Принцесса снегов, или Невеста ледяного короля

— Я назвала свое имя, а она посмотрела на меня как на чужую... Наверное, так и есть, — невесело улыбнулась я, продолжая сжимать пальцами ледяную ладонь Макса.

Впервые за прошедший год мне было спокойно.

Только вот руки и ноги совсем закоченели, лицо занемело, будто вместо привычных минус десяти внезапно стало минус пятьдесят. Голова уже не болела, только безумно хотелось спать. Сил куда-то идти попросту не осталось.

— Макс? — сонно зевнула я.

Муж ласково улыбнулся, согласно кивнул.

Минус десять не минус двадцать...

Живут же люди как-то на улице? И коты? И собаки вроде бы не жалуются, у дома вон какие толстомордые — мимо идти страшно, вдруг за колбасу примут?..

Свернувшись калачиком, я положила голову на колени Макса. Твердые, холодные, будто из камня. Улыбнувшись, посмотрела на сверкающую льдом реку за ограждением и закрыла глаза.

Глава 2

СТРАШНАЯ СКАЗКА ДЛЯ БЕЛОГО ВОЛКА

'— Где я?..

— Кто я?..

— Что я?!'

Из утреннего монолога студента у зеркала

— Батигоф! — радостно рявкнул белый волк.

Ох ты! Я поспешно закрыла глаза. Так не бывает! Не могла я оказаться в ледяной пещере!

Никак!

В больнице с обморожением дурной головушки, которая узрела призрака и решила вздремнуть на морозце, и конечностей, прилагающихся к ней, — легко!

А среди снега и огромных прозрачных... айсбергов...

Да ладно!

Тем более рядом с этим зрительным обманом!

Волков я видела и отлично знала, что белые экземпляры среди них редко, но встречаются. Размером с годовалого бычка, ну да, наверное, бывают, чем черт не шутит, вон у нас такие подкормки придумали — из курицы страуса вырастить можно! А вот треххвостые, нет. Говорящие — тем паче!

И что? Ничего! Я со всей дури стукнулась башкой — последствия на лицо, на морду. На массивную такую, белую, ушастую морду!

— Эйра? — До моей ладони осторожно дотронулся холодный нос.

Какой нахальный глюк!

Я отдернула руку, спрятала в карман такого родного пуховика. Пальцы утонули в густом мехе... кхм... с каких пор моя видавшая виды куртка обросла лохматой подкладкой? Или это последствия мозготрясения обрастают новыми подробностями?

Вначале призрак Макса... угу, он был еще до моего акробатического этюда 'дядя Степа на асфальте'!

А что, если и он был плодом моего воображения? Сверзилась со ступенек и узрела. Или по дороге к мосту скопытилась на скользком тротуаре. Без разницы! Непонятно, почему меня до сих пор не привели в себя?

— Эй-йра?.. — уже не так уверенно спросила аномальная псина.

Моего лица коснулось теплое дыхание. Вспомнив внушительную морду его обладателя, я инстинктивно отпрянула. Стукнулась спиной и локтем обо что-то острое и открыла-таки глаза.

— Твою ж бабушку! — выдала я, глядя на меховую шубу с разорванным в клочья рукавом, в которую, как выяснилось, была выряжена.

Но больше наряда, напоминающего одежду народов крайнего Севера, меня шокировал вид собственных рук! Как девушка высокая, я привыкла к тому, что мои кисти широкие, пальцы длинные. А тут... миниатюрные, тонкие, с синими ногтями и... белой кожей.

У меня? У брюнетки, смуглой как цыганка?

Я пошевелила пальцами, ущипнула себя за внутреннюю сторону кисти.

Больно!

— Э-Э-Эйра? — Ушастый волк воспользовался тем, что я ошалело изучала руки и заглянул мне в глаза.

Темно-синие зрачки в голубых, светящихся в полумраке окулярах этой стероидной псины расширились, мне на миг показалось, что воздух вокруг волка всколыхнулся, а шерсть на хвостах встала дыбом. Животинка громко взвизгнула, отскочила, как от пинка, и, порыкивая, заметалась по пещере. Поднимая лапами облачка снега, волчок носился от огромного сугроба у входа, за которым, надо заметить, бушевала настоящая метель, ко мне и обратно.

