9..

Сняла нимб с его места и решила рассмотреть. Холодный и круглый на ощупь, диаметром примерно пять миллиметров, сам обруч гораздо шире моей головы. Не гнется и не ломается. Вообще нимб странный — где его оставишь, там и висит. Наверное, у такой его причуды есть предел, да и двигается он по моему желанию куда, мысленно, укажу, но это выглядит забавно. Просунула туда руку — рука пропала, а информация снова заполнила сознание. Странно, верхняя часть головы мне была видна в зеркале. Пощупала внутри и помахала там рукой в разные стороны — границ не ощущается, будто пространство не имеет предела. Недолго думая, забросила внутрь мокрое полотенце — чисто для эксперимента, отпустила его там, подождала и попыталась его как-нибудь нащупать, но схватить не смогла, вроде что-то есть, но оно будто убегает, наверное для подобных фокусов нужна практика. Интересно. Меня начал захватывать дух экспериментатора. Я знаю, что внешний вид для подобных вещей не имеет значения, и мысленно приказала обручу стать немного шире, чтобы иметь возможность залезть в него как в люк. Он медленно и неохотно послушался, завис в воздухе, как я захотела — вертикально, как окно. Набралась дурной смелости, уже готова была заглянуть и узнать все секреты, как услышала голос брата.

— Киоко, чего ты там так долго?

Я немного приуныла и энтузиазм спал.

— Я уже иду! — Ответила, и спрыгнула с бортика ванной.

Уменьшила нимб и одела его на голову, почувствовав привычный поток информации. Возможно, поэтому иллюзионисты не выходят из гипер-режима? Привыкают к ощущениям, что дает этот режим, а после не могут отказаться от него. Да и зачем им это? Если нужно замаскироваться, стоит, лишь навести на предметы иллюзию невидимости. Хотя мама не находилась в гипер-режиме постоянно — у каждого человека свойства проявляются индивидуально. Одела одолженные мне вещи и опять заглянула в зеркало. Осмотрелась и поняла, что мне откровенно не нравится черный нимб. Слишком мрачный. Можно конечно сделать его совсем невидимым, при этом, не выходя из гипер-режима, но мне не хотелось прятать свидетельство собственной силы. Да и зародыш позерства требовал превратить нимб во что-нибудь другое. Можно даже не превращать, а просто наложить иллюзию. Но брат меня снова окликнул, отвлекая от выбора. Поэтому даже для меня самой появившаяся на голове ведьминская шляпа стала неожиданностью. В принципе, почему бы и нет?

Вышла из ванной под странным взглядом брата.

— Что это, Киоко-тян? — подал голос Ямамото. Он сидел за столом, заставленным едой, в той самой гостиной, где нас принимал его отец. Было очевидно, что мальчишки уже помылись в другой ванной комнате и ждали меня, чтобы приступить к ужину. Я замечталась, неприятно приносить окружающим людям неудобства.

— Шляпа. — Кивнула себе и, подумав, добавила: — Ведьминская. — Ответила спокойно, проигнорировав широченную улыбку, будто отрекомендовала новый атрибут одежды. Но не без ехидной нотки, ведь на невысказанные вопросы ответов не дала.

Он уже не раздражал меня, так как раньше, наверное, потому, что я отвлеклась. Мои мысли решили обходить стороной и мамину смерть, и неуместную улыбку Ямамото. Соответственно, если не обращать на раздражительный факт внимания, то он сам находит свое время показаться на глаза. Возможно, я слабовольно убегаю от проблем, но чем такой вариант плох? Ведь все, что могло плохого случиться — уже произошло... почти. Да и синяк на скуле у Такеши теплом отмщения согревает душу.

— Ох, — понял меня брат, — не вредничай, мне, между прочим, тоже интересно.

Я подумала и с самым серьезным видом сообщила:

— Буду вредничать до завтрашнего обеда. — Уведомила и сразу же оправдалась: — Ничего не могу поделать, ты же понимаешь, да?

— Будь терпимей... — Вздохнул тяжко, но он понял, что каждый из нас по-своему старается избежать неприятных мыслей. Я психую, а брат — делает вид, что ничего не случилось. Он очень чуткий — мой брат. — Так, что это?

— Это вместо того жуткого нимба, он слишком мрачный. Я создала иллюзию, и теперь буду ходить так. Знаешь, она внутри не имеет границ, будто бездонная! — Поделилась я своим открытием, и заметила, как у брата в глубине глаз вспыхнул интерес. Подошел и Такеши, бесцеремонно, попытавшийся снять с меня шляпу, я его хлопнула по рукам и наставительным тоном выговорила: — Садитесь кушать, а то остынет.

Мы поужинали и отправились разбирать футоны, Пока Такеши отстал от нас, брат тихо прошептал мне в ушко:

— Не ругайся с Ямамото-куном, он славный.

Я фыркнула насмешливо. Конечно, "славный"... но, не желая спорить, лишь передернула плечами и, неосознанно ускорив шаг, отправилась расстилать спальное место.