Хамелеон-2. Чужое сердце

— Неужели тебе разрешили прийти ко мне? — спрашиваю тихо. Просто хочу заполнить паузу.

— Конечно, нет.

— Опять нарушаешь правила? — иронично хмыкаю.

— Нет тут никаких правил, Лиз. И вообще, ты хочешь, чтобы я ушёл?

— Ладно уж, оставайся. — Я делаю вид, что надменно даю разрешение. — А разве в коридоре нет кого-то... ну, кто там следит за нами?

— Наверное, есть, — беспечно отвечает Марк и, видимо видя мою вопросительно поднятую бровь, поясняет: — Но я его не видел.

— Как думаешь, а тебя он видел?

— Наверное, да.

-То есть нас могут наказать?

— Господи, Лиза, это же не тюрьма!

— Но раньше нам не разрешали общаться, ты же сам говорил.

— Да, но какая разница? Если бы твой пресловутый Рай этого действительно не хотел, я бы здесь точно не сидел!

— Он не мой, — буркаю в ответ.

И тут происходит страшное. Марк двигается ближе. Абсолютно лёгким движением. Просто привстаёт, делает шаг, и плюхается рядом. Шутливым жестом пихает меня в плечо и громко заявляет:

— Хватит уже думать о грустном, давай лучше займёмся чем-нибудь интересным! Например, подерёмся подушками!

Его руки на моих плечах. Он легонько встряхивает меня. Но я его будто не слышу... всё мое внимание приковано к его рукам. Они на моих плечах. Его ладони тёплые. Крепкие. Сильные.

Меня с головы до пят обдаёт мурашками.

А Марк тем временем весело продолжает:

— Или есть предложение получше? О, а знаешь, я ведь могу тебя до смерти защекотать!

Он успевает ущипнуть меня за бока.

Я резко вскакиваю и едва не спотыкаюсь из-за подкашивающихся коленей. Наверное, парень решил, что мне стало больно. Но мне не больно. Мне просто страшно.

— Боже, Марк, чем от тебя пахнет?! — вырывается непроизвольно.

— Что?!

Я обхватываю себя руками и выдавливаю:

— Ничего.

— Блин, ну я рубашку дня два не менял, — огорошено говорит парень. — Так ужасно пахнет?

В том-то и дело, что нет.

— Всё нормально. — Я выдавливаю из себя улыбку.

Резко поворачиваюсь и иду к противоположному концу комнаты. Лишь бы подальше от него. Дохожу до шкафа. Отлично. Шкаф. То, что нужно.

Открываю дверцу и легкомысленно начинаю болтать:

— После нашего побега Тамара явно на меня обиделась. Что-то мне подсказывает, что сегодня она сюда не придёт. Значит, надо самой выбрать одежду. И что мне сегодня надеть? Удивительно, неделя прошла, а я так и не заглянула в этот шкаф! Какие вещи у меня вообще тут есть? Это вроде штаны, джинсы, кажется. Футболка. Ещё футболка. Ух ты, платье. Ой, точно! То самое, чёрное...

— Лиза, что с тобой? — Голос Марка раздаётся так близко, что я вздрагиваю и машинально делаю шаг в сторону.

Боже мой, я даже не слышала, как он подошёл!

— На тебе лица нет, — хмуро говорит парень. — Рай тебе что-то сделал?

— Ты что, нет! — нервно отзываюсь.

Марк мне не верит. Конечно, если учесть, что сам он соврал.

— Это произошло позавчера, да? Что он с тобой сделал?

— Да ничего он со мной не сделал! Что за глупые вопросы? Позавчера мы вообще-то только из Москвы вернулись!

Я начинаю злиться. Раздражение медленно пускает свои корни. Делаю глубокий вдох и стараюсь успокоиться. Но Марк припечатывает:

— Лиза, из Москвы мы вернулись три дня назад.

— Нет, позавчера мы вернулись, а вчера Рай пригласил меня в ресторан.

— Он пригласил тебя в ресторан?!

— Я думала, ты знаешь обо всём, что происходит в этом доме, — стараюсь пожурить его насмешливым тоном.

— Я... — выдавливает он так, словно пытается справиться с эмоциями. Берёт себя в руки и тупо говорит: — Позавчера я не выходил из комнаты. Поэтому не знал. Но поверь, в ресторан вы ходили позавчера. Потому что вчера ты спала. Весь день.

— Что? — выдыхаю я.

Что?! Не может быть! Целый день?! Я... я не могу проспать целый день! Мне вообще тяжело спать больше двенадцати часов! Если только...

О нет.

— Ты... ты уверен? — заикаясь, спрашиваю у парня.

— Да.

Однажды я уже проспала больше двенадцати часов.

После того, как мне вкололи успокоительное.

— Так что... Рай тебя на свидание в ресторан-то повёл? — беспечно спрашивает Марк.

Рай ведь и раньше так делал. Что ему могло помешать сделать это сейчас? Но за что? Что я сделала не так?

— Он так сказал, — отвечаю парню.

— И чем вы занимались?

Говорю первое, что приходит в голову, лишь бы он от меня отстал:

— Танцевали.

— Вы танцевали?! — Кажется, Марк реагирует даже слишком эмоционально. Словно в оправдание добавляет: — Не думал, что этот чувак умеет танцевать.

— На самом деле, это я не умею. Не умела.

Понятно, почему и Рай и Тони так заботливо спрашивали о моём самочувствии.

Наконец-то всё встало на свои места.

— Марк... я... мне нужно переодеться, — с трудом сохраняю уверенную интонацию, — ты не мог бы выйти, пожалуйста?

— Уверена? Может, ты хочешь поговорить?

— Марк. Выйди. Пожалуйста, — выдавливаю сквозь зубы.

— Ладно, как скажешь. — Надеюсь, он не обиделся? — Я зайду попозже.

— Угу.

— Подерёмся подушками, да?

Я погружаюсь в свои мысли. Вопрос парня долетает до меня словно сквозь пелену. Отвечаю на автомате:

— Ага.

И он уходит.

* * *

Тони искренне удивляется, застав своего друга в кабинете.

Весь вчерашний день Рай старательно избегал встречи.

— Что, неужели и в окно не выпрыгнешь? — спрашивает он с порога.

Рай даже взгляда не поднимает. Он внимательно смотрит на какие-то бумаги.

По кабинету разносится приятная, задорная музыка. Регтайм. Кажется, это Скотт Джоплин. Мелодичная игра на фортепиано звучит прямиком с грампластинки, крутящейся в электрофоне.

Да уж, этот хамелеон явно устарел для двадцать первого века.

— Дружище, я сейчас не настроен на промывание мозгов, — сухо отзывается Рай. Он сосредоточенно вглядывается в листок у себя на столе.

— Что-то случилось?

— Пришли рейтинги. И прогнозы.

— Всё плохо?

— Могло быть и лучше.

Скрестив руки на груди, Тони прислоняется к дверному косяку.

— Может, это потому, что кто-то считает себя выше того, чтобы посещать некоторые небезызвестные нам приёмы?

— Ставить фирме рейтинги, основываясь на личной симпатии — это непрофессионально.

— Это политика.

— Это человеческий дибилизм.

— Это человеческий фактор.

— Какие ещё синонимы ты знаешь? — раздражённо фыркает Рай.

— Ну, например, "бесчеловечно", — холодно говорит Тони.

Он в упор смотрит на своего друга. А тот... тот только хмуро разглядывает треклятый листок, будто это всё, что его интересует в этой жизни.

— Рай, мы должны поговорить. — Тони пытается привлечь его внимание.

Но тому, кажется, всё равно.

Он смотрит в листок.

Тони не выдерживает. Отрывается от косяка и быстрым шагом пересекает комнату. Зло упирается руками в стол и говорит:

— Рай! Ты вообще понимаешь, что сделал?!

— Да, — спокойно говорит он. — Пока я ещё в состоянии отвечать за свои действия.

— Да?! Что-то незаметно!

Рай только надменно выгибает бровь.

Тони делает шаг назад.

Понятно. Как об стенку горох. Этот хамелеон делает только то, что хочет. Для него вообще не существует ни рамок, ни условностей. Ни морали.

На самом деле Тони всегда уважал Рая. Если кто и мог быть предводителем, то только он. Да, у него частенько сносило крышу. Он иногда делал какие-то совершенно безумные, не поддающиеся объяснению, поступки. Но потом оказывалось, что всё всегда имело под собой основания. Он либо играл с ситуацией. Либо играл с чужими чувствами. С пресловутым "человеческим фактором".

Но это...

Тони всё пытался понять, какая в этом поступке логика. Какой мотив. И приходил только к одному выводу: похоже, он настолько любит Риту, что одержим идеей вернуть её.

Вот только было тут одно "но".

Да, в прошлом Рай был очень к ней привязан.

Но он её никогда не любил.

Он вообще никого никогда не любил.

— Это бесчеловечно, — понимая, что ему не достучаться до разума друга, Тони всё же предпринимает отчаянную попытку.

— Хорошо, что я не человек.

Рай, наконец, отрывается от своего листка. Вздыхает. Поднимается. Идёт к стеллажу и выключает электрофон. В комнате повисает непривычная тишина.

— Тони, — спокойно, но довольно тихо говорит Рай, — я должен попросить тебя кое о чём.

— О чём?

— Не говори ей ничего.

— Рай! Как я могу не сказать? Как это вообще от неё скрыть? Ты хоть представляешь, как она начнёт объяснять себе те изменения, что уже происходят в ней?

— Я сам ей скажу.

— Не скажешь. — И пока Рай не возразил, Тони добавляет: — Я тебя знаю. Ничего ты ей не скажешь!

— Дружище, я не знаю, чего ты успел себе напридумывать, но Лиза не стала Ритой. Послушай, я не одержимый маньяк, и я докажу это. Давай договоримся: ты ничего ей не говоришь, а я докажу тебе, что теперь Лиза станет самым счастливым человеком на свете.

Тони удивлённо смотрит на своего друга.

— Рай, мы не первый год знакомы. Ты меня знаешь, как облупленного. И я тебя тоже. Ты прекрасно знаешь, как я хочу увидеть в тебе хоть что-то человеческое. Так что не надо на это давить.

Рай в ответ усмехается. Интересно, он ожидал такого ответа, или это стало для него неожиданностью? Манипулятор чёртов.

Мужчина тем временем размеренно проходится по комнате. Приближается к Тони. Кладёт руки ему на плечи. И говорит, чётко и уверенно:

— Я сделаю её счастливой.

— Зачем? — спокойно спрашивает Тони. Нет уж, он не даст собой манипулировать!

— Потому что я хочу этого.

— Зачем?

— Что значит "зачем"? Может, я собираюс последовать твоему совету и встать на путь добра и любви?

Тони закатывает глаза. Ну конечно.

Уверенная интонация. Красивые слова. И всё это ложь.

Но Тони хорошо знает своего друга. Правды он не добьётся. Не сейчас. Поэтому мужчина только вздыхает, и, делая вид, что повёлся на эту уловку, говорит:

— Ладно. Будем считать, что мы договорились. — И, когда Рай делает шаг в сторону, Тони хватает его за руку. — Но у меня есть одно условие. Ты не причинишь ей вреда.

— Само собой.

— Ты оградишь её от того, что сейчас творится в этом городе.

— Естественно.

— Она не узнает правды о тебе.

— Этого я пообещать не могу.

— Рай! Это человеческая девушка! Ты ведь прекрасно знаешь, какие это повлечёт за собой сложности!

— Знаю. Но пообещать всё равно не могу.

Тони медленно втягивает воздух. Так. Спокойно. На Рая орать бесполезно. Бить тоже. Надо собраться и расставить всё по полочкам, раз он сам не может.

— Рай, если Лиза узнает, кто мы такие и что творится в этом городе, это поставит её жизнь под угрозу. Стой! Я знаю, у тебя как обычно есть гениальный ответ. Но послушай. Я тебе не говорил, но на том приёме, с которого ты позорно сбежал, на меня напали ликантропы.

Рай замирает. Секунду в его взгляде проносится искреннее удивление. Но в следующее мгновение мужчина сухо спрашивает:

— Тебя ранили?

— Нет.

— Что они хотели?

Тони усилием воли сохраняет на лице спокойное выражение.

— Не знаю. Но явно не убить.

Рай смотрит куда-то на стену, чуть прищурившись, явно обдумывая ситуацию.

— Мы здесь уже два месяца. Этого времени достаточно, чтобы собрать нужную информацию. Они знают, что предводитель клана — я, а не ты. Тогда почему на тебя? — Он поджимает губы. Думает. Секунда, две, три... — Если только... это мог быть предупредительный вызов.

Тони прекрасно знает, что это был вовсе не вызов.

Они пытались убить Клеймённого.

Но Раю об этом пока знать не обязательно.

— Ты ничего странного не заметил? — задумчиво спрашивает мужчина. Голос у него спокойный, а вот поза становится напряжённой. — Когда я спускался вниз, мне показалось, что...

Он не договаривает.

Вместо этого резко срывается с места.

Тони замирает всего на мгновение, а затем быстро устремляется вслед за Раем.

Они стремглав вылетают из его кабинета. Выбегают в прихожую, сворачивают к лестнице. Несколько секунд — и вот уже преодолевают ступеньки, в одно мгновение взлетев на второй этаж.

Тони ничего не понимает, не успевает обдумать ситуацию и сообразить, к какому выводу пришёл его друг. Он только бежит за ним. А в голове бьётся лишь одна мысль: "Неужели это и правда было предупреждение?!".

Рай с размаху врывается в комнату Лизы.

Тони забегает туда секундой позже. И тут же осматривается, замечая самое главное.

В комнате пусто. Оконное стекло выбито вместе с рамой.

Рай обречённо закрывает глаза и тихо говорит:

— Они её забрали.

Глава 2

Не могу понять, что со мной.

Мне вроде очень плохо. И вместе с тем — очень хорошо.

Думать тяжело. Во всём теле непонятная слабость. Вроде бы и чувствую руки, ноги, но пошевелить ими не могу. Странное покалывание кончиков пальцев изрядно напрягает. И голова кружится. Мир, конечно, не плывёт... но какое-то неприятное ощущение, словно меня вертит во все стороны.

При этом я прекрасно понимаю, что лежу. На чём-то. Анализировать, на чём именно, не тянет совершенно.

Мне хорошо. Спокойно и безмятежно. Словно вот сейчас точно ничего плохого произойти не может. И не происходит. А невозможность пошевелить конечностями вдруг превращается в сладкую негу.

И хотя я понимаю, что это странно, так не должно быть, но мне хорошо, а это главное. Пребывание в доме Рая искалечило последние нервы.

Теперь наконец-то стало хорошо.

Жаль только непонятно: я где, интересно? Может, у Рая? Опять меня опоил? Это в его стиле. Но зачем? Чем я ему мешаю-то постоянно?

Кстати. На счёт "опоил". А что, если?..

— Парни, я же просил, поаккуратнее с ней! — Моё спокойствие нарушает низкий, хрипящий голос.

Я вроде как даже вздрагиваю.

Это точно не Рай. Незнакомец — старик, причём, скорее всего, он курил всю свою жизнь. Слушать его жутковато. Того и гляди, подавится слюной или задохнётся.

— Прощу прощения за моих парней, — говорит, вернее, сипит голос где-то рядом со мной, — в последнее время они начинают забывать правила хорошего тона.

Хочу сказать: "Да ничего страшного", но сил хватает только на улыбку. Губы и те почему-то с трудом поддаются.

— Когда долго живёшь, вообще многое забывается.

Это он мне? Не знаю. Я живу всего двадцать два года. Да и то в приюте.

— Не смотри на меня так. Я вижу, как ты молода. Поверь, если бы у меня был выбор, я бы не посмел и пальцем тронуть такую хорошенькую девушку.

Эти слова не кажутся издевательством. Старик явно говорит искренне. Но я почему-то не могу его поблагодарить. Дурацкие губы...

— Так, стоп. Мне кажется, или...

Отстранённо чувствую прикосновение чужих рук к моему лицу. А именно — глаз.

— Так ты слепа, — выдавливает низкий хрипящий голос и вдруг закашливается. Вдыхает, кашляет и снова вдыхает. Проходит около минуты. Отдышавшись, старик продолжает: — Как жаль, что у нас так мало времени. Мне бы хотелось с тобой поговорить. Давненько я не встречал слепых людей.