Черная зачетка. Институт Черновиков

Бронислацкий улыбнулся и постучал ручкой по пачке документов. Он явно о чем-то размышлял, принимая для себя решение, а через пару минут молчания озвучил его:

— Давайте поступим так, Вероника. Если вы вернетесь с Вершков с новым уровнем, то все ваши долги и будущие летние экзамены автоматом закроют. На пятерки не рассчитывайте, а четверки, пожалуйста. Если же изменений никаких не последует, то я вас отчислю.

Он посмотрел прямо в глаза, а я опешила от услышанного. Даже не знала, как реагировать. Попыталась свести к шутке.

— Игорь Родионович, так вы же не проверете.

Ректор отложил ручку и сцепил свои тонкие пальцы в замок.

— Мне и не надо. Я свяжусь с нужным отделом в МПМ. Бобрикова, неужели вы думаете, что одна здесь с даром.

А я и не думала, знала точно пару таких же "одаренных". А теперь еще узнала, что ректор совсем не шутит.

— Но как же, Игорь Родио... — договорить мне не дали, жестко перебив.

— Я внял вашим словам, поэтому решил, что и продолжить обучение здесь вы тоже должны заслужить.

Что творилось сейчас у меня внутри — словами не передать! Я, чтобы не наговорить лишнего, быстро встала и ответила резче, чем хотела:

— Я вас поняла.

Ни "до свидания", ни "хорошего дня" мне говорить совсем не хотелось. А вот послать куда подальше — очень. Мало мне было моей цветочницы, так еще и такой "подарок" от любимого, между прочем, университета. Здесь я изучала маркетинг и связи с общественностью, но как и многие однокурсники, полезного в этом образовании я видела мало — слишком размыты были границы применения.

Ладно. Сказала, что жизнь моя и сама все решу — значит так тому и быть.

Дома я ничего не сказала, отделавшись общими фразами. Маме только дай повод накрутить ситуацию, а беспокоить родителей я и правда не хотела. Они и так всегда мне помогали.

К поездке в Вершки я уже была собрана, готова к моральным нагрузкам, и вся сочилась ядовитым желанием доказать всем и вся, что дар — это не главное в жизни. Папа помог мне донести сумку до машины, мама запахнула свой жакет и погладила меня по темным волосам, убранным в хвост. Я повернулась и улыбнулась — сейчас не время страх показывать. Я же и так чувствую, как у нее пальцы дрожали.

— Глаза бабушкины, — улыбнувшись в ответ, прошептала мама.

Когда я родилась вся семья смеялась, что все от папиной линии забрала, а глаза — тещины. Очень надеялись, что я унаследую дар Щитов или по маминой линии пойду — Иллюзии, но поди ж ты. Откопала в семейных генах такой раритет бесполезный.

Мы удобно устроились в машине и папа направил машину в сторону Переулка Новаторов. Мы сразу договорились, что меня высадят поодаль, чтобы не привлекать лишнее внимание моих будущих одногруппников. Не только этой семейной сценкой, но и специальными номерами — потом запишут в "принцессы" и начнут травить. Знаем — проходили.

Доехали мы, к моему сожалению, быстро. Я попрощалась, стараясь не расплакаться. Мама тоже сдерживалась из последних сил. И взяв свою сумку, быстро побежала к месту сбора. Там уже собралось прилично народа. Я постаралась незаметно всех оглядеть и, по возможности, понять будущую иерархию.

Вон те два панка-неформала явно кого-то ждут. А эта пышненькая с косичками наоборот всех сторонится, претендент на "жертву" номер один. Та ярко-накрашенная блондинка, наверняка, стервоза, с ней лучше не ругаться. По остальным пока было сложно роли распределить. Радовало пока одно — нас было не больше десяти человек.

Через минут десять к группе подошел красивый парень в одежде военного кроя. Он достал из широкого кармана листок со списком и начал зачитывать вслух:

— Круглова Юлия, — голос у парня был строгий с небольшой хрипотцой.

