поздравление, нежно-розовая аликорница осознала, что съела всё без остатка, да ещё и крошки подобрала. После этого нужно было что-то выпить, чтобы перебить сладость во рту… и как раз для этого на подносе обнаружилась маленькая чашечка зелёного чая, словно бы только что заваренного.

«Обо всём подумал», — умилённо улыбнулась крылато-рогатая пони, с удовольствием смакуя напиток, в котором узнала один из любимых сборов Селестии, заваренный с явным старанием и любовью.

— Нужно будет поблагодарить тётю за то, что она в этом поучаствовала, — решила принцесса любви, теперь поняв, как именно её особенный пони сумел сделать всё настолько незаметно (уж в чём белой аликорнице не было равных, так это в розыгрышах и сюрпризах).

…

В личных покоях Селестии…

Принцесса дня стояла перед шкафом с распахнутыми дверцами, с нарастающим недоумением глядя на пустые полки, в облачке телекинеза удерживая заварочный чайник.

— И куда делся весь мой чай? — наконец спросила у пустоты белая аликорница. — Не знаю как, но я уверена, что Найтмер Мун приложила к этому копыто.

…

Снова в покоях Каденс…

Допив последние капли драгоценной жидкости, принцесса любви отправила в рот несколько одуряюще пахнущих лепестков, прожевала их и проглотила, ощущая приятную заполненность живота. На какое-то время она даже задумалась о том, чтобы не ходить на завтрак, но… решила не нарушать распорядок дня хотя бы в таких мелочах. Тем более, что наверняка её захочет поздравить и сама тётя (тёти… если Луна решит спуститься из своей башни), да и личная встреча с Шайнингом станет замечательным дополнением к столь приятному утру.

Перекатившись на спину, крылато-рогатая кобылка погладила немного надувшийся живот, мысленно отмечая, что ей не следует так сильно увлекаться сладостями. Ну или стоит заняться физкультурой, чтобы сгонять лишние калории?

«Но ведь я и без того занимаюсь спортом», — логично заметила Каденс, не без сожаления принимая решение, что придётся ограничивать себя в сладком.

Дав себе ещё пять минут на то, чтобы понежиться на покрывале из тюльпанов, принцесса любви сползла с кровати и направилась в ванную комнату, где кроме туалетного столика, зеркала и раковины, имелся собственный маленький бассейн.

Причёсывание, умывание, накладка лёгкого макияжа и выбор духов не заняли много времени. Платье же на свой день рождения розовая аликорница выбрала заранее, так что оставалось его только надеть (голубая накидка, застёгивающаяся под шеей, на груди и животе, спадающая почти до пола и прикрывающая бока и бёдра, шла в комплекте с двумя парами изящных накопытников из серебра и кристалла, похожего на сапфир).

В полной боевой готовности, проверив боевую раскраску, крылато-рогатая кобылка вышла из своих покоев, едва не столкнувшись с белым жеребцом-гвардейцем, который, словно верный пёс, ждал её под дверью с букетом… алых роз.

— Шайни, — Каденс улыбнулась и крепко обняла его за шею, прижавшись щекой к его щеке. — Не стоило… Правда. Ты и без того уже устроил мне великолепный сюрприз.

— Я рад… — начал было Армор, но осёкся и нахмурился. — Какой сюрприз?

— Стой, — принцесса любви отстранилась и внимательно посмотрела на жеребца. — Разве не ты засыпал мою постель лепестками тюльпанов и принёс тот замечательный торт?

— Вообще-то… нет, — ошарашил любимую белый единорог.

— Рада, что тебе понравилось, — прозвучал мелодичный кобылий голос неподалёку, заставляя принцессу и стражника обернуться на кристаллопони, облачённую в невесомую серебристую шаль, скрывающую почти всё её тело от шеи и до хвоста. — Но это была только часть подарка. С днём рождения, Каденс.

С этими словами к молчаливо застывшей аликорнице подлетела маленькая коробочка кораллового цвета, перевязанная жёлто-голубой ленточкой.

— М… Спасибо, — выдавила из себя розовая аликорница, выходя из ступора и переводя взгляд с подарка на Цирконий. — Но как ты проникла в мою комнату?

— Это было несложно, — скромно улыбнулась лунная пони, затем повернулась к жеребцу и кобыле боком, приподняла край накидки и, указав взглядом на изображение открытого замка, спросила: — От этого можно как-нибудь избавиться? Мне кажется, что медный не идёт к моей шкурке.

— А… — глядя на кьютимарку своей… поклонницы, Каденс почти физически ощущала, как день из замечательного становится просто хорошим, но ей хватило самообладания, чтобы улыбнуться и произнести: — Поздравляю с появлением Метки Судьбы. Это, конечно, не день рождения, но тоже немалый повод для торжества.

(21)

«Чудовищное по своей сути, мерзкое и бесчестное преступление потрясло Кантерлот: пока по всей столице ничего не подозревающие пони шли на работу или в школу, нежились в кроватках или занимались иными, не менее важными делами, за стенами королевского дворца сгущалась тьма… Тьма, в которой скрывался хитрый, коварный и бессовестный преступник».

— Селестия, если ты пришла в мою комнату, чтобы помолчать, то так бы и сказала, — произнесла тёмно-синяя аликорница, почти пять минут сидевшая на краю кровати, наблюдая за застывшей перед окном сестрой.

— Луна, не ломай мой внутренний монолог, — насупившись, принцесса дня повернулась к младшей аликорнице. — Я, между прочим, пытаюсь поймать преступника.

— Мне кажется, что ты гипнотизируешь кондитерскую, находящуюся неподалёку от дворцовой площади, где готовят твои любимые эклеры, — дёрнув ушами, насмешливо фыркнула принцесса ночи. — Прости уж, но сегодня они не работают.

— Я знаю, — махнула крылом белая аликорница, отворачиваясь обратно к окну, но тут же опомнилась. — Я вовсе не об этом думала! И вообще…

— Ладно-ладно, я тебе больше не мешаю, — выставила передние ноги в защитном жесте младшая принцесса, после чего улеглась на бок и, вытянувшись во всю длину, широко и сладко зевнула. — Разбуди, когда поймаешь свой настрой.

— Луна-а-а-а… — обиженно протянула правительница Эквестрии, окончательно отворачиваясь от окна и подходя к кровати, чтобы плюхнувшись крупом на ковёр, сложить передние ноги на постели сестры и устроить голову поверх них. — Вообще-то я уже всё узнала.

— Да ну? — Луна открыла глаза, перекатилась на живот, и опираясь на передние ноги, подняла голову. — Так что же ты тогда устраивала этот цирк?

— Для драматичности, — усмехнулась принцесса дня, на что получила скептический взгляд и вопросительно выгнутую бровь. — Никто не ценит искусство. О времена! О нравы!.. Вот помню, в моё время…

— Тия, я из того же времени, — напомнила тёмно-синяя аликорница. — Ничего подобного я там не видела.

— Ла-адно, — неохотно приняв сидячее положение, при этом выпрямив спину, Селестия посмотрела на сестру. — Как тебе известно, Луна, сегодня утром я обнаружила пропажу своей коллекции чая.

— Жуткая потеря для всей понячьей цивилизации… — показательно трагично воскликнула принцесса ночи, прижимая к груди правое переднее копытце, а затем вопросила у пустоты перед собой: — Как же мы теперь будем жить?!

— День за днём, Вуна; день за днём, — преувеличенно серьёзно ответила старшая кобыла, но не удержалась и рассмеялась, к чему вскоре присоединилась и её сестра. — Я рада, что тебе наконец-то стало лучше.

— Просто я подумала — и решила, что своим унылым видом не делаю никому лучше, — утерев с мордочки слезу пером правого крыла, отозвалась Луна. — Но ты не отвлекайся: кто же тот преступник, которого ты искала?

— Найтмер Мун, — торжественно объявила Селестия, указав правым передним копытцем куда-то вверх.

— Серьёзно? — недоверчиво прищурилась принцесса ночи. — Она спустилась с луны, преодолевая слабость и ускользая от своей охраны, только для того, чтобы стянуть несколько пакетов чая?

— Элитных сортов чая, — ткнула сестру в нос копытцем белая аликорница. — Но ты права: для этой злодейки подобное деяние слишком мелочно. Она бы послала своих миньонов.

— Ты подозреваешь, что похитители — посольство кристаллопони? — тёмно-синяя кобыла нахмурилась. — Это уже серьёзное обвинение. У тебя есть доказательства?

— Только косвенные, — вздохнула Селестия и снова уложила голову на край кровати. — У Цирконий появилась кьютимарка в виде открытого замка, которой она похвасталась перед Каденс… после чего пригласила её в парк развлечений на свидание.

— И?.. — поторопила старшую сестру принцесса ночи, снова вытягиваясь на постели, но уже лёжа на животе.

— Племяшка сказала, что любит Шайнинга, и если куда-то пойдёт, то только с ним, — белая аликорница усмехнулась и фыркнула. — Цирконий на это заявила, что согласна, после чего адресовала приглашение уже Армору.

— Но он же — гвардеец на службе, — заметила младшая из сестёр.

— Шайнинг сказал примерно то же самое, поэтому Цирконий пошла ко мне и попросила дать жеребцу выходной, либо «Выделить его в качестве сопровождения и охраны на мероприятии по ознакомлению с традициями пони по празнованию дней рождения принцесс», — на одном дыхании выдала Селестия. — Каденс и Армор это тоже слышали, а потому… я просто не могла отказать.

— Ты ведь знаешь, что Цирконий имеет виды на Каденс? — подозрительно прищурилась Луна.

— Знаю, — ухмыльнулась принцесса дня, после чего заявила: — А ещё я знаю, что это совсем не те виды, о которых думает сама Каденс.

— Откуда такая информация? — вскинула брови тёмно-синяя аликорница.

— Ещё когда всё это началось, я побеседовала с Фреон на тему того, как размножаются кристаллопони, а также поспрашивала об их брачных традициях, — самодовольно заявила старшая кобыла. — Разумеется, взамен мне пришлось рассказать об ухаживаниях среди эквестрийских пони… а то та литература, которую посоветовал Блюблад…

— Пф-ф-ф, — покрасневшая мордочкой Луна накрыла голову крылом. — Не напоминай мне об этом трактате, написанном извращенцами для извращенцев.

— Неужели ты уже успела его почитать? — изогнула губы в заговорщической улыбке принцесса дня. — И на каком месте остановилась? Ах, Вуна… Ты уже такая взрослая: интересуешься жеребчиками… или кобылками?

— Гр-р-р! — схватив пуховую подушку дрожащим телекинезом, тёмно-синяя аликорница метнула её в отскочившую сестру, которая только скорчила мордочку и показала язык, за что получила прямо в нос вторую подушку.

— Бу… — обиженно надулась старшая кобыла, утирая потёкшие из глаз слёзы маховыми перьями. — Ты — злая.

— Тия, будь серьёзней, — вздохнула Луна, приняв сидячее положение.

— Нет, — буркнула принцесса дня, после чего уселась на пол спиной к сестре и стала хныкать. — Никто меня не люби-и-ит… и даже чай укра-а-али…

Закатив глаза к потолку и покачав головой, тёмно-синяя аликорница спустилась с кровати, убедилась, что уже не шатается от слабости (хотя некоторая сонливость ещё мучала её), а затем подошла к старшей сестре, села рядом, обняла её крыльями и передними ногами начала гладить по эфирной гриве, приговаривая:

— Всё хорошо; не надо плакать; я тебя люблю…

— У-у-у, — покачала головой старшая кобыла.

— Тогда поцелуй, чтобы ушиб не болел, — нагло заявила Селестия.

— Тия… — начала было говорить принцесса ночи.

— Никто меня не люби-и-ит… — снова затянула свой мотив белая аликорница, начав лить крокодильи слёзы.

— Ох-х-х, — вздохнула младшая из сестёр, схватила голову Селестии передними копытцами и поцеловала её в нос. — Довольна?

— Ей! — буквально подпрыгнув на месте, принцесса дня сграбастала в объятия вяло отбивающуюся тёмно-синюю аликорницу, начав её беззастенчиво тискать. — Вуна меня люби-и-ит!

Отпустив младшую сестру только тогда, когда она окончательно выбилась из сил и прекратила отбиваться, белая аликорница помогла ей дойти до постели и улечься на разглаженное серебристое покрывало. После этого Селестия снова уселась рядом, всем видом излучая довольство.

— Ну и что: ты будешь заявлять лунному посольству о своих претензиях? — широко зевнув и чувствуя, как глаза начали слипаться, вернулась к интересующей её теме принцесса ночи. — Наверняка это уязвит Найтмер Мун: её подданная — мелкая воровка.

— Неужели я слышу в твоих словах укор? — удивилась старшая кобыла, махнула левым передним копытцем и продолжила: — Можешь не отвечать. Я уже поняла, что тебя сильно волнует всё, что связано с твоей… дочерью. И «нет», я не собираюсь выставлять претензии… потому что нечего выставлять.

— Хм? — вопросительно изогнула брови тёмно-синяя аликорница, переваливаясь с живота на бок, а затем и на спину, так что все четыре копытца оказались поджаты к телу и болтались в воздухе.

— Опрос поваров показал, что Цирконий всю вторую половину дня и ночь находилась на кухне, учась готовить торты… которые скармливала Блюбладу, выступающему в роли подопытного, — Селестия хихикнула. — Кажется, у племянника образовалась фобия на кондитерские изделия.

— Это не смешно, — нахмурилась принцесса ночи, но решила вернуться к данному вопросу позже. — Но если она всю ночь провела на кухне, кто же взял чай? И откуда у неё метка?

— За чаем всю ночь бегал сам Блюблад, — печально повесила ушки белая аликорница. — Я ведь ему говорила, что он может брать из этого шкафа всё, что захочет. Ну, а метка… Когда Цирконий шла с тортом и выделенной племянником чашкой чая в покои Каденс, она услышала голоса одной из служанок и молодого гвардейца, которые умудрились запереться в чулане. Места там было мало, так что телепортироваться внутрь — не вариант, а ломать имущество принцесс… В общем, кристаллопони взломала заклинивший замок, чтобы выпустить незадачливую парочку, за что и получила кьютимарку.

— М-да, — хмыкнула Луна. — История оказалась не столь интересной, как виделась в начале. А-а-ам… Что-то я утомилась. Стоп! А как ко всему этому причастен Блюблад?

— Молодой принц не смог отказать юной и привлекательной иностранке, когда она попросила его продегустировать несколько тортов её изготовления, — принцесса дня снова усмехнулась. — Ну, а уже дав согласие, он не смог пересилить свою гордость, продолжая есть всё новые и новые шедевры… К слову: шеф-повар сказал, что для той, кто не разбирается в еде для жителей Эквуса, у Цирконий талант к готовке. Даже странно, что её кьютимарка связана с иным.

— Будет племяннику урок, — ещё раз зевнув, пробормотала тёмно-синяя аликорница.

— Ладно, Вуна, отдыхай, — укрыв младшую сестру краем покрывала, из-за чего та стала похожа на куколу, от которой видна только голова, белая аликорница призвала телекинезом подушку. — Я зайду к тебе вечером. До встречи.

— До встречи, — улыбнулась в ответ Луна.

Едва за посетительницей закрылась дверь, улыбка с мордочки хозяйки комнаты сползла, а во взгляде вновь появилась грусть. Сестре не следовало знать, что она по-прежнему себя корит… Даже если для этого нужно играть беспечное и весёлое поведение.

Ведь правда: кому будет лучше от вида унылой принцессы?

Примечание к части

Перенесено из Сборника зарисовок. После завершения одной из основных работ будет дописываться.

Всем добра и здоровья.

Важная прогулка

Примечание к части

Глава о важности изучения традиций.

При помощи телекинеза удерживая кисточку для подведения ресниц, Каденс придирчиво осмотрела своё отражение в зеркале, закреплённом на задней стороне столика с косметическими принадлежностями. Едва заметные тени, чуть более тёмная губная помада, спадающая на лоб чёлка и зачёсанные на правый бок пряди гривы придавали молодой аликорнице одновременно немного небрежный и аристократичный вид, а лёгкий синий плащ с фиолетовой подкладкой, скреплённый на груди парой пуговиц, подчёркивал стройную фигуру и скрывал сложенные крылья, прижатые к бокам. Оставалось надеть только туфли на все четыре ноги, ремешки которых отливали серебром и поднимались до колен, образуя узор переплетающихся лоз.

"Я справлюсь. Я со всем справлюсь", — мысленно повторила себе принцесса любви, откладывая кисточку и подхватывая телекинезом серебряные украшения в виде маленьких бубенчиков для ушей и тонкую цепочку, напоминающую змею, которая обвилась вокруг шеи.

Ещё раз кинув на себя взгляд, розовая аликорница вздохнула, потом широко и лучезарно улыбнулась, высоко подняла голову и подмигнула. В конце концов, раз уж свидание с Шайнингом должно было пойти не по её плану, то нужно хотя бы попытаться получить удовольствие, а заодно постараться не испортить впечатление от прогулки для Цирконий.

"А завтра я с ней серьёзно поговорю. Давно надо было это сделать, а не прятаться как маленькая кобылка", — решительно кивнув своему отражению, крылато-рогатая пони отвернулась от зеркала и поспешила к выходу из покоев, чтобы не опоздать на встречу...

...

— Как я выгляжу? — спросила Цирконий у своих подруг-напарниц, развалившихся на её кровати в гостевых покоях дворца, вытянувшись в полный рост и разведя в стороны крылья.

Кристаллопони была одета в белый жилет, скрывающий тело до бёдер, матово-белые чулки на всех четырёх ногах, а на её крылья были нанесены тонкие полупрозрачные узоры в виде меток сердца и щита. Кроме того, под крыльями кобылки крепились две плоские сумки, куда были сложены различные мелочи, что могли пригодиться во время свидания.

— Ты уверена, что нужно было наносить узор кьютимарки Шайнинга Армора? — приложив правую переднюю ногу к подбородку, задумчиво спросила Фреон. — Не решит ли Каденс, что ты заигрываешь ещё и с ним?

— Думаешь? — глава посольства лунопони покосилась на своё крыло, немного подумала и качнула головой, заставив иголки мелодично зазвенеть. — Нет. Этим я хочу сказать, что не собираюсь разлучать их пару.

— Не забудь им об этом сказать, — посоветовала Фианит. — И ты забыла прикрыть круп.

— Я прочитала, что в обществе пони считается нормой демонстрация кьютимарок, — заявила тринадцатая по силам кристаллопони, но всё же задумалась, затем засветила своим рогом и, собрав из воздуха немного влаги, кристализовала лёд, который трансмутировала в лепесток юбки, что опустился на круп и сплавился с жилетом, прикрывая хвост и бёдра полупрозрачной тканью. — Так лучше?

— Определённо — да, — цокнув друг об друга передними копытцами, отозвалась Фреон. — Теперь ещё добавь красного губам и синего векам, и можно считать, что ты готова.

...

Слушая смешки дежурных стражей, которые стояли у главного выхода из холла дворца, облачённый в начищенные до блеска позолоченные латы Шайнинг стойчески ждал своей судьбы. Глава посольства от лунных пони сумела добиться того, чтобы принцесса Селестия назначила Каденс её экскурсоводом по Кантерлоту, а самого Армора сделала их охранником, тем самым разрушая все планы на романтический вечер.

Белый единорог понимал, что оказываемые Цирконий знаки внимания его особенной пони не нужны, а грубо отказать она не может только из-за напряжённых отношений с Лунной Империей, правительница которой может отреагировать на подобное излишне резко. В то же время кристаллопони либо не понимала, либо попросту игнорировала мягкие отказы, демонстрируя завидные упорство и выдумку в ухаживаниях (слухи о Блюбладе, который переел тортов уже разнеслись среди стражи и прислуги).

"Ненавижу политику. Ничего: после сегодняшней прогулки мы обязательно обо всём поговорим более обстоятельно", — сам себе пообещал капитан гвардии, в очередной раз бросая хмурый взгляд на двух молодых жеребцов, которые постарались сделать вид, что только что не хихикали в свои копыта (другие слухи, рассказывающие об иностранном после, который ухлёстывает за принцессой любви тоже были общим достоянием, пусть и переврали половину правды в процессе).

— Шайнинг! — серебряным колокольчиком прозвучал голос Каденс, заставив белого единорога резко обернуться и затаить дыхание при виде того, как нежно-розовая пони, мягко улыбаясь и глядя на него полуприкрытыми выразительными глазами грациозно спускается с лестницы, ведущей на второй этаж. — Я не сильно опоздала?

"Какая пони...", — скользнув взглядом по длинным стройным ногам, изящной шее и вернув внимание к очаровательной улыбке, капитан услышал как завистливо вздохнули двое зубоскалов... которых точно ждёт пара внеочередных нарядов на охрану общественных уборных.

— Что-ты, я только что подошёл, — расплылся в счастливой улыбке жеребец, в эти мгновения простивший Цирконий все её прегрешения, так как возможность увидеть свою (свою!) принцессу в таком виде стоило всех неудобств. — Ты неподражаема.

— Хи-хи... Спасибо, — прикрыв улыбку правым передним копытцем, облачённым в изящную туфельку, от которой вверх по ноге поднимались перекрещивающиеся тонкие ленты, крылато-рогатая пони смущённо затрепетала ресницами. — А ты не видел Цирконий? Она уже должна была прийти.

"Опаздывает на встречу, которую сама и назначила", — злорадно подумал Шайнинг, вспоминая реакцию Каденс на подарок посла на день рождения, оказавшийся одновременно и наглым, и довольно... впечатляющим (неприятно было признавать, что лунная кобыла его обошла по всем статьям).

— Простите за опоздание, — прежде чем белый единорог успел сказать вслух хоть что-то, как со стороны другой лестницы прозвучал голос самой лунопони. — Я немножко заплутала во дворце.

— Ничего страшного, мы тоже только пришли, — отозвалась принцесса любви, поворачиваясь к третьей участнице прогулки. — Замечательно выглядишь. Верно, Шайнинг? Шайнинг?..

"!!!", — в голове у Армора словно бы что-то сломалось, когда он перевёл взгляд на спускающуюся по широким ступенькам кобылу, стройные ноги которой были обтянуты высокими чулками, изогнутые в слабой смущённой улыбке губы буквально манили к себе нежно-розовым оттенком, а раскрытые крылья создавали иллюзию скольжения над полом...

"Подбери слюни, слабак!", — командным тоном окликнул жеребца внутренний голос, заставивший встрепенуться и отвести взгляд от Цирконий, прежде чем на него самого посмотрела его любимая.

— Да... Вам очень идёт, — пробормотал капитан гвардии.

— Благодарю, ваше высочество, капитан, — остановившись рядом со своими сопровождающими, глава посольства поочерёдно им кивнула. — Каденс, твоя накидка великолепно гармонирует с твоей шёрсткой, а эта цепочка прекрасно подчёркивает изящество шеи. Шайнинг, броня хорошо дополняет твой образ стража и добавляет благородства твоим чертам, но разве не было бы лучше надеть на прогулку нечто более... утончённое?

— Я... м... на службе, — неловко отозвался белый единорог, встречаясь взглядом с вопросительным выражением глаз лунопони. — Вам следовало предупредить, если вы хотели, чтобы охрана сопровождала вас скрытно.

— О... Я запомню, — изобразив на мордочке чувство вины, Цирконий снова вернулась к прежнему выражению лёгкого смущения и обратилась уже к обоим эквестрийцам сразу: — Раз мы готовы, то давайте поспешим. Ярмарка уже должна была начаться.

Позволив кристаллопони выйти чуть вперёд, Каденс толкнула Армора крылом, а когда он перевёл на неё взгляд и вскинул брови в безмолвном вопросе, отсигналила ушами: "Не будь таким грубым".

— Они заболели? — удивлённо спросила Цирконий, привлекая внимание к двум молодым стражникам, которые стояли у распахнутых дверей с остекленевшими взглядами и открытыми ртами.

— Не нужно волноваться: этот недуг называется "Несоответствие занимаемой должности", — насмешливо глянув на молодых гвардейцев, которые откровенно пялились на главу лунного посольства, капитан мысленно погладил себя по голове и похвалил свою выдержку. — Это лечится трудотерапией и несением службы в тихих местах.

— Надеюсь, что им скоро станет легче, — потеряв интерес к страже, лунопони кивнула на выход. — Мы идём?

"А ведь на улице будет куда больше жеребцов... Может быть стоило сказать, что этот наряд, да ещё с её внешностью — это перебор?", — покосившись на свою принцессу, которая шла слева от единорога, он удостоился весёлого подмигивания и одобрительного кивка, словно бы говорящего что "Я в тебе не сомневалась".

...

"Я вас вижу", — пришло послание-мысль с импульсом света от Фианит, в то время как Цирконий, пристроившаяся слева от Каденс, справа от которой шёл Шайнинг, двигалась по дорожке через дворцовый парк.

Над Кантерлотом уже стоял вечер, из-за чего тени заметно вытянулись, а облака на небе подсветились золотом.

"И как мы смотримся?", — полюбопытствовала глава посольства Лунной Империи.

"Сложно сказать. Весьма... симметрично", — отозвалась двадцать вторая в общем рейтинге сил лунопони, отправляя образ двух белых силуэтов окружающих розовый.

"Фреон?", — позвала Цирконий седьмую из Сестёр Войны.

"Я уже иду к Селестии, чтобы поучаствовать в ритуале смены дня и ночи. Когда будет закат — предупрежу. В книжках говорят, что пони Эквуса считают этот момент очень романтичным", — отозвалась напарница спустя пару мгновений.

"Как прошла встреча?", — проявила интерес Фианит, устроившаяся на балконе гостевых покоев дворца, откуда её взгляду открывался великолепный вид на парк.

"Хуже ожидаемого. Наибольшее впечатление моя одежда произвела на стражников и Шайнинга Армора. Каденс же отнеслась к ней с интересом: возможно получится предложить примерить несколько платьев", — передав через импульсы света образы морд гвардейцев, отозвалась глава посольства.

"Впереди лужа. Обучающее пособие говорит, что нужно её чем-то накрыть для того, чтобы твои спутники могли пройти не намочив ноги", — посоветовала наблюдательница, изучившая некоторые брошюры, полученные от Селестии (не такая уж она и плохая, как оказалось, но кристаллопони всё равно продолжали относиться к ней насторожённо, не позволяя усыпить свою бдительность).

"Но ведь мы можем её обойти", — не поняла Цирконий.

"Это один из ритуалов ухаживания. Его не нужно пытаться понять", — мудро заявила Фианит.

...

— ...В этот парк свозились самые красивые цветы со всех уголков Эквестрии, а потом к этой традиции присоединились и послы, которые прибывали в Кантерлот для переговоров, — хорошо поставленным голосом вещала Каденс, остановившись на пару секунд для того, чтобы обвести находящийся вокруг них парк правым передним копытцем. — Некоторые из цветов ядовиты, из-за чего их опрыскивают специальным составом, чтобы приходящие на экскурсии жеребята не думали даже пытаться попробовать их на вкус. Есть цветы, употребление которых вызывает галлюцинации, но их тоже опрыскивают и содержат отдельно от остальных. Мои любимые из здешних растений — Драконий Сердцецвет: к сожалению отсюда не видно то место, где они высажены.

— Я с удовольствием на них посмотрю, — заверила аликорницу Цирконий.

— К сожалению, идти туда далеко, да и вы, леди, можете испачкаться по пути, — поспешил вмешаться в разговор Шайнинг, всем видом изображая заботу о внешнем виде кобылок.

— Да, — виновато улыбнулась Каденс, продолжая свой путь по дорожке. — Платья — это не та одежда, в которой следует пробираться через заросли.

— Тогда... в следующий раз, — легко согласилась лунопони, на секунду задумавшаяся о том, что она могла бы избавиться от своей одежды в любой момент, а потом снова её создать, но решила не смущать своих спутников подобными действиями, как и не стала предлагать слетать к нужному месту из-за того, что у Шайнинга не было крыльев (хотя эту проблему тоже могла решить магия, пусть и временно). — Как думаете, стоит ли лунному посольству преподнести дар в виде цветов?

— На луне бывают цветы? — искренне удивился капитан гвардии.

— Кристальные цветы, — подтвердила Цирконий, кивнув на свои слова. — Очень вкусные. Раньше были только с красными листьями, но после того как над ними поколдовали несколько поколений флористов появились иные сорта.

— Это замечательная идея, — воодушевилась принцесса любви. — Тётушка будет в восторге!..

— Секунду, — вскинула правую переднюю ногу в останавливающем жесте кристаллопони, а когда её спутники остановились и перевели на неё недоуменные взгляды, опустила голову и выпустила из рога волну жёлтого сияния, которое окутало тонкий слой воды на дороге, чтобы превратить его в стаю жёлтых бабочек, которые вспорхнули вверх и разлетелись в стороны. — Можно идти.

— Это было... Вау! — восторженно проводив насекомых, которые над кустами рассеялись облачками тумана, заявила розовая аликорница. — Это ведь была временная трансформация? Ты совсем не выглядишь усталой.

— Это малозатратное заклинание, — смутилась подобной искренней реакции Цирконий. — На подобных превращениях лунные пони тренируют концентрацию.

О том, что эти тренировки нужны только жеребятам, лунопони говорить не стала. В конце концов ещё её прародительница говорила, что хвастаться вредно для здоровья, так как в сказках Гены злодеи нередко проигрывали именно из-за этого (кому в голову придёт рассказывать свой злодейский план до того как он был исполнен?).

— Я только у Твайлайт видел исполнение подобных заклинаний с такой лёгкостью, — качнул головой Шайнинг. — Всё же трансформация даётся далеко не всем.

— Для нас трансформация — это жизненно важный магический навык, — всё же пояснила глава посольства Лунной Империи. — Многие вещи только так создать и получалось.

— А каково это — жить на луне? — сияя от любопытства, спросила розовая аликорница.

— Почти как здесь, — пожала крыльями Цирконий, но затем ответила более развёрнуто: — Почти везде приходиться общаться при помощи магии, так как из-за отсутствия воздуха звуки не распространяются, не так сыро и сила тяжести ниже, из-за чего легче прыгать.

— Но как же без воздуха?.. — белый единорог прикусил язык, задумавшись о чём-то своём.

— Воздух нам нужен только для того, чтобы говорить, — улыбнулась кристаллопони. — Но — это секрет.

...

"А теперь расскажи им о наших рубежах обороны: какие у нас сильные и слабые стороны", — импульсом света отправила послание Фианит, продолжающая наблюдать за прогуливающейся троицей, уже покинувшей территорию дворцового парка (на воротах стояли кобылы, так что внешний вид главы посольства не вызвал особой реакции, за исключением хорошо скрываемого недовольства).

"Не глупи, Фиа, после того как они отправят послов на луну этот вопрос всё равно возникнет. Сейчас же мы проявляем доверие...", — начала отвечать Цирконий, но её поток световых импульсов был прерван.

"А ещё ты производишь впечатление на свою избранницу. Ведь именно ей ты обо всём рассказываешь, а значит и в дальнейшем на переговоры с тобой будут посылать её", — недовольно заметила Фреон.

"Когда там закат?", — перевела тему глава посольства, благодаря более высокой скорости мышления чем у пони... даже аликорнов... успевающая вести разговор на два фронта.

"Всё по графику. Через двенадцать минут", — откликнулась седьмая по силам кристаллопони.

...

Смену дня и ночи они наблюдали стоя у фонтана, под звуки журчания воды, когда в разлетающихся в стороны брызгах отражались радужные блики. Беседа на это время прервалась, а Шайнинг, как-то неожиданно оказавшийся зажатым между двумя обворожительными кобылками ощутил, что в доспехах необычайно жарко.

Когда же на небе воцарилась луна, окружённая свитой из перемигивающихся звёзд, их маленькая компания наконец добралась до ярмарки. Шумные табунки жеребят, с визгами и смехом носящихся тут и там, веселящиеся жеребцы и кобылы более взрослого возраста, яркие цветные шатры, карусели, розыгрыши памятных призов и лавки с различными угощениями заполонили всё пространство одной из площадей города.

— Куда отправимся с начала? — вытянув шею и оглядываясь по сторонам, уже и не вспоминая о том, что была не слишком-то и рада этой прогулке, поинтересовалась у своих спутников Каденс.

— Вы не проголодались? — склонив голову вправо, взглянула на эквестрийских пони Цирконий, словно бы случайно придвинувшаяся к аликорнице, из-за чего на миг Армору показалось, что она пытается спрятаться от толпы.

— Я поужинал перед выходом, — признался белый единорог, внимательно оглядывая округу, подмечая бросаемые на них взгляды.

— Я тоже... Давайте пойдём туда? — принцесса любви вытянула правую переднюю ногу, показывая на крутящиеся вокруг столба огромные чашки, в которых сидели по двое пони. — Шайнинг, давай прокатимся?

— Каденс, я в доспехах, — напомнил жеребец, мысленно посетовав на то, что не догадался надеть что-нибудь другое.

— Жаль... — погрустнела розовая аликорница, провожая взглядом крутящихся жеребцов и кобыл.

— Я не против прокатиться, — напомнила о себе лунопони. — Правда я не уверена...

— Неужели боишься? — вскинул брови единорог, с запозданием ловя себя на мысли, что подначивает соперницу прокатиться на карусели вместе с его особенной пони.

"Глупый Шайнинг. Не расслабляйся. Не поддавайся на её уловки", — мысленно попенял себе Армор.

— Нет, не боюсь, — заявила глава лунного посольства, затем толкнула плечом Каденс и спросила: — Идём?

...

"И какое в этом удовольствие?", — спросила Фианит, отправив световой импульс своей начальнице, что уже уселась в кресло, установленное внутри большой чашки напротив второго сидения, где разместилась принцесса любви.

"Мне кажется, что это очередной ритуал, который нужно просто принять", — отозвалась Цирконий, улыбнувшись в ответ на предвкушающую улыбку принцессы любви.

"А если это какая-то замена танцу? Попробуй протянуть вперёд передние ноги", — посоветовала Фреон, вернувшаяся с ритуала смены дня и ночи, и теперь находящаяся в общей гостиной, что совершенно не мешало получать и отправлять импульсы света (в невидимом глазу диапазоне).

Цирконий послушалась и протянула передние копытца к Каденс, которая сперва удивлённо вскинула бровки, а затем хмыкнула и своими копытцами прикоснулась к её ногам, закрепляясь контактным телекинезом. Постепенно чашка начала крутиться вокруг своей оси, заставляя развеваться гриву и распушиться иголки, а затем начал вращаться и сам столб, раскручивая "Безумный коктейль". Из-за шума ветра в ушах музыка стала практически неразличимой, а ощущение вжатия в спинку кресла было куда сильнее чем в аналогичных обстоятельствах, но в безвоздушном пространстве.

"А это и вправду здорово", — отметила Цирконий, щуря глаза на то, как розовая аликорница показала ей язык, который начал трепыхаться на ветру.

...

— Сбейте три мишени одним снарядом и получите памятный приз! Сбейте четыре мишени и получите ценный подарок! Сбейте все пять мишеней и выиграйте главный приз! — надрывался жёлтый единорог, стоящий перед деревянным вагончиком с опущенной боковой стенкой.

— Сейчас я покажу класс! — заявил Шайнинг, решивший блеснуть своей меткостью перед спутницами, только недавно сошедшими с последнего аттракциона. — Сколько за одну попытку?

— Один битс, господин стражник, — откликнулся работник ярмарки. — Испытайте удачу и выиграйте подарки для ваших подруг! У нас есть участник!..

Постепенно рядом стали собираться зеваки, которые с куда большим интересом смотрели на растрёпанную, но счастливую принцессу и необычную крылато-рогатую кобылу, нежели на саму игру. Армор же, взвесив на копыте резиновый мяч, прищурился и прицелился в мишени, которые стояли в два ряда на подставках: две кегли справа, две слева и одна поцентру позади (их расположение было таковым, что в теории при рикошете снаряда, можно было задеть все пять целей).

"Не зря же у меня самый острый глаз среди стрелков?", — мысленно хмыкнул белый единорог и совершил первый бросок...

За первым мячом полетел и второй...

За вторым — третий...

— Ваш памятный подарок, — подмигнул Шайнингу работник ярмарки, передавая ему маленькую плюшевую игрушку в виде зайца. — Попробуете ещё раз?

— Пожалуй — нет, — вздохнул Армор, неохотно отступая от черты, с сожалением проводив взглядом очередную золотую монетку. — Я вообще сомневаюсь, что тут можно выиграть.

— Ай-яй-яй... Неужели вы обвиняете доброго Фута в обмане? — укоризненно посмотрел на гвардейца улыбчивый единорог. — А ещё страж порядка...

— Можно я попробую? — вышла вперёд Цирконий, оставившая своего зайца на сохранение принцессе любви.

— Не стоит... — попытался отговорить посла капитан, но был перебит хозяином аттракциона.

— Конечно-конечно, юная мисс, — жеребец развёл передние копыта в стороны. — Добрый Фут, чтобы доказать свою честность... и из восхищения вашей красотой, предлагает вам совершить первый бросок совершенно бесплатно.

Собравшиеся зрители стали азартно подбадривать новую участницу, тем самым скорее сбивая её с концентрации, нежели помогая, да и свистящие из задних рядов жеребцы приветствовали скорее не попытку броска, а то, что участница для этого встала на задние ноги, распахнув крылья для баланса. Впрочем, когда резиновый мячик отправился в полёт, при этом будучи хитрым образом закрученным, большинство присутствующих задержали дыхание...

— Я победила, — заявила лунопони, опускаясь на все четыре ноги после того как упала последняя кегля.

— А... Да-да, — округливший глаза единорог покосился на свой рог, на котором держал заклинание, что должно было определить применение телекинеза или чего-то подобного. — Выбирайте ваш приз! Добрый Фут — самый честный в мире пони!

Цирконий прошла ближе к вагончику, выбрала большую мягкую игрушку и, с гордым видом продефилировала к Каденс, чтобы заявить:

— Это тебе.

— Спасибо, — смутившись, принцесса любви обняла плюшевого аликорна в натуральную величину. — Впервые мне дарят... меня. Хи-хи.

...

"Интересные у пони игры. Настолько сложную траекторию полёта мяча даже просчитать трудно, не говоря уже о том, чтобы точно исполнить бросок", — заметила Фреон.

"Нужно будет предложить, чтобы на военных учениях занимались не просто метанием гранат, а бросками с учётом трёх и более отскоков. Не можем же мы в этом уступать эквестрийцам?", — отозвалась глава посольства, которой пришлось воспользоваться всеми своими вычислительными ресурсами, чтобы выполнить задание.

"Мне одной показалось, что этот пони сам удивился, что кто-то смог пройти испытание?", — вклинилась в беседу Фианит.

"У эквестрийцев мастера копытного боя работают на каменной ферме. И после этого тебя удивляют игры, в которых для победы нужно быть мастером метательного оружия?", — седьмая по силам лунопони умудрилась передать в импульсе света всё своё ехидство, заставив обеих собеседниц смутиться.

...

Во дворец они вернулись глубокой ночью, после чего Армор быстро ушёл выполнять свои прямые обязанности капитана, а Цирконий вызвалась проводить Каденс до её комнат, заодно помогая ей донести выигранные призы.

— Это была интересная прогулка, — уже перед дверями произнесла кристаллопони, глядя на смущённую розовую аликорницу. — Я буду рада пригласить тебя и Шайнинга ещё куда-нибудь.

— Цирконий, я... — посмотрев в глаза лунной кобылке, с которой так здорово сегодня провела время (особенно весело было смотреть на мордочку продавца яблок в карамели, когда одна из покупательниц на его глазах стала есть стеклянные фрукты), розовая аликорница попросту не смогла произнести речь, которую заготовила перед этим... свиданием. — Спасибо. Мне правда понравилось.

— Я рада, — отозвалась глава посольства, присев на задних ногах и разведя передние в стороны.

Каденс хихикнула, но не стала отказываться от объятий, при этом магией удерживая принесённые вещи. Едва они прижались друг к другу, как по телам прошла лёгкая волна щекотки, тут же сошедшая на "нет".

— Спокойной ночи, Каденс, — куда более радостно улыбнулась кристаллопони, затем потёрлась носом о нос подруги и загарцевала по коридору.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Кошмар, летящий на крыльях

Примечание к части

Первая часть.

Найтмер стояла в комнате второго этажа лунной башни, находящейся под куполом колыбели рождения цивилизации лунопони, и с невозмутимым видом смотрела на своё отражение в большом зеркале. На ней была одета диадема из синих и тёмно-фиолетовых кристаллических лоз, украшенных изумрудными листьями с мельчайшими рубинами, похожими то ли на росу, то ли на капельки крови.

"Смотрится стильно. Вроде бы и не угрожающе, но и не слащаво-приторно: вмеру роскошно и самую капельку агрессивно. Как раз то, что нужно для первого выхода в свет", — удовлетворённо прикрыв бирюзовые глаза, Мун приподняла уголки губ в улыбке, стараясь не обнажать кончики острых клыков (уж больно впечатлительными в этом тысячелетии стали эквестрийские пони).

Улыбка получилась какой-то саркастической и хитрой, словно бы её обладательница что-то задумала, либо знала некую важную тайну, о которой было ничего неизвестно остальным. В принципе... это интриговало и было явно лучше открытой хищной угрозы.

"Поверить не могу: ещё недавно я собиралась захватить Эквестрию и была готова до смерти сражаться с её правительницей, а сейчас задумываюсь о том, как бы не испугать жителей этой страны... слишком сильно", — фыркнув на последнее уточнение, иссиня-чёрная аликорница переступила передними ногами, копытца которых были закованы в изящные высокие накопытники, отдалённо похожие на сапоги из серебра, в металле коих кислотой нанесён узор языков огня (задние ноги были закованы в чуть более массивную, но столь же элегантную обувь).

На спине прародительницы кристаллопони покоилась невесомая шаль, будто бы связанная из лунного света, края коей спадали с правого и левого плеча. Вокруг шеи замыкался узкий воротник из тёмно-изумрудной материи, под подбородком скреплённый застёжкой в виде крупного алого бутона, а грудь и живот с боками прикрывала тянущаяся от него шелковистая ткань, ниже крыльев переходящая в полноценную юбку из трёх широких лепестков, спадающих вдоль задних ног и прикрывающих хвост. Финальным штрихом образа были нити мельчайших алмазов, сияющих изнутри светом звёзд, вплетённые в бессильно спадающую шёлковыми прядями гриву, заставляя её развеваться на неощутимом ветру, будто бы и не было никакого магического истощения.

"Какой позор! Великая и ужасная Найтмер Мун использует дешевые трюки, чтобы не казаться слабой во время пресс-конференции, назначенной для предотвращения возможных конфликтов между государствами. Вот в жизни не поверю, что Селестия сделала это не специально, чтобы отыграться на мне за своё позорное поражение", — чувствовать себя беспомощной владычица кошмаров ненавидела, так как это слишком сильно напоминало ей о годах одиночества, когда невзирая на всю магическую мощь и обширные знания она не могла ничем себе помочь (как и разбудить Луну).

Бессилие пугало до дрожи в коленках и желания спрятаться под одеяло, но намёк на то, что в ней усомнятся... вызывал глухую ярость и пугал едва ли не сильнее. Недавнее сражение со старым кошмаром показало, что больше всего она опасается именно того, что в ней разочаруются и от неё отвернутся те, кто стали всем смыслом её жизни. И пусть лунопони даже слова не сказали бы, откажись их прародительница участвовать в мероприятии, которое организовала королева... принцесса дня, но подобная демонстрация трусости и слабости могла дать причину для зарождения сомнений...

"Гена сказал бы, что я себя накручиваю", — заметила Найтмер, вновь бросая взгляд в отражение на зеркальной поверхности тонкого кристалла.

— Проверим всё ли готово по списку, — пробормотала Лазурит, прикрывая глаза и начиная светить рогом. — Пункт первый — Прародительница?

— Есть, — кивнула Гранат.

"Шутницы", — закатила глаза "Пункт первый".

— Пункт второй — платье и атрибуты? — продолжила перечисление Сестра Войны.

"И всё же нужно придумать им более миролюбивое название", — в очередной уже раз заметила Мун.

— Есть, — отозвалась гранатовая кристаллопони.

— Пункт третий — портативный проектор защитного поля?.. — зачем-то продолжая перечисление вслух, хотя могла бы воспользоваться передачей информации через импульсы света, что даже более информативно чем звуки, спросила Лазурит.

"Хотят, чтобы я чувствовала себя максимально комфортно", — сама же и ответила на невысказанный вопрос иссиня-чёрная аликорница, порой чувствующая себя неполноценной рядом с потомками своих творений.

— Пункт шестнадцатый — сладкие батончики с разными вкусами?..

— Пункт двадцать второй — запасная аптечка?..

— Пункт тридцать третий — походный косметический набор? — Лазурит, получив очередной положительный ответ удовлетворённо вздохнула и заявила: — Можем отправляться.

"Наконец-то. Как только восстановлю магию — отыграюсь на ней по полной. А то придумала — издеваться над великой и ужасной мной!", — сохраняя внешнюю невозмутимость, бурчала про себя Мун, торжественным шагом выдвигаясь к портальной площадке, откуда Сёстры Войны должны были доставить её в Кантерлот.

Краем сознания она отметила, что благодаря этой маленькой игре, которую провернули две излишне внимательные и заботливые лунопони, страх перед собственным бессилием немного отступил. Впрочем... это не было смягчающим обстоятельством, способным спасти от жуткой мести.

"Отправлю их возиться с жеребятами... эквестрийцами. Пусть прочувствуют на себе всё отчаяние беспомощности перед численно превосходящим противником!".

...

Луна мандражировала. Пусть Селестия ей и говорила, что всё согласованно с обеих сторон, так что осталось только ответить на некоторые вопросы перед представителями прессы, но ожидание первой настоящей встречи с Найтмер в реальном мире, а не личном кошмаре, что едва не стоил им обеим жизней, буквально выдавливало из ещё слабого тела и без того жалкие запасы сил.

— Не дёргайтесь, ваше высочество, — произнесла Флёр де Лис, единорожка светлой масти, высокая и стройная, приставленная к принцессе ночи как личная стилистка (по собственному признанию кобылки, она просто захотела временно прервать карьеру модели и даже не ожидала, что её заявку рассмотрят всерьёз). — Я почти закончила.

— Прошу меня простить, — тёмно-синяя аликорница постаралась прекратить раскачиваться на месте, словно бы вот-вот сорвётся на бег.

— Ничего страшного, — беспечно отозвалась собеседница, в телекинетическом поле которой кружились расчёски, заколки, брошки, цепочки и куча иных предметов. — Но если вы вдруг почувствуете укол в районе кьютимарок — я не виновата.

В былые годы, ещё до изгнания на луну, младшую из диархов наверняка разозлило бы столь простецкое обращение от какой-то... модели. Однако же сейчас, проведя долгий срок в ссылке, совершив немало глупостей, за которые теперь было минимум стыдно, она усмирила свой темперамент. В конце концов, если уж сестра, которая относилась с высокомерием даже к ней, теперь обращается к простым пони так, словно те её собственные жеребята, то нужно запихнуть свою гордыню куда подальшее... чтобы опять всех не оттолкнуть.

"Молчи и будешь казаться умной. Хм... откуда я это знаю?", — стоило задуматься над фразой, явно не свойственной пони, принцесса ночи ощутила волну притуплённых эмоций, которые совершенно точно принадлежали не ей.

Чувство грусти, смешанное с теплотой и ощущением заботы... направленными словно бы на кого-то другого. Это исчезло столь же быстро как и появилось, заставив вспомнить не такое уж и давнее злоключение в мире снов, после коего всё и началось.

"Похоже, что мне достались некоторые чувства Найтмер, предназначенные кому-то другому", — пришла к выводу тёмно-синяя аликорница.

— Всё! — воскликнула Флёр, словно жеребёнок проскакав вокруг Луны, чтобы удостовериться в завершённости образа. — Принимайте работу, ваше высочество.

С последними словами единорожка указала на три больших зеркала, поставленных под углом друг к другу. Из отражений же на тёмно-синюю аликорницу, самой себе кажущуюся более молодой чем должна была быть, с искренним удивлением в широко распахнутых глазах, подчёркнутых самой капелькой туши, делающей их намного более выразительными, смотрела высокая и поджарая кобыла, рог коей серебрился тонкой нитью драгоценного металла, пролегающего в борозде между витками. Её шею охватывал широкий иссиня-чёрный шёлковый воротник, сверкающий бирюзовыми драгоценными камнями, а от него по спине спадала тёмно-фиолетовая ткань, прикрывающая бока и круп, становящаяся полупрозрачной на уровне кьютимарок, а также имеющая прорези для крыльев.

— Это... я? — с неким неверием спросила Луна, поднимая правую переднюю ногу, копытце которой было заключено в накопытник из тончайшего кристалла с подошвой из серебристого металла.

— Я даже не знаю... — задумчиво потёрла подбородок единорожка, затем улыбнулась и, игриво подмигнув принцессе, заговорщически шепнула: — Жеребцы будут падать к вашим ногам штабелями.

"Когда-то уже падали, но совсем по другой причине. Или не к моим? Или не совсем к моим?", — зажмурившись, стараясь отогнать от себя несвоевременные мысли, тёмно-синяя аликорница опять посмотрела на своё отражение, сфокусировав внимание на колышущейся гриве, которую сегодняшним утром заколдовала старшая сестра, чтобы принцесса ночи предстала перед народом во всей красе.

Отведя взгляд от отражений, ощущая себя так, будто бы они смотрят на неё с насмешкой, крылато-рогатая пони посмотрела на свою помощницу, гордую своей работой и ждущую хоть какой-то реакции. И пусть Флёр де Лис сделала всё идеально, но... всплывшие из глубин памяти образы испортили всё впечатление, вызвав желание скорее накричать на ни в чём не виноватую пони, нежели сказать хотя бы "спасибо".

"Были ли достижения прошлого моими? Победа над Дискордом разделена с Селестией, как и над Сомброй... Хотя назвать этот позор победой — это сильно покривить душой. Если бы мы победили, то Кристальная Империя не исчезла бы... Да и тогда важную роль сыграла Найтмер, впервые проявившая себя в бою", — образы торжества, сменившегося удивлением и опаской на морде тёмно-серого единорога, промелькнули перед внутренним взором и вновь истаяли неуловимым дымом.

После того как сестра полностью погрузилась в правление, заботы армии легли на спину младшей из диархов, которая весьма успешно справлялась с этой работой. Но... сколько в этом было именно её заслуги? И ведь даже сейчас, чтобы предстать перед пони в приличном виде, ей приходится пользоваться чужим трудом...

— Вам не нравится? — погрустнела единорожка, как-то по-своему восприняв молчание принцессы, от чего её ушки опустились, а бровки сложились домиком.

"Нужно завязывать с этими мыслями. Бессмысленные самобичевания до добра не доведут: мной же и доказано", — досадливо дёрнув хвостом, Луна постаралась улыбнуться своей помощнице как можно более искренне.

— Всё прекрасно, Флёр. Просто я не ожидала, что могу выглядеть... так.

— Вам правда нравится? — воспряла духом собеседница, буквально подпрыгнув на месте. — Это ещё что: мне бы чуть больше времени и вы бы вообще сразили всех наповал! У вас великолепная фигура и отличная пластика движений: вы не думали стать моделью?.. Ой... Простите.

Тихо рассмеявшись над подобной непосредственностью, принцесса ночи покачала головой и ответила с доброй улыбкой на губах:

— Наповал, пожалуй, не надо. Всё же кто-то должен остаться в состоянии задавать вопросы и писать. Не думаю, что смогу стать моделью...

"Всё же это занятие не для венценосных особ. Или нет? Каденс работала няней... Нет. Подумаю об этом как-нибудь в другой раз", — поняв, что благодаря собеседнице её мандраж немного отступил, принцесса ночи по-новому взглянула на стилистку, переосмысляя всё её поведение.

Стук в дверь гардеробной заставил вздрогнуть и отвлечься, но не успела Луна и слова сказать, как внутрь сунула голову одна из стражниц дневной гвардии, чтобы произнести:

— До выхода пять минут, ваше высочество...

...

Селестия стояла в боковом коридоре, который одним концом упирался в зал для конференций и прислушивалась к звукам, доносящимся из-за двери. Одетая в золотые накопытники, королевские регалии и лёгкую белоснежную накидку, она чувствовала себя настолько неуютно, насколько это было только возможно...

"Так нужно, Тия. Этот гнойник нужно вскрыть сейчас, пока ещё не слишком поздно. Ты ведь знаешь, что это будет правильным поступком", — пыталась убедить саму себя принцесса дня, рискнувшая провернуть небольшую интригу, что могла болезненно ударить как по малышке Лу, так и по их отношениям, только-только наладившимся после сотен лет разлуки.

Впрочем, если её опыт в политике хоть чего-то стоит, а умение читать пони не превратилось в глупость и самоуверенность, то сегодня должна была закончиться та вражда, что гнетёт её сестру, пожирая изнутри словно червь сладкое яблоко. В конце концов видеть то, как самая близкая и дорогая пони во всём мире страдает было физически больно...

"Надеюсь, Вуна, ты меня когда-нибудь простишь", — зажмурив глаза, чувствуя как их щиплет от готовых вырваться слёз, белая аликорница упрямо мотнула головой.

Газетчики уже были на месте и ждали момента, когда свои места займут Луна, Селестия и Найтмер Мун. Только вот младшая диарх не знала,, что часы переведены на пять минут вперёд, из-за чего она придёт на пресс-конференцию раньше, что побудит пони начать задавать вопросы... на которые младшая сестра будет не готова ответить.

"А следом за этим придёт Найтмер Мун и увидит, что её мать находится в затруднительном положении. Какая у неё возникнет реакция?", — принцесса дня рвано выдохнула, примерно представляя то, что ощутят как её маленькая Вуна, так и та, кто искренне заявляла, что не позволит причинить ей вреда никому... кроме себя.

Пожалуй, находись иссиня-чёрная аликорница в полной силе, то белая пони ни за что не решилась бы пойти на такой риск. Но сейчас у неё имелось преимущество, позволяющее как проконтролировать эту встречу, так в случае конфликта и прикрыть посторонних пони. Но всё же...

"Насколько же мерзко я себя чувствую", — мысленно простонала крылато-рогатая пони, заставляя себя успокоиться и сконцентрироваться.

Селестии было страшно... Безумно страшно всё испортить своей глупой инициативой... Безумно страшно лишиться сестры ещё раз.

...

Ощущение невесомости прервалось ударом каменной площадки в копыта, из-за чего ноги иссиня-чёрной кобылы вздрогнули. Тут же солнечные лучи атаковали глаза, заливая мордочку и заставляя моргать, уши рефлекторно прижались к голове из-за фонового шума, куда более разнообразного чем на луне, а в грудь ворвался воздух с примесями запахов еды, дерева, каменной пыли, пони...

— Великая, Цирконий докладывает, что пресс-конференция уже началась, — заявила Лазурит, возглавляющая шестёрку телохранителей Найтмер.

— Мы опаздываем? — удивилась Мун, окидывая взглядом внутренний дворик, на краю которого их уже ждала розовая аликорница в обществе двух гвардейцев, одетая в голубое платье с символом сердца на груди.

— Принцесса Луна прибыла на встречу раньше, — откликнулась Лазурит. — Одна. Селестия ещё не появилась.

"Не к добру", — ощутив непонятное беспокойство в груди, подумала прародительница лунопони.

— От имён принцесс Селестии и Луны, и от своего имени, я... — начала было представляться Ми Аморе дэ Каденс, но встретившись с хмурым взглядом гостьи замолчала, инстинктивно прижала ушки к голове и попыталась вжать голову в плечи.

— Приветствия потом: нет времени, — заявила владычица кошмаров, постаравшись смягчить свой голос, так как произведённый на младшую принцессу эффект оказался слишком уж показателен. — Нам нужно скорее добраться до зала для конференций. Я буду весьма признательна, если мы поспешим.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Кошмар, летящий на крыльях 2

В напряжённом молчании они шли по коридорам Кантерлотского Дворца, нарушая тишину лишь цокотом множества пар ног. Найтмер, следующая за розовой аликорницей, чувствующей себя в её обществе явно не слишком комфортно, успела проанализировать полученную информацию (всё же пусть она и не могла столь же хорошо воспринимать импульсы света, но лунопони владели и другими полезными заклинаниями, в том числе и связью разумов), в результате чего пришла к выводу, что Луна действовала не по собственному желанию.

"Слишком уж растерянный у неё вид", — отметила про себя Мун, вызвав перед внутренним взором картинку, полученную с глаз Цирконий, находящейся сейчас в зале для конференций.

Кого-то другого вид гордо выпрямившейся, высоко поднявшей голову и сохраняющей ледяное выражение на мордочке принцессы ночи мог бы обмануть, внушив иллюзию полного контроля над ситуацией, но только не ту, кто делила с ней одно тело и общие мысли. Иссиня-чёрная аликорница прекрасно знала то, что когда её мать волнуется и паникует, то буквально закрывается внутри себя, что прежде принимали за сосредоточенность или надменность...

"Селестии нигде не видно, но дворца она не покидала", — мысленно констатировала владычица кошмаров, чувствуя как у неё начинает болеть голова от противоречивых эмоций и напряжения.

— Мы на месте, — сообщила Каденс, останавливаясь перед двустворчатыми деревянными дверями, охраняемыми двумя стражниками в позолоченных консервных банках. — Ваше высочество...

— Просто Найтмер, — вновь прервала свою сопровождающую Мун, на этот раз сделав это куда мягче, после чего встретилась глазами с розовой крылато-рогатой пони, улыбнулась не размыкая губ, а затем продолжила говорить полуприкрыв глаза: — Прости меня за грубость, Каденс, мне ещё следует поработать над своими социальными навыками. Я лишь надеюсь на то, что наше не слишком удачное знакомство никак не отразится на твоих отношениях с Цирконий.

— Я... У нас нет отношений, — стремительно покраснев мордочкой и прижав уши, излишне поспешно отозвалась принцесса любви, но тут до неё дошло, как это можно было расценить со стороны и она зачастила, откровенно запаниковав: — Я не это хотела сказать. Цирконий — очень хорошая пони и я буду рада быть с ней подругами, но у меня есть Шайнинг и...

— Ты правда милая, — чуть шире улыбнулась иссиня-чёрная аликорница, наклонилась к округлившей глаза собеседнице и потёрлась носом о её нос, чем вогнала бедняжку в ступор. — Желаю тебе удачи в уроках геометрии.

— Ч-что?.. — только и выдавила из себя младшая аликорница, в то время как её собеседница, окинув взглядом стражников, старающихся изображать из себя предметы мебели, привстала на задних ногах и передними копытами распахнула двери.

"Я — само зло", — промелькнула на грани сознания самодовольная мысль, прежде чем владычица кошмаров вошла в конференц-зал.

...

Когда Луна взошла на импровизированную сцену, но не обнаружила ни Селестию, ни Найтмер, идея самой ответить на несколько вопросов и тем самым выиграть для них немного времени показалась удачной. К сожалению она не учла, что журналисты, привыкшие к общению с её старшей сестрой, совершенно не будут стесняться в темах обсуждений, при этом ещё и не соблюдая очерёдность...

— Принцесса Луна, вам нравится то, какой стала Эквестрия за тысячу лет вашего отсутствия?

— Принцесса Луна, какие у вас отношения с Найтмер Мун?

— Принцесса Луна, каково это — жить на луне?

— Принцесса Луна, правда ли то, что лунопони — это ваши с Найтмер Мун дети?

— Принцесса Луна...

Череду вопросов, лишь на часть из которых тёмно-синяя аликорница могла ответить (а за другую часть в старые годы приказала бы отрубить головы задавшим), прервал грохот распахнувшихся деревянных створок, ударившихся ооб стены. В зале сразу словно бы похолодало, да и будто бы стало темнее, а взгляды присутствующих скрестились на пороге.

— Прошу простить за опоздание: меня не предупредили, что допрос... я хотела сказать — опрос... начнётся раньше указанного времени, — излучая ауру мрачной торжественности, твёрдо шагая по красной ковровой дорожке, иссиня-чёрная крылато-рогатая кобыла направилась к возвышению, на котором находилась одна только принцесса ночи.

Пони, сидящие на рядах подушек справа и слева от прохода, ещё секунду назад бывшие готовыми наброситься на жертву словно пираньи, при виде высокой и по-хищному грациозной Найтмер, в миг обратились в подобия кроликов перед удавом. От Мун ощутимо исходила угроза, словно от сытого дикого медведя, который не обратит на тебя внимания если ты пройдёшь мимо, но разорвёт на клочки в ту же минуту, как только тебе придёт в голову ткнуть его палкой в бок.

— Днём на луне стоит температура примерно в сто двадцать градусов, при этом нет облаков или деревьев, чтобы спрятаться в тени; ночью же температура падает до минус ста семидесяти... так что жить там довольно тяжело, — встретившись взглядом с пони-единорогом красной масти, который и задал этот вопрос, в напряжённой тишине отчеканила владычица кошмаров, после чего посмотрела на зелёную пегаску. — Лунопони — мои потомки, но не Луны. У нас с ней исключительно... семейные отношения.

На последних словах Найтмер слегка хмыкнула, посмотрела на принцессу ночи, от чего та ощутила как по спине от хвоста к загривку пробежали мурашки, а затем продолжила своё шествие в молчании. В зале же поднялись шепотки, заскрипели по бумаге перья, а кто-то даже осмелился сделать фотографию, за что удостоился... улыбки и подмигивания.

— Прости, что испортила тебе дебют на публике, — уже оказавшись на сцене и усевшись справа от Луны, произнесла правительница Лунной Империи.

— Ничего, Найтмер, — выдавила на мордочку вымученную улыбку тёмно-синяя аликорница. — Спасибо.

...

"Только не расплачься тут", — мысленно прорычала Мун, периферическим зрением изучая свою мать, в то время как основное внимание было уделено залу с репортёрами (смельчак, который решился сделать первую фотографию, теперь буквально светился от счастья и старался найти наиболее удачный ракурс, чтобы захватить в кадр двух крылато-рогатых кобыл).

Злость, вытеснившая даже неуверенность и страх, вызванные собственным бессилием закипела в крови, заставляя вспомнить уже было откинутые воспоминания о прошлом. Годы одиночества, когда против неё восставал даже собственный разум, всё чаще подводящий и подкидывающий ужасающие образы, оживляющий таящиеся в закоулках мозга страхи, словно фантомные тени завертелись в голове...

"Это мы уже проходили", — усилием воли владычица кошмаров стиснула свои эмоции подобием стальных тисков, не позволяя расшатать её самоконтроль.

Луна... её создательница, мать, тюремщик и предатель... Сейчас она, кажущаяся такой хрупкой и беззащитной находилась на расстоянии вытянутой ноги. Только вот недавнее происшествие, вызванное их обоюдной глупостью и самоуверенностью привело к тому, что смотреть на неё как прежде уже не получалось...

"Как когда-то в прошлом я хочу кричать... хочу тебя ударить... хочу, чтобы ты снова была рядом... и никогда не возвращалась", — за сотни лет иссиня-чёрная аликорница отлично научилась скрывать свои эмоции, так что сейчас её маска вежливого хищного интереса ничуть не уступала виду холодной отстранённости второй кобылы, шуткой судьбы кажущейся младше своего порождения.

...

— Найтмер Мун, вы сказали, что вас с принцессой Луной связывают семейные отношения, — подала голос голубая единорожка с красной гривой. — Но ведь в истории Эквестрии сказано, что сестёр-аликорнов было только две.

"Сестёр — две", — мысленно подтвердила принцесса ночи, осторожно скашивая взгляд на свою... дочь?

Луна представила себе, как они смотрятся со стороны и мысленно криво усмехнулась: Мун была крупнее её минимум на голову, имела более выраженную мускулатуру, которая не портила некоторое изящество... Кто угодно из тех, кто не были знакомы с их историей, назвали бы старшей именно владычицу кошмаров.

"Возможно она старше меня не только внешне. Во всяком случае... ведёт себя явно взрослее", — пронеслись в голове тоскливые мысли, вновь заставляющие ощутить горечь под языком.

— Мы долгое время были единственными жителями луны, — насмешливо отозвалась иссиня-чёрная кобыла, переведя взгляд бирюзовых глаз на газетчицу. — Даже не будь между нами кровного родства, то за это время мы стали крайне близкими... духовно... пони.

Найтмер не отрицала их родства, пусть и не подтверждала его напрямую, но при этом говорила о духовной близости с такой уверенностью... которой сама Луна не испытывала. Вспоминая собственное отношение к своему дитя, пусть и порождённому нетрадиционным путём, принцесса ночи признавала, что относилась к Мун предвзято, считая сперва инструментом, а затем и монстром. И если уж духовная близость была, то совсем не со стороны тёмно-синей аликорницы...

...

— Принцесса Луна, при каких обстоятельствах вы познакомились с Найтмер Мун? — осведомился жёлтый земнопони с синей гривой, одетый в нечто вроде белой водолазки.

"Хлыщ", — мысленно припечатала иссиня-чёрная кобыла, бросив на этого пони один-единственный взгляд.

— Это был непростой для меня период, когда Эквестрия медленно но верно крепла после всех выпавших на её долю испытаний: правления Дискорда, войны с королём Сомброй, набегов грифонов... — принцесса ночи говорила медленно и размеренно, полуприкрыв глаза и глядя строго перед собой, словно бы погрузившись в те далёкие дни. — В те годы мне нужен был кто-то, кто выслушает меня, поддержит и даст совет...

"И единственным, кому ты смогла довериться оказалось твоё отражение", — невесело мысленно хмыкнула Мун.

В душе вновь всколыхнулась злость, подкреплённая обидой, но... они были подавлены усилием воли. Найтмер хотела ненавидеть, но видя свою мать... попросту не могла этого делать. Она хотела презирать, но это было слишком больно...

...

— Как вообще появились лунопони? — задала вопрос жёлтая единорожка. — Они называют вас прародительницей... Почему?

— Всё просто, — взгляд иссиня-чёрной аликорницы на эквестрийку был настолько снисходительным, что та сама не заметила, как вспыхнула смущённым румянцем. — Я и их отец породили их предков.

Луна дёрнула ухом, уже не в первый раз слыша о Гене, который занял в сердце её дочери очень важное место... место, которое оказалось пустым после предательства, оставившего запутавшуюся кобылку один на один с одиночеством на сотни лет.

"Прости", — мысленно произнесла принцесса ночи, не решаясь повернуться к той, кого однажды обрекла на ужасную участь...

Ту самую участь, на которую обрекла её Селестия, пусть и не намеренно, за что корила себя тысячу лет.

...

— По какой же причине произошло изгнание? Не поймите неправильно, но...

— Это была чудовищная ошибка, — прозвучал новый голос откуда-то со стороны, заставляя всех пони обернуться к принцессе дня, которая вышла из бокового коридора. — К стыду своему вынуждена признать, что основная вина в этой ошибке лежит на мне. Именно я стала причиной тому, что моя сестра и Найтмер Мун были вынуждены томиться на луне... К счастью, как говорят лунопони: "Нет худа без добра". И пусть это не уменьшает моей вины, но благодаря этому событию раса кристаллопони вообще обрела свою жизнь. Так что, если бы у меня была возможность изменить прошлое... сложно сказать, как я поступила бы зная о том, к каким последствиям это приведёт. В любом случае, я приношу извинения как тебе, Луна, так и тебе, Найтмер Мун. И я готова принять любое наказание, которое вы сочтёте равноценным моему проступку.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Кошмар, летящий на крыльях 3

Три аликорницы вошли в гримёрную комнату, где недавно Луну готовила к выходу на публику её новоявленная стилистка, успевшая благоразумно куда-то скрыться до того как венценосные особы покинут сцену. Двери закрылись позади хвостов кобыл, отсекая их от посторонних глаз и ушей, тем самым погружая помещение в неуютную тишину.

— Всё прошло очень неплохо, — изобразив на мордочке радостную улыбку, бодрым голосом произнесла принцесса дня, оказавшаяся между тёмно-синей и иссиня-чёрной аликорницами. — Не хотите чего-нибудь съесть? У меня всегда разыгрывается аппетит после общения с репортёрами: будто бы они владеют магией отнятия жизненных сил. Совсем как...

— Селестия, — прервала белую крылато-рогатую пони Найтмер, голос которой лязгнул металлом, от чего слова застряли в горле старшей диарха Эквестрии, а её младшая сестра вовсе вздрогнула, устремив обеспокоенный взгляд на владычицу кошмаров. — Может быть у меня и нет опыта интриг, так как лунопони подобными глупостями не занимаются, ну или не втягивают в свои разборки посторонних, но я прекрасно вижу, когда мной пытаются играть.

— Я не понимаю... — начала говорить принцесса дня, но встретилась взглядом с бирюзовыми глазами, в которых сверкнул хищный блеск. — Я не понимаю того, зачем всё это продолжать. Если хочешь на кого-то злиться и кого-то ненавидеть — у тебя есть я. В любое время, Найтмер, я к твоим услугам. В конце концов, разве не мои действия были первопричиной всех бед?..

— Тия, ты не должна брать вину на себя, — попыталась встрять в зарождающийся конфликт Луна, чувствующая себя ещё более неуютно чем на сцене (если бы ей дали выбор, то она предпочла бы ответить ещё на десяток провокационных вопросов, нежели поднимать эту тему... сейчас).

— Ты хочешь искупить вину, Селестия? — иссиня-чёрная аликорница прошагала вперёд, твёрдо чеканя каждый шаг, затем обернулась к обеим собеседницам и усмехнулась, демонстрируя острые клыки. — Ты в этом уверена?

В эти секунды Мун, прекрасно осознающая свою слабость на фоне полностью здоровой белой кобылы, для которой все надетые на неё артефакты станут только лёгкой помехой, не чувствовала ни капли страха, а лишь какую-то весёлую злость. Она не врала в том, что была слаба в интригах, так как на луне подобным никто особо не занимался (разве что потехи ради), но развитый ум позволял увидеть подтекст уже свершившихся событий. И пусть переиграть Селестию на её поле прародительница кристаллопони не могла, в её силах было поступить так, как и полагается воину, учёному и любящей матери.

— Да, — твёрдо ответила принцесса дня, уверенно встречая испытующий взгляд владычицы кошмаров. — Я не хочу, чтобы члены моей семьи страдали.

"Ты только что заявила, что и я — член твоей семьи. Как мило", — мысленно фыркнув, Мун медленно кивнула.

— Тогда... слушай моё желание, — веки Найтмер резко распахнулись, а вертикальные зрачки сузились, от чего на миг белой аликорнице стало неуютно. — Не вмешивайся в мои отношения с Луной. Ты уже сделала достаточно, чтобы растеребить старые раны.

— Я... — попыталась что-то сказать Селестия, но замолчала в тот же момент как ощутила прикосновение к правой передней ноге. — Луна?..

— Не надо, Тия, — попросила тёмно-синяя крылато-рогатая кобыла, заглядывая в мордочку старшей сестры. — Позволь нам самим со всем разобраться.

— Луна... ты уверена? — сглотнув ком в горле, принцесса дня с трудом выдавила из себя этот вопрос, на что получила натянутую улыбку, зажмуренные глаза и твёрдый кивок. — Хорошо. Найтмер...

— Если с твоей сестрой что-то случится, ты меня вывернешь шёрсткой внутрь? — ехидно уточнила Мун, иронично выгнув брови.

— Я не это хотела сказать, — даже опешила от подобного принцесса дня, воображение которой тут же нарисовало эту отвратительную картину.

— Да-а? — наклонила голову иссиня-чёрная аликорница, пряди гривы которой колыхались на неощутимом ветру благодаря вплетённым в них артефактам. — Возможно и так. Но я предпочитаю готовиться к худшему.

Селестия открыла было рот, чтобы возразить собеседнице и объяснить, что в Эквестрии подобное считается недопустимым, но вместо этого только вздохнула и вновь посмотрела на сестру. Принцесса ночи шевельнула ушами, как бы выражая вину за свою дочь... после чего посмотрела на старшую кобылу более твёрдо, намекая на необходимость оставить их.

— Я буду за дверью, — пробормотала старшая диарх, неохотно отводя взгляд, затем окинула своим вниманием комнату, медленно развернулась и зашагала прочь, чувствуя на себе холодный интерес Мун.

"Отличный круп, Селестия", — мысленно усмехнулась владычица кошмаров, сравнивая формы белой аликорницы с собой (приходилось признать, что она была более плавной и изящной, что должно нравиться нынешним жеребцам куда сильнее чем сухие поджарые мышцы, перекатывающиеся под чёрной шкурой).

Но вот отвлекающий фактор скрылся из виду, оставив двух пони наедине. Впрочем, ни одна из них не сомневалась, что старшая родственница продолжает подслушивать и готовится вмешаться, если что-то пойдёт не так.

"Не это ли ты планировала, интриганка солнцекрупая?", — промелькнула в голове иссиня — чёрной аликорницы досадливая мысль.

Общество лунопони было куда более монолитным, а благодаря своим способностям они попросту не ведали многих проблем, с которыми сталкиваются обычные эквестрийцы. В конце концов если кто-то из дочерей Мун обижался, то причина этого была сразу ясна, из-за чего данное чувство попросту не успевало перерасти в нечто более серьёзное.

— Найтмер, я... — нарушила молчание принцесса ночи, в душе которой столкнулись чувство вины, страх, надежда и многие другие чувства, которые сама тёмно-синяя пони не бралась расшифровать.

— Заткнись, — прошипела Мун, от чего её собеседница опустила взгляд в пол, поникла ушами и прижала крылья к бокам. — Если ты сейчас начнёшь извиняться, говорить о том, что не хотела и не знала... я тебя ударю. И мне будет наплевать на то, что твоя сестра сторожевым псом дежурит за дверью, готовясь тебя защищать от моей расправы. Ты меня поняла?

Бешенство, вспыхнувшее в груди превратилось в рычание, а сама владычица кошмаров шагнула вперёд, нависая над сжавшейся покровительницей грёз. Однако же, стоило ей услышать тихое "Да", как в душе что-то оборвалось, а гнев сменился глухой усталостью, разочарованием и тоской.

"Как же всё это... нелепо", — подумала прародительница лунопони, дёргая ушами в такт своим мыслям.

— Посмотри на меня, — потребовала Найтмер и... к глухому раздражению, вновь начавшему клубком скручиваться в груди, её собеседница подчинилась. — Прекрати это делать.

— Что?.. — спросила Луна, в эти секунды выглядящая не гордой принцессой, не грозной воительницей, не даже хитрой интриганкой.

"Прекрати быть настолько жалкой!", — едва не воскликнула иссиня-чёрная аликорница, но всё же сдержалась от этого, лишь цыкнув сквозь сжатые зубы.

Луна чувствовала вину, была готова ответить за свой проступок, но... не перед Найтмер. Мун практически чувствовала это всей своей сущностью: принцесса снов была обвинителем и судьёй для самой себя, которая уже приняла решение и вынесла приговор. И это бесило вдвойне.

— Почему ты бросилась меня спасать... тогда? — в пояснениях они не нуждались, так как был лишь один случай, когда тёмно-синяя кобыла едва не погибла, пытаясь помочь существу, что называло себя её дочерью. — Ш-ш-ш... Не говори ничего. По тебе и без слов всё видно. Тц...

Глубоко вдохнув и шумно выдохнув через нос (владычица кошмаров неосознанно сравнила себя с быком, готовящимся своим лбом таранить противника, для устрашения выдыхающим пар из ноздрей), иссиня-чёрная кобыла подняла правую переднюю ногу, будто бы примериваясь для удара... а затем зубами сорвала накопытник, отбросив его в сторону как мешающую безделушку. Из царапин, оставленных неаккуратным действием стала сочиться кровь, из-за чего глаза Луны испуганно и удивлённо расширились, а рот приоткрылся.

— Молчи, — прошептала Найтмер, прижав копытце к губам матери, а затем медленно, с болезненным удовольствием проскользила им по подбородку, заставляя принцессу ночи сомкнуть челюсти и непроизвольно отшагнуть, после чего вновь приблизилась, но уже вплотную и прикоснулась к щеке застывшей собеседницы. — Я любила тебя, Луна... больше всей жизни любила и восхищалась тобой. Я желала быть твоим оружием и ничем больше... Слышишь? Ты и была моей жизнью, кроме которой мне не нужно было ничего: ни друзей, ни врагов, ни слуг... А потом ты ушла и я осталась одна. Молчи... Просто молчи...

Нос Мун прижался к кончику носа покровительницы грёз, а их губы были так близко, что на них ощущалось горячее дыхание. Двусмысленность ситуации подчёркивалась ещё и тем, что правое переднее копыто владычицы кошмаров продолжало гладить щёку тёмно-синей пони, время от времени соскальзывая на подбородок или затылок, порой причиняя боль нарочитой грубостью.

— Мне было больно и холодно... Холодно в душе, даже под палящими лучами солнца, — продолжила шептать иссиня-чёрная аликорница, шумно втянув в себя воздух. — Тогда я возненавидела тебя, Селестию, других пони. Ненависть... страшное, опустошающее чувство, за которым приходят апатия и осознание своей беспомощности. Я думала, что подвела тебя, из-за чего ты решила от меня избавиться; я думала, что ты предала меня, решив спастись в одиночку... А потом выяснилось, что ты даже не считала меня настоящим разумным существом.

На последних словах Найтмер усмехнулась, резко переместила ногу на затылок Луны и надавила, прижимая её губы к своим, но не размыкая их, так и не превратив это действие в поцелуй. Впрочем, единственной целью данного манёвра было желание не дать принцессе ночи заговорить, чего прародительница лунопони с блеском и добилась.

— Молчи, — чуть отстранившись, в очередной уже раз потребовала Мун. — Я не хочу слышать лживых извинений за то, чего ты не совершала: ведь нельзя предать того, кого ты не считаешь другом, соратником... живым существом. Я не хочу слышать заверений, что ты никогда так не поступила бы, если бы знала правду. Может быть и так, но... мы этого уже никогда не узнаем. Чего же я хочу от тебя?

Голос иссиня-чёрной кобылы превратился в лихорадочный шёпот, а взгляд приобрёл блеск безумия, которое совсем недавно принцесса ночи уже видела в своём сне, когда её дочь вступила в безрассудную схватку с ночным кошмаром.

— Я хочу... Я хочу видеть как ты сияешь самой яркой звездой на ночном небосводе; я хочу видеть, как тобой восхищаются и трепещут перед твоей силой; я хочу сокрушать твоих врагов, вновь вселяя в их сердца ужас и отчаяние; я хочу видеть тебя в кандалах на стальной цепи... Я... — голос Найтмер практически затих, уши прижались к затылку, веки с силой зажмурились, а из-под них просочились две слезинки, которые проскользили по бархатистой шёрстке мордочки, оставив две влажные дорожки, сорвались с подбородка и устремились в короткий полёт до пола. — Я хочу восхищаться тобой и ненавидеть тебя; любить и бояться; завидовать успехам и радоваться поражениям... Я хочу... Я хочу, чтобы ты снова была той, кем следует гордиться.

"Я хочу, чтобы ты признала меня, моё существование, и моё право называться твоей дочерью!", — мысленно прокричала владычица кошмаров, но вслух эти слова так и не прозвучали, так как сейчас для них были не время и не место.

...

Луна чувствовала себя оглушённой. Пусть Найтмер отстранилась и больше не прикасалась к ней, фантомные ощущения грубой ласки (а ничем другим это не являлось) жгли кожу под шёрсткой. Мысли же в голове разбились на тысячи осколков и теперь, медленно, неохотно и с почти физически ощущаемым скрипом собирались в новую картину.

Найтмер Мун не нуждалась в её извинениях...

Найтмер Мун не хотела видеть её самобичевания и унижения...

Найтмер Мун желала... чтобы её мать была сильной. Она хотела, чтобы принцесса ночи была той, кого можно будет любить, ненавидеть, бояться... уважать.

Повисшая в комнате после последних слов тишина казалась оглушительной и давила на нервы. Тёмно-синяя аликорница, попросту не знающая, что на всё это можно ответить (если вообще стоит отвечать), опустила взгляд с мордочки иссиня-чёрной кобылы к её правой передней ноге, на которой отчётливо выделялись следы крови.

"Похоже... что мы обе безумны, пусть и в разных областях", — промелькнула в голове мысль, после чего младшая диарх Эквестрии протянула левую переднюю ногу, подцепив ею правое переднее копытце дочери, наклонила голову, тем самым подставляя Мун свою шею, высунула кончик языка и провела им по ранке раз... второй... третий...

Владычица кошмаров хотела отнять свою конечность, но короткое "Не дёргайся", произнесённое спокойным тихим голосом её остановило. После этого тишина вновь воцарилась в помещении, но была она какой-то... спокойной.

В этот день было сказано и услышано слишком многое, чтобы от этого можно было отмахнуться и жить, словно ничего не было. Однако же и перемен в один миг произойти не могло: в отличие от короткоживущих пони аликорны были куда более... статичны.

"Но я изменюсь. Может быть мне и не стать той, кем ты хочешь меня видеть, Найтмер, но я больше не буду и той, кто вызывает лишь жалость и презрение", — сама себе пообещала принцесса ночи, обрабатывая последнюю царапину на ноге дочери, что покорно принимала этот жест заботы.

Отпустив ногу иссиня-чёрной кобылы младшая диарх Эквестрии выпрямилась, встретилась взглядом с прищуренными бирюзовыми глазами, открыла рот... и вздрогнула от стука в дверь. Обернувшись на звук открывающейся створки она увидела Селестию, что просунула в комнату голову.

— Тия, что-то случилось? — насторожилась тёмно-синяя пони, увидев как округлились глаза старшей сестры.

— Луна, у тебя кровь! — воскликнула белая аликорница, практически мгновенно оказываясь рядом с принцессой ночи. — Ты...?!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Кошмар, летящий на крыльях 4

Луна действовала быстро и не задумываясь: она верила, что сестра — разумная пони, которая не будет делать поспешных выводов, но в то же время уже успела понять, что всё, так или иначе касающееся её здоровья, вызывает у старшей аликорницы чрезмерно острую реакцию. Поэтому, чтобы предотвратить худшее, ею было предпринято то, за что в былые годы можно было нарваться на долгую лекцию о правильном поведении принцесс.

Встав на задние ноги и развернувшись всем телом к Селестии, тёмно-синяя аликорница обхватила белую крылато-рогатую пони за шею передними ногами, пошатнулась и, начав заваливаться на бок, распахнула крылья, буквально повисая на ней. Подобный манёвр сбил старшую диарха с мысли, заставив упереться в пол всеми четырьмя копытцами, одновременно напрягая мышцы позвоночника и распахивая крылья, чтобы не упасть вместе с покровительницей грёз на пол, при этом позорно растянувшись в нелепой позе перед Найтмер Мун.

— Л-Луна... что ты делаешь? — спросила принцесса дня после короткой паузы, но затем её голос стал более уверенным, твёрдым и обеспокоенным: — Ты в порядке? Почему у тебя на мордочке кровь?

— Всё хорошо, Селестия, — насколько могла искренне улыбнулась принцесса ночи, находящаяся в не самом удобном положении. — Кровь не моя. Я... Просто счастлива.

— Лу... — подобное заявление совсем сбило с толка белую аликорницу и, в поисках помощи она посмотрела на иссиня-чёрную кобылу, что взирала на разыгравшуюся перед ней сцену с непонятным выражением мордочки, в котором угадывался интерес учёного, столкнувшегося с ранее неизученным фактором. Осознав, что на неё обратили внимание, правительница Лунной Империи фыркнула и заявила:

— Это невероятно мило, аж до тошноты, но может быть вы отложите свои семейные обнимашки до тех пор... пока не останетесь наедине? — слова звучали холодно и резко, словно порывы северного ветра, несущего в себе мельчайшие льдинки, что ясно говорило о крайней несвоевременности появления старшей из сестёр. — Впрочем, я уже сказала всё, что собиралась сказать. Так что, если срочных дел больше нет, то мне следует удалиться: подданные, знаете ли, волнуются о том, что их прародительница нарушает режим.

— Найтмер, постой, — разжав объятья, из-за чего чуть было не упала, но всё же успела извернуться и приземлиться на все четыре ноги. — Мы будем рады если ты...

— Останусь? — иронично выгнула брови Мун, медленно двинувшаяся вокруг сестёр к дверям. — Вот уж вряд ли. Ваше поведение, "матушка", само за себя говорит: и твоё, когда ты бросилась на шею сестры, едва та появилась в комнате... и её, когда она была готова напасть. Или же скажешь, что не готовила заклинание, Селестия?

Остановившись стоя параллельно белой аликорнице, владычица кошмаров повернула мордочку и скосила взгляд, а увидев как виновато старшая пони отводит глаза — оскалилась в усмешке. Принцесса ночи же осознала, как её действия, призванные защитить Мун от возможного нападения, в контексте их разговора могли смотреться со стороны.

— Я... — тёмно-синяя аликорница замялась, попросту не зная как выкрутиться из ситуации, чтобы не обидеть ни сестру, ни дочь (всё же опыта в таких делах у неё было даже меньше чем у иссиня-чёрной кобылы).

К счастью со словами нашлась Селестия, спокойным тоном объявившая:

— Ко дворцу прибыла делегация бэтпони... Две делегации бэтпони, которые желают видеть своих принцесс.

— Две... чего? — удивилась владычица кошмаров, уже почти добравшаяся до выхода, но теперь застывшая с поднятой для шага правой задней ногой.

"Чего?", — удивилась и Луна, которая, по правде говоря, если и вспоминала об этом народе за время после возвращения, то разве что вскользь (она боялась, что после восстания Селестия их не пощадила, а задать этот вопрос сестре попросту не решалась).

— И... что им нужно? — спросила Найтмер, первой оправившаяся от известия, но затем она мотнула головой, фыркнула и заявила: — Не важно. Луна, вот и твои подданные явились: я на них прав предъявлять не буду.

— Зато они на тебя — да, — не дала собеседнице вновь начать свой путь принцесса дня, после чего подмигнула сестре и развернулась к Мун всем телом, аккуратно складывая крылья на боках. — Одна из делегаций прибыла для того, чтобы встретиться с Найтмер Мун... и у них сейчас очень напряжённые отношения с сородичами, которые явились для того, чтобы принести присягу Луне.

"Сено! Селестия, что ты задумала?", — внутренне напряглась покровительница грёз, стараясь никак не демонстрировать своего волнения, что получалось откровенно плохо.

Тёмно-синяя аликорница была рада, что бэтпони выжили, но вот то, что они раскололись на два лагеря (а то и больше), которые, по всей видимости, не испытывают друг к другу любви, вновь пробуждало чувство вины, горечи и страха. Пришлось даже прикусить себе язык, чтобы взбодриться хоть немного, при этом краем сознания порадовавшись, что у неё зубы не такие же как у дочери, а то без крови не обошлось бы.

— Ты ведь не откажешься помочь предотвратить кровопролитие? — спросила белая пони, полуприкрыв глаза и чуть наклонив голову. — Сейчас мы сможем их сдержать, но... твоё возвращение, Найтмер, может стать причиной восстания. Я была бы весьма благодарна, если бы ты...

— Достаточно, — махнула крылом владычица кошмаров, высоко подняв голову и нацепив на мордочку холодное выражение. — Я поговорю с ними. Но это — всё. Идём...

— Постой, — подалась вперёд принцесса дня, подняв левую переднюю ногу в останавливающем жесте. — Твой накопытник... и раны. Позволишь помочь тебе?

...

"Селестия, это подло", — промелькнуло в голове Найтмер, когда она вновь вернула взгляд к диархам.

Луна выглядела растерянной и молчала, чего от неё и следовало ожидать: всё же мать и прежде любила рефлексировать, а ныне эта её черта лишь укрепилась в характере. С другой стороны Селестия была спокойна, выглядела уверенно и доброжелательно... Впрочем, фальшивые улыбки не могли обмануть Мун, которая отлично видела несколько минут назад, что белая аликорница готова её атаковать.

"Ты изменилась не так сильно, как мне показалось в начале. Или же это из-за сестры? Похоже, одна синекрупая пони — это твоя болевая точка, давление на которую сметает с тебя налёт минувших столетий мира", — придя к этому выводу прародительница лунопони улыбнулась, чувствуя себя более уверенной чем прежде.

— Хорошо, — не стала спорить Найтмер, тоже поворачиваясь к собеседницам. — Я была не слишком осторожна, когда снимала накопытник. Можешь применить к нему чары трансформации, чтобы вернуть целостность?

— Разумеется, — улыбка принцессы дня стала чуть шире, а затем её бровки слегка сошлись, создавая маленькую морщинку. — Но сперва нужно обработать твою ноогу.

— Мне... — Мун хотела заявить, что какие-то царапины ей не повредят, но тут произошло неожиданное.

— Найтмер, не копризничай, — произнесла Луна, выступая вперёд, а затем быстро добавила: — Если ты сейчас позволишь Селестии помочь без споров, то мы быстрее сможем отправиться на встречу с бэтпони. Без этого тебе придётся идти в трёх накопытниках.

"Или я могу позвать кого-нибудь из лунопони", — мысленно заметила владычица кошмаров, совершенно не пылающая желанием позволять белой аликорнице использовать на себе магию.

— Ты же не боишься? — подначила её старшая из кобыл.

"Ты что, всерьёз берёшь меня на "слабо"?", — вскинула брови в безмолвном вопросе иссиня-чёрная кобыла.

В ответ на это принцесса дня изогнула брови, словно бы отвечая: "А тебе не слабо?".

Это было до глупого смешно: отказ звучал бы логично, правильно, закономерно, но... Луна.

Одно слово перечёркивало все иные доводы, так как тёмно-синяя кобыла стояла рядом с сестрой и наблюдала. Проявить слабость перед ней сейчас, после всего того, что сказала совсем недавно Найтмер не могла. В конце концов, как говорят нынешние эквестрийцы, если ты не можешь доказать своё право действием, то "Ломаного битса твои слова не стоят".

— Хорошо, — скрепя сердце ответила Мун, внутри коей буквально кипели страх и негодование.

— Спасибо, — с улыбкой произнесла принцесса ночи, чем вызвала у прародительницы лунопони новую вспышку досады.

Селестия действовала быстро, умело и осторожно, применяя слабые чары, которые едва ли могли оставить свой фон, либо же скрыть под собой какое-то другое заклинание. И всё равно это вызывало у иссиня-чёрной кобылы дикий ужас от осознания своей беспомощности, побуждающий броситься бежать... либо вцепиться клыками в шею неосторожно наклонившей голову пони. Чтобы не спровоцировать тревогу среди подданных, ей пришлось в приказном порядке запретить как-либо вмешиваться, пока не будет зафиксирован факт атаки.

Тем временем ранки затянулись, а затем и испорченный накопытник, восстановленный магией старшей диарха вернулся на законное место.

"Как бьётся сердце", — подумала про себя Найтмер, стоило этой пытке закончиться (она бы не удивилась, если бы у неё появилось в гриве несколько серебряных прядей).

— Вот и всё, — лучезарно улыбнулась наглая, хитрая, подлая интриганка, всем видом изображающая белую и пушистую пони, чем вызвала новую волну злости как на собственную слабость, что позволило случиться этому унижению, так и на правительницу Эквестрии, ведущую бой на своём поле дипломатии. — Найтмер... я хочу, чтобы ты знала: твоё доверие много для меня значит. Возможно мы с тобой и не станем настоящей семьёй, но... я надеюсь, что однажды смогу называть тебя другом.

"Очень в этом сомневаюсь", — промелькнула мысль в разуме Мун.

— Поживём — увидим, — ответила владычица кошмаров вслух, не отводя тяжёлого взгляда от белой аликорницы.

В этот самый момент Луна в очередной раз удивила: то ли специально воспользовавшись тем, что на неё не обращают внимания, то ли случайно подгадав такой момент, она подошла к дочери и, присев на задние ноги, обняла её. Замешательство прародительницы лунопони оказалось настолько огромным, что отразилось даже на мордочке, но сделать она ничего не успела, в следующую секунду оказавшись стиснутой в захвате ещё и Селестии.

— Тия! — придушенно пискнула принцесса ночи.

— Я так рада за вас, — шутливо всхлипнула старшая из кобыл.

— Да что вы себе позволяете?! — не выдержала подобного издевательства Найтмер, вырываясь из объятий (что ей позволили сделать, при этом даже не помяв наряд, так как в ином случае принцесса дня имела все шансы как удержать, так и раздавить иссиня-чёрную пони). — Вы... Вы...

Попятившись, Мун упёрлась крупом в дверь, чего даже не заметила от обуревающих её эмоций. Всё тело трясло, словно от жуткого холода, бока тяжело вздымались и опадали, будто кузнечные меха какого-нибудь примитивного ремесленника, ноздри трепетали, шумно втягивая и выдувая воздух, а крылья приняли положение боевой стойки.

...

Селестия замерла, стараясь не провоцировать иссиня-чёрную аликорницу, которая припала на передние ноги словно перед прыжком, при этом широко раскрыв глаза со зрачками, превратившимися в две щёлки. Рядом она чувствовала Луну, растеряно смотрящую на свою... дочь, по всей видимости плохо соображающую, что происходит и готовую напасть на любого.

"Дура-дура-дура! Ну какой Дискорд меня за хвост дёрнул? Всё ведь было хорошо...", — мысленно ругалась на себя принцесса дня, прекрасно осознавая, что именно она спровоцировала этот срыв у Найтмер Мун.

Белая аликорница слишком обрадовалась тому, что младшая кобыла пошла на контакт и позволила применить к себе магию; забыла о том, как на магическое истощение реагируют единороги, а также о том, что прародительница лунопони всё ещё считает её если не врагом, то кем-то близким к этому. Для управленца с её опытом это было... непростительной глупостью, оправдать которую не могла никакая причина.

"Потом будешь заниматься самобичеваниями. Думай, как исправить положение", — отвесила себе мысленного пинка старшая диарх, но сделать ничего не успела.

В этот момент владычица кошмаров попыталась сделать ещё один шаг, и створки двери не выдержали давления крупа, начав распахиваться...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Кошмар, летящий на крыльях 5

Стоило створкам начать распахиваться, как потерявшая равновесие Найтмер сделала несколько быстрых шагов назад, оскалившись и взмахнув крыльями для того, чтобы не свалиться в воображаемую пропасть, которую уже нарисовало её воображение. Затуманенное страхом сознание не позволяло осознать, что во дворце неоткуда взяться бездонным ямам, да и угроза, ощущаемая от находящихся впереди аликорниц скорее уж надуманная, нежели реальная.

"Бить или бежать? Бить и бежать...", — невзирая на жуткую слабость, заставляющую чувствовать себя совершенно беззащитной, Мун была готова вцепиться собственными клыками в кого угодно...

Внезапно, стоило только сделать третий быстрый шаг и взмахнуть крыльями, останавливая нелепое падение на круп, всё тело будто бы закаменело, а в следующую секунду поле зрения закрыла мордочка... лунопони? Узнавание пришло с запозданием, а затем в голове вспыхнула мысль о предательстве, которая не успела полностью сформироваться.

— Релаксус, — произнесла Цирконий, своим рогом прикоснувшись к рогу прародительницы, передавая импульс магической энергии, которая пробежалась по виткам и скрылась в голове, чтобы заполнить её приятной прохладой, через спинной мозг разошедшейся по всему телу. — Великая, я готова понести любое наказание, что ты назначишь мне за мою дерзость.

Скороговоркой произнесла последние слова кристаллопони, опустившись на передние колени и склонив голову. В то же время магическая хватка сперва ослабла, а затем и окончательно исчезла, тем самым позволяя аликорнице восстановить равновесие и выпрямиться в полный рост.

"Проклятье... Я... Я сорвалась? Из-за объятий? Селестия, глупая ты пони", — прикрыв глаза, иссиня-чёрная аликорница медленно вдохнула и выдохнула, прислушиваясь к собственному организму, получившему дозу магического успокоительного самым эффективным путём (для ослабленного тела это было не слишком полезно, но куда лучше чем если бы она всерьёз попыталась с кем-либо драться).

— Встань, Цирконий, — выдохнула эти слова повелительница кошмаров, приоткрывая глаза и опуская взгляд на подчинённую. — Я не собираюсь тебя наказывать.

