| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
'Справилась бы, конечно, — подумал внимавший перебранке Тиллотсон. — В офицерском борделе'.
Фантазия помимо его воли вдруг заработала в опасном направлении. Он представил раскинувшуюся на постели Мэгги в ажурных чулках и соблазнительном кружевном белье. Эротическое видение получилось настолько ярким, что внизу живота сделалось горячо и товарищу Тиллотсону от греха подальше пришлось прибегнуть к экстренному самостопу.
— Ты все время ноешь, Тадлер! — нравоучительно заметила мисс Поршень. — Стыдно вспомнить, как прошлой осенью ты плакал после наказа Старшего Брата по стране.
В ту кошмарную осень, когда из отделов Министерства начали массово исчезать мужчины, Дэн действительно впал в черную меланхолию. Истерические пророчества штатного паникера Джейсона о том, что 'скоро заберут вообще всех, готовьтесь, парни', доводили впечатлительного Тадлера до горьких слез, вызывавших смешки, упреки и изощренные издевательства жестокой Мэгги.
— Я не ною, — угрюмо возразил Дэн.
— Ладно, почти не ноешь, — саркастически согласилась Мэгги. — Прогресс, конечно, по сравнению с прошлой осенью. Тогда ты разнылся хуже бабы, да еще и штаны свои намочил от страха, что долг Родине придется отдавать, трясогузка нестроевая!
— Тадлеры всегда платят свои долги! — зло огрызнулся Дэн, задетый за живое. — И я служил в армии четыре года назад!
— А, что-то припоминаю, — притворно задумалась Мэгги Поршень. — Склад с портянками охранял, верно?
— Никак нет. Ракетный бункер на острове Шпицберген, — внезапно по-военному отчеканил Тадлер. — Спецвойска, инженерная рота, уяснила?
От удивления Мэгги даже приоткрыла рот. Вышло это у нее не столь чувственно, как получалось на моментальных снимках с мини-телекрана, регулярно создаваемых мисс Поршень для привлечения внимания мужской аудитории сети. Возможно, все дело было в ракурсах, тщательном отборе и ретуши этих фотографий, но сейчас, с тем же якобы призывно полуоткрытым ртом Мэгги имела дурацкий вид человека, которого подло и беспричинно трахнули доской из-за угла.
— Я много раз об этом рассказывал, но тебе, видимо, не очень-то интересно было слушать меня и запоминать какие-то никчемные подробности моей жизни, — железным голосом продолжал взбунтовавшийся Тадлер. — Я вот что думаю, Мэгги. Не надо тебе ходить за мной, общаться и писать мне на миник свои сообщения, раз такое дело получается. Хватит, пожалуй!
'Давай, Дэнни! — возликовал Тиллотсон. — Врежь ей! Покажи, что ты не на помойке себя нашел, парень! Жги, сынок!'.
Не на шутку разбушевавшийся Дэн патетически возвысил голос, как это делали партийные ораторы, клеймящие позором мыслепреступников и прочих голдстейновских наймитов, однако Мэгги, быстро оправившаяся от первого шока, вызванного 'бунтом на корабле', уже захлопнула свой красивый рот. Рука мисс Поршень, исповедовавшей золотое полицейское правило о том, что любые беспорядки следует подавлять в самом зародыше, незаметно скользнула по столешнице, направляясь в ту сторону, где стояла позаимствованная в отделе клининга увесистая старая швабра. Этот почтенный инструмент был знаком с ребрами и хребтом Тадлера несколько ближе и теснее, чем ему того хотелось бы.
— ...а еще должен сказать тебе, Мэгги, что легкомыслие, бесчувственность, насмешливое и пренебрежительное отношение к своим товарищам по работе, к их мыслям и чаяньям, являются сугубо отрицательными качествами, которые недопустимы для морального облика благонамеренного члена нашей Партии, потому что...
Тиллотсон, внимавший гневной речи Тадлера, был на седьмом небе от счастья. Наконец-то эта зарвавшаяся высокомерная блондинка получит то, что ей давно причитается по справедливости.
'Мочи ее!' — подумал он. Но тут что-то пошло не так. Распалившийся Дэн вовремя приметил, как рука Мэгги тянется к орудию возмездия. Он быстро сообразил, что теперешняя экзекуция выйдет далеко за пределы милой любовной игры в сторону тяжких телесных повреждений драгоценного тадлеровского организма.
-...потому что, ну, это... как Старший Брат сказал один раз... Ну, я, короче, подумал, что оно как-то так... Ладно, Мэгги, — скомканно завершил Дэн, — я пошел, а то до двухминутки ненависти надо это... дело одно сделать.
Мятежный Тадлер поспешно выскользнул за дверь и без следа растворился в лабиринте министерских коридоров.
'Ты хорошо начал, парень, а кончил скверно', — с отвращением подумал товарищ Тиллотсон.
IV
Ладонь Мэгги удобно легла на отполированное многочисленными поколениями министерских уборщиков древко швабры. Прикосновение было приятным, ласковым и успокаивающим. Оно грело душу, но момент истины оказался безвозвратно растрачен и упущен: обнаглевший Тадлер расточился в коридорах учреждения словно утренняя дымка над Темзой.
— Убью гада, — решительно сказала мисс Поршень.
Из-за двери вдруг густо потянуло сивушными маслами, чесноком, мочой, какой-то сложносочиненной кислятиной и прочими ингредиентами пока еще исправно функционирующего алкоголического метаболизма. Вслед за гаммой мерзких запахов в кабинку Мэгги осторожно просунулась мятая с похмелья рожа Мозеса Джанки. Его хитрые глазки из-под припухших век остро и цепко сканировали помещение по плоскостям, выясняя, что хорошего и полезного здесь можно было бы незаметно спереть при случае.
— Твой танец живота похож на посвист кнута, вчера ты бросила в меня кочергой... Исправься, дорогая, и скорее стань моею женой, мы будем счастливы вместе, вместе с тобой, — немелодично гнусавил Джанки последнюю музыкальную новинку недели, потеснившую на ночных улицах и в чартах мегапопулярную 'Давно уж нет мечтаний, сердцу милых'. Весь Лондон был просто помешан на этой песенке. Их выпускала для пролов особая секция музыкального отдела, а слова иногда сочинялись вообще без участия человека — на версификаторе.
— Заткнись, Джанки. У тебя слуха нет, — грозно сказала мисс Поршень.
Увидев подобравшуюся словно пантера перед прыжком Мэгги, все еще крепко сжимавшую древко швабры побелевшими пальцами, Джанки жестом капитулирующего солдата быстро вытянул руки вперед, демонстрируя пустые ладони и собственную мнимую безобидность.
— Славная, славная... не кипешуй! — примирительно сказал он раздраженной фурии, изготовившейся к броску. — Я по делу к тебе. Скажи, пожалуйста, куда ты разводной ключ вчерась задевала? Очень надо...
— Какой еще ключ? — растерялась мисс Поршень.
— Ну... такой, — Мозес неопределенно пошевелил крючковатыми пальцами в пространстве. — Небольшой. Никелированный.
— А, блестящий, — сообразила Мэгги. — Так он в Лито у Джулии.
— Эт которая? Рыженькая, с вооот такими здоровенными буферами? — уточнил Джанки. — Мммм... Тогда все, ключик наш бригадный с концами ушел.
— Нет, темненькая. Ты ее не знаешь, — ответила Мэгги.
— Так подскажи, куда идти, как найти! Нам с Томми струмент прям до зарезу нужон. Не открывается хреновина эта отверткой, хоть ты тресни, — пожаловался Джанки, имея в виду заклинивший речепис. — Все пальцы уже пораскровянили, растак его душу...
— Слушай, Мозес, — предложила Мэгги. — Вы подождите с Томом, а я быстренько схожу сейчас к Джулии и принесу. Ты сам не найдешь ни ее, ни инструмента...
В голове мисс Поршень созрел смутный план, в котором обнаглевшая физиономия позорно бежавшего от возмездия Тадлера как-то удачно сочеталась с холодным оружейным блеском разводного ключа, оставленного в Лито. Оставалось только совместить все эти компоненты в пространстве.
'Я тебя совмещу, — подумала Мэгги, с решительным видом выбираясь из-за стола. — Я тебя, падлу, сейчас выловлю и так совмещу, что ты неделю на своей тощей заднице сидеть ровно не сможешь. Да и прогуляться не мешает, развеюсь заодно'.
Вторая
I
Из пневматической трубы на стол товарища Тиллотсона выкатились три бумажных рулончика. Это были его первые рабочие задания на сегодня. Тиллотсон со вздохом нацепил очки, распечатал почту и принялся сосредоточенно вникать в телеграфный сленг записок, применяемый в отделах Министерства исключительно для служебного пользования.
таймс 21.10.83 речь с. б. превратно волонтеры уточнить
'Дел на полминуты в реале, а туфты для начальства на пару часов можно будет развести при желании', — бодро подумал Тиллотсон, вводя на клавиатуре телекрана свой табельный номер, чтобы затребовать 'задние числа' — исходные номера 'Таймс' со статьями, подлежащими правке и 'уточнению'.
В первом задании речь шла о пресловутом внеплановом наборе волонтеров на Малабарский фронт, том самом, о котором вдохновенно пророчествовал товарищ Джейсон, доводя до панических атак малыша Тадлера, крепко доставшего своим нытьем всю контору и прилежащие окрестности. Дэн немного успокоился только после специального выступления Старшего Брата, в котором сообщалось о том, что набор волонтеров является частичным и почти завершившимся. Слухи о неких якобы готовящихся Министерством Мира дополнительных масштабных мероприятиях распространяют лживые прихвостни Голдстейна и платные наймиты разведслужб Остазии, — особо подчеркнул СБ, хорошенько шуганув кликушествующего Джейсона, который после этого недвусмысленного заявления на некоторое время утратил дар пророчества и членораздельной речи. Возобновившийся по весне набор волонтеров в Африку бросал тень на заверения Старшего Брата, поэтому Тиллотсону предстояло переписать этот абзац выступления, привести его в соответствие с текущей реальностью и незамедлительно забыть обо всем, прибегнув к самостопу и двоемыслию. Это было довольно простое задание.
таймс 18.02.84 заяв минизо превратно плановые показатели животноводства уточнить
'Со скотобазой, пожалуй, до обеда управлюсь... плюс-минус. Надо будет тогдашнюю цифирь поднять по всей хрюканине и заменить ее сегодняшней', — решил Тиллотсон. Это задание было механическим, спокойным и рутинным. Во время его выполнения при должной сноровке опытный сотрудник мог даже немного подремать с широко открытыми глазами.
таймс 03.12.83 минусминус изложен наказ с. б. упомянуты нелица переписать сквозь наверх до подшивки
'А вот эта тягомотина точно до упора у меня растянется, — огорчился Тиллотсон, откладывая в сторону задание номер три. — Творческая работа, повышенная сложность, так и знал, что какая-то подлянка... Пропал день, чтоб им всем пусто было, сволочам'.
В своем наказе по стране от 3 декабря 1983 года Старший Брат нагородил такого вопиющего дерьма, что если бы он был не Старшим Братом, а обычным гражданином, то все эти мыслепреступления в совокупности карались каторжным лагерем строгого режима. По нижней планке уложения о наказаниях, СБ при самом благоприятном исходе дела мог бы раскрутиться примерно на 'четвертак'. О том, что за такие фокусы полагается по верхней планке, лучше было и вовсе не думать. Расхлебывать эту похабщину предстояло, разумеется, не номинальному главе Океании, а несчастному товарищу Тиллотсону, который сейчас мог руководствоваться только своим знанием принципов ангсоца и приблизительным представлением о том, что желает услышать от него Партия. С подобными творческими задачами неплохо справлялся Смит, которому даже доверяли уточнять передовицы 'Таймс', писавшиеся исключительно на новоязе. Тиллотсон же всегда предпочитал иметь дело с чем-то более шаблонным и заурядным, но сегодня на календаре выпал явно не его день.
Работа была самым большим неудовольствием в жизни Тиллотсона. Особенно вот такая работа.
'Ладно, погнали наши городских, — обреченно подумал товарищ Тиллотсон, с видом мученика придвигая к себе речепис. — Начнем с простенького, а там, глядишь, к полудню и раскочегарюсь помаленьку'.
II
Пока Тиллотсон в поте лица расправлялся с дополнительными волонтерами и превратно изложенной хрюканиной, пневматическая труба выдала ему еще три заказа, но они оказались простыми, и он смог разобраться с ними до того, как пришлось уйти на двухминутку ненависти. После ненависти он вернулся к себе в кабину, снял с полки словарь новояза, нацепил очки и взялся за главное задание дня. В кабинке напротив Уинстон Смит с озадаченным видом что-то сосредоточенно читал, время от времени рефлекторно почесывая нос канцелярской скрепкой.
'Ишь, чешется. Не оцарапайся там, смотри, мыслитель', — подумал Тиллотсон, принимаясь за чтение неправильного наказа СБ.
Большая часть декабрьской речи Старшего Брата посвящалась деятельности ПКПП — организации, которая снабжала сигаретами и другими предметами потребления матросов на плавающих крепостях. Особо был отмечен некий товарищ Уидерс, крупный деятель внутренней партии, удостоенный награждения орденом 'За выдающиеся заслуги' 2-й степени.
'Оказался наш Уидерс редкостною сукою, — позлорадствовал товарищ Тиллотсон, сызмальства не питавший особой любви к 'внутрякам'. — Спер, наверное, слишком много, козлина, а делиться ни с кем не захотел. Или возомнил о себе... орденоносец ведь и неполный кавалер, как же'.
Дело было не так, чтобы особо резонансное, но о том, что хвалёная ПКПП в марте 1984 без каких-либо объективных причин приказала долго жить, знали почти все в Министерстве, хотя об этом не писали газеты и загадочно молчал телекран. Акции табачной империи Уидерса сейчас котировались по курсу пепла поставляемых на плавучие крепости сигарет, а сам он, в лучшем случае, превратился в пепел, старательно позабытый безутешными родственниками на полке тюремного колумбария. Впрочем, и пепла-то, скорее всего, никакого не было, поскольку не было и самого товарища Уидерса, которого выдернули из потока истории вместе со всеми выдающимися заслугами и регалиями. Уидерс никогда не существовал. Он был 'упомянутым нелицом' — досадным грязным пятном на идеально чистом кафеле, которое по гигиеническим соображениям следовало окончательно стереть, а потом тщательно продезинфицировать.
Тиллотсон задумался. Было понятно, что речь СБ следует переписать начисто: она не подлежала механической правке. Скорее всего, этой задачей сейчас занимался десяток сотрудников по отдельности, поскольку создание комиссии означало негласное признание факта фальсификации прошлого. Версии того, что на самом деле сказал Старший Брат, отправятся по инстанции наверх, а там уже выберут и отредактируют что-то одно, самое оригинальное, — решил Тиллотсон. Возможно, именно это задание сейчас параллельно выполняет Уинстон Смит.
'Недаром у тебя так нос чешется, — неприязненно подумал он о конкуренте из кабинки напротив. — К выпивке... народная примета такая. Смиту премию дадут за речугу, а нас, грешных, депремируют за плохую работу'.
Тиллотсон мог бы превратить речь СБ в типовое разоблачение предателей и мыслепреступников, но такое решение проблемы было бы слишком банальным и прямолинейным. За работу 'на отвяжись' запросто могли взгреть и лишить всех положенных надбавок.
'Триумфальное перевыполнение трехлетнего плана по шнуркам? — вяло предположил он. — Как вариант. Нет, не годится. Это кучу всего за собой тут же следом потянет на уточнение, да по всем смежным отраслям промышленности. А потом теми же шнурками тебя и удавят без мыла... Как сотрудника, 'допустившего халатность, повлекшую чрезмерное усложнение документации'. Твою мать... И внеплановая победа на фронте тоже не проканает, в случае чего могут и к стенке поставить без разговоров. Нужно что-то такое... 'из-под волос', как говорится... чистая фантазия'.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