Пухленькая девушка пискнула, что это она и подошла ближе. Наш надсмотрщик — выглядел он именно так — свел густые брови и недовольно посмотрел на девушку. Взгляд мне его не понравился — острый, холодный. Вспарывает им, как скальпелем.

— Мусоновы Никита и Егор.

Подошли те два неформала. Парень их одним этим взглядом приструнил.

— Бобрикова Вероника.

Я подошла и кивнула. Его взгляд оббежал меня с ног до головы. И я увидела ухмылку на его лице. Удивленно посмотрев на него, скользнула по лицу и уперлась глазами в висящие на шее жетоны. Солнце ударило по металлу, как в набат, и я отшатнулась, зажмурившись. В голове крутилась одна мысль — " до окончания сборов я вряд ли доживу".

Нашим куратором, надсмотрщиком и злым отчимом на весь период сборов был назначен никто иной, как Орион Скаев. Сын Олега Скаева. Хорошего приятеля моего отца. И, возможно, для другого человека это стало бы отличным стечением обстоятельств. Но не для меня. И судя по ухмылке, не забыл он моих слов. А теперь от души, наверное, веселится — мы же не просто местами поменялись, мы теперь даже по внешности в разных категориях. Тяжело это признавать, но Орион — классический пример истории про гадкого утенка. В юношестве был полноватым, прыщавым неуклюжим подростком ( девочки-то пораньше красивеют), поэтому я и не сразу его узнала. Но взгляд совсем не изменился. А теперь еще и ненависть в нем поселилась.

Но это оказалась не последняя неожиданная встреча на сегодня.

Как так вышло, что в эту злосчастную группу Черновиков попало сразу два человека, с которыми я совсем не хотела пересекаться. Не то, что провести несколько месяцев в бок о бок. Происки Локи или кармический жизненный урок — как не назови, но к общей проблеме добавились дополнительные.

Виктор Чернов.

Еще большое черное пятно на моей школьной репутации. В тринадцать лет я не обладала чувством солидарности и до смерти боялась своей магической сути. Как и многие подростки я хотела быть нормальной, иметь обычную жизнь, и любой намек на что-то выходящее за рамки приводил меня в ужас. Чернов уже тогда обладал большим даром. Семья Заклинателей. Да еще и чернокнижки. Особая каста в нашей магической иерархии. Это сейчас, повзрослев и переосмыслив себя, я могу сказать, что поступок мой был уродлив и мерзок, но тогда, стоя рядом с остальными одноклассниками, я парила от чувства общности, от того, что меня принимают за свою. Я просто обычный человек.

А обычные и нормальные гнобят странных. А Виктор был более, чем странен: темные длинные патлы, черная мешковатая одежда, руки все перетянуты кожанными ремешками. Он был настоящим аутсайдером и доставалось ему прилично. В том числе и от меня. Дурацкие шутки, скомканные бумажки в лицо, испорченные тетради — даже вспоминать больно.

Настоящая травля.

Он чувствовал мою зачаточную магию, понимал, что я не из Нулевых, но молчал.

Уже в старшей школе, когда он ушел после девятого класса, я узнала, что кожаные ремешки — это ограничители силы, а черный цвет — нейтрален для магов такой силы. Оденет красное или желтое — может одним взглядом прожечь. В прямом смысле.

Так что иллюзий я не питаю — готовлюсь к ответному уничижению с его стороны. Заслужила. Только страшно до жути, ведь мы выросли и фантазия тоже подросла.

Когда всех нас проверили по списку и загрузили в автобус, я немного расслабилась. Сидела я с той пухленькой Юлей Кругловой. Братья Мусоновы сели поближе к Чернову, ну а местная королева Дагурская — поближе к Ориону Скаеву. Вроде и мне никто не мешал так сделать, и даже попытаться наладить контакт, но я совершенно не умела играть, строить выигрышные схемы и манипулировать. Настоящее дерево.

