Глава 1. Люди злой страны

— Мутант! Мутант!!!

Ну мутант, и что? Чего так орать-то?

Хлопая глазами, Кицунэ растерянно замешкалась, слишком неопытная и уверенная в ценности человеческой жизни, чтобы представить, сколько людей расстались с жизнью или здоровьем в подобных ситуациях.

Что-то ветром пронеслось вдоль домиков и живописных, ухоженных рощиц. Фигура в синей униформе прыжком взлетела над зарослями камыша и махнула клинком, отправляя в испуганно нырнувшую цель "Разящий Серп". Полукружие напитанного энергией Ци воздуха рубануло камыш, вонзилось в воду и ударило в спину нырнувшей к самому дну Кицунэ. Ударило, и рассыпалось, растеряв убойную силу при прорезании водной толщи и столкновении с укреплённым скелетом маленького оборотня. Оставило лишь алую полосу, располосовав кожу и мышцы до самых костей.

Охранник базы, не останавливаясь на достигнутом, приземлился ногами на водную гладь и встал на ней, как на твёрдой почве. Коснулся воды рукой и вскинулся, а вода потянулась за его ладонью, формируя длинное и массивное копьё из завившихся спиралью потоков.

— Не двигайся, мелочь. — цинично ухмыльнувшись, молодой самурай направил копьё на скрытое под водой тельце лисёнка и оружие его резко вытянулось, утончаясь и устремляясь к цели. Ударило и, ломая кость, скользнуло вдоль бока, сорвав полоску тощего мяса и тонкой кожи с костяного панциря. Кицунэ, слепая под водой, в шоке от боли и паники, рванулась к берегу, вылетела и обернулась на вновь направляющего на неё оружие врага. Слабая, истощённая, голодная, способная умереть от энергопотери при попытке применить ниндзюцу.

Враг её на мгновение дрогнул, увидев полное боли и обиды детское лицо, но тут же сжал собственную душу стальной рукой. Глянул на перепонки, костяной панцирь и удлинённые ступни ног. Перед ним был очевидный мутант. Безродный, бездомный. Нечисть из руинного замка, или диких общин. Опасная и вредоносная тварь, способная загрызть ребёнка, или ударом ниндзюцу нанести тяжёлый материальный ущерб! Дорога таким только одна. Беспощадная смерть.

Кицунэ, со своей стороны видела ситуацию несколько иначе. Просто одна идиотка заорала, а другой идиот, не включая мозги, прибежал на вопли и напал! Придурки! Какие же придурки!

Уворачиваясь от новых выпадов водяного копья, она метнулась вправо-влево, а затем, с прытью перепуганного человека, вонзила когти в землю и рванулась к площадке с людьми. Эта гадина, что во всём виновата, сейчас получит!

Охранник резко сместился, сократил дистанцию и рубанул водяным копьём, словно алебардой, а затем сместился снова, резко отталкивая женщину, заслоняя её собой и намереваясь встретить шуструю, неожиданно крепкую и костлявую мелочь. Ещё один-два удара...

Но атаковала Кицунэ не крикливую дуру. Месть её была иной. Размашистым ударом руки, маленькая лиса смела, швыряя во врагов столик с кофейником и тарелочкой, на которой были красиво уложены три пышные горячие булочки с глазурью и изюмом. Столик улетел, а тарелка с булочками, по инерции оставшись на месте, упала прямо в подставленные ладони счастливо выдохнувшей девчонки. Прижать к себе, и бежать! Бежать прочь, пока дурацкий охранник отвлёкся защитой никому не нужной дуры!

Начиная пригибаться для нового рывка, Кицунэ схватила одну булочку, и жадно потянула источающую тепло и ароматы сладость ко рту, чтобы на бегу впиться в неё зубами, как вдруг получила пинок по рукам, а затем, удар сжатого кулака сверху вниз, словно молотом. Двое мужчин, вроде бы мирных и безобидных дельцов, при виде драки, среагировали как боевые псы. Переменившись в лицах, оскалив зубы и рефлекторно применяя укрепляющие тело самурайские способности, оба бросились на мелкую чужачку, в которой безошибочно опознали куноичи, ненависть к которым успела впитаться третьему поколению в кровь.

