Глава 1. Люди злой страны

Дисклеймер: Рисунки, размеченные в данной главе, не являются иллюстрациями и не принадлежат автору книги.

Здесь они размещены лишь из-за внешней схожести с персонажами.

Глава 1.

Люди злой страны.

Эпоха Войн.

Год 525

2 июля.

Первое, что услышала Кицунэ, когда тяжёлый, серый морок сна отступил от неё, был плеск воды и шелест ветра в зарослях камыша. В сознании тотчас восстановились события ночи кошмаров и всех тех дней, что прошли в безостановочном паническом бегстве. Когда громадный чёрный ужас дыхнул на неё огнём, она рефлекторно закрыла лицо ладонями, чем спасла глаза, и только благодаря этому смогла добраться до подножия холма, где протекала речка, ласково принявшая в поток её, пылающее от ожогов, исхлёстанное кустами и переломанное в нескольких падениях тельце. Позади неё продолжался бой, но Кицунэ с того момента больше не видела своих преследователей. Ни разу. Видела в небе дирижабли, вдруг открывшие по кому-то огонь. Видела несколько военных паровых катеров, прошедших мимо неё вверх по течению. Кицунэ пряталась, не собираясь показываться ни врагам, ни друзьям. Да, она могла бы позвать на помощь, её бы вытащили из воды и увели под защиту солдат, но что потом? Будет третий удар? Совершенно точно будет. И снова погибнут люди. Множество людей.

Какой же она была дурой, что позволила друзьям себя найти! Какой же была дурой, когда поверила в то, что ей помогут спрятаться и она сможет прожить нормальную жизнь, как актриса и певица Единства! Две ошибки, и погибли все, кому не повезло быть с нею рядом. Стражи и слуги во дворце. Множество людей там, на сгоревшем и растерзанном чудовищами холме. Девочки... другие ученицы Единства, они так радостно её приняли, играли с ней, вместе ходили на занятия и в столовую, звали к себе в клубы, не подозревая, что она... она — их смерть.

Дедушка, мама и её слуги, горный великан, маленькая сестрёнка... тысячи других людей, имён большинства которых Кицунэ даже не знала. Если она появится, если вздумает вернуться и показаться людям на глаза, кто будет следующим? Кано? Мичиэ? Дядька Бенджиро и его ученики? Кто ещё должен будет умереть за неё?

Из-под неприметного холмика за зарослями кустов, вдруг выпросталась тонкая, грязная, костлявая рука. Вцепилась в землю и натужным усилием вытащила из самодельного лежбища то, что осталось от тихой и стеснительной, но очень доброй и старательно учившей манеры темноволосой принцессы. Чудище лесное. Ходячий скелет, по уши в земле и речном иле. Из одежды — только грязь. Из красоты — только синие, по-детски огромные глазищи.

Две недели панического, отчаянного бегства позади. Две недели плавания по рекам и протокам, цепляния к товарным поездам, идущим то в одну сторону, то в другую. Две недели старательного избегания встреч с людьми и обхода людских поселений. Две недели мучительного страха, голода и... воровства.

После первых двух дней отрастивший перепонки и подобия ласт, водоплавающий лисёнок нашёл у берега рваную брошенную сеть, в которой запутались четыре не очень большие рыбины. Хорошо запомнившая уроки о том, что в речной рыбе может быть полным-полно страшных паразитов, маленькая лиса сделала из камня нож и хорошенько вычистила свою добычу от потрохов, а потом сварила и слопала, вместе с костями и чешуёй. Сеть вытащила на берег и сложила кучей на видном месте, чтобы речной контроль заметил и забрал этот мусор, губительный для всего живого. Как потом жалела об этом! Что вот мешало взять её, даже такую гнилую, с собой? Ставила бы на ночь, с утра бы забирала и что-нибудь наверняка бы ещё в неё попалось!

На четвёртый день ей сказочно повезло и из установленной кем-то ловушки она разбойно вытащила щучку килограммов на семь, которую жадно ела три дня. В одном из поездов, забравшись под закрытый на простую задвижку люк, она обнаружила целую гору пшеничного зерна и, давясь им, наглоталась как смогла. У любого обычного человека после такого с кишками точно были бы серьёзнейшие проблемы, или зерно в большинстве вышло бы в непереваренном виде, но свирепый желудок маленькой лисы, потомка грозных самураев второго поколения, справился. Поболел, поскандалил, но не умер. Этот ужас Кицунэ заела кочаном подгнившей капусты, замеченным возле мусорного бака прибрежного магазинчика и тайно скраденного в вечерней полутьме. А затем, ещё через день, двумя недосушенными, просоленными рыбинами, которых лисёнок сдернул с вёрёвки у неказистого домика пьянчуги-рыбака. В доме, учуяв чужака, заголосила собака, после чего выскочивший рыбак километра три гнал удирающую лису по берегу, швыряя в неё камни и осыпая такой бранью, что благовоспитанная леди, жуя ворованную рыбу, плакала от обиды весь остаток дня.

Добытого хватило, чтобы выдержать бешеный темп панического бегства, зарастить раны, повысить свою плавательную способность и банально не умереть от истощения.

Однако, вот уже три дня, маленькая лиса вообще ничего не ела. Она уже дошла до того, что пыталась жевать водоросли, искала ракушки и безуспешно пыталась поймать лягушек.

В манге, которую она так любила читать, подобные проблемы решались просто. Наточи веточку, и вот ты уже можешь, тыкая ею в ручей, набить целую гирлянду рыбы. Сплети из травы и палочек силок, — сразу поймаешь кролика. Сделай два шага в лес, и на тебя выскочит кабан, который бросится в атаку, ты отпрыгнешь, а он самостоятельно убьётся об дерево.

В реальной жизни почему-то так совершенно не получалось. Леса вокруг были изумительно пусты, а рыба даже не пыталась подставиться под удар острой палки или быть схваченной руками. Лишь единожды Кицунэ видела выходивших к водопою оленей, но и они при малейшем её движении тут же стремглав умчались в лес. Не один десяток раз, водоплавающая лиса сама в ужасе удирала прочь от вздумавших двинуться в её сторону ребристых чешуйчатых крокодильих спин. А однажды, учуяв кровь и вздумав украсть припрятанную хищником добычу, девчонка забралась на одно из исполинских деревьев, но остолбенела от ужаса, увидев вместо обглоданной туши оленя или кабана разодранный звериными когтями, наполовину сожранный труп человека. Тощего руинного нищего в окровавленных лохмотьях. Угрожающий рык гигантского ягуара, прозвучавший сверху, заставил глупую малолетку шарахнуться и броситься наутёк. Благо, что нажравшаяся кошка поленилась за ней гнаться и отделалась лиса лишь очередной психологической травмой. Напоминанием, что она никакая тут не вершина пищевой цепи, а лишь мелкий, не достойный особого внимания, слабенький хищник.

Иди, лиса, лягушками питайся.

Ну а что ещё остаётся делать? Рыбу не поймать, а при попытке напасть на одну из мельтешащих у берега змей, у Кицунэ так поджилки затряслись, что даже палка из рук выпала. Ужас такой! Извивающийся и шипящий! Панический ступор до костей пробирает.

Ну ничего, судя по валяющемуся вокруг мусору, старым кострищам и время от времени проходящим по реке неуклюжим грузовым корабликам, дикая земля заканчивается, где-то рядом должны быть поселения людей. Может быть даже большой город? Интересно, в какую часть мира её занесло? Если судить по направлениям движения, природе и ландшафту, это или страна Рек, или южные регионы империи Лесов. В стране Рек леса гигантских деревьев почти все под виноградники свели, так что это, почти наверняка, империя. Культурный центр Обитаемого Мира! Самая богатая, густо населённая, сильная и высоко развитая страна! С кучей заповедников, для охраны природы, торжеством народного права и защитой угнетённых социальных меньшинств. Учителя в пансионе столько о ней говорили! Оплот всего лучшего, и центр надежд на новое объединение всего человечества в единую глобальную структуру, если не в империю, как раньше, то в федерацию, или содружество независимых государств. Другие девочки, ездившие сюда на экскурсии или для обмена опытом с имперскими школами, столько всего хорошего рассказывали!

При воспоминании о подругах и том, что они получили за краткие дни общения с Кицунэ, лисёнок съежился от горечи и засопел, скрежеща зубами. С самого начала... с самого начала надо было сбежать и спрятаться, стать частицей из океана обычных людей. Память о маме и желание вернуться к родным заставило лису себя выдать, и вот что она этим натворила. Сколько погибло хороших людей?! Из-за неё. Дуры.

Больше она не будет такой глупой. Она станет самым обычным, непримечательным мутантом, сбежавшим из руинного замка, расположение которого можно обозначить просто взмахом руки "где-то там". Сотни тысяч мутантов и нищих постоянно бродят то туда, то сюда, пытаясь выживать, и кто, когда, сумеет отыскать среди них лисёнка? Мутантов ловят, отправляют в специальные школы, где учат быть полезными для общества и жить мирно рядом с остальными людьми. Её, простую девочку-мутанта, тоже отправят в такую школу, а потом на работу и никто никогда не узнает, кто она на самом деле. Никто больше не придёт её убивать, и никто рядом не погибнет.

Поплакав ещё минут тридцать, Кицунэ утёрла сопли, поползла на четвереньках к берегу и плавно вошла в воду.

Растопырив пальцы с перепонками, распрямив вытянутые стопы, она привычно загребла ими взбаламученные потоки и словно большое земноводное заскользила в ставшей совершенно родной стихии. Решено. Надо скорее добраться до большого города, притвориться простым мутантом из руин и попросить помощи. Не могут же ей, хотя бы, не дать чего-нибудь поесть?

Накормили её, однако, гораздо раньше, чем она могла даже себе представить.

Услышав пыхтение паровой машины и хлопки деревянных колёс по речной воде, маленькая лиса отплыла ближе к берегу и спряталась в зарослях камыша, приподняв на поверхностью воды только голову так, чтобы можно было дышать. Приближаться к какому-либо пароходу и показываться людям на глаза она не собиралась, но кто-то, с глазами явно лучшими чем у обычного человека, её заметил.

Что-то полыхнуло на борту речного кораблика, лиса испуганно нырнула, рванулась на глубину, а над головой у неё пронеслась огненная смерть и, ударив в заросли камыша, оглушительно хлопнула, контузив даже довольно глубоко нырнувшую лисицу.

Чирк! Чирк! Чирк!

Вокруг, вонзаясь в воду и оставляя за собой следы из пузырей, били созданные с помощью дзюцу Земли и запущенные с помощью дзюцу Ветра, острые каменные шипы толщиной с палец взрослого мужчины и длинною дюйма четыре. Несколько попали в Кицунэ, но пронзая толщу воды, они теряли убойную силу и, наталкиваясь на преграду, не пробивали даже кожу и оставляли только небольшие круглые синяки.

Лиса, загребая всеми лапами, устремилась по течению вниз, против хода злого кораблика и вынырнула только когда тот не стал уже ни слышен, ни виден.

— Дураки что ли совсем?! — возмутилась лиса, потирая полученные ушибы. — Психи какие-то! Чокнутые! Повезло вам, гадам, что у меня сил совсем нет, а то бы я каменное копьё на дне сделала, и в колесо бы вам загнала! Задолбались бы свою механику чинить, идиоты припадочные!

Ругань руганью, а заслышав приближение следующего парохода, Кицунэ уже с полным пониманием опасности вдохнула поглубже, нырнула на самое дно и отгребла в сторонку. Только бы у гадов не нашлось какой-нибудь глубинной бомбы!

Бомбы не нашлось, или водоплавающую лису приняли за обычную крупную рыбу, но пароход прошёл спокойно, а вынырнувшая лиса продолжила свой путь без новых ранений. Может, зря она так напугалась? Мало ли что за сумасшедшие были на том, первом пароходе? Какие-нибудь свихнутые самураи. А остальные тут — нормальные. Не будут как звери на детей кидаться!

С этой мыслью, она продолжила путь, и, вдруг, почувствовав как рот наполняется голодной слюной, приподняла голову над водой. В воздухе плыли ароматы. Знакомые, сладкие и манящие, словно проникшие из другого, сказочного мира. Кофе и свежий, только что испечённый, хлеб.

Дрогнуло сердце, и маленькую лису, одурманенную воспоминаниями о том, как ей, принцессе, по утрам подавали небольшой кофейничек и сладкие булочки, словно путами потащило к источнику запаха. Вдоль берега, к устроенной близ воды большой деревянной платформе, красиво оформленной и чисто прибранной.

К пристани были привязаны несколько прогулочных лодок и три небольших кораблика с паровыми двигателями. На берегу виднелись симпатичные белые домики, ухоженный парк, танцевальная площадка, места с мангалами и шатёр, в каких обычно продавались разнообразные напитки. Пристань была приспособлена под кафе и в сиянии утреннего солнца, на ней удобно устроились несколько посетителей. Двое модно и дорого одетых мужчин за одним столиком и женщина средних лет, за другим. Стройная и ухоженная деловая леди, в бело-золотом костюме и с модной сумочкой, сидела под развернутым над её головой зонтиком. Делая вид, что не спеша попивает утренний кофе, она время от времени бросала взгляды в сторону мужчин и так явно ждала, когда к ней подойдут знакомиться, что Кицунэ на миг забыла и о голоде и обо всех обрушившихся на неё ужасах. Женщина ждёт мужчину. Так же, как она ждала. Всегда. В своих мечтах.

Подобравшись, поближе и шире распахнув озарившиеся сиянием глаза, маленькая лиса принялась наблюдать, надеясь томно истаять от романтики, но уходили минута за минутой, официантка принесла даме новую чашку кофе, а мужчины, сидящие за своим столиком, продолжали обсуждать какие-то глупости из газет, делиться опытом рыбалки и байками о том, как на пойманную рыбу бросаются из глубины жадные до дармовой жратвы крокодилы.

Какая ещё рыба?! Какие крокодилы?! Тут женщине срочно внимание уделить надо! Вот что за придурки, а?!

Кицунэ вспыхнула надеждой, когда один из мужчин, после очередного печального вздоха дамы всё же бросил на неё наполняющийся жизнью взгляд, но другой вдруг толкнул его в плечо кулаком.

— Ещё хочешь отпуск на полгода?! — ехидно осведомился толкатель кулаком. — Я тебя из бизнеса выкину, если опять все дела на меня свалишь, и мешок актива выведешь. Глянь-ка, лучше, чего в газете пишут. Из-за чрезмерной агрессивности и тестостероновой тяги самураев к женщинам, в высшем имперском совете, — мужчина многозначительно поднял палец вверх. — Внесено предложение вернуться к производству солдат по модели первых поколений!

— Ого! Кастрированному императору — кастрированная армия!

— А ты не веселись. К кастрированной армии прилагается кастрированный народ.

— Да мы уже лет двести как кастрированные. Сейчас вот остатки армии добьют, и край кипучей империи. Оно и хорошо! Ещё Давние говорили, что лучше ужасный конец, чем ужас... без конца!

Мужчины захохотали, а женщина, хорошо слышавшая их болтовню, густо побагровела, повернулась к ним спиной и, пыхтя от возмущения, схватила со стола недопитую чашку с кофе.

Она хотела сделать глоток, но вздрогнула, после смены направления внимания, почувствовав посторонний взгляд. Женщина глянула в прибрежные заросли камыша и остолбенела, увидев громадные, вытаращенные, и полные непонимания глаза неведомо кого.

Словно молния, паника пронзила даму и, опрокидывая стул, она вскочила, визгом всполошив, наверное, всю округу. Вскинула руку, указывая на укрытие мелкой лицедейки.

— Мутант! Мутант!!!

Ну мутант, и что? Чего так орать-то?

Хлопая глазами, Кицунэ растерянно замешкалась, слишком неопытная и уверенная в ценности человеческой жизни, чтобы представить, сколько людей расстались с жизнью или здоровьем в подобных ситуациях.

Что-то ветром пронеслось вдоль домиков и живописных, ухоженных рощиц. Фигура в синей униформе прыжком взлетела над зарослями камыша и махнула клинком, отправляя в испуганно нырнувшую цель "Разящий Серп". Полукружие напитанного энергией Ци воздуха рубануло камыш, вонзилось в воду и ударило в спину нырнувшей к самому дну Кицунэ. Ударило, и рассыпалось, растеряв убойную силу при прорезании водной толщи и столкновении с укреплённым скелетом маленького оборотня. Оставило лишь алую полосу, располосовав кожу и мышцы до самых костей.

Охранник базы, не останавливаясь на достигнутом, приземлился ногами на водную гладь и встал на ней, как на твёрдой почве. Коснулся воды рукой и вскинулся, а вода потянулась за его ладонью, формируя длинное и массивное копьё из завившихся спиралью потоков.

— Не двигайся, мелочь. — цинично ухмыльнувшись, молодой самурай направил копьё на скрытое под водой тельце лисёнка и оружие его резко вытянулось, утончаясь и устремляясь к цели. Ударило и, ломая кость, скользнуло вдоль бока, сорвав полоску тощего мяса и тонкой кожи с костяного панциря. Кицунэ, слепая под водой, в шоке от боли и паники, рванулась к берегу, вылетела и обернулась на вновь направляющего на неё оружие врага. Слабая, истощённая, голодная, способная умереть от энергопотери при попытке применить ниндзюцу.

Враг её на мгновение дрогнул, увидев полное боли и обиды детское лицо, но тут же сжал собственную душу стальной рукой. Глянул на перепонки, костяной панцирь и удлинённые ступни ног. Перед ним был очевидный мутант. Безродный, бездомный. Нечисть из руинного замка, или диких общин. Опасная и вредоносная тварь, способная загрызть ребёнка, или ударом ниндзюцу нанести тяжёлый материальный ущерб! Дорога таким только одна. Беспощадная смерть.

Кицунэ, со своей стороны видела ситуацию несколько иначе. Просто одна идиотка заорала, а другой идиот, не включая мозги, прибежал на вопли и напал! Придурки! Какие же придурки!

Уворачиваясь от новых выпадов водяного копья, она метнулась вправо-влево, а затем, с прытью перепуганного человека, вонзила когти в землю и рванулась к площадке с людьми. Эта гадина, что во всём виновата, сейчас получит!

Охранник резко сместился, сократил дистанцию и рубанул водяным копьём, словно алебардой, а затем сместился снова, резко отталкивая женщину, заслоняя её собой и намереваясь встретить шуструю, неожиданно крепкую и костлявую мелочь. Ещё один-два удара...

Но атаковала Кицунэ не крикливую дуру. Месть её была иной. Размашистым ударом руки, маленькая лиса смела, швыряя во врагов столик с кофейником и тарелочкой, на которой были красиво уложены три пышные горячие булочки с глазурью и изюмом. Столик улетел, а тарелка с булочками, по инерции оставшись на месте, упала прямо в подставленные ладони счастливо выдохнувшей девчонки. Прижать к себе, и бежать! Бежать прочь, пока дурацкий охранник отвлёкся защитой никому не нужной дуры!

Начиная пригибаться для нового рывка, Кицунэ схватила одну булочку, и жадно потянула источающую тепло и ароматы сладость ко рту, чтобы на бегу впиться в неё зубами, как вдруг получила пинок по рукам, а затем, удар сжатого кулака сверху вниз, словно молотом. Двое мужчин, вроде бы мирных и безобидных дельцов, при виде драки, среагировали как боевые псы. Переменившись в лицах, оскалив зубы и рефлекторно применяя укрепляющие тело самурайские способности, оба бросились на мелкую чужачку, в которой безошибочно опознали куноичи, ненависть к которым успела впитаться третьему поколению в кровь.

Не ожидавшая такого, Кицунэ упала, попыталась подняться, но получая новые удары, была сбита обратно на доски и заслонилась руками, пытаясь хоть как-то защититься.

Вот и всё.

И тут, в ужасе от подступившей смерти, полного бессилия, от боли и чудовищной обиды, Кицунэ... закричала. Заплакала, как обычный, ударившийся и напуганный ребёнок.

— Ах ты ж, падла! — оба дельца, опомнившись, шарахнулись от неё и взгляды их прояснились. Оба с растерянностью и смятением уставились на покрытую кровью тощую малявку, что судорожно трепыхалась на досках пристани, пытаясь подняться на переломанных руках. — Что за дрянь мелкая?

— Дикий мутант. — охранник подошёл и ткнул остриём водяного копья в спину давящегося кровью и рыданиями неприглядного существа. — Не ведитесь на крики, это не ребёнок, а генетическая ошибка, обросшая плотью. Добивать таких, чтоб не мучились — благое дело.

— Себя добей, гад паршивый, чтоб других не мучил! — шмыгая кровавыми соплями, в ярости и боли вскричала Кицунэ. — Вы чего, гады, сделали?! Мне же больно!!!

— Говорящее! — изумились все. — Может, с трущоб каких это чучело в реку смыло?

На шум сбежались другие люди. Человек шесть отдыхающих, двое охранников и пара человек из обслуживающего персонала. Пришла, поправляя на переносице стильные чёрные очки, донельзя строгая управляющая этой туристической базы. Одним вопросительным взглядом она потребовала пояснений и охранник заявил, что вот это вот, то, что на досках валяется, пряталось в камышах и пыталось напасть на многоуважаемую гостью базы.

— Не пыталась я ни на кого напасть! — возмутилась жутко оскорблённая Кицунэ. — Вот насочиняли! Я мимо плыла... а тут кофеем пахнет, задержалась на минутку, а ваша... эта... заметила меня, заорала, охранник выпрыгнул и ка-а-ак бросится! Я с перепугу побежала, толкнула стол, а те двое меня сшибли и избили! Вы тут какие-нибудь успокоительные принимайте, что ли?! Кидаетесь, как психи, на всех подряд! Руку и рёбра мне сломали, ни за что! Нельзя так с детьми! На вас в суд подать надо! Давайте, чтобы не было скандала, я упавшие на пол булочки заберу, и поплыву дальше? Вы же их всё равно есть не будете, выбросите!

Управляющая посмотрела на малявку сверху вниз, скривила губы в омерзении и с презрением, бросила:

— Вот какое убожество вырастает, если сваливать нищете и буракуминам идиотскую мангу про доброту, справедливость и защиту слабых. Каждый комок биомусора начинает воображать, что у него есть права. Нечего на неё время терять. Повесить тварь, к остальным!

— Что?! — изумилась Кицунэ, но не успела даже охнуть, как трое охранников бросились на неё, скрутили, связали по рукам и ногам, затолкали в рот тряпичный кляп. Теперь она могла только возмущённо сопеть, ронять слёзы, мычать и трепыхаться, с силой и эффективностью любой придавленной гусеницы.

— Болтает не как руинщица или дикарка. — шептались в толпе. — Чьё-то ручное чучело?

— Раз булки выпрашивает, значит, без хозяина. Выброшенная игрушка, или надоевший родной урод. Жестоко вот так выбрасывать мутантов. Сейчас такие дешёвые инъекции делают! И в клинике бесплатно усыпят урода, только обратись.

Кицунэ с изумлением слушала весь этот поток сумасшедшего бреда. Что такое несут эти придурки?! Мутанты ведь тоже люди! Тоже ведь люди, правда?! Она же... человек!

Не дождавшуюся даже слова в свою защиту, малявку потащили по грунтовым тропкам мимо цветочных клумб на другой конец туристической базы, а потом обратно к берегу, подальше от зданий, туда, где метрах в двадцати от воды стояло большое, раскидистое дерево, с прочными ветвями, на которых юная мутантка с изумлением и ужасом увидела целых пять безвольно повисших тел с верёвочными петлями на шеях. Нищенское рваньё на телах. Тощие, жуткие бродяги, с явными следами мутаций и без. Тоже подошли слишком близко к важным господам?

Подошли, были схвачены и повешены, а затем, для надёжности, пробиты деревянными кольями. Точно так же, как она. Просто для очистки территорий.

Время словно замедлилось для лисёнка. В память, одна за одной, впечатывались ярчайшие картины. Две дамы в пышных дорогих платьях, что шепчутся и с весёлым прищуром, поверх вееров, следят за тем, как впавшую в шок малявку ставят на старый, иссохшийся чурбан. Пятилетний ребёнок, на руках у кособокой толстой няньки, таращащий глупые глаза на то, как взрослые дяди крепят на дереве верёвку, чтобы накинуть петлю на шею другому ребёнку. Какой-то, весело улыбающийся мужчинка, поднимающий фотоаппарат и нажимающий на кнопку, чтобы сделать фото. Зачем? Чтобы приложить его, к другим фотографиям со своего яркого летнего отдыха?!

Кицунэ поняла, что не верит в происходящее. Это какая-нибудь иллюзия. Или горячечный бред. Её, наверное, поймали, и отправили к хозяину, и он снова пытает её своими жуткими сказками про свихнувшихся, злобных, омерзительных людей. Это не может быть реальностью! Не могут люди радоваться, глядя как кого-то казнят! Не могут приводить с собой детей! Не могут делать фото, чтобы дольше сохранить себе впечатления!

Это. Какой-то. Горячечный. Бред.

"Смотри, смотри внимательно, лисёнок". — прозвучали в голове Кицунэ слова творца монстров, Хебимару. — "Вот то, что с тобой сделают люди, если ты не станешь сильнее них"!

А стала ли она сильнее? После того, что пережила? После всего, что было?! Стала ли она сильнее... ЭТИХ людей?!

В лицо ткнулась верёвка, пропитанная трупным гноем и вонючим жиром. Палач зло начал расправлять петлю, засохшую на жаре и слипшуюся от мерзостных следов предыдущего висельника. В пару рывков он справился, и развернул верёвку, чтобы набросить её на голову Кицунэ. Затянет петлю, выбьет чурбан из-под ног и всё... У Кицунэ сонные артерии защищены костными щитками, но деревянными кольями, которыми пробьют её сердце, лёгкие и кишечник, гады точно добьют её истощённый организм.

Фотограф шагнул ближе, чтобы сделать крупный план залитого слезами детского лица и вздрогнул, через объектив замечая как вдруг меняется выражение лица обречённой мутантки, как распахиваются и полыхают злыми молниями её глаза.

Кицунэ, выжимая из себя саму жизнь, вдруг напряглась и ударила из ступней импульсом Ци, наполненным элементом Воздуха. Волна отразилась от деревянного чурбака, долбанула охранникам по ногам, а мелкая лиса, не дожидаясь когда её мучители среагируют, вложила в облако Ци искру с элементом Огня.

Детонация была мгновенной и очень эффектной. Грохнуло и сверкнуло как от взрыва целого ящика динамита. Охранники, дружно решившие что мелкая мутантка самоубилась каким-то врождённым дзюцу, инстинктивно шарахнулись от неё, разжимая хватку. Кицунэ только этого и было надо!

Простой мускульной силой отбитых импульсом, неуклюжих ног, девчонка бросила себя вверх, перевернулась в прыжке, и, что было сил, обеими ступнями ударила в один из висящих на дереве трупов. Кишащий червями, гнилой и чудовищно зловонный. Шея мертвеца, невесть сколько болтавшегося во власти погоды, разложения и мух, не выдержала, с треском лопнула. Торс с конечностями полетел в толпу зрителей, отшатнувшихся от огня и сбившихся в плотную группу.

Раскатистая нецензурная брань мужчин и истошный визг женщин, был ей сладчайшей наградой. Все с омерзением шарахнулись прочь от лисьего подарка, заслонились руками от брызг гноя и червей, пятнающих ухоженную кожу и дорогую одежду. Ослеплённые вспышкой пламени, охранники заметили как что-то тёмное пронеслось мимо них и услышали вопли. Все трое дружно решили что мелкая нечисть бросилась на их бесценных гостей и ринулись спасать, потеряв на это несколько секунд, которые Кицунэ, в отличие от её палачей, даром не потеряла. Когда вся взбесившаяся толпа дружно повернулась туда, где только что была едва живая от побоев лисица, то увидели лишь рассеивающееся облако дыма, да расходящиеся во все стороны круги на воде.

Кицунэ, нырнув, не потратила лишних мгновений чтобы, загребая ластами, отойти от берега и уйти на глубину. В воду позади неё ударили каменные клинки и водное копьё, но враги не видели лису сквозь речную муть. Били наугад, далеко от цели. Словно большое земноводное, не выдавая себя импульсами Ци а лишь работая ластами удлиненных ступней, Кицунэ поплыла, вниз по течению, держась глубины.

