Судьба, поставленная на кон

Затем, тщательно проработали клятвы, зачастую споря о каждом слове. Между делом, решили, во что будут играть. Конечно, не в кости! Полагаться в таком деле на одну лишь удачу — глупость. Но и шахматы не подходили. Геллерт был уверен в своих тактических талантах, но отлично знал, что Дамбльдор обожает лазить в головы собеседников. А Гриндевальды с давних времён славились боевыми навыками и стихийными техниками, отнюдь не мозгоклюйством. От глубокой легилименции он защититься сумеет, а вот поверхностные мысли Брайан считает на раз. Значит — покер, выгодно отличающийся как элементом случайности, так и возможностью влиять на расклад. Колоду — старенькую, немного засаленную, но без крапа и магических меток, Геллерт отобрал у тюремщиков, стороживших узников на подземных уровнях.

И лишь проверив комнату и отложив на дальнюю полку палочки (призвать недолго, но мухлевать без них практически невозможно), могучие маги сели за стол.

Глядя, как Дамбльдор довольно ловко тасует колоду, Геллерт с невольным уважением прикидывал — неужели старый приятель заранее всё просчитал, и в то время, как сам он до полного изнеможения, до дрожи пальцев и нестабильной пульсации в ядре работал над боевой магией, Брайан брал уроки у картёжников или даже шулеров? А если просчитал его мотивы, и готовился именно к покеру... тогда, пожалуй, рыжий прощелыга вполне заслужил право собрать все Дары. Ну а там... посмотрим, если их понимание Общего Блага разойдётся слишком широко, у него ещё есть несколько интересных смертоносных вещиц, собранных по манорам всей Европы, да и с волхвов он кое-что успел снять. Кое-что очень неклассическое, и оттого исключительно эффективное, от того, чего не знаешь, защититься практически невозможно!

Игра началась, и два могущественных мага схлестнулись в серьёзнейшем поединке. Отточенная бесчисленными боями интуиция — против слабого дара предвидения, тактика против завышенной удачи, окклюменция, усиленная боевым трансом — против агрессивной легилеменции. Давно уже Геллерт не получал столько удовольствия в, казалось бы, примитивной игре! Сражаться против серьёзного противника, поставив на кон судьбу... да что там, судьбы целого мира! Ведь от того, кто получит Дары, будет зависеть всё! Да, армии болвана Гитлера уже не спасти, ещё месяц-два, и русские начнут штурмовать Берлин, а вот спасти Древний магический Трир от Волхвов Гриндевальд сможет лишь, если поднимется ещё на одну-две ступени по лестнице могущества. Да и передел мира после поражения будет выглядеть совсем по-другому, если маги Германии аккуратно внушат победившим русским магглам идеи великодушия и всепрощения! Опять же, на условиях, что за спинами диктующих свою волю победителей не будут торчать проигравшие Дурмштранговцы и Китежане.

Тем временем воля и тактика Геллерта постепенно вели его к победе, столбики золотых монет с каждой раздачей перемещались к нему. Смешно сказать — на кону было лишь 130 галлеонов — всё, что нашлось в карманах у магов. А ведь Гриндевальд знавал кое-кого, способного миллионы выложить даже не за сами Дары Смерти, а за информацию о них! Судьба бывает так насмешлива...

— Уф, ну ты даёшь, дружище! — Рыжебородый маг утёр пот рукавом. — Ты хитёр, как лис!

— Обычно меня сравнивали с волком, никогда не бросающим подраненную добычу! — Самодовольно ухмыльнулся Гриндевальд, прикидывая, что осталось отыграть лишь два десятка монет, и вдруг насторожился. Такое впечатление, что магия вокруг изменилась. Дамбльдор как будто стал сильнее, вдобавок, явственно ощущались огненные тона. Непонятно... Нет, Брайан мог утаивать часть силы, да и к огню у него была яркая предрасположенность, но почему сейчас? Неужели концентрирует силы, надеясь силой вырвать победу? Глупо...

Но следующая раздача заставила сконцентрироваться на игре. Какой неудачный расклад, скинуть все... Опять один мусор! Да что ж это такое, неужели Дамбльдор изобрёл заклинание, напрямую влияющую на удачу, и сейчас запустил его невербально и без палочки? Да нет, невозможно, но почему так резко изменилась ситуация? Никакая тактика не спасёт, когда рыжему постоянно везёт!

Золотые башенки отправились уже к другому игроку. Геллерт пытался понять, как же мухлюет бородач, и что они не учли в клятвах? Вроде бы, перекрыли всё. Неужели, действительно Брайану просто везёт? Или, что вернее, самому Геллерту не везёт. Всё же, сотни лично убитых, и, как минимум, неодобрительное отношение древних языческих богов.

Проклятье! Ну хотя бы пару удачных взяток, на одном блефе далеко не уедешь! Ну... последняя золотая монета ушла к бородачу и со звоном обрушила башенки. Вот и всё... Обидно.

— Признаю своё поражение! — Раздражённо буркнул немец, разглядывая последний расклад. Опять мусор...

Интересно, если сейчас быстро, по русскому обычаю "набить морду" Дамбльдору, прежде чем тот ухватится за палочку, получится ли вернуть первый Дар Смерти? Пожалуй, будет очень удобно ухватиться одной рукой за эту бороду, а второй — прямо в нос, да с размаху, чтобы идиотские очки-половинки так и брызнули стеклянным крошевом...

К сожалению, англичанин прекрасно знал своего германского друга, и прежде чем тот поднялся, уже выкрикнул какую-то команду, и над ним вдруг вспыхнуло пламя. Геллерт на миг замешкался, с восхищением рассматривая весьма редкое существо — феникса, и с опозданием понял, что огненная птица что-то вложила в руку Блайану. Палочку. Узловатую бузинную палочку, тот самый Дар Смерти. А в следующий миг германский маг уже падал, опутанный материализованными прямо из воздуха верёвками.

Невербальное Инканцеро. Ничего сложного, такие примитивные заклинания Гриндевальд рвал простым усилием воли. Вот только верёвки, сотворённые старшей палочкой, порвать было не проще, чем стальные канаты.

А Дамбльдор тем временем вынул из-под своей жуткой мантии небольшой кошелёк с расширением пространства, и теперь споро сгребал в него артефакты, снятые Геллертом перед игрой.

— Эй, ты что делаешь? Ворюга! Ты же клятву давал!

— Я давал клятву не пытаться убить тебя, а после игры помочь избежать посланных за твоей головой волхвов. А вот свободы я тебе не обещал! Прости, Геллерт, но я отлично понимаю, что ты никогда, ни при каких обстоятельствах, не согласишься быть вторым. Так что, посидишь здесь, в одной из уютных камер, годков так... тридцать-сорок, а там — посмотрим.

— Скотина! Мало того, что грабишь меня без малейших сомнений, так ещё и сдать решил? Меня же та четвёрка в камере абсолютно беспомощным возьмёт!

Дамбльдор тем временем уже сложил в свою бездонную сумку боевую мантию Геллерта, и сейчас деловито сгребал галеоны, на которые они только что играли.

— Ты очень не прав, дружище Геллерт! Это не грабеж, это освящённое веками мародёрство, целая философия, благодаря которой наше государство обрело силу и выживало сотни лет. Надо просто подождать, пока враги ослабят друг друга, а затем атаковать и забрать все ценности. В конце концов, я думаю, тебе будет приятнее, что всё это окажется у меня, а не у каких-то там посторонних волхвов!

Гриндевальд по этому поводу выразился на русском. На всех остальных известных ему языках просто не было столько ёмких и удивительно выразительных слов, полностью описывающих любую неприятную ситуацию.

— Ах да, что там с золотом Рейха, как я полагаю, осевшем на твоём счету? Ключиком не поделишься?

Геллерт с большим удовольствием поделился бы десятком проклятий, пинком и зуботычиной, но проклятый бородач просто воспользовался легилеменцией.

— Ага, Кощей значит... огорчительно. Так, а со счетами что... Что? Всего несколько тысяч? А остальные? Перевёл на наследника?! Подумать только, ты, оказывается успел жениться и обзавестись сыном... И где они? В Америку услал? Сразу же после первых стычек с Китежанами? Дальновидно, просто на удивление, а ещё дальновиднее то, что ты сам не знаешь, где они сейчас. Что ж, придётся подождать, пока твой наследник не придёт за тобой, ведь лордов не бросают, правда? Тогда и денежный вопрос решим.

Гриндевальд взвыл от ненависти. Только бы добраться до глотки этой твари! Поверить только, когда-то они были даже больше, чем друзьями!

— Ах да, и на счёт волхвов не беспокойся. Сейчас я подам сигнал, и войска МКМ займут Нурменгард. Освободят узников, и освидетельствует твоё поражение. И, пожалуй, Кощей подал неплохую идею. Официально будет считаться, что ты преодолел предел смертного, и не можешь был убит. Так что будешь сидеть в собственной тюрьме, и волхвам тебя никто не отдаст. Сейчас выберу пару узников поавторитетнее, и вложу им в память сцену нашей эпохальной дуэли. Они и будут свидетельствовать, что тебя не взяла ни Авада, ни Адское пламя. Не понимаешь? Чем страшнее ты, тем выгоднее смотрюсь я, и с такой точки зрения сидящий в тюрьме ужасный Гриндевальд куда ценнее погибшего давным-давно. Ты станешь моей лестницей к власти, дружище!

В маленькой уютной башне загремели заклинания, разнося обстановку. Проклятый театрал, создающий сцену, на которой он "победил" страшного Гриндевальда в честной дуэли! Проклятье, этот стол из чёрного дуба всегда дарил ему вдохновение! А в этом кресле он держал на руках наследника, представляя, как будет учить его править всем миром!

— Лучше скажи, как ты сумел обойти клятву! Ведь без обмана точно не обошлось!

Геллерт тяжело дышал, спешно выискивая, как именно надавить на бывшего друга, прежде чем его, связанного и беспомощного, представят общественности.

— Ну что ты! — Ехидная морда рыжего мерзавца совсем не вязалась с возмущением в голосе. — Естественно, я не мухлевал! Кстати, познакомься с моим фамильяром, Фоуксом. Знаешь, это воистину удивительная птица, просто виртуозно работающая с пространством и огнём. Мало того, что он может преодолеть почти любые барьеры, и доставить хозяина в любое знакомое тому место, так ещё и очень умён. Достаточно было показать ему, какие комбинации в покере любит его хозяин, и потренировать в перемещениях карт и — вуаля! Ты ведь согласен, что временами, фокусы ничуть не слабее самой могущественной магии?

Гриндевальд тяжело вздохнул, отлично понимая, что ничего не может сделать рыжему ублюдку, ничем ни убедить, ни надавить. Оставалось лишь напакостить напоследок. Помнится, у пленных русских ведьм получалось, пусть Аненербе так и не сумело объяснить феномен низкоэнергетических условных проклятий, но ведь действовало же!

Прокусить губу и плюнуть кровью, в качестве носителя, а теперь сказать, так, чтобы жертва обязательно слышала:

— Кровью своей, магией своей, проклинаю тебя, Дамбльдор! Ты жаждешь славы — так умри в бесславии! Ты жаждешь власти — так пусть власть будет для тебя ежедневной пыткой! Ты хочешь Дары Смерти — так пусть принесут они смерть тебе, умри в шаге от цели, не достигнув мечты!

Английский маг удивлённо приподнял брови, и воспользовался несколькими диагностическими заклинаниями, не зная, что те не способны определять низкоэнергетические проклятья, срабатывающие по условию.

— Одичал ты в русских лесах, дорогой Геллерт. Бредишь. Полежи, поспи. А я пойду пока, свидетелей определю. А заодно и тех, кто не должен выйти из Нурменгарда. С ними успеет расправиться ужасный Гриндевальд, прежде чем благородный Альбус успел вмешаться, хе-хе...

Дамбльдор спускался в темницу, любовно поглаживая узловатую палочку. Теперь надо будет активизировать усилия по добыче двух других Даров. С камнем всё будет просто — поговорить с Томом о семейных узах, о родственной любви, ну и о величии чистокровных, и тот сам разберётся с Гонтами, а затем и сам нарвётся, неуравновешенный полукровка с бешеной жаждой власти не может не нарваться. С Поттерами чуть сложнее, надо не просто их истребить, но ещё и позаботиться, о том, чтобы в момент смерти последнего мантия не оказалась заперта в сейфе Гринготтса. Кстати, если вопрос затянется, можно и столкнуть лбами две ветви потомков Певереллов.

Конечно, Поттеров, в отличие от Гонтов, даже немного жаль, но ведь это ради Общего Блага. Блага Альбуса, блага Персиваля, блага Вулфрика, блага Брайана и даже ради блага старшего из Дамбльдоров! Старая, но актуальная шутка, как всегда развеселила доброго волшебника, и в тюрьму маг вошёл смеясь. Пришло время решать, кто из сидящих здесь магов ну никак не соответствуют Общему Благу, а кто весьма пригодится, как свидетель, а позже — и как сторонник.

Сегодня заключение для узников завершится, так или иначе. Ведь добрый маг никогда не убивает в гневе. Он делает это с искренним сожалением.

Конец