Гномы и их звери

Цверги не любят сражаться сами. Зачем, если за тебя может драться Зверь? Я только раз видел, как дрались гномы, когда Вирфир сошелся в поединке со Скафинном. Это произошло спустя несколько лет после моего появления у гномов, тогда, когда я увидел Зверей. Я пробрался в туннель с их клетками сам, потому что Вирфир не показывал их мне и не говорил, что стало с людьми, которые провалились под землю во время казни.

Я шел мимо клеток и смотрел на их лица. В глазах людей не было узнавания. В них не было вообще ничего. Потом Вирфир мне сказал, что лучшие Звери получаются именно из людей.

"Мы пробовали волков, — пояснил он, — медведей, и еще подземных многоногов, о которых посредник даже не слышал, но ни один из экспериментов не дал таких результатов как с людьми.

Я шел и смотрел, как за стальными прутьями находились те, кто убил моих близких, и во мне не было сострадания. Не было также ни радости, ни возмущения. Я всего лишь посредник. Ни мне решать, что правильно, а что нет.

А потом я угодил в ловушку, и меня утащил Скафинн. Он был лучшим мастером Зверей. Если Вирфир являлся скорее экспериментатором, предпочитавшим пробовать разные варианты, то Скафинн творил настоящие машины для убийства.

"Попался, маленький человек, — говорил он, вытаскивая меня из захлопнувшейся клетки. — Слабый Вирфир больше не защитит маленького глупого человека. Запретная область для чужаков. Таков закон".

"Я не чужак! Я посредник!"

Скафинн, хотя был ниже ростом, легко нес меня, связанного ремнями, в свое логово.

"Маленький человек больше не посредник. Теперь он станет Зверем, как и остальное отродье его проклятой породы, убившей мою жену".

Память, она подводит меня, заставляя помнить лишь обрывки того, что случилось. Я помню крик, но странный, будто это кричал не я, привязанный к столу вивисектора, а кто-то другой. Помню запах своего страха. Помню боль, когда Скафинн на протяжении нескольких суток вскрывал меня своими инструментами, вживляя холодный металл и чужие кости. В дверь стучали, я слышал, как Скафинн уходил, с кем-то разговаривал, но потом он всегда возвращался к своей работе.

Его прервал крик Вирфира. Я не помню, что кричал мой воспитатель, помню лишь ответ Скафинна: "Он больше не посредник. Он теперь Зверь. Его место в клетке".

"Тогда Скафинн завтра умрет", — плюнул в лицо моего мучителя Вирфир.

Они дрались на площади, я не видел их поединок, лишь слышал звуки боя и кидался на прутья клетки, грыз их зубами, рвал когтями, в бессильной ярости пытаясь вырваться на свободу. Топоры сталкивались со щитами, доносился звон железа и хруст дерева, а потом раздался звук, с которым топор входит в тело. Нет, Вирфир не убил Скафинна — гномы не убивают своих, он лишь искалечил старого вивисектора, разрубил ему плечо.

"Посредник пойдет со мной", — сказал Вирфир, бесстрашно входя в мою клетку.

"Молодой де Лапьер теперь Зверь", — тихо произнес я.

"Ерунда, — улыбнулся Вирфир, — трансформация не завершена. Тот, в которого мы вложили столько усилий, будет хорошим посредником. Долг де Лапьера теперь увеличен".

Гном повернулся ко мне спиной, и я едва смог унять боль в своих пальцах -Зверь рвался на свободу, и у меня было единственные желание — вцепиться когтями в спину Вирфира, который был для меня всем, а я для него — лишь удачным вложением усилий.

* * *

— Неподалеку в лесу мы видели последнюю жертву Зверя, — сказал Вирфир. — Об убитом еще никто не знает. Мы должны взять след. Но это трудно без части Зверя.

— Подойдет? — спросил я, показывая на ладони клык.

В костяной ткани были заметны вкрапления металла — такой зуб легче вырвать, чем сломать.

— Где посредник его взял?

— Стащил у бывшего вора, — улыбнулся я. — Поспешим, пока он не хватился пропажи.

Мы покинули трактир, спустившись по наружной лестнице.

— Почему искать Зверя пошел Вирфир, разве это не работа мастера Зверей? — спросил я, в тайне надеясь, что Вирфир пришел, потому что хотел увидеться со мной.

Со времен последней сделки, которую я заключил полгода назад с королевским двором на поставку восточных пряностей в обмен на оружие, с Вирфиром мы больше не виделись.

— Это Зверь Вирфира, — сказал цверг.

Я замолчал. Не знаю, был ли я удивлен. Скорее, нет. Я догадывался, что Вирфир иногда творил своих Зверей, но предпочитал не засорять свой разум лишней информацией, которая может вывести из состояния равновесия. Знаю также, что приговоренные к смерти преступники иногда служили товаром между людьми и цвергами. Но я лишь посредник. Мне не дано судить.

— Вирфир добавил хитрость осьминога и ярость акулы. Вирфир сотворил хорошего Зверя, — сказал гном. — Мы пришли.

— Вирфир всегда любил море, — проговорил я, глядя на тело бедняги, у которого было разорвано горло. — Разве Вирфир не помнит, как выглядит Зверь?

— Лицо не важно. Зверь легко их меняет.

Я представил себе Зверя без облика и ужаснулся. Любой, встреченный нами на пути, может оказаться безжалостным убийцей.

Цверг нарисовал вокруг мертвеца алхимический круг, изобразив в северной его части знак Нордри, в южной — Судри, в восточной — Аустри, а в западной — Вестри — согласно легенды эти цверги поддерживают небо по четырем углам земли. В центре, на тело несчастного Вирфир положил клык Зверя. Затем гном забормотал заклинания на древнем языке. Слова были певучие и странные, я, хотя хорошо владел языком гномов, понимал лишь меньшую часть из них. Остальные звучали порождениями далеких времен, они пробуждали странные чувства, от которых я вновь испытывал боль в пальцах.

Как тогда, когда я, будучи подростком, обнаружил себя лежащим в своей постели с выпачканными чужой кровью руками.

"Посредник выходил во сне на поверхность?" — спросил я у Вирфира в тот день, с ужасом разглядывая пальцы, на которых затягивались ранки от вырвавшихся наружу, но теперь уже спрятавшихся когтей.

Прошлые приступы заканчивались исцарапанной дверью, но сейчас ее забыли запереть снаружи.

"Да, но пусть посредник не переживает — приступы скоро пройдут, исчезнут, как страшный сон. Маленький де Лапьер убил всего лишь курицу. Он видит разбросанные по полу перья?"

Мне было уже шестнадцать, но Вирфир назвал меня маленьким, чтобы отвлечь — ведь посреднику, в которого вложено столько сил, нельзя волноваться. И еще Вирфир пошел на обман. Это у него почти получилось — я даже не услышал запаха его лжи. Но зато я почувствовал, что перья пахли самим Вирфиром — он, а не я принес их сюда. Кровь на моих руках пахла человеком.

Я сделал вид, что купился на обман, а Вирфир — что не догадался о моем понимании. Больше Зверь внутри меня не вырывался на свободу.

— Вирфир, — отвлек я гнома.

Тот прервал свое заклинание.

— Что?

— Вирфир точно уверен, что это сделал не посредник?

— Да. Посредник хорошо выполняет свою работу. А теперь мы не хотим, чтобы нам мешали.

Он снова забормотал слова заклинания, от которых, казалось, зашевелились прелые листья на земле. Или это ветер превратился в вихрь вокруг нас? Закружились не только листья — в воздухе пролетали капли влаги и насекомые.

— Пора, — сказал гном и высыпал в центр круга пригоршню металлической пыли, которую достал из мешочка.

Пыль не упала на землю, не закружилась вместе с вихрем — она зависла в воздухе указывающей линией, словно стрелка объемного компаса.

— Зверь пошел туда, — махнул рукой Вирфир в сторону, откуда мы пришли. — Он в городе. Через некоторое время надо повторить поиск.

Пыль осыпалась вниз, припорошив тело бедняги.

— Нет, — медленно сказал я. — Я знаю, где Зверь. Ты говорил, что использовал для его создания части акулы и осьминога? В трактире я слышал запах моря. Мы находились возле Зверя.

Не дожидаясь команды цверга, я бросился бежать обратно. Но я всё равно опоздал.

* * *

В трактире пахло кровью. Ею были забрызганы стены и мебель, на полу она собирались в целые лужи, свежая, еще не успевшая засохнуть. Посетители, которым не повезло оказаться в одном помещении со Зверем, были мертвы.

Я прошел через тела к лежащему возле опрокинутого стола Альберу Этье. Посредник всегда должен оставаться спокойным, но запах крови будоражил меня, заставляя вновь чувствовать боль в пальцах. На мгновение показалось, что это я их всех убил.

"Приступы скоро пройдут, исчезнут, как страшный сон".

Удар рукой с острыми изогнутыми когтями, вспарывающий живот добычи от паха до ребер... Нет, этого не было.

"Маленький де Лапьер убил всего лишь курицу".

Я перевернул Этье на спину. Зверь ударил его неожиданно, и агент "Сюрте" даже не успел вытащить свое оружие.

— Он еще жив! — вскрикнул я. Запыхавшийся Вирфир в это время показался в дверях трактира. — Спаси его!

Цверг подбежал, нагнулся.

— Пусть посредник поможет отнести его наверх.

Вместе с гномом мы затащили Этье в мой номер, положили на стол. Вирфир раскрыл свой саквояж и, как по волшебству начал доставать оттуда всевозможные склянки и снадобья, инструменты и приспособления. Последним он раскрутил кожаный чехол-сверток, в пазах которого находились разного размера скальпели, крючки и зажимы.

— Пусть посредник подаст третий номер.

Я протянул большой скальпель, по форме напоминающий мясницкий тесак. В это время Вирфир ощупывал раны Этье. У агента была располосована грудь так, что виднелись ребра, и из страшной раны под ключицей толчками выплескивалась кровь.

— Среди мертвецов нет ее, — сказал я. — Певички Жанетт. Зверь скрывался под ее обличьем.

— Теперь второй зажим, — бросил на меня недовольный взгляд Вирфир. — И вытяжку из крови каракатицы.

Я смотрел за действиями цверга, тем, как он ловко сшивал края ран, забирался внутрь и что-то менял в организме человека. Этье застонал. Затем закричал в полный голос. Я видел не его — себя, видел, как я метался, привязанный к столу вивисектора. Боль в пальцах стала нестерпимой. Запах крови щекотал нос.

— Пусть посредник подаст эфир из эхинацеи и мандрагоры.

Я подал пузырек, в котором клубился белый туман. Вирфир поднес его к носу пациента. Этье вдохнул и затих, на его лице вдруг появилась улыбка.

— А теперь зажим номер пять и десятый скальпель.

Вирфир воткнул инструмент прямо в рану под ключицей, и Этье снова закричал.

— Пусть теперь посредник держит человека.

Я держал. Операция закончилась, когда первые лучи утреннего солнца заглянули сквозь щель в задернутых шторах.

— Пить, — сказал Этье, не открывая глаз. — Дайте вина.

Я вопросительно посмотрел на Вирфира, тот махнул рукой. Тогда я протянул Этье бутылку — меня передернуло от красного цвета шато — и смотрел, как тот пьет большими глотками. Было слышно, как на первом этаже жужжат мухи, вылетевшие на утреннее пиршество.

— Надо уходить, — сказал Вирфир.

Он закутался в черный плащ, накинул на голову капюшон, полностью скрыв лицо в тени. Вопреки молве, цверги не превращаются в камень с рассветом, но солнечные лучи оставляют на их коже глубокие ожоги.

— Ты теперь выследишь Зверя? — спросил у меня цверг.

— Я знаю, куда он пошел. Мне даже не понадобится его запах.

— Убейте его, — сказал Этье, поднимаясь на ноги.

Он застонал, пошатнулся и схватился за стол, чтобы не упасть.

До моря было около ста миль, и мы преследовали Зверя несколько дней, все еще надеясь перехватить его по пути. Но находили лишь трупы. Зверь убивал просто так, только потому, что был взращен для этого, как я для работы посредника. Без друзей, привязанности и чувств, лишь возвращая свой долг создателям, так, как он сам его понимал.

Утро пятого дня погони мы встретили в прибрежной гостинице, где горничная оплакивала мертвого конюха.

Вирфир с самого утра проверил свой однозарядный кремневый пистоль с широким дулом, куда он набил картечи. Оружие было старым, гном показывал его мне, когда я был еще ребенком. Ритуальный топор висел под плащом на спине цверга.

— Посредник вернул свой долг, — сказал Вирфир, глядя из окна на море.

Сегодня штормило. Большие волны с грохотом разбивались о скалистый берег. Кругам пахло морем, и я не чувствовал, куда направился Зверь.

— Посредник может больше не беспокоиться, даже если Вирфира не станет.

— Откуда такой настрой? — спросил я. — Мы убьем Зверя и вернемся назад вместе. Я всегда хотел спросить у Вирфира — почему он выбрал именно меня для работы посредника? Пожалел? Или были еще какие-то чувства? Тогда под землю попало много людей.

— Молодой Лапьер хорошо подходил для работы. Хороший, гибкий материал. Пойдем.

Гном, не оглядываясь, пошел к выходу. Он вышел из гостиницы и направился к самому берегу, где остановился, глядя на волны.

— Зверь где-то здесь, прячется среди скал. Как должно чувствовать себя создание, стоящее на пороге дома, но не имеющее возможности вернуться? Посредник пойдет направо, Вирфир — налево.

— Нет!

— Пусть посредник зовет, если увидит врага.

Вирфир пошел по берегу, сжимая пистоль, и брызги пены долетали до его ботфорт. Я пожал плечами и зашагал в другую сторону. Спустя несколько минут я услышал выстрел.

Когда я оглянулся, то увидел две фигуры — человека и гнома. Человек пошатнулся, но устоял на ногах и взмахнул рукой c длинными когтями. Пистоль выпал из руки цверга, и сам гном повалился следом за оружием на землю. Я побежал к ним. Кончики пальцев взорвались болью, когти вырвались на свободу. Зубы удлинялись, превращаясь в клыки. Я бежал, и утро вокруг меня становилось темнотой подземелья. Я слышал забытые слова, долетавшие до моего слуха из прошлого.

"Преступник стоил дорого. Зачем Вирфир заплатил такую сумму?"

"Посредник созревает. Зверь должен вырваться на свободу, испить крови, иначе он не позволит жить мальчишке".

Удар снизу вверх, располосовывающий живот человека от паха до ребер. Ужас в глазах моей жертвы.

— Остановись, Зверь! — сказала Жанетт.

Она улыбалась оскаленной пастью. С когтей на ее руках стекала кровь и капала на тело Вирфира.

— Зачем ты хочешь меня убить?

Ее зубы втягивались, превращая звериный оскал в обычную человеческую улыбку.

— Ты убиваешь людей. Ты убил Вирфира, — сказал я.

— Все мы делаем лишь то, для чего обучены. Мы с тобой Звери, и мы не можем изменить свою судьбу. Кто для тебя Вирфир? Лишь хозяин, а мы — его инструменты.

— Он мой друг!

— Гномы не способны дружить. У них нет чувств, — улыбнулся Зверь. — Мне тоскливо одному в незнакомом краю. И нельзя мне вернуться домой. — Он обернулся и посмотрел на море. — Ты помнишь себя, когда еще был человеком?

— Я и сейчас человек!

— Я помню совсем немного, — продолжил Зверь, словно не слыша моих слов. — Дом. Огонь в очаге.

Издали раздался выстрел, и плечо Зверя взорвалось кровавыми осколками. Зверь пошатнулся, схватился за рану, повернулся ко мне, и я ударил его снизу вверх, вспарывая живот и разрывая внутренности, убивая наверняка, чтобы тварь уже не поднялась никогда. Зверь упал в море, окрасив прибрежную пену своей кровью.

Я стоял над мертвым Вирфиром. Гном знал, где скрывался Зверь. Знал, но отослал меня и пошел на бой сам. Зачем? Пожалел своего посредника? Я просто стоял и смотрел, ведь посредники не показывают своих чувств. Во всяком случае, на виду у других.