Метель (литературная игра)

— Принято, два-одиннадцать, — отозвался невидимый Аргус. — Протокол "Омикрон" принят, ждите распоряжений.

Тут только до Миранды дошло, что её назвали "органической". А этот тогда кто? "Неорганический?"

— Вы синтет?! — выпалила Миранда, поражённая до глубины души. Её вели за руку, и с каждым шагом самообладание возвращалось, а дрожь проходила.

— Изоморф, — уточнил Бартоломью и, остановившись у ближайшей двери, открыл её движением руки. — Прошу. Вам придётся задержаться здесь до коррекции орбиты. Располагайтесь, и выполняйте инструкции по селектору.

И исчез. Просто исчез, как и не было. Миранда вновь чуть не уселась с размаху на пол. Вот это номер! Ведь читала когда-то про изоморфов, но в памяти особо не задержалось. Но как похож на настоящего, на человека то есть!

* * *

Миранда пристегнулась, усевшись за стол — из обстановки в этой комнатке только стол — он же рабочая консоль — три кресла перед ним, и дверь по правую руку. Санблок. И, как часто бывало после волнений. Жутко захотелось есть. И пить. Но...

Миранда вывела изображение на экран и ахнула.

Здешнее Солнце — звезда Лейтена — вчетверо крупнее Луны, видимой с поверхности Земли. Обычно красно-оранжевое, Солнце сейчас сияло оранжевым огнём. Ярко сияло — консоль уведомила, что экран — то, куда проецируется вид с камер — фильтрует яркость. Но такого не должно быть! Что случилось с Солнцем?!

— Жилой модуль подтверждает смену орбиты, — услышала Миранда из селектора. Жилой модуль — то, куда доставили пассажиров. Где-то там её, Миранды, каюта, и в ней все вещи. Вот же... Миранда пробежалась кончиками пальцев по консоли, и с третьего раза поймала жилой модуль — похож на подсолнечник, лепестки — внешняя оболочка, часть стыковочного механизма. "Цветок" плыл ниже. То есть что — вот это странное пылающее Солнце, и модуль намеренно "отстегнули", перевели туда, где безопасно?! А как же Миранда?

— Жилой модуль, это Аргус, — услышала Миранда. — Оазис подтверждает транспортировку. Пассажирам занять места в шлюзовых отсеках с первого по пятый, взять с собой только необходимое. Повторяю, Оазис подтверждает...

Треск, скрип и шорох статики. Миранда увидела, как жилой модуль, скользивший где-то в полукилометре под орбитальной станцией, стал на вид зыбким, размылся — и словно ластиком стёрли с серого лика Метели — над планетой всегда облачно, почти везде — кроме узкого просвета над экватором, и полюсов.

— Аргус вызывает жилой модуль, доложить статус, — послышалось в селекторе. Пауза. — Аргус вызывает станцию Оазис. Оазис, у нас чрезвычайная ситуация, приём. — Пауза. — Аргус вызывает Метель, кто слышит нас — ответьте на любой доступной частоте. — Пауза. — Аргус вызывает...

Дверь отворилась и вошёл Бартоломью. Ну надо же, просто вошёл, как "органические"! А слабо было точно так же собраться просто из ничего?!

— Аргус, уменьшить громкость, только срочные сообщения, — распорядился Бартоломью, присаживаясь на соседнее кресло. — Боюсь, мы задержимся здесь дольше, чем ожидалось.

— Что с жилым модулем?! — выпалила Миранда. — И что с Солнцем? Это катастрофа, да? Мы сгорим?

— Мы не знаем, где жилой модуль, — развёл руками Бартоломью. — Действуем по протоколу чрезвычайной ситуации. Крейсер "Сторожевой" у границ зоны исключения, помощь с него идёт на досветовых скоростях, будет не раньше чем через шесть земных суток. Если не восстановится доступность гиперпрыжка.

— А Солнце?!

— Это вспышка. Такое бывает с красными карликами. Редко, но бывает. Не беспокойтесь, мы внутри магнитосферы, станция достаточно защищена от вспышек. Однако у нас нет связи со станциями на планете, причина пока неясна.

— Чем я могу помочь? — поинтересовалась Миранда ровным голосом. Неплохо начинается неделя — вспышка на Солнце, кто-то куда-то угнал жилой модуль, а теперь ещё и Метель не отвечает. Сейчас скажет "вы здорово поможете, если просто останетесь здесь и помолчите"...

— Зависит от того, что вы умеете, — отозвался Бартоломью, поднимаясь на ноги. — Сейчас вы — единственный человек на станции. Идёмте. На станции достаточно безопасно, а вы проголодались. Корональный выброс доберётся до нас через четыре часа — ничего страшного, но связи ни с кем не будет часа три.

— Её и так нет, — заметила, успокаиваясь, Миранда. — Ладно. Идёмте, жутко есть хочу.

День 1. Миранда

Почему вы решили, что я проголодалась? — спросила она совершенно естественно, как дышит человек, заполняя себя окружающей атмосферой и тем живя: вопрос — вдох. Ответ — выдох.

— Знаю длительность полёта до станции, и знаю количество порций, синтезированных в салоне станции по запросу пассажиров. Те десять заказов были для детей и одного старика, поспешившего перекусить, несмотря на жуткий холод.

— А о холоде вы знаете из показаний термометров... — констатировала Миранда, прокручивая мысли в голове в попытке определиться с отношением к невероятному собеседнику: неорганическому, но реальному.

Подумалось:

"Он не пахнет человеком!"

И тут же Бартоломью глянул на неё бегло, но пристально, словно крайне удивлённый.

И легко, на грани чувствительности обоняния, Миранда уловила запах человека, надевавшего одну и ту же униформу третий день подряд.

Заурядное дело.

Рабочая униформа обычно и обрабатывалась-то раз в неделю.

Градус настроения быстро пошёл вверх: наверное, всё дело в ней.

Наверняка она отключалась несколько раз.

Скорее всего, на станции сбоила система жизнеобеспечения, магнитные бури, всё в таком роде, местные особенности космоса, сколько их — разных в дальних секторах пространства...

А когда приходила в себя, ей мерещился поход Бартоломью сквозь стены, и прочее. Придумала даже то, что этот человек — изоморф, которые как бы на острие продвинутых исследований, но никто их не видел.

Ей не приходилось терять сознание раньше, ну так вот, случилось.

В конце-концов, повод серьёзный, серьёзней некуда.

Она уже сидела за столом, на который по просьбе Миранды выставили грелку, целую стопку приправ и элементарных основ для кушаний.

"Одной спасённой органической", как она себя мысленно назвала, пожелалось внести в стандартное меню изменения по своему вкусу. Местный синтезатор пищи это оценит: он запрограммирован запоминать варианты, вносимые людьми.

Бартоломью не задержался, сразу ушел вполне по-человечески,через мембрану входа, унеся свой запах.

Миранда даже улыбнулась этой мысли, ловко манипулируя руками над столом. С помощью универсальной тележки-официанта взвешивала всё, что задумала нахимичить, и колдовала над будущей порцией еды.

Столик извлекал довольное, как ей казалось, уханье — специально. Да, они такие, эти официанты: жонглёры посудой, едой и напитками. Могут петь, и произносить тосты. Она легко мимоходом погладила столик, столик потряс рабочими конечностями, игриво раскрутил все свои полочки.

Обед, состоявший из двух блюд, удался.

Наливки в наперстках разного цвета согрели язык разными вкусами.

Сделалось теплее.

Вдруг вернулся (через мембрану входа — ага!) опять удивлённый и даже ошарашенный Бартоломью.

Прямиком решительно направился к Миранде:

— Вы утолили голод?

— Нормуль, — кивнула Миранда.

Порции были маленькими, но результат стряпни её устроил даже более чем, потому что позволил на время отвлечься от зловещей реальности.

И вот он...

— Что вы хотели увидеть? — со сложными интонациями поинтересовался смуглый новый знакомец, направляясь в другое место станции с Мирандой.

— Я? — выдохнула она.

— Вы, вы! Перед моим приходом, вспоминайте! — он потряс головой.

— Я... хотела увидеть... ну, как выглядит мужчина в униформе, как у вас, если он вдруг проникает сквозь эту стену; фазы его выхода... Занятно было бы сделать наброски.

— Это легко задаётся компьютерной программой, и вы знаете, какой именно!

— Знаю. Но... привычка рисовать. Мне нравится.

И потом, как я задам программе ваши данные — камеры у меня нет, и лэптоп оказался чужим, да ещё рабочим инструментом, а вещи остались на базе.

— Я нужен вам как модель для вашего любопытства?

— Знаете ли, — Миранда слегка завелась, — я не любопытная. Это элемент рабочих исследований, этап, ступень. Взаимопересечение сложных форм. Моя профессия, между прочим, вертится вокруг этого! Нас (она чуть не произнесла "людей"), вдохновляют самые разные события и явления, главное: уметь видеть! И подождите-ка, откуда вы знаете?!

(Она синтезировала всего шестьдесят граммов спиртного: три порции разного вкуса по двадцать грамм; не может быть, чтобы снова отключилась на этой дурацкой орбите, и не помнит, что говорила вслух...)

Бартоломью помолчал, но недолго.

— Не скажу! — внезапно отрезал он. Пойдёмте, займёмся, наконец, делом.

* * *

Впервые органическая особа умудрилась дважды "вызвать" его — то есть, спровоцировала принимать органический облик в момент напряженной работы. Станцию сейчас нужно было восстанавливать в жестком режиме, полётом управлять, нарушенная связь с планетой тоже нуждалась в его вмешательстве и отладке. Но программа немедленного отклика на новые, не повторявшиеся ранее, внешние запросы, вынудила функционировать в разных режимах: контролировать все сигнатуры, и одновременно возникать перед ней, то синтезируя душок органического, то.. ещё чего придумала!

Выходить из стен он мог хоть шаром, хоть пирамидой, хоть флайлианской каракатицей. Но не до этого сейчас.

И ему, как ни странно, нужна помощь.

День 1. Транзит

В системе Лейтена пять планет; две — огромные, холодные и далёкие ледяные гиганты; одна, самая далёкая, каменная, и две ближних, Метель и Пекло.

Название ближайшей к Солнцу планете дали не случайно: год Метели длится почти тридцать семь земных дней, год Пекла вчетверо короче — пусть звезда Лейтена и не самая яркая и горячая, но на таком расстоянии от неё что угодно станет похоже на преисподнюю. Атмосферы на Пекле не осталось, и четыре раза за один год Метели диск Пекла проходил между Метелью и Солнцем. Транзит — одно из самых красочных зрелищ, если наблюдать с экватора — там, где небо почти всегда чистое. Красно-коричневый диск Пекла медленно, не торопясь проползает поверх красно-оранжевого апельсина Солнца. И так каждые девять земных суток. Пекло светится достаточно сильно, чтобы его было видно уже на подступах к солнечному диску, когда внутренняя планета выбирается из-под кольца — серебристо-белой дуги. Кольцо Метели — руины небольшого естественного спутника Метели, развалившейся местной Луны. И ещё примерно миллион лет это кольцо будет радовать взоры жителей планеты — если будут эти жители. И здешнее Солнце, которое медленно, очень медленно сжигает запасы своего топлива, будет поддерживать нынешние условия жизни на Метели ещё примерно восемьдесят миллиардов лет. Миранда попыталась представить себе такой интервал времени, и не смогла. Помотала головой.

Корональный выброс — расширяющаяся оболочка горячей плазмы — добралась до Метели, не причинив вреда ни станции, ни планете — и улетела прочь. Вспышки на Солнце, подобные случившейся, происходят в среднем раз в пятьдесят-сто земных лет; магнитное поле Метели и её глубокие океаны надёжно защитили тамошнюю жизнь от возможных последствий. Ну а микроскопическим водорослям усердно поставляющим кислород в атмосферу, это и вовсе нипочём — кратковременная бурная активность Солнца им только на пользу: сейчас океаны зацвели, открытая вода обрела характерный сине-зелёный цвет. Жаль только, купаться там нельзя...

Новостей не было. Метель молчит; ни экваториальная станция Оазис, ни оба посёлка в снежных средних широтах не отзываются. При этом мониторы все "зелёные": энергетические сигнатуры в порядке, системы жизнеобеспечения работают. Но никто не выходит за пределы помещений, не фиксируется и теплового следа внутри.

— Миранда?

Она не сразу поняла, что её окликают: невозможно было отвести взгляда от приближающегося диска Пекла. Отсюда, где не мешала атмосфера Метели, видны выбросы лавы — фонтаны, вздымающиеся метров на триста над поверхностью небольшой планеты. Вулканизм на Пекле очень мощный. Там тоже есть станция — вблизи северного полюса планеты, в глубине коры — там, где относительно легко устроить системы охлаждения.

— Чем могу помочь? — повторила Миранда, встретившись взглядом с изоморфом.

— Сейчас вы, по данным датчиков, единственный человек в звёздной системе. До тех пор, пока мы не установим судьбу остальных, по протоколу вы считаетесь администратором колонии Метель.

Вот это поворот!

— А что, изоморфам не доверяют? — не преминула поинтересоваться Миранда, стараясь говорить как можно небрежнее.

— Дело не в доверии, дело в установленных правилах. Если вы намекаете, что меня может уязвить такая ситуация — нет, мо самооценка не страдает. Ни моя, ни Аргуса.

Ах, да. Аргус. "Главный мозг", вычислительная система колонии. По уму, Аргус должен быть всевидящим, не зря ему дали такой позывной. Выходит, его модули, которые на планете, не могут выйти на связь? Как такое вообще возможно?

— Что я должна делать? — поинтересовалась Миранда. Синтеты и прочая обслуживающая техника — эффекторы Аргуса. По сути, они и есть Аргус. А вот откуда изоморф, почему только один, и что вообще происходит...

— Если соглашаетесь принять управление — Аргус и весь синтетический персонал поступают в ваше распоряжение. Консультировать мы вас будем в любом случае, — пояснил Бартоломью. — В случае, если вы отказываетесь, формально всем руководит Аргус.

— Если это поможет со всем разобраться и улететь, куда мне нужно, я согласна, — заявила Миранда. — Что вы предлагаете? Я должна что-то подписать?

— Нет, вы только что подтвердили голосом, этого достаточно — ваша личность уже подтверждена. Благодарю. Необходимо высадиться на поверхность планеты и наладить связь с поселениями, по возможности — появиться везде.

— Я должна разрешить это?

— Да.

Миранда чуть не пожала плечами. Не сразу поняла, что любое решение теперь — это ещё и ответственность.

— Разрешаю. Давайте направим туда зонды, или как это правильно называется. О чём ещё я должна знать?

Следующие пять минут на консоли перед ней текла справочная информация. Насколько поняла Миранда из этой краткой сводки, технический модуль орбитальной станции исправен, все повреждения и сбои уже ликвидированы и... ага, теперь виден состав синтетического персонала. Три изоморфа, надо же. Один — инженер, Бартоломью; корабельный врач, помеченный "Док", и техник, Стив Грин. Техника рисовали молодым светловолосым парнем в комбинезоне, а Док оказался добродушным таким толстяком. Ну да, это просто проекция, не живое существо — внушительное пузо ему не очень мешает, да и "удаляется" за долю секунды.

— Я хотела бы поговорить с остальным персоналом, — заявила Миранда, указав на реестр изоморфов. — Что такое?