"Пусть в глубине души и хочется высказать всё, что я думаю о столь грубой синхронизации... Даже хорошо, что у меня с магией проблемы", — мысленно проворчала Найтмер, на миг бросив взгляд на белую и тёмно-синюю кобыл, не решающихся приблизиться.

Стоило окинуть взглядом пространство справа и слева от себя, как причина робости диархов Эквестрии стала очевидна: две Сестры Войны стояли в явно угрожающих стойках, готовясь к бою, а их напарницы заняли позиции чуть позади, держа на рогах готовые заклинания... скорее всего защитного типа. Цитрин и Фреон тоже находились в зале, освобождённом от посторонних пони, при этом делали вид, будто бы вообще случайно тут оказались.

"Они меня и держали", — вспомнила ощущения от чар сковывания Мун, делая себе заметку в памяти, чтобы сперва похвалить лунопони за реакцию, а затем и погонять их по полигону, просто ради порядка и восстановления душевного равновесия.

— В... Учитель? — осторожно спросила глава посольства Лунной Империи, обращаясь к своей прародительнице.

— Ты правильно поступила, дорогая, — чуть улыбнулась собеседнице иссиня-чёрная аликорница, заметив как слегка колыхнулись иголки Цирконий, сменив свой оттенок с сине-фиолетового на бледно-розовый (всё же она волновалась как за владычицу кошмаров, так и за её реакцию на столь поспешные действия). — Я рада, что вы у меня есть.

Кристаллопони, находящиеся в помещении... ощутили себя несколько неловко, но приятно. Если бы они были эквестрийцами, то это чувство можно было бы назвать смущением, когда любимая бабушка хвалит взрослого внука или внучку на глазах у посторонних пони.

"Вы — самое дорогое, что у меня есть", — вновь прикрыв глаза, мысленно произнесла Мун, после чего распахнула веки и посмотрела поверх тринадцатой по силе лунопони, которая так и стояла между ней и другими аликорнами...

...

Луна стояла в растерянности: всё происходило слишком быстро для неё. Казалось бы, что ещё несколько секунд назад она решилась обнять свою дочь, пусть и опасалась её негативной реакции на подобные действия.

"Но разве ты не хотела увидеть с моей стороны большую решимость? Пусть это и не совсем то действие, которое может что-то доказать", — так думала тогда принцесса ночи, как-то позабывшая о том, что и Селестия может последовать её примеру, просто ради того, чтобы доказать своё дружелюбие.

И если к прикосновениям со стороны тёмно-синей кобылы Мун отнеслась почти спокойно, то вот объятья принцессы дня привели её в панику. Луна не хотела говорить, что и ей из-за магической слабости довольно тяжело переносить проявления чувств белой аликорницы, но это сглаживалось полным доверием и любовью к сестре, которых у владычицы кошмаров не было. Итогом стала паника...

"Я рада, что вы у меня есть", — мысленно повторила покровительница грёз, чувствуя как от этих слов у неё засосало под языком.

Взгляд Найтмер, который она подарила Цирконий был тёплым, ласковым, гордым. Не нужно было являться гением, чтобы понять простую истину: если за Луну Мун была готова убивать, то ради своих лунопони она без сомнений пойдёт на смерть. И... принцесса ночи признавалась себе... это пугало, а также вызывало зависть (ведь когда-то именно она занимала это место в душе своей дочери, но не понимала этого и предала её).

Глядя же на телохранительниц иссиня-чёрной кобылы, совершенно спокойных и собранных, младшая диарх отчётливо поняла... что и они без промедлений погибнут, если это позволит защитить их прародительницу. Принцесса ночи не знала, понимает ли это сама Мун...

"Наверняка понимает", — прервала свои рассуждения крылато-рогатая пони, не решаясь нарушить хрупкое равновесие, установившееся в эти секунды.

...

"Завидная скоординированность. Вряд ли они отрабатывали это на тренировках. Хотя... может и отрабатывали: Найтмер сама говорила, что готовилась к войне", — промелькнули мысли в голове Селестии, старательно берущей в тиски воли собственные эмоции, чтобы в порыве чувств не сотворить ещё какую-нибудь глупость (параллельно она составляла в уме заклинание телепортации, чтобы в случае обострения конфликта успеть спрятать Луну в безопасное место).

То, что бой не начнётся сию же минуту уже было понятно: Мун явно успокоилась, а лунопони стараются её защитить, при этом не переходя границ. Разве что...

— Что со стражниками? — ровным голосом спросила принцесса дня.

— Спят, — ответила Фреон, немного подумала и добавила: — Ваше высочество.

"Слава свету", — внутренне выдохнула белая аликорница, до последнего опасавшаяся, что гости с луны могут поступить более жёстко.

— Найтмер Мун, я... — начала говорить старшая из кобыл, желая принести свои извинения, но была перебита самой владычицей кошмаров, что обратила на неё взгляд своих бирюзовых глаз с вертикальными зрачками.

— Не нужно слов, принцесса, — теплоты в голосе иссиня-чёрной аликорницы явно поубавилось, но и злости с возмущением более не ощущалось. — Я сделаю вид, что ничего не было. Вам советую поступить схожим образом. Нам всё ещё нужно переговорить с бэтпони?

"Тоже неплохой вариант. Но этот разговор... сейчас не ко времени. Лучше бы отложить эту встречу на денёк-два, когда впечатления немного улягутся, но что-то мне подсказывает, что Найтмер моих мотивов не поддержит", — собравшись с мыслями, Селестия кивнула собеседнице.

— Луна, ты готова идти? — вслух обратилась к сестре принцесса дня.

...

На то, чтобы разобраться с гвардейцами, стоявшими у дверей в комнату, где разворачивались основные события ушло несколько минут, после чего "проштрафившихся" жеребцов отправили отдыхать, ну а сами правительницы направили свои копытца к выходу из дворца. Найтмер отпустила почти всех своих сопровождающих, оставив рядом с собой только Гранат и Фреон, коих было более чем достаточно для обеспечения безопасности, и теперь готовилась к очередному непростому разговору.

Шагая справа от принцессы дня, слева от коей пристроилась Луна, Мун ощущала некоторое раздражение, словно бы на краю сознания жужжала назойливая муха. Тот факт, что обладательница кьютимарки в виде солнца находилась в центре и... словно бы была главной в троице, пусть и отвергался логической частью сознания, но вот подсознательно казался... возмутительным.

"О каких только глупостях ни начинаешь думать, чтобы не переходить к главному", — посетовала сама на себя иссиня-чёрная аликорница, мысленно порадовавшись спокойствию и ясности мыслей (если бы старшая пони предложила поменяться местами, она бы всё равно не согласилась, так как это означало бы оказаться зажатой между не слишком дружественными кобылами).

Подводя предварительные итоги визита в Эквестрию, владычица кошмаров могла сказать, что всё прошло вполне удачно, пусть и частично по плану Селестии. Впрочем, последним можно было пренебречь... хотя бы для сохранения собственного спокойствия.

"Пока моя магия не восстановится хотя бы на половину, никаких визитов на Эквус. В крайнем случае я сюда перемещусь только в полной броне с увеличенными накопителями", — приняла решение Найтмер, прекрасно осознавая, что события далеко не всегда идут так, как хотелось бы.

Пока они шествовали по коридорам дворца, слуги и придворные провожали их взглядами, а затем начинали шептаться между собой, при этом совершенно не стесняясь того, что аликорны могут их услышать. Ну или они думали, что у принцесс и их спутницы слух был такой же как у обычных пони...

Наконец их процесия вышла в главный холл дворца, где друг напротив друга остановились две пятёрки бэтпони: левые были облачены в сине-серебряные кирасы с символом в виде кьютимарки Луны, ну а правые, кажущиеся более агрессивными, носили доспехи тёмно-фиолетового цвета с изображением глаза с вертикальным зрачком на груди. На некотором отдалении стояли дневные гвардейцы, в своих позолоченных латах кажущиеся какими-то особенно помпезными, из-за чего воспринимать их всерьёз не получалось.

"Похоже, что эти пришли ко мне. Ну или они летели к Саурону, раз уж намалевали себе на доспехи глаз", — вспомнив рассказы Гены, мысленно усмехнулась Найтмер, краем сознания отметив то, что Селестия предпочла отстать и присоединиться к своим волнующимся пони (возможно, она просто не хотела ещё раз всё испортить?).

Появление аликорнов тоже не осталось незамеченным: шепотки прислуги, тайком наблюдающей за происходящим представлением стихли, а обе группы бэтпони перестали буравить друг друга злыми взглядами, вместо этого переведя внимание на иссиня-чёрную и тёмно-синюю кобыл. На какой-то миг даже показалось, что от удивления их зрачки сравняются своей формой с дневными пони... но этого всё же не произошло.

— Это правда, — выдохнул лидер перепончатокрылых летунов из группы в фиолетовом, тут же делая шаг навстречу Мун, чтобы тут же встретиться с решительным взглядом Гранат. — Это... правда.

"Мне кажется, что во второй раз его слова прозвучали огорчённо?", — мелькнуло в голове иссиня-чёрной кобылы, с холодным интересом изучающей якобы своих последователей.

Ещё Гена говорил, что фанатики — это очень опасные существа, которые с одинаковым усердием и убеждённостью в своей правоте могут как возвеличивать своего идола, так и втаптывать его в грязь, если он хоть чем-то не будет соответствовать образу, построенному в их головах. Прародительница лунопони многое сделала, чтобы её детища не обожествляли свою создательницу, но вот бэтпони, которые потерпели поражение тысячу лет назад, вполне могли пойти по данному пути, холя и лелея надежду на месть...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Кошмар, летящий на крыльях 6

— Владычица... — начал говорить бэтпони в фиолетовой броне, припав на передние колени.

— Скажи... мой маленький пони... — перебила его Найтмер, смотря на перепончатокрылого жеребца из-под полуприкрытых век, встав ровно в двух шагах от него и высоко подняв голову. — Что вы делали последнюю тысячу лет?

Голос Мун заставил ночного летуна вздрогнуть и застыть, проглотив заготовленную речь в самом начале, а от обращения, которым Селестия пользовалась в отношении собственных подданных его мордочку слегка перекосило, пусть и на долю секунды. Впрочем, повелительница кошмаров была достаточно внимательна, чтобы это заметить и запомнить. Заданный вопрос же слегка сбил воина с настроя, но он быстро взял себя в копыта, даже не позволив ушам опуститься.

— Мы молились о вашем возвращении... — начал говорить жеребец, низко склонив голову.

— Великолепно, — вновь прервала собеседника иссиня-чёрная аликорница, периферическим зрением заметив, что Луна и прибывшие к ней бэтпони не спешат начинать разговор, вместо этого наблюдая за разворачивающимся представлением.

Если принцесса ночи проявляла в процессе подслушивания явное беспокойство, то её новоявленные подданные находились в лёгком...

"Культурный шок, как сказал бы Гена", — хмыкнула про себя прародительница лунопони, возвращая своё внимание к делегации, которая прибыла к ней.

— Мне, несомненно, невероятно приятно узнать, что находившиеся на Эквусе подданные, которые клялись мне в верности... которым я обещала богатства, власть и свободу... тысячу лет молились за меня, — Найтмер изобразила вздох, который подошёл бы скорее романтичной кобылке, читающей любовный роман, а затем её голос вернулся к холодным ноткам, в коих звучала сталь: — Что вы сделали за тысячу лет? Каким образом пытались меня освободить? Чего сумели добиться сами и с чем пришли ко мне?

Две кобылки и ещё два жеребца, броня коих носила на себе символы глаз... упали на колени и склонили головы, словно бы только что вспомнили о том, как следует поступить (а возможно они просто ждали команды от лидера, у коего явно имелся план на беседу). Мун скользнула по ним изучающим взглядом, отметив то, что пушистые кисточки на кончиках ушей могли бы пойти и лунопони... если волоски заменить на иголки.

"Впрочем, было бы глупо копировать это", — отказалась от идеи повелительница кошмаров.

— После того как вы... оказались заточены на луне, владычица... наши силы оказались деморализованы и разгромлены, — жеребцу явно неприятно было об этом говорить, но он всё же выдавливал из себя слова. — Многие погибли, другим пришлось бежать в горы или дальше... на соседний материк. С последними мы потеряли связь много сотен лет назад... Владычица, долгое время наш народ был вынужден скрываться от гонений дневных пони, но двенадцать кланов сумели уцелеть и с честью перенести это испытание. Однако же восемьсот лет назад произошёл раскол: шесть кланов ударились в ересь, заявив о том, что они служат принцессе Луне, но другие шесть кланов остались верны вам! Наши предки попытались подавить ростки...

— Достаточно, — прервала оратора иссиня-чёрная аликорница, затем демонстративно посмотрела на делегацию, прибывшую к её матери, возглавляемую светло-серой кобылой. — Значит, вы — разносчики ереси?

"Это прозвучало как-то... не очень. Будто я о разносчиках чумы говорю", — мысленно скривилась владычица кошмаров, но внешне постаралась ничем этого не выдать.

Бэтпони, встретившаяся с Найтмер взглядом сперва прижала ушки, вжала голову, опустила мордочку... но сумела собраться и вновь подняла глаза, с вызовом глядя на Мун. Она даже осмелилась заговорить:

— Мы не отступники. Наша верность всегда принадлежала лишь принцессе Луне...

— И это стало причиной, чтобы бросить своих братьев и сестёр в трудное время и уйти? — иронично вздёрнула бровь иссиня-чёрная аликорница.

— Молчи, отродье предателей, — зашипел на перепончатокрылую кобылу жеребец. — Ты не смеешь даже...

— Тишина, — чуть повысила голос владычица кошмаров, от чего уши бэтпони прижались к головам. — Я правильно понимаю, что вместо попыток освободить меня из заточения, ну или хотя бы строительства своих городов, налаживания торговли и промышленности, вы сперва прятались от дневных пони, а затем, когда их запал иссяк, не придумали ничего лучше того, чтобы устроить гражданскую войну из-за расхождений... в чём? Говори.

— Эти... отступники заявляли, что мы должны смириться и попытаться сосуществовать с дневными пони, — старательно сдерживаясь, при этом умудряясь выражать почтение, ответил лидер делегации фиолетовых.

— Принцесса Луна не хотела войны ради войны или порабощения пони, — вскинулась серая кобыла. — Она...

"Гена, дай мне сил... Я хочу кого-нибудь придушить", — на этот раз прародительнице лунопони даже не пришлось ничего говорить, так как хватило одного тяжёлого взгляда, чтобы замолчали перепончатокрылые летуны.

— А я, значит, хочу войны ради войны? — у самой себя спросила Мун, после чего фыркнула. — Луна, со своими подданными разбирайся сама. А ты, маленькая пони, прежде чем заявлять о том, чего хотела твоя госпожа, сперва спроси это у неё. А то ведь за тысячу лет легенды могли настолько извратить правду, что от истины остались только имена. Что же до тебя...

...

— Орис, Великая, — ответил жеребец, осмелившись снизу вверх взглянуть на Найтмер Мун, находящуюся столь близко... но остающуюся невероятно далёкой.

Он стоял на коленях перед десятками взглядов, но важным считал только один, который бросали из-под полуприкрытых век бирюзовые глаза с вертикальными зрачками. Она была именно такой, какой её описывали легенды: высокой, как и правительница дневных пони, но в отличие от изнеженной принцесски, всем своим существом выражала угрозу и хищную грацию...

Совсем не так командир отряда Ночных Крыльев представлял себе эту встречу: в его воображении иссиня-чёрная аликорница приходила в их поселение и, стоя на высоком балконе, вырубленном для неё в толще монолитной скалы, при свете полной луны и сиянии звёзд, с гордостью и торжеством взирала на ряды воинов, готовых встать под её копыто. Отец, а ему — дед, которому рассказывал об этом его отец... хранил мечту о триумфальном возвращении настоящей госпожи, что отомстит солнечной кобылице и вознесёт их народ на причитающееся место подле себя...

Всё изначально пошло не так: сперва, как и было сказано в пророчестве, Найтмер Мун вернулась на Эквус и устроила долгую ночь, но не успели бэтпони добраться до места, откуда пришёл сигнал от разведчиков, как солнце встало из-за горизонта. Дневные пони из Кантерлота же вещали, что вернулась принцесса Луна... а сама белая аликорница объявила о том, что спустя тысячу лет ужасная ошибка оказалась разрешена, так что в новое тысячелетие пони войдут с новыми друзьями, прибывшими... с луны.

Орис не хотел верить в ту чушь, которую писали газеты Эквестрии: раса лунных кобыл, которую породила Найтмер Мун... Это было похоже на боль от предательства, словно бы их взяли и заменили на кого-то другого.

...Эта встреча должна была пройти совершенно по-другому, но из-за того, что иссиня-чёрная аликорница практически не появлялась на Эквусе, верным кланам пришлось отправлять своих послов прямо в логово врага. И как же неудачно тут оказались эти слабаки-предатели, решившие пойти лёгким путём...

— Я обещала вашим предкам богатство — вы получите золота по весу каждого из членов кланов; я обещала вашим предкам власть — вы властны сами распоряжаться своей судьбой, — медленно, чеканя каждое слово владычица говорила в наступившей в зале тишине. — Я обещала вашим предкам свободу — вы свободны от клятв, данных мне.

"Но...", — жеребец не верил своим ушам, а его мозг просто отказывался воспринимать услышанное.

— Великая, мы... — голос сам по себе сорвался на неслышный писк, заставив перепончатокрылого летуна замолчать, дабы не опозориться ещё больше.

— Если ваш народ не сможет доказать, что способен не просто существовать, но и жить без чужой указки, то я буду разочарована, — заявила Найтмер Мун, после чего зашагала прочь, мимо застывших в поклоне бэтпони, более не оборачиваясь ни на кого. — Можешь передать кланам, что война не интересна мне.

— Но... — растерянность овладела воином, лишая сил и воли, а его взгляд заметался по залу, где находились ненавистные дневные пони... предатели... принцесса Луна и солнечная кобыла. — Великая... я...

Чутких ушей коснулись первые шепотки, смешки, жалостливые вздохи... Кто-то даже посмел заявить, что Найтмер Мун была слишком груба.

"Вы... Да как вы смеете. Жалкие трусливые ничтожества!", — растерянность и опустошённость внезапно сменилась злостью, направленной на всех этих единорогов, пегасов, земнопони, кристаллопони (если он правильно запомнил самоназвание расы).

Словно мгновенно прозрев от пелены восторгов, сомнений и ожиданий, Орис увидел себя со стороны. Он стоял на коленях, пресмыкался, обвинял в своих неудачах других и просил... требовал... пытался требовать от аликорна того, чтобы она вернулась к его народу.

"Какими же жалкими мы выглядели в её глазах", — рывком подскочив на ноги, перепончатокрылый летун бросился к выходу, на ходу успев только приказать подчинённым следовать за собой.

Более не обращая внимания ни на дневных шутов в золотой скорлупе, ни на всё ещё шокированных отступников, он мчался по дороге парка крутя головой, слезящимися глазами пытаясь найти высокий силуэт... Встречающиеся на пути жеребцы и кобылы испуганно шарахались от клина воинов ночи, жеребята вскрикивали и тыкали в их сторону копытами, задавая какие-то вопросы...

"Она не могла... не могла снова уйти. Я...", — мысли путались, глаза слезились, дыхание шумно вырывалось сквозь сжатые зубы.

Наконец Орис остановился, опуская голову к земле и тяжело дыша открытым ртом. Его крылья были полураскрыты, передние ноги широко расставлены, а уши прижаты.

— Что нам теперь делать? — спросила одна из подчинённых тихим шёпотом, но все члены отряда её услышали.

— Нужно вернуться на базу и передать слова Найтмер Мун совету, — отозвался заместитель, в голосе которого звучало раздражение. — Пони что-то сделали с ней. Мы должны...

— Заткнитесь, — зашипел Орис, оборачиваясь на четвёрку спутников, которые от неожиданности припали к земле. — Заткнитесь и не позорьте нас ещё больше.

— Господин, что нам делать? — пискнула вторая бэтпони, взятая в отряд за умение быть скрытной и послушной, как и положено представителям младшей ветви клана Ночных Бродяг.

"Кто такая Найтмер Мун? Она — воин. Кошмар, летящий на крыльях ночи... и несущий ужас и страх за собой. Что она увидела сегодня? Кучку жалующихся жеребят, которые посмели опозорить свою честь проявлением слабости перед дневными пони", — мотнув головой жеребец оскалился, ещё раз проходясь взглядом по подчинённым.

— Мы передадим совету старейшин слова Госпожи: "Если вы ни на что не годны сами по себе, то не нужны мне", — губы Ориса растянулись в оскал, а глаза хищно сверкнули. — Мы делом докажем то, что достойны стоять подле Неё. Встряхнитесь и полетели: нас ждёт долгий путь...

...

Только осознав себя стоящей на портальной площадке на Луне, иссиня-чёрная аликорница ощутила как напряжение отступает. Магия всё ещё не вернулась к ней, но вокруг более не было никого кроме лунопони.

— Великая, мы можем что-нибудь сделать? — обеспокоенно заглянула в мордочку прародительницы Лазурит, взявшая на себя командование персоналом базы.

— Да... — прикрыв глаза, Найтмер медленно вдохнула и выдохнула, ощущая себя крайне... неприятно. — Я поддалась эмоциям и совершила дурной поступок. К счастью... это можно исправить.

— Что от нас требуется? — оживилась Гранат, обнаружившаяся справа от прародительницы.

— Найдите все поселения бэтпони, подготовьте посольства и отправьте им предложения о... торговле и обмене... всё равно чем, — дёрнув ушами, Мун опустила голову, а через несколько секунд всё же встряхнулась и спрыгнула с платформы на пол. — Мне нужно отдохнуть. Пока что поищите информацию о бэтпони и том, как они жили последнюю тысячу лет. Я хочу знать всё.

"Я не стану второй Луной. Я не брошу тех, кто надеятся на меня... хотя бы не попытавшись их понять и помочь им. Я... Я ведь не чудовище?..".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дипломатический подход

— Тва-айлайт... зачем ты проснулась в такую рань? — сидя на спине сиреневой единорожки, маленький дракончик широко зевнул, прикрывая рот правой передней лапкой.

— Спайк, ты же помнишь, что вчера вечером пришло письмо от принцессы Селестии? — бодрой рысью продвигаясь по ещё пустой от пони улице Понивилля, молодая волшебница обернулась назад, чтобы взглянуть через правое плечо на своего Помощника Номер Один.

— Ещё бы не помнить, — досадливо поморщился пока что бескрылый ящер (Спаркл сомневалась в том, что крылья у него вообще вырастут, но расстраивать друга не хотела, а потому держала свои мысли при себе). — Я уже почти спал...

— Не ворчи, Спайк, — укорила маленького ящера сиреневая единорожка, после чего поучительно вскинула правую переднюю ногу, ради чего ей пришлось остановиться. — Принцесса Селестия доверила нам важную миссию: продемонстрировать послу от Лунной Империи жизнь обычных пони!

— Если бы мы сами в этом разбирались, — фыркнул дракончик, от чего его подруга несколько стушевалась и смутилась, побудив воспитанника придумывать способ спасти ситуацию. — Во всяком случае, мы можем обратиться за помощью к подругам: Рарити, Эпплджек, Флаттершай, Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай не откажутся поучаствовать...

— Агась, — заявила розовая земная пони, гарцующая справа от сиреневой единорожки. — Не откажутся.

— Пинки?! — испуганно и удивлённо воскликнула ученица принцессы Селестии, рефлекторно дёрнувшись влево, от чего маленький ящер едва не свалился со своего места. — Что ты тут делаешь? Откуда ты?..

— Я тут живу, глупенькая Твайлайт, — хихикнула кондитерша. — И я всё-всё знаю о Понивилле и его жителях!

— Мне одному показалось, что это прозвучало... угрожающе? — Спайк передёрнул плечами, с подозрением покосившись на розовую попрыгушку.

— Хи-хи, — зажмурившись, Пай сунула правое переднее копытце в пушистую гриву, похожую на сладкую вату и вытащила из неё бумажный свёрток. — Угощайся. Я это специально для тебя приготовила.

С этими словами Пинки, улыбающаяся во все зубы, сунула в лапки Помощнику Номер Один ещё тёплый кексик. Когда же Спайк его развернул, то увидел как глазурь сверкает мелкими кусочками кристаллов.

— Спасибо, — моргнув пару раз, произнёс маленький бескрылый ящер, после чего с аппетитом вгрызся в угощение, захрустевшее у него на зубах, от чего настроение, подпорченное ранней побудкой, стремительно поползло вверх.

— Пинки, что ты тут делаешь? — настойчиво спросила ученица Селестии, но сама себя одёрнула и поправилась: — Я рада тебя видеть, но мы никому не говорили, что куда-то сегодня собираемся. Да до вчерашнего вечера я и сама не знала, что мы куда-то собираемся.

— Скорее уж до ночи, а не вечера, — заметил дракончик, забрасывая в рот последний кусочек кекса, как-то уж слишком быстро закончившегося.

— Держи ещё, — снова достав бумажный свёрток из гривы, Пай протянула его Спайку. — Я много приготовила. А сюда меня привело Пинки-чувство, которое упорно твердит, что сегодня в Понивилль прибудет новый пони! Я всегда-всегда знаю, когда в город приходит кто-то новый...

— Но... как?.. — растерялась Твайлайт, уставившись на розовую земнопони, словно на пружинках прыгающую рядом с ней.

— Это Пинки, Твай, — прозвучал голос Дэш над головой, а подняв взгляд Спаркл увидела зевающую голубую пегаску, потирающую глаза сгибами передних ног. — Она и за мной зашла... на облако.

— Но... как? — снова спросила сиреневая единорожка, возвращая взгляд к розовой подруге.

— На воздушном шаре, разумеется, — словно бы это было чем-то очевидным, пожала плечами Пай.

— Это Пинки, — снизившись почти до самой земли, изредка взмахивая крыльями для того, чтобы парить рядом с подругами, констатировала радужногривая летунья.

"Я могу понять, что Пинки воспользовалась воздушным шаром, чтобы предупредить Рэйнбоу, но... это совсем не объясняет, как она сама узнала о том, что сегодня должен прибыть посол", — уже собираясь задать вопрос, Спаркл остановила себя усилием воли и мысленно пообещала разобраться во всём позднее, когда не будет более важных дел (вроде встречи иностранного дипломата в городе, где она является представителем принцессы).

В тишине их четвёрка, если считать сидящего на спине сиреневой единорожки Спайка, уплетающего уже третий кекс с кристаллической крошкой, вышла за пределы города и стала подниматься на холм, где уже стояли Эпплджек, Флаттершай и Рарити. При виде белой единорожки дракончик тут же подобрался и стряхнул с мордочки крошки от еды, всем видом демонстрируя свою готовность к труду и обороне...

"Похоже, где-то я упустила его воспитание, раз ему в романтическом плане нравятся пони. Может быть это из-за того, что когда он вылупился, вокруг были я, учителя, Шайнинг?..", — отбросив несвоевременные мысли, сиреневая пони поприветствовала подруг, кажущихся вполне бодрыми невзирая на раннее время суток.

— Я всегда рано просыпаюсь, чтобы покормить зверьков, — смущённо потупив взгляд, пряча глаза за розовой чёлкой, произнесла Флаттершай.

— Мы на ферме привычны к ранним побудкам, сахарок, — пожала плечами оранжевая пони. — Работы всегда хватает, так шо ежели долго бока отлёживать, то и до заката со всем не управишься.

— Леди всегда должна быть готова к выходу в свет, — гордо заявила Рарити. — Мне, конечно, не хватило времени привести себя в должный событию вид, но минимум приличий соблюсти удалось.

— Рарити, ты выглядешь потрясающе, — заверил модельершу дракончик, при этом едва не свалившись со спины Твайлайт в порыве чувств.

— Хи-хи... Спасибо, Спайки, — улыбнулась ящеру белая единорожка.

— Летят! — воскликнула Пинки, подскакивая на месте и указывая в сторону Кантерлота правой передней ногой.

— Не похоже это на карету с большой шишкой, — хмыкнула Дэш, взлетая чуть выше и прикладывая правую переднюю ногу ко лбу, словно бы это был козырёк кепки.

Вскоре и остальные подруги заметили двух пегасов, которые активно работали крыльями и тащили за собой... прямоугольный деревянный ящик, обмотанный цепями и укреплённый полосами металла по углам. Приблизившись к холму они буквально упали на свободный участок, растянувшись подобием звёзд, после чего белый летун нашёл взглядом сбившихся в кучу кобыл и спросил:

— Мисс Спаркл?

— Я-я, — отозвалась ученица принцессы Селестии, после чего встряхнулась и решительно вышла из окружения подруг. — Я — Твайлайт Спаркл. А вы?..

— Срочная королевская почта, — козырнул жеребец, продолжая лежать на земле, после чего вытащил правой передней ногой из-под левого крыла свиток и протянул его сиреневой единорожке. — Распишитесь в получении посылки.

— М... Хорошо, — развернув бумагу, Спаркл вчиталась в ровные строки текста, написанного явно её наставницей, затем задумчиво осмотрелась... но не нашла никаких письменных принадлежностей, из-за чего подпись пришлось оставлять магией. — Готово. Что-то ещё?

— Никак нет, мисс Спаркл, — ответил жеребец, выпутываясь из упряжки, забрал свиток и отсалютовал кобылкам. — Оставляем это на вас. Честь имею.

Едва отзвучали последние слова, как двое летунов поднялись в воздух и, невзирая на усталость, на весьма неплохой скорости полетели обратно к столице. Наблюдавшая за этим Рэйнбоу только фыркнула, а затем заявила:

— Что-то мне подсказывает, что вовсе не честь он имеет.

— Фу, дорогуша, — наморщила мордочку белая единорожка. — Сколько раз тебе повторять, что так говорить нельзя?

— Да чего я такого сказала-то?! — возмутилась радужногривая летунья, всплеснув передними копытцами.

— Виии... Здорово! — Пинки Пай подскочила к ящику, на котором было написано крупными красными буквами "Не кантовать". — Давайте его откроем?

— А вдруг там что-то опасное? — осторожно предположила жёлтая пегаска. — Вы же видели как эти... жеребцы... убегали.

— Хе-хе, сахарок, — Эпплджек слегка толкнула жёлтую крылатую пони плечом. — Так пройтись по этим павлинам одними интонациями — это надо уметь. Учись, Рэйнбоу!

— Я не это хотела сказать, — поспешно возразила Флаттершай.

— В любом случае, посылка пришла Твайлайт, — заметила Рарити, после чего повернулась к сиреневой единорожке. — Тебе, дорогуша, решать.

— Ну... — ученица принцессы Селестии провела по гриве правым передним копытцем. — Наверное... пока не прибыл посол... нужно хотя бы узнать, что там.

— Оки-доки-локи, — кондитерша быстро освободила ящик от цепей, а затем ткнула правой передней ногой в один из углов. — Джеки, лягни-ка сюда.

— Без проблем, — оранжевая земнопони подошла к посылке, крутанулась на передних ногах и ударила задними копытами по крышке.

Полосы металла порвались, гвозди вылетели из досок, но зачарованное дерево не сломалось. Впрочем, этого оказалось достаточно для того, чтобы ящик открылся, а взглядам подруг предстало его содержимое, состоящее из крупных шариков упругой пены.

— Тут кто-то есть! — воскликнула голубая летунья, зависнув над контейнером, после чего стремительно нырнула вниз и, разбросав брызги упаковочной пены, передними копытцами обхватила необычную пони с крыльями и рогом, связанную широкими ремнями, с кольцом на основании магического концентратора и подобием кляпа во рту. — Э-э-э... Твай? Кажется я нашла посла.

...

"Дорогие Цирконий и Фианит, пишу вам из Понивилля для того, чтобы сообщить об успешном достижении цели путешествия. Но вы ведь уже об этом догадались?

Встретили меня хорошо: Пинки Пай приготовила кексы из рубинов и сапфиров с изумрудной глазурью и шоколадным тестом; Рарити, узнав о моей диете, пообещала поделиться топазами и опалами, Рэйнбоу Дэш заявила, что устроит мне облёт окрестностей (моё мнение на эту тему её, по всей видимости, не интересует), ну а Флаттершай разрешила познакомиться со своими хозяевами... или питомцами. На самом деле в последнем я не уверена, в особенности если смотреть на её отношения с белым кроликом. Ещё тут есть земная пони Эпплджек, но она мне не интересна.

Должна заметить, что ученица принцессы Селестии — весьма достойная внимания пони: высокий магический потенциал, живой пытливый ум, заслуживающий уважения интеллект... неплохая внешность. Я присмотрюсь к ней повнимательнее, но скорее всего именно её попрошу стать моим партнёром для заведения жеребёнка. В её пользу говорит ещё и то, что она смогла воспитать дракона, который слишком плотоядно на меня смотрит. Это нервирует.

Ваша напарница и подруга, Сестра Войны Фреон.

П.С. Если вы считаете, что я забуду о том, что вы засунули меня в почтовый ящик, то вынуждена разочаровать: моя месть будет страшна".

— Возможно... нам не следовало её оглушать, — заметила Фианит, сидящая за столом в обеденной, где узкий круг приближённых к принцессам пони вкушал плоды трудов лучших в Эквестрии поваров.

— Всё будет в порядке, — отозвалась Цирконий, отправляя в рот ложку с алмазно-рубиновой крошкой. — Она ещё спасибо нам скажет. Принцесса Селестия, вам нехорошо?

— Всё в порядке, Цирконий, — натянуто улыбнулась белая аликорница. — Просто я подумала о том, как поведёт себя Твайлайт, когда узнает о планах Фреон на её... магию.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дипломатия по...

Широко и сладко зевнув, Спайк причмокнул губами, а затем с удовольствием потянулся. Он не помнил того, что ему приснилось, но был абсолютно уверен в том, что это было что-то хорошее.

"Нужно приготовить завтрак и проверить, все ли книги возвращены на полки в библиотеке", — приняв сидячее положение, фиолетовый дракончик осмотрелся по сторонам, обозревая спальню Твайлайт, где и стояла его корзина.

— Кровать не тронута, — констатировал Помощник Номер Один. — Опять она зачиталась допоздна, а потом уснула на диване...

Тут в голове маленького огнедышащего ящера вспыхнуло осознание, что вчера к ним прибыла посол с луны, которую Спаркл решила оставить у себя дома, чтобы было проще её доп... чтобы ей было удобнее держать связь с Кантерлотом и задавать вопросы о жизни Понивилля (да-да, Спайк совсем не видел тот фанатичный взгляд, который загорался у его старшей подруги при мысли о знаниях лунопони). Воображение тут же начало рисовать разные картины того, чем две увлечённые учёные могли заниматься всю ночь, от чего чешуя на загривке встала дыбом, а затем проснулся и страх, который внушала Найтмер Мун, которая могла отправить своих слуг для того...

"Как я мог оставить их одних?!", — запаниковал дракончик, буквально вываливаясь из корзины, чтобы тут же вскочить на задние лапки и броситься в коридор.

— Твайлайт! — закричал Помощник Номер Один, едва успев распахнуть дверь, ну а когда он оказался на вершине лестницы, спускающейся в большой зал первого этажа, его взгляду предстала удивительно мирная картина. — Твайлайт?..

На расстеленном прямо на полу матрасе, бок о бок лежали сиреневая единорожка и белая кристаллопони, одним крылом укрывшая сладко сопящую ученицу принцессы Селестии. На звуки голоса, доносящегося с верхней ступеньки лестницы, Фреон плавно подняла голову и, изящно выгнув шею, вопросительно изогнула брови.

Спайк сглотнул мигом набежавшую под языком слюну, неуверенно переступил лапками... а затем бросился обратно в комнату. Лишь оказавшись за закрытой дверью, при этом прижавшись спиной к створке, чтобы затем сползти по ней на пол, маленький огнедышащий ящер сумел перевести дух. Он и сам не понимал того, что именно с ним случилось, но сердце в груди билось как бешенное, в то время как перед внутренним взором продолжала лежать белая кобыла с рогом и крыльями, иголками вместо гривы и хвоста... всё тело которой искрилось и переливалось мягким блеском драгоценного камня.

"Я что... влюбился?", — с изумлением, смущением и ужасом подумал Помощник Номер Один, мысленно возвращаясь к собственным ощущениям при виде посла с луны.

Узкая аккуратная мордочка, острые ушки, тонкая изящная шея, длинные стройные ноги, листовидные крылья, плавные контуры туловища... Стоило немного потерять над собой контроль, как под языком снова образовалась слюна, в животе словно бы запорхали бабочки, а сердце застучало сильнее.

"Нет-нет-нет... Я же люблю Рарити! Только Рарити! И я совершенно не собираюсь изменять ей с какой-то... лунной пони", — энергично растерев мордочку передними лапками, дракончик решительно встал с пола и пошёл в ванную, чтобы слегка ополоснуться и избавиться от ощущения, будто бы в чём-то испачкался (раз уж Твайлайт ничто не угрожает, то и спешить ему некуда).

— А завтрак потом приготовлю, — проворчал маленький ящер, вновь оказываясь в коридоре.

...

Кристаллопони мысленно хмыкнула, возвращая свой взгляд к книге по истории Эквестрии, в которой подробно описывалась война гильдий кондитеров и булочников, затянувшаяся почти на пятьдесят лет. Серьёзные историки (судя по званиям профессоров и докторов) рассуждали о том, какие предпосылки привели к данному противостоянию и чем бы оно закончилось, если бы принцесса Селестия своей волей не объединила их в одну организацию.

"И это... война? Вытоптанные пшеничные поля, разорённые амбары, перебрасывающиеся тортами и пирогами пони... М-да. Даже жаль, что мы всё это пропустили готовясь к вторжению на Эквус", — представив себе противостояние пекарей и кондитеров, использующих в качестве оружия собственную продукцию, качество которой они поддерживали даже в самые тяжёлые времена, Фреон улыбнулась (воображение тут же нарисовало сидящих по разные стороны дороги Пинки Пай и Эпплджек, одна из которых кидается кексами и пирожными, а вторая — яблочными пирогами).

Довольно забавным лунопони посчитала момент, когда обе враждующие стороны подверглись атаке гильдии дворников, вооружённых мётлами и прочим уборочным инвентарём. По словам очевидцев тех событий, именно эти бои были самыми жаркими, что подтверждалось попаданием многих участников в больницы с ушибами, а то и переломами.

"И это было всего сто двадцать три года назад", — в очередной раз покачав головой, кристаллопони констатировала, что из-за отсутствия серьёзных проблем в их государстве, эквестрийцы раздувают самые нелепые ситуации до уровня полноценных трагедий.

— Ммм... — сиреневая единорожка, укрытая листовидным крылом, которое невзирая ни на что было достаточно мягким и тёплым, заёрзала на матрасе и сонно разлепила глаза.

— Доброе утро, Твайлайт, — изогнув губы в улыбке, поздоровалась с ученицей солнечной аликорницы Сестра Войны. — Хорошо спалось?

— Доброе утро, — прикрыв рот во время зевка правым передним копытцем, Спаркл сгибами передних ног потёрла глаза, вздрогнула и уставилась на собеседницу. — Фреон?

— Да? — чуть наклонив голову и подняв иголки гребня, посол вопросительно выгнула бровь (среди лунопони мимика пусть и использовалась, но не так уж и часто из-за того, что в большинстве случаев они общались на большом расстоянии при помощи импульсов света, но при личной встрече хорошим тоном считалось демонстрировать эмоции ещё и при помощи языка тела).

"Если бы не прародительница, то мы могли бы казаться пони Эквуса совершенно бесчувственными", — отметила про себя кристаллопони.

— Я-я-я... уснула... прямо во время разговора? — покраснев мордочкой от стыда, Спаркл начала подёргивать ушами. — Прости. Я ведь хотела показать тебе твою комнату и...

— Не стоит переживать, Твайлайт, — убрав крыло со спины новой знакомой, которая только сейчас поняла, что именно служило ей одеялом, из-за чего ещё сильнее покраснела, Фреон заявила: — Мне было приятно от того, что ты решила поддержать меня на новом месте. Подобный жест доверия с твоей стороны много значит для меня.

— Но я... — хотела было возразить сиреневая единорожка, однако же осознала то, как в свете услышанного будут звучать её оправдания, а потому решила перевести тему: — Спайк ещё не проснулся?

— Сейчас он моется, — отозвалась Сестра Войны, вполне довольная своей маленькой хитростью (в конце концов, она не собиралась поступать как Цирконий и сразу заявлять молодой волшебнице о своих намерениях... так как учла все последствия неудачного опыта подруги). — И... я не хочу сказать ничего плохого, но мне кажется, что твой воспитанник смотрит на меня с гастрономическим интересом... чего и сам не понимает.

— Что? — Спаркл сперва удивилась, а затем искренне возмутилась: — Спайк совсем не такой!

— То есть ты хочешь сказать, что повышенное выделение слюны, учащённое сердцебиение и глубокое дыхание в его случае вызваны не голодом? — вопросительно изогнула брови лунопони.

— Спайк... — сиреневая единорожка, приняв сидячее положение и подперев подбородок правой передней ногой задумалась о том, как объяснить внимание своего маленького друга к некоторым пони (всё же ей не хотелось, чтобы новая подруга думала о дракончике плохо). — Видишь ли, он вырос среди пони... и так получилось... что его взгляды на красоту тоже похожи на наши.

— Любопытно, — Фреон села напротив собеседницы, передними копытцами опираясь на матрац перед собой. — Ты считаешь, что я красивая?

— Эм... — ученица Селестии смутилась, непроизвольно окинула взглядом кристаллопони, после чего кивнула. — Да. Ты очень близка к тому, что в обществе пони принято считать эталоном красоты. К тому же... твоя внешность ещё и очень экзотична.

— Спасибо, — Сестра Войны прикрыла глаза, а её иголки немного порозовели. — По меркам лунопони ты тоже красивая.

— Я? Правда? Но... — мордочка Твайлайт снова вспыхнула, она прижала передние ноги к груди, а ушки к затылку, в то время как взгляд забегал из стороны в сторону. — Но ведь я... совсем не похожа на тебя.

Для добровольной затворницы, которая не так уж и сильно интересовалась модой, большую часть свободного времени проводя за книгами, подобное признание было неожиданным. Всё же комплименты ей делали не часто, да и то в основном в тех ситуациях, когда это было чем-то вроде соблюдения хорошего тона (брат, Каденс и родители не считаются, так как они всё же предвзяты).

— Ты умная, сильная, у тебя приятная глазу окраска, — пожала крыльями Сестра Войны, говоря это как нечто обыденное, чтобы не слишком сильно смущать собеседницу, которая при слишком агрессивном нажиме могла и закрыться в себе... если верить учебникам психологии пони. — Но давай вернёмся к Спайку. Я верю в то, что он — хороший дракон и верный друг, но ты ведь не забыла о моей природе? Думаю, мне стоит найти способ снизить свою привлекательность в глазах твоего Помощника Номер Один, чтобы в случае контакта со взрослыми драконами не произошло неприятных инцидентов. Как думаешь, он согласится мне помочь?

— Разумеется мы тебе поможем! — вскинулась сиреневая единорожка, напавшая на след чего-то нового и интересного. — Я всё подготовлю и после завтрака мы начнём.

На последних словах Спаркл нетерпеливо вскочила на все четыре ноги, а её ушки встали торчком словно две антенны.

* * *

Посреди большого грота, в центр коего падал толстый луч солнечного света, в тусклой вспышке появились три кобылы в облегающей силовой броне тёмно-фиолетового цвета. У каждой из них были и рог, и крылья, но спутать их с эквестрийцами не смог бы никто из тех, кто хоть раз видел фотографию лунопони в газете.

Из высеченных в стенах грота пещер, представляющих из себя почти полноценные квартиры на две-три комнаты, один за другим стали выглядывать бэтпони разных возрастов и обоих полов. Кто-то из них выходил на выступающие карнизы, демонстрируя своё бесстрашие и решимость, другие бросали осторожные взгляды из-за каменных стен, третьим... родители не позволяли выбегать из-под защиты взрослых.

Гранат, применив несколько простеньких заклинаний, на которых когда-то давно тренировала контроль магии, составила в своём разуме более или менее подробную карту городка (полноценным городом это место не являлось, но и деревней его назвать язык не поворачивался). В стенах центрального грота находились двести семьдесят три пещеры-квартиры, обустроенные минимумом необходимой мебели, а также имелись ещё тридцать две разметки для выкапывания новых жилищ. На уровне пола имелись длинные туннели, расходящиеся в стороны и разветвляющиеся словно ветви ёлки, вдоль стен коих тянулись ряды других комнат, где тоже жили перепончатокрылые летуны, коих было даже больше чем в своеобразном зале.

"Тут, значит, живёт элита, а в туннелях — младшие или побочные ветви клана?", — отметив иронию данного наименования объединений бэтпони внутри одного поселения, Гранат отбросила бесполезные мысли и продолжила изучать получившуюся карту.

Вопреки первому впечатлению, ночные пегасы устроились вполне неплохо: у них были источники воды, один из которых протекал по главному залу в виде ручья, бьющего родником из стены, подобие канализации, позволяющее избавляться от отходов жизнедеятельности, малые залы где выращивались грибы, мхи, какие-то растения, ну и шахты с кристаллами. Отдельно от жилых помещений располагались кузницы, различные мастерские и склады готовой продукции, что в совокупности позволяло вовсе не выходить под свет светил годами.

"И чем они не довольны?", — подумала кристаллопони, сравнивая увиденное с собственным домом на луне, но тут же напомнила себе, что жители Эквуса куда более требовательные и хрупкие, и в отличие от прародительницы, что сотнями лет жила без воздуха и еды, нуждаются очень во многом.

Достаточно быстро вокруг вторженок замкнулся круг из двух дюжин стражников и стражниц, облачённых в тёмно-фиолетовую броню с символом глаза на груди. Все они были тренированными и опытными бойцами, передние ноги коих несли на себе накопытники с выкидными лезвиями, а под перепончатыми крыльями скрывались клинки мечей...

"Если мы прямо сейчас ударим кольцом огня, то их не спасут ни выучка, ни эти доспехи", — отметила Сестра Войны, успевшая оценить рунные зачарования на элементах защиты жеребцов и кобыл, признавая их... бесполезными против высокомощных заклинаний.

— Расступитесь, — приказал хриплый рычащий голос и воины клана Ночных Бродяг разошлись, организуя подобие живого коридора, по которому гордо прошёл крепкий старый жеребец, одетый в свободные чёрные одежды. — Приветствую вас, посланцы Матери Ночи. Я — Аксель, старейшина клана Ночных Бродяг.

— Я — Гранат, вторая по силам Сестра Войны, — выступила навстречу бэтпони красная лунопони. — Великая Прародительница желает видеть вас в своей обители. Готовы ли вы предстать перед ней, после устроенного вашими послами представления?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дипломатия по... 2

Отдав последние приказы, в том числе и на случай если не вернётся из этого путешествия, Аксель встал в середину построения лунопони. Пусть старейшина Ночных Бродяг ещё и не получил отчёта от послов, но информация о том, что встреча с Владычицей Кошмаров прошла не лучшим образом, при помощи завербованных единорогов достигла глаз перепончатокрылого жеребца (не всё можно было доверить пергаменту, но слова "Я провалился", написанные почерком одного из самых фанатичных воинов, говорили сами за себя).

"Нужно было отправить кого-то другого. Но кого? Из главной ветви на тот момент никого более подходящего не было. Составить делегацию из представителей младших ветвей? Да за такое оскорбление, если бы мне его нанёс старейшина другого клана, я бы вызвал его на поединок чести...", — бэтпони прикрыл глаза, как ему посоветовала сделать та, кто представилась Гранат, а затем мир вокруг будто бы исчез.

Несколько секунд Аксель ощущал себя находящимся в невесомости, как бывает если взлететь очень высоко и остановиться, теряя инерцию движения. Ещё будучи маленьким жеребёнком он участвовал в забавах, когда кто-то забирался в бочку, привязанную к высокому мосту, которую сталкивали в воду: ощущения во время падения были чем-то похожими, но всё же отличались (да и звуки в то время не исчезали).

В тот миг как твёрдый пол ударил в копыта, старейшина Ночных Бродяг открыл глаза и наконец-то вдохнул. Перед ним больше не было грота, в коем жила старшая ветвь с приближёнными, а вместо него находилось пусть просторное, но сильно уступающее пещере размерами помещение в форме полусферы. Под его ногами находилась площадка, испещрённая незнакомыми символами, которые не стояли на одном месте, а перетекали друг в друга и сменялись новыми; вдоль стен за какими-то странными артефактами сидели кристаллопони разных цветов, отдалённо похожие на аликорнов, но в то же время совершенно иные и будто бы чуждые, а над головой...

"Это... Эквус?", — расширенными от изумления глазами жеребец смотрел на огромный зелёно-голубой шар, словно бы застывший в бескрайней пустоте...

— Нам нужно покинуть телепортационную площадку, — вклинилась в поток мыслей перепончатокрылого летуна Гранат. — Во время пути к обители Прародительницы вы ещё успеете насладиться видами.

— Гхм, — кашлянув, Аксель поспешил вернуть себе сосредоточенный и невозмутимый вид внутренне ругая себя за то, что как малый жеребёнок уставился в небо (хорошо, что хоть рот не раскрыл). — Разве мы не сейчас отправляемся на встречу?

— Сперва нужно дождаться остальных старейшин фракции агрессии, — пояснила кристаллопони, подавая пример и спрыгивая на ровный пол. — Общение с представителями фракции мира отложено до получения данных о том, какое именно решение на их счёт будет принято... принцессой Луной.

Заминка перед титулом второго (ну или первого, если считать хронологически) воплощения Матери Ночи не укрылась от внимания опытного управленца. Разум старика тут же стал выдвигать предположения о причинах, которые могли привести к подобному.

"Принцессу Луну лунопони не любят, но вынуждены обращаться к ней уважительно из-за того... что этого хочет кто-то, чьё мнение для них важно. Найтмер Мун приказала?.. Но в чём причина нелюбви? Слишком мало информации. Без дополнительных данных мои догадки выжатого яблока не стоят. Но с другой стороны, если посол каким-то образом оскорбил второе воплощение, пусть даже через обвинения послов от кланов отступников... Найтмер Мун могло не понравиться то, что некий бэтпони без уважения относится к второй её половине, а следовательно и к ней самой", — сделав предварительные выводы, осознавая возможную их ошибочность (всё же слишком мелкая была зацепка), старейшина послушно проследовал к небольшому огороженному с двух сторон пространству у стены, где лежали плоские подушки и стоял стол с напитками и фруктами.

— Если вы голодны — угощайтесь, — предложила Гранат, встав у одной из стен гостевой зоны, в то время как её напарницы будто бы растворились в воздухе.

— Благодарю, — отозвался перепончатокрылый летун. — Я не голоден.

"Вряд ли я вообще смогу есть сегодня. Да и глупо было бы провалить встречу из-за того, что у меня вдруг разболелся живот, или же мне приспичило справить нужду", — подумал про себя лидер Ночных Бродяг (название закрепилось за кланом ещё в те годы, когда они были вынуждены скитаться по стране и искать себе достойное пристанище, одновременно с тем ускользая от преследований и гонений).

Аксель признавал, что структура их сообщества несколько... устарела: старшая ветвь, состоящая из самых сильных воинов и политических лидеров уже не справлялась со своей ролью защитников, так как дневные пони практически перестали быть угрозой, драконы не видели в них даже достойную добычу, ну а алмазные псы не рисковали переходить дорогу. Если прежде ни у кого не возникало сомнений в том, кто имеет право на лучшую еду, лучшее жильё, самую качественную экипировку, ну и выбор любых партнёров из младших ветвей, так как именно они первыми вставали на защиту всех остальных и нередко не возвращались из очередной схватки, то теперь тихие шепотки звучали в каждом туннеле...

"Скор тот час, когда очередного члена старшей ветви, решившего забрать в жёны кобылу из младшей семьи, вместо благодарности и гордости за хорошую партию для дочери встретят ударом копыта в голову. Известие о возвращении Найтмер Мун заставило недовольных умолкнуть, но если она не примет нас под своё крыло и не начнёт противостояние с солнечной пони... второго раскола не избежать, и будет он даже более кровавым чем первый", — невесело констатировал Аксель, наблюдая за молчаливыми лунопони, занимающимися какими-то своими, несомненно важными делами, при этом не произнося ни единого слова, что не мешало понимать друг друга.

— Гранат, не могли бы вы рассказать о себе? — нарушил молчание старейшина, решив получить ещё немного информации для размышлений (да и просто жутко было находиться в тишине, нарушаемой только цокотом копыт).

— Вынуждена отказать в вашем интересе, — одарив жеребца нечитаемым взглядом, носящая броню кобыла, голову которой не скрывал шлем, отвернулась. — Вы не в моём вкусе.

— А?.. — бэтпони удивлённо вскинул брови, непонимающим взглядом уставившись на собеседницу, а затем до него дошёл смысл услышанного. — Вы меня неверно поняли: я вовсе не собирался предложить вам отношения. Мне интересно узнать о вашем народе в целом.

— Хорошо, — после секундной паузы ответила сопровождающая. — Что именно вы хотите узнать?

Сперва разговор не клеялся, так как Аксель слишком осторожничал, из-за чего собеседница неправильно его понимала, но когда старейшина освоился, то дело пошло на лад. Он узнал, что у кристаллопони нет жеребцов, как и кобыл... в привычном пони понимании: каждая особь могла дать новую жизнь, для чего ей требовался слепок ауры партнёра, отданный добровольно при синхронизации магии.

"Плохо. Сильных магов среди ночных пони почти нет, так что и в качестве партнёров для отношений нас рассматривать не будут. В этом плане единороги смотрятся куда более предпочтительно", — не то, чтобы бэтпони так уж хотел заводить потомство с лунными жительницами (воспринимать их необычными кобылами было проще), но личный опыт говорил о том, что это простейший способ заключения союза.

Второе, что заинтересовало Акселя — лунопони не нуждались в воздухе, а также легко переносили перепады температур от большого минуса и до высокого плюса. Фактически, грот Ночных Бродяг для них был более чем комфортным местом, которое они могли бы обустроить для своего проживания за считанные дни. Однако в том, что на луне не было воздуха (от мысли, что Найтмер Мун выживала здесь тысячу лет в подобных условиях старика пробрала дрожь) имелся и положительный фактор: полёт лунопони не был скольжением на потоках ветра, из-за чего в условиях Эквуса бэтпони и дневные пегасы получали преимущество в скорости и манёвренности.

"А ещё... они не должны уметь плавать. Хотя для тех, кому нет нужды дышать — это не критично", — отметил про себя старейшина Ночных Бродяг.

— Вы питаетесь кристаллами? — удивился перепончатокрылый летун. — Как драконы?

— Едим, — согласилась Сестра Войны, недовольно поглядывающая на телепортационную площадку. — Не как драконы. Драконам нужна другая еда, чтобы развиваться гармонично, а нам — нет.

"Логично. Если вы — живые кристаллы..." — додумать мысль посол не успел, так как в этот момент на площадке в яркой вспышке появилась ещё одна группа из трёх лунопони и одной бэтпони, которая красовалась иссиня-чёрной шёрсткой, золотыми глазами и тёмно-фиолетовой накидкой, застёгнутой на груди застёжкой в виде глаза.

— И ты здесь, старик, — констатировала Себриз, заметив Акселя в зоне отдыха.

"Наглая соплячка", — стиснул зубы представитель Ночных Бродяг, предпочтя не заметить слов ученицы старейшины Ночных Теней (клана шпионов, воров и диверсантов, имеющих не самую лучшую славу даже среди радикально настроенных бэтпони).

— Ого... — подняв взгляд вверх, надменная гордячка округлила глаза и застыла, в эти мгновения напоминая собой удивлённую сову, а не хитрую кошку, которой старалась казаться всё остальное время.

— Хе-хе... — не сдержал тихого смеха жеребец, стараясь не думать о том, как он сам выглядел после прибытия. — Жаль, мне нечем запечатлеть эту сцену.

— Если нужно, то я могу позже создать табличку с изображением, — спокойно предложила Гранат. — Изобразительное искусство — не моя сильная сторона, но скопировать увиденное хоть раз изображение я смогу.

— Буду весьма признателен, — не стал отказываться от предложения старейшина Ночных Бродяг, затем повысил голос и спросил у молодой бэтпони, которую подвели к свободным подушкам: — Почему Ирис не прибыла сама?

— Наставница считает, что лучше будет мне сразу представиться Матери Ночи, — сверкнув золотыми глазами, явно негодуя из-за собственной недавней реакции, отозвалась Себриз. — Незачем заставлять покровительницу запоминать лишние имена, которые уже лет через десять-двадцать будут не нужны.

"Наглая соплячка. Не удивлюсь, если она как-то отравила Ирис для того, чтобы самой отправиться на эту встречу", — свои мысли старику пришлось придержать при себе, так как сейчас были вовсе не то место и время, чтобы разбрасываться обвинениями (да и ругаться с союзниками, даже такими как Ночные Тени, он позволить себе не мог).

Один за другим прибыли послы и от остальных четырёх кланов: ещё один жеребец по имени Проксис, а также три кобылы — Латераль, Колюмна и Мидия. К счастью других сюрпризов не произошло и остальные союзники были представлены теми, кто и должны являться на столь важные для их народа собрания.

— Теперь мы можем отправиться в Колыбель, — объявила гранат, вставшая перед собравшимися бэтпони. — Сейчас мы выйдем на улицу, где нет воздуха для вашего дыхания. Чтобы не возникло сложностей я предупреждаю, что создам купол радиусом в шесть метров вокруг себя. Если кто-то отдалится на большее расстояние... Я не рекомендую этого делать. Ну а сейчас, пока мы ещё в телепортационном зале, можете задавать вопросы.

Старейшины быстро переглянулись, языком мимики и движениями ушей быстро обменявшись короткими фразами. К счастью даже Себриз не стала из себя строить непонятно что и передала Акселю право говорить от их имени, а потому именно глава Ночных Бродяг произнёс:

— Есть ли какие-то обязательные правила, которые нельзя нарушать во время встречи?

— При попытке нападения на прародительницу, вы будете устранены незамедлительно, — ответила лунопони, не изменив ни интонаций голоса, ни выражения мордочки. — Ну и на колени падать не нужно. Пожалуй... всё.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дипломатия по... 3

Аксель чувствовал себя крайне неуютно: стоило их процессии выйти из телепортационного зала, как обстановка вокруг изменилась, став чуждой и... пугающей (чего уж врать себе). Первое, что привлекало внимание — это неожиданно уменьшившийся вес собственного тела, из-за чего каждый неловкий шаг превращался в неуклюжее подпрыгивание, с чем удавалось бороться только перейдя на скользящие крадущиеся движения, но прежде чем бэтпони приспособились, у их сопровождающей была масса поводов для веселья.

"Молчишь и не подаёшь виду, но я знаю точно, что ты смеёшься над нами в мыслях", — одним взглядом выразив всё то, что накипело в душе, мысленно произнёс старейшина Ночных Бродяг.

Однако же изменившиеся условия не всем доставляли неудобства: Себриз, словно глупый жеребёнок, расправила крылья и принялась подпрыгивать на полусогнутых ногах, при этом изображая на мордочке мечтательную улыбку. Вскоре она настолько наловчилась отталкиваться от рыхлого песка, что вовсе перестала оставлять на нём какие-либо следы.

Вторым по порядку, но первым по значению был факт тишины: ни завываний ветра, ни шелеста листвы, ни звука шагов тех, кто находились за пределами магического купола, создаваемого красной лунопони не было слышно. Вдоль импровизированной дороги росли кусты, красующиеся разноцветными блестящими листьями и крупными бутонами всевозможных форм, но они казались скорее произведениями искусства, вышедшими из-под копыт ювелира, нежели чем-то действительно живым. Даже табунок жеребят кристаллопони, коих сопровождала то ли учительница, то ли воспитательница, вызывал ассоциацию с каким-то немым театром, в котором все настолько хорошо изучили свои роли, что им даже не нужно смотреть друг на друга.

"На луне нет звуков... Полная тишина, холод ночью и нестерпимый жар днём. И одиночество...", — бэтпони поёжился, стоило ему представить себя на месте Найтмер Мун, которая здесь не только выжила, но и создала нечто... похожее на общество.

— Гранат, а где армия, ну или хотя бы стража? — нарушила гнетущее молчание Себриз, с любопытством крутящая головой, но на этот раз перепончатокрылый жеребец был ей даже благодарен.

— Каждая лунопони проходит военную подготовку, — ответила сопровождающая, при этом не замедлив свой шаг и даже не посмотрев на собеседницу. — В случае нужды мы мобилизуем всё взрослое население. Стража... а зачем она нам?

— Разве у вас не бывает... — иссиня-чёрная кобыла задумалась, прикрыв золотые глаза. — Хм... Разве у вас не бывает преступлений? Я говорю о воровстве, насилии... убийствах.

"Даже ухом не дёрнула. А ведь дневные неженки, стоит им услышать об убийстве хотя бы в теории, готовы в обморок падать", — сперва Аксель хотел ухмыльнуться, но тут же напомнил себе о том, что предки нынешних поклонников солнца когда-то загнали его предков в горы, демонстрируя ничуть не меньшие мастерство и ярость в бою (ну а то, что их потомки отказались от насилия — это вина их любимой принцессы).

— Зачем что-то воровать, если это можно создать, ну или попросить у соседки? — вроде бы даже искренне удивилась кристаллопони, на этот раз посмотрев на Себриз с нечитаемым выражением мордочки. — Если кто-то хочет подраться — есть арены, специально предназначенные для этого. Ну а убийства... В нашем обществе данное событие является редкостью, расследование которой ложится на Сестёр Войны. Задержать же нарушителя могут почти все взрослые лунопони.

— Какие у вас предусмотрены наказания за нарушение законов? — вступил в разговор старейшина Ночных Бродяг.

— Разные, — коротко отозвалась Гранат, тем самым ясно давая понять, что тема закрыта.

Дальнейший путь до достаточно высокой стены, на которую опирался прозрачный купол, прошёл в тишине, нарушаемой дыханием старейшин и звуками шагов по рыхлому песку. У входа их встретили синяя и зелёная кобылы в такой же броне как у Гранат, после чего их увеличившаяся процессия вошла в небольшие ворота.

Миновав арку бэтпони сразу же ощутили перемены: вокруг всё ещё находился лунный пейзаж, но здесь имелись ветер и перезвон кристальной листвы, над густыми кустами, создающими настоящий лабиринт вокруг башни взмахивая цветными крылышками порхали бабочки... И, Аксель в первые мгновения даже не осознал этого, но под куполом чувствовались запахи, разбивающиеся на десятки оттенков с разными источниками.

— Надеюсь, мне не нужно повторять то, что делать не стоит? — замедлившись и повернув голову к перепончатокрылым летунам, с явным намёком в голосе спросила Гранат.

— Мы всё помним, — заверила кристаллопони Себриз, опередив замешкавшегося старейшину Ночных бродяг на какую-то секунду. — Нам бы и в головы не пришло нарушить эти правила.

Сопровождающая ничего на это не сказала, лишь отвернулась и вновь ускорила шаг, заставляя бэтпони поторапливаться, из-за чего их походка вновь приобрела элементы неуклюжести. Две других Сестры Войны незаметно отстали, оказавшись в хвосте процессии, что несколько раздражало пожилого жеребца, не привыкшего поворачиваться спиной к тем, кого не знал достаточно хорошо (но и возмущаться он не спешил, так как и сам на месте стражниц поступил бы схожим образом).

...

Найтмер сидела на большой подушке фиолетового цвета в саду, во главе прямоугольного стола на семь персон. Сегодня она была облачена в тонкую паутинку из серебряных нитей, в переплетении которых поблёскивали маленькие кристаллики с заложенными в них чарами, что делало драгоценные камни похожими на звёзды.

"Я похожа на... ёлку с гирляндой", — мысленно констатировала иссиня-чёрная аликорница, опустив взгляд на передние ноги, которые были обтянуты подобием сетчатых чулок (и пусть лунопони говорили, что ей идёт, но... с тем же успехом она могла надеть старый рваный мешок, но при этом не услышала бы и слова против).

Мун любила своих кристаллопони, гордилась ими, чувствовала благодарность за их отношение к ней, но при этом старалась не забывать, что они — существа предвзятые. Впрочем, выставлять её посмешищем им бы и в головы не пришло, так что оставалось надеяться, что и в этот раз их суждение окажется верным.

Пусть магия до сих пор и не восстановилась, но в отличие от встречи в Кантерлоте, где она ощущала себя не сильно хорошо и успела наговорить много лишнего (Дискорд побрал бы Селестию с её интригами), сейчас Владычица Кошмаров была полностью спокойна и уверена в себе. Ей ничего не было нужно от бэтпони: ни признание, ни армия, ни даже верность, которую они хранили скорее образу из легенд, нежели настоящей иссиня-чёрной аликорнице. Однако же несмотря ни на что, именно она несла за них некоторую ответственность...

"Как бы они себя повели узнав, что мне изначально не нужна была война с Селестией? Что бы они сделали, расскажи я им о том, что являлась для Луны только оружием и не желала большего? Их предки шли за Найтмер Мун, даже не осознавая того, что она не имела своих желаний... кроме как быть полезной для матери", — в горле вновь появилась горечь, но на этот раз не из-за чувства предательства со стороны покровительницы грёз, а от понимания того, что примерно таким же оружием были перепончатокрылые летуны... когда-то давно (как дело обстоит сейчас ещё только предстояло понять).

Решив отвлечься от невесёлых мыслей, которые вновь и вновь лезли в голову, в этот день не скрытую ни под шлемом, ни под короной, Найтмер сконцентрировала внимание на столе. Вазы с фруктами, миски с ягодами, овощные салаты с добавлением сыра, рыбы, грибов... фруктовые рулетики и кексы, доставленные из Понивилля с запиской, в коей было лишь одно предложение: "Где мой приз?". Сидр, соки, морсы, чистая ключевая вода, заварные эклеры, печенье, шоколад...

"Я стала сладкоежкой не меньше чем Селестия", — констатировала Мун, украдкой взглянув на свой бок для того, чтобы убедиться в отсутствии лишнего жира.

Заметив приближение процессии из шести гостей и трёх Сестёр Войны, что вызвались обеспечивать безопасность мероприятия, иссиня-чёрная аликорница подобралась. Она примерно представляла себе, какие эмоции должны испытывать старейшины, но вины за собой не чувствовала: в конце концов, у них позади были десятки лет интриг и переговоров, в то время как владычица кошмаров была избавлена от этого болота благодаря завидной покладистости кристаллопони. И пусть её и кололо чувство стыда за свои действия во время первой встречи в Кантерлоте, но извиняться публично она не собиралась.

— Прародительница, твои гости прибыли, — объявила Гранат, выйдя на небольшую полянку, окружённую ярко-красными кустами, откуда открывался великолепный вид на Эквус над головой.

— Я вижу, дорогая, — улыбнувшись уголками губ, чуть кивнула Найтмер, полуприкрыв свои бирюзовые глаза. — Благодарю тебя и Сестёр за помощь.

— Мы рады служить, Великая, — склонив голову, констатировала лунопони, после чего посмотрела прямо на создательницу их народа и добавила: — Мы будем неподалёку на случай... если вам что-то понадобится.

"Как там говорил Гена? "Служить бы рад, прислуживаться тошно"? Учитывая, что даже запрети я им подслушивать, они останутся рядом и будут подсматривать, при этом активно читая по губам, прислуживаться лунопони точно не готовы", — вспомнив, как её не выпускали из собственной кровати из-за магического истощения, Мун даже развеселилась, стоило ей представить мордочки бэтпони от вида завёрнутой в одеяло владычицы кошмаров.

— Великая... — выступил вперёд один из двух жеребцов (к сожалению крылато-рогатой кобылы, оказавшийся пусть и крепким, но... стариком), после чего поклонился со всем уважением и, явно сдерживая себя от падения на колени продолжил: — Мы — твои верные слуги, тысячу лет ждали твоего возвращения и готовились встретить тебя со всем уважением и почтением...

— Оставь это, дитя, — стараясь не допустить в голос вновь всколыхнувшееся раздражение, прервала перепончатокрылого летуна Найтмер. — Лучше представьтесь и садитесь за стол: давайте вместе разделим эту трапезу и обсудим то, как видим будущее.

Одна фраза "Мы ждали тебя тысячу лет" едва не разрушила самообладание Мун, и если бы они сейчас находились не на луне, да ещё в окружении прячущихся среди кустов лунопони, то бэтпони рисковали услышать много нового от своей "богини". В конце концов самому старшему из послов не было и двухсот, так что десять веков ожидания, которыми они так неосторожно бравировали, звучали словно издёвка над той, кто всё это время провела в заключении в тюрьме, условиями содержания способной поспорить с Тартаром.

Пусть ночные пегасы и находились в тяжёлых условиях тысячу лет, первые столетия подвергаясь гонениям, а затем и просто скрываясь от остальных эквестрийцев, изредка совершая вылазки и отправляя немногочисленных разведчиков, но... как бы тяжело ни было их предкам, сами прибывшие старейшины даже близко не понимали чувств иссиня-чёрной аликорницы (ведь они не были одни, а поддерживали друг друга, имели крышу над головой, еду в желудках и многое-многое другое). Будь среди них хотя бы один из тех, кто до изгнания прикрывал ей спину, проливал свою и чужую кровь, и к нему отношение было бы совершенно иным.

— Прости нас, если мы невольно оскорбили тебя, великая, — как-то резко сжался жеребец, не смея поднять свой взгляд от песка под ногами. — Я — Аксель, старейшина Ночных Бродяг; самая юная из нас кобылица — Себриз, ученица старейшины и преемница Ночных Теней; второго жеребца зовут Проксис, и он является главой Ночных Щитов...,

Латераль, Колюмна, Мидия, которых лидер делегации представил последними, ничем особым не выделялись, как показалось владычице кошмаров на первый взгляд, а вот иссиня-чёрная бэтпони с живыми золотыми глазами, в коих горели любопытство, восторг, жадность и амбиции... Мун понравилась. На какой-то миг ей даже захотелось погладить перепончатокрылую летунью по голове, чтобы проверить, не выгнет ли она спину дугой и не зашипит ли, оскалив клыки.

"Какие только глупости не представляются от волнения", — посетовала Найтмер, благосклонно кивая и повторяя приглашение занять места за столом.

...

Аксель был очень чутким к чужому настроению существом, что не раз помогало ему в работе старейшины, когда требовалось разрешать конфликты соклановцев. В конце концов в ситуации, когда ты буквально чувствуешь чужое злорадство, стыд, злость или страх, найти истинного виновника гораздо проще. Именно по этой причине вспышка негатива от внешне спокойной иссиня-чёрной аликорницы, силуэт коей буквально сиял россыпью мельчайших звёзд, что придавало крылато-рогатой кобыле некую мистическую ауру, не ускользнула от внимания и выбила оратора из колеи.

"Чего я такого сказал? Всё ведь верно: я, мои отец, дед, прадед и предки до них веками ждали возвращения Найтмер Мун, передавая сказания о ней из уст в уста. Мы готовились встретить свою госпожу так, как положено верным воинам, что встанут под её крыло в момент решающей битвы...", — заставив себя откинуть эти мысли, перепончатокрылый летун предпочёл последовать приказу и представиться самому, а также представить своих спутников, что не решались и рта открыть (в случае Себриз — это было и к лучшему).

Распределение мест за столом оказалось одновременно ожидаемым, но вместе с тем вызывало негодование: сам Аксель сел по правое копыто от Матери Ночи, рядом с ним устроился Проксис, ну а справа от него — Латераль. Только вот по левое копыто от владычицы нагло разместилась Себриз, которую без каких-либо возражений пропустили оставшиеся две кобылы, тем самым уступая ей старшенство и ставя её на одну ступень со старейшиной Ночных Бродяг.

Изобилие, представленное на скромной трапезе поражало воображение: фрукты и овощи, рыба и сладости, различные напитки... На миг в голове старика промелькнула мысль, что всё это достать можно было только в Эквестрии, а значит это то... что дневные пони каким-то образом подкупили владычицу. Но он поспешно отогнал от себя недостойные подозрения, устыдившись собственного недоверия к той, что вела его почтенных предков в бой, первой бросаясь в сражение.

"Все жертвы предков не были напрасны: дневные выродки ответят за каждую пролитую слезу тех, кто так и не дожил до сегодняшней ночи", — послушно пригубив сладкого сиропа, пожилой бэтпони наложил себе какой-то салат и стал молча его жевать, при этом практически не чувствуя вкуса.

В эти секунды ночному пегасу казалось, что за его спиной стоят предки, гордые за своих потомков, что перенесли все лишения и пронесли свою верность сквозь века, при этом не поддавшись искушению лёгкого пути.

...

Повисшая над столом неуютная тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов об тарелки давила на Найтмер, чего она старалась не демонстрировать. Все составленные планы разговоров рассыпались словно домик из песка под ударом метеора, оставляя в голове пугающую мешанину из мыслей и образов.

Что она могла сказать этим бэтпони? Что она рада видеть их?.. Они не были теми, кто когда-то приносили присягу, а затем верой и правдой служили, получая в замен ничуть не больше чем сама Мун от Луны. Даже детьми тех воинов они не являлись, из-за чего никак не получалось воспринимать этих бэтпони иначе чем чужаков, наслушавшихся красивых сказок (которые неплохо было бы услышать, дабы понимать то, чего от неё хотят).

Однако же и заявить им в глаза те же слова, что были произнесены в Кантерлоте у тёмно-синей аликорницы не получалось. Пусть это были совсем другие жеребцы и кобылы, которые не знали кровавых битв, да и лишения коих в былые годы воспринимались бы как жизнь в роскоши и уюте, но... их взгляды заставляли вспоминать собственные наивные надежды и мечты ещё той поры, когда ныне разделённые, две половинки были единым целым.

Найтмер Мун никогда не была маленьким любимым жеребёнком, которого оберегают от опасностей внешнего мира и о котором заботятся... и который каждый день боится, что его родители могут не вернуться с очередного задания вне поселения. Её единственной матерью можно было назвать Луну, любовь к которой в один из периодов жизни превратилась в ненависть, чтобы потом перековаться в нечто совершенно непонятное для самой кобылы. Ну а отцом... она считала Гену, появившегося в её жизни на столь короткий срок, что от обиды хотелось рычать и плакать.

Лунопони были детьми, которых иссиня-чёрная аликорница искренне любила, помнила каждое имя ушедших от неё навсегда, но... это было совсем не то же самое, что и поколения предков, что передают свою мудрость и взгляды на мир несмышлёным жеребятам. Бэтпони же не понимали ту, кого искренне считали своей госпожой: в их жизнях было немало тягот и испытаний, которые не шли ни в какое сравнение с тем, что перенесла аликорница, а воспитывались они не на полях сражения и не в безжизненной пустыне, но в пещерах под тяжёлыми каменными сводами, с молоком матерей впитывая суровые нравы своего народа.

Найтмер Мун, победив Селестию в бою, отделившись от Луны и вернувшись к своим творениям утратила почти все стимулы к какой-либо деятельности. Если бы не раздражитель в виде матери, а также желание найти Гену, то она бы и вовсе не знала, как и для чего жить дальше. Даже от лунопони она ничего не ждала и не требовала, видя как они справляются со всем и без неё (да и за ней успевают присматривать).

Бэтпони, воспитанные с мыслью о долге служить своей покровительнице и надеждах о мести за предков, что возложили на них собственные надежды и мечты, ради ясного будущего жертвуя настоящим, не могли и помыслить о том, чтобы отступиться от своих идеалов...

И никто не мог бы сказать, кому из них в эти мгновения приходилось тяжелее.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дипломатия по... 4

"И что мне делать? Хм... Как говорил Гена: "Диалог — это путь к взаимопониманию". Попробовать рассказать свою историю? Возможно это поможет. Но некоторые детали лучше умолчать. Незачем посторонним знать то, какие у меня отношения с матерью", — приняв решение, Найтмер сложила столовые приборы на опустевшей тарелке, заметив как бэтпони шустро повторили её действия и выпрямились, по всей видимости готовясь внимать своей владычице.

— Дети ночи, я поведаю вам короткую версию того, что происходило в Эквестрии тысячу лет назад; расскажу о собственном заключении на луне и появлении лунопони; поделюсь тем, как вернулась на Эквус и чего успела добиться... — Мун сделала паузу, чтобы медленно обвести взглядом полуприкрытых глаз морды своих гостей. — Если у вас возникнут вопросы — придержите их до конца рассказа, так как я не хочу прерываться и возвращаться по нескольку раз к одному моменту. Угощайтесь напитками и закусками: история предстоит долгая и мне бы не хотелось, чтобы вы испытывали неудобства от голода или жажды...

...

— Благодарим тебя, Великая, — склонил голову Аксель, в котором одна лишь мысль о том, чтобы вкушать еду во время речи Найтмер Мун вызывала категоричное отрицание (по его мнению, ни один уважающий себя бэтпони не поступил бы столь непочтительно).

— Хрум-хрум, — раздался звук жевания с противоположной стороны стола, что заставило перепончатокрылого жеребца с яростью, негодованием и презрением взглянуть на Себриз, которая с откровенным удовольствием стала уплетать дольки яблока. — А можно мне виноградного сока?

"Ты... наглая соплячка!", — старейшина Ночных Бродяг закаменел, как и остальные члены делегации, в глазах коих мерцали ужас и гнев (если бы не сама иссиня-чёрная аликорница, сохраняющая невозмутимый вид со снисходительной улыбкой, то на представительницу Ночных Теней уже напали бы).

...

"А она забавная", — отметила про себя владычица кошмаров, в очередной раз изучая молодую кобылу, что явно мандражировала в глубине души, но заставляла себя демонстрировать только любопытство, азарт, беспечность и игривость.

— Рубин, будь добра... — начала говорить Найтмер, но прежде чем успела закончить предложение, на столе во вспышке телепортации появился кувшин. — Благодарю, дорогая. Угощайся, дитя. Может быть и вы хотите чего-то особенного?

— Великая, мы всем довольны и благодарны тебе за щедрость и доброту, — оторвав буквально испепеляющий взгляд от младшей пони, что изображала полнейшее непонимание реакции собственных сородичей на её действия, Аксель поспешно склонил голову и прижал уши. — К сожалению... не все из нас усвоили уроки предков.

— Раз так... то я начну свой рассказ, — Мун решила не акцентировать внимания на данном происшествии, ощутив даже некоторую благодарность к иссиня-чёрной ночной пегаске за то, что она отвлекла на себя часть внимания.

...

"Старые идиоты", — мысленно припечатала младшая бэтпони, поднося к губам бокал со свежим и прохладным соком.

Себриз понимала, что со стороны её поведение может казаться глупым, провокационным, слишком наглым... но ещё она видела, что это нравится владычице куда больше фанатичного поклонения. На самом деле она лишь избрала модель поведения, наиболее подходящую... ребёнку.

"Аксель, ты можешь быть сколь угодно мудрым и опытным, но твоя закостенелость не позволяет видеть всю картину. По этой причине наставница и отправила меня, а не пошла сама: всё же её взгляды, несмотря на разницу между нашими кланами, очень похожи на твои", — перепончатокрылая летунья мысленно усмехнулась, в то же время вслушиваясь в каждое слово, что вылетало из губ Найтмер Мун.

Иссиня-чёрная аликорница же вела себя не так, как предполагалось изначально: она была величественной и спокойной, не проявляла агрессии, но при этом от неё буквально фонило угрозой. Ученица старейшины Ночных Теней сравнила её с драконицей, которая раздумывает о том, что ей делать с чужими драконятами (раздавить или пригреть, дабы позже принять в свою стаю).

"Она не поведёт нас в бой против дневных пони, если они первыми не нападут", — пришла к неожиданному выводу шпионка, воровка, диверсантка, которая не понимала столь хладнокровного отношения к солнечной кобыле, что заточила владычицу кошмаров на луне, но осознавала катастрофическую нехватку сведений для каких-либо выводов...

...

Вспоминая те далёкие годы, когда они с Луной были единым целым, Найтмер всё же не погружалась в себя слишком сильно, чтобы продолжать отслеживать реакцию слушателей. Она не стала говорить о том, как и почему появилась в голове тёмно-синей аликорницы, ибо не было причин делиться с практически чужими существами столь интимными подробностями их жизни, но задержалась на моментах, что послужили причиной восстания младшей сестры против старшей.

— ...Дневной двор, более многочисленный и контролирующий почти всю мирную деятельность Эквестрии, пользуясь древнейшей схемой под названием "Разделяй и властвуй", желал полностью подмять под себя светскую и военную власть, — сделав небольшую паузу, Мун мысленно улыбнулась воспоминаниям того, как Гена объяснял ей произошедшее между Селестией и Луной. — Только вот они не учли, что даже если сумеют добиться временного успеха, это совершенно не означает того, что их потомки будут столь же удачливы. Сколь бы предвзято я не относилась к Селестии, но одного у неё было не отнять даже в те годы: она не переносила грехи и заслуги СВОИХ пони, будь то бездомные бродяги или потомки благородных семей, на их жеребят. В результате советники, что предложили старшей диарху короноваться и принять титул королевы ушли, так как были смертными пегасами и единорогами, а их сменщики уже не обладали влиянием, чтобы что-либо решать.

"Если бы не то, что сама Селестия продолжала вести себя всё столь же надменно и высокомерно в отношении Луны, то младшая сестра даже порадовалась бы виду растерянности на мордах тех идиотов", — иссиня-чёрная аликорница мысленно вздохнула, вспоминая ту неприглядную истину, что и она попалась в ловушку из интриг...

...

— ...Так как Селестия забирала себе всё больше власти, ставя на важные места тех пони, кого именно она считала лучшими и верными, потомки короновавших её дворян решились на авантюру: они возжелали стравить двух аликорнов, дабы ослабить обоих и вернуть своё положение, — владычица вновь замолчала, а Аксель стал вспоминать истории, что передавались из уст в уста в его клане, в коих рассказывалось о довольно резком начале притеснений бэтпони (именно тогда зародились легенды, что они похищают жеребят и выпивают их кровь, складывая кости в глубине самых тёмных и мрачных пещер). — Им хватило влияния для того, чтобы Селестия подписала указ об изгнании из столицы наших слуг, что стало последней каплей.

"По легендам, именно в ту ночь Найтмер мун возглавила войска, что осадили столицу, а когда должно было настать утро — объявила о наступлении Вечной Ночи", — старейшина Ночных Бродяг слушал льющиеся словно река речи своей госпожи с благоговением, вновь и вновь убеждаясь в том, что ради их народа она шла на самые тяжёлые решения (а лёгким восстание против старшей сестры, даже если она — солнечная пони... быть не могло по определению).

...

"Ха-ха... Вот высокомерные идиоты. Додумались же дёргать дракона за хвост! А я то думала, от чего солнцекрупая начала чистки в своих рядах в те же годы, когда на бэтпони начались гонения", — Себриз понимала, что радоваться тут особенно нечему, но не могла не испытывать злорадство при мысли о том, что должны были чувствовать недоумки, посмевшие притеснять её народ ради собственного возвеличивания, когда на их порогах объявились вооружённые от ушей до копыт воины, закалённые охотой на хищников и битвами с бандитами.

И всё же... пусть те, кто затеяли эту игру так и не увидели её финала, не говоря уже о том, чтобы сорвать плоды своих побед, их действий оказалось достаточно для катастрофы. Сколь бы высокомерной гордячкой за годы мира ни стала солнечная кобыла, она оставалась аликорном и одним из хранителей Элементов Гармонии, чего оказалось достаточно для победы над младшей сестрой. Ну а оставшись единственным правителем, которого больше некому было сдерживать, Королева обрушилась на всех предателей, будь то заговорщики или сторонники Найтмер Мун (об этом ученица старейшины Ночных Теней знала из историй наставницы, а не из слов иссиня-чёрной аликорницы, коей к тому моменту уже не было на Эквусе).

"Она не поведёт нас в бой", — вновь констатировала перепончатокрылая летунья.

...

— ...Первые сто или двести лет мы без устали искали способ вернуться назад, но какие бы способы нами ни использовались... результат оставался не утешительным, — владычица кошмаров сделала очередную паузу для того, чтобы промочить горло и собраться с мыслями (всё же вспоминать тот период было неприятно).

В глазах пяти слушателей она видела горечь, гнев, твёрдую уверенность... непонятно в чём. К счастью для бэтпони, никто из них не посмел продемонстрировать жалость или сочувствие, лишь на морде Акселя промелькнуло нечто вроде вины и беспомощности. А вот Себриз, забывшая о своём образе беспечной кобылки, не только слушала и подтверждала собственные мысли, но ещё и анализировала информацию, приходя к новым выводам.

"Уже не плохо", — отметила про себя Мун, порадовавшись факту, что не зря распинается.

— Примерно на третьей сотне лет началось то, чего я не замечала до самого конца: воля Луны пошатнулась и она начала отстраняться от меня... — переживая эти события вновь, иссиня-чёрная аликорница чувствовала как тлеют в душе угольки обиды, злости, но... непонимания уже не было.

...

— ...На долгие десятилетия, а может быть и сотни лет я осталась одна, — констатировала Мать Ночи, заставив бэтпони ощутить как сжались их сердца.

"Мы были правы, когда остались верны Найтмер Мун, а не этой слабовольной принцессе Луне", — промелькнула в голове Акселя кощунственная мысль, что испугала самого жеребца, поспешно бросившего взгляд на аликорницу (он вовсе не хотел оскорбить владычицу тем, что столь грубо отозвался о её более... мягкой стороне, пусть даже в собственных мыслях).

И всё же старейшина Ночных Бродяг был горд за то, что его владычица оказалась достаточно сильной и мудрой, чтобы не сдаться и на протяжении многих сотен лет терпеливо выживать в условиях, которые нельзя было сравнить даже со сказаниями о Тартаре. В то время как её народ терпел преследования со стороны дневных пони, перенося тяготы и лишения, она разделяла их судьбу... а от того не могла не понимать их надежд. И кому, если не ей, вести их в бой против предателей и угнетателей?..

...

"На фоне этого истории о том, как предкам приходилось голодать и выживать смотрятся... бледновато", — пусть Найтмер Мун и не расписывала все "прелести" своего выживания на луне, но у Себриз было достаточно живое воображение, чтобы представить себе существование в тишине и одиночестве, когда тебя пожирает чувство голода, но возможности его утолить хотя бы травой, растущей под ногами попросту нет.

Однако же уши шпионки уловили в коротких и сухих фразах то, чего по всей видимости так и не заметили "благородные воины": горечь предательства. Пусть это не было ярким чувством, как если бы событие до сих пор терзало душу, но ассоциацию с застарелой раной вполне вызывало. И над этим стоило подумать...

"Стоит ли об этом знать наставнице?", — перепончатокрылая летунья внимательно посмотрела на аликорницу, мысленно взвешивая свою верность клану и Найтмер Мун.

...

— ...Моё одиночество прервалось в тот день, когда я впервые услышала Гену, — воспоминания о тех событиях были не слишком чёткими, всё же владычица кошмаров в те годы не могла похвастать трезвостью ума. — Он был удивительным существом, обладающим невероятными терпением и познаниями в самых разных областях...

"Наверное он напоминал мне Старсвирла, пусть у них и были совершенно разные характеры. Жаль, что старика я больше не увижу... пусть он и учил не меня, а Луну, но вот Гену мне найти ещё по силам. А когда мы встретимся...", — иссиня-чёрная аликорница прикрыла глаза, позволив себе лёгкую улыбку.

...

Аксель чувствовал воодушевление: пусть встреча и началась совсем не так, как он планировал, но слушая короткий пересказ событий, что происходили на луне до сегодняшней ночи, жеребец всё сильнее убеждался, что легенды не врали. Их клан, что ждал возвращения Найтмер Мун тысячу лет наконец-то сможет встать под крыло госпожи, чтобы вместе с ней и... лунопони... взять реванш. В конце концов, владычица кошмаров ведь сама сказала, что они сотнями лет готовились к возвращению на Эквус, чтобы сразиться с Селестией.

...

"Она не поведёт нас в бой", — в очередной уже раз за время затянувшегося монолога (впрочем, уместить рассказ о тысяче лет в пару предложений было бы сложно, да и понимания событий это не дало бы) подумала ученица старейшины Ночных Теней.

Найтмер Мун и сама не заметила того, что задержалась на описании первых шагов первых лунопони, которых лично учила всему от ходьбы до сражений, от навыка чувствовать магию до сложнейших заклинаний Старсвирла Бородатого. Не нужно было являться шпионом с многолетним опытом, чтобы понять простой факт: существа, так сильно похожие на кобыл-аликорнов, являются скорее жеребятами, нежели слугами или оружием крылато-рогатой кобылы.

И это было... больно.

"Но похоже, что кроме меня этого никто не понял. Ну или они настолько хорошо скрывают свои эмоции?", — Себриз мысленно хмыкнула, чувствуя мрачную усталость и внутреннее напряжение, вызванное тревогой за реакцию старейшин, когда до них наконец дойдёт истина.

...

— ...Разделение с Луной, благодаря Элементам Гармонии, прошло успешно, — говорить так много и долго Найтмер не привыкла, из-за чего заметно устала, на что наложилась ещё и магическая слабость. — С тех пор мы живём отдельно: я — на луне, среди лунопони, она — с сестрой в Кантерлоте. Остальную историю вы знаете.

— Великая... — голос Акселя дрогнул, заставив собраться и перевести на него взгляд, чтобы увидеть как прижались к голове уши жеребца, а радужки глаз стали почти круглыми. — Вы... победили Селестию и оставили её править в Эквестрии?..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дипломатия по... 5

— Да, — промочив горло свежим соком, ровным голосом ответила на вопрос Акселя Найтмер, после чего впилась своим взглядом в его глаза. — Тебя что-то беспокоит, дитя?

"Мне ли не знать, как подобное обращение действует на собеседников. Гена не даром звал меня Мелкой", — всплывшие в памяти фрагменты из прошлого одновременно вызвали вспышку тепла в груди, но и тоску, пришедшую спустя мгновения.

— Но... почему? — не найдя более подходящих слов, напрямую спросил старейшина Ночных бродяг, выражая мысль всех своих сородичей.

"Видимо... в своём рассказе я упустила слишком многое", — пришла к неутешительному выводу владычица кошмаров, недовольная тем, что не добилась желаемого результата (всё же с лунопони, которые практически угадывали мысли аликорницы, было гораздо проще во всех смыслах).

— Что же мне следовало сделать? — вопросительно приподняла бровь Мун, начав поочерёдно смотреть сперва на жеребцов, а затем и кобыл. — Убить Селестию? Когда-то давно я желала этого. Однако же подумайте о том, какие последствия за этим появились бы. Кроме того, её смерть никак не исправила бы факта, что я тысячу лет была пленницей луны... которую мы превратили в настоящий дом.

— Но как же ваши цели? Как же погибшие во время войны? Как же все те, кто ждали вашего возвращения перенося все тяготы гонений?! — перепончатокрылый жеребец сам не заметил как повысил голос, высоко вскидывая голову, буквально извергая волны возмущения.

Остальные бэтпони оказались сдержаннее, да и сам оратор быстро опомнился, поспешно втянув голову в плечи. Однако же слова были сказаны и прозвучали они как обвинение, из-за чего атмосфера за столом мигом потяжелела.

"Тысячу лет назад тебя за подобное минимум высекли бы", — заметила иссиня-чёрная кобыла, благоразумно не став озвучивать этого вслух.

— Дитя, твой народ пошёл за мной по двум причинам: личная присяга и обещания, которые я им дала, — слова Найтмер звучали ровно и спокойно, что давалось ей с некоторым трудом из-за всё ещё не прошедшей слабости, что она скрывала за отстранённостью. — Я искренне скорблю о тех, кто погибли во время восстания и после него, но последний из наших соратников умер сотни лет назад. Я не из тех, кто переносит грехи или достижения родителей на их отпрысков, а следовательно и присяга, которую принесли ваши предки на вас не распространяется. У меня есть обязательства перед народом бэтпони, которые я собираюсь выполнить в любом случае, но моими вассалами, по крайней мере до подтверждения клятвы, ни один из вас не является. В связи с этим хочу спросить: желаете ли вы встать под моё крыло? Но вынуждена предупредить, что воевать с нынешней Эквестрией, покуда она первая не проявит агрессию, лично я не собираюсь.

— Великая, я, наверное, повторю вопрос Акселя, но... почему вы не желаете отомстить? — опередив всех остальных, заговорила иссиня-чёрная перепончатокрылая кобыла.

У старейшин тоже было, что сказать владычице кошмаров, но они прикусили свои языки и вздёрнув уши, немигающими взглядами смотрели на аликорницу в ожидании ответа. И Мун не собиралась оставлять их в неведении.

— Сотнями лет я готовилась к войне с высокоразвитой страной, обладающей многочисленной сильной армией, возглавляемой беспринципной, жестокой, могущественной королевой!.. — с каждым словом голос крылато-рогатой кобылы набирал силу, но достигнув определённой громкости прервался, чтобы затем продолжить ровным невозмутимым тоном: — То, что открылось мне после возвращения на Эквус стало огромной неожиданностью. Не было ни многочисленных войск, ни искушённых магов, ни коварных ловушек... Сама Селестия встретила меня будучи готовой к мирной церемонии, а не к жестокому бою до последней капли крови. Оказалось, что дневные пони давно забыли, что такое война, мечи и копья перековали в плуги, лопаты и кухонную утварь, а топоры используют для рубки деревьев, а не голов врагов. Нынешняя дневная гвардия — это парадные войска, с которыми без особого труда справились бы рядовые бойцы армии, которая находилась под моим крылом тысячу лет назад. Самыми же эффективными войсками на службе ПРИНЦЕССЫ дня являются... егеря, следящие за популяцией хищников вблизи поселений. Для меня, как воина-мага убийство крестьян всегда было позором, тем более... именно их мы клялись защищать, когда на наши головы опускались короны. А теперь скажите мне, бэтпони, хотите ли вы устроить кровавую жатву на просторах Эквестрии отнимая и калеча жизни тех, кто никогда не держал в копытах оружия ради убийства? И это не говоря уже о том, что гибель, ну или хотя бы изгнание Селестии приведёт к краху нынешнего общества, заставив мирный процветающий народ окунуться в пучины страха, анархии, жестокости... И не обманывайтесь тем, что нынешние дневные пони — мирные существа: в случае нужды они вспомнят о том, что их предки однажды отвоевали себе наиболее плодородные земли, и уж точно не откажутся от желания отомстить за крах собственного мира. И в деле благородной мести им помогут грифоны, минотавры, драконы, да и другие соседи не останутся в стороне, пусть и исключительно из собственных корыстных соображений. И даже победив их всех, мы либо останемся жить на руинах, либо заплатим слишком большую цену... которую точно не готовы отдать.

— Мы готовы, великая! — запальчиво воскликнул второй из жеребцов. — Если ты поведёшь нас, мы не отступим ни на шаг!

— Нет, — словно камень уронила единственное слово Мун, а затем в наступившей тишине продолжила: — Смерти дневных пони не искупят старых обид, да и нынешние эквестрийцы виноваты лишь в том, что родились в мирное время в процветающей стране. Я не желаю увидеть гибель последних бэтпони, против которых ополчится если не весь мир, то заметная его часть. Мне не нужна власть над Эквестрией, а Селестия... Мы сами разберёмся в наших личных отношениях. Сегодня, дети ночи, я предлагаю вам пойти за мной, как когда-то это сделали ваши предки, которые поверили в меня. Однако же путь, которым я предлагаю вам идти — это не путь мести, а дорога к возвышению вашего народа, шагать по которой будет трудно, но в её конце ждёт награда, что стоит всех усилий. Сегодня же в ваши поселения будут доставлены некоторые товары и средства, которые вы вольны использовать по собственному усмотрению, ну а через семь дней вы дадите свой окончательный ответ. На этом сегодняшняя аудиенция окончена.

— Слава ночи, — после секундного промедления выдохнули перепончатокрылые летуны, склонили головы и поднялись со своих мест за столом, а затем молча направились вслед за вернувшимися Сёстрами Войны.

Однако же одна из кобыл (которой, ожидаемо, оказалась Себриз) задержалась и вновь повернулась к Найтмер. Лунопони хотели было её поторопить, но получив кивок от Мун — оставили гостью в покое, что не помешало паре телохранительниц под чарами скрытности встать с обеих сторон от аликорницы.