Ехали мы уже больше часа. За окнами то появлялись поселки, то пропадали за стеной зеленого леса. В салоне было душно и хотелось спать. Я развернулась боком, подложила под голову плотно свернутую ветровку и задремала. Снилась мне какая-то ерунда про колокольчики и Чернова в цветастых штанах, что я не сразу сообразила, что меня расталкивают ото сна.

— Ник, проснись. Пора пообедать. Потом некогда будет, — Юля улыбнулась, когда увидела наконец-то мои открывшиеся глаза.

— Почему потом некогда будет? — я еще не отцепила от себя нити сна и пыталась соориентироваться в пространстве.

— До ночи мы будем предварительные тесты писать, чтобы нас сразу по минигруппам распределили. Там так устанешь, что кусок в горло не полезет, — констатировала моя соседка с грустным видом.

— А ты откуда знаешь? — недоуменно воззрилась на нее.

— Сестра рассказывала. Он меня на два года постарше всего. Тоже в Черновики попала. Еще надеялась соврать на ответ в МПМ, но там же печать правды на письме — не соврешь.

Я ошарашенно уставилась на нее.

— Ты чего? — Юля сначала даже не поняла, что меня так поразило, а потом сообразила. — Так ты не знала, что МПМ не соврать?

Я помотала головой.

— Вот же деревня, — беззлобно подразнила меня девушка и продолжила: — Наверное, потом думала, зачем написала так откровенно?! В этом весь фокус — отвечать обязан, а то, что это почти прием сыворотки правды — делают вид, что все нормально. И никакая магия не спасет. Вон Чернов даже не смог обойти.

Я снова мельком глянула на Виктора и тяжело вздохнула.

— Спасибо за информацию. Родители пояснить не успели, да толку с того. Все равно окажешься там, где должен.

— Да, родители и не вправе. Вся система оберегается. Бывают сбои, как и везде, но не часто.

— Как с твоей сестрой, которая смогла тебе рассказать, — я захихикала, намекая на то, что женскую болтливость ничто не остановит. Но Юля посмотрела на меня напряженно, будто внутри взвешивала каждую букву в последующих словах.

— Ее Вирусы забрали.

Я даже улыбаться перестала. Вот тебе и пошутила. Я смотрела на Юльку, мысленно готовясь к чему угодно, но девушка кивнула мне понимающе и тихо ответила:

— Числится пропавшей без вести. А из-за подозрения в сговоре искать ее не будут — тоже жесткое правило нашей системы.

Я сглотнула вязкую слюну и погнала галопом свои мысли. Про структуру МПМ я знаю от отца, то есть получше некоторых. Но проблем с моей семьей и родными никогда не было, поэтому отец и не касался никогда такой скользкой темы. Зачем? Живу себе и живу. Но неужели он думал я вообще никогда не узнаю про эти двойные стандарты: полезен МПМ — значит будешь жить хорошо, неликвид — хоть сдохни. Получается спасало не наличие дара как такового, а его эффективность. Маги с невостребованными силами системой игнорировались. А ведь такая позиция намного жестче, чем у Нулевых. Там тебя за бесполезность никто в утиль не списывал.

Я вздохнула пару раз, стараясь привести себя к равновесию, посмотрела на свою соседку, сжала ее руку и подмигнула.

— Не переживай! Обязательно все на свои места встанет, и сестру ты вернешь.

Голос должен звучать без колебаний. Кому нужны нытики?! Да, никому!

Но до Юлькиной сестры пока не дотянуться, а им еще в этом серпентарии выжить надо.

Однако, быстро эта Круглова попала в список моих подруг. Может, потому что при всей своей слабости облика человеком оказалась непростым и умным. Или может чем-то напоминала мне Милу. Но девушка к себе расположила, а мне стало спокойней, что будет человек, которому хоть привет сказать можно.

Отец учил меня, что в стрессовой ситуации человек всегда ищет опорную точку, которая напоминает ему что-то важное или стабильное в жизни. А моя Людмила — была настоящим монументом и фундаментом для меня.

Может и в Юлие я почувствовала что-то родное.

Поживем — увидим.