Через пару часов лиса, окончательно выбившись из сил и чувствуя, что через минуту не сможет даже подняться к поверхности чтобы сделать вдох, выползла на берег и, кое-как избавившись от размокших пут на руках, залезла поглубже в кусты, где к ней, без шума, не смог бы подобраться ни крокодил, ни тигр, ни медведь. Хрипя, кашляя, она скорчилась и исторгла из себя мутную речную воду, которой жутко наглоталась. Её всю трясло, колотило от холода, сводило судорогами от голода, боли в ранах и разбитых ступнях. Сознание мутилось от недостатка Ци. Вот и всё? Смерть?

Тьма обняла её тяжёлым ватным одеялом. Измученная лиса банально упала в голодный обморок.

— Не раз и не два вам встретятся озлобленные, усталые люди, что будут называть вас бесполезными, бессмысленными цветами, выращенными в эпоху, когда нужен хлеб, овощи и фрукты. Нечто подобное, может в менее поэтичных формах, говорили каждой из нас. — учительница подарила улыбку зачарованно смотрящим на неё девочкам. — Не обижайтесь на таких людей и не позволяйте их словам ранить вас. Люди рождаются не только для того, чтобы есть и работать. Всё в этом мире, тяжким трудом и опасными свершениями, люди создают для одной-единственной цели: счастья. Увы, многие его недополучают, как бы ни работали, как бы ни старались приблизиться к нему. Понимаете теперь, для чего мы нужны? Мы, Единство, творим волшебство, чтобы мир стал чуточку справедливее к таким людям. Чтобы наш зритель, хоть ненадолго, стал по-настоящему счастлив! Мы помогаем людям бороться с угасанием в депрессии и отчаянии. Наш блеск и наш свет — не пустая мишура. Мы не позволяем людям забывать, что такое — радость. Ради чего они живут. Наша великая миссия, девочки, это... развеивать серый быт. Обращать вспять угасание человеческих душ и наполнять всех вокруг новым светом. Новой жаждой жить.

Но почему же вокруг столько темноты?

Шелест дождя по листве. Одеревеневшее, ледяное, словно труп, собственное тело.

В темноте наступившей ночи, Кицунэ, хрипя и кашляя, с трудом пошевелилась. Хилые ресурсы в теле перераспределились. Девочка, трясясь от холода, приподнялась и поползла, понимая, что если немедленно не согреется, то уже вот-вот, все её проблемы будут окончательно решены.

Она хотела выбраться на свободное место, кое-как нарвать камыша и травы, а потом сложить в кучку и, выдохнув язычок огня, поджечь. Согреться, хоть немного, и прогреть землю, что будет весь остаток ночи отдавать тепло, спасая мелкую бродяжку от гибели. Единственно верный к спасению план.

Ещё одно усилие, и вдруг маленькая лиса замерла, прямо из кустов, вывалившись на... дорогу.

Покрытую трещинами и проросшей сквозь уплотнённый грунт травой, но самую настоящую, созданную с помощью строительного дзюцу. Где-то рядом поселение? Да. Вот оно. Прямо перед ней.

На выпавшую из кустов малявку таращилось пустыми оконными проёмами полуразвалившееся каменное здание, явно созданное теми же мастерами, что проложили, много лет назад, эту дорогу.

С перепугу, в кровь ударил адреналин, сознание разом прояснилось. Всякие ужасы, что рассказывают о брошенных городах, сразу полезли в голову. Мутанты, бандиты, привидения...

Кицунэ замерла, тщательно прислушиваясь, а затем подошла к зданию, глянула в чёрный проём и ничего не увидела. Она бы могла, наверное, услышать тишину. Абсолютную, мёртвую тишину, без стука сердец, дыхания и шума бегущей по жилам крови. Увы, за зданием, с другой стороны, громко и надрывно орали лягушки. Пришлось втягивать носом запах сырости, гнилой древесины и тряпок. Никаких запахов обжитого места.

Слегка осмелев, маленькая лиса обошла здание и слегка осмотрелась. Она оказалась в небольшом поселении, сотни на полторы жителей, наверно. Три жилых здания и магазинчик. Сохранились очертания нескольких хранилищ, конюшни, и сараев для скота. Где-то рядом, наверное, когда-то было поле с зерном или арбузная бахча. Ферма умерла лет пять назад. Почему? Непонятно. Нет следов разграбления и пожаров. Люди просто ушли, а потом тут побывали несколько волн мародёров, собравших всё, кроме каменных стен и деревянного мусора. Никто здесь больше не поселился, хоть Кицунэ и нашла старое кострище, возле которого валялись пара расколотых глиняных мисок и мятая металлическая кастрюля с приделанной дугой из стальной проволоки. Какие-то путники останавливались здесь? Наверно. Всё-таки не все крыши в домах ещё обвалились. Удобно переждать непогоду или переночевать, чтобы утром продолжить движение по реке.

— Вау... — девочка счастливо вздохнула, углядев и сцапав висящий на стене старый, залатанный плащ-дождевик. — А это кто забыл?!

Никакого ответа.

Внимательно оглядев добычу и убедившись, что плащ достаточно чист, маленькая лиса с сожалением вздохнула от того, что тот был рассчитан на взрослого человека и на мелкую, тощую девчонку не годился совершенно. Но это же не повод его бросать? Целая гора материалов для переделки в более подходящую одежду! Ходить нагишом, пугая рыб, крокодилов и воображаемых друзей, уже ужас как надоело!

Но самым большим найденным здесь подарком для девчонки был заболоченный, заросший ряской пруд. Почему? Потому что зарос он не только одной лишь ряской.

— Ох... — разглядев в темноте, что именно заполонило берега маленького болотистого пруда, Кицунэ тотчас бросила неуклюжий плащ и побежала к новой добыче. Нет, не зря хозяин отбирал у неё книжки с детскими сказками и снабжал разной литературой по выживанию, читаемой, буквально, из-под палки. Ну не любила Кицунэ истории о том, как ловить и мучить разных маленьких зверьков. А вот справочник съедобных трав, с описанием где их искать и как готовить, был прочитан с любопытством, потому как там — про цветочки. Красивые.

Перед Кицунэ, раскинувшись вширь на пару сотен метров, лежало сплошное зелёное море крепкого летнего рогоза. Влетев по колено в илистую воду, девчонка с ходу выдернула один стебель, очистила предкорневую часть и жадно впилась в неё зубами. Водянистую, слизистую, почти безвкусную... жадно пожираемую до начала жестких, совершенно несъедобных зелёных листьев.

Следующий стебель, следующий, следующий.

Обычный человек, наверное, умер или хапнул бы колоссальные проблемы с пищеварением от таких внезапных подарков скрученному голодовкой желудку, но маленький лисёнок был потомком сразу трёх великих родов второго поколения генетически изменённых и получил в наследство от своих предков надёжнейший кишечник, способный переварить черепаху вместе с панцирем или заглоченные со скорлупой грецкие орехи.

— Фуф! — Кицунэ, надрав целую охапку стеблей, выволокла её на берег и подтащила к старому кострищу. В прорехах туч проглянула луна, что-то блеснуло у стены и лиса, бросившись туда, с восхищённым вздохом схватила большой, неуклюжий нож, кем-то откованный из куска дрянного железа. Обшарпанный, зазубренный, но не тронутый ржавчиной и с хорошей, удобной рукояткой. — Вау! Какое сокровище! Кто-то потерял? Туристы, наверно. Пьяные.

Девчонка взмахнула ножом вправо-влево, то ли играясь, то ли по воинской привычке проверяя баланс, а потом подбежала к охапке собранного рогоза. Начала, было, разделывать свою добычу, но бросила едва начав и полезла в дома, собирать топливо для костра. Вокруг царила сырость, но там, под крышами, было ещё достаточно сухого хлама.

Остатки деревянных полов и оконных рам были сложены на кострище. Кицунэ уселась в медитативную позу, сосредоточилась, быстрым переплетением пальцев сформировала череду печатей, помогающих сконцентрироваться и высвободить энергию, а затем сделала вдох поглубже и выдохнула на кучку растопки небольшое облачко Ци, воспламенившейся на лету, прильнувшей к щепкам и бумаге, жарко полыхнувшей в промозглой дождливой ночи.

Измученный недавними войнами и потрясениями, мирно спал весь Обитаемый Мир. Успокаивающе согревая людские души, на улицах далёких городов горели фонари. Дышали жаром печи металлургических заводов, вращались турбины тепловых и ядерных электростанций. На земле воцарился мир. Цивилизация пыталась собраться с силами для новой попытки подняться из руин и, казалось, не замечала сгущающейся вокруг неясной угрозы. Веяло холодом, гасли человеческие души, а на умершей ферме, посреди цветущей земли, маленькая девочка, накрывшись старым плащом, ела запечённые на огне корневища рогоза, помешивала ножом такие же корневища, варящиеся в выправленной старой кастрюле и не догадывалась даже подумать, что все эти предметы, кастрюля, плащ и нож не сами собой появились здесь. Кто-то принёс их и... не забрал.

Выточив из щепок две довольно удобные и аккуратные палочки, Кицунэ принялась вылавливать из кастрюли корневища. Разварившиеся, превратившиеся в склизкие комья. Жуткое, тошнотворное на вид и не слишком вкусное, но вполне съедобное блюдо, которое желудок маленькой лисы принимал с жадной благодарностью. Кто не умирал от голода, тот не знает, насколько вкусной может быть даже такая невразумительная бурда.

— Соли бы ещё... чуть-чуть перца... и мяса... — обжигаясь очередным куском, пофыркивала Кицунэ с набитым ртом. — Угу, угу! И вот такой огромный, кремовый торт! На сладкое.

Чувство сытости наполняло её благодушным настроем, тянуло расслабиться, лечь и поспать. Вот бы остаться тут на пару дней! А почему нет? Отлежаться чуть-чуть, набраться сил, выправить всю беду в здоровьи и внешности. А что потом? Надо выбираться к людям. Не как руинный мутант. Что-то как-то злобно они тут среагировали. А болтали-то! Болтали! Государственная программа поддержки! Приходите, будет вам социализация, пособие, жильё, устройство на работу! Ага. Через повешение. Вон, пятерых до неё благополучно трудоустроили.

Кицунэ осмотрела себя и горестно вздохнула. Мало того, что исковеркана и в шрамах от ожогов, так ещё и в речном иле перемазалась, а из одежды — только этот вот плащ. Катастрофа кошмарная. Надо срочно проблему решать, иначе мало ли ещё на каких идиотов нарвёшься? Вот только что делать-то?

Маленькая лиса почувствовала, как уши её начинают алеть, а лицо наливаться жарким багрянцем. Хозяин-создатель, Хебимару, подобные проблемы предлагал решать просто. С помощью верёвки, что набрасывается на шею одурманенному иллюзиями и уведённому в безлюдное место мальчику или девочке. Даже пытался заставить Кицунэ на пленниках тренироваться! Ага. Иди, вот так, и задуши ребёнка! Отморозок подземельный! Себя придуши, идиот свихнувшийся! Небось от таких же, как те, с туристической базы, мудростей нахватался! Все вы, гады, точно не рождались, как нормальные люди, а просто в дурдоме кто-то забыл дверь закрыть, вот вы и выбежали!

Поругавшись и пофырчав, Кицунэ втянула носом потёкшие от обиды сопли и снова задумалась. Да, она могла бы, без всяких убийств, окрутить иллюзиями какого-нибудь ребёнка, отвести в сторону и обобрать, да так, что тот очнётся только минут через пять после того как лиса сбежит с его вещами, но что потом будет чувствовать этот несчастный мальчик, или девочка? Слёзы, стыд, обида. Плохое воспоминание, на всю жизнь! Ещё и дураки какие-нибудь найдутся, что будут смеяться над ним и издеваться, делая причиненное зло в тысячу раз хуже! Нет уж! Ни на кого нападать она не станет, ни за что! Даже с верёвок бельё не будет воровать, или из магазинов, потому что хозяева, когда увидят пропажу, будут сильно злиться и расстраиваться. Но что же делать?

Надо насобирать каких-нибудь бросовых тряпок и что-нибудь себе самой соорудить, чтобы люди не кидались на неё, как бешеные, и не обзывались. А тогда можно будет выйти к какому-нибудь городу, чего-нибудь наврать, и попросить помощи. Её отправят в детский дом, она чуток подрастёт, выучится и станет работать, как все нормальные люди! Враги её никогда и ни за что не найдут. А если не найдут, то и не убьют больше никого. Из-за неё. А не из-за неё? Эти гады, там, что, теперь будут думать, что победили? Убили столько людей, всех запугали, и радуются, наверно, сейчас, что вот так убедительно показали свою силу. А про лису теперь будут думать, что она — трусливая дура, защищая которую совершенно напрасно погибло столько людей? Слуги во дворце... девочки в пансионе... солдаты, и просто те, кто случайно оказался рядом.

А что она может сделать? Как победить альянс сильнейших демонов и самых страшных преступников мира? Везде, где бы Златохвостая ни попыталась бы найти помощь или союзников, появятся Алые Тени, и будет новая ночь ужасов. Нужно что-то делать и справляться самой.

Самой. А она — богиня, чтобы низвергать кошмарные организации, и высших многохвостых демонов? Ага, богиня. Из десятка мослов, обмазанных розовыми соплями. Все Алые Тени, наверное, с хохоту бы сдохли, если бы узнали, что вот эта речная выхухоль, накрывшаяся брошенным плащом какого-то бродяги, и жрущая надранную на болоте траву, думает о том, как сокрушить их всех, спросить плату за пролитую кровь и пресечь новые злодейства! Как бы только передать им этот... как его... ультиматум? Может в самом деле животы надорвут и кучей сдохнут, сволочи.

Роняя слёзы и шумно втягивая сопли, расчувствовавшаяся маленькая лиса допила оставшийся в кастрюле рогозовый бульон, погасила костёр и полезла в ближайшее здание, под край обвалившейся крыши, где было сухо и тепло. Устроившись в дальнем углу, она легла на один край плаща, накрылась вторым и, поёрзав немного, благостно вздохнула. Усталость ужасных двух недель навалилась на неё невыносимым грузом, измученное тело сдалось и буквально через пару секунд она рухнула в бездонный, безмятежный, совершенно детский сон. В тепле, под защитой стен и крыши, словно настоящий лисёнок в родной и уютной норке. Уснула и не почуяла запаха давно засохшей крови. Не заметила странных полос на земле и клок одежды, с пуговицами, что остался висеть на торчащей острым сколом старой доске. Кого-то уже вытаскивали отсюда, до неё. Не раз. Не два, и не три. Словно ловушка для мышей, брошенная ферма срабатывала с впечатляющей результативностью.

Они появились с рассветом. Пять чёрных звериных фигур, бесшумно ступающих по палой листве и скользящих сквозь кустарники. Когтистые лапы, зубастые пасти. Злые, жаждущие впериться в добычу, отсвечивающие синим пламенем, глаза. Защищенные кожаной бронёй туловища и шеи. Тусклые металлические пластины на боках, с иероглифами "Санитарная служба Четвёртого Юго-восточного региона". Чуткие носы, шевелящиеся от ощущения разлитого в воздухе запаха дыма. Кто-то снова жёг костёр в руинах.

Лидер отряда, движением ушей и мимикой морды отдал приказы остальным. Четвёрка громадных псов бесшумно окружила старые руины и отряд начал осторожно, не выдавая своё присутствие ни единым шорохом, смыкать кольцо. Псы моментально определили местоположение чужака и то, что он здесь один. Очередной мутант из руин, бродяга, или беглый каторжник? По запаху... женщина. Ребёнок. Маленькая девочка, мутант, но не руинный. Никаких запахов гнили, язв, больного желудка или перегарной отрыжки. Ребёнок самураев?

Трое псов заняли позиции вокруг полуразвалившегося дома. Лидер и воин правого плеча вошли внутрь. Осторожно, крадучись, они подобрались к убежищу маленькой чужачки, которая самым дурацким образом продолжала безмятежно дрыхнуть. Точно не мутант из руин, те всегда настороже и нутром чувствуют опасность. И не обычный самурайский ребёнок, которых тренируют, в строгом воспитании, с самых малых лет. У этой малявки дурнейший, паршивейший контроль Ци. Генетически измененная, но... таких, как эта, псы тоже знали. Приезжали такие на базу, с какими-нибудь генералами, или просто проездом, чтобы переночевать в безопасности, за стенами. Принцессы, которых даже пугать своим приближением строго воспрещалось. Интересно, каковы они на вкус? Наверняка мягче руинного мутанта! Псы как-то раз мародёров поймали, что в ночной вылазке разграбили булочную и утащили из кондитерской лавки три больших торта. Трофеи возвращать не стали, любопытно было попробовать, чего там эти люди жрут. Но не понравилось. Мягкая, приторная гадость. А вот принцессы эти, небось, как правильный торт! Всем точно такие же, но из мяса.

Воин правого плеча осторожно пригнулся, сунул голову под край обрушенной крыши, резким рывком схватил край плаща и рванул на себя, выволакивая таинственную незнакомку из убежища.

Кицунэ, которой снилось как она ходит по пансиону и спрашивает всех встречных, не видели ли они её маму, от неожиданности вскрикнула, вывалилась из плаща, кубарем покатилась и вскочила, неуклюже приложившись макушкой о торчащий из стены кусок сломанной балки. Спасло её только то, что псы не собирались немедленно впиваться в неё клыками и рвать. У них был строгий перечень разрешённой и запрещённой добычи, в котором принцессы точно фигурировали среди запрещёнки.

— Ы-ый! — вжавшись в стену, Кицунэ заслонилась руками и вытаращилась на двух громадных зверей, обнаживших зубы, угрожающе рычащих и уставившихся на неё. Ещё трое глазели на мелкую лису через пролом крыши и выбитое окно.

— Хто! Хты! — словно кашляя, выплюнул слова лидер отряда.

— Я... я... — Кицунэ проглотила ком паники, вставший поперёк горла, и глянула на стальные пластины, с иероглифами. Это же служебные собаки! Просто собачки, а не волки, не люди, и не злые хищные кони! Разговаривают вон, даже, вместо того чтобы сразу грызть. — Я, — она вдруг гордо выпрямилась, уверенно встала перед хищниками и приложила раскрытую веером ладонь к своей груди. — Благородная леди Намико, из клана Иидзима, владеющего землями в стране Рек! Там сейчас хаос и паника, все власть делят. На наш замок напали, а мне удалось сбежать, и вот я... ну... ищу политического убежища в империи Лесов!

Получилось?

Псы переглянулись.

— Р-рэк? — рыкнул лидер.

— Да, страна Рек. Я — дочь самураев! — Кицунэ снова гордо выпрямилась, красуясь перед зверски умными псами и страшно жалея, что на ней нет красивого платья. — Просто сейчас меня преследуют нанятые врагами шиноби, и я убегаю от них. Отведите меня к своим командирам!

Четвероногие солдаты дружно тяжело вздохнули. Из страны Рек после недавней войны немалый поток всякой нищеты лезет нелегально через границу. Кто с оружием, кто без. Пополнение для трущоб и руинных замков, будущие воры и мародёры. Приказ по таким был один — резать, без пощады. Законопослушные и ценные едут поездами и торговыми караванами. Но эта девочка точно не нищенка. Манеры, речь, реакция на происходящее — всё указывало на то, что это именно принцесса, просто попавшая в ужасную беду.

Подавая условные сигналы движением ушей, пятеро псов обсудили ситуацию и приняли решение. Недавний инцидент, с точно такой же юной принцессой из страны Рек, стал им указанием к действию. Ту принцессу псы подобрали и доставили на базу, передали хозяевам, а те, через несколько часов бурных развлечений, приволокли всё, что осталось, обратно к собачьему вольеру и швырнули псам. Никто такое, конечно, рвать и проглатывать уже не стал, лишь из милосердия сломали шею зубами, оттащили к могильнику и закопали. Нет, попавших в беду принцесс, пока их не испортили надо... жрать на месте!

Двое псов сделали рывок, разинули пасти, чтобы вцепиться девчонке в ногу и плечо, сжали челюсти и немало изумились, когда их зубы сомкнулись на пустоте. Мягкая малолетка не застыла в ужасе, не впала в беспомощность от шока, а винтом извернулась, нырнула атакующему вожаку под брюхо и, оттолкнувшись от земляного пола руками и ногами разом, счетверённым импульсом из ступней и ладоней бросила себя к пролому в крыше.

Не принцесса! Куноичи!

Вожак тотчас развернулся, стальная пластина на его голове озарилась призрачным синим светом и в спину мелкой прыткой малявке ударила дуга электрического разряда. Ударила и... прошла насквозь! Вонзилась в противоположную стену, рассыпав вокруг искры и брызги раскалённого камня.

Изумление заставило пса выпучить глаза. Совершенно без повреждений? Такого не бывает, даже если у человека тоже будет элемент Молнии в энергии Ци. Ранения могут быть незначительными, но в таких случаях эффект попадания совершенно другой. То, что произошло — невозможно! А значит...

Псы дружно сосредоточились, волнами Ци прочистили себе мозги от возможного чужого влияния и тотчас прыгнувшая к пролому малявка бесследно растаяла, а из пустоты возникла другая, уже вылетающая в давным-давно выбитое окно! Гендзюцу! Вражеская куноичи может использовать иллюзии!

Кицунэ, завершая прыжок, приземлилась точно на морду и шею сунувшегося в окно и долю мгновения назад очнувшегося от иллюзий, здоровенного пса. Не обращая внимания на то, что глаза хищника повернулись к ней, мелкая лиса снова ударила импульсами из рук и ступней, впечатав переднюю часть врага в лишённые стёкол обломки рамы, а себя швырнула наружу. Словно мышь от целой стаи хищников, она стремглав припустила через заброшенную жилую зону к лесу, а пятёрка чёрных псов с яростным рычанием, ринулась за ней. Попытались достать противницу несколькими дистанционными дзюцу с элементами Воздуха и Огня, но та удирала вовсе не безоглядно и, замечая подготовку врага к удару, ловко уклонялась. Всей толпой, преследуемая и преследователи влетели в заросли малых деревьев, с густыми кустарниками, в которых псы теоретически должны были бы увязнуть, но собаками те были лишь частично и волчьей крови, крови самых первых генетически изменённых волков, в них было с избытком.

Коконы из разящих силовых потоков, со вложенными в них элементами Ветра, завились вокруг собачьих тел. Словно ножи мясорубки, они с хрустом и шелестом в миг покрошили кустарники в мелкую щепу и, не снижая скорости, стая вылетела на речную гладь, в которую Кицунэ без раздумий нырнула словно рыба.

Псы, приземлившись на воду, пустили из лап потоки Ци, связали зыбкую поверхность и превратили её в подобие водного матраса, на которой не очень удобно, но вполне можно было стоять.

— Гр-р! — скомандовал лидер остальным и четыре пса, развернувшись, прыжком вернулись на берег. Лидер же, не медля, ударил в воду электрическим разрядом. Прыгнул вперёд и снова ударил, пронзая пласты воды смертоносной силой. Вода была мутной, врага из вида он потерял, но всё ещё надеялся случайно зацепить чересчур шуструю девчонку и если не прикончить её на месте, то хотя бы ранить и заставить вынырнуть.

Он выпустил около десятка разрядов, и осклабился, увидев поднимающееся из глубины что-то крупное, но к его разочарованию это была не мнимая принцесса, а самый настоящий, обыкновенный крокодил, что во множестве приплывали из расположенных выше по течению брошенных земель, объявленных, для сокрытия запустения, заповедником.

— Пфы! — пёс зло фыркнул, ухватил агонизирующего крокодила за шею и поволок на берег. Мелкая удрала. Обидно, но главная задача — очистка земли от посторонних, выполнена. Пусть только попробует ещё раз показаться на охраняемой территории! Будет моментально опознана по запаху и церемониться с ней никто больше не станет.

Стая, пофыркивая и многообещающе рыча в адрес любых нарушителей, принялась рвать невинно пострадавшего крокодила и набивать желудки свежим мясом. С уменьшением числа людей, добычи в лесах вокруг становилось только больше, и тем только выгоднее становилось следить, чтобы никаких посторонних в подконтрольный регион не забредало.

Все пятеро не ожидали, что мелкая шустрячка посмеет ещё как-то себя проявить и потому изумлённо вскинули головы, когда над рекой разнёсся, прилетая снизу по течению и усиленный с помощью дзюцу Ветра, голос смертельно обиженной девочки:

— Идиоты хвостатые!!! Чтоб вам змеи жопы накусали, и вы задолбались друг у друга яд высасывать!!! Недоумки!!! Свихнутые!!!

Псы дружно фыркнули и, порыкивая, продолжили жрать крокодила. Гоняться за крикуньей никто не бросился. Этот человечек сбежал? Следующий попадётся.

Начинался обычный будничный день.

Кицунэ, усталая, злая и обиженная, убедившись, что преследования нет, выбралась на берег часа через четыре, загребая воду ногами и правой рукой, а левой прижимая к себе большую, жирную рыбину, которую пёс, наугад шараша в воду разрядами, пришиб так же нечаянно, как и крокодила. Лиса её заметила и сцапала, когда вынырнула отдышаться, а за одно излить своё возмущение криками в сторону глупых, злых собак. Да что с этой страной не так-то?! Чего они все вокруг такие психованные?!

Тяжело пыхтя, она выползла из воды и, уронив рыбину на берег, повалилась рядом. Как вот не ругаться-то?! Только-только разжилась одеждой, посудой и оружием, а теперь опять ничего вообще нет! Опять делать нож из камня, и думать где добыть хоть какую-нибудь тряпку, чтобы замотаться! А в стране Водопадов её живущий у реки дедушка пирогами с рыбой угощал, и никто ничем не кидался, даже когда за водяного мутанта принимал! Надо отсюда выбираться. Странная какая-то это земля. Странная, и очень-очень злая. Сбежать бы отсюда поскорее, или... или остаться? Надо узнать, надо попытаться понять, что здесь произошло. Хозяин-создатель, Хебимару, те люди и эти псы, есть в них что-то схожее. Как в разных чудовищах, порождённых одной и той же злобной силой. Все они — следствия одной и общей для всех здесь, тяжелейшей беды. Надо взглянуть, пристально, глаза в глаза, потому что всё это, уродство, отчаяние, и гибель, ей... очень-очень не нравятся!

3 июля.

Пока Кицунэ чистила, запекала в огне и поедала рыбину, её саму пытались сожрать бесчисленные облака комаров. Никакие хлопки ладонями не помогали, спасло только применение ниндзюцу элемента Земли, которым девчонка заставила прибрежную почву подняться и облепить её толстой корой. Теперь мелкие крылатые твари, не взирая ни на какие потери, лезли только в лицо и на руки. Именно от комаров Кицунэ каждую ночь пряталась под землю и выбиралась лишь с наступлением яркого, жаркого дня. Увы, этот день явно намекал что будет пасмурным и всего лишь тёплым, а потому проклятые мелкие кровососы продолжали свирепствовать. Спасение было либо в погружении под воду, либо в уходе подальше от реки, в открывшиеся за зарослями камыша луга, где гулял уносящий комаров ветер. Маленькая лиса, поколебавшись, выбрала второе. Река уже до смерти надоела. Сбежала она уже явно очень далеко, враги её потеряли и пора, наверное, попытаться нормально выйти к людям. Если бы здесь никто не жил, все луга и поля заросли бы лесом. Кроме того, были и другие следы. К реке сквозь заросли были проделаны проходы, на берегу валялись бросовые самодельные лодки, которые с помощью различных дзюцу точились из гигантских древесных стволов десятками за раз. В камышах застряли выброшенные в реку пустые стеклянные бутылки, обёрточная бумага, обломки какой-то мебели и деревянных ящиков. По мусору видно, здесь точно часто ходят корабли, а лодки указывают на близкое поселение. Надо осмотреться и узнать обстановку. Стащить где-нибудь какую-нибудь тряпку, замотаться в неё и попытаться сойти за простого потерявшегося ребёнка.

