1.Опека. Начало

'Не мешай работать... Что же, не буду. Представлю, что я на приеме у уролога... Нет, лучше на сеансе эротического массажа... Если бы не зрители...' Я закрыл глаза и, следуя полученному совету, постарался расслабиться. 'Какие у этой кау-тикаянки сильные руки... Черт, а ведь и в самом деле не так уж и плохо...'

— Ада, подай мне, пожалуйста, перчатки.

'Перчатки... Значит, сейчас начнется...' Я вновь напрягся в ожидании проникновения, однако D1477 не торопилась.

— Ада, наш клиент опять боится. Помоги мне.

Теперь на моей заднице оказались руки старшей защитницы. Не такие сильные, как у ее коллеги, но более нежные. Снова поглаживания, минута, другая и вдруг я почувствовал, как по всему телу прокатилась волна возбуждения. Мой член напрягся и в этот момент Ада раздвинула мои ягодицы, а средний и указательный пальцы дознавательницы резко вошли в мой анус.

— А-а-а!!!

Даже сейчас, спустя много дет, я так и не могу определить, чего было больше в этом крике — боли или наслаждения. Вероятно, примерно поровну того и другого...

— Понятые, внимание! В анальном отверстии неизвестного я обнаружила...

Рука дознавательницы покинула мой задний проход. 'Что она могла там обнаружить, кроме остатков кала?'

-... Небольшую капсулу, которую на ваших глазах извлекла на свет.

'Капсула?! Какая, к черту, капсула!'

— Следуя инструкции, я на ваших глазах кладу этот предмет контрабанды в переносной сейф N157633 и запечатываю его своей личной электронной печатью. Вам все видно?

— Все видно.

— Да что вам видно! Не было у меня ничего! Это подстава и грубое нарушение таможенных правил!

Я попытался встать с кушетки, но разряд электрошокера вернул меня на место.

— Отмечаю в протоколе, что при досмотре неизвестный мужчина оскорблял понятых и оказывал физическое сопротивление дознавателю.

'Ох, как больно. За что мне все это...'

— Подозреваемый, прочтите протокол и подпишите его.

— Ничего я подписывать не буду.

— От ознакомления с протоколом подозреваемый отказался.

'Черт, сглупил. Надо было изложить замечания, а теперь я и в самом деле похож на преступника, пойманного на горячем, и ушедшего в глухую несознанку.'

— Понятые, если у вас нет замечаний или дополнений, подпишите, пожалуйста, протокол. Каждый лист, пожалуйста.

— Вот здесь?

— Да, и на обороте... Спасибо. От лица государства благодарю вас за участие в досмотре.

— Это наш гражданский долг... Интересно, что он там провозил, со смешком спросила одна из понятых.

— Я не имею права даже высказывать предположения.

'Тупые и слепые курицы. Интересно, видите ли им...'

— Понятые, вы свободны. В случае необходимости вас вызовут в суд.

Женщины ушли, и я остался один на один с дознавательницей.

— Пришел в себя?

— Пришел. Зачем вам все это?

— Что 'это'?

— Зачем вам подкидывать мне онтрабанду и делать из меня...

Новый разряд электрошокера не дал мне договорить.

— Еще или хватит?

— Хватит...

— Тогда помолчи. Сейчас я отведу тебя в камеру — там и поговорим

Дознавательница похлопала меня по ягодицам и, поддерживая под руку, помогла подняться с кушетки. Встав на ноги я едва не упал (то ли ноги затекли от стояния на коленях, то ли электрошокер сказался), и лишь через несколько минут мне удалось восстановил рефлексы. D1477 не торопила меня (вероятно она знала, в каком состояние находится человек после удара шокером), но когда я подошел к своей одежде, сказала:

— Не одевайся, иди, как есть.

'Как есть... Если кто-то из заключенных увидит меня...' Однако спорить я не рискнул.

К счастью, в боксе, куда отвела меня дознавательница, никаких заключенных в тот день не было. И, судя по внутреннему убранству помещения, и быть не могло. (Разве, что ВИП-персоны межпланетного преступного мира.)

— Удивлен?

— Да. Не думал, что камеры могут быть такими уютными.

— Это — не камера, а неофициальная комната отдыха для персонала. И, поскольку мой рабочий день закончился, я хочу неофициально отдохнуть. С тобой. Если сумеешь понравиться, то все время до суда проведешь здесь. Если же нет, то будешь ублажать не меня, а таких же контрабандистов в камере.

— Вы хотите... Я правильно понял?

— Не знаю, что ты там понял, но я хочу. Хочу, чтобы ты был послушным и приятным молодым человеком.

'Ублажать... Что же, можно и ублажить... В любом случае лучше, чем в камере. Да и внешне эта 1477 пусть и не красавица, но очень и очень ничего, тем более, что мне всегда нравились женщины, говорящие откровенно о своих желаниях. А то, что ты находишься теперь в полной ее власти странным образом заводит. Интересно, часто они тут так неофициально отдыхают?'

Я еще раз посмотрел на таможенницу. 'Хищница, ну, точно хищница, догнавшая свою добычу. Очень сексуальная хищница... Дурак, о чем ты сейчас думаешь — тебе же срок грозит... Наручники, она, надеюсь, с меня снимет?!'

— Я понял.

— Что ты понял? А, лучше ничего не говори.

Дознавательница подошла к дивану, буквально бухнулась на него, и широко расставила длинные мускулистые ноги. Короткая юбка, и до этого, плохо скрывавшая массивные бедра и отсутствия трусиков, чуть задралась, полностью открыв моему взору покрытые светло-рыжими волосами широкие половые губы. Мой член мгновенно напрягся. 'С чего начать... Неужели этот досмотр был лишь предлогом... Ирма, извини любимая, но я опять тебе изменю... Не по своей воле...' — мысли путались в моей голове. Не дожидаясь приглашения, я подошел к таможеннице и попытался сесть рядом. 'Почему она не снимает с меня наручники? Как мне ублажать ее?'

Ответом на мою инициативу был новый разряд электрошокера, сбросивший меня на пол.

— Я смотрю, тебе понравилось. Могу повторить.

— Умоляю, не надо. Но вы же сами сказали...

— Я сказала 'ублажать', а не нахальничать. Кто тебе разрешил сесть рядом?

— Я думал... Простите.

— Не надо думать. Оторви свою сексуальную попку от пола, стань на колени, и сними с меня туфли.

— Но наручники...

— Губами.

Я выполнил приказ.

— Передвинься ближе.

Едва я выполнил приказ, как сильные руки дознавательницы легли на мой затылок, направив мою голову между разгоряченных стальных бедер.

— Лижи. Без прелюдий.

Все дальнейшее было я запомнил смутно. Помню, что едва не задохнулся. Помню ударивший в нос запах несвежего тела и неприятную щекотку жестких волос. А вот финал, первый ее финал в тот бесконечно длинный вечер, мне запомнится навсегда. Бедра дознавательницы вдруг напряглось, едва не раздавив мою голову, а из разверзнутой киски на мое лицо обрушился настоящий водопад.

Сколько времени мы были застывшей скульптурной группой? Наверное, не более минуты, но, повторю, эта минута запомнилась мне навсегда. Первой вернулась в реальность дознавательница. Она, отпустила мою многострадальную голову, откинулась на спинку дивана и коротко бросила:

— Убери.

— Но наручники...

— Что, опять наручники?

— Пожалуйста, снимите их.

— Разве они мешают тебе убирать?

— Я хотел пойти взять бумажные полотенца или салфетки.

— Зачем они тебе нужны, когда есть язык и губы.

'Язык и губы?! Она хочет, чтобы я...'

— Не тупи. Начинай.

— Я вас не понимаю.

— Нет?!

— Нет.

— Сейчас объясню.

Что же, объяснение было понятным. Как не понять, когда твоя голова прижата к мокрому лону, а волосы на ней казалось вот-вот будут вырваны.

— Не надо... Больно... Все сделаю, все уберу... — сказал, вернее промычал я.

— Не поняла. Говори яснее.

'Яснее?! Да я же сейчас задохнусь. Как дать ей понять, что я... сломался?'

Беря пример с древних борцов, я постучал ладонью по полу. В ответ 1477 чуть разжала тиски.

— Слушаю тебя.

— Я все сделаю, как вы сказали, все уберу...

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

Дознавательница отпустила мои волосы, и снова откинулась на спинку кресла.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ

Моя милая, всегда спокойная, всегда чуть ироничная, всегда рассудительная Ирма. Куда же ты подевалась? Сейчас передо мной сидела не пытающаяся сдерживать свою ярость менада.

— Влад, это просто возмутительно. Как тебе в голову могла прийти глупая идея заявиться сюда, не предупредив меня. Ты же всегда гордился своей по твоим словам непревзойденной логикой. А тут... Нет, это просто мальчишество какое-то! Нет, хуже того, — дебилизм, форменный дебилизм. О чем ты думал?

— Я очень соскучился и хотел сделать тебе сюрприз.

— Хотел сделать мне сюрприз? А, если бы я была с мужчиной, если бы просто уехала, наконец, если бы...

Весь вечер Ирма осыпала меня упреками, а я по большей части отмалчивался, стараясь дать ей выговорится.

— Дорогой, ты теперь понял, что на Кау-Тике без женской опеки мужчина слаб и беззащитен. Это тебе не Земля. Разве я не рассказывала об этом?! Чем ты меня слушал?

— Да, моя спасительница, ты права, признаю, накосячил. Но мне было так плохо без тебя...

— Плохо ему было... Видите ли ему было плохо! Что галактикнет уже не работает?

— Да, моя ненаглядная, было плохо. Очень плохо. А еще я очень боялся, что ты не сможешь переступить через обиду, и напишешь в ответ, чтобы я не приезжал. Кроме того, я думал, что рассказывая об обычаях и законах своей планеты, ты, мягко говоря, преувеличиваешь. А тут... Спасибо тебе, любимая, что вырвала меня из лап этой похотливой извращенки в мундире. Завтра же с утра подам заявление о должностном преступлении этой суки в вашу полицию или в...

— Влад, какая преступница, какая полиция? У тебя после таможни совсем мозги поплыли.

— А что, подбрасывание улик и фальсификация дела разве уже не считается преступлением? Не говоря уже обо всем остальном.

— Влад, изучай законы тех планет, которые ты собираешься посетить. Особенно, когда планируешь посетить их неожиданно, на свой страх и риск. Твоя дознавательница барражировала на грани закона, но не переступила его.

— Как не переступила? А...

— В самом прямом. Давай по пунктам. Видеокамера и понятые зафиксировали, как из твоей задницы извлекаются наркотики? Сама видела эту сьемку и будь я судьей, то мой вердикт был бы однозначен.

— Но...

— Влад, время позднее, и я устала. Мало того, что на работе был тяжелый день, так потом пришлось заниматься тобой — все нервы вымотал. Поэтому, давай по делу: зафиксировали или нет?

— Зафиксировали, но работали только две самые дальние видеокамеры. А положено...

— Судья посчитает это мелкой технической неприятностью. Согласен?

— Да, скорее всего так и будет, — крыть было нечем.

— Ну, а то, что после досмотра дознавательнице захотелось развлечься с тобой, так это ее личное дело. На Кау-Тике женщины... Чтобы не растекаться мыслью по древу, скажу, что у нас нечто вроде, ну, не совсем, конечно, матриархата. И, если в руки этой D1448...

— 1477., ты хорошо ее запомнил. Понравилась?! Хочешь продолжить знакомство?

— Ирма, хотя бы ты

— О, я смотрю не издевайся.

— Ладно, не буду, но ты этого заслуживаешь. Так вот, развлекаясь с тобой — не находящимся под чьей-либо опекой мужчиной без документов да еще с наркотиками в заднем проходе — она ровным счетом ничего не нарушила.

'Развлекаться? Это называется развлекаться! Видела бы Ирма, что вытворяла со мной эта 1477, после того, как заявилась в мою камеру... Нет-нет, хорошо, что не видела... Или все-таки видела?!'

— Да врет она все. И документы у меня в порядке, и контрабанды никакой не было. Если верить старым детективам, такие грязные трюки давным-давно проделывали недобросовестные полицейские на Земле. Одно неуловимое движение и перед глазами понятых оказывается улика, якобы изъятая у задержанного.

— Знаю, и у нас такое встречается. Но у дознавательницы есть свидетели, и сделанная под выгодным ей ракурсом видеозапись. А у тебя? Более того, ты даже не сможешь подать официальную жалобу.

— Почему?

— Влад, опять-таки из-за особенностей нашего социального устройства. Все юридические шаги от имени мужчины совершает его опекунша. Есть у тебя опекунша?

— Нет, ты же прекрасно знаешь.

— Знаю. Поэтому, засунь свое заявление в то место, где ты провозил контрабанду (да, шучу-шучу, не кипятись), и давай обойдемся без какой-либо самодеятельности. Не подставляй меня.

— Подставляй?!

— Как только я узнала, что ты задержан, я подняла на ноги всех своих знакомых. В итоге удалось взять тебя на поруки с обязательством, что ты либо в течении семидесяти пяти часов найдешь себе постоянную опекуншу, либо улетишь на Землю. А до этого я, как поручитель, полностью отвечаю за тебя. Уяснил?

— Уяснил. Но как ты узнала?

— У тебя был один шанс на миллион. И он, благодари свою удачу, выпал тебе.

— И все же?

— Одна из понятых оказалась моей близкой подругой. И как только она увидела твою фамилию в протоколе, позвонила мне.

— Она знала мою фамилию?!

— Да, я много рассказывала ей о тебе.

— Ого, я и в самом деле счастливчик. Но почему ты не приехала сразу?

— А толку? Только бы все испортила. Надо было найти нужных людей и все такое прочее.

— Понимаю...

— Поэтому никаких заявлений, сиди тихо и не создавай ни себе, ни мне лишних проблем. Как женщина, взявшая тебя на поруки и подписавшая соответствующие бумаги, я хочу полностью контролировать все твои действия, пока ты находишься на Кау-Тике. По-моему, это логично, и я не требую от тебя ничего лишнего, — сидящая в глубоком кресле Ирма, немного успокоилась и теперь читала мне нотацию хорошо поставленным ровным голосом.

— Любимая, не злись, я же не спорю — признаю, что сглупил. Думал сделать тебе приятный сюрприз, а вот как все получилось... Неужели на Кау-Тике мужчины настолько бесправны?

— Нет, почему же? Бесправны только бесхозные мужчины, особенно те из них, кого ловят на таможне с наркотиками.

'Опять... Классическая земная женщина-пила'

— Бесхозные, в смысле, те, у кого нет не опекунш?

— Да.

— И много у вас таких бесхозных мужчин?

— Я демографической статистикой не увлекаюсь. Лично мне на сегодняшний день известен только один.

— Уж, не на меня ли ты намекаешь?

— Ты догадлив. Но лучше бы ты проявил свой ум в тот момент, когда решился сделать мне сюрприз.

'Ну, когда же она выключит свою пилу? Может и в самом деле лучше свалить на Землю?'

— Я же тебе рассказывала, причем не раз, что на нашей планете мужчины до совершеннолетия находятся под защитой семьи, а затем их берут в мужья или в подопечные, но в любом случае, они, так или иначе, находятся под опекой женщин-опекунш. Каким местом ты меня слушал?

'Опять двадцать пять. Если она сейчас скажет хоть слово про контрабанду, точно уеду.'

— Опекунш? Может, ты хотела сказать 'хозяек'? Что-то очень похоже...

— Я подбирала наиболее политкорректное слово. Чтобы не ранить твою психику. Ей и так за последние два дня досталось. Но раз ты сам произнес слово 'хозяйка'... Я считаю, что любящие друг друга люди не должны играть словами. Гораздо важнее суть их отношений. Если мужчина на самом деле любит женщину, то одно осознание того, что она заботиться о нем, должно делать его счастливым. Что же касается нашей власти... Поверь, каутиканские мужчины счастливы от того, что имеют возможность выполнять маленькие женские прихоти. Могут же у слабых женщин быть маленькие прихоти?