Интересно, что же его так в моем взгляде проняло?

Или это он так радуется?

Что-то не похоже. Хвосты по земле метут, уши прижал.

Взбесился?

Нет, пены не видать и взгляд такой осознанный, прямо как у моего босса после визита налоговой!

А может, греется? Да ладно! Я ж не Снежная королева, чтобы взглядом замораживать!

Гадать о причинах броуновского движения зверюшки надоело. Пока ушастик протаптывал и тут же подметал хвостами тропинки на полу ледяной пещеры, я приступила к изучению своего наряда и того, что под ним скрывалось. Последнее чуть не заставило меня в панике побежать следом за треххвостой псиной, осваивать новые орбиты, проложенные ушастым спутником.

Определенно, глюк с каждой минутой становился все реальнее!

Стянув шубу (к слову, порезанную на груди чем-то острым), обнаружила, что уже не брюнетка, не смуглая — и вообще я не я!

Одетая в широкие теплые штаны, расшитую камнями рубашку (тоже порванную) и унты или что-то похожее, девушка была мне совершенно незнакома!

Хрупкая, маленькая, с короткими, до плеч, белыми с заметным голубоватым отливом, волнистыми кудрями и вполне складной фигуркой — ничего общего со мной высокой и худощавой, угу, тощей!

А еще, о ужас, мои уши были заостренными, как у какой-нибудь сказочной феи! Уж не знаю, откуда их выудило мое воображение, но, к счастью, маленькие мочки в этих 'листиках' имелись. И даже серьги присутствовали, на ощупь какой-то цветок. Какой — неизвестно! Хитрую застежку я так и не смогла расстегнуть.

Одно радовало, кроме ушек, странного оттенка волос и цвета ногтей, моя фантазия ничем специфическим меня не наградила. Страшно подумать, до чего она могла дойти с моей-то любовью к фильмам!

Можно вздохнуть спокойно — ни крыльев, ни хвостов, ни чешуи, ни рогов не наблюдалось. Вполне симпатичная девушка... кхм... феечка, по крайней мере, на первый взгляд.

Закончив с изучением своего, не своего тела, во время которого я наверняка напоминала гоняющегося за своим хвостом щенка, я обратно запаковалась в меха, боясь отморозить себе, не себе чего-нибудь (хватит уже, поспала на мостике, теперь вон всякая сказочная дребедень мерещится!).

И приступила к осмотру лица.

Осуществить это вполне понятное всем женщинам желание оказалось не просто. Мне удалось найти отлично отполированный снегом кусок льда на стене, но царящий в пещере полумрак не дал толком ничего рассмотреть.

Повозив пальцами по лицу, я пришла к выводу, что мордашка у меня вполне обычная. То есть глаза, нос, рот, губы на местах. Способ проверки, конечно, сомнительный, но мало ли, что там мое воображение навыдумывало. Волосы отливают голубым, ногти синие, уши тоже нечеловеческие.

Помянув метель, из-за которой, очевидно, и наступили сумерки, не злым, но точным словом из тех, что в устах женщин вызывают недовольную мину на лицах мужиков, я натянула на голову капюшон, на руки варежки, обнаруженные в углу, и уселась на снег. Пристраивать драгоценную пятую точку на один из кусков льда (ими был устлан пол), не рискнула — всплыли полузабытые знания, что снег сохраняет тепло. Глупость, наверное, но без разницы!

Только бы мое затянувшееся 'чудное мгновение' наконец исчезло!

Оставалось надеяться, что меня все-таки нашли и везут в больничку. Думать о том, что, возможно, я лежу на мосту, у моста или где-то на тротуаре и банально замерзаю, как какая-нибудь Аленушка из 'Морозко', совсем не хотелось. Пусть лучше это будет глюк от наркоза. Отпустит, проснусь после операции на пострадавшей черепушке, будет что рассказать! Вот психиатр-то обрадуется!

— Улье-а-ина? — вопросительно протянул волк, останавливая свой кросс.

Осторожно подобравшись поближе, песик сел напротив, в шаге от меня.

— У-у-уле-ей? — состроив глазки домиком, спросил ушастик.

— Уля! — поправила я, ткнув пальцем себе в грудь.

— Ульи! — рыкнул волк.

Угу, с пчелами! В школе меня так дразнили, теперь и он туда же. Полиглот ушастый!

— У-у-уля-я! — медленно повторила я.

— Уля! — радостно выдал песик.

Надо же, какая умная собачка! Волчек, гм... глючок.

— Уля, би... — дальше волк, воодушевленно размахивая сразу тремя хвостами, затараторил что-то сложно-воспроизводимое и сложно-понимаемое (с моей точки зрения, точно!).

— ...? — закончил он свой монолог и уставился на меня своими сине-голубыми гляделками, по всей видимости, ожидая ответа.

Я пожала плечами и развела руками — 'не понимаю'.

— Уля... — Хвостатая животинка понурила голову, тяжело вздохнула и медленно, по слогам, проворчала все с начала и до конца.

Жалко ушастика, старается! Ни один логопед так не распинается, как он передо мной!

Я добросовестно вслушивалась в невнятные, рычащие слова. Забавно, но незнакомый набор звуков постепенно становился понятным! В памяти всплывали отдельные фразы, услышанные когда-то.

Когда?

— ...Да простит меня Властитель льда, бесполезно! — рявкнул волк и уткнулся мордой в снег, закрыв голову лапами.

— За что мне такое наказание? Блуждающая душа! Лучше б я оставался вергезом! Стая, охота, логово! Зачем мне разум, если меня все равно убьют с этой глупой душой?! — выдал он, подвывая.

Это он обо мне?

— Что ж за невезение такое? — продолжал свой 'плач Ярославны' ушастик. — Тело излечилось! Ох я безмозглый! Надо было бежать, пока не увидел ее глаза!

Увидеть глаза? Это еще что за извращенная романтика?

Я нахмурилась, память подсказала что-то о полу-звере, полу-духе со странным названием соят.

Вроде бы этот самый соят связан с некой хионой... кажется...

Когда вергез — это еще кто? — почувствовав зов, находит свою дэйнемму (тоже загадочная личность!), первый взгляд связывает их, наделяет зверя разумом, превращает монстра в соята. Второй — дает минимальные знания языка, открывает имя будущей хионы. Третий раскрывает сояту воспоминания дэйнеммы, таким образом создавая ей защитника и помощника.

И, по мнению моей, точнее не моей, памяти, связь хиона-соят это просто восхитительно, прекрасно, отлично.

Чего ж тогда волк разоряется, чуть ли головой о пол не бьется?

— Блу-у-уджающая ду-у-уша!! — истерично взвыл тот, кто, судя по воспоминаниям моего тела, должен был прыгать от радости.

Смотреть на волчью истерику уже не было никаких сил. Я встала, подошла к хвостатому паникеру и сильно дернула его за ухо.

— Прекрати, пожалуйста, и без тебя тошно! — пробормотала я, глядя в озадаченные глазищи животинки.

Глупо, конечно, разговаривать со зверем, тем не менее — говорю. Плевать! Только вот дождусь, когда мальчики в белых халатах появятся и все это безобразие прекратят, и с наслаждением буду лежать на мягкой коечке, привязанная, счастливая. Ни каких тебе ледяных пещер, синих ногтей, нанайских нарядов и истеричных волков!

— Заговорила!! — бодро рявкнул песик. — Заговорила!! — рыкнул еще раз и, сбив меня с ног, полез лизаться, точно самая обычная собака.

— Отстань! — Спихнув с себя неадекватного пса, я вытерла рукавом обслюнявленное лицо.

— Нас не казнят! Не казнят! — Волк козленком прыгал вокруг меня.

Я же усиленно напрягала память, стараясь вспомнить, почему нас должны казнить и кого это 'нас'?

Толку ноль!

Мысли будто дымом затянуло: очертания видишь, а узнать не можешь!

Причем затуманилась только та часть, что касалась прошлого моего блондинистого тела — наверное, моя фантазия его еще не придумала!

Зато собственная жизнь была как открытая книга. И последняя страница в ней напоминала смесь мистики и нудной истории об одной чокнутой девице, поверившей в существование призраков.

Только вот продолжение по какой-то причине оказалось комедией, главным действующим лицо которой являлась совсем не я, а один неуравновешенный волк!

— Хо-о-орошо-о-о!.. — Блаженно щурясь, 'герой' катался на спине по снегу.

Вскочив, отряхнулся и кивнул головой на вход.

— Пошли посмотрим! Держись за мной и далеко не высовывайся. Если метель скоро уляжется, пойдем обратно! Запомни, ты — Эйра! Никому не говори о своих старых воспоминания, а то нас казнят! Пользуйся только новыми, с остальным разберемся! — выдал волк.

— Как именно пользоваться, не подскажешь? — осторожно поинтересовалась я.

Уж больно любопытно, до чего моя фантазия дойдет?

— Как обычно! — отозвался треххвостый песик.

Задумчиво посмотрел на меня, морда стала чрезвычайно сосредоточенной и очень умной, затем несчастной... потом совсем кислой (надо же, какая у него мимика!). Казалось, треххвостую животинку неожиданно осенило, и, если судить по скорбно опущенным хвостам и ушам, очередной приступ паники не заставит себя ждать.

— Скажи, кто ты такая? — Волк подбежал ближе.

— Уля, Ульяна Борисовна Малкина, — я пожала плечами, — что-то еще?

Песик совсем погрустнел.

— Еще расскажи, — попросил он.

Надо же, какой дотошный!

Что ж, почему бы и нет?

Так он хотя бы сидит на одном месте, а не бьется в истерике или не собирается куда-то там идти!

К смене декораций я была морально не готова — неизвестно, чего там моя фантазии еще напридумывает, в метели-то!

— Мне двадцать лет, замужем... — я глубоко вздохнула, прогоняя не прошеную слезу, — вдова... уже год... Живу...

— Тебе сто пятнадцать! — самым наглым образом перебил волк. — Тебя зовут Эйра! Ты принцесса снегов, наследница короны Бурь! Ты не... как ты себя называешь?.. Сейчас... какие у тебя странные воспоминания! А! Человек! Ты не человек! Я вообще не знаю, что это такое, но ты точно не оно. Ты дэйнемма! Ты моя хиона, и однажды ты, может быть, сможешь называться хионой официально! Ты уже не Уля, ты блуждающая душа, которую затянуло в наш мир. Наверное... Насколько я понял из воспоминаний Эйры, в королевских хрониках это описывается как замещение освободившегося места в еще живом теле...

Треххвостый лектор мотнул головой на кучу снега у входа.

— ...Я убил савра, но Эйра умерла. Ее душа покинула тело, а ты заняла ее место, и этот противоестественный процесс заставил раны зажить... вроде бы. Ах да, я твой соят. И мне срочно нужно имя, пока я не чокнулся!

Выпалив всю эту галиматью, он улегся на снег и отвернулся от меня.

— С точки зрения твоих воспоминаний — я глюк! Это не так! — буркнул напоследок не-глюк и уткнулся носом в хвосты.

Самое скверное — весь этот бред мгновенно нашел в памяти моего тела отклик! Теперь я точно знала, что я — Эйра, принцесса снегов, наследница короны Бурь, будущая повелительница Альгора, империи ледяных пределов. Кроме того я дэйнемма, представительница одной из рас, населяющих королевство вечной ночи, так местные называют эти земли.

Что-то моя фантазия разбушевалась.

Принцесса?

Да ладно!

Макс часто называл меня своей принцессой, кто ж знал, что мое стукнутое об асфальт подсознание так на этом заклинит? И принцесса, и повелительница — угу, мания величия прогрессирует!

— Не веришь, выйди наружу! Далеко не отходи! А то отморозишь себе чего-нибудь жизненно-важное, лечить я не умею! — фыркнул волк.

Подняв меховой воротник, я надвинула капюшон пониже и направилась к выходу.

Из огромной кучи снега у входа торчали какие-то длинные синие, больше напоминающие лезвия иглы.