Слопав сразу всю рыбину за один раз, получив отток энергии и крови к желудку, Кицунэ не выдержала и задремала. Странное чувство удовольствия и облегчения обняло её душу. Чувство свободы для игр и превращений, без которых девочка-лиса себя лисой и волшебницей не чувствовала.

* * *

Стала ли Кицунэ в школе Единства Культуры восходящей юной звёздочкой?

Увы, нет. Определённо и совершенно нет.

Маленькую лису другие девочки даже не замечали, тут же без малейших усилий затеняли её своим блеском и выталкивали даже не на второй, а на третий план. Просто потому, что в школу Единства она попала совершенно сломленной, в состоянии глубочайшего шока и тяжелейших моральных травм. После войны и преследования со стороны Алых Теней, после гибели близких и нового нападения чудовищ, лисёнок перепугался, съёжился, замкнулся в себе и потускнел, раздавленный невыносимой тяжестью мыслей о том что все эти беды случились из-за неё. Лисёнок изо всех сил старался скрыть то, что творилось в её душе, пытался притворяться обычной девочкой, но пожирающая душу тьма проникала наружу и превращала бывшую волшебницу в её собственную бледную тень.

Девочки, которых подослали к Кицунэ воспитатели, проявили фальшь в наигранном дружелюбии, и лисёнок тотчас за это зацепился, словно черепашка, замкнувшись в своём панцире.

Служанки, перестилая намоченную постель и забирая испорченную сорочку, не удержали ироничных взглядов в адрес девчонки, которая сквозь сон приняла легкий порыв сквозняка за неведомо чьё прикосновение.

У учительницы пения, ласково хвалившей других учениц, предательски дрогнула бровь, когда девочка, принятая в школу именно как будущая певица, при попытке петь, вдруг словно потеряла возможность дышать, выдала из себя несколько сиплых хрипов и, закрыв рот ладонью, убежала, а потом целый час проревела в кабинете психолога, не в силах произнести даже слово.

Нет, никого не удивляло её присутствие в школе, таких девочек в пансион привезли человек пятнадцать. Пострадавших в недавней войне, лишившихся родных и друзей, видевших всякие ужасы, раненных и напуганных. С ними работали психологи. Другие девочки, те что были добрее и сострадательнее, помогали им очнуться, заново поверить в красоту мира и заблистать маленькими звёздочками, но процесс восстановления не был быстрым. Хуже того, Кицунэ, ни с кем не сдружившаяся, только сильнее нервничала, чувствуя что доставляет всем вокруг самые большие проблемы. Сейчас её задвинут куда-нибудь подальше, как продукт неудачного творчества, и сделают вид, что её никогда не существовало. А что? Очень даже запросто так и сделают. Ждали певицу? Ждали красавицу? А что получили?!

Со страху попытавшаяся стать как можно меньше похожей на себя прежнюю, сделавшая себе тёмные волосы и всесторонне простецкую внешность, маленькая лиса с растущим недовольством смотрела на себя в зеркале и пока ещё не понимала, но начинала ощущать тот факт, что оказалась на периферии общества. Стала той, кого негласно и ехидно, исподтишка называют аутсайдерами. Нет друзей. Нет близких. Нет тех, кто бы её по-настоящему любил, здесь и сейчас. Да, у Златохвостой Кицунэ были те, кто за неё переживал, но кому нужна вот она? Простая, маленькая, невзрачная ученица Единства Культуры, которую держат только из жалости к сиротке? В общем-то... совершенно никому.

Маленькая лиса, слишком жадно привыкшая быть сокровищем, быть центром любви для родных и друзей, внезапно оказалась в абсолютном духовном вакууме. И в этом вакууме, из боли и одиночества, начала рождаться зависть к другим девочкам. Полезли жадность, возмущение, злость и эгоизм.

Чувствующие, как меняются её биотоки, учителя забеспокоились, но директриса не успела ничего предпринять, как вдруг всё решилось само собой. Шедшая в библиотеку за новым журналом манги, проблемная ученица задержалась у класса со швейными принадлежностями, в котором несколько девочек, в свободное время, занимались шитьём нарядов для кукол. Увидевшая яркие, красочные игрушки, с которыми её сверстницы возились как с младенцами, маленькая лиса замерла, понаблюдала немного, а потом подошла к одной девочке и робко попросилась в игру.

Лисёнок впервые показал мордочку из-под костяного панциря, получил в ответ дружескую улыбку и доверчиво развернулся, показав что под колючей холодной бронёй у него всё ещё скрывалось целое облако мягкой пушистости. Кицунэ взяла куклу на руки, погладила её по волосам, а потом, вместе со своей новой подружкой начала наряжать игрушку так и этак, потому что маленькая принцесса должна быть самой красивой и милой!

Девочки несколько часов болтали без умолку, знакомясь и делясь своим мнением обо всём подряд. О платьях, о манге, об игрушках, цветах, вкусностях, котятах и мальчишках. Вскоре маленькая лиса и дочь простого самурая из страны Озёр уже листали журналы мод, обсуждали причёски и мазали друг другу лица косметикой, с детской непосредственностью постигая науку красоты.

И этого хватило. Просто двое детей, без наигранности, чьих-то интриг и планов, искренне подружились. Нет, лисёнок не был исцелён в мгновение ока, но учителя и директриса с удовлетворением отметили, как в душе проблемной девочки, где в трепещущих биотоках уже начинали рождаться опасные фиолетовые отблески, вдруг заскользила целебная зелень и даже золотистые искры. Обретшая подружку, Кицунэ раскрылась и начала потихоньку оживать.

Кицунэ и Акеми.

* * *

Лиса, без остатка впитавшая всё, что можно было вытянуть из съеденной рыбины, шевельнулась во сне, повредила свой каменно-земляной кокон и закашлялась от пыли, попавшей в рот при вдохе. Очнувшись, она помахала ладонью, выгоняя пыль в вентиляционную отдушину и ещё сильнее закашлялась от буйно взвившейся пыли. При преобразовании, лиса выделила массу тепла и вся почва вокруг неё стала ужасающе сухой.

Фыркнув пару раз, лиса проморгалась, утёрла лицо ладонью, подняла руку и, в льющемся в отдушину солнечном свете, рассмотрела свои пальцы. Забавно. Забавно представить, как вытаращила бы от изумления глаза Акеми, если бы подружка взглянула на лису-обманщицу сейчас. Это вот с ней-то они расчёсывали друг другу волосы?! Это вот с ней-то они шептались обо всём подряд, в обнимку валяясь в постели? Это вот ей-то она давала померить свои украшения, кружевные маечки и шорты с бантиками?!

Хах! Как всё сжалось в груди! Как же хорошо, что при нападении чудовищ, Ами-чан бросилась искать подружку, попалась ей на пути, была схвачена за руку и утащена в крошечное подземное убежище. Хоть она... хотя бы она осталась жива!

Смахнув набежавшие на глаза слёзы, Кицунэ повела плечами, ломая каменную кору, и начала выбираться.

* * *

За почти два месяца, что Кицунэ провела в школе Единства, она, с другими девочками, выходила в город четыре раза. Новенькие, малолетки, не организовывали представлений сами, только веселились вместе с гостями, и привлекались к раздаче рекламных буклетов, бесплатных конфет или напитков. Они общались с посетителями, играли с другими детьми, помогая им делиться впечатлениями о парке. Сколько вокруг было счастливых, красивых и весёлых людей! Сколько было праздника и ярких красок!

Но и обидно было ужасно. Кицунэ, начитавшись и насмотревшись всякого, мечтала гулять по тенистым аллеям, где могла бы углядев одинокого, расстроенного мальчика, сидящего в стороне на скамье, подсесть к нему, заговорить и, балдея от романтики, подарить самое счастливое, самое тёплое воспоминание на всю жизнь. Ну или, в крайнем случае, ослепив блеском золота и белого шёлка какого-нибудь стеснительного, неуверенного в себе мальчика, схватить его, обнять и утащить танцевать...

А её, и её подругу, каждый раз ставили раздавать всякие вкусности, сделанные другими девочками на уроках кулинарии. Оставалось только пылать завистью к более удачливым девочкам и мечтать что в следующий раз, вот в следующий раз всё точно будет так, как хочется!

Дело у недовольно дующей губы, расстроенной Кицунэ каждый раз шло так себе, при попытках предложить лежащее на её лотке печенье, гости улыбались её вымученному старанию и чаще всего, с благодарностями, отказывались. Маленькая лиса из-за этого ещё и злиться начинала, от чего сильнее дулась и теряла последнюю профпригодность. К счастью, Акеми, носившая лоток с налитыми в одноразовые стеклянные стаканчики разноцветными лимонадами, подшучивая над неуклюжей подружкой, зацепила Кицунэ и принялась таскать за собой, научив, что после того, как гости утолят жажду, они охотно попробуют сладости.

Дело пошло. Блондинистая, весёлая красотка Акеми, сиянием своей энергии притягивала к себе людей, вручала лимонад, а Кицунэ выскакивала у неё из-за спины и предлагала печенье. Тут уж ей тоже доставалось внимания и улыбок. Печенье к напиткам брали с удовольствием, за одно отмечая взглядами, что темноволосая малявка, вообще-то, тоже очень милая. Как и златовласое энергичное солнышко с лимонадами. Просто немного другой тип милоты. Мгновенно почувствовавшая, что нравится людям, Кицунэ тут же надулась, теперь от гордости, задрала нос и принялась хвастаться, чтобы все точно умились, разглядев, какое у неё замечательное бело-золотое платье и ухоженные длинные волосы. Смотрите, смотрите, какая она красавица! Ну разве не обидно всем вокруг, что её почему-то не пускают знакомиться с мальчиками?!

— Посмотри, посмотри! — Акеми вдруг схватила Кицунэ за руку. — Вон, видишь? — она взглядом указала подруге на симпатичного светловолосого мальчика, которого вдруг окружили сразу три восторженных девочки-подростка, из старших учениц пансиона. — Это же Нагао Томохико! Младший братик капитана Кенсаку! Ну того, что с двумя сотнями самураев и ополчением главный порт юго-востока империи Лесов целый месяц защищал от людоедского десанта! Все армии империи-то ушли в страну Водопадов, а пираты и шиамы, как об этом узнали, сразу с другой страны напали! Вот у них война была! По всей границе! А этому мальчику лет четырнадцать? Наверное, он тоже был в бою? Интересно, у него уже был усмирённый конь? И эти новые кавалерийские доспехи! Красивый какой, правда?! Представляешь его, на коне, и в доспехах?! Наверное, он, на коне, с размаху таранил строй лохматых дикарей, а ополченцы за ним врывались в опрокинутые вражеские ряды и били, били негодяев! Город-то пираты так и не взяли!

— Красивый... — пряча нотки сомнения, произнесла Кицунэ, глядя на мальчишку. Нет, ей нравились другие мальчики. Тихие, скромные, и такие, чтобы ради внимания от него не приходилось прорываться сквозь свалку фанаток. Она мечтала быть одной-единственной, и очень нужной! Что вообще за интерес, лезть туда, где ты не нужна?

— Обалденный... — зачарованно выдохнула Акеми, а Кицунэ, глянув на неё, хлопнула пару раз глазами в недоумении и снова посмотрела на мальчишку, окружённого уже пятью девчонками в бело-золотых платьях. Надо же, как все вокруг него вьются!

Надувшая губы, слишком жадная до всеобщего внимания лисица незаметно для десятков людей вокруг поиграла плечами, из простой зависти запоминая внешность, осанку, и моторику движений так нравящегося всем вокруг мальчика. Щёки её предательски загорелись румянцем. А что? И правда ведь, симпатичный. Очень.

* * *

Из-под лопнувшей каменной коры, защищающей от комаров, словно из кокона, выбрался четырнадцатилетний подросток, которого можно было бы запросто принять за брата-близнеца юного принца Томохико из клана Нагао. Так бы мог выглядеть и сам принц, если бы побродяжничал месяца три-четыре, отощал, вывалялся в пыльной грязи и растерял невесть где всю одежду.

— О-хо! — осторожно подобравшись к краю берега, Кицунэ приподнялась и глянула на своё отражение. — Обалдеть! — увидев мальчика, пусть даже в отражении, она вся подобралась, глаза её засверкали, в крови забурлили гормоны и мелкая лиса принялась вертеться, любуясь сама собой. Ка-а-акой красавчик! Симпатичный, хороший, и одинокий! Как вот тут не влюбиться, пусть даже в себя саму?

Фыркнув от собственной шутки, Кицунэ вздохнула и продолжила с удовольствием себя разглядывать. Превращение в мальчишку было никаким не подсознательно-случайным, а вполне обдуманным и запланированным действием. Враги ищут девочку? Пусть ищут дальше! А она — волшебная лиса! Она вот возьмёт, и притворится мальчиком! Может, всякое дурачьё меньше будет лезть? Девочку-то, одинокую, беззащитную, все что-то очень сильно обидеть хотят! А мальчишка, — он вдруг возьмёт, и сам как врежет! Не смотри, что хороший, добрый и симпатичный! По башке булыжником прилетит, как от плохого!

— Больше ты не одна, златохвостая сестрёнка. — с гордостью и самодовольством заявил юный лис, приложив руку к груди и обращаясь, буквально, к своему собственному "Я". — Теперь я с тобой, и можешь ничего больше не бояться! От чего угодно, я буду тебя защищать!

Глупости и игра, вроде бы, а кровь в жилах наполнилась теплом. Замученная маленькая лиса сомлела от нежности, захотела прижаться к этому сильному и храброму мальчику, к своему защитнику, но физически это исполнить было слишком сложно. Только улыбка на губах лицедея, пополам с иронией, наполнилась печальными тенями.

— Но всё-таки ты у меня дурёха. — с добротой в голосе, заявил Кицунэ, словно действительно обращаясь к сестре. — Зачем полную копию делать было? Ну и что, что так больше нравится?! Мы же в юго-восточном регионе империи лесов? И мальчишка тот был отсюда. А если кто нас увидит и сравнит с фотографиями местного юного господина? Как обоснуем нашу на него похожесть? Клон? Или шутка генетических случайностей? Чтобы так ходить, тридцать три вагона вранья с собой таскать надо.

Не слушая возмущений в собственной душе, Кицунэ уверенно сбросил со своей головы золотистые волосы и отрастил черные, словно крыло ворона. Требовалось создать внешность, типичную для этой местности. В центре Обитаемого Мира, нынешней империи Лесов, испокон века перемешивались миграционные потоки и создавались самые причудливые сочетания свойственных национальным группам внешних черт.

Внешность истемийца? Гварский цвет волос, а цвет глаз, обычный для фальмийцев? Совершенно нормальный, обычный и привычный местный мальчик. На того юного аристократа не слишком сильно похож, и никаких подозрительных признаков чужака. Может ему, такому своему и родному, не жалко будет дать кусочек хлебушка? Вот только чего он, как дурак, бегает в совершенно неприличном виде?

Завершивший корректировку внешности, в меру сил намывшийся и неуклюже попытавшийся сплести для себя хоть какую-нибудь набедренную повязку из камыша, малолетний лис сердито бросил измятые, но никак не желающие держаться на нём стебли. Похоже, в таком виде и придется бегать, до ближайшего огородного пугала, или мусорного бака с бумажными пакетами. Есть ли шанс, что огородные пугала существуют хоть где-то, кроме манги? А то признаков большого города рядом нет. В деревнях или маленьких посёлках не бывает супермаркетов, а значит нет и больших бумажных пакетов для покупок. Не воровать же, в самом деле, простыню с бельевой верёвки, или штаны с валяющегося в канаве пьяницы?

Выбравшись на обрывистый, подмытый водой берег, Кицунэ встал в полный рост и, обернувшись, глянул на своё отражение в водах реки. Хорошее настроение после сытного питания и превращения, в ходе которого питательные вещества в теле перераспределились, снова подтолкнуло лиса чуточку поюморить. Он наставил на собственное отражение палец и с женскими нотками предъявил обвинение:

— Развращенец!

Хохотнул и покраснел. От собственного заявления стало жутко стыдно. Пока лиса плавала в воде, собственная нагота не сильно её волновала, но что теперь? От стыда можно было запросто сгореть, в самый тонкий пепел.

Ожидая новых столкновений с какими-нибудь неадекватными людьми или зверями, Кицунэ продолжил, на всякий случай, двигаться вдоль реки. Мутные и глубокие, воды дарили хоть какую-то надежду удрать и скрыться от погони. Вокруг ведь действительно творилось что-то дурное и странное. Во-первых, было удивительно безлюдно, а во-вторых, Кицунэ почти сразу нашёл дома тех, кому принадлежали валяющиеся у берега лодки. Обугленные и оплавленные остовы зданий, спалённые каким-то дзюцу до совершенно непригодного для жизни состояния. Нападение было? Но никаких следов боя. Больше похоже, что обитатели просто собрали свои вещи и уехали, из каких-то личных соображений спалив всё оставшееся, чтобы никому постороннему ничего не досталось. Не поленились же! А как прикажете мародёрам выживать? Жадины. Даже колодец камнями завалили.

На остатках разваленного колодца, к булыжнику был каменным колом прибит бумажный листок с заверенным печатью объявлением о наказании каторжными работами за рыбную ловлю без лицензии.

— В город подались? — прокомментировал Кицунэ и посмотрел вправо-влево. — Интересно, а это в какую сторону?

Подумав, направился по дороге вдоль берега, вниз по течению реки и часа через полтора вышел в... зону экологической катастрофы, иначе не назовёшь.

От деревьев вокруг остались одни низенькие пеньки со следами больших плоских зубов и языков, слизнувших кору с древесины до самой земли. Кусты исчезли, а трава, поднимающаяся выше колена на других лугах, здесь была выкошена под корень всюду, где её, вообще, можно было бы найти.

Кто всё это натворил, угадать было не сложно. Юный лис понял произошедшее буквально сразу, задолго до того, как услышал протяжное, страдальческое мычание голодных коров. Главных кормильцев всей человеческой цивилизации новой эры и важнейшего узла производственных цепочек почти любой страны. Не зря говорилось, что если корова мычит от голода, это не первый признак беды, а уже агония.

Желая взглянуть на ферму, Кицунэ свернул с дороги и, пробежавшись по опустошённой земле, минуты через три приблизился к широкому полю, перепаханному копытами и обращённому в грязь тоннами испражнений. В грязи, у большой сухой площадки, сбилось в сплошную массу движущихся, сопящих и мычащих тел огромное стадо, в полторы тысячи рогатых голов. Малоподвижные, массивные, неуклюжие туши, высотой в полтора человеческих роста. Короткие ноги, широкие пасти, огромные брюшные полости, способные переваривать фактически любые растительные остатки. Лиственные или хвойные, кору и древесину. Универсальные утилизаторы всех отходов деревообрабатывающей промышленности. Многотонные фабрики по производству мяса, совершенно неприспособленные к самостоятельной жизни, обреченные на скорую гибель в случае, если о них вдруг перестанут заботиться люди.

Увидев человека, коровы заволновались, подняли головы и подались к нему, жалобным мычанием вопрошая, когда же их будут кормить? Когда на кормовой площадке появится еда? Брикеты с тоннами коры, прессованных веток и листьев, которые присылают с лесозаготовок и перерабатывающих древесину заводов. Неужели в стране Лесов кончились исполинские деревья? Почему не летит воздушный пузырь? Почему не слышно свистков готовящихся к разгрузке паровозов? Люди ведь всё знают? Всё понимают? Кто-то ведь что-то там делает, правда?

Появление Кицунэ заметили не только коровы. Со спин травоядных животных, успевших потерять округлые формы и усохнуть до выпирания костей, соскочили их защитники — пятёрка больших лохматых псов, без ошейников и опознавательных знаков. Совершенно другой породы, нежели напавшие утром на лису патрульные. Не солдаты, а пастухи, легко способные, впрочем, загрызть и тигра, и медведя, если у тех хватит вдруг глупости попытаться сунуться к стаду.

— У-буф? — настороженно подойдя к постороннему, вопросительным тоном потребовал объяснений один из псов.

— Я... — Кицунэ не стал убегать. — Я — сын самураев из страны Рек. Ронин. Владею элементами... Воздуха и Земли. На вашей ферме нужны работники? Могу применять строительные дзюцу, и воздушные клинки, если надо нарубить деревьев.

Пёс скептически осмотрел чужака, вернулся к своей стае и переговорил с ними движениями ушей, хвоста, фырканьем, уханьем и подвыванием.

— Вуф. — отдал приказ вожак. Молодой, относительно небольшой размерами, пёс потрусил к спокойно ожидающему их решения мальчишке.

— У-буф. — теперь уже с явно начальственными нотками, выдохнул пёс, мотнул головой и не спеша направился к противоположной стороне луга. Сначала шагом, подстраиваясь под скорость простого человека, а затем, видя что незнакомец способен довольно шустро передвигаться, перешёл на привычную бодрую рысь. Кицунэ бежал следом, без труда держа заданный темп.

Пока они добирались до дороги и бежали мимо опустошённых холмов, лис времени зря не терял. Сначала, обдумал как и что будет врать про то, что он — сын разгромленного клана самураев из страны Речных Долин. Придумал сказку, что его схватили пираты, надели ошейник и заперли в трюме, а он сорвал с себя ошейник, прыгнул за борт и долго-долго плыл, пока не добрался до берега, у самого устья реки. Звучало всё это правдоподобно, ведь ошейники у пиратов — паршивые, и запросто могли не сработать при попытке их сорвать. Вот так, несчастный добрый мальчик из хорошей семьи остался совсем один и в неприглядном состоянии. Готов поработать за еду, а уж со своими дзюцу он в любом хозяйстве будет полезен.

Вот так он и устроится на новом месте, начиная новую жизнь.

— А что у вас, лесопилки перестали корм для коров присылать? — от нечего делать, Лис начал, на бегу, приставать с вопросами к своему сопровождающему.

— Буф. — утвердительно ответил пёс.

— Давно?

— Буф.

— А за те холмы стадо не гоняете, это потому что там уже земли другого даймё?

— Буф. — пёс скосил на болтуна неодобрительный взгляд. Чего, мол, спрашиваешь, если сам всё знаешь?

— А кто-то решает проблему-то вообще? — не отставал сердобольный чужак.

— Боу-ву. — с тональностью обречённости вздохнул четвероногий пастух.

Кицунэ призадумался. Что за глупости?! Даже если одна-две лесопилки почему-то встали, их в стране должны быть тысячи! Из древесины гигантов сейчас всё делают, от корпусов для любой техники, до одежды и продуктовых пакетов. Тысячи лесопилок, тысячи тонн древесных отходов! Как при таком изобилии, коровы вообще могут неделями голодать?! Хотя, судя по ландшафту, счёт идёт не на недели, а на многие месяцы. За такое управление, где-то, кого-то надо... уволить! С пожизненным штрафом за причинённый ущерб.

Ещё десяток минут бега, и, вдруг, Кицунэ заметил, как напряглась собака, а через мгновение, втянув носом воздух и он сам напрягся. Порыв ветра принёс запах крови. Вонь вывороченных из брюшины кишок, остаточные признаки рассеявшейся в пространстве Ци. Знакомые кусочки картины для тех, кто бывал на поле боя.

Не думая больше ни о чём, пёс ринулся вперёд что было сил, а лис, с откровенно детской наивностью, помчался следом. Однако, увидев открытое пространство, у мальчишки хватило ума остановиться и притаиться за выступом холма. Осторожно приподнявшись и радуясь, что догадался сменить волосы на неприметно-тёмные, он выглянул из убежища и увидел крестьянский посёлок. Обычную животноводческую базу, с несколькими производственными цехами, железнодорожной станцией, ангаром для дирижабля и несколькими типовыми жилыми бараками.

К посёлку вела всего одна грунтовая дорога, та самая, на обочине которой лис сейчас прятался, и на полпути от холма к первым зданиям, на этой дороге лежала перевёрнутая телега с разбитыми колёсами и переломленными оглоблями. Вокруг телеги валялись какие-то мешки и ящики, а ближе к селению, ещё на полпути, лежали два распотрошённых, рассечённых на куски и окровавленных, собачьих трупа. Пастухи стад и охранники домов, псы бросились защищать своих хозяев от неведомых врагов и были безжалостно убиты.

Пёс, сопровождавший Кицунэ, подбежал к погибшим собратьям, обнюхал их, издал горестный взвой и, стремглав, ринулся к селению, но у домов выскочившие наперерез люди схватили собаку, остановили её и утащили.

Люди живы, нет пожаров и звуков грабежа. Банда ворвалась в посёлок и устроилась там, требуя у крестьян жратву, женщин и выпивку? И что теперь делать?

Кицунэ, глянув на себя, плавно сместился влево, плюхнулся в лужу, извалялся в грязи, а затем, перебравшись на сухое место, вывалялся в пыли. Бело-розовая, блестящая на солнце кожа его теперь стала серо-землистого цвета и юный шиноби, свернувшись в калачик где-нибудь у дороги, получил некоторую надежду быть принятым за обычный камень.

Плавно перебирая руками и ногами, грязевое чудище поползло вперёд, выглянуло из-за выступа холма и, оценив обстановку, на четвереньках принялось перебегать от укрытия к укрытию, от одного чахлого куста к другому, довольно быстро приближаясь к домам. В отличие от пса, никаких завываний и громкого топота он не издавал, а люди, все до единого, были отвлечены чем-то, творящимся в глубине поселения и бесхвостая серая ящерица без помех добралась до домов. Мускульной силой ног, без всяких импульсов Ци, Кицунэ забросил себя на крышу ближайшего барака, мягко приземлился на тяжёлую, прочную черепицу, подполз к вершине ската и, глянув через конёк, с недоумением уставился на то, что творилось на центральной площади, где собралось, явно, всё население этой маленькой животноводческой общины. Навострил уши, прислушался к раздающимся из центра скопления истеричным девчоночьим воплям и удивлённо хлопая глазами, принялся постигать новые уровни идиотизма.

В кольце из семи тощих, нелепо одетых солдат, на обитой бархатом и покрытой лаком чёрной четырёхколёсной повозке, стояла девчонка лет восемнадцати-двадцати, в украшенном бантами и оборками платье. Потрясая какой-то, свёрнутой в рулон, бумагой, она надрывно орала, обвиняя собравшиеся вокруг сотни людей в воровстве, глупости и предательстве, угрожала привезти целый сундук рабских ошейников, пугала каторгой по приговорам миграционной комиссии, а потом требовала от местных крестьян, вместе с работниками производственных цехов... лечь и умереть. Иначе не скажешь.

* * *

Менеджеркой по организации труда, Могами Рей стала после того, как одна из её подруг получила министерский гранд от государства, собрала с других участниц боевого лепестка дополнительные деньги и вложила все средства в покупку готовой разориться фермы. Вот сейчас больше десятка выпускниц Высших Экономических Курсов наконец-то покажут этим тупым мужланам, как надо управлять предприятиями, чтобы получать космические прибыли вместо убытков!

Были сделаны точные расчёты, составлены сметы и подписаны предварительные договора. С налаженными рынками сбыта и производственными цепочками всё обещало стать сказочным, без серьёзных трудозатрат. Взносы на проект собирались не просто так, и каждая из дольщиц получила важный пост в заново сформированном руководстве предприятия. Четверо тупых мужланов, несомненно разворовавших доходы когда-то чрезвычайно прибыльной фермы, получили под зад коленом, двенадцать девушек взялись за дело вместо них, и в первый же три месяца получили целых два миллиона чистого дохода! Из которых, в прочем, никому не было выдано на руки ни единой Рю, так как поганые мужланы из контрольных органов заявили об ошибках в оформлении документов, неправильной маркировке мясной продукции и нарушении санитарных норм на предприятии. Наглейшая ложь, с завуалированным требованием ежемесячных денежных подарков! Затем заявились бандиты, потребовавшие денежный взнос за безопасность. Затем сеть супермаркетов выдвинула угрозу предпочесть закупки у конкурентов и потребовала снизить цены. Но хуже всего было то, что министерский гранд получил не только их боевой лепесток. Другой лепесток розы, по всем идеям обязанный быть им союзником, но ставший конкурирующей, враждебной группировкой, выбил деньги для себя и, привлекая к делу бандитов, выкупил ближайшую лесопилку, с которой ферма получала кору и ветки для коров. Недоразвитые, наглые, низкородные сучки, с которыми альянс благородных леди воевал с самой школы, хозяйкам фермы чуть ли в лица не плевали, когда те заявились к ним договариваться о поставках. Цены на корма были тотчас вздуты до небес и пришлось экстренно искать другого поставщика, в условиях, когда враги вмешивались в переговоры и банально угрожали устроить пожар на любой согласившейся сотрудничать лесопилке.