## 3

Автобус снова подпрыгнул на ухабе, неуклюже повернул на проселочную дорогу и поехал между огромным живым забором из длинноствольных сосен. Они тянулись ветвями к самому краю яркого неба и походили на воткнутые в землю деревянные мечи. Через пару километров мы выехали на открытую местность, и я наконец-то увидела черепичные крыши маленькой деревеньки. Вершки оказались очень уютным поселением. Автобус попетлял по узкой дороге и подъехал к главным воротам. Среди этой приятной глазу пастерали уродливым городским предметом выделялся шлагбаум. Я видела лишь его опорную стойку, но этого было достаточно, чтобы осознать факт — ни сбежать, ни уехать незамеченным отсюда не получится.

В автобус зашел пожилой мужчина в черной военной форме и посчитал глазами всех сидевших. У меня муражки по коже побежали от его сканирующего взгляда.

— Он нас как будто запомнит, — буркнула я себе под нос.

— А то! — тихо прошептала Юля. — Еще как запомнит. Фотографически.

Когда мужчина вышел, а автобус тронулся, Юля снова прошептала:

— В деревне вообще обычных людей нет. Так что аккуратней.

— Спасибо.

Я даже не поняла за что "спасибо" сказала: то ли за оказанное доверие, то ли за корректное предупреждение из разряда "не нарывайся".

Неужели я произвожу впечатление человека, который будет бунтовать.

За окном проплывали милые домики, аккуратные огороды, клумбы с яркими цветами и даже дымок от мангалов. В животе забурлило. Я, помятуя о том, что кормить нас будут после, запихала в рот припрятанный пирожок с ланча и проглотила почти не глотая.

Вскоре нас высадили около нескольких длинных домов, и Орион повторил перекличку.

Многие выглядели расслабленными и спокойными, что со стороны казалось будто в деревню приехал студенческий отряд волонтеров. Иллюзии закончились ровно на резком свистке позади наших спин и грозного окрика:

— А ну встали в шеренгу и замерли!

Мы как стояли спиной к кричавшему , так и выпрямились от страха. Даже вдохнуть было страшно.

В полной тишине отчетливо были слышны звуки металлических набоек, что неприятно стучал об асфальт.

Мужчина не был так стар, как работник шлагбаума, но и молодым не назовешь. Скорее он нам в отцы годился. Точнее в отчимы.

Он осмотрел каждого взглядом приговаривающего к смерти и, подойдя к Ориону, молча протянул руку за списком. Тот без промедления ему вручил наши фамилии. Мужчина стал читать. Пару раз его бровь удивленно поднималась, но больше каких-либо эмоций он не показывал.

У меня стали ныть ноги. Ко второй половине дня стопа расходилась и стала больше. Ботинки начинали немного жать. А стояние в одной позе лишь усуглубляло положение моих нерадужных дел. Поэтому я старалась незаметно переваливаться с ноги на ногу.

Это действо, конечно, заметили.

Мужчина кинул на меня свой фирменный колючий взгляд и повернулся к Скваеву, видимо, спрашивая обо мне. — Бобрикова, выйди из шеренги! — он не кричал, но голос был настолько громогласным, что я шагнула вперед в ту же секунду.

— У вас проблемы со здоровьем?

— Нет...сэр, — я добавила это уважительное обращение, надеясь хоть немного смягчить тон мужчины.

— Значит, хотите в туалет? — стыдно стало неимоверно.

— Нет, — голос мой становился все тише и тише.

— Почему тогда не можете нормально стоять?

— Ноги болят, сэр.

Он уставился на мои ботинки и удивленно вскинул бровь.

— Не на каблуках же, как некоторые. Встаньте на место. И терпите!

Знала я про кого он говорил. Только Дагурская оделась, как на свидание. Хотя к ней-то он в итоге не прицепился.

После этот изверг поведал нам расписание на ближайшие месяцы. Оно оказалось незамысловатым: с понедельника по субботу учеба по десять часов, в воскресенье сдача квалификационного зачета. Название предметов заранее мы получать не будем: сдали один — узнали следующий.