Прода Мораны

Ч-пум!

Новый смертник освободил место за пулеметной турелью "Ханомага", и это стало последней каплей для его камрадов: дернувшись вперед и развернувшись мордой к полю, бронетранспортер ненадолго замер, принимая через кормовые дверцы пополнение взамен убитых — после чего медленно сполз с обочины и покатился к холму, постепенно набирая ход. Не теряло времени и прочее охранение разбитого каравана: под короткие очереди трех "МГ-34" примерно полтора отделения пехотинцев пошло в лобовой штурм на низенький холмик, дабы раз и навсегда закрыть вопрос с засевшими там партизанами. Догнав рысящую бодрой трусцой пятерку солдат, дал пробную очередь и пятый по счету наводчик-стрелок немецкого БТР, обозначая тем самым для "руссиш партизанен" всю безвыходность их положения. Но вызвал лишь возмущенно шипение охранника-автоматчика снайперской пары:

— Вот гад, наши патроны тратит!!!

Его тихие комментарии резко оборвал наблюдатель:

— Возле замыкающего автопоезда вижу офицера! Стоит за последним прицепом!..

Плавно шевельнув стволом, СВУ медленно навелась на опрометчиво проявившего себя германского лейтенанта, отслеживающего в бинокль успехи подчиненных. За ними же следила и девушка-из-сна, умудряясь одним глазом смотреть сквозь прицельную сетку оптического прицела, а вторым просто смотреть — отчего обе картинки порой наслаивались друг на друга. Наверное, это тоже было своеобразным волшебством, присущим только обученным снайперам...

Бу-ум!!!

Против ожидания, первым умер не офицер вермахта, а водитель-механик "Ханомага": догнав группу пехотинцев, угловатая туша бронетранспортера замедлилась и поползла перед ними — закономерно первой и наехав на одну из заботливо прикопанных противотанковых мин. Советских, и рассчитанных на более солидные самоходные коробки — так что вместе с вырванным колесом и частью моторного отсека, в небеса улетела и душа какого-то гефрайтера, сидевшего за рулем БТР.

Ч-пум!

Следом за ним отправился и командир пехотного охранения разбитого каравана, после чего винтовка начала ритмично кашлять, добивая выживших возле бронетранспортера.

— Немцы зашли на позицию!

Переместив внимание на очередные цели, девушка сменила опустевший магазин на полный, и выстрелила по верхушке холмика. Вернее, по едва различимому даже в четырехкратный прицел светлому пятну — за которым дождались своего часа сразу пять крупнокалиберных снарядов. Чего только не найдется в партизанских закромах! Однако остатки разбитого зарядного ящика советской гаубицы закапризничали, и пришлось стрелять еще раз. Но лишь на третий невеликая возвышенность резко вспухла несколькими мощными фонтанами земли и дыма — выплюнув из себя изломанные тела в фельдграу.

— Вижу колонну техники со стороны города!..

Не отрываясь от сбора стрелянных гильз в свой вещмешок, говорливый автоматчик тут же откликнулся:

— Х-ха, не успевают гансики до темноты! А, тащ лейтенант?..

Оценив положение багрового солнечного диска, уже до половины провалившегося за обманчиво-близкую линию горизонта, девушка некоторое время наблюдала за разбитой в хлам автотехникой и дымящимся в поле "Ханомагом", от которого к дороге уходила цепочка тел. Бегать от снайпера... Пф! В наступившей тишине тихо потрескивал остывающий после температурных перегрузок глушитель; затем зашуршал автоматчик, хозяйственно прибирающий упаковочную бумагу на самокрутки с солдатской махоркой. Невнятно забормотал наблюдатель, подсчитывая и расписывая в самодельном блокноте вражеские потери..."

Реальный мир привычно-грубо разрушил интересный сон, вторгнувшись в него тихим гулом мужских голосов, близким надсадным кашлем многолетнего курильщика — и чьей-то рукой, настойчиво теребящей за плечо.

— Маша, просыпайся.

— А? Что?!

Резко сев на лавке, молоденькая младшая медсестра едва не уткнулась заспанным лицом в живот русоволосой напарницы, мягко придержавшей ее от падения. На ходу потягиваясь, Мария-Соледад встала: подруга и так дала ей поспать подольше, разложив стерилизованные наборы для инъекций и прочий инструментарий по эмалированным кюветкам. Сходив умыться, брюнетка сходу включилась в подготовку инъекций для капельниц, которой занималась небольшая бригада из двух полноправных медсестер, и двух молоденьких медсестричек: пока опытный персонал подписывал бутылки с физраствором фамилиями из журнала назначений, и комплектовал каждую помеченную емкость ампулами с препаратами и жидкими витаминками, девушки хрустели тонкостенными носиками ампул и ловко орудовали целым набором шприцов, замешивая на отдельном столике все новые и новые лекарственные "коктейли". Между прочим, это была очень ответственная работа! И то, что к ней допустили всего лишь второкурсниц медтехникума, было знаком немалого доверия — а также закономерным следствием того, что они сами за неделю до начала войны устроились на практику-подработку в военный госпиталь. По совету лиловоглазой подруги, конечно: но кто об этом знал? Никто. Работали они хорошо, показав себя внимательными и ответственными сотрудницами; но что важнее — девушки ни единого разу не проявили дурной инициативы. Так что когда в начале сентября всех будущих фельдшеров в приказном порядке направили на практику в два дополнительно разворачиваемых в Ярославле военные госпиталя — это никак не коснулось студенток Тимченко и Родригез. Ибо они уже были официально трудоустроены младшими медсестрами, и вовсю нарабатывали опыт и трудовой стаж. Даже первую зарплату успели получить! Сделав тем самым пусть и невеликий, но очередной шажок в самостоятельную взрослую жизнь...

— На завтрак, встаем на за-автрак!

Пока набежавшие с утра практикантки носились по отделению как раненые в зад кобылицы, обнося всех обитателей палат градусниками и обихаживая лежачих пациентов — процедурные медсестры и их стажерки спокойно занимались комплектовкой. А когда закончили, так же спокойно пошли в столовую для штатного медперсонала, подкреплять свои фигуристые организмы вкусными калориями: щедро прописывая временным постояльцам госпитальных палат лечебные диеты, себя врачи полагали априори здоровыми — и разрешали небольшие излишества. Вроде сладкого чая и булочек на десерт: как известно, глюкоза в умеренных дозах весьма пользительна для мозгов... Как и разговоры в приятной компании: редко какой военврач отказывал хорошеньким медсестричкам в небольшой консультации на профессиональные темы, охотно поливая сухое древо их книжных знаний своим ценным жизненным опытом практикующего медика.

— На уко-олы, идем на уколы!!!

Пока властительницы шприцов и клистиров неспешно насыщались, будущие фельдшерицы расхаживали по палатам с подносиками наперевес -бдительно следя, чтобы взрослые мужчины дисциплинированно глотали горькие, но очень полезные порошочки и таблетки. Заодно строили глазки выздоравливающим защитникам Родины, делано-сердито отвечая на их немудреные шуточки, и одним своим видом поднимая политморсос рядового и офицерского состава на дополнительную высоту. Особенно это было заметно на примере щекастенькой практикантки-первокурсницы с весьма сдобными формами, которой доверили провести небольшую политинформацию для изнемогающих от скуки пациентов. Едва она расположилась с относительно свежей газетой за одним из обеденных столов, как вокруг нее тут же образовалось тройное кольцо ранбольных, преданно взирающих на разрумянившуюся красотку — и откровенно наслаждающихся ее звонким голоском:

— ...первый конвой с грузами ленд-лиза благополучно добрался в порт Владивостока: на борту более чем тридцати судов ждут своей очереди на разгрузку восемь сотен тяжелых пятитонных грузовиков, пять тысяч тонн авиационного алюминия в слитках, двадцать тысяч тонн различных медикаментов, а также — более ста тысяч тонн взрывчатки и порохов! В своей приветственной речи товарищ Вышинский отметил, что помощь американских союзников не только приближает окончательную победу над фашистской Германией, но и...

Часть пациентов процедурного кабинета, дожидавшихся своей очереди покорно подставить четверке "всадниц" свою задницу, передницу, либо иное пригодное для внутримышечной инъекций место — тоже заглядывались на пригожую студенточку. Та, в свою очередь, весьма мило пунцовела и порой сбивалась на середине фразы, но вступать в неформальное общение с товарищами ранбольными упорно отказывалась. Ибо знала, что стоит только старшей медсестре заподозрить пригожую практикантку в излишнем романтизме — запросто переведет ее "на гной", то бишь в соседнее ожоговое отделение, сплошь заполненное обгоревшими танкистами и летчиками. Либо вообще в расположенную в отдельном корпусе гнойную хирургию, где даже опытные медсестры порой не выдерживали вида и специфического аромата гниющей заживо человеческой плоти. Бр-р!!!

— ...пока неизвестны точные потери германского и английского флота в большом морском сражении, состоявшемся вчера в проливе Ла-Манш: однако правительство премьер-министра Черчилля уже заверило всех своих союзников, что курс Англии на разгром фашистской Германии останется неизменным при любых обстоятельствах, так что...

Отработав всех, кто самостоятельно пришел в процедурный кабинет за целительным уколом, четверка медсестер нагрузилась стойками с капельницами и выдвинулась в рейд по палатам: конечно, унести все подготовленное разом было невозможно, так что стажерки регулярно "челночили" между палатами и процедурным кабинетом. И, воленс-неволенс, участвовали в политинформации, успевая ухватить краем уха то пересказ статьи о очередном эвакуированном заводе, который благополучно устроился на новом месте и начал выдавать на-гора всякое-разное для фронта. То — об успехах комсомольских строительных бригад, что ставили трудовые рекорды по вводу все новых и новых квадратных метров жилья, дабы переселенцы из западной части СССР не мерзли зимой в продуваемых всеми ветрами бараках, а устраивались за Уралом и в Южной Сибири как белые люди. Со светом, теплом и отдельным ватерклозетом для каждой эвакуированной семьи — в общем, все как полагается! Колхозники усердно бились за урожай картошки, ссыпая все новые и новые десятки и сотни тонн "второго хлеба" в бездонные закрома воюющей Родины, школьники и студенты прилежно овладевали науками и крепили учебную дисциплину... Да, страна воевала, и давалось ей это нелегко: но пораженческие настроения отсутствовали как класс, и все крепко верили в слова товарища Сталина о том, что враг будет разбит — так что каждый по мере сил ковал и приближал одну общую на всех Победу...

— На обед, идем на обе-ед!

За уже знакомой работой время летело незаметно: вроде только недавно закончили ставить капельницы и начали обратный процесс по сбору и транспортировке стоек с опустевшими системами обратно в кладовку при процедурном кабинете, глядь — а на часах короткая стрелка уже изрядно перевалила за полдень. И в ногах изрядно набегавшихся младших медсестричек опять ощущается легкая усталость: сдав дежурство сменщицам и посетив перед уходом столовую, жгучая брюнеточка и русая блондиночка неспешно вышли за высокий деревянный штакетник, отгораживающий территорию госпиталя от остального Ярославля. Древний город встретил их гудящими моторами пятерки грузовиков, как раз остановившихся возле грузовых ворот; редкими фигурами прохожих — время-то было, самый разгар рабочего дня на заводах! И прощальным дребезжанием уезжающего прочь трамвая, на который девушки опоздали из-за своего желания подольше постоять под обжигающе-горячими струйками душа. Переглянувшись, Аня и Маша молча пошли следом: не торчать же им двадцать минут на остановке? Минут через пять размеренной ходьбы в горочку, сероглазая блонда поинтересовалась у своей фигуристой подруги:

— Чего хмурая такая? Не выспалась?

— Нет... В смысле выспалась, но вот сон не досмотрела.

— Где проснулась?

— Когда к фашистам подмога из города пришла.

— А, понятно. Саша немного подождала, когда к наехавшему в поле на мину броневику доберутся новые солдаты, затем выстрелила два раза в грудь немецкому офицеру, который приехал с подмогой. Длинный такой, как жердь! И в очках. Потом этих, которые в поле далеко зашли, перестреляла по одному. Такая, знаешь, линия из тел получилась...

Несмотря на беззаботный тон сероглазки, она непроизвольно поежилась.

— Фашисты начали из пулеметов и пушек стрелять...

— По Саше?!

— Нет, просто... Ну, от злобы, наверное. Хотя по холму, где она пряталась, тоже несколько раз попало. Затем все выжившие немцы собрались и уехали: хотели трактором растолкать сгоревшие грузовики, но Саша не дала. А как стемнело, солдат — ну этот, который все на немцев матом ругался, достал ракетницу и пальнул в небо. Когда приехало три повозки для трофеев, Саша что-то скомандовала, но я уже и сама проснулась...

Правильно говорят, что интересная беседа сокращает любой путь: вполголоса обсуждая ночные видения и обмениваясь подробностями, которые запомнила одна, но пропустила вторая, подруги быстро добрались до пешеходного моста через железнодорожные пути — от которого до их родного интерната было рукой подать. Поднявшись по истертым стальным ступенькам наверх, девушки пошли было к дальнему спуску, но не сговариваясь остановились рядом с небольшой стайкой интернатовских мальчишек лет двенадцати, что увлеченно рассматривали медленно ползущий на Урал эшелон с подбитыми танками. Горелыми, без гусениц, с вырванными или разломанными катками, а то и просто зияющими аккуратными проломами в броне — но главное, что на платформах стояли не только советские Т-34-85, но и вражеская бронетехника. Причем ее было чуточку больше, так что пацаны с видом авторитетных экспертов