|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 1
Его дыхание невозможно услышать.
Его шаги настолько бесшумные, словно он даже не касается подошвой пола.
Незнающий человек мог бы подумать, что в комнате никого нет.
Но я знаю. Я чувствую.
— Привет, — хрипяще выдыхаю куда-то в подушку.
Мне не отвечают. О, он это тоже очень любит. Делать вид, будто его тут нет.
— Я знаю, что ты тут. — Для наглядности, высунув руку из-под одеяла, вытягиваю её в сторону и ожидаемо касаюсь мужского тела. Кажется, ноги.
— С добрым утром, — тихо отзывается Рай.
Переворачиваюсь на спину и со стоном тянусь. Как же приятно разминать затёкшие мышцы.
— Как спалось? — На секунду кажется, что его голос дрожит. Он спрашивает осторожно, словно не хочет давить.
Становится так приято внутри. Он заботится обо мне.
Улыбаюсь сладко и нежно.
— Хорошо. Долго я спала?
Пауза, а затем Рай произносит:
— Нет, как обычно. — И голос у него такой низкий, проникновенный, с хрипцой.
Когда он говорит, всё внутри будто замирает. Хочется слушать и слушать его до бесконечности.
— А ты спал тут?
— Нет, я спал в своей комнате. — С каждым словом его интонация теплеет.
— А где твоя комната? — спрашиваю и сама удивляюсь, сколько игривости в голосе.
Переворачиваюсь на живот, обхватываю руками подушку и прижимаюсь к ней щекой. А затем, словно маленький ребёнок говорю:
— Я в этом доме уже так долго, а до сих пор не знаю, как выглядит твоя комната.
Наверное, зря я так в лоб. В моих словах можно услышать шантаж, а Рай этого очень не любит.
В такое прекрасное утро злить его совсем не хочется.
— Ты обязательно это узнаешь. — И очень тихо, и вместе с тем нежно, добавляет: — Обещаю.
Слышу, как прогибается перина и шуршит постельное бельё. Догадываюсь, что Рай двигается. А спустя мгновение наглядно в этом убеждаюсь. Мужчина придвигается ближе. Его рука осторожно проводит по моей щеке, а затем заправляет выбившуюся прядь волос за ухо.
Следовало бы отпрянуть и возмутиться такому ненормальному нарушению личного пространства.
Но я только тихо выдавливаю:
— У тебя такая холодная рука.
Прекрасно знаю, что жалкие попытки перехватить его руку в воздухе бесполезны. Поэтому просто вытягиваю свою. Он поймёт.
И он понимает.
Без лишних слов касается своими пальцами моих.
Я крепко сжимаю его ладонь.
— Почему она такая холодная? Тебе холодно?
Во мне просыпается неподдельное волнение.
— Нет, Лиза. Всё хорошо. — Он это как будто выдавливает через силу.
— Что-то случилось? — спрашиваю насторожено. Его руку, впрочем, не отпускаю.
— Поверь, всё хорошо. Всё очень хорошо. — Кажется, он придвинулся ещё ближе и теперь выдохнул эти слова мне чуть ли не в нос.
— Но... такие холодные руки...
— Такие холодные руки обычно бывают от того, что их некому согреть.
Вот уж чего-чего, а такой фразы я от него не ожидала.
Выпускаю его ладонь, приподнимаюсь на локтях и озадаченно спрашиваю:
— Рай... ты в порядке?
— А ты? — вдруг спрашивает он.
— Я?
— Да. Как ты себя чувствуешь?
— Нормально вроде.
— Ничего не болит?
— Нет, да и с чего бы?
— Ни с чего. Я рад, что с тобой всё хорошо.
И вдруг происходит совсем невероятное.
Он меня обнимает.
Сперва аккуратно, даже как-то неловко. Почувствовав его руки на своих плечах, я едва удерживаюсь, чтобы не отпрянуть. Испуганно замираю и чувствую, как неловкие объятия становятся крепче.
И вот я уже сижу, уткнувшись носом ему в плечо.
А пахнет он так же, как и всегда. Крепким, сильным ароматом, уже привычно забивающим нос до назойливого щекотания. Я судорожно вдыхаю и вдруг понимаю, что, несмотря на неприятные ощущения, в этом запахе есть что-то... очень притягательное. Да, Рай явно переборщил с дозировкой. Но именно это и отличает его от других. Такой сильный запах. Очень узнаваемый запах.
Мы обнимались не больше тридцати секунд. За это время я успела расслабиться и даже положить свои руки на плечи мужчины.
Идиллию нарушает неожиданный стук в дверь.
— Вот и Тамара, — довольно резко говорит Рай и быстро отстраняется.
Я даже не успеваю моргнуть, как мои руки хватают пустоту.
Слышится лёгкий скрежет кровати, тихие, но явно выделяемые для меня шаги. Щелчок. И весёлый голос:
— Привет. А я тут Лизе завтрак принёс!
Это не Марк, как мне кажется в первую секунду. Этот голос мне знаком, но приходится напрячься, чтобы вспомнить.
— Ты что здесь делаешь? — Ого. Рай, кажется, зол.
— Принёс Лизе покушать. Или только ты имеешь право входить в эту комнату?
— Я передам.
— Нет-нет-нет! Позволь, я сам. Тем более, мы с Лизой до сих пор нормально не пообщались.
Я вспоминаю. Это тот мужчина, с которым мы встретились на лестнице, когда я выходила в сад.
— Пообщаетесь в другой раз, — совсем хмуро говорит Рай.
— А я хочу сейчас, — будто бы с вызовом отвечает его друг.
— Нет.
— Что, не пустишь?
И правда, чего это Рай так взъелся? Может, этот друг ему вовсе не друг? И он за меня беспокоится?
Пауза затягивается, тишина становится напряжённой. Наконец Рай тихо, но довольно угрожающе говорит:
— Пущу. Только Тони, пожалуйста, без глупостей.
— Не волнуйся. Мы просто поговорим.
И вот именно эти последние слова меня не на шутку пугают.
Слышится щелчок двери. Рай оставляет нас наедине.
Раздаются довольно громкие шаги. И вновь меня не отпускает ощущение, что они наигранные. Как будто на самом деле и этот человек способен передвигаться совершенно бесшумно.
— Привет, — здоровается со мной мужской голос. Тоже очень приятный, как и у Рая, только немного выше по тембру.
— Привет, — отвечаю настороженно.
Неосознанно натягиваю одеяло повыше. На мне пижама, поэтому я не испытываю смущения. Мне просто страшно.
— Как спалось? — будничным тоном спрашивает друг Рая.
— Нормально.
— Ты помнишь меня? Мы уже знакомы, но если вдруг забыла: меня зовут Тони.
— Я Лиза, — киваю, как бы в знак того, что вспомнила.
— Я принес тебе поесть. Тут картошка, котлета, апельсиновый сок и два пирожка — с повидлом и с капустой. Прости, я не знал, какие ты любишь.
Интонация у него дружелюбная, и это как-то само собой располагает к нему. Я расслабляюсь и с лёгкой улыбкой говорю:
— Спасибо. Я и то, и то люблю.
— Вот надо же, как угадал! — в шутливой манере заявляет он.
А я предельно честно спрашиваю:
— Вы ко мне подлизываетесь?
— Я?! Конечно да, — уверено заявляет мужчина, чем заставляет меня удивлённо вскинуть брови. Эм, такого прямолинейного признания я не ожидала. — Нужно было пробраться к тебе в комнату, а без еды это сделать трудновато.
— Можете и просто так приходить, — разрешаю неловко. — А зачем вам пробираться ко мне в комнату?
— Давай на "ты", ладно?
Тони делает ещё несколько шагов и садится на кровать. Куда-то с краю. Я сижу у изголовья, поэтому даже не слышу дыхания мужчины.
— Хотел узнать, Лиза, как ты себя чувствуешь?
И чего это всех вдруг стало интересовать моё здоровье? Да мы же с Раем просто в ресторан сходили, это ведь не смертельно.
— Всё хорошо, — отвечаю честно.
— Уверена? Голова не болит?
— Почему вы... ты спрашиваешь? — Ой, как же странно и непривычно обращаться к нему на "ты".
— Мне показалось, что после прогулки с Раем ты себя неважно чувствуешь. — От шутливого тона не остаётся и следа. Он предельно серьёзен.
— Нет, всё хорошо, честное слово. Я просто устала и уснула.
— М-м... понятно.
Он говорит это так, словно не верит мне.
— А вы... ты... ты ведь друг Рая, верно? — сглотнув, спрашиваю с опасением.
— Да, — то ли удивлённо, то ли заинтересованно отвечает Тони.
Делаю глубокий вдох. И решаюсь.
Выбираюсь из-под одеяла, и, нащупывая руками путь, начинаю ползти к краю кровати. Туда, где по моим предположениям должен сидеть Тони.
Все эти несколько секунд из головы не выходит вчерашний разговор в ресторане. Рай назвал Тони своим другом. Это же ведь что-то значит, верно? Рай не из тех, кто станет разбрасываться этим словом по отношению к первому встречному.
Надеюсь, я не ошиблась.
Нащупываю край кровати. Замираю и сажусь, подогнув под себя ноги.
— Тони... можно я вам кое-что скажу?
— Да, конечно, — тут же отзывается мужчина, даже, кажется, с волнением. Он не исправляет мою оговорку на "вы". Похоже, он действительно заинтересован.
— Ты же ведь его друг, да?
— Да. — Мужчина отвечает сдержано, не торопит.
— Тогда я должна тебе кое-что сказать.
— Слушаю.
— Мне кажется... — делаю глубокий вдох и выпаливаю на одном дыхании: — Мне кажется, Раю нужна помощь.
— Что? В смысле, с чего ты взяла? — недоумённо переспрашивает мужчина.
— Он просто очень одинок, — говорю тихо. И почти шёпотом добавляю: — Ему даже руки некому согреть...
На мои слова нет реакции. Тони молчит, и даже по дыханию непонятно, что он сейчас чувствует. Я нащупываю конец одеяла и начинаю его комкать, просто чтобы занять себя чем-нибудь эти мучительные секунды.
А потом вдруг мужской голос раздаётся совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах от меня:
— Лиза, ты за него волнуешься? — Тони спрашивает это так, словно не может в это поверить.
— Мне его просто очень жалко.
И тут я начинаю ощущать мужской аромат. Совсем не такой, как у Рая. Этот естественный, настоящий. Такой... притягательный, терпкий, абсолютно мужской.
Я судорожно вдыхаю. Тони сидит очень близко. Я чувствую тепло его тела. Начинаю представлять себе, как может выглядеть этот человек. Он, наверное, достаточно высокий, наверняка стройный. Вероятно, у него большие и сильные руки. Как выглядит Рай, я уже примерно представляю, а вот Тони...
— Хорошо, я тебя услышал. Попробую с этим что-нибудь сделать. — Его голос раздаётся словно издалека. Я его уже практически не воспринимаю, всё моё внимание концентрируется на картинке, возникшей в голове.
Поддавшись какому-то немыслимому порыву, словно не своим движением, я медленно приподнимаю руку, вытягиваю её вперёд, и успеваю коснуться мужского чуть шершавого подбородка.
А потом Тони резко вскакивает на ноги. И теперь нет никакой наигранности: его шаги действительно тяжёлые, и он вроде даже спотыкается.
Осознав, что сделала, я испуганно дёргаюсь, сцепляю руки и в немом шоке пытаюсь придумать, что сказать. Но что сказать?! Я ведь не хотела ничего такого, не хотела касаться его подбородка! Это просто... это просто... что это было?! Помешательство какое-то!
— Лиза, — так серьёзно и угрожающе говорит Тони, что у меня слёзы наворачиваются на глаза от отчаяния, — никогда — никогда, слышишь?! — никогда так больше не делай!
Я хочу закричать: "Прости! Прости меня, пожалуйста! Я сама не знаю, зачем я это сделала!". Но открываю рот и не могу вымолвить ни слова. В горле застревает комок, ни сглотнуть, ни прохрипеть ничего не могу.
Тони разворачивается, идёт к двери быстрым шагом. Мне кажется, он хочет позвать Рая или сделать ещё что-то страшное. Но мужчина вдруг останавливается и говорит:
— Я не скажу Раю. Но ты, Лиза, никогда так больше не делай. Ради твоего же блага.
* * *
Дыхание нервное, прерывистое. Руки дрожат. Мысли путаются. Кажется, ещё мгновение и я сойду с ума от страха.
Тони ушёл. Просто хлопнул дверью, оставив меня наедине со своими мыслями и переживаниями. А переживать тут было о чём.
Боже мой, как я могла сделать то, что сделала?! Зачем, ну зачем я потянулась к его подбородку?! Я ведь... не могла же. Это же немыслимо. С этим человеком мы практически незнакомы. Да что там говорить! Мы и общались-то всего два раза!
Как бы хотелось думать, что это было помешательство. Но страшнее всего то, что я прекрасно помню, как вдохнула мужской аромат. Как насладилась приятными ощущениями. Как начала думать, фантазировать... и в итоге потянулась к мужчине. Лишь для того, чтобы установить контакт.
Я хотела дотронуться до незнакомого человека только потому, что ощутила... боже мой. Кажется, я ощутила влечение.
От накатившей дурноты вскакиваю на ноги. Покачнувшись, дохожу до стены. Опираюсь на неё. Двигаюсь маленькими шажками. Дохожу до двери. Поворачиваю ручку, делаю шаг в коридор.
И осторожно бреду до туалета.
Обычно по утрам мы ходим туда с Тамарой, но я уже достаточно изучила этот дом, чтобы справиться самостоятельно.
"Поход" помогает развеяться. Я даже хочу умыться, но не могу по ощущениям распознать свою зубную щётку и ограничиваюсь тем, что плескаю воды на лицо.
А вернувшись в комнату, застаю у себя ещё одного посетителя.
— Ну что, как спалось? — задорный голос застаёт врасплох.
Я замираю на месте.
— Ты что здесь делаешь?!
— Лежу, — предельно честно говорит Марк.
Я по-прежнему стою у двери и не двигаюсь. Хмуро заявляю:
— Вообще-то я всё ещё на тебя злюсь.
— Ой, да брось!
— Марк! Ты меня чуть не убил!
— Ну я же извинился!
— Давай я оторву тебе ногу и тоже извинюсь! Как думаешь, этого будет достаточно? — огрызаюсь в ответ.
— Лизка, ты чего такая нервная? Я ведь тебе ногу не отрывал! — возмущается Марк.
Тут же вспоминаю об утреннем инциденте с Тони. И правда, чего это я?
— Прости, — говорю поспешно. И тяжело вздыхаю. — Ну вот что ты за человек, а? Сам меня чуть не убил, а я перед тобой ещё и извиняюсь.
— Это всё потому, что на меня невозможно долго злиться, — "скромничает" парень.
— Я ненавижу тебя, Марк, — говорю с искренним негодованием. — И спрашиваю это не из-за того, что переживаю. Мне просто любопытно, понятно?
— Спрашиваешь что? — не понимает тот.
— Рай тебе ничего не сделал?
— Ой, да забей ты на этого Рая! — возмущается парень.
— Марк!
— У этого чувака комплекс Бога, ты же сама это прекрасно понимаешь. Он может строить из себя хоть Бэтмена, но на деле всё равно ничего не сделает!
С этим я не согласна. Рай явно не тот человек, кто может что-то сказать и не сделать этого.
— Тебе устроили голодовку? — спрашиваю пытливо.
— Лиза-а-а-а! — разражёно тянет Марк. — Не будь занудой.
— Тебя избили? — задаю вопрос дрогнувшим голосом.
— А ты так и будешь стоять в дверях?
— Да, пока ты не скажешь, что с тобой сделали.
— Ну ладно-ладно, ты меня поймала, — примирительным тоном сдаётся Марк. — Меня лишили сладкого, — скорбно объявляет он.
Я мученически закатываю глаза.
— Марк.
— Что? Вообще-то очень трудно придумать что-то хуже! Ты когда-нибудь жила с ощущением пустоты в желудке? Вот и я нет! А теперь в моём бедном животике нет ни одной конфетки...
— Очень надеюсь, что потом ты съешь столько сладкого, что у тебя одно место слипнется! — говорю хмуро.
— Какая ты добрая, — бурчит он.
А я наконец дохожу до кровати. Медленно и осторожно присаживаюсь на её край.
Конечно, я слышу, откуда доносится голос парня, но у меня всё равно остаются опасения. Не хочу сесть слишком близко к Марку. Воспоминания о том, чем такая близость обернулась в прошлый раз, и так не дают покоя.
— Неужели тебе разрешили прийти ко мне? — спрашиваю тихо. Просто хочу заполнить паузу.
— Конечно, нет.
— Опять нарушаешь правила? — иронично хмыкаю.
— Нет тут никаких правил, Лиз. И вообще, ты хочешь, чтобы я ушёл?
— Ладно уж, оставайся. — Я делаю вид, что надменно даю разрешение. — А разве в коридоре нет кого-то... ну, кто там следит за нами?
— Наверное, есть, — беспечно отвечает Марк и, видимо видя мою вопросительно поднятую бровь, поясняет: — Но я его не видел.
— Как думаешь, а тебя он видел?
— Наверное, да.
-То есть нас могут наказать?
— Господи, Лиза, это же не тюрьма!
— Но раньше нам не разрешали общаться, ты же сам говорил.
— Да, но какая разница? Если бы твой пресловутый Рай этого действительно не хотел, я бы здесь точно не сидел!
— Он не мой, — буркаю в ответ.
И тут происходит страшное. Марк двигается ближе. Абсолютно лёгким движением. Просто привстаёт, делает шаг, и плюхается рядом. Шутливым жестом пихает меня в плечо и громко заявляет:
— Хватит уже думать о грустном, давай лучше займёмся чем-нибудь интересным! Например, подерёмся подушками!
Его руки на моих плечах. Он легонько встряхивает меня. Но я его будто не слышу... всё мое внимание приковано к его рукам. Они на моих плечах. Его ладони тёплые. Крепкие. Сильные.
Меня с головы до пят обдаёт мурашками.
А Марк тем временем весело продолжает:
— Или есть предложение получше? О, а знаешь, я ведь могу тебя до смерти защекотать!
Он успевает ущипнуть меня за бока.
Я резко вскакиваю и едва не спотыкаюсь из-за подкашивающихся коленей. Наверное, парень решил, что мне стало больно. Но мне не больно. Мне просто страшно.
— Боже, Марк, чем от тебя пахнет?! — вырывается непроизвольно.
— Что?!
Я обхватываю себя руками и выдавливаю:
— Ничего.
— Блин, ну я рубашку дня два не менял, — огорошено говорит парень. — Так ужасно пахнет?
В том-то и дело, что нет.
— Всё нормально. — Я выдавливаю из себя улыбку.
Резко поворачиваюсь и иду к противоположному концу комнаты. Лишь бы подальше от него. Дохожу до шкафа. Отлично. Шкаф. То, что нужно.
Открываю дверцу и легкомысленно начинаю болтать:
— После нашего побега Тамара явно на меня обиделась. Что-то мне подсказывает, что сегодня она сюда не придёт. Значит, надо самой выбрать одежду. И что мне сегодня надеть? Удивительно, неделя прошла, а я так и не заглянула в этот шкаф! Какие вещи у меня вообще тут есть? Это вроде штаны, джинсы, кажется. Футболка. Ещё футболка. Ух ты, платье. Ой, точно! То самое, чёрное...
— Лиза, что с тобой? — Голос Марка раздаётся так близко, что я вздрагиваю и машинально делаю шаг в сторону.
Боже мой, я даже не слышала, как он подошёл!
— На тебе лица нет, — хмуро говорит парень. — Рай тебе что-то сделал?
— Ты что, нет! — нервно отзываюсь.
Марк мне не верит. Конечно, если учесть, что сам он соврал.
— Это произошло позавчера, да? Что он с тобой сделал?
— Да ничего он со мной не сделал! Что за глупые вопросы? Позавчера мы вообще-то только из Москвы вернулись!
Я начинаю злиться. Раздражение медленно пускает свои корни. Делаю глубокий вдох и стараюсь успокоиться. Но Марк припечатывает:
— Лиза, из Москвы мы вернулись три дня назад.
— Нет, позавчера мы вернулись, а вчера Рай пригласил меня в ресторан.
— Он пригласил тебя в ресторан?!
— Я думала, ты знаешь обо всём, что происходит в этом доме, — стараюсь пожурить его насмешливым тоном.
— Я... — выдавливает он так, словно пытается справиться с эмоциями. Берёт себя в руки и тупо говорит: — Позавчера я не выходил из комнаты. Поэтому не знал. Но поверь, в ресторан вы ходили позавчера. Потому что вчера ты спала. Весь день.
— Что? — выдыхаю я.
Что?! Не может быть! Целый день?! Я... я не могу проспать целый день! Мне вообще тяжело спать больше двенадцати часов! Если только...
О нет.
— Ты... ты уверен? — заикаясь, спрашиваю у парня.
— Да.
Однажды я уже проспала больше двенадцати часов.
После того, как мне вкололи успокоительное.
— Так что... Рай тебя на свидание в ресторан-то повёл? — беспечно спрашивает Марк.
Рай ведь и раньше так делал. Что ему могло помешать сделать это сейчас? Но за что? Что я сделала не так?
— Он так сказал, — отвечаю парню.
— И чем вы занимались?
Говорю первое, что приходит в голову, лишь бы он от меня отстал:
— Танцевали.
— Вы танцевали?! — Кажется, Марк реагирует даже слишком эмоционально. Словно в оправдание добавляет: — Не думал, что этот чувак умеет танцевать.
— На самом деле, это я не умею. Не умела.
Понятно, почему и Рай и Тони так заботливо спрашивали о моём самочувствии.
Наконец-то всё встало на свои места.
— Марк... я... мне нужно переодеться, — с трудом сохраняю уверенную интонацию, — ты не мог бы выйти, пожалуйста?
— Уверена? Может, ты хочешь поговорить?
— Марк. Выйди. Пожалуйста, — выдавливаю сквозь зубы.
— Ладно, как скажешь. — Надеюсь, он не обиделся? — Я зайду попозже.
— Угу.
— Подерёмся подушками, да?
Я погружаюсь в свои мысли. Вопрос парня долетает до меня словно сквозь пелену. Отвечаю на автомате:
— Ага.
И он уходит.
* * *
Тони искренне удивляется, застав своего друга в кабинете.
Весь вчерашний день Рай старательно избегал встречи.
— Что, неужели и в окно не выпрыгнешь? — спрашивает он с порога.
Рай даже взгляда не поднимает. Он внимательно смотрит на какие-то бумаги.
По кабинету разносится приятная, задорная музыка. Регтайм. Кажется, это Скотт Джоплин. Мелодичная игра на фортепиано звучит прямиком с грампластинки, крутящейся в электрофоне.
Да уж, этот хамелеон явно устарел для двадцать первого века.
— Дружище, я сейчас не настроен на промывание мозгов, — сухо отзывается Рай. Он сосредоточенно вглядывается в листок у себя на столе.
— Что-то случилось?
— Пришли рейтинги. И прогнозы.
— Всё плохо?
— Могло быть и лучше.
Скрестив руки на груди, Тони прислоняется к дверному косяку.
— Может, это потому, что кто-то считает себя выше того, чтобы посещать некоторые небезызвестные нам приёмы?
— Ставить фирме рейтинги, основываясь на личной симпатии — это непрофессионально.
— Это политика.
— Это человеческий дибилизм.
— Это человеческий фактор.
— Какие ещё синонимы ты знаешь? — раздражённо фыркает Рай.
— Ну, например, "бесчеловечно", — холодно говорит Тони.
Он в упор смотрит на своего друга. А тот... тот только хмуро разглядывает треклятый листок, будто это всё, что его интересует в этой жизни.
— Рай, мы должны поговорить. — Тони пытается привлечь его внимание.
Но тому, кажется, всё равно.
Он смотрит в листок.
Тони не выдерживает. Отрывается от косяка и быстрым шагом пересекает комнату. Зло упирается руками в стол и говорит:
— Рай! Ты вообще понимаешь, что сделал?!
— Да, — спокойно говорит он. — Пока я ещё в состоянии отвечать за свои действия.
— Да?! Что-то незаметно!
Рай только надменно выгибает бровь.
Тони делает шаг назад.
Понятно. Как об стенку горох. Этот хамелеон делает только то, что хочет. Для него вообще не существует ни рамок, ни условностей. Ни морали.
На самом деле Тони всегда уважал Рая. Если кто и мог быть предводителем, то только он. Да, у него частенько сносило крышу. Он иногда делал какие-то совершенно безумные, не поддающиеся объяснению, поступки. Но потом оказывалось, что всё всегда имело под собой основания. Он либо играл с ситуацией. Либо играл с чужими чувствами. С пресловутым "человеческим фактором".
Но это...
Тони всё пытался понять, какая в этом поступке логика. Какой мотив. И приходил только к одному выводу: похоже, он настолько любит Риту, что одержим идеей вернуть её.
Вот только было тут одно "но".
Да, в прошлом Рай был очень к ней привязан.
Но он её никогда не любил.
Он вообще никого никогда не любил.
— Это бесчеловечно, — понимая, что ему не достучаться до разума друга, Тони всё же предпринимает отчаянную попытку.
— Хорошо, что я не человек.
Рай, наконец, отрывается от своего листка. Вздыхает. Поднимается. Идёт к стеллажу и выключает электрофон. В комнате повисает непривычная тишина.
— Тони, — спокойно, но довольно тихо говорит Рай, — я должен попросить тебя кое о чём.
— О чём?
— Не говори ей ничего.
— Рай! Как я могу не сказать? Как это вообще от неё скрыть? Ты хоть представляешь, как она начнёт объяснять себе те изменения, что уже происходят в ней?
— Я сам ей скажу.
— Не скажешь. — И пока Рай не возразил, Тони добавляет: — Я тебя знаю. Ничего ты ей не скажешь!
— Дружище, я не знаю, чего ты успел себе напридумывать, но Лиза не стала Ритой. Послушай, я не одержимый маньяк, и я докажу это. Давай договоримся: ты ничего ей не говоришь, а я докажу тебе, что теперь Лиза станет самым счастливым человеком на свете.
Тони удивлённо смотрит на своего друга.
— Рай, мы не первый год знакомы. Ты меня знаешь, как облупленного. И я тебя тоже. Ты прекрасно знаешь, как я хочу увидеть в тебе хоть что-то человеческое. Так что не надо на это давить.
Рай в ответ усмехается. Интересно, он ожидал такого ответа, или это стало для него неожиданностью? Манипулятор чёртов.
Мужчина тем временем размеренно проходится по комнате. Приближается к Тони. Кладёт руки ему на плечи. И говорит, чётко и уверенно:
— Я сделаю её счастливой.
— Зачем? — спокойно спрашивает Тони. Нет уж, он не даст собой манипулировать!
— Потому что я хочу этого.
— Зачем?
— Что значит "зачем"? Может, я собираюс последовать твоему совету и встать на путь добра и любви?
Тони закатывает глаза. Ну конечно.
Уверенная интонация. Красивые слова. И всё это ложь.
Но Тони хорошо знает своего друга. Правды он не добьётся. Не сейчас. Поэтому мужчина только вздыхает, и, делая вид, что повёлся на эту уловку, говорит:
— Ладно. Будем считать, что мы договорились. — И, когда Рай делает шаг в сторону, Тони хватает его за руку. — Но у меня есть одно условие. Ты не причинишь ей вреда.
— Само собой.
— Ты оградишь её от того, что сейчас творится в этом городе.
— Естественно.
— Она не узнает правды о тебе.
— Этого я пообещать не могу.
— Рай! Это человеческая девушка! Ты ведь прекрасно знаешь, какие это повлечёт за собой сложности!
— Знаю. Но пообещать всё равно не могу.
Тони медленно втягивает воздух. Так. Спокойно. На Рая орать бесполезно. Бить тоже. Надо собраться и расставить всё по полочкам, раз он сам не может.
— Рай, если Лиза узнает, кто мы такие и что творится в этом городе, это поставит её жизнь под угрозу. Стой! Я знаю, у тебя как обычно есть гениальный ответ. Но послушай. Я тебе не говорил, но на том приёме, с которого ты позорно сбежал, на меня напали ликантропы.
Рай замирает. Секунду в его взгляде проносится искреннее удивление. Но в следующее мгновение мужчина сухо спрашивает:
— Тебя ранили?
— Нет.
— Что они хотели?
Тони усилием воли сохраняет на лице спокойное выражение.
— Не знаю. Но явно не убить.
Рай смотрит куда-то на стену, чуть прищурившись, явно обдумывая ситуацию.
— Мы здесь уже два месяца. Этого времени достаточно, чтобы собрать нужную информацию. Они знают, что предводитель клана — я, а не ты. Тогда почему на тебя? — Он поджимает губы. Думает. Секунда, две, три... — Если только... это мог быть предупредительный вызов.
Тони прекрасно знает, что это был вовсе не вызов.
Они пытались убить Клеймённого.
Но Раю об этом пока знать не обязательно.
— Ты ничего странного не заметил? — задумчиво спрашивает мужчина. Голос у него спокойный, а вот поза становится напряжённой. — Когда я спускался вниз, мне показалось, что...
Он не договаривает.
Вместо этого резко срывается с места.
Тони замирает всего на мгновение, а затем быстро устремляется вслед за Раем.
Они стремглав вылетают из его кабинета. Выбегают в прихожую, сворачивают к лестнице. Несколько секунд — и вот уже преодолевают ступеньки, в одно мгновение взлетев на второй этаж.
Тони ничего не понимает, не успевает обдумать ситуацию и сообразить, к какому выводу пришёл его друг. Он только бежит за ним. А в голове бьётся лишь одна мысль: "Неужели это и правда было предупреждение?!".
Рай с размаху врывается в комнату Лизы.
Тони забегает туда секундой позже. И тут же осматривается, замечая самое главное.
В комнате пусто. Оконное стекло выбито вместе с рамой.
Рай обречённо закрывает глаза и тихо говорит:
— Они её забрали.
Глава 2
Не могу понять, что со мной.
Мне вроде очень плохо. И вместе с тем — очень хорошо.
Думать тяжело. Во всём теле непонятная слабость. Вроде бы и чувствую руки, ноги, но пошевелить ими не могу. Странное покалывание кончиков пальцев изрядно напрягает. И голова кружится. Мир, конечно, не плывёт... но какое-то неприятное ощущение, словно меня вертит во все стороны.
При этом я прекрасно понимаю, что лежу. На чём-то. Анализировать, на чём именно, не тянет совершенно.
Мне хорошо. Спокойно и безмятежно. Словно вот сейчас точно ничего плохого произойти не может. И не происходит. А невозможность пошевелить конечностями вдруг превращается в сладкую негу.
И хотя я понимаю, что это странно, так не должно быть, но мне хорошо, а это главное. Пребывание в доме Рая искалечило последние нервы.
Теперь наконец-то стало хорошо.
Жаль только непонятно: я где, интересно? Может, у Рая? Опять меня опоил? Это в его стиле. Но зачем? Чем я ему мешаю-то постоянно?
Кстати. На счёт "опоил". А что, если?..
— Парни, я же просил, поаккуратнее с ней! — Моё спокойствие нарушает низкий, хрипящий голос.
Я вроде как даже вздрагиваю.
Это точно не Рай. Незнакомец — старик, причём, скорее всего, он курил всю свою жизнь. Слушать его жутковато. Того и гляди, подавится слюной или задохнётся.
— Прощу прощения за моих парней, — говорит, вернее, сипит голос где-то рядом со мной, — в последнее время они начинают забывать правила хорошего тона.
Хочу сказать: "Да ничего страшного", но сил хватает только на улыбку. Губы и те почему-то с трудом поддаются.
— Когда долго живёшь, вообще многое забывается.
Это он мне? Не знаю. Я живу всего двадцать два года. Да и то в приюте.
— Не смотри на меня так. Я вижу, как ты молода. Поверь, если бы у меня был выбор, я бы не посмел и пальцем тронуть такую хорошенькую девушку.
Эти слова не кажутся издевательством. Старик явно говорит искренне. Но я почему-то не могу его поблагодарить. Дурацкие губы...
— Так, стоп. Мне кажется, или...
Отстранённо чувствую прикосновение чужих рук к моему лицу. А именно — глаз.
— Так ты слепа, — выдавливает низкий хрипящий голос и вдруг закашливается. Вдыхает, кашляет и снова вдыхает. Проходит около минуты. Отдышавшись, старик продолжает: — Как жаль, что у нас так мало времени. Мне бы хотелось с тобой поговорить. Давненько я не встречал слепых людей.
Пауза. Кажется, он задумался.
Я хмурюсь. Что за пространные рассуждения ведёт этот незнакомец?
— К сожалению, времени у нас мало. Я объясню тебе всё по порядку. Сейчас ты чувствуешь себя странно. Твоё сознание граничит на уровне удовольствия от наркотических веществ. Не волнуйся, это всего лишь психотропное. Понимаю, это жестоко, но, честно говоря, терпеть не могу добиваться ответов у паникующего человека. Поэтому тебе нужно всего лишь постараться ответить на мои вопросы, а потом мы тебя отпустим.
Смысл доходит явно с опозданием. Несмотря на то, что я слышу каждое слово из долгой речи незнакомца, перевариваю услышанное так, словно мне объясняют задачу по математике.
— Хотите сказать... — медленно начинаю лепетать. Меня перебивают:
— Да. Тебя похитили. Временно. Не переживай, твоей жизни ничего не угрожает.
— Вы те, о ком предупреждал Рай, — говорю тупо. Ого, получилось разлепить губы.
— Вполне возможно. Лучше ответь на простой вопрос: кто ты?
— Я Лиза, — выдаю абсолютно честно. Ну, мне же нечего скрывать.
— Что ты делаешь рядом с Раем?
— А я не знаю. — Ох, говорить сложно. Язык еле шевелится, губы слабые.
— Уже больше недели ты проживаешь в его доме. Он возит тебя в ресторан. Не стоит увиливать, ладно? Почему он так тебя опекает? — дряхлый голос приобретает довольно жёсткую интонацию. Ничего себе.
— Он мне не говорит, — выдавливаю с трудом.
— Ты Клеймённая?
— Нет, я Лиза.
— Ты из его стаи?
— Я не волк, я Лиза. — Честно говоря, мне уже надоедает разговаривать с этим странным человеком.
Можно мне домой?
Ой, нет. Меня же похитили.
А где Рай? Его тоже похитили? Хотя, думаю, если его похитят, то он прямо из подвала похитит тех, кто его похитил. Хих.
— Лиза, для того, чтобы я тебя отпустил, мне нужны ответы.
— Ладно. — Пытаюсь кивнуть, но ничего не выходит.
— Откуда ты?
— Из интерната. Хотя... вроде нет. До этого я в другом городе жила. Он... этот... забыла название, — признаюсь виновато.
— Как ты попала к Раю?
— Никак, это он меня попал.
— Что?
— Ну, я там долго была, а Рай меня забрал. И он ещё... там... платье мне купил, — говорю смущённо.
С каждой секундой шевелить губами всё легче. Надо бы и мысли как-то в порядок привести.
— У вас с ним отношения?
И как этому голосу удаётся сохранять такое спокойствие?
— К кому? — не понимаю я.
— Похоже, с дозой переборщили, — говорит какой-то незнакомый голос.
Ух ты, да мы ещё и не одни. А кто рядом? И чего это он молчал до этого? Подглядывает?
— Лиза, ты любишь Рая? — Хах, про спокойствие ошиблась. Старик явно зол.
— Мне его жалко, — говорю честно.
— Почему? — Ой, а теперь, кажется, надежда промелькнула.
— Ну, у него руки холодные. И их некому согреть.
Тяжёлый вздох. Даже какой-то разочарованный.
— Похоже, она ничего не знает. Или эта ведьма её завербовала. Приведи-ка Мадину, пусть она её посмотрит на следы магического воздействия.
Я не успеваю обдумать странную фразу и сделать выводы. Меня отвлекает громкий лязг. У меня даже сердце ёкает — вот как я пугаюсь. Спустя мгновение доходит, что это был не лязг, а скрежет. У них двери, что ли, так открываются? О-о-ой, им срочно нужен мастер. Хоть какой-нибудь.
— Аркадий Иванович, время вышло. Хамелеон здесь, — сообщает ну совсем незнакомый голос. Вот его я раньше точно не слышала.
И что ещё за хамелеон? Это змея или...
— Ну что ж, Лиза. Пора прощаться.
— До свидания, — охотно говорю, не чувствуя никакой горечи расставания.
Странный какой-то тип.
* * *
— Обойди дом по кругу. Если что-то пойдёт не так — стреляй, — сухо командует Рай.
— Ты что, собираешься войти в дом один? — удивляется Тони. — У тебя даже оружия нет!
— С оружием меня не пустят. — И, взглянув на своего друга, поясняет: — Это встреча, а не война.
— Уверен? — хмурится Тони.
— Иначе напали бы на хамелеонов, а не на невинную девушку.
— В таком случае, они нас ждут.
— Есть какие-то другие предложения? — Рай надменно выгибает бровь, сохраняя при этом ледяную маску спокойствия.
— Шторы, скорее всего, занавесят. На чёрном ходе и в подвале тоже наверняка будут люди. Я попробую с крыши.
Рай кивает, соглашаясь, и довольно небрежно бросает:
— Будь осторожен.
Тони хмыкает.
— О себе лучше волнуйся. Ты же знаешь, один укус, и...
— Знаю.
— Ладно. Тогда удачи.
— Я не верю в удачу.
— Она всё равно тебе пригодится.
И они расходятся. Тони — в обход дома. Рай же медленно поднимается по ступенькам из дорогой плитки с каким-то непонятным рисунком. Доходит до большой деревянной двери с вставленным оранжевым стеклом и нажимает на звонок.
Выглядит всё так, словно он пришёл в гости. Смешно даже.
Дверь открывается. На пороге стоит мужчина лет тридцати. Ликантропа в нём выдают лишь клыки, намекающе обнажённые в презрительной улыбке. Мужчина держит поднос, на котором лежит белая бумажка.
Рай в упор смотрит на своего врага. Переводит взгляд на записку. Отрывистым движением хватает её и быстро пробегается глазами по печатным буквам.
"Следуйте за вашим провожатым".
Раздражённо стискивает зубы.
Что ж, они хотят поиграть? Ну ладно, пусть играют.
Провожатым, конечно же, оказывается этот ликантроп. С явным злорадством он проводит званого гостя в большую комнату, судя по всему — гостиную.
Рай тут же отмечает, что дом (во всяком случае — первый этаж), выдержан в строгом стиле. Вычурности нет, хотя ей обычно грешат как минимум половина тех, у кого есть деньги. А деньги у хозяина этого дома были. Пока они с ликантропом шли к гостиной, Рай рассматривал стеллаж, растянувшийся вдоль всего коридора. Сверху донизу он был заполнен книгами. Кто-то, видимо, хотел намекнуть гостям на свою образованность.
Тут были и тумбочки, выполненные в старинном, кажется средневековом, стиле. На них стояли или канделябры, или дорогие вазы, или статуэтка Будды, или украшенные дорогими камнями шкатулки.
В коридоре был красный ковёр.
А вот в гостиной ковра не было. Комната сама по себе была не такой уж большой. Современную моду не воспринимала. В глаза сразу бросался налёт другой эпохи: обои тёмно-серые с розовым рисунком. Окно на всю стену, естественно, занавешенное плотными коричневыми шторами. Посередине ещё одной стены стоит камин. Над ним надпись, выведенная маркером:
Злата Прага Злата власки
заповедный уголок
Всюду памятники Кавки
Кавка ложь да в нём намёк.
Рай узнаёт эти слова. Похоже, для хозяина дома они имеют большое значение. Что ж, можно сделать вывод: он пережил Пражскую весну. Значит, вполне допустимо, что книги из стеллажа в коридоре он действительно мог прочитать.
Перед камином два глубоких мягких кресла, обитые бардовой тканью.
Тихо тлеют угли. В комнате тепло, если не сказать — жарко.
У противоположной стены стоят три ликантропа. Тот, что исполнял роль "провожатого", подаёт голос:
— Прошу, садитесь.
Рай подавляет желание поморщиться. Неубедительный спектакль перед ним разыгрывают. Неубедительный.
— Я постою.
— Лучше присядьте.
— Я же сказал. Я постою. — Мужчина смеряет зарвавшегося "прислужника" злым взглядом.
— Ну что же вы, мы всего лишь стараемся быть гостеприимными, — со стороны двери раздаётся старческий голос.
Рай поворачивает голову. С удивлением видит перед собой старика. Осунувшаяся, горбатая фигура. Седые волосы достигают плеч. Лицо морщинистое, глаза впалые, нос длинный, но больше напоминает огромную картошку.
Старик держит в зубах трубку. Он не курит её. Видимо, старается придать себе солидности. Ему это, правда, не помогает. Из-за длинного кафтана, больше похожего на расписной ковёр, белой рубашки и невнятного вида штанов он напоминает только одно — пережиток прошлого.
Хозяин дома хромает. Идти ему помогает один из его "прислужников". Он же накидывает на своего предводителя тёплый плед и помогает усесться в глубокое кресло — поближе к теплу.
— Что привело вас в мой дом, сэр? — низким голосом спрашивает старик.
Он наверняка курил, и, возможно, курит до сих пор. Он часто дышит, когда говорит — значит, не хватает "дыхалки".
— Зашёл отведать меренги, — сухо говорит Рай.
— Безе, — блаженно прикрыв глаза, исправляет старик. — Исключительно изысканное блюдо.
— Где девушка? — не желая вести пустую беседу и соревноваться в знаниях, спрашивает Рай.
— Девушка у нас, — хрипит в ответ предводитель стаи. — Присаживайтесь, нам стоит поговорить.
— Нам не о чем разговаривать. Я здесь, чтобы забрать её.
— Она здесь, чтобы мы могли поговорить.
Этого следовало ожидать.
Рай внимательным взглядом наблюдает за четыремя ликантропами. Он не намерен брать на себя первое слово в переговорах, предоставляя это право хозяину дома. И тот негласно принимает его:
— Моё имя — Аркадий Иванович Новак. Но, думаю, вы и так это знаете. Цель этого разговора очень проста: я хочу понять, зачем вы посетили этот город?
Рай усмехается.
— Вы что-то имеете против?
— Имею ли я что-то против кровных врагов в моём городе? Полагаю, да. Скажите мне, мистер Райнер, зачем вы здесь?
Надо отдать старику должное. Он соблюдал манеры. Это уже заслуживало уважения. Особенно в сравнении с теми, с кем Раю пришлось общаться в последнее время.
— Ответ "семейные проблемы" вас устроит?
— Не играйте со мной в игры, сэр, — хмыкает Аркадий Иванович и тут же давится то ли воздухом, то ли слюной. Ему требуется около тридцати секунд, чтобы откашляться, а затем продолжить: — Жизнь научила меня одному: война — это не выход. Именно поэтому вы стоите здесь. Именно поэтому мы с вами разговариваем. Я даю вам шанс оправдаться и покинуть город мирно.
Рай отходит от кресла, возле которого стоял до этого, и приближается к камину. Встаёт спиной к главе стаи ликантропов. С явным пренебрежением рассматривает надпись на стене. Спустя несколько мгновений говорит:
— Достаточно забавно слушать, как вы присваиваете себе город.
— Не присваиваем. Он и так наш.
Рай надменно улыбается, хотя старик этого и не видит.
— Вы ведь обосновались здесь сравнительно недавно.
— Моя стая взяла под контроль этот город с тех пор, как развалился Советский Союз! — с яростными нотками отвечает Аркадий Иванович.
Теперь улыбка на лице Рая становится победной. Он этого не скрывает. Поворачивается лицом к своему врагу и с явным превосходством горит:
— А у меня другие сведения. Ещё год назад мэр этого города плясал под руководством моего двоюродного брата. Хамелеона.
— У нас было перемирие. — Старик не даёт себя смутить.
Рай продолжает напор, словно они находятся в суде:
— Похоже, перемирие оказалось временным. Иначе как объяснить то, что три месяца назад моего брата нашли мёртвым?
— Вы что же, собираетесь обвинить нас в убийстве?
— Нет, что вы! — обманчиво возмущается мужчина и с некоторым злорадством припечатывает: — Я не собираюсь. Я обвиняю.
Аркадий Иванович смотрит на тлеющие угли и недоверчиво качает головой.
— Странный поступок для такого, как вы, мистер Райнер. — Он поднимает затуманенные глаза и внимательно смотрит на объект своего недоверия. — Не думайте, что мы про вас ничего не знаем. Вы не зря стали предводителем клана, хотя это и сыграло с вами злую шутку. Информацию о вашей жизни найти очень легко.
Рай молчит. Он даже с каким-то предвкушением ждёт продолжения, и оно не заставляет себя ждать:
— Мы знаем про вас всё. Где вы родились. Как. Кем была ваша мать и когда она умерла. Знаем даже число и день, когда ушёл ваш отец. Мы знаем название всех ваших фирм. Знаем имена всех людей, с кем вы общались больше недели. Мы знаем, что со своим лучшим другом вы познакомились в 1936 году во время Гражданской войны в Испании. Мы знаем, что вы вместе с ним воевали во время Второй мировой. Так неужели вы думаете, будто я могу не знать про вашего двоюродного брата? Неужели вы думаете, будто я не знаю, что вы виделись с ним всего один раз в жизни? Он присылал вам открытки на Рождество, но вы даже не ответили ни разу. По-вашему — это пример крепких братских уз? Так почему я должен верить, будто вы вдруг озаботились его судьбой и, узнав о его смерти, приехали в этот городишко выяснять правду?
Рай спокойно смотрит на главу стаи ликантропов и даже позволяет себе улыбнуться уголками губ. Если этот старикан думает, что может прижать его к стене своими рассуждениями, то он явно не видел настоящего "разоблачения".
— У вас неплохие источники информации, — одобрительно кивает мужчина. — Хорошо, что не только у вас. Я своей осведомлённостью, конечно, не хвастаюсь, но позвольте сказать: я не привык заходить в чужой дом, ничего не зная о его хозяине. Стоит отдать вам должное. Вы явно подчистили за собой, стерев любые данные о вашей личной жизни, даже дату рождения. Но имя вы своё стереть из истории не смогли. Закрытые источники сообщают, что вы — тот самый чешский ликантроп, в пятидесятые истребивший около десяти кланов хамелеонов. Конечно, моя раса давно мечтает повесить вашу голову на пику Эйфелевой Башни, но среди "своих" вы определённо заработали уважительную репутацию.
— Вы хотите поговорить о моих заслугах? — спрашивает Аркадий Иванович своим дребезжащим голосом.
— О нет. Это же совершенно неинтересно. Гораздо интереснее биография Петра Аркадьевича Новака.
Старик едва заметно вздрагивает. И хотя его взгляд устремлён на игривое пламя, сложно не заметить, как его самообладание начинает сдавать позиции.
— Вот про него информации хоть отбавляй, хотя она и скудновата. Ваш сын достаточно неординарная личность. Когда его отец переживал Пражскую весну, он учился в Кембридже. Честно говоря, я ожидал, что с таким-то отцом у этого ребёнка будет захватывающая биография. Но нашёл только один случай, стоящий хоть крупицы моего внимания: ваш сыночек переспал с преподавательницей, и их застукали. Неловкая ситуация, понимаю. Но на этом всё. У него нет своего дела, он даже не работает, живёт на ваши деньги. Так что, пытаясь найти мотивы моих поступков, лучше попробуйте сперва покопаться в себе. Может, вы что-то сделали не так?
В яблочко. Под глазами старика пролегают тени. Лицо осунулось ещё больше. Спина сгорбилась. Кулаки сжаты. И хотя он старается сохранить отрешённость, Рая этим напускным самообладанием не обмануть.
Слабость этого ликантропа — собственный сын.
Что ж, отлично.
— Я так понимаю, покидать этот город вы не собираетесь? — тихо и хрипло спрашивает Аркадий Иванович.
— Правильно понимаете.
— Тогда я вынужден объявить вам войну.
— Очнитесь, сэр, — хмыкает Рай в ответ. — Перемирие — лишь иллюзия, которой вы окружили себя, чтобы забыть о пролитой вами крови. Война между нами никогда не прекращалась.
— Тем не менее, вы стоите в моём доме.
— Я пришёл сюда за невинной девушкой.
— Мне расценивать это как капитуляцию?
— Как мирные переговоры.
— Ну что ж...
Аркадий Иванович одобрительно хмыкает. Пристально смотрит на Рая, явно справившись с эмоциями касательно своего сына, и хмуро говорит:
— К сожалению, Лиза мертва. Мне очень жаль.
Рай даже не вздрагивает. Лишь позволяет себе изогнуть бровь. И продолжает прожигать предводителя ликантропов надменным взглядом.
Если этот старикан думает, что сможет провести его такой банальностью, то он явно чокнулся. Рай прекрасно умеет себя контролировать. Даже если бы ему сказали, что его отец появился здесь спустя столько лет, мужчина бы даже не моргнул.
Аркадий Иванович, видя стену холодной отчуждённости, сдаётся:
— Я смотрю, вас не так-то легко обмануть.
Рай презрительно кривит губы.
— Вы не правы. Это вообще невозможно.
Старик кивает с лёгкой улыбкой. И, вздохнув, говорит:
— Приведите девушку.
Проходит минут десять.
Всё это время Рай внимательно наблюдает за каждым ликантропом в этой комнате. Аркадий Иванович отрешённо смотрит в камин и ни на что не реагирует. В какой-то момент Рай замечает, что у старика расширены зрачки. Присмотревшись внимательнее, убеждается, что и руки дрожат. Едва заметно. Но дрожат.
Желая проверить свою догадку, мужчина резко дёргается в сторону и в одну секунду оказывается возле того ликантропа, что исполняет роль няньки.
Вздрагивают все присутствующие в комнате. Все, кроме предводителя.
— Тихо-тихо. — Рай примирительно поднимает руки. И обращается к "няньке": — Зажигалки не найдётся?
Слышится смешок со стороны старика.
"Нянька" достаёт из кармана нужный предмет и протягивает мужчине. Буквально тут же из коридора доносятся шаги.
— Вспомнил. Не курю, — говорит Рай и уверенным шагом направляется к двери.
"Привести" Лизу они не смогли.
Её несли.
Рай в один момент преодолевает разделяющее их расстояние, подставляет руки, чтобы перехватить девушку, и, прижав её к себе, не прощаясь, быстрым шагом идёт к выходу.
Чем они её накачали, он не знал. Но волнение медленно начинает закрадываться в душу, когда мужчина видит её бледное лицо и обмякшее тело.
На улице его ждёт Тони. Заметив Лизу на руках друга, обеспокоенно спрашивает:
— Она в порядке?
— Не знаю. Давай в машину.
— Она хоть жива? — на ходу уточняет мужчина.
— Дышит, — хмуро отвечает Рай.
Он позволяет Тони сесть за руль своего джипа. Сам садится на заднее сиденье вместе с девушкой. Аккуратно прижимает её к себе, заставляя принять полусидячее положение, чтобы ей легче стало дышать.
Машина трогается.
Рай осторожно убирает прядь спутанных волос с бледного лица Лизы. Тяжёлым взглядом смотрит на её синюшные губы. Осторожно прикасается к запястью, нащупывает пульс. Учащённый. Вот дьявол, чем они её накачали?!
Неожиданно Лиза приоткрывает рот, делает глубокий вдох и кашляет несколько раз. Рай замечает слюну, медленно катящуюся к подбородку, и реагирует моментально:
— Тони, останови! Её сейчас стошнит!
Они еле успевают вылезти из машины на обочину. Рай крепко держит девушку, пока та выдавливает из себя содержимое желудка, не давая ей захлебнуться. Мужчина взволновано пытается понять, в сознании она вообще или нет. Но Лиза ни на что не реагирует.
— Тони, разворачивайся, — в конце концов не терпящим возражений тоном приказывает Рай. — Срочно едем в больницу.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