Не ожидавшая такого, Кицунэ упала, попыталась подняться, но получая новые удары, была сбита обратно на доски и заслонилась руками, пытаясь хоть как-то защититься.

Вот и всё.

И тут, в ужасе от подступившей смерти, полного бессилия, от боли и чудовищной обиды, Кицунэ... закричала. Заплакала, как обычный, ударившийся и напуганный ребёнок.

— Ах ты ж, падла! — оба дельца, опомнившись, шарахнулись от неё и взгляды их прояснились. Оба с растерянностью и смятением уставились на покрытую кровью тощую малявку, что судорожно трепыхалась на досках пристани, пытаясь подняться на переломанных руках. — Что за дрянь мелкая?

— Дикий мутант. — охранник подошёл и ткнул остриём водяного копья в спину давящегося кровью и рыданиями неприглядного существа. — Не ведитесь на крики, это не ребёнок, а генетическая ошибка, обросшая плотью. Добивать таких, чтоб не мучились — благое дело.

— Себя добей, гад паршивый, чтоб других не мучил! — шмыгая кровавыми соплями, в ярости и боли вскричала Кицунэ. — Вы чего, гады, сделали?! Мне же больно!!!

— Говорящее! — изумились все. — Может, с трущоб каких это чучело в реку смыло?

На шум сбежались другие люди. Человек шесть отдыхающих, двое охранников и пара человек из обслуживающего персонала. Пришла, поправляя на переносице стильные чёрные очки, донельзя строгая управляющая этой туристической базы. Одним вопросительным взглядом она потребовала пояснений и охранник заявил, что вот это вот, то, что на досках валяется, пряталось в камышах и пыталось напасть на многоуважаемую гостью базы.

— Не пыталась я ни на кого напасть! — возмутилась жутко оскорблённая Кицунэ. — Вот насочиняли! Я мимо плыла... а тут кофеем пахнет, задержалась на минутку, а ваша... эта... заметила меня, заорала, охранник выпрыгнул и ка-а-ак бросится! Я с перепугу побежала, толкнула стол, а те двое меня сшибли и избили! Вы тут какие-нибудь успокоительные принимайте, что ли?! Кидаетесь, как психи, на всех подряд! Руку и рёбра мне сломали, ни за что! Нельзя так с детьми! На вас в суд подать надо! Давайте, чтобы не было скандала, я упавшие на пол булочки заберу, и поплыву дальше? Вы же их всё равно есть не будете, выбросите!

Управляющая посмотрела на малявку сверху вниз, скривила губы в омерзении и с презрением, бросила:

— Вот какое убожество вырастает, если сваливать нищете и буракуминам идиотскую мангу про доброту, справедливость и защиту слабых. Каждый комок биомусора начинает воображать, что у него есть права. Нечего на неё время терять. Повесить тварь, к остальным!

— Что?! — изумилась Кицунэ, но не успела даже охнуть, как трое охранников бросились на неё, скрутили, связали по рукам и ногам, затолкали в рот тряпичный кляп. Теперь она могла только возмущённо сопеть, ронять слёзы, мычать и трепыхаться, с силой и эффективностью любой придавленной гусеницы.

— Болтает не как руинщица или дикарка. — шептались в толпе. — Чьё-то ручное чучело?

— Раз булки выпрашивает, значит, без хозяина. Выброшенная игрушка, или надоевший родной урод. Жестоко вот так выбрасывать мутантов. Сейчас такие дешёвые инъекции делают! И в клинике бесплатно усыпят урода, только обратись.

Кицунэ с изумлением слушала весь этот поток сумасшедшего бреда. Что такое несут эти придурки?! Мутанты ведь тоже люди! Тоже ведь люди, правда?! Она же... человек!

Не дождавшуюся даже слова в свою защиту, малявку потащили по грунтовым тропкам мимо цветочных клумб на другой конец туристической базы, а потом обратно к берегу, подальше от зданий, туда, где метрах в двадцати от воды стояло большое, раскидистое дерево, с прочными ветвями, на которых юная мутантка с изумлением и ужасом увидела целых пять безвольно повисших тел с верёвочными петлями на шеях. Нищенское рваньё на телах. Тощие, жуткие бродяги, с явными следами мутаций и без. Тоже подошли слишком близко к важным господам?