На прошлой неделе, начавшая продавать другим фермам корма за дёшево, просто чтобы освободить затоварившиеся склады, лесопилка врагов внезапно сгорела от неведомо чьей диверсии, банда развалилась и передралась, но утешало это мало, потому как денег у фермы на попытку подняться с колен уже не было. Доставку десятка вагонов кормов из соседнего региона девчонки заказали втридорога за взятые в банках кредиты, как вдруг пришло новое известие:

С фермы разбегаются работники. Хватают кто что может, кидают мешки на телеги и удирают, бросая свои дома!

Рей, менеджерка по организации труда, экстренно позвонила по объявлению частной охранной компании, наняла боевую группу на восемь часов и помчалась к ферме, ловить дурачьё, не понимающее, что уже вот-вот и всё станет нормально.

Она поймала одну такую семью на дороге. Четверых мужиков, с пятью бабами и десятком детей, что общими усилиями волокли прочь от посёлка гружёную всяким хламом телегу. Повинуясь повелительному приказу своей госпожи, четверо из семи нанятых боевиков бросились на дезертиров и, с руганью, размахивая кулаками, пинками и зуботычинами погнали всех обратно. Обошлось бы простыми побоями, но на шум драки из поселения выскочили два лохматых сторожевых пса. Мгновенно пришедшие в бешенство от того, что чужаки напали на местных, псы ринулись в атаку и охранники, не желая получить тяжкие травмы от собачьих челюстей, встретили собак встречными ударами "Разящих Серпов", разрубив лохматых зверей на куски.

После такой демонстрации силы и решимости, спорить с представителями власти никто желания больше не проявлял. Наёмники Рей загнали дезертиров обратно в селение и вокруг них тотчас собрались все обитатели этой провонявшей коровьим навозом, нищей дыры.

Рей, разъярённая подлостью, глупостью и предательством подчинённых, встала на повозке во весь рост и её голос принялся грохотать над толпой, обвиняя, стыдя и требуя раскаяния. Она показала свою закладную на квартиру, объявила о том, что корма для коров уже закуплены. Что в самое ближайшее время, после следующих поставок мяса в торговую сеть, долги по зарплате будут выплачены всем, а запчасти для машин и оборудования закуплены.

Увы, люди стояли понурив головы, мрачно играя желваками и сплёвывая в грязь рыжую от стимулирующей жвачки слюну. Не появлялось сомнений в том, что вся эта толпа необразованных, диких дураков, собирается удрать сразу, как она отвернётся! Они не желают понимать того, что весь лепесток розы, и Могами Рей лично, для них сделали! На какие жертвы пошли! Какие надежды у них, всех двенадцатерых, на них были!

И тут, менеджерку понесло. Напряжение последних месяцев, проблемы с учёбой в университете, издёвки со стороны сверстниц, попадание в кредитную кабалу и угроза потери квартиры окончательно выбили из неё остатки здравого смысла. Рассвирепев, она принялась орать, угрожая всеми карами, что только приходили в голову. Обзывала грязных дурней, жаловалась на потерю денег, и утверждала, что заявит в суд на них, виновников того, что разоряется ферма! Что её папа — лейтенант городской стражи! Что она всех их закуёт в рабские ошейники, и заставит отрабатывать потери! Только попробуйте убежать, и на вас будет заявлено в международный розыск!

— Может хватит, юная леди? — не выдержав, подал голос высокий, немолодой мужчина, с огрубевшей от палящего солнца кожей и изуродованными тяжёлой работой руками. — Ваши крики дело не спасут. Вы видели стадо? Коровы истощены и больны. Мы скосили и срубили им на корм всё, что только могли, но до вашего гипотетического состава с кормами не доживёт минимум треть оставшегося скота. А сколько месяцев будут восстанавливаться и набирать вес остальные? Пять? Шесть? Восемь? Что прикажете нам делать всё это время? Без денег, и даже без продовольственного банка?

Внезапно, словно очнувшись, толпа заволновалась, загремели возмущённые, недовольные выкрики мужчин и женщин. Какая-то, похожая на старуху женщина подняла над толпой тощее детское тельце в грязной рубашонке, чтобы показать в каком состоянии её ребёнок. Какой-то, насквозь прокуренный мужик язвительно выкрикнул вопрос о том, сколько дней надо скотину не кормить, чтобы купить такое платье и повозку, как у барышни.

Толпу следовало немедленно осадить. Лидер наёмников громко свистнул, а потом замахнулся и с силой ударил древком копья о землю. Всё время истеричного монолога работодательницы, он посылал из ступней плохо контролируемые, почти хаотичные волны Ци, насыщая ею засохшую грязь, а теперь, одновременно с ударом, резким импульсом толкнул насыщенную область, из-за чего земля под ногами крестьян дёрнулась, да так, что многие едва устояли на ногах. Получилось... эффектно. Полное впечатление, что земля вздрогнула от удара копья. Это ж какая у него силища, если он способен так землю встряхнуть?!

— А ну, молчать, все! — проорал главный наёмник. — Не сметь повышать голос на леди! Что вы нам своими бедствиями в лица тычете?! Хитрые серые морды, вроде вас, слишком любят прибедняться, жаловаться и вопить о том, как им плохо! Шустрый! Глянь.

Пронырливый, похожий на хорька, наёмник вихрем унесся, пробежался по домам, поюлил по сараям и приволок из схрона в чьём-то подполе два огромных куска говядины, на которые бросил завёрнутую в пакет пачку денег.

— Ах... ах вы!!! — выпученные от возмущения и ярости, у Рей чуть не выпали из орбит глаза. — Воры! Негодяи! Расхитители!!!

Толпа заволновалась, поднялся крик о том, что была забита умирающая и не способная подняться корова, которую от голода съели сами селяне. Что деньги эти не от продажи мяса. Что если госпоже нужна падаль, которую никто не посмел вовремя забить, то за деревней, в могильнике, её тоннами свалено.

Наёмники окриками и угрозой оружия быстро навели тишину.

— Мы проведём ревизию в домах. — заявил их лидер. — По какому праву? Сейчас увидите! Окольцованных сюда!

Учинение расправы над свободнорожденными крестьянами было чревато судебными разбирательствами, скандалами в прессе и жалобами во всевозможные инстанции, потому землевладельцы частенько подселяли к крестьянам прошедших особый отбор рабов, что трудясь наравне с крестьянами, помогая им и просто проживая рядом, вскоре негласно становились частью сообщества. Если требовалось наказать общину, то... вот с такими, теми, что со стальными кольцами на шеях, можно было делать всё, что угодно. Чаще всего, их пороли, на глазах у остальных, не взирая на то, кто был виновен в проступке. Никому не будет приятно, если из-за твоего проступка бьют ставшего тебе другом, хорошего человека.

— Я не просила вас... — девчонка, обрадованная тем, что кто-то взял на себя ведущую роль, тем не менее, испугалась и попыталась возразить, но наёмник тотчас осадил её, одним взглядом прервав робкую попытку сопротивления.

— Подчинённых нужно крепко держать в кулаке, моя госпожа. — заявил он, а шестеро его бойцов уже ринулись в толпу, хватая людей в рабских ошейниках. — Иначе они совершенно и безобразно расхолаживаются, позволяя себе недопустимые мысли и действия! Вы обязаны показать, кто здесь сила и власть, иначе они даже не подумают принять ваши слова всерьёз!

Перед лидером поставили на колени пятерых рабов. Троих мужчин среднего возраста, старика и старуху.

Лидер, гневным и начальственным тоном прочитал крестьянам лекцию о том, как это недопустимо — разворовывать имущество фермы, бросать рабочие места и подводить высокое начальство, а затем, указал на рабов.

— Госпожа, какое наказание вы считаете достаточным для окольцованных за вину этого сообщества?

— Я... — просипела девчонка, бледнея, а затем собралась с духом и гордо вскинула голову. — Этих, троих, что помоложе, — высечь! По четыре удара плети, каждому!

— Двоих, же, старых и бесполезных, — повесить! — подгадав момент, наёмник перехватил у неё волну приказа и властным взглядом, пресёк в благородной леди попытку возмутиться. — В их жизни давно пора вложить последний смысл и открыть глаза дураков на реальность нашего жестокого мира! Пусть остальные задумаются! Эти люди — чужаки, и, покинув деревню, любой из местных, в любой другой стране, станет таким же бесправным чужаком! Пусть их смерть покажет остальным, что значит — отказаться от своих прав, на своей родной земле! Хотите своей спиной и шеей повторить их судьбу?! Учитесь, те, кто свободен здесь, держаться за свой дом и не обращаться в бегство из-за временных трудностей! Держитесь за свою землю!

Хорошая речь, для разорителя, мародёра и дезертира, за три десятка лет по надуманным предлогам продавшего в рабство не одну сотню своих соотечественников. Таких же вот, бессильных голов двуногого скота, как эти крестьяне. Он здорово натренировался нести пафосную чушь перед дурачьём, подавляя в них желание сопротивляться, жаловаться или покидать уютные загоны. Он разорял их, отбирая всё ценное, а потом продавал должников и наслаждался жизнью, год за годом, не взирая на смену власти. Во времена свободы для родной страны, а затем став колаборантом на службе Северной Империи. Теперь же освободившаяся страна Речных Долин вовсе утонула в безумном хаосе резни, передела власти, спроса за накопившиеся обиды и сведения кровавых счетов. Деловым людям, без отряда свирепых головорезов, там делать больше нечего. Деловые люди должны искать новые перспективы и устраиваться на новых землях. За счёт таких идиотов, как эта сопливая девка. Как это стадо тощих серых баранов, запаниковавших в ставшем слишком неуютным загоне.

Шустрый, и ещё двое пришли вместе с лидером. С остальными они познакомились в местной пивной и быстро обговорили дела, организовавшись в некое подобие наёмничьего отряда. Такого, что будучи нанятым, первее любого бандита зарежет своего нанимателя и разграбит всё, что должен был бы охранять.

У этой идиотки, что выплатила авансом двадцать тысяч и ещё пятьдесят взяла с собой чтобы рассчитаться с ними сразу по завершении работы, не хватило мозгов подумать о том, что объявление в газете может дать абсолютно кто угодно. Грамотная речь и обходительность лидера затуманили ей мозги. Интересно, она ещё невинна? Хорошо бы. Тогда он будет у неё первым, из всех семи, которых ей суждено познать в жизни. На обратном пути для леди заготовлена удивительная неожиданность, а пока надо разобраться с деревней.

С фермой не так-то всё просто. Город слишком близко. Кто-нибудь нажмёт тревожную кнопку радиостанции, или быстроногий мальчишка удерёт за помощью, если начать разбой по беспределу. Силы закона в городе — дерьмо, но местная банда довольно сильна, а хозяева фермы заплатили за защиту. По следу разорителей будут пущены боевики и удрать с награбленным далеко не удастся.

А вот если местных запугать и обобрать под прикрытием законной власти, то можно будет уходить не бегом, а вальяжным шагом! Пока серый скот прожуёт сопли и отважится пойти жаловаться, пока в городе будут разыскивать жестокую хозяйку для предъявления претензий и соображать, что вообще произошло, пока бросятся к сильным за помощью...

Следы безликих и безымянных наёмников затеряются на необъятных просторах империи!

Лидер банды внутренне хохотал, держась поближе к благородной леди и поддерживая в ней решимость, как вернейший соратник и защитник. Так, кажется, в романтических сказках должны держать себя благородные стражи со своими дамами? Что там у неё, сердечко уже трепещет? Эта сопля всю жизнь провела с благовоспитанными слюнтяями и угодливыми тряпками, у неё душа должна от счастья сомлеть при приближении к настоящему и сильному мужчине!

Остальные наёмники тем временем притащили деревянные козлы для пилки дров, примотали к ним, поочерёдно, и отходили кнутами троих рабов. Кровь летела во все стороны, казнимые орали, а наёмники пугали всех вокруг безжалостными, хищными оскалами. Лица их горели свирепым жаром, а глаза сияли искренним, безумным восторгом. Унижать и избивать кого-либо их уговаривать было не нужно.

— А теперь, — старичьё! — лидер указал за скрученных веревками, плачущих рабов с заткнутыми кляпами ртами. — К воротам их! Потащили!

Для Кицунэ происходящее выглядело несколько иначе. Он не застал начало истеричных криков девчонки, и о причинах происходящего мог только догадываться, но сложил для себя самую, на его взгляд, логичную картину: жители этого села чем-то провинились перед аристократкой, которой принадлежит земля и ферма. Она приехала со своими солдатами и хочет всех здесь наказать. Не лисье это, конечно, дело. Если провинились, надо получать то, что заслужили, но не слишком ли хозяйка лютует? Побить плетьми, — это уже очень больно! А она ещё не запрещает своему свихнувшемуся солдату повесить того деда и бабушку. Совсем спятили что ли, оба?! Взять, приехать, и повесить людей! Да ещё тех, кто точно ни в чём не виноват! Или в том обвинили, что мало работают? А ничего, что у стариков от возраста уже плохо ходят ноги? Вот уж эти богатеи! Весь смысл жизни — сидеть на диванах и сочинять да выдумывать, как кого-то заставить работать ещё больше, да за меньшие деньги! Пусть даже угрозами побить, или повесить!

И что же теперь делать?

Молодой лис почувствовал, как кровь закипела у него в жилах от злости. Солдаты крикливой богачки не выглядели такими уж сильными. По сравнению с ронинами страны Камней, и самураями мерзкого принца Юидая, это были вообще какие-то школьные хулиганы. Напинать им по плохо бронированным задницам она... тьфу ты... тем более будучи мальчишкой, напинать им вообще никаких проблем быть не должно. Но вот побьёт он этих придурков, прогонит их куда подальше, и что? Крестьяне одной горной долины сами сдали пытающегося помочь им лиса, потому что спаситель-лис уйдёт, и тогда из города придут другие самураи, которые повесят не пару людей, а вообще всех, кого поймают.

Нет, надо сделать что-то другое. Например... например...

Устроить всей этой толпе полдня ужасов, и ночь кошмаров!

Лис расплылся в улыбке и злодейски заёрзал на крыше. Да! Так он и сделает! Нападёт не на солдат, не на злую хозяйку, а на всю деревню! Загонит их всех, крестьян, солдат и благородную леди, вон в тот большой дом, будет ходить вокруг и бросаться на стены, грызть деревянные ставни на окнах и царапаться во входную дверь! Попытается залезть через чердак и устроить подкоп! Чтобы все там, внутри, писались и какались от страха всю ночь, а утром, когда свет нового дня изгонит прочь чудовище, вышли из погрызенного дома лучшими друзьями! Почти родными, вместе защищавшимися и спасшими друг друга от жуткой жути!

И никто никого не казнит!

Приняв к исполнению свой гениальный план, маленький лис соскользнул вниз по крыше, спрыгнул на землю и прыжками помчался к лежащим на дороге собачьим трупам. Чтобы напугать до паники сразу три сотни людей, ему требовалось немедленно поднять собственный уровень страшности.

Внешние здания поселения, для защиты от диких зверей, образовывали подобие кольца и проходы между ними перекрывались высокими каменными заслонами. Только в двух местах — выгоне для скота и выходе на дорогу, были устроены ворота. Для скота — просто заслон из нескольких деревянных щитов, а для людей и телег — два столба с раскрывающимися наружу створами и перекладиной в виде плохо обтёсанного бревна.

К этим воротам и подтащили приговорённых рабов. Людей выгнали наружу, в выкошенное и прижженное солнцем поле. Следом за ними вышли трое наёмников. Двое других наёмников остались охранять леди, а ещё двое приволокли стоящую рядом телегу, забрались на неё и, накинув на перекладину ворот верёвки, принялись сноровисто вязать петли. У обоих глаза сияли от желания поскорее увидеть чьи-нибудь мучения и смерть. Оба были в восторге от того, что присоединились к такой замечательной банде. Где ещё можно получить столько развлечений, да ещё и с деньгами? Сейчас они здорово пошарят по этой нищей деревеньке и вытрясут из местных все завалявшиеся по карманам медяки!

Всё шло великолепно, как вдруг, почувствовав странную тревогу, двое стоящих на телеге бандитов глянули на уводящую прочь от селения дорогу, туда где валялся хлам с разбитой крестьянской повозки и убитые псы. Что-то не так... какое-то движение.

А разве зарубленные собаки упали рядом? Не могли же они, кусками, подползти друг к другу? Да ещё и шевелиться, до сих пор!

Раздался чей-то крик и толпа дружно повернулась к трупам, когда те вдруг зашевелились, куски развалились в стороны, и из-под них поднялась жуткая человекоподобная фигура, покрытая кровью и обмотанная гирляндами собачьих кишок. Явно что-то вырвавшая из трупов, может сердце, может печень, она задрала длинную морду и сделала три рывковых движения морды и глотки, какие производят животные при заглатывании больших кусков добычи. Эта тварь, явно привлечённая запахом крови, жрала убитых собак!

Кицунэ, считающий собак, коней и северных кошек минимум полуразумными существами, никогда не опустился бы до поедания их мяса, но, притворяясь монстром, изобразил почти что людоедство крайне достоверно. Напугал?

Выглядел неведомый мутант не слишком большим, но жути наводил даже издалека одним видом своей головы в вытянутом пирамидальном каменном шлеме, и передних лап, покрытых каменной корой, из которой вытягивались, словно короткие серповидные мечи, острые парные когти. Тварь явно не была мирной и травоядной, всё в её облике так и кричало о назначении рвать глотки и терзать упавших. О таких безостановочно шептались взрослые в пивных. Дети пугали друг друга страшными сказками о том, как из тёмных щелей в заброшенных домах вытягиваются длинные серые руки, хватают гуляющую не там малышню и утаскивают во тьму. Две трети фильмов ужасов начинались с того, как из лабораторий сбегает, или из могильника выбирается нечто кошмарное, жаждущее человеческой крови и мяса.

Так вот же оно! То самое, кошмарное отродье!

Крики, нецензурная брань и паническое бурление толпы стали подтверждением актёрских талантов юного лиса.

— Это что за нечисть?! — лидер наёмников, перехватывая удобнее короткое копьё и вставая в боевую стойку, из которой было удобно как атаковать, так и блокировать вражеские удары.

— В скотомогильнике горы гниющего мяса, — сказал старейшина деревни, тот самый мужчина, что первым посмел подать голос против истерики юной менеджерки. — Мало ли какой отброс лабораторий мог приползти к нему, вместе с диким зверьём?

— Сучье дерьмо! — выругался лидер. — Шустрый, Тихий! Сюда! Шугнём трупоеда!

Ага, а шугалки в руках не коротки?

Привыкший к совершенно другим самураям, Кицунэ пригнулся к земле, издал визгливый, дребезжащий вопль и, не дожидаясь когда люди опомнятся, резким рывком метнулся в атаку. Ступни ног его тоже обнимал напитанный энергией Ци, текучий камень. Каменная кора вытягивалась из мысков, формируя короткие прочные когти, что при рывках вонзались в землю и усиливали сцепление, посылая тело бегущего чудища вперёд с умопомрачительной скоростью. Прорези на каменной маске, закрывающей вытянутую вперёд морду, полыхнули жутким синим огнём.

— Рвать махру! — двое наёмников, неуверенно вставших позади лидера, дружно швырнули оружие на землю, повернулись и задали дёру в разные стороны.

— Сучьи... — лидер дрогнул, рефлекторно начал оборачиваться следом за своими людьми, но с ужасом понял что не успевает и повернулся обратно, попытавшись нанизать подскочившую жуткую бестию на копьё.

Промах!

Подвижная, словно кошка, тварь извернулась и обошла наконечник. Толкнула ладонями древко и крутанулась на месте, с разворота ударяя утяжелённой каменным грузом ступнёй в живот врага.

Импульс!

Наёмника сшибло, отбросило метра на два и он рухнул на спину, неуклюже раскинув руки и потеряв оружие. Кицунэ же, не зря провёдший месяцы на тренировочных полигонах Хебимару, приземлившись на руки, перевернулся через голову и, оттолкнувшись ногами от земли, прыгнул к упавшему, в полёте замахиваясь каменными когтями.

— Гр-р-ра!!! — полоснул первый раз, полоснул второй, убедился что никакого усиления на броне и одежде противника нет, и обратился в подобие шинкующей машины. — Гр-а-а-а-а!!!

Клочья кирасы, кольчуги, поддоспешника и нательной рубахи полетели во все стороны. Легко поддавшийся атаке гендзюцу, наёмник заорал, принимая иллюзию за реальность и, глядя на летящие во все стороны окровавленные клочья собственных потрохов, буквально ощущал как его рвут на куски. В реальности он получил только несколько неглубоких царапин на руках и торсе, но сознание его затуманилось от шока и ужаса. Конвульсивно дёрнувшись несколько раз, наёмник обмяк, банально потеряв сознание.

Кицунэ склонился, изобразил, что что-то выдирает из тела жертвы и заглатывает это. Кровь из царапин замарала его подбородок и каменную маску.

— Все, за стены!!! — проорал староста деревни, хватая с земли и поднимая короткую алебарду. — Ко мне, мужики! Береги баб и деток!

Наёмники, увидев как когтистая бестия "растерзала" их командира, не потеряли даром ни единого мгновения. Когда Кицунэ подняла голову, все четверо, швырнув наземь оружие, уже секунд пять вкладывали все силы в то, чтобы увеличить расстояние между собой и чудовищем. Банально удирали, словно зайцы от волка, даже не подумав о том чтобы попытаться применить по назначению оружие или боевые навыки.

Зло сплюнув в сторону, деревенский староста заслонил путь чудовищу и ещё четверо мужчин покрепче, подобрав оружие наёмников, встали рядом с ним. Остальная толпа, своротив и утащив застрявшую в проёме телегу, с криками и воплями лезла в ворота, стремясь как можно скорее оказаться под защитой стен.

Кицунэ, растопырив когтистые лапы и хрипло рыча, начал приближаться. Пятеро крестьян угрожающе закричали, грозя оружием и заслоняя путь к ломящимся в ворота людям, которых, к счастью, было слишком мало, чтобы создать смертельно опасную давку и кого-нибудь затоптать.

— Хэй! — староста замахнулся алебардой, заставив когтистое чудище отпрянуть, а затем взмахом головы приказал своим людям отступать. Мутант, настороженно и с явным любопытством наблюдающий за людьми, встал на четвереньки и, по-звериному переставляя лапы, последовал за ними.

— Тебе чего надо, чудище? — осведомился староста, выгадывая лишние секунды для себя и остальных. — Мяса у тебя много! Забирай, и уходи!

— Мяс-с-с?! — склонив голову на бок, ехидно прошипел монстр. — Не мяс-с-с! — чего там ещё может интересовать чудовищ, кроме еды? Драконы, в сказках, массово воруют принцесс. — Дэф-ф-ф... ка! Дэф-ф-ф... ка! — рядом с монстром поднялась земляная фигура, сформировав подобие женщины и через мгновение рассыпалась на куски. — Дэф-ф-фуш... ка! Дай!

— Э-э, друг, это ты зря затеял! Я понимаю, гормоны, природа, душа тянется, тож... — заговаривал чудищу зубы староста. — Но девушке в лесу и на могильниках жить нельзя! Они от этого болеют и дурнеют. Ты, друг, лучше давай-ка, помойся, когти убери, маску сними. Так приходи, и обсудим где тебя поселить, и как подружку тебе найти...

— Дэф-ф-ф... ка! ЩАС!!! — дождавшись, когда вся толпа скроется за воротами, а защитники встанут между опорных столбов, Кицунэ пустил волну Ци в землю и ударил четвёркой извивающихся земляных щупалец, что сшибли всех пятерых защитников и швырнули их на деревенскую улицу. Староста, упав, однако, алебарду не выронил и отмахнулся ею от прыгнувшей следом за щупальцами твари, что приняла удар древка на раскрытые ладони, оттолкнулась и отскочила, а затем, прыгнув снова, нанесла удар кулаком, в лицо.

Крестьян никто не додумается обвинять в сотрудничестве с монстром, если они получат несколько травм и продемонстрируют следователям дюжину синяков!

Ухмыльнувшись под каменной маской, Кицунэ замахнулся ногой и ударил ею о землю, пуская волну Ци. Да, он — лис, но вопреки легендам, его основной элемент вовсе не Огонь, а Земля. Что же, никто не говорил, что все лисы обязаны в точности следовать легендам!

Волна устремилась вперед, элемент захватил несколько тонн грязной породы под колёсами дорогой лакированной повозки и ударил вверх каменным шипом, перебивая оглобли и разрывая упряжь. Лошади, взбесившиеся до паники, готовы были утащить с собой повозку и мало ли чего натворить, но теперь лишь сами рванулись прочь по улице, а повозка с перепуганным возницей и упавшей на подушки благородной девушкой осталась на месте.

— Бей урода! Бей!!! — на покрытую подсыхающей кровью тварь ринулись четверо самых смелых, как и староста, подобравших брошенное наёмниками оружие. Кицунэ завертелся на месте, отбивая удары покрытыми каменной корой руками, делая подсечки и отвешивая врагам сокрушительные зуботычины. Десяток секунд, и на ногах остались лишь двое крестьян, сумевших выдержать то, что прилетало при лисьей отмашке. Получившие раны, они лишь рассвирепели и с новыми силами пошли в атаку. Глаза их источали синий туман, кости обрели прочность стали, а мышцы обрели силу, способную скрутить и разорвать металл. Полукровки. Мастер Ветра, работавший с дирижаблем фермы, и просто мутант, сын одной из крестьянок, внешне не отличающийся от обычного человека.

Размахивая копьём и булавой, главные бойцы деревни начали, было, теснить когтистое чудовище, однако были они всего лишь нетренированными мирными людьми, двигались медленно и неуклюже. Получив несколько встречных ударов по рукам, оба лишились оружия, а затем повалились от мощных пинков закрытыми камнем ногами.

Кицунэ, совершив рывок, перескочил через опрокинутых, побитых врагов, заставил шарахнуться прочь нескольких перетрусивших мужиков, растерянно топчущихся на краю поля боя, и прыжком вскочил на повозку, заставив своим появлением возницу скатиться на землю, а лежащую в повозке девчонку отчаянно завизжать.

В принципе, можно, наверное, уже уходить. Страха наведено достаточно, солдаты злобной дуры разбежались, и если даже вернутся, то будут слишком заняты скандалом с нею, и не станут возвращаться к повешению крестьян. Теперь нужно, для вида, получить какую-нибудь рану средней тяжести, изобразить страх и удрать. Однако...

Всё внутри Кицунэ затрепетало от наслаждения, едва он втянул носом восхитительный запах дорогого и качественного дамского парфюма. Насквозь фальшивый, образ мальчишки тотчас слетел с разума лисы, и она чуть не застонала, с восхищением вспомнив, как вместе с подружкой перебирала присланные с журналом мод пробники. Обсуждала, какой аромат подходит для гуляния в парке летней ночью, а какой лучше всего для дискотеки, или визита в ресторан. Всё, конечно же, в компании замечательного мальчика!

Каменная маска, скрывающая лицо юной хищницы, резко клюнула вниз, прижимаясь остриём к груди жуткого монстра и направляя смотровые прорези на вжавшуюся в подушки, перепуганную девушку. В долю мгновения, сипло выдохнувшая лиса срисовала взглядом шикарное платье и шляпку, перчатки, чулки, обувь и даже сумочку злобной юной богачки. Взгляд лисы полыхнул синим огнём, словно внутри маски взорвалась бочка с горючим синтетическим маслом. Из горла её вырвался хрип, голодная слюна заструилась с челюстей на каменную кору маски.

