Я встал, поднимая меч, и в этот момент двор начал выцветать. Резче стали тени, глуше голоса, ветер остановился на лету прозрачными колышущимися струями. Нет, ну не сейчас же... Тьма!

Миг озарения пришелся очень некстати.

Это бывает у многих, но у меня как-то слишком часто. Вообще-то озарение просто индивидуальная реакция на медитативные техники, ничего особенного, каждого ученика в нашей школе раз в неделю загоняют в какой-нибудь храм "слушать тишину", но обычно у меня оно случалось ближе к ночи.

Дор стоял как-то неуверенно глядя на меня, то поднимая, то опуская меч. Что-то говорили из-за спины, что-то спрашивал Лаз, но я не собирался отступать! Не сегодня. У меня что-то получается, я могу дожать Дора! Я быстрее! Я лучше! Я могу!

Не обращая внимания на резко сузившееся поле зрения прыгнуть к врагу. Выпад, отклониться, выпад. Мелькает клинок — пригнуться, секущий по ногам... это был не Дор, это лишь игра тени.

Солнце светит сквозь деревья вокруг школьного двора, ветер поет свою песню и тени танцуют. Тень танцует с ветром, я танцую с Дором. И музыка. Далекая, почти неслышная музыка. Нет, не так — намек. Ритм? Нет же! Как тональность падающих капель складывается в несуществующий мотив, так сейчас звучало что-то...

Выпад! Дор дернулся парировать, но мой меч уже ушел вниз — это просто, надо лишь поднырнуть под тень той ветки и клинок не удержать!

Он бьет! Нырнуть-отскочить-шаг в сторону-выпад!

Меч касается его плеча, я помню как это больно, а он только оскалился.

Шагаю вперед — он отступает. Еще шаг — он снова разорвал дистанцию.

Шаг-выпад-меч вниз-касание... Ритм. Шаг-взмах и тень-меч заплетает его клинок. Касание!

Одна из теней взорвалась огненными искрами, рыжий язык потянулся сквозь танцующую решетку ко мне, и я просто сдвинул тень дерева, заставив ее поглотить огонь.

Тень танцует с пламенем. Это красиво. Это правильно.

Отступить, мгновение на оценку.

Вокруг так много движения. Лаз и Гигги машут жезлами, разбегаются ученики, мимо летит язык огня, чуть касаясь меня.

И тени. Как линованная площадка для странного танца.

Как тренировочный узор в храме боя.

Надо просто его пройти...

Взгляд на Дора. Смотреть глазами тяжело, я вижу только перед собой, и в ушах гул непонятного ритма. Рыжий стоит напротив оскалившись и с невероятно медленно опускающегося меча стекает полоса огня. Это красиво.

Выпад-выпад-выпад! Я быстрее!

Тени моего меча гасли в окружившем противника пламени без толку, не задевая его, даже не касаясь. Рыжий не попадал в узор своего поражения, он даже сам неуклюже пытался составить грубую, ломаную пляску победы! Нет, он так не проиграет, ему надо помочь. Нельзя наступать на светлые пятна. Пусть он наступает на тени. Они задержат.

Выпад, нырнуть под пролетающее полотнище огня... теням нужна помощь. Они слабы. Я силен. Я здесь, он там. Он уворачивается. Он остановится — я победитель.

Это было сложно, заставить музыку теней сплестись в пятно под ногами моего врага, но я сделал это уже летя и опуская клинок на открывшуюся шею. Чувств не было, я видел как не с меча, а прямо из груди противника вырывается мохнатый клуб болезненно-белого, такого неправильного пламени, летящего мне в лицо. Ловушка. Досадно. Почти победил. Музыка красивая.

Тени пытались соткаться в узор, который прикрыл бы меня от удара, но...

— Тер Дано, если к вам обращается старший, то надо остановиться и поприветствовать его. Два дня дополнительных занятий!

— Да, господин директо-о-ой...

Я сидел на заднице там, куда меня отбросило ударом молнии. Большая такая, ветвистая, и бабахнула как раз между нами в тот момент, когда до шеи Дора моему мечу оставалось...

Стоп. Это что было?!

Первым делом я машинально проверил себя — ощупать руки, двинуть ногами, провести руками по телу, палец к носу, другой рукой. Я не ранен, только ссадины и два ожога. И рубашка... Горит! В следующий момент я уже прыгал, срывая тлеющую на плече рубашку, швырнул дымящиеся тряпки на землю, несколько раз притопнул ногой и только потом до меня наконец дошло.

— Хороший день для старшей школы Парящего Листа! — Директор, стоявший у края дуэльной площадки, закинул наставнический посох по-простецки на плечи, положил на него руки. — Вообще-то полагалось бы влепить вам обоим по месяцу штрафных работ, но по такому случаю, пожалуй, забудем о наказании!

Дор, лежащий в десяти шагах от меня, пошевелился и поднял голову. Застонал и уронил ее обратно. Видимо, ему это понравилось, он несколько раз ударил затылком по земле и только потом начал медленно подниматься.

А я оглядывался вокруг.

Вот я, стою у самой черты площадки — повезло, что ударом не выкинуло, а то пришлось бы побеждать в следующий раз. Вот мой меч лежит рядом, слегка погнутый и закопченный. Вот ученики... прячутся кто где, опасливо выглядывая из-за укрытий. Вот полоса закопченного камня, в том месте, куда угодил один из... огненных ударов?!

И музыка в моих ушах. Я быстро закрыл глаза, вздохнул, концентрируясь, но тихая мелодия, шелестящая где-то за моей спиной, не утихала. Я в самом деле ее слышал!

Тихий удивленный возглас заставил посмотреть на Дора. Он стоял, недоуменно уставившись на язычок пламени, повисший в воздухе перед ним.

— Да, очень хороший день. Сегодня у нас проявили свой Дар сразу двое разумных. Не слышу аплодисментов! — Директор говорил еще что-то и кажется опомнившиеся зрители в самом деле захлопали, но я потянулся в музыку, тихо сплетающуюся у меня за спиной, и вокруг трепещущего огонька, зависшего в воздухе, соткалась ажурная решетка из теней.

Дор поднял глаза на меня и широко улыбнулся.

Готов спорить, у меня на лице точно такая же улыбка.

Мы — Одаренные!

Проснувшись, я потянулся. Солнце, как всегда утром, светило прямо на кровать и все домашние любители тепла собрались вокруг меня — ну или прямо на мне. Поверх одеяла, прямо на груди широко раскинулся лио, напоминающий сейчас черное махровое полотенце. На нем, свернувшись и время от времени лениво двигая ухом, лежала Пушинка, а с боку меня подпирал Клыкаст. Итак, все готово, все на своих местах, привычную процедуру утреннего пробуждения можно начинать!

Делаем раз — поворачиваемся, упираемся в стенку согнутыми ногами, вы-ыпрямляем! Клыкаст, с грохотом обрушившийся на пол, печально вздохнул, перевернулся на спину и подвигал лапами в воздухе, изображая "бодрый бег".

Теперь берем лио за концы по диагонали, поднимаем, складываем, заворачиваем Пушинку поплотнее и полученный сверток перемещаем на стул. Ну вот, уже как-то посвободнее. Теперь можно сделать самое важное и нужное — бухнуться обратно на подушку и полежать еще немного. Конечно, надо бы вставать, но у меня сегодня свободный день. Сам директор говорил, что Обретение прошло излишне шумно, так что мне определенно надо прогулять занятия! Я же так переживаю, к тому же меня вчера чуть не зажарили! Не-е, не пойду в школу. Если, конечно, мама разрешит.

Вчера после так эффектно закончившейся дуэли я сидел в кабинете директора и все вокруг было в каком-то тумане. Не то чтобы проявление Дара было какой-то редкостью, раз в месяц уж точно кто-то появляется, но чтобы сразу двое и так шумно? Вот и забегали все вокруг. Дор оказался покрепче, он чего-то там учителям говорил, друзьям, отец его сразу как-то появился. А я сел в креслице и наслаждался той музыкой, что звучала вокруг. И которую никто, кроме меня, не слышал.

Домой вернулся под вечер, в сопровождении директора. Мама напоила чем-то кислым и отправила спать без ужина, потому что надо восстановиться. Наверное, это кислое было еще и снотворным, потому что стоило лечь, как я мгновенно отрубился. И вот теперь приходится гадать — когда же я успел раздеться?

Вздохнув, я открыл глаза. Как ни тяни, а один вопрос надо решить прямо сейчас.

Поискав глазами нашел на книжной полке увесистый томик справочника, напрягся, представляя как он взлетает в воздух. В моем воображении все прошло идеально, а вот реальность как обычно подвела — стоит себе как приклеенный. Пришлось сосредотачиваться, ловя ту музыку, что была вокруг, когда я дрался с Рыжим. Она и сейчас звучала, но так тихо, что почувствовать ее было сложно. Несколько тихих нот на грани слышимости, словно задеваемые качающейся веткой струны — я протянул руку, нащупывая тень... Было довольно сложно удерживать мелодию, уйдя в нее сознанием, и одновременно понимать... Чувствовать? Ощущать?

Хм. Ладно, потом разберусь. Сначала практика!

Сплетение простого ритма захватило что-то во мне, книжка потемнела, покрывшись темной дымкой, потом медленно проползла к краю. Я старался делать все плавно, аккуратно, контролируя все, что можно. Вот книга зависла, покачнувшись, вот неожиданно стремительно устремилась вниз, у самого пола замерла, подрагивая, и только потом тихо-тихо опустилась.

Я облегченно вздохнул. Работает! Причем делает именно то, что я хочу!

Это самый настоящий Дар. Без шуток.

Меня вдруг затрясло и чтобы подавить рвущийся совершенно несолидный писк я откашлялся и решил продолжить знакомство со своими новыми способностями. Так, что бы сделать серьезного, нужного и полезного?

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никакие стихийные бедствия или ужасные чудовища в мою комнату коварно не проникли, решил заменить их чем-то более привычным. Сосредоточиться, музыка, тень... Клыкаст шумно вскочил, уставился на место, откуда его ущипнули, принюхался. Я шевельнул пальцами, теперь пятнышко тени проступило у задней правой лапы пса. На этот раз от щипка он подпрыгнул, развернувшись в воздухе, гавкнул и гремя когтями по доскам пола благоразумно оставил поле боя за невидимым противником. Победа!

Упав на подушку я победно вытянул руки к потолку.

Я — Одаренный. В самом деле. Ииииийухууу!

Гхм.

Пушинка приоткрыла глаза и не найдя ничего интересного уснула обратно. Лио, изогнув краешек, обозрел меня невидимым "взглядом" и согласившись с завернутой в него кошкой обернулся вокруг "добычи" поплотнее, задремав. Никто в семье почему-то не понимает эмоций лио. И эмоций наших домашних питомцев тоже — хотя среди горожан это довольно часто встречающийся талант. Не Дар, конечно, но все равно полезная штука.

У отца Дар земли, поэтому он строит дома и всякое такое масштабное. У старшего брата Дар силы. Но он, гад, все равно если нужно покупки с рынка нести или там мебель передвинуть — заставляет меня этим заниматься. Сестер у меня двое, одна старше на два года, другая настолько же младше. Они близняшки и у них один Дар на двоих — травницы. Наш садик за домом лучший на улице. Но пропалываю его я. Точнее, это было раньше, теперь-то... ух! Сами пусть копаются! Отныне я согласен только на возню с клубничными грядками! Ну или малину собирать.

А мама простая домохозяйка. Правда, хотя я ни разу не слышал, чтобы она повышала голос, ее все равно все слушаются, а когда к отцу по делам заходил глава Академии, то при виде мамы вскочил, снял шляпу и первым поклонился. Наверное, я чего-то не знаю, но это дело обычное. Дар может оказаться не самым приятным.

Мне вот повезло, Дар получился полезным. Могу что-то двигать, могу не двигать, и еще вроде чего-то могу, но пока не понял чего. А что делать тому, у кого Дар какой-нибудь страшный, или слишком разрушительный? Или просто слабо контролируемый? Обычаи, как говорит отец, не просто так придуманы. И обычай не интересоваться чужими Дарами тоже нужен, наверное. Хотя зачем он, если все равно большинство Одаренных проявляется в школах, на глазах у всех?

Дальше лежать было скучно, так что пришлось вставать. Лио отрастил несколько "ножек" и любезно откатился в сторону с моей рубашки, при этом не потревожив Пушинку. Заботливый. Наверняка потом опять заберется на мою подушку, там солнце до полудня будет их греть.

— Эми? Пора вставать!

— Уже, мам!

Метнувшись в ванную комнату кое-как умылся, проверил ожоги под повязкой на плече — уже почти зажило, вечером сниму. Потом со значением подмигнул зеркалу. Отражение ответило ехидной гримасой. А я как обычно с тяжелым вздохом схватился за расческу. Ну вот почему Дор мне это безобразие не сжег? Столько возни...

И старший брат и сестры пошли в отца. Он человек — высокий, широкоплечий, светловолосый. Шумный. Иногда даже чересчур. Но хороший! А я в маму удался, только не очень удачно — она стройная, а я тощий, у нее черные прямые волосы до пояса, а у меня постоянно растрепанная шевелюра, которую я недавно пытался подправить, сделав что-то вроде прически... ехидные сестрички смеялись неделю и до сих пор хихикают. Мама прекрасно поет, а я даже напевать опасаюсь, такие странные звуки получаются.

Вот глаза у меня точно мамины — ярко-синие, я такие только раз видел, у приезжей одной, из приморского Города. Может, это как-то с морем связано? Мама родителей не помнит, она сирота вторжения.

Когда я влетел в столовую, то мне уже поставили тарелку и стакан с молоком. Рухнув на стул я тут же протянул руку к гренкам, пока младшая сестрица не ухватила. Она, конечно, тут же попыталась отобрать у меня добычу и мы молча пыхтели, вцепившись в поджаристый кусочек — если рвануть слишком сильно, то он же переломится! И не факт, что тебе достанется большая половина. Как обычно, кончилось все тем, что мама не обращая внимания на нашу возню положила еще две гренки на блюдо и молча отобрала у нас предмет спора, положив обратно. Секунду мы с младшенькой играли в гляделки, а потом одновременно взяли хлеб и начали завтракать. Вредина, вот почему она всегда хватает выбранный мной предмет? Старшая вон спокойно взяла другой!

Каша, яичница, тост с маслом. Я даже забыл о том, что произошло вчера. За столом болтать не положено, и молчание было каким-то правильным. Уютным.

Сегодня было такое солнечное утро, и тени исчеркали все пространство столовой. Большая комната в три окна, выходящих в сад, была покрыта пятнами солнца и тени. Они шевелились как живые, переползали, возвращались на привычные места. Как мы с сестрой спорили о чем-то, потом забывали, светлели и темнели. Никогда не задумывался, а ведь у них может быть какая-то своя жизнь... Интересно, а есть в Долине какой-нибудь Одаренный, умеющий слушать музыку света? Так, как я слышу теперь тени? И на что похожа эта музыка? Я стал представлять мощные аккорды, торжественные переливы, что-то вроде тех песнопений, которые слышал на каком-то празднике.

А потом чей-то мокрый нос ткнулся мне в шею.

От неожиданности я вздрогнул и почему-то схватился за ложку.

Бублик, убедившись что я больше не отвлекаюсь от действительно важных дел, меланхолично прошлепал мимо, фыркнул в руку маме, привстал, облокотившись на стол, и недовольно выдохнул. Его любимого сыра на тарелках не наблюдалось, что нарушало гармонию утра.

Клыкаст завистливо смотрел от двери — хоть он и был раза в два больше, но кто в доме старший понимал четко. Бублик ветеран Стражи, у него правый бок в сплошных шрамах и одного глаза нет, ему на содержание выдают пенсию от магистрата. Иногда мне даже кажется, что старый пес не собака, а вполне настоящий горожанин. Только ему нравится быть простым старым псом. Во всяком случае ведет он себя как дядюшка — маму уважает, с отцом на равных, а все остальные для него глупенькие племяшки, за которыми надо присматривать, чтобы не шалили. Он даже сыр с тарелки никогда сам не берет! Смотрит на сидящих за столом и не отстает, пока эти туповатые, но милые двуногие не догадаются, что надо сделать. Впрочем, с тех пор как выяснилось, что я ощущаю эмоции животных он смотрит обычно сразу на меня. Вот как сейчас.