Подошли, были схвачены и повешены, а затем, для надёжности, пробиты деревянными кольями. Точно так же, как она. Просто для очистки территорий.

Время словно замедлилось для лисёнка. В память, одна за одной, впечатывались ярчайшие картины. Две дамы в пышных дорогих платьях, что шепчутся и с весёлым прищуром, поверх вееров, следят за тем, как впавшую в шок малявку ставят на старый, иссохшийся чурбан. Пятилетний ребёнок, на руках у кособокой толстой няньки, таращащий глупые глаза на то, как взрослые дяди крепят на дереве верёвку, чтобы накинуть петлю на шею другому ребёнку. Какой-то, весело улыбающийся мужчинка, поднимающий фотоаппарат и нажимающий на кнопку, чтобы сделать фото. Зачем? Чтобы приложить его, к другим фотографиям со своего яркого летнего отдыха?!

Кицунэ поняла, что не верит в происходящее. Это какая-нибудь иллюзия. Или горячечный бред. Её, наверное, поймали, и отправили к хозяину, и он снова пытает её своими жуткими сказками про свихнувшихся, злобных, омерзительных людей. Это не может быть реальностью! Не могут люди радоваться, глядя как кого-то казнят! Не могут приводить с собой детей! Не могут делать фото, чтобы дольше сохранить себе впечатления!

Это. Какой-то. Горячечный. Бред.

"Смотри, смотри внимательно, лисёнок". — прозвучали в голове Кицунэ слова творца монстров, Хебимару. — "Вот то, что с тобой сделают люди, если ты не станешь сильнее них"!

А стала ли она сильнее? После того, что пережила? После всего, что было?! Стала ли она сильнее... ЭТИХ людей?!

В лицо ткнулась верёвка, пропитанная трупным гноем и вонючим жиром. Палач зло начал расправлять петлю, засохшую на жаре и слипшуюся от мерзостных следов предыдущего висельника. В пару рывков он справился, и развернул верёвку, чтобы набросить её на голову Кицунэ. Затянет петлю, выбьет чурбан из-под ног и всё... У Кицунэ сонные артерии защищены костными щитками, но деревянными кольями, которыми пробьют её сердце, лёгкие и кишечник, гады точно добьют её истощённый организм.

Фотограф шагнул ближе, чтобы сделать крупный план залитого слезами детского лица и вздрогнул, через объектив замечая как вдруг меняется выражение лица обречённой мутантки, как распахиваются и полыхают злыми молниями её глаза.

Кицунэ, выжимая из себя саму жизнь, вдруг напряглась и ударила из ступней импульсом Ци, наполненным элементом Воздуха. Волна отразилась от деревянного чурбака, долбанула охранникам по ногам, а мелкая лиса, не дожидаясь когда её мучители среагируют, вложила в облако Ци искру с элементом Огня.

Детонация была мгновенной и очень эффектной. Грохнуло и сверкнуло как от взрыва целого ящика динамита. Охранники, дружно решившие что мелкая мутантка самоубилась каким-то врождённым дзюцу, инстинктивно шарахнулись от неё, разжимая хватку. Кицунэ только этого и было надо!

Простой мускульной силой отбитых импульсом, неуклюжих ног, девчонка бросила себя вверх, перевернулась в прыжке, и, что было сил, обеими ступнями ударила в один из висящих на дереве трупов. Кишащий червями, гнилой и чудовищно зловонный. Шея мертвеца, невесть сколько болтавшегося во власти погоды, разложения и мух, не выдержала, с треском лопнула. Торс с конечностями полетел в толпу зрителей, отшатнувшихся от огня и сбившихся в плотную группу.

Раскатистая нецензурная брань мужчин и истошный визг женщин, был ей сладчайшей наградой. Все с омерзением шарахнулись прочь от лисьего подарка, заслонились руками от брызг гноя и червей, пятнающих ухоженную кожу и дорогую одежду. Ослеплённые вспышкой пламени, охранники заметили как что-то тёмное пронеслось мимо них и услышали вопли. Все трое дружно решили что мелкая нечисть бросилась на их бесценных гостей и ринулись спасать, потеряв на это несколько секунд, которые Кицунэ, в отличие от её палачей, даром не потеряла. Когда вся взбесившаяся толпа дружно повернулась туда, где только что была едва живая от побоев лисица, то увидели лишь рассеивающееся облако дыма, да расходящиеся во все стороны круги на воде.