— Тебя что-то беспокоит, дитя? — внимательно рассматривая иссиня-чёрную летунью, спросила владычица кошмаров, чуть прикрыв бирюзовые глаза и наклонив голову.

— Я прошу принять меня под своё крыло, Мать Ночи, — склонилась в низком поклоне ночная пегаска, вытянув вперёд передние ноги, из-за чего круп оказался задран вверх. — Клянусь стать для тебя вернейшей тенью, следовать твоим путём и хранить твои идеалы.

— Ты говоришь лишь от своего имени? — уточнила Найтмер, стараясь угадать причину поступка младшей кобылы (хотела бы она поверить в невероятную верность, но умение читать пони показало, что последние новости слишком сильно шокировали старейшин, которые ещё недавно едва ли фанатичные песни не пели).

— Я лишь ученица, а потому мой голос не имеет того же веса, — "виновато" ответила представительница Ночных Теней. — Однако же уверенно скажу, что многие из клана пойдут за мной, коли узнают о ваших новых взглядах.

"Хах... "новые взгляды"", — иссиня-чёрная аликорница мысленно хмыкнула, наконец-то осознав, чего именно желает её собеседница.

— Я не потерплю гражданской войны или убийств ради власти, — строго констатировала владычица кошмаров (в конце концов, не одна она должна изменяться).

— Дайте мне шанс, и я вас не подведу, — не меняя позы попросила шпионка. — Прямо сейчас я могу рассказать, что происходит внутри верных вам кланов, где царят наиболее воинственные настроения, а кто готов прямо сейчас следовать за вами по пути мира.

"Амбициозна, эгоистична, смела и хитра. Похоже, что она решила рискнуть всем ради большего...", — иссиня-чёрная аликорница улыбнулась уголками губ, чувствуя как в груди разгорается огонёк азарта и интереса.

Себриз была очень интересной пони.

...

Известие, что Найтмер Мун не собирается возглавить поход против солнечной кобылы стало ударом для Акселя. Дело было даже не в том, что он являлся таким уж фанатиком идей реваншизма, пусть и это имело своё место быть, но благодаря своему положению жеребец понимал, сколь многое стоит на грани.

"Найтмер Мун не хочет разрушать общество дневных неженок? А как же мы? Как же наше общество? Почему она не думает о тех, кто были ей верны все эти годы?! Она... не считает нас своими вассалами", — последняя мысль была словно удар по морде, от которого заныли зубы, а сердце сбилось с ритма.

Старшая ветвь, которая состояла в основном из воинов, после того как слова Матери Ночи разойдутся по поселению рискуют вовсе утратить то влияние, которое до сих пор кое-как сохранялось. Они, разумеется, могли присягнуть аликорнице, став её гвардией, но... это грозило превращением в парадных истуканов в сверкающих латах (вроде дневных пони в золотых скорлупках во дворце Кантерлота).

В воображении старика поколения его предков негодовали, смотрели на продолжателя своего рода и ждали решительных действий. И пусть эти мысли были кощунственны, заставляя ненавидеть себя самого за то, что всерьёз их рассматривает, но Аксель начинал считать, что было бы гораздо лучше, если бы Найтмер Мун не вернулась вовсе.

"Если бы из изгнания вернулась только Луна, мы смогли бы сохранить своё общество, закрывшись в изоляции. А может быть наши чародеи нашли бы способ вернуть "правильную" владычицу? Может ли быть, что за годы заточения в одиночестве она... помутилась умом? Нет... этого не может быть. Тогда... Селестия! Эта подлая, хитрая, коварная тварь что-то сделала с нашей госпожой! Солнечная кобыла заколдовала её, а эти бесполезные кристальные куклы не смогли распознать беду... Или они в сговоре? Найтмер Мун не могла решить бросить своих верных воинов: это попросту не имеет смысла", — с каждым шагом, пройденным в сторону зала телепортации, с каждой минувшей секундой старейшина Ночных Бродяг всё сильнее убеждался в том, что Мать Ночи попала под чужое злое влияние, от которого её необходимо избавить.

Взглянув на своих спутников Аксель понял, что они подавлены ничуть не меньше чем был он ещё полминуты назад. Немолодой жеребец был уверен, что они с радостью воспримут его идею о необходимости спасти Найтмер Мун... В конце концов бэтпони слишком долго бездействовали, за что расплатилась их госпожа.

"Пришло время всё исправить. Но действовать нужно осторожно, чтобы ни дневные пони, ни эти кристальные куклы, ни сама Мать Ночи ничего не заподозрили. Мы притворимся, что поддерживаем идею о мире и начнём готовиться к своей миссии, к которой привлечём всех самых достойных. Великая, мы спасём тебя! Нам нужно лишь немного времени... Совсем немного времени", — ещё раз взглянув на своих спутников старейшина Ночных Бродяг кое-что осознал.

— А где Себриз? — вопрос был адресован Гранат, что вновь исполняла роль их проводника.

— Представительница Ночных Теней осталась для личного разговора с Прародительницей, — внешне равнодушно ответила Сестра Войны, но перепончатокрылый летун понял, что она этому недовольна. — Уверяю вас, что её жизни и здоровью ничто не угрожает.

"Глупая соплячка", — мысленно сплюнул Аксель, ощутив укол вины за то, что не уследил за ученицей своей старой знакомой.

Себриз была наглой, самовлюблённой, грубой... но верной дочерью своего народа. Теперь же, когда она оказалась в лапах этих... лунопони... не стоило сомневаться в том, что из числа друзей можно вычёркивать минимум одно имя. И пусть в глубине души старик верил, что Мать Ночи защитит свою верную последовательницу...

"Она бы защитила, если бы сама не попала под влияние солнечной кобылы", — стиснув зубы, более Аксель не произнёс ни единого слова до тех пор как они прибыли к телепортационной платформе.

Прежде чем первую из соратниц отправили в её поселение, старейшина Ночных Бродяг предложил встретиться на нейтральной территории через три дня, чтобы всё ещё раз обсудить в узком кругу. Он не сомневался, что за ними попытаются проследить, но Ночные Тени хорошо умеют чувствовать чужое наблюдение и обеспечивать приватность. Нужно было только предупредить их предводительницу о возможной угрозе со стороны ученицы.

Вновь перенеся эффекты переноса, но на этот раз с луны на Эквус, Аксель неожиданно для себя оказался в окружении соклановцев. Бэтпони, среди коих были члены не только старшей ветви, но и младших семей, заняв все выступающие поверхности на стенах грота и разместившись широкими кругами на полу, запрокинув головы смотрели куда-то вверх.

"Проклятье...", — ещё крепче сжав зубы старик увидел иллюзию событий, что недавно происходили в обители Найтмер Мун. В воздухе же звучал голос иссиня-чёрной аликорницы, вещающей историю своей жизни в заточении.

— Что это значит? — едва шевеля пересохшими губами, спросил у готовых исчезнуть лунопони старейшина.

— Трансляция официальной встречи представителей лояльных Прародительнице кланов и Найтмер Мун, — произнесла и без того очевидную истину Гранат, вызвав новую вспышку раздражения в груди жеребца. — В нашем обществе принято, чтобы каждый гражданин имел право доступа к наиболее достоверной информации, чтобы делать самостоятельные выводы и принимать взвешенные решения. Как говорил Гена: "Знания — сила".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Работа над собой

Стоя перед зеркалом в гардеробной, примыкающей к её спальне в покоях дворца Кантерлота, Луна разглядывала своё отражение. Уложенные в косички пряди гривы, с вплетёнными в них серебряными цепочками спадали на изящную шею, белая шляпка с широкими полями отбрасывала тень на мордочку и не позволяла с первого же взгляда оценить длину рога, белые сапожки поднимались до локтей передних ног и колен задних ног, а серебристая мантия, скреплённая на груди брошью в виде изумрудного цветка удачно прятала поджатые крылья и кьютимарки.

— Отлично! — воскликнула Флёр, одетая в похожий наряд, но синего цвета, вставая рядом со своей принцессой. — Если не присматриваться, то нас можно спутать с сёстрами. Как вы считаете, ваше высочество?

— Если ты будешь обращаться ко мне по титулу, то это точно поможет окружающим спутать нас с сёстрами, — недовольно дёрнув правым ухом, покосилась на помощницу тёмно-синяя аликорница. — Я ценю твою помощь, но...

"Тише, Вуна. Незачем срываться на пони, которая просто пытается тебя подбодрить", — сама себя оборвала крылато-рогатая кобыла, заметив как прижала ушки и вжала голову в плечи единорожка, согласившаяся помочь младшей из диархов в авантюре, которую не одобрила бы сестра (уж точно не тогда, когда покровительница снов была беспомощной словно жеребёнок).

— Прошу прощения, ваше высочество, — склонила голову и отступила модель. — Я забылась...

— Нам... Мне не слишком приятно слышать подобные сравнения, — заговорила Луна, развернувшись к собеседнице всем телом. — Твоя работа великолепна, Флёр.

— Благодарю... — лучезарно улыбнулась волшебница, словно бы и не было предыдущей неловкой ситуации.

— Великая, я вынуждена повторить, что ваша задумка опасна, — заговорила светло-серая, почти белая бэтпони, одетая в синюю броню с изображением кьютимарки Луны на груди, стоящая у выхода из комнаты. — Только дайте приказ и мы организуем вам достойное сопровождение, которое сможет обеспечить защиту от любой угрозы.

— И этими действиями вы сведёте на "нет" весь смысл задумки, — фыркнула Флёр. — Да и в Кантерлоте нам нечего опасаться.

— Мы должны сохранять постоянную бдительность везде, — сердито прищурившись на единорожку, произнесла перепончатокрылая летунья, всем видом выражая неодобрение беспечностью служанки Матери Ночи. — Враг может таиться за каждым углом. Кроме того радикалы могут попытаться напасть...

— Достаточно, Мунлайт, — прервала свою телохранительницу принцесса ночи, чувствуя вспышку досады, ни на кого конкретно не направленную. — Ты слышала слова Найтмер Мун: она не собирается воевать. И как мне кажется — присягнувшие ей кланы не станут идти против её воли.

Взгляд тёмно-синей аликорницы встретился с красными глазами бэтпони, которая тут же склонила голову в знаке почтения, даже не думая оспаривать слова принцессы. Однако же в этот раз данное действие выглядело скорее как уступка, а не принятие мнения госпожи, что в очередной раз вызвало досаду у обладательницы рога и крыльев, так как она предпочла бы, чтобы собеседница прямо высказала своё неудовольствие.

"Их предки не были такими. Они являлись воинами, верными и сильными, смелыми и непоколебимыми, умеющими как исполнять приказы, так и отстаивающими своё мнение до конца... Если считали это правильным", — глядя на свою охранницу, готовую терпеть любые капризы Матери Ночи, покровительница грёз чувствовала себя обманутой.

В день, когда делигация кланов бэтпони прибыла, чтобы принести ей присягу, в глубине души она чувствовала радость и воодушевление. В конце концов перепончатокрылые летуны могли стать теми, в ком она больше всего нуждалась — друзьями и соратниками, не связанными родством и обидами. Однако же реальность оказалась разочаровывающей: нынешние ночные пони относились к ней... словно к богине, ну или близкому к этому званию существу. В подобных условиях ждать от них здравой критики, советов и дружеских бесед было наивно.

"Интересно, у Найтмер те же проблемы?", — постаравшись представить себе то, как её дочь отнеслась бы к подобному прислуживанию, тёмно-синяя аликорница только мысленно поморщилась, стараясь не выдать своих эмоций выражением мордочки.

— Мунлайт, я уверена в том, что твой отряд сможет обеспечить нашу защиту и малым числом, оставаясь незаметными для горожан, — смягчила тон крылато-рогатая кобыла.

— Мы не подведём вас, Великая, — горячо заверила подзащитную воительница, после чего не удержалась и ещё раз бросила на единорожку недовольный взгляд (то, что Флёр столь просто общается с Матерью Ночи её злило, да и мысли о причастности дневной пони к данной авантюре не добавляли дружелюбия).

Стук в дверь отвлёк всю троицу от неприятной темы, заставив скосить взгляды на просунувшуюся в открывшуюся щель голову тёмно-серого жеребца. Ночной гвардеец же, склонив голову в знак почтения к Луне, торопливо произнёс:

— Посты сменились. Коридор будет чист ближайшие четверть часа.

— Идёмте, — решительно завершила все обсуждения принцесса ночи, делая первые шаги к выходу. — Город ждёт нас...

...

Высоко держа голову, звонко цокая копытцами, тщательно следя за осанкой и едва заметно улыбаясь, Флёр шагала справа от Луны по коридорам дворца, излучая лёгкую беспечность и уверенность в себе. За проведённое рядом с принцессой ночи время она успела понять, что аликорнице не нужно раболепие, как и соблюдение сложного этикета, а вот живого общения явно не хватает. И... нахождение в свите младшей диарха Эквестрии на роли служанки-подруги, заметно тешило чувство собственного достоинства.

Впрочем, нельзя было сказать, что единорожка так уж сильно стремилась к популярности и славе. Если бы тёмно-синяя аликорница была груба, жестока или просто неприятна как личность, то кобылка под благовидным предлогом предпочла бы избавиться от такой чести. Однако же сейчас её вело желание именно помочь обладательнице рога и крыльев, временами кажущейся древним и мудрым существом, а порой выглядящей беззащитной и растерянной словно жеребёнок.

Флёр и сама не до конца понимала, что именно чувствует к покровительнице грёз, что совершенно не мешало исполнять свои прямые обязанности. Впрочем, если бы рядом с принцессой не было бэтпони, нагоняющих на единорожку откровенный страх, то всё было бы куда лучше (только вот признаваться в этом пони не собиралась, предпочитая скрывать эмоции за маской, что за годы работы моделью стала второй личиной).

Нет, Флёр не была приверженкой взглядов о том, что одна раса пони лучше или хуже другой, да и в сказки о перепончатокрылых летунах, которые воруют жеребят для съедения в своих тёмных пещерах она не верила. Просто Мунлайт, как и её напарники, как и их сменщики из других отрядов ночных пегасов, с первых же минут знакомства невзлюбили дневную кобылу. И пусть они не высказывали этого напрямую, но бросаемых искоса взглядов, шепотков за спиной и критики всех действий было достаточно.

"Они хотят, чтобы я сама сбежала со своей должности? Обойдутся. Пока я нужна принцессе... никакие мелкие козни меня не испугают", — мысленно констатировав свой выбор, весьма популярная модель чуть ускорила шаг, внутренне готовясь провести для своей подопечной экскурсию по ночному Кантерлоту.

...

Мунлайт скользила в тенях по дворцовому парку, оставаясь вне поля зрения дневных пони и Матери Ночи, в то время как тёмно-синяя аликорница и её служанка шли по одной из не слишком часто используемых дорожек к ограде, за которой находился столичный город. Параллельным курсом двигались ещё трое жеребцов и кобыла, что обеспечивали ближнее охранение высокопоставленной персоны, в то время как другие три пятёрки уже растворились в толпе на ближайших к намеченному маршруту улицах, откуда в случае нужды можно будет быстро вызвать подкрепление (вряд ли госпоже это понравилось бы, но пока она не знает о предпринятых мерах безопасности, это её не будет волновать).

"Даже если реваншисты не решатся что-либо предпринять, в Эквестрии ещё много тех, кто будут рады воспользоваться временной слабостью Матери Ночи. Неужели эта глупая дневнопони этого не понимает?!", — бросив косой взгляд на единорожку, что начала щебетать о каких-то глупостях, отвлекая принцессу от красот ночного парка, светло-серая летунья тут же отвернулась (не то, чтобы она опасалась того, что Флёр сумеет ощутить её внимание, но пялится на раздражающий элемент во время ответственной операции было бы опрометчиво).

На самом деле Мунлайт понимала, что предвзята к дневной неженке, что ещё недавно красовалась на страницах модных журналов, в то время как она сама занималась охраной сборщиков ценных растений в диких лесах Эквестрии, но ничего с собой поделать не могла. Флёр была из тех, кто рождается с серебряной ложкой во рту, тогда как некоторым приходится зубами выгрызать свой кусочек счастья, копытами разрывая грязь в поисках любых ценностей. И даже сейчас, когда Мать Ночи вернулась к их народу (сразу в двух личинах, что с одной стороны ещё сильнее разделило две фракции перепончатокрылых пони, но с другой — предотвратило казавшийся неизбежным конфликт... хотя бы временно), волшебница умудрилась подольститься к госпоже, заняв место приближённой, оставив её верным последователям более скромную роль.

Бэтпони ревновала, завидовала, негодовала... но молчала и старалась затыкать рты болтунам. В конце концов, раз уж госпожа держит эту неженку рядом с собой, значит в ней действительно что-то есть, пусть за шелковистым блеском гривы, бархатом шёрстки, слоем косметики этого и не видно.

Последователи Луны, предки коих откололись от реваншистов и создали своё собственное сообщество, из поколения в поколение старались наладить отношения с дневными пони, благодаря чему их положение являлось куда более устойчивым, нежели у фанатиков Найтмер Мун. Временами даже образовывались семьи между ночными пегасами и жителями деревень, с которыми велась торговля и заключались союзы, но к чему-то более серьёзному старейшины приступать опасались. Но теперь, когда Мать Ночи вновь была с ними и взяла их народ под своё крыло, всё должно было измениться.

"Главное, чтобы Найтмер Мун и реваншисты всё не испортили", — вспомнив слова иссиня-чёрной аликорницы, которые она говорила в холле дворца, а также пронзительный, пронизывающий до самых костей взгляд бирюзовых глаз, перепончатокрылая кобылка поёжилась.

Если Луна была знаменем мира для бэтпони, то её тёмная сторона заслуженно считалась символом войны. Они прекрасно дополняли друг друга, словно дарящая заботу и тепло мать и её смертоносная сестра, заставляющая дрожать при звуках своего имени всех врагов. Мунлайт искренне сожалела, что их пути разошлись и народ бэтпони вынужден выбирать одну из двух, а не следовать за обеими сразу.

"Всё изменится, когда они увидят то, что наш путь был верным", — ночная пегаска решительно мотнула головой, вновь посмотрев на единорожку, при этом досадливо скривившись, но тут же вернулась к своей прямой обязанности по обеспечению безопасности принцессы.

...

"Я справлюсь. Я со всем справлюсь. Пони каждый день этим занимаются", — убеждала себя Луна, в то время как её копытца уже стучали по камням дворцовой площади, расположенной перед входом в большой парк Кантерлота.

Принцесса ночи чувствовала себя крайне неуютно: вокруг было много незнакомых жеребцов и кобыл, которые провожали их дуэт заинтересованными взглядами, тут и там горели яркие разноцветные огни, шумела музыка, в воздухе ощущались запахи еды и духов. Больше всего на свете она сейчас желала оказаться в своих покоях, чтобы спрятаться от постороннего внимания, которое казалось тем более опасным из-за того, что магия восстанавливалась крайне медленно.

Раз за разом в голове звучала мысль, что Мунлайт была права и всё это крайне глупо, слишком рискованно и вообще... Но в то же время перед внутренним взором вставал образ Найтмер, смотрящей на свою мать с ехидством и ожиданием. Сбежав сейчас, поддавшись своей внутренней слабости, тёмно-синяя аликорница лишь укрепила бы мнение о себе как о слабачке, не способной ни на что.

"Ты хочешь гордиться мной, Мун? Хорошо. Я сделаю так, чтобы тебе было чем гордиться. И первым шагом будет эта прогулка по городу. Обычная прогулка по современному городу... в образе простой единорожки", — скользнув взглядом по другим пони Луна вынужденно признала, что они с Флёр выделяются даже на фоне аристократии (даже единорожка была выше многих, а аликорница возвышалась и над ней).

...

Селестия стояла на балконе башни дворца под скрывающими чарами и прищуренным взглядом смотрела за тем, как её младшая сестра идёт через толпу гуляющих жителей столицы. На губах принцессы дня, что ещё несколько часов назад узнала о замысле принцессы ночи, играла лёгкая улыбка радости.

Пусть к этим действиям Луну подтолкнуло желание продемонстрировать Найтмер то, что она больше чем неуверенная в себе кобылка, но это было куда больше ожидаемого. Тёмно-синяя аликорница медленно и осторожно выбиралась из своей раковины и её старшая родственница совершенно не собиралась вмешиваться в этот процесс.

"Я и без того уже успела помешать примирению Луны и Найтмер", — промелькнула в голове старшей диарха мысль, заставляя вернуться к недавним воспоминаниям о встрече с репортёрами и её последствиях.

Селестия и сама этого ещё не понимала, но за последнее время её уверенность в своих силах заметно пошатнулась...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Работа над собой 2

"Вдох— выдох... Вдох-выдох. Никто на меня не пялится. Все пони заняты своими делами", — сосредоточившись на том, чтобы держать осанку и шагать уверенно, Луна сама не заметила того, что её мордочка буквально закаменела в выражении холодной невозмутимости, а взгляд устремился вдаль по улице.

— Здесь я обычно покупаю украшения: ювелир — хороший знакомый моей семьи и делает небольшую скидку за каждое приобретение... — непрерывно щебетала Флёр, кивком головы указав на широкие стеклянные двери магазина, занимающего часть первого этажа трёхэтажного дома, похожего на пять башенок, соединённых одной крепостной стеной (правда, из-за больших окон и фигурных балкончиков, ценность этого сооружения как укрепления была едва ли не отрицательной).

Вообще Кантерлот, начиная дворцом Селестии и заканчивая домами простых горожан, в отличие от прежней столицы Эквестрии, которая стояла вокруг Замка Двух Сестёр, невзирая на использованный для строительства камень, в оборонительном потенциале уступал даже деревянному форту. Слишком широкие улицы затрудняли возведение баррикад, но в то же время позволяли тяжёлой пехоте использовать лобовой удар на полном разгоне, а магам и катапультам вести обстрел противника с дальних дистанций; большие окна отлично подходили для забрасывания в них камней, а вот лучники за ними наоборот чувствовали бы себя словно на копыте у нападающих; многочисленные башенки, облицованные мрамором, с позолоченными куполами, балконами и фигурными мостиками, соединяющими отдельные строения на уровне третьих этажей, тем самым изображая подобия арочных ворот, казались слишком хрупкими...

"Успокойся, Луна. Кантерлот — не крепость. Эквестрия уже давно ни с кем не воюет, а нынешняя архитектура только подчёркивает красоту мирного времени", — напомнила себе принцесса ночи, подозрительным взглядом провожая группу из четырёх жеребцов и пяти кобыл, которые шумным табунком ввалились в ресторан, занимающий первый этаж длинного дома, находящегося справа от дороги, по которой они шагали.

Тёмно-синяя аликорница не была столь же воинственной, какой помнила Найтмер Мун, но и кобылкой мирной эпохи не являлась. Ещё раз вдохнув и выдохнув, она постаралась расслабиться и насладиться прогулкой по ночному городу, который вопреки подспудному ожиданию обладательницы рога и крыльев даже не думал засыпать.

"А ведь когда-то я была бы в восторге от мысли, что пони оценили красоту ночи", — промелькнула мысль в голове Луны, наконец-то сумевшей справиться с эмоциями в достаточной степени, чтобы начать осматриваться вокруг.

Из окон домов, одни из коих напоминали прямоугольники с башенками, а другие — маленькие дворцы, через красивые витражные окна лился свет, из открытых дверей магазинчиков, клубов и ресторанов расположенных на первых этажах зданий звучали смех и музыка, тянуло запахами духов, еды, напитков... Пони, ну и изредка встречающиеся гости Кантерлота из других народов, большими и маленькими компаниями сновали от заведения к заведению, веселились на площадях и собирались вокруг фонтанов. Некоторые из них даже приглашали пару единорожек присоединиться, но неизменно получали вежливые отказы от Флёр.

"Как же ярко и шумно", — удержавшись от того, чтобы прижать ушки к голове, тёмно-синяя аликорница ощутила лёгкое раздражение, что удивило и её саму.

Луна помнила то, как хотела показать пони всю красоту ночи, но... сейчас, когда жеребцы и кобылы бодрствовали после заката, их больше интересовали вкусная еда, напитки, танцы. Никто из встреченных горожан даже не взглянул на звёздное небо, чтобы насладиться его красотой, будто бы всё это стало настолько привычной обыденностью, которая не заслуживает внимания.

"Ты хотела, чтобы пони оценили ночь? Так вот же они — певцы, музыканты, танцоры и обычные работяги, которые упиваются свободным временем и радуются отдыху. Чем же ты опять не довольна, Вуна? Неужели тем, что они воспринимают ночное время не так, как ты это представляла в своих мечтах?", — саркастичные мысли заставляли чувствовать себя глупым жеребёнком, одиноким и запутавшимся в собственных желаниях.

Дневные пони действительно оценили красоту ночи. Но... это оказалась не та красота, которую видела покровительница снов. А ведь в своё время эта была одна из причин, которые послужили рождению Найтмер...

— Флёр, здесь есть какое-нибудь тихое место? — обратилась к своей спутнице младшая диарх Эквестрии.

— Разумеется, — оживилась единорожка, которая последнюю пару минут молча шагала рядом с принцессой, по всей видимости устав от собственного монолога (возможно она решила, что аликорница вовсе её не слушает). — Тут неподалёку открылся ночной клуб, где собираются любители тихой музыки и неспешных разговоров. Сейчас я покажу дорогу...

...

"Не самая приятная прогулка", — отметила про себя Флёр, бодро цокая по одной из боковых улочек к заведению под названием "Натянутая струна".

Не первый год работая моделью, единорожка научилась прекрасно чувствовать настроение своих собеседников, а потому от неё не укрылось то, как напряжена была принцесса с момента пересечения порога дворца. Кроме того, общество отдыхающих пони её не расслабляло, а скорее расстраивало, пусть модница и не могла понять причин этого.

Просьба показать какое-нибудь спокойное и тихое заведение прозвучала очень вовремя, так как Флёр уже почти начала паниковать, осознав свою беспомощность в сложившейся ситуации. Поэтому сейчас, уверенно ведя аликорницу через редко используемые улочки, она ощущала изрядное воодушевление, что позволило отогнать невесёлые думы и сомнения.

И вот впереди показалась небольшая площадь с фонтаном в виде сидящего единорога, из рога которого били струи воды. Кажущаяся жидким серебром влага, крупными каплями падающая в широкую чашу, в свете магических фонарей создавала образ чего-то мистического, что всегда привлекало к себе интерес искателей всего необычного.

На краю площади находилось двухэтажное здание в виде полукруга, с большими панорамными окнами по всей внешней стене, за коими виднелись зал с маленькими столиками на четырёх пони каждый, полукруглая сцена с красным занавесом, барная стойка и небольшая зона с диванчиками, создающими уютную уединённую атмосферу. Ко входу вела лестница из трёх широких ступенек, двойные двери красовались рисунками двух лир на створках, ну а над самым проходом висели гостеприимно сияющие фонарики.

"Открыто", — с облегчением подумала Флёр, заметив сидящих за несколькими столами посетителей, предпочитающих приятный полумрак яркому свету (всё же было бы жутко неловко, если бы они проделали весь этот путь, а "Натянутая струна" оказалась закрыта).

— Владелица этого места — моя хорошая знакомая, — поспешно делилась информацией единорожка, слишком взволнованная всей этой ситуацией, из-за чего у неё из головы вылетела необходимость придумать для принцессы имя, чтобы сохранить её тайну. — Надеюсь, что она сегодня здесь: Блекджек делает отличные напитки, а если нам удастся уговорить её спеть... Гхм...

— Я буду рада познакомиться с твоими друзьями, — по-своему поняв замешательство сопровождающей, приободрила её принцесса ночи.

— Вы не пожалеете, — задержавшись перед ступеньками, единорожка повернула мордочку к аликорнице и одарила её самой лучезарной улыбкой. — Обещаю.

Стоило двум кобылам подняться по маленькой лестнице и открыть двери, как им в мордочки ударили тёплый воздух и запах лаванды. Негромко переговаривающиеся за своими столиками посетители разве что ушами повели, но на новых гостей даже не обернулись, да и зелёная единорожка, которая сидела на подушке на сцене и играла незатейливую мелодию, и на миг не прервалась.

Флёр первой шагнула на тонкий зелёный ковёр, несущий на себе следы изрядной потёртости, но всё ещё исполняющий свою основную функцию смягчения шагов. Её взгляд тут же нашёл чёрную единорожку, сидящую за стойкой слева от сцены, расположенной точно напротив входа (справа стояли диванчики с высокими спинками).

— Блеки, — поприветствовала хорошую знакомую модель, быстрым и грациозным шагом минуя лабиринт из столиков, большая часть коих сегодня пустовала. — Рада тебя видеть, дорогая.

— Какие пони в нашей глуши, — усмехнулась барменша, на шее у которой был повязан красный галстук-бабочка, внимательным взглядом зелёных глаз окидывая вновь прибывших, чуть дольше задержав внимание на Луне. — Флёр, не представишь мне свою подругу?

— Конечно... — только начав говорить светлая единорожка осознала, что попросту не знает, как представить принцессу.

К счастью для модели, аликорница сама пришла ей на выручку:

— Зовите меня Мунлайт. Рада с вами познакомиться.

В качестве подтверждения своих слов крылато-рогатая пони растянула губы в напряжённой улыбке, на что хозяйка "Натянутой струны" зажмурилась и развела передние ноги в стороны, словно бы хотела кого-то обнять, а затем заявила:

— Я тоже очень рада. Друзья Флёр — мои друзья. Могу я вам что-нибудь предложить?

...

"Дискорд-Дискорд-Дискорд-Дискорд! Как же так? Когда меня раскрыли? Что делать?", — продолжая дружелюбно улыбаться, Кризалис мысленно искала способы отступления, при помощи заклинания быстрой связи получая отчёты от своих наблюдателей.

Вокруг клуба уже собрались два десятка бэтпони, в любой момент готовых пойти на штурм, что с учётом присутствия аликорна прямо в зале для посетителей было едва ли не приговором (слишком уж мало воинов улья находилось в Кантерлоте на этом этапе плана). А ведь следовало учитывать ещё и то, что неподалёку находится пост стражи, да и Селестия успеет прибыть на шум драки... даже если сейчас она не находится наготове.

— Мы бы хотели попробовать твой фирменный фруктовый коктейль, — беспечно улыбаясь, произнесла усевшаяся на подушку, лежащую на полу по ту сторону стойки глупая единорожка, которую вряд ли вообще посвятили во все подробности происходящего. — Л... Мунлайт, ты ведь не против?

— Положусь на твой вкус, — ответила замаскированная принцесса ночи, не узнать которую могли только те, кто ни разу её не видел даже на портрете (королева чейнджлингов в число невежд не входила, от чего ей совершенно не становилось легче).

— Моя подруга недавно в Кантерлоте и ещё не успела освоиться, — доверительным тоном заявила модель, едва не заставив хозяйку "Натянутой струны" нервно рассмеяться.

"Да уж... Она тут совсем недавно: со дня солнцестояния во дворце обитает", — мысленно скривившись, Кризалис выставила на стол два стакана, телекинезом вытащила из скрытых под стойкой ящиков все необходимые составляющие и начала готовить напитки, благо что опыта в этом за время долгой жизни успела набраться немало.

— Правда? — изобразила удивление и интерес правительница перевёртышей, внимательно следя за устроившейся рядом с единорожкой аликорницей. — Никогда бы не подумала. Вы — сама аристократичность, Мунлайт. Многим местным дворянам у вас следует поучиться.

— Вы мне льстите, — сухо ответила Луна, выражением мордочки демонстрируя решительную сосредоточенность, заставляющую замаскированную под чёрную пони королеву чейнджлингов напрячься ещё сильнее. — Я совсем не разбираюсь в современных церемониях...

— Мунлайт — историк, — поспешно добавила Флёр. — Она долгое время изучала традиции Эквестрии времён правления двух сестёр.

— Неужели? — вскинула брови правительница перевёртышей, усомнившаяся в том, что модель над ней не издевается. — Как удачно получилось: уверена, что после возвращения принцессы Луны к активной деятельности... ваши знания окажутся очень полезны. Всё же придворные — это такие существа, которые любят копировать поведение вышестоящих пони. Так что не удивлюсь, если старые традиции вновь войдут в повседневную жизнь.

"Такие милые традиции как отрубание голов, публичная порка, военные действия против грифонов, минотавров, драконов, чейнджлингов... Дискорд! Да как они вообще узнали о том, что это заведение — наша перевалочная база? И как они узнали, что я сегодня прибыла в Кантерлот?!", — неимоверных усилий воли матери роя стоило не выдать своих истинных эмоций, продолжая фонить дружелюбием и любопытством.

— Я подумаю об этом, — пообещала замаскированная аликорница, принимая высокий стакан с напитком, из которого торчала трубочка. — Очень вкусно. Спасибо... Блекджек.

"Она знает... Она точно всё знает. А ведь шпионы говорили, что Луна сейчас почти бессильна... Придушу гадов! Стала бы уязвимая аликорница идти в логово чейнджлингов, да ещё возглавляя отряд ночной гвардии из двух десятков бойцов? Нас обвели вокруг копыта, а мы и уши развесили... Гррр".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Работа над собой 3

— Вы правда думаете, что старые традиции будут кому-то интересны? — спросила тёмно-синяя аликорница, бросив взгляд из-под края головного убора на Кризалис, чувствующую как закаменела её спина.

"А-а-а... Зачем я об этом заикнулась?", — подавив желание стукнуть себя копытцем по лбу за глупость, исполняющая роль бармена королева перевёртышей только уверенно кивнула.

— Несомненно, — голос "Блекджек" прозвучал возбуждённо, что отлично маскировало её волнение. — Жители Кантерлота вообще падки на разные диковинки. Если принцесса Луна пожелает, то сможет пробудить их интерес к развлечениям из прошлого...

— Но нужно будет немного их изменить, чтобы не травмировать современных пони, — поспешно вставила свою реплику Флёр, уже почти справившаяся со своим напитком. — Всё же тысячу лет назад, если я верно помню уроки истории, нравы были несколько жёстче.

— Хм-м... — принцесса ночи прикрыла глаза и медленно кивнула. — Кажется... я понимаю. Как давно вы в Кантерлоте, Блекджек?

"Хочешь знать, сколько времени мы готовили своё проникновение? Ха-ха... Не всё ваши шпионы смогли разузнать!", — эта мысль немного успокоила Кризалис, но всё же не достаточно, чтобы она совсем перестала бояться.

— Сложно сказать, — пожала плечами правительница перевёртышей. — Я иногда появляюсь тут, иногда уезжаю... Моя работа требует уделять внимание в разных местах.

— Вы много путешествуете? — уточнила аликорница, а затем добавила: — Наверное, вам приходится хорошо разбираться в том, что сейчас творится в Эквестрии.

"К чему она ведёт? Хочет убедиться, что мои агенты внедрены в разные структуры государства? Хочет, чтобы я сама их выдала? А если я откажусь?", — представив себе как в заведение врываются вооружённые от копыт до ушей бэтпони, чейнджлинг ощутила неприятный холодок в животе.

— В основном я предпочитаю получать отчёты, — обтекаемо ответила Кризалис, а затем добавила: — Хороший лидер отличается от обычного управленца тем, что умеет находить подчинённых, которым можно делегировать свои обязанности без страха провала.

"Что я несу? Не хватало ещё рассказать о том, как устроены самостоятельные ячейки моих агентов в других государствах. Я же тут не хвастаюсь... А-а-а... Нужно сворачивать с этой темы", — прикусив кончик языка, правительница перевёртышей незаметно скосила взгляд на замаскированных под посетителей охранников, мысленно прикидывая то, смогут ли они хотя бы немного задержать аликорна, чтобы дать своей королеве сб... тактически отступить.

...

"Делегировать свои обязанности тем, кто справятся с работой... Так, вроде бы, поступает Селестия. Да и Найтмер, если я не ошибаюсь, переложила работу на подготовленных лунопони", — выигрывая время на раздумия, Луна сделала маленький глоток из стакана, зажав трубочку между губами.

По сути, сейчас у неё не было никаких обязанностей: сестра продолжала править Эквестрией, ей помогала племянница, отлаженные механизмы государства медленно но верно справлялись с привнесёнными новшествами. Даже обязанности по смене дня и ночи теперь принадлежали кристаллопони...

"Мне попросту нечего делегировать", — невесело подумала принцесса ночи, но тут же вернулась к чуть более ранней теме беседы.

— Как думаете, какие традиции из прошлого могли бы прижиться сейчас? — подняв взгляд на тёмную единорожку, аликорница заметила как та задумалась и нахмурилась.

"Чего я такого сказала?", — бровки Луны чуть сдвинулись, а попытка сделать ещё один глоток очень вкусного напитка привела к тому, что стакан окончательно опустел.

— Блеки, повтори пожалуйста, — опередив принцессу, попросила Флёр, повернувшаяся всем телом к своей подруге.

"Вот уж кто просто отдыхает, а не забивает свою голову глупыми волнениями", — с тенью зависти подумала Луна...

...

"Нужно придумать какую-то новую тему. Мода? Нет, принцесса в этом "плавает". Спорт? Тоже "нет": слишком уж это похоже на состязания, которые могут напомнить принцессе о турнирах. Точно! И как я раньше не догадалась?!", — светлая единорожка едва не подпрыгнула от возбуждения, азартно сверкнув глазами.

— Как думаете, Блекджек, Мунлайт, в современной Эквестрии приживутся турниры? — волшебница поочерёдно посмотрела на хозяйку "Натянутой струны" и маскирующуюся аликорницу. — Ну... Я хочу сказать... Можно ведь превратить турниры в спортивные соревнования?..

...

"Турниры? Это те, которые были смотром войск? Нет-нет-нет, Эквестрии такое точно не нужно. Это ведь будет означать, что каждый городок сможет организовать собственное ополчение...", — переведя взгляд на Луну, которая присосалась к второй порции фруктового коктейля, Кризалис задумалась.

Очевидно было, что решение уже принято и, скорее всего, формирование войск уже началось. С учётом слухов о том, что лунопони, представительницы которых сейчас обитают во дворце, весьма развиты в военном плане, то... логичным было начать организовывать против них противовес. И даже если сейчас данный процесс находится в самом начале, то максимум через год у пони появится внушительная сила.

"А возглавит это принцесса ночи. Она ведь и раньше была главнокомандующим армии Эквестрии. Неужели Селестия вновь решила отдать ей эту должность, попутно возродив рыцарство? Всё же турниры без обученных рыцарей — это обычные игры", — пока в голове правительницы перевёртышей метались лихорадочные мысли, что она скрывала за дружелюбной задумчивостью, аликорница оторвалась от напитка и подняла голову.

— Блекджек, вы ведь занимаетесь работой в разных уголках Эквестрии и знаете о том, как где обстоят дела? — взгляд маскирующейся Луны впился в Кризалис, которая неимоверным усилием воли заставила себя осторожно кивнуть, а не втянуть голову в плечи.

— Да, — немного поколебавшись, правительница перевёртышей призналась в том, о чём принцесса ночи и сама уже должна была знать (раз уж сумела раскрыть её замысел): — Мои... подчинённые и знакомые работают по всей Эквестрии. Мы — очень влиятельная... организация.

"И вот думай сама, что я этим хотела сказать", — с чувством самодовольства мысленно заявила чейнджлинг, решив заставить собеседниц понервничать.

Как говорили древние полководцы: "Если ты слаб — притворись сильным; если силён, то тебе не надо притворяться". Кризалис понимала, что сейчас именно она является слабой стороной, а потому, чтобы пони опасались напасть на неё, нужно было дать им понять, что в случае конфликта Эквестрия погрузится в хаос... которого даже Дискорд не видал.

— Я могу задействовать тысячи своих... сотрудников! — выпрямившись в полный рост, сетуя на глупую необходимость поддерживать маскировку даже сейчас, когда все знают то, кто под каким образом маскируется, провозгласила правительница перевёртышей.

"Стоп. А если под личиной Флёр находится Селестия? А Луна специально использовала такую нелепую маскировку, чтобы я её сразу узнала, но при этом не воспринимала за угрозу спутницу?", — держать гордую позу разом стало вдвойне тяжело, а капелька холодного пота не скатилась по виску только благодаря тому, что чейнджлинги не потели... если сами этого не хотели.

— Правда? — удивилась "Флёр", вскинув ушки и невинно, но от того ничуть не менее угрожающе захлопав глазами. — Я и не думала, что ты такая важная и влиятельная пони.

"Издевается... солнцекрупая", — мысленно процедила Кризалис, окончательно уверившаяся в том, что под личиной модели её посетила принцесса дня.

Надежда на побег, даже если ей на выручку кинутся все присутствующие в Кантерлоте члены роя истаяла как дым на ветру. Всколыхнувшаяся в груди злость смешалась с чувством обиды на судьбу...

— Я не люблю хвастаться, — проворчала "Блекджек", усилием воли давя порыв выкрикнуть в морды принцессам что-нибудь оскорбительное.

— Скромность — это похвальная черта, — заметила Луна, тут же вынудив Кризалис удивиться: — Если принцессе понадобится ваша помощь в организации турниров по всей стране, она сможет рассчитывать на ваших пони?

"Ч... Чего?", — чейнджлинг едва удержалась, чтобы не уронить нижнюю челюсть, но всё же сумела изобразить на мордочке задумчивость, прижав ушки к голове и постучав правым передним копытцем по подбородку.

— О! Это отличная идея! — восторженно вскинулась "Флёр", едва не уронив свой стакан, который всё же успела перехватить телекинезом, а затем будто смутилась и заговорила заговорщическим шёпотом: — Блеки, я тебе этого не говорила, но мы с Мунлайт работаем во дворце и общаемся с принцессой Луной. Уверена, что ей понравится мысль о том, чтобы устроить серию фестивалей по всей Эквестрии: певцы, музыканты, различные соревнования и... как вишенка на торте — схватка рыцарей в броне!

"Вот оно! Ха! Кто ещё кроме солнцекрупой будет в подобной ситуации говорить о тортах?!", — секундная вспышка торжества прошла, а на Кризалис снова свалилось осознание, что рядом с ней находятся два готовых к бою аликорна.

— Вообще-то я бы хотела... — Луна осеклась, явно вспомнив о том, что находится под маскировкой. — Мне кажется, что принцессе Луне больше понравится идея с тем, чтобы сделать турнир более приближенным к оригиналу. Бои между отрядами за флаг, соревнования в силе, ловкости, магическом мастерстве. Сшибка рыцарей — это малая часть настоящего турнира.

"Тц... Я была права. Они хотят создать настоящую армию. А ещё... мне предлагают в этом поучаствовать? С чего они взяли, что я соглашусь помогать?.. Впрочем, если я сейчас откажусь, что сделают принцессы? План с захватом Каденс можно выкидывать в трубу, да и это место уже засвечено... И я сама рассказала о том, что в Эквестрии много ячеек моих разведчиков. Тц... Стоп! Если они хотят, чтобы я поучаствовала в организации турниров, то... почему бы не согласиться? Остановить создание армии я не смогу, но вот провести подрывную работу — это мне под силу. Нужно будет сделать всё, чтобы пони не увлеклись сражениями, а для этого подойдут такие вещи как театральные представления, игры и выпивка. Ха-ха... Я развалю армию Эквестрии ещё в самом начале её формирования", — подавив желание расхохотаться прямо перед аликорнами, чейнджлинг обворожительно улыбнулась.

— Если вдруг принцесса Луна заинтересуется этой идеей — дайте мне знать, — владелица "Натянутой струны" прикрыла глаза. — Я готова оказать всяческое содействие...

...

После долгой и удивительно увлекательной беседы, во время которой принцесса ночи о многом успела подумать, две пони вышли под ночное небо и зашагали по тихим улочкам в сторону дворца. Идея устроить несколько турниров, на которых можно будет продемонстрировать пони развлечения их далёких предков, да и себя показать во всей красе, ей крайне понравилась.

"Блекджек явно лучше меня понимает, как нужно устраивать подобные мероприятия, да и Флёр сможет подсказать несколько идей. Но две помощницы — этого мало. Нужно привлечь бэтпони, а также поговорить с Селестией: возможно казна попросту не выдержит дополнительной нагрузки, тем более сейчас. И... Может быть Найтмер с лунопони тоже захотят поучаствовать?", тёмно-синяя аликорница и сама не заметила того, как её шаг стал твёрже, а вокруг словно бы раскрылась аура целеустремлённой величественности.

Шагающая рядом Флёр была рада тому, что сумела помочь принцессе, да и своей подруге, оказавшейся куда более богатой пони нежели казалось раньше (кто бы мог подумать, что владелица сети ресторанов сама будет стоять за стойкой?). Она себе даже не представляла, какую волну событий вызовет данная встреча и как всё это отразится на стране.

Бэтпони из охраны Матери Ночи сняли своё оцепление с заведения, где отдыхала их госпожа и молчаливыми тенями заскользили параллельным Луне курсом. Ну а Кризалис, приказавшая закрыть "Натянутую струну", закрылась на складе и стала поглощать накопленные запасы азарта, страсти, возбуждения... чтобы сильными эмоциями перебить чувство собственного страха, накатившего на королеву чейнджлингов после того как основная угроза миновала.

Примечание к части

Обратите внимание на рассказ "Такой разный взгляд".

Вам не сложно, а автору приятно.

Всем добра и здоровья.

Уроки дружбы

Наглый солнечный лучик, пробившись через плотно задёрнутые занавески проник в приятный полумрак спальни, находящейся на верхнем этаже дерева-библиотеки. Добравшись до постели хозяйки комнаты, он медленно и осторожно пополз по белым простыням, пока наконец не перебрался на большую подушку, после чего словно бы засомневался на какое-то время, но затем решительно перескочил на фиолетовую мордочку, поразив молодую единорожку в веко правого глаза.

Твайлайт наморщила лоб, свела бровки, между коими пролегла морщинка, шумно всхрапнула... и перевернулась на другой бок. Удовлетворённая улыбка растянула её губы сквозь крепкий сон, а уже в следующую секунду кобылка вновь крепко сопела, будто бы хитрая диверсия наглого лучика вовсе не происходила.

Однако же не прошло и минуты, как на прикроватном столике зазвонил будильник, заставивший волшебницу высунуть из-под одеяла правую переднюю ногу, чтобы попытаться нащупать кнопку выключения. Неловким движением она смахнула механическое устройство на пол, откуда его звон стал ещё более неприятным, да ещё сопровождаемым глухим дребезжанием, что переполнило и без того не самую большую чашу терпения.

Зарывшись мордочкой в подушку, ученица принцессы Селестии жалобно захныкала, чувствуя как остатки чудесного сна растворяются под напором жестокой реальности. Её рог вспыхнул магической аурой, а телекинетическое поле обволокло орудие пыток, придуманное жутким злодеем, который скрывался под личиной добропорядочного пони-изобретателя, чтобы в следующую секунду вдавить кнопку выключения.

На спальню вновь опустилась приятная тишина, но сна это вернуть уже не могло, из-за чего Спаркл была вынуждена принять тяжёлое решение и покинуть плен тёплого одеяла. Потянувшись всем телом, при этом прижав ушки к затылку и крепко зажмурившись, она внезапно осознала то, что не помнит как прошлым вечером легла спать. Вообще, последние воспоминания были связаны с чтением книги в компании Фреон...

"Я опять уснула? Стыдно-то как... Но как я оказалась в кровати?", — перевернувшись на спину и откинув одеяло, волшебница резко села и осмотрелась вокруг, но убедившись в том, что находится в своей спальне одна, слегка расслабилась и опустила плечи (всё же было бы очень неловко снова обнаружить себя лежащей под крылом лунопони).

На самом деле Твайлайт была рада тому, что у неё появилась такая соседка как Фреон... и не только потому, что она знает кучу всяких интересностей о магических (и не только) технологиях. Пусть Сестра Войны и утверждала, что она скорее практик, но невзирая на довольно жуткий титул, она быстро училась, была совсем не агрессивной, проявляла удивительную внимательность и рассудительность, ...

"И я совсем ей не завидую. Ну... может быть самую чуточку", — вспомнив то, как легко лунопони нашла выход из ситуации с билетами на Гранд-Галопинг гало, сиреневая единорожка почувствовала как её мордочка начинает краснеть от стыда.

А стыдиться было чего: когда наставница прислала своей ученице два билета на бал, Спаркл так и не поняла, что они предназначались для неё и Спайка (видимо принцесса Селестия ещё сама не привыкла, что у подопечной появились близкие подруги, ну или не считала их такими уж важными). Однако же кристаллопони, когда увидела зарождающуюся проблему, вызванную желанием пойти на этот праздник у пяти кобыл, претендующих на один билет, просто связалась со своими подругами в Кантерлоте и получила недостающие приглашения как иностранный дипломат.

Нет, волшебница была рада тому, что всё закончилось хорошо, но... чувство вины её грызло. Конечно, она не привыкла пользоваться тем, что является ученицей одной принцессы, воспитанницей второй и сестрой капитана королевской стражи, да и считала подобные действия бесчестными, но...

"Я могла бы хотя бы спросить, можно ли достать ещё билеты, а если бы мне отказали, то и сама бы не пошла. Хотя... это, наверное, расстроило бы принцессу Селестию. Как всё сложно", — вздохнув, при этом повесив ушки, сиреневая единорожка провела правым передним копытцем по одеялу, мысленно сетуя на то, что дружба оказалась таким непростым делом, очень напоминающим политику.

— Нужно было всё же ходить на те уроки, — проворчала Спаркл, вспоминая вечно чем-то недовольного профессора из Школы Одарённых Единорогов, которому предпочитала сдавать свои сочинения и сбегать, не оставаясь на лекции. — Придётся всё познавать на личном опыте.

Спустившись с постели на пол, волшебница поочерёдно встряхнула всеми ногами, при помощи телекинеза заправила кровать, достала из шкафа пушистое розовое полотенце и бодро зацокала к выходу в коридор. За дверью оказалось тихо, словно бы в дереве-библиотеке никого не было, но чуткий нос уловил запах блинчиков, к которому примешивались ароматы древесины и ещё чего-то совершенно непонятного.

"Спайк уже готовит завтрак. Долго же я спала... Нужно будет поблагодарить Фреон за то, что она перенесла меня в спальню", — мордочка Твайлайт снова потемнела от смущения, едва в её голове нарисовалась картина того, как лунопони укладывает уже взрослую единорожку в постель, как это делали сперва Мама, потом Каденс, ну а затем и Селестия.

— Нужно завязывать с ночным чтением, — проворчала себе под нос волшебница, целеустремлённо продвигаясь в сторону душа.

Мысли сами собой вернулись к лунопони, а именно — к их обществу. По словам Фреон, которой незачем врать (да и Эпплджек подтвердила её искренность), каждая кристаллопони могла обеспечить себя жильём, едой и защитой. Однако, несмотря на то, что в отличие от эквестрийцев, вынужденных заниматься каким-то определённым видом деятельности, что побуждает жеребцов и кобыл к социальным взаимодействиям минимум с соседями, лунопони полностью самодостаточны, они остаются даже более общительными чем пегасы, единороги и земнопони. В конце концов вряд ли даже Пинки Пай смогла бы говорить со скоростью импульсов света, которыми лунные жительницы обмениваются вместо слов.

"Целая луна пони, тараторящих словно Пинки Пай", — воображение тут же нарисовало серую пустыню, где на каждой дюне сидит по розовой кобылке, которые непрерывно о чём-то лопочут.

— Бррр... — поёжившись, Спаркл закрылась в ванной комнате и встала под душ. — Одной Пинки более чем достаточно.

Облачком телекинеза повернув вентиль, ученица принцессы Селестии подставила мордочку под упругие струи прохладной воды, ощущая как с неё буквально смываются остатки утренней вялости. Некоторое время она просто наслаждалась чувством влаги, струящейся по голове, шее, торсу и ногам, а затем магией схватила массажную щётку и начала приводить в порядок гриву и шёрстку.

"Не только Рарити умеет выглядеть эффектно и красиво", — хмыкнула про себя волшебница, няней у коей была сама принцесса любви, которая как никто другой умела скрывать недостатки и подчёркивать достоинства внешности.

И вновь мысли вернулись к соседке и её способностям. Даже последние события показали, насколько же большим преимуществом обладают жители луны на фоне эквестрийцев: тогда как самой Твайлайт пришлось бы писать письмо, отправлять его наставнице в Кантерлот при помощи Спайка, а затем и ждать ответа, кристаллопони напрямую связалась с послами во дворце. Эта возможность быстрого общения была тем, что делало намного менее важным владение сложной магией и способность летать одновременно.

"И лунопони обещали передать технологию, которая поможет нам разговаривать на расстоянии", — зажмурившись, кобылка едва не затанцевала прямо в душе (словами не передать того, сколько раз она хотела проконсультироваться с наставницей, ну или главным библиотекарем дворца столицы).

Молодая волшебница даже не подозревала, что в этот самый момент белая аликорница оторвалась от изучаемого документа и удивлённо осмотрелась, а пожилой единорог-библиотекарь непроизвольно поёжился, ругаясь на сквозняки. Впрочем, всё это могло быть обычными совпадениями... Правда ведь?

...

Золотистый блинчик, с шипением подрумянивающийся на сковородке, источая в воздух приятный аппетитный аромат, после резкого рывка кухонной утвари подлетел вверх и совершил оборот на сто восемьдесят градусов, прежде чем плюхнуться на раскалённый металл второй стороной. Фиолетовый дракончик, сидящий на высоком стуле за столом, с видом умудрённого сединами старца благосклонно кивнул, после чего растягивая слова заявил:

— Ты делаешь великолепные успехи, ученица. Продолжай в том же духе и однажды... мы перейдём к готовке запеканки.

— Если бы в кулинарных книгах всё было описано более точно, нежели выражениями вроде "Добавить соли по вкусу", готовка была бы более простым занятием, — пожаловалась лунопони, дежурящая на посту перед плитой, мысленно отсчитывая секунды и при помощи магии анализируя состояние объекта, проходящего термальную обработку.

— Готовка — это искусство, а не точная наука! — возмутился Спайк. — Строго следуя рецепту можно приготовить только нечто посредственное, а вот для сотворения шедевра, от одного вида коего у всех будут течь слюнки, нужно вложить в свой труд душу!

— То есть... хороший повар должен быть шаманом или некромантом? — вопросительно выгнула брови Фреон, представившая себе пони в белом халате и шапочке, с холодным выражением морды пекущего пирог с душой невинной жертвы. — Эквестрия — жуткое место.

— Чт?.. Нет! — возмутился Помощник Номер Один. — Никаких душ в еду добавлять не нужно! Это образное выражение... Ты издеваешься?

Последние слова огнедышащий ящер произнёс сердито нахмурившись, подозрительным взглядом буравя бок кристаллопони. К облегчению малыша, прежних непонятных желаний вид Фреон у него уже почти не вызывал, хотя он временами и засматривался на... её крылья и иголки, которые выглядели уж больно необычными.

— Издеваюсь? — кристаллопони наклонила голову, всем видом изображая недоумение, в то же время при помощи телекинеза подбрасывая сковородку так, чтобы слетевший с неё блинчик плюхнулся прямо на стопку своих собратьев. — Как можно, учитель.

— Смейся-смейся, — обиженно отвернулся Спайк, сложив передние лапки на груди и нахохлившись, словно большой птенец. — Не буду тебе больше помогать.

— А за топазы? — налив тесто из кастрюльки на сковороду, тоном профессиональной искусительницы спросила Фреон. — С кристалликами фруктового сахара...

— М... — воспоминания о конфетах, которые делала лунопони заставили решимость дракончика дрогнуть, но всё же он переборол постыдную слабость. — Нет.

— А за игровой планшет? — сделала новый заход кристаллопони, чувствующая себя в обществе ящера заметно спокойнее после того, как поработала над собственным блеском и сделала его менее... идеальным. — Пять тысяч игр, без единого повторения, но с нарастающей сложностью...

— Неужели ты хочешь переманить Спайка к себе на луну? — спросила вошедшая на кухню Твайлайт, благоухающая сиренью, красующаяся тщательно вычесанной и уложенной гривой, гордой осанкой и весело сверкающими глазами. — Спайк, а как же я?..

— Твайлайт, как ты могла такое подумать?! — вскочив на своё сидение задними лапками, вытянувшись в полный рост и продемонстрировав бицепс правой передней лапки, дракончик заявил: — Я непоколебим как скала! Ничто в мире не заставит меня изменить своё решение...

— Даже Рарити? — подбросив блинчик в воздух, лунопони подхватила его сковородой и улыбнулась уголками губ, заметив как на миг стушевался ящер.

— Н-нет, — всё же вернул себе самообладание малыш. — Я — Помощник Номер Один!

— Хи-хи, — посмеялась сиреневая единорожка, подошла к маленькому другу и, привстав на задних ногах, крепко его обняла. — Мне с тобой очень повезло, Спайк.

— Твоя верность достойна награды, — торжественно объявила кристаллопони, отправляя следующий блинчик в стопку. — Садитесь кушать...

На стол перелетели тарелки, розетки, кружки и графин с клюквенным морсом. Спаркл, отпустив своего воспитанника, который несколько смутился и расчувствовался, заняла один из стульев и спросила:

— Фреон, ты не сядешь с нами?

— Мне ещё нужно закончить кое-какие дела, — отозвалась гостья с луны, взглянула на третью тарелку и добавила: — К вам же сейчас кое-кто присоединится.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Уроки дружбы 2

Флаттершай всегда вставала рано, чтобы успеть приготовить еду и покормить своих зверьков на самом рассвете, после чего наступало время тщательной уборки, обхода окрестностей и подготовки к обеду. Не стоило забывать и об уходе за собой, так как приведение в порядок шёрстки и перьев, а также вычёсывание гривы и хвоста тоже отнимали немало времени. В результате получалось, что только к обеду удавалось вздохнуть свободно... если кто-то из маленьких разведчиков не сообщал о больном животном в лесу (белки, птички, зайцы и прочие лесные друзья охотно помогали с патрулированием).

Однако же в этот раз привычный распорядок дня, когда после полудня получалось уделить время подругам, оказался нарушен: сперва в приоткрытое окно спальни влетел соловей, начавший щебетать прямо на ухо кобылки, за что его едва не сбил подушкой белый кролик, а затем и другие животные стали подтягиваться к опушке. Пусть жёлтая пегасочка и была ранней пташкой, но даже для неё подобный наплыв гостей стал неожиданностью, заставившей немало встревожиться и насторожиться. Новости же, принесённые лесными друзьями вовсе испугали: запах дыма заставлял всех, от самых маленьких грызунов и до медведей с мантикорами сниматься с привычных мест, чтобы спастись от вероятного пожара.

Чем Понивиллю грозило нашествие пушистых, крыкастых и когтистых зверят? Обладательница розовой гривы любила своих маленьких и больших друзей, верила в лучшее... но понимала, что самое малое, что может случиться с городом — паника и разгром. И даже она не могла гарантировать, что в грядущем хаосе никого не покусают и не съедят.

Действовать пришлось быстро: просить помощи у пони крылатая кобылка стеснялась, да и опасалась потратить слишком много ценного времени (даже подруг вряд ли удалось бы быстро найти), а потому ей оставалось заручиться поддержкой своих питомцев и попытаться перенаправить волну. При помощи Взгляда, который помогал убедить самых упрямых зверей, она организовала из птиц разведчиков и гонцов, которые направились вглубь леса, где первые стали выискивать признаки пожала, а вторые уводили за собой бегущих по земле хищников и травоядных. Но даже этого было мало, так как некоторые лесные жители были либо глупыми, либо упрямыми, либо слишком испуганными, из-за чего им наперерез отправились знакомые медведи, сопровождаемые белками и лисами (когда у тебя под ногами кто-то тявкает, а с веток сыплются шишки и орехи, волей-неволей начнёшь обращать внимание на окружение).

Сама Флаттершай, заняв стратегически выгодную позицию неподалёку от опушки, перехватывала всё же прорвавшихся животных и обрабатывала их Взглядом, перенаправляя прочь от Понивилля. При этом жители города даже и не подозревали о той угрозе, которая над ними висела... и которую практически единолично отвела скромная стеснительная пегасочка. Впрочем, увидели бы её в эти минуты знакомые и подруги, то ни за что на свете не узнали бы в решительной и стремительной крылатой пони их тихую подругу...

Когда угроза миновала, а посланные на разведку птицы вернулись, выяснился неожиданный, но всё же приятный факт: пожара не было, а дым спускался с горы, находящейся в глубине Вечнодикого Леса. Пернатые друзья так и не решились приблизиться к источнику дыма, постепенно распространяющегося всё дальше, а с наступлением утра и возникновением ветра — грозящего достигнуть границ поселения пони, но этого уже было достаточно, чтобы успокоить панику.

Разобраться с этой проблемой своими силами не представлялось возможным, а потому пришлось обладательнице розовой гривы собраться с духом и отправиться в Понивилль. Однако, чем дальше она отходила от опушки и своего дома... чем глубже заходила на населённые улицы, тем тяжелее было бороться с робостью. Жеребцы и кобылы же, к которым она пыталась обратиться, либо здоровались и убегали по каким-то своим делам, либо вовсе не обращали внимания, слишком занятые собственными мыслями.

Не то, чтобы Флаттершай боялась пони... Правильнее было бы сказать, что она боялась навредить пони, что было связано с историей из детства, когда Взгляд едва не стал причиной развала семьи. В конце концов сила, при должной психологической накачке способная заставить слушаться почти любого собеседника, оказавшись в копытцах неопытного жеребёнка — это опаснейшее оружие...

Жёлтой пегаске повезло, что она вовремя осознала, что делает что-то не так, но даже спустя много лет воспоминания о страхе, который отражался на мордочках её родителей делали больно. Мама и папа её искренне любили, из-за чего старались справиться собственными силами и не привлекали посторонних, и именно благодаря ним крылатая кобылка поняла, что такое "хорошо", а что "плохо". Но это было только начало пути по усмирению способности...

Флаттершай делала всё, чтобы больше не причинить вреда ни родным, ни друзьям, ни случайным пони: всё реже она поднимала взгляд от ног собеседника, никогда не повышала голос и даже стала носить причёску, которая не давала бы создать зрительный контакт. Только вот из-за этого между ней и другими жеребятами образовалась пропасть непонимания, год от года всё ширящаяся и углубляющаяся. Её считали трусихой, слабачкой, рохлей, что не стеснялись говорить вслух, а со временем верить в это стала и сама обладательница розовой гривы.

Лишь после знакомства с Рэйнбоу Дэш, которая не старалась лезть в душу или выяснить первопричину подобного поведения, а просто приняла подругу такой, какая она есть, ну и иногда предпринимала попытки вытащить её из скорлупы одиночества, жизнь стала налаживаться. Ну а когда раскрылся талант общения с животными, всё стало и вовсе превосходно: звери не боялись ту, кто могла заставить их слушаться, а принимали это за силу, которой нужно подчиняться (хотя с Энджилом произошла промашка). Да и другие пони легко приняли высокие навыки дрессировки, начав уважать за профессионализм...

"Но это совсем не помогает, когда нужно общаться на равных", — мысленно посетовала летунья, покидая городскую ратушу, где её не приняла мэр из-за того, что она не была записана на приём и не смогла убедить секретаршу, что дело важное.

Опустив голову и прижав ушки, Флаттершай стояла посреди улицы и думала, что же делать дальше. Непосредственной угрозы городу не было, так что она и не торопилась, вместо радикальных мер предпочитая пытаться найти иной выход.

"Девочки мне помогут, но... к кому пойти? Рэйнбоу?.. Она могла бы вломиться в кабинет мэра, но тогда меня точно не станут слушать. Рарити? Вряд ли она сможет придумать что-то новое, да и скорее всего ещё спит. Эпплджек? Может быть... Твайлайт? Она — ученица Селестии, так что наверняка что-нибудь придумает. Да и Фреон живёт у неё...", — вспомнив лунопони, Флаттершай ощутила смущение, а также вспышку воодушевления.

Подняв голову, но не поднимая взгляда, жёлтая пегаска поспешила к дереву-библиотеке, одновременно с тем вспоминая тот случай, связанный с билетами на Гранд-Галопинг Гало...

...

— Прости, Флаттершай, но ты не кажешься мне пони, которая без ума от платьев, громкой музыки, велеречивых разговоров и изысканных блюд, — заметила кристаллопони, стоя неподалёку от жилища её подруги, в тени раскидистого дуба. — Хотя я и признаю, что ты весьма красива, а при подборе правильных украшений сможешь стать звездой вечера. Хочешь?

— Н-нет... — пискнула жёлтая пегасочка, слегка покраснев мордочкой и сделав неосознанный шаг назад. — Я вовсе не из-за этого хочу поехать...

До ушей беседующих кобыл доносились звуки разговоров, смех жеребят, шелест листвы под порывами ветра. Только вот невзирая на мирную обстановку, крылатая пони чувствовала себя загнанным зверем и очень хотела скрыться от чужих глаз.

— Тогда... зачем тебе ехать туда? — наклонила голову Фреон, иголки гребня которой издали мелодичный перезвон, заставив уши собеседницы дёрнуться.

— Ну... Я хотела побывать в парке... и познакомиться с животными, которые живут в зверинце... — чувствуя, что краснеет ещё сильнее, летунья окончательно опустила мордочку, прячась за чёлкой гривы.

— Это можно устроить, — ровным тоном произнесла лунопони, после чего задала вопрос, заставивший собеседницу удивлённо открыть рот: — Когда ты хочешь поехать?

...

"Как же глупо я себя чувствовала", — улыбнувшись собственным мыслям, обладательница розовой гривы только сейчас заметила, что уже почти дошла до библиотеки "Золотой дуб".

Остановившись перед дверью кобылка замешкалась, но всё же справилась с приступом робости и, подняв правую переднюю ногу, осторожно постучала копытцем в створку. Не прошло и пяти ударов сердца, как проход открылся, а на пороге появилась та, о ком совсем недавно вспоминала крылатая пони.

— Доброе утро, Флаттершай, — поздоровалась Фреон. — Твайлайт и Спайк на кухне и только приступили к завтраку. Присоединяйся: я сегодня училась готовить блины, так что мне нужно стороннее мнение.

— Привет... — негромко отозвалась жёлтая пегаска. — Я...

В этот момент живот летуньи, которая из-за всей этой суеты так и не успела позавтракать, громко заурчал, чем заставил хозяйку прижать ушки и пожелать провалиться сквозь землю. Впрочем, у собеседницы это вызвало лишь понимающую улыбку, а затем её буквально втянули в библиотеку, закрыв за спиной дверь, после чего отконвоировали за стол.

"Рэйнбоу как-то рассказывала, что во время учёбы в школе ей снился кошмар, будто её затягивает в библиотеку словно в воронку смерча. Она ещё шутила, что заработала боязнь книг...", — не успела обладательница розовой гривы и глазом моргнуть, как обнаружила себя сидящей за столом перед тарелкой, на которой уже лежала стопка блинчиков, а рядом находились чашка чая и розетка для варенья.

— Привет, Флатти, — поздоровалась Твайлайт, заметившая, что подруга вынырнула из своих мыслей. — Что-то случилось? Не ожидала увидеть тебя так рано.

— Привет, — кивнул в свою очередь дракончик, с видом дегустатора изучающий свою тарелку. — Попробуй плоды моих трудов на поприще обучения.

— Спайк, — попыталась укорить своего Помощника Номер Один сиреневая единорожка.

— Разве я что-то не то сказал? — сложил передние лапки на груди маленький ящер. — Я — первый в Эквестрии учитель лунопони!

— А... где Фреон? — удивилась летунья, не заметив на кухне ту, кто её и впустила.

— У неё возникли какие-то важные дела, — вздохнув, отозвалась ученица принцессы Селестии. — Угощайся. Это она готовила.

— Под моим чутким присмотром, — подтвердил Спайк, гордо вскинувший голову при этих словах.

Несколько секунд Флаттершай колебалась, не желая портить подруге и другу завтрак, но беспокойство за зверьков, вынужденных из лесных стать степными, а также пони, которые вряд ли будут готовы к такому соседству, заставило отодвинуть робость на задний план. Набрав в грудь воздуха, она заговорила:

— Твайлайт, из горы в Вечнодиком лесу идёт дым, который напугал животных и теперь ветер несёт его к Понивиллю. Я не знаю, что с этим делать, но если мы ничего не предпримем... будет нехорошо.

Сиреневая единорожка, только-только откусившая кусочек очередного блинчика, сперва замерла и дёрнула ушами, затем медленно и вдумчиво прожевала находящееся во рту, сглотнула, отпила из чашки немного чая и выдохнула. Только после этого она посмотрела на потупившуюся пегаску и решительным тоном произнесла:

— Рассказывай с самого начала. Спайк, принеси бумагу и перо с чернилами: нужно составить краткий отчёт для принцессы Селестии. Возможно в Кантерлоте что-то об этом знают.

— Хорошо, Твайлайт, — дракончик с сожалением посмотрел на свою порцию, но всё же выбрался из-за стола и вскоре скрылся в дверном проёме, оставив двух кобыл наедине...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Уроки дружбы 3

Выйдя на улицу и осмотревшись, Фреон отметила обыденную суету провинциальных пони Эквестрии, занимающихся своими повседневными делами и не подозревающих о нависшей над ними угрозе. К чести понивильцев следовало признать, что соседство с Вечнодиким Лесом сделало их, во-первых, более устойчивыми к стрессу чем большинство эквестрийцев, а во-вторых, научило адекватно реагировать на разнообразные угрозы (бежать сломя голову, хватая по пути жеребят, прятаться за тяжёлыми дверями домов, ну или организовывать оборону... если опасность представляют обычные животные).

"Хотя... во время пришествия Прародительницы, которая явно застала их врасплох, их рефлексы дали сбой", — не без капельки гордости подумала лунопони, расправляя крылья и применяя левитацию.

Стоило копытцам оторваться от земли, как Сестра Войны поджала все четыре ноги и стала терпеливо ждать того момента, когда благодаря заклинанию её тело "всплывёт" на достаточную высоту. С каждой секундой данный процесс шёл всё быстрее, так что вскоре городок уже остался далеко внизу, а кристаллопони, напоминающая себе пузырик воздуха, поднимающийся с глубины озера, была вынуждена начать подруливать крыльями, чтобы её не отнесло в сторону от места проживания.

Пользуясь возможностью, Фреон осмотрелась с высоты птичьего полёта, при помощи простенького искажения магии в глазах приблизив гору в Вечнодиком Лесу, из пещеры на вершине которой валили клубы тяжёлого дыма. Это, однозначно, не было результатом пробуждения вулкана, да и карты глубинной разведки, проведённой после налаживания контакта с эквестрийцами говорили, что большая часть государства двуполых пони находится на одной литосферной плите.

Сестра Войны, пользуясь своими навыками и оборудованием, которое можно было затребовать у базы, могла бы провести разведку... но здраво опасалась соваться в неизвестность в одиночку. В конце концов на Эквусе обитали такие существа как алмазные псы, когти которых способны крошить камни, драконы, что вовсе питаются драгоценностями, имеющие сопротивление к внешней магии гидры, а также многие-многие иные разумные и неразумные виды. И даже если лунопони была уверена, что один на один справится с любой угрозой, это вовсе не означало, что она должна так поступать.

"В конце концов я — посол. Вряд ли принцессы обрадуются когда узнают, что "прислужница Найтмер Мун" наносит вред кому-либо на их территории", — мысля так, крылато-рогатая кобылка не забывала напоминать себе, что самоуверенность ещё никого до добра не доводила, так что в случае если можно перестраховаться, нужно этим шансом пользоваться.

Наконец, когда воздух вокруг оказался достаточно сильно разряжен, кристаллопони остановила свой взлёт и, закрепившись на стационарной орбите, сама себе напомнив спутник родины Гены, о которых иногда рассказывала Прародительница, начала отправлять сигналы. Магические лучи света, устремившиеся к луне и Кантерлоту, вскоре достигли своих целей...

* * *

В это время в телепортационном зале, сидевшие за мониторами наблюдения лунопони встрепенулись и прислушались к чему-то, что не могли услышать даже самые совершенные уши. Проанализировав послание, они обменялись мнениями между собой, на что у них ушло не больше пяти секунд, после чего было принято решение о том, что необходимо перенаправить запрос в наивысшую инстанцию...

...

— Прародительница, — войдя в рабочий кабинет Найтмер Мун, расположенный в одной из комнат башни, находящейся под прозрачным куполом, поздоровалась одна из старших Сестёр Войны.

— Что-то случилось, Лазурит? — оторвавшись от модельки города, которую создавала при помощи заклинания трансформации веществ из лунного песка, иссиня-чёрная аликорница подняла взгляд вертикальных зрачков на гостью.

— Фреон передаёт сообщение, что в Понивилле зафиксирована угроза жёлтого уровня, в случае бездействия властей грозящая перерасти в красную, — отозвалась лунопони. — Причиной угрозы являются звери, которых согнал с места едкий дым, исходящий из одинокой горы в Вечнодиком Лесу, которая точно не является вулканом. Сестра просит провести разведку нашими силами, а также дать ей разрешение на применение силы, в случае если придётся защищать ученицу принцессы Селестии и её подруг, которые, с высокой долей вероятности, отправятся решать проблему.

— Понятно, — потерев подбородок правым передним копытцем, Найтмер представила себе отряд быстрого реагирования, состоящий из шести кобылок (тех самых, которые хотели остановить её). — Сейчас мы всё узнаем.

"Селестия, я понимаю, что на твоих стражников полагаться опасно, но это ведь не причина вовсе их игнорировать. Побывали бы в двух трёх... десятках приключений и набрались бы опыта, став действительно значимой силой. Если выжили бы", — вспомнив отчёт Рубин о том, насколько высоко она оценила боеспособность бэтпони, Мун мысленно поморщилась, так как подобное высокомерие ей жутко не нравилось... даже если для него имелись причины.

Выбравшись из-за стола, владычица кошмаров жестом велела своей гостье следовать за собой и направилась в спальню. Своих попыток найти Гену она не оставила, из-за чего артефакт наблюдения держала поближе к себе, но каких-то успехов в этом деле пока что не достигла. Лазурит, пристроившись справа и чуть позади, молча последовала за старшей кобылой, всем видом выражая готовность исполнять приказы...

"Вроде бы я и сложила с себя полномочия, но обязанностей стало только больше. Это Селестия во всём виновата: не могла за тысячу лет решить проблемы с бэтпони", — мысленно вернувшись к своему проекту единого города для кланов, Найтмер почувствовала некоторое воодушевление и предвкушение.

Мун могла бы просто приказать лунопони, чтобы те возвели все необходимые строения там, куда она укажет, после чего оставалось бы предложить перепончатокрылым летунам переселиться. Однако же голос разума утверждал, что гордые (а то и горделивые) воины, даже если примут дар, будут относиться к нему как к подачке, а то и попытке откупиться. Поэтому, чтобы избежать разнообразных недоразумений и недопонимания, к работам следовало привлечь и самих ночных жеребцов и кобыл, постепенно приучая их к использованию технологий.

"Землю можно будет попросить у Селестии, чтобы это выглядело как контрибуция. Работу же лучше затянуть на как можно больший срок, чтобы бэтпони, во-первых, успели привыкнуть к лунопони, во-вторых, научились использовать новые инструменты, в-третьих, потратили достаточно сил, чтобы не мечтать о мести всем угнетателям. Возможно... на каком-то этапе стройки следует привлечь и дневных пони? Хотя... для этого ещё слишком рано", — владычица кошмаров не сдержала улыбку, чувствуя как копыта почти физически чешутся начать работу над чем-то настолько масштабным.

Незаметно две кобылы добрались до спальни, где иссиня-чёрная аликорница устроилась на середине кровати, при помощи телекинеза притянула следящий артефакт, а затем жестом указала спутнице сесть рядом. Пока кристаллопони устраивалась на предложенном месте, старшая пони настроилась на Понивилль, а затем нашла и гору, о которой говорилось в послании Фреон.

"Ближе... Ближе... Не так близко! Нужно разобраться с системой настройки. Вот...", — нахмурившись, Найтмер стала рассматривать довольно крупного, но всё же молодого дракона, что спал в пещере на груде золота, при этом самозабвенно храпя.

— Мне отправить в Понивилль подкрепление? — уточнила Сестра Войны, взгляд коей прикипел к полусфере магического устройства.

— Сперва нужно связаться с Селестией, — решила Мун. — Всё же Эквестрия — её вотчина.

* * *

— М... — сидя на троне в тронном зале, вынужденная прервать приём просителей Селестия моргнула, шевельнула ушами, после чего сфокусировала взгляд на собеседнице. — Цирконий, поправь меня... если я ошибаюсь. Найтмер Мун просит дать её войскам разрешение на проведение военной операции по принудительной депортации дракона, обнаруженного в окрестностях Понивилля?

— Запрос поступил от генерального штаба Лунной Империи, — послушно поправила лунопони, продолжающая стоять перед принцессой дня с видом непоколебимой невозмутимости.

— Это многое меняет, — хмыкнула белая аликорница. — Могу я узнать...

В этот момент во вспышке изумрудного пламени рядом с большой пони появился свиток, который она на рефлексах перехватила телекинезом. Извинившись перед послом, Селестия вчиталась в ровные строчки послания, написанного её ученицей, а дойдя до самого низа нахмурилась, в задумчивости прикусив нижнюю губу.

Спохватившись, принцесса дня вернула себе величественный вид, с подозрением посмотрев на кристаллопони, но собеседница ничем не выдала того, что увидела что-то необычное. Впрочем, для неё белая аликорница и не являлась кем-то слишком уж особенным и важным...

"Должна признать, что это даже приятно. Всё же поклонение моих маленьких пони временами весьма... утомительно. Интересно, Великая Прародительница страдает от того же, но в исполнении своих потомков?", — откинув несвоевременную мысль, старшая из диархов вернулась к решению возникшей проблемы.

— Я не могу позволить чужим войскам хозяйничать на территории Эквестрии, — правым передним копытцем потерев левую переднюю ногу, Селестия пояснила своё решение: — Это создаст прецедент, которым могут попытаться воспользоваться те же грифоны. Однако... думаю в моих силах дать разрешение для охраны посла дружественного государства на то, чтобы применять силу против враждебных существ. Разумеется, применение силы должно ограничиваться самообороной, и не должно привести к гибели кого-либо разумного.

— Понимаю, — не стала спорить Цирконий. — Каким количеством бойцов охраны мы можем располагать?

* * *

Рядом с Фреон вспыхнуло магическое пламя, в котором появились два свитка. Перехватив их телекинезом, лунопони сломала первую печать и стала читать послание от принцессы дня, которая просила присмотреть за её ученицей, получившей задание разрешить проблему с драконом, обосновавшимся в Вечнодиком Лесу.

"Я в этой операции выступаю как сторонний наблюдатель? Тоже неплохо", — отметила про себя кобылка, разворачивая второй свиток.

На втором документе, подписанном лично белой аликорницей, с печатью в виде солнца в правом нижнем углу, отображался текст разрешения на сопровождение посла Лунной Империи охраной в количестве до двадцати бойцов. В случае необходимости, в возникновение которой Сестра Войны не верила, предъявителю свитка должны были оказать посильную помощь как стража, так и административный аппарат Понивилля.

"Вот и чудно", — чувствуя себя гораздо более уверенно, крылато-рогатая кобыла начала снижаться к земле, чтобы присоединиться к компании эквестриек, при этом раздумывая о целесообразности того, чтобы рассказать им о группе поддержки.

С одной стороны представители властей, коими на данный момент являются Твайлайт и подруги, должны чувствовать себя увереннее от осознания, что за их спинами стоит реальная сила, готовая прийти им на выручку в любую секунду. С другой же стороны пони Эквестрии были мирными существами, а потому знание о боевой группе, скрывающейся где-то рядом заставит их нервничать ещё сильнее.

"Как всё сложно. Ладно: пока что ни о чём говорить не буду. Но если спросят — расскажу".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Уроки дружбы 4

— Девочки, спасибо вам за то, что решили пойти со мной, — Твайлайт обвела взглядом подруг, собравшихся в зале библиотеки. — Но вы уверены...

— Дорогуша, если ты думаешь, что мы отпустим тебя одну... — подойдя к сиреневой единорожке, белая пони положила правое переднее копытце ей на плечо, но заметила выразительный взгляд лунопони и маленького дракончика, после чего поправилась: — Если вы думаете, что мы отпустим вас одних, то сильно ошибаетесь.

— Точно! — воскликнула голубая пегаска, взлетая над полом и зависая под потолком со скрещенными на груди передними ногами. — Без нас вы никуда не пойдёте. Кто-то же должен проследить, чтобы эта ящерица...

— Гхм-гхм... — прокашлялся маленький дракончик.

— Прости, Спайк, — смущённо улыбнувшись, Рейнбоу почесала затылок правой передней ногой. — Я не хотела тебя обидеть.

— Знаю, — пожал плечами Помощник Номер Один.

— В общем, сахарок, мы идём с тобой... или за тобой, — подвела итог разговору Эпплджек. — Ты же не будешь пытаться нас удержать в Понивилле?

— Хм... — Фреон задумалась, подпёрла подбородок сгибом правой передней ноги, покосилась на Пинки, которая с задорной улыбкой грызла кристальный леденец, после чего покачала головой. — Не вариант.

— Ты ведь не думала о том, чтобы связать нас и бросить в библиотеке, дорогуша? — подозрительно прищурилась Рарити, отпуская плечо Спаркл и поворачиваясь к кристаллопони. — На всякий случай напомню, что я всегда смогу тебя найти. А Твайлайт ты одну не отпустишь.

"Аргумент", — была вынуждена констатировать Фреон, изобразив на мордочке самую невинную улыбку, сделав в памяти заметку о том, что нужно найти способ маскировки от специализированного поискового заклинания, коим пользуется модельерша.

— Давайте поторопимся, — решила перевести тему разговора сиреневая единорожка. — Нам понадобится тёплая одежда, инструменты для подъёма на гору, припасы...

— У-у-у... Я знаю! — подпрыгнула на месте розовая земнопони, ловко переложив необычный леденец из одного уголка рта в другой. — Давайте воспользуемся воздушным шаром?

...

Через полчаса семеро подруг и один дракончик собрались у Сахарного Уголка: белая единорожка принесла с собой шарфы, шапки и куртки, оранжевая земнопони обеспечила команду корзиной с яблочными пирогами, Пинки Пай вывезла из-за угла свой воздушный шар, поставленный на большую тележку. Понивильцы с интересом и непониманием смотрели на то, как команда кобылок готовится к перелёту, всё ещё не подозревая о том, что город стоит на грани нашествия хищников и задымления драконом.

— Может быть стоит оставить кого-нибудь в городе? — предложила Фреон, выразительно скосив взгляд на дракончика, постаравшись сделать это так, чтобы Спайк ничего не заметил. — Всё же если мы не сможем справиться с проблемой быстро, то кому-то придётся отвечать на вопросы пони...

— Точно, — улыбнулась на это ученица принцессы Селестии. — Спайк, ты не мог бы остаться в библиотеке?

— Но почему я?! — возмутился огнедышащий ящер. — Я — дракон! Во время переговоров вам может понадобиться моя помощь.

— Спайк, ты — единственный официальный представитель принцессы Селестии... кроме меня, — напомнила Твайлайт. — В случае чего ты сможешь отправить письмо в Кантерлот, чтобы сюда прислали помощь.

— Мы ведь можем на тебя рассчитывать, Спайки? — подойдя к дракончику, заглянула ему в глаза белая единорожка, изобразившая просящее выражение на мордочке.

— Ну я... — Помощник Номер Один чувствовал какой-то подвох, но никак не мог сосредоточиться на нём. — Ладно. Я останусь.

— Спасибо, — Рарити чмокнула ящера в лоб, от чего его мордочка налилась краской смущения, а из головы вылетели последние возражения.

— Хм... — лунопони встретилась взглядом с модельершей, заставив ту смущённо прижать ушки к голове. — А это работает только на представителях противоположного пола?

Белая единорожка округлила глаза, возмущённо раскрыла рот, но так ничего сказать и не успела, оказавшись схваченной розовым ураганом, налетевшим на неё сбоку.

— Раз мы обо всём договорились, то давайте взлетать! — Пинки выхватила из гривы кексик, посыпанный рубиновой крошкой, тут же передавая его не успевшему прийти в себя Спайку. — Мы тебе всё-всё расскажем, когда вернёмся. Ты и соскучиться не успеешь!..

— М... А зачем тут хлопушки, гирлянды и конфетти? — прозвучал голос Эпплджек, которая первой оказалась в корзине воздушного шара.

...

Ветер трепал гривы кобылок, которые сидели вдоль бортов корзины, медленно плывущей над кронами Вечнодикого леса. Две пегаски, накинувшие на себя самодельные сбруи, тянули транспортное средство в сторону одинокой горы, вокруг заснежённой вершины которой клубились дымные облака. Рядом с подругами парила и кристаллопони, полёт коей отличался заметно меньшей грацией: она будто бы скользила по воздуху на одной высоте, практически не шевеля крыльями.

— Да как ты это делаешь?! — не выдержала Деш, хватаясь за голову передними копытцами.

— Делаю... что? — не поняла Фреон, вопросительно изгибая брови и наклоняя голову.

— Как ты умудряешься лететь... так? — обвинительно ткнув копытцем в сторону лунопони, голубая пегаска всё же пояснила свою претензию: — Ты нарушаешь все законы полёта, которым я училась в школе! Это не должно работать...

— Теперь ты меня понимаешь, — фыркнула сидящая в корзине Твайлайт, скашивая взгляд на Пинки, которая опять что-то жевала.

— Ты что-то сказала, Твай? — обратилась к волшебнице Эпплджек, старающаяся не смотреть за борт корзины.

— Просто мысли вслух, — отозвалась ученица принцессы Селестии, смущённо потупив взгляд.

Тем временем среди летуний установилась напряжённая пауза, во время коей Рейнбоу тяжёлым требовательным взглядом сверлила Фреон, непонимающую причин недоумения собеседницы. В конце концов кристаллопони приняла решение рассказать теорию полётов пони, надеясь хоть так разрешить вопрос.

— Я накладываю на себя чары облегчения веса, которые помогают компенсировать малую площадь поверхности крыльев, опирающихся на воздух. Таким образом получается, что мой полёт ближе к парению, из-за чего крылья исполняют функции рулей и двигателей...

— Ха! — радостно воскликнула голубая пегаска, скрестив передние ноги на груди. — Я знала, что тут какой-то трюк. Честным путём невозможно взлетать настолько высоко...

— Гхм... — перебив собеседницу смущённым кашлем, Фреон уточнила: — Рейнбоу, ты ведь знаешь, что твоя магия делает то же самое, но на уровне рефлексов?

— Ты о чём? — не поняла уже обладательница радужной гривы. — Говори простыми словами: я же не яйцеголовая!

— Крылья пегасов слишком малы, чтобы поддерживать вас в воздухе на протяжении сколь-нибудь долгого времени, — начала объяснять Сестра Войны. — Без магии облегчения веса, в лучшем случае вы могли бы только планировать. Для полноценного же полёта крыльями пришлось бы взмахивать слишком быстро... Примерно как колибри.

— Пф-ф... Ха-ха, — рассмеялась голубая пегаска, правой передней ногой смахивая воображаемую слезу. — Классная шутка. Я почти поверила.

— Рейнбоу... — позвала подругу Флаттершай, старающаяся лететь чуть позади, при этом глядя строго вперёд. — Фреон права. У меня много друзей птичек, у которых нет магии пони. Их крылья, относительно размера тела, гораздо больше чем у нас. И колибри я тоже видела...

— Так это... не шутка? — ошарашенная Деш перевела взгляд с жёлтой пегаски на лунопони, затем обратно, а потом и вывернула шею так, чтобы бросить взгляд на корзину, чтобы увидеть утвердительный кивок сиреневой единорожки. — Ну вообще...

— Ты не расстроилась? — немножко даже удивилась кристаллопони, успевшая пожалеть о том, что не слишком вовремя решила просветить одну из подруг Твайлайт о её магии.

— Расстроилась? С чего бы? — воодушевлённо вскинулась обладательница радужной гривы. — Да я ещё более очешуенна чем думала! Это ведь значит, что я могу летать вообще не шевеля крыльями?

— Ну... в какой-то степени — да, — ответила кристаллопони.

— За-ши-бись! — растянув губы в предвкушающей улыбке, Рейнбоу повернулась к жёлтой подруге и спросила: — Почему ты раньше не говорила, Флатти?

— Я думала, что ты знаешь, — спрятав взгляд за чёлкой, смущённо ответила Флаттершай. — Это в школе рассказывали...

— Оу... — голубая летунья стушевалась, почесала затылок левой передней ногой и неловко улыбнулась. — Видимо я это проспала. Все эти лекции были такими ску-учными...

...

Перед пещерой, из которой валили клубы дыма, которые подхватывались порывами холодного ветра и закручиваясь уносились вверх, откуда уже растекались по округе, находился достаточно удобный для приземления скальный выступ, исчерченный бороздами от когтей. Стоило кобылкам, одни из которых выбрались из импровизированной сбруи, а другие спустились из корзины воздушного шара увидеть их, как в стройных рядах борцов со злом возникли волнения.

— А этот парень явно не маленький, — хмыкнула Деш, проведя правым передним копытцем по борозде в камне. — Флатти, что с тобой?

— Н-ничего, — замотала головой жёлтая пегаска, неуверенно улыбнувшись. — Я в полном порядке.

— Не бойся, сахарок, — подошла к подруге Эпплджек, несильно толкнув её носом. — Это просто дракон... такой же как Спайк. Ты же не боишься Спайка?

— Нет, — ушки розовогривой летуньи приподнялись. — Он довольно милый.

— Точно, — подтвердила Рейнбоу. — Он как Спайк, но раз в сто крупнее.

На эти слова жёлтая пегаска пискнула, прижав крылья к бокам и втянув голову в плечи.

— Дорогуша, ты могла бы этого не говорить, — укорила подругу белая единорожка, подходя к жёлтой летунье с другой стороны. — Всё будет хорошо, Флатти, мы же рядом и не бросим тебя. Веришь?

— Угум, — отозвалась ветеринар.

— Вообще-то я просто хотела, чтобы Флаттершай была готова к тому, что мы встретим, — насупилась голубая пони. — И вообще... не врать же подруге?

— Ты прямо Элемент Честности, — усмехнулась оранжевая земнопони, поправляя свою шляпу. — Всегда говоришь правду прямо в глаза, даже если она неприятная.

— Да ну вас, — фыркнула обладательница радужной гривы, отворачиваясь ко входу. — И вообще... может я просто не хочу, чтобы Флатти туда шла и рисковала.

— Рейнбоу... — услышав слова крылатой подруги, жёлтая пони выбралась из тисков Эпплджек и Рарити, подошла к Деш и крепко её обняла. — Спасибо, но... я пойду с вами.

— Флаттершай, но ты ведь... — начала говорить спортсменка, но прикусила себе язык.

— Боюсь? — улыбнулась розовогривая летунья, затем зажмурила глаза и вскинула голову так, что мордочка оказалась подставлена ветру и солнцу. — Боюсь... Но за вас я боюсь сильнее. А потому — идём все вместе... Если вы не против.

— Хах... Растёшь, подруга, — стиснула жёлтую пони в ответных объятьях голубая пегаска. — Если бы не последняя фраза, то я бы решила, что тебя кто-то подменил.

— Ты очень смелая пони, Флаттершай, — заметила Фреон, когда подруги отстранились друг от друга, и прежде чем обладательница розовой гривы успела возразить добавила: — Смелость — это умение перебарывать свой страх, а не отсутствие страха. Бесстрашие — это отсутствие инстинкта самосохранения, которое приводит ко многим глупостям.

— Не всем быть такими бесстрашными, как я! — желая поддержать жёлтую пони и разрядить обстановку, заявила Деш, затем нахмурилась и покосилась на лунопони. — Ты специально это сказала, чтобы я выглядела как дура?

— Никто тебя не считает дурой, Рейнбоу, — вступилась за кристаллопони фермерша, после чего добавила: — Безбашенной лихачкой — да, но не дурой.

— Вот уж спасибо, — скрестив передние ноги на груди, обладательница радужной гривы уселась на круп. — Это много для меня значит.

— За пророчествами, даже краткосрочными, лучше обращайтесь к Пинки Пай, — пожала плечами Фреон, осмотрелась и спросила: — А где она?

— Пинки! — вскрикнула Твайлайт, срываясь с места и ныряя в зев пещеры, на секунду опередив радужную молнию и остальных подруг.

Не успели они сделать и десятка шагов, как во тьме вспыхнули два золотых глаза, каждый из которых был размером с половину взрослого пони, а затем пророкотал голос:

— Кто посмел потревожить мой покой?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Уроки дружбы 5

Изогнув длинную шею и прищурив сияющие расплавленным золотом глаза, Смауг навис над оробевшими пони, уставившимися на него снизу вверх в ужасе и восхищении (ужаса было больше, но для травоядных это оправданно, когда они встречаются с превосходящим их по всем параметрам существом). Выдохнув из ноздрей два облачка дыма, когтистыми пальцами впившись в каменный пол, он слегка приподнял свою тушу над полом на полусогнутых лапах и расправил крылья, заполнив всё свободное пространство от стены до стены, при этом зашелестев кожистыми перепонками по выступающим камням.

"Пожалуй... этого достаточно. Мне не хватало только того, чтобы эти копытные от страха тут кучи наложили", — мысленно усмехнувшись, подумал про себя хозяин одинокой горы, искренне наслаждающийся произведённым эффектом.

Возможно у драконов и не было полноценного государства в том виде, в котором это слово понимают пони, грифоны... и другие мягкотелые народы: ящеры попросту не нуждались в фермах, заводах, магазинах и тому подобных глупостях. Однако же дураками они не являлись и прекрасно осознавали, что пусть каждый представитель их народа превосходит большинство жителей этого мира в отдельности, но тот же отряд единорогов может доставить проблем кому угодно, а с аликорнами (которыми с момента вылупления пугают маленьких дракончиков, чтобы те держали свой буйный нрав в когтях) вовсе лучше не встречаться. Поэтому сейчас, заняв пустую пещеру в горе, находящейся на расстоянии одного перелёта от гнезда крылато-рогатых пони, Смауг мог позволить себе очень немногое.

— Я — Твайлайт... Твайлайт Спаркл, — встряхнувшись и сделав шаг вперёд, оказавшись практически нос к носу с огнедышащим монстром, представилась сиреневая единорожка, тем самым поставив на себе своеобразную метку как на первой цели для запугивания, насмешек и издевательств. — Как личная ученица принцессы Селестии, я прибыла дабы решить проблему, возникшую из-за задымления Вечнодикого Леса.

— М... И чего тебе надо, Твайлайт... Твайлайт Спаркл? — передразнив рогатую пони, дракон выпустил ещё два облачка дыма из ноздрей, при этом сказав совсем не то, что хотел изначально (среди его народа только глухой не слышал о Селестии, но даже им популярно доносили то, что злить эту кобылу не стоит).

"Может эта малявка врёт?", — подумал Смауг, смотря на то как покраснела мордочка волшебницы, от смущения прижавшей ушки к голове.

— Мистер дракон, — привлекла к себе внимание другая малявка, на этот раз жёлтая и крылатая, подходя к стушевавшейся подруге и вставая рядом (взгляд она так и не подняла, чем заставила ящера усмехнуться). — Из-за того, что вы выпустили много дыма, зверушки сбежали из леса и им теперь нечего есть.

— И чо? — воспользовался самым убойным аргументом из своего арсенала Смауг, всем видом демонстрируя, что это не его проблемы, да и вообще ему нет дела до каких-то трусливых животных.

— Да то, что если всё это зверьё рванёт в город, принцесса Селестия будет вынуждена прислать гвардию, а то и сама прибудет для решения проблемы, — вспорхнула под потолок голубая крылатая пони, умудрившись нависнуть над самим хозяином пещеры, что ему совершенно не понравилось. — Даже я это понимаю. И тебе, как виновнику всего этого знатно вломят.

"Вот ведь наглая соплячка", — промелькнула в голове ящера первая мысль, вызвавшая желание подпалить пони пёрышки, чтобы в следующий раз она знала, на кого пасть разевать не стоит (если у неё этот следующий раз вообще будет).

— Рейнбоу! -воскликнула Твайлайт... Твайлайт Спаркл. — Мы здесь не для того, чтобы кому-то угрожать.

— М... Разве нет? — летунья потёрла шею левым передним копытцем. — А разве не так ведутся переговоры?

— Нет, — возмутилась сиреневая пони, после чего добавила чуть тише: — К угрозам переходят только в крайнем случае, если другие способы не помогли.

"Они что, издеваются?", — промелькнуло в голове ящера.

— Мистер дракон, вы не могли бы прекратить выпускать дым в лес? — снова напомнила о себе жёлтая пони.

— Может мне ещё и не дышать? — язвительно осведомился Смауг, опустив голову так, чтобы один из глаз смотрел точно на розовогривую пегаску.

— Это было бы круто, — заметила обладательница радужной гривы. — А тебе слабо не дышать дымом?

— Я — дракон! — возмутился хозяин пещеры, вскинулв голову под самый потолок, рогами царапнув каменный свод, из-за чего ему на макушку просыпалось немного пыли, что он величественно проигнорировал.

— Значит — слабо, — сложила передние ноги на груди Рейнбоу, тем самым провоцируя Смауга всё же полыхнуть пламенем, просто для очищения генофонда пони от самоубийц (копытные ему ещё "спасибо" скажут).

— Сахарок, притормози на поворотах, — постаралась осадить подругу оранжевая земнопони в шляпе. — А ты, здоровяк, сам подумай, как горожане отреагируют на нашествие диких зверей в их дома, когда узнают о том, кто в этом виновен.

"Я мог бы прогнать этих... пони. Но в их словах есть смысл. Однако, не могу же я поддаться на угрозу? Или могу? В конце концов не зря же о драконьем коварстве ходят легенды? Хе-хе-хе...", — мысленно потерев передние лапы, Смауг решил устроить для своих незваных гостей маленькое представление.

— Значит ты, Твайлайт Спаркл, и твои подруги пришли сюда для того, чтобы выставить меня из моей пещеры? — грозно зарокотал дракон, заставив пони напрячься и вжать головы в плечи (даже голубая задира стушевалась, поддавшись инстинктам), а затем его голос стал обиженным и обречённым. — Ну спасибо вам, "добрые" пони.

Извернувшись, постаравшись не задеть никого при развороте даже кончиком хвоста (не из доброты душевной, а ради поддержания образа) хозяин пещеры направился вглубь своего жилища. Кобылы, так и оставшиеся на своих местах, шокированные резкой сменой атмосферы едва ли не сильнее, нежели были испуганы ещё секунды назад, только спустя пять ударов сердца отмерли.

— Мистер дракон... куда вы? — спросила ученица принцессы Селестии.

— Собирать вещи и выметаться из дома, — недовольно рыкнул Смауг, наконец-то позволив себе выдохнуть небольшую струйку пламени. — Раз уж пони оказались настолько нетерпимыми к представителям иных народов...

Договаривать ящер не стал, позволяя незваным гостьям самим додумать окончание фразы. И как показала практика — в своих выводах он не ошибся.

— Стойте! — воскликнула белая единорожка. — То есть... вам некуда идти?

— Но ведь это неправильно... — пробормотала жёлтая пегаска. — Я совсем не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь лишился дома.

— Вообще-то никто его сюда не звал, — резонно заметила Рейнбоу. — И в пещере он поселился без разрешения.

— Формально, гора не относится к Понивиллю, как и к любому другому городу, — произнесла сиреневая единорожка. — Вечнодикий Лес же вовсе имеет статус самостоятельной области, в которой даже администрации нет... Формально, его делами занимается Кантерлот, но... сюда уже давно никто не селился и чиновников не присылали.

— Дорогуша, получается, что мы выгоняем дракона из его единственного дома, просто из-за того, что его дыхание испугало животных? — захлопала глазами Рарити. — Это... неправильно!

— Согласна, — поддержала модельершу ветеринар, неловко шаркнув правым передним копытцем. — Это ничуть не лучше чем то, что зверушки, потерявшие свои дома в лесу из-за дыма.

— Сахарок, может быть мы можем что-нибудь придумать? — обратилась к Спаркл фермерша, левой передней ногой сдвинув шляпу на затылок, щуря зелёные глаза (после того как Смауг перестал светить своими радужками, в пещере стало ещё более темно).

— Я бы могла создать заклинание, фильтрующее дым, — потёрла подбородок правым передним копытцем сиреневая единорожка. — Но его придётся обновлять каждые пару часов. Драконы же не владеют магией единорогов.

— Я могла бы создать кристалл, чтобы поместить в него заклинание, — заметила Фреон. — Тогда останется только заряжать его, чтобы воздух оставался чистым.

— Фреон, где ты была?! — воскликнула Рейнбоу, спикировав к лунопони, которая буквально соткалась из воздуха.

Голубая пегаска даже не подозревала, что прислушивавшийся к этому разговору огнедышащий ящер тоже задавался этим вопросом, чувствуя как чешуйки на спине зашевелились от неприятного холодка. Всё же факт того, что он не заметил ещё одну гостью немало его насторожил (от удара в затылок крепкая чешуя спасала слабо).

— Я была тут с самого начала, — ровным тоном отозвалась кристаллопони, решив не добавлять того, что всё это время держала заклинание массовой телепортации на кончике рога, дабы при первых признаках угрозы эвакуировать подруг). — Так что, Твайлайт, справишься с вложением заклинания?

— Думаю... да, — уверенно кивнула головой сиреневая единорожка, после чего обратилась уже к Смаугу: — Мистер дракон, у нас появился план, как вам остаться жить здесь. Но вам всё равно придётся обратиться в ближайший город, чтобы зарегистрироваться и ознакомиться с законами Эквестрии. Если вы согласны...

— Согласен, — не стал играть в недотрогу ящер, полностью довольный тем, как обманул глупых и наивных пони, заставив их сделать за него всю работу (кроме того, он собирался воспользоваться "знакомством" с ученицей принцессы Селестии, чтобы договориться со слугами аликорницы и получить все необходимые разрешения).

В этот самый момент в пещере раздались хлопки, вспыхнули свечи и посыпалось конфетти. Испуганно вздрогнувший дракон упал на хвост, широко раскрытыми глазами уставившись на розовую пони в бумажном колпаке, которая держала в передних ногах большой торт, в то время как от стены до стены протянулся плакат со словами "Добро пожаловать!".

— Я еле успела, — гордо заявила кондитерша, широко улыбаясь подругам.

— Что? Как? Когда? — Смауг крутил головой, никак не понимая того, откуда взялись все эти бумажные фонарики, воздушные шарики, другой понячий мусор.

"Всё это время вокруг меня сновала ещё одна пони, которую я даже не заметил? Бррр", — холодок пробежал по спине ящера, впервые усомнившегося в том, что он правильно поступил тогда, когда решил остаться здесь и вступил в переговоры, а не повёл себя так, как положено несдержанному подростку его народа.

— Это Пинки Пай, приятель, — подлетев к розовошёрстой подруге, Рейнбоу хлопнула её правым передним копытцем по плечу. — Не пытайся понять. Просто смирись.

* * *

"Великая Прародительница, сегодня я в очередной раз убедилась в том, что эквестрийские пони удивительно добрые и слишком наивные: игра дракона была очевидна с самого начала, но по всей видимости — только мне. Впрочем, я не стала вмешиваться в выполнение миссии кобылками, которые были выбраны принцессой Селестией на роль хранительниц Элементов Гармонии, вместо этого занявшись их подстраховкой (к счастью, моё вмешательство не понадобилось).

Твайлайт Спаркл с подругами смогли не только придумать способ минимизации влияния дракона на окружающую экосистему, но и вынудили его получить официальное разрешение на проживание на территории Эквестрии, узаконив права на пещеру Одинокой Горы. Таким образом огнедышащий ящер Смауг обрёл свой постоянный дом, при этом обязуясь в обмен на поставки некоторых продуктов питания помогать решать проблемы, время от времени возникающие с хищниками Вечнодикого Леса. Фактически... его приняли в дружину Понивилля, где до этого состояли только несколько горожан, получавших символичную зарплату.

Возвращаясь к кандидаткам на роль хранительниц Элементов Гармонии должна заметить, что Флаттершай продемонстрировала высокую степень верности своим друзьям, а также собственным принципам: поняв, что дракону некуда идти, она перешла на сторону Рарити в вопросе о выселении. Сама белая единорожка проявила умение сопереживать, а кроме того показала интерес к драгоценным камням нашего нового знакомого, чем в некоторой степени заслужила его одобрение: хвастаться своими сокровищами Смаугу нравится.

Рейнбоу, у которой мысли не расходятся с делом, а также все сомнения и предложения озвучиваются без цензуры, на мой взгляд может претендовать на владение Элементом Честности, в то время как Эпплджек, готовая поделиться с друзьями последним яблоком, идеально подходит как владелец Элемента Щедрости. Пинки Пай, во время операции по разрешению конфликта с драконом доказавшая, что мастером копытного боя её обозначили не зря, может стать хранителем Элемента Смеха: неосознанно пользуясь даром провидца, она старается поддерживать вокруг себя высокий уровень радости... Прошу дать мне разрешение на более подробное изучение данного феномена.

Твайлайт Спаркл, в данный момент пишущая письмо принцессе Селестии о том, что для нахождения правильного решения в любой ситуации нужно ставить себя на место всех сторон конфликта, благодаря чему легче придумать удобоваримый компромисс, подходит на роль объединяющего Элемента Магии.

Искренне ваша, Сестра Войны Фреон".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Лунная программа

Сидя в своей спальне на кровати, Найтмер занималась привычным делом, превратившимся в обыденную повседневность — искала Гену при помощи артефактной системы наблюдения за Эквусом. Не отрывая взгляд от кристалла в виде полусферы, вставленной в золотой диск, она всматривалась в мордочки жеребят, щенят, зебрят, оленят, грифончиков, яков... но так и не чувствовала обещанного узнавания. Впрочем, это совершенно не было причиной останавливаться, так как успех мог настигнуть её в любой момент...

— Прародительница, время пришло, — прозвучал голос от входа в комнату, заставляя поднять голову и сфокусировать внимание на Лазурит, которая была облачена в некое подобие белой тоги с вставками из серебра.

— Уже пора? — удивлённо моргнула владычица кошмаров, после чего неохотно отключила артефакт, сделав заметку в памяти о том, на каком имени списка остановилась. — Я готова.

"Поверить не могу...", — оборвав свои мысли усилием воли, иссиня-чёрная аликорница мотнула головой, заставив слабо колыхающуюся на магических потоках гриву окружить мордочку ореолом из невесомых прядей, будто бы застывших в воздухе.

Рывком поднявшись на четыре ноги Найтмер расправила крылья и заставила рог сиять магической аурой. Пусть её силы всё ещё и не восстановились полностью, но она уже чувствовала себя куда увереннее нежели во время предыдущего визита в Кантерлот. В этот раз даже почти не было желания заковать себя в боевые доспехи, в которых Мун впервые в этом тысячелетии встретилась с Селестией.

— У нас полчаса на то, чтобы нанести макияж, — напомнила лунопони, при помощи телекинеза ливетируя небольшой ящик со встроенным зеркалом, по какой-то причине называемый походной косметичкой светской кобылы.

"До чего я дожила", — сокрушённо подумала владычица кошмаров, спрыгивая с постели на пол, где уже был расстелен круглый коврик, на который она и уселась поджав под себя задние ноги.

— Не будем затягивать с этим, — проворчала иссиня-чёрная аликорница. — Сделай всё быстро.

— Как будет угодно, великая, — не скрывая улыбку, отозвалась кристаллопони, открывая свой сундучок, добытый в Эквестрии при помощи принцессы Каденс.

Пусть Лазурит и нравилось рисовать при помощи косметики, но она прекрасно понимала рамки допустимого, а потому ограничилась фиолетовыми тенями на веках, тёмно-красной губной помадой, тёмно-красным лаком для копытц... На уши Прародительницы были надеты по три серёжки, сверкающие маленькими капельками фиалкового цвета, голову обхватил тонкий белый обруч, контрастирующий с цветом шёрстки. Когда же Сестра Войны уже заканчивала последние штрихи, в комнату прибыла Гранат, которая принесла серебристое платье, оставляющее открытыми передние ноги, но струящееся полупрозрачным подолом по задним ногам. От накопытников в этот раз было решено отказаться, но вместо них иссиня-чёрной аликорнице всё же пришлось надеть браслеты из белого золота с мелкими рубинами.

К телепортационному залу их трио прибыло при помощи заклинания перемещения на короткие дистанции, которое с искренним удовольствием применила Мун. Здесь всё уже было готово, так что владычице кошмаров и двум её телохранительницам не пришлось долго выжидать...

...

— Поверить не могу, что я нахожусь здесь... среди этих... дневных пони, — ворчал Аксель, одетый в белый фрак и шляпу-котелок, а также галстук-бабочку, что судя по ощущениям искренне желала задушить своего владельца.

— Поверить не могу, что я нахожусь здесь с тобой, старик, — закатила глаза Себриз, облачённая в короткое белое платье с одной лямкой, оставляющее открытыми как передние ноги, так и задние, при этом практически не прикрывая круп, из-за чего всем была видна кьютимарка бэтпони. — Будь проще и пони к тебе потянутся.

— Если я буду настолько простым как ты, то меня неправильно поймут, — пробормотал старейшина Ночных Бродяг, искоса глядя на задние ноги почти старейшины Ночных Теней (которую уже почти назначили на эту должность), обтянутые тонкими чулками, состоящими из серебряных нитей.

— Не моя вина, что ты страшный, — ухмыльнулась перепончатокрылая чёрная кобыла, сверкнув золотом глаз. — Возраст, увы, не властен только над аликорнами.

— Наглая девчонка, — скрипнул зубами Аксель, но от более грубых слов воздержался, за что был удостоен ещё одного насмешливого взгляда кобылы, что явно его провоцировала на конфликт.

"Хочешь, чтобы я выставил себя дикарём из глуши перед дневными выродками? Думаешь, что мне вообще есть дело до их мнения? Ха-ха... Только ради того, чтобы показать тебе на твоё место я вытерплю это унижение. И можешь радоваться своему временному успеху: когда наш план завершится, все увидят за кем была правда!", — удержавшись от злой улыбки, пожилой жеребец отвёл взгляд от собеседницы и стал осматривать площадь перед зданием с высокими колоннами, поддерживающими величественный золотой купол, в тени коего они и стояли.

Пегасы, единороги и даже земнопони, яркие до рези в глазах и шумные настолько, что начинала болеть голова, разодетые в пёстрые тряпки и безвкусные драгоценности сновали туда-сюда. Одни из них останавливались рядом с фонтаном в виде какой-то крылатой дневной кобылы, играющей на трубе, другие бегали с шариками и флажками, третьи (романтичные парочки) заглядывали в лавки со сладостями и цветами, чтобы смущаясь и краснея мордочками съесть один букет на двоих.

И все они пялились на двоих бэтпони, что были без брони и оружия, из-за разницы в возрасте напоминая скорее отца и дочь, если не дедушку и внучку, а не ещё одну влюблённую парочку. Впрочем, о традициях их народа временами ходили такие сплетни, что у некоторых горожан нет-нет, да возникали сомнения...

— Па-поч-ка, купи мне конфет, — елейным голоском протянула Себриз, прижавшись к левому боку Акселя, от чего тот даже поперхнулся.

— Ты... — перепончатокрылый жеребец повернулся к будущей старейшине Ночных Теней, чтобы высказать ей всё, что думает о подобных шутках, но вновь поперхнулся от выражения её просящих глаз, от которого по спине побежали мурашки. — Прекрати вести себя как...

— Как? — ещё немного наклонила голову ночная летунья, затрепетав ресницами.

"Мать Ночи, за что ты меня ненавидишь?", — отстранившись, мысленно вопросил Аксель у пустоты.

К счастью в этот самый момент на площади в яркой вспышке появились сама иссиня-чёрная аликорница и две лунопони, что заставило дневных неженок шарахнуться в стороны. Тут же шум голосов заметно стих, превратившись в рокот шепотков бесполезных бездельников, обменивающихся слухами и предположениями. Некоторые наглецы даже посмели обсуждать наряд владычицы кошмаров, которая на это никак не отреагировала и лишь покосилась на солнечный диск, медленно но верно двигающийся к горизонту.

— Не стой столбом, дедуля, — краешком рта усмехнулась Себриз, устремляясь к покровительнице, оказывающей этой девчонке слишком много благосклонного внимания, от чего она стала ещё более невыносима чем обычно.

"Ничего... Когда подготовка будет завершена, всё изменится раз и навсегда. Всё станет правильно... как и должно быть!", — перепончатокрылый жеребец, сохраняя на морде невозмутимое выражение, подошёл к Матери Ночи вслед за своей спутницей и поклонился, выражая своё уважение и покорность её воле (он даже был готов участвовать в плане строительства общего города для кланов фракции Конфликта, как их теперь называли, тем более... что новой-старой королеве понадобится официальная резиденция).

— Рада видеть вас, — поприветствовала своих верных слуг Найтмер Мун, слегка прикрыв глаза и приподняв уголки губ. — Билеты у вас?..

— Да, госпожа, — первой откликнулась Себриз, ловко извлекая два бумажных прямоугольника из своего платья. — Места рядом с королевской ложей. Нам их передала лунопони, сопровождающая принцессу Каденс.

...

"Все аликорны в одном месте? Это будет... тяжело", — представив себе перспективу просидеть рядом с Селестией несколько часов, которые будет длиться представление, Найтмер едва сдержалась от того, чтобы нахмуриться (успокаивало лишь то, что между ними можно будет усадить принцессу любви и Луну, которая и задумала всё это мероприятие, чтобы как-то наладить личное общение).

— Идёмте, — кивнула своим пони, как перепончатокрылым, так и кристальным Мун. — Гранат, сколько осталось до начала?

— Десять минут, Прародительница, — отозвалась красная кристаллопони, не потратив и секунды на то, чтобы свериться со временем.

"Порой я им завидую", — призналась себе владычица кошмаров, направляясь к широкой мраморной лестнице театра, двенадцать ступенек которой были зажаты между двенадцатью же колоннами, попарно поддерживающими козырёк своеобразного крыльца.

Встречные пони почтительно или от страха (чаще из-за второй причины, так как невзирая на заявления Селестии, от внушаемых с малолетства стереотипов не избавиться за месяцы) расступались, уступая дорогу Найтмер Мун. Та же в свою очередь сохраняла невозмутимый вид, время от времени кивала жеребцам или кобылам, осмелившимся её поприветствовать, остальных же игнорировала как будто и не замечала.

Пару раз иссиня-чёрная аликорница отмечала ситуации, когда жеребцы, которые оказали ей знак уважения, после этого гордо выпячивали грудь перед своими кобылками, будто совершили невиданный подвиг. Впрочем, по восхищённым взглядам спутниц было понятно, что они оценили старания...

"Мне бы обидеться, но... как же забавно это смотрится со стороны", — Найтмер снова слегка улыбнулась, при этом не размыкая губ, чтобы видом своих клыков не смущать ни работников театра, ни посетителей.

А вот бэтпони и лунопони было не так весело: первые чувствовали разную степень раздражения от вида дневных неженок, едва в обморок не падающих при виде Матери Ночи, а вторые чувствовали обиду на столь предвзятое отношение к их прародительнице. Кроме того Сёстры Войны не слишком радовались из-за необходимости быть одетыми в платья вместо доспехов, в то время как на их спины ложилась обязанность защищать Мун в этом походе.

Но вот лестницы, коридоры и дверные арки остались позади, а Найтмер оказалась перед выходом на балкон, где уже находились две из трёх принцесс Эквестрии. Здесь у стен стояли Шайнинг Армор, а также Спитфайр, которые изображали личную охрану высоких гостий. Так как вместе с другими аликорнами присутствовало только по одному спутнику, одной из Сестёр Войны следовало остаться вместе с командиром гвардии и капитаном Вандерболтов.

— Приятного отдыха, великая, — прежде чем Мун успела сказать хоть слово, Лазурит отошла чуть в сторону, как чуть ранее сделали Аксель и Себриз, которым предстояло смотреть представление с другого балкона.

"Повезло мне с ними", — в очередной раз отметила владычица кошмаров, благодарно улыбнувшаяся кристаллопони.

— Ваше величество, — поклонились стражники принцесс, с сожалением покосившиеся на тяжёлую бархатную штору, закрывающую арку прохода (у них способа подсмотреть представление не было, да и Армор предпочёл бы сидеть рядом со своей любимой).

"Я спокойна", — мысленно повторила себе иссиня-чёрная аликорница, магией раздвигая штору, чтобы выйти в королевскую ложу.

— Найтмер Мун, здравствуй, — поприветствовала прибывших Селестия, одетая в золотое платье с короткими рукавами. — Рада, что ты смогла прийти.

— Здравствуйте, Найтмер, — в свою очередь поздоровалась розовая аликорница, красующаяся голубым платьем.

Гостевое место рядом с принцессой дня пуставало, а рядом с принцессой любви сидела лунопони, искренне улыбнувшаяся Прародительнице, после чего будто бы опомнившись изобразила поклон.

— Каденс, Селестия... — в свою очередь поприветствовала крылато-рогатых пони Мун, осматривая довольно просторное пространство, где стоял низкий столик, а также свободными оставались одна большая подушка для аликорна и две средние — для сопровождающих. — Я чего-то не понимаю, или же здесь не хватает мест?

— Я тоже была удивлена, — согласилась белая аликорница. — Но не стоит волноваться: мы уже попросили принести ещё один комплект для Луны... Это может прозвучать глупо, но ты не знаешь, почему её до сих пор нет?

В этот самый момент в зале погас свет, а на сцене раскрылся занавес, позволяя увидеть тёмно-синюю кобылу в строгом фиолетовом наряде. Все голоса стихли, взгляды скрестились на принцессе ночи, а затем заиграла музыка и крылато-рогатая пони запела:

Настало время — пробил час,

Я начинаю свой рассказ,

О жизни дружбе и вражде,

Как это было в старине...

Дневник история ведёт,

И каждый век, и каждый год,

Заносит в летопись её,

Придание своё...

— Луна?.. — принцесса дня не удержала изумления на своей мордочке, как и её племянница, округлившая глаза.

Однако же Найтмер не могла их судить за такую реакцию, так как и сама в эти мгновения выглядела ничуть не лучше. Когда же тёмно-синяя крылато-рогатая пони подняла взгляд к их балкону, безошибочно найдя на нём свою... дочь, владычица кошмаров ощутила нечто странное, что никак не могла сформулировать в связные мысли.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Лунная программа 2

Примечание к части

Спорная глава.

Так как Луна не могла при пони говорить открыто, я попытался ограничиться намёками и метафорами, которые без знания предыстории должны остаться непонятными.

Жду ваших отзывов.

Луна не верила в то, что всё же решилась на эту авантюру и вышла на сцену. Может быть ей помогло упрямство, наконец-то поднявшее голову в душе принцессы? Или желание доказать всем (в том числе и себе), что она способна на большее, нежели прятаться во дворце сестры от пони? Ну или решительное выражение мордочки Флёр, явно готовящейся исполнить данное тёмно-синей аликорнице обещание и невзирая ни на что выпнуть её на сцену?

"И ведь выпнула бы. Потом, конечно, постоянно извинялась бы, а то и вовсе накрутила бы себя до такой степени, что её для успокоения нервов пришлось бы на пару часиков посадить в темницу "за оскорбление принцессы", но... Она действительно была готова переступить через себя и исполнить обещание", — иронично, но понимание, что одна единорожка была готова лягнуть её под круп, чтобы направить в нужную сторону, одновременно придавало сил и вызывало тепло в душе (кто ещё на такое решился бы?).

И вот она стоит на сцене в перекрестье множества взглядов, а сама смотрит на ложу, где находятся Селестия, Каденс и Найтмер. От вида их ошарашенных мордочек в голове будто бы сотни пузыриков взрываются, устраивая настоящий салют эмоций, вспыхивающих и гаснущих раньше того, чем крылато-рогатая пони успевала их осознать.

Пони в зале ошеломлённо молчали: для них личность актрисы, которая играет главную роль в этом представлении тоже была сюрпризом. Но вот сперва один жеребец, за ним — сопровождающая его кобылка, а потом и весь остальной зал взорвался стуком передних копыт.

"Видешь, Найтмер? Я не трушу. Я здесь и сегодня... Сегодня я покажу, на что способна Принцесса Ничего", — немного скосив взгляд Луна встретилась с глазами Селестии, которая быстрее остальных взяла себя в копытца и теперь только тепло улыбнулась и слегка кивнула, показывая свою поддержку.

Рядом со старшими аликорницами находилась и розовая крылато-рогатая пони, словно маленький яркий огонёк воодушевления и счастья сияющая в полумраке зрительского залла. Названная племянница за всё прошедшее время так и не сумела стать для Луны по-настоящему родной, всё же их интересы несколько отличались, да и бывшая пленница собственных иллюзий не особенно стремилась расширять круг общения, но не проникнуться к ней симпатией не получалось. Принцессу любви, если не пытаться заглянуть за выставляемую для посторонних ширму, можно было назвать беспечной, легкомысленной, наивной... только вот аликорнами не становятся за красивые глаза (хотя и этого у неё отнять было нельзя).

"Надеюсь, что твоё светлое сияние никогда не померкнет и ты не познаешь того, через что пришлось пройти нам. Впрочем, это глупая надежда, так что от меня и остальных зависит лишь то, сумеем ли мы смягчить те удары, которые жизнь ещё нанесёт по тебе", — прикрыв глаза и подняв голову так, чтобы свет от прожектора падал точно на мордочку, тем самым не позволяя младшей кобыле прочувствовать невесёлые эмоции, промелькнувшие в душе тёмно-синей пони, она расправила крылья и стала ждать.

Получившие безмолвную команду музыканты начали играть на своих инструментах, работники театра выпустили на сцену белый полупрозрачный туман, поднявшийся словно бы из неоткуда ветер стал трепать слабо развевавшуюся гриву.

"Сейчас всё это не важно. Сейчас здесь есть только я и зрители... Только я и три зрителя наверху", — остальных пони, разумеется, Луна игнорировать не собиралась, но если она начинала задумываться о том количестве глаз, что следили за каждым её движением, становилось действительно жутко.

Помнишь, ты и я,

Жили как семья...

Но прошли года,

И пришла вражда.

Медленный голос Принцессы Ничего сперва был звонким и будто бы радостным, но с каждой строчкой становился всё ниже, а слова постепенно замедлялись, пока вовсе не стихли. В то же время туман справа и слева от неё образовал подобие двух силуэтов, которые отвернулись друг от друга и опустили головы, вновь растворяясь в клубящейся пелене.

"Прости, Тия, мне тоже больно это вспоминать. Но нарыв нужно вскрывать и зачищать, не позволяя ему гноиться", — учитывая, что в прежние времена именно она предпочитала таить свои чувства, эти мысли показались крайне ироничными и горькими.

Дружба полна сомнений,

Испытаний и волнений,

Оступишься хоть раз...

А-а.

Как видишь — свет погас...

А-а.

Беды приближен час!..

По мере произнесения строк музыка ускорялась, а в тумане замелькали едва уловимые силуэты, что лишь подчёркивалось возрастающим напряжением во всё более звонком и будто бы рычащем голосе аликорницы. Она почти физически чувствовала, как под шёрсткой зрителей бегают мурашки, но это не имело никакого значения, так как лишь две пары глаз за всё время ни на миг не оторвались от её силуэта, отслеживая перемещения по сцене. И тут... всё успокоилось.

Дружба влечёт страдания,

Испытания, разо-ча-ро-вания.

Зачем она нужна?

А-а...

Зачем нужны друзья?

А-а...

Так велика цена-а!..

Музыка вновь ускорилась, а силуэты в тумане стали мелькать будто бы с удвоенной скоростью, пока в какой-то момент над сценой не поднялась размытая голова, в которой невозможно было различить черт. Однако же каждому зрителю было понятно, что развернувшаяся к облаку Луна и некий призрак смотрят друг на друга... словно отражения в зеркалах.

Дружба — такая гадость,

Чужие беды — что за радость?

Подумай о себе...

Е-е.

О книге при огне...

Е-е.

Об уютной тишине!.. Хе-хе-хе-хе.

От звуков смеха, созданного при помощи магии иллюзий, у самой тёмно-синей аликорницы шёрстка на загривке встала дыбом, но всё же она сумела сдержаться от того, чтобы поёжиться. Тем временем свет замерцал под удары барабанов, словно вспышки молнии во время грозы, а туман вновь пришёл в движения, на этот раз уплотняясь в фигуру аликорна, к которой младшая диарх Эквестрии подошла медленным крадущимся шагом, напоминая собой кошку.

Мы жили как семья,

Но к нам пришла вражда...

Как я не поняла...

А-а.

Сама себе лгала...

А-а.

Всё это была я!..

В последний миг туманный силуэт обратился в точную копию Луны, которая пошевелилась, дёрнула ушами, неловко улыбнулась. Затихшая было музыка снова начала набирать громкость, ударами барабанов отзываясь в сердцах зрителей, в то же время вводя в подобие транса актрису, играющую роль, одновременно приносящую и боль и облегчение.

— Привет? — пусть губы копии и не шевельнулись, но чистый, полный наивного любопытства голос пронёсся над зрительскими местами, заставив уши пони инстинктивно встать торчком.

Мне дружба не нужна...

— Как тебя зовут?

Сама себе важна...

— Я могу тебе помочь?

Хозяйка и раба...

— Я всегда буду рядом и поддержу. Ведь ты моя...

Дружба такая гадость,

Чужие беды — что за радость?

Забуду о друзьях...

А-а.

Увижу лишь во снах...

А-а.

Откуда этот страх?!

Туман на сцене закрутился волчком, в отсветах "молний" мелькали картины сражений, а затем музыка стихла и почти весь свет погас. Только над полом продолжала стелиться туманная пелена, на фоне которой виднелся одинокий маленький силуэт.

— ...Мама!

Эхо последнего слова, резанувшего по ушам словно нож по сердцу стихло, а с потолка ударил столб света, высветивший тёмно-синюю аликорницу, стоящую в одиночестве в окружении сумрака. Звуки барабанов исчезли, сменившись духовыми инструментами и скрипкой, а голос Принцессы Ничего зазвучал устало, надломленно, с хрипотцой, из-за которой она казалась намного старше...

За годами пройдут года,

Всё обратится в пыль,

Но останутся навсегда,

Шрамы моей души.

Очень больно открыть глаза и взглянуть на свои следы,

И признать — виновата я, ну а жертвами были вы.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Лунная программа 3

Жизнь Найтмер несколько раз была разделена на "До" и "После". Условное детство, полное наивного любопытства и веры, когда она только осознавала себя закончилось очень быстро, а ему на смену пришла пылкая юность со свойственным ей максимализмом... Каждая воображаемая отсечка в её сознании была связана с каким-то ярким и болезненным событием, будь то изгнание с матерью на Луну, предательство от единственного близкого и ценного существа в жизни, появление и пропажа Гены, ну и возвращение на Эквус, разумеется.

Долгие годы Мун жила готовясь к скорому наступлению завтра, старательно не заглядывая слишком далеко назад, чтобы не бередить старые раны. В результате этого многие воспоминания поблёкли, но всё же не исчезли окончательно. А как показал сегодняшний день — они всё ещё задевали чувствительные нотки души, заставляя всплывать на поверхность всё то, что до поры было запрятано в дальних уголках сознания...

— Что же, — едва отзвучали последние звонкие удары передних копыт друг об друга, заговорила Селестия, отрывая взгляд от сцены. — Это было неожиданно и... впечатляюще.

— Тётушка Луна была великолепна! — восхищённо воскликнула Каденс, оборачиваясь к другим зрительницам, при этом едва удерживаясь от того, чтобы распахнуть крылья. — Я и не думала, что такие эффекты можно обеспечить при помощи тумана.

— Похоже, что Луна долго готовилась, — отметила принцесса дня. — Найтмер?..

"Ждёшь моей реакции?", — встретившись взглядом с белой аликорницей, Мун, простоявшая всё представление, устроенное младшей из диархов Эквестрии... только прикрыла веки и слегка кивнула.

— Это действительно было очень... впечатляющим зрелищем, — владычица кошмаров не позволила себе ни единого лишнего слова, движения, даже резкого вздоха, которые могли бы выдать её эмоции. — Пожалуй, стоит поздравить её.

— Согласна, — старшая крылато-рогатая пони поднялась на ноги. — Мы сможем перехватить её у гримёрной.

— О! — розовая кобылка тоже вскочила на копытца, умудрившись продемонстрировать жеребячью непосредственность и необычайную грацию танцовщицы. — Мы с вами...

— Нет, — чуть резче, нежели стоило это сделать, прервала принцессу любви иссиня-чёрная аликорница, периферическим зрением заметив, как дёрнулись её ушки и чуть опустилась голова. — Не стоит нам являться всем вместе. Это может сделать ситуацию неловкой. Ну а так как вы и без того увидитесь во дворце, то первой право поздравить звезду сегодняшнего вечера возьму на себя я. У кого-нибудь есть возражения?

Невзирая на все старания Найтмер, последние её слова прозвучали скорее как угроза, нежели вопрос. Взгляд же вертикальных зрачков оказался направлен точно на Селестию, тем самым избавляя от всяких сомнений, кому она предназначалась.

— Я не возражаю, — чуть качнула головой принцесса дня, затем повернулась к названной племяннице и с тёплой улыбкой предложила: — Каденс, ты не хочешь устроить для Луны маленькую поздравительную вечеринку? Думаю, ей будет приятно.

Взглянув на свою ученицу, вопросительно склонившую голову и вставшую рядом с принцессой любви, Мун не стала долго думать и прикрыла глаза, давая своё согласие. В конце концов в эти мгновения ей не хотелось постороннего присутствия во время встречи, даже если этими "посторонними" будут её лунопони.

Не став дальше слушать, о чём разговорились старшая и младшая крылато-рогатые пони, владычица кошмаров не прощаясь покинула ложу, направившись вдоль по коридору. Одной из спутниц она приказала встретить бэтпони, чтобы те не потерялись в театре (и не влезли в самое неподходящее время со своими мнениями), вторую же попросила найти комнату, где после выступления находилась тёмно-синяя аликорница...

...

— Это было потрясающе! Восхитительно! Неподражаемо! — Флёр крутилась вокруг Луны, буквально фонтанируя эмоциями, а вот сама младшая диарх Эквестрии чувствовала себя будто выжатый лимон.

"Правильно ли я поступила? Следовало ли делать это общим достоянием?", — такие мысли крутились в голове у крылато-рогатой кобылы, когда она вошла в свою гримёрку, а затем бессильно плюхнулась на один из мешков с какими-то тканями (зачем они были нужны принцесса не знала, но сейчас была благодарна им за их существование).

— Флёр? — позвала тёмно-синяя аликорница, заставляя единорожку остановиться.

— Прости, Луна, — смутилась модель. — Тебе, должно быть, сейчас хочется тишины? Хочешь, я принесу какой-нибудь напиток?

— Да, — вымученно улыбнувшись, принцесса прикрыла глаза. — Спасибо.

— Я мигом, — пообещала единорожка. — Ты и заскучать не успеешь.

Цокот изящных копытц переместился к двери, а затем до дёрнувшихся ушей на секунду донеслись звуки множества голосов, топот, какие-то скрипы. Когда створка снова закрылась, отсекая маленькую комнату от внешнего мира, шум не исчез полностью, но стал достаточно терпим.

"А ведь им и вправду понравилось", — отметила тёмно-синяя аликорница, открывая глаза и осматриваясь.

Зеркала, занавески, вешалки с платьями и украшениями... столик с напитками и полки с косметикой создавали атмосферу некого упорядоченного хаоса. Крылато-рогатая кобыла, увидев стакан зеленоватого напитка с трубочкой и кусочками льда улыбнулась уголками губ, чувствуя тёплый огонёк в груди от осознания, насколько же чуткой подругой оказалась эта модница.

"Интересно, куда она пошла на самом деле? Может быть вовсе стоит за дверью, чтобы "вспомнить", что напитки приготовила заранее?", — воспользовавшись телекинезом, Луна притянула к себе стакан и обхватила губами кончик трубочки, делая первый глоток.

Освежающая жидкость прокатилась по пищеводу, награждая усталую аликорницу вкусом мяты. Ни капли алкоголя в напитке не было, да по мнению крылато-рогатой кобылы он был и не нужен.

Сосуд успел опустеть примерно наполовину, когда в дверь раздался осторожный стук. Так как охрана не пропустила бы никого постороннего, то тёмно-синяя аликорница даже не стала утруждаться, чтобы встать на ноги. Вместо этого она произнесла, добавив в голос каплю магии, чтобы её точно услышали:

— Войдите.

...

— Замри, — коротко приказала Найтмер, встретившись взглядом с двумя бэтпони из фракции мира, которые охраняли подступы к гримёрке Луны. — Не мешайтесь.

Жеребец и кобыла, вместо брони одетые в тканевую униформу то ли лакеев, то ли военных, при виде иссиня-чёрной кобылы застыли будто статуи. Надолго лёгкого внушения, в котором и магии-то почти не было хватить не могло, но Найтмер и не собиралась им вредить, вместо этого просто позволив ощутить своё настроение. Последние произнесённые ею слова вовсе являлись обычным предупреждением, которое представители перепончатокрылого народа могли воспринять и за приказ (пусть она была и не той Матерью Ночи, которой эти пони присягали).

Впрочем, о паре незадачливых стражников Мун забыла в тот же момент как подошла к обычной деревянной двери с невзрачной табличкой, где было нацарапано одно-единственное имя. Подняв правую переднюю ногу она хотела обрушить на створку тяжёлый удар, но вместо этого просто осторожно постучала, усилием воли усмиряя бушующие эмоции.

— Войдите, — прозвучал ответ с той стороны и владычица кошмаров не стала заставлять просить себя дважды.

Дверь распахнулась, открывая взгляду Найтмер довольно небольшое помещение, в котором чувствовалась некоторая обжитость. Луна обнаружилась тут же, лежащей на животе на каком-то мешке, в совершенно неподобающем принцессе положении (хотя последнее и не волновало Мун от слова "совсем").

На мордочке тёмно-синей пони промелькнули узнавание, удивление, растерянность, страх, какая-то отчаянная решимость... Всё это уложилось в одну секунду, после чего младшая из диархов смогла улыбнуться, а затем неловко подняться на ноги, при этом ставя на пол полупустой стакан.

— Здравствуй, Найтмер, — произнесла принцесса грёз, стараясь выглядеть уверенной, что выходило у неё из копыт вон плохо.

— Здравствуй, Луна, — отозвалась владычица кошмаров, телекинезом закрывая за собой дверь и приближаясь к собеседнице, чтобы нависнуть над ней подобно мрачному утёсу.

— Ты... видела моё выступление? — вопрос был откровенно глупым, что понимала и сама тёмно-синяя аликорница, мордочка которой покраснела от смущения.

— Да, — сухо ответила Мун, вглядываясь в свою мать, пытаясь найти в ней что-то... чего она и сама не могла понять.

— Тебе... понравилось? — с робкой надеждой спросила младшая диарх Эквестрии, заглядывая в глаза своей дочери.

"Как ты только подумала, что мне могло это понравиться?", — мысленно зашипела иссиня-чёрная кобыла, вновь давя вспышку эмоций, совершенно лишних сейчас.

— Нет, — ответила владычица кошмаров, тут же увидев как опустились ушки луны, поджались её крылья, а взгляд устремился в пол.

...

"Я ошиблась? Но... Ведь...", — колени Принцессы Ничего дрогнули, а горло конвульсивно дёрнулось, в то время как мысли заметались в голове испуганными пчёлами, стараясь найти ошибку.

Само это представление, ради которого пришлось переступать через себя и привлекать на помощь многих пони было затеяно для двух целей: показать, что она меняется и попросить прощения за ошибку у двух самых близких существ. Но...

Взгляд Найтмер, одновременно холодный и обжигающий ясно давал понять, что она совсем не рада увиденному. И даже то, что тёмно-синяя аликорница предполагала, что воспоминания окажутся болезненными для всех, не подготовило её к подобному в должной мере.

Та хрупкая уверенность, обретённая Луной за прошедшее время треснула, грозя обрушиться как замок из песка под натиском приливных волн...

...

Найтмер чувствовала раздирающие её противоречия: с одной стороны она была разгневана и желала обрушить эти эмоции на причину их появления, но с другой... вид готовой сжаться под её взглядом в клубок Луны причинял почти физическую боль. Сила, бурлившая в крови и требующая выхода, словно вода из пробитой фляги утекала, оставляя после себя ощущение опустошённости и какой-то гадливости, направленной на саму себя.

"Чувствую себя как взрослая хулиганка, пришедшая поиздеваться над ищущим внимания жеребёнком", — вспыхнула в голове владычицы кошмаров мысль, не желающая исчезать подобно многим другим, а продолжающая разгораться словно костёр из искры.

Как-то неожиданно иссиня-чёрная аликорница взглянула на ситуацию со стороны, будто бы была непричастным наблюдателем. Вспомнились лунопони, которых она воспитывала и учила, которым объясняла, что значит "Хорошо", а что "Плохо"... пусть и сама в большей степени опиралась на уроки Гены.

"Мне стыдно?", — спросила у себя Мун, глядя на разбитую тёмно-синюю аликорницу, потерявшую привычный мир, друзей, даже свою обязанность по контролю движения ночного светила, но пытающуюся исправить хоть что-то.

И пусть действия Луны были неуклюжи...

— ...Но ты была хороша, — твёрдо признала владычица кошмаров, чьи размышления и самокопания заняли секунды объективного времени, субъективно растянувшиеся на мучительно долгие минуты.

Голова принцессы грёз дёрнулась вверх, глаза удивлённо распахнулись, а уши вновь встали торчком. Она даже приподняла правую переднюю ногу, то ли для шага, то ли для какого-то жеста, но не смогла вымолвить и слова из-за того, что Найтмер наклонилась и упёрлась носом в её нос.

— Буп, — произнесла Прародительница народа, уже превзошедшего эквестрийских пони во всём кроме численности.

"И... чтобы уже им не было стыдно за меня, нужно соответствовать своему титулу", — с иронией подумала иссиня-чёрная кобыла.

Тёмно-синяя аликорница казалась растерянной, испуганной, обрадованной, смущённой и возмущённой одновременно. С учётом её внешности, которая могла бы принадлежать совсем молодой кобыле, недавно вышедшей из подросткового возраста, это создавало необычный эффект...

"И почему я раньше этого не видела?", — глядя глаза в глаза своей второй половинке (в самом прямом смысле), Найтмер чувствовала себя очень глупо, но в то же время понимала, что больше не может злиться.

Когда-то давно они были одним целым, но оказались разделены духовно задолго до того как обрели собственные тела. Но даже сейчас, будучи абсолютно независимыми существами, две аликорницы оставались половинками друг для друга. Они могли бы разойтись и никогда больше не встречаться, но что-то внутри, нечто глубинное и непознаваемое, упорно твердило, что это будет огромной ошибкой.

"Инь и Ян? Так, Гена? Тьма, в которой есть капелька света и свет, в котором есть капелька тьмы? И о каких только глупостях я думаю", — отстранившись, владычица кошмаров заметила, как вздрогнула и чуть отшатнулась принцесса грёз.

— Я тебя прощаю, — в тишине гримёрки произнесла иссиня-чёрная аликорница.

"Пора сделать этот шаг и показать, что я... действительно взрослая пони. В конце концов, кому-то из нас нужно играть эту роль", — уголки губ Найтмер приподнялись в тонкой усмешке.

— Но... — попыталась что-то сказать Луна, тут же прикусив язык, чтобы ответить совершенно иное: — Спасибо.

На глазах Луны выступили слёзы, но зажмурившись, она сумела не дать им стечь по щекам. Мун же сделала вид, будто бы не видела этого проявления чувств, попросту не зная, как на него реагировать.

— Пообещай, что больше не будешь выносить сор из избы, — неосознанно воспользовалась одной из фразочек Гены иссиня-чёрная аликорница, после осознания этого факта досадливо дёрнув ушами.

— "Выносить сор из избы"? — удивилась принцесса, но прежде чем более крупная пони поправилась, на её мордочке появилось осознание, а затем и стыд. — Прости. Я... обещаю.

Они снова замолчали, глядя друг на друга. Разговор, которому следовало состояться давным давно совершенно не клеился. Слишком многое их связывало, но ничуть не меньше было и того, что разделяло мать и дочь мешая взаимопониманию.

— Найтмер... — начала говорить младшая диарх Эквестрии, на что получила вопросительный взгляд собеседницы. — Ты... могла бы... рассказать мне о Гене?

"Нет", — промелькнула категоричная мысль на краю сознания владычицы кошмаров, тут же задавленная усилием воли.

— ...Не сегодня, — после чуть затянувшейся паузы ответила Мун, от чего тёмно-синяя аликорница ощутила грусть, словно бы у неё из копыт вырывали тонкую соломинку, за которую она цеплялась изо всех сил. — Может быть завтра? После заката.

Никто бы не мог сказать, сколь сложно Прародительнице лунопони дались эти слова, но на этот раз она не собиралась идти на попятную, требовать или обвинять. В конце концов... из них двоих именно она была взрослой кобылой, а следовательно... ей и предстояло делать самые тяжёлые шаги.

— Я буду ждать, — выпалила принцесса, чем вызвала у собеседницы лёгкий фырк.

Более не говоря ни слова, Найтмер развернулась и, распахнув телекинезом дверь, решительно вышла в коридор, оставляя новоявленную звезду сцены одну...

...

Луна упала на круп, выдыхая через рот. Казалось, что она сдувается будто воздушный шарик, а вместе с воздухом из неё уходят напряжение, страх и решимость.

"Я смогла. Я правда смогла", — стучалась в голове одна и та же мысль.

Подхватив магией стакан с напитком, тёмно-синяя аликорница поднесла его к своей мордочке. Сосуд был всё ещё наполовину полон...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Маленькие шаги

— Думаю, здесь самое место, — объявила Каденс, крыльями обводя свободное пространство парка, зажатое между карликовыми деревцами из Верблюжьих Эмиратов и кустарниками из Зебрики. — Во время выходных и праздников тут водят расширенные экскурсии, но зато в рабочие дни почти нет посторонних глаз...

Розовая аликорница смутилась, а её взгляд вильнул в сторону белого единорога, на спине коего стояла плетёная корзина, накрытая белым платком. Цирконий лишь понятливо кивнула, от чего иголки её гребня колыхнулись и мелодично зазвенели от столкновений друг с другом.

— Это хорошее место, — согласилась тринадцатая по силам лунопони, обводя взглядом уголок дворцового парка, заливаемого ярким светом вечернего солнца, сияющего на девственно чистых небесах. — Шайнинг, можешь поставить корзину. Спасибо за помощь.

"Странная традиция ухаживания", — отметила кристаллопони, глядя как капитан гвардии опускает на землю свою ношу.

"Демонстрация силы у видов, имеющих разделение на самцов и самок логична: в случае эквестрийских пони это призвано показать, что потенциальный отец нового поколения способен защитить партнёршу, а также готов работать на благо будущей семьи", — пришёл ответ от Фианит, оставшейся во дворце и ожидающей наступления ритуала смены времени суток.

— Рад быть полезным, — слегка улыбнулся Армор, а затем добавил словно бы для самого себя: — В конце концов, для чего ещё жеребцы нужны, если не для того, чтобы носить тяжести?

— Шайни, не наговаривай на себя, — укорила единорога принцесса любви, несильно пихнув его в бок крылом, после чего твёрдо заявила: — Кроме этого ты можешь открывать банки.

— Оу... — жеребец поднял взгляд к небу. — Ну... Это многое меняет.

— Я тоже могу открывать банки, — между делом заметила Цирконий, немного наклонив голову.

— Нет-нет, — запротестовал капитан дневной гвардии. — Оставь эту важную работу жеребцам!

Последние слова были произнесены с настолько гордым видом, что Каденс не удержалась от негромкого смеха, прикрыв при этом глаза, ну а лунопони только улыбнулась и пожала плечами, безмолвно соглашаясь с просьбой. После этого глава лунного посольства при помощи магии пробурила в земле несколько лунок, куда телекинезом переместила крупные кристаллы разных цветов, похожие на большие полупрозрачные семена.

— Как долго они будут прорастать? -поинтересовалась розовая аликорница, наклонившаяся над одной из ямок, чтобы заглянуть внутрь. — Мне уже не терпится на них полюбоваться.

— Чем дольше и усерднее ты чего-то ждёшь, тем сильнее растягивается ожидание, — мудро заявил белый единорог, одаривая свою особенную пони тёплой улыбкой. — Но тем приятнее награда, получаемая за терпение.

— Шайни... — принцесса любви смущённо улыбнулась, но тут же ехидно уточнила, взглянув на жеребца из-под полуприкрытых век: — Значит ли это, что мне нужно дольше собираться на каждую нашу встречу?

— Эм... — гвардеец замялся, чувствуя себя попавшимся в словесную ловушку.

— Если ждать еды слишком долго, то можно исхудать, — пришла на выручку Армору глава лунного посольства, одну за другой закапывая ямки всё тем же телекинезом.

— Тогда... я просто не могу заставлять себя ждать ещё дольше, — решительно кивнула Каденс. — А то ведь вместо меня может явиться какая-нибудь другая кобыла, которая уведёт исхудавшего Шайнинга.

— Дорогая, да я никогда... — убеждённо заговорил Армор, но был вынужден замолчать, когда ему в нос ткнулось копытце розовой аликорницы.

— Буп, — игриво произнесла принцесса любви. — Я тебе верю. Цирконий, так сколько нам ждать прорастания лунных цветов?

Последние слова Каденс произносила уже глядя на лунопони, застывшую с закрытыми глазами и светящимся магией рогом.

— Думаю... — глава посольства подсчитала в уме время ускоренного роста в условиях изменившегося магического фона, чтобы заявить: — Секунд двадцать.

В это самое время из земли показались первые цветные стебельки, похожие на яркое стекло, которые на высоте десятка сантиметров разделились на несколько веточек, кончики коих красовались маленькими бутонами в виде колокольчиков и колбочек. Постепенно кусты обзаводились радужной листвой, а когда их вершины поднялись над землёй на рост среднего пони рост резко прекратился.

Подул лёгкий ветер и в воздухе зазвучали мелодичные переливы, похожие на пение каких-то необычных птиц, коим вторил звонкий перезвон сталкивающихся трубочек, висящих на ветвях целыми гроздями. Цирконий, краем сознания отслеживавшая поведение своих спутников, удовлетворённо прикрыла глаза и приподняла уголки губ в улыбке.

— Здорово, — присев на задние ноги, цокнула передними копытцами розовая аликорница. — Они всегда так быстро растут?

— Нет, разумеется, — отрицательно качнула головой кристаллопони, сорвав один из маленьких бутонов красного цвета, чтобы отправить его в рот и с аппетитом прожевать. — Я использовала заклинание, позволяющее ускорить...

— Каденс! — воскликнул Армор с искренним испугом.

— М-м-м? — принцесса любви, воспользовавшаяся моментом, сорвала с куста яркий голубой лепесток и сунула его себе в рот, а теперь с задумчивым видом перекатывала языком от одной щеки к другой. — Хрум-хрум... Бэ. Такие красивые, но такие невкусные...

— Каденс... — приложил копыто ко лбу жеребец, с облегчением отметив, что все кусочки лепестка его особенная пони выплюнула.

— Только не говори, что ты сам не хотел попробовать, — насупилась розовая аликорница, изображая обиженный вид.

— Похоже, что предосторожность с горьким напылением оказалась всё же не лишней, — задумчиво кивнула Цирконий. — Всё же методики выращивания ядовитых цветов оказались полезны.

— Так ты это специально? — указав копытцем на лунопони, обиженно произнесла Каденс.

— Если ты хочешь, то я могу вырастить съедобные для эквестрийских пони цветы, — невозмутимо заявила глава лунного посольства. — Но их придётся держать под крышей, так как вода будет растворять листья и стебли. И разве не ты мне рассказывала, что некоторые цветы в саду обработаны для того, чтобы их не пытались съесть?

— Я... — принцесса любви замерла, опустила ушки и отвернулась. — Я обиделась.

Цирконий посмотрела на белого единорога, но тот лишь молча пожал плечами. Пришлось кристаллопони искать выход из ситуации самой...

Создав конфету из красного кристалла в виде цветка, лунопони молча обошла Каденс и опустившись перед ней на колени, протянула подарок, удерживаемый одними губами. Розовая аликорница несколько секунд колебалась, но всё же взяла угощение, принюхалась и осторожно лизнула бутон.

— Прощаю.

"И всё же книжки, рекомендованные принцем Блюбладом оказались полезны", — мысленно констатировала тринадцатая по силам лунопони.

— М... — подал голос Шайнинг, привлекая к себе внимание поднятым копытом. — А можно мне тоже?..

* * *

Вышагивая по зелёной гостиной, где на потолке красовался узор в виде переплетающихся крон деревьев, Луна чувствовала как стремительно бьётся сердце в груди. Раз за разом она проверяла, всё ли подготовила... и каждый раз одёргивала себя, ощущая внутреннюю неловкость от возникающих ассоциаций.

На круглом столе стояли несколько вазочек с фруктами, пара лёгких салатов, заварные пирожные, графин с вишнёвым соком и ещё один, но с компотом из груш. На полках шкафа, пристроившегося у правой от входа стены, стояли чайный сервиз и лежали несколько настольных игр. Так и не начатая приключенческая книга о пегаске, вечно влипающей в истории в каких-то руинах, была брошена на подоконник...

Принцесса грёз хотела, чтобы эта встреча прошла идеально, а потому лично готовила закуски и напитки, украшала комнату и даже начала выбирать платье, но уже стоя перед зеркалом поняла, что это уже будет перебором. В конце концов у них с Найтмер не свидание, а первая за... очень много лет возможность поговорить с глазу на глаз как одна семья.

Селестия предлагала свою помощь и хотела тоже поучаствовать в данном событии, но тёмно-синяя аликорница смогла её убедить, что справится сама. Пусть ей и было бы спокойнее, если бы сестра находилась рядом, но всё же у них с Мун были не настолько доверительные отношения, да и при старшей аликорнице многие темы, требующие обсуждения, поднять попросту не удалось бы.

Луне пришлось затребовать с принцессы дня некую Пинки-клятву (которую посоветовала использовать ученица сестры, живущая в Понивилле), чтобы обладательница рисунка солнца на крупе не пыталась подглядывать и подслушивать во время этой встречи. Правда в оплату Тия затребовала обещание, что Луна обо всём подробно расскажет следующим утром, а если ей понадобится помощь или совет — позовёт старшую сестру.

"Чувствую себя... будто я — её дочь", — мысленно вздохнула крылато-рогатая пони, тут же замерев с поднятой для шага ногой.

Несколько секунд Луна осмысляла собственную идею, затем фыркнула и покачала головой. Впрочем, отрицать некоторый материнский инстинкт, проявляемый к ней старшей сестрой принцесса грёз не стала, но тому было простое объяснение: слишком долго белая аликорница играла роль своеобразной мамы для всей Эквестрии, что в итоге отразилось на восприятии мира.

"Если Селестия, даже неосознанно, относится ко мне как к дочери, то выходит... Найтмер — её внучка? Хи-хи... Нужно будет не забыть как-нибудь ввернуть этот вывод в один из наших разговоров. Посмотрим, каково сестре будет почувствовать себя ба-буш-кой", — словесные пикировки, в которых победителем неизменно выходила принцесса дня, приятно разнообразили жизнь во дворце, но тёмно-синяя аликорница всё же не теряла надежды взять хотя бы небольшой реванш за все свои поражения, пусть ей и приходилось заранее придумывать реплики, в то время как старшая пони пользовалась исключительно своим опытом в импровизации.

Вздохнув, принцесса грёз покосилась на окно, за коим уже во всю светила луна... к движению которой она больше не имела никакого отношения. И пусть крылато-рогатая пони считала, что так будет для всех лучше, но горький привкус разочарования и обиды всё же возникал всякий раз когда ночь приходила на смену дня.

В этот самый момент на балконе возник высокий тёмный силуэт, а из головы Луны вымело все посторонние мысли. Найтмер Мун, без своих регалий или иных украшений, замерев по ту сторону стеклянных дверей смотрела точно на тёмно-синюю аликорницу, а в её полуприкрытых глазах горел тусклый бирюзовый огонёк, заставляющий чувствовать себя так, будто она заглядывает в самую душу.

Усилием воли отогнав робость, с новой силой вспыхнувшую в груди, младшая диарх Эквестрии прошла по толстому зелёному ковру к выходу на балкон и распахнула створки, ощутив как в комнату ворвался прохладный ночной воздух. Она вдохнула полной грудью, собираясь произнести приветственную речь, которую готовила стоя перед зеркалом... но вместо этого сказала лишь одно слово:

— Здравствуй.

— Здравствуй... мама, — отозвалась иссиня-чёрная кобыла, второе слово выдавившая явно через силу.

* * *

А в это время, на одной из тёмных улочек Кантерлота, из невзрачного магазина старьёвщика вышел пони, кутающийся в плащ с глубоким капюшоном. Под одеждой он прятал небольшую коробочку, в коей хранился древний артефакт, которому в скором будущем предстояло сыграть важную роль в истории всего мира...

Пока же, столица Эквестрии утопала в тишине и покое, а её жители были уверены в завтрашнем дне и не подозревали, насколько хрупким может оказаться их привычный мир.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Тень прошлого

Сидя друг напротив друга, тёмно-синяя и иссиня-чёрная аликорницы... молчали. У них обеих было много того, что они хотели бы сказать и обсудить, но именно сейчас, когда над душой не висели ни угрозы от кошмаров, ни назойливые журналисты, ни даже внимание чрезмерно заботливой Селестии... найти первые слова никак не получалось.

Дабы хоть немного сгладить неловкость Луна разложила по тарелкам фаршированные сыром помидоры, которые её научила готовить одна земнопони... давным-давно, когда Эквестрия была ещё совсем молодой страной надежд и веры в будущее. И сейчас, переведя взгляд с более крупной аликорницы на собственнокопытно приготовленное блюдо, принцесса грёз в очередной раз почувствовала нечто, что трудно облекалось в слова.

Государство пони стало тем местом, где три расы смогли жить в мире, покое и взаимопонимании, чувствуя себя в безопасности и уюте под присмотром их принцессы солнца. Тысячу лет Селестии приходилось нести это бремя в гордом одиночестве, раз за разом провожая друзей, учеников, любимых в их последний путь на Вечнозелёные Луга. А в это время на луне Найтмер Мун строила своё государство, созданное из камней и песка, обучая и заботясь о совершенно новом народе...

"Что было бы, будь я более... уверенной, решительной, сильной? Если бы не те события, могли ли в Эквестрии бок о бок жить четыре расы пони, а не три? Если бы я не была настолько слепой и эгоистичной, возникли бы на луне новые пони?..", — щелчок ложкой по носу заставил тёмно-синюю кобылу свести взгляд на переносице, а затем поднять глаза на самодовольную мордочку иссиня-чёрной аликорницы.

— Я понятия не имею, о чём ты сейчас думала, но готова поспорить, что о каких-нибудь глупостях вроде очередных "Если бы не...", — более крупная кобыла фыркнула, всем видом демонстрируя пренебрежение к подобному образу мышления.

— А вот и нет, — потирая кончик носа сгибом правой передней ноги, насуплено ответила Луна. — Просто я вспоминала Чиз Лав.

— Хм? — Найтмер наклонила голову вперёд, пару секунд о чём-то думала, а потом в её глазах вспыхнуло осознание. — Ты об этой сырной пони, которая была готова запихнуть свой любимый продукт куда угодно? Иногда у неё даже получалось что-то дельное.

— Довольно часто у неё получалось что-то вкусное, — заступилась за кобылку принцесса грёз. — Эти помидоры я готовила по её рецепту.

— Да ну? Дай-ка попробовать, — с этими словами Мун при помощи телекинеза метнула вилку в один из овощей, лежащих на тарелке Луны, чтобы в следующий же миг отправить его себе в рот. — М-М-М-М... У Чиз Лав получалось лучше.

— Это моё! — возмутилась тёмно-синяя аликорница, пододвигая блюдо к себе передними копытцами. — У тебя есть свои. И вообще... не нравится — не ешь.

— Как говорил Гена: "У соседа и трава зеленее", — оскалилась в усмешке владычица кошмаров. — Зеленее, значит вкуснее. К помидорам это тоже относится.

Второй овощ оказался похищен с тарелки младшей диарха Эквестрии, после чего безжалостно съеден прямо на её глазах.

— Ах так? — сердито прищурившись, Луна подхватила телекинезом свою вилку и отправила её в тарелку Мун, но примерно на двух третях пути она оказалась заблокирована ложкой (той самой, которой Прародительница лунопони стукнула принцессу грёз по носу).

— Не выйдет, — усмехнулась Найтмер, снова прицеливаясь вилкой для новой атаки.

— Это мы ещё посмотрим, — поджав губы, тёмно-синяя аликорница тоже подхватила ложку магией, пусть ей пока что и было непросто концентрироваться сразу на двух объектах (тем более — таких мелких).

Над столом раздался лязг металла: вилки и ложки танцевали в воздухе, выписывая восьмёрки и совершая заковыристые финты. Шли секунды, складывающиеся в минуты, дыхание кобыл становилось всё более шумным, прищуренные взгляды выдавали нешуточное напряжение... но вместе с тем неловкость, висевшая в воздухе с самого начала встречи, будто бы отступила назад, пусть и не ушла окончательно.

Вот вилка Мун крутанулась, отбрасывая ложку Луны, а затем плоской стороной заблокировала вилку принцессы грёз, в то время как ложка владычицы кошмаров ринулась к оставленной без защиты тарелке. Однако же тёмно-синяя аликорница, пользуясь шансом, отправила собственную ложку к тарелке иссиня-чёрной кобылы, стараясь подхватить с неё помидор. Дабы не допустить потерю своих "сокровищ", которых у Прародительницы кристаллопони было на два больше, им пришлось вернуть вилки назад, с их помощью отбивая атаку...

Сражение закончилось только через полчаса, когда Найтмер предприняла военную хитрость и при помощи своей ложки бросила один из помидоров в Луну, от подобного действия растерявшуюся на пару мгновений. Этого времени Мун хватило, чтобы телекинезом схватить вторую тарелку и перенести её на свою сторону... чтобы обнаружить пропажу собственного блюда.

— Это глупо, — наконец выдохнула владычица кошмаров, опуская столовые приборы на салфетку.

— Ты так говоришь только потому, что я побеждаю, — весело подмигнула тёмно-синяя аликорница, едва дожевав помидор.

— Детский сад — штаны на лямках... — проворчала более крупная крылато-рогатая пони.

— Это тоже говорил Гена? — спросила принцесса грёз, оставив свою добычу невредимой, тоже откладывая "оружие".

— Да, — мигом посерьёзнев, Найтмер прикрыла глаза, а после небольшой паузы спросила: — Всё ещё хочешь, чтобы я тебе о нём рассказала?

— Если тебе это неприятно... — начала было говорить Луна, но встретившись с прищуренным взглядом Мун, более решительно заявила: — Хочу. Но не хочу расстраивать тебя своим любопытством.

— Хах... — иссиня-чёрная аликорница мотнула головой из стороны в сторону, из-за чего пряди её гривы зависли в воздухе подобно короне чёрного солнца. — Самое забавное... я не помню.

— М? — удивлённо вскинула брови младшая диарх Эквестрии. — Но ведь ты только что...

— Я только что цитировала Гену? — собеседница невесело ухмыльнулась. — Последние лет двести мне и остаётся только то, что цитировать его фразы, вспоминать сказки и хвастаться знаниями, которым он меня обучил. Кажется, что этого много, но... я не помню самого Гену.

Последние слова были произнесены совсем тихо, так что если бы в комнате был ещё хоть кто-то, или играла музыка, или трещал огонь на дровах несуществующего в башне камина, они рисковали бы остаться неуслышанными. В то же время в глазах владычицы кошмаров отразились стыд, тоска и бессильная злость... направленная на саму себя.

— Смешно... правда? — продолжила говорить иссиня-чёрная аликорница, бездумно постукивая правым передним копытцем по краю столешницы, дёргая ушами под звуки "музыки". — Я помню всё то, чему он меня учил, но о самом Гене у меня сохранились лишь обрывки воспоминаний. И ведь я это осознала совсем недавно, даже не заметив того момента, когда всё произошло. И-и-и... со всеми остальными ситуация схожая. Даже Чиз Лав я вспомнила не из-за того, что ты была с ней знакома, а потому, что она чему-то тебя научила. Радует, что хотя бы моих кристалликов это не коснулось... пока что. Так что, Луна, я завидую тому, что ты помнишь всех "наших" знакомых такими, какими они были.

— Но... — поняв, что продолжения монолога не последует, принцесса грёз промочила горло парой глотков сока, а затем заговорила более уверенно, но вместе с тем и мягко: — Ведь какие-то воспоминания сохранились? Что он любил, что не любил, самые частые фразы...

— Да, — более крупная пони кивнула. — Остались ощущения, которые Гена дарил своим присутствием: терпеливое спокойствие, уверенность, некоторая покровительственность. Даже когда он узнал, что его скоро не станет, то... волновался в большей степени обо мне, а не о себе. Мне кажется, что даже если бы у него была возможность выжить, забрав мою жизнь... Гена бы ничего не сделал, спокойно исчезнув. И... В ту ночь, когда мы наконец-то разделились, когда я вновь услышала его голос...

Опустив голову, Мун замолчала, вновь переживая те события. Не только её мать мучилась сомнениями и вопросами "А что было бы, если?..", но помня всё то, чему учил её Гена, владычица кошмаров старалась двигаться вперёд и искать способы решения проблем. Возможно именно из-за своего подхода она и не замечала многих вещей, оставшихся позади?

Луна поднялась со своего места, обошла стол и уселась на пол рядом с дочерью. Секунду она колебалась, но затем всё же протянула правую переднюю ногу и копытцем коснулась плеча более крупной кобылы, тут же скинувшей с себя расслабленность и резко повернувшей мордочку.

— Если ты хочешь, я могу рассказать тебе о тех пони, с которыми... мы были знакомы до... — принцесса грёз замолчала, но взгляд так и не отвела, внимательно глядя в глаза собеседницы.

Иссиня-чёрная аликорница молчала некоторое время, после чего покачала головой и с грустной улыбкой произнесла:

— Нет. Это твои воспоминания, а у меня уже есть мои собственные. Пусть я и не помню о Гене многих деталей, но ещё больше знаний о нём в моей голове сохранилось. Ну а когда мы с ним встретимся... Да, Луна, я точно уверена, что однажды мы с ним ещё встретимся. Возможно, что мне будет даже проще общаться с ним теперь, когда придётся узнавать его заново?

— Я рада, — искренне произнесла тёмно-синяя аликорница, после чего добавила: — Тогда... ты должна меня с ним познакомить. Если, конечно, не ревнуешь...

— Пф-ф... — фыркнула владычица кошмаров отвернувшись. — Было бы к кому.

— Это было обидно, — насупилась принцесса грёз, отворачиваясь и складывая на груди передние ноги.

Внезапно Луна почувствовала, как её укрывают два широких и тёплых крыла, сзади к спине прижимается пушистая грудь, а на плечо опускается тяжёлая голова. Замерев, так они и сидели несколько минут, одновременно и наслаждаясь присутствием друг друга, и не веря в происходящее.

— Мне тебя сильно не хватало... там, — негромко произнесла Мун, не став пояснять то, что было и без того очевидно для них двоих. — Я... не могу простить тебе этого.

— Я... понимаю, — тихо ответила тёмно-синяя аликорница.

— Но мы ведь можем сделать вид, что ничего этого не было? — спросила более крупная пони. — Мама, я не хочу тебя ненавидеть.

Луна почувствовала, что в дополнение к крыльям её обняли ещё и передние ноги Найтмер, крепче прижимая к груди более хрупкое тело. В ответ, положив свои копытца поверх ног дочери, она прижалась щекой к бархатистой щеке Мун, не в силах выдавить из себя хоть слово...

— Гена говорил, что чтобы понять, как ты относишься к разумному, нужно представить себе, будто его внезапно не стало, — тихо прошептала иссиня-чёрная аликорница, зажмуривая глаза и делая большую паузу в своём монологе. — Мне не нужно этого представлять... я ведь однажды уже прошла через это... И я не хочу повторять то, что было тогда.

— Я больше не уйду, — пообещала принцесса грёз, из уголков глаз коей вытекли две крупные слезинки, прочертившие мокрые дорожки по шёрстке на мордочке крылато-рогатой пони, чтобы затем сорваться в короткий и стремительный полёт, окончившийся в ворсе ковра...

За окном же светила луна, медленно плывущая над Эквусом, а вокруг неё перемигивались далёкие разноцветные звёздочки. Эквестрийские пони, лунопони, представители иных многочисленных народов мира спали, гуляли, работали или занимались какими-то своими делами, кажущимися важными или незначительными. Однако же все они, от бабочек-однодневок и до древних драконов, десятками лет не покидающих свои пещеры с сокровищами, для двух кобыл казались далёкими и совершенно незначительными...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Большие открытия

Это был спокойный и тихий вечер в Понивилле...

— Е-Е-Е-ЕЙ! — прозвучал радостный крик Пинки Пай, нарезающей круги по траве вокруг дерева-библиотеки, оставляя за собой размытый розовый шлейф, не успевающий рассеяться за тот краткий срок, что требовался кондитерше чтобы замкнуть очередное кольцо. — Это будет самая супердуперкрутая вечеринка в истории!!!

...Это был обычный тихий вечер по меркам Понивилля, критерии тишины для жителей которого давным давно изменились и не спешили возвращаться к общим для Эквестрии показателям. В конце концов, не даром же об этом городке складывали анекдоты вроде "На побережье накатило цунами, но потом передумало, село на поезд и отправилось в Понивилль"?

— Пинки, ты меня не так поняла, — выйдя из библиотеки, Твайлайт Спаркл поймала подругу телекинезом и оторвала от земли, после чего розовая земнопони ещё некоторое время продолжала перебирать ногами в воздухе.

— Разве? — удивлённо захлопала большими чистыми глазами вечериночная пони. — Ты же сказала, что мы сегодня отправляемся на луну. Что не так я могла понять?

— М... — опустив подругу на землю, сиреневая единорожка потупила взгляд и шаркнула по земле правым передним копытцем. — Понимаешь... "мы"... Я и Фреон отправляемся на луну.

— Оу... — ушки кондитерши поникли, а мордочка стала выглядеть очень смущённой и расстроенной. — Извини, Твайлайт. Я не хотела помешать... Повеселитесь там. Хорошо?

— Постой, Пинки, — остановила уже готовую уйти земнопони Спаркл, вытянув в её сторону левую переднюю ногу. — Я не думала... В общем... Мы можем спросить, можно ли взять в путешествие ещё кого-нибудь. Девочкам, наверняка, тоже захочется увидеть, как живут лунопони.

— Твай, ты уверена, что я не помешаю? — неловко переступив передними копытцами, спросила розовая земнопони, блуждая взглядом по земле под ногами. — Ну...

— Мне ты никогда не мешаешь, Пинки, — заверила подругу ученица принцессы Селестии. — И я буду рада, если в такой знаменательный день мои друзья будут рядом.

— Ей! — прыгнув вперёд, вечериночная пони крепко обняла пискнувшую волшебницу. — Спасибо-спасибо-спасибо! Вы меня и не заметите: я буду самой тихой пони на всей луне!..

"Почему-то я в этом сомневаюсь", — мысленно констатировала Твайлайт, чувствующая себя ещё более неуверенно из-за того, что теперь нужно было поговорить с Фреон, тем самым ставя перед выбором уже её (почему-то Спаркл казалось, что кристаллопони хотела погулять по луне именно вдвоём, а не большой компанией из туристов).

...

— Хорошо, — легко согласилась Сестра Войны, сидящая за читальным столом в библиотеке, после того как выслушала Твайлайт и Пинки Пай с их просьбой-предложением взять на экскурсию всех подруг. — Но мы должны собраться вместе не позднее полуночи. Пинки, ты ведь сможешь предупредить Рарити, Рейнбоу, Флаттершай и Эпплджек? Встретимся, скажем... за двадцать минут до полуночи перед библиотекой?

— Оки-доки-локи, — подскочила на месте кондитерша. — Я мигом! И... Фреон, ты же не сердишься?

Последний вопрос розовая земнопони произнесла смущённо, правой передней ногой почесав затылок движением, которое почти в точности скопировала у радужногривой летуньи.

— Разумеется, Пинки, — изогнула губы в улыбке лунопони. — Мы же подруги?

— Агась, — запрыгнув на стол, розовая земнопони обняла Сестру Войны, затем вновь соскочила на пол и в следующий миг буквально исчезла из библиотеки.

— Фреон? — позвала сиреневая единорожка. — Прости, я...

— Всё в порядке, Твайлайт, — заверила ученицу Селестии кристаллопони. — Я рада, что ты не хочешь расстраивать подруг из-за надуманных проблем.

— Но ведь... мы хотели сходить в вашу библиотеку, — волшебница замялась, чувствуя как у неё покраснела мордочка.

— Мы и сходим, — отозвалась Фреон, легко выскользнув из-за стола, чтобы обойдя препятствие встать рядом с Твайлайт, заглядывая ей в глаза. — Я уверена, что на луне каждая из подруг найдёт себе занятие по душе. Ну а мои сёстры не будут против составить наиболее интересную экскурсию для каждой...

...

— Ха! Я буду самой быстрой пегаской не только в Эквестрии, но и на луне! — гордо заявила голубошёрстая летунья, принимая торжественную позу на пяточке света, падающего из окна библиотеки во двор.

— Дорогуша, на луне живёт Найтмер Мун, — напомнила подруге Рарити. — Я не сомневаюсь в твоих талантах, но её тебе всё же не обогнать.

— Так ведь Найтмер Мун — аликорн, — невозмутимо заявила спортсменка. — А я — пегас!

— Сахарок, вместе с Флаттершай, ты будешь вторым пегасом на луне, — присоединилась к напоминаниям Эпплджек.

— И самой быстрой, — продолжила гнуть свою линию летунья. — История запомнит это, а все уточнения забудутся. Без обид, Шай.

— Я не обижаюсь, — заверила подругу жёлтая крылатая пони. — Да и мне интереснее посмотреть, какие зверьки живут там.

— А я слыхала, что у лунопони целый сад есть, — поддержала смену темы фермерша, левым передним копытцем поправляя шляпу, которую не сняла даже ночью. — Интересно, какие у них яблони?

— Ясное дело — кристальные, — подражая манере речи оранжевой земнопони, заявила Рейнбоу, после чего рассмеялась, но тут же замолкла и осмотрелась. — Чего не так? Классная же шутка.

— А я хочу посмотреть на их моду, — мечтательно закатила глаза белая единорожка. — От одной мысли об этом у меня столько идей, что мысли буквально разбегаются.

— Смотри не растеряй все, подруга, — хмыкнула фермерша, слегка толкнув модницу плечом.

— Все в сборе? — погасив в библиотеке свет, вышла на улицу Твайлайт, на спине у которой сидел Спайк. — А где Пинки?

— Я тут, — выпрыгнула из тени вечериночная пони, навьюченная пузатыми перемётными сумками. — Пинки Пай к вечеринке готова!

— Это хорошо, — отозвалась Фреон, выходя вслед за Спаркл. — На луне нас уже ждут. Встаньте вокруг меня и приготовьтесь... Лучше закройте глаза.

— Пф, — гордо фыркнула голубая летунья. — Чего я там не видела?

— Великое ничто, не имеющее начала и конца, способное отпечатать свою суть прямо в неподготовленном для этого разуме... — начала отвечать на вопрос кристаллопони.

— Ладно-ладно, — замахала передними копытцами радужногривая пегаска, крепко сжимая веки. — Уже закрыла. Видишь?

— Спайк, ты уверен, что не хочешь остаться? — встав в круг из шести кобылок и дракончика, спросила у последнего Сестра Войны. — Уже довольно поздно...

— И пропустить возможность попасть в сад из кристаллов? — вопросом на вопрос отозвался маленький ящер, всем видом выражая возмущение подобным предположением. — Кристальные растения, кристальные дома, кристальные звери...

— Кристальные кобылки, — подначила его Рейнбоу, заставив Помощника Номер Один поперхнуться, а Твайлайт сердито засопеть. — Шучу я.

— Дорогуша, это было не смешно, — нахмурилась модельерша, неодобрительно покосившись на радужногривую подругу.

— Раз все готовы, то я начинаю, — предупредила кобылок Фреон, начав светить своим рогом, скапливая в нём магию для того, чтобы послужить маяком для артефакта, расположенного в зале для телепортаций.

...

Едва её копытца снова почувствовали твёрдую опору, Твайлайт открыла глаза и тут же замерла: вокруг всё мерцало и перемигивалось, сновали лунопони и бегали по полу какие-то символы. Даже Рейнбоу, обычно ведущая себя довольно напористо, в этот раз безропотно позволила свести себя с площадки для прибывающих, затем надеть на голову обручь с гарнитурой для переговоров, после чего ещё и какой-то рюкзак на спину нацепить.

Каждой из эквестрийских пони в отдельности прочитали лекцию о технике безопасности, которую им чуть ранее устроила Фреон, и только после того как все сумели ответить на вопросы, что нужно делать в той или иной ситуации, процессия вышла под открытое... открытый космос?

— Вау, — выдала голубая пегаска, подняв взгляд вверх.

— Я бы сказала, что леди должна выражаться более утончённо, но... полностью с тобой согласна, дорогуша, — стараясь даже не моргать, уставилась на Эквус в вышине Рарити.

— Такая маленькая и такая красивая, — в свою очередь заметила Эпплджек.

— М... — осторожно подала голос Флаттершай. — А где Пинки?

— И-и-и-и! — приземлившись рядом с подругами, осыпав их серым песком, брызнувшим из-под копыт розовой пони, она напряглась и снова прыгнула, уносясь вверх. — Е-е-е-ей!

— Пинки! — воскликнула Спаркл, начав оглядываться по сторонам, словно бы пытаясь найти что-то, что сможет вернуть подругу назад.

— Я её поймаю! — заявила Дэш, распахнула крылья и взмахнула ими. — А? Эй! Почему я не взлетаю?!

— Тише, Рейнбоу, — Фреон, подойдя к запаниковавшей пегаске, положила передние копытца ей на плечи и заставила посмотреть на себя. — С твоими крыльями всё в порядке. Просто сейчас вокруг тебя нет воздуха, на который ты могла бы опереться. Если хочешь летать на луне, придётся делать это так, как и лунопони — при помощи осознанного магического усилия. Справишься, самая быстрая пегаска Эквестрии?

— Я-Я-я... — несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, старательно давя накатывающую панику и беря эмоции в копытца, обладательница радужной гривы решительно кивнула и гордо заявила: — Да я уже сегодня буду летать не хуже лунопони!

— Я вернулась! — вновь прилунившись, при этом в очередной раз осыпав подруг волной песка, широко улыбаясь розовая земнопони осмотрелась по сторонам. — Что я пропустила?

— М... Сахарок, не делай так больше, — попросила оранжевая кобылка, вытряхивая песок из гривы и отряхивая шляпу.

— Предлагаю всем следующий план, — убедившись, что спортсменка в достаточной степени успокоилась, Сестра Войны привлекла к себе всеобщее внимание и вышла в центр импровизированного круга. — Сейчас Рейнбоу отправится на полигон, где тренируются молодые лунопони, совершенствующиеся в полётах; Флаттершай и Эпплджек могут сразу пойти в сад под куполом, чтобы познакомиться с растениями и животными луны; Рарити проводят в зал для моделирования, где дежурная ответит на все её вопросы; Пинки Пай уже ждут жеребята, которые хотят познакомиться с настоящей эквестрийской пони. Мы с Твайлайт прогуляемся до хранилища знаний... Спайк?

— А? — дракончик моргнул и свёл взгляд на переносице. — Я ничего...

— Ты мог бы пойти с Эпплджек и Флаттершай, — прикрыв глаза, предложила маленькому ящеру кристаллопони. — И... постарайся не смотреть так на садовницу: это смущает.

— Ик, — покраснев мордочкой, Помощник Номер Один опустил взгляд и пробормотал нечто невразумительное. — Может быть я пойду с Рарити?

— Спайки, вряд ли тебе будет это интересно, — покачала головой белая единорожка. — Я буду распрашивать о моде и всём подобном... Это может затянуться.

— Хорошо, — согласился дракончик. — Твайлайт?

— Развлекайся, — кивнула маленькому другу сиреневая единорожка, помогая ему спуститься на песок.

— Через два-три часа мы соберёмся под куполом, где будет устроен ранний завтрак... или поздний ужин, — пообещала всем Фреон, прежде чем подруги и маленький ящер разошлись вслед за своими проводницами. — Ну что, Твайлайт, готова к нашей прогулке?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Большие открытия 2

В глухой тишине серой пустыни, над которой висел зелёно-голубой шар живого мира и мерцали далёкие облака раскалённого газа, друг за другом метались два размытых силуэта крылато-рогатых четвероногих существ. Они то сталкивались между собой, чтобы обменяться сокрушительными ударами передних и задних копыт, высекающих искры при соприкосновении, то разлетались в стороны и взрывались очередями коротких лучей, взрывающих почву глубокими воронками, над коими поднимались облака пыли.

— Нужно их остановить! — воскликнула сиреневая единорожка, наконец-то осознавшая то, что она видит (слишком уж быстро двигались противницы, из-за чего их бой был похож скорее на хоровод с яркими эффектами, ну или какой-то замысловатый танец).

— Зачем? — не поняла Фреон, склонившая голову чуть влево. — Они ведь никому не мешают.

— Но... — Твайлайт задохнулась от негодования, из-за чего даже притопнула передними копытцами. — Они навредят друг другу!

— М... Разве не в этом смысл сражения? — всё ещё не понимая, что так возмущает подругу, приподняла брови Сестра Войны.

— Они ведь... — Спаркл глубоко вдохнула, затем выдохнула и снова вдохнула, потом потрясла головой и сосредоточенно сдвинув брови, твёрдо спросила: — Чем они занимаются с твоей точки зрения?

— Тренируются, разумеется, — прикрыв глаза, улыбнулась уголками губ лунопони. — Бой в полный контакт — лучший способ раздвинуть рамки своих боевых умений.

— Но... зачем? — не нашлась с тем, что ещё на это сказать ученица Селестии. — Вы ведь ни с кем не воюете... И ведь у нас мир.

Последние слова эквестрийская пони произнесла совсем тихо, а в её глазах появилось обиженное и даже жалобное выражение.

— У Лунной Империи мир с Эквестрией, но не другими государствами, — мягко пояснила кристаллопони, тут же подняв правую переднюю ногу в останавливающем жесте, одновременно с тем качнув головой из стороны в сторону. — Мы знаем, что большинство народов Эквуса уступают пони в магических знаниях и силе, но это далеко не единственный путь развития. Мы не можем быть уверены, что однажды кто-нибудь не нападёт на нас... или вас.

— Нас? — Твайлайт пару раз моргнула, непонимающим взглядом смотря на подругу.

— Вас, — подтвердила Сестра Войны. — Эквестрия — очень мирная, а от того и уязвимая страна. Как ваш союзник, Лунная Империя будет вынуждена ответить на любую агрессию в вашу сторону, от кого бы она ни исходила. Тем более, нам уже известна минимум одна опасная раса, обладающая магией и технологиями, которые могут быть использованы для завоеваний.

— И кто же это? — нахмурилась Спаркл, готовая встать на защиту тех, кого бы Фреон ни назвала.

— Мы, — спокойно ответила подруга, заставив сиреневую волшебницу беззвучно открыть рот, повесить ушки и взглядом выразить всё своё удивление. — Лунопони — опасный и воинственный народ, вся история которого строилась на подготовке к противостоянию другому высокоразвитому воинственному народу, возглавляемому магом невероятных сил, могущества и умений.

— Но вы совсем не такие! — после непродолжительной паузы, воскликнула ученица белой аликорницы.

— Правда? — иронично изогнула брови кристаллопони, а затем повернула мордочку к полигону, где две крылато-рогатые кобылки мутузили друг друга в абсолютной тишине.

— Ну... — Твайлайт смутилась, забегала глазами и нервно переступила передними ногами. — Вы ведь не злые и не собираетесь никого завоёвывать. Правда? Фреон?.. Правда ведь?

— Хи-хи, — рассмеялась в копытце лунопони, секунду назад изображавшая глубокую задумчивость, словно бы решала что-то очень важное. — Нет, Твайлайт. Мы не собираемся завоёвывать ни Эквестрию, ни другие страны Эквуса. Но где гарантия, что кроме нас нет других кандидатов? Гена говорил: "Хочешь мира — готовься к войне". Как объясняла эту фразу Прародительница, это означает необходимость всегда быть готовым дать отпор возможной угрозе, чтобы обладатель силы дважды подумал, прежде чем решиться её применить.

— Это... ужасно, — окончательно повесив ушки, Спаркл опустила взгляд к земле. — Вы постоянно готовы к войне...

— Эй! — вскинулась Сестра Войны, после чего правым передним копытцем надавила на кончик носа подруги. — Буп. Не думай, что мы только и делаем, что тренируемся в сражениях. То, что мы готовимся к неприятностям совершенно не означает, что кто-либо действительно желает их наступления. Ну а сила... Мы предпочитаем быть сильными, чтобы иметь возможность защитить друг друга, Прародительницу... и вас.

— Нас? — сведя глаза на переносице, сиреневая единорожка немного отодвинула голову и вновь встретилась взглядом с подругой.

— Не забывай, Твайлайт, мы вовсе не навязываем свою философию другим и готовы учиться новому, — подмигнула кристаллопони. — Просто, чтобы одни могли жить мирно и чувствовать себя в безопасности, кто-то должен быть сильным, дабы эту безопасность обеспечивать. В Эквестрии сильной была Селестия, а теперь появилась ещё и Луна; в Лунной Империи сильными приходится быть всем... пусть большинство и останавливается на минимально необходимых навыках. Но именно это позволило нам чувствовать себя спокойно, когда Прародительница была уязвима.

— Я... кажется понимаю, — после короткого молчания, негромко отозвалась сиреневая волшебница. — Но это... всё равно слишком.

На последних словах эквестрийская пони покосилась на полигон, вздрогнув при виде очередной вспышки взрыва.

— За ними присматривают, — заверила подругу Сестра Войны. — Если кому-то будет угрожать опасность, то её телепортируют в безопасное место. Всё же инструкторы не зря дежурят четвёрками. Мы уже почти дошли до библиотеки. Идём дальше?

— Идём, — неуверенно улыбнулась Твайлайт, благодарно кивнув лунопони за то, что она решила сменить неприятную тему разговора. — Ты опять упомянула Гену.

— Да, — согласно кивнула собеседница, зашагав в сторону небольшого купола, присыпанного песком со всех сторон. — Гена — второй Прародитель лунопони. Пусть даже первые из нас не видели его лично, но для нашего народа он — спаситель и создатель, который явился в час наибольшей нужды. Жеребятам о нём рассказывают как об духе-учителе...

Пока подруга неспешно рассказывала вещи, которые из разрозненных обрывков Спаркл уже и так успела собрать за дни жизни под одной крышей с Сестрой Войны, в голове сиреневой единорожки крутились не самые весёлые мысли. Демонстрация боевых навыков кристаллопони, которые не использовали сколь-нибудь сложных чар, делая ставку на скорость и точность, заставила вспомнить собственную растерянность в ту ночь, когда Найтмер Мун впервые пришла в Понивилль.

"Чтобы пони могли быть добрыми и мирными, принцессе Селестии приходиться быть сильной. Но... что будет, если сама принцесса в какой-то момент окажется слабой?", — молодая волшебница почувствовала, как её сердце болезненно сжалось, а шёрстка на спине встала дыбом от мурашек, вызванных одним лишь воспоминанием о той жуткой ночи.

Сейчас они и лунопони были друзьями, заключившими мир на высочайшем уровне, но это произошло не из-за заслуг пони Эквестрии, а по доброй воле Найтмер Мун. А ведь сложись всё чуть менее удачно, или окажись лунная кобыла действительно злой, то и она, и принцесса Селестия, и даже её подруги...

"Нет. Нельзя об этом думать. Всё закончилось хорошо и... точка. А если бы всё же понадобилось сражаться то... то у нас есть гвардия? А я...", — Спаркл вынужденно и крайне неохотно призналась себе, что в момент слабости наставницы оказалась слишком слабой и бесполезной, чтобы исправить ситуацию.

Сиреневая единорожка с подругами отправились на поиски Элементов Гармонии, но не смогли завершить возложенную на себя миссию и были схвачены. Они проявили стойкость, готовность к борьбе, верность, доброту... но оказались недостаточно сильными.

"Я оказалась недостаточно сильной. Какой смысл знать десятки заклинаний, если в нужный момент не можешь использовать ни одно?", — Твайлайт настолько ушла в себя, что не заметила как Фреон замолчала, затем вырвалась вперёд и развернулась к ней мордочкой, и только уткнувшись носом в нос лунопони пришла в себя.

— Прости, — смутившись, Спаркл отступила и опустила голову. — Я задумалась...

— Я заметила, — хмыкнула Сестра Войны. — Твайлайт, тебя так сильно расстроило то, что ты увидела?

— И да, и нет, — всё же решившись признаться собеседнице, сиреневая единорожка вздохнула и подняла голову, чтобы твёрдо посмотреть в глаза кристаллопони. — Фреон, я не хочу быть слабой. Я не хочу... чтобы из-за меня страдали другие. Я не хочу... чтобы из-за моей беспомощности... Я... Я хочу быть способной защитить своих друзей, семью, свою наставницу... всех пони!

— Стоп-стоп, — присев на задние ноги, Сестра Войны подняла передние копытца в защитном жесте. — Все пони — это слишком растяжимое понятие. В вашей истории был такой пони, которого называли Король Сомбра. Его ты тоже собираешься защищать?

— Н... Нет, — после нескольких секунд молчания, потребовавшихся для осознания, несколько растерянно ответила ученица принцессы Селестии.

— Тогда, Твайлайт, давай остановимся сперва на близких и друзьях? — опустив передние ноги на землю и вновь встав на четыре ноги, предложила лунопони. — Тем более, если ты сможешь защитить Селестию, то она уже сможет решить, кого ещё требуется оберегать. Согласна?

— Да, — улыбнувшись подобной попытке разрядить обстановку, эквестрийская пони нахмурилась. — Но я... Фреон, это может показаться наглым, но ты не могла бы меня потренировать? Немного.

— Хорошо, — легко согласилась кристаллопони. — Но сперва... мы идём в библиотеку. Считай, что это первый урок.

— Да, учитель, — изобразила бравый вид (скопированный у старшего брата, который тренировался дома перед зеркалом) сиреневая единорожка.

— Тогда... шагом марррш! — нарочито суровым голосом рыкнула Сестра Войны, чем вызвала у подруги искренний смех, что не помешало ей изобразить строевой шаг в сторону того самого полузасыпанного купола.

Твайлайт пока что даже не подозревала, что кристаллопони уже продумывала способы, как "совершенно случайно" донести информацию об её тренировках до остальных подруг. В конце концов ей требовалось не просто обучить кобылок сражаться, раз уж она сама согласилась на роль их тренера, но сделать из них настоящую команду... зачатки которой уже были видны во время похода в пещеру дракона.

"Подумаю об этом позже", — решила не отвлекаться на планирование Фреон, в эту ночь желающая побыть не Сестрой Войны, а обычной пони, на прогулке со своей подругой, которой требовалось помочь развеяться.

Вскоре они добрались до входа в помещение, похожее на многоуровневый муравейник из стеллажей, где на каждой полке стояли пирамидки кристаллов с записанными иллюзиями, книги и свитки, трансформированные из песка при помощи магии. С видом настоящего учителя кристаллопони объясняла сиреневой единорожке то, по каким правилам в хранилище знаний распределены труды по наукам или развлекательным темам, попутно обучив пользоваться проекторами иллюзий.

Фреон не удержалась и от того, чтобы провести Спаркл через секцию, где находились сведения о размножении её вида и других народов, информацию о коих успели собрать разведчики...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана

— Вуна, ты здесь? — заглянув через приоткрытую дверь в апартаменты сестры, Селестия осмотрелась и прислушалась, крутя во все стороны ушами.

— Тия, я в арсенале! — донёсся голос принцессы ночи из-за двери, находящейся в правой от главного входа стене.

Полностью войдя в гостиную, белая аликорница закрыла за собой дверь и направилась к источнику голоса. Распахнув деревянную дверь и войдя в утопающее в полумраке помещение, где стояли поникены с оружием, в броне и накидках, она негромко проворчала:

— И зачем тебе всё это рядом со спальней?

— Меня успокаивает процесс ухода за амуницией, — отозвалась тёмно-синяя крылато-рогатая пони, крутящаяся перед зеркалом в серебристых шлеме, нагруднике и накопытниках. — Это напоминает те дни, когда мы патрулировали границы и гоняли монстров.

Последние слова младшая из сестёр произнесла с грустной улыбкой на губах, которая тут же сменилась выражением досады, стоило только посмотреть на собственное отражение. Селестия ещё пару секунд недоумевала, что же не нравится Луне, но потом понимающе усмехнулась и предложила:

— Если уж бэтпони считают вас с Найтмер противоположностями, олицетворяющими мир и войну, ты не думала надеть что-нибудь менее... агрессивное?

— Я... — принцесса ночи прищурилась, её рог засветился и в зеркало ударил короткий импульс, после которого на отражении вместо брони появилось строгое серебристое платье. — Нет. Всё же бэтпони — воинственный народ. И даже те, кто пропагандируют мир, на самом деле просто более терпимы к другим расам.

— Прости, — виновато повесив ушки, принцесса дня опустила взгляд к своим передним копытцам.

— За что? — удивилась тёмно-синяя аликорница, развеивая заклинание на зеркале, после чего повернулась к старшей сестре и вздохнула, поднимая взор к потолку. — Тия, рефлексировать без повода — это моя прерогатива.

— Пф-ф, — фыркнула белая аликорница, всё же поднимая взгляд на младшую пони и улыбаясь. — У меня на это есть причина.

— Неужели любимая кондитерская снова закрылась на переучёт? — иронично выгнула брови Луна.

— Не смешно, — обиженно надулась Селестия, подходя к сестре на расстояние вытянутой ноги. — Они закрываются каждый месяц на два дня!

— Кхм... — выпучив глаза на вставшую в возмущённую позу сестру, принцесса ночи увидела как та показала ей язык и подмигнула. — Издеваешься.

— Ты же не думала, что сможешь использовать эту шпильку постоянно? — вопросительно изогнула брови белая аликорница, но быстро вернула себе серьёзное выражение и вздохнула. — Всё равно, Вуна, я чувствую себя виноватой.

— Это у нас семейное, — невесело пошутила тёмно-синяя пони, отводя взгляд в сторону. — Хочешь об этом поговорить?

— Я серьёзно, — возмутилась Селестия. — Сравнивая то, чего на луне добилась Найтмер Мун...

— Тия, я знаю, что ты хочешь сделать, — серьёзно заявила Луна, чем заставила принцессу дня насторожённо наклонить уши. — Ты хочешь, чтобы я начала тебя утешать, при этом забыв о собственных неуверенности и вине. Не выйдет!

С последними словами тёмно-синяя аликорница ткнулась носом в нос белой кобылы, всем видом выражая готовность отстаивать своё право... на рефлексии.

— Хи-хи, — отодвинувшись, старшая из сестёр прикрыла рот кончиками маховых перьев правого крыла, а затем заявила: — Сдаюсь. Ты прекрасно подходишь на роль принцессы воинственных пони. Но у меня есть одно дополнение к твоему образу. Позволишь?

— Хм? — Луна наклонила голову, а в следующую секунду принцесса дня сняла с неё шлем, после чего телекинезом поднесла корону из белого золота с зубчиками. — Тия?..

— Не забывай, Вуна, ты — символ мира, — подмигнула белая аликорница, водружая головной убор на его законное место. — Если не хочешь идти на мероприятие в платье, то можешь надеть доспехи. Только вот твой образ должен отличаться от Найтмер Мун в деталях... Понимаешь?

— Положусь на твой опыт, — благодарно ответила принцесса ночи, а в следующий миг оказалась схвачена в объятья сестры. — Тия! Доспехи помнёшь...

— Отгладим, — невозмутимо отозвалась старшая диарх.

— Это металл, — напомнила "незначительную" деталь тёмно-синяя аликорница.

— А это нас когда-то останавливало? — удивлённо заморгала Селестия. — Ты разве забыла, как появились чешуйчатые доспехи?

— Не напоминай, — прикрыла глаза Луна, всё же переставшая пытаться освободиться и обнявшая родственницу в ответ. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста, Вуна, — потёрлась щекой о шею сестры принцесса дня. — А за что?

— За разрешение строительства вокруг старого замка, — пояснила принцесса ночи. — Для бэтпони... и для нас... это важно.

— Я рада, что это место снова оживёт, — ответила белая аликорница. — Жаль только, что меня там больше не ждут.

— Пройдёт пара лет и они привыкнут, — заверила тёмно-синяя пони. — Найтмер обещала, что лунопони помогут социализировать переселенцев.

— Ха... — Селестия слегка отстранилась и покосилась на зеркало, в котором друг друга крепко обнимали белая и тёмно-синяя пони. — Я тебя люблю, сестрёнка.

— И я тебя, тия, — тепло ответила младшая аликорница. — Мне уже пора лететь. Без меня, конечно, не начнут, но ночь не может длиться вечно.

— Ну-у-у... ради такого дела можно сделать исключение, — задумчиво пробормотала принцесса дня, правым передним копытцем потирая подбородок, но заметив выражение мордочки сестры смутилась. — Прости...

Вместо ответа, младшая аликорница приподнялась на задних ногах и коснулась губами лба старшей кобылы. Поднявшись же на все четыре копыта она заявила:

— В следующем году мы будем отмечать этот праздник все вместе. Обещаю.

* * *

Серебряный лунный свет заливал Замок Двух Сестёр, украшенный синими и зелёными фонарями, подвешенными над оконными проёмами отреставрированных стен. Вокруг цитадели зиял глубокий овраг, исполняющий роль крепостного рва, а на противоположной стороне, где красовалось кольцо свежей просеки, уже устремлялись к небесам деревянные домики с невысокими башенками, вокруг коих вились перепончатокрылые силуэты.

Молодые бэтпони, принадлежащие к двум противоборствующим фракциям, с интересом и неуверенностью поглядывали друг на друга, но дисциплинированно держали дистанцию, в то время как старшие члены кланов бдительно следили за возможными нарушителями перемирия. Это небольшое поселение, являющееся первой попыткой примирить две части одного народа, было возведено по приказу Матерей Ночи, выступивших единым фронтом... в чём их поддержали многие старейшины.

Среди подтянутых, поджарых силуэтов бэтпони, в эту ночь явившихся на мероприятие без брони и оружия, но с медальонами на груди, которые демонстрировали принадлежность к фракции, то тут, то там мелькали более стройные лунопони, кажущиеся изящными танцовщицами на фоне стремительных хищников, в любой момент готовых к прыжку. Впрочем, к гостям с луны обладатели перепончатых крыльев относились достаточно доброжелательно, одновременно и признавая их как равных, и не обвиняя в грехах слуг Селестии.

Сценарий праздника, если происходящее вообще можно было так назвать, был проработан едва ли не до секунды: сперва прибыли Матери Ночи, появившиеся в лунном свете на краю нового поселения, а также сопровождающие их Себриз и Мунлайт, изображающие телохранителей. После этого аликорницы, под звуки торжественного марша прошли по живому коридору, образованному выстроившимися справа и слева жеребцами и кобылами, склоняющими головы к земле по мере движения правительниц.

Луна и Найтмер Мун вошли в замок по мосту, перекинутому через овраг, миновали широкую арку ворот и внутренний двор, после чего скрылись под сводами донжона, направляясь к тронному залу. Иссиня-чёрная кобыла в фиолетовой броне со шлемом без забрала, а также тёмно-синяя пони в серебристых доспехах и короне из белого металла, контрастирующего с шёрсткой хозяйки и будто бы сияющего внутренним светом, не разговаривали и не оборачивались, но буквально чувствовали как друг друга, так и окружающих.

В тронном зале, где у стен застыли элитные рыцари обеих фракций, закованные в доспехи (со скрытым оружием...), мать и дочь прошествовали по красной ковровой дорожке к возвышению с двумя одинаковыми тронами из серебра. Стоило же им занять свои сидения, не имеющие каких-либо особых украшений, как в помещение потянулись два ручейка бэтпони, которые попарно преклоняли колени, снимали с шей символы своих фракций и хором читали клятву верности Матери Ночи в Двух Воплощениях.

Завершив произносить слова, коим следовало стать символом воссоединения разделённого ненужной уже враждой народа, перепончатокрылые летуны поднимались на ноги и выходили на улицу, чтобы отправиться в город к столам с угощениями, либо же прогуляться по дышащим древностью коридорам восстановленной цитадели. Освободившиеся же места занимали следующие по очереди жеребцы и кобылы, присоединяющие свои медальоны к всё увеличивающимся кучам знаков вражды у подножия тронов.

И вот уже наступила очередь принести клятвы старейшинам, возглавляемым негласными лидерами, несущими две одинаковые короны в виде обручей с изображениями половинок лунного диска. Эта идея принадлежала Акселю, проявившему удивительную покладистость в вопросе создания нового города для бэтпони, что заставляло подозревать возможную провокацию прямо во время мероприятия (подчинённые Себриз и Лазурит следили за всеми его сторонниками, готовясь пресечь любые опасные действия).

Но вот и глава Ночных Бродяг склонил колени, громко и отчётливо произнёс клятву верности... и ничего не случилось. В тишине, так и не нарушенной облегчёнными выдохами, он поднялся на ноги и со всем возможным почтением протянул Матери Ночи корону, почти синхронно повторяя действия пожилой кобылы, находящейся рядом с ним.

Найтмер Мун и Луна сняли свои головные уборы, опустив их на довольно внушительные кучи медальонов, после чего применили одно и то же заклинание, заставив символы раздора исчезнуть. Подхваченные облачками их телекинеза обручи взмыли ввысь и подплыли к аликорницам, наконец-то нарушившим хранимое до этого момента молчание:

— Перед ликом ночного светила и светом звёзд, мы клянёмся направлять и заботиться о доверившемся нам народе...

Сильные, звонкие голоса отражались от стен тронного зала, эхом метались под потолком и устремлялись по коридорам к самым дальним уголкам замка, заставляя в торжественном трепете замирать жеребцов и кобыл. Бэтпони, вслушивающиеся в каждое новое слово, с блеском в глазах и громким стуком сердец прижимали правые передние копыта к груди в едином порыве, в эти секунды действительно являясь одним народом.

Но вот слова клятвы затихли и обручи мягко опустились на головы Матерей Ночи, воплощающих мир и войну. Все присутствующие в тронном зале склонились в поклоне, не решаясь своими словами нарушить торжественность этого момента, достойного войти в хроники каждого из кланов.

Найтмер Мун и Луна смежили веки, чувствуя отпускающее их напряжение... а когда открыли их, с тронов на перепончатокрылых летунов смотрели две пары холодных глаз, из уголков коих струился фиолетовый дымок.

— Да здравствует Мать Ночи! — торжествующим голосом закричал Аксель, выражением морды выдавая фанатичный трепет. — Да наступит вечная ночь!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 2

Примечание к части

Внимание... интрига.

— Что ты сделал?! — зашипела словно разъярённая кошка Себриз, длинным прыжком настигая старейшину Ночных Бродяг, чтобы сбив его с ног прижать спиной к полу. — Отвечай!..

— Хе-хе-хе... рассмеялся пожилой жеребец, после чего плюнул в мордочку молодой кобылы. — Я вернул всё на свои места, глупая соплячка. Великая, трусы и предатели окружили тебя паутиной лжи и коварства! Обрушь же свой гнев на неугодных!

Не успела бэтпони и моргнуть, как её, а также многих других жеребцов и кобыл, которые обеспечивали охрану тронного зала по периметру, подхватило поле магического телекинеза, чтобы уже в следующую секунду вжать в стены. Сумев повернуть голову и скосить взгляд, она увидела как Аксель поднимается на ноги, широко улыбаясь и расправляя крылья, дабы во весь голос произнести:

— Братья и сёстры, внемлите мне! Долгие годы мы скрывались от дневных выродков и ждали своего часа, когда Мать Ночи вернётся к нам и поведёт верных своих последователей в решительный бой, дабы отомстить за поражение своё; за заключение своё; за унижение своё!.. И вот в тот день, когда предначертанное должно было свершиться, подлостью и коварством дневная кобыла смогла затуманить разум нашей госпожи...

— Что ты несёшь, недоумок? — Гранат оказалась рядом с тронами, опасливым и растерянным взглядом посмотрела на аликорниц, а затем перевела яростный взор на жеребца-бэтпони. — Сними эту мерзость.

— Лицемерные твари, — прошипел старейшина, позади коего уже собрались полтора десятка его ближайших сторонников. — Как вы смеете называть себя верными слугами её, в то же время якшаясь с мерзкими выродками дневной кобылы?! Мать Ночи, узри же всю ничтожность этих созданий, что не ведают ни чести, ни благодарности...

— Отродья, что не ведают чести и благодарности... должны быть наказаны, — хором произнесли Найтмер и Луна.

— Прародительница, я... — начала было говорить Сестра Войны, но закончить не успела, так как телекинетической волной её отбросило к до сих пор скованным магией стражникам.

— Я знал! Знал! — торжествующе воскликнул пожилой перепончатокрылый летун, сияющий ликованием взор коего с брезгливостью скользнул по пытающимся вырваться сородичам, а затем остановился на соратниках. — Лишь сохранившие верность истинной Матери Ночи достойны того, чтобы пойти за ней в последнюю схватку и получить свою награду!

— Получить награду? — холодные взгляды крылато-рогатых пони переместились на Акселя и его сторонников, ощутивших как шёрстка на загривках поднимается дыбом. — Отродья, что не ведают чести и благодарности... должны быть наказаны.

— Но... — что хотел сказать старейшина Ночных Бродяг так и осталось неизвестно, так как в этот самый момент глаза аликорниц сверкнули ослепительным белым светом, а когда присутствующие проморгались, мятежные жеребцы и кобылы уже обратились камнем, застыв в испуганных позах с выражениями морд, отражающими всепоглощающий ужас.

— Отродья, что не ведают чести и благодарности... должны быть наказаны, — хор голосов Найтмер Мун и Луны набрал силу, а их гривы начали колыхаться с такой силой, будто они стояли на ураганном ветру. — Наказаны... Наказаны... Должны быть наказаны...

— Прародительница! — поднявшись на ноги, красная лунопони бросилась к тронам, но вновь была подхвачена магической силой и отброшена в стену, чтобы во время столкновения раздался отчётливый хруст.

— Отродья... должны быть... наказаны... — медленно повторили иссиня-чёрная и тёмно-синяя аликорницы, окружённые закручивающимся магическим ураганом.

— Ш-ш-ш... — отлепившись от стены и приземлившись на полусогнутые ноги, Себриз метнула испепеляющий взгляд на композицию из статуй, которую можно было назвать "Предатели в момент осознания совершённой ошибки". — Старый ублюдок.

— Что нам делать? — приземлившаяся рядом с представительницей враждебной фракции Мунлайт посмотрела прямо на кристаллопони, которая с некоторым трудом поднялась на ноги (её броня выглядела не лучшим образом, но сама кобыла не пострадала сколь-нибудь серьёзно).

— Нужно вывести всех посторонних из замка, — решительно заявила Гранат. — Я уже отправила сообщение Сёстрам Войны: вместе мы что-нибудь придумаем.

— Ты ведь не думаешь, что мы будем спокойно стоять в стороне и смотреть на вашу работу, пока Матери Ночи угрожает опасность? — оскалила клыки иссиня-чёрная бэтпони, сверкнув золотом глаз.

— На этот раз я с тобой согласна, — почти белая перепончатокрылая летунья выпрямилась, твёрдо глядя на лунопони. — Мы не бросим Матерей Ночи в беде...

Шум завывающего ветра стал заметно сильнее, из-за чего чувствительные уши бэтпони рефлекторно прижимались к голове. Однако же воины, наконец-то получившие свободу, поднимаясь на ноги даже не думали бежать от разрастающегося урагана, со спокойными и уверенными выражениями поворачиваясь мордами к Сестре Войны.

— Глупые пони, — недовольно буркнула Гранат, с облегчением видя как в магических вспышках появляются одиннадцать Сестёр Войны в полных доспехах. — Не мешайте!

Выкрикнув последнее слово, кристаллопони быстро подбежала к свободному месту в круге соратниц, склонила голову и заставила рог вспыхнуть ярким сиянием, подхватывая групповое заклинание. Завывания ветра мгновенно затихли, а вокруг тронов образовался прозрачный серебристый барьер, внутри коего магия будто бы сошла с ума.

Аликорницы, до этой секунды явно боровшиеся с собой, словно бы в облегчении закрыли глаза... а затем их скрыл от посторонних взоров клубящийся фиолетовый туман.

— Уведите всех посторонних... Быстро! — усилив голос магией, приказала Лазурит. — Во имя Прародительницы...

* * *

— Мне нужно идти, — Цирконий, до этого момента сидевшая за одним столом с Шайнингом и Каденс, играя в настольную ролевую игру, вздрогнула будто от удара и поднялась на ноги.

— Что-то случилось? — несмотря на спокойствие в голосе, а скорее даже из-за прорезавшегося в словах подруги холодного безразличия, принцесса любви поняла, что дело серьёзное и тоже встала на ноги. — Я могу помочь?

— Нет... Да, — замешкавшись на секунду, ученица Найтмер Мун попросила: — Нужны Селестия, Твайлайт... вы с шайнингом тоже не будете лишними. На Прародительницу и принцессу Луну совершено нападение. Враг обезврежен, но аликорницы пострадали и попали в магическую аномалию...

* * *

— ...А мы там зачем? — стоя в читальном зале библиотеки "Золотой Дуб", Рейнбоу Дэш обвела взглядом подруг, собирающихся отправиться в Замок Двух Сестёр, чтобы помочь спасти принцессу Луну и Найтмер Мун.

— Дорогуша, ты сама не слышала, что написано в письме? — вскинула тонкие бровки Рарити, на мордочке коей отразилось крайнее недоумение.

— Слышала, но это не объясняет, зачем там мы все, — возразила голубошёрстая летунья. — Твай — ученица принцессы Селестии, так что с ней всё ясно. Но я... Я — вообще не единорог, как и Флатти с Эпплджек и Пинки... Я тоже хочу помочь, но мы там скорее под копытами путаться будем.

— Согласна с Дэши, сахарок, — почесала затылок фермерша, сдвинув свою шляпу на глаза. — Ежили там грубая сила была нужна, или ещё что, тогда — да.

— М... — жёлтая пегаска привлекла к себе внимание, негромко предположив: — Во всяком случае, мы можем поддержать Твайлайт, просто постояв где-нибудь рядом.

— Вот именно, — гордо вскинула голову белая единорожка, будто это она предложила такой вариант. — Ты ведь не трусишь, до-ро-гу-ша?..

— Я? — вскинулась спортсменка, распахивая крылья во всю ширь, неосознанно применяя технику полёта, которую изучила во время памятного посещения луны. — Пф-ф... Я ничего не боюсь.

— Ну, коли вопрос так ставится, то я иду, — в свою очередь произнесла оранжевая земнопони. — Хех... Мы прямо как группа спасения.

— Давайте поспешим, — нетерпеливогарцуя на месте, поторопила подруг Пинки Пай, а затем подскочила к диванчику и встав на его подлокотник одним копытцем, вытянула вперёд правую переднюю ногу. — Спасатели, вперёд!

— Пинкс... — Рэйнбоу вновь приземлилась на пол, осмотрела мордочки подруг и заявила: — Вот сейчас я себя очень неловко почувствовала.

— Я готова, девочки, — прервала разговор сиреневая единорожка, на спине у которой висели перемётные сумки, а на голове виднелся обруч из кристалла, подаренный Фреон после путешествия на луну (он не только придерживал гриву, но ещё и помогал воспроизводить всё когда-либо увиденное, что помогало читать книги даже лёжа в постели с закрытыми глазами, для чего нужно было просто пролистать толстый талмуд). — Идёмте?

— Мы с тобой, Твай, — за всех отозвалась обладательница радужной гривы. — Можешь на нас положиться.

Все вместе они покинули библиотеку-дерево, где в своей кроватке остался лежать Спайк, чувствующий себя жутко беспомощным в эти мгновения. Однако же он осознавал, что ничем не может помочь подругам, а потому предпочёл сделать единственное, на что был способен и не стал как-либо мешать.

Во дворе шестерых кобылок уже ждали восемнадцать лунопони, которые окружили подруг по трое, а затем применили заклинание телепортации...

* * *

В тронном зале старого замка стоял низкий гул магического барьера, удерживающего клубящуюся внутри фиолетовую энергию, словно бы пытающуюся нащупать слабину в групповом заклинании Сестёр Войны. Здесь же находились Каденс, в любой момент готовая применить свою магию, чтобы вступить в противостояние с амулетом, разделённым на две части, Шайнинг Армор, собирающийся создать собственное защитное поле, если кристаллопони вдруг не справятся со своей задачей, а также Селестия, нервно вышагивающая от одной стены к другой, то и дело бросая тяжёлые взгляды на жмущихся в углах бэтпони.

— Ты уверена, что это сработает? — спросила белая аликорница у Цирконий, повторяя этот вопрос уже примерно в восьмой раз за десять минут.

— Симуляции показывают успех в семидесяти шести процентах вероятностей, — терпеливо ответила ученица Найтмер Мун, иголки на голове которой мелодично зазвенели из-за столкновений друг с другом. — Мне самой это не нравится, но Элементы Гармонии более не реагируют на попытки активировать их при помощи прежнего метода.

Принцесса дня в очередной раз посмотрела на Себриз и Мунлайт, которые опустив головы стояли у входа в тронный зал, чувствуя беспомощность и вину за то, что не уберегли своих подопечных. Известие о предательстве нескольких старейшин уже облетело молодое поселение и перепончатокрылые летуны находились в подавленном состоянии, так как попросту не понимали, что же им теперь делать: начаться побоищу не позволили прибывшие лунопони, быстро успокоившие самых буйных, а остальным зачитавшие речь о том, что сейчас вовсе не время выяснять, кто виноват, а нужно спасать Прародительницу и Мать Ночи. Впрочем, на кого направить весь негатив им намекнуть тоже не забыли...

Вот наконец из коридора раздался дробный цокот копытц, а затем в распахнувшиеся двери вбежали Твайлайт Спаркл и её подруги. Сиреневая единорожка, за время короткой пробежки, в которую вложила все свои физические силы, неосознанно подстёгнутые магией, успела немного запыхаться.

— Принцесса Селестия, я... — начала говорить сиреневая единорожка, но была перебита.

— Твайлайт Спаркл — моя верная ученица... и вы — мои маленькие пони, — голос Селестии, расправившей крылья и высоко поднявшей голову, звучал торжественно и взволнованно. — Я знаю, что прошу слишком многого, но... спасите моих сестёр.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 3

Коридоры дворца сменялись один за другим, отличаясь друг от друга лишь изображениями на витражах да рисунками на гобеленах. Наконец копытца привели двух пони к высоким и широким дубовым дверям, которые распахнулись с торжественной неспешностью и бесшумностью, открывая посетительницам вид на кажущиеся бесконечными книжные стеллажи, установленные в три этажа с перекинутыми между ярусами мостиками.

— Добро пожаловать в главную сокровищницу знаний Кантерлота, моя верная ученица, — тепло улыбнулась сиреневой единорожке белая аликорница. — Здесь немного не прибрано, да и книги стоят не по алфавиту... но ты ведь это исправишь?

На последних словах принцесса дня хитро прищурилась и подмигнула младшей кобылке.

— Да!.. — радостно воскликнула Спаркл, буквально подпрыгивая от воодушевления, но тут же спохватилась и смущённо прижала ушки, постаравшись произнести следующие слова с максимальной торжественностью: — Вы можете на меня положиться, принцесса Селестия. Но... Я не смогу выполнять другие свои обязанности.

— Хи-хи, — потрепав сиреневую единорожку по гриве правым передним копытцем, белая аликорница заявила: — Ты освобождаешься от всех других обязанностей. Отныне, Твайлайт Спаркл, ты можешь находиться здесь столько, сколько пожелаешь.

— Спасибо, — вновь приободрилась молодая волшебница. — Я вас не подведу.

— Знаю, что не подведёшь, — серьёзно кивнув, Селестия провозгласила: — Можешь приступать.

Спаркл тут же сорвалась с места и миновала порог, застыв на небольшом пяточке свободного пространства. Она крутила головой не в силах решить, с чего же следует начать, а её широко распахнутые глаза скользили по корешкам тяжёлых даже на вид фолиантов с именами видных учёных, поэтов, философов...

— Это мечта, — прошептала сиреневая единорожка, позади хвоста коей тяжёлые двери беззвучно закрылись, тем самым отсекая её от белой аликорницы.

...

"Я быстрее ветра", — промелькнула в голове тихая мысль.

В раздевалке, где кроме гимнастических матов и пары шкафчиков с амуницией более ничего не было, вытянувшись стрелой и закрыв глаза на животе лежала голубая пегаска, одетая в бело-золотой комбинезон и шлем с прозрачным забралом, закрывающим верхнюю половину мордочки.

"Я быстрее молнии", — вновь мысленно произнесла молодая кобыла.

Откуда-то снаружи донёсся приглушённый стенами рёв толпы.

"Я — сама скорость", — Рейнбоу открыла глаза как раз в тот момент, когда входная дверь распахнулась и на пороге появилась жёлтая летунья с красной гривой.

— Твой выход, — объявила капитан Вандерболтов. — Удачи.

— Она мне не понадобится, — обладательница радужных гривы и хвоста легко вскочила на ноги и начала гарцевать на месте, после чего поднялась на задние ноги вскидывая правое переднее копыто со словами: — Я — быстрейшая пегаска Эквестрии!

— Тогда иди и докажи это, — подначивающим тоном потребовала собеседница, отступая в сторону.

Ничего на это не ответив, голубая летунья вышла из раздевалки, прошла по короткому коридору и вышла на полукруглую площадку на огромном воздушном стадионе, где на специальных трибунах сидели тысячи размахивающих флажками зрителей. На трассе в виде круга, по периметру коего на разном расстоянии и разной высоте были расставлены вертикальные кольца.

— Участники финала, займите свои места на старте! — разнёсся в небесах голос комментатора, вслед за которым фанаты буквально обезумели.

— Дэш! Дэш! Дэш!..

Воспарив над площадкой, обладательница радужных гривы и хвоста увидела грифона, дракона, гиппогрифа, которые висели в воздухе перед первым кольцом, сияющим красным светом. В голове само собой возникло понимание, что она — последний шанс Эквестрии завоевать титул быстрейших летунов мира.

— Я сделаю это, — произнесла Рэйнбоу, чувствуя как вскипает кровь от охватившего её возбуждения.

"Это моя мечта".

...

— Последний писк моды от восходящей звезды, вспыхнувшей на небосводе Кантерлота! — белый жеребец с чёрной гривой, волнами спадающей на шею и спину стоял на сцене в просторном зале, находясь в луче магического прожектора. — Представляю вам Рррарити!

Собравшись с духом, натянув на мордочку самую обворожительную свою улыбку и высоко подняв голову, белая единорожка вышла из-за занавеса и стала идти по краю сцены, чувствуя на себе десятки восторженных взглядов. Шелковистая ткань платья струилась по телу, сверкая узорами из серебряных нитей и драгоценных камней, которые мерцали в многочисленных вспышках фотоаппаратов.

— Какое изящество...

— Какая грация...

— Ретро-ново... Обожаю...

"Вот оно — признание! Какой фурор; какой успех! Это... мечта".

...

— Сегодня у нас в гостях популярная путешественница и актриса, начинающая модель Флаттершай Бриз, — сидя за столом в редакции газеты, немолодой зелёный земнопони диктовал текст своей помощнице-единорожке, торопливо записывающей всё произнесённое на свиток, закреплённый на двух катушках.

— Рада, что вы меня пригласили, Снейк, — мягко, но вместе с тем искренне и открыто улыбнулась жёлтая пегаска с шикарной розовой гривой, глаза в глаза глядя на собеседника.

— Рад, что вы откликнулись на приглашение, мисс Бриз, — ответил любезностью на любезность жеребец.

— Просто Флаттершай, если можно, — смущённо попросила летунья. — Мисс Бриз звучит... слишком официально. Я снова чувствую себя так, будто попала на сборы в гвардию.

— С удовольствием, Флаттершай, — не стал спорить собеседник, лишь пожав на просьбу плечами. — Флаттершай, нашим читателям интересно узнать, что именно подтолкнуло вас начать путешествовать? Всё же долгие странствования сопровождаются отсутствием многих удобств цивилизации, а вас часто видели в самых отдалённых уголках страны.

— Всё просто, Снейк, — жёлтая кобылка мечтательно прикрыла глаза. — С раннего детства я мечтала, что познакомлюсь с самыми разными пони и не пони...

"И моя мечта исполнилась... Ведь так?".

...

Над городком Понивилль стояло яркое осеннее утро, в которое Эпплджек решила прогуляться по своему саду. Конечно же, этот сад принадлежал ещё и её старшему брату, а также и младшей сестре... но это были незначительные детали.

Ветви деревьев клонились к земле под весом сочных красных и золотистых яблок, в этом году уродившихся на зависть всем. Учитывая же, что во всей остальной Эквестрии погода будто бы взбунтовалась, семейство Эппл могло рассчитывать на великолепный доход с продажи плодов.

"Голд-яблоки и вольт-яблоки обеспечат нам безбедную жизнь на много лет вперёд", — улыбнувшись своим мыслям, оранжевая кобыла начала обходить участок, чтобы проверить не перелез ли через забор какой-нибудь нарушитель, не желающий платить установленную цену.

— Никакие воришки не отберут у меня мечту, — пробормотала фермерша, свистом подзывая Вайнону. — Идём, девочка. Я чувствую, шо где-то тут прячется неплательщик...

* * *

В тронном зале старого замка аликорнов, на расстеленных на полу одеялах лежали шесть пони, на мордочках коих играли расслабленные и счастливые улыбки. В это же время рядом стояли двенадцать Сестёр Войны, продолжающих сдерживать фиолетовый туман внутри магического барьера, тогда как Шайнинг Армор готовился их подстраховать, а принцесса Каденс хмуро смотрела в пол, собираясь применить своё самое сильное заклинание... если Твайлайт и её подруги не справятся.

— Что же тебе снится, моя верная ученица? — в очередной раз проходя мимо кандидаток на владение Элементами Гармонии, Селестия остановилась перед сиреневой единорожкой и осторожно прикоснулась копытцем к прядкам её гривы. — Я знаю, что ты справишься... но как же мне хочется прекратить всё это прямо сейчас.

— Тьма может быть коварной, — заметила Цирконий, вставая рядом с белой аликорницей. — Но Фреон говорит, что они готовы.

— И всё же, я сама не верю, что пошла на это, — старшая из принцесс притопнула по каменному полу, глубоко вдохнула и выдохнула, после чего повернулась к продолжающим хранить молчание бэтпони. — Что с вашими соратниками?

— Многие шокированы тем, что Аксель посмел предать Мать Ночи, — отозвалась Мунлайт.

— Остальные не верят, что подобное могло произойти, — невесело хмыкнула Себриз. — Все ждут исхода.

— Преступники будут содержаться в темнице Кантерлота до тех пор, пока мои сёстры сами ни решат, что с ними делать, — заявила принцесса дня. — Отдавать старейшин на расправу толпе я не намерена. Как и вообще отдавать кого-то на расправу... Пришло время меняться... всем нам.

— Мы понимаем, — склонила голову почти белая бэтпони, бросая тоскливый взгляд на барьер, внутри коего была заключена её госпожа в двух обличьях.

— Пони будут недовольны, — заметила чёрная кобыла, прикрывая тяжёлые от напряжения веки.

— Им придётся смириться, — холодно отрезала Цирконий, гребень иголок которой стал тёмно-синим с фиолетовыми искрами, выдавая сдерживаемый гнев. — Радетели старых традиций уже показали, к чему ведёт их путь.

— Смотрите! — прервала разговор Каденс, указывая на розовую земнопони, мордочка коей скривилась сперва в непонимании, а затем в сердитой досаде.

— Похоже, что у первой кандидатки появился прогресс, — заметила тринадцатая по силам Лунопони. — Правда... я ожидала успеха от кого-то другого.

— Это потому, что она розовая? — вопросительно вскинула бровки принцесса любви.

* * *

— Это было совсем не весело! — сердито крикнула Пинки Пай, стоя внутри просторного пёстрого шатра, где под потолком летали шарики и кружились гимнасты, на арене на одноколёсном велосипеде сидел медведь, а у стенок перемигивались огоньками различные игры.

Ответом стала тишина, которую не нарушали ни топот копыт, ни звук голосов, ни музыка, секунду назад звучавшая будто бы со всех сторон. Даже пони и другие гости праздника замерли, обратившись в нелепые фигурки самих себя, сделанные из чего-то вроде стекла...

— И-и-и... Что? — осмотревшись вокруг, розовая земнопони не увидела ничего настоящего.

С самого начала, пусть в голове и появились воспоминания о том, что она устраивала праздник для кого-то очень важного, Пинки не давало покоя ощущение какой-то неправильности. И вроде бы гости веселились, смеялись, играли, но... это было похоже на большой спектакль, где актёры вызубрили свои роли.

"Совсем не весело", — мысленно повторила кобылка и топнула левой задней ногой.

По окружающему пространству прошла волна, а затем декорации стали осыпаться осколками, прямо в воздухе превращаясь в серый песок, что ложился к копытцам кондитерши. Когда же всё закончилось, она стояла на ровной серой пустоши с серым небом, которая тянулась от горизонта и до горизонта.

— Эй! Пони-будь! — позвала Пинки, но даже эхо не было ей ответом, от чего по спине кобылки пробежал табунок мурашек. — Девочки! Дэш! Флатти! Эпплджек! Рарити! Твайлайт! Пинки!.. Ой. Это же я. Хи-хи.

— Ты в этом так уверена? — прозвучал позади спокойный, безразличный голос, заставивший розовую земнопони подпрыгнуть мячиком и обернуться...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 4

— Ой, — удивлённо воскликнула розовая земнопони, широко распахнутыми голубыми глазами глядя на серую кобылку без крыльев и рога, грива и хвост коей свисали прямыми прядями, а из-под полуприкрытых век безразлично глядели бледные глаза. — Привет. Как тебя зовут? А как ты тут оказалась? Я — Пинки Пай. Давай дружить? А ты не видела моих подруг? Они должны быть где-то тут...

— Ты меня даже не узнала? — вопросительно приподняла одну бровь собеседница, затем хмыкнула и добавила: — А ведь меня ты видишь каждый день... Хотя, в эти моменты у меня на удивление глупое выражение мордочки.

— Разве мы встречались? — озадачилась кондитерша. — Я бы этого никогда не забыла.

— Не расстраивайся, — изобразила попытку улыбнуться собеседница, затем шагнула вперёд и правым передним копытцем прикоснулась к груди розовой пони. — Никто не любит вспоминать неприятное. Но раз уж ты так и не вспомнила... Я — Пинкамина Диана Пай.

Произнося последние слова, серая кобылка встала на все четыре ноги и высоко подняла голову. В следующую секунду глаза Пинки расширились, ушки прижались, а затем она сделала шаг назад, будто бы испугавшись.

— Но ведь... Ты — это я? — вспыхнула пониманием земнопони, на что в ответ получила ироничную улыбку. — Эй! Что я не так сказала?

— Всё, — отрезала собеседница, но вздохнув, всё же пояснила: — Я — это твоё отражение, но ты — не я.

— М... Не понимаю, — призналась обладательница розовой шёрстки, тут же встрепенулась и предположила: — Может быть мы сёстры? А давай я познакомлю тебя с моими друзьями и мы устроим вечеринку...

— Какими друзьями? — склонила голову собеседница, затем обвела пространство вокруг и хмыкнув, заявила: — Здесь нет никого... кроме нас. А тем более — друзей. Да и были ли они когда-нибудь? Сомневаюсь.

— Не говори так! — возмутилась Пинки, в порыве чувств даже надвинувшись на Пинкамину. — У меня много знакомых пони, с которыми мы общаемся, вместе устраиваем праздники, помогаем друг другу...

— Но являются ли они твоими друзьями? — перебила розовую пони серая копия. — Они улыбаются тебе, здороваются, приветливо общаются... только из-за того, что хотят от тебя что-то получить. Ты устраиваешь праздники — это всех устраивает, но расстроится хоть кто-то из них, если однажды Пинки Пай исчезнет? Кто из них по-настоящему заботиться о тебе и знает тебя такой, какая ты есть?

— Не говори так, — Пинки насупилась. — Мистер и Миссис Кейк приняли меня в своём доме и помогают мне...

— Им просто нужна работница, из зарплаты которой можно вычесть всё то, что съедает она и её друзья во время бесконечных вечеринок, привлекающих посетителей, — фыркнула собеседница. — Ты для них — удачное финансовое вложение. Попытайся ещё раз.

— Рейнбоу Дэш, Рарити, Эпплджек, Флаттершай, Твайлайт и Спайк — мои лучшие друзья, — уверенно заявила Пинки, глядя на невозмутимое выражение мордочки Пинкамины. — Мы всегда помогаем друг другу, вместе участвуем в приключениях и...

— И кто из них хотя бы раз попытался тебя понять? — в очередной раз спросила серая пони. — "Это же Пинки". "Это же Пинки". "Это же Пинки"... Как удобно, не правда ли? Все твои действия, каждую твою "странность", они низводят до фразы "Это же Пинки".

— Зачем ты пытаешься поссорить меня с друзьями?! — возмутилась и рассердилась кондитерша, притопнув передним копытцем.

— Я лишь раскрываю твои глаза, — ответила Пинкамина, пожимая плечами, после чего подняла голову так, чтобы пряди гривы соскользнули с мордочки, позволяя увидеть её во всех подробностях. — Друзей нет, Пинки Пай, и никогда не было. Дружба? Веселье? Благодарность? Ты сама всё это придумала и воплотила, а затем — поверила в свой обман. С раннего детства правдой были лишь мы: я — ты, и ты — я. Но даже эту дружбу ты предала!

Впервые за время разговора выражение мордочки серой пони изменилось, демонстрируя искреннюю злость... исчезнувшую буквально через секунду.

— Но... — отшатнувшись назад, розовая кобылка запуталась в собственных ногах и плюхнулась на круп. — Я ведь не делала ничего... такого. Я не помню...

— Это ли не доказательство того, что дружбы нет? — криво усмехнулась Пинкамина, начав расхаживать вокруг своей яркой копии. — Раз ты не помнишь, Пинки Пай, то я тебе расскажу всё. Однажды на каменной ферме, у семейной пары родилась дочь: она была не первой, но и не последней в их семье. Кобылка росла любопытной, озорной, непосредственной... за что её нередко упрекали родители, ставя в пример послушных старших сестёр. Она не понимала, почему плохо то, что она делает... и нередко плакала по ночам от обиды и одиночества. Её сёстры пытались помочь, но... какую помощь могут оказать жеребята, тоже страдающие от "правильного воспитания"?..

— Родители нас любят! — воскликнула Пай, чувствуя как задрожали её губы, а в груди вспыхнуло неприятное чувство горечи.

— Любят, — не стала спорить собеседница, миролюбиво кивнув. — Для своих жеребят они хотят самого лучшего, а потому... готовы растоптать их индивидуальность в пыль, чтобы добиться от маленьких продолжений себя совершенства, которым сами не являются. Им ведь лучше знать, как будет лучше? Именно по этой причине ты сбежала...

— Я не... — попыталась возразить кондитерша, но была в очередной раз перебита.

— Сбежала, — серыми глазами впившись в глаза яркой копии, припечатала Пинкамина, после чего улыбнулась и, протянув правую переднюю ногу, погладила Пинки по щеке. — Не то, чтобы я тебя в этом обвиняла: это был первый твой поступок, который ты совершила несмотря ни на что, проявив характер и упорство. Я даже гордилась тобой, когда ты прибыла в Понивилль, нашла работу, начала знакомиться с самыми разными пони... компенсируя нехватку общения за все прошедшие годы. И я тебя не виню в том, что ты решила откинуть ненужную часть себя, помогавшую маленькой Пинки Пай прятаться глубоко в душе и сохранять свою добрую наивность, весёлую непосредственность и открытую дружелюбность... пока кто-то другой жил в этом сером мире строгих законов и постоянных придирок. Ведь я всегда была на твоей стороне, Пинки Пай: защищала от кошмаров, утешала после ссор, решала проблемы, которые тебя пугали. И сейчас я здесь для того, чтобы сделать то же самое: справиться с проблемой, которую ты не можешь решить. Просто признай, что дружба — это ложь, уступи мне место и когда всё закончится — сможешь продолжить жить в своём уютном мирке.

На последних словах серая пони приблизила мордочку вплотную к собеседнице, затравленно опустившей взгляд.

— Ну же, Пинки Пай, — совсем тихо произнесла Пинкамина. — Это ведь так просто — спрятаться и ждать, когда всё станет хорошо. Я со всем справлюсь: как и в жеребячестве, когда кошмары прятались в каждом тёмном углу...

— Нет, — ответила кондитерша, с трудом поднимая взгляд на серую пони. — Дружба есть и я от неё не откажусь. Я не могу подвести девочек. И... даже если ты права, и большая часть пони даже не вспомнит обо мне, стоит лишь перестать проводить вечеринки... Я всё равно продолжу этим заниматься... потому... потому, что улыбки делают этот мир лучше. Мне нравится, когда пони радуются и дарят свою радость другим... и я не хочу, чтобы в Эквестрии были грустные жеребята. Я... Я не умею говорить красивые речи... Но...

— Значит, Пинки Пай, ты не откажешься от "подруг", что даже не пытались заглянуть чуть глубже чем тот образ, который выставлен напоказ? — Пинкамина отошла на несколько шагов. — Значит... от них тебе отказаться тяжелее... чем от себя?

— Я... Прости, — вновь потупилась розовая пони. — Я не должна была забывать про тебя.

— Лицемерка, — рыкнула серая кобылка. — Что же, раз ты приняла решение, то остаётся только одно: дай мне уйти, Пинки Пай. Дай мне раствориться в ничто, чтобы всё то, кем я являюсь никогда больше не тревожило тебя...

В следующий миг розовая пони метнулась вперёд и врезалась грудью в Пинкамину, заставляя её усесться на круп, тут же обхватывая передними ногами в кольцо и прижимаясь к шее. Зарывшись мордочкой в пряди прямой гривы, кондитерша зажмурилась и почувствовала как из уголков глаз потекли слёзы, а затем она выдохнула одно слово:

— Прости...

— Чт... Что ты делаешь? — разведя передние ноги так, будто не знала куда их деть, серая кобылка широко распахнула глаза.

— Я никогда тебя не прогоню, — куда более решительно заявила Пинки. — Мне стыдно из-за того, что я попыталась забыть... забыть всё, что было с нами тогда. Благодаря тебе я не сломалась и набралась решимости, чтобы покинуть каменную ферму вопреки желаниям родителей. Спасибо тебе, Пинкамина; спасибо за то, что была рядом и оставалась моим лучшим другом и поддержкой. Но... я уже выросла и меня больше не надо защищать: теперь у меня есть друзья и знакомые... У нас, Пинкамина, есть наш дом. И я... Я хочу не прятаться за чьей-то спиной, а стоять как равная, чтобы брать на себя всю ту ответственность; чтобы нести груз... вместе. Я не сдамся и не сломаюсь... и не откажусь от тебя. Никогда.

— Глупая маленькая сестра, — прикрыв веки, серая пони вздохнула, её ушки опустились, а передние ноги осторожно обняли розовую пони за плечи. — Ты совсем выросла, а я и не заметила этого. Пожалуй... ты действительно справишься с тем грузом, который придётся нести... даже без меня.

— О чём ты?.. — спросила кондитерша.

— Будь сильной, Пинки Пай, — улыбнулась Пинкамина, начав рассыпаться яркими искорками. — Будь сильной и живи... ради нас обеих.

— Стой... — розовая пони растерянно попыталась отстраниться, но ей этого не позволили.

— Не бойся, Пинки, я всегда буду с тобой: ведь я — часть тебя, но ты — не я, — прошелестел голос серой копии, почти полностью исчезнувшей в сиянии. — И... когда всё закончится... посети родителей. Они, наверняка, переживают из-за вашего разлада.

— Угум, — шмыгнув носом, розовая кобылка кивнула. — Обещаю.

Сияющие искры закрутились вокруг земнопони, заставляя её гриву колыхаться словно у аликорна, а затем втянулись в её грудь, заполняя чувство пустоты и даря ощущение полноценности. С беззвучным щелчком в памяти словно бы встали на место отсутствовавшие ранее кусочки мозаики, в которых были запечатлены эпизоды монотонной работы, строгости родителей, страхов и переживаний... Всё то, что могло стать неподъёмной ношей для жизнерадостного жеребёнка, ощущающего себя чужеродным элементом в окружающей его обстановке, при взгляде с высоты опыта взрослой кобылки раскрылось под совершенно иным углом.

— Я — Пинки Диана Пай! — встав на все четыре ноги, громко провозгласила обладательница розовой шёрстки. — Я никогда не пройду мимо грустного пони потому, что я несу Смех во имя Дружбы!

Едва эхо от этих слов разнеслось над серой землёй, как пространство дрогнуло а силуэт кобылки окутало яркое сияние, распространяющее волны расплывающихся пятнами красок. В тот же миг в воздухе зазвучала музыка, а затем и слова песни вырвались изо-рта земнопони...

На пути, что тянется лентой в даль,

Нам пройдённых вместе дорог не жаль.

Тихий смех с наших сорвался губ... облегчённый.

Пускай от взора невзгоды скрывают нашу цель,

Но никакие кошмары не смогут преградить дорогу теперь!

Дружбой крепкою стальной, вместе связаны судьбой,

Разорвать её никто не в силах!..

Пусть дороги не просты, вместе мы дойти должны,

Места верного и верной поры!

Сияние будто бы сжалось в одну точку, превратившись в медальон, похожий на розовый диск с драгоценными камнями в виде шариков, в точности повторяющих кьютимарку первой из хранительниц Элементов Гармонии нового поколения.

— Держитесь, девочки! — тряхнув кудрявой гривой, широко улыбающаяся земнопони нашла взглядом ближнее к себе фиолетовое пятно и ни секунды не сомневаясь прыгнула, ныряя в него как в воду. — Пинки Пай идёт к вам!

Примечание к части

Очень важно находиться в согласии с собой.

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 5

Примечание к части

Тридцать восемь и семь... Я худею)

Появившись в огромной трёхъярусной библиотеке, второй и третий этажи коей состояли из многочисленных мостиков и площадок, Пинки Пай присвистнула. Взобравшись на самую вершину одного из верхних стеллажей, она приложила ко лбу правое переднее копытце, словно бы это был козырёк, и стала осматриваться в поисках местной обитательницы.

— Это либо мечта Твайлайт... либо кошмар Рейнбоу, — негромко хихикнула розовая пони, после чего досадливо вздохнула и стала прыгать со шкафа на шкаф, заглядывая в коридоры импровизированного книжного лабиринта. — Раз, два, три, четыре, пять... Пинки Пай идёт искать.

Тише-тише, книжные мыши,

Те, что пылью бумажною дышат.

Острые ушки торчат на макушке,

Книжки вам совсем не игрушки.

Где же скрывается книжная пони,

Если не знает она о погоне?

Как из укрытия Твайлайт призвать...

Может быть стоит книжку порвать?

Несколькими прыжками по мостикам спустившись на пол, кондитерша скользнула задумчивым взглядом по корешкам тяжёлых даже на вид фолиантов. Почесав затылок левым передним копытцем, она тряхнула кудрявой гривой и схватилась за первую попавшуюся книгу, выдёргивая её с законного места.

— Будем надеяться, что это поможет, — пробормотала земнопони, затем раскрыла обложку и схватилась за первую страницу.

— Ты что задумала?! — раздался знакомый голос сиреневой единорожки, словно по волшебству появившейся из-за угла ближайшего стеллажа.

— Ух ты. И вправду сработало, — захлопнув книгу, Пинки радостно подскочила на месте. — Приветики, Твайли, а я тебя повсюду ищу.

— Оно и видно, — нахмурилась волшебница, телекинезом подхватывая брошенный на полу фолиант. — Кто тебя учил обращаться с книгами? Кто ты, вообще, такая, и что делаешь в библиотеке Кантерлота во время переучёта?

— Это же я — Пинки Пай, — указав на себя копытцем, ответила земнопони. — Мы же подруги, глупенькая.

— Никогда тебя раньше не видела, — холодно ответила Спаркл, а затем добавила: — И уж точно я никогда не стала бы подругой с той, кто не умеет обращаться с книгами. Уходи, а то я позову стражу.

— Но... Твайлайт... — попыталась что-то сказать розовая кобылка, ушки коей испуганно прижались к голове. — Я ведь... Мы должны помочь девочкам.

— Я никому ничего не должна, — притопнула передним копытцем единорожка. — И мне никто ничего не должен.

— Но ты нужна нам, Твайли, — Пинки шмыгнула носом. — Ты нужна мне. Мы же друзья...

— Мне не нужны никакие друзья! — повысив голос, почти прокричала молодая волшебница.

Эхо её слов заметалось среди стеллажей, от чего книги мелко задрожали, а затем и свет словно бы потускнел. Впрочем, сиреневая единорожка этого не заметила и начала наступать на розовую земнопони...

Твои слова глупы,

Друзья мне не нужны.

Забудь дорогу сюда...

Уходи навсегда.

— Твайлайт, послушай себя! — воскликнула Пай, вынужденная отступить на два шага назад.

— Если будешь ты одна...

И случится вдруг беда...

Кто, если не друзья,

Подоспеют всегда?

— Стражники, принцесса? — подняв взгляд к потолку, задумчиво отозвалась единорожка. — Может быть... Спайк.

Дружба — это беда,

С ней сплошная суета.

В пустую тратить года...

Не хочу никогда.

— Но ведь ты себе противоречишь, — сделав шаг вперёд, Пинки едва не ткнулась носом в нос подруги, но та вовремя отступила назад.

Ведь Спайк — твой первый друг,

Это знают все вокруг.

Неужто для тебя,

Это не стоит ни хвоста?!

— Не выражайся, — нахмурилась Твайлайт.

— Прости, — потупилась Пинки. — Просто я не успела придумать рифму лучше.

— Пинки... — прикрыла глаза Спаркл, всем видом выражая обречённость и смирение.

— Ась? — навострила ушки Пай, с надеждой глядя на подругу из-под полуприкрытых век.

— Не важно, — мотнула головой единорожка.

В твоих словах есть смысл,

Я обдумаю мысль.

Но Спайк — Помощник Номер Один,

А не какой-то кретин.

— Эй! — розовая пони ткнула копытцем в сторону сиреневой кобылки. — Не обзывайся.

— Извиняться перед той, кто хотела порвать книгу не буду, — вздёрнув носик, отозвалась молодая волшебница. — И вообще... Если ты не уйдёшь, я позову стражу.

— Ах так? — кондитерша нахмурилась.

— Именно так, — величественно (как ей казалось) кивнула библиотекарша.

— Тогда... ты не оставляешь мне выбора, — решительно произнесла розовая пони. — Не хотела я до этого доводить, но видно придётся.

— Ты что задумала? — насторожилась сиреневая кобылка, инстинктивно делая полшага назад.

Вместо ответа Пинки упала на круп, поджала под себя задние ноги, накрыла мордочку передними копытцами и...

— Уа-а-а-а!..

Ушки Твайлайт дёрнулись, а затем она растерянно заморгала.

— Эй... Ты чего? — вопрос прозвучал удивлённо и неуверенно.

— Уа-а-а-а!.. Хнык-хнык...

— Прекрати притворяться! — сердито притопнув копытцем, потребовала Спаркл. — Я сейчас позову... позову...

— Шмыг-хлюп-шмыг...

— Эй... — оглядевшись по сторонам, но так ничего кроме бесконечных, и в данный момент бесполезных книг не увидев, единорожка осторожно приблизилась к земнопони. — Хватит...

— Хнык-хнык-хнык...

— Эй... — прикоснувшись копытцем к плечу розовой пони, сиреневая кобылка сглотнула. — Почему ты плачешь, Пинки Пай?

— Твайлайт не хочет со мной дружи-и-ить... Уа-а-а!..

— Прекрати... в библиотеке нельзя шуметь... — закусив нижнюю губу, единорожка стала шарить глазами вокруг, но вновь не нашла ничего, что могло бы ей помочь. — Это ведь не причина...

— Хнык-хнык-хнык...

— М... — ушки Спаркл опустились и она, словно ныряя в прорубь произнесла: — Если я соглашусь с тобой дружить, ты перестанешь плакать?

— Ты не хо-очешь... — продолжила тереть глаза копытцами земнопони, прижимающая ушки к затылку.

— Хочу, — заявила единорожка, стараясь говорить уверенно и твёрдо.

— Правда? — ещё раз шмыгнув носом, недоверчиво спросила розовая пони.

— Правда, — отозвалась сиреневая кобылка. — Я хочу, чтобы ты была моим другом, Пинки Пай.

Едва отзвучали эти слова, как по пространству вокруг прошла волна, превращающая библиотеку в зал для театральной постановки, где стеллажи являлись не более чем нереалистичными декорациями. Волшебница тут же заморгала, будто бы только что проснулась, но ничего так сказать и не успела, оказавшись схваченой в крепкие объятья.

— Ей! — радостно воскликнула Пинки. — Я тоже хочу с тобой дружить, Твайли! И девочки тоже хотят...

— Пи-и-инки... — протянула Спаркл. — Дышать...

— Ой, — отпустив единорожку, земнопони пару раз подпрыгнула рядом с ней, сияя радостными глазами. — Я знала, что ты не допустишь, чтобы из-за тебя расстраивались твои друзья.

— Ох... Пинки, — потерев помятые рёбра, сиреневая кобылка ещё раз осмотрелась вокруг, а затем опустила голову. — Прости...

— За что, Твайли? — остановившись прямо перед подругой, Пай наклонила голову так, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Я... не справилась, — выдохнула Спаркл. — Я даже не заподозрила подвоха, пока не появилась ты. И если бы не ты...

— Для этого и нужны друзья, глупенькая, — бупнув единорожку по носу, заявила кондитерша, затем вскинула голову и добавила: — Всё ведь закончилось хорошо.

— Благодаря тебе, — согласилась волшебница.

— Если бы ты действительно хотела меня прогнать, то разве не смогла бы сделать этого? — вскинула бровки земнопони. — И если бы ты не считала меня подругой, то стала бы пытаться утешить? Скажи, Твайлайт Спаркл, ты готова помочь нашим подругам?

— Я... — сиреневая единорожка зажмурилась, затем кивнула, вскинула голову и произнесла вслух: — Да, Пинки Пай.

— Тогда... — розовая кобылка схватила с полки книгу в жёлтой обложке, раскрыла её и положила на пол. — Идём и устроим самую шумную вечеринку в истории!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 6

Примечание к части

Хорошо чувствовать себя... хорошо)

Тысячи тонн воды срывались с обрыва и уносились вниз, чтобы разбиться о поверхность озера миллионами мельчайших брызг, словно призмы искажающих свет полуденного солнца и образующих радугу. Группа из семи пони толпилась на верхней площадке водопада, стараясь перекрикивать рёв воды в своих разговорах и суетясь вокруг бочек...

— Где это мы? — спросила Твайлайт, когда сиреневая и розовая кобылки возникли на дорожке, ведущей к краю реки.

— Это сон Флаттершай, Твайли, — ответила Пинки Пай, после чего добавила указывая на группу туристов: — Давай поспешим, а то снопони уведут нашу подругу и нам придётся её долго искать.

— Ты думаешь, что она... как я? — говорить о том, что забыла друзей и была готова навсегда остаться в библиотеке своей мечты Спаркл было тяжело, но ещё страшнее становилось от осознания, что участь заблудиться в грёзах грозила и её подругам.

— Думаю, что да, — серьёзно кивнула кондитерша, а затем улыбнулась и подмигнула: — Но у меня есть план, как можно всё исправить. Флатти!

Привычно прыгая на почти не сгибающихся при этом ногах, земнопони стремительно приближалась к компании из жеребцов и кобыл всех рас. Один из них заметил новеньких и помахал передней ногой, после чего что-то сказал остальным и те тоже повернулись в их сторону.

Сиреневая единорожка изо всех сил спешила вслед за Пинки, но к собственному удивлению никак не могла её догнать. На грани сознания кобылки вовсе мелькали мысли, что вечериночная пони как-то незаметно изменилась: она привычно улыбалась, казалась беспечной и уверенной, но вместе с тем... будто бы более взрослой.

— Приветики! — припрыгав к туристам первой, кондитерша помахала им с широкой улыбкой и спросила: — Ребята, можно я перекинусь парой фраз с Флаттершай?

— Что?! — приложив правое переднее копыто к уху, переспросил оранжевый земнопони.

— Говори громче! — попросила зелёная пегаска. — Из-за водопада ничего не слышно!

— О чём ты хочешь поговорить... ммм? — жёлтая летунья, изначально бывшая ближе остальных, вопросительно изогнула бровки и с сомнением посмотрела на кудрявую кобылку.

— Флаттершай, ты нужна подругам, чтобы спасти Эквестрию! — торжественно объявила Пинки, привстав на задние ноги и разведя в стороны передние копытца.

— М... Что?! — моргнув, переспросила жёлтая крылатая пони.

— М-да... Это будет сложнее, чем я думала, — пробормотала Пай, постучав себя копытцем по подбородку, затем подпрыгнула и цокнула передними ногами в воздухе. — Знаю!

Зарывшись в свою пушистую гриву, под перекрестьем взглядов всех пони (в том числе и добежавшей до них Твайлайт), Пай извлекла на свет... пульт с кнопками, одна из коих имела символ плюса, а другая — минуса. Нацелив это устройство на водопад, земнопони нажала на минус и шум стал затихать, пока не превратился в едва заметное шипение.

— Так-то лучше, — спрятав артефакт обратно в гриву, кондитерша снова повернулась к жёлтой пегаске. — На чём мы остановились? Ах да: Флаттершай, мы должны спасти подруг и Эквестрию!

— Прости, но... кто ты? — моргнув пару раз, удивлённо спросила розовогривая летунья.

— Я — Пинки Пай, а это — Твайлайт Спаркл, — терпеливо объяснила земнопони, что единорожка подтвердила кивком. — Нас, тебя и ещё трёх пони выбрала принцесса Селестия, чтобы спасти принцессу Луну и Найтмер Мун. Помнишь?

— Я... — в глазах Флаттершай появился бледный туман, а её взгляд расфокусировался.

— Стоп-стоп-стоп! — вскинул копыта оранжевый жеребец, затем указал передней ногой на водопад и спросил: — Как ты это сделала?

— Это же сон, глупенький снопони: тут и не такое возможно, — отозвалась Пай, улыбнувшись задумавшемуся жеребцу.

— Как сон? Чей? — зелёная пегаска выступила вперёд и требовательно посмотрела на Пинки. — Что за бред ты несёшь?

— Это сон Флаттершай, — вступила в разговор Твайлайт. — А мы сюда пришли из моего сна. Нам срочно нужно помочь нашим подругам и принцессам, пока не стало слишком поздно. Флаттершай, ты нам нужна.

— Нам Флаттершай тоже нужна, — выступил вперёд чёрный единорог с белой гривой. — А ваши слова звучат... бредово. Вы похожи на каких-то обманщиков.

— Чем докажете, что всё это — сон Флаттершай? — нахмурился оранжевый земнопони. — Трюк с водопадом был классным, но наверное так и другие единороги могут.

— Как зовут твоих родителей, бабушек и дедушек? — спросила сиреневая пони у жеребца.

— Что за чушь, — фыркнул земнопони, вскинул голову и ответил: Их зовут Ф... Ш... М... Что за чушь? Я... Я ведь помню, как их зовут! Это...

— Эй, ты что с ним сделала?! — зелёная летунья шагнула вперёд, угрожающе расправила крылья и нахмурила брови. — Я тоже не могу вспомнить... Что это значит?! Говори, пока я не перешла к копытоприкладству! Ты нас заколдовала?..

— Не заколдовала, — хмуро заявил чёрный единорог, качнув головой из стороны в сторону. — Я бы заметил. И... Я тоже не помню, как зовут членов моей семьи.

— Это ещё ничего не доказывает, — дрогнувшим голосом заявила зелёная пегаска.

— Я... Я ничего не помню, — зашмыгала носом белая крылатая кобылка с фиолетовой гривой, падая на круп и прижимая к щекам копытца. — Это всё... Всё вымысел и...

— Не круто, бро, — вздохнул голубой земнопони, затем подошёл к летунье и обнял её. — Я рядом. Здесь и сейчас.

— Но ведь... — кобылка посмотрела на жеребца жалобными глазами. — Мы ведь... не настоящие...

— Здесь и сейчас мы есть; здесь и сейчас я люблю тебя... Остальное не важно, — крепче прижав к себе белую пони, обладатель голубой шёрстки и ядовито-зелёной гривы улыбнулся, позволяя солнцезащитным очкам сползти на кончик носа, открывая прикрытые фиолетовые глаза.

— Но ведь наши воспоминания... чувства... — растерялась летунья.

— Я знаю, что чувствую, — хмыкнул жеребец. — А воспоминания — наживное.

— Круто, бро, — усмехнулся чёрный единорог.

— Вы поверили?.. — зелёная пегаска осмотрела друзей, которые с разными эмоциями на мордочках согласно кивнули. — Какая глупость... Я...

В этот самый момент чёрный единорог быстро подошёл к подруге и резко поцеловал, заставив её выпучить глаза и распахнуть крылья. Спустя несколько секунд она опомнилась и отскочила назад, зашипев:

— Ты что творишь, идиот?

— Признаюсь в своих чувствах к лучшей пони в мире, — нагло усмехнулся рогатый жеребец. — Раз уж я придуман, то меня не сдерживают никакие условности общества и "семьи". В конце концов... вы — моя семья.

— Круто, бро, — поправив на морде очки, широко усмехнулся голубой земнопони, а белая пегаска в его объятьях тихо хихикнула, прикрыв рот копытцем.

— Ммм... — оранжевый земнопони покосился на красную единорожку.

— Забудь об этом, — категорично отрезала волшебница. — Этому не бывать даже в самой извращённой фантазии.

— Облом, — почесал затылок земнопони. — Флатти?

— Я всё вспомнила, — отозвалась жёлтая кобылка, поочерёдно глядя на вымышленных друзей. — Я... Вы ведь те самые пони, которых я придумала ещё до знакомства с Рейнбоу?

— Хм... А ведь верно, — чёрный единорог тряхнул гривой. — Я точно помню, что участвовал в походе в Подкроватье, где мы столкнулись с колонией гигантских пауков.

— А я... вроде как... строил замки из песка, — качнул головой оранжевый жеребец.

— Не удивительно, что они рушились, — фыркнула красная единорожка. — Я помогала делать уроки.

— Ну... — голубой земнопони потёрся подбородком о макушку своей пегаски. — Я плавал на "Утренней звезде". Круто было.

— Угум, — кивнула порозовевшая мордочкой белая летунья.

— Вы все... придурки, — удручённо повесила мордочку зелёная пегаска. — Как можно радоваться тому, что все мы... не настоящие?

— Говори за себя, бро, — снова усмехнулся "капитан", множество раз выходивший в плавание через ванну. — Лично для меня всё, что происходит сейчас — это жизнь.

— И... что дальше? — спросила красная единорожка.

— Для начала я попрошу нашу маму-подругу, чтобы она благословила нас с Грин, — снова заговорил чёрный жеребец, на что Флаттершай смущённо порозовела и потупила взгляд, в то время как сама означенная пегаска раздражённо запыхтела, но по какой-то причине возражать не стала.

— Вы не будете мешать?.. — осторожно спросила Твайлайт.

— Какими мы были бы друзьями, если бы помешали Флаттершай спасти подруг? — удивлённо вскинул брови оранжевый земнопони.

— Спасибо, ребята, — вновь прямо посмотрев на своих вымышленных друзей, с которыми в жеребячьи годы придумывала самые разные игры (всё же из-за дара, контактировать с другими жеребятами было крайне тяжело), жёлтая пегаска смахнула выступившие на глазах слезинки. — Вы — лучшие вымышленные друзья, какие только могут быть у жеребёнка. Я вас никогда не забуду.

— Эй-эй-эй! Ты же не прощаешься? Правда? — оранжевый жеребец поднял передние ноги в защитном жесте. — Не надо, Флатти. Я ещё пригожусь... Я ведь не только из песка замки строить умею...

— Теперь он добавляет в них известь, — подмигнула красная единорожка, на что её приятель гордо выпрямился.

— Они хотят сказать, что раз уж всё вокруг — сон, то ничто не мешает нам ещё раз помочь нашей подруге, чтобы вместе спасти её новых друзей, — пояснил чёрный единорог. — Это будет наше лучшее приключение. Так ведь, Грин?

— А-а-а... Хвост с вами, — обречённо махнула крылом зелёная пегаска. — Я в деле.

— Круто, бро, — одобрительно кивнул голубой земнопони.

— Шмыг... — утёрла нос растроганная Пинки, а когда на неё перевели взгляды, замотала головой и пробормотала: — Не обращайте на меня внимания. Просто это... здорово! Потом, когда всё закончится, мы должны будем собраться и отметить это!

Последняя идея настолько воодушевила розовую земнопони, что она даже подпрыгнула на месте.

— Но разве мы не исчезнем после того как Флатти проснётся? — робко спросила белая пегаска.

— Точно известно, что некоторые ночные кошмары способны перемещаться из одного сна в другой, — подала голос сиреневая единорожка. — В ином случае не существовало бы старых и отожравшихся кошмаров.

— А ведь верно, — притопнул передней ногой чёрный единорог. — Ребята, вы думаете о том же, о чём и я?

— Оу... — вытянула вверх правое переднее копытце Пинки. — Вы можете стать охотниками на ночных кошмаров, которые будут защищать мир снов и помогать грустным жеребятам!

— ... — снопони перевели свои взгляды на негласного лидера и состроили ожидающие выражения мордочек.

— М... Точно, — неловко улыбнувшись, чёрный единорог потёр шею правой передней ногой. — Об этом я и думал.

— Почему я в этом сомневаюсь, — закатила глаза к небу Грин, затем подошла к волшебнику и встала рядом, чтобы произнести с изрядной долей сарказма: — Веди нас, бесстрашный лидер.

— Круто, бро, — кивнул Блю, на что белая пегаска согласно угукнула.

— Я в деле, — встав на задние ноги, Орандж изобразил несколько ударов по воздуху передними копытами. — Вломим парочке негодяев, пугающих маленьких пони. Но у меня одно условие: я хочу научиться делать так же, как и Пинки с водопадом.

— Лови инструкцию, — вытащив из гривы толстую книгу, розовая земнопони кинула её жеребцу, от чего тот едва не свалился с ног.

— Пинки, откуда ты всё это берёшь? — не выдержала Спаркл. — Как ты всё это делаешь?!

— Мы же во сне, Твайли, — укоризненно посмотрела на подругу кондитерша. — Здесь главное — это воля и воображение. У кого воля сильнее а воображение ярче — тот может делать всё, что только придумает.

— Но все страницы пустые! — воскликнул оранжевый жеребец. — Тут только мои отражения.

— Это значит, что ты должен поверить в себя, и у тебя всё получится, — наставительным тоном заявила красная единорожка.

— Правда? — жеребец задумался, затем покопался у себя в гриве и достал воздушный шарик, похожий на длинный чулок, после чего быстро его надул и связал в форму молотка, которым ударил по земле, оставив вмятину. — Ха! Теперь ничто меня не остановит! Подать сюда самого жуткого кошмара: я его бить буду.

— Ой дурак... — прикрыла голову крылом Грин.

Не успел больше никто ничего сказать, как сон вздрогнул, в небе образовалась трещина, а из неё стали просачиваться чёрные кляксы с яркими красными глазами. Отрываясь от общей массы, похожие на маслянистую жидкость капли стали превращаться в огромных насекомых с острыми жалами и многочисленными лапками.

— Это не я! — воскликнул Орандж.

— Не круто, бро, — вздохнул Блю, выпуская Уайт из объятий, чтобы встать на все четыре ноги.

— Но я же не знал! — закричал оранжевый жеребец.

— Мы должны уходить, — заявила Флаттершай.

— Верно, — кивнул Блек. — Вы должны уходить, чтобы спасти ваших друзей. Ну а мы постараемся задержать кошмары.

— Но... — опешив, жёлтая пегаска нахмурилась и сделала шаг вперёд. — Вы ведь погибнете...

— Мы — герои, — подмигнул крылатой кобылке чёрный жеребец. — К тому же нас придумал жеребёнок, который верил в торжество добра над злом. И вообще... Просто поверь в нас ещё раз.

— Мы справимся, — согласно кивнула Грин, сердито глянув на Блека. — А потом встретимся и ты расскажешь нам о своих приключениях.

— Мы докажем, что даже вымышленные пони могут совершать настоящие поступки, — сняв тёмные очки, Блю искренне улыбнулся. — Вперёд, матрос Флаттершай: спаси своих друзей. Это приказ.

— Мы можем задержаться и помочь, — шагнула вперёд Твайлайт. — Вместе мы точно справимся.

— Что-то мне подсказывает, что расчёт именно на то, что вы останетесь, — пожал плечами чёрный жеребец. — Так что, не будем идти на поводу у вашего врага.

— Пинки Пай? — позвал оранжевый земнопони.

— Да? — отозвалась розовая кобылка.

— Позаботься о Флаттершай, — попросила белая пегаска, смущённо порозовев мордочкой. — Если тебе не сложно.

— Есть, — отдала честь кондитерша. — Идёмте, девочки.

С этими словами земнопони опрокинула одну из бочек и выбила в ней дно, после чего шмыгнула внутрь... чтобы тут же исчезнуть. Твайлайт переглянулась с жёлтой пегаской и, получив кивок подруги, последовала за вечериночной пони.

— Не вздумайте проиграть, — произнесла обладательница розовой гривы, а затем тоже нырнула в бочку.

— И какой у нас план, охотники на ночных кошмаров? — глядя на тучу огромных насекомых, постепенно приближающихся к их позиции, спросила Рэд.

— А я откуда знаю? — отозвался Блек. — Я этим никогда не занимался.

— Не круто, бро, — качнул головой Блю, вновь надел свои очки и широко оскалился. — Орандж, хватай бочку-переход и охраняй её любой ценой. Эти твари не должны последовать за кобылками.

— Есть, капитан! — козырнул оранжевый жеребец.

— Блек, ставь барьер с дырой в вершине, а ты, Рэд, стреляй в эту дыру каким-нибудь заклинанием, — продолжил отдавать команды земнопони. — Грин, Уайт... вдохновляйте нас.

— И как мы должны это делать? — нахмурилась зелёная пегаска. — Спеть и станцевать?

— Отличная идея, — похвалил подругу Блю. — Приступайте.

И битва закипела...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 7

Примечание к части

Маленькая сценка как-то неожиданно разрослась... опять.

Свет софитов слепил глаза, звон бокалов вторил утончённому смеху высокой публики, ароматы дорогих духов кружили голову. Расположившаяся на веранде популярного ресторана компания праздновала успешное завершение показа новой коллекции, обсуждая оставшиеся в прошлом и только грядущие свершения.

— Рарити, я давно хотел сказать... — золотогривый жеребец с белоснежной шёрсткой, одетый в модный фрак и галстук-бабочку наклонился к героине вечера, пододвигая к ней новый бокал с рубиновым напитком.

— Да, мой принц? — с придыханием ответила белая единорожка, одетая в словно бы струящееся по телу красное платье из шёлка.

— Я давно хотел спросить... — жеребец замялся, а все остальные пони за большим столом, застеленным белоснежной кружевной скатертью, на которой были расставлены хрустальные вазы с закусками, словно по команде притихли и обратились в слух.

— Смелее, я не кусаюсь, — изобразив смущение, игриво подмигнула модельерша.

— Хе-хе... Гхм, — собеседник поправил выбившуюся прядь гривы, повернул голову так, чтобы свет молодой луны освещал мордочку наилучшим образом и спросил: — Мне идёт этот галстук?

— Да... — с придыханием ответила Рарити, лишь через секунду сообразив, что услышала совсем не то, что ожидала. — Что?

— Спасибо, — лучезарно улыбнулся жеребец, поправляя свой воротник передними копытами. — Я так волновался из-за этого, но раз такой знаток моды утверждает, что всё нормально... мне остаётся только поверить.

— Хи-хи-хи... — звонко рассмеялась розовая единорожка, прикрывая рот солфеткой, а остальные гости поддержали её вежливыми улыбками. — Рарити, не обижайтесь на Блю за эту маленькую шалость. Теперь, когда ты находишься в нашем обществе, тебе предстоит привыкнуть к тому, как должны общаться настоящие леди и их кавалеры.

— Я понимаю, — стыдливо улыбнувшись, белая пони спряталась за бокалом с гранатовым соком.

"Как же я глупо себя чувствую. Хорошо, что у меня есть такие друзья, которые готовы всё объяснить и помочь...", — внезапный плачь жеребёнка заставил ушки волшебницы встать торчком и начать озираться.

— Вы это слышите? — спросила Рарити у остальных празднующих.

— Какой ужас, — прижала копытце ко рту розовая единорожка. — Мои уши этого не выдержат.

— Кто-нибудь должен это прекратить, — поморщился принц. — Я немедленно позову стражу.

— Может быть пойдём и поможем? — предложила Рарити. — Судя по всему... это где-то недалеко.

— Лучшее, чем мы можем помочь — это не потакать чужим капризам, — заявила красная пегаска. — Кроме того, ты же не хочешь идти по грязным улицам неизвестно куда? Ночью?

— Но ведь там может быть что-то серьёзное! — воскликнула белая единорожка, привстав со своего места. — Мой принц...

— Это не наше дело, дорогая Рарити, — небрежно отмахнулся жеребец. — Пусть другие делают свою работу. Мы же...

— Я пойду и посмотрю сама, — решительно заявила модельерша, полностью выбираясь из-за стола.

— Стой! — розовая кобылка окликнула белую пони, заставив её обернуться с выражением благодарности на мордочке, но прозвучавшие следующими слова заставили это выражение исчезнуть: — Ты же не собираешься бродить по грязным улицам из-за какого-то крикливого жеребёнка?

— Именно это я и собираюсь сделать, — дрогнувшим голосом ответила Рарити. — Разве мы не должны...

— Мы — не должны, — отрезал тёмно-серый единорог с тонкими аристократичными чертами морды. — И ты — тоже. Пусть этим займётся кто-нибудь другой, а мы продолжим наслаждаться этим вечером, вкуснейшими блюдами и прекрасной компанией.

— Раз так... то я пойду одна, — приняла решение белая пони, после чего сделала ещё один шаг.

— Если ты сейчас уйдёшь, то можешь не возвращаться, — заявила розовая кобылка.

— Забудь об этих пустяках, дорогая Рарити, — развёл передние ноги в стороны принц. — Останься с нами... Со мной.

"Я очень хочу... Я очень хочу этого", — зажмурившись, модельерша отвернулась от стола, а затем молча побежала прочь, стуча копытцами сперва по деревянным доскам, а затем и по каменной дорожке.

— Ты никогда не вернёшься!.. — донёсся в спину крик одной из "дорогих подруг".

— Видимо... мы в ней ошиблись, — эхом отозвался голос белого жеребца.

"Нет... не ошиблись", — яростно мотнув головой, из-за чего некоторые пряди выбились из сложной причёски, подумала про себя Рарити, чувствуя как слёзы обиды, горечи и разочарования текут по мордочке.

— Это я ошиблась, что мне есть место среди таких... кукол, — прошептала белая пони, всё дальше углубляясь в узкие и грязные переулки города, становящиеся всё более и более тёмными.

Вскоре ей пришлось перейти на небыстрый шаг, чтобы не спотыкаться об попадающий под копыта мусор, но даже так пару раз она вляпалась во что-то неприятно пахнущее. Вспыхнувший магией рог едва разгонял густую тьму, которая будто бы тянулась к кобылке своими кривыми, когтистыми лапами, заставляя вздрагивать от каждого шороха, доносящегося из дальних закоулков.

"Может быть они были правы?", — промелькнула предательская мысль в голове пони, стоило ей завернуть за очередной угол, чтобы увидеть только гору мусора, в то время как источник плача словно бы и не приблизился.

— Эй! — позвала Рарити, переминаясь с ноги на ногу. — Ты меня слышишь?!

— Ответа не последовало, лишь всхлипы стали чуточку тише.

"О Селестия... Почему это происходит со мной?", — сама у себя спросила кобылка, а затем фыркнула и невесело усмехнулась.

— Потому, что мне не всё равно, — сама себе вслух напомнила модельерша, начав осторожно взбираться на дурно пахнущую кучу, ставя копытца на гнилые доски, какие-то мешки, разбитые горшки. — Я иду!..

Стоило отвлечься на один миг, как задняя правая нога подскользнулась, а подол платья зацепился за какую-то корягу. Едва удержавшись на начавшем оползать мусоре, белая пони решительно дёрнула застёжку, а затем выскользнула из невесомой ткани. Грустным взглядом проводив ещё недавно великолепный наряд, она закусила нижнюю губу и решительно тряхнула гривой, после чего продолжила взбираться на самый верх.

Стоило Рарити добраться до промежуточной цели, как она поняла, что теперь требуется спускаться вниз, при этом грязь со второй стороны выглядела ещё более мерзко, из-за чего под шёрсткой бегали табунки мурашек. Несмотря на то, что двигаться без платья стало легче, в голове всё равно возникли сомнения, что получиться добраться до подножия своеобразной горы ни разу не упав.

"Если не можешь спуститься с горы, то скатись с неё. Интересно, кто это сказал?", — покрутив головой, белая пони обнаружила перевёрнутый помятый тазик, который тут же подхватила телекинезом.

— Надеюсь, что об этом никто не узнает, — пробормотала модельерша, устанавливая импровизированные санки на склон, чтобы затем залезть в них. — И... А-а-а-а!

Спустя несколько секунд тазик, разогнавшийся по слизкой грязи, подпрыгнув на каком-то выступе и прокрутившись в воздухе на триста шестьдесят градусов, с лязгом приземлился на каменную дорогу и заскрежетал дном, высекая искры. Белая пони едва не вывалилась из своего транспортного средства, но всё же смогла не ударить мордочкой в грязь (попутно она вспугнула кого-то в темноте, кто сверкнул маленькими красными глазками).

— Это было... ужасно, — шумно выдохнув, Рарити хихикнула. — Именно так: ужасно и ничуть не весело.

Новый всхлип, раздавшийся совсем близко, заставил единорожку откинуть посторонние мысли и броситься вперёд, изо всех сил сияя своим рогом, чтобы ни во что не врезаться. Стоило же ей завернуть за очередной поворот, как взгляду предстала маленькая белая единорожка, кутающаяся в какую-то серую тряпку.

— Эй, — осторожно позвала старшая пони. — Привет. Что случилось? Почему ты одна? Почему ты плачешь?

— А?.. — маленькая кобылка словно бы только что заметила, что уже не одна, но отреагировала несколько необычно. — Н-не подходи!

Нервный вскрик сопровождался неожиданно высоким прыжком на месте, после которого жеребёнок стала пятиться, наклонив голову и прижав ушки.

— Тише-тише... Я стою на месте, — заверила малышку Рарити, чувствуя как заболела её голова, будто бы она что-то забыла и теперь никак не могла вспомнить. — Смотри: я никуда не иду.

— Хорошо, — сглотнула маленькая пони. — Там и стой.

Несколько секунд они молчали: старшая единорожка старалась придумать, как ей убедить младшую пони её не бояться, в то время как маленькая кобылка следила за каждым движением модельерши, в любой момент готовясь сорваться с места и убежать.

— Меня зовут Рарити, — улыбнувшись как можно теплее, представилась взрослая пони. — А тебя?

— Нет, — ответила жеребёнок, дёрнув ушками в неопределённом жесте.

— "Нет"... что? — не поняла старшая единорожка.

— Меня зовут не Рарити, — словно само собой разумеющееся заявила малышка.

— Хи-хи... — увидев, как собеседница насупилась, модельерша примирительно подняла левое переднее копытце. — Я не хотела тебя обидеть. Прости... Может быть ты представишься?

— Я... — маленькая пони нахмурилась, а после паузы пробормотала: — Я не помню.

"Похоже, дело плохо", — обеспокоено подумала Рарити.

— А как ты здесь оказалась? — демонстративно посмотрев по сторонам, при этом стараясь не терять собеседницу из поля зрения, старшая пони добавила: — Это не лучшее место для прогулок.

— Я... Я искала... кого-то, — с явным трудом вспоминая, что она делает в этом месте, ответила кобылка. — Я потерялась... и... Не подходи!

— Не подхожу, — миролюбиво произнесла модельерша, осторожно ставя ногу на землю. — Может быть я могу тебе помочь? Давай... Давай будем искать вместе? Тем более, что я... тоже потерялась.

Это была не совсем правда, так как старшая пони отлично помнила все повороты, мимо которых прошла: всё же её профессия подразумевала наличие хорошей памяти, чтобы постоянно не сверяться с зарисовками. Впрочем, где именно они находятся она не знала, так что заявление хотя бы частично являлось честным.

— А кого искала ты? — настороженно спросила малышка, глядя из-под насупленных бровей.

— Я искала кого-то, кто плакал здесь, — улыбнувшись, ответила модельерша. — Ты случайно никого не видела?

— Я была одна... — ответила маленькая кобылка. — А зачем ты его искала?

— Если кто-то плачет, значит ему плохо, — пожала плечами старшая единорожка. — А пони должны помогать друг другу. Мне кажется, что это правильно.

— Рарити! — прозвучал бархатистый голос с противоположной стороны улицы, а затем по глазам пони ударил яркий свет, который излучал рог высокого жеребца с золотистой гривой. — Мисс Рарити, я так рад, что нашёл вас!

— Принц? — удивилась модельерша. — Но... что вы тут делаете? Как вы здесь оказались?

— Когда вы ушли я понял, что совершил ужасную ошибку, — патетично воскликнул единорог, медленно приближаясь к кобылкам. — Я осознал, что не должен был вас отпускать в ночь... Вы сможете меня простить? Я готов загладить свою вину любым возможным способом.

Старшая единорожка ощутила облегчение: понимание, что за ней пришёл принц, который сможет их защитить... пьянило. Она бы с радостью бросилась к своему герою, но... сжавшаяся от страха малышка заставила стряхнуть розовую пелену, буквально наползающую на глаза.

— Я рада, ваше высочество, — сделав шаг к жеребёнку, на что недавняя знакомая отреагировала только тем, что ещё сильнее сжалась в маленький комок, пони спросила: — Вы поможете мне найти семью этой кобылки?

— Какой кобылки? — вскинул брови жеребец, затем посмотрел на дрожащую малышку и высокомерно фыркнул. — Забудьте о ней, мисс Рарити. Наши друзья нас ждут в ресторане...

— Нет, — перебила его модельерша, встав рядом с безымянной единорожкой так, словно бы прикрывала её своими передними ногами.

— Нет? — опешил принц. — Но... Вы уверены в своём решении?

— Да, — столь же решительно ответила старшая кобылка. — Если вы не готовы помочь мне... помочь нам, то между нами не может быть ничего общего.

— Наглая плебейка, — цыкнул зубом единорог, тут же отвернулся и зашагал прочь. — Ты ещё пожалеешь об этом!

Звук шагов удалился, а Рарити всё продолжала стоять над маленькой пони, прислушиваясь к сгустившейся тишине. Её сердце вновь кололо от горечи, а по мордочке скатилась слеза...

— Почему ты плачешь? — тихо спросила безымянная кобылка.

— Больно, когда твои мечты разбиваются от столкновения с... этим, — мотнув головой, Рарити вытерла щёку сгибом правой передней ноги. — Не обращай внимания. Это всё глупости.

— Почему... ты меня защитила? — спросила маленькая пони, осторожно выглядывая из-под чёлки. — Ты ведь могла уйти...

— Просто... я верю в то, что несмотря на своё положение в обществе, пони должны оставаться добрыми друг к другу... и должны помогать тем, кто в этом нуждается, — стараясь вложить в слова свои чувства, медленно заговорила старшая единорожка. — Если ради того, чтобы стать частью высшего общества мне придётся отказаться от своих принципов... то такое общество может катиться на все четыре стороны.

— Ты добрая, — улыбнулась младшая кобылка, после чего поднялась на ноги и... обняла старшую пони передними копытцами.

— А... Свити Белль? — удивлённо вскинула брови модельерша, едва не упав на круп от оглушительного щелчка, прозвучавшего в её ушах. — Где... Как ты здесь оказалась?

— Я тебя нашла, сестрёнка, — улыбнулась маленькая пони, радостно прижав ушки и зажмурив глаза. — Я почувствовала, что ты потерялась и... пошла тебя искать.

— И тоже потерялась, — со смешком добавила Рарити.

— Ты не будешь ругаться? — отпустив старшую единорожку, младшая посмотрела на неё большими влажными глазами.

— В этот раз — не буду, — со вздохом ответила взрослая пони, после чего сама обняла сестрёнку, прижимая её к груди. — Если бы не ты, то... я могла бы и не найтись.

— Я тебя люблю, Рарити, — зарывшись мордочкой в белый и пушистый мех, произнесла младшая единорожка.

— И я тебя очень люблю, Свити, — отозвалась старшая сестра.

— Можно я останусь на ночёвку в домике на дереве? — наивно хлопая большими глазками, попросила Белль.

— Нет, — категорично ответила взрослая пони.

— Ну... — надулась малышка, состроив самую обиженную мордочку.

— Если хотите, то ты с подругами можешь устроить ночёвку у нас на чердаке, — предложила компромисс Рарити, после чего хихикнула: — Там тоже пыльно и полно всякого барахла.

— Ей! — радостно воскликнула Свити. — Меткоискатели — кладоискатели...

"Как бы мне об этом не пожалеть", — мысленно хмыкнула старшая сестра.

— Меня устроит, если Меткоискатели станут уборщиками, — со смехом заявила модельерша. — Я даже готова вам за это доплатить.

В этот самый момент у бочки, выкатившейся из-за угла, со стуком вылетело днище, а затем из неё выбрались Пинки, Твайлайт и Флаттершай.

— Оу... Похоже, что мы чуть-чуть опоздали, — хихикнула розовая земнопони. — Приветики, Рарити, Свити Белль... А мы как раз вас ищем.

— Привет, Пинки Пай, — высвободившись из объятий сестры, поздоровалась младшая единорожка. — А зачем вы нас искали?

— Всё как и всегда, Свити, — заговорщическим шёпотом начала кондитерша, а затем привстала на задние ноги и раскинула передние копытца в стороны. — Мы собираемся спасти мир!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ночь обмана 8

Выйдя из крутого виража Рейнбоу стремительно понеслась к следующему кольцу, расположенному вертикально над самой землёй арены, окружённой похожими на стенки чаши трибунами. В ушах стоял рёв зрителей, стук копыт и свист дудок, на периферии зрения мелькали разноцветные флажки, шарфы и даже портреты (на некоторых из коих пегаска не без удовольствия узнала себя), крылья размеренно поднимались вверх и вперёд, чтобы опуститься вниз и назад, этим движением выталкивая тело словно рыбу, выскакивающую из воды, стук сердца отдавался в висках, а лёгкие жгло от нехватки воздуха...

Вот красный грифон попытался воспользовавшись своим весом, а следовательно и большим ускорением падения обойти крылатую пони справа, и Дэш позволила ему это сделать пристроившись сразу за хвостом соперника, используя его как волнорез для встречного ветра. Стоило же им миновать кольцо, как кобыла тут же рванула вверх, вновь обходя небесного хищника, который из-за большей инерции улетел чуть дальше, а затем тяжелее набирал высоту.

"Знай наших!", — мысленно прокричала Рейнбоу, не рискуя сбить дыхание ни единым лишним движением, а тем более — бессмысленным словом. В конце концов, именно её первое место скажет всем гораздо больше, нежели крики разных неудачников...

Дракон давно и надёжно отстал от лидеров почти на половину круга, а вот грифон и гиппогриф старательно преследовали пегаску, не позволяя ни на миг расслабиться и просто парить. Мышцы крыльев уже почти не чувствовались из-за усталости, что могло привести к неприятным последствиям в самое ближайшее время, но и противники не могли чувствовать себя намного более свежими.

За счёт меньших веса и роста Дэш выигрывала в манёвренности, благодаря частым тренировкам на скорость ей удавалось не уступать на прямых дистанциях, пусть пользоваться ускорением и не выходило (слишком много сил это съедало). Но и конкуренты были достойны того, чтобы сражаться за титул абсолютного чемпиона... кроме дракона, откровенно разочаровавшего своих фанатов.

Вот позади оказалась половина трассы... две трети... три четверти... Наконец, выйдя из очередного поворота Дэш и последний её соперник (явно держащийся лишь на упрямстве полупони-полугрифон) устремились к финишному кольцу. Они летели нос к носу, их ноздри трепетали а вытянутые в струнку тела разрезали кажущийся плотным воздух...

"Сейчас!", — мысленно скомандовала себе крылатая пони, вкладывая всю сохранённую магию в один-единственный рывок.

Радужный взрыв разошёлся кругом от того места, где мгновение назад была голубая кобыла, мир для которой замедлился до неприличия, в то время как сама она вырвалась вперёд и словно самонаводящийся снаряд прорвала тонкую мембрану последнего кольца. Затормозив в воздухе и гордо улыбнувшись, обладательница радужной гривы сумела увидеть удивление на морде своего противника, почти на секунду отставшего от новоявленной чемпионки.

— Дэш-Дэш-Дэш!.. — скандировали трибуны, а комментатор заливался восторженными эпитетами в адрес спортсменки, внезапно оказавшейся в окружении фотографов и журналистов.

— Что вы чувствуете, став абсолютным чемпионом?..

— Как вам удалось?..

— Хотите ли вы кого-нибудь поблагодарить?..

Вопросы сыпались один за другим, и на все требовалось дать хотя бы короткий, но достаточно однозначный ответ, чтобы в газете потом не написали какую-нибудь отсебятину. Но и с этим этапом в конце концов удалось справиться, после чего началось награждение.

На платформу установили три куба, два из которых были низкими, а один — высоким. На третью ступень, получив бронзовый кубок, с раздосадованным видом встал грифон; на второе место взобрался выглядящий совершенно измотанным гиппогриф; первое место оказалось предоставлено Рейнбоу.

"Вот оно... счастье?", — стоя на вершине своеобразной пирамиды, голубая летунья посмотрела на своё отражение в золотой чашке с выгравированной на боку единицей.

Зрители ликовали, вандерболты поздравляли напарницу, но...

— Красивый кубок, Рейнбоу, — прозвучал негромкий мягкий голос откуда-то сзади, заставляя обернуться, чтобы увидеть жёлтую пегаску с розовой гривой, которая стояла вроде бы и со всеми, но при этом была как бы сама по себе, умудряясь выделяться из общего фона совершенно ничего не делая.

— Да... Красивый, — искренне и открыто улыбнулась в ответ спортсменка, в следующую секунду отбрасывая бесполезную безделушку. — Однажды я получу такой же, но по-настоящему.

— Обязательно получишь, Дэши, — уверенно заявила подруга, в то время как мир вокруг стал затихать и расплываться цветными пятнами. — Я в этом совершенно не сомневаюсь.

— И я, дорогуша, — заявила Рарити, выходя из-за облака, в которое обратился один из соперников.

— А я устрою после твоей победы самую грандиозную вечеринку, — пообещала Пинки, появившаяся буквально из воздуха рядом с радужногривой подругой. — А ещё... мы можем устроить репетицию этого праздника.

— Я поддерживаю эту идею, — заявила Твайлайт Спаркл.

— Спасибо, девочки... Вы — лучшие, — прикрыв глаза, Дэш смахнула с щеки непрошеную слезу, затем нахмурилась и потребовала: — Никому ни слова об этом. Понятно?

...

Эпплджек сидела за прилавком и смотрела на опустевший рынок. Солнце светило высоко в небесах, жаркими лучами опаляя сухую землю, за её спиной стояла полная телега яблок... но ни одного пони в поле зрения не осталось.

Нет, когда она только пришла на своё обычное место, то покупатели ходили табунами, но увидев выставленную цену начинали торговаться, а когда не получали желаемую скидку — уходили злые и недовольные. Фермерша и сама не заметила того, как осталась абсолютно одна, но даже после этого какое-то время её гордость не позволяла признать, что...

"Я была не права?", — сдвинув шляпу на лоб, обладательница пшеничной гривы почесала затылок, затем упрямо тряхнула головой и стала ждать клиентов. В конце концов, должен же был хоть кто-то остаться? А первому пони она вполне может сделать скидку... совсем небольшую.

— Сколько стоят яблоки? — спросила розовая земнопони, выглянув из-за края прилавка и посмотрев точно на Эпплджек.

— Четыре... три битса, — спохватившись в последний момент, уверенно заявила оранжевая кобыла. — У Эпплов лучшие яблочки во всём Понивилле.

— Мне одно, — произнесла Тиара, выкладывая перед собой три монетки.

Фермерша не стала спорить и смахнула деньги в мешок, а на стол положила фрукт.

— Фу... — сморщила носик маленькая пони. — Это что за старьё? Да оно ещё и гнилое... Бэ-э-э...

— Шо ты говоришь?! — возмутилась Джек, но стоило ей посмотреть на яблоко, как и она увидела, что оно сморщенное и гнилое. — М... Прости. Сейчас я дам другое.

— Да у тебя все фрукты такие! — возмутилась маленькая собеседница, тыча копытцем в сторону телеги. — Я требую вернуть мне деньги!

— Но... — обернувшись к своей телеге оранжевая земнопони увидела, как над ней летают мухи, а на землю из щелей вытекает гниль. — Как же...

— Деньги! — закричала кобылка. — Верните мне деньги!

— Я... Сейчас, — дрожащими копытами достав из мешка монетки, Эпплджек отдала их недовольному жеребёнку, тут же убежавшему дальше по рынку, во весь голос говоря об обманщиках, которые за старое гнильё требуют непомерные суммы.

— Но как же так? — сама у себя спросила подавленная пони, усевшись прямо на землю. — Неужели из-за того, шо я... я слишком много просила, все фрукты успели испортиться? Я... Я подвела семью из-за своей жадности?

— Уж кто-кто, подруга, но ты точно не жадная, — прозвучал насмешливый голос сверху, а затем с воздуха спикировала голубая пегаска, громко припечатавшая копытца об землю. — Чем это тут пахнет? Фу...

— Рейнбоу? — подняла голову Эпплджек, но тут же снова опустила взгляд. — Это... яблоки. Из-за меня они испортились...

— Не говори глупостей, дорогуша, — прозвучал новый голос, а затем к прилавку вышла Рарити. — Ты бы точно не допустила, чтобы твой урожай пропал. Уж я-то знаю: Свити Белль вечно не хочет есть, когда возвращается с вашей фермы. А я, между прочим, из-за неё училась готовить!

— Привет, Джеки, — оказавшаяся рядом Пинки поправила шляпу подруге. — Ты не против, если я использую эти яблоки в джеме?

— Они же гнилые... — моргнув пару раз, удивилась фермерша, наконец-то замечая и остальных подруг, которые пока что молча стояли рядом.

— Наверняка внутри этой кучи есть и те, которые не испортились, — беспечно пожала плечами розовая земнопони. — Ну так как — даёшь добро?

— Это... — оранжевая кобылка вздохнула, на секунду в её голове возникла мысль, что из целой кучи испорченного товара действительно можно выбрать хотя бы немного нормальных фруктов, чтобы продать их по хорошей цене, но... уже в следующий миг фермерша отмахнулась от них. — Хорошо, сахарок. Забирай всё, что найдёшь.

— Ей! — радостно воскликнула Пинки, заключая подругу в крепкие объятья, а следом за ней это же действие повторили и другие кобылки.

— А-а-а... шо происходит? — проморгавшись, удивлённо спросила обладательница пшеничной гривы и ковбойской шляпы. — Это куда нас занесло?

— Это твой сон, Эпплджек, — ответила Твайлайт, отстраняясь от фермерши, чтобы обвести пространство передним копытцем. — Планировалось, что это будет мечта... но похоже, что в твоём случае сон превратился в кошмар.

— А вы?.. — поочерёдно встретившись взглядом с каждой из подруг, неуверенно спросила оранжевая земнопони.

— Мы — самые настоящие, — заверила её Пинки.

— Мне снилось, что я живу в огромной библиотеке, — призналась сиреневая единорожка.

— Этого я от тебя и ожидала, — фыркнула Дэш, за что получила лёгкий толчок крылом от Флаттершай. — Что? У меня был самый крутой сон: я стала всемирной чемпионкой по полётам!

— Рэйнбоу Дэш отказалась от фальшивых достижений, насколько бы соблазнительными они ни были, решив добиваться всего в реальном мире и честными путями, — заявила Спаркл, от чего голубая пегаска подбоченилась и высоко подняла голову. — Рарити отказалась от своей мечты, чтобы помочь одинокой незнакомой пони, проявив свою доброту...

— Не напоминай, дорогуша, — поёжилась белая единорожка. — Это было ужасно.

— Флаттершай вызвалась помочь нам, но и не отказалась от своих вымышленных друзей жеребячества, сохранив им верность, — поддержала сиреневую единорожку розовая земнопони. — А Твайлайт не смогла оставить одну грустную пони.

— Это было бесчестно, — заметила ученица принцессы Селестии. — Ну а ты, Эпплджек, с первого дня нашего знакомства демонстрировала готовность поделиться всем, что у тебя есть даже с незнакомцами.

— И что это всё значит? — нахмурилась фермерша.

— Каждая из нас прошла своё испытание: Флаттершай на верность, Рейнбоу Дэш на Честность, Рарити на доброту, а ты, Эпплджек, на щедрость, — Твайлайт сделала паузу и посмотрела на розовую земнопони. — Но самое сложное испытание прошла Пинки Пай.

— Я? — удивилась кондитерша.

— Именно, — кивнула Спаркл и улыбнулась. — Ты, Пинки, прошла испытание Дружбы: ведь именно ты связала всех нас между собой и помогла в самый трудный час.

— А как же ты, Твай? — спросила голубая пегаска.

— В книге про Элементы Гармонии говорилось, что их всегда было шесть... И шестым элементом была магия, — ответила ученица принцессы Селестии. — Пожалуй... это единственное, в чём я действительно сильна.

Едва отзвучали эти слова, как шестерых кобылок окружили вихри из искр, которые сформировали на их шеях украшения в виде медальонов, на которых драгоценными камнями отображались их кьютимарки. И лишь у розовой земнопони украшение проявилось так, будто бы всегда там находилось.

В ту же секунду сон фермерши начал рассыпаться, а пони почувствовали, что просыпаются...

...

— Что-то происходит! — привлекла общее внимание к спящим подругам Каденс, заставляя Селестию и Цирконий отвести взгляд от барьера, удерживаемого двенадцатью Сёстрами Войны.

Две пегаски, две земнопони и две единорожки, засветившиеся разными цветами радуги, поднялись в воздух и выстроились в ряд. На их шеях прямо из воздуха появились артефакты, ощутимо фонящие магической силой...

— В стороны! — скомандовала ученица Найтмер Мун, вслух говоря исключительно для эквестрийцев, так как её сёстры уже прервали своё заклинание и отпрыгнули к стенам.

В следующий миг на зал опустилось давление, похожее на взгляд кого-то огромного... но тут же это ощущение и пропало, оставив после себя глубокое чувство внутреннего удовлетворения. Спустя ещё один удар сердца, яркий радужный луч ударил от новых Хранительниц Элементов Гармонии, накрывая облако фиолетового тумана, сдувая его прочь и разрывая на клочки словно ураганный ветер дым от слабого костра. Когда же свет угас, шесть кобылок приземлились на подрагивающие ноги, широко распахнутыми глазами глядя друг на друга и по сторонам, а тёмно-синяя и иссиня-чёрная аликорницы вздрогнули, после чего короны на их головах осыпались невесомым пеплом.

— Луна, Найтмер? — осторожно позвала белая крылато-рогатая пони, и все, начиная от так и застывших на своих местах бэтпони, заканчивая лунопони, готовыми броситься к прародительнице при малейшем признаке её ранения, затаили дыхание и принялись ждать.

— Мы в порядке, Тия, — первой отозвалась принцесса ночи. — Просто очень устали.

— Всё... сработало, — удовлетворённо заявила Владычица Кошмаров, а затем потеряла сознание.

Вторая пленница барьера продержалась дольше лишь на полсекунды, после чего обмякла в объятьях подоспевшей сестры...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

По ту сторону тайны

Прозрачный купол накрывал круглую площадку, засаженную синеватой травой и цветами с белоснежными бутонами, на краях которой находились небольшие округлые домики, похожие на огромные пряники с круглыми окнами и дверьми. В вышине мерцали звёзды, над горизонтом виднелся диск восходящего Эквуса, лучи солнца скользили по обманчиво тонкой преграде, но по большей части рассеивались и становились совершенно безвредными для чувствительных глаз.

Группа бэтпони, преимущественно состоящая из пожилых жеребцов и кобыл, чьи тела ещё недавно украшали застарелые шрамы, свидетельствующие о бурной молодости и личной доблести, сидели вокруг плоского словно блин кристалла, проецирующего иллюзию праздника. На их глазах перепончатокрылые жеребцы и кобылы всех возрастов приветствовали Матерей Ночи, их солнцекрупую сестру, принцессу любви и шестерых дневных кобыл, что своим подвигом спасли двух ночных аликорниц от участи, на которую они были обречены предателями...

— Вы не выглядите расстроенными, — заметила зелёная лунопони, более часа простоявшая без единого движения, из-за чего многие присутствующие стали воспринимать её как элемент ландшафта.

— А чему печалиться? — чуть криво усмехнулся Аксель, отводя взгляд от иллюзии того, что сейчас происходило рядом со старым замком. — Наш народ впервые за тысячу лет един... если не считать беглецов за море. Но что-то мне подсказывает, что недолго этим трусливым крысам осталось наслаждаться независимостью. Бэтпони вновь защищены от гонений и притеснений сразу двумя аликорнами, ну а то, что месть так и не свершилась — это цена, которую следовало заплатить.

— Но ведь вы проиграли, — заметила кристаллопони, встретившись взглядом с бывшим уже старейшиной Ночных Бродяг.

— Проиграть более сильному противнику не стыдно, — дёрнул ушами жеребец, затем обвёл взглядом прислушивающихся к их разговору сородичей и добавил: — Кроме того... проиграли мы именно Матери Ночи, а не кому-то из дневных. Я жалею лишь о том, что моё имя теперь будет увековечено в истории нашего народа как синоним предательства... Но такова уж судьба проигравших.

— "Горе проигравшим"? — склонив голову на бок, от чего длинные иголки гребня мелодично зазвенели от столкновений друг с другом, уточнила лунопони.

— Можно и так сказать, — пожилой жеребец обвёл правым крылом пространство под куполом. — Это, разумеется, полностью комфортабельная... но всё же тюрьма. Я благодарен за условия содержания, которые нам предоставлены, но не понимаю причин, из-за которых с нами так возятся. Купол ведь был возведён специально для нас?

— Нам это почти ничего не стоило, — меланхолично ответила собеседница, прикрывая глаза. — Прародительница оценила то, что ваши действия были продиктованы желанием защитить свой народ, свои принципы и историю, а не стремлением к власти или эгоизмом. Потому она решила, что было бы несправедливо наказывать вас более строго.

— Но и оставить нас среди сородичей, позволяя вносить смуту в умы подданных она тоже не пожелала, — хмыкнул Аксель. — Не могу сказать, что понимаю её, но не могу не выразить свою признательность... пусть и считаю, что это слишком мягкосердечно.

— Вы не успели совершить чего-то опасного, — заметила кристальная кобыла, голос которой звучал спокойно и мелодично. — В конце концов заговор был раскрыт на ранней стадии.

— У нас не было шансов изначально? — уточнил бывший старейшина, который и сам знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать его из чужих уст.

— Слишком велик разрыв в технологиях, — подтвердила мысли собеседника кристаллопони. — У нас было достаточно возможностей, чтобы вести постоянное наблюдение за большинством заговорщиков.

— Понятно, — перепончатокрылый летун прикрыл глаза, усилием воли давя зарождающееся раздражение (сколь бы ожидаемым ответ ни являлся, приятным он от этого не становился).

— Если вам что-то понадобится — попросите об этом, — меняя тему, заговорила зелёная кристальная кобыла. — Если просьба не будет противоречить списку прямых запретов — она будет удовлетворена.

— Мы запомним, — кивнул Аксель.

Более не произнеся ни слова, собеседница развернулась и зашагала к шлюзу, чтобы покинуть купол-тюрьму, созданную для комфортабельного проживания бэтпони на луне. Вслед ей звучала лишь тишина, не нарушаемая ни просьбами, ни проклятьями, ни ругательствами...

* * *

— И всё же... это было глупо, — заявила Селестия, ставя на низкий столик поднос с горячим чайником и тремя чашками.

За окном покоев принцессы дня светило утреннее солнце, пели птицы, по голубому небосводу плыли белые облака, подгоняемые перешучивающимися пегасами из погодной команды. Три аликорницы, одна из коих была белоснежной, вторая — иссиня-чёрной, а третья — тёмно-синей, сидели на подушках с одной из сторон от квадратной столешницы, украшенной тонкой резьбой.

— Эквестрии были нужны хранительницы Элементов Гармонии, а Фреон сообщила, что Твайлайт и её подруги уже готовы к этой роли, — отозвалась Найтмер Мун, подхватывая кажущуюся миниатюрной в её копытцах чашку и поднося её к мордочке, чтобы затрепетавшими ноздрями втянуть приятный аромат горячего напитка. — Кроме того, бэтпони столкнулись с предательством сородичей и готовностью представителей других рас встать на их сторону, чтобы рискуя своими жизнями спасти тех, кого они признали своими правительницами. Итог мероприятия более чем удовлетворителен: Гармония признала новых хранительниц, а ночной народ впервые за сотни лет раздора объединён и встал на путь сближения с дневными пони.

— Но ради этого вы решились подставиться под удар Элементов Гармонии, прикрывшись лишь одним тёмным артефактом, к которому прицепился очередной ночной кошмар, — недовольно фыркнув, Селестия дёрнула ушами. — Что могло пойти не так?

— Гармония достаточно разумна, чтобы понять ситуацию, — вновь спокойно ответила иссиня-чёрная пони.

— Никогда нельзя быть уверенными, как подобная сущность отреагирует на то или иное событие, — строго глянув на Владычицу Кошмаров, старшая крылато-рогатая пони вздохнула, после чего закончила заметно менее напористо: — Мне совершенно не хочется видеть вас обеих в виде каменных статуй.

— Сестра... — позвала Луна, заставив принцессу дня поднять на себя взгляд. — Прости. Я больше так не буду.

— Вуна... — Селестия несколько секунд боролась с собой, затем покачала головой и констатировала: — Верю. В следующий раз вы придумаете ещё какую-нибудь глупость.

— Победителей не судят, — заявила Прародительница лунопони, всем видом изобразив обиду.

— Ещё одна цитата от Гены?, — вскинула бровь белая аликорница. — Может быть и не судят, но на них вполне заслуженно обижаются. Так что готовьтесь к тому, что Каденс будет на вас дуться: Цирконий уже с этим столкнулась.

— Пожалуй... мне следует переговорить с принцессой любви, — после короткой паузы решила Найтмер. — Всё же лунопони исполняли мою просьбу, а для Сестёр Войны, а тем более — моей ученицы, это сравнимо с приказом. Так что Цирконий попросту не могла позволить себе ослушаться, тем самым поставив задание под угрозу.

— Перед Твайлайт и её подругами ты тоже будешь оправдываться? — спрятав улыбку за чашкой с чаем, спросила старшая из кобыл.

— Не стоит омрачать их подвиг, — отрицательно качнула головой Мун. — Всё же они честно преодолели свои испытания и справились с кошмаром, подпитывающимся от могущественного артефакта. В работе с Элементами Гармонии очень важен душевный настрой, на который может повлиять новость, что угроза была не столь... существенной.

— Согласна, — прикрыла глаза принцесса дня. — Сейчас это знание будет лишним. Однако же в будущем, когда хранительницы окрепнут и убедятся в своих силах, вам придётся им всё рассказать.

— Это проблема будущих Найтмер и Луны, — плотнее укутавшись в крылья, констатировала иссиня-чёрная аликорница.

— Это прозвучало довольно жутко, — призналась тёмно-синяя крылато-рогатая пони. — Тия, ремонт замка идёт полным ходом, так что скоро мне придётся временно перебраться в другую резиденцию. Всё же ночному двору нужен присмотр, чтобы не допустить серьёзных отклонений от намеченного курса по сближению народов.

— Найтмер?.. — повернулась к Владычице Кошмаров белая аликорница.

— Помогать я буду, но жить там постоянно — нет, — открестилась от подобной чести Мун. — Пусть лучше бэтпони привыкают, что ими правит Луна.

— Ты уверена? — посмотрела на свою дочь тёмно-синяя аликорница, на что получила клыкастую усмешку.

— Я не получаю удовольствия от власти, — заявила Найтмер. — Да и у меня есть куда более интересные и важные дела.

— Поделишься? — осведомилась Селестия, отставляя на стол опустевшую чашку.

— Это личное, — отрицательно качнула головой Прародительница лунопони.

— В любом случае, Найтмер, если тебе понадобится в чём-то наша помощь — просто попроси и мы придём, — пообещала белая аликорница, на что её младшая сестра утвердительно кивнула.

— Я запомню, — отозвалась иссиня-чёрная пони, после чего поднялась на ноги и поочерёдно взглянула на обеих собеседниц. — Пожалуй, на сегодня закончим на этом. Я слишком устала, чтобы заниматься чем-то серьёзным и вести долгие разговоры.

— В таком случае, мы не будем тебя задерживать, — произнесла Селестия, тоже поднимаясь на ноги. — Приятного отдыха.

— Приятных снов, Найтмер, — пожелала младшей кобыле принцесса ночи.

Вскоре Прародительница лунопони удалилась, оставив сестёр одних: другие пони не решались войти в покои старшей из диархов, чтобы не нарушить семейное уединение. Сами крылато-рогатые кобылы же вышли на балкон, откуда открывался великолепный вид на Кантерлот, раскинувшийся на пологом склоне горы у подножия дворца.

— О чём задумалась, Тия? — после некоторого времени уютного молчания спросила младшая аликорница.

— Думаю о том, как вы ладите с Найтмер, — призналась большая белая пони, всматриваясь куда-то вдаль.

— Если честно... с трудом, — призналась принцесса грёз. — Всё же те проблемы, которые стоят между нами, за несколько дней не решаются. И даже если умом она меня простила, то сердцем... На это нужно время.

— Я вам завидую, — призналась принцесса дня. — Вот бы и мне обзавестись дочкой.

На последних словах старшая диарх зажмурилась, растянув губы в мечтательной улыбке.

— Нет, Селестия, — толкнув сестру крылом, чем заставила её посмотреть на себя, тёмно-синяя аликорница преувеличенно серьёзно заявила: — Мы не будем использовать Элементы Гармонии на тебе в надежде, что они создадут ещё одного аликорна.

* * *

— Нет, — сердито буркнула Каденс, сидя на подушке перед столиком с духами, косметикой и гребешками, установленным в её комнате.

— ... — Цирконий сидела перед розовой аликорницей на полу, с видом побитого щенка и смотрела на принцессу любви грустным-грустным взглядом.

— Прекрати, — нахмурилась розовая аликорница, отводя взгляд от молчаливой лунопони, за последние полчаса не произнёсшей ни слова.

— ... — выразительно промолчала кристаллопони, всей своей позой буквально излучая раскаяние, стыд и чувство вины.

— Это не сработает! — воскликнула крылато-рогатая эквестрийка, затем посмотрела на стоявшего у дверей жеребца и жалобно попросила: — Шайнинг, сделай что-нибудь.

Белый единорог молча поглядел на возлюбленную, затем прикрыл глаза и покачал головой.

— Предатели, — буркнула Каденс. — Сговорились...

— ... — продолжила выразительно молчать Цирконий.

— Ладно-ладно, — вскинула передние копытца принцесса любви. — Я тебя прощаю. Только не делай так больше.

— Ей, — подавшись вперёд, лунопони обняла розовую аликорницу, которая со вздохом обняла её в ответ.

— А ведь и вправду сработало, — удивлённо проворчал себе под нос Армор, тут же состроив самое невинное выражение морды, когда на нём сконцентрировался сердитый взгляд любимой.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дискомфорт

Примечание к части

В конце каждого приключения должен находиться финальный босс?

На самом краю необжитого парка, средь зарослей сорной травы,

Где Тия не светит, Луна не бродила, растут лишь поганки-грибы.

Закованный в камень, с гнездом на макушке, проклят на тысячу лет,

он был побеждён и низвергнут с позором, но вам шлёт горячий привет.

Во мрачной эпохе древнейшего мира, где правил щитом и мечом,

Он гордо носил своё славное имя, но прозван был старым козлом.

Держа в львиной лапе и кистью орлиной светила и ночи, и дня,

Он попирал ногою козлиной законы всего бытия.

Красивый и добрый, весёлый и милый, друг ласковых разных зверьков,

Он был очень честным, верным и щедрым, но никто к тому был неготов.

Собравшие подлую разную силу, в засаде часами сидя,

Враги победили бесчестным приёмом, героями славя себя.

С той давней поры пролетели столетия, рекою текли месяца,

Новых хозяев приняли светила, и новая эра пришла.

Но камень не вечен, а хаос изменчив, вновь пленнику воля грядёт,

Тот, кто ногой попирал мироздание, расскажет вам свой анекдот!

Солнечный диск робко поднялся из-за горизонта, немного повисел над землёй и стал взбираться на вершину небосвода, тёплыми лучами одаривая растения и животных, одни из коих лишь просыпались после отдыха, а другие устраивались на дневной сон. Свет попал и на старую статую, находящуюся на небольшой полянке в дворцовом парке, окружённой высокими густыми кустами, в коих имелись лишь две узкие тропинки для прогуливающихся пони.

Статуя, неизвестно когда и неведомо кем высеченная в камне, последние несколько сотен лет становилась всё более хрупкой: мельчайшие трещинки образовались в уголках рта существа, собранного будто бы из разных частей животных, а на острых углах и вовсе виднелись сколы. В последние же несколько декад этот процесс заметно ускорился, чего из-за малой популярности данного места никто не заметил. Даже редкие экскурсии не задерживались на полянке сколь-нибудь долго, чтобы увидеть нечто подозрительное...

В один момент паутинка трещин на морде статуи стала настолько густой, что первые осколки камня начали отваливаться, обнажая не более глубокий слой того же материала... а настоящую шкуру живого существа. Улыбка химеры становилась всё шире, пока наконец старая корка не раскололась окончательно, позволяя запрокинуть голову и радостно расхохотаться.

— Да! Я свободен! — радовался Дискорд, оглашая утренний парк чуть безумным смехом, а когда более или менее успокоился, то шумно вдохнул затрепетавшими ноздрями. — Ах... этот сладкий воздух свободы. Как давно я мечтал... Хм-м-м...

Попытавшись пошевелиться драконикус обнаружил, что ниже шеи всё ещё скован камнем, из-за чего пошевелить телом так и не удавалось. Несколько раз дёрнувшись, он постарался выползти из собственной шкуры, словно змея, но без применения магии этого у него не получилось.

— Тц... Не могу... щёлкнуть пальцами... — поднатужившись, древний монстр покраснел мордой, но какого-либо толка от этого не получил, из-за чего жалобно всхлипнул, едва удерживаясь от слёз. Это... не... справедливо... Хорошо, что мне не обязательно щёлкать пальцами. Хе-хе-хе...

Щёлкнув языком, тем самым заставив камень осыпаться пылью, Дискорд встал во весь рост на задние лапы, отряхнул передние конечности с видом существа, выполнившего пыльную работу и усмехнулся, демонстрируя сверкнувшие на солнце белоснежные зубы. На нём по волшебству появился белый деловой костюм и зеркальные очки, а поляну заполнила толпа более мелких драконикусов в ярких шапочках, вооружённых фотоаппаратами.

— Скажите, Дискорд, как вы себя чувствуете после более чем тысячи лет в камне? — спросил один из репортёров.

— Я крайне воодушевлён, полон надежд и планов, — отозвался Дух Хаоса.

— Дискорд, чем вы хотите заняться в первую очередь? — прозвучал другой голос.

— Исполню свою давнюю мечту, которой недавно стукнула тысяча лет.

— Дискорд, вы собираетесь погрузить мир в царство бесконечного хаоса? — осведомился фотограф.

— Мир и сам неплохо с этим справляется, — хохотнул бывший пленник. — Если бы это было не так, то мне пришлось бы ждать хотя бы формального исполнения пророчества о вражде трёх рас.

— Дискорд, как вам удалось сохранить такую отличную форму в вашем возрасте? — прозвучал очередной вопрос.

— Всё дело в тренировках: я принимал устойчивую позу и напрягал мышцы изо всех сил, — драконикус продемонстрировал бицепс, вздувшийся заметным бугром. — Главное — полная неподвижность, чего очень сложно добиться в самом начале.

— Дискорд, я хочу от тебя малышей! — раздался возглас из задних рядов.

— Бррр... — передёрнулся Дух Хаоса, щелчком пальцев заставляя всех репортёров исчезнуть. — Привидится же такое. А теперь... пришла пора главного блюда сегодняшнего дня... Ха-ха-ха-ха... Му-ха-ха-ха... А-ха-ха-ха! А-а-амммы-ы-ы...

Заведя правую переднюю лапу назад и выгнув спину, зажмурив глаза и растянув губы в широчайшую улыбку от уха до уха... Дискорд чесал место чуть пониже спины, источая вокруг себя ощутимые физически эманации счастья. Казалось, что даже солнце стало светить ярче, цветы распустились, зачирикали птицы и запорхали разноцветные бабочки, а на краю слуха будто бы зазвучала сказочная музыка.

— Да... Селестия, только за то, что ты с сестрой заставила меня терпеть всё это время, я вам отомщу самым жестоким образом, — посмотрев в сторону дворца, угрожающим тоном заявил драконикус, затем уселся на постамент, где раньше стоял в виде статуи, после чего щелчком пальцев сотворил себе газету. — Почитаем, что там пишут обо мне и последних новостях... Хм-м.

Несколько минут на полянке звучал только звук перелистываемых страниц, а на морде Духа Хаоса, чем дальше по тексту скользили его глаза, всё сильнее и сильнее проступало недовольство. Наконец, дойдя до самого последнего абзаца, он смял газету в шар, после чего заставил его вспыхнуть огнём и развеяться прахом.

— Это возмутительно! — воскликнул бывший пленник магического камня, вскидывая грифонью и львиную лапы к небу. — Столько новостей и... ни единого слова обо мне!

Вскочив на задние конечности, драконикус стал расхаживать по постаменту по кругу, сцепив кисти за спиной. Его глаза метали молнии, сбивающие испуганно разлетающихся бабочек, а ноздри выдыхали облачка чёрного дыма, словно у самого настоящего дракона.

— Такое чувство, будто я не существую; будто я совершенно ничего не значу; будто обо мне... забыли! — резко крутанувшись на месте, Дух Хаоса спросил сам у себя: — Но ведь это же невозможно? Как можно было забыть... меня?!

— Много воды утекло и все, кто хоть что-нибудь помнил, давно отбросили копыта, — заявил маленький Дискорд, появившийся на правом плече оригинала, после чего демонстративно открутил заднюю ногу, будто это был протез и продолжил говорить: — Быль превратилась в легенды, а они — в сказки. Ну а потом и анекдотов насочиняли.

— Это не правда; этого не может быть!.. — смахнув маленькую копию на землю, где она растворилась дымом, Дух Хаоса внезапно замер глядя на дворец. — Селестия и Луна... Это они во всём виноваты. Сами захотели всем владеть и всем править... Повинны смерти! Хотя... Это будет слишком скучно и как-то... по-злодейски? Нет. Я заставлю их заплатить за всё совершённое: развалю то, что они создали и заставлю беспомощно за этим наблюдать! Аха-ха...

В воздухе заиграла весёлая бодрая музыка, вокруг постамента стали кружить Дискорды в костюмах, передние лапы прячущие в карманах пиджаков, а на головах носящие фетровые шляпы.

Вы думали я — покорная тля, буду вечно стоять и ничего не желать?

Но мне не впервой бороться с судьбой, ведь я снова живой...

Я дорожу собой!

— Он дорожит собой! — выхватив из-за спин трости, которые стали крутить в пальцах грифоньей лапы, с широкими усмешками подпели двойники.

— Ода, — раскинул передние лапы в стороны драконикус. — И не сомневайтесь!

Шутки мои для вас не смешны? Мой арсенал устарел, истлел и пылью осел.

Но я не пустой, для вас подход мой иной, никто не крикнет "Изгой!"...

Я дорожу собой!

— Он дорожит собой, — подпели двойники, упав на одно колено и указав львиными лапами на оригинала.

— О-да, крошка! — подмигнул солнышку драконикус. — Пожалуй, пора начинать моё представление: зрители уже заждались главную звезду сцены!

Щёлкнув пальцами, Дух Хаоса превратился в багровую тучку, которая искрила тёмно-фиолетовыми молниями, бьющими прямо из красно-золотых глаз, один зрачок у которых был вертикальным, а другой — горизонтальным. Разразившись зловещим хохотом, он понёсся прямиком ко дворцу, по пути одаривая разноцветными лучами встретившихся немногочисленных гвардейцев и садовников, превращая их в кротов и черепах с позолоченными панцирями. Какой-то напыщенный жеребец белой масти, с крайне высокомерным выражением породистой морды, получив в свой лоб особое заклинание трансформации стал павлином, тут же закричавшим от испуга и побежавшим прочь.

"Я вам всем покажу, чтобы больше не смели называть меня злодеем! А-ха-ха-ха!", — радостно подумал Дух Хаоса, врываясь в большую комнату с длинным столом, застеленным белоснежной кружевной скатертью.

— Селестия, Луна... — увидев старых знакомых кобыл, сидящих у противоположных концов столешницы, бывший пленник каменной статуи решил поприветствовать аликорниц совершенно не злодейской речью, но был вынужден замолчать из-за луча заклинания, прошедшего сквозь дыру, образовавшуюся в облачном теле за долю мгновения до успешного поражения цели. — Что за хамство?!

— Шайнинг, прикрой Каденс и уходите, — командным тоном произнесла странная белая кобылка с рогом и крыльями, состоящая будто бы из стекла, отдалённо похожая, но явно не являющаяся аликорном, ловким движением запрыгивая на стол и расправляя махалки. — До подхода помощи я его задержу...

— Да неужели? — хищно прищурившись, драконикус пропустил сквозь новые отверстия, появившиеся и тут же закрывшиеся на глазах у противницы, ещё несколько ярких лучей заклинаний, а когда она взлетела, явно желая применить что-то из пегасьего арсенала, выстрелил в ответ своей магией.

— Цирконий! — вскрикнула маленькая розовая аликорница, когда её, по всей видимости — подруга, застыла на очередном взмахе, ещё миг повисела на одном месте за счёт инерции, а затем стала падать вниз.

— Не летает — разобьётся, — пропел драконикус, пропуская новую магическую атаку, но на этот раз уже от тёмно-синей крылато-рогатой кобылы, наконец-то отмеревшей (в отличие от сестры, которая только-только начала двигаться, чтобы что-либо предпринять).

— Поймал! — воскликнул белый жеребец с синей гривой, магическим полем подхватывая стеклянную статуэтку прямо над полом.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Расстановка фигур

Примечание к части

Часть первая.

В Понивилле наступило очередное солнечное утро, сопровождаемое мелодичным щебетом птиц, стуком открывающихся и закрывающихся дверей, голосами взрослых и жеребят, желающих друг другу хорошего дня. В воздухе распространялись ароматы цветов, свежей выпечки, влажности от испаряющейся с травы росы...

Выйдя из своего домика на окраине городка, Флаттершай полной грудью вдохнула свежий воздух и улыбнулась солнцу, приветствуя новый день, как услышала...

— Красотка, посмотри на меня!

— Знаешь, тебе пойдёт это гнездо!

— Ты, я, одно гнёздышко — как тебе это предложение?!

Пару раз моргнув широко распахнутыми глазами, при этом слегка покраснев мордочкой от смущения, жёлтая пегаска перевела взгляд на источник голосов и увидела дерево, на котором сидели трое соловьёв. Птицы же в свою очередь глядели прямо на неё, из-за чего кобылка не придумала ничего лучше, кроме как спросить:

— Вы... ко мне обращаетесь?

— А ты видешь здесь ещё одну шикарную цыпочку? — вскинул голову центральный из пернатых малышей. — Так что, помочь тебе почистить пёрышки?

— Забудь об этом неудачнике: посмотри на меня! — второй соловей выпятил грудку колесом. — Готов поспорить, что у тебя не было такого орла как я!

— Не позорься, ощипанный петух! — вступил в разговор третий пернатый певец, голос коего звучал удивительно пронзительно и неприятно. — Я первый её увидел!

— Вот первый и отвали, — заявил центральный соловей. — Не мешай настоящим парням...

— Ты что сказал? — набычился третий. — А ну иди сюда!..

В считанные секунды все трое летунов сцепились в драке, из-за чего в разные стороны полетели перья и пух. При этом они осыпали друг друга совсем не мелодичными ругательствами.

— Эй! — возмутилась ничего не понимающая крылатая пони. — Прекратите немедленно! Как вам не стыдно?..

— Не лезь, когда орлы разбираются! — рявкнула вся троица, заставив удивлённую пони прижать уши к затылку и вжать голову в плечи.

— Это совсем не нормально, — пробормотала Флаттершай, после чего развернулась и побежала в сторону библиотеки, чтобы сообщить о случившемся Твайлайт, собрать подруг и попытаться во всём разобраться (не то, чтобы она горела желанием делиться с кем-то слухами, что к ней приставали соловьи, но оставлять это без внимания было нельзя).

Она уже не увидела того, как из домика вслед за хозяйкой вышел белый кролик, одетый в соломенную шляпу и клетчатую рубашку, вооружённый двухстволкой, заряженной солью...

...

Набрав разгон и вытянув перед собой передние ноги, Рейнбоу Дэш спикировала на белоснежное облако, чтобы оно промялось примерно до середины, а затем словно батут отбросило пегаску обратно, заставив закрутиться в воздухе кубарем. Лишь через десяток метров неуправляемого полёта она вернула себе равновесие и с рычанием снова бросилась на упрямое облако, более слабыми и многочисленными ударами начав отгонять его в сторону Вечнодикого Леса.

— Мне... определённо... недоплачивают... за... переработку! — последним ударом всё же отогнав странную аномалию от Понивилля, с чувством выполненного долга голубая пегаска осмотрелась, чтобы увидеть какое-то кофейное облако над Сахарным Уголком. — Да вы издеваетесь?!

Вновь разогнавшись, обладательница радужной гривы рассчитала траекторию и вошла в пике, чтобы передними ногами нанести удар... и пройти сквозь облако с чавкающим звуком. Оказавшись на противоположной стороне новой проблемы она обнаружила, что от носа и до хвоста покрыта чем-то вроде шоколада, начавшего засыхать прямо у неё на шёрстке.

— Это точно не нормально... даже для Понивилля, — смертельно усталым голосом произнесла Дэш. — Твайлайт! Что ты опять наколдовала?!

Оставив облако позади, голубая пегаска на всей доступной скорости устремилась в сторону библиотеки. При этом на всём её пути на дорогу осыпались кусочки засохшего шоколада...

...

— О Селестия! — воскликнула Рарити, стоило ей увидеть Эпплджек, тяжело бредущую в сторону библиотеки с видом, будто бы на неё только что напала толпа хулиганов. — Что случилось, дорогуша?

Подбежав к оранжевой земнопони, белая единорожка поддержала её под плечо, помогая дойти до приоткрытой двери.

— Яблоньки, сахарок... — прикоснувшись левой передней ногой к глазу, вокруг коего образовался круглый синяк, самая щедрая пони Понивилля невесело усмехнулась. — Им не понравилось, что я их лягаю. Маки, бабуля и Блум заперлись дома, но если их продолжат забрасывать яблоками, то долго они не продержатся. А с тобой шо?..

— Я не хочу об этом говорить, — сердито нахмурившись, модельерша поправила на голове шляпку, скрывающую её гриву (полное её отсутствие). — Очень надеюсь, что Твайлайт и Фреон знают, что происходит.

Когда до двери оставалось не больше пары шагов, до слуха двух подруг донёсся звук, похожий на стук большого резинового мяча, прыгающего по дороге. Опасливо оглянувшись, не ожидая от новой странности этого дня ничего хорошего, они увидели большой розовый шар с четырьмя короткими ножками по бокам, хвостом и гривой на мордочке, которая без перехода в шею торчала прямо из тела существа.

— Приветики, Рарити, Джеки, — помахала копытцем Пинки Пай, допрыгав до подруг на своём животе. — Не ешьте сегодняшние сливочные тянучки — от них сильно полнеешь.

— А-а-а... Привет, Пинки, — только и сумела ответить фермерша, после чего осторожно поправила шляпу, скрывающую шишку на макушке и вполголоса добавила: — Теперь я уж не уверена, шо мне так уж досталось.

Распахнувшаяся дверь заставила троицу подруг посмотреть на вышедших на порог Твайлайт, Флаттершай, Рейнбоу и Фреон, которые выглядели более или менее невредимыми (по крайней мере — на первый взгляд).

— Хорошо, что вы пришли, — взяла слово Лунопони, выходя вперёд. — Если коротко, то ситуация такая: освободился дух хаоса Дискорд, который напал на дворец Кантерлота и уже захватил принцесс Селестию, Луну и Каденс, а вместе с ними — Шайнинга Армора. Цирконий и Фианит... обезврежены, а хранилище с Элементами Гармонии пусто. Сейчас Дискорд штурмует Замок Ночи, где находятся Прародительница, четыре Сестры Войны и гарнизон бэтпони. Я не знаю, как долго они продержатся...

— Но как же ваша лунная армия? — удивилась Рарити.

— Телепортация... не работает, — тяжело вздохнула кристаллопони. — Дискорд каким-то образом отрезал луну от Эквуса, из-за чего лететь приходится своим ходом. Боюсь, что к тому времени как остальные силы подойдут... всё уже закончится.

— Мне тоже не удаётся применить заклинание телепортации, — призналась сиреневая единорожка.

— И шо же нам делать? — обеспокоенно спросила оранжевая земнопони.

— Жаль, что ваше сродство с Элементами ещё мало... — прикусив нижнюю губу, Сестра Войны дёрнула крыльями. — Нам нужно добраться до Древа Гармонии: туда Дискорд пробраться не сможет, а вы там получите возможность обратиться к Элементам Гармонии.

— Так чего мы ждём? — вскинулась Дэш. — Надерём этому шутнику его круп!

— А где находится Древо? — осторожно спросила Флаттершай, выглядывая из-за своей чёлки словно из-за ширмы.

— ...В гроте, под Замком Ночи, — ответила Фреон.

* * *

Один десяток бэтпони заходил на Дискорда сзади, второй брал его в клещи, третий поднялся вверх и готовился пикировать на цель, если все остальные потерпят неудачу. Они были закованы в новенькие латы, сверкающие цветами ночного неба, вооружены копьями, стреляющими магическими сгустками, в бой их вела сама Мать Ночи, которую сопровождали четыре Сестры Войны, уже доказавшие как личную силу, так и магические навыки.

Враг же выглядел совершенно невозмутимо, беспечно паря в сторону замка и жуя жвачку. В какой-то момент он надул большой пузырь и лопнул его, заставляя ошмётки резинки разлететься в разные стороны, тем самым заляпав летунов, превращая их в липкие розовые комки, сталкивающиеся между собой и слипающиеся в грозди.

— Ха-ха-ха! — хлопнул в ладоши Дискорд, этим действием создав ударную волну, разбросавшую оставшихся перепончатокрылых летунов. — Вы ещё более уморительные чем те золотые черепахи. Хм... А не устроить ли мне черепаховые гонки?

Найтмер оказалась рядом с духом хаоса, тут же использовав комбинацию атак, которой не так уж и давно вывела из строя Селестию. Однако же вспышка света наткнулась на преграду в виде солнцезащитных очков, от заклинаний он увернулся, попросту извернувшись змеёй, ну а звуковая волна...

— Ты что-то сказала? — достав из уха затычку, драконикус широко усмехнулся. — У меня что-то со слухом в последнее время.

— Разорву... — прошипела Владычица Кошмаров, обрушая на противника дождь из магических молний, принятый на вспыхнувший в грифоньей лапе меч из света.

— Ты недостаточно безумна для этого, — усмехнулся Дискорд, отражая тёмно-фиолетовые разряды обратно в аликорницу, что распалась грозовой тучей, легко принявшей заряд в себя, чтобы затем начать бить уже шаровыми молниями.

— Мы с тобой не знакомы, но ты мне уже нравишься, — радостно заявил враг, меч коего превратился в ракетку для пинг-понга, которой он начал отбивать заряды прямо в кружащих неподалёку лунопони. — Впусти гнев и ненависть в своё сердце! Представь, как плохо сейчас Луне, Селестии, Каденс и этой маленькой стеклянной кобылке...

— Ш-ш-ш... — вернув себе материальность, Прародительница лунопони взмахнула глефой, появившейся во вспышке телепортации, мгновенно сокращая дистанцию и рассекая тело Дискорда на верхнюю и нижнюю половины.

— Оу... — удивлённо вытянул морду дух хаоса, телепортировавшись подальше от разъярённой иссиня-чёрной кобылы, затем создал подтяжки и с их помощью скрепил обе свои части. — Неужели тебя так задели мои слова? А что будет, если я сделаю то же самое и с этими красотками?..

Новые лучи боевых заклинаний заставили драконикуса начать извиваться, словно бы в каком-то безумном танце. Затем он создал на себе сверкающий белый костюм, а на голову нацепил чёрный парик с закрученной вперёд трубой из волос.

— Диско вечно, детка! — возглас прозвучал в тот самый миг, когда вокруг Дискорда вспыхнул многогранный барьер, а затем пространство, находящееся внутри вспыхнуло пламенем, чтобы в следующую секунду застыть глыбой льда.

Магический айсберг провисел в воздухе несколько мгновений, а затем рухнул на землю, войдя в грунт почти на метр.

— Тебе всё ещё смешно?.. — прорычала медленно приближающаяся к противнику аликорница, готовясь обрушить на него новую атаку.

В этот же миг лёд взорвался миллионами осколков, обратившихся в туман, который образовал фигуру огромного ухмыляющегося духа хаоса. Стремительно метнувшаяся грифонья лапа схватила не успевшую отреагировать Найтмер прямо в полёте, а затем он произнёс:

— Да, мне смешно. А-ха-ха-ха...

Не так крута, когда мала, а, кобылка?

Улыбка моя тебе почему не мила?

Вот шанс тебе победить меня, коль правда ты сильна,

Но в битве этой будешь совсем одна!..

Взмахом львиной лапы, словно отмахиваясь от мух, драконикус сбил на землю всех четверых Сестёр Войны, которым не помогли ни доспехи, ни магические щиты, ни скорость мышления. Лунопони тут же попытались встать, но обнаружили себя прилипшими к огромной мухоловке, расстеленной широкой лентой от входа в замок, через маленький городок бэтпони и до середины леса.

Мун, вспыхнув новой волной ярости, обратилась в туман и стала заполнять собой пространство, при помощи связи с царством снов вытаскивая в реальность разных монстров, тут же бросающихся в схватку...

Дракон велик, но шарик лопнул — пшик,

В науке чародейской я не ученик.

Мне скоро наскучит вся эта игра,

Развесели меня!

Твои иллюзии — обычная чушь,

Они не стоят не съеденных груш,

А эти кошмары — простая еда,

Развесели меня!..

Подхватив лапой гроздь огромных шершней, что пытались выколоть драконикусу глаза, он подставил их под удар молнии, заставив прожариться до хрустящей корочки, закинул себе в рот и захрустел с откровенным удовольствием. В следующую секунду его тело ужалось, уходя из-под огненного вала, в его передних лапах появился пылесос, который на конце трубки имел открытые челюсти, начавшие с оглушительным воплем втягивать в себя фиолетовый туман, в котором то и дело появлялись и исчезали глаза Владычицы Кошмаров.

Не делай вид, будто бы ты крута,

Я тебя разделал легко как дважды два.

Все твои угрозы — пустые слова,

Ты в мире лишняя!

Последние слова совпали с атакой Найтмер, появившейся за спиной Дискорда. С её рога сорвался луч, который угодил в трубу пылесоса, от чего тот взорвался и выпустил весь туман, а когда пространство прояснилось, взглядам поверженных бэтпони и лунопони предстал драконикус, который крутил на указательном пальце львиной лапы хрустальный шар, где клубился туман с узнаваемыми глазами, яростно взирающими на своего пленителя.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Расстановка фигур 2

Примечание к части

Не забывайте оставлять комментарии и нажимать на кнопку "Жду продолжения". Вам не сложно, а автору приятно.

Мир закрутился и исчез, чтобы снова появиться спустя одно мгновение. Однако же когда Найтмер осмотрелась, то осознала тот факт, что находится не на поле минувшего "боя" (который был её личным позором), а в зале недавно отреставрированного дворца.

"Я... Я подвела их... Подвела моих... моих малышей", — ярость и бессилие охватили сущность Мун, заставляя вновь и вновь биться в стенки хрустальной сферы, пытаясь вырваться на свободу и предпринять хоть что-то (хотя бы предупредить остальных, чтобы они не попали в ту же ловушку).

— Найтмер Мун, да отзовись же! — прозвучал голос Селестии, вырвавший Прародительницу лунопони из водоворота эмоций, вынуждая обратить внимание на окружающий мир.

За те секунды объективного и почти минуту субъективного времени, на протяжении коего иссиня-чёрная аликорница придавалась чувствам, в помещении появились ещё три подставки с аналогичными хрустальными шарами, внутри которых находились принцессы Эквестрии. Розовая пони выглядела подавленной, синяя — обозлённой, а белая... сосредоточенной и напряжённой.

"Верно. Нужно держать себя в копытах", — дав себе ментальную затрещину, Владычица Кошмаров резко ужалась в размерах и уплотнила тело, превращаясь в маленькую копию самой себя. Места в шаре сразу же стало больше, пусть и относительно самой крылато-рогатой кобылы.

— Вы в порядке? — посмотрев на венценосных сестёр и принцессу любви, спросила Мун. — Что с Фианит и Цирконий?

— Они... Я... — Каденс всхлипнула, укутываясь в крылья и накрывая мордочку копытцами. — Я попыталась её защитить, но... Шайнинг...

— Гав! — прозвучал лай маленького белого щенка, появившегося вместе с тремя аликорницами, но только сейчас пришедшего в себя.

— Шайнинг?.. — осторожно спросила розовая пони, даже перестав всхлипывать.

Маленький лохматый пёс кивнул, прижал ушки к голове и заскулил, всем видом выражая вину за то, что так глупо проиграл. В конце концов, он всю жизнь готовился защищать принцесс и чувство полного бессилия ударило по нему крайне болезненно. А ведь была ещё и Цирконий, которую буквально вырвали из его телекинетической хватки, чтобы уменьшить до размеров коллекционной статуэтки, засунуть в стеклянный шар с водой и блёстками...

— Соберитесь! — прикрикнула на всех белая аликорница, звонко цокнув копытцем по стенке своей тюрьмы. — Ничто ещё не кончено.

— Мы проиграли, сестра, — констатировала очевидное Луна.

— Сражение — да, — согласилась старшая кобыла. — Но разве это причина опускать копыта?

— Наша магия бесполезна, тётушка, — повесила голову Каденс, правым передним копытцем прикоснувшись к внутренней поверхности шара, пытаясь дотянуться до белого щенка, смотрящего на неё такими родными глазами и тихо поскуливающего стоя на полу.

— Но у нас остались наши голоса, а слова — это ничуть, а то и более опасное оружие, — уверенно заявила Селестия.

— Что ты задумала? — нахмурилась Прародительница лунопони, окидывая взглядом помещение, словно бы ожидая что враг вот-вот появится.

— Если Дискорд не изменился с тех пор как мы его одолели в прошлый раз, а мне кажется, что он остался прежним, то это крайне самовлюблённое, самоуверенное, высокомерное и горделивое существо, обожающее находиться в центре внимания, вселять страх, благоговение, трепет, — старшая из принцесс сделала короткую паузу. — Согласна, что у него есть причины быть таким, но...

— Он очень болезненно относится к пренебрежению, недооценке, бросаемым вызовам, — подхватила идею сестры Луна.

— Именно, — одобрительно улыбнулась белая аликорница. — Он сумел победить нас, застав врасплох и заставив сражаться на своих условиях. Но если мы сумеем изменить поле боя? Нужно только вынудить его принять наши условия, и тогда...

— Но что ему помешает отказаться от навязанных условий? — недоверчиво прищурилась иссиня-чёрная пони. — Он уже доказал, что способен победить грубой силой, при этом даже не применяя оружия.

— Его сила и не позволит, — ухмыльнулась Селестия. — Это существо, пусть и заявляет, что для него нет ограничений, из-за собственной магии не может нарушать данное слово, чтобы не получить ответную реакцию. Не знаю уж, в чём тут дело... может быть даже в его собственной голове... но солгав и нарушив обещание в прошлый раз, он едва не проиграл Старсвирлу из-за череды обрушившихся неудач. Вряд ли ему захочется повторять этот опыт.

— Если бы у нас тогда были Элементы... — вздохнула тёмно-синяя аликорница, но тут же встряхнулась. — Ты хочешь спровоцировать его на поединок по правилам?

— Я хочу втянуть его в противостояние со множеством правил, нарушение одного из которых повлечёт за собой нарушение других, — ответила Селестия, не став пояснять, что в таком случае у них будет возможность победить сражаясь на равных, или же одолеть духа хаоса, преследуемого неприятными случайностями. — Но для этого мы все должны будем сыграть свои роли. Вы готовы?

— Я с тобой, сестра, — без сомнений ответила Луна.

— У меня нет идей лучше, так что, Селестия, я доверюсь тебе, как ты доверилась моему плану в отношении Твайлайт и других подруг Фреон, — не став долго раздумывать, отозвалась Владычица Кошмаров. — Я на многое пойду, чтобы спасти моих пони.

— Гав! Ррр, — заявил Шайнинг.

— Каденс? — обратилась к розовой аликорнице Селестия.

— Я... — принцессе любви было страшно, но как и когда-то до превращения в аликорна, страх за себя был слабее беспокойства за пони, которая без раздумий и сомнений бросилась её защищать, за что и пострадала первой. — Я сделаю всё... что смогу.

— Отлично, — принцесса дня широко улыбнулась, стараясь подбодрить племянницу. — Слушайте план. Во-первых, Шайнинг, спрячься где-нибудь и не привлекай к себе внимания.

— Вуф? — удивился щенок, недоверчиво посмотрев на ту, кому служил с момента поступления в гвардию.

— Так нужно, капитан, — строгим тоном заявила белая аликорница. — Нет времени объяснять.

— Гав, — кивнув, Армор осмотрелся и прислушался, а затем шмыгнул к возвышению, на котором стояли два трона.

Старшая диарх Эквестрии коротко объяснила свой замысел остальным крылато-рогатым кобылам, едва успев закончить последнюю фразу, прежде чем в центре помещения заклубился багровый дым, скрывающий высокий силуэт, стоящий вертикально на двух конечностях.

— Му-ха-ха-ха... У-ха-ха-ха... А-хааа-хааа-хааа! — появившись в тронном зале Замка Ночи (переименованного Замка Двух Сестёр), раскинув в стороны передние лапы и запрокинув голову, одетый в чёрную с красной подкладкой и высоким воротником мантию Дискорд... злодейски хохотал. — Да наступит Эпоха Хаоса!

Прежде чем завеса окончательно развеялась, принцессы успели обменяться взглядами и приготовились исполнить откровенно глупый и в чём-то даже безумный план.

— Очень средненько, — прокомментировала Найтмер Мун, из-за облика маленького иссиня-чёрного аликорна, едва ли сильно больше канарейки, сидящего внутри хрустального шара, прозвучавшая довольно комично. — Ты бы ещё сказал что-нибудь вроде "Склонитесь перед моим величием!", или же "Мир рухнет к моим ногам: сегодня — Эквестрия, а завтра — весь Эквус!".

— Теперь м... Что? — поперхнувшись следующей репликой, драконикус резко развернулся к своим пленницам, находящимся внутри одинаковых прозрачных шаров. — Да я...

— Он только что хотел сказать, "Теперь меня никто не остановит!"? — рассматривая своё правое переднее копытце, предположила-констатировала Селестия.

— А вот и нет! — возмутился дух хаоса, подскакивая к четырём подставкам и нависая над тюрьмами аликорниц.

— Не огорчайся, — сочувственно произнесла Луна. — В наше время трудно быть оригинальным и интересным: всё уже придумано и исполнено до нас... не по одному разу.

— Хах... Да много вы понимаете, — презрительно скривившись, Дискорд отвернулся к выходу, взмахнув полами плаща. — Никому...

— "Никому не понять мой гениальный замысел"? Избавь нас от этих шаблонных злодейских фраз, — перебила недавнего своего противника Мун, всем видом выражая раздражение на то, что ей приходится находиться здесь, а не в какой-нибудь тёмной и тихой камере. — Ты ведь хотел растоптать всё, что мы создали, чтобы вселить в наши сердца отчаяние, гнев, скорбь и безысходность? Сейчас, наверное, отправишься покорять города, ну или встретишься с лунными пони, чтобы облить их дёгтем и осыпать перьями, превратить в стеклянные фигурки и поставить на полочку, делая вид будто победил серьёзного врага в равной битве.

— Скорее уж он устроит шоколадные дожди, превратит животных в каких-нибудь уродцев и будет хохотать сидя на огромном троне, — парировала Селестия. — Никакой фантазии.

— Да я вас... — голова драконикуса превратилась в чайник, из носика коего пошёл густой пар, но щёлкнув пальцами он вернул себе нормальный вид и склонился над пленницами, три из которых вели себя так, будто находятся не в жуткой опасности, а на не слишком интересном спектакле. — И мне это говорят те, кто не сумели ничего противопоставить в открытом сражении?

— И мне это говорит тот, чья сила не зависит от тренировок, знаний, с трудом добытых артефактов? — иронично вскинула бровь иссиня-чёрная пони. — Смирись: ты — шаблонный всесильный злодей, не способный побеждать равных противников или придерживаться правил. Из-за этого ты и скучный.

— Я — дух хаоса! Я превыше правил и запретов! — вскинулся древний монстр, раздуваясь в размерах, в то время как позади него засверкали молнии и задул ветер, колышущий полы плаща.

— Слова неудачника, который ни разу не выиграл ни в одну игру по правилам, — сложила передние ноги на груди маленькая большая белая пони, гордо отворачиваясь.

— Наверное ты из тех, кто переворачивает шахматную доску, достаёт карты и начинает заявлять, что очень хитрый, стоит ему только начать проигрывать партию, — ехидно заметила Прародительница лунопони.

Луна прикрылась крылом, явно сдерживая смех при виде того, как Дискорд становится всё более и более хмурым. В то же время в тронном зале сгустились тени, воздух похолодал, а глаза драконикуса засияли алыми угольками.

— Я могу победить в любой игре, — пророкотал низкий голос древнего монстра.

— Докажи, — с вызовом посмотрела на Дискорда принцесса дня.

— Мне это не нужно, — вроде бы даже успокоившись и вернувшись к своим обычным размерам, усмехнулся драконикус. — Какое мне дело до вашего мнения?

— Слабо? — насмешливо выгнула брови Найтмер.

— Он просто боится опозориться, — прикрыв глаза, уверенно констатировала тёмно-синяя аликорница. — Пустослов.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть в чём-то слабым, — впервые за время с момента появления духа хаоса, осторожно подала голос Каденс. — Тут нечего стесняться.

Как ни странно, это стало последней каплей в чаше самообладания древнего монстра, который мог терпеть всё... кроме жалости в свой адрес. Он был могущественным, самым сильным (что и доказал победой над четырьмя аликорницами и их свитой), умным, весёлым и харизматичным, но никак не жалким! Сама мысль, что он чего-то не может являлась кощунственной и требовала подавить ересь в зародыше.

— Ах так?! — распахнув полы плаща, обратившиеся крыльями дракона, Дискорд надвинулся на хрустальные шары с заключёнными в них кобылами. — Хотите сыграть в игру? Что же, я вам всем докажу, что нет никого лучше меня! Я — величайший маг всех времён и народов! Я — правитель и сокрушитель! Я...

— Скучнейший из злодеев эпохи, — угрюмо констатировала иссиня-чёрная аликорница.

В этот момент на голову драконикуса упал золотой кубок на подставке, где было написано слово "Скучнейший" и выгравирована цифра один.

— Гррр... — сжав "приз" в грифоньей лапе, дух хаоса отбросил смятый кусок металла к стене и щёлкнул пальцами львиной лапы, чтобы сменить свою одежду на чёрный деловой костюм с галстуком и солнцезащитные очки. — Вызов принят. Готовьтесь познать всё своё несовершенство, которое станет лишь более явным на моём фоне.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Начало Игры

Примечание к части

Оставляйте отзывы и не забывайте нажимать кнопку "Жду продолжения". Вам не сложно, а автору приятно.

Шесть эквестрийских пони (включая Пинки Пай, расколдованную усилиями Твайлайт Спаркл) и одна лунная кобылка едва успели добраться до опушки Вечнодикого Леса, когда над Замком Ночи поднялся бурый смерч, с каждой секундой разрастающийся всё больше. На вершине столба ветра, сверкающего алыми молниями, из туч сформировалась голова Дискорда, взгляд которой безошибочно нашёл хранительниц Элементов Гармонии и их спутницу, после чего магическое стихийное бедствие двинулось в сторону Понивилля.

— Бежим! — в очередной раз попытавшись применить заклинание телепортации, на первом же этапе создания сорвавшееся из-за того, что в месте прибытия ощущалась опасность, скомандовала Фреон.

Подруги не стали спорить, но вместо того, чтобы попытаться вернуться в город и спрятаться между домами, где находились и другие пони, вслед за кристальной кобылкой шмыгнули под кроны деревьев, тем самым уходя из поля зрения духа хаоса. Впрочем, эта уловка помогла им не сильно, так как "хобот" смерча стал шарить по земле, словно бы принюхиваясь, пока наконец не нашёл группу пони, попытавшихся уйти в сторону, чтобы обойти противника по дуге.

Загудев ещё громче, словно огромный пылесос, столб ветра подхватил беглянок и "проглотил" их. Сами же подруги, стараясь не разлететься слишком далеко друг от друга, цеплялись копытцами, активно работали крыльями, применяли магию... но всё это казалось бесполезным.

— А теперь... Да Начнётся Хаос! — громогласно провозгласил драконикус, после чего во все стороны разошлась волна магии.

Отозвавшись на действия своего создателя, пробудились и проросли семена, превратившиеся в колючие побеги, начавшие сперва оплетать деревья, впиваясь в их кору, а затем устремившиеся за пределы леса. Чем сильнее разрастались лианы, тем больше становилось влияние на мир их создателя, пока наконец он не решил, что этого уже достаточно для начала нового этапа замысла.

Магия четырёх аликорнов и духа хаоса переплелась, создавая в небе узор невообразимой сложности, который вспыхнул и превратился в слова "Добро пожаловать в Большую Игру!". Несколько секунд эта надпись провисела на небе неподвижно, а затем яркая вспышка ослепила абсолютно всех...

...

Шайнинг Армор выбрался из своего укрытия за тронами и, тщательно прислушиваясь к густой тишине, которую почти можно было потрогать, понюхать и попробовать на вкус, осмотрел тронный зал. Дискорд и принцессы исчезли, оставив после себя только отголоски магической бури, устроенной могущественным ритуалом, сотворённым духом хаоса.

"Это безумие какое-то", — промелькнула мысль в голове маленького белого щенка, чувствующего как шёрстка на загривке встаёт дыбом.

Встряхнувшись, от чего мех ещё сильнее растрепался, гвардеец решительно побежал к приоткрытым створкам, ведущим в коридор, противоположным концом упирающийся в выход во внутренний двор. Замок Ночи (до чего же жутко это название звучало сейчас) утопал в полумраке, который не мешал заколдованному жеребцу видеть статуи бэтпони, в боевых стойках застывшие тут и там, будто бы готовясь вступить в сражение...

"Они действительно готовились к бою. Без страха и сомнений пошли за своей принцессой", — отметил про себя Шайнинг, чувствуя к этим жеребцам и кобылам искреннее уважение и даже некоторую духовную близость.

Осторожно выглянув из-за тяжёлых створок, между коими имелся небольшой зазор, позволяющий щенку беспрепятственно протиснуться наружу, Армор увидел огромного фиолетового дракона, спящего прямо на камнях. Бока бронированного монстра поднимались и опадали в такт дыханию, а из ноздрей то и дело вырывались облачка белого дыма, подхватываемые и уносимые ветром. Шипы на его гребне сияли словно отполированная сталь, а между ними проскакивали едва заметные разряды молний...

"Спайк?", — промелькнула в голове гвардейца удивлённая мысль.

Первым порывом заколдованного жеребца было подбежать к воспитаннику сестры, чтобы разбудить его и попросить помощи, но он успел себя остановить. В конце концов, из слов драконикуса, спорившего с аликорнами за каждый пункт "Правил Игры" выходило, что всё в этом изменившемся мире могло нести угрозу. То, что маленький дружелюбный дракончик внезапно стал гигантом, намекало на факт, что и он не избежал участи попасть под влияние хаоса.

"Как там это звучало? Ах да: Наблюдательность", — мысленно произнеся команду, белый щенок увидел как перед ним появился странный кубик с двадцатью гранями, словно бы состоящий из затвердевшего света.

Тяжело вздохнув, что из-за нынешней внешности должно было выглядеть довольно забавно, капитан гвардии наклонился и схватил кубик губами, чтобы мотнуть головой и отпустить его в полёт. Импровизированный снаряд упал на пол, несколько раз подскочил, прокатился и замер цифрой одиннадцать вверх. В голове же, будто бы на внутренней стороне лба, появилось и погасло слово "Успех".

===

Спайк. Дракон, поглощённый неутолимой жадностью. Заколдованный страж Замка Ночи.

===

"Великолепно", — в очередной раз вздохнув, мысленно поморщился Шайнинг, с жалостью и чувством вины посмотрев на ящера, которого с момента его вылупления считал почти братом и старался защищать, как и сестру.

В душе Армора всколыхнулся гнев на монстра, ради своего развлечения не жалеющего даже малышей. Однако же сейчас было не время придаваться эмоциям, а потому он постарался взять себя в ко... лапы. В конце концов, требовалось миновать внутренний двор и добраться до запертых ворот, под коими имелся достаточный зазор, чтобы протиснулся маленький щенок.

"Всё будет хорошо, Спайк. Мы тебя расколдуем. Подожди немного", — пообещал гвардеец, начав идти через внутренний двор.

А тем временем в небе светило яркое золотое солнце, плыли зелёные, розовые и фиолетовые облака в виде гоняющихся друг за другом животных, между башнями замка завывал ветер. На крепостной стене, застыв в различных позах, замерли готовые к бою бэтпони, словно бы всматривающиеся вдаль своими невидящими глазами.

Внезапно дракон всхрапнул, заставив Армора замереть. Чешуйчатая туша пошевелилась, его веки задрожали, а изо рта высунулся кончик раздвоенного языка, будто бы пробующего воздух на вкус. Сердце в груди щенка тут же забилось в бешеном ритме...

===

Дракон Жадности учуял незнакомый запах. Вы всё ещё можете успешно пройти мимо него и сбежать, если вам повезёт и страж Замка Ночи решит, что ему это приснилось.

Желаете пройти проверку удачи?

===

"Да. Желаю", — поспешно отозвался Армор, прекрасно понимая то, что своими силами уйти от ящера не сможет (уж точно не в этом теле, лишённом как физической силы, так и магии единорогов).

Мир будто бы выцвел, а на булыжниках, коими был выложен внутренний двор, появился уже знакомый кубик с двадцатью гранями. Армору ничего не оставалось, кроме как наклониться и подхватить его губами, чтобы снова кинуть...

"Вот Дискорд", — промелькнуло в голове, когда импровизированный снаряд замер цифрой семь вверх (на внутренней стороне лба мелькнуло слово "Провал").

Мир вернул себе краски, голова Спайка поднялась с передних лап, пасть приоткрылась и обнажились белоснежные зубы. Однако же прежде чем глаза гиганта распахнулись, краски вновь померкли...

===

Богиня Любви одарила вас своим поцелуем: плюс пять к привлекательности для представителей противоположного (иногда — своего) пола.

===

"Очень вовремя и крайне полезно", — мысленно закатил глаза белый щенок.

===

Богиня Солнца дарит вам свою улыбку: плюс пять к харизме; плюс пять к стойкости; плюс пять к силе.

===

"Это, несомненно, полезно, но вряд ли поможет мне справится с драконом. Разве что я смогу его соблазнить... Но что-то мне не хочется этого делать", — успел подумать Шайнинг, прежде чем перед внутренним взором появилось новое послание.

===

Богиня Луны укрывает вас своим крылом: плюс пять к скрытности в ночное время; плюс пять к ловкости; плюс пять к удаче.

===

"Это... очень кстати. Жаль, что сейчас день", — промелькнуло в голове гвардейца.

===

Богиня Битв дарует вам своё благословение: плюс пять к силе; плюс пять к ловкости; плюс пять к интеллекту.

===

"А?..", — очень интеллектуально подумал гвардеец, тут же вынужденный отвлечься от своих размышлений, так как мир вновь стал цветным.

— Грррмхрм... — изрёк Спайк, вновь укладывая голову на передние лапы, чтобы погрузиться в сон.

Ещё какое-то время белый щенок стоял неподвижно, но в конце концов всё же понял, что ему "повезло". Мысленно поблагодарив принцесс, он поспешил продолжить свой путь к воротам, чувствуя как двигаться стало заметно легче, будто бы с него сняли неудобные кандалы. Он бы мог удивиться подобному, но воспоминания о споре аликорнов и драконикуса говорили, что в изменившемся мире подобные условности становятся нормой...

"Не в мире, а только на территории Царства Дискорда. Прямо наступление второй Эпохи Дисгармонии", — подумал белый щенок, наконец-то добравшийся до ворот.

Опустившись на живот, Шайнинг протиснулся под створками, чтобы оказаться на широком мосту, перекинутом через глубокий овраг, на другой стороне коего раскинулся маленький городок... утопающий в тумане.

Через густую пелену были видны очертания домов, на заднем фоне возвышались деревья, до слуха же не доносилось ни голосов, ни звука шагов. Бэтпони, переселившиеся в это поселение после объединения их народа под копытами Матерей Ночи, с высокой долей вероятности тоже стали каменными статуями...

"Или же не стали? Не думал, что даже подумаю такое, но мне же лучше, чтобы верным оказалась версия со статуями", — ещё раз встряхнувшись, Армор решительно направился вперёд, готовясь встретить свою судьбу морда к морде.

В конце концов, из-за просчёта духа хаоса, он был единственным "игроком", который не только в полной мере сохранил свою память, но и знал то, что нужно сделать для победы в "игре". Оставалась самая малость — передать свои знания сестре и её подругам...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Первый квест

Примечание к части

Оставляйте отзывы и не забывайте нажимать кнопку "Жду продолжения". Вам не сложно, а автору приятно.

Под мостом на дне своеобразного рва клубился тот же туман, что и в городке, а из него выглядывали каменные пики, от вида коих по спине белого щенка пробежал холодок, заставивший шёрстку встать дыбом. Решив не задерживаться и не испытывать удачу, и без того уже сыгравшую ему на ко... лапу, Шайнинг побежал прямо к противоположной стороне оврага, но не успел сделать и десятка шагов, как мир вокруг посерел, а перед глазами возникла таблица...

===

Богиня Любви одарила вас своим поцелуем: плюс пять к привлекательности для представителей противоположного (иногда — своего) пола.

Богиня Солнца дарит вам свою улыбку: плюс пять к харизме; плюс пять к стойкости; плюс пять к силе.

Богиня Луны укрывает вас своим крылом: плюс пять к скрытности в ночное время; плюс пять к ловкости; плюс пять к удаче.

Богиня Битв дарует вам своё благословение: плюс пять к силе; плюс пять к ловкости; плюс пять к интеллекту.

Раса — Пони (Сила+2 Ловкость+2)

Подраса — Единорог (Интеллект +2)

Класс — Боевой маг

Мировозрение — законопослушный-добрый

Основные характеристики:

Сила — 8 +5 +2 итого: 15 (+10)

Телосложение — 8 +7 итого: 15 (+5)

Ловкость — 8 +2 +2 итого: 12 (+10)

Интеллект — 8 +4 +2 итого: 14 (+5)

Мудрость — 8 +2 итого: 10

Обояние — 8 +7 итого: 15 (+10)

Скрытность — 0 (+5)

Удача 0 (+5)

Дополнительные характеристики:

Боевая магия.

Владение профессиональным оружием.

Ношение средней брони

Внимание!

Форма — щенок — накладывает на игрока штраф на силу, телосложение и ловкость равный десяти единицам.

Форма — щенок — накладывает на игрока штраф "умиление" (+5 к привлекательности).

===

"С каких пор привлекательность стала штрафом?", — быстро пробежав взглядом по всей таблице, с некоторым недоумением подумал Шайнинг, тут же пожалев об этом, так как в воздухе появилось новое сообщение.

===

Скоро сам поймёшь... Мухахахахаха! Ах да: раз уж кобылы начали подыгрывать с самого старта, то держи ещё один подарок.

Бог непревзойдённых шуток дарит вам своё благословение: плюс-минус десять к любому действию в зависимости от очерёдности.

===

Мир в очередной раз вернул себе краски, но настроение Армора осталось серым, а лапы и вовсе подогнулись. Осознание, что Дискорд не упустил его из внимания, а всё знает и (ужас!) даже одобряет, переворачивало ситуацию с ног на голову.

"Он дал нам почувствовать преимущество, а затем небрежным движением лапы отнял его... И что? Плевать! Я всё равно справлюсь со всем! Мне есть, ради кого сражаться!", — вскочив на лапы и оскалив зубы, белый щенок грозно зарычал.

===

Получено задание: спасти Эквестрию.

Шаг первый: минуйте Вечнодикий Лес и найдите город Понивилль.

===

"А я, яблоки тебе на макушку, сам не знаю, что делать", — фыркнул гвардеец, после чего сердито затопал вперёд, прямо в клубящийся впереди туман.

То, что Дискорд знал о нём делало задачу сложнее, но радикально её не меняло. В конце концов, скрываться от "бога" долго всё равно не удалось бы. Теперь же можно будет даже не задумываться об подобной необходимости.

"И чего я начал паниковать? Я — опора и надежда страны. Я — капитан дневной гвардии... Мне ли бояться сложностей?", — подбодрив себя такими мыслями, Шайнинг продолжил углубляться в город бэтпони, кажущийся абсолютно пустым.

Недавно построенные дома возвышались справа и слева безмолвными громадами, серый туман же придавал обстановке мрачный вид и скрывал звуки, а также запахи. Вскоре Армор понял, что начал терять ориентацию в пространстве, и ему не сильно помогало наличие зрительных ориентиров, что будто бы размывались и начали скакать с места на место.

Влажный воздух заставлял тяжело дышать вывалив язык изо рта, уши бесполезно крутились из стороны в сторону, а глаза до боли всматривались во всё более и более густую пелену. В конце концов, чтобы окончательно не сбиться с пути, ему пришлось остановиться.

"Запахи? Не чувствую. Визуальные ориентиры? Пропали. Звуки? Нет их. Что остаётся? Тактильные ощущения. Я могу... проводить по земле прямую линию своими когтями, чтобы идти строго прямо. Куда это меня выведет? Неизвестно. Однако же главное, что рано или поздно я выйду из тумана", — приняв решение, Армор принялся его исполнять, передними лапами оставляя отметины когтями, чтобы задними лапами их прощупывать.

Продвижение резко замедлилось, но теперь белый щенок хотя бы был уверен, что идёт прямо, а не кружит на одном месте. Однако же не успел он обрадоваться, как туман словно бы колыхнулся, а прямо перед носом появилась мордочка кобылы, сверкающая широко открытыми золотыми глазами и клыками, выступающими из-под верхней губы.

— Ш-ш-ш... — высунув кончик языка, Себриз (вроде бы так звали эту ночную пегаску) попробовала воздух и облизнула губы. — Вкус-сный...

"Я попал. Я очень... очень-очень... очень попал", — оценивая свои физические возможности, белый щенок как-то слишком уж ясно осознал, что попытка драться или убежать закончится одинаковым печальным образом.

Мозг гвардейца стал работать в разы быстрее, лихорадочно ища выход из положения. К счастью, звание капитана он получил не за красивые глаза, хоть об этом и поговаривали злые языки, а за упорство, смекалку и иные свои таланты.

Упав на хвост, прижав уши к голове и округлив глаза, Шайнинг состроил самое жалобное выражение морды, на которое только был способен. Он очень надеялся на то, что Себриз видит в этом тумане лучше него, а то вся эта актёрская игра могла пропасть впустую.

Появление кубика, который требовалось бросить для проверки успешности "очарования", гвардеец воспринял с облегчением, но всё же не позволил себе расслабиться. К счастью, выбросить удалось едва ли не самую большую цифру, что было однозначным успехом.

"Меня не убьют", — успела промелькнуть мысль, как в следующий миг появилось сообщение.

===

Критическое воздействие на представительницу "слабого" пола.

Благословение Бога Непревзойдённых Шуток — плюс десять единиц.

Себриз влюблена в вас с первого взгляда.

===

"Чего?", — Армор ещё только хлопал глазами, стараясь хоть как-то уложить в голове произошедшее, а бэтпони тем временем начала действовать.

Сперва перепончатокрылая кобыла вздрогнула, заморгала, посмотрела на белого щенка новым взглядом и растянула губы в ещё более пугающей чем оскал улыбке. Тут же опомнившись, она вскинула уши с кисточками, принюхалась, осмотрелась по сторонам, но не обнаружив угрозы... резко подалась вперёд и схватила жертву передними ногами, тут же задними копытами отталкиваясь от земли. Перепончатые крылья хлопнули и они взлетели вверх...

"Это... нехорошо. Очень нехорошо", — пронеслось в голове гвардейца, окончательно потерявшего ориентацию в пространстве.

* * *

— Ахахахаха! — сидя во вращающемся кресле в комнате, все стены которой были заняты зеркалами, демонстрирующими происходящее во внешнем мире, Дискорд крутился по часовой стрелке откинувшись на спинку и разведя передние лапы в стороны. — Ну что, герой-любовник и любимчик сильных кобыл, почувствовал вкус привлекательности?! А ведь это только начало. Хотя... сможешь ли ты сбежать из логова вампирши? У обновлённой Себриз очень цепкие копытца.

Остановив вращение, драконикус обратил свой взор на несколько других зеркал, которые вели наблюдение за шестёркой кобыл, попавших в игру по всем правилам, а не в обход некоторых из них. Твайлайт Спаркл — библиотекарь-архивариус, с очень высокими интеллектом и мудростью, но слабым телом, исполняла свои прямые обязанности в "Золотом Дубе" и даже не вспоминала своего друга-питомца-помощника, что стал одним из главных монстров этой части карты. Рейнбоу Дэш — городская стражница, патрулировала границы Вечнодикого Леса, в то время как её подруга Флаттершай, ставшая следопытом, общалась с приручёнными зверьками (некоторые из которых сами могли считаться монстрами). Ещё одна единорожка, но теперь белая, стала торговцем, оранжевая земнопони превратилась в друида, а розовая стала плутом.

К некоторому удивлению и радости духа хаоса, в городке нашлись и другие интересные персонажи: бард Лира, например. Даже в лесу жила травница-зебра...

— Хе-хе-хе... — тихо посмеялся самопровозглашённый бог шуток. — Как же обидно будет, если ты не сможешь сбежать от Себриз. Хм... Может быть подыграть немножко? Забавы ради.

— А зачем? — спросил Дискорд с перепончатыми крылышками, появившийся на левом плече драконикуса. — Ты ведь уже победил принцесс. Теперь можешь делать всё, что угодно. Зачем было вестись на столь очевидную провокацию!

— Не слушай этого клоуна, который ничего не понимает в законах жанра, — заявил дискорд с белыми крыльями, как у Селестии. — Какое веселье в победе, если она достигнута легко? Где борьба?! Где кураж?! И вообще... самое интересное — это процесс! Ну победишь ты принцесс, превратишь их в личных шутов... И что дальше? Пони склонятся, другие народы... Да кому они нужны?!

— Ты как меня назвал, петух недоощипанный? — маленький Дискорд с перепончатыми крыльями перепрыгнул на другое плечо и схватил своего двойника за грудки. — А ну ка повтори, если ты мужчина!

— Ки-я! — крутанувшись на месте, белокрылый Дискорд бросил двойника через плечо и пинком отправил полетать. — Горный орёл клопу не товарищ.

— Кыш отсюда, — стряхнув и второго советчика, драконикус вновь обратил внимание на зеркала. — Ну, принцессы, теперь ваш ход.

Примечание к части

Я подумал и решил, что в дальнейших главах система останется на заднем плане, так как слишком много места занимает.

Всем добра и здоровья.

Сложности игры

Сидя на каменном троне в полумраке просторного зала, своды коего поддерживали массивные колонны, между которыми клубились густые и словно бы живые тени, Найтмер Мун нависала над каменной картой Эквестрии, по которой бегали маленькие иллюзорные фигурки. Взгляд иссиня-чёрной кобылы был прикован к тому месту, где городок Понивилль и Дворец Ночи соединялись линией ещё не существующей дороги...

"Из-за воздействия Дискорда я не могу отдать приказ Бэтпони, чтобы они доставили Шайнинга в город. Да и приказать отпустить его... тоже не могу", — досадливо дёрнув ушами, Владычица Кошмаров посмотрела на поселение дневных пони и приподняла уголки губ в улыбке.

— Ну что же... придётся действовать иначе, — в облаке телекинеза в воздух поднялись свиток и перо, кончиком коего крылато-рогатая кобыла стала выводить нарочито грубые буквы. — Если герой не идёт к спасаемым, то спасаемые придут к герою.

...

Рейнбоу Дэш как раз летела над границей Вечнодикого Леса, зорким взглядом высматривая на земле монстров, которые время от времени выходили из чащи для того, чтобы попытаться съесть кого-нибудь из мирных пони. В её обязанности входило поднимать тревогу всякий раз как чудовища только-только появлялись, ну и попутно пресекать попытки несанкционированных проникновений в опасную локацию.

"И ведь девять десятых всех этих попыток приходится на гильдию Меткоискателей. Меня будто бы ради них тут и держат", — промелькнула невесёлая мысль в голове голубой пегаски.

Внезапно мир выцвел, а перед глазами обладательницы радужной гривы, в данный момент скрытой под золотистым шлемом, возникла табличка...

===

Богиня Битв узрела ваши таланты и желает проверить доблесть.

В глубине Вечнодикого Леса, где-то вблизи Замка Ночи, один заколдованный жеребец нуждается в помощи. Докажите, что вы по праву носите титул стража и защитника пони.

Награда за взятие задания: плюс два к силе, выносливости, интеллекту.

Награда за успешное выполнение задания: плюс три к силе, выносливости, интеллекту.

Наказание за отказ или провал: нет (но вы же не бросите нуждающегося в вас жеребца в беде?).

===

— Это... охвостенно! — зависнув на месте, радостно вскинула вверх правое переднее копытце крылатая пони. — Что, Лайтнинг Даст? Говоришь, что я буду находиться на этом посту до тех пор пока на меня не снизойдёт благословение свыше? Ха! Это только что произошло!

Заметив движение внизу, Рейнбоу совершила кульбит в воздухе и камнем устремилась к земле. Спустя мгновения она расправила крылья и, впечатав копыта в землю, приземлилась перед стогом сена, усиленно делающем вид, будто он всегда тут находился.

— Меткоискатели? — с уверенностью в девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента спросила Дэш. — Отвечай, когда я спрашиваю!

"Со стороны это наверное смотрится глупо: взрослая кобыла кричит на сено... У-у-у... Хорошо, что этого никто не видит", — на всякий случай летунья ещё раз осмотрелась, но никого не увидела.

— Считаю до двух и начинаю тыкать в сено мечом, — пригрозила стражница, хмуро сдвигая брови и правой передней ногой начиная тянуться к кольцу копытояти (в которую нога просто вставлялась).

— Я не Меткоискатели, — прозвучал знакомый голос из стога, а затем из сена показалась мордочка розовой земнопони. — Приветики, Дэши.

— Пинки? — удивилась летунья. — Ты что здесь делаешь? И зачем ты забралась в кучу сена: тебе же можно беспрепятственно проходить в лес.

— Это... секрет, — мигом став серьёзной, розовая земнопони осмотрелась по сторонам, высунула из стога переднюю ногу, поманила ей собеседницу и целиком спряталась внутри своего убежища.

— Я об этом ещё пожалею, — подняв взгляд к небу, пробормотала обладательница радужной гривы, но затем всё же сунулась в стог, без страха и сомнений (как и положено стражнику границ Вечнодикого). — Ого! Откуда всё это?

Возглас и вопрос были вызваны тем, что внутри стога обнаружились стол, два кресла, настольная лампа, небольшой шкаф-картотека. Вместо сухой травы же, стены и потолок состояли будто бы из ночного неба, кусочек коего неугомонная земнопони сумела припрятать для личного пользования.

— Присаживайся, Рейнбоу, — указала на второе сидение Пинки, одетая в тёмно-синий балахон с откинутым капюшоном. — Недавно мне пришло задание от Богини Луны. В нём мне предлагалось взять задание на разгадку тайны пленника любви, заточённого в сумеречном городе пони-вампиров.

— Только не говори, что ты его приняла! — подскочив к столу, крылатая кобылка опёрлась на него передними ногами, нависая над подругой. — Пинки, не молчи же!

— Но ты сама сказала мне, чтобы я не говорила... — растерянно захлопала голубыми глазами розовая земнопони.

— Хвостец, — припечатала стражница, накрывая голову левым крылом, но тут же опомнилась и спросила: — Где ты сказала заточён узник любви?

— В Сумеречном Городе Пони-Вампиров, — послушно ответила подруга.

— Где-то там находится жеребчик в беде... — проворчала Дэш. — Похоже, Пинки, что у нас с тобой задания хотя бы частично, но совпадают. Мне Богиня Битв предложила спасти заколдованного жеребца, который находится где-то там...

На последних словах крылатая кобыла кивнула в сторону, где по её мнению находился Замок Ночи.

— Здорово! — цокнула передними копытцами плутовка. — Значит, ты мне поможешь? А я помогу тебе. И мы вместе выполним наши задания.

— ... — Дэш помолчала, вздохнула и кивнула. — Наверное... так будет лучше. Хотя мне кажется, что я бы и сама справилась... Да ещё и добралась бы быстрее.

— Ну... если ты так думаешь, — Пинки опустила мордочку к столу, но затем вскинулась и заявила: — Нет, Дэши, одну я тебя не отпущу. Это же Сумеречный Город! Там живут настоящие жуткие вампиры!..

— Ладно-ладно, — даже отшатнулась от подобной экспрессии подруги летунья. — Я и сама знаю, что глупо лезть в Вечнодикий без прикрытия. Но и вдвоём идти, наверное, не стоит.

— Тогда... позовём Флатти? — предложила розовая земнопони, снова садясь в своё кресло. — Она там все тропинки знает. Ну а те, которые не знает — её зверьки покажут.

— Хорошо, — согласилась Рейнбоу. — Флатти, действительно, будет полезна в лесу.

— Тогда... не будем терять времени, — запрыгнув на стол, плутовка указала в сторону леса копытцем. — Жеребчик в беде ждёт спасения!

— Хех... Постой, — придержала подругу обладательница радужной гривы. — Мне ещё нужно передать свою смену кому-нибудь другому, чтобы настоящие Меткоискатели не пробрались в чащу... Зачем ты вообще забралась в стог?

— Чтобы привлечь твоё внимание, глупенькая, — хихикнула Пинки, после чего ткнула копытцем летунью в нос. — Буп. В другом случае мне бы долго пришлось за тобой гоняться.

— Понятно, — признав правоту подруги, Дэш потёрла мордочку сгибом правой передней ноги. — Тогда я сейчас лечу в мэрию, а ты отправляйся к Флаттершай. Встретимся у её домика.

— Есть, — козырнула плутовка, а затем прыгнула в стену из ночного неба, оставляя в ней дыру, через которую был виден солнечный день.

— Пинки — читер, — проворчала крылатая пони, смотря как распадается иллюзия, созданная её подругой.

* * *

Каденс лежала на розовом матрасе в комнате с розовыми коврами на стенах, розовым бархатным потолком, а также розовой подушкой, где покоился белый хрустальный шар. Оглядываясь по сторонам она была вынуждена признать, что даже на её вкус розового здесь было слишком много.

— У кого-то совершенно нет вкуса, — проворчала аликорница, после чего вернула свой взгляд к изображению, находящемуся внутри шара. — Держись, Шайни, я что-нибудь придумаю. Например...

Прикоснувшись к хрустальной поверхности рогом, крылато-рогатая пони сменила картинку мрачной комнаты в каком-то заброшенном доме, где белый щенок с мученическим видом был вынужден лежать в крепких объятьях спящей бэтпони, на светлый зал библиотеки. Интересующая её единорожка сиреневого цвета, отпустив очередного посетителя, вернулась к прочтению новой книги...

— Твайлайт, даже в игре ты занимаешься этим, — Каденс фыркнула. — Нам с тобой нужно будет об этом поговорить. Но — потом.

Поднеся к мордочке правое переднее копытце, розовая аликорница коснулась его подошвы губами, а затем легко подула, отправляя в полёт розовый отпечаток губ, впитавшийся в магическую сферу. Волшебница, образ которой находился перед глазами принцессы любви, сперва вздрогнула и заморгала, после чего начала оглядываться, будто бы что-то ища.

— Вот так-то, Дискорд, — усмехнулась крылато-рогатая пони. — Чувство любви не одалеть никому. Особенно, если это любовь сестры к брату и матери к приёмному сыну.

...

Твайлайт Спаркл ещё раз вчиталась в строки задания от Богини Любви, которая предлагала очень щедрую награду в пять очков к привлекательности, за нахождение потерянных чувств. Она не понимала смысла этого задания, но в дополнении было сказано, что книги о любви и семье могут помочь найти ответ.

"Книги могут помочь... И как я сама не догадалась?", — фыркнула сиреневая единорожка.

— Спайк, где лежат... — начала спрашивать задумавшаяся Спаркл, но тут же осеклась и удивлённо заморгала. — А кто такой Спайк?

Вопрос повис в воздухе библиотеки, ещё недавно казавшейся такой тихой и уютной, но сейчас вдруг ставшей какой-то пустой и холодной. И вроде бы всё было как прежде, и книги стояли на полках стеллажей, расставленных по краям читального зала, но...

В груди у волшебницы защемило, а в уголках глаз выступили слёзы. Несколько долгих секунд ей потребовалось, чтобы справиться с собой и свободно вдохнуть, но даже когда боль отступила, легче почему-то не стало.

— Это очень странно, — произнесла в тишине библиотеки растерянная пони. — Книги о любви, значит? Пожалуй... мне нужно провести исследование. И я даже знаю, к кому можно обратиться за помощью.

Перед внутренним взором встал образ торговки-единорожки по имени Рарити, искренне считающей себя королевой драмы. В конце концов, если кто-то и разбирается в любовной литературе, то это она.

"Пожалуй, никому не будет хуже, если я закроюсь на переучёт", — закрыв труд по истории, Твайлайт отливетировала его обратно на полку, достала из-под стола несколько табличек и, выбрав нужную, направилась к выходу. Что-то подсказывало, что нужно спешить, так как время буквально утекает сквозь копыта...

"И всё таки, кто же такой Спайк?", — сама у себя спрашивала сиреневая единорожка, решительно выходя под прямые лучи солнечного диска, дарящего тепло и заботу всем жителям королевства...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ход дождём

— Фигуры расставлены, задания розданы... пусть и не все, — сидящий в кресле наблюдателя Дискорд, в грифоньей лапе удерживающий курительную трубку, а когтями львиной лапы постукивающий по подлокотнику, хмуро глянул на зеркало, за которым возлежащая на белом облаке белая аликорница... строила замок из того самого облака. — И почему я не догадался?

— Возможно потому, что тысячу лет ни с кем не играл и слишком обрадовался открывшейся перспективе? — спросил драконикус, сидящий в кресле, отражающемся в поверхности другого зеркала (разница между ним и оригиналом была лишь в том, что у него в лапе находилась чашка горячего шоколада, которую он пил мелкими глотками, оставляя содержимое висеть в воздухе без посторонней помощи.

— Точно, — щёлкнул пальцами дух хаоса, от чего в воздухе зазвенели колокольчики и заиграла торжественная музыка, как во время выигрыша на автомате в казино. — Нужно было сразу догадаться, что эта белая пони что-то придумала и не сказала остальным. Мошенница!

— Сказал тот, кто подглядывает за противницами, в то время как они такой возможности не имеют, — хохотнул зеркальный собеседник, одним глотком допив чашку. — Отличный фарфор.

— Передам твои слова Селестии, когда игра закончится: пусть порадуется, что хоть кто-то оценил её коллекцию по достоинству, — обхватив кончик трубки губами, Дискорд подул в неё, заставляя подняться в воздух розовые, синие, фиолетовые, жёлтые и оранжевые пузырики.

— Она всё равно использует их не по назначению: пьёт из них чай, — зеркальный драконикус скривился. — Это ведь надо до такого додуматься!

— Пони, — пожал плечами мастер игры. — Что с них взять?

— И что ты собираешься делать? — во второй лапе зеркального собеседника появился чайник, который он налил на шоколад, тем самым восстанавливая чашку. — Пока Селестия не сделает свой ход, новый круг не начнётся.

— Пусть своим бездействием она и лишила меня возможности вмешаться напрямую, но у меня остаются права мастера, — оскалился дух хаоса. — К тому же, своих сестёр и племянницу она тоже оставила без возможности ещё раз вмешаться в происходящее. Так что... я в выигрыше.

Пузырики начали мелодично взрываться, разбрасывая во все стороны снопы искр. Собеседник в это время откусил кусок блюдца, будто это был сдобный коржик, с аппетитом начав его жевать.

— И что же ты придумал? — вскинул брови зазеркальный собеседник.

— Для начала... — щёлкнув пальцами, Дискорд призвал в львиную лапу чёрный прямоугольник из лёгкого шершавого материала, на верхней плоскости коего красовались круглые плоские выпуклости, расположенные по три штуки в ряд. — Надоел.

Стоило нажать на кнопку с цифрой три, как зеркало мигнуло, а в следующий миг вместо отражения драконикуса на нём появился плюшевый медвежонок, висящий на воздушном шаре. Курительная трубка крутанулась в пальцах духа хаоса, превращаясь в трубку плевательную, которую он поднёс ко рту и дунул, выстреливая небольшой дротик.

Снаряд пролетел через комнату, миновал стекло, так его и не повредив, попал в шарик, тут же лопнувший и разлетевшийся на клочки, после чего унёсся куда-то к горизонту (медведь, соответственно, начал падать).

— Низко пошёл, — констатировал зритель. — К дождю... Хм. А ведь отличная идея!

Крутанувшись на кресле, дух хаоса затормозил передом к зеркалу, которое показывало Понивилль с высоты птичьего полёта. Трубка в его пальцах снова изменилась, превратившись в сигару, которую он поджёг с одного конца, затем сунул его же в рот и дунул, создавая струю белого густого дыма, потянувшегося прямо к отражающей поверхности, чтобы впитаться в неё без остатка.

* * *

Твайлайт покосилась на небо, которое стремительно затягивали темнеющие буквально на глазах тучи, грозящие в любую секунду пролиться дождём. Так как она находилась уже на половине пути до лавки Рарити, то предпочла ускорить шаг, а не возвращаться домой за зонтом... да и собственная магия всегда была при ней, чтобы суметь защититься от непогоды.

Пони на улочках городка, ещё недавно беспечно общавшиеся или занимавшиеся своими повседневными делами, торопливо направлялись к домам, собирали расставленные под небом прилавки, либо же искали жеребят. Впрочем, данной суете предстояло продлиться совсем недолго: шум захлопывающихся дверей и ставней слился с первым раскатом грома, последовавшим за яркой вспышкой молнии.

— Бррр, — присевшая на подогнувшихся от неожиданности ногах Спаркл передёрнулась, чувствуя как на всём теле дыбом встала шёрстка. — А может быть это была не лучшая идея.

Будто бы подгодав момент, первая крупная капля упала на нос кобылки, заставив её взгляд сойтись на переносице. Однако она тут же встряхнулась и упрямо побежала вперёд, зажигая рог и сплетая заклинание полусферы щита. Тут же новая вспышка молнии и последовавший за ней грохот заставили землю задрожать, после чего настоящая стена воды обрушилась на Понивилль.

— Я не боюсь! — дрогнувшим голосом воскликнула библиотекарша, остановилась на очередном шаге, зажмурилась, пару раз мотнула головой и решительно распахнула веки, начав чеканить шаг и напевать слова, приходящие будто бы из глубины души...

С неба падают капли дождя, усложняя дорогу простую,

Я не поверну назад, пусть даже сильно рискую.

С неба падают капли дождя, размягчая землю сухую,

Я доберусь куда и шла, свою дорогу рисуя.

Я привыкну к этой борьбе — пони сами строят удачу,

Я привыкну к этой воде — если небо снова заплачет.

Грим смывается водой, раскрывая всё, что кто прячет,

Все преграды передо мной, для меня сейчас ничего не значат.

В считанные минуты грунтовая дорога превратилась сперва в жидкую грязь, чавкающую под ногами, а затем и в настоящую мелкую реку. Домики пони не заливало из-за того, что они стояли на небольших возвышениях, но вот при мысли о библиотеке волшебницу кольнуло чувство паники: дверь явно не была предназначена для того, чтобы сдерживать начавшийся потоп (о том, что находилось в подвале теперь оставалось только вздыхать).

"Дождь явно магический. Найду шутника, который его устроил — хвост накручу, чтобы неповадно было", — дойдя до лавки торговки, сиреневая единорожка постучала в дверь, став прислушиваться к происходящему по ту сторону.

Пришлось ещё дважды постучать, прежде чем из "Карусели" раздался кобылий голос, в коем легко можно было различить нотки подозрительности.

— Кто там?

— Свои! Открывай скорее!

— Свои в такую погоду дома сидят, а не по магазинам ходят, — отчеканила хозяйка лавки. — Не буду дверь открывать.

— Рарити, если ты сейчас же не откроешь, то я расскажу Рэйнбоу, что одна белая единорожка интересуется журналами... — начала говорить библиотекарша, теряя всякое терпение из-за ощущения холодной грязи, в которой утопали копытца.

— Твайлайт! — поспешно распахнув дверь, белая единорожка уставилась на посетительницу. — Заходи скорее, дорогуша! Да ты вся вымокла...

— Здравствуй, Рарити, — переступив порог, Спаркл вздрогнула от хлопка закрывающейся двери.

— Стой и не двигайся, — потребовала торговка, белой молнией бросаясь куда-то в служебные помещения, оставляя гостью в главном зале одну. — Мой ковёр... Мой прекрасный ковёр...

Причитания донеслись до библиотекарши сильно приглушёнными, но стоило ей опустить взгляд, как ушки сами собой прижались к голове, а мордочка вспыхнула от стыда. Там, где она стояла, на ковре уже остались следы жидкой грязи, так как пусть от падающих капель она и защитилась, но вот по земле всё же была вынуждена идти.

"Неудобно получилось: пришла за помощью и испортила ценную вещь", — пусть в том, что начался дождь Твайлайт и не была виновата, но от чувства стыда за свой поступок это её не избавило.

Сосредоточившись, волшебница вызвала в памяти формулу заклинания и первым делом высушила грязь, превратив её в грунт. После этого она очистила ноги, отошла в сторону и при помощи телекинеза подняла в воздух оставшийся мусор, тут же слепленный в один шарик. Следующим заклинанием единорожка переместила причину расстройства подруги на улицу.

— Я уже вер... А... Где пятна? — выбежавшая в большой зал белая кобылка, вооружившаяся ведром, щётками и совочком замерла, уставившись на то место, где недавно стояла библиотекарша.

— Я немного прибралась, — ответила Спаркл. — Прости, что колдовала без твоего разрешения.

— Ничего страшного, дорогуша, — облегчённо выдохнула торговка, на мордочке коей появилась искренняя улыбка. — Все предметы, чувствительные к магии я храню отдельно. Твайлайт, я, разумеется, всегда рада тебя видеть, но почему ты пришла в такую непогоду?

— Когда я выходила из дома, небо было ещё чистым, — ответила сиреневая пони, мимолётным взглядом скользнув по стеллажам с кристаллами, книгами, каким-то оружием (на краю сознания царапало ощущение, что здесь должно находиться нечто совершенно иное). — Мне пришло задание от Богини Любви...

— Правда? — едва не подпрыгнула на месте словно Пинки Пай собеседница, выронившая из телекинеза свой инвентарь. — Кто он? Ты обязана мне всё рассказать! Я... сделаю тебе скидку в пять... десять процентов!

На последних словах белая единорожка указала копытцем в потолок, состроив самую торжественную мордочку.

— Рарити, я не хочу тебя расстраивать, но к любви это относится крайне... опосредованно, — ответила Спаркл, не сумевшая сдержать улыбку. — Понимаешь, я должна найти... чувства?.. Эмоции, которые потеряла. За это мне обещана награда в пять единиц привлекательности.

— Дорогуша, как же я тебе завидую, — вздохнула хозяйка лавки, начав собирать в ведро разбросанные вещи. — Но вряд ли я смогу тебе чем-то помочь: у меня есть заклинание поиска, но оно работает только на объектах... вроде драгоценных камней. Впрочем, с небольшой модификацией, можно использовать его для нахождения пони. Признаюсь честно: время от времени я его применяю, чтобы убедиться в том, что Свити Белль не убежала в Вечнодикий Лес.

— Я думала... — Сиреневая единорожка осеклась и нахмурилась, вспоминая произошедшее в библиотеке после прочтения задания. — Скажи, а это заклинание сработает, если о ком-то известно только его имя?

— Ну... Даже не знаю, — выпрямившись в полный рост, Рарити посмотрела на посетительницу. — Драгоценные камни находятся... Не важно. Скорее всего заклинание сработает, но придётся вложить в него очень много сил. Я вряд ли смогу охватить хотя бы Понивилль, если буду искать кого-то только по имени.

— Думаю, с этим проблем не будет, — улыбнулась библиотекарша. — На нехватку магии я никогда не жаловалась. Ты мне поможешь?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятьдесят на пятьдесят

— Пинки Пай, я, конечно, не против проводить вас в лес, но ты уверена, что нам не стоит подождать более хорошую погоду? — поставив на столик поднос с горячим чайником и двумя чашками, Флаттершай уселась за столик в гостиной.

— Нет-нет, Флатти, идти нужно сейчас, — торопливо возразила розовая земнопони, одетая в чёрный облегающий комбинезон с капюшоном, нетерпеливо ёрзая на одном из двух кресел, расположенных справа и слева от дивана. — Моё Пинки-чувство говорит, что дождик не простой... и он не закончится, пока мы не...

— Пока мы, что? — так и не дождавшись продолжения, жёлтая пегаска, одетая в зелёный костюм с прорезями для крыльев, подхватив с подноса одну из чашек, заполненных ароматным напитком, вопросительно наклонила голову, тем самым пряча глаза за розовой чёлкой.

— Этого я не знаю, — поникла плутовка, повесив ушки и опустив взгляд к чаю. — Но мне кажется, что оказавшись на месте мы всё поймём. Ну или получим знак свыше.

— Кажется, мы его уже получили, — покосившись на окно, за коим стеной лил дождь, негромко заметила летунья.

В этот момент во входную дверь раздался удар, заставивший вздрогнуть весь домик, а за ним последовал дробный стук. Хозяйке пришлось отставить чашку и, поднявшись из уютного кресла, отправиться в прихожую. Оставшаяся в гостиной одна, розовая земнопони отпила своего напитка и, покачивая задними ногами, стала осматриваться вокруг.

О жилище следопыта-лесника ходили самые разные слухи, пусть пони и не часто приходили к ней в гости: поговаривали, что она умеет оживлять чучела зверей, во множестве расставленные по всему дому. Впрочем, сама плутовка не сильно верила в подобную чушь, так как попросту не могла представить, чтобы её подруга осознанно причинила вред своим друзьям.

— Хочешь кексик? — достав из гривы припрятанную вкусняшку, кобылка протянула её в направлении чучела медведя, стоящего в углу на задних лапах, передние подняв и разведя в стороны, будто бы готовясь к нападению. — С малиной.

Ещё несколько секунд медведь стоял неподвижно, но Пинки Пай не сдавалась и смотрела на него чистыми голубыми глазами. В конце концов он бесшумно сошёл со своего места, забрал угощение, за что был поглажен по лобастой голове, закинул кекс в рот и вернулся на прежнее место.

— Бррр... — вымокшая до последней шерстинки Рейнбоу Дэш, выйдя из коридора сняла шлем и замотала головой, заставляя гриву метаться из стороны в сторону. — Пинки, ты уже здесь?

— Агась, — помахала подруге земнопони. — Хочешь кексик?

— Не хочу аппетит перебивать, — ответила стражница. — Флаттершай, прости, я тебе весь пол намочила.

— Ничего, Дэши, сейчас я принесу полотенца, — хозяйка дома прошмыгнула мимо подруг, бросила на медведя предостерегающий взгляд и скрылась в чулане под лестницей, ведущей к спальне. — Если хочешь, то чай на столе: выпей немного от простуды.

— Ха! — вскинула голову голубая кобыла. — Да меня ни какая-а-апчхи!

— Будь здорова, — отставив свою чашку, Пай выскользнула из кресла и поднесла летунье большую кружку, появившуюся будто бы из её кудряшек на голове. — Флатти дело говорит. Будет обидно не совершить подвиг из-за того, что героев одолел насморк.

— Ла-адно, — вздохнула стражница, с показным неудовольствием сдаваясь на милость победительницы, но потом с искренним удовольствием приникла губами к краю кружки, выпив её содержимое одним залпом.

— Вот и я, — появившаяся из чулана жёлтая пони несла на крыльях стопки полотенец и сложенные в несколько раз разноцветные дождевики. — Рейнбоу, снимай свои доспехи. Вы ведь не передумали идти в лес?

— Нет, — констатировала Дэш. — Задания богов игнорировать нельзя... Эй! чучело кролика утащило мою кружку!

— Глупенькая Дэши, чучела этого не могут, — хихикнула в копытце Пинки.

...

— Твайлайт, тут сыро, холодно и грязно, — жалобным тоном протянула белая единорожка.

— Рарити, ты же нацепила этот свой магический доспех, — возмутилась сиреневая кобылка, покосившись на шагающую рядом подругу, красующуюся полупрозрачной голубой бронёй, облегающей всё тело от задних копытц и до основания рога.

— Ты хоть представляешь, как долго мне придётся его чистить?! — трагично воскликнула спутница, голосу коей вторил шелест дождя, разбивающегося о листья деревьев, переплетающихся ветвями прямо над дорогой, что вела к дому друидов.

В небе же продолжали мерцать молнии, за которыми приходили раскаты грома, но ни библиотекарша, ни торговка не обращали на них особого внимания. Куда больше проблем им доставляла жидкая грязь, в которую превратились все грунтовые дороги, но даже эта проблема сейчас была не столь актуальна благодаря корням.

— Ты всё ещё можешь вернуться домой, ну или задержаться дома у Эпплджек, пока дождь не закончится, — заметила Спаркл.

— И отпустить свою подругу в такую непогоду совсем одну? — возмутилась белая единорожка. — Дорогуша, я думала, что ты лучшего обо мне мнения.

— Тогда, может быть ты перестанешь так громко причитать о трудностях, которые ещё даже не начались? — чуть недовольно осведомилась волшебница, чувствующая досаду на всю сложившуюся ситуацию (в глубине души она знала, что медлить нельзя, а также была благодарна подруге за компанию, но непрекращающиеся жалобы постепенно подтачивали терпение кобылки).

— Что значит "ещё не начались"? — ужаснулась Рарити, но тут же встряхнулась и заговорила поучительным тоном: — Если я буду молчать, то откуда ты узнаешь, насколько же неправильно поступаешь?

Разговор пришлось прервать из-за особенно яркой вспышки молнии, ударившей в высокое дерево, после чего по ушам прошёлся оглушительный грохот грома. Однако же едва начавший гореть огонь оказался залит водой, так как ливень и не собирался ослабевать. В то же время по дорожке между деревьями, огибая выступающие из земли корни, весело журча текли ручейки, устремляющиеся с возвышенности к реке, что текла рядом с Понивиллем и уже вышла из берегов.

Сохраняя молчание единорожки дошли до двухэтажного дома Эпплов, в двери которого тут же стала стучать библиотекарша. Долго ждать ответа им не пришлось: створка распахнулась и на пороге появилась Гренни Смит, подслеповато щурящая глаза, в уголках которых поселились добродушные морщинки.

— Ох ты... Заходите скорее, — поспешила посторониться старушка. — Хороший понь в такую погоду собаку на улицу не выгонит. Джеки! Тут к тебе пришли!

— Иду, бабуль! — доннёсся голос откуда-то из глубины дома.

— Ах да, — пожилая земнопони нахмурилась, повернулась к Твайлайт, ткнула в её сторону копытцем и заявила: — Мы не подписываемся ни на какие журналы.

— М... Ладно, — удивлённо моргнув, ответила Спаркл. — Но...

— И ни в какие секты не вступаем, — продолжила напирать старушка.

— Хорошо, — согласилась сиреневая единорожка, удивлённо моргая.

— И буклеты свои оставлять не надо, — прищурив глаза, выставила новое условие матриарх семейства Эппл.

— Я и не думала об этом, — заверила библиотекарша.

— Я слежу за тобой, — пригрозила Гренни Смит, после чего развернулась и пошла к креслу, стоящему рядом с камином, расположенным у дальней от входа стены большого зала.

— Что это было, дорогуша? — после непродолжительной паузы осведомилась Рарити.

— Понятия не имею, — честно ответила Твайлайт. — И знать ничего не хочу.

— Хей! — поприветствовала подруг Эпплджек, спускаясь с лестницы с лёгкой улыбкой на губах. — Рарити, ты за сестрой? Может хоть дождь тут переждёте?

— Нет, дорогуша, мы по другому делу, — отозвалась белая единорожка. — Точнее — у Твайлайт к тебе дело.

— Агась, сахарок, — повернулась к сиреневой единорожке оранжевая земнопони. — Я чем-то могу тебе помочь?

— Здравствуй, Эпплджек, — первым делом поздоровалась Спаркл, неловко переступая с ноги на ногу. — Понимаешь, сегодня богиня любви...

— А-а-а! — донёсся крик пожилой кобылки, выскочившей из кресла так, будто её пчела в круп ужалила. — Сектанты! Так я и знала! Джеки, Маки, хватайте их!

— Вы не так поняли... — попятилась библиотекарша.

— Я разберусь, — пообещала обладательница пшеничной гривы. — Подождите под навесом на улице: я выйду через пять минут.

— Дорогуша, но дождь... — хотела было возмутиться Рарити, но увидев как Гренни Смит, встав на задние ноги передними копытцами хватается за ухват, ловко крутанув его перед собой, сглотнула и первой выскочила на улицу. — Не отставай, Твайлайт!

...

— Покинув домик следопыта-лесника, три силуэта в чёрных плащах с глубокими капюшонами направились к тёмному-тёмному, мрачному-мрачному, дикому-дикому лесу. Они ещё не знали, какие именно испытания ждут их впереди, но невзирая ни на какие трудности и невзгоды, были готовы встретиться с кошмарами Вечнодикого Леса, чтобы заглянуть в глаза страху и рассмеяться ему в морду...

— Пинки, я очень ценю твои таланты, но не могла бы ты не комментировать наш поход, будто мы в книге? — раздосадованная тем, что в дождевике не оказалось прорезей для крыльев (что и логично, так как это лишало бы плащ основной его функции), Дэш всё же не позволила себе отругать подругу.

— Оки-доки-локи, — жизнерадостно улыбнулась из-под края капюшона розовая земнопони. — Просто я решила помочь автору, пока он отошёл... куда-то.

— Пинкс... Я не хочу знать, — отмахнулась стражница. — Но в лесу не вздумай шуметь. Поняла?

— Агась, — серьёзно кивнула плутовка, затем провела правым передним копытцем по губам, будто бы застёгивая рот на молнию и улыбнулась, промычав нечто невразумительное.

— М... Девочки, вы ведь не будете против, если я кое-кого позову с нами? — уточнила жёлтая пегаска, левой передней ногой приподнимая край капюшона, чтобы подруги видели её мордочку.

— М-м, — помотала головой розовая земнопони.

— Мы не против, — перевела Дэш на понячий язык. — Но кого ты хочешь позвать?

— Парочку проводников, — туманно ответила следопыт, после чего добавила: — Вы только не пугайтесь и не нападайте... Хорошо?

— Ладно, Флатти, мы не будем пугать твоих проводников, — усмехнулась голубая летунья. — Обещаю.

— Ммм, — закивала головой розовая земнопони.

— Пинкс, прекращай это, — поморщилась обладательница радужной гривы. — В лесу нам может понадобиться предупреждать друг друга об опасности.

— М... — плутовка провела копытцем по рту в обратную сторону и лучезарно улыбнулась. — Как скажешь, Дэши.

Остаток пути до леса троица проделала в молчании, прислушиваясь к шуму дождя, разбивающего крупные капли о плащи, землю и листву деревьев. Где-то позади бурлила река, превратившаяся в грязный мощный поток, грозящий снести перекинутый с одного берега на другой мостик, а небо озаряли ветвистые вспышки, обрисовывающие очертания ухмыляющейся морды.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Первый вызов

Мрачные тени клубились между могучих стволов старых деревьев, кроны коих сплетались над головами подобием купола, практически не пропускающего и без того тусклый из-за непогоды свет. Капли дождя, с шелестом стуча по листве, срывались к постепенно размокающей земле, усыпанной опавшей листвой, обломанными сучьями, мелкими камнями. Троим кобылкам, прислушивающимся к каждому подозрительному шороху приходилось тщательно выбирать место, куда поставить ногу...

— Пинки, тебя совсем не смущает, что мы идём в самую чащу Вечнодикого Леса в такую жуткую погоду? — спросила жёлтая пегаска подругу, прыгающую по выступающим из земли корням с таким видом, будто это была какая-то игра, целью которой являлось не замочить ноги.

— М... — розовая земнопони задумалась, скинула с головы капюшон дождевика, за что тут же получила по макушке несколько крупных капель, лучезарно улыбнулась и ответила: — Неа. А должно?

— Вообще-то тут живут разные монстры вроде мантикор, гидр, звёздных медведей, кокатриксов, — начала перечислять Рейнбоу Дэш. — Я не говорю уже о химерах и...

— Древесные волки! — воскликнула плутовка.

— ...Да, Пинки, — согласилась стражница. — Древесные волки тут тоже водятся.

— Рейнбоу... — позвала подругу жёлтая пегаска.

— Так что, прими дружеский совет: веди себя более осторожно и осмотрительно, — поучительным тоном заявила обладательница радужной гривы.

— Рейнбоу Дэш! — воскликнула следопытка, заставив всех вздрогнуть и обернуться на себя. — Простите.

— Ты что-то хотела, Флатти? — правой передней ногой почесав затылок через капюшон плаща, смущённо спросила голубая пони. — Кажется, я увлеклась.

— Древесные волки, — вместо жёлтой пегаски пояснила розовая земнопони, поочерёдно ткнув копытцем в четыре стороны.

Только сейчас стражница осознала, что между стволами зелёным огнём горят многочисленные глаза существ, состоящих из соединённых между собой при помощи дикой магии веток и коры. Их было не меньше полутора десятков, двигались они почти полностью бесшумно, при этом скаля кривые клыки...

— Спокойно... — прижавшись друг к другу спинами, кобылки заняли круговую оборону и обладательница радужной гривы, на правах лидера взяла на себя обязанность распределить цели. — Я возьму тех, что справа; Пинки займётся теми, что слева; Флаттершай возьмёт на себя волков, которые заходят спереди.

— А что делать с волками позади? — спросила жёлтая пегаска.

— Эй! Я хотя бы пытаюсь что-то придумать! — возмутилась Дэш. — Ладно. Если этот план вам не нравится, то у меня есть другой. Пинки, действуй!

— Агась, — выхватив из гривы цилиндрик из плотной бумаги, розовая земнопони схватилась зубами за воткнутую с одной стороны пробку и выдернула её рывком головы, тут же бросая снаряд себе под ноги.

Прозвучал хлопок и трёх кобылок поглотило белое облако, начавшее кружиться и медленно оседать на землю. Древесные волки тут же прыгнули вперёд, с рычанием вгрызаясь клыками и вонзая когти в своих жертв...

— Хорошие были плащи, — посетовала Флаттершай, держащая плутовку за левую переднюю ногу, взмахивая напряжёнными крыльями.

— Лучше они, чем мы, — философски заметила стражница, передними копытцами вцепившаяся в правую переднюю ногу Пинки Пай, тоже активно работая крыльями. — Потом я куплю тебе новые.

Внизу, в десятке метров ниже того места, где зависли пони, пятнадцать волков азартно рвали в клочья дождевики, били друг друга лапами и кусались, не в силах понять того, что в облаке из муки и перца нет их настоящих жертв. Впрочем, долго продолжаться эта свалка не могла, так что кобылки решили не терять времени и полетели вперёд, стремясь оставить между собой и хищниками как можно большее расстояние...

...

Построившись клином, две единорожки и одна земная пони шли через Вечнодикий Лес: кусты перед ними расступались, чтобы сомкнуться за их хвостами, древесные корни услужливо подставлялись под копыта, не позволяя наступить в грязь или яму, свет от рога сиреневой кобылки разгонял темноту, в то время как белая единорожка поддерживала заклинание поиска, указывающее куда-то вдаль. Этот поход вовсе можно было бы назвать приятной прогулкой... происходи он где-то в другом месте, да ещё не в такую пасмурную погоду.

— И всё же, дорогуша, как ты убедила Гренни Смит отпустить тебя с нами? — спросила Рарити Эпплджек. — Она ведь была совсем не в восторге, когда услышала о богине любви.

— Очень просто, сахарок, — не отворачиваясь от тропы впереди, оранжевая пони дёрнула ушами. — Я сказала, шо буду за вами шпионить, шобы вы не натворили чего. Ну и обещала, шо сообщу, ежели узнаю где ваше логово.

— А... — Твайлайт удивлённо покосилась на подругу. — Выходит, что ты ей соврала?

— Шо ты, Твайлайт, разве ж можно? — удивилась друид, тут же топнув копытцем по земле, от чего особенно упрямые кусты расцепили свои ветви, освобождая короткую дорогу. — Яж за вами действительно шпионю. И постараюсь проследить, шобы вы ни во что не вляпались. И даже бабуле расскажу, ежели в лесу найду ваше убежище. Так-то.

— Какое коварство, — ахнула белая единорожка. — Уж от кого, а от тебя я такого не ожидала, подруга.

— Тш, — прервала разговор Эпплджек, резко остановившись на месте. — Кажись нас окружают.

— Кто? — подобралась сиреневая пони, обернувшись назад, притушив свечение рога.

Ответом ей стало сперва глухое рычание, а затем и вспыхнувшие в сумраке кошачьи глаза с вертикальными зрачками. Мантикоры, в количестве одной взрослой и трёх молодых особей, медленно и осторожно переступали с лапы на лапу, стараясь подобраться к пони поближе...

— Твайлайт, если нас сегодня съедят, я тебе этого не прощу, — пообещала белая пони, отступая за спины подруг.

— У меня есть план, но мне нужно немного времени, — пробормотала Спаркл. — Нужно их чем-то отвлечь. Рарити, подсвети-ка...

— Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — отозвалась торговка, высоко поднимая голову и концентрируясь на заклинании света.

Яркое свечение озарило лес, выхватывая из теней стволы деревьев и припавших к земле хищников, уже готовых к прыжку. На какие-то мгновения мантикоры зажмурились, прижав уши к головам или даже отвернулись, чем воспользовалась библиотекарша, запустив в крупную самку заклинание, окутавшее её россыпью бубенчиков, начавших звонить.

Охотница дёрнулась в сторону, зарычала, вздрогнула всем телом, но от этого звон становился только сильнее. В конце концов она не выдержала и побежала, оглашая пространство испуганным и обозлённым шипением, а спустя какое-то время за ней последовали и котята, с опаской оглядывающиеся на троицу пони.

— Это было... крайне негуманно, — заявила Рарити, вернув свечение рога на привычный уровень, когда кольцо света очерчивало не более нескольких шагов. — Золотые колокольчики совершенно не идут её стилю.

— Прости, но у меня не было времени подбирать другой дизайн, — отозвалась сиреневая кобылка, потирая висок сгибом правой передней ноги.

— Надеюсь, шо она не переполошит весь лес, — покачала головой друид. — Нам и так повезло не наткнуться на кого-нибудь крупного.

— Нужно поторопиться, — заявила Спаркл. — Заклинание не продержится слишком долго. Думаю, когда оно исчерпает вложенную силу, мантикора будет рассержена.

— Отличная новость, дорогуша, — вздохнула Рарити. — Напомни, почему я пошла в этот поход?

— Потому, шо ты — наша подруга? — предположила Эпплджек.

— ... — торговка вздохнула. — И не поспоришь. Идёмте. Сейчас я создам поисковое заклинание...

* * *

— А у этой звёзднокрупой есть стиль, — потерев подбородок грифоньей лапой, задумчиво произнёс Дискорд, сидящий откинувшись на спинку высокого кресла. — Если бы я не был заинтересован в их поражении, то начал бы за неё болеть... Апчхи! Похоже, что уже начал: под дождём гуляет она, а насморк у меня.

Щелчком пальцев создав клетчатый носовой платок, похожий на простыню, драконикус громко высморкался, издав при этом трубный звук. Новым щелчком тряпка была превращена в розовую птицу, тут же клюнувшую духа хаоса за палец, чтобы улететь в одно из зеркал, пройдя сквозь стекло.

— Они вырастают и выпорхнув из гнезда забывают своих родителей, — смахнул скупую слезу Дискорд, проследив за улепётывающей со всех крыльев птичкой. — Ну да ладно. Что там показывают по другим каналам? Найтмер Мун сердится, Луна рефлексирует, Каденс строит планы... Ничего нового. А Селестия уже построила замок и принялась за лепку облачных гвардейцев.

— А у неё неплохо получается, — заметил маленький драконикус, появившийся на левом плече оригинала. — Виден большой опыт.

— Если бы эта мошенница ещё и игру не тормозила из-за своего хобби, — проворчал настоящий дух хаоса.

— Так сделай что-нибудь, что вынудит её вмешаться, — всплеснул лапками малыш. — Неужели это так трудно?

— Сам бы и предложил, умник, — фыркнул Дискорд. — А то много вас таких — советчиков. А пользы — ноль без палочки.

— Ах так? — миниатюрный драконикус вскинулся, затем щёлкнул пальцами, создавая свою копию, растянул её челюсти на ширину, чтобы туда можно было поместиться и заявил: — Раз такой умный, то сам и разбирайся со всем.

После этих слов мелкий двойник ушёл внутрь пасти своей копии, челюсти коей с щелчком захлопнулись.

— М-да, — уколов маленького Дискорда иголкой, от чего он лопнул как мыльный пузырь, настоящий драконикус изрёк: — Вот что значит — уйти в себя. Или же это называется самоедством? Впрочем, главного вопроса это не отменяет: как заставить Селестию сделать свой ход?

Подперев голову львиной лапой дух хаоса задумался. Внезапно над его головой вспыхнула маленькая лампочка, на которую он скосил недовольный взгляд, после чего схватился грифоньей лапой за свою бородку и слегка дёрнул, издав щёлкающий звук. Сияние тут же погасло, погружая комнату с зеркалами в полумрак.

Прошло ещё немного времени и над головой мастера игры вспыхнула лампочка побольше, своим свечением освещающая всё помещение. На этот раз драконикус протянул грифонью лапу к ней, выкрутил её из воздуха и разбил об пол.

Спустя ещё несколько секунд в воздухе засветился большой огонёк светло-голубого цвета, от яркости коего дух хаоса тут же почернел и осыпался пеплом. Прилетевшие по воздуху метёлка и совок собрали остатки и высыпали их в мусорное ведро, после чего невидимость спала с Дискорда, отбросившего уборочный инвентарь.

— А это может сработать, — усмехнулся мастер игры, снова усаживаясь в кресло и, сцепив перед грудью передние лапы, развернулся к зеркалам, транслирующим приключения двух отрядов маленьких пони. — Посмотрим, селя, сможешь ли ты оставаться в стороне, когда твои любимицы станут плутать в тумане.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Помощь друга

Цок-цок цок-цок...

Прижав к бокам крылья и раздражённо размахивая хвостом, Найтмер Мун прохаживалась по своей камере, утопающей в сгущающемся полумраке. Впрочем, темнота ей совершенно не мешала, да и чтобы напугать ту, кто сотни лет жила на луне в одиночестве требовалось нечто большее...

"Проклятый Дискорд! Сперва сам назначил правила, а теперь наглейшим образом их игнорирует", — бросив взгляд на карту, которую заволокло "туманом неизвестности", иссиня-чёрная аликорница оскалила белоснежные зубы и топнула копытом по каменному полу, вызвав громкое эхо.

— Думаешь, что победил?! — вскинув голову к потолку, Владычица Кошмаров распахнула крылья и сверкнула глазами, зрачки коих сжались в тонкие щёлки. — Когда я выберусь отсюда, выщипаю тебе твою козлиную бородку по волоску.

Мотнув головой из стороны в сторону, раздувая ноздри от обуревающей её бессильной злости, крылато-рогатая кобыла пыталась придумать способ того, как же ей самой вмешаться в игру так, чтобы не нарушить правила напрямую, при этом не позволив Дискорду сделать очередной ход. Селестия должна была тянуть время, но если ситуация не изменится, то и ей придётся вмешаться, тем самым запуская новый круг противостояния... чего никак нельзя было позволить.

Давно Найтмер не ощущала себя настолько беспомощной, что усугублялось страхом за судьбу лунопони в целом и Сестёр Войны в частности. Они сотни лет готовились к битве с сильным, но понятным врагом, способности коего не выходили за рамки логики и здравого смысла, но всего этого оказалось катастрофически недостаточно против духа хаоса...

"Что я могу сделать? На своём поле он имеет полное преимущество...", — замерев на месте, Мун широко распахнула глаза в озарении, затем прищурилась и усмехнулась, а после этого... улеглась прямо на пол, свернулась клубком и накрыла голову крылом.

Несколько секунд концентрации, и она провалилась в царство снов, оставив своё тело в ловушке драконикуса. Вокруг неё расстилалось безграничное тёмно-синее, чёрное и тёмно-фиолетовое пространство, где сияли огоньки сфер-снов... Однако же в этот раз она пришла сюда не ради них, и даже не для того, чтобы отловить очередного обнаглевшего кошмара.

— И где же?.. — покрутив головой, иссиня-чёрная аликорница увидела свою цель и взмахнула крыльями, усилием воли перемещая себя ближе к необычному объекту, плывущему среди "звёзд".

Парусный корабль, на борту коего красовалась надпись "Утренняя звезда", на жёлтых парусах виднелся рисунок в виде трёх бабочек, а на носу была закреплена деревянная голова мягко улыбающейся жёлтой пони с розовой гривой, покачиваясь на невидимых волнах нёсся в одном ему известном направлении. На борту шхуны голубой земнопони в тёмных очках стоял у штурвала, а к его боку прижималась белая пегаска с мечтательной улыбкой; зелёная пегаска сидела в вороньем гнезде и, сложив передние ноги на краю бортика, с задумчивым видом смотрела вперёд; чёрный единорог и красная единорожка сидели у перевёрнутого ящика, склонившись над какими-то бумагами, а оранжевый земнопони поправлял канаты парусов.

Едва крылато-рогатая пони оказалась рядом с судном, как наблюдательница засвистела в свисток, тем самым оповещая команду о появлении чужака. Тут же "Утренняя звезда" начала разворачиваться к Найтмер правым бортом, куда подбежали оба единорога, с рогов коих сорвалось по яркой искре... что бессильно разбились о выставленный магический щит Владычицы Кошмаров.

— Полундра! — закричал оранжевый земнопони, соскальзывая по канату на палубу, тут же выхватывая из гривы кривую саблю, чтобы начать размахивать ей стоя на задних ногах. — Враг на борту! Мы будем биться до последнего матроса!..

— Отставить, бро, — произнёс голубой жеребец, отпустивший штурвал и вставший рядом со своими друзьями, быстро собравшимися на носу корабля в плотную группу.

— Вы не слишком-то гостеприимны, — заметила иссиня-чёрная аликорница, когда её копытца коснулись деревянных досок, после чего крылья тихо сложились за спиной.

— Просим прощения, мэм, — взял слово чёрный единорог, чуть выступая вперёд. — Мы приняли вас за очередного кошмара. Честно говоря, кроме них в этом пространстве нам пока что никто не встречался.

— Иногда они принимают вид красоток, чтобы в самый ответственный момент нацепить на мордочку майонезную маску с огуречными накладками на глаза, — заговорщическим тоном поделился Орандж, передёргивая плечами. — Бррр.

— Идиот, — припечатала Грин, прикрыв глаза правым крылом.

— Балабол, — негромко выдохнула Рэд, поднимая страдальческий взгляд к небу.

— Что же, ваша реакция понятна, — пропустив слова земнопони мимо ушей, крылато-рогатая пони подошла к группе из шести жеребцов и кобыл поближе, от чего они ощутимо напряглись. — Мне и другим пони нужна ваша помощь.

— Мы, совсем чуть-чуть, не материальные, — заметила зелёная пегаска.

— Грин хочет сказать, что мы помогаем, чем можем, — перехватил инициативу Блек. — Но наши возможности ограничены.

— Если мы сможем помочь, то сделаем это, — чуть опустив голову, голубой жеребец позволил очкам сползти на кончик носа.

— Я в вас не сомневалась, — чуть улыбнулась Мун, а затем заявила: — Флаттершай и её подруги попали в беду и нуждаются в помощи. Если они не справятся со своим заданием — Эквестрия окажется во власти Дискорда.

— Что?! — Орандж вскинулся. — С этого и надо было начинать! Я в деле.

— Думаю, скажу за всех: если помощь нужна Флаттершай, то мы готовы на всё, — вновь заговорил чёрный единорог, на что от других снопони последовали утвердительные кивки.

— Только мы — жители мира снов, — напомнила Грин.

— Это решаемая проблема, — блеснула глазами крылато-рогатая кобыла. — Вам ведь известно, что отъевшиеся кошмары могут проникать в материальный мир?

— Мы ни за что не станем уподобляться им, — поморщилась красная единорожка. — Должен быть другой путь.

— И он есть, — отозвалась Найтмер и распахнула крылья, заставив собеседников вздрогнуть, а белую пегаску опасливо прижаться к голубому земнопони. — С каждым из вас я поделюсь частицей своих сил, чего будет более чем достаточно, чтобы проявиться в реальном мире. Однако же после этого всё будет зависеть только от вас: Дискорд не оставит без внимания подобное вмешательство в свою игру и начнёт противодействовать...

— Вы хотите, чтобы мы отвлекли внимание на себя? — вскинула бровки красная единорожка.

— Это будет опасно, — негромко заметила Уайт.

— Если это нужно, чтобы помочь Флаттершай, бро... то я готов, — Блю поправил тёмные очки, повернул мордочку к белой пегаске и улыбнулся. — Это будет самое настоящее приключение и я буду рад...

— Я пойду с тобой, — не став дослушивать своего жеребца, ткнулась своим носом ему в щёку летунья.

— Мы будем спасать мир! — Орандж мечтательно закатил глаза и томно выдохнул: — Кобылки будут в восторге от такого героя.

— Они будут вне себя от восторга, — фыркнула Грин. — В особенности, когда ты наконец-то провалишь обратно.

— Твои слова полны зависти к моему великолепию, но как капли дождя склон горы, они способны только обтекать меня, не нанося никакого вреда, — патетично заявил оранжевый жеребец.

— Каково ваше решение? — вопросительно вскинула брови Мун.

Снопони переглянулись, кивнули друг другу и вновь посмотрели на аликорницу, после чего хором заявили:

— Согласны.

— Отлично, — рог иссиня-чёрной кобылы засветился белым сиянием, которое разделилось на шесть одинаковых сфер, что погрузились в грудь каждого из жеребцов и кобыл, от чего те тоже начали сиять, пусть и совсем ненадолго, при этом издав удивлённые возгласы или же просто рассмеявшись будто от щекотки. — В глубине Вечнодикого Леса находится Замок Ночи, под которым скрыт грот с Древом Гармонии. Хранительницы Элементов Гармонии должны добраться до древа, чтобы вернуть себе артефакты и с их помощью прогнать хаос, который заполонил Эквестрию. Помогите им в их походе: Дискорд уже натравливал на кобылок монстров, а теперь создал непроницаемый туман, чтобы сбить их с пути.

— А вы?.. — белая пегаска ахнула, увидев как Найтмер исчезает, обращаясь облачком искр.

— Если будет очень тяжело, я постараюсь вам помочь, — прошелестел голос иссиня-чёрной кобылы будто бы издалека. — Но не рассчитывайте на многое. Удачи.

— Так точно, мэм, — козырнул оранжевый жеребец. — Мы вас не подведём!

— Точно, бро, — согласно заявил Блю.

— Команда, нас ждёт новое приключение и новый подвиг, — выйдя вперёд, Блек встал перед друзьями. — Сегодня, мы должны спасти Флаттершай и её подруг.

— Сделаем это! — распахнула крылья Грин. — У меня уже копыта чешутся проверить, на что мы теперь способны.

— Я чувствую себя так, будто вот-вот лопну, — поделилась Рэд.

— Только отойди подальше. Ладно? — попросил Орандж, на что получил уничижительный взгляд.

— Отставить болтовню не по делу, — взял слово голубой земнопони. — Орандж, Уайт — на паруса; Грин — воронье гнездо; Блек, Рэд — правый и левый борта. Ну а я пойду к штурвалу. "Утренней звезде" пора отправляться в путь. Подвиг не ждёт.

— Так точно, капитан! — с улыбками на мордочках отозвались снопони, после чего брызнули в разные стороны, занимая места согласно своим должностям.

Шхуна заскрипела канатами, медленно разворачиваясь носом к возникшему неподалёку серому облаку непроглядного тумана, а затем стала набирать ход...

Эгей! Эгей! Дружище не робей!

Эгей! Эгей! Ведь вместе веселей!

Нас шестеро всего, но это не беда,

Мы — верные друзья, команда корабля!

Судно на полной скорости погрузилось в туман, чтобы в следующий миг вынырнуть из него же, но уже находясь над кронами деревьев Вечнодикого Леса. Тут же паруса с тремя бабочками начали трепетать, потоки дождя, льющиеся с тёмных небес промочили палубу, а густой туман, клубящийся под самым днищем, словно живой монстр потянулся вверх липкими щупальцами.

— Направление?! — крикнул себе за спину Блю, передними копытами вцепившийся в колесо штурвала.

Оранжевый земнопони, соскользнув с каната, приземлился на палубу со стуком копыт, запустил правую переднюю ногу в гриву и извлёк из неё компас жёлтого цвета, розовая стрелка которого показывала только в одну сторону. Сверившись с направлением, Орандж прокричал в ответ:

— Флаттершай на три часа!

— Зажечь бортовые огни! — вновь приказал капитан, крутанув рулевое колесо. — Полный вперёд!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Путешествие Утренней Звезды

— Может быть мы всё же спустимся на землю? — предложила Флаттершай, медленно взмахивая крыльями, продолжая удерживать Пинки Пай за одну из передних ног.

— Ты так сильно хочешь встретиться с древесными волками? — скептично осведомилась Рейнбоу Дэш, держащая розовую земнопони за второе переднее копыто.

— Нет, но... — жёлтая пегаска смущённо потупилась.

— Флатти хочет сказать, что летя в таком тумане мы рискуем ничуть не меньше, — бодрым голосом заявила плутовка.

— Да что нам может угрожать на такой высоте? — возмутилась голубая летунья. — Приближающиеся деревья мы видим и облетаем... Тфу-тьфу... Это что за мерзость?!

Последний возглас был вызван тем, что три кобылки, облетая очередное дерево, наткнулись на нечто невидимое и тонкое, прогнувшееся под давлением, но не разорвавшееся, а прилипшее к шёрстке, перьям и одежде.

— Паутина... — пискнула следопыт, испуганно начав озираться и крутить ушами.

— Хвостец! — выругалась стражница. — Мне что, даже рта теперь открыть нельзя?

— Не дёргайтесь, девочки, — попросила жёлтая летунья. — Пауки отлично чувствуют вибрацию нитей...

— Что нам сделают мелкие... — тяжело вздохнув, обладательница радужной гривы пробормотала: — Молчу-молчу. У кого есть план?

Вместо ответа, из тумана выступили шесть крупных многоногих силуэтов, сверкающих красными глазами без зрачков и белков. Угрожающе щёлкая жвалами они стали приближаться к троице кобылок, увязших в паутине всеми конечностями...

— Тада! — воскликнула Пинки, зубами выхватывая из гривы цилиндрик, из которого выпала пробка.

Прозвучал хлопок и столб разноцветных искр ударил в морду одного из пауков, заставляя его с неприятным верещанием отступить. Тут же выплюнув своё импровизированное оружие, розовая земнопони повторила трюк с другим цилиндриком, брошенным в морду второго монстра, тут же поглощённого яркой вспышкой и облаком конфетти.

— Отлично, Пинкс, — поддержала подругу Дэш. — У тебя есть что-нибудь более убойное?

— М... Прости, Рейнбоу, — виновато отозвалась плутовка.

В это самое время Флаттершай поймала взгляд другого хищника, применяя на нём свою особую способность, из-за которой в обычной жизни у неё было слишком много проблем.

— Защищай нас, — строгим тоном велела жёлтая пони.

Паук, замерев на какой-то миг, внезапно резко прыгнул и врезался в своего сородича, вместе с ним срываясь с паутины, чтобы улететь куда-то вниз. Оставшиеся двое невредимых монстров замедлились, продолжая угрожающе щёлкать челюстями, но не решаясь приблизиться к больно огрызающейся добыче. Впрочем, первые двое их сородичей, успевшие оправиться от внезапной атаки, подобной робостью не страдали и решительно стали надвигаться на кобыл.

В этот самый момент порыв ветра разметал туман, открывая взглядам днище летающего корабля. Тут же с бортов в пауков полетели магические лучи, а затем с палубы спрыгнул земнопони, обвязавший вокруг себя верёвку.

— Ю-ху-ху-ху!.. — прокричал незнакомец, на большой скорости врезаясь в паутину, срывая её с ветвей, из-за чего запутавшиеся пони прилипли к импровизированному снаряду. — Я настолько неотразим, что кобылки готовы меня облепить при первой возможности!

— Ты что несёшь, недоумок?! — возмутилась голубая пегаска, примотанная к правому боку жеребца.

— Не будь такой злой, крошка, — выразительно поиграл бровями оранжевый земнопони. — В конце концов, это ты ко мне клеишься.

Сердито зарычав, Дэш несколько раз дёрнулась, но так и не смогла освободиться, от чего жеребец только шире улыбнулся и подмигнул. Розовая и жёлтая кобылки в это время были больше заняты рассматриванием летучего корабля, на борт которого их затягивали при помощи той самой верёвки.

Вот с очередным рывком четверо пони перевалились через ограждение и оказались на палубе корабля, где к ним тут же подбежала красная единорожка, быстрым взглядом оценившая состояние спасённых.

— Орандж, ты, разумеется, не мог не выпендриться, — процедила Рэд, накладывая на паутину замораживающее заклинание.

— Ничего не могу поделать: красотки сами падают в объятья настоящего героя! — гордо заявил жеребец, а в следующую секунду путы рассыпались мелкими осколками и ему по макушке пришёлся несильный удар крылом голубой пегаски. — Ауч... Никто не ценит настоящих героев.

— Спасибо-спасибо-спасибо... — Пинки, оказавшаяся на воле, заключила оранжевого жеребца в крепкие объятья, от чего он даже крякнул. — Флатти, смотри! Это же твоя метка?

— А?.. — жёлтая пегаска подняла взгляд на парус, где красовался рисунок в виде бабочек.

— Добро пожаловать на борт "Утренней звезды", — широко улыбнулся чёрный единорог, подходя к компании спасённых. — Рад вновь видеть вас.

— Круто, бро, — подойдя к остальным, голубой земнопони стукнул копытом о копыто оранжевого жеребца, сверкнув стёклами своих очков.

— Ребята... — взгляд Флаттершай затуманился, а затем прояснился и она удивлённо заморгала. — Но... как вы здесь оказались?

— Ты же не думала, что мы пропустим такое приключение? — приземлившись на палубу, зелёная пегаска тряхнула гривой.

— Это было бы не круто, бро, — согласился Блю.

— Тем более, мы не могли остаться в стороне, когда Найтмер Мун сказала, что тебе угрожает опасность, — спланировавшая к друзьям белая пегаска мягко улыбнулась.

— Спасибо вам, — зажмурив глаза, жёлтая летунья мотнула головой, широко улыбнулась, а затем крепко обняла своих уже не совсем воображаемых друзей.

— Я одна чего-то не понимаю? — нахмурилась обладательница радужной гривы. — Флатти, откуда ты знаешь этих ребят?

— Ш-ш-ш, — прижав копытце к губам, изобразила страшные глаза Пинки. — Сейчас совсем не время об этом говорить. Тем более, моё Пинки-чувство утверждает, что нашим подругам тоже нужна помощь.

— Чего же мы ждём?! — оранжевый жеребец вскочил на задние ноги, вытянул вперёд правое переднее копыто и произнёс: — Мистер Блю, полный вперёд! Кобылки ждут героя и я должен быть там!

— Слишком пафосно, Бро, — поморщился жеребец в очках, а затем спросил, ни к кому конкретно не обращаясь: — Куда лететь? Вряд ли у тебя есть ещё один компас, указывающий на определённую пони.

— М... Нет, — почесав затылок правой передней ногой, Орандж вернулся на четыре копыта. — У кого-нибудь есть другие идеи?

— Я покажу направление, — вскинула копытце вверх розовая земнопони. — Я не знаю откуда, но я точно знаю где сейчас Твайли, Рарити и Джеки.

— Это меняет дело, — заметил Блек. — Если хочешь, можешь встать рядом с рулевым, ну или занять место в вороньем гнезде.

— А можно мне порулить? — оживилась плутовка, горящими энтузиазмом глазами уставившись на снопони.

— Что-то мне подсказывает, что это не лучшая идея, — заметила Рэд.

— Я не против, бро, — пожал плечами голубой земнопони, после чего обратился уже к друзьям: — Подстрахую.

— Ей! — радостно подпрыгнула Пинки.

— Ла-а-адно, — Дэш тяжело стукнула копытом по палубе. — Похоже, я единственная чего-то не знаю. Ну да ладно. Если Флаттершай и Пинкс вам доверяют — сработаемся.

— Не дрейфь, крошка, — поиграл бровями Орандж. — Пока я рядом, тебе ничто не грозит.

— Гррр, — раздражённо закипела голубая летунья.

— Расслабься: мы сможем держать его под контролем, — пообещала Рэд, подхватывая оранжевого земнопони телекинезом. — Расходимся по местам!

...

Тем временем в другой части Вечнодикого Леса, прижавшись друг к другу спинами три кобылки сидели на земле, старательно вглядываясь в густой туман. Их уши то и дело дёргались от звуков, доносящихся откуда-то из-за деревьев, вызывая табуны мурашек, бегающих по спинам.

— Это... совсем не здорово, дорогуша, — выдавила из себя Рарити, магическим светом освещая круг пространства, огороженный щитом Твайлайт. — Если меня здесь съедят, я отменю все твои скидки в моём магазине.

— Сахарок, боюсь нам эти скидки могут уже и не понадобиться, — невесело хмыкнула Эпплджек, при помощи друидизма пытаясь подчинить деревья, на переплетении корней которых они находились.

— Умеешь же ты подбодрить, — саркастично вздохнула белая единорожка, закатывая глаза к небу. — Твайлайт, у тебя есть какой-нибудь план?

— Да, но нам понадобится хотя бы одна спокойная минута, — отозвалась библиотекарша, после чего без понуканий пояснила: — я могу сделать нам магические крылья, которые продержатся несколько минут. Этого времени нам хватит, чтобы отлететь подальше.

— Несколько — это сколько? — подозрительно прищурившись, уточнила торговка.

— От трёх до пяти минут, — не стала скрывать правду Спаркл.

— Будет тебе минутка, сахарок, — решительно заявила оранжевая земнопони. — Может даже больше. Но ты не тяни... Хорошо?

Ответом ей было шипение, за которым последовал удар в магический барьер, заставивший сиреневую единорожку ойкнуть и поморщиться. Голова молодой гидры, на охотничью территорию коей кобылки зашли из-за резко сгустившегося тумана, начавшего выползать из-под каждого куста и камня, качнувшись из стороны в сторону поспешно скрылась обратно в туман, чтобы атаковать с другого направления (она никаких неудобств из-за изменения погоды не испытывала).

— Начинай, сахарок, — скомандовала друид, и в ту же секунду деревья ожили, начав размахивать ветвями, а их корни вырвались из земли, пытаясь схватить зашипевшую гидру, вынужденную отползти назад.

Твайлайт зажмурилась, закусила нижнюю губу и, прервав заклинание щита, стала сплетать чары магических крыльев. Прошло около двадцати секунд, прежде чем она наложила чары на белую единорожку, тут же устремившуюся вверх к темнеющему небу. Ещё пятнадцать секунд ей потребовалось, дабы повторить заклинание, но на этот раз для оранжевой земнопони, а затем ещё два десятка мгновений ушло на третий каст, чтобы обзавестись крыльями бабочки уже самой.

— Полминуты прошло! — воскликнула библиотекарша, едва их троица вознеслась над кронами деревьев.

— Куда теперь? — поджав все четыре ноги, опасливо глядя вниз, спросила Эпплджек. — Земнопони не рождены для неба...

— Не робей, дорогуша, — попыталась поддразнить подругу Рарити. — Заклинание указывает... туда!

— Поспешим, — окликнула подруг Спаркл. — Осталось две минуты.

— Гляди-ка... — оставшись висеть на месте, друидка указала копытцем куда-то назад. — Я чего-то в лесу надышалась, или это летучий корабль?

— Ох ты... — ахнула белая единорожка. — Теперь меня точно ничем не удивить.

В следующее мгновение рядом пронёсся радужный вихрь, превратившийся в Рэйнбоу Дэш, которая произнесла:

— Летающая земнопони... Теперь меня точно ничем не удивить.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Рейдовый босс

— Какая подлость!

— Какая низость!

— Какое коварство!

— Только я имею право жульничать в моей игре! — вскочив со своего кресла, вторя голосам трёх драконикусов с крылышками фей, с негодованием воскликнул Дискорд. — Найтмер Мун, я тебе отомщу!..

Последние слова дух хаоса прокричал грозя сжатой в кулак львиной лапой, потрясая ей в сторону зеркала, за которым виднелась сонно зевающая и потирающая глаза передними копытцами иссиня-чёрная аликорница. Злодейка этого, разумеется, не услышала, продолжая лицемерно изображать воплощение невинности, вызывающего умиление одним своим видом.

— Теперь, когда ты отыграл роль шаблонного злодея... что будешь делать? — спросил маленький крылатый двойник, рассыпающий золотую пыльцу со своих крыльев бабочки.

— Суровые времена требуют суровых мер, — оскалился настоящий Дискорд, а затем схватил копию за хвост и начал трясти над львиной лапой, чтобы высыпать всю пыльцу на кисть. — Следующий.

— Утекаем, — шепнул напарнику второй драконикус-бабочка, превращаясь в каплю воды, чтобы упасть на пол и просочиться в невидимые глазу трещинки.

— Смылись, предатели, — откинув маленькую тушку двойника, вывалившего язык изо рта, дух хаоса ссыпал всю пыльцу в мешок, который надул словно воздушный шарик, после чего направился к другому зеркалу, где во внутреннем дворе дворца спал дракон. — Посмотрим, как вы справитесь с этим.

Открыв стекло, словно бы это было окно, благодаря чему в помещение ворвался ветер, Дискорд высунулся наружу и поднёс импровизированный шарик к уху Спайка. Ещё секунду полюбовавшись тем, как огромный ящер безмятежно сопит, драконикус проткнул ткань когтем грифоньей лапы, от чего прозвучал громкий хлопок, а вокруг распространилось облако золотой пыли.

— Кхе-кхе... — вернувшись в комнату и захлопнув окно, снова ставшее зеркалом, дух хаоса отряхнулся и направился к своему креслу. — Вот так-то.

В зеркале же тем временем дракон проснулся и вскинул голову, шумно втянул носом воздух, из-за чего в его ноздри устремилась пыльца, а затем оглушительно чихнул, окончательно прогоняя сонливость. Глазами с вертикальными зрачками он осмотрелся вокруг, но не нашёл признаков того, кто его разбудил, а вот до слуха, обострённого в таком большом облике, донеслись тихие звуки пока ещё далёких голосов.

— Гррр... — зарычал огнедышащий монстр, поднимаясь на все четыре лапы, чтобы затем распахнуть огромные перепончатые крылья. — Спайк хотеть!

Жгуты могучих мышц напряглись под толстой чешуйчатой шкурой, начав перекатываться словно валуны, лапы подогнулись и резко распрямились, подбрасывая тушу в воздух. В момент толчка замок вздрогнул, но устоял, а ящер тем временем взмахнул крыльями, создавая порыв ветра, чтобы подняться ещё немного выше...

— Обожаю экшн... особенно, когда спецэффекты хорошие, — хохотнул Дискорд, щелчком пальцев создавая ведро со сладкой кукурузой и стакан содовой. — Ну что, Селестия, так и будешь безмолвно смотреть за происходящим?..

* * *

— Полундра! Свистать всех наверх! — закричал Орандж, оказавшийся в вороньем гнезде.

— Мы и так все на палубе, сахарок, — поморщившись от шума, потирая правое ухо, пробормотала Эпплджек.

— Что за кипишь, бро? — поднял взгляд на напарника Блю.

Однако же вместо земнопони ему ответила зелёная пегаска, взлетевшая над парусом придерживая бинокль:

— Дракон!

Словно бы отозвавшись на зов, огромный огнедышащий ящер выпустил струю зелёного пламени, которое разогнало мрак и высветило укрытую сиреневой чешуёй тушу. Все пони на мгновение замерли, а потом голубой жеребец выкрутил штурвал и начал отдавать приказы:

— Единороги, нам нужен магический щит; пегасы, соберите побольше грозовых туч; земнопони... вы должны заарканить этого монстра!

— Может быть с ним можно договориться? — предложила свой вариант Флаттершай, которой вовсе не хотелось сражаться с кем-либо, а тем более — огнедышащим чудовищем, способным проглотить пони за один укус.

— Рррааа! — взревел ящер, ускоряясь при помощи могучего взмаха крыльями.

— Не в этот раз! — Блю постарался развернуть корабль так, чтобы ветер наполнил его паруса, но набрать скорость для побега получалось плохо. — Действуйте!

— Есть, капитан! — Грин отсалютовала другу и повернулась к другим кобылам. — Что крылья опустили? Пора устроить дракону знакомство с грозой. Все за мной!

— Я бы могла его отвлечь... — попыталась внести предложение Рейнбоу Дэш.

— У нас другая роль! — рявкнула зелёная летунья.

Тем временем единороги выстроились вдоль кормы, приготовились, а затем... стали передавать магию сиреневой волшебнице. Сама же Твайлайт смотрела на приближающегося монстра с удивлением, трепетом и каплей ускользающего узнавания. Впрочем, ей никак не удавалось поймать мысль, которая должна была стать финальной деталью, что заставила бы все кусочки мозаики встать на свои места.

Дракон же, приблизившись к кораблю, раскрыл пасть и выдохнул струю изумрудного пламени, которое встретило на своём пути клиновидный щит, разрезавший огонь на два потока, прошедшие мимо бортов. Едва же монстр понял, что его атака прошла впустую, из его глотки вырвалось оглушительное (обиженное?) восклицание:

— Спайк хотеть!

— Спайк? — от напряжения и удивления задние ноги библиотекарши подкосились и она осела на круп, широко распахнутыми глазами глядя на того, кого и шла искать в Вечнодикий Лес. — Спа-а-айк!..

На миг показалось, что противник замешкался, а его взгляд остановился точно на Спаркл, но в следующую секунду морда гиганта исказилась в злобном оскале, а небеса озарила новая вспышка пламени, прошедшая мимо лишь чудом и усилиями Блю, сумевшего развернуть судно влево. Единороги с трудом устояли на своих копытах, а к сиреневой кобылке подоспели Блек и Рарити, которые помогли ей подняться.

— Это за ним мы шли, дорогуша? — спросила белая единорожка, а получив утвердительный кивок хмыкнула: — Умеешь же ты выбирать ярких поньфрендов.

Твайлайт не успела ничего ответить, так как в этот момент прозвучал крик пинки:

— Залп!

Громыхнула пушка и снаряд устремился прямо в голову огнедышащего ящера, чтобы размазаться вареньем и взбитыми сливками, в коих виднелись кусочки коржей, по всей верхней половине морды. Обиженный рёв повторился, а дракон, потерявший возможность видеть (пусть и временно), замедлился и стал протирать глаза передними лапами.

— Точно в яблочко! — воскликнул Орандж, после чего стукнул по подставленному копыту Пинки.

— Шо-то мне подсказывает, шо это его только раззадорило, — изрекла друид, указывая на вновь бросившегося в погоню монстра.

— Щит! — воскликнул Блю, вновь пытающийся заложить вираж.

Твайлайт, справившаяся с шоком, успела встать к борту и создать нужное заклинание, которое отклонило зелёный огонь. Только на этот раз Спайк плевал не точно в корпус, а немного выше, из-за чего вспыхнули мачта и парус.

— Аррр... — зарычал голубой земнопони. — Кто-нибудь, сбейте пламя!

— Агась... — откликнулась Эпплджек, первой оказываясь рядом с деревянным столбом, чтобы развернувшись на передних ногах, со всей силы ударить задними копытами.

Раздался громкий треск, после чего мачта подпрыгнула вверх, словно выброшенный факел падая в густой туман внизу. Ящер на это победоносно зарычал, а вот капитан только горестно вздохнул, отходя от штурвала.

— Не круто, бро, — печально изрёк Блю, поправляя тёмные очки.

— Упс... — друид виновато почесала затылок. — Я как-то не подумала.

— Спайк Хотеть! — торжествующе провозгласил дракон, заходя на новый круг.

— У-у-у... Твайли, у меня есть... штука такая... в голове, — гарцуя на месте, попыталась что-то сказать розовая пони.

— Идея? — предположила Рэд.

— Агась, — обрадованно кивнула Пинки Пай. — Сможешь телепортировать нас...

— Рррааа! — выдыхая языки огня, которые окутали его голову словно знамя, ящер стал пикировать на неподвижное судно, своим рыком заглушив для большинства слова плутовки.

Сиреневая единорожка кивнула, тут же оказалась в объятьях подруги, а затем они обе исчезли...

...Чтобы появиться на голове чешуйчатого монстра, от подобной наглости впавшего в ступор.

Пинки воспользовалась этой возможностью, чтобы вытащить из своей гривы лассо, которое ловко набросила на морду Спайка, а затем побежала по шее на спину дракона, затягивая петлю. Могучие челюсти закрылись, но скорее от изумления, нежели от реального усилия, а перепончатые крылья распахнулись, останавливая падение в нескольких метрах от "Утренней звезды".

Тем временем розовая земнопони зацепила верёвку за шип, завязав на нём узел, после чего радостно улыбнулась и помахала друзьям. К ней подбежала Спаркл, уже успевшая создать новое заклинание, чтобы обхватить подругу и вновь телепортироваться...

— Это было круто, бро, — вскинул копыто в салюте Блю.

— Это было безрассудно, — выдохнула Рарити, поймавшая себя на том, что задержала дыхание от страха. — Дорогуши, вы...

— Выходите за меня! — воскликнул Орандж, тут же получивший подзатыльник от Рэд. — За что?!

— Рааа! — разорвав верёвку и сорвав с морды петлю, дракон гневно взглянул на пони, заставив их сглотнуть.

В эти мгновения небеса заискрились, а затем ослепительный столб ударил вниз, поразив крылатую фиолетовую тушу. Стоило же молнии погаснуть, заставив жеребцов и кобыл моргать и протирать глаза, перепончатые опахала ящера осыпались, а сам он стал стремительно усыхать... и падать вниз, прямо в клубящийся над вершинами деревьев туман.

— Спайк! — крикнула сиреневая единорожка, бросаясь вниз, вытянув вперёд передние копытца.

— Куда, безумная?! — воскликнул Блек, не успевший ухватить синий хвост, мелькнувший над краем борта.

— Дорогу! — крикнула Пинки, выхватывая из гривы верёвку с крюком, вонзившимся в доски, чтобы в следующую секунду спрыгнуть следом.

— Телекинез! — в свою очередь бросившись к краю, Рарити попыталась ухватить магическим полем... хоть кого-нибудь.

Четыре крылатые силуэта, стрелами падающие с начавшей рассеиваться грозовой тучи, сколь бы быстрыми они ни были, тоже не успевали перехватить падающих. И даже радужный взрыв, последовавший за рывком голубой пегаски опоздал буквально на мгновения... что совершенно не было для неё причиной остановиться.

Волна ветра разорвала туман, вернув отличную видимость на десятки метров, благодаря чему Рейнбоу Дэш видела, как библиотекарша дотягивается до дракончика уже почти у самой земли, а затем их обоих поглотила вспышка магии...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Последний рубеж

— Твайлайт?

— Да, Спайк?

— Мне приснился плохой сон.

— Помнишь, что мама говорила о кошмарах?

— Если рассказать кому-нибудь пугающий сон, он становится не таким страшным.

— Правильно. Потому, что бороться со страхом с кем-то вместе гораздо легче, чем одному.

— Мне приснилось, что я был большим... жил в замке... и... Я был совсем-совсем один.

— Я рядом, Спайк. И ты же знаешь, что я тебя не брошу, что бы ни случилось.

— Да... Спасибо, Твайлайт. Мне уже лучше.

— Мы же семья, Спайк.

— Твайлайт?

— Да?

— А где мы? — сиреневый дракончик, развалившийся на груди и животе единорожки, спиной лежащей на земле между корнями высокого дерева, поднял голову и осмотрелся, увидев лишь подступающее кольцо тумана. — Бррр...

— Это Вечнодикий Лес, — отозвалась Спаркл, шевельнув ушами на шум, поднятый приземлившейся рядом розовой пони. — Пинки?..

— Агась, — облегчённо улыбнувшись, кивнула земная пони. — Напугали же вы нас, Твайли, Спайки.

— Твайлайт? — дрогнувшим голосом спросил дракончик, постаравшийся сжаться в комочек. — Это ведь был не сон?

— Всё уже позади, Спайк, — обняв маленького друга, заверила волшебница. — Осталось совсем чуть-чуть... и мы отправимся домой.

— Лежебоки! — воскликнула Дэш, зависая прямо над землёй. — Давайте-ка быстро на борт, пока из тумана ещё кто-нибудь не выполз!

— Ик, — отозвался маленький огнедышащий ящер.

— Ты очень тактична, Рейнбоу, — вздохнула сиреневая пони...

Кобылок и дракончика споро подняли на борт корабля, где выяснилась новая проблема: без паруса он отказывался куда-либо лететь и просто висел на месте. Однако же выход из ситуации нашли быстро пегасы, вчетвером влезшие в упряжку, сплетённую из запасных канатов, что пусть и не компенсировало утрату части оснащения, но позволяло двигаться в нужную сторону.

Общим голосованием было решено посетить замок, откуда прилетел Спайк. О задании найти пони в беде никто не забыл, но частично вернувшиеся настоящие воспоминания утверждали, что в первую очередь требуется добраться до Древа Гармонии, чтобы применить Элементы. В конце концов велика была вероятность, что после этих действий проблема решится сама собой...

Во время полёта, пользуясь затишьем, предвещающим скорые неприятности, сиреневая единорожка написала несколько писем, а её младший друг отправил их при помощи своего пламени. И пусть пони не была уверена, что послания дойдут до адресатов, но ничего не делать и сидеть сложа копыта она попросту не могла, так как волнение от этого становилось только более сильным.

Другие пассажиры и члены экипажа справлялись с мандражом разными способами: кто-то шутил и болтал, откровенно хвастаясь своими достижениями (тут отличились Дэш и Орандж), кто-то тихо переговаривался стоя у штурвала, а кто-то молча смотрел вдаль и думал о своём...

Когда впереди показались вершины башен, а затем и остальной замок, окружённый широким и глубоким оврагом, со стороны моста прилетела большая сосулька, прошедшаяся по дну вдоль правого борта, где образовалась длинная пробоина. Судно тут же начало крениться, словно бы в трюм набиралась вода, а затем стало терять высоту, вынуждая пегасов выскользнуть из упряжки.

— Покинуть корабль! — воскликнул Блю, передними копытами вцепившись в штурвал, стараясь вырулить на чистое от тумана пространство перед мостом.

— А как же ты, сахарок? — спросила друид, оказавшаяся рядом с жеребцом, даже сейчас не избавившимся от своих очков.

— Капитан идёт на дно вместе со своим судном, бро, — отозвался собеседник.

— Не дури, герой драмы, — раздражённо рыкнула белая пегаска, спикировав рядом со своим особенным пони, тут же копытцем заехав ему по макушке. — Эпплджек, помоги мне его оторвать от этого глупого колеса.

— Это было подло, Уайт, — потёр голову правой передней ногой Блю.

— А твоё заявление было тупым, бро, — фыркнула летунья. — На кого ты решил произвести впечатление?

— Хех... — усмехнулся голубой жеребец. — Какая пони. Огонь! Ладно-ладно... Уже иду.

После этого инцидента, все пассажиры "Утренней звезды" благополучно спустились на землю, а сам корабль, расколовшись пополам, обрушился прямо в овраг, медленно утонув в густом тумане. Команда приключенцев же продолжила свой путь пешком, опасливо прислушиваясь к различным звукам и вглядываясь в тени, но до самого моста их более ничто не побеспокоило.

— Вы не пройдёте! — воскликнул стоящий на задних лапах драконикус, облачённый в серую мантию, остроконечную и широкополую шляпу, львиной лапой удерживающий деревянный посох с навершием в виде стеклянного шара, обхватываемого когтистыми пальцами драконьей кисти.

— Дискорд!.. — то ли выругалась, то ли воскликнула Дэш.

— Не выражайся моим именем, — вскинул голову дух хаоса, потрясая указательным пальцем грифоньей лапы.

— Это же плохо, да? — уточнила Грин.

— Угум, — согласилась Пинки. — Но правилами игры он ограничен той ролью, которую выбрал.

— Э-э-э... Ты о чём, дорогуша? — повернулась к плутовке торговка, вскидывая тонкие бровки.

— Так сказано в инструкции, — улыбнулась розовая пони, после чего достала из гривы тонкую книжку и открыла её на произвольной странице. — Мастер игры может напрямую вмешаться в процесс испытания, только если выберет класс персонажа и будет действовать с ограничениями, накладываемыми его характеристиками.

— Гррр... Читеры, — скривился маг, но тут же на его морду вернулось злорадное выражение. — Зато в правилах не сказано, какие именно должны быть ограничения у моего "уровня". Так что, маленькие пони, пусть в этой оболочке я и слабее себя настоящего, но вам с лихвой хватит и этого. Так что, повторюсь, но — вы не пройдёте!

— Нас всё ещё больше, — заметила зелёная пегаска, как бы невзначай выходя вперёд и закрывая собой Флаттершай. — Мы его просто залягаем.

— Грин дело говорит, — заметил Блек. — Но ещё лучше будет, если мы его отвлечём, а вы пойдёте искать дерево.

— Во-первых, я всё слышу, — демонстративно постучал по уху когтем Дискорд. — Ну а, во-вторых, снопони, переходите на мою сторону!

— Герои так не поступают, — фыркнул Орандж. — С чего бы мы это сделали?

— Да у этого парня самомнение выше чем у меня, — усмехнулась Дэш, а когда на ней скрестились взгляды, смущённо добавила: — Я знаю свои недостатки и горжусь ими.

— Может быть мы можем договориться? — спросила жёлтая летунья, выглядывая из-за Грин.

— Этим я и занимаюсь, канарейка, — подмигнул дух хаоса, но тут же вернул себе торжественный злодейский вид. — Причина, по которой вы можете ко мне переметнуться заключена в том... что я могу сделать вас полноценно живыми.

Едва прозвучали эти слова и их смысл дошёл до всех пони, как в воздухе повисла напряжённая тишина, в которой дракончик, сидящий на спине Твайлайт, опасливо поёжился...

— Он не врёт, — констатировала Эпплджек, чем лишь добавила ситуации накала.

— Пф, — фыркнул Орандж. — Каким я буду героем, если соглашусь на предложение злодея?

— Плохим, — ответила на риторический вопрос розовая земнопони.

— В точку, — ухмыльнулся снопони. — На меня не рассчитывай.

— Настоящие поступки могут совершать и вымышленные пони, — чуть грустно улыбнулся Блек. — И я готов доказать это ещё раз.

— А я просто буду рада надрать тебе круп, — заявила Грин.

— Скажу за всех, — подал голос Блю. — Не круто, бро.

— Я согласна, — выступила вперёд Рэд.

— Что? — вскинулся Орандж. — Ты ведь это не серьёзно?

— Почему? — недоуменно спросила Уайт.

— Да как ты можешь?! — зарычала зелёная пегаска.

— Легко и с удовольствием, — ответила красная единорожка, под взглядами оставшихся пони и дракончика направляясь по мосту к ухмыляющемуся драконикусу. — Я не хочу, чтобы после меня остался пустой "пуф"... И вам не советую допускать этого.

— Не нужно, Рэд, — попытался вразумить подругу Блю. — Это...

— Не круто, бро? — криво усмехнулась волшебница. — Не тебе меня судить, "капитан".

— Рэд, не надо, — попросила жёлтая пегаска.

— Прости, Флатти... плохая из меня вышла подруга, — дёрнула уголком рта единорожка, вставая рядом с духом хаоса. — Что дальше, Дискорд?

Друидка, сцепив зубы и раздувая ноздри, с болью смотрела на красную волшебницу, стражница хмуро сдвинула брови, торговка лишь вздохнула, плутовка закусила губу... а библиотекарша ждала чего-то, чего и сама не понимала. Маленький дракончик, не в силах справиться со своими нервами, принялся грызть когти.

— Больше никто на моё щедрое предложение не откликнулся... Жаль, — волшебник поднял посох, а затем стукнул его пяткой по мосту, тут же обращая Рэд в камень, чем вызвал крики возмущения, гнева, страха у её друзей. — Ты же не думала, что я клюну на этот обман? А-ха-ха-ха! А теперь...

Злодейская речь оказалась прервана звуком звонкого удара, после коего Дискорд осел на полотно моста с вывалившимся изо рта языком. Тень, находившаяся за его спиной, обрела плотность и материальность, превратившись в иссиня-чёрную бэтпони, вооружённую сучковатой дубинкой, на спине у которой сидел белый щенок.

— Рррав! — гордо произнёс пёс, выпятив грудь и оскалившись в улыбке, будто бы это он одолел волшебника.

— А-а-а... И это всё? — Орандж перевёл взгляд с вновь прибывших на соратников и обратно.

— Не совсем, — хмуро возразил Блек. — Рэд нужно освободить.

— Делайте, что задумано, — произнесла ночная пегаска.

— Верно, — согласилась Спаркл, выходя вперёд. — Элементы Гармонии всё исправят.

— Угу, — хмыкнула Грин, опуская голову. — И всё же... Это было классное приключение. И я ни о чём не жалею.

— Ты о чём, дорогуша? — удивилась Рарити, уже было зашагавшая вслед за подругой.

— Элементы Гармонии всё исправят и вернут на свои места, — грустно улыбнулся чёрный единорог. — Наше место не здесь.

— Бро, вот это было совсем не вовремя, — заметил Блю. — Этот парень не будет лежать без сознания вечно, так что — поспешите.

— Но... — попыталась возразить Флаттершай.

— Это приказ, матрос, — сверкнув очками, жеребец залихватски улыбнулся. — Даже если сейчас мы будем вынуждены уйти, это ведь не значит, что мы больше не увидимся. Вперёд, команда ХЭГ: вас ждёт новый подвиг...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

На расстоянии одного щелчка

"Как бы мне их остановить? Я бы мог использовать галлюцинации, отравив пони ядовитым газом; натравить рой пчёл; призвать всех хищников из Вечнодикого Леса; превратить дорогу в нескончаемый лабиринт; создать стража...", — развалившись в крутящемся кресле, Дискорд вращал в пальцах грифоньей лапы плевательную трубку, которую так и не пустил в ход.

Тем временем хранительницы Элементов Гармонии, снопони и дракончик всё ближе подходили к гроту, где находилось Древо... одним своим существованием давящее любые попытки воздействия магией на целую область пространства. Сопровождающие их бэтпони и белый щенок, вышагивающий рядом со своей фиолетовошкурой сестрой, совершенно органично вписались в расширенную команду приключенцев.

"Моей ошибкой было упустить из внимания этого кобыльего угодника, настолько поднявшего уровень привлекательности, что ему не составило большого труда убедить свою новую поклонницу помочь в спасении мира. Пожалуй, будь его воля, и он бы смог собрать под своей лапой целую армию из кобыл... Хе-хе-хе. Как же прекрасно будет выражение его морды, когда он поймёт, что даже после завершения игры все приобретённые способности сохранятся", — улыбка расползлась по морде драконикуса, который не только любил играть, но и умел ценить чужие старания, оплачивая их в полном объёме (тем более, что это было совершенно нетрудно для духа хаоса).

Конечно, имелась небольшая вероятность, что Гармония захочет всё вернуть как было, но... с куда большей охотой эта сущность просто закрепит подарки, сделав своих избранников заметно сильнее. Ведь в умении быстро концентрироваться, таланте использовать различные артефакты, пространственном искажении (завязанном на гриву), даре друида, умении обращаться животным, а также повышенной прочности, не было ни капли злого умысла.

"И пусть после этого кто-нибудь посмеет сказать, что я не умею делать подарки", — хмыкнул мастер игры, который многими десятками способов мог превратить близкую победу пони в их же катастрофичный провал, но не делал этого.

Пусть поражение гразило ему новым превращением в статую, не способную ни пошевелиться, ни заговорить, только вот испугать этим Дискорда не получилось бы никак. В конце концов время — это понятие относительное, тем более для того, кто способен создать целый мир прямо у себя в голове. Ну и не стоило забывать, что Найтмер, пусть и невольно, подсказала отличный способ продолжить развлекаться даже тогда, когда материальная оболочка будет вынуждена изображать украшение сада.

Драконикус мог победить в любой момент, просто приложив к этому чуть больше силы. Однако же... он ведь одолел аликорнов, их гвардии, да и по остальной Эквестрии прошёлся играючи, как раз благодаря подавляющей мощи и навыкам, не имеющим аналога. И при этом, удовольствия была получена капля, особенно на фоне того развлечения, которое устроили хранительницы Элементов Гармонии, принцессы и щенок.

Сейчас, когда было время хорошенько подумать в тишине и покое, дух хаоса прекрасно осознавал, что большую часть своей свободной жизни ощущал себя подростком в песочнице с малышами: одни из них могли быть умнее, другие — сильнее, третьи — хитрее... но при этом даже собравшись толпой, все представляли бы угрозу только при полном бездействии. Да... существовали Элементы Гармонии, способные совладать даже с ним, разом делающие слабых и беспомощных крайне опасными. Но если смотреть правде в глаза и продолжить проводить аналогии, то вырисовывается картина, на которой обиженные малыши жалуются взрослому, а тот в свою очередь наказывает подростка-хулигана.

— Что-то я совсем расклеился, — проворчал драконикус, отбрасывая трубку в сторону. — Сейчас ещё раскаиваться и чувствовать себя виноватым начну. Неужели взрослею? Хотя... нет. Просто показалось.

Подперев голову кулаком львиной лапы, дух хаоса стал стучать по подлокотнику грифоньими когтями, продолжая наблюдать за продвижением пони, щенка и дракончика к финальной точке приключения. Неожиданно для него оказалось, что игра с правилами, ранее противными самой его сути, оказалась заметно увлекательнее, что выражалось в необходимости использовать ум, хитрость, долгосрочное планирование.

Разумеется, Дискорд не собирался отказываться от своего образа жизни и становиться законопослушным драконикусом, но только сейчас до него дошла та простая мысль, что порядок — это лишь часть хаоса, в то время как и капля хаоса, может оказаться частью порядка. Из этого следовало, что правила и ограничения всё же имели смысл и могли применяться им по прямому назначению, а не только как особенно забористые ругательства.

"Это нужно хорошенько обдумать и принять", — прикрыл глаза мастер почти завершившейся игры.

...Один щелчок пальцев; единственное мысленное усилие отделяло его от безоговорочной победы, а противниц от поражения. Но это означало бы перед самим собой признаться в слабости, глупости и прочих неприятных деталях своей личности.

"И даже если об этом больше никто не узнает, я буду всё помнить. А худшего врага себе и придумать сложно", — мысленно ухмыльнулся Дискорд, поднимая грифонью лапу со сведёнными пальцами.

...Кроме того, он ужасно устал быть один.

Щёлк!..

...

— Селестия? — появившись в просторном светлом зале, оказавшись сидящей в удобном мягком кресле, Найтмер Мун посмотрела на белую аликорницу, появившуюся справа от неё.

— Луна? — в свою очередь спросила Каденс, возникшая слева от иссиня-чёрной кобылы.

— Найтмер? — вскинулась принцесса дня, секунду назад раздумывавшая о том, что ещё можно слепить из облака, чтобы занять свободное время (всё же необходимость ничего не делать откровенно угнетала натуру старшей кобылы).

— Каденс? — тёмно-синяя пони посмотрела сперва на розовую аликорницу, а затем и на Владычицу Кошмаров. — Найтмер, Селестия?

— Каденс— Луна? — обернулась на них прародительница лунопони.

— Дискорд! — воскликнул драконикус, стоящий на сцене за трибуной. — Вы долго это собираетесь продолжать?

— Что это значит? — нахмурилась иссиня-чёрная кобыла, устремляя взор прищуренных глаз на драконикуса, при этом не пытаясь встать со своего места из-за понимания, что прямое противостояние сейчас принесёт только вред.

— Где мы? — в тон дочери спросила принцесса ночи.

— Почему мы здесь? — задала более правильный вопрос Селестия.

— Где Шайнинг, Твайлайт и Цирконий? — потребовала ответа розовая кобыла.

Стук деревянного молоточка разнёсся по помещению, а Дискорд, облачённый в накрахмаленный парик и мешковатое одеяние потребовал:

— Тишина в зале суда. Гхм... Я хотел сказать — наград.

— Дискорд, если это какая-то попытка нарушить правила... — начала угрожающим тоном Мун.

— То вы ничего не сделаете, — хищно усмехнувшись, отозвался драконикус. — Впрочем, скоро всё это прекратится, а потому — не тратьте моё время попусту. Хм... Чего-то не хватает. Точно! Слишком мало зрителей.

Отложив молоточек, драконикус взмахнул передними лапами и щёлкнул когтистыми пальцами, из-за чего вспыхнули разряды молний, прозвучал раскать грома, где-то на фоне заиграл орган. Едва же четыре кобылы проморгались, как увидели рядом и позади себя новые кресла, расставленные рядами, где сидели ошеломлённые, растерянные, удивлённые дневные, ночные и лунные пони. Все они оглядывались, восклицали, окликали друг друга...

— Тишина в зале наград, — вновь провозгласил дух хаоса, во время очередного удара молотком превратив и его, и трибуну в штатив с закреплённым на нём микрофоном. — Приветствую вас, жеребцы и кобылки, на первом и нерегулярном вечере наград имени Дискорда Великолепного. Сегодня мы с вами определим призёров в наминациях на звания самых поньских пони Эквестрии. Устраивайтесь поудобнее и слушайте: мы начинаем!

Свет в зале погас, погружая собравшихся в темноту, которую разрезали лучи разноцветных прожекторов, скрестившиеся на сцене. Одетый в строгий костюм дух хаоса постучал по микрофону и прокашлялся, развернул свиток, возникший в воздухе перед ним и прочитал:

— В номинации на звание хранителя Элемента Верности третье место занимает... Шайнинг Армор! — на возникшем позади Дискорда экране появилось изображение белого жеребчика, улыбающегося публике с фотографии... из жеребячьего сада. — С первых осознанных лет жизни мистер Армор стремился следовать принципам чести, доблести и благородства; бесстрашно вступал в неравные битвы с хулиганами, дабы защитить обиженных и угнетённых; когда же подрос и выучился правильно выговаривать все звуки, захотел стать гвардейцем, отдав свою верность сперва долгу перед страной, а затем и принцессам. Сейчас же он верен в первую очередь сразу пяти кобылам, одна из которых — мать, вторая — сестра... Ну а об остальных я умолчу. Шайнинг Армор — третье место в номинации Хранитель Верности! Гхм... Аплодисменты.

Сперва неуверенно, но затем чуть громче пони, не понимающие того, что здесь происходит, стали стучать передними копытцами друг об друга.

— Прародительница, что нам делать? — спросила Фреон, оказавшаяся позади Найтмер Мун.

— Пока — ничего, — тихо ответила иссиня-чёрная аликорница. — Я не знаю, что он задумал, но пока мы все находимся здесь и драконикус занят своей игрой, у... наших знакомых больше шансов на успех.

— Улыбаемся и хлопаем, — согласно подтвердила Селестия. — Передайте всем.

— Второе место в номинации Хранитель Верности занимает... Цирконий! — после непродолжительной паузы, выдержанной ради большего эффекта, воскликнул дух хаоса, позади которого изображение сменилось на означенную лунопони. — С малых лет она восхищалась прародительницей своего народа, с интересом слушала истории о становлении цивилизации, мечтала стать одной из тех, кто вместе с Найтмер Мун явится на Эквус и вступит в бескомпромиссный бой с Императрицей Селестией, в котором выступит мечом и щитом для иссиня-чёрной кобылы. С возрастом эти мечты поугасли, трансформировались в желание защитить наставницу... Сейчас же, окончательно повзрослев, она понимает истину: любить лучше чем воевать.

С последними словами изображение сменилось на увеличенную фотографию, где все присутствующие узнали трёх пони. Несмотря на ситуацию, при виде этого из зала раздались вздохи, хихиканье, а принцесса любви вовсе залилась смущённым румянцем.

— И первое место, с отрывом в полшага на крутом повороте... занимает Флаттершай Бриз! — воскликнул дух хаоса, указывая львиной лапой на изображение жёлтой пегаски с розовой гривой, которая прижимала к себе белого кролика и смущённо улыбалась. — Социальная неловкость? Страх перед монстрами? Осознание того, что её первые близкие пони — плоды жеребячьего воображения? Всё это не имеет значения для смелой кобылки, ради других готовой идти в огонь и воду, бросать вызов чудовищам, магическим явлениям и самой логике!.. Она получает приз — Хранитель Верности!

На этот раз стук копыт был куда более оживлённым, да и звучащие из зрительского зала голоса оказались смелее. Сам же ведущий прокрутил свиток и уже приготовился читать дальше, как рядом с ним возник будильник, начавший пронзительно звонить.

— Тц, — хлопнув по кнопке выключения грифоньей лапой, Дискорд разочарованно вздохнул и откинул ненужные уже предметы, после чего взглянул на зрителей. — Похоже, что наше шоу подходит к концу: пони уже добрались до Древа Гармонии, а это значит... что я не успеваю раздать остальные призы. Однако же в последние секунды своего царствования, как истинный злодей, ваш непокорный слуга должен заявить: "Я ещё вернусь и отомщу!". И ещё одно, кобылки: это было действительно весело.

В следующую секунду, прежде чем кто-либо успел что-либо сказать или сделать, радужная волна накрыла пространство, заставляя мир закрутиться, сжаться в точку, а затем вновь вернуться к привычному состоянию. Пони, выпавшие из вращающейся в небе воронки, обнаружили себя перед Замком Ночи, среди домов городка бэтпони, где не осталось ни единого следа от тумана, а в небе светило тёплое солнце.

— Прародительница, я... — начала было говорить Фреон, подойдя к оглядывающейся Найтмер Мун.

— Беги, — не став дослушивать просьбу, махнула крылом Владычица Кошмаров.

Сестра Войны благодарно улыбнулась и сорвалась с места, стремительно уносясь туда, где чувствовала присутствие знакомых пони.

— Поспешим, — ещё одна лунопони, подошедшая к принцессе любви, помогла ей подняться на копытца, а затем взглядом указала в сторону, куда убежала её напарница. — Тут и без нас разберутся.

— Идите, — согласилась Селестия, в свою очередь приближаясь к Луне и Найтмер, после чего её взгляд упал на статую Дискорда, застывшую в гордой позе с поднятой вверх львиной лапой. — Нам нужно будет кое-что обсудить.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Судьбоносный день

В гостиной одной из башен королевского дворца Кантерлота, в свете закатных лучей зависшего над горизонтом солнца, подсвечивающего плывущие по небосводу облака, происходила занятная сцена...

— Не тяни свои копыта к моему Шайни, — сердито заявила розовая аликорница, устроившаяся на плоской подушке для сидения, решительно притягивая к себе белого единорога.

— После всего, что между нами было — он настолько же мой, как и твой, — нагло усмехнулась Себриз, хватая Армора за левую переднюю ногу и начиная тянуть на себя. — И вообще... вы, дневные пони, должны проявлять щедрость.

— Да ничего между вами не было, — огрызнулась принцесса любви, снова начиная тянуть капитана дневной гвардии на себя. — И щедрость работает не так!

— Ты ещё и подглядывать любишь? — ехидно прищурилась бэтпони, сверкая золотом глаз. — Впрочем... мне стесняться нечего.

— Я следила, чтобы ты ничего не сотворила с МОИМ Шайни, — заявила розовая аликорница.

— После того, как ты ему помогла на меня воздействовать? — вскинула бровки иссиня-чёрная перепончатокрылая кобыла, уже практически неосознанно дёргая жеребца на себя. — Это та-а-ак... бла-го-род-но. Да и не в твоём случае возмущаться.

— Ты на что это намекаешь? — в свою очередь прищурилась крылато-рогатая пони, вновь перетягивая белого единорога, имеющего крайне несчастный вид, к себе.

— На то, что за тобой уже ухлёстывает кобылка, — сверкнула улыбкой Себриз. — Так что, дорогуша, с твоей стороны лицемерно запрещать жеребцу обращать внимание на других пони.

— Да ты... — возмущённо раскрыла рот розовая аликорница.

— Каденс, не корми тролля, — положив копытце на плечо крылато-рогатой пони, попросила Цирконий. — Она же специально тебя провоцирует. И перестаньте дёргать Шайнинга, а то его сейчас вырвет.

— Ой... — наконец взглянув на мордочку Армора, принцесса любви всё же разжала свою хватку.

— Упс, — виновато отозвалась бэтпони, повторяя её действия.

— Спасибо, — облегчённо выдохнул капитан гвардии, тут же попытавшись продолжить: — Дорогая...

— Да, милый/дорогой? — одновременно отозвались розовая и иссиня-чёрная пони, после чего наградили друг друга уничижительными взглядами.

— Себриз, ты же понимаешь, что на тебя воздействует магия очарования? — наклонив голову к правому плечу, спросила тринадцатая по силам лунопони у ночной гвардейки.

— Угум, — беспечно кивнула перепончатокрылая летунья. — И что? Любовь — вообще штука странная. Как возникает с первого взгляда, так и вообще никогда может не прийти. Так что же мне теперь, отказываться от своего счастья только потому, что это чувство спровоцировано магией? Да и Шайнинг, даже до всей этой истории, был мне симпатичен.

— Хорошо, — Цирконий слегка улыбнулась. — Тогда, я не против того, чтобы ты к нам присоединилась.

— Эй! — возмутилась розовая аликорница.

— Моё мнение кого-нибудь интересует? — без особой надежды спросил белый единорог.

— Ха, — усмехнулась бэтпони. — Не волнуйся, дорогой, мы будем отличной семьёй...

— Но ты должна понимать, что моё мнение в данном случае мало что значит, — продолжила говорить нейтральным тоном кристаллопони. — Кроме того, я всегда буду на стороне Каденс и Шайнинга. Только Каденс, если их мнения разойдутся.

— Тц, — скривилась ночная гвардейка.

— Хм, — гордо вскинула голову принцесса любви, взглянув на подругу с благодарностью.

— Я понимаю, что личные отношения — это важно, но не могли бы вы отложить свои разбирательства на время, когда тут не будет посторонних? — крайне деликатным тоном спросила Селестия, сидящая на подушке практически напротив четвёрки спорщиков, держа в передних копытцах блюдце с чашкой, на фоне белой аликорницы кажущейся почти игрушечной.

— Простите... — на разный лад стали извиняться пони, которые и сами сбросили напряжение минувшего дня, и помогли расслабиться всем остальным.

— Теперь, когда мы решили судьбу твоего капитана, то перейдём к более важным делам, — заговорила Найтмер Мун, устроившаяся рядом с диархами Эквестрии, удерживая в поле телекинеза кружку с горячим шоколадом.

— Мы ничего не решили, — возмутилась и насупилась Каденс.

— Брось, — Владычица Кошмаров фыркнула. — Ты упрямишься из-за того, что Себриз с вами плохо знакома. Сходите куда-нибудь, пообщайтесь... Уверена, вы найдёте немало общих тем. А пока... Что нам делать с вами?

Последние слова были произнесены показательно серьёзным тоном, когда иссиня-чёрная аликорница повернулась к группе пони, сидящих рядом с хранительницами Элементов Гармонии, дракончиком, одной лунопони. Три жеребчика и три кобылки, коих в Эквестрии вовсе не должно было быть, напряглись и постарались казаться меньше.

— Понять и простить? — попытался пошутить Орандж.

— Устроить приветственную вечеринку? — вскинула вверх правое переднее копытце Пинки Пай, лучезарно улыбаясь и сверкая голубыми глазами. — Я всё подготовлю за пару часов.

— Это было бы круто, бро, — кивнул Блю, приобняв прижимающуюся к нему Уайт.

— Ваше высочество, а нам действительно нужно что-то делать? — выпрямившись во весь рост, продолжая сидеть рядом с Фреон и Спайком, спросила Твайлайт. — Я хочу сказать, что Элементы Гармонии ведь сделали их настоящими... Ну... Более настоящими, чем они были раньше. То есть они и раньше были настоящими, но...

— Мы тебя поняли, моя верная ученица, — прервала сиреневую единорожку белая аликорница, улыбнувшись на то как её подопечная порозовела мордочкой и потупила взгляд, когда её в ободряющем жесте приобняла крылом лунопони, и взял за копытце огнедышащий ящер. — И я полностью согласна с тем, что раз уж Элементы Гармонии приняли такое решение, то нам нет смысла его оспаривать.

— Я и не говорю о том, чтобы его оспаривать, — закатила глаза к потолку прародительница кристаллопони. — Но вы действительно собираетесь просто оставить без дела пони, родившихся из мечтаний одной кобылки о добрых и верных друзьях? И да, Флаттершай, поздравляю: у тебя шестерняшки.

— А... — жёлтая пегаска открыла рот и распахнула глаза, замерев в одной позе.

— Мама, я хочу самокат на день рождения, — тут же поддержал шутку оранжевый земнопони.

— Болван, — отвесила другу подзатыльник Грин. — Не слушай их, Флатти.

— То есть вы не хотите быть записанными как приёмные жеребята хранительницы Элемента Верности? — уточнила Найтмер, чуть прищуривая глаза. — Это решило бы массу проблем как с гражданством в Эквестрии, так и с другими вопросами. Флаттершай, что ты об этом думаешь?

— Я... — прикрыв глаза и опустив мордочку, из-за чего на лоб упала розовая чёлка, пегаска помотала головой, вздохнула, улыбнулась и заявила: — Я буду рада, если вы согласитесь.

— Круто, бро, — первым отмер голубой жеребец. — Теперь мы будем настоящей семьёй...

— И жить все станем в домике у леса, — хмыкнула Рэд. — Или нас поселят где-то ещё?

— Этот вопрос мы сможем решить позже, — заверила Селестия. — Сперва вы сами должны решить, чего именно хотите.

— Как вариант, мы можем предложить покои в Замке Ночи, или городе Полуночи, — подала голос Луна, после чего уточнила: — Ты же не против, Найтмер?

— Вовсе нет, — заверила Владычица Кошмаров, приподняла уголки губ в улыбке и добавила: — Кроме того, что-то мне подсказывает, что наши новые друзья не откажутся от своих старых планов быть охотниками на кошмаров. В конце концов, теперь вы сможете проникать в план снов как и все пони... А может быть и сохраните некие иные способности? В любом случае, я лично перед вами в долгу, а потому не стесняйтесь просить о помощи.

— А если я захочу особняк на луне? — на этот раз Орандж успел пригнуться, уклоняясь от подзатыльника. — Это гипотетический вопрос!

— Думаю, это не вызовет проблем, — ответила Мун. — Кто-нибудь ещё желает чего-то... особенного?

— Домик на луне — это было бы волшебно, — мечтательно вздохнула Рарити.

— Только на работу добираться долго, — усмехнулась Дэш.

— Мы помогали вовсе не ради награды, — констатировал Блек, чуть виновато улыбаясь.

— И по этой причине ваша помощь особенно ценна, — ответила Найтмер. — Но соглашусь: для обсуждения наград сейчас не время. Селестия, озвучишь следующий вопрос?

— Да, — высоко подняв голову и оглядев присутствующих, принцесса дня изрекла: — Я хочу обсудить судьбу Дискорда. Не так давно мы узнали, каково было в изгнании Луне и Найтмер Мун... и мне страшно даже вообразить, к чему могли привести мои действия тысячелетней давности, если бы не Гена.

— Это была наша общая вина, сестра, — негромко произнесла тёмно-синяя аликорница, вызвав у старшей кобылы грустную улыбку, так как в этот раз она хотя бы не старалась взять всё на себя.

— Дискорд долгие века был заточён в камень, — продолжила говорить белая крылато-рогатая пони. — Однако же даже так, освободившись он не сотворил ничего непоправимого: насколько нам известно, Элементы Гармонии справились со всеми его вмешательствами.

— Не со всеми, — хмуро возразила Каденс, стрельнув взглядом в Себриз.

— Гхм... — Селестия поперхнулась, но всё же продолжила: — Я не могу взять право принимать решение сама, а потому прошу всех вас проголосовать. На мой взгляд, заключение в камень на сотни, а то и ещё тысячу лет... чрезмерное наказание за совершённое.

— Честно говоря, мне хочется вцепиться клыками ему в глотку за то, как он поступил с моими дочерьми, — сверкнув глазами, заявила Владычица Кошмаров, но затем прикрыла веки и, медленно вздохнув, продолжила ровным тоном: — Если бы хоть с одной Лунопони произошло нечто непоправимое, я никогда не позволила бы даже начаться разговору об освобождении Дискорда. То же самое касается и бэтпони, за которых мы несём ответственность. Однако же сейчас, когда стало известно о том, что все здоровы, пусть большинство и не помнит произошедшего... я отказываюсь от права голосовать за или против предложения Селестии. Вы, хранительницы Элементов Гармонии, а также вы, снопони, как победители драконикуса имеете право решить его судьбу.

— Прародительница, значит ли это, что и мы не можем голосовать? — уточнила Цирконий.

— Вовсе нет, — отрицательно качнула головой иссиня-чёрная аликорница. — Все, кто присутствуют здесь, имеют право голоса. В конце концов, некоторые из нас пострадали от его действий особенно сильно.

— Я думаю, что Дискорд не злой, — после достаточно продолжительной паузы заметила розовая земнопони. — То, что он сделал, конечно, было плохо, но ведь всё закончилось хорошо. Я думаю, что если бы он действительно хотел нам навредить, то сделал бы так, чтобы мы не могли справиться с противниками... А ещё мне кажется, что ему очень грустно одному. Может быть, если бы у Дискорда были друзья, он не стал бы вести себя плохо? Ведь когда у пони есть друзья, он чувствует себя хорошо и не задумывается о том, чтобы кому-то навредить. И... С друзьями всегда можно поделиться как радостью, так и грустью. И если у пони есть верные друзья, то они помогут не совершать ошибок.

— Дорогуша, ты предлагаешь подружиться с Дискордом? — вскинула бровки Рарити.

— Это звучит не очень... сахарок, — поддержала модельершу Эпплджек.

— Мне кажется, что это хорошая идея, — подала голос Флаттершай, улыбнувшись розовой земнопони.

— Хех... — Рейнбоу растрепала гриву на макушке. — Можно попробовать. А если он снова начнёт чудить — мы надерём ему круп.

— Твайлайт? — кондитерша-плутовка посмотрела на библиотекаршу, ожидая её решения.

Спаркл крепче обняла сиреневого дракончика, опустив взгляд вниз, не желая встречаться глазами с подругами. Рядом с ней молча сидела Фреон, готовая поддержать любое решение единорожки...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Торжественный бал

— В колонну по два строй-ся! — звонким голосом выкрикнула Рарити, стоя у выхода из бутика "Карусель". — Шагом марш!

Прозвучал дробный стук множества копыт пони, марширующих в ногу. А затем под свет вечернего солнца из здания стали выходить сперва хранительницы Элементов Гармонии, затем — лунопони и снопони, одетые в платья и костюмы, сшитые по эскизам модельерши. Ткань разных цветов, отлично гармонирующая с природными оттенками жеребцов и кобыл, словно бы струясь по телам моделей удачно подчёркивала все достоинства, где нужно скрывая недостатки.

Случайные зрители, оказавшиеся неподалёку от бутика, с удивлением, любопытством и восхищением смотрели на эту процессию, рядом с которой вышагивала сама белая единорожка, одетая в невесомое голубое платье. Высоко держа голову, она с гордостью оглядывалась, время от времени выкрикивая короткие фразы:

— Дэш, уже шаг! Флаттершай, активнее покачивай бёдрами! Пинки, не прыгай при ходьбе — подол задирается! Ты же не хочешь быть похожей на распушившего хвост павлина? Грин, выплюнь жвачку! Орандж, прекрати подражать Пинки! Блю... откуда ты опять взял очки?..

Лишь лунопони, пользуясь более быстрым мышлением и возможностью точно контролировать свои движения, так и не подверглись критике со стороны Рарити. Впрочем, все прекрасно понимали то, что значит для неё нынешний вечер, а потому безропотно терпели...

Увидев сиреневого дракончика, стоящего в компании трёх кобылок на краю площади перед ратушей, Твайлайт окликнула своего помощника номер один:

— Спайк, ты уверен, что не хочешь отправиться с нами в Кантерлот?

— Не-не-не... — замотал головой маленький ящер. — Там будет скучная тягомотина с речами, потом ещё более скучными танцами и разговорами... Мы с Меткоискателями уже решили, что сегодня устроим комиксовую вечеринку.

— Не засиживайся до поздна, — всё же попросила Спаркл, на что Спайк только согласно покивал.

— Не волнуйся, сахарок, Маки и бабуля за ними присмотрят, — заверила подругу Эпплджек, незаметно пригрозив копытцем Эпплблум, состроившей самую невинную мордочку.

— Пара лунопони остались в городе, — заметила Фреон, шествующая рядом с сиреневой единорожкой, будучи одетой в элегантное платье под цвет шёрстки спутницы. — Они обещали проследить, чтобы Меткоискатели и Спайк не вляпались в неприятности.

— Ох... Теперь мне намного спокойнее, — вздохнула оранжевая земнопони.

— Разговорчики в строю! — окликнула своих моделей Рарити. — Шире улыбки, выше головы, плавнее шаг!

Жители Понивилля, видя подобное представление улыбались, махали копытами, весело переговаривались... Однако же наконец путь был окончен и колонна стала разворачиваться, образуя замкнутый круг с белой единорожкой в центре. По беззвучному сигналу все лунопони зажгли рога, чтобы все участники представления исчезли во вспышке телепортации.

...

— Твайлайт с подругами умеют эффектно появляться, — заметил Шайнинг, стоящий у ворот дворцового парка вместе с Каденс, Цирконий и Себриз.

— И не думай о том, чтобы ещё и к подругам сестры копыта протягивать, — сдвинув бровки, пригрозила жениху принцесса любви.

— Опять? — Армор закатил глаза, чувствуя себя ещё более неуютно из-за того, что на нём вместо привычной брони был надет белый смокинг. — Вы ведь сами набросали мне этих благословений, да ещё и Дискорд добавил...

— Что-то ты не сильно на это жаловался при нашей встрече, до-ро-гой, — промурлыкала бэтпони, красующаяся белоснежным платьем без рукавов, с белыми чулками на всех ногах и кьютимарками всей их группы, нарисованными прямо на перепончатых крыльях.

— Я чего-то не знаю? — подозрительно прищурилась розовая аликорница.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая: тебе очень идёт твоё платье, — применил одну из "домашних заготовок" жеребец, желая сбить кобылку с агрессивного настроя.

— Спасибо, милый, — хором отозвались Каденс, Цирконий и Себриз.

"Я попал", — промелькнуло в голове белого единорога, уже готового к новой вспышке, но вместо обвинений и споров он услышал тройной звонкий смех.

— Мне никогда это не надоест, — отсмеявшись, заявила ночная пегаска. — К вам стоило присоединиться хотя бы затем, чтобы смущать Шайнинга.

— Не привыкай к этому, — посоветовала розовая аликорница.

— Не будь такой жадиной, — широко улыбнулась бэтпони. — Ты же принцесса любви!

...

Фианит было скучно: прохаживаясь по приёмному залу, прислушиваясь к разговорам то одной, то другой группы пони, она с каждой секундой осознавала... что официальные мероприятия не для неё. А ведь казалось, что самым нудным и торжественным элементом вечера будет речь принцесс, Прародительницы (прости Гена) и представление публике героев, спасших Эквестрию... и остальной мир заодно. Придворные и просто приглашённые жеребцы с кобылами, которые помнили о недолгом правлении Дискорда только какие-то обрывки, радостно поприветствовали новых хранительниц Элементов Гармонии и их спутников, после чего вернулись к своим повседневным мелким интригам.

"Хочу в Понивилль, на комиксовую вечеринку", — подумала кристаллопони, с завистью посмотрев на своих сестёр, одна из коих развлекалась в компании принцессы любви и её табунка, а другая не отходила далеко от Твайлайт Спаркл, оказывая ненавязчивые знаки внимания.

Вообще, как казалось лунной кобылке, Фреон умудрилась устроиться лучше всех: от обязанностей посла уклонялась, нашла магически сильную единорожку, приятную на вид и интересную в общении...

Спокойное течение мыслей Фианит прервали двое жеребцов, целенаправленно выступивших ей навстречу. Оба они были достаточно красивыми... по меркам эквестрийцев, но слишком грубыми на вкус лунопони. В то же время их костюмы выдавали высокое происхождение, что требовало проявить такт и учтивость, а также мастерство дипломатии, чтобы ускользнуть от бессмысленных разговоров.

— Леди, ваша красота пленила меня с первого взгляда и я тут же начал распрашивать всех знакомых о том, кто же это чудесное создание, что затмевает звёзды на небесах, — заговорил единорог. — Позвольте представиться... хотя я уверен, что моё имя вам известно и без всяких представлений. Фэнсипэнтс — скромный аристократ и предприниматель. К вашим услугам. Мой друг и деловой партнёр — Филси Рич... Вряд ли вы слышали о нём.

— Вы — отец Даймонд Тиары? — чуть наклонила голову лунопони, изображая живейший интерес.

— Вы правы, — слегка улыбнулся второй жеребец, оценивший шпильку в адрес своего приятеля. — Рад с вами познакомиться. Полагаю, о моей дочери вам рассказала леди Фреон?

— Вы правы, — отозвалась кристаллопони. — Очень милая маленькая пони.

— Моя гордость, — подбоченился родитель.

— Гхм... — кашлянул единорог, возвращая к себе внимание, затем широко улыбнулся и продолжил разливаться соловьём: — Леди Фианит, в знак моего восхищения вашей красотой, позвольте мне приподнести вам подарок: эту подвеску мой дед подарил моей бабушке во время помолвки, а затем мой отец сделал то же самое для моей матери. Окажите мне честь...

Фэнсипэнтс опустился на колено, с некоторым трудом зубами достав из кармана своего костюма украшение в виде бутона цветка, вырезанного из крупного сапфира. Пару секунд лунопони раздумывала над тем, как ей поступить, затем благосклонно улыбнулась аристократу, приняла дар правым передним копытцем и...

Хрум-хрум.

...Отправила семейную реликвию благородного семейства себе в рот, с явным удовольствием её прожевав и проглотив. В то же время на морде единорога выражение торжества сменилось неверием, шоком, какой-то жеребячьей обидой.

— Очень вкусно, мистер Фэнсипэнтс, — Фианит полуприкрыла глаза. — Ваши отец и дед точно знали толк в драгоценных камнях. Надеюсь, что они не сильно расстроились, когда ваши мама и бабушка отвергли такой чудесный подарок. Полагаю, раз мы уже подружились, то мне следует пригласить вас на ужин: готовить, разумеется, буду я. Приглашение я пришлю завтра... А сейчас прошу меня простить, но кажется моя помощь нужна Прародительнице.

Едва кристаллопони успела отойти на десяток шагов, позади раздался голос Филси Рича:

— Не расстраивайся, друг мой. Тебя же всё же пригласили на ужин... Советую застраховать свои зубы, а то чувствую, что на столе будут только очень крепкие закуски.

— Отец меня закопает, — простонал Фэнсипэнтс.

"И всё же тут не так уж плохо: милые собеседники, вкусное угощение...", — чувствуя, как настроение заметно приподнялось, кристаллопони устремилась к возвышению, где находились старшие аликорны...

...

— Это ужасно, — констатировала Найтмер, стоя справа от Селестии, скучающим взглядом наблюдая за высшим обществом Эквестрии.

— Музыка не так уж и плоха, — возразила белая аликорница. — Не Октавия Мелоди, разумеется, но и не Винил Скретч.

— Сестра, чем же тебе не угодила музыка сей талантливой пони? — удивилась тёмно-синяя кобыла. — Мы... Я слышала её выступление и считаю, что за этой музыкой будущее.

— Классика, моя дорогая сестра — вот настоящая музыка, — принцесса дня добавила в голос поучительных ноток. — Классика никогда не устаревает и всегда актуальна.

— Нужно двигаться в ногу со временем, Селестия, — заявила Мун. — Как говорил Гена: "Моцарта считали гением, а теперь его музыку можно услышать только на старых Нокиях и Моторолах".

— М... А что это такое? — спросила принцесса грёз.

— Примитивные устройства связи, при поступлении вызова издающие записанную мелодию, — иссиня-чёрная пони дёрнула ухом. — Я даже не буду предлагать поставки подобного оборудования в Эквестрию.

— Меня радует, насколько высоко ты ценишь пони, — улыбнулась Селестия. — И не говори, что ты просто слишком низкого мнения об этих артефактах.

— Хорошо, — покладисто кивнула Владычица Кошмаров. — Не буду.

— Найтмер... — укоризненно поглядела на дочь Луна (впрочем, для стороннего взгляда, именно тёмно-синяя пони могла показаться моложе).

— Молчу, — невинно моргнула Мун.

— Ох... — Селестия подняла взор к потолку. — Я сделаю вид, что ничего не поняла.

— Приятно общаться с умными пони, — усмехнулась иссиня-чёрная кобыла. До конца этого фарса ещё три часа... Что обсудим?

— А ты не хочешь погулять среди гостей, ну или потанцевать? — предложила принцесса дня.

— С тобой? — вопросительно изогнула брови Владычица Кошмаров.

— С гостями, — не поддалась на провокацию белая аликорница, после чего досадливо добавила: — Вопрос снимается. Луна?..

— Я не хочу танцевать, — ответила принцесса грёз. — Не сегодня — точно.

— Ладно, — старшая пони сдалась. — Я хотела поднять этот вопрос позже, но раз мы всё равно ничем не заняты...

— Мы изображаем статуи имени себя, — возразила Найтмер.

— Плохо изображаем, — добавила Луна. — Ты постоянно шевелишься.

— ...Кристальная Империя должна вернуться примерно через полгода, — проигнорировав комментарии обеих собеседниц, заявила Селестия. — Магические возмущения, в том месте где стоял город, однозначны. Слушаю ваши предложения.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перевоспитание

Под непрозрачным кристальным куполом, возведённым в одном из лунных кратеров, на ровном каменном полу стояла каменная же статуя странного существа, словно бы собранного из частей разных существ. Вот по поверхности скульптуры побежала одна трещинка, за ней — вторая, которая крестом пересекла первую, а затем и третья...

— Свобода! — воскликнул Дискорд, вскидывая вверх передние лапы, чувствуя как осыпается пылью каменная скорлупа. — М... Где это я?

— На луне, — ответила Найтмер Мун, сидя на плоской подушке в десятке метров от драконикуса.

— Оу... И что я здесь делаю? — оглядевшись вокруг, дух хаоса решил не предпринимать поспешных действий, чувствуя себя достаточно расслабленно и уверенно, чтобы немного поболтать (в конце концов, раз уж его решили встретить лично, то можно и проявить немного вежливости).

— Как говорится: "Такому старому лгуну, одна дорога — на луну", — процитировала нечто непонятное иссиня-чёрная аликорница, правым передним копытцем указав на собеседника.

— Это всё наветы моих недоброжелателей: я совсем не старый, — сложив передние лапы на груди, гордо вскинул голову Дискорд.

— Про лгуна, значит, ты ничего против не имеешь, — хмыкнула Владычица Кошмаров.

— Не используй мои слова против меня — это моя прерогатива! — возмутился драконикус, ткнув указательным пальцем грифоньей лапы в сторону пони. — И вообще... Тут скучно. Так что, Муни, я пошёл.

Щёлк...

— Хм? — Найтмер наклонила голову, вопросительно изгибая брови.

Щёлк-щёлк-щёлк...

— Может быть ты забыл заплатить за магию? — участливо осведомилась аликорница, изобразив на мордочке невинное выражение.

— Ты! — гневно сверкнув глазами, дух хаоса навис над собеседницей. — Что ты со мной сделала?! Верни мою магию!

— А если "нет"? — сверкнув рогом, Владычица Кошмаров переместилась в другую часть купола, поднялась с подушки и одарила собеседника жёстким взглядом. — Будь моя воля, Дискорд, и ты бы никогда не проснулся от каменного сна. Но... в своё время я была ничуть не лучше, а то и много хуже тебя нынешнего. Я тоже не понимала, к чему приводят мои желания и действия, винила всех вокруг, была готова... Не важно. Важно сейчас лишь то, что мне дали шанс и помогли выбраться из той ямы, буквально за копыто проводив в новую жизнь. На это понадобилось немало времени, но... мы ведь никуда не спешим?

— О... Я всё понял, — ухмыльнулся дух хаоса. — Ты собираешься проводить со мной душеспасительные речи, надеясь на моё раскаяние и... влюблённость?

— Как-нибудь обойдусь без последнего, — фыркнув, отмахнулась крылато-рогатая пони. — Ты не в моём вкусе. Хочу же я, чтобы ты научился ценить других, а не только свои сиюминутные желания.

— И как же ты этого добьёшься? — скептически прищурился Дискорд, чувствуя как рушится его безумный и гениальный план.

— Разговорами, — пожала крыльями Мун, на что драконикус стал самозабвенно ржать. — Смейся сколько хочешь, но я из личного опыта знаю, что это крайне действенный метод.

— Прости-прости... Я просто хотел тебя обидеть, — утерев с морды выступившие слёзы, дух хаоса встал на задние лапы и уточнил: — Ты ведь это не серьёзно? Что помешает мне тебя просто не слушать?

— Возможно... скука? — усмехнулась уже кобыла, начав обходить собеседника по кругу, одновременно с этим вещая: — Этот купол был создан лунопони... теми самыми, которых ты превращал в стеклянные фигурки... чтобы блокировать твою магию. Именно блокировать, а не отнимать. Таким образом, ты будешь жить столь же долго, как и в любом другом месте, при этом не нуждаясь ни в еде, ни в воздухе. Впрочем, я не получаю удовольствия от чужих страданий, кто бы что обо мне ни говорил, а потому, Дискорд, у тебя будет всё, что необходимо для комфортной жизни. Всё, кроме собственной магии и возможности общаться с теми, с кем тебе захочется. Даже различные игры, в формате для одного пользователя здесь предусмотрены... Правда здорово?

— Ты решила свести меня с ума одиночеством и своей компанией? — удивился заключённый. — Не получится — я уже безумен! Мухахахахахаха...

— И снова ты ошибаешься, — отозвалась иссиня-чёрная аликорница, заставив собеседника заинтересованно замолчать. — Я — не лучший собеседник... тем более, для тебя. На первые лет пятьдесят, эту работу на себя согласилась взять другая пони: она будет приходить на несколько часов в день, чтобы составить тебе компанию. За тобой будут следить круглосуточно, так что если тебе что-нибудь понадобится — произнеси это вслух. И да... Дискорд... Если ты причинишь этой пони вред, я обдумаю вариант с твоим окончательным погребением в каменной тюрьме где-нибудь в центре луны.

Последние слова были произнесены как нечто настолько естественное, что духу хаоса стало неуютно в компании этой кобылы. Тем более, когда у него не было своей магии.

— Обживайся тут, — взмахом крыла Мун обвела свободное пространство. — Можешь заказать любой фон купола: небо Эквестрии, безграничный космос, лавовое озеро, своды Тартара. У меня же есть и другие дела.

Едва прозвучали последние слова, рог кобылы сверкнул, окутывая её магическим сиянием, а затем драконикус остался один.

...

Сидя в пушистом фиолетовом надувном кресле, Дискорд подпирал голову ладонью львиной лапы, в грифоньих когтях держа кубок с рубиновым... гранатовым соком. Его окружали бесконечные радужные разводы, где один цвет медленно перетекал в другой, в воздухе плавали полупрозрачные пузыри, до слуха доносилась негромкая музыка, но всё это совершенно не веселило.

Он просчитался...

"Это всё из-за Найтмер Мун. У-у-у... Вот она — злодейка", — несмотря на гнетущие эмоции, драконикус не позволял себе показывать слабость (яростные крики и ругательства, коими он осыпал одну чернокрупую кобылу не считаются).

Как бы там ни было, но он просчитался и избавившись от одной тюрьмы, тут же попал в другую. Эта камера была намного просторнее, позволяла двигаться, вкушать яства и напитки, нежиться на мягкой мебели, но от того не становилась свободой. Даже то, что тут почти всё можно было изменить по одному-единственному слову, служило скорее издевательством и напоминанием о собственном бессилии.

"Рамки дозволенного широки, но от того границы лишь ярче выделяются", — скривился дух хаоса, допив сок и бросив кубок через плечо, чтобы он тут же исчез в магической вспышке, так и не достигнув пола.

Внезапно со стороны спинки кресла зазвучали шаги, а затем над правым плечом появилась голова розовой земнопони с яркими голубыми глазами.

— Приветики, я — Пинки Пай. Ты ведь меня помнишь? Найтмер Мун сказала, что я могу навещать тебя когда захочу, чтобы тебе не было скучно. Но мне кажется, что будет правильнее, если ты скажешь сам, когда мне можно приходить.

— Никогда, — отмахнулся от болтливой кобылки Дискорд.

— Но... ты ведь останешься один, — пару раз моргнув глазами, повесив ушки и сбавив свой напор, констатировала хранительница Дружбы. — Может быть ты хочешь, чтобы я пригласила кого-нибудь другого?

— Оставь меня, кобылка, я в печали, — тяжело выдохнув, попросил драконикус, старательно не глядя на собеседницу, чтобы не сделать чего-нибудь, за что иссиня-чёрная аликорница может разозлиться (сейчас, будучи в еёё власти, дух хаоса впервые за очень долгое время вспомнил, что у него есть инстинкт самосохранения).

— Оу... — ушки земнопони окончательно повисли, а похожая на сахарную вату грива будто бы распрямилась. — Может быть хочешь поговорить? Если высказать всё, что тебя волнует кому-нибудь, то тебе станет легче. А ещё можно съесть что-нибудь вкусненькое: говорят, что шоколад улучшает настроение.

На последних словах болтушка уже снова улыбалась, чем вызвала у Дискорда нервное подёргивание уголка рта.

— Хочешь, чтобы я выговорился? — приняв ровное сидячее положение, драконикус уставился на пони, которая подскакивала на выпрямленных ногах, словно у неё на копытах были пружинки.

— Для этого я и здесь, глупенький, — весело прищурилась Пинки, оказавшаяся спереди кресла.

— Тогда слушай, — подавшись вперёд, дух хаоса оскалился. — Я больше тысячи лет проторчал в виде каменной статуи, будучи насестом для птиц, а когда наконец-то выбрался наволю узнал, что обо мне почти никто не помнит. Отомстив... никому сильно при этом не навредив, я почти добровольно сдался, рассчитывая на то, что вы — пони, окажетесь хоть немного снисходительными, а также совестливыми, чтобы моё новое затачение оказалось не таким долгим. Ведь в конце-то концов, недавно с луны вернулись Найтмер Мун и Луна, которые тоже не были такими лапочками, но вы их простили и даже сделали своими принцессами! А что же ждало меня? Освобождение? Ха-ха-ха... Да я чувствую себя певчей птичкой в золотой клетке, от которой ожидают, что она начнёт говорить! Я не собираюсь играть в ваши глупые игры, пони. Поэтому... не трать наше общее время, которого у тебя не так уж и много. Проваливай!

Втянув голову в плечи, розовая земнопони сделала шаг назад, а в её глазах блеснула влага. На секунду драконикус почувствовал себя... как-то странно, но подавил в себе это ощущение и отвернулся.

— Я вернусь завтра, — после некоторого времени тишины, произнесла кобылка. — Хорошо?

Ответа ей не последовало, так что уходила пони в подавленном состоянии, в гнетущем молчании.

"А что мне стоило подыграть им, притворившись изменившимся добрячком?", — уточнил внутренний голос.

"Самоуважение? Я не хочу играть по правилам этих слабаков", — раздражённо отозвался Дискорд.

Идея позволить себя поймать уже не казалась такой уж хорошей. Впрочем, в нём могла говорить злость за то, что у него отняли магию, делающую его особенным и неповторимым в собственных глазах.

— Хочу каши с малиновым вареньем! — крикнул дух хаоса.

В следующую секунду перед ним появился столик с миской и ложкой, а также баночка с вареньем. Оскалившись в усмешке, он вылил содержимое банки в кашу, подхватил посуду и швырнул её в стену, заставляя расплыться грязным пятном.

Та же участь постигла вишнёвый пирог, бутылку шоколадного молока, хрустальную вазу...

Выместив злобу на самых разных вещах, появляющихся по его малейшему желанию, Дискорд вновь плюхнулся в кресло и осмотрелся. Бардак, устроенный собственными лапами самую капельку грел его сердце, но было ещё кое-что, чем он мог себя порадовать...

— Хочу, чтобы всё это прибрали принцессы.

Прошло несколько секунд, а затем в помещении появились аликорны, вооружённые вёдрами, щётками, метёлками. Они были похожи на настоящих, но всё же являлись иллюзиями, ну и среди них не было Найтмер Мун, что вызвало раздражение.

— Халтурщики, — буркнул пленник, сворачиваясь в кресле клубком.

"Перевоспитать они меня решили. Пффф... Не дождутся".

Примечание к части

В следующей главе вернётся Гена.

Всем добра и здоровья.

Самый лучший день

Примечание к части

Поздравляю с днём рождения Владимира Александровича.

Холод и темнота были вокруг, проникали до самых костей, замораживали душу, делали мысли медленными, обрывочными и вялыми. Приходилось полностью концентрироваться на одной цели, чтобы не потеряться в пелене беспамятства, борясь с подступающей пустотой.

"Я не исчезну", — маленькой, но яркой звёздочкой, которая совершенно ничего не освещала, вспыхнула одинокая мысль, на краткий период времени ставшая путеводным маяком.

"Я не сдамся!", — вспыхнула новая мысль, едва лишь погасла предыдущая, наполняя тело иллюзией тепла, отгоняя страх и сомнения.

"Я вернусь!", — диким ураганом взревел внутренний голос, от которого задрожало пространство, а затем раздался хруст... и сковывающий движения холод отпрянул.

Он собрал в одну точку всю злобу, всю решимость, всю свою волю, а затем высвободил их направленным взрывом, разносящим на мельчайшие осколки многовековые слои льда. Подчиняясь инстинктам, чёрный туман закрутился вихрем и вырвался из воронки наружу, чтобы угольным столбом вознестись к самым облакам, разрывая их в мелкие клочья.

Солнечные лучи, словно длинные копья рыцарей, вонзились в ожившую тьму... но бессильно увязли в ней, не причинив никакого вреда. Морозные ветра подхватили снопы снега, крохотными льдинками забрасывая проявление тёмной магии, но они истаяли каплями воды, а затем и вовсе испарились под действием бушующего жара, заключённого в эфирную плоть.

— Свобода! — взревели тысячи ртов, распахнувшихся по всей поверхности столба тьмы, а затем северную пустошь огласил демонический хохот: — Хахахахахахаха!

Ещё некоторое время угольный смерч медленно вращался, после чего начал бесшумно оседать и ужиматься, одновременно с тем сдвигаясь в сторону от оставшейся во льду воронки. Спустя какие-то полчаса, над белым снегом уже парило чёрное облако, похожее на амёбу, в коем открылась пара красных глаз с яркими изумрудными зрачками...

Прежде чем живая тьма успела ещё хоть что-то сделать или сказать, вокруг появились четвероногие существа с рогами и крыльями, состоящие из разноцветных кристаллов, что создали прозрачную сферу из магии, заточая беглеца в очередную ловушку. Прошло ещё чуть больше минуты, и рядом с лунопони, во вспышке телепортации появились четыре аликорна, а также шесть пони всех трёх рас, которые были вооружены магическими артефактами чудовищной силы.

Все чувства взвыли об опасности, магия сама собой начала уплотняться для удара, но прежде чем начался бой, прозвучали слова:

— Мелкая, какого тут, вообще, происходит?

Глаза иссиня-чёрной аликорницы выпучились, рот приоткрылся, задние ноги подогнулись и она совсем не грациозно плюхнулась крупом, закованным в чёрную броню, прямо в снег. Остальные пони тоже были удивлены, но столь ярко своих чувств не проявляли: да и поразила их скорее уж реакция Найтмер Мун, а не голос короля-чародея.

— А... А... Гена? — наконец справившись с собой, спросила Прародительница лунопони, всматриваясь в чёрное облако с глазами, глядящее в ответ с легко читаемым недовольством.

— А ты ожидала увидеть тень отца Гамлета? — иронично уточнил собеседник, глаза которого поменяли форму, будто бы он изогнул брови.

— Ееееей! — подскочив на ноги, крылато-рогатая кобыла, одним своим видом внушающая страх и трепет в сердца врагов... словно радостный жеребёнок метнулась вперёд, почти врезавшись в магический барьер, погасший за мгновение до столкновения с живым снарядом.

Неким непонятным образом Владычица Кошмаров смогла схватить чёрный дым в объятья, чтобы вместе с ним повалиться в очередной сугроб, подняв при этом тучу снежинок. За всем этим с шокированным видом наблюдали остальные пони, включая лунных жителей, коим даже их ускоренное мышление не сильно помогло контролировать мимику.

— Найтмер?.. — осторожно позвала Луна, сделав шаг вперёд, но ощутила как ей на плечо легло копытце старшей сестры.

— Мне кажется, что мы тут лишние, — встретив взгляд тёмно-синей пони, уголками рта улыбнулась белая аликорница.

— То есть... надирание крупа злодею отменяется? — задала волнующий её вопрос Рейнбоу Дэш. — Вот ведь сено...

— Не выражайся, дорогуша, — укорила её белая единорожка. — Мы же в высшем обществе.

— У-у-у... — вскинула правое переднее копытце розовая земнопони. — Мы должны устроить приветственную вечеринку!

— Наблюдатели сообщают, что в десяти километрах от нас на юго-восток, появился город, — оповестила присутствующих Фреон. — Оцепление уже установлено, защитный и сдерживающий барьеры подняты. Местные жители агрессии не проявляют.

— Похоже, что Кристальная Империя вернулась вместе с... — принцесса дня замялась, скашивая взгляд на Найтмер Мун, тискающую вытянувшееся в овал чёрное облако, при этом уткнувшись мордочкой куда-то в его середину, издавая тихие всхлипы.

Названный Геной, вытянув щупальце из дыма, осторожно гладил иссиня-чёрную кобылу по гриве, с явным недоумением осматриваясь вокруг.

— Это будет самая супербольшая приветственная вечеринка в моей жизни, — усевшись прямо на снег, стукнула передними копытцами Пинки Пай, прижавшая ушки к голове, широко распахнутыми глазами выражая искренний восторг.

* * *

Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается...

После того как Найтмер Мун немного успокоилась и смогла отпустить помятое чёрное облако, она смущённо представила Гену другим аликорнам, хранительницам Элементов Гармонии, ну и, разумеется, лунопони. Для последних эта встреча вовсе стала символичной, так как появление второго Прародителя если и ждали, то не сильно в это верили.

После коротких расшаркиваний, в ходе которых подозрительная Селестия задала несколько провокационных вопросов, за что была удостоена сердитого взгляда иссиня-чёрной крылато-рогатой пони, немного подросшая группа отправилась сперва в Кристальную Империю, а затем разделилась на части. Гена сумел превратиться в пони-единорога с тёмно-серой шерстью и, на удивление тех, кто были знакомы с Сомброй, прямым белым рогом, после чего вместе с "Мелкой" (ставшей выше его на целую голову), со свитой из Сестёр Войны, улетел на луну. В это же время другие кристаллопони и эквестрийцы, сперва собирали рассеянных по городу местных жителей, растерянных и не помнящих даже своих имён, после чего организовали праздник...

Благодаря тому, что лунопони работали с кристаллами на гораздо более глубоком уровне, нежели обычные пони, они нашли потайной ход в тронном зале дворца, который привёл к хранилищу с Кристальным Сердцем. Каденс, вызвавшаяся сопровождать исследователей, сумела спасти аппетитный артефакт от зубов археологов, чтобы доставить его на положенное место на площади перед дворцом.

После того как Кристальное Сердце скопило в себе достаточно счастья, весь город был накрыт магической аурой, образовавшей защитный барьер, а заодно и вернувшей память жеребцам и кобылам, в один миг оказавшимся на тысячу лет в будущем.

Формальной правительницей нового-старого города была назначена принцесса любви, коронацию которой решили совместить со свадьбой...

* * *

Подписав очередной указ, розовая аликорница воткнула перо в чернильницу и вздохнула, глядя на стопку других документов, словно бы вовсе не уменьшившуюся за последнюю пару часов. Благодаря мягким бархатным подушкам для сидения, пушистым коврам, расстеленным на полу, картинам на стенах и цветам в кадках, расставленных по углам, её кабинет выглядел не только богато, но и в достаточной степени уютно... но пропадать здесь целыми днями всё же не хотелось.

"Твайлайт с подругами, наверное, отправились в очередное приключение", — грустно подумала крылато-рогатая пони, стараясь загипнотизировать бумаги... от которых никак не удавалось избавиться, даже с учётом появления магических планшетов (нужны были материальные копии официальных указов, на случай повреждения архивов, либо же попытки их взлома).

Отложить работу на завтра, ну или послезавтра тоже было нельзя: Кристальная Империя стремительно развивалась, принимала переселенцев, перенимала новые веяния из Эквестрии и вообще... бурлила жизнью. Казалось, что кристальные пони, отличающиеся от южных соседей своим аристократичным блеском, стараются нагнать всю ту тысячу лет, которую мир существовал без них. Лунопони, перебравшиеся на постоянное жительство в город, будто бы специально созданный для них, не отставали от новых соседей, охотно включаясь в любую работу, делясь знаниями и внедряя технологии.

"Помнишь сказку о городе из овощей? Где жили минипони, которые считали будто мир заканчивается забором огорода. Для нас Кристальная Империя — это город из сладостей", — вспомнились принцессе любви слова её особенной кристаллопони, от чего губы сами собой растянулись в улыбку.

Если бы не помощь Цирконий и её сестёр, то розовая аликорница вовсе могла утонуть в том потоке бумаги, который поступал во дворец ежедневно. К счастью подруга, словно волнорез перед приливом встречала этот напор, допуская до стола принцессы лишь самое важное и неотложное...

"Но даже этого слишком много", — уныло подумала Каденс, вытаскивая телекинезом следующий бланк, требующий ознакомления и подписи.

— К тебе посетитель, — приоткрыв дверь, в кабинет просунула голову Цирконий, выглядящая безупречно невозмутимой.

— Пригласи, — встрепенулась крылато-рогатая эквестрийка, поспешно убирая со стола всё лишнее, чего не стоило видеть посторонним глазам. — Кто это?

Лунопони, от которой не укрылась реакция подруги, только улыбнулась, открыла дверь во всю ширь и вошла внутрь комнаты, позволяя увидеть округлившиеся бока. Взгляд принцессы любви сам собой прикипел к фигуре помощницы, без споров и сомнений согласившейся на переселение (хотя и было ясно, что это решение далось ей не просто).

"Я, конечно, хотела жеребят, но никак не думала, что вынашивать их будет другая пони", — пронеслись в разуме принцессы смущающие мысли, какую-то пару лет назад показавшиеся бы и вовсе дикими.

— Королева Кризалис, — объявила кристаллопони, этими двумя словами удивив и розовую аликорницу, и тёмно-зелёную земнопони, застывшую на пороге с поднятой для шага левой передней ногой.

— ...Как?.. — выдавила из себя кобылка, изображающая статую самой себе, затем вздохнула и мотнула головой, окуталась языками зелёного пламени, превращаясь в высокую кобылу с хитиновым панцирем, изогнутым рогом, стрекозиными крыльями, а также отверстиями в стройных ногах. — Впрочем — не важно.

— Что это значит? — нахмурилась Каденс, но необдуманных действий совершать не стала, достаточно доверяя своей подруге, которая вела себя абсолютно спокойно.

— Гхм... — прошествовав вглубь кабинета, правительница перевёртышей, на голове коей красовалась чёрная зубчатая корона, встала в гордую позу и заявила: — Мой народ просит у Кристальной Империи права на переселение. В качестве оплаты я предлагаю нашу вассальную клятву, но требую привелегий для улья, как у древнего аристократического рода.

"Видимо, я переработала", — подумала про себя принцесса любви, в голове у которой образовался настоящий кавардак.

— А... зачем? — не придумала ничего лучше, чем задать этот вопрос розовая аликорница, переводя взгляд с посетительницы на помощницу и обратно.

— В этом городе даже воздух пропитан любовью, — не моргнув и глазом заявила королева перевёртышей. — Разве нужны другие причины?

Примечание к части

Конец первого тома.

Благодарю всех, кто читали эту работу, оставляли комментарии и нажимали "Жду продолжение". Благодаря вам рассказ стал таким, какой он есть.

У меня ещё много идей, которые можно воплотить, но сейчас хочется прерваться и переключить внимание на что-то другое. Однако же прежде чем закончить, мне захотелось повесить парочку новых ружей, чтобы читателям было не скучно ждать новый том.

Почему эта часть заканчивается сейчас? Основная идея работы уже воплощена. Всё, что будет дальше — это совсем другая история.

Однажды я прочитал фразу, что если во время эпилога читатель чувствует облегчение, что история наконец-то закончилась, это означает, что автор её затянул. Если же возникает желание увидеть продолжение, значит конец был написан вовремя. Концовки — не моя сильная сторона...

Спасибо за внимание. Всем добра и здоровья.

До новых встреч:)

Новогодняя

Примечание к части

Выкладываю эту часть сейчас, так как в новый год и без моих работ будет что почитать и чем заняться.

Цокот металлических накопытников по ровной кристальной площадке, окружённой несколькими прямоугольными двухэтажными домами разных цветов, часть из коих были бараками, другие — административным корпусом и госпиталем, эхом разносился в прохладном утреннем воздухе. Лишь недавно прошёл ритуал смены ночи и дня, так что солнце только ещё взбиралось к зениту, заставляя тени медленно укорачиваться. Розоватый купол щита подкрашивал голубое небо, придавая ему несколько неестественный цвет...

— Смир-р-рно! — рявкнула лейтенант, облачённая в фиолетовую лёгкую броню, с изображением розового Кристального Сердца на нагруднике.

Группа новобранцев, лишь вчера получивших свои доспехи, постаралась выстроиться в ровную линию, высоко держа головы и глядя строго перед собой. О их непосредственной командирше ходили разные слухи, сходящиеся в одном: она крайне строго относится к дисциплине.

— Подтяни живот; не прижимай уши; прекрати ухмыляться; подбери челюсть... — шествуя вдоль строя, кобыла невозмутимым голосом отмечала то, что её не устраивает во внешнем виде новоявленных подчинённых, ну а после того как добралась до конца слегка неровной линии, развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы рявкнуть: — Упасть, отжаться!

Эхо слов ещё только разносилось над плацем, а треть новобранцев уже рухнула на животы. Впрочем, полностью исполнить приказ вовсе сумела лишь пятая часть жеребцов и кобыл.

— Ис-с-сполнять! — сверкнув золотом глаз, прошипела крылатая пони.

Звуки сглатывания прозвучали настолько отчётливо, что это могли услышать даже за пределами новообразованного гвардейского городка. Однако же на этот раз "упор лёжа" смогли принять все без исключения, начав медленно отжиматься под ленивый счёт командирши, вновь начавшей прохаживаться вдоль строя.

— Не выпячивай круп... Четыре. Голова тебе дана не для того, чтобы ею в землю упираться... Двенадцать... Подбери язык, а то ещё откусишь... Тридцать один... Стоп! — выкрикнув последнее слово, лейтенант услышала, как облегчённо выдохнули три десятка новобранцев, развалившихся прямо там, где отжимались, отчаянно стараясь перевести дыхание. — Отвратительно.

Последнее слово кобыла произнесла вполголоса, но услышали его все, из-за чего кто-то сердито засопел, кто-то стиснул зубы, а некоторые даже прослезились. Однако же, прежде чем кто-то успел совершить какую-нибудь глупость, раздался звук синхронных шагов десятков копыт, привлёкший общее внимание к той части плаца, откуда и доносился шум.

— На месте стой! — сильным, громким голосом приказал белый единорог, заставляя марширующих пони остановиться. — Вольно! Разойдись!..

— Нравится? — участливым голосом спросила крылатая кобыла, которая не могла не заметить бросаемые на действующую гвардию Кристальной Империи завистливые, восхищённые, а то и обожающие взгляды. — Эти пони — военная элита страны. Они прошли суровые тренировки, тяжёлые испытания, закалились в опасных операциях за пределами купола. Сейчас вы и копыта их не стоите, но я сделаю всё, чтобы через полгода жеребцы и кобылы уже на вас смотрели пуская слюни... чего бы вам это ни стоило.

В обещании своего командира некоторые новобранцы распознали ничем не прикрытую угрозу, из-за чего парочка пони даже застонала. Впрочем, их мучительницу это совершенно не тронуло, а потому она приказала:

— С-с-стройс-с-ся!

Сами не понимая, откуда только берутся силы, жеребцы и кобылы поднялись на гудящих от усталости ногах, постаравшись принять наиболее подобающий вид. Тем временем к ним уже подошёл белый единорог, буквально сияющий в лучах поднимающегося к зениту солнца.

— Привет, Себриз, — улыбнулся бэтпони шайнинг. — Как у вас дела?

— Всё отлично, прринц, — буквально промурлыкала перепончатокрылая летунья, обножая белоснежные зубы и прикрывая глаза. — Уже через месяц эти пони смогут поддержать честь гвардии Кристальной Империи, а через полгода войдут в число регулярных сил.

— Отлично. Я знал, что могу на тебя положиться, — поблагодарил бывшую ночную гвардейку Армор, затем посмотрел на ошеломлённых столь резкими переменами в поведении лейтенанта новобранцев и обратился уже к ним: — Принцесса Каденс, я и все жители Кристальной Империи надеемся на вас. Становление полноценным гвардейцем — это честь; служение народу — долг; понимание, что благодаря тебе различные монстры и злодеи не угрожают мирным жителям — награда. Не подведите оказанное вам доверие.

— Так точно, ваше высочество, — заполняя неловкую паузу, многообещающим тоном произнесла Себриз. — Не подведут... Я за этим прослежу.

— Полагаюсь на тебя, — кивнул бывший капитан дневной гвардии.

— Можешь положиться, — подмигнула жеребцу перепончатокрылая летунья, подошла к нему вплотную и шепнула прямо на ухо: — В любом месте и любое время.

— Кхем... — чувствуя, как у него алеет морда, Шайнинг решил ретироваться. — Не стану более вас отвлекать. Продолжайте занятия.

Прежде чем кто-нибудь успел хотя бы моргнуть, Армор развернулся и, сохраняя ровную осанку, строевым шагом... сбежал. Лейтенант, проследив за ним прищуренным взглядом золотых глаз, перевела своё внимание на подчинённых, заставляя их сглотнуть.

— Сейчас я дала вам хороший аванс... который ещё предстоит отработать. Так что, мои кристальные пони, готовьтесь пахать до тёмных кругов перед глазами. И не дай Владычица, хоть один не оправдает оказанного доверия...

...

"Порой мне кажется, что она надо мной просто издевается, а никакого эффекта привлекательности вовсе не существует", — мысленно проворчал Шайнинг, по дороге из монолитного кристалла шагая в сторону кристального же дворца, возвышающегося в центре города-государства (ставшего автономной областью Эквестрии).

Чем ближе к резиденции правительства Армор подходил, тем больше пони встречалось ему на пути: коренные кристалийцы, чья шёрстка сверкала подобно драгоценностям, что придавало им иллюзию прозрачности, эквестрийцы, оглядывающиеся по сторонам с любопытством и восхищением, лунопони, сами по себе вызывающие любопытство у окружающих (одну такую кобылку окружила стайка жеребят, забрасывая её десятками вопросов, но она, вместо того чтобы растеряться или попытаться сбежать, терпеливо отвечала, всем видом демонстрируя доброжелательность). Тут и там вспыхивали иллюзорные экраны, звучали музыка и разговоры... на площадях-перекрёстках вспыхивали стихийные соревнования во всём, от катания на роликовых коньках и до ремесленных состязаний. Казалось, что идёт ярмарка, но на деле это была повседневность для Кристальной Империи, стремящейся нагнать и перегнать весь остальной мир.

"Каденс и Цирконий понравилось бы тут гулять", — подумал белый единорог, вспоминая своих супругу и... супругу (хотя он так и не привык к тому, что кристаллопони уделяет основное внимание розовой аликорнице).

Без сомнений, если бы лунопони не взяли на себя часть обязанностей по контролированию города, гашению конфликтов, обучению и торговле, проблем возникало бы на порядки больше. Работоспособность дочерей Найтмер Мун (как они сами себя именовали) поражала даже эквестрийцев, ну а то, что они считают это очередным развлечением, а не тягостной обязанностью...

"Нам повезло тогда, когда Каденс сумела отстоять Кристальное Сердце у исследователей; когда Сомбра оказался Геной и публично передал власть Каденс и мне; когда многие пони захотели переселиться на север, чтобы помочь своим новым-старым соседям", — вспомнив об одной перепончатокрылой кобыле, которая ушла со службы в ночной гвардии, чтобы поступить на должность его лейтенанта, жеребец ощутил смущение и стыд.

Вообще, их отношения с Себриз зависли в каком-то подвешенном положении, когда она вроде бы и не принята в табун, но и не считается для него посторонней. При этом Цирконий было всё равно, Каденс недовольно фыркала, но будто бы тоже смирилась, ну а сам Шайнинг... ощущал вину за обман, который послужил причиной влюблённости.

"Нужно брать ответственность на себя, парень: никто другой этого не сделает", — вспомнились Армору слова Сомбры-Гены, которые тёмно-серый, почти чёрный единорог произнёс после своей речи.

Речь короля-тирана, короткая, но от того ничуть не менее резонансная, до сих пор была любимой темой обсуждения разных сплетников...

— Мои верные подданные, — стоящий на трибуне жеребец окинул взглядом жителей кристальной империи, взирающих на него с трепетом и откровенной опаской. — Я устал; я ухожу. Видите их? Будут вместо меня: пусть правят, как им угодно. Если вам не понравится — я вернусь и всё будет как прежде. Всем пока.

...Упоминать, что своих новых принца и принцессу кристальные жеребцы и кобылы приняли с явным восторгом не следовало: благодаря заранее проведённой пропоганде, пони искренне боялись, что этого наоборот не произойдёт. Уж больно сильный след в их жизнях оставил старый король-чародей, из-за чего любой другой правитель казался им лучшим вариантом. Ну а понимание, что он может вернуться, заставляло изо всех сил демонстрировать своё полное довольство нынешним положением дел.

"Даже стыдно... немного", — подумал про себя новоявленный принц, уже третий месяц к ряду носящий свой титул.

Ещё одной ошеломляющей новостью стала беременность Цирконий: Шайнинг, разумеется, знал о том, что размножение лунопони отличается от нормы для других пони. Однако известие, что из-за активации Кристального Сердца она получила необходимую магию от Каденс, всё равно стало сюрпризом. Пришлось проверять всех кристаллопони империи, чтобы убедиться в том, что у его жены не появится нескольких десятков случайных жеребят.

"Хорошо, что они контролируют свои организмы. Хорошо, что только Цирконий готовилась стать матерью, из-за чего беременность и стала возможной", — порадовался про себя Армор, кивая приветствующим его горожанам.

— Мой принц, — подбежал к единорогу пегас, пристраиваясь справа и на полшага позади.

— Сержант Сентри, — кивнул подчинённому соправитель. — Я предпочитаю своё воинское звание... Не люблю все эти расшаркивания.

— Так точно, капитан, — согласился летун. — Разрешите вопрос?

— Спрашивай, — согласился Шайнинг.

— Это... по поводу табуна, — крылатый жеребец неловко поджал крылья, продолжая быстро идти рядом с армором. — Понимаете, есть табун с... одной лунопони и одной... эквестрийкой, к которому я бы хотел присоединиться.

"Спокойно, Шайнинг. Это совпадение ещё ничего не значит", — постарался успокоить себя белый единорог.

— И зачем тут я? — вскинул брови старший жеребец.

— В вас, капитан, всё дело... — попытался подобрать слова летун.

— И ты, Флеш? — глаза Шайнинга округлились, а в памяти всплыла одна из приписок о том, что его "дар" может влиять и на жеребцов. — Никогда. Забудь об этом и больше не поднимай эту тему. Ты — хороший парень и я уверен, что у тебя ещё всё впереди. Но в этот раз — отступись. Мне пора...

Проследив за своим командиром, скрывшимся во дворце, Флеш понуро опустил голову. Он понимал, что шансов на отношения с Твайлайт Спаркл, личной ученицей Селестии, у которой очень близкие отношения с одной из Сестёр Войны... катастрофически мало. Однако же услышать это от брата объекта своих воздыханий было действительно горько.

— Может он и прав, — вздохнул пегас. — Не нужно гоняться за несбыточной мечтой. Попробую построить свои отношения с кем-нибудь более... простым. Старлайт Глиммер, например...

* * *

Потянувшись всем телом и широко зевнув, сверкнув при этом острыми клыками, Кризалис открыла глаза и подняла голову, чтобы осмотреться вокруг. Она лежала на широком ложе в комнате кристального дворца, куда проникали лучи солнца через высокие витражные окна...

"Тишина, роскошь, уют... Только ради этого стоило рисковать", — с глубоким внутренним удовлетворением подумала обладательница панциря из гибкого хитина.

Глубоко вдохнув затрепетавшими ноздрями, королева чейнджлингов облизнулась и сыто икнула, после чего перекатилась на спину и поджала к груди с животом все четыре ноги, попутно раскинув стрекозиные крылья в стороны. Осоловелый взгляд устремился на потолок, разукрашенный узором созвездий, сияющих в ночном небе, перемигивающихся словно огоньки на день Горящего Очага.

— Красота-то какая... Лепота, — протянула правительница перевёртышей. — Ик!

Осознание, что не нужно никуда бежать, не требуется ничего организовывать и координировать, приносило спокойствие в душу той, кто последние месяцы провела словно на иголках. В конце концов, несмотря на всю дисциплинированность роя, её подданные требовали постоянного пригляда и направляющих... тычков, дабы никто не нарушил установленные правила, тем самым подставляя свою правительницу перед аликорнами.

"Как же сложно организовывать десятки ярмарок одновременно. Перебои с поставками, проблемы с инвентарём, планировка маршрутов передвижений караванов... Иногда казалось, что проще было вернуться к изначальному плану с атакой на столицу Эквестрии, несмотря на последствия этого шага", — лишь осознание, что всё наконец-то закончилось, позволило расслабиться настолько, что если бы не хитин, то одна конкретная особа рисковала превратиться в размякшую лужицу.

После памятной встречи с принцессой Луной (а с высокой долей вероятности ещё и Селестией, под более хорошей маскировкой чем её младшая сестра) в Кантерлоте, когда ей мягко намекнули на то, что планы вторжения совсем не являются секретом, улью пришлось приложить немало усилий для демонстрации готовности к сотрудничеству. Нет, разумеется они могли попробовать воспротивиться, притвориться послушными и нанести удар в самый непредсказуемый момент... но здравый смысл явно говорил, что это не приведёт ни к чему хорошему. В конце концов, даже если бы принцесс удалось обезвредить и подменить, оставались лунопони и Найтмер Мун, которые прошлись бы по перевёртышам словно коса по пшеничному полю.

"Такого счастья нам уж точно не надо", — хмыкнула про себя Кризалис, вновь и вновь вспоминая месяцы скитаний и работы на благо своих подданных в мелких городках и деревнях, единственными достопримечательностями коих были сами жители.

Новой встречи со старшими аликорнами, показавшими то, что они не такие беспечные и близоногие как казалось ранее, королева чейнджлингов не желала, а потому покинула столицу, оставив следить за ситуацией своих подданных. К счастью, у неё было достаточно скопленных ресурсов, связей и опыта, дабы исполнить "просьбу" принцессы ночи так, чтобы поиметь с этого ещё и свою выгоду. В конце концов... перевёртыши лучше всего умели именно приспосабливаться, чтобы выживать в откровенно враждебном к ним мире (справедливости ради стоило заметить, что тому имелись некоторые причины).

В какой-то момент Кризалис заметила, что её подданным начала нравиться их новая жизнь, полная путешествий, знакомств, еды. Они, разумеется, не объедались любовью, но благодаря праздничному настроению, сопровождающему устраиваемые ярмарки, удавалось запасать её впрок.

А однажды королева услышала песню, которую пели члены её свиты во время отдыха...

Мы бродячие чейнджлинги,

Мы в дороге день за днём.

И вагончик в поле чистом,

Это наш привычный дом.

Мы — великие таланты,

Но понятны и смешны.

Мы — певцы и музыканты,

Дуэлянты... хитрецы.

"Наверное, завоевав сердца публики на сцене, мы могли бы постепенно подорвать авторитет принцесс в глазах пони, завоевать их преданность, а потом... Но вряд ли за нами всё это время не следили. Селестия и Луна могли это делать так, что мы и не замечали. А Найтмер Мун вовсе обладает средствами, позволяющими шпионить с огромных расстояний. Гррр... Как же неприятно чувствовать, что тебя обходят в том, в чём ты считала себя лучшей", — дёрнув задней ногой, правительница перевёртышей постаралась успокоиться, что получилось достаточно быстро, так как растворённая в воздухе Кристальной Империи любовь действовала крайне позитивно.

Не успели чейнджлинги привыкнуть к своей новой роли, как произошло новое событие, перевернувшее мир с ног на голову... в самом прямом смысле: Дискорд освободился из заточения и стремительно захватил Эквестрию. Королева не смогла что-либо противопоставить магии духа хаоса, да и не рвалась в первые ряды сражения, если уж быть с собой честной. В конце концов, если он победил аликорнов, то какие шансы были у всех остальных?

Как выяснилось позже — шансы были: хранительницы Элементов Гармонии подтвердили, что не зря считаются героями, пусть до этого момента за ними столь же резонансных побед и не наблюдалось. Драконикуса вновь заточили в камень, а затем, как докладывали разведчики, вовсе отправили куда-то из Кантерлота, оставив на прежнем месте пропитанный магией муляж. И пусть прямых доказательств найти не удалось, но интуиция и логика подсказывали, что его путь окончился на луне... что в очередной раз доказало правильность решения сотрудничать с пони.

"Хоть у меня и нет огромной магической мощи, чтобы справиться с принцессами, но есть куда более могущественное оружие — интеллект! Кто-нибудь другой, окажись на моём месте, обязательно попытался бы вступить в проигранную битву как только его раскрыли, а то и вовсе ударил бы в спину формальным союзникам, едва они справились с Дискордом. И это привело бы к краху всего...", — пренебрежительный хмык сам собой вырвался из правительницы перевёртышей, ещё раз глубоко вдохнувшей сладкий аромат любви (как же она радовалась невозможности превратиться в шарик от обжорства).

Чейнджлинги исправно делали то, что хотела от них Луна, но при этом полностью саботировали идею о подготовке армии Эквестрии. Вместо этого пони, которым предстояло участвовать в так называемых военных играх, начинающихся поединками рыцарей и заканчивающимися борьбой за вражеский флаг, учились действовать театрально и максимально эффектно, при этом не обращая внимания на эффективность. Таким образом, после возможного призыва под знамёна принцессы грёз, они стали бы минимум бесполезны, а то и вредны, нуждаясь в тщательном переобучении.

"Переучиваться гораздо сложнее, чем учиться с самого начала", — самодовольно подумала Кризалис, не в силах удержаться от усмешки при мысли, как себя будет чувствовать тёмно-синяя аликорница, когда осознает свой прокол.

Появление Кристальной Империи не прошло мимо перевёртышей, некоторые из которых продолжали шпионить за принцессами, в том числе и находясь внутри дневной гвардии. То, что Сомбра лично передал власть в копыта Ми Аморе дэ Каденс было необычно, но на фоне всех остальных событий, начавшихся с момента возвращения Луны и появления Найтмер Мун, выделялось не сильно. Куда сильнее правительницу перевёртышей заинтересовала новость, что в городе-государстве любовь столь концентрирована, что насытиться можно просто вдыхая здешний воздух...

У роя был выбор: продолжить исполнять "просьбу" Луны и Селестии, довольствуясь малыми крохами накапливаемой любви, или же пойти на откровенный риск, чтобы сорвать большой куш. Кризалис долго колебалась, но в итоге всё же решила испытать удачу, придумав полдюжины причин, при помощи коих можно было бы выставить себя в лучшем свете... ну или хотя бы отвести удар от улья. Она даже создала фальшивую личность, дабы максимально запутать возможных осведомителей старших принцесс.

Стоило же появиться во дворце Кристальной Империи под фальшивой личиной пони, скрывающей фальшивую личину молодой королевы перевёртышей, как всё почти покатилось под откос: кристаллопони неким неизвестным образом раскрыли её, лишив возможности продолжать свою игру. Пришлось на ходу придумывать новую стратегию, используя во время переговоров с Каденс самые сильные свои аргументы... И это сработало.

Принцесса любви, после ожесточённых торгов, согласилась принять в своей провинции рой перевёртышей, но при условии того, что они не будут охотиться на пони. Чейнджлингам разрешалось питаться только избыточной любовью, фон которой поддерживался Кристальным Сердцем, оказавшимся мощнейшим накопителем и преобразователем этой энергии.

"Если раньше проблемой был голод, то теперь это обжорство", — растянув губы в усмешке, Кризалис сверкнула клыками, ещё раз вздохнула и снова икнула.

Если эквестрийские пони привнесли в Кристальную Империю торговлю, новые знания о сельском хозяйстве, ремёслах, кухне, а лунопони делились технологиями и поставляли готовые изделия, то перевёртыши удачно заняли нишу уличных артистов, музыкантов, фокусников... Приходилось, конечно, маскироваться, но все кому следовало знали, кто из горожан носит личину (ради этого даже специальные значки создали).

"Поддерживать высокий уровень счастья и любви гораздо проще, нежели создавать его искусственно", — констатировала про себя Кризалис, подданные которой кроме своей обычной деятельности, стали ещё и кем-то вроде разведки для принцесс-аликорнов, на что пришлось пойти ради заключения более плотного союза.

Мелодичный звон, раздавшийся со стороны прикроватного столика, заставил хитиновую кобылу перевернуться на живот и подползти к краю кровати, чтобы затем применить телекинез и подтянуть к себе информационный планшет. В продаже этих устройств ещё не было, но для некоторых жителей Эквуса кристаллопони делали послабления в правилах о технологическом обмене.

— Кризалис у аппарата, — произнесла королева, копытцем коснувшись значка ответа на вызов.

* * *

— ...Теория бытия утверждает, что в каждый момент времени существуют все события от зарождения и до гибели вселенной, что позволяет заглядывать в прошлое и будущее, — сидя на кровати в светлой спальне, закутавшись в тёплое пушистое одеяло, негромким нежным голосом вещала Цирконий, зачитывая текст из толстой старой книги. — Теоретики, занимающиеся изучением феномена перемещения во времени предполагают, что попытка изменить прошлое может наткнуться на эффект согласованности, когда в прошлом уже произошли события с участием путешественника, которые привели к нежелательному итогу. Кроме того, существует теория разветвлённости реальности, когда из одного события с минимальными изменениями возникают два, три или более путей развития ситуации. При этом путешественнику в прошлое может казаться, что он изменил будущее, в то время как на самом деле просто создал альтернативную ветку событий, при этом попросту исчезнув из изначального мира. Стоит учитывать, что теория Разветвлённости охватывает не только варианты возможного будущего, проистекающего из какого-либо события, но и своеобразные притоки прошлого, когда различающиеся поступки, мысли, природные явления приводят к одному и тому же исходу, называемому "Точка схождения".

Лунопони перелистнула страницу, отпила немного виноградного сока, чтобы промочить горло (в чём не было особой нужды), поставила стакан на прикроватный столик и продолжила читать:

— Миновав Точку Схождения, ветви истории могут переплестись и двигаться дальше одной "рекой", а могут вновь расщепиться на многочисленные "ручьи", одни из коих то и дело будут возвращаться в основное русло, а другие уйдут достаточно далеко, чтобы считаться новыми реками. Теоретики предполагают, что Точкой Схождения может стать любое глобальное событие, одним из примеров коих является явление Найтмер Мун в день солнцестояния. Важно помнить, что если кому-то удастся отменить Точку Схождения, то с высокой долей вероятности это будет означать, что он или она полностью переместились в ответвление основного русла истории, что может привести к самым непредсказуемым результатам. Определить же событие, которое обязательно должно произойти, заставив пересечься многочисленные притоки прошлого, можно при помощи провидцев...

— Что ты делаешь? — с любопытством спросила розовая аликорница, заглядывая в комнату своей особенной лунопони.

За окнами было ещё достаточно светло, но благодаря усердию и всё большему опыту решения мелких проблем, свободное время стало постепенно появляться... притом не только у принцессы любви.

— Книжка о воспитании жеребят гласит, что для развития ума жеребёнка, нужно начинать читать ему книжки ещё до рождения.

На этих словах кристаллопони подняла томик телекинезом, позволяя подруге увидеть обложку.

— Теория пространства и времени... — прищурив глаза, процитировала крылато-рогатая пони, затем вздёрнула бровки и спросила: — Ты собираешься воспитать новую Твайлайт Спаркл?

* * *

В последний раз проведя напильником, Фреон отступила на несколько шагов и посмотрела на результат их с Твайлайт трудов. Солнечный свет отражался от ледяных граней, отбрасывая зайчики в разные стороны, четыре опоры надёжно держали скульптуру на одном месте, а снежная горка создавала отличный белый фон.

— Она как живая, — подойдя к подруге, сиреневая единорожка, одетая в вязанную шапочку, шарф и длинный жилет с сапожками, посмотрела на ледяную копию лунопони. — Если бы я не знала, кто из вас кто, то могла бы и перепутать... Пчхи.

Молодая Эквестрийка шмыгнула носом, после чего потёрла мордочку о высокий гольф на правой передней ноге.

— Идём в дом, — решительно заявила кристаллопони, бровки которой слегка нахмурились. — Спайк, наверное, уже приготовил свой пирог, а тебе нужно отогреться.

— Но я не замёрзла, — начала спорить Спаркл, тут же ощутив как поднимается в воздух. — Эй! Ты чего это?..

— Никаких возражений, — строгим тоном произнесла Сестра Войны, решительно направляясь ко входу в "Золотой дуб". — Тем более, уже наступил обед.

— Ладно, — повиснув в телекинетической хватке, ученица принцессы Селестии фыркнула. — Ты прямо как моя мама: она тоже любила утаскивать нас с шайнингом домой, когда мы начинали капризничать.

— Нам нужно будет с ней познакомиться и обменяться опытом, — констатировала лунопони, открывая дверь и скрываясь в дереве-библиотеке. — Раз уж теперь я за тобой присматриваю...

Сиреневая единорожка хихикнула, но тут же округлила глаза в ужасе. Однако же возмущений Твайлайт на улице никто не услышал, так как двери захлопнулись сразу за её хвостом.

Прошло меньше минуты прежде чем с неба буквально свалилась голубая пегаска в лётных очках, на спине коей восседала Скуталу, облачённая в такие же очки, шлем, нагрудник, высокие вязанные носки. Слегка не рассчитав скорость, они врезались в сугроб на одной из сторон расчищенной дорожки, подняв целое облако снега, откуда вскоре выбрались, весело смеясь и отфыркиваясь.

— Привет, Фри... — поздоровалась Рейнбоу, глянув на неподвижную кристаллопони. — Извини, что мы тут тебе беспорядок устроили. А где Твай?

— Рейнбоу, мне кажется, тут что-то не так, — спустившаяся со спины подруги рыжая пегасочка отряхнулась, затем сдвинула очки на лоб и заморгала, стараясь привыкнуть к яркому солнцу.

— Фрион, я же извинилась! — Дэш хлопнула "собеседницу" по плечу левым передним копытом, от чего та упала на бок и раскололась. — А?..

Обе пегаски широко раскрытыми глазами смотрели на крупные и мелкие осколки лунопони, переглянулись между собой, а потом...

— Аааааааааа!.. — хор двух голосов огласил Понивилль, от чего с ветвей дерева-библиотеки упал снег.

Не прошло и десятка секунд, как дверь распахнулась, а на пороге появились готовая к бою Сестра Войны и взлохмаченная ученица Принцессы Селестии, вырвавшаяся из плена тёплого пледа. Следом за ними подбежал и фиолетовый дракончик, коему пришлось выглядывать через лес ног старших подруг.

— Вы чего кричите? — убедившись, что угрозы нет, кристаллопони заметно расслабилась и приблизилась к пегаскам.

— А... Э-э-э... — прервавшись для вдоха, обладательница радужных гривы и хвоста посмотрела на целую и невредимую Фреон, потом на осколки, в сторону коих ткнула копытцем, а затем опять повернулась к Сестре Войны. — Это?..

— Ледяная скульптура для конкурса... была, — спокойно ответила гостья с луны. — Мы с Твайлайт вырезали её с раннего утра.

— Хе-хе... А я знала, — растрепав себе гриву левым передним копытцем, заявила спортсменка. — Ты купилась, Скутс?

— Н-нет, — замотала головой кобылка, у которой всё ещё шумно стучало сердце, а дыхание так и не выровнялось.

— Я приготовлю ещё шоколада, — заявил Спайк. — Заходите в дом: у нас есть пирог с яблочным желе...

...

В это время в Понивилле, в самом сладком магазине, Пинки Пай творила чудо, чародействуя причудно. В кухне всё вокруг пыхтело и шипело, и звенело, шелестело... ну а розовую пони ураганчиком вертело.

— Чтоб всё вкусно получилось, нужно чудо чтоб случилось: разные такие штуки, замешались не от скуки. Два яйца, стакан муки, молока ещё плесни, горсть изюма мы добавим, пудрой сахарной приправим... И, конечно, для друзей, смеха с дружбой не жалей!

Складно говоря слова, Пинки тесто создала, разделила на куски, разложила в формочки. Разместив всё на подносе, облизнула пудру с носа, груз свой бережно неся... его в духовку убрала.

Чуть не подпалив свой хвост, пони подхватила тост, захрустела сладким хлебцем, ощутила грусть на сердце. Не желая унывать, Пинки вновь взялась мешать: пачка масла и сгущёнка, превратились в крем для торта. А потом, от кексов крошки, замешались в той же плошке, и копытцами творца вновь творились чудеса...

Пинки Пай убрала торт в холодильник, чтобы тот не растаял до поры, а дождался череды. Грязную собрав посуду, пританцовывая чудно, пони к раковине шла и мурлыкала слова:

— Чтоб порадовать друзей, ты усилий не жалей, не скупись на доброту, честность, верность ворожбу. Смех добавив в чудеса, мы раскрасим все слова в те цвета, что всех теплей, всех пушистей и милей!

Зажурчавшая вода грязь с собою унесла, и посуда засверкала словно новая была. Оставалось только ждать, чтобы сладости достать и начать обход друзей, чтоб всем было веселей...

...

Перед домиком у леса, расположенным у реки, группа пони возводила снежные форты. Одетые в сапожки, шапки, шарфы и пуховики, жеребцы и кобылки веселились как могли.

— Я — царь горы! — воскликнул Орандж, стоя на вершине сугроба, с одной стороны коего были сделаны ступеньки, а с другой — длинный жёлоб.

— Узурпатор! — воскликнула Грин, вооружаясь двумя снежками, чтобы в следующую секунду взлететь повыше и начать пикировать на земнопони. — Получай!

— А-а-а!... — пригнувшись от первого снаряда, жеребец завопил: — Мятеж! Мои верные подданные, защищайте своего короля!

— Не смотрите на меня, — страдальчески закатив глаза, проворчала Рэд, аккуратно поднимая телекинезом новый комок, чтобы установить его на стену из снега.

— Предатели! — вновь вскрикнул Орандж, скатываясь по жёлобу, чтобы не попасть под атаку следующим снежком.

— Узурпатор свергнут! — торжественно объявила пегаска, приземляясь на вершину горки. — Слава героям!

— Да здравствует контрреволюция! — смяв попавший под копыта снег в снежок, оранжевый земнопони метнул его в соперницу, попав точно в нос, от чего она оступилась и скатилась с горки. — Ха! Мятеж подавлен!

— Ва-а-а-а!.. — захныкала летунья, даже не пытаясь подняться на ноги. — Мама! Орандж дерётся!

— Не круто, бро, — поправив солнцезащитные очки, укоризненно изрёк Блю, выглядывая из почти завершённого форта.

— Чего? — растерялся свергнутый царь горы. — Она первая начала! Мама, меня все обижают!

— Грифоний стыд, — красная единорожка прикрыла мордочку правым передним копытцем, одновременно с тем отворачиваясь от разворачивающейся "трагедии".

— Не разводи сырость, — проворчал Блек, подойдя к зелёной кобылке, чтобы достав из куртки носовой платок, осторожно вытереть ей мордочку. — Вот... Теперь лучше?

— Угум... — смущённо отозвалась крылатая кобылка, затем извернулась, переворачиваясь со спины на живот, подскочила на ноги и, взмахом крыльев подбросила себя вверх, чтобы вновь оказаться на вершине горы. — Догоняй!..

За всем происходящим из окна домика наблюдала Флаттершай, развешивающая венки, гирлянды, мишуру и блестящие игрушки. В этом деле ей помогала Уайт, которая училась готовить и вообще... предпочитала более спокойную обстановку.

Весь процесс подготовки дома к празднику контролировал белый кролик, с видом важного инспектора обходящий свои владения, дабы подопечные ничего не забыли и не пропустили. В конце концов, с пони он был знаком достаточно долго, дабы не сомневаться в их легкомысленности и способности самое простое дело превратить в настоящее приключение.

— Флатти, а почему ты вешаешь восемь чулков? — зайдя в гостиную, спросила белая пегасочка у своей подруги, которую с полным на то правом могла называть ещё и мамой (но предпочитала этим не пользоваться, дабы не смущать жёлтую кобылку).

— Один мне, шесть вам, и один Энджилу, — ответила хранительница Элемента Гармонии. — Печенье уже готово?

— Да, — снопони кивнула и добавила: — Я поставила его остывать. Но ты думаешь, что нам этого хватит?

— После полуночи мы пойдём в библиотеку, — напомнила Флаттершай. — Думаю, Пинки и Эпплджек принесут столько угощений, что можно будет накормить весь Понивилль...

...

— Все готовы? — обернувшись назад, спросила у жеребят Эпплджек.

— Ага! — воскликнула Эпплблум.

— Готовы, — ответила Свитибелль.

— Яп, — кивнул Биг Макинтош.

— Тогда... поехали! — с этими словами оранжевая земнопони упёрлась копытцами в землю, начиная тянуть сани, на которых лежала пушистая ёлка.

Старший брат фермерши, упираясь плечом в заднюю перекладину, с каждой секундой всё быстрее и быстрее шагал вперёд, в то время как жеребята, сидя на бортах, придерживали привязанное дерево. Вскоре полозья уже бодро шуршали по белому полотну, а ветер пытался растрепать не спрятанные под шапками гривы пони, направляющихся к центру городка...

Мимо проплывали дома, украшенные венками и фонариками, гирляндами и мишурой. Встречающиеся на пути пони приветственно махали копытцами, улыбались и окликали фермеров, коим взялась помогать младшая сестра местного модельера.

Вскоре сани достигли площади перед ратушей, где Эпплы распряглись, распустили узлы на верёвках, подхватили дерево и понесли его в распахнутые двери. Свити Белль, при помощи телекинеза собирая опавшие шишки, сломавшиеся веточки и другой мусор, поспешила за ними в зал, украшенный её старшей сестрой для общего праздника.

— Ставьте её сюда! — окликнула земнопони белая единорожка, указывая на свободное место в середине помещения. — Дорогуши, как вы только с ней управились?

— Пустяки, сахарок, — утерев со лба пот, отозвалась оранжевая земнопони. — Нам бы чуток передохнуть, а потом домой вернуться. А то там бабуля с пирогами одна управляется...

Пока подруги разговаривали, Биг Макинтош и ещё несколько горожан, при помощи верёвок поставили ёлку вертикально. Тут же пегасы подхватили приготовленные игрушки, начав развешивать их на пушистые ветви...

Понивилль был готов встречать День Согревающего Очага.

* * *

Чёрно-серые образы мелькали перед глазами, сменяя друг друга с немыслимой скоростью, но при этом умудрялись отпечатываться в памяти с такой чёткостью, будто бы их наносили на кожу при помощи раскалённого клейма. Ни отвернуться, ни отвести взгляд не удавалось, а потому приходилось молча смотреть на события, которые свершились давным-давно... без единого шанса на что-либо повлиять.

Он рос в небольшом приюте на окраине огромного города, сверкающего словно скульптура из стекла. Вокруг было много силуэтов, как маленьких так и больших, но все они находились словно бы за стеной, из-за чего чувство одиночества не проходило ни на миг. Впрочем, благодаря этой отстранённости, все попытки как-то задеть проходили мимо, оставаясь чем-то незначительным и неважным.

"Я лучше них", — звучал в ушах уверенный голос...

В какой-то момент произошли изменения: один из силуэтов перестал быть тёмно-серым и размытым, обретя чёткость и иные цвета. Он был словно солнце в этом холодном и однообразном месте, наполняя мир вокруг себя теплом, которое сумело растопить ледяную броню, позволявшую игнорировать все нападки.

Как-то внезапно обнаружилось, что слова действительно могут исцелять... но и ранить сильнее иного оружия. Это знание он получил уже тогда, когда стены приюта остались позади, а мир расширился далеко за пределы границы города. Впрочем, ему было совсем не трудно перетерпеть всё, пока маленькое тёплое солнце было рядом...

...Было рядом...

...Рядом...

Однако же жизнь вновь изменилась, когда наступило время создавать пары. В единый миг надежды, мечты, ожидания оказались разбиты на осколки, острыми краями вонзившиеся в глаза, начавшие истекать солёной водой. Его солнце ушло, начав светить для кого-то другого, вновь оставляя вокруг лишь холод и серость... но теперь уже не было ледяной брони, что могла защитить от них.

Серые силуэты вновь и вновь кружили вокруг, не давая ни мига на передышку. От них исходило злорадство, они старались уколоть посильнее и получали искреннее наслаждение от того, что теперь это приносило результат.

Маленькое солнце, ещё недавно казавшееся спасением от одиночества, превратилось в проклятье, заставившее потерять бдительность и забыть о том, что мир — опасное и жестокое место. И чем больше времени проходило, тем сильнее его окутывала тьма, обещающая успокоение, защиту... силу, способную заставить серых замолчать навсегда.

...И он поддался на сладкие уговоры, открыв себя этой тьме; став дверью, через которую она хлынула в чёрно-серый мир, захлестнув собой стеклянный город. Серые силуэты, вовсе не ожидавшие подобного, с криками пытались бежать, но не сумели далеко уйти и были скованы чёрным стеклом, буквально иссушающим тлеющий в них тусклый свет.

...В конце концов, во всём стеклянном городе осталось лишь одно маленькое солнышко, которое он не мог... не хотел погасить, позволяя сиять только для себя. Но и оно, находясь в окружении густой, колышущейся тьмы становилось всё более тусклым и холодным, больше не приносящим того тепла, о котором сохранились обрывочные воспоминания из прошлого...

"Ты упустил своё счастье", — шелестела тьма, прося и уговаривая забыть обо всём, чтобы окончательно уснуть и раствориться в ней.

Он не знал, сколько времени прошло до момента, когда в искажённый чёрным стеклом город явились две звезды. Они были яркими, но совсем не тёплыми, а обжигающими словно открытое пламя: их свет разгонял тьму, приносил боль и вызывал злость, заставляя желать погасить навсегда...

...Он почти справился; почти победил; почти раздавил огненно-золотую и ослепительно-серебряную звёзды. Тьма ликовала, тянула свои щупальца к жертвам... но они лишь притворялись побеждёнными. В единый миг город оказался омыт потоками красок, смывших черноту словно вода смывает грязь со стекла. Серые силуэты вновь засветились, а маленькое солнышко запылало как и когда-то давно...

В последнем своём рывке тьма, не желая так просто быть побеждённой, заключила город из стекла в кокон, скрывая его от белого мира. Сам же он, сохранив в себе остатки сил, оказался заключён в тишине и покое, где не было ничего...

Он не знал, сколько прошло дней, месяцев, лет... Да и имело ли время значение? Одиночество вновь стало его спутником, словно заботливая мать укрывающая сына одеялом из пустоты и забвения. Тьма ещё пыталась достучаться до него, но раз за разом натыкалась на стену из холодного льда, обрастающую новыми и новыми слоями брони...

Казалось, что так всё и закончится: вокруг были покой и тишина, и он не хотел просыпаться от этого сна; не хотел вновь чувствовать, чтобы не испытывать боль. Но откуда-то из вне вновь пришло тепло, не похожее ни на маленькое солнышко, ни на яркие звёзды...

...

"Ух... Вот это глюки. А ведь я даже грибов не ел", — разлепив глаза, в которые словно бы насыпали песка, Гена проморгался и осмотрел комнату Найтмер, находящуюся на верхнем этаже башни под прозрачным куполом.

В помещении царил полумрак, совершенно не являющийся помехой для его глаз, у стен стояли шкафы с книгами, кристаллами, письменный стол и прочая мебель. Сам же тёмно-серый единорог лежал на большой кровати, похожей на губку в виде круглой таблетки, со спины его обнимала Мун, тихо сопящая в чёрную гриву, а сверху прикрывало пушистое крыло, заменяющее одеяло (иссиня-чёрная аликорница, к удивлению многих... кто судил о ней по слухам, вела себя на редкость покладисто и старалась надолго не покидать вновь обретённого друга).

"Даже неловко как-то. Мы с ней, конечно, сотню лет душа в душу прожили... хе-хе...", — сосредоточившись, жеребец применил едва ли не единственный навык, который у него выходил с лёгкостью дыхания, езды на велосипеде и плавания в чистой спокойной воде, обращаясь чёрным дымом и выскользая из хватки крылато-рогатой кобылы.

Спустя пару секунд, просочившись сквозь кольцо ног Владычицы Кошмаров, Гена вновь вернул себе материальность и, задержавшись на краю кровати, посмотрел на мордочку давней подруги-воспитанницы. Мун же, почувствовав отсутствие чего-то важного, не просыпаясь начала шарить копытцами по кровати, пока не наткнулась на подсунутую ей подушку, тут же схваченную передними ногами и прижатую к груди. На её губах тут же появилась довольная улыбка, а нос вновь ровно засопел...

"Проверка на хватательный рефлекс пройдена", — мысленно усмехнулся мужчина, после чего аккуратно сполз с кровати, чтобы сунуть ноги в пушистые тапочки, похожие на черепашек.

...К некоторому недоумению Найтмер, она не могла попасть в сны Гены, из-за чего и защитить его от откровенно странных кошмаров не получалось. Сей факт немало расстраивал кобылку, которая даже свою маму, с которой она всё же помирилась, пыталась привлекать, и даже лунопони дала задание выяснить причину аномалии.

"Да уж, мелкая, наворотила ты делов. Дух Хаоса, сидящий в камере одиночного содержания; поселение бэтпони с радикальными взглядами под куполом в лунном кратере; торговля технологиями... Да ещё и лунопони отличились, доказывая прямое родство со своей прародительницей. Впрочем то, что ты помирилась с Луной, нашла общий язык с Селестией и Каденс, и вообще раздумала вести боевые действия с кем либо другим, пока он не нападёт на нас, меня не может не радовать. Выросла девочка", — бросив ещё один взгляд на мирно сопящую Владычицу Кошмаров, тёмно-серый единорог улыбнулся, чувствуя нечто вроде отцовской гордости.

Ещё одной причиной гордиться стали кристаллопони, коих они задумали ещё в те годы, когда душа человека продолжала существовать как подселенец в теле аликорна. С тех давних пор они изменились, стали многочисленными, проявили собственные волю, наличие любопытства, здравомыслия и умение сопереживать. Вопреки страхам фантастов родного мира, описывающих восстания искусственных существ, новый разумный вид демонстрировал... разумность, освобождённую от стереотипов.

"Найтмер оказалась хорошей мамой... и бабушкой. Ну и пользу отсутствия интернета у первых поколений лунопони отрицать нельзя", — усмехнувшись своим мыслям, Гена устроился за письменным столом и подтянул к себе голубоватую пирамидку кристалла, вершина коего была гладко срезана и представляла из себя проектор иллюзий.

Если когда-то в прошлом он мог удивить Мун своими познаниями, рассказывая о достижениях своего вида в самых разных областях, то сейчас всё было наоборот и уже бывшему человеку приходилось учиться как магии, так и другим наукам. Впрочем, учитывая способности кристаллопони, подобное было более чем ожидаемо и понятно.

"Голокроны, настоящая магия, статус Прародителя целой расы, ни к чему такому не обязывающий... кроме общения с любопытными потомками. Жаловаться было бы грешно", — коротким импульсом магии активировав пирамидку, Гена углубился в просмотр изображений, описывающих физику магии трансформации.

...Лунопони всё же нашли причину, из-за которой Найтмер не могла попасть в сны тёмно-серого единорога: оказалось, что он вовсе не спит, а погружается в некое состояние транса, когда мозг работает по-другому, нежели у бодрствующего или спящего пони. Причину этого они тоже обнаружили, и оказалась она не слишком радостной, а даже наоборот — тревожной.

"Мне, видимо, на роду написано быть подселенцем", — констатировал тогда мужчина, едва дослушал диагноз своих докторов, коими выступали как иссиня-чёрная аликорница, так и ещё дюжина лунных пони.

Получилось так, что Гена не заменил собой Сомбру, как это предполагалось изначально, а оказался запихнут в его тело, после чего две души были перемешаны до состояния, когда разделить их не представлялось возможным. Впрочем, Гармония, которая, по подозрениям Владычицы Кошмаров, это и сотворила, могла бы вернуть всё обратно, но для этого следовало воспользоваться Элементами Гармонии, результат воздействия коих оставался непредсказуемым.

Дополнительной причиной "не гнать поней" стало то, что в отличие от прошлого раза, процесс растворения одной души в другой не наблюдался. Конечно, вероятнее всего прошло слишком мало времени, но это давало возможность попытаться разобраться во всём своими силами, не привлекая разных сверхсуществ с непонятными мотивами. Тем более, сам Сомбра находился в аналоге комы, не приходя в себя, а лишь наделяя соседа некоторыми своими особенностями вроде превращения в дым.

"Если мои "сны" — это не просто глюки, а нечто связанное с прошлым хозяина тела, то я не сильно удивлён, что он не хочет приходить в себя. Уж больно однообразные и унылые эмоции его преследовали всю жизнь, а единственный случай временных положительных перемен, вовсе привёл лишь к ухудшению общей ситуации в перспективе", — промелькнуло в голове мужчины, после чего он окончательно погрузился в интересный мир формул и вычислений.

...

Едва проснувшись Найтмер Сразу почувствовала, что что-то не так. Спустя ещё секунду до неё дошло, что обнимает она не тёплого единорога, а подушку, пропахшую его гривой и её собственной шёрсткой. Тут же в душе вспыхнула паника от мысли, что всё это было дурацким затянувшимся сном и Гена до сих пор не найден...

"Возьми себя в копыта, слабачка. Ты и так уже выставила себя... не лучшим образом", — мысленно одёрнула себя Мун, усилием воли подавляя эмоции.

Раскрыв глаза и приняв сидячее положение, иссиня-чёрная аликорница осмотрелась, чтобы тут же заметить силуэт жеребца, сидящий за рабочим столом, освещённым тусклой иллюзией. Облегчённый выдох едва удалось сдержать, чтобы не привлечь к себе внимания, а вот со вспышкой незваного гнева пришлось бороться чуть дольше. Впрочем, спустя десяток ударов сердца она уже была совершенно спокойна, чтобы не опасаться начать разговор со своим первым другом-наставником-много кем ещё...

Осторожно отложив подушку, крылато-рогатая пони поднялась на ноги и, осторожно ставя копытца на проминающуюся под её весом кровать, стала подбираться к краю. На губах заиграла озорная улыбка, глаза прищурились, а невесёлые мысли в голове будто бы затаились, чтобы вернуться с новой силой когда-нибудь потом.

Владычица Кошмаров — этот титул сейчас казался не более чем насмешкой, так как невзирая на все свои силу и знания, она оставалась совершенно беспомощна помочь одному-единственному пони, каждый раз окунающемуся в жуткие видения, стоило ему только расслабиться. Эта беспомощность, почти такая же всеобъемлющая как и тогда, когда она поняла, что теряет Гену навсегда... пугала.

Найтмер Мун не любила бояться, предпочитала решать проблемы раз и навсегда, пусть и не спешила применять самые простые и прямые методы. Однако же сейчас ей оставалось только признать свою слабость, от чего на глаза набегали слёзы, но от плача её удерживало нежелание сделать ещё хуже.

"Гармония, ты — жестокий монстр", — мысленно прорычала Владычица Кошмаров.

Остановившись на краю кровати (Найтмер ультимативно заявила, что Гена будет жить с ней, нравится ему это или нет), Мун пригнулась и приготовилась к прыжку. Однако же прежде чем она успела совершить бросок, зазвучал ровный бодрый голос жеребца:

— Привет, мелкая. Прости, не хотел тебя разбудить. Хорошо выспалась?

— Тц, — цыкнув в раздражении, иссиня-чёрная аликорница спустилась на пол и, подходя к тёмно-серому единорогу спросила: — Как ты узнал?..

— Ну-у-у... — задумчиво протянул собеседник. — Возможно у меня прорезалась интуиция, или же мной был использован жуткий навык короля-чародея... А может быть я просто увидел твоё отражение в кристалле. Кто знает?

— Гррр, — досадливо рыкнула крылато-рогатая кобыла, тут же плюхнувшись на пол рядом с жеребцом. — Чем ты занимаешься?..

...

— Мелкая, опять загоняешься? — повернувшись к иссиня-чёрной аликорнице, Гена прищурился и усмехнулся уголком рта.

— Я не мелкая, и я не загоняюсь... — попыталась возмутиться крылато-рогатая кобылка, но мужчина приподнялся на задних ногах, обнимая её за шею передними, притягивая к себе и прижимаясь своей шеей.

— Мелкая, мы же с тобой не первый день знакомы... — тёмно-серый единорог усмехнулся шире, после чего добавил: — Я тебя помню ещё вот такусенькой.

— Пф-ф... — деланно недовольно отозвалась Найтмер, но отстраняться не спешила, а лишь прикрыла глаза и приподняла в улыбке уголки губ. — И всё же, чем ты занимаешься?

"Полностью отвлечь подопечную не удалось. Хотя, метод, определённо, рабочий", — разорвав объятья, Гена снова уселся за стол и пододвинул пирамидку к собеседнице.

— Вот думаю, возможна ли в этом мире космическая экспансия? — сделав небольшую паузу, жеребец пояснил на вопросительный взгляд собеседницы: — Нам уже известно, что другие населённые миры существуют. Так почему бы не быть планетам в пределах одного мира? А может быть другие миры — это другие планеты? Если вселенная действительно бесконечна, возможно, что где-то там полурослик несёт золотую гайку в магическую плавильню, а Галактическая Республика готовится вступить в эпоху великих перемен... Разве тебе это не интересно?

— То есть Эквестрии и всего Эквуса с его магией тебе уже недостаточно? — вопросительно и с намёком на обиду спросила Владычица Кошмаров, но прежде чем Гена успел ответить, вздохнула и добавила: — Если так хочешь, я попрошу у Селестии портал Старсвирла. Хотя мне и не понятно, зачем лезть куда-то далеко, когда ещё Эквус не весь исследован.

— А-а... — единорог потёр затылок правой передней ногой. — Об этом я как-то не подумал.

— Тогда, Гена, радуйся, — расплылась в самодовольном оскале иссиня-чёрная аликорница, приняв гордую позу с высоко вскинутой головой и выпяченной грудью. — Я уже всё придумала. Так что, после праздника мы отправимся в путешествие по миру.

"Неожиданно, но приятно. Пожалуй, со своей идеей о других мирах-планетах я действительно поторопился", — промелькнуло в голове жеребца.

— Убедила, — не стал спорить Гена, тут же задав вопрос: — Мелкая, а когда ты это придумала?

— Только что, — не моргнув и глазом, призналась крылато-рогатая пони, затем резко подалась вперёд, схватила собеседника передними ногами и начала тискать, трепать за гриву, попутно рычащим голосом потребовав: — Прекрати называть меня мелкой!

— Ай-ай-ай! — шутливо отбиваясь, причитал мужчина. — И как мне тебя называть? Ваше величество? Милая-любимая-дорогая?

— Ты... — Владычица Кошмаров замерла, начав заливаться краской то ли от возмущения, то ли от смущения, чем тут же воспользовался тёмно-серый единорог, умудрившись повалить её на спину, тут же начав щекотать, на что уже Найтмер стала отбиваться.

В этот самый момент в комнату заглянула одна из лунопони, посмотрела на возню прародителей, прикрыла глаза и пробормотала, прежде чем снова скрыться в проходе на лестницу:

— Так вот как себя чувствуют жеребята, заставшие родителей за непотребством.

Прекратив дурачиться, Гена и Найтмер снова уселись перед столом, собираясь продолжить разговор. Однако же пусть тем, требующих обсуждения имелось необъятное множество, сосредоточиться на чём-то одном никак не получалось.

— Ты... не передумал насчёт сегодняшнего вечера? — наконец нарушила молчание Мун, успокоив дыхание и принявшись приглаживать перья на правом крыле.

— Не-не-не... не в этот раз, — отрицательно качнул головой мужчина, поднимая взгляд к потолку. — Не хочу мешать вашим семейным посиделкам.

— Ты — моя семья, — твёрдо заявила иссиня-чёрная аликорница, прямо посмотрев на собеседника, при этом явно будучи готовой отстаивать свою позицию.

"Если бы ты из прошлого увидела себя сейчас, то ни за что бы не узнала", — мысленно хмыкнул единорог.

— А ты — моя, мелкая, — тепло ответил жеребец. — Но всё же — нет. В следующем году — обязательно, но в этом году вам следует побыть одним. Да и у меня есть планы...

— Какие ещё планы? — нахмурилась и прищурилась кобыла.

— М-м-м... — Гена потёр нижнюю челюсть. — Устрою мальчишник?

— ... — Владычица Кошмаров выразительно промолчала, вздохнула и спросила: — Я ведь не могу тебя отговорить?

— Можешь, — пожал плечами бывший человек. — Но будешь ли?

После нескольких секунд молчания, Найтмер отвела взгляд, правым передним копытцем провела короткую черту по полу, а затем попросила:

— Будь осторожен. Я ему не доверяю.

— Само собой, — улыбнулся на такое проявление заботы и доверия единорог. — Да и за нами проследят сестрёнки... Эх. Порой я чувствую себя так, будто у меня появились личные сталкеры.

— Ты можешь им приказать, — заметила Мун, вновь глядя прямо на своего собеседника, лишь усмехнувшегося этому предложению.

— Могу, но не буду, — качнул головой жеребец. — Всё же они волнуются... Да и тебе так спокойнее. Ну а я, уж как-нибудь переживу слежку за своей персоной в исполнении нескольких кобылок.

— Пф, — выразила своё недовольство крылато-рогатая пони.

— Буп, — подавшись вперёд, Гена ткнул копытцем в нос собеседницы, стараясь сделать это максимально осторожно, но при этом и быстро. — Не дуйся, а то лопнишь.

Клац...

Щёлкнули по воздуху зубы Мун, которая оскалилась, а затем прыгнула вперёд, стремясь схватить передними ногами расслабившегося жеребца.

* * *

Разноцветная мишура виток за витком оплетала небольшую ёлку, установленную перед декоративным камином в гостиной личных покоев Луны. Сама принцесса, в свете языков магического огня, подхватив телекинезом сверкающую зеркальными гранями звезду, крайне аккуратно водрузила её на самый верх дерева, после чего прищурила глаза и, скептически осмотрев результат своих трудов, удовлетворённо кивнула.

Несмотря на то, что День Горящего Очага был всеобщим праздником, тёмно-синей аликорнице он нравился именно за то, что проводить его полагалось в кругу семьи и близких друзей, а не на шумных мероприятиях с толпами гостей (для этого существовали Гранд-Галопинг Гало и ему подобные праздники). Впрочем, пони всё равно собирались гулять до самого утра в больших компаниях, для чего в городах и деревнях, на площадях и в ратушах развешивались украшения, расставлялись столы для угощений, готовились выступать артисты и музыканты...

"Но встречать праздник всё равно все будут в тесном кругу", — мысленно заявила принцесса грёз, вспоминая все те приглашения, коими завалили её рабочий стол аристократы, устраивающие приёмы в своих особняках.

...Если бы Луна испытывала нужду, то имела возможность распланировать посещения торжеств, устраиваемых придворными так, чтобы ближайший месяц вовсе не возвращаться ни во дворец, ни в Замок Ночи. К счастью для тёмно-синей аликорницы, подобная необходимость перед ней не стояла.

— Ты уже закончила, Лу? — войдя в комнату, неся перед собой поднос с чайником и тремя чашками, а также при помощи телекинеза удерживая целую процессию из вазочек с различными угощениями, спросила Селестия.

— Почти, Тия, — с лёгкой улыбкой ответила младшая сестра, после чего слегка нахмурилась и потёрла подбородок сгибом правой передней ноги. — Мне кажется, что чего-то не хватает.

— Думаешь? — белая аликорница опустила свою ношу на скатерть невысокого стола, легко и непринуждённо расставляя посуду так, чтобы ни одно блюдо не было задвинуто слишком далеко, после этого взглянула на праздничное дерево и констатировала: — Кажется, я знаю в чём дело.

— Да? — пара зелёных глаз устремилась на большую белую пони. — И в чём же?

— В подарках! — расправив крылья и вскинув перед собой правую переднюю ногу, торжественно объявила принцесса дня.

— Хм... — вернув внимание к своей работе, Луна согласно кивнула. — А ведь верно. Я мигом!

Вскочив на ноги, принцесса грёз уже создала заклинание телепортации, как её окликнула старшая сестра:

— Луна, нам нужно поторопиться: праздник меньше чем через полчаса.

— Без нас не начнут, — легкомысленно отозвалась младшая аликорница, после чего всё же исчезла во вспышке чар перемещения.

— Ох Лу... — укоризненно покачала головой старшая крылато-рогатая кобылка. — Нас и так укоряют соседи за то, что мы не соблюдаем график наступления праздников. Будто я не знаю, что грифоны и минотавры только рады подольше посидеть за столами, провожая или встречая новый день.

Последние слова были произнесены с лёгкой усмешкой, а также нотками веселья в голосе.

Не прошло и пары минут, как тёмно-синяя крылато-рогатая пони вновь появилась, но теперь уже у неё на голове был одет красный колпак, на шее висел серебристый дождик, а на спине покоился большой красный мешок, затянутый куском обычного каната. С гордым видом она опустила ношу на пол, развязала горловину мешка и достала из него три коробочки в блестящей бумаге, отправившиеся прямо под дерево.

— Я смотрю, ты основательно подготовилась, — вслух заметила Селестия, приметив своё имя на одной из упаковок, тут же получив по копытцам, потянувшимся к подарку.

— Только после наступления праздника, Тия, — строгим голосом заявила младшая сестра, снова завязывая мешок, чтобы задвинуть его в угол комнаты.

— У... — обиженно надулась принцесса дня. — Бука.

— Ждать меньше получаса, — закатила глаза принцесса грёз.

— Не хочу ждать, — капризным тоном возмутилась белая аликорница, затем заговорщически улыбнулась и предложила: — А давай устроим закат пораньше? Думаю лунопони не обидятся, если ты поднимишь луну.

— Тия, нам не хватает только паники и скандала между государствами прямо в праздник, — отведя взгляд, проворчала младшая из сестёр.

— Скандала не будет: я даю своё разрешение, — заявила Найтмер, на голове у которой красовалась пушистая белая шапочка с тремя помпонами на длинных шнурках, а на торс была надета тёмно-синяя шубка с искусственным серебристым мехом на воротнике.

— Вот видишь? Найтмер... — начала говорить сестре белая аликорница, но тут же расширила глаза и резко повернулась к иссиня-чёрной кобыле. — Найтмер!

— Нет, — ответила Мун, стоящая рядом с ёлкой с невозмутимым видом.

— Найтмер?.. — повторила за сестрой тёмно-синяя крылато-рогатая пони.

— Это не я, — вздёрнула носик Владычица Кошмаров.

— Найтмер... — вновь попыталась что-то сказать принцесса дня.

— Вы ничего не докажете, — ухмыльнулась Прародительница лунопони.

— ... — Селестия выразительно помолчала, а после непродолжительной паузы спросила: — И давно ты тут?

— Появилась как раз в момент, когда ты начала подбивать Луну на государственный скандал, — весело ответила Найтмер, после чего добавила: — Нет, лунопони не будут против, если вы проведёте ритуал.

— Вот видишь? — одновременно обратились друг к другу диархи.

— И всё же... я была права, — снова одновременно сказали сёстры.

— Вы точно не репетировали? — выгнула брови Мун, поочерёдно взглянув сперва на белую, затем на тёмно-синюю пони.

Принцессы дня и ночи переглянулись, улыбнулись и снова хором протянули:

— Не-е-ет... Хи-хи. Забавно... и так странно.

— Прекращайте уже, — приложив правое переднее копытце ко лбу, Владычица Кошмаров зажмурилась. — У меня от вашей многоголосой полифонии уже мигрень начинается.

— Пф, — старшая из сестёр фыркнула, подмигнула Луне и спросила: — Гена так и не решился к нам присоединиться?

— Он сказал, что этот праздник нам лучше провести в тесной семейной компании, — с явным сожалением в голосе отозвалась иссиня-чёрная аликорница, встав на все четыре ноги, после чего медленно обвела взглядом помещение, задерживая внимание на украшениях. — А ещё сказал, что у него есть важное дело.

— И что это... если не секрет? — поинтересовалась принцесса грёз.

— Это... — Прародительница лунопони задумалась, стоит ли говорить, но под ожидающими взглядами сестёр сдалась и ответила: — Мальчишник в компании Дискорда.

— Это... — не нашлась со словами принцесса дня.

— Это опасно, — нахмурилась тёмно-синяя аликорница, оказавшаяся чуть более многословной.

— Я знаю, — скривилась Найтмер. — Но он считает, что сможет договориться с этим... Дискордом. И самое главное — меня он в этом почти убедил.

— Жеребцы бывают очень упрямыми, — покивала белая аликорница со знающим видом. — Эй! А знаете, что я придумала?

— Удиви нас, — посмотрев на хитрое выражение мордочки старшей из диархов, хмыкнула Владычица Кошмаров.

— Давайте отправимся на луну и присоединимся к Гене с Дискордом? — Селестия вскинула правую переднюю ногу и добавила торжественно: — Что за мальчишник, да без кобылок?!

— Тия, я не хочу знать о том, откуда у тебя такие идеи, — прикрыла глаза правым передним копытцем Луна.

— Что это за намёки, Вуна? — насупилась старшая из диархов, затем улыбнулась, подошла к сестре и толкнула её локтем: — Не будь такой скромницей. Для современных пони это нормально.

— О времена; о нравы, — патетично провозгласила Мун, закатив глаза, но тут же стала серьёзной, отрицательно качнула головой и добавила: — Соблазнительно, но — нет. Не хочу, чтобы Гена решил, будто я ему не доверяю.

— Это очень... мило, — мягко улыбнулась белая аликорница.

— И рискованно, — добавила младшая диарх.

— За ними будут следить Сёстры Войны, — пожала крыльями Найтмер. — ...Те, которые не на Эквусе. Так что, я почти спокойна.

— Оу... Это чуть менее мило, — прикрыв рот копытцем, заметила белая аликорница, взмахнув ушками.

— Я не перестраховщица, — нахмурилась Прародительница лунопони.

— Я этого не говорила, — запротестовала Селестия.

— Я выучила язык жестов ушами, которым пользуются твои гвардейцы, чтобы переговариваться стоя на посту, — фыркнула Владычица Кошмаров. — Больших сплетников и представить трудно.

— В их защиту скажу, что стоять целый день на посту — скучно, — вскинула подбородок принцесса дня.

— Это они так говорят? — ухмыльнулась иссиня-чёрная аликорница, прищурив глаза.

— Ну-у-у... — старшая из диархов вильнула взглядом. — Возможн... я как-то превращалась в стражника, чтобы проверить бдительность своей гвардии.

— Тия, ты об этом не говорила, — вскинула бровки Луна. — И как результат?

Принцесса дня порозовела мордочкой, переступила передними ногами, но всё же ответила:

— Семь горничных пригласили меня на свидание.

— Хм-пф... — не сдержала смешок иссиня-чёрная пони. — И как они прошли?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась принцесса дня.

— Хи-хи... Не обижайся, сестра, — Луна покачала головой. — И чем закончилась эта история?

— Я раскрылась перед этими кобылками и взяла их в личную свиту, после чего помогла устроить семейную жизнь, — чуть поспешно ответила старшая сестра, затем излишне приувеличенно воскликнула: — Время! Уже пора менять день на ночь. Идём, Вуна: раз сама Великая Прародительница разрешает, то нам стоит воспользоваться возможностью и исполнить наши королевские обязанности...

Спорить с последним заявлением никто не стал, так что белая и тёмно-синяя аликорницы вышли на балкон, переглянулись и, с лёгкими улыбками на мордочках приступили к работе. Найтмер, наблюдавшая за этим процессом стоя рядом, но чуть позади, на краткий миг почувствовала сожаление за то, что отняла у своей... матери её обязанность и привилегию. Впрочем, тут же она себе напомнила, что сделано это в основном ради самостоятельности её дочерей.

Стоило зайти дневному светилу, как Кантерлот окрасился тысячами разноцветных огней, свет коих отражался от снега и сливался в переливающееся сияние. До начала празднования сперва в семейном кругу, а затем и на площадях, где должны были выступать артисты и музыканты, оставались считанные минуты...

— Красиво, — заметила Мун как-то задумчиво, чем привлекла внимание диархов.

— Только не говори, что на луне вы не праздновали День Горящего Очага, — шутливо подначила младшую кобылку принцесса дня.

— Праздновали... — пояснять, что многие праздники лунопони придуманы-позаимствованы Геной из культуры своего народа Владычица Кошмаров не стала. — Не знаю, как сказать. Это было...

Не став дослушивать, луна подошла к более крупной тёмной кобыле, привстала на задних копытцах и обняла её передними ногами, прижавшись к её шее. Секунду Прародительница лунопони стояла неподвижно, после чего всё же ответила на объятья, пряча мордочку в пряди колышущейся гривы.

— Ммм... — Селестия переступила передними ногами, уставившись на младших аликорниц грустным-грустным взглядом, но всё же не решалась вмешаться, опасаясь... чего-то.

— Хах... — вздохнула Найтмер, отвела в сторону левую переднюю ногу и левое же крыло. — Тебя долго ждать?

— Ей! — радостно воскликнула старшая пони, а затем с энергичностью жеребёнка налетела на двух тёмных кобылок, от чего они все едва не свалились с балкона.

— Тия, осторожней! — вскрикнула принцесса грёз.

— Ну ты и тяжёлая, — шумно выдохнув, констатировала Владычица Кошмаров.

— Я не толстая: у меня просто шёрстка пушистая, — изобразила обиду принцесса дня. — Вуна, Найтмер меня обижает...

— Селестия, мы у всех на виду, — напомнила младшая из диархов, даже не думая пытаться вырваться из объятий.

— Пусть смотрят и завидуют, — ответила старшая сестра, затем потёрлась щекой о ближайшую макушку и спросила: — Вы знаете, какое сейчас время?

— И какое же? — вопросительно выгнула брови Прародительница лунопони, чувствуя себя удивительно... комфортно.

— Время открывать подарки, — ответила белая аликорница, тут же отстранилась и, подмигнув родственницам, скользнула обратно в комнату.

— Эй! — возмутилась Луна, бросаясь следом за беглянкой. — Муни, хватай её!

Ещё секунду Найтмер смотрела двум крылато-рогатым кобылам вслед, затем подняла взгляд к луне и, улыбнувшись, негромко произнесла:

— Ты был прав: мне действительно это было нужно.

Не успели затихнуть слова, как иссиня-чёрная тень устремилась в погоню за сёстрами, устроившими шутливую борьбу под ёлкой...

* * *

— Какие пони, да без охраны, — воскликнул Дискорд, полулёжа в мягком кресле с пуфиком для задних лап, устроившись перед широким кристаллическим монитором, справа и слева от коего стояли кажущиеся старыми деревянные колонки.

— И тебе не хворать, — отозвался Гена, целенаправленно направляясь к духу хаоса, зачерпывающему солёную кукурузу из большого картонного ведра.

— Какими судьбами? — поправив на голове очки с разноцветными стёклами, драконикус жестом предложил садиться на кресло, появившееся в магической вспышке слева от него. — Не пойми меня неправильно... просто гости у меня бывают редко. Если не считать розовую говорушку, которая сегодня празднует с подругами.

— Я же предупреждал, что собираюсь заглянуть на праздник, — заметил тёмно-серый единорог, запрыгивая на сидение, буквально утопая в подушках. — Что показывают?

— То есть... кобылы тебя кинули? — усмехнулся Дискорд, сдвинул очки на лоб и повернулся к гостю. — Или это ты их?.. Хе-хе. Не важно. А показывают новую комедию — "Принцесса Селестия меняет профессию". Твайлайт Спаркл, пользуясь заклинанием Старсвирла, изобрела машину времени и, совершенно случайно... хе-хе... отправила в прошлое своих няню и брата, а вместо них получила молодую Селестию, которая захотела посмотреть мир будущего, при этом прячась от самой себя. Даже жаль, что я сам до такого не додумался: это была бы великолепная шутка, которая привела бы к потрясающему хаосу.

"Да уж. Было бы неожиданно узнать, что Селестия — это на самом деле Каденс, отправленная Твайлайт в прошлое несколько сотен лет назад, в то время как настоящая белая кобыла только недавно появилась в этом времени. Хм-да. Об этом, определённо, стоило бы снять фильм, а не пытаться переснять один из моих старых пересказов", — в наступившем молчании, сопровождаемом хрустом кукурузы, мужчина несколько минут смотрел на приключения маскирующейся под принцессу солнца принцессы любви и её советника-гвардейца-мужа, тогда как настоящая правительница, маскируясь под розовую аликорницу, изучала мир прячась в библиотеке.

— Знаешь, Дискорд, я тут подумал... — начал говорить попаданец, постукивая правой передней ногой по мягкому подлокотнику.

— Молодец, — похвалил его драконикус. — Продолжай в том же духе.

— ...Всё то, что ты недавно творил — это не хаос, — невозмутимо констатировал жеребец.

— Чего?! — дух хаоса аж привстал в кресле, перегнулся через подлокотник и навис над пони. — А ну повтори.

— Твой недавний трюк с превращением мира в игру — это не хаос, — заявил Гена. — Использована была магия хаоса, но создала она... новый порядок. В конце концов, для всех участников это было нормой.

— Да ты... — несколько секунд драконикус явно боролся с собой, а затем устало осел в кресло и махнул львиной лапой. — Была бы у меня моя магия, я бы тебе показал. А так... Все могут издеваться над обессиленным Дискордом.

— Ты меня не понял, — поднял передние копыта в останавливающем жесте мужчина, тоже развернулся к собеседнику всем телом и продолжил: — Когда хаос везде вокруг — это норма. Иными словами — новые, пусть и переписанные, правила реальности. Даже если в одном месте отсутствует сила трения, а в нескольких метрах в стороне — сила тяготения, то это всё равно остаётся нормой. А вот если бы существовало какое-то конкретное место, где законы нормального мира менялись бы, то вот это уже и называли бы хаосом.

— Хм-пф... — дух хаоса скривил скептичную гримасу, немного помолчал, а затем неохотно признал: — Что-то в этом есть. Место, в котором царствовал бы хаос, контрастирующий с окружающим порядком... Жаль, что этого уже не произойдёт.

— Почему же? — тёмно-серый единорог заговорщически усмехнулся. — Если ты дашь обещание ограничиться выделенной тебе территорией, то я смогу уговорить всех заинтересованных пони. В конце концов... большая часть луны остаётся не используемой.

— М-да? — собеседник почесал подбородок когтями грифоньей лапы. — И в чём твой интерес?

— Я — добрый и пушистый, — возмутился жеребец, после чего добавил: — Ну и, думаю, ты не откажешься взять на себя обязательство исполнить одну мою просьбу. Так?

Примечание к части

Поздравляю всех с наступающими праздниками, желаю счастья, здоровья, успехов в работе, творчестве и личной жизни.

Всем добра.