Вопреки фантазиям многих, самозапрет Кицунэ на причинение вреда и обид людям не исходил ни из каких жёстких догм. Всё упиралось в её собственные представления о справедливости и морали. А вот эта расфуфыренная гадина что сейчас хотела сделать? Взять и повесить двух стариков! Будет ли совесть грызть лису-разбойницу, если она сцапает злую дуру, утащит в лес, задаст вопрос о желании жить, и прикажет раздеться? Твоё платье, мол, станет замечательным подарком для моей сестрёнки. Младшей.

Будет ли лисе после этого стыдно? Нет, не особенно, если перед тем, как выпиннуть истеричку обратно к людям, той будут торжественно вручены два веника, чтобы стеснительно прикрыться спереди и сзади!

Пусть дура потом жалуется кому хочет о том, что какой-то страшный псих отобрал у неё одежду и сумочку с косметикой! Может, даже перестанет творить зло, потому как поймёт, что чувствуют люди, когда с ними плохо поступают?

И всё будет замечательно! Дура тут будет бегать по базам сил закона и требовать, чтобы стражи нашли неведомо кого, а Кицунэ, в другом городе, одевшись как принцесса, вот так войдёт в миленькое кафе. Элегантно усядется за столик, поставит сумочку рядом, чтобы все видели какая она у неё модная, красивая и дорогая. К настоящей леди тут же подбежит официантка, а лиса, такая, вздохнув и, почти что стараясь не хвастаться своим новым платьем: "Мне, пожалуйста, чашечку кофе, и две сладкие булочки". Официантка убежит скорее исполнять заказ восхитительной гостьи, а Кицунэ сладко вздохнёт ещё раз, и с интересом, внимательно и призывно глянет в сторону симпатичного мальчика, читающего книжку за соседним столиком...

Когтистая, покрытая кровью и грязью, тварь пожирала взглядом девчонку. Таким, что не знающая с кем столкнулась, Могами Рей всеми фибрами души чётко осознала, что через мгновение будет жесточайше изнасилована, возможно даже со смертельным исходом.

Перепуганная леди, в ужасе, вжалась в подушки, а чудовище, чуть склонилось, потянулось к ней и, вдруг... чуть не погибло.

Староста деревни, подхвативший обронённую побитым крестьянином булаву, подскочил к повозке, замахнулся, со всей дури зарядил шипастым стальным навершием прямо в морду расслабившейся твари, утонувшей в мечтаниях о выпендрёже, кофе, сладких булочках и влюблённых мальчиках.

Каменную маску смяло и разбило, Кицунэ снесло с повозки, швырнув на землю, а со всех сторон на упавшего монстра тотчас бросились человек пятьдесят крестьян, вооружившихся вилами, лопатами и мотыгами.

— Бей, бей его, бей!!! — подбадривали они себя яростными воплями.

Кицунэ оглушённо мотнул головой. Удар пришёлся в середину маски и камень увёл импульс в нижнюю часть лица. Ударь крестьянин чуть выше, в лоб, и всё. Возможно, защищённая прочными костями, черепная коробка бы выдержала, но вот лицевые кости, нос и глаза...

Ослепшего, оглушённого и давящегося кровью лиса легко бы забила насмерть мотыгами вся эта перепуганная, впавшая в истерику от желания защититься, толпа обалдуев.

Видящий, как сбитый враг пытается подняться, староста сделал шаг к чудовищу и снова замахнулся булавой. Кицунэ, на всплеске адреналина игнорируя боль, кувыркнулся через бок, закатываясь поднявшему вооружённые руки противнику под ноги. Лис резко вскочил, схватил старосту деревни за одежду и резко рванул вверх. Ци укрепила мускулы и кости. Малорослый подросток, Кицунэ своротил с места взрослого человека, поднял его над головой и швырнул на подбегающих крестьян с одной стороны, а затем, развернувшись в противоположную сторону, растопырил когтистые лапы и, разинув окровавленную, разбитую пасть, свирепо заорал.

Крестьяне, моментально теряя боевой дух, дружно встали, а затем попятились, держа мотыги и лопаты, словно копья.

— Спускайте собак!!! — пытаясь подняться, проорал не пострадавший в падении, но сбивший сразу троих крестьян староста. — Собаками его!!!

Мысль эта пришла в голову не только старосте. Четвероногое подкрепление, выпущенное из псарни женщинами и детьми, уже спешило на помощь. Первые две прыгнули. Одна вскочила на повозку с перепуганной девчонкой, а вторая перелетела через пригнувшихся от неожиданности людей и приземлилась в метре от когтистой твари. Рывок! Но нацеленные на плечо врага, челюсти пса лязгнули в пустоте.

Кицунэ, кувырком увернувшись от страшной пасти, развернулся и, ударив импульсами из пяток, швырнул себя прочь от врагов, обратно к выходу из деревни.

— За ним! За ним! — заорали люди. Все восемь здоровенных псов, выпущенных с псарни, ринулись за шустро удирающей лисицей.

Лис, понимающий что дальнейшая драка никому вообще не нужна, стремглав выскочил в по-прежнему раскрытые настежь ворота, резко сменил направление движения и, преследуемый лохматой сворой, стрелой полетел вдоль поселения, выбирая направление к основному руслу реки.

Коровы выжрали здесь всё. Кустарники, траву и прибрежные заросли. Без малейших препятствий, без угрозы споткнуться ли оступиться, лис пролетел через опустошённые земли, прыгнул и, вытянув руки перед собой, словно профессиональный пловец, вошёл в воду.

Собачья свора остановилась на берегу, шаря злыми взглядами по зыбкой водной глади. Ходить по ней у них получалось крайне плохо. Очень неудобные ступни лап, узкие и выдающие слишком разрозненные потоки Ци. Собаки и кошки всегда по воде бегали намного хуже людей и коней. Гвалт из лая и рычания — вот и всё, чем они могли проводить слишком шустрого чужака.

— Воу-воу-воу! — в тон остальным, вожак пастухов наградил неведомого чужака предупредительным лаем, а затем обернулся, с удивлением взглянув на одного из бойцов своей своры, что в растерянности топтался позади остальных. — Воу?

— Був-б. — бухнул в ответ, пожимая ушами пес-пастух, приведший к поселению чужака-мальчишку. Он, конечно же, учуял знакомый запах и понял, кого преследует свора, но что произошло, решительно не понимал.

Кто, вообще, поймёт, чего вдруг устроили эти, непонятные, вечно творящие глупости и нелепости, люди? Совершенно ничего не ясно, но пёс чувствовал, чем-то подсознательным и в глубине сердца, что чужак сделал что-то хорошее. Отвёл угрозу, отомстил за пролитую кровь и спас жизни там, где его провожатый, вместе со всей остальной сворой, были беспомощны, как малые щенки.

Могами Рей проревела в платок всё время, пока крестьяне, хмурясь и ворча, помогали вознице чинить повозку. Та тоже была всего лишь взята в аренду на день, и её владелец страшно переживал из-за повреждений, благодаря всех богов, что те не оказались слишком большими. Лошади вовсе не пострадали и оценивая ситуацию, все приходили к выводу, что очень легко отделались. Кроме юной менеджерки. Та, в шоке и панике, не способна была ни оценивать произошедшее, ни делать выводы. Её трясло как в припадке, и думать несчастная девчонка могла только о том, как бы скорее добраться до дома, нырнуть в кровать и спрятаться под одеяло.

Она не стала даже спорить и возмущаться, когда вернувшиеся наёмники, во главе со своим, очнувшимся от обморока предводителем, вошли в деревню, вернули себе брошенное оружие и потребовали оговоренную оплату за защиту.

— За твои дерьмовые семьдесят тысяч, мы должны были просто рядом постоять, без всяких боевых действий! — не дожидаясь возмущения нанимательницы, во всеуслышание заявил лидер банды. — Этих медяков не хватит на ремонт кольчуги, кирасы и одежды! Выплачивай компенсацию! Живо!

— У меня больше не-е-е-ет! — ревела менеджерка.

Наёмник покрыл её с ног до головы нецензурной бранью, отобрал все деньги, что были, и, под мрачными взглядами вновь вооружившихся крестьян, увёл своих людей.

— Связался я с вами... — трясущимися руками дёрнув поводья, возница направил лошадей и повел наскоро отремонтированную повозку через недавнее поле боя, к выходу из деревни. — Бандюков каких-то наняла! По объявлению что ли?! У тебя, вообще, мозги есть?! Чтоб я! Ещё хоть раз! С кем-нибудь!

Подхлёстывая лошадей, он погнал их бегом, надеясь скорее добраться до безопасных мест, но увы, ничего ещё не было закончено. Едва осталась позади опустошенная зона, как из-за придорожных кустов прыгнули, хватая лошадей за сбрую и останавливая повозку, сразу четверо недавно вроде бы ушедших наёмников.

— Стоять, стоять! — бандюганы похлопали по шеям фыркающих, тревожно топочущих копытами зверей. — Спокойно!

— Я же всё заплатила! — привстав на подушках, снова начиная трястись и плакать, выкрикнула девушка. — У меня нет больше денег!

— Когда ты расплатишься, это мы тебе скажем! — скалясь, бандиты окружили повозку. Двое держали лошадей, один примерился пырнуть возницу копьём, остальные ухватились за борта повозки и запрыгнули на приступки. — Трусы снимай, и сюда иди, имперская шлюшка!

— А ну, прочь, уроды! — возница, взмахнув кнутом, принялся охаживать им наёмников, но те, защищённые стальной бронёй, шлемами и тяжёлыми куртками, только засмеялись. Бандит нацелил копьё в живот мужика, и...

— Рваная махра!!! — хором заорали двое, держащие лошадей, увидев как кусты разверзаются, выпуская громадные чёрные тела. На всех пятерых, окруживших повозку, разом, приземлились прыгнувшие здоровенные чёрные псы в кожаной броне. "Санитарная служба Четвёртого Юго-восточного региона".

Не зря вожак, после сытного завтрака и короткого отдыха, посовещавшись с остальными, решил проверить берег вниз по течению и попытаться поймать шуструю малявку. Уж больно раззадоривал кровь вид удирающей добычи. Стая помчалась, ища след, и вскоре нашла каменный кокон, а следом путеводную нить запаха, привёдшую на поле боя, от которого уходил крайне подозрительный боевой отряд. Беглые солдаты из чужой страны, с оружием, давно не мытые и воняющие дешёвыми постоялыми дворами. Не требовалось долго обсуждать и раздумывать, кто это такие.

Затаившись, отряд последовал за чужаками и вот...

Сминая сталь, плоть и кости, собачьи челюсти сжались. Могучие шеи сделали рывки, разверзая на плечах и шеях бандюг кошмарные, фонтанирующие кровью раны. Псы опрокинули людей, молниеносно разжали челюсти и снова сомкнули их, перехватывая ближе к глоткам и жёстче вцепляясь в шеи, чтобы следующими рывками оторвать головы.

Лошади взбесились, впали в панику и встали на дыбы, взмахами копыт стараясь ударить и оттолкнуть от себя людей, но двое бандюг, на которых некому было напасть, и не думали даже пытаться их удержать. Тут же бросив упряжь, они рванулись в разные стороны, надеясь скрыться, пока псы заняты остальными. Нырнули в кусты и уже подумали, что у них есть шанс, когда услышали вой вихрей воздуха, рвущих и крошащих заросли позади них. Оба развернулись, вскинули руки и ударили дестабилизирующими волнами:

— Разрыв!

— Разрыв!

Коконы послушно распались, но из центра каждого, на остолбеневших бандюг вылетели здоровенные, чёрные туши клыкастых чудовищ. Псы сбили людей с ног и начали, не слушая вопли погибающих, свирепо и безжалостно рвать их.

Пославший вдогонку за убегающими бандитами двух молодых, лидер патрульных псов зубами разворотил грудную клетку главаря наёмничьей шайки, вырвал ещё пульсирующее и окутанное энергией Ци сердце, задрал голову и заглотил его. Ци с элементом Земли? Ещё вот и второе в кровище над правым лёгким пульсирует. Шикарная добыча! Не обожраться бы. Одно только обидно...

Лидер глянул вслед унёсшейся прочь повозке с двумя людьми и втянул носом цветочные ароматы девчоночьих духов. Ах, как пахнет! Настоящая принцесса! Такая же, как та, шустрая, из реки. Опять не удалось попробовать их на вкус. Эту — нельзя, она — своя. А ту... тоже нельзя. Она ведь защищала деревню от вот этих врагов, там теперь всё фонит от её и их Ци. Избила главаря и заставила бандитов убраться прочь от деревни. Значит, она тоже из своих, и там, на берегу, произошёл просто инцидент с недопониманием. Вот что за невезение?! Когда же перед ним появится вражеская принцесса, которую можно будет нормально съесть? Какую ни кустни, все своими оказываются! Зато бандюги — все вражеские. Может это природный баланс такой? Своеобразная гармония.

— Ыр-р-р гы? — затребовал вожак подтверждение своим мыслям у одного из бойцов, жрущего бандита рядом.

— Гр-р-улк. — согласился боец, едва не подавившись при этом. О чём тут спорить? Хорошо пожрали!

С трудом продравший глаза десятник сил Закона из последних сил выслушал рыдающую девчонку и усталого, поседевшего возницу. Кое-как записал показания, спросил, в какой газете было объявление и уверены ли свидетели в том, что бандиты погибли.

— Разберёмся. — подытожил он, забирая листок и небрежно засовывая его в одну из папок, грудой сваленных на засаленном, захламлённом столе. — Можете быть свободны.

— А... а оперативную группу? — спросила Рей удивлённо. — На место происшествия...

— Вышлем, не беспокойтесь. Идите лучше в больницу, пусть вам выпишут чего-нибудь успокоительного. И, в будущем, не покидайте город с непроверенными, незнакомыми людьми. К психологу направление надо? Нет? Вот и хорошо. Можете быть свободны.

— Мне для страховой, справку, о повреждениях повозки при бандитском нападении. — сказал возница, протягивая бумажку. — Печать поставьте.

Страж поворчал, но вытащил печать и шлёпнул ею о клочок бумаги.

— Всё, свободны.

Дождавшись, когда пострадавшие покинут кабинет, десятник развалился в кресле, закурил и включил радиопередатчик.

— Шинбо, брось карты, поднимай своих, и все сюда. На дороге собаки банду ронинов порвали, семь человек. Объясню где и как добраться. Сшустришь туда, обдерёшь останки. Оружие, рваную броню, сапоги, кошельки. Только форму натяните, придурки конченые! Или вас собаки за обычных мародёров примут, да в один ряд с бандюгами уложат! Живо всё убрали, в форму влезли, и с прокрутом ко мне, я сказал!

Проникшийся некоторым сочувствием к измученной девчонке, возница отвёз её к штаб-квартире боевого лепестка Розы, устроенной в дешевом офисном здании. Сияющем огнями, яркими рекламами, и широкими застеклёнными окнами при взгляде снаружи, а внутри — полнейший бардак. Чтобы добраться до обиталища сопротивленок нужно было пройти мимо бара, кофейни с девочками, которые обычно переходили в бар по первому приглашению, и наркопритона, замаскированного под массажный салон. Истёртые грязные полы, барахлящее освещение, покрытая трещинами штукатурка. Воняющие плесенью, ржавчиной и испражнениями туалеты, в которые девчонки ходили минимум впятером, чтобы не прицепились какие-нибудь уроды.

Крепко сжав сумочку обеими руками, несчастная девушка почти бегом прорвалась мимо всего этого кошмара, схватила тяжелую металлическую дверь, прижала магнитный ключ и через полторы секунды скрылась за стальной плитой, дарящей хоть какую-то иллюзию безопасности. Наконец-то она здесь! Среди подруг, которые... которые...

Никто не бросился к ней с вопросами, не поднял шума, не начал суетиться. Никто не потянул её к столу, не налил чай. В полутьме с цветными лампами не возникло никакого движения.

Что случилось?!

Изумлённая, Рей оглянулась и увидела что зал базы совершенно пуст. Никого. Пустые кресла и диванчики, пустые стулья возле бара. Молчит телевизор и только цветные лампы, которые вечно все забывали выключать, продолжают гореть вдоль стен.

Девчонка подбежала к барной стойке, сняла трубку с телефона и набрала номер своей лучшей подруги, такого же бойца Сопротивления, как и она, а так же менеджера по финансам их фермерского предприятия.

— Маки! Маки, что случилось?! Вы где все? — выпалила она, услышав в трубке странно-судорожное "да".

— Рей? — подруга тотчас разрыдалась в телефон. — Ты что, ещё не знаешь?! Сачи... Сачи сбежала!

— Что? Как? Куда?! — опешила Рей, не понимая что могла натворить лидер их лепестка и генеральный директор учрежденной общими усилиями фирмы.

— Она никакие корма для фермы не заказывала! — рыдала в трубку подруга. — Она просто собрала деньги... все наши деньги! А потом назанимала, сколько смогла, по знакомым, и сбежала...

— Куда?!

— Да откуда я знаю?! Папа с мамой сейчас по базам Сил Закона бегают, а я дома лежу... на таблетках.

Теряя способность стоять, Рей опустилась на стул и сникла, едва не уронив телефонную трубку. Мелькнули мысли о кредитах. О заложенной квартире. О том, что ей нечем платить за учёбу. О том, что скажут родители, с которыми она уже не раз и не два успела в сопли разругаться.

— Рей... — прозвучал из трубки голос подружки. — Приезжай...

Глотая слёзы, девчонка выдавила из себя сиплое "да" и, повесив трубку, бросилась к выходу. Скорее! Скорее отсюда! Из опустевшего закутка, казавшегося таким уютным и надёжным. Прорваться сквозь полосу кошмаров, вырваться на свободу и найти в сумочке последнюю пару монет, чтобы быстрее домчаться до подруги. Увидеть её, обняться и разрыдаться, в три ручья, давая выход всем страхам, тревогам, напряжению и ужасу последних дней. Прореветься сейчас было так же важно, как дышать, ведь несостоявшаяся бизнес-леди прекрасно понимала, что разорена, ограблена, и только каким-то неведомым чудом осталась жива. Нужно было срочно оказаться в объятиях такой же несчастной девчонки, прижаться к ней и реветь, реветь, реветь!!!

Закрывающая лицо платком и спешащая к стоянке извозчиков, юная леди лила слёзы и представить себе не могла, что кто-то, во всём этом мире, в этот момент может вспоминать её и шмыгать соплями, но не от жалости, а от жесточайшей, невыносимой и всепоглощающей зависти.

Плавать без ласт и перепонок было неудобно и очень утомительно. Только через пару часов после бегства, нахлебавшаяся воды и кое-как сумевшая выгрести поперёк течения, Кицунэ ухватилась за траву, подтянула себя к зарослям и заползла в прибрежную илистую грязь.

— Фух... пфух... — забывая, что она вроде как бы лиса, обессилевшая девчонка распласталась на мелководье, в точности как издохшая лягушка. — Не будите меня... ещё пять минуточек...

От внешности мальчишки в ней осталось мало. Цвет волос и глаз разве что. Всё остальное, реагируя на зависть и обиду малолетней вертихвостки, почти непроизвольно приняло привычные девчоночьи формы.

Отдышавшись, она перевернулась на спину, глянула на себя и сердито надула губы:

— Вот ведь гадство! Опять кучу сил тратить и обратно превращаться! Ездют тут, красивые всякие, планы и стратегию портют!

Кряхтя и отпыхивась, она с трудом поднялась, пробралась сквозь заросли и плюхнулась на подсушенную солнцем траву. Жаркие лучи летнего солнца окутали её, высушивая и согревая. Девчонка чуть-чуть полежала, пожмурилась от яркого света, а потом переползла в тень, под дерево, и задремала, не переставая думать о своём подсознательном возврате к истокам.

Это же беда! Притворится она такая мальчишкой, придёт на ферму, устроится работником, подружится со всеми и все будут восхищаться какой полезный у них появился мастер Воздуха и Земли, а потом, вдруг, в соседний дачный посёлок приедет какая-нибудь городская красавица, начнёт перед всеми ходить, выпендриваться и показывать какая она принцесса, а Кицунэ посмотрит, и обзавидуется!

Наглядно: ЛИСЬЯ ЗАВИСТЬ.

Ночью после такого точно что-нибудь приснится, утром хозяин придет работников поднимать, а там, вместо парня, девчонка лежит! Скандалы, паника, побег, увольнение! Ещё и тяпкой с перепугу по башке долбанут.

А если сразу красивой девушкой к людям выйти? Ага, вот так красавица взяла, и вышла из реки! Ну совершенно никто шума не поднимет, и абсолютно непонятно почему через три дня все сильнейшие палачи Алых Теней будут здесь! Той девчонке, вот, хорошо... Такая ухоженная, чистая, модно одетая, с деньгами и документами полноправной имперской гражданки — сразу видно, леди! Ходи где хочешь, делай что хочешь! А сунется к ней какое чудище страшное, так сразу кто-нибудь выскочит, и злодею по морде! Железной дубинкой! Даже вон крестьяне, которых злыдня ругала, порола и в петлю загоняла, стеной встали и отогнали от неё когтистое безобразие!

— Мне бы так! — вздохнула Кицунэ. — Чтобы мне вообще всё прощалось, и из врагов — только случайное, дикое, непонятно что! Уж я бы, наверное, и на ферме была бы хорошей хозяйкой, и работников своих не порола бы когда давно поздно трепыхаться, а сразу бы приехала и спросила, что у них тут за проблемы! Над проблемами думать надо и решать их, а ругаться и драться — любая дура может! Небось дочка какого-нибудь богатого чиновника, закончившая модные курсы по эффективному менеджерству, или визуализации желаний. Папа в кресло усадил, она и наработала. Кто там деньги в эту ферму вкладывал? Наберут дур в руководство, а потом удивляются, что на фермах коровки умирают. Интересно, получит вот эта, начальница, от папы по башке? Да нет, конечно! Папа у неё наверняка такой же дурак, и доченька его никогда ни в чём виновата быть не может! В итоге крестьяне разбегутся, коровок продадут, ферма погибнет, а дура так и будет ходить в своих модных платьях, выпендриваться!

Кицунэ обиженно помассировала пальцами нижнюю часть своего лица, сросшуюся и восстановившуюся за время плавания вниз по течению реки. Осталась только память о боли, потерянной крови и мучениях организма, вынужденного заращивать тяжёлое ранение. Вот так всегда! Умные и хорошие сидят в грязи с разбитыми лицами, а всякие расфуфыренные гады корчат из себя крутых, и начальников! У-у, сволочи!

Схватив горсть сухой листвы и сыпучей почвы, Кицунэ рывком швырнула её в сторону реки. Из глаз её вот-вот грозили скатиться первые слёзы, а нос полнился набежавшими соплями. Вид благородной, модной и ухоженной леди пробудил в юной лисе пригасшую от невзгод и опасностей неутолимую жажду быть принцессой. Окажись здесь сейчас та несчастная менеджерка, про которую Кицунэ нафантазировала уже целую историю жизни, имперская леди точно бы отправилась домой слегка побитая, и прикрывающаяся одной только парой надранных в кустах веников! Надо срочно что-то сделать, чтобы сбросить накопившийся в душе негатив, а то бахнет нервный срыв, и мало ли что психанувшая лиса натворит такого, за что будет стыдно всю оставшуюся жизнь? Уже сейчас замысел утащить одежду у какой-нибудь туристки, пришедшей купаться на реку, не кажется настолько уж неприемлемым и запретным. А что вот ещё ей можно сделать?! Как выживать?!

Кицунэ пару раз хлопнула глазами, всплеснула руками и вскочила. Чумазое лицо её озарилось улыбкой и сразу стало видно, как в голове у хитрой притворы начинает зреть максимально злодейский план.

Иллюзии! Её врождённый и развитый до небывалых высот, изумительный талант! При применении гендзюцу, правда, создаётся ужасно сильный фон Ци, который каждый самурай видит метров за пятьсот, словно сияние маяка, но ведь самураев вокруг не так уж много?

Кицунэ приложила ладони к вискам, слегка помассировала их, настраиваясь, и вдруг преобразилась. Исчезла грязь, облезающая от солнечных ожогов кожа и неухоженные короткие волосы, как попало слипшиеся от воды. Могами Рей пришла бы в неистовую ярость и возмущение, если бы увидела Кицунэ сейчас. Лиса, обласкавшая девушку жадным взглядом с ног до головы во время боя, теперь, иллюзией, за секунду украла всё, чего леди добивалась ежедневным тяжким трудом по нанесению косметики, лишениями на диетах и немалыми денежными тратами. В тени деревьев стояла изящная, нарядная модница, явно внимательно следившая за собой с самого детского сада. Та же внешность, платье, шляпка, туфли и даже сумочка. Та же причёска и макияж. Глаза вот только сияют не страхом и паникой, а злодейской гордостью и коварством.

— А вот и не буду извиняться! — Кицунэ, дразнясь, показала язык в предполагаемую сторону далёкой фермы и, повернувшись к ней спиной, сделала пальцем круговое движение перед собой. — Все вы со мной вот так, а я что с вами, по-другому буду? Пфы! Может я и хорошая девочка, но дурой быть не обязана! — из пустоты, обрисованное движением пальца, появилось большое овальное зеркало. Такое же иллюзорное, как новая лисья внешность и одежда, но тем не менее вполне функциональное. Кицунэ ещё раз показала язык в сторону фермы и принялась красоваться перед зеркалом, пританцовывая и играясь с платьем.

То, что в реке пропали сети, и даже нерёдок нигде нет, означает что рыбоохрана лютует как тысяча голодных волков. Люди, вон, что с реки кормились, даже дома бросают. Но кто-то всё равно, наверное, остался? И ловить на удочку никто никому запретить не может. Места вокруг всё более обжитые, цивилизованные и замусоренные. По берегу даже то и дело проглядываются тропинки какие-то. Надо посмотреть в медленных речных притоках, там обязательно должны найтись мостки, или просто удобные для ловли места, куда приходят рыбаки. Вот они-то ей и нужны! Будущие жертвы лисьего обмана, коварства, злодейского ума и хитрости!

Придёт такой, усядется порыбачить, а как накидает в садок десяток каких-нибудь карасиков, Кицунэ такая раз! И выйдет из-за кустов! Вся из себя леди, в кружевах и бантиках!

Она такая:

— Здравствуйте, дедушка! Не бойтесь, я не из рыбоохраны, и не из этих отдыхающих аристократов, которые возмущаются, что кто-то рядом сел, и всех отовсюду выгоняют! Я знаете кто? Вообще не человек, а волшебный сказочный зверь! Вы сказки когда-нибудь читали? Вот я как лиса, но не лиса, а речной пушистый зверь! Угадайте, какой? Да нет, не выхухоль! И не ондатра. И не бобр. Да выдра я! Волшебная, сказочная выдра. Рыбкой питаюсь. Можно я рядом с вами сяду, посмотрю, как вы ловите? А хотите, по всей реке волшебные цветы распустятся? А хотите, я добрых речных духов позову? Только они очень обниматься любят.

Речные духи, летучие полупризрачные девушки налетят на рыбака, заобнимают его, затискают, поцелуют, а Кицунэ рассердится, отгонит их, и снова такая:

— Безобразницы они, да? Не то что я! Девочка хорошая, воспитанная, и самая милая! Правда? А вы мне рыбки дадите? Хотя бы во-о-от таких маленьких два карасика!

И пусть только попробует не дать! Сразу узнает, как девочки умеют дуть губы, обижаться, и возмущённо уходить! Но неужели хоть где-нибудь найдётся каменный болван, что сможет зажадничать чуть-чуть рыбки для такой замечательной, доброй и волшебной девочки с голодными глазами? Нет, всё они отдадут! И рыбу, и бутерброды какие-нибудь, и чай в термосе, с сахаром! Ещё и по голове погладят! Не потому что детям надо помогать, а потому, что ну вот как о ней не позаботиться?!

— Выдра? — красуясь перед зеркалом, Кицунэ оттянула в сторону подол своего воображаемого пышного платья из тёмного бархата. — Волшебный водяной пушистик! А зовут — Мидзухиме!

Увы, детские фантазии испуганно поблекли при мысли о том, что будет, если она действительно вздумает исполнить свой план по вымогательству и грабежу рыбаков. Если только одного ограбит, то все сочтут что деду какие-то глупости приснились, или он спьяну что-то насочинял, но как только ограбленных станет двое, слухи о милой выдре распространятся как ураган. Самураи прибегут выяснять, кто тут такой сказочный завёлся, а следом за ними и Алые Тени возникнут. Схватят дедов, и такие:

— А ну, быстро говорите всё, что знаете, а то мы убьём вас, ваших родных, и всех соседей!