Кицунэ, нырнув, не потратила лишних мгновений чтобы, загребая ластами, отойти от берега и уйти на глубину. В воду позади неё ударили каменные клинки и водное копьё, но враги не видели лису сквозь речную муть. Били наугад, далеко от цели. Словно большое земноводное, не выдавая себя импульсами Ци а лишь работая ластами удлиненных ступней, Кицунэ поплыла, вниз по течению, держась глубины.

Через пару часов лиса, окончательно выбившись из сил и чувствуя, что через минуту не сможет даже подняться к поверхности чтобы сделать вдох, выползла на берег и, кое-как избавившись от размокших пут на руках, залезла поглубже в кусты, где к ней, без шума, не смог бы подобраться ни крокодил, ни тигр, ни медведь. Хрипя, кашляя, она скорчилась и исторгла из себя мутную речную воду, которой жутко наглоталась. Её всю трясло, колотило от холода, сводило судорогами от голода, боли в ранах и разбитых ступнях. Сознание мутилось от недостатка Ци. Вот и всё? Смерть?

Тьма обняла её тяжёлым ватным одеялом. Измученная лиса банально упала в голодный обморок.

— Не раз и не два вам встретятся озлобленные, усталые люди, что будут называть вас бесполезными, бессмысленными цветами, выращенными в эпоху, когда нужен хлеб, овощи и фрукты. Нечто подобное, может в менее поэтичных формах, говорили каждой из нас. — учительница подарила улыбку зачарованно смотрящим на неё девочкам. — Не обижайтесь на таких людей и не позволяйте их словам ранить вас. Люди рождаются не только для того, чтобы есть и работать. Всё в этом мире, тяжким трудом и опасными свершениями, люди создают для одной-единственной цели: счастья. Увы, многие его недополучают, как бы ни работали, как бы ни старались приблизиться к нему. Понимаете теперь, для чего мы нужны? Мы, Единство, творим волшебство, чтобы мир стал чуточку справедливее к таким людям. Чтобы наш зритель, хоть ненадолго, стал по-настоящему счастлив! Мы помогаем людям бороться с угасанием в депрессии и отчаянии. Наш блеск и наш свет — не пустая мишура. Мы не позволяем людям забывать, что такое — радость. Ради чего они живут. Наша великая миссия, девочки, это... развеивать серый быт. Обращать вспять угасание человеческих душ и наполнять всех вокруг новым светом. Новой жаждой жить.

Но почему же вокруг столько темноты?

Шелест дождя по листве. Одеревеневшее, ледяное, словно труп, собственное тело.

В темноте наступившей ночи, Кицунэ, хрипя и кашляя, с трудом пошевелилась. Хилые ресурсы в теле перераспределились. Девочка, трясясь от холода, приподнялась и поползла, понимая, что если немедленно не согреется, то уже вот-вот, все её проблемы будут окончательно решены.

Она хотела выбраться на свободное место, кое-как нарвать камыша и травы, а потом сложить в кучку и, выдохнув язычок огня, поджечь. Согреться, хоть немного, и прогреть землю, что будет весь остаток ночи отдавать тепло, спасая мелкую бродяжку от гибели. Единственно верный к спасению план.

Ещё одно усилие, и вдруг маленькая лиса замерла, прямо из кустов, вывалившись на... дорогу.

Покрытую трещинами и проросшей сквозь уплотнённый грунт травой, но самую настоящую, созданную с помощью строительного дзюцу. Где-то рядом поселение? Да. Вот оно. Прямо перед ней.

На выпавшую из кустов малявку таращилось пустыми оконными проёмами полуразвалившееся каменное здание, явно созданное теми же мастерами, что проложили, много лет назад, эту дорогу.

С перепугу, в кровь ударил адреналин, сознание разом прояснилось. Всякие ужасы, что рассказывают о брошенных городах, сразу полезли в голову. Мутанты, бандиты, привидения...