| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
С первого взгляда человек в военной фуражке мне показался, что в нём много огня, храбрости, и он может быть командиром, конечно, для меня, мало видевшего из этого мира, ещё очень мало.
После этих слов: "Завтра с поездом едем на запад" — мы в ту ночь совершенно не спали, а всё то тут, то там слышно запевают что-нибудь, а там какой-нибудь товарищ рассказывает эпизод из своих ранних военных приключений, и так прошла короткая майская ночь. Я совершенно не спал, окрылённый надеждой, что скоро на фронт. Вот 6 часов утра, команда выстраиваться. Конечно, повторять не надо, как один уже стоят. Ждём приказаний. Человек, который пришёл, сказал, что сейчас идём в комендантское Управление. Как весело было на душе, наше настроение можно было сравнить с тем весёлым птичьим чириканьем, что они радуются майскому солнцу и той оживающей природе после долгой, суровой нашей сибирской зимы. Да, мы действительно были так рады, что и не поддаётся описанию, ибо стремление быть на фронте настолько охватило нас, что от радости хотелось плакать. Пошли в комендантское управление и, пройдя по улицам Тюмени, шли бодро-смело, затягивая весёлую песню. Пришли, долго ждать не пришлось. Об"являют: "Товарищи, сейчас Вы пойдёте обедать, а через два часа на митинг и отправка". Пришли обедать. Какой там обед, вместо обеда песни и весёлые шутки. Вот одиннадцать часов. Тот же товарищ выстраивает, и стройными рядами мы пошли на площадь, где должен быть митинг. Приходим. Там уже народу наверное не уложишь в тысячу. Дали нам место около самой трибуны. Смотрю, человек, что вчера говорил: "Завтра едем на запад ", — раз"езжает на буром коне. Сердце так и радуется, хочет выскочить, и если бы оно не было приковано, оно бы ещё больше требовало. Всему этому, как нарочно, как никогда улыбалось майское солнце и дразнило... больше свободы, дайте волю... Кругом говор, шум, у всех весёлое настроение. Но вот как кто-то сказал, что тише, всё смолкло, и на трибуну появляются представители Власти от Губисполкома, Губкома и т. п. Митинг открыт. Льются речи ораторов, что горячие лучи майского солнца. Они говорят внятно, от души, они не скрывают, что нам предстоит впереди. Вот догадался я тут, что этот митинг устроен в честь наших проводов. Один из ораторов, обращая взор на нас, горячо выступая, заговорил: "Товарищи, пред Вами стоят лица, которые откликнулись на зов Партии, Советской Власти, что все честные-достойные на западный фронт. Вот они, они явились сюда добровольцам со всей нашей губернии и её захолустных уголков. Да, Вы пришли, и мы в Вас, товарищи добровольцы, надеемся видеть достойных и честных бойцов нашей доблестной Красной Армии". Из нашей колонны выступает один из товарищей и даёт обещание, что идя на фронт, мы идём с открытыми глазами, и твёрдо заявляем, что будем добиваться своего, как муравьи, обливаясь потом и кровью, надвигаться к намеченной цели, и затягивает интернационал. Все подхватили и загремело: "Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой".
Потом выступает опять тот же товарищ, что обращался к нам. Теперь же он обращается к человеку на буром коне: "Вот, тов. Лепехин, триста человек, пришедших добровольцами поехать на фронт, с сего момента ты командуй ими. Партия и Власть эту ответственность задачу возлагает на тебя в надеже, что ты, закалившись в боях, сумеешь выполнить эту задачу и они с этого момента пусть будут красноармейцами твоего северного Экспедиционного отряда, ныне отправляющегося на запад, на борьбу с панами. Это Вам от имени Тюменского ГубКома к ГубИсполкома Красное Знамя, пусть оно сопровождает Вас во все дни Вашего существования". Получив знамя, товарищ Лепехин, обратившись ко всему отряду, а в том числе и к нам, от имени всех заявил: "Ваши надежды постараемся оправдать и знамя, которое Вы вручили, кончит своё существование только тогда, когда из нас никого не останется. Пусть эти слова будут сказанными всеми красноармейцами Северного Экспедиционного отряда". Последние слова были заглушены криками: "Ура".
Митинг закончился, и мы тут же влились в общие колонны отряда и под звуки духового оркестра стали покидать Тюмень, пошли на вокзал, а мечта "скорее на фронт" — озаряла меня. [52]
ГЛАВА 6-я
И так под звуки духового оркестра мы пришли на вокзал. Там сразу бросилось в глаза стоящие длинной вереницей пустые вагоны, приготовленные в далёкий путь. Впоследствии я узнал, что это эшелон, где мы едем на запад. Придя, нас выстроили во фронт, но уже не так, а по ранжиру, и вот тут для меня неприятная история: по росту я оказался годным в 3-ю роту и третий взвод. Это принесло мне большую неприятность, так как пришлось отбиться от своих товарищей, и набравшись храбрости, я заявил: "Оставьте меня с товарищами". Командир посмотрел и, подумав, сказал: "Хорошо, на фронте не придётся разбираться по ранжиру" И я остался с товарищами. Отныне уже числясь в северном экспедиционном отряде, третьей роте, второй взвод. Кончив разбивку, мы сразу стали получать обмундирование, снаряжение и вооружение и всё по-военному, и все, как один, часа через два имели всё новое обмундирование, получили всю аммуницию, мешки, лопатки, спутника в бою "винтовку" и по 150 патронов, вооружились, что говорится до зубов, и слышны смешки отдельных товарищей: "Ну, панская шляхта, сейчас можно встретиться и побрататься, я Четов". Раздаётся команда: "Становись". Все быстро становимся, но уже всяк на своё место, уже определённо зная, вплоть до своего звена. Вот выстроились, стальные штыки сверкают от майского солнца. Приехал тов. Лепехин, раздаётся команда: "Смирно". Всё замерло. "Ну, товарищи, готовы к отправке?" "Гоотовы, тов. командир", — пронеслось по всем трём ротам, и далёкое эхо вторило нам.
После этого уже в распределённые вагоны, мы стали помещаться по одному отделению. Как мураши, каждый старался устроиться лучше, ведь путь предстоит далёкий, это из-за Урала проехать всю центральную Россию и перекинуться в Белоруссию с лишним три тысячи вёрст. Вот учитывая это всё, мы старались поместиться лучше, имея в виду, что этот движущийся домик будет нам служить жилищем не на один день. Но вот как будто бы устроились, свили гнёзда, можно отчаливать. Смотрим, уже братва, спокойно чувствуя себя, гуляет вдоль эшалона, весело разговаривая. Спал дневной зной, солнце, как будто зная, что и нам пора на место, уже приходило к горизонту и всё становилось ниже, нарезвившись и уставши от дневных трудов.
Идёт чёрный гигант-паровоз, грозно, равномерно шипя и давая свой зычный повелительный голос: "Дайте дорогу". Он уже прицепляется, толкнул, дёрнул, испытывая свой груз. Слышится звонок. Мы уже около своих вагонов. Раздаётся второй звонок. На вокзале собралось публики, что муравьёв... Играет духовой оркестр... Раздаётся команда: "Товарищи, садись". Все забегали, но всё это быстро, по-военному, и может ещё потому, что у всех стремление ехать. Раздаётся роковой звонок, духовой оркестр тихо, томно заиграл "Интернационал" и публика, и мы подтянули. Паровоз дал сигнал и тихо-тихо двинулся с места, как бы не хотя покидать Тюмень. И так с пением "Интернационала", с хорошим поднятым настроением, мы покинули Тюмень.
ГЛАВА 7-я
Грозно, с яростью, пыхтит паровоз. Колёса вагонов равномерно постукивают. Мы поехали. В окнах мелькают убегающие назад телеграфные столбы. Всё слышатся в отдельных вагонах громкие заунывные песни. Вот ст. "Камышлов", остановка, а там ещё станция "Богданович". Меняется бригада, братва бежит за кипятком, принесли кипятку, выпили по кружке чаю. "Ну, товарищи, давайте отдыхать". И вот все зарываются в свои приготовленные гнёзда. Лёг и я, но не спится, лезут в голову мысли: да, уехал, прощай родной край; сейчас уже действительно оторвался и может навсегда. Вспомнил тут и свою молодость, "ребят-девчат", с которыми так тесно был связан. Многое, многое передумал за столь короткое время.
Но вот кой-где товарищи дают знать о том, что уже уснули. Я тоже, вдоволь надумавшись, под стук колес мирно заснул в своем гнезде, в этом двйжущемся домике.
Не велика майская ночь. Быстро прошла в этом столь приятном сне после таких переживаний, как 28-е мая. Утро... Начинают вставать, открывают дверь вагона, солнышко видимо уже вышло из-за горизонта и сразу бросило свои лучи в открытую дверь. Встали, все умылись. Начался новый день, но день, который, конечно, не имеющий много приключений, однообразный. Поезд всё идёт... Видимо, и он понял, что вперёд на запад. Солнышко играет на своём небесном своде. Вагоны все открыты. Впереди и сзади раздаётся песня. И так мы ехали до вечера. Вот уже темнеет, вдали мелькнули тысячи ярких звёзд. Это, оказывается, тот Екатеринбург, который так неприветливо принял нас, когда мы ехали на курсы. Под"езжаем... слышны паровозные свистки. Под"ехали... шум, говор, ничего не слышно. Остановились. Здесь стоять 2 часа. Раздаётся команда: "Кто желает смотреть кино-картину, становись". Конечно, многие пошли, в том числе и я. Спускаемся в вокзал, в низ. Для нас там оставлено место. Смотрим картину. Картина пришлась по вкусу. Эпизоды из военных действий [53] у меня запечатлелись в голове, что там и мы будем видеть эту же картину, но только уже не на экране, а наяву, и сами будем артистами не в кино, а на полях Белоруссии, и может, будем умирать не так, как артисты на экране умирают, временно, а умирать на веки и совершенно серьёзно, поражённые вражьей пулей. Вот просмотрев кино-картину, снова базируемся в своп движущиеся домики. Не заставил ждать и паровоз, слышим: подцепляется к своему грузу, дёрнул и медленно двинулся в путь, разбрасывая большой сноп огненных искр, ярко светящихся в ночной темноте. И вот двигаемся на запад... Однообразно убегают назад телеграфные столбы... проезжали одна за другой станции. Настаёт утро. С восходом солнца в движущихся домиках начало шума, говора, песен. Братва, умывшись, на первом попавшемся раз"езде-станции бежит за кипятком. Напившись чаю — все стараются насладиться майским великолепием природы, и так продолжается до обеда. Вот на остановке, дежурный по эшалону кричит: "За обедом". Мигом, бряцая котелками, братва бежит к вагону-кухне; получивши полный котелок хорошего супа, товарищи возвращаются в свои вагоны. Ах, и суп. От такого супа сразу почувствуется на шее. Да и действительно варили осетра пуда в три и вдоволь пообедавши, как вошло уже в привычку, один час отдыхать, и вот в этот час иногда и вспомнишь про детство, деревню и дом, вспомнишь и молодёжь, оставшуюся дома. Станет немного грустно. Но вот видимо уж время прошло, и кто-нибудь затягивает уже веселую песню, выходишь из раздумья и снова бодрое настроение. Вот в таком положении мы двигались на Запад к цели — на фронт. Дни шли за днями.
Провожаем Пермь, Вятку и много других городов. Вот и матушка Волга со своими огромными прозрачными водами, а тут и Ярославль. От"езжая дальше, обстановка меняется. Под"езжаем к сердцу России, колыбели Революции, к нашей великой столице Москве. Здесь уже сразу бросается в глаза, что жизнь здесь была совершенно иная. Нe доезжая вёрст сто уже по обе стороны такие хорошие раскинулись дачи, а вот Сергиевский посад, где 'раньше тысячи со всей матушки-России шли богомольцы поклониться святителю — Сергию Радонежскому. Сейчас тут Советское хозяйство и всё, что было, оно пошло на смарку и больше уже не идут сюда несчастные фанатики (крещёные), так слепо веровавшие в этого "праведника". Но вот приезжаем и двигаемся дальше. Солнце весело играет на небесном своде, по обеим сторонам весело, оживлённо раскинулись дачи. А вот и колыбель революции — Москва, наш очаг, от которого нисходит всё, что нужно для жизни и закрепления революции, так дорого доставшейся в дни Октября.
ГЛАВА 8-я
Ярославский вокзал. Останавливамся. Здесь нам сказали, что простоим, наверное, с полсуток, надо получить дальнейшее распоряжение. И вот комиссар отряда и т. Лепехин поехали лично к старшим, к товарищу Наркому по военным делам Льву Давидовичу Троцкому. Оставшись в ожидании братва, а в том числе и я, мы, пользуясь этим моментом, все разбрелись посмотреть на тот кипящий котёл, что мы встретили тут. Кругом шум, говор, все куда-то спешат, торопятся, видимо все заняты, дела видимо. Здесь каждый человек из себя представляет один из винтиков той революционной машины, что мы строили. Быстро прошло время. В 4 часа вечера возвращается т. Лепехин, и что же: мы видим его сияющим на своём буром коне, он, видимо воодушевленный горячим приёмом при встрече с тов. Троцким, был гораздо бодрее и ещё сильнее пылал жаждой своей мечты: быть на западном фронте. Тов. Лепехин ещё помимо директив получил лично от Троцкого коженную тужурку, в чём и явился к нам.
Раздается команда "выстраиваться". Все сразу же на свои места. Выходит тов. Лепехин и, как горячие лучи майского солнца, стали жечь наши сердца его слова. Он очень коротко, внятно; по-военному об"явил: "Товарищи, по личному распоряжению тов. Троцкого мы утром завтра двигаемся дальше на запад, к цели на восставшего пана". "Ура" — прогремело по всему отряду, и эхо вторило нам. Получивши такое извещение, мы ещё стали веселее, и долго показалось время стоянки, и так весело сначала казавшийся этот вокзал стал мрачным, ибо стремление мучило — скорее бы к цели.
ГЛАВА 9-я
Настало утро. Вот паровоз уже подкатил, сдвинул свой груз и мы покатили. Также снова замелькали телеграфные столбы, весело играет солнышко и мы, наполненные духом, летим к цели. Вот уже Смоленск и дальше. Так доехали до города Старый Быхов.
Остановились. Здесь остановка, простояли сутки... вторые, не знаем, в чём дело. Но вот на третий день, вечером, раздаётся команда собираться. [54] Все, конечно, часа через два собрались, т. к. братва разошлась. В 7 часов об"являют: "Собирайтесь в полную боевую готовность". Что и зачем — для всех непонятно. Но когда раздалась команда: "Стройтесь!" — все, как один на своём месте. Об"явили: "Товарищи, сегодня в 12 ч. ночи двинемся вперёд". Но зачем, никто ничего не знает. Долго шли 4 часа в ожидании. Кой-кто прямо одетый прикурнулся и похрапывает. Я не спал, думал, что это значило. Но вот команда: "Становись". Как ожгли эти слова. В миг на своём месте. Двинулись по направлению к Быхову. Пришли в центр города, в сад, там нас стали разбивать на группы. Я попал начальником одной из групп. Разбивши, нас вызвали в штаб. Конкретно об"явили: "Мы пришли делать повальные обыски, и ваша задача провести это мероприятие со всей серьёзностью. Наша задача выловить предполагающихся в городе дезертиров". Получив задание, я с группой в 15 человек пошёл в отведённый квартал. Вот мы начали порученную работу выполнять. Подходим к дому, сразу его окружаем, а 5-ть человек идём в дом, пред"являем вид и производим обыск. Первый дом ничего, второй тоже, а пройдя весь квартал, нам пришлось в трёх домах обнаружить 7 человек как подозрительных личностей. В одном пришлось задержать 2-х человек выстрелами, что заставило пытавшихся остановиться.
Так прошла ночь, и мы к утру пришли на вокзал, сдавши задержанных в комендантское управление. Уставшие мы сразу забрались в свой вагон и после ночных трудов крепко предались столь сладкому сну.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
