Воспоминания участника гражданской войны красного партизана Векшегонова

В мае мес. я вступил в ряды Красной Гвардии в отряд Мальцева Ив. Мих., который был руководителем красного партизанского отряда. 18-го июля 1918 г. наш отряд, в т.ч. и я, из Свердловска по линии Московского тракта у дер. Старые Решота принял бой с чехословацкой бандой и колчаковскими, и троицкими казаками. Последние приехали по линии железной дороги со станции Кузино (а на последнюю прибыли по Бердяушинской ветке) в количестве 13-ти эшелонов. Впереди нас была конная разведка под командой тов. (фамилии ни помню).

Чехословацкая банда и троицкое казачество нашу конную разведку в деревне Старые Решота разбили, часть из них попали в плен, а часть угнали по лесам кто куда. Наш отряд в 120 сажен от деревни лежал в цепи в сосновом бору. Нас Чехословацкая банда окружила в кольцо, и нам об этом сообщил последний угонявший конный разведчик тов. Карманов Андрей. После его мы увидели, что кругом окружены, приняли бомбомётный огонь, а после него оружейный огонь, но т.к. Колчаковской своры было 13 эшелонов, минимум 10 тыс. челов., а нас было максимум (кроме конной разведки) 30-35 челов., нам пришлось бежать, спасаться кому куда.

Я побежал в сторону гор. Свердловска, и меня у Палкинского отворотка поймали Чехословацкая конница, впереди было два чешских офицера. Стали выпытывать, коммунист или нет, куда отступили Красные, какое количество войск, оружия и. т.д. Я никаких сведений не давал, и меня стали бить нагайками, шомполами, прикладами и даже кулаками. Добиться битьём ничего не могли, чешские офицеры приказали отвести в распоряжение начальника карательного отряда В. Емелина в б. Васильевско-Шайтанский завод.

Когда меня приведи в деревню Старые Решота, а вокруг неё проходит железная дорога, и Московский тракт загорожен стоящими 13 эшелон., [15] и у каждого эшелона по два паровоза впереди и сзади. У эшелонов среди конвоя стоит избитый в крови Мальцев Иван Михайлович. Эшелоны раздвинулись вперёд и обратно, освободили Московский тракт, и меня и Мальцева, 10 человек конницы и 5 челов. пеших повели дальше по направлению в дер. Н. Решота расстоянием 8 вёрст.

В дер. Н. Решота меня и Мальцева сдали в распоряжение деревенской местной дружины и посадили нас в арестном помещении. В последнем просидели несколько часов, а после этого с конвоирами, вооружёнными берданами и одной русской винтовкой, повели до д. Талица, расс. 8 вёрст.

Мы отошли около 4 вёрст, сделали нападение на конвоиров, разоружили их и отобрали секретный пакет, писанный начальнику карательного отряда В. Емелину, убежали в лес и в последнем пробыли до ночи. В пакете было написано: "Направляются в Ваше распоряжение для расправы две большевистских швали, взятые в плен в бою у дер. Стар. Решота. Сделайте им попытку для выяснения их личностей, если не сознаются, пустите их в расход". Прочитавши пакет, изорвали на мелкие клочки и в 10 ч. вечера пошли лесом по направлению к селу Тарасково Невьянского района, где по имеющимся у нас сведениям находились ещё красные войска.

Дошли до Васильевско-Шайтанского пруда, который нельзя было перейти: очень глубокий и большой. Нам пришлось пойти через плотину завода. На плотине стояли часовые, меня и Мальцева захватили как подозрительных лиц и сдали в распоряжение начальника карательного отряда В. Емелина. Емелин, замахиваясь на нас плетью, кричал: "Большевики, сознайтесь, а то сегодня-же ночью расстреляю". Мы отвечали, что мы граждане. с. Тарасково Невьянского района, ходим, ищим утерянных своих лошадей. Емелин добиться от нас ничего не мог, посадил меня и Мальцева вместе в арестном помещение в белый каменный дом у плотины Васильевско-Шайтанского завода. Мы уже сутки не ели хлеба и просидели ещё двое суток тоже без хлеб и пищи. [15об]

Я и Мальцев стали просить Емлина, чтобы последний отпустил нас с конвоиром к знакомому Собакину пообедать. Емлин выделил двух человек конвоиров, меня и Мальцева повели в квартиру Собакина. У Собакина мы пообедали, а после обеда Собакин стал разговаривать с конвоирами, а я вышел в сенки покурить, за мной вышел и Мальцев. Оба ушли в огород и от конвоиров сбежали. Лесами пробрались 17 вёрст до села Починок Первоуральского района, а там уже тоже были белые. Я и Мальцев написали себе документы, и нам вместо старосты подписала его жена Хлынова Дарья Андреевна, погрела печать над дымом зажжённой лампы и поставила на документах.

В с. Починок белой банде стало известно, что мы скрываемся в этом селе, нам об этой сообщили. Я и Мальцев решили из Починка бежать, за нами устроили погоню, но найти нас в лесах не могли, и мы зашли в завод Билимбай для получения документов. В волости сидел писарем Дылдин Семён Иванович, очень хороший приятель по выпивке отцу Мальцева И.М. Дылдин на основании приятельской дружбы и выданных документов Починковским старостой (а за него подписала его жена) выдал мне и Мальцеву удостоверения на срок до одного года проживать на территории белой банды. По этим документам я и Мальцев скрывались на территории б. Екатеринбургского, Верхотурского, Камышловского и Шадринского уездов до ноября мес. 1918 года.

За этот период времени завязали связь с Невьянскими большевиками, персонально с бывшим комиссаром Кузнецовым Фомой (у последнего была искалечена рука белой бандой во время Невьянского восстания, сидевшего в арестном помещении). Я договорился с Кузнецовым о том, чтоб нам организовать Красный партизанский отряд в тылу бандитов и договорились с Кузнецовым нач. отряда назначить Мальцева И.М. Кузнецов меня ознакомил с тем, что он имеет связь с большевиками в г. Свердловске и Берёзовском заводе. Решили устраивать встречу в гор. Свердловске на постоялом дворе у [16] Банникова. Я об этом сообщил Мальцеву И.М, и с последним организовали отряд из 33 человек, достали оружие: 9 русских трёхлинейных винтовок, восемь бомб. Кроме этого я имел револьвер Смитт-вессон, а Мальцев имел наган. После этого уехал в г.Свердловск и встретился снова с Фомой, и договорились, чтобы нашему отряду 21-го ноября 1918 г. уйти за Берёзовский завод в леса и соединиться с другими Красными партизанскими отрядами, в то же время будет там и Кузнецов Фома.

К этому сроку подготовились, но решили ещё с 18 на 19 ноября ночью разоружить отряд в 20 человек Колчаковской банды, пресовавших сено в село Починок под руководством прапорщика Хваткова. Но отдельные товарищи: Томилин Яков, Томилин Иван Гр.. Гаинцев Фёдов Тимофеевич, поймали прапорщика Хваткова, сорвали с него погоны и разоружили его. Прапорщик Хватков скрылся и угнал на ст. Таватуй, а утром уже 18 ноября 18 г. привёз из г. Свердловска карательный отряд в 120 чел. под руководством прапорщика Сенокосова и поручика Лыскова.

Утром на свету 18 ноября захватили наш отряд в расплох и забрали всех участников, собравшихся около одного из помещений в селе Починок для договорённости о наступлении. Я услышал, что пришёл карательный отряд, побежал на квартиру Мальцева. Он был ещё не арестован, и мы с ним убежали в том же селе на окраине в дом Михалёва Константина Лукояновича. За нами бежало 10 человек солдат, но потеряли из виду. Село было всё оцеплено, на всех дорогах стояли посты, и по улицам на каждом квартале стояли посты, и раз"езжали солдаты на лошадях и т.д. Убежать нам не представлялось никакой возможности.

Хозяин дома, у которого Я и Мальцев скрывались, это Михалёв К.Л., запрёг нам лошадь в зимний ход (был глубокий снег). Я и Мальцев поехали по направлению ст. Таватуй, но т.к. часовые стояли на каждом квартале и нас не пропускали, но мы трёх часовых на расстоянии трёх кварталов прогнали, [16об] несмотря на то, что они в нас стреляли. Но уже на выезде из села нас со всех сторон окружили и поймали. Меня и Мальцева вместе привели в штаб белой банды к поручику Лыскову, нач. карательного отряда.

Штаб был в доме кулацкого подхалима, противника власти и коммунистов — Пономарёва Якова Сергеевича. Население села сбежалось в этом доме и, увидав меня и Мальцева, закричали: "Поймали настоящих большевиков, эти главные сатаны мутили всё у нас в селе". Поручик Лысков обращается ко всем гражданам этого села с вопросом: "Мальцев и Векшегонов поддерживают большевизм или нет?" Все собравшиеся граждане хором: "Так точно, они самые главные руководители большевиков, сатаны проклятые". Поручик Лысков все слова граждан записал и направил нас под конвоем в нежилой ветхий холодный дом с заколоченными окнами, принадлежащий гр. Луневу Алексею Потаповичу.

Я и Мальцев зашли в арестное помещение. В нём уже сидели 31 человек, участники нашего отряда. Через 20 минут меня снова вызвали в штаб на допросы и при допросах главным образом добивались, где находится у нас оружие, и с кем имеем связь и т.д. Но я сведений совершенно никаких не дал. Поручик Лысков ударил меня пять раз по лицу и приказал солдатам допытать меня, он и стали бить прикладами, плетями, шомполами и т.д., но добиться ничего не могли. Одновременно со мной били Михалёва Константина Лукьяновича и его жену Михалёву А.В., последней врезали 25 плетей в голую заднюю часть тела, а Михалёву врезали 25 плетей и кроме того били прикладами, шомполами и т.д. У них выпытывали, где наше оружие, и за то, что они нас скрывали. После меня увели на допросы Мальцева И.М., тоже избили и в крови привели обратно в арестное помещение. Так переводили на допросы всех 33-х человек. Одновременно с допросами по доказательству местных кулаков Зуева Василия Захаровича, Цибина Николая Васильевича, Антонова Гр.Ал. и др. в наших квартирах производился обыск, и в результате было обнаружено 9 бомб и 8 винтовок. [17] Выпороли семью Мальцева И.М. и 12-ти летнего мальчика глухонемого.

Продержав нас сутки без хлеба и пищи, не допуская к нам никого совершенно, на другой день меня вывели на допросы во двор этого дома (двор бревенчатый, крытый тёсом, очень плотный, ни одной щели). Во дворе стоял взвод солдат и поручик Лысков. Последний стал снова пытать, где у нас оружие, пулемёты и т.д.

Я не стал давать сведений. Лысков приказал мне встать стенке и приказал взводу меня расстрелять. Я встал лицом к стене, Лысков приказал мне повернуться лицом к взводу. Я повернулся лицом от стены к Лыскову и солдатам. Лысков взводу скомандовал "пли". После оружейного выстрела взводом я ещё больше остервенел. Поручик Лысков кричит, обращаясь ко мне: "Говори, большевистская шваль, где ваше оружие". Я ответил: "Нет оружия". Лысков скомандовал второй раз пли и после второго выстрела взводом спрашивает: "Где Ваше оружие, и с кем имеете связь?" Я опять сказал, что оружия нет, и связи ни с кем не имею. Третий раз скомандовал, и после третьего выстрела взводом я почувствовал, что всё ещё жив и стою на ногах, и все мои части тела шевелятся. Взвод стоял на очень близком расстоянии, что оружейным огнём палило лицо.

После трёх выстрелов Лысков приказал мне: "Иди ко мне, большевистская шваль". Я подошёл к Лыскову, он солдатам приказал меня взять в круг и снова кричит на мен: "Говори, где Ваше оружие и бомбы". Я ответил опять, что нет. Он приказал солдатам "допытаться". Солдаты со всех сторон стали меня бить прикладами, плетями, но добиться ничего не могли. Тогда поручик Лысков показывает мне сосновый бор леса и говорит: "Пойдёшь на опушку леса на расстрел". Я ответил: "Пожалуйста. Я в вашем распоряжении, что хотите, то и делайте". Лысков говорит солдатам: "Но кто из вас, молодцы, первыми пойдёт расстрелять эту большевистскую шваль-свору?" Солдаты на призыв Лыскова ни один не откликнулись, тогда Лысков назначает 15 челов. и приказал меня вести. [17об]

Открыли ворота в улицу, а улица была вся заполнена гражданами села Починок. Отвели меня 50 сажен, и Лысков скомандовал обратно. Завели снова во двор и провели во второй (задний) двор, где снова меня стали пытать, где оружие и планы нашего действия. Я ответил тоже, что оружия нет, а планы составлять не умеем. Меня били до тех пор, пока не вышибли из чувств, и после затолкнули в арестное помещение обратно. Мальцева И.М. и Гаинцева Фёдора Тимофеевича уже в арестном помещении не было, над ними тоже устраивали пытки, ставили к стенке и стреляли по три залпа взводом, а после стрельбы Мальцева толкали в подполье в караульном помещении, Гаинцева уводили в тёмную конюшню, били обоих шомполами, плетями, шашками и прикладами, но допытаться тоже ничего не могли!

Когда я в арестном помещении очувствовался, оказалось, что из 33 человек сидевших лежал на полу один Томилин Иван Григорьевич, весь чёрный, как уголь. Я его спросил: "А где остальные?" Он ответил: "Не знаю". Я посмотрел в дыру подполья, оказалось, что они, услышав выстрела, спрятались и, когда увидели меня в живых, все вылезли и спрашивали меня: "Где Мальцев и Гаинцев?" Я ответил, что не знаю.

Через полчаса заходит в арестное помещение Гаинцев Фёдор Тимофеевич, лицо чёрное, взгляд суровый, и спрашивает: "А где Мальцев И.М.?" Мы ответили, что незнаем. Гаинцев сказал, что наверное Мальцева изрубили в конюшне. Через 20 минут пришёл в арестное помещение и Мальцев. Собрались все в кружок и в полголоса стали рассказывать я, Мальцев и Гаинцев о том, какие пытки нам озверевшая белая банда делала. Кроме нас ещё очень били при взятии в плен из остальных участников нашего отряда это: Лапина Николая Мак., Теплоухова Александра Якимовича, Уварова Ф.И. и др. В общем, одиночки остались случайно неизбитыми.

Выдающимися палачами белой банды были: поручик Лысков, прапорщик Сенокосов (из Троицка) и Хватков, ефлейтор Акулов Алексей и др. фамилии не помню. [18]

Активными подстрекателями и главными воротилами из местного кулачества были: село Починок — Зуев Василий Захарович (кулак), Антонов Григорий Алексеевич (кулак), Цибин Николай Васильевич (кулак), Пономарёв Яков Сергеевич (середняк), Пузикова Мария Васильевна (белобандитка из штаба карательного отряца В. Емлина), Пономарёв Фёдор Дмитриевич (середняк), Уваров Мартемьян Дмитр. (середняк) и др.

20 ноября нас всех 33 челов. увезли на ст. Таватуй и посадили в два товарных вагона, и повезли с закрытыми окнами и дверями. На ст. Свердловск нас высадили и разбили на две группы. Меня, Мальцева, Гаинцева и др. в количестве 11 челов. увели на быв. улицу Большая С"езжая и посадили в белый каменный дом в две маленьких камеры вместимостью по 2-3 челов., а нас посадили в одну 6 человек, а в др. 5 челов. В камерах было душно, темно, нет ни одного маленького окна, на полу на вершок крови, есть и пить не давали двое суток.

Через двое суток поручик Лысков под усиленным конвоем (80 челов.) свёл нас к коменданту г. Свердловска (ул. Карла Либкнехта около Ленинской ул.). Комендант приказал произвести у нас обыск, отобрать деньги и отправил нас в тюрьму N1 (по Московскому тракту, на В. Исетской площади) там нас нач. тюрьмы не принял за неимением мест и направил в тюрьму N2 (за быв. Сенной площадью, около обсерватории). Нач. тюрьмы N2 спросил нас: "Здоровые или больные?" Мы ответили, что здоровые все. Нач. тюрьмы тогда сказал, что у него все сидящие арестованные в тюрьме N2 800 челов., все больные тифом, и мест совершенно нет, и сам позвонил по телефону коменданту города Свердловска, и нас снова привели в распоряжение коменданта. Тогда последний приказал нас отвести на быв. Уктусскую улицу в большой каменный дом (рядом с первой частью милиции около монетного двора). В этом доме под охраной сербов, чехословак и русских мы сидели до 12-го июля 1919 г.