Маленькая лиса задрожала, представив ужас и мучения рыбаков. То, как они будут жалеть, что когда-то повстречали эту дурацкую, никому не нужную девчонку.

Слёзы полились из глаз Кицунэ, зеркало и фантомный образ принцессы развеялись, оставив под деревьями чумазую, тощую бродяжку с всклокоченными, торчащими как попало волосами. Как можно сочинять сказки, если услышавшего их могут убить? Ну почему стоит попытаться сделать что-то хорошее, как сразу же прибегает целая толпа идиотов, чтобы всё разрушить и поломать?! Они же сами! Сами к ней всегда лезли! Шли бы все придурки в даль, дальними лесами!

Девчонка, разревевшись, плюхнулась под дерево и минут сорок давилась слезами от обиды, злости и мучительного, невыносимого горя. Потом задремала, очнулась ближе к вечеру и, утерев сопли, глянула на клонящееся к горизонту солнце. Скоро ночь. Часа три или четыре ещё. Нужно искать, где устроиться на ночлег. Делать нору, чтобы на неё ночью не бросился ни тигр, ни крокодил. И есть опять хочется! Сколько сил потратила на драку с дураками и бегство! Может, если по берегу пробежать, получится найти ещё болотце с рогозом? Тем более что в воду снова лезть совершенно не хочется. Только-только высохла!

До темноты оставалась ещё пара часов, когда Кицунэ, пробежавшись вдоль полей, поросших молодыми побегами древесных гигантов, вышла к возделанным землям. Бескрайние просторы зелёным морем тянулись от горизонта до горизонта, но ни просо, ни рожь ещё не достигли той спелости, когда бродяжка могла бы хоть немного налущить зерна себе на еду. Где-то далеко гудели моторами погрузочные механизмы. По земле пробегала дрожь, когда лесорубы применяли дзюцу, опрокидывая очередное дерево и начинали разделывать его. Кицунэ подбежала посмотреть, но рубка оказалась нелегальной и при виде того как варварски обращаются с деревьями бригады мрачных мордоворотов, девчонка не осмелилась показаться им на глаза. Не очень-то нужны свидетели, при разбое. Подойди-ка, спроси корочку хлеба. Саму на бутерброд намажут.

Ещё через час, после беготни по ветвистым дорогам вдоль полей и лесов, Кицунэ выскочила к человеческим постройкам. К высокой каменной стене с колючей проволокой и сигнальными схемами, за которой виднелись полузаброшенные и частично развалившиеся здания складов. Зернохранилища и хранилища для корнеплодов. Интересно, а там ещё есть что-нибудь? Поля вокруг вроде живые, так что на складах тоже наверное кто-то что-то хранит. Найдётся картошка, морковь, или горсть зерна? Только бы не наступить в сигналку какую-нибудь! А то как жбахнет! Или на пульте у сторожей лампочка замигает, а те примчатся и, не разбираясь, натравят собак. Бегать сил никаких нет вообще.

Но пытаться пробраться в охраняемую зону для разбойного похищения десятка картофелин лисе не понадобилось. Пробежавшись вокруг объекта преступного интереса, она вдруг, на обочине дороги, опоясывающей каменные стены с внешней стороны, заметила большой серый мешок. Перетянутый у горловины верёвкой и валяющийся так, словно брякнулся с небольшой высоты.

Мгновение, и лиса, озираясь, уже стояла возле своей находки. Ловушка? Нет, тишина. Никого вокруг. Да и чтобы устроить такую ловушку, надо вообще знать, что хоть кто-нибудь сюда придёт. Тогда что же это за мешок?

Опасаясь чего-нибудь жуткого, готовая отпрыгнуть Кицунэ толкнула мешок ногой. Вдруг там дохлая собака? Или расчленённый бандитами труп? Или умерший ребёнок рабов? Не хватает ещё глянуть внутрь и с инфарктом свалиться! Но нет. Не мясистое и бесформенное, а что-то твердое, и округлое, как... как... дайкон!!!

Расцветая улыбкой восхищения, Кицунэ развязала верёвку, сунулась внутрь и вынула один из овощей. Нет, не дайкон. Какая-то, наверное кормовая, свёкла!

Пару секунд повертев в руках повядший, прошлогодний корнеплод брюквы, Кицунэ положила его обратно в мешок, забросила добычу себе на плечо и, пыхтя от скрючившей её тяжести, поволокла добычу за кусты. Не дайкон, и не картошка, но уж куда лучше болотной травы! Как этот мешок оказался на обочине дороги? Да с телеги упал! Растяпа какой-нибудь сейчас дома, наверное, ругается, что в варево скотине нечего покрошить. Ну и ладно, найдёт что-нибудь, чем подкормить своих животных. А вот у лисы сегодня точно будет шикарный, сытнейший ужин! И замечательная обновка, ведь сам мешок — это почти что рулон крепкой ткани! Сегодня она наестся до отвала, сошьёт себе одежду и хорошенько отдохнёт, а завтра — выйдет к людям, как нормальный человек!

* * *

Странно было представить, что столица страны Камней в далёком прошлом была обычным городом шахтёров над золотой шахтой. После шести сотен лет после того как в защищающем рудник замке обосновалась старшая семья, породнившаяся с Единым Императором, склоны горы и преобразились до неузнаваемости. Крупнейший мегаполис Холодных Гор заполонил бесчисленные террасы и рукотворную долину тысячами зданий. Всё вокруг засияло стеклом и металлом. Жилые кварталы, особняки благородных семей, высотные офисные здания, исполинские торговые центры, театры, университеты. Огромный железнодорожный вокзал и аэропорт. А над всем этим великолепием возвышался, занимая вершину горы, исполинский комплекс грозного и прекрасного дворца. Десятки зданий, парки и оранжереи. Каждую колонну и каждый витраж здесь можно было часами рассматривать, изумляясь мастерству создавших их художников.

Не время для подобных чувств и интересов! Чёрные, траурные полотнища колыхались на ветру, любого заставляя мгновенно забыть о желании полюбоваться прекрасными видами на город или искусством древних мастеров. Император мёртв!

Холм белых цветов, накрывший опустевший трон. Император мёртв!

Бесконечные песнопения и ещё больший холм цветов на аллее ушедших владык. Император мёртв!

— А вы взгляните, что получаю я, вместо головы проклятой лисицы. — молодой наследный принц, Тэнно Рюджин, с плохо сдерживаемым бешенством, бросил несколько листов на полированный мраморный стол со влитым в камень изящным золотым узором. — Одни оправдания, нудные и плаксивые! Кого-нибудь ещё не тошнит от желания всех вокруг объяснить мне, почему это отродье до сих пор живо?!

Перед обозлённым принцем стояли трое. Две красивые женщины, молодая и постарше, а так же старших лет мужчина мрачного и угрожающего вида. Чёрный воин-дракон Рикуто, лидер спецвойск скрытого селения Скалы, и две представительницы тайной организации, которую в народе называли "жителями тьмы", но сами себя они предпочитали называть Тёмными Инженерами.

— Враги могут торжествовать, что лисья погань сумела уцелеть, — сказала та из женщин, что постарше, одарив принца странно сверкнувшим взглядом и улыбнувшись ему. — Но своей победой они только усилят удар, который получат следующей весной. Неужели вам не хочется оценить реакцию лисы на крах всего, что она так любит и защищает? Чтобы страдать, эта тварь должна оставаться живой, и умереть только когда её мучения перестанут быть вами желанны, мой господин!

Рюджин взглянул на женщину, которую месяца два назад глава Тёмных Инженеров, великий лорд Куроу Масару, представил ему как свою дочь. Куроу Джун, имя которой означало "Дитя чистоты", словно бы со свойственной демонам иронией издевалась над этим и была, вероятно, той, кого в древних легендах и фантазиях называли суккубом. Определённо, она не самый красивый человек, к тому же намного старше него и заражена какой-то демонической дрянью, из-за чего носит максимально закрытые одежды, но при взгляде на эту женщину, Рюджин чувствовал, как от желания обнять её, притиснуть к себе, в теле его дрожит каждая жилка. Конечно, он сразу заподозрил ментальное воздействие, но ни одна из проверок не выявила даже следа.

"Это результат изучения и работ в области реакции людей на грассирование голоса, мимику и моторику тела". — пояснил лорд Масару, заметив нервозность молодого принца. — "Никаких ментальных фокусов. Моя дочь, видимо, посчитала привлекательным вас и непроизвольно включила врождённые естественные сигналы влюблённой женщины, на которые вы реагируете. Жаль, но запретить себе считать вас привлекательным она не может. Мы заменим нашего представителя".

Можно было бы считать инцидент исчерпанным, но Рюджин со злостью на себя почувствовал тяжёлое, болезненное чувство при мысли о том, что больше не увидит принцессу тайного клана. Не помогло даже ночное развлечение со старательно изображающей любовь тайной наложницей, вдруг ставшей похожей на пресное тесто, больше раздражающей своими ужимками, глупостью, фальшью и нарастающим страхом от потери интереса со стороны господина.

На следующий же день, раздражённо придравшись к внешности и поведению нового представителя Тёмных Инженеров, он потребовал отменить перемену и вернувшаяся женщина тотчас сияющим от восхищения взглядом прекрасно дала понять, что всё понимает. Глава спецслужб, Рикуто, помог оформить представительнице союзников документы на имя Ода Джун, после чего принцесса жителей тьмы официально прибыла во дворец и была представлена ко двору как дальняя родственница правящей семьи, овдовевшая дочь генерала из старшей ветви клана, в ходе войны с бунтарями потерявшая семью и владения в стране Шёлка. Беженцев с утраченных территорий до сих пор шёл безбрежный поток. Каждый кто лишился средств к существованию, как мог, просил помощи и пытался подселиться к родственникам. Появление ещё одной несчастной никого не удивило, а её манеры, тактичность и обаяние быстро расположили дворцовую аристократию к скромной и знающей своё место даме. Всего за пару месяцев, дочь героически сражавшегося с бунтарями генерала поднялась в местном обществе, навела знакомства и была представлена вдовствующей императрице, на которую произвела самое благоприятное впечатление. Представители совета уже пообщались с ней и уверены, что обрели верную союзницу. Не придётся долго ждать, когда леди Джун получит место в свите императрицы, а затем будет назначена учителем математики и философии к молодому принцу.

Проклятый суккуб! Всех окрутила! Но разве это не может не восхищать? Насколько же такие талантливые, сильные и деятельные женщины привлекательнее любой из сотен тряпок, готовых стелиться простынями под будущего правителя страны!

Обсудив как идёт подготовка к имитации паники в правительственных кругах и организация особого научного центра, четвёрка заговорщиков согласовала решение срочных задач. Рикуто доложил о росте нервозности среди глав кланов из-за организованного спецслужбами похищения нескольких людей. Мурасэ Михо, после тяжёлой болезни и долгого восстановления её начальницы, леди Такары, назначенная временно исполняющей обязанности главы центрального отдела имперской пропаганды, отчиталась об уходе в народ нужных жутких слухов и запросила разрешение проведение нескольких демонстрационных мероприятий. Заявила, что слухи необходимо подтвердить. Джун возразила, что ещё рано начинать большую суету и потребовала распространения разговоров лишь о создании отдельной научной группы, что "внезапно" авральными методами занялась исследованиями всего, что связано с лисами. Именно "лисами", во множественном числе, такая оговорка уже пару раз проскакивала то тут, то там...

— Советники вьются вокруг императрицы. — сказала Джун, со слегка озабоченным видом. — Продолжают настраивать её на серьёзный разговор с вами, Рюджин-сама, о том, что вам следует отречься от сотрудничества с Алыми Тенями и объявить прекращение преследования Златохвостой. Её беспокоит то, что удары по странам Трав и Лесов очень плохо воспринимаются всем мировым сообществом. Страну Камней пока не обвиняют прямо, но намёки делают весьма прозрачные.

Принц недовольно поморщился. Он любил и уважал свою мать, восхищался тем как она помогала отцу с политикой внутри государства, пока император вёл великие завоевательные войны, но тем больнее было получать от неё выражение недовольства, видеть как она прислушивается к его откровенным врагам, из-за которых он, прямой наследник верховного трона до сих пор не коронован. Мать не хочет упускать из рук власть, но ведь он и не собирается изгонять её из дворца! Не собирается её ни в чём притеснять и всегда готов выслушать её мнение или даже указания! Советники нашептали ей о начале "новой эры" для страны Камней? О том, что молодой принц слишком похож на своего отца, амбициозен и импульсивен? О том, что будет гораздо лучше отстранить его от всех дел, править единолично ещё лет пятнадцать, а затем выдать замуж за хлыща из самой влиятельной семьи одну из дочек и посадить на трон чужака?!

Тяжёлый и яростный вздох выдал присутствующим эмоции принца. Что же, нет смысла прятать чувства от ближайших и единственных соратников. Все остальные предали. Совет, клан и даже родная мать. Он это запомнит, и будет держать в памяти, когда мир, в котором предатели захватили власть, вдруг пошатнётся!

— Как насчёт того, чтобы отвлечь это самое "мировое сообщество"? — произнёс Рюджин, глянув на карту мира, висящую на стене. Новую, с учётом завершившегося раздела территорий рухнувшей империи. — Возможно ли устроить несколько... инцидентов... в странах, скажем, Озёр, Птиц и Туманов? Сейчас там собираются воедино разбитые прежде кланы? Было бы неплохо щедрой рукой подсыпать в их муравейник паники, хаоса, непонимания и сомнений. Ваши люди могут нам с этим помочь, Джун-сан?

— Если люди госпожи Михо помогут нам, — принцесса жителей тьмы слегка поклонилась новой руководительнице службы пропаганды. — То никаких сложностей не возникнет. Прекрасная инициатива, мой господин! Первые инциденты станут замечательным испытанием наших технологий и будут чрезвычайно полезны для нашего дела.

— Мы займёмся подготовкой немедленно, господин. — Михо, просияв жаждой действия, подобострастно поклонилась великому принцу. — Дайте нам месяц. В газетах указанных вами стран появятся первые статьи, а люди в пивных забудут о бойне в стране Лугов и начнут шептаться на новую тему.

— Действуйте. — мстительно ухмыльнувшись, ответил ей Рюджин. — Что же, если нет ещё срочных вопросов или известий, не смею больше отвлекать вас от дел, Рикуто-сан, милые дамы. Джун-сан, если это возможно, прошу лишь вас ещё задержаться. Вы скоро будете назначены ко мне учителем, но несколько вопросов об истории, устройстве общества и планах Тёмных Инженеров есть у меня уже сейчас.

— Конечно господин, если вы желаете, я готова приступить к учебной практике немедленно. — Джун слегка присела, сделав красивый книксен, и глаза её, бросив взгляд на принца, жадно сверкнули. Рюджин почувствовал, как по телу его пробежала жаркая волна наслаждения. Как же это, оказывается, может быть приятно, когда тебя вот так, открыто и страстно вожделеют. Проклятый суккуб! И какая женщина!

Пряча ухмылки и делая вид что ничего даже не думают подозревать, Рикуто и Михо удалились, а Джун, с шелестом тканей окутывающего её элегантного, строгого платья, подошла к карте мира.

— Вы хотели задать мне пару вопросов об истории нашей общины, господин? — сказала она, полюбовавшись картой и оглянувшись на очарованно следящего за ней принца. — Вероятно, о катастрофе, что произошла на малом южном континенте? Люди, не зная событий и наблюдая лишь последствия, склонны клеймить нас бесчеловечным зверьём, впавшим во зло и с неясными целями уничтожившим целую цивилизацию. Вы всегда слышали только обвинителя. Позволите ли вы говорить мне от лица обвиняемых?

— Да, я слушаю вас, говорите.

Джун вздохнула и пару мгновений помедлила, собираясь с мыслями.

— Начну с того, что моё настоящее имя вовсе не Куроу Джун, мой господин. Колонизация малого южного материка была начата более тысячи лет назад, но из-за штормов и обитающих в тёплых морях древних чудовищ, слишком велики были потери кораблей при попытках наладить надёжную транспортную связь. Гибли моряки, пропадали даже воздушные суда и целые морские караваны, под защитой военных кораблей. В связи с этим колонизация была приостановлена до выяснения причины катастроф. Пропало несколько исследовательских судов, район был отмечен запрещённым для судоходства, а затем... началась Эпоха Войн. О южном материке все забыли, но колонии на нём не погибли, хоть и сильно деградировали технологически. Даже обнаружение, в разное время, трёх хранилищ наследия Австралии, Англии, и Соединённых Штатов Америки, повлияли на них больше культурно и религиозно, чем технологически.

— Вы так говорите, будто не являетесь потомком колонистов.

— Моя мать была их прямым потомком. Наша же организация — ни что иное, как осколок Чистой Крови. В пору заката великого бунта, около трех сотен лет назад, научная экспедиция отправилась на архипелаг Океана Штормов чтобы организовать тайную базу для секретных и опасных исследований. Пригодный для выживания и работы остров найти не получалось, и изрядно потрёпанная группа кораблей добралась до малого континента, к своему удивлению обнаружив там развитое общество, делящееся на анклавы из нескольких десятков городов-государств. Наши предки вступили в контакт с потомками колонистов, основали базу и начали работу по исследованию демонических сил, которые планировалось противопоставить силам изменённого генома. Шёл поиск возможностей остановить заражение на определённой стадии и сохранить разум человека, не допуская его превращение в безмозглого ходячего мертвеца. Разумный воин с силой йома — достойный противник самураю! И мы достигли определённого успеха, но после первых пятидесяти лет исследований, произошла катастрофа, начавшая цепь гибельных событий. В ходе войны между двумя городами-государствами, на одну из наших главных баз напали ищущие добычу солдаты. Они ворвались внутрь, убили охрану, учёных и подопытных, но несколько из них были покусаны ликантропами, и стали распространителями демонической заразы...

Джун глянула на внимательно слушающего её принца и пояснила:

— Ликантропами у нас называют устаревшую и ныне не воспроизводимую форму йома, использовавшихся для хранения чёрной протоматерии и передачи её подопытным. У ликантропов особое строение чёрной печати, её энерговоды подведены к челюстям и, при укусе, человек получает дозу чёрной протоматерии, в скором времени формирующую в его теле печать. Процент формирования печати ликантропа невелик и легко определяем на ранних стадиях, для создания йома теперь используются совершенно другие технологии и подобные сбои больше невозможны, но в те годы мы получили тяжелейшее, ужасное бедствие. Йома уже были развиты нами до сохранения разума, но психика их всё ещё страдала и вместо безмозглых ходячих мертвецов, в обществе людей начали быстро распространяться хитрые, коварные, переполненные ненавистью монстры со склонностью к крайней жестокости и людоедству.

— Жрецы не могли определить заражённых?

— В том и была беда, что колонисты давно утратили знания об энергии Ци и у них не было жрецов. Только бесполезные монахи, способные оказывать моральную поддержку, но неспособные увидеть врага. В авральном порядке, мы начали производство детекторов и создали службу истребителей нечисти, которые сумели, на некоторое время, убрать с проблемы статус критической. Серебряные Ведьмы, названные так из-за того, что у них после заражения демоническими железами нарушается пигментация глаз и волос, это финальная и самая совершенная стадия развития нашего проекта. Та самая боевая сила, которую мы и надеялись получить для противостояния самураям. На малом материке, мы бросили их прототипы против бесчинствующих йома и фактически искоренили их. Катастрофы удалось бы избежать, если бы не... психологический фактор. Вы видели Серебряных Ведьм и почувствовали как сильно они отличаются от нормальных людей. А теперь представьте реакцию диких крестьян и безграмотных горожан, при приближении подобного воина. Помните первую реакцию обычных людей на генетически изменённых? Да, все знали, что наши охотницы истребляют только чудовищ, что им запрещено нападать на людей и вмешиваться в любые посторонние конфликты, но ужас перед непознанным толкал людей на агрессию, на выражение неприязни, ругань, плевки и попытки нападения. Давно забыв, что именно их сумасшедшие наёмники выпустил заразу из древних лабораторий, люди начали с наслаждением идиотов сочинять сказки о том, что наша организация намеренно плодит йома и подпускает их к людям, чтобы шантажом заставлять города и деревни платить нам за защиту. Возможно, мы повели себя неправильно, после нескольких провальных попыток объяснить и договориться, просто отстранившись от истерично бросающихся на нас людей, но не мы, а они подобным отношением принялись расшатывать психику охотниц, доводить их до ненависти к людям, нервного срыва и превращения в "Осколки Затмения".

Представительница Тёмных Инженеров рассказала о двух столетиях сражений с чудовищами, набирающими силу из людской ненависти, о возведении подземных крепостей, на которые пытались нападать и йома и люди, о восстании среди Серебряных Ведьм, которых люди убедили в том, что организация желает всеобщей гибели. О тяжелейшем поражении, после которого Тёмным Инженерам пришлось бежать с малого материка, и какое безумие началось после их отступления.

Манга "Клеймор", ещё до написаний первых "Нитей" произвёдшая на меня неизгладимое впечатление.

Таких шедевров больше не создают.

Сразу предупреждаю, что Тёмные Инженеры об этой истории много лгут.

— А затем наши разведчики вдруг перестали выходить на связь. Была выслана новая группа, и когда они добрались до малого материка, тот был мёртв. Погибли люди, животные, и даже растения. В самом центре опустошённой земли возвышалась мрачная живая гора из чёрной протоматерии и изуродованной плоти. Настоящий памятник человеческой глупости и невежеству. Демон страха перед непознанным, бог знаний, Тэндзин.

— Как вы сумели его захватить?

— На удивление просто. Он не сопротивлялся и сам, без принуждения, заговорил о сотрудничестве. Разумеется, никто ему не собирается довериться и многочисленные группы противо-демонического сдерживания строго следят за ним.

— И остальными демонами тоже?

— Разумеется, Рюджин-сама. И мы больше никому никогда не позволим крушить наши лаборатории, выпуская подопытных. Вы обеспокоены, господин?

— Нет, совершенно нет. Инциденты, вроде того что произошёл на малом материке, случались в Обитаемых Землях не одну сотню раз. Во время войн многое происходило. Убегали опасные мутанты и переносчики болезней, на руинах погибших городов плодились чудовища. Но мы справились. Даже вторжение этих ваших "ликантропов" не нанесло бы нам серьёзного вреда. Вы изучаете чудовищ и создаёте средства борьбы с ними. Я — не дикий крестьянин с малого материка. — Рюджин взял принцессу жителей тьмы за руку. — Я не стану пытаться за это вонзить вам нож в спину. Джун, мы похожи нашими судьбами. Твой народ, и самураи этой части мира. Нас тоже боялись, ненавидели и пытались истребить.

— Именно поэтому мы больше — не боевики Чистой Крови. — ответила принцесса, накрыла ладонь принца своей ладонью и посмотрела ему в глаза. — Мы, Инженеры, прекрасно понимаем самураев. А я, леди Джоан де Клер, дочь герцогини Маргарет из Лотрэка, и лорда-инженера Дитриха де Клер, прекрасно понимаю вас, сир Рюджин. Ваш гнев, вашу ярость против предателей, ваше желание выжить, и волю к борьбе!

Речь её прервалась, потому как она и её собеседник вдруг резким движением прянули друг к другу, сцепились и крепко обнялись, впиваясь в губы партнёра с такой страстью, что можно было начать беспокоиться о случайном нанесении травм.

"Сигнатурная стимуляция легла на благодатную почву". — мысленно произнёс лорд-инженер Дитрих, наблюдающий за происходящим в тайной комнате посредством демонического поля познания. — "Мальчишка наполовину свихнулся от постоянного страха за свою жизнь, недоверия к окружению и ненависти к врагам. Ему крайне нужна отдушина. Настоящий друг и союзник, человек, которому можно довериться и поделиться своими чувствами".

"Джоан излучает счастье и восторг не меньше него". — прозвучали в ответ мысли чудовищно сильной демонической сущности. — "Любопытные получаются расчёты по будущему этой пары. Меня несколько удивил ваш выбор".

"Девочки помладше слишком неопытны и могли бы оставить заметный след при попытке ментальной стимуляции. Джоан такого не совершит, но она вошла в возраст, когда у одиноких бездетных женщин начинается паника и максимально проявляются инстинкты материнства. Ей нужен партнёр, и наш суккуб может искренне влюбиться в свою жертву. Есть угроза предательства"?

"Я пытался увести расчёты в этот диапазон, но... нет. Реакция её не соответствует любовной страсти. Это — торжество победительницы. Ей крайне льстит страсть такого молодого и знатного мужчины, но ещё больше гормональных всплесков счастья у неё возникает при мыслях об убийстве семьи этого мальчишки и возможности усесться на трон страны Камней в качестве императрицы. Этот тощий, закусанный клещами медвежонок будет получать ласку и возможность жить, пока будет рычать в сторону наших общих врагов, а затем... она его просто убьёт. Если мы не вмешаемся. Почва для безумия принца подготовлена действительно благодатная. После пары лет сотрудничества и сигнатурных дофаминовых привязок к определённым поступкам, молодой принц без нравственных терзаний примет даже нашу истинную роль в гибели малого материка. Он станет верным адептом нашего пути".

"Нужен ли он нам"?

"Пока — критически важен. После убийства императрицы и принцесс... на уровне важного агента влияния. После Затмения... на уровне расходного материала".

"Прогноз завершения работ изменился"?

"Да, в положительную сторону. Два с половиной — три года".

"Основные угрозы"?

"Неизменны. Главы и лучшие агенты спецслужб. Учёные и их коллективы. Повстанческое движение, возможность конфликта с организацией Алых Теней. Высшая опасность — вмешательство Единства Культуры. Их охотники на опасных мутантов замечены в подконтрольной нам зоне".

"Кого-то ищут"?

"Нет. Обычная работа агентов влияния. Шпионы хранителей наследия Единой Империи пытаются наладить связи, высматривают возможности вернутся. Конфликт крайне нежелателен. Их организация — главная и, по факту, последняя надежда человечества на спасение".

"Белые Инженеры против Тёмных Инженеров, словно партия в шахматы". — мрачно пошутил лорд Дитрих. Тэндзину была доступна концепция юмора. И следом за первой, прозвучала вторая шутка: — "А что Златохвостая? Не изменилось в твоих вычислениях влияние этого фактора"?

"Нет, не изменилось. Я по-прежнему не вижу ни единого пути, как она могла бы на что-либо повлиять. Её судьба — прожить ещё пару лет, и умереть в обнимку со случайным мальчиком, как и все вокруг не понимая, почему погасли небеса".

* * *

Фактор, который высшая демоническая сущность учитывала в вычислениях ближайшего будущего мира, меж тем, приплясывая от радости, тащила к берегу реки найденный на дороге мешок с брюквой. Целая куча еды! Ткань для одежды! В ближайшем городе, она выйдет к людям, притворится несчастной благовоспитанной девочкой, потерявшей семью при нападении бандитов у южной границы, получит волну сочувствия, доброты и заботы! Надо придумать себе милое имя, и хорошенькую внешность! Когда девочка симпатичная, никому ведь не хочется принимать её за врага и творить всякие грубости!

От хорошего настроения, хотелось петь и танцевать. Сама собой в памяти всплывала смешная песенка, которую сочинили девчонки, заданием которых было продавать билеты беспроигрышной лотереи:

— Как судьба к вам повернётся, и чей выполнит каприз? Потри золотой билетик, и — Сюрприз! Твой главный приз.

Выбравшаяся на берег реки и нашедшая удобный спуск к воде, Кицунэ вытряхнула из мешка груду брюквы и на словах "главный приз", расправила перед собой мешок. В самом деле ведь он — главное в добыче!

Коснувшись земли и пустив в неё энергию Ци, Кицунэ сформировала из прибрежного песка острый и тонкий каменный нож. Несколькими аккуратными резами, она сделала дыры на углах, и одну, центральную, в дне мешка. Перевернула, встряхнула несколько раз, выбивая оставшуюся землю, расправила и надела, буквально как платье.

— Немного мешковато, нет? — осведомилась лиса сама у себя, вертясь и пытаясь себя осмотреть. — Зато — натуральная, дышащая ткань! Сейчас вот ещё пояс добавлю... — она подвязалась верёвкой. — ...И пусть только какой дурак скажет что я — дикий мутант! Очень даже культурная и хорошая девочка, в немножко сложной жизненной ситуации! Посмотрела бы я на тех, кто будет смеяться, если бы за ними гонялись такие гады, как за мной! Фу-у-ух!

Девчонка шумно выдохнула, чувствуя себя так, словно с плеч рухнула целая гора. Наконец-то можно не умирать от позора при мысли, что её кто-нибудь увидит! Наконец-то она — не речное чучело, а нормальный человек! Трусы бы ещё, а то мешковина просвечивает, и хоть ничего особенно не видно, но то что она тут без белья кто-нибудь обязательно заметит, и будет издеваться!

— Фуф! — недовольно фыркнула лиса, дуясь на всяких дурней, и занялась подготовкой к стряпанию ужина.

Первым делом, она применила дзюцу элемента Земли, создав из песка каменную печь в виде чаши с прикрытыми полусферическими юбками каменными отверстиями для вентиляции и узким выходом для тепла. Вооружившись каменным ножом, шустро насобирала по кустам валежник, нарезала дров и разожгла огонь в печке, радостно погрев руки над бодро пляшущими языками пламени. Темнота сгустилась над землёй, ощутимо похолодало, а довольно чувствительная к некомфортным условиям, лиса ещё за день успела намёрзнуться до невыносимости.

Минут через пять, повеселевшая оборотница почистила четыре корнеплода брюквы, нарезала один неровными кусочками и, насаживая на палочки, сунула несколько в огонь, запекаться. Получилось... не очень. Обугленная дребедень, с сырой сердцевиной. Но пока пеклись эти куски, Кицунэ сформировала из песка большую каменную чашку, с ручками и крышкой, в которую покрошила три оставшихся клубня. Запечённые куски были переложены на плоскую каменную тарелку, а наполненная речной водой кастрюля со свежими клубнями установлена на печь.

— Надо представить, что это мясо. — сказа Кицунэ, дыханием остужая и пытаясь грызть запечённые куски. — А в кастрюльке сейчас сварится замечательный куриный супчик.

Она могла бы иллюзиями обмануть саму себя и заставить чувствовать другой вкус, но не стала. Издеваться над верным и многое выдержавшим организмом совершенно не хотелось. Вместо этого, хотелось танцевать, радуясь всем победам этого дня! Убежала от собак, съела целую рыбину, спасла жизнь сразу трём людям и помирила общину крестьян с их злобным начальством! А уже, наверное, завтра, она выйдет к людям! Снова сможет общаться, знакомиться, дружить с найденными нормальными людьми и жить нормальной жизнью!

Не в силах удержаться, Кицунэ вскочила и закружилась вокруг дышащей жаром печки. Сделала пару вальсирующих оборотов и из ночной тьмы, мягко приняв руку партнёрши, сплелась фантомная фигура парня. Шлейфы тьмы оплели фигурку юной волшебницы и отпрянули. Засияло золото волос. Пламя алого шёлка разметалось во все стороны. Захваченные переливами иллюзорной музыки, на свободном пространстве между камышовыми зарослями и чёрной стеной лесопосадки, под куполом звёздного неба двое закружились в красивом плавном танце, в котором не было таких глупостей реального мира как ярость, или агрессия. Только чистые чувства наслаждения моментом, жаждой любви и счастья.

Кицунэ вращалась, а магия её словно порывами ветра скользила вокруг, превращая заросли камыша в кусты цветущих роз, одичавшие лесопосадки в ухоженный парк с сияющими фонарями, а сыпучий илистый песок под ногами в узорную мраморную плитку. Другие пары, фантомные, тёмные, как и партнёр Кицунэ, возникали из небытия, наполняя пустой, холодный мир жизнью и движением. Столько счастья, столько любви вокруг...

Неужели этого недостаточно, чтобы хоть один призрак ожил и взглянул на мечтающую о спасении девочку добрыми глазами сильного человека?

Кицунэ остановилась, остановился и её партнёр. Кто же это? По-детски влюблённый мальчик по имени Сен, из города, в котором маленькая лиса познала короткие дни мирного счастья? Нет. Он не посмел бы к ней сейчас подойти. Принц Кано? Нет. Оказывается, всё это время, он был ей другом, но по-настоящему любил не её. Хорошо... хорошо, что у них с Мичиэ теперь всё будет хорошо. Но кто же это тогда? Кто-то, кого она пока ещё не знает? Наверное, да.

С печальной улыбкой, с трудом сдерживая наполняющие глаза слёзы, юная лиса подняла руку, приложила к щеке тёмного фантома и вгляделась в него, пытаясь рассмотреть черты лица. Хотя бы глаза, что подарят ей один, такой нужный сейчас ласковый и влюблённый взгляд...

Мир вокруг дрогнул и, утонувшую в собственных иллюзиях лису, снесло с места ударом. Парк, кусты роз, мрамор и алый шёлк взорвались яркими искрами и растаяли, как сон при пробуждении от свирепого пинка, или удара ножа, точно в середину грудины.

Осталась только тьма ночи, грязь на теле, мешок вместо платья и...

Каменный клинок, выскочивший из земли, ударивший в грудь лисы и застрявший в её костяной броне. Он бы пробил эту преграду, но был слишком широк, а у цели не оказалось жёсткой фиксации на поверхности. Лису, судорожно сжавшуюся от испуга и ещё сильнее защемившую клинок рёбрами, лишь провезло по земле ногами метра четыре, прежде чем атакующее дзюцу потеряло энергию. Обращённая в смертоносный шип, уплотнённая земля остановилась.

Кицунэ вцепилась в клинок руками и резко рванулась, одновременно сбрасывая себя с шипа и уворачиваясь от размашистого удара блеснувшего в лунном свете стального меча, которым прыгнувшая из лесопосадок фигура попыталась снести ей голову.

— Сука! — разозлённый промахом, гнусного вида громадный мужик приземлился перед лисой и, не тратя времени на переворот меча, ударил ей эфесом в бок, а затем попытался протянуть руку и схватить за одежду отброшенное ударом тельце грязного подростка. — Сука!!! — внезапно, мелкая дрянь нанесла удар, хлопнув его ладонью по растопыренной для хвата руке и, импульсом Ци, крепко отбила пальцы.

Глаза пропитого алкаша, изуродованного ядовитым пойлом, плохой едой и тем фактом что он не мылся, наверное, года полтора, полыхнули жутким синим пламенем. При выдохе сквозь стиснутые гнилые зубы, из его пасти вылетело белое облачко белого тумана развеивающейся Ци. По клинку меча заструилась синяя энергия, укрепляющая металл и источаемая на кромке, для придания оружию остроты.

Кицунэ, с перепугу непроизвольно сломившая блокировку Первых и Вторых Внутренних Врат Духа, почувствовала, что мир вокруг начинает понемногу замедляться, но это явно не было проблемой для так внезапно выскочившего монстра. Кто это?! Никакого сравнения с самураями, с которыми Кицунэ сражалась и от которых удирала прежде. Давление мощи было на уровне Алой Тени, а в глазах плескалась нечеловеческая, безумная жажда убить, расчленить падающий труп и вбивать, вбивать останки в окровавленную землю ударами нищенских соломенных сандалий, изгаженных грязью и звериным навозом.

Не собираясь сдерживать желаний, монстр сделал первое движение, изготавливая для удара клинок, а Кицунэ от макушки до пят продрало холодом от осознания неминуемой смерти, но вместе с тем, ответной реакцией вдруг, неожиданно, полыхнула жаркая, сумасшедшая злоба. Все мысли унеслись прочь, вытесняемые сияющим штормом адреналиновой ярости. Ещё один! Ещё один идиот этой свихнувшейся, злобной страны! Как и все тут, желающий избить, убить, повесить! Бросился, как бешеная крыса, на мирно танцующую и мечтающую девочку! Ах ты... ты...

— СУКА!!! — эхом завопила юная лиса и вскинулась, принимая направленный ей в шею стальной клинок на окутавшуюся синим свечением руку. Клинок рассёк мягкие ткани, но натолкнувшись на твердую, сияющую синим преграду, сменил направление движения. Скользнул вдоль кости, словно бритвой срезав длинную полосу кожи и мышц. Кицунэ пригнулась, пропуская отклонённый меч над собой и резко выпрямилась, словно пружина, устремляя кулак к серо-синей морде врага. Как ей показалось, в молниеносном и сокрушительном движении...

С презрительным оскалом на испитой физиономии, гнусный бродяга играючи ушёл от её кулака и, перевернув меч, рубанул, наотмашь. Кицунэ, импульсом из грудной клетки, швырнула себя назад, получая от этого импульса контузию всех внутренних органов, но вместо того, чтобы распластать её от плеча до бока, клинок лишь разрубил ей плечо и прочертил остриём кровавую полосу наискось вдоль туловища.

— Хах... — судорожно выдохнула юная лиса, глядя на брызги разлетающейся в стороны собственной крови. Не собираясь сдаваться, хотела снова попытаться заехать врагу в морду кулаком, но тот уже сделал движение ногой. Зацепил ею ногу Кицунэ и резко подался вперёд, сшибая лису ударом плеча. Опрокинул противницу и рухнул сверху, всей массой своего тела вышибая из костлявого, но мелкого подростка дух.

Не теряя ни мгновения, выпустив рукоять меча, мерзкий бродяга развернул пятерню и схватил девчонку за шею пальцами, подобно неумолимым стальным тискам сминая её горло.

— Хр-р-ра! — разинул убийца пасть, роняя с гнилых зубов жёлтую зловонную слизь слюны. Второй рукой он вцепился в кровавый разруб на груди Кицунэ, запустил пальцы в рану и обхватил ребро, намереваясь начать заживо выдирать кости из агонизирующего врага...

Импульс! Импульс! Импульс!

Лиса в панике била и била импульсами Ци, пыталась применить боевое дзюцу, но жуткий бродяга мгновенно сбивал любые упорядоченные силовые потоки, возникающие в воздухе или земле. Смерть... смерть... смерть...

Чёрная человеческая фигура поднялась над придавившим девчонку изувером и со всего маху, в самый центр открытой спины, вдолбила тяжёлое цельнометаллическое копьё промеж лопаток врага.

Сумасшедший изверг охнул, захлебнулся кровью и глянул на стальной наконечник, выглянувший у него из груди. Переиграли... его переиграли!!! Шиноби, под дзюцу маскировки, притаился, оставив наживку в виде девчонки и теперь, сбросив маскирующий кокон, появился словно из небытия! Так глупо... так глупо подставился!

Бросая не такую уж и интересную мелочь, убийца резко подался назад, развернулся и сграбастал чёрную фигуру, надеясь прикончить этого хитрого ублюдка прежде чем в смертельную рану утекут силы. Он дотянулся! Вцепился! Но...

Руки прошли сквозь чёрную фигуру и та, вдруг, развеялась в воздухе. Исчезло копьё и страшная рана. От изумления, жуткий бродяга успел моргнуть два раза, прежде чем понял, что произошло. Мелкая тварь не просто так загадила всё вокруг своей Ци! Она... этот внезапный копейщик... просто иллюзия! Чудовищно достоверная, мастерская иллюзия!

— Сука!!! — диким зверем взвыл несостоявшийся палач, резко оборачиваясь, устремляя взгляд туда, где только что была израненная, покрытая кровью жертва и находя перед собой только пустой берег с примятой и окровавленной травой. — Разрыв! Разрыв! Разрыв!

Никого. Бегство врага, в отличие от копейщика — никакая не иллюзия.

Расслабился, за четыре года беспробудных пьянок! Потерял контроль над собственной Ци, оставил ворох уязвимостей. Позорище... было бы, если бы хоть какие-то проявления чести или гордость волновали бы отверженного алкоголика.

— Не всех гендзюшников дорезали, значит? — зло сплюнул в сторону мечник и подобрал валяющееся на земле оружие. — Надо повязку на лоб с защитной схемой сплести. У-у сучка мелкая! Будешь тут тереться, встретимся ещё! — он обернулся к лесу и громко крикнул. — Годо! Тоя! Вылезайте, сучьи выкидыши! Забирайте своё гнильё, и поковыляли обратно!

Никто не отозвался. Мечник, ругаясь и костеря поганых трусливых крестьян, зашёл за деревья лесопосадки, но на месте своих подручных нашёл только брошенный старый мешок. Оба недоумка просто удрали, перепугавшись начавшейся свалки.

— Вши гражданские. — плюясь, мечник забрал мешок, вернулся к месту стычки и принялся сгребать в него груду корнеплодов брюквы. — Поубивал бы, но кто-то должен жратву готовить и самогон гнать!

Собрав добычу и взвалив мешок себе на плечо, гнусный великан посмотрел на самодельную печь, на которой вовсю кипела кастрюля с импровизированным брюквенным супом. Озлобленный мечник, замахнувшись ногой, отвесил печке свирепого пинка. Слетевшая с огня кастрюля плюхнулась и опрокинулась, раскидав по земле своё содержимое, а печка, кувырком, улетела в реку. Упала в воду, зашипела и тут же, в одно мгновение, пошла ко дну.

Отвернувшись, ругаясь и плюясь, обозлённый палач с мешком брюквы на плечах поплёлся прочь.

Он не видел, как полчаса спустя, из реки на берег выбралась всклокоченная, перемазанная в иле оборванка. Как это речное чучело, оглядевшись по сторонам, принялось собирать валяющиеся на земле куски варёной брюквы и, размазывая по щекам непрестанно бегущие слёзы, их поедать. На зубах скрипел песок, к горлу подкатывала тошнота, но Кицунэ давилась соплями и запихивала в себя брюкву кусок за куском, ведь ей была нужна еда. Для исцеления ран. Для выработки Ци. Нужна энергия, немедленно и много, ведь оставить без последствий то, что устроил сумасшедший вонючий выродок, никаких сил у неё уже не было.

Лиса подняла и взвесила на руках свою каменную кастрюлю. Нет, легковата. Для такой морды, как у этого синюшнего ублюдка, булыжник нужен увесистее раза в три!

Тамакава была мелкой деревушкой, возле которой когда-то выросла ферма, источник рабочих мест и благосостояния для многих поколений крестьян. Теперь на ферме трудились свозимые невесть откуда сезонные работники, мало отличающиеся от рабов, а местное население в полторы сотни мрачных, агрессивных людей выживало браконьерством, сбором природных даров, личным хозяйством, воровством и разбоем. Не один сезонник таинственно исчез, неосторожно отправившись на поиски вина или девок. Не один слишком ревностный сторож оказался на больничной койке, повстречавшись с селянами, решившими разжиться зерном или овощами.

Владелец фермы был бы рад нанять бандитов, разогнать ворьё и выжечь дотла их поганые хлабуды, но на его беду к ворью приблудился беглый каторжник, с офицерской лёгкой катаной и громадными кулаками, которыми демонстративно смял стальной щит, отобранный у пришедших арестовать его городских стражей. Стражи извинились и ушли, бандиты попытались навести знакомство и решили не связываться, а ворьё начало так наглеть, что пробило на склады фермы собственные ходы, при чём если не находило нужного на складах, то шастало по полям, массово выдирая репу и брюкву. Беда, хоть к лорду-наместнику с жалобой беги! Да вот там вместо помощи и подзатыльников бесполезным службам закона, тоже только сам зуботычину получишь. У местного лорда клана Нагао из восьми тысяч кавалерии тысяча шестьсот на войне в стране Водопадов полегло, и ещё сотен семь бандитствовать ушли, когда их командиров в превышении служебных полномочий обвинили. Куролесят на севере региона, поезда под откос пускают, режут и насилуют кого попало, с деревень откупные трясут. Наместник гарнизоны по округе собрал, гоняется за ними, а солдаты на ровном месте спотыкаются, не те дороги на развилках выбирают, дураками прикидываются. В бой идти не хотят. "Сегодня — их, а завтра — нас"? Какие вот теперь дела высокому начальству до фермы, с которой брюкву воруют?

Решившая отлежаться и подготовить тело к непростому бою, к деревне Кицунэ выбралась, когда небо на востоке уже начало мало-помалу светлеть. То, что это — нужная деревня, она не сомневалась, ведь шла к ней по следу из запаха своего жуткого обидчика, часа четыре назад вышедшего на дорогу и без всяких попыток запутать следы, направившегося сюда.

Ворота были разбиты, изгородь опрокинута и частично разобрана, а частично сгнила, но при приближении Кицунэ из первого же тёмного угла сразу показался здоровенный чёрный пёс, оскаливший обломанные жёлтые клыки. От его рычания вокруг зашевелились остатки ночной тьмы, словно бы действительно магией порождая ещё нескольких таких же собак. Кицунэ гордо вздёрнула нос и с максимально уверенным видом зашагала по главной дороге вглубь поселения. Она не приближалась к домам и оставленным без присмотра предметам, потому псы лишь последовали за ней, внимательно наблюдая, окружая и пресекая возможные пути попыток бегства.

"Волков бояться — к людям не ходить". — вспомнила Кицунэ ставшую понятной только теперь фразу, невзначай брошенную злобной тюремщицей Такако, ещё когда-то давно, в прошлом году, когда банда подчинённых Хебимару головорезов собиралась на вылазку в одно из ближних поселений.

Ничего, эти чудища на вид жуткие и злые, а на деле тощие и явно ничему не учившиеся. Один пастуший пёс из прошлой деревни всю эту свору запросто передавит, а Кицунэ от целой своры пастушьих собак убежала! Надо будет, и от этих убежит.

Был ли страх? Да. Такой, что кишки к позвоночнику липли. Но и злости было столько, что никакой разум не был в силах помешать юной лисе творить глупости. Причинённое ей незаслуженное зло рвалось из души, требовало мести, чтобы не лишиться солидного куска самоуважения. По какому праву эти псы из страны злых собак с ней так обращаются?! Вдохнув поглубже и сосредоточившись, она замахнулась и несколько раз ударила кулаком в ворота перед крепким крестьянским домом. С каждым ударом она выдавала из кулака импульс Ци. Грохот получился весьма впечатляющим. В домах вокруг, мрачных и тёмных, началось движение пробудившихся теней.

Оноки Чоу пробудилась от раздавшегося под окном грохота первой. Из-за того, что лежавшая посреди комнаты собака встала и зарычала, а так же потому, что ей одной в ночной пьянке не налили вина. Этот идиот, Годо, мало того что умудрился спьяну растерять с телеги половину наворованных на складе мешков с кормом для свиньи, да ещё, когда забрал сына и пошёл их собирать, вернулся с безумным чудовищем. Пришлось бегать по соседям и брать для гостя пойло взаймы. Сын и внук тоже хлебнули из её добычи, а вот самой не налили, потому как гостю надо было много. Очень много, для такой-то туши! Хорошо хоть тот уже пришёл пьяным и новые дозы сумели всё-таки его свалить.

Теперь по дому расходился волнами разноголосый мужской храп, а в дверь... в ворота давно покосившегося забора перед домом кто-то молотит, наверное, чем-то железным. Кого может принести в такую рань? Неужто хозяин фермы отыскал мужские причиндалы в штанах, собрал каких-нибудь головорезов и пришёл разбираться с обчищающими его селянами? И вот ведь угораздило, что последнюю кражу её придурочный сынок обтяпывал!

— Годо! — несколькими пинками, старуха кое-как растолкала недовольно хрюкающего сына. — Поднимайся! Слышишь, кто-то в дверь железом долбит! Хочешь, чтобы нас бандюги зарезали?! Буди адмирала! Тоши! Вставай! Спрячься в погреб!

В доме началась невнятная возня, двое хмельных, сонных мужчин на всплеске адреналина и страхе смерти пытались продрать глаза и растормошить грозного стража деревни.

— Бей! Бей! Бей их!!! — проорал вдруг гигант, взмахнул рукой и хлопком растопыренной ладони сокрушил заваленный грязной посудой стол. — "Якумо", горю! Набираю воду! Бортовой залп по "Кацураги", бронебойными, всех калибров! Машинная! Полный ход! Приготовиться к удару!!!

Старуха, надеясь выиграть немного времени для того, чтобы жуткий каторжник очнулся от призраков прошлого и отыскал среди хлама свой меч, поспешила к выходу и к воротам, а позади неё всё гремел и гремел грозный набат:

— Все, кто хочет жить, за мной! Щиты поднять! Сквозь огонь! Бей! Бей горелых!!!

Стараясь не думать что будет с её сыном и внуком, если те попадут под взмах руки буйствующего алкоголика, сгорбленная крестьянка, выкриком предупредив о том, что идёт, подошла к воротам и, поднатужившись, сдвинула ржавый железный засов. Створку ворот перед ней тотчас распахнули, и бабка ошалело замерла, уставившись на невероятное, немыслимое зрелище:

Перед воротами во двор грязной крестьянской хлабуды стоял целый отряд закованных в изысканно украшенную броню конных воинов. И воительниц, ведь девушек в этом отряде явно было раза в два больше, чем мужчин. Человек тридцать, тяжело вооружённых и бравирующих сине-золотыми штандартами клана Нагао.

В дверь молотила одна из девушек, теперь отступившая в сторону и давшая дорогу ещё одной, в самой красивой броне, увитой золотым узором.

— Перед тобой Нагао Каори, капитан сил региональной обороны, с правом вершить суд, награждать и карать! Мы преследуем опасную тварь, виновную в нападениях на людей и нанесении урона имуществу клана! Нам нужен человек, что сражался с этой тварью у берега реки! Он здесь? — в руке самурайши развернулась цветастая купюра номиналом в тысячу рю.

— Госпожа, — отступив на шаг, крестьянка поклонилась, а затем отступила в сторону. — Вы говорите о господине Окимото? Он здесь, но прошу вас, не гневайтесь, боюсь он сейчас не в очень достойном виде...

— Не важно! — женщина бросила купюру крестьянке и небрежно отмахнулась рукой. — Нам нужен лишь рассказ о бое и описание монстра. Мне нет никакого дела до того, как выглядит дравшийся с ним. Веди! Получите ещё десять таких же бумажек, если ваш боец скажет хоть что-то интересное.

— Да, да, госпожа, только прошу вас, будьте осторожны, он... господин Окимото очень грубый и агрессивный человек. Боюсь, его манера речи и поведение могут оскорбить такую леди как вы, мне страшно представить что будет, если вы возмутитесь, он разозлится и... ну знаете... убьёт вас.

— Я — капитан армии, а не школьница из драмкружка! — воительница обожгла старуху гневным и гордым взглядом. — Веди! Живо! Не волнуйся, в благодарность за предупреждение, я прикажу своим людям пощадить твою семью, если этот ваш "господин" Окимото вздумает на меня напасть.

Удивлённо прильнувшие к окнам когда поднялся шум, соседи уже расходились по своим лежанкам. Они видели как старуха Чоу открыла ворота и впустила во двор грязную оборванку в драном мешке. Что это за грязнуху принесло в деревню? Об этом можно позже спросить, когда на улице совсем рассветёт и не лень станет идти, узнавать новости.

Где они сейчас, верный "Якумо" и взятый на меч, трофейный "Кацураги"? Ржавеют у причалов, утоплены новым командованием в провальных походах, или разобраны на запчасти, да пустыми корпусами проданы на металлолом? Что с солдатами и матросами, гордо блиставшими доспехами и униформой на кичливых смотрах? Где те люди, что цветами и ликованием встречали неизменно возвращающуюся с победами эскадру? Куда пропали красавицы, что лезли под руку счастливому, гордому адмиралу?

Не осталось ничего. Только бесконечная горечь. Только ненависть ко всему живому. Только желание залить себе мозги поганым ядом, чтобы не вспоминать, не думать, не осознавать.

Синюшний алкаш пошарил рукой среди обломков стола, сгрёб опрокинутый кувшин, в котором ещё оставались оплёски былого богатства и залил поганую бурду себе в пасть. Кто-то ломится в дверь? Кого ещё нужно убить? Покажите, кто тот смертник?!

Словно разбуженный среди зимы медведь, он начал подниматься среди захламлённой и разгромленной комнаты, как вдруг дверь распахнулась и перед чудовищем возникла блондинистая принцесса в доспехах, сияющих серебром и золотом. Морду беглого каторжника даже перекосило от неожиданности и удивления.

— Леди Нагао Каори, капитан сил региональной обороны! — приложив руку к груди, повторно представилась девушка. — Мы преследуем опасную тварь, натворившую немало бед в соседних регионах, а теперь проникшую в наши земли. Вы столкнулись с ней в бою, господин мечник. С кем имею честь?

— Ы-ых! — гневно скривился алкаш. В меру сил попытавшись браво выпрямиться, он нахлобучил на голову грязную шапку и принялся рапортовать: — Второй лорд-адмирал Фудзивара Окимото, командующий северной броненосной эскадрой и армией экстренного реагирования третьего военного округа! Низложен четыре года назад за преступления против человечности, изнасилование каких-то баб и предание огню пиратских поселений на островах восточного архипелага. Приговорён к тридцати годам каторги, но в первые же два дня единолично устроил бунт, в ходе которого погибло больше пятидесяти высоко авторитетных заключённых и четверо охранников. Причинив тяжёлый ущерб тюремному хозяйству, совершил побег из мест отбытия наказания. Признан виновным в многочисленных случаях грабежа, разбоя, убийств и вымогательств. Желаете пополнить список, леди? Вас изнасиловать и убить? Или наоборот? Выбирайте! В вашем отряде много женщин? Силы у меня уже не те, после первых пяти начну просто убивать, без выбора.

Речь была явно хорошо заучена и произносилась не в первый раз, но от попыток стоять вертикально и внятно произносить слова, великану поплохело. Он резко скрючился, схватил валяющееся под ногами пустое ведро и начал извергать в него содержимое своего желудка.

— Лорд-адмирал?! — позеленевшая от омерзительного зрелища, девушка чуть подалась назад, но устояла на пороге. — Изумлена видеть вас в таком месте... и таком виде... вам нужна помощь?

— Кхе... кхе... — великан сплюнул в ведро. — Себе помоги, консерва с вензелями! Где мой флот, черви вы сухопутные?! Где мои солдаты?! Всех утопили! Всех угробили!!! Сдохнете теперь. Все кровью рыгать будете! Всё побережье, от севера до юга! — поднявшийся словно медведь, великан вдруг резким движением сгрёб взвизгнувшую девушку одной широкой пятернёй и встряхнул её на руке, сжатием пальцев сминая и раздирая металл кирасы, словно ткань. — Не нравлюсь, да?! — перекошенная, оплывшая, сине-чёрная физиономия пропойцы нависла над скулящей с перепугу жертвой. — Вор и мародёр? Убийца детей, насильник женщин?! Растопыривайтесь теперь сами, и своих деток готовьте для людоедского котла! Моралисты помойные! Мне, помочь?! Да я тебе сам сейчас так помогу, весь силикон из задницы вылетит!

Словно тряпичную куклу, гигант поднял девушку и швырнул её в угол, где она с лязгом и грохотом упала, круша неказистую крестьянскую мебель.

Старуха и полупьяный мужик наблюдали за действием и старались быть максимально незаметными. Они в испуге жались по углам, а вот подросток лет пятнадцати, высунувшийся из подпола посмотреть что происходит, видел действие несколько иначе, чем остальные. Для него, диалог происходил мирно и расслабленно, а за девушкой в раззолоченной броне, в дом скользнула ещё одна, в обмундировании армейского ординарца.

— Хэй, привет! — полушёпотом сказала она, плавно метнувшись к мальчишке и приподняв люк подпола, из-под которого тот выглядывал. — Как звать?

— Тоши... — растерянно произнёс парень, а девчонка вдруг ухватила его под руки и без видимого труда подняла, вынимая из чёрного квадратного проёма.

— Некогда объяснять... — она поцеловала мальчишку, моментально и жесточайше его этим контузив. — Иди сюда! — девушка утянула обалдевшего беднягу на другой край комнаты, где крупногабаритная каменная печь прикрывала их от взглядов старухи и мужика. — Скорее! — не теряя времени, она принялась расстёгивать на парне рубашку. — Помогай мне!

Тоши, дурной от алкоголя, пивший с малолетства и изрядно потерявший от этого в интеллекте, не включил ни логику, ни критическое мышление. Моментально поняв самое главное, он засопел от жадности и нетерпения, потянулся к девчонке и принялся дёргать на ней мундир, стремясь скорее добраться до приподнимающих ткань соблазнительных холмиков. Захлёбываясь в слюне, он издал только хрипы и сипение, когда внезапная партнёрша уверенно и нетерпеливо стащила с него штаны.

Буквально не видя того, что творится с младшеньким у них под боком, трое взрослых продолжали таращиться на девушку в броне, что, охая и ахая, поднималась в углу комнаты.

— Кха-кха... — она отдышалась и взглянула на глумливо ухмыляющегося великана. — Господин... вы действительно лорд-адмирал Фудзивара Окимото? Можете это как-нибудь доказать?

— Я?! Тебе?! — гигант захохотал. — Пойдём во двор, кукла крашеная, парочку родовых дзюцу покажу. Сама пораскинешь мозгами, хватит таких доказательств, или нет.

— Не буду я с вами драться! — возмутилась девушка. — Что вы, мужчины, сразу, лишь бы наброситься?! У меня, у всего нашего отряда, важное дело есть! Вы, Окимото-сан, прошлым вечером, на берегу реки, столкнулись с чудовищным мутантом, верно?

— Э? С той чучельной голожопой девкой, что иллюзиями кидалась и брюкву жрала? — презрительно фыркнул гигант. — За такой армиями гоняться? Ты мне шутки тут не шути... — моргнув и замерев на мгновение, великан вдруг вскинул руку к лицу, направил себе ладонь в голову и резко выкрикнул: — Разрыв!!!

В тот же миг, девушка в доспехах исчезла. Стихли доносящиеся с улицы лязг брони, фырканье коней и сдержанные переговоры кавалеристов. Великан, в сказочном изумлении вытаращив глаза, уставился на чумазое недоразумение в рваном мешке, запихивающее в холщовую сумку ком одежды, снятой с мальчишки, что продолжал странно извиваться и глупо хихикать на полу у печки.

Кицунэ, хлопнув глазами, вдруг резко вскинулась, схватила валяющийся рядом табурет и с сокрушительной силой зарядила им точно в морду потрясённого беглого каторжника.

— Сука!!! — от неожиданности отшатнувшийся и едва не упавший, великан во вспышке ярости восстановил равновесие, рукой отбросил сломавшийся при ударе об его морду предмет крестьянской мебели и ринулся на противницу. Кицунэ же, ждать не стала. Ни доли мгновения не потеряв, она цапнула сумку, схватила лежащий рядом большой бело-серый узел из сдёрнутой со стола скатерти и прыгнула в окно.

Полетели во все стороны осколки стекла и куски выбитой рамы. Мелкая разбойница вылетела во двор, а следом весь дом вздрогнул, когда в оконный проём ударила изнутри самурайская туша. Габариты окна не были рассчитаны на великанов, в проём прошла только вытянутая вперед рука, одно плечо и голова. Всё остальное едва не вынесло стену наружу, но монолитный камень, созданный когда-то давно с помощью дзюцу, даже покрывшись трещинами, всё же устоял.

— Очнись уже! — схватив оставленное у колодца ведро, Кицунэ махнула им и окатила застрявшего гиганта потоком воды. — Если обидели тебя, то иди и мсти тем, кто обидел! Чего на меня-то бросаешься?! Я же не виновата!

Камень стены, напитываясь самурайской Ци, сместился и расступился. Великан грузно спрыгнул на землю и сделал три шага, приближаясь к боязливо пятящейся девчонке.

— Хочешь, чтобы я заявился в адмиралтейство, или к высшим лордам Фудзивара, распотрошил их и завалил мраморные полы кровавыми кишками? Мне пойти и попытаться прорваться через целую армию гвардейских сотен, а затем сквозь личных телохранителей, чтобы скрестить мечи с самими высшими лордами? О-о, это была бы замечательная смерть! Достойная легенд! Вот только знаешь что, девочка из болота? Мне плевать! Потому что предали меня не только они! А все вы! Все, до единого!

Внезапным рывком руки, он схватил испуганно вскрикнувшую девчонку за плечо.

— Нравилось читать гнусные статьи в газетёнках?! Нравилось поливать меня помоями с телеэкранов?! Меня?! Того, кто вас, ублюдков, сорок лет спасал от орд морских мародёров?! Сдохните, все!!!

Он сжал пальцы, ломая кости, а через миг, девчонка вдруг исчезла, вместе с брошенными ей сумкой и узлом.

— Ах ты ж, гадина! — великан вскинул голову и глянул на крыши сараев, по которым, придавая себе ускорение импульсами Ци из пяток, удирала прочь мастерица иллюзий. И она, взвизгнув, понеслась прочь ещё стремительнее, заметив как взбешённый монстр ринулся за ней, прошибая на своём пути хлипкие, давно заброшенные сараи, населённые теперь только мышами и крысами.

Расшугав всех моментально перетрусивших собак, двое творцов разрушений вырвались за пределы деревни и понеслись сначала через заросшее дикой травой поле, а затем сквозь лес, и при этом, как ни напрягала Кицунэ все силы, расстояние между ней и преследователем мало-помалу сокращалось.

— Вот гад! — при завершении очередного прыжка, Кицунэ погасила скорость, аккуратно поставила свою поклажу на землю и новым импульсом послала себя вперёд, развивая ещё большую скорость.

— Иди сюда, мелочь!!! — проорал гигант, в свою очередь приземлившись, он выдал в землю импульс Ци и выбил вверх целое облако кусков лесной почвы, тотчас уплотнившихся до состояния камней. — Будешь землю жрать!!!

Вокруг каждого камня, вытянувшегося в подобие ножа и заострившегося, завился вихрь воздуха. Бешено вращающиеся и жужжащие, словно рой пчёл, каменные клинки ринулись к пытающейся удрать цели, пронзили древесные стволы словно облака бесплотного тумана и, раскидывая вокруг щепу, сомкнулись, было, вокруг маленькой оборотницы, но та вдруг, переворачиваясь в полёте, ударила импульсами Ци из пяток и прошла через смыкающееся облако, словно юркий зверёк ввинтившись в сокращающееся расстояние между бешено вращающимися ножами.

Выскочила, а там, где она только что была, всё взорвалось от столкновения камней жужжащего роя.

Кровавый палач, Окимото, коснулся земли клинком катаны и взмахнул ею, а земля потянулась за клинком, облепляя его. Вытянулась в продолжение стали, удлинив при этом клинок раза в четыре.

Словно игрушкой или лёгкой тросточкой, бывший адмирал взмахнул своим чудовищным оружием и стремительными рубящими ударами послал перед собой десяток "Разящих Серпов". Широкие, ярко сияющие синим, энергетические дуги стеганули лес, рассекая древесные стволы и ветви, на многие гектары обращая деревья в разваливающиеся и обрушающиеся на землю стопки косо разрубленных чурбаков. В этот хаос, один за другим, вонзились несколько залпов каменной шрапнели, а затем жуткий изгой, завив вокруг себя целый смерч из разящих потоков воздуха, импульсами Ци швырнул себя в самый центр хаоса и, взмахнув мечом, рубанул поперёк кокона, которым лиса заслонилась от жужжащих роёв шрапнели.

Не пробил!

Каменное продолжение клинка раскололось и кусками разлетелось в разные стороны. Жужжащие, бешено вращающиеся каменные ножи били в овальный купол и оставляли глубокие кратеры в местах ударов, но увязали в медленно вращающейся полусфере кокона и не достигали цели, что заслонилась этим щитом. Сколько же Ци мелкая тварь вложила в эту броню?

— "Разрыв"! — рыкнул бывший адмирал, прервав попытку противницы создать подземный ход с помощью дзюцу туннелирования, а затем пустил в землю волну собственной Ци, схлопнув успевший сформироваться маленький отнорок. — Не устала бегать, крыса болотная?!

Приложив руку к каменному кокону, он начал напитывать его собственной Ци, и прилагая усилие, мало-помалу продавил чужую защиту. Пальцы погрузившейся в камень руки ухватили что-то живое, сжались и рванули наверх. Кокон распался и великан вздёрнул высоко вверх брыкающуюся и яростно сопящую девчонку.

Ей бы полагалось, наверное, орать от боли и страха, но она лишь зло тянула воздух носом, крепко стискивая челюсти. Низложенный лорд Окимото мгновенно понял, почему. Во рту её бился, невидимый для глаз, но легко определимый самурайским чутьём, клубок энергии Ци, которым она намерена, видимо, плюнуть ему в лицо?

— Попробуй. — глумливо ухмыльнулся великан, вонзая в землю свой меч и формируя на ладони каменную маску, которой закрыл собственную голову. — Ты меня порадовала, мелочь. При уничтожении бродячих мутантов редко нарываешься на интересных противников, но... давно я уже никого не убивал, с таким удовольствием!

Безошибочно ухватив рукоять меча, он взмахнул клинком, сбрасывая с него остатки камня, а затем вжал рукой девчонку в землю и начал, смакуя момент, выводить клинок для последнего удара. Из-за мощных токов Ци в костях черепа самурая, мелкая бестия не может применить иллюзии. Любую её попытку ударить боевым ниндзюцу, он легко собьёт. Всё кончено для неё. Осталось только приставить ей меч к шее и рывком срезать голову, словно бутон цветка с тоненького стебля...

Малявка, крошечная и хрупкая, игрушка для рук силачей, ещё крепче стиснула зубы и вдруг, широко раскинув руки, нанесла удар.

Сжатыми кулаками, справа и слева в запястье держащей её самурайской лапы. Бессмысленно, как тычки мягкими лапками...

Подарок генетического отца, белые, крепкие кости, сформировавшиеся между пястными костями кулаков юного метаморфа, рывком заранее отращенных мышц выдвинулись в боевое положение и встали основаниями на специальные упоры. Словно короткие, бритвенно-острые ножи, они пробили ткань рукавов грязного крестьянского кимоно и на всю длину, справа и слева, вонзились в запястье сумасшедшего самурая.

Палач изумлённо охнул, на миг устремил всё своё внимание на источник внезапной боли и тут же за это поплатился. Ему не стоило прижимать жертву к земле! Источаемая из спины девчонки, Ци молниеносно свернулась над её плечом в подобие водоворота и с громким хлопком, мощным импульсом, выплюнула прямо в морду врага крупный, крепкий камень. Самурай ударил встречным дестабилизирующим импульсом, водоворот распался, но камень-то уже летит! Словно ядро, выстреленное из пушки...

Удар был так силён, что каменная маска на голове бывшего адмирала пошла трещинами, оглушённый гигант отшатнулся, а немеющие пальцы разжались и тотчас Кицунэ, кувырком, откатилась в сторону. Не медля ни мгновения, она вскочила на ноги.

Глаза её сверкнули лютой жаждой мести. Девчонка втянула носом побольше воздуха и, напитав его Ци, на выдохе добавила элемент огня. Самурай даже сквозь оглушение, боль и каменную маску почувствовал облако Ци, вылетевшее из рта лисицы первым, ударил дестабилизирующим дзюцу и сбил его, но сорвавшаяся с места и движущаяся вокруг противника, лиса продолжила выдыхать напитанный Ци воздух, что слетая с её губ обращался потоком пламени. Огонь в считанные мгновения объял самурая со всех сторон. Затрещали сальные, грязные волосы. Полыхнула одежда, напитанная Ци с элементом Воздуха. Самурай завыл от боли и ярости, закружился, сдирая с себя пылающие лохмотья, а лиса, резко припав к земле, коснулась её руками и сформировала ещё одно подобие водоворота собственной Ци, выплюнувшей в сторону врага новый увесистый камень. Точно в туловище!

Окимото, на миг решивший, что ему по рёбрам зарядили из пушки, принял решение, что такое нужно немедленно прекратить. Земля со всех сторон хлынула к нему, покрывая с ног до головы и образуя крепкий панцирь, что не только надёжно защитил его от нелепой лисьей артиллерии, но и мгновенно погасил горящую одежду. Целых четыре роя жужжащих камней поднялись вокруг разъярённого бывшего адмирала, стеганули пространство вокруг и вернулись, начиная кружить вокруг своего хозяина. Самурай приоткрыл в каменной броне смотровую щель и огляделся вправо-влево.

Тишина.

Мелкая бестия удрала! Заставила его уйти в оборону, лишила подвижности, и сбежала!!!

Рои камней снова стеганули всё вокруг вправо, затем влево, а потом самурай направил их вкруговую вокруг себя и освободил. Шрапнель разлетелась во все стороны, но явно не искалечила ничего, кроме многострадальных деревьев.

— У-у тварь... — раскрыв каменную броню, беглый каторжник сделал шаг и тут же согнулся от боли в рёбрах. Здорово она ему влепила! Были бы доспехи, ничего бы не вышло у неё, ни с поджиганием, ни с обстрелом булыжниками. Но доспехов нет, и теперь... куча ожогов по всему телу, отбиты все мышцы вокруг правой части грудной клетки, тяжёлая травма запястья. Пальцы немеют, зараза! Кровоснабжение нарушено. Надо скорее показать руку врачу, пока не начался некроз тканей.

Потом, потом, потом! Сначала надо поймать добычу! Поймать бродяжку! Бандитскую бестию! Поймать и вырвать ноги, а потом ломать и рвать, ещё живую, наслаждаясь криками! Эх, какая вонь палёного вокруг... следы запаха не найти... она должна вернуться к своим вещам! Если прибежать туда, принюхаться к запахам и встать на след, то... то...

Попытавшись бежать, бывший великий вождь самураев, а ныне свихнувшийся на почве ненависти алкоголик, Окимото охнул, припал на одно колено, а затем, собравшись с силами, поднялся, подобрал обронённый меч и, прижимая изуродованную руку к помятым рёбрам, устало заковылял в сторону деревни. Голова закружилась, он упал, полежал секунд двадцать, затем снова поднялся и поковылял дальше. Остановился и минуты три потерял, содрогаясь в тяжёлых рвотных конвульсиях. От похмелья раскалывалась голова, протравленный кишечник бурлил и болел. Взгляд полумёртвого пропойцы, помутневший, потерял выражение, но впавший в полусон, беглый каторжник не упал, а продолжил плестись сквозь лес к ближайшему просвету между кронами. Словно к свету в конце туннеля. А может это и есть тот туннель, про который твердят фантазёры, якобы пережившие клиническую смерть?

Не знающий, жив он, или мёртв, жуткий бродяга вдруг сделал глубокий хриплый вдох и заголосил на всю округу:

— Гордо реет флаг, и страшится враг, там где наша блистает сталь!

Броненосный флот, вновь идёт вперед, перед нами морская даль!

Щедрой мерой нам, назло всем ветрам, боги всыпали в кровь огня!

Абордажный бой, или пир лихой, это праздник всё для меня!!!

На выдохе, силы оставили его и он рухнул, словно подрубленный дуб, на укрытую сухими листьями лесную почву. Какой позор, вот так упасть. Не на палубу объятого пламенем вражеского броненосца. Не на мостовую разбитой и разваливающейся прибрежной пиратской крепости. Нет. Попросту страшно ослабев и надорвавшись, преследуя какого-то мелкого, никому не нужного мутанта.

Собравшись с силами, он приподнялся, прополз ещё несколько метров и, тяжело перевалившись через бок, сел, прислонившись спиной к большому, старому дереву. Вот. Так лучше. Теперь бы поспать...

— Господин самурай...

Великан удивлённо вздрогнул, повернул голову и посмотрел, сверху вниз, на молодую светловолосую женщину в классическом кимоно, украшенном золотым шитьём и узором с морской тематикой, что присела на корточки рядом с ним.

— Отстань, тварь! — самурай вскинул руку к лицу и волной Ци разрушил чужое влияние на свой мозг. Красавица исчезла. — Совсем ума нет?! Чего тебе ещё от меня надо?!

Минуты полторы вокруг было тихо и безлюдно, а затем устало поникший великан почувствовал прикосновение к раненной руке и снова услышал красивый женский голос:

— Вам плохо? Я ранила вас. Позвольте посмотреть рану?

— Ты точно свихнутая. — великан взглянул на красавицу, хотел отмахнуться, но вдруг передумал и расслабился. — Делай что хочешь. Убей меня, скрути мозги. Паршиво мне. Я слишком... чудовищно... устал.

— Ну, ну, такой большой, а пыхтит, как маленький. — с сестринской добротой взялась бубнить девушка, осматривая раны на запястье беглого каторжника. — Чистой воды бы. Промыть нужно. Кровь уже остановилась, но много сосудов повреждено, к кисти мало крови поступает. Надо её скорее врачу показать.

— Отсохнет если, протез сделаю. — буркнул самурай. — Даже лучше будет.

— Это почему?

— Дура совсем? Не видишь, какие татуировки на запястье?

— Кольца чёрные, с иероглифами жуткими.

— "Убийца детей", "Массовый убийца", "Насильник", "Мародёр". Отрежу руку, может, за добропорядочного инвалида войны сойду. Вторую правда тоже отрезать надо. Там такие же.

— Глупости не говорите, господин самурай. — девушка, волшебным образом вынувшая из рукава глиняный кувшин, откупорила его, плеснула себе на ладонь вонючего деревенского самогона и принялась промывать раны. — Я слышала, что вы говорили той консерве с вензелями. Какие-то сволочи вас незаслуженно обвинили и превратили в преступника, верно?

— Не верно. — учуяв запах, великан протянул лапу, сграбастал кувшин, опрокинул его себе в пасть и сделал несколько глотков. — Ох... — сознание его слегка прояснилось. — Я в самом деле убивал и насиловал. А после бомбардировки вражеских городов, под руинами точно можно было отыскать груды окровавленных детских тел. Просто... как-то неожиданно наши там, в правительстве, захотели стать сияющими божками с золотыми крылышками. И внезапно оказалось, что то, что делали враги, это исключительно на совести врагов, а мы должны стать праведными и чистыми, как юные розочки из института благородных девиц! И выжженные людоедские деревни, это — ай-йай-йай как плохо! Надо срочно назначить виновных, разграбить их имущество, отнять власть, заклеймить и сгноить на каторге.

— Вот я и говорю, — сволочи! — девушка, так же волшебно, из рукава, вынула какие-то белые тряпки и начала зачем-то бинтовать раненную руку воина. — Знаю я таких! Когда сами ничего не могут, начинают других очернять, чтобы отвлечь от своей ничтожности людей и подрисовать себе золотые крылья! Эти вон, в безумии войны, вот чего творили! А я, сидя в тёплом кабинете, никогда такого не делал! Что хотите говорите, господин самурай, но я думаю, что такие кольца им самим надо на морды нарисовать! Потому что это они виноваты в том, что вы натворили после бунта и побега с каторги.

— Да? А ты бы что со мной сделала?

— Инструкции бы выдала, что вот так и так делать больше нельзя! Что хватит безумствовать, и надо начинать искать пути к мирному сосуществованию. Причём с крепкими, безжалостными ударами по рукам всякому, кто подумает, что мы размякли, и можно нападать на наши города!

— Ого! — гигант протянул девушке на две трети опорожненный кувшин. — За здравых людей!

Но та заслонилась рукой:

— Не буду я эту гадость пить! — с возмущением заявила она. — Я, вообще-то, девушка! И понимать не хочу как вы, мужчины, можете заливать в себя такой ядовитый ужас!

— Правильно, не пей! — бывший адмирал влил себе в пасть остатки самогона и швырнул кувшин прочь. — Хех! Откуда тебя, такую принцессу, приволокло в нашу выгребную яму? Бежала б ты отсюда! Убьют они тебя. Я не справился, потому что стар, гнилой весь внутри, и расслабился на драках со слабаками. А они... в доспехах, и толпой... разорвут тебя как пёс подушку. За инструкции, что им делать нельзя! Ха-ха! Не за детей, не за баб изнасилованных меня сгноили. За то, что мог помешать им империю убивать. Нас всех, старую гвардию... превратили вот... в это...

Ошалевший от ударившей по мозгам дозы спиртного, измождённый великан обмяк. Мысли его окутала склизкая пелена. Мучимый стыдом, обидой, и утешаемый странным тёплым чувством, самурай сам не заметил, как заснул. Потерявший чувствительность, он только хрюкал и мычал, когда кто-то, явно не такой уж большой размерами, вдруг вздумал его перевернуть, взвалить на себя и потащить, а затем применил дзюцу, создав под ними обоими подвижную каменную фигуру.

Очнулся Окимото многими часами позже, когда солнечный диск уже должен был подняться высоко в небо и даже наверняка перевалить за полдень. Удивлённый, великан приподнялся на руках и огляделся, обнаружив, что лежит на соломенной циновке, в броско украшенной комнате, судя по убранству, принадлежащей храму стихий. Огня, если быть точнее, судя по изобилию алой палитры.

Живой?! Живой. Удивительно. И даже самочувствие относительно неплохое.

— Господин... — прозвучал жалобный голос и глянув в сторону, бывший адмирал увидел жрицу средних лет, боязливо выглядывающую из полуприкрытой раздвижной двери. — Вы очнулись? Мы... можем вам ещё помочь?

— Где я? — первым дело осведомился беглый каторжник.

— В храме Инари-но-ками, господин. Ваша юная помощница принесла вас на каменном коне, заявила, что у вы поранили руку и тяжело отравились алкоголем. Мы сделали, что было в наших силах, вызвали доктора и обработали ваши раны. Врач сделал несколько уколов, чтобы помочь вам справиться с похмельем. Как вы себя чувствуете?

— Намного лучше. Это храм Инари? Значит я... в Сибукаве? — великан не без труда вспомнил название городка, небольшого областного центра, что находился в часе быстрого бега от Тамакавы, и откуда приходили то стражи закона, то бандиты, пытающиеся договориться о прекращении разграбления той полунищей фермы. — Почему вы помогли мне? Разве вы не поняли, кто я?!

— Ваша помощница приказала. Она заявила, что обрушит нам на головы божественный гнев и испепелит храм, если мы откажемся вам помочь.

— Та мелкая? Вы что, испугались чумазой девчонки?

— Ничего себе, чумазая девчонка! — возмутилась жрица. — У вас есть на неё влияние, господин Окимото? Пожалуйста, приструните её! Она объявила себя волшебной лисой и заявила что храм Инари — её храм! Это правда Златохвостая? Она одурманила иллюзиями двух наших охранников, попытавшихся её выгнать, съела все подношения за два дня и целый мешок лисьего корма! Потом выкупалась в священном пруду, пригрозила съесть всех наших декоративных карпов и согласилась пощадить их за выкуп в виде обедов младших жриц, которые тут же все слопала, вылизав посуду. Теперь она стащила со склада новый мешок лисьего корма, бегает по храму, кормит других лисиц, дурачит иллюзиями наших гостей, и пристаёт к младшим жрицам, упрашивая дать ей померить кимоно служительницы!

— Сумасшедшая бестия. А что стражи закона? Вы им сообщили?

— Они видели как эта девчонка везла ваше окровавленное тело на каменном коне и заявили, что у них нет полномочий на сражение с монстрами, способными вас повалить. Куда-то позвонили, обещали группу экстренного реагирования через пару суток.

Бродяга-адмирал собрался с силами, поднялся и сел, а затем, преодолев лёгкое головокружение, встал на ноги. Расправил и сжал в кулак пальцы левой руки. Те подчинялись свободно, врач и жрицы хорошо поработали, восстанавливая разрушенные сосуды. Хотя нет, откуда здесь взяться грамотному хирургу? Скорее сработало то, что Фудзивара сами никогда не были совсем уж беспомощны. Взамен повреждённых, другие сосуды экстренно расширились, подав кровь к кисти. Скорее всего доктор и жрицы просто почистили раны, наложили противовоспалительные и бактерицидные мази, а затем ускорили регенерацию вливанием положительно заряженной Ци.

— Где эта мелочь? — спросил Окимото. — Слышали, что творилось в стране Лугов? Если она действительно Златохвостая, то в ближайшее время сюда может нагрянуть некто похуже групп экстренного реагирования.

— Вы об Алых Тенях и жителях тьмы? Девочка написала для них послание, которое приказала прикрепить на стенд с объявлениями и нарисовать две указующие на него красные стрелки. Сказала, что этого должно хватить.

Великан направился к выходу из главного строения храма, толкнул раздвижную панель и вышел на солнечный свет.

Зелень, чистота, цветы и ровные каменные дорожки. Место, словно из другого мира, или... из прошлой жизни.

На высокий декоративный камень метрах в двадцати от замершего низложенного лорда, прыгнув откуда-то из глубины храмовых территорий, ловко приземлилась златовласая фигуристая девочка в рваном мешке. Сверкнула хитрыми зелёными глазами, улыбнулась недавнему врагу, и вдруг, крутанувшись на месте, обратилась той самой молодой леди, в классическом кимоно, с которой Окимото был так рад поговорить, когда думал, что умирает.

Ни слова не произнеся, она соскочила с камня, подошла и осторожно обняла ладонями забинтованную руку бывшего адмирала. Осторожно подняла её, погладила и вопросительно посмотрела на жуткого гиганта. Тот, вместо ответа, пошевелил пальцами и девушка радостно улыбнулась, а потом привстала на цыпочки, потянулась вверх, взлетела над землёй и, без малейших теней омерзения или издевки, поцеловала искалеченного старого урода в щёку.

Великан вздрогнул, окаменел, а девушка мягко отстранилась и плавным движением вернулась на камень, где снова обратилась златовласой девчонкой в рваном мешке. Радостно улыбнувшись, она помахала бывшему самураю рукой, слегка поклонилась жрице, совершила новый прыжок и, пробежавшись по крыше строения напротив зрителей, молниеносно скрылась в примыкающем к территории храма лесу. Том самом, откуда в храм прибегали прикормленные посетителями лисицы.

— Сумасшедшая девчонка. — сказала, со скрытым удовольствием, старшая жрица храма. — Готова на деньги спорить, что если к ней подкрасться и неожиданно гавкнуть, то она с перепугу точно покажет лисьи уши и хвост!

Часа через четыре, бывший адмирал приковылял обратно в деревню воров, хмурым взглядом отогнал от себя всех, кто попытался его о чём-либо спрашивать, забрался в тёплый угол и завалился спать, а утром собрал своё нехитрое имущество и подошёл к дому самого авторитетного из местных крестьян.

— Я ухожу. — заявил великан, когда после нескольких ударов кулака в дверь, к нему вышел заспанный, растерянный хозяин дома. — Вам тоже лучше покинуть эту деревню, пока те, кого вы грабили и убивали, не узнали, что защиты у деревни больше нет.

— Но куда вы, господин?!

— Не причитай. Если бы ничего не случилось, я бы издох, или самоубился, максимум года через полтора. Так что для вас ничего особенно не изменилось. Делайте, что хотите, считайте что я — умер.

— Не покидайте нас! Мы погибнем!

— Не погибнете. Перебирайтесь на запад, к какой-нибудь город, или село, где вас никто не знает. Справитесь, переживёте. Бросать тут нечего, одно гнильё и полудохлая скотина.

— Что та девчонка сделала с вами, господин?! Это правда златохвостая лиса?! Она околдовала вас?!

— Может быть. Не важно. У меня появились дела. Скоро, на восточное побережье империи обрушится орда островных людоедов и шиамские десанты. Безбрежный край работы для моего меча. Поработаю. Может, даже, кого-то спасу? У Фудзивара хорошая генетическая совместимость с Арараги, Могами и Мацудайра. Что если одна из их леди, вырванная из лап вшивых людоедов, не будет против подарить мне парочку... моих собственных... пушистых лисят?

Захохотав, воодушевлённый светлыми мыслями и возникшим смыслом жить, гигант забросил себе на плечо меч, развернулся и потопал к выходу со двора.

— Надо будет только сделать налобную ленту с силовыми знаками для защиты от гендзюцу. — сказал он, сам себе, почесав опухшую от пьянства, заросшую косматой щетиной и синюшнюю щёку. — А ещё, маску железную. Дело вкуса, конечно, но на мой взгляд, в шлеме я буду... гораздо красивее!