Пройти сквозь Лист в пространстве или в не-пространстве не мог никто. Поэтому в Сверх-Вселенной было 10^118 отдельных Вселенных с бесконечно разнообразными физическими законами... которые в абсолютном большинстве исключали существование разума и вообще организованных структур. Вселенные с упорядоченными структурами встречались не чаще, чем одна на триллион, и определить их точное количество не мог никто. Законы привычной файа физики там не действовали. Разумная же жизнь, согласно вероятностным расчетам, смогла зародиться лишь в нескольких из этих 10^118 Вселенных, и они столь сильно отличались друг от друга, что каждую стоило считать единственной.
Но разум имел тенденцию к бесконечному развитию, и, в конце концов, понимал, как менять физику. Неизбежное следствие этого — Кунха, противоборство таких изменений, и эта Вселенная разделилась на несколько тысяч областей с частично различной и искусственно изменяемой физикой — каждую занимала одна сверхраса. Естественно, что противостояние между ними было неизбежно.
Кунха создала непреодолимый барьер для бесконечной агрессивной экспансии младших рас, но столкновения самих сверхрас она не отменила и ограничивала их развитие. Сверх того, прямой контакт различных физик был опасен. Он вел к их аннигиляции, порождая квантовое вырождение и хаос. Вдобавок, это не давало довести изменения до конца. Ведь области с действительно различной физикой вообще не могут соприкасаться: между ними возникал Лист и происходил разрыв пространства. Но он требовал приложения почти бесконечной энергии, и практически, конечно, был невозможен. К тому же, в Листах аннигилировало вещество, а при рождении они создавали мощнейшие потоки разрушительной энергии, известные как Стены Света. Поэтому ни одна из сверхрас не могла перестроить физику своей части Вселенной самым удобным для своего развития образом, а естественная физика накладывала строгие ограничения на скорость передачи сигнала, скорость обработки информации, мощность источников энергии и прочее. Однако, был выход и из этой ловушки.
В конечном счете, Сверх-Вселенная едина. Основа, вакуум, везде один и тот же. Вселенные различались лишь уровнем скалярного поля, образующего поля, от которого зависят все физические законы. Единое же пространство Сверх-Вселенной десятимерно. Одни измерения могут быть развернуты, другие свернуты в суперструны, но число их в любой Вселенной равно. Эти свернутые измерения можно развернуть искусственно, создать Туннели Дополнительности, ведущие в иные Вселенные под зоной барьерного действия Листов.
Научившись создавать Туннели, сверхрасы покидали родную Вселенную, и переселялись в другие, мертвые, постепенно изменяя их физику в нужном направлении. Достигнув должного могущества, свою Вселенную выбрали и файа. Это был второй, последний и высший уровень защиты Кунха, - и её конечная цель. Достигнув пределов развития, сверхрасы уходили в другие Вселенные, чтобы продолжить своё восхождение в иных, непредставимых формах бытия. Но уходя, они оставляли машины, чтобы Кунха продолжалась вечно, сохраняя эту Вселенную, — возможно, единственный источник разума в немыслимо огромном мироздании...
Но замысел "Укавэйры" был ещё более смелым: выйти в Бесконечность, покинуть Сверх-Вселенную вообще, чтобы понять тайну её рождения. Несмотря на невообразимые размеры, она была всё же конечной, и теоретически можно было достичь её внешней границы. Для этого, правда, была нужна технология строительства Туннелей. Прыгая в будущее, "Укавэйра" надеялась получить её от Файау, — но та создала её слишком быстро, и уже успела Перейти. Теперь никто, кроме Тэйариин, не имел в этой части Вселенной такой технологии.
Тэйариин, начавшие Кунха и продолжавшие её и поныне, существовали уже семь миллиардов лет и должны были знать всё. Но они никогда не общались с иными расами, не отвечали им... и уничтожали тех, кто настаивал на ответе. Никто же из ушедших сверхрас не вернулся, - точнее, они ничего не знали об этом...
Вспомнив всё это, Анмай растерялся. Его народ ушел, стал недостижим. И он, и Хьютай, и сама "Укавэйра" стали прошлым, затерянным в неведомом будущем...
...........................................................................................
— И что нам делать? — спросил он. — Куда мы можем теперь полететь?
— Куда угодно. В этом основная трудность.
Анмай выбрался из кресла и подошёл к окну. Сияние в нём погасло, — плазма застыла пылью, и "Укавэйра" сняла Йалис-щит, заключив, что эта физика им не опасна.
Он видел звезды — яркие, неподвижные... и плывущие среди них блестки дрейфующих астероидов. Они смещались относительно звезд, — лишь сейчас Анмай понял, что его прижимает к полу не искусственная гравитация, а ускорение. "Укавэйра" летела к ближайшему достаточно крупному астероиду, чтобы пополнить запас массы. Звездное небо казалось затянутым перистыми, прозрачными облаками — его скрывала серебристая вуаль туманности, придавая ему нереальный вид.
Руки подошедшей сзади Хьютай обвили его талию. Она положила голову ему на плечо, задумчиво глядя в окно, её босая нога прижалась к его ступне...
Анмай вздрогнул, осознав её одиночество — да, единственная пара в чужом мироздании, на корабле, полном душ... Он накрыл её руки своими ладонями и улыбнулся ей.
— Куда мы действительно можем полететь, "Укавэйра"?
— К любой из сотен известных Файау не-планет. — К любой из восьми не-планет Тэйариин, ведущих Кунха, было опасно приближаться. — Мы бы предпочли полететь к Ана-Йэ, — некогда лучшей из не-планет Файау, всего за три года до нашего прыжка законченной постройкой. А можно отправиться к Девяти Мирам Файау, или назад, к Линзе.
Анмай вздрогнул. Ему до боли хотелось вернуться туда... вновь встретиться с Айэтом... но он знал, что вернуться в прошлое нельзя. Впрочем...
— Если уж возвращаться в прошлое, — задумчиво сказал он, — то лучше в самое далекое. Я предлагаю вернуться на наш Первичный Мир, на Эрайа.
— Вряд ли это будет разумно.
— Почему?
— Из координат, найденных вами на "Увайа", следует, что Эрайа сейчас находится в опасной близости от Стены Света. Не пройдет и года, как она сгорит.
— Тогда тем более стоит посетить её... в последний раз.
Повисло молчание. Анмай усмехнулся. Кто он, чтобы указывать пути восьми триллионам разумов? Есть ли он на борту "Укавэйры", нет ли, — это ничего не изменит...
— Мы согласны, — ответила машина. — Вряд ли там мы встретим что-то, с чем не сможем справиться. Возле любой из не-планет, — даже возле Девяти Миров, — такая вероятность существует. Но вам придется увидеть, как гибнет наш Первичный Мир. Вряд ли вам это понравиться.
— Его можно спасти? — спросил Анмай.
— Да, — но лишь переместив его в другое место. Мы не сможем этого сделать. Чтобы провести любой объект сквозь не-пространство, надо превратить четверть его массы в энергию. Найти дополнительную массу можно, но это ничего не даст. Для Эвергета предельный размер зоны захвата, — двадцать миль, для Сверх-Эвергета, — сто миль. При его превышении одновременность процесса нарушается и происходит разрушение. Мы просто не успеем произвести такое число установок и разместить их во всем объеме планеты, а если и успеем, синхронизировать точки прибытия невозможно. Даже при минимальной дальности прыжка разброс составит тысячи миль для каждой установки. К тому же, при переходе через не-пространство всё живое на Эрайа погибнет. 22 тысячи лет назад её биосфера уже погибла в миг квантового вырождения, но экипаж "Увайа" восстановил её. Мы тоже сможем это сделать, но к чему нам мёртвый шар?
— А можно вывести Эрайа через Туннель Дополнительности? Ведь для него нет предельного размера!
— Да. Но создать его сможет лишь Нэйриста, Строитель Туннелей.
— Забавно. Или за год мы найдем нужную для выполнения нашей мечты технологию, — или наш Первичный Мир погибнет. Если бы не это, у нас было бы много времени... лет сто, пока не истощатся резервы памяти в наших телах. А потом, когда мы войдем в ваши виртуальные миры — целая вечность...
— Вы говорили, что хотите осуществить вашу мечту в вашей нынешней форме.
— Да, хочу. Но какое это имеет значение? Перед нами открыто множество миров, — Файау, Церра, Шу-Шарра, Сурней... и несчетные, никому не известные миры... но я хочу увидеть мир, породивший всех нас. Сколько это потребует времени?
— Поимка ближайшего крупного астероида, — три часа, заправка масс-приемников, — пять часов, зарядка накопителей, — полчаса, сам прыжок, — вообще ничего.
— Значит, около восьми часов. Пожалуй, хватит, чтобы выспаться, — Анмай зевнул. — Последний раз я спал сутки, — или десять тысяч лет назад.
— Мы разбудим вас, когда придет время, — машина отключилась.
Анмай коснулся пластины на стене. Кресла ушли в пол, на их месте замерцала постель, — огромная подушка силового поля.
— Стоит ли нам так спешить? — спросила Хьютай. — Не-переход всего через девять часов после этого...
Он пожал плечами.
— Может, и не стоит... как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Я вынесу всё, что вынесешь ты, если ты это имеешь в виду. Просто... мне кажется... если мы полетим к Эрайа... через год наша мечта исполнится.
— Ну и что? Мы же сами этого захотели. Глупо тянуть.
— Глупо, — она усмехнулась, отвернувшись к окну.
Анмай скинул одежду и с удовольствием растянулся на упругом воздухе. Хьютай присоединилась к нему. Силовая подушка свернулась вокруг них, словно одеяло. Они ещё с минуту повозились, потом сонно затихли. Обняв подругу и глядя на звездную бездну в окне, Анмай почувствовал, как одиночество, эта тоскливая затерянность, от которой сжималась кожа на спине, отступила.
Забавно, от каких пустяков зависят наши чувства, — подумал он. - Ведь мне не терпится выйти в Бесконечность, - и притом, я боюсь этого, боюсь своей мечты. Но стоит обнять столь же испуганную и растерянную любимую, — и всё кажется нам славным и интересным.
С этой насмешливой мыслью Анмай и уснул.
........................................................................................
Пока они спали, прижавшись друг к другу, одна из звезд на экране медленно росла, превращаясь в угловатую глыбу. Громадный, больше звездолета, монолит закрыл небо и застыл, покачиваясь в тисках силового поля. Затем вспыхнул ослепительный свет. По стенам каюты прошла беззвучная дрожь. Тысячи кубических миль железа и камня вспыхивали и испарялись в огне главной тяги, разлетаясь плазменными облаками. Плазма билась в магнитных ловушках, и, скручиваясь смерчами, исчезала в заправочных дюзах корабля. В окне танцевал огонь, по стенам каюты и лицам спящих бродили причудливые тени. Наконец, пламя погасло, и раскаленные останки астероида, угасая, поплыли во мрак...
...........................................................................................
В каюте раздался тихий писк. Несколько минут спустя пара уютно устроилась в креслах, безмолвно созерцая россыпи звездной пыли в окне. Скосив глаза на медленно растущую зелёную линию, — индикатор зарядки накопителей, — Анмай ощутил вдруг неожиданно сильное волнение. Всего через полчаса он увидит свою настоящую родину и родину всего своего народа...
Хьютай думала о другом.
— Почему она нас послушалась? — спросила она. — Всезнающая общность с памятью миллиарда лет?
Анмай пожал плечами.
— Не знаю. Впрочем, если не хватает информации, нет лучшего решения, чем чисто случайное. И потом, там вряд ли найдется что-то, опасное для нас... — он замолчал, вспомнив о пережитом им всего девять часов назад.
Тогда он едва не умер, — такое нелегко забыть. А вновь испытать это по своей воле...
Он усмехнулся.
Я ещё никогда не ощущал такой боли, но перенес её. Перенесу и сейчас. Но Хьютай... — Вэру встряхнул головой. Страх за неё был мучительней любой боли.
Перехватив его взгляд, она слабо улыбнулась.
— Не бойся. Не каждый же раз нам выныривать в центре астероида!
Он улыбнулся в ответ, любуясь звездной пылью. Где-то там, за триста миллионов световых лет, затерялась система двойной звезды. Вокруг меньшей плыли шесть планет, — родиной его расы была четвертая. Вторая звезда, впятеро массивней солнца Эрайа, была мертвой, черной дырой. Её окружали остовы пяти планет, выгоревших после породившего её взрыва Сверхновой. Это сочетание звезд было уникальным, — нигде в космосе файа больше не встречали такого...
Вэру многое знал об Эрайа, — просмотрев записи корабля предков, мертвого уже двенадцать тысячелетий. Но увидеть всё своими глазами...
Он вспоминал увиденное вместе с Хьютай, пытаясь отвлечься, а зеленая полоса медленно росла, — энергия аннигиляционного пламени в ядре Эвергета, в сотни раз более мощного, чем солнце Эрайа, накапливалась в нем, готовясь перенести корабль сквозь пустоту.
— Пусковой механизм Эвергета готов к работе, — сообщила "Укавэйра", когда линия доползла до края и погасла. — Внимание! Пуск через пятнадцать секунд. Хьютай, Анмай, удачи.
Анмай улыбнулся. Эта фраза была традиционной, неизменной в течение тысячелетий. Но последнее предложение...
— Удачи, младший брат, — повторила машина и смолкла.
Это молчание тоже стало традиционным, — отсчет перед не-переходом был пыткой. Уже сейчас его мышцы невольно вздрагивали от ещё не пришедшей боли. Можно заставить сознание не чувствовать страха, но с рефлексами справиться куда труднее. А ведь это лишь четвертый его переход в не-пространстве! И ещё никогда он не ощущал так сильно напряжения Хьютай, её подавленного страха...
Анмай встряхнул волосами. Сможет ли он сейчас увидеть то, что видел девять часов назад, но так и не сумел запомнить и понять? И что это было? Что могут зафиксировать чувства за время, недостаточное, чтобы свет успел пересечь поперечник протона?
В этот миг "Укавэйра" бросилась в бездну света и тьмы.
Глава 2.
Первичный мир
Воображение — презанятная штука. Иногда мне снится, как я возвращаюсь домой, в места, где был очень счастлив в три или четыре года, но они совершенно непохожи на те, где я в те годы был в реальности, а их реальность — куда плотнее и ярче настоящей. Я не могу представить себе большего удовольствия, чем попасть в такой сон — на самом деле.
Аннит Охэйо. Одинокие размышления.
Прыжок всё же застал Вэру врасплох, хотя он и ожидал его. Он словно взорвался изнутри, всё тело пронзила невыносимая боль, перед глазами вспыхнул непереносимо яркий свет... И Анмай понял, что прыжок уже окончен, — слишком быстрый, чтобы его чувства успели что-то зафиксировать, и он просто согнулся, сжался в кресле, ожидая, когда утихнет адская боль и мятущийся перед глазами свет рассеется...
Всё прошло неожиданно быстро, — то ли он уже привык к прыжкам, то ли этот не-переход действительно оказался более удачным...
Анмай с трудом выпрямился. Мышцы подчинялись с трудом, перед глазами всё плыло, но по сравнению с пережитым недавно он дешево отделался. Традиционные слова "Укавэйры" показались ему неожиданно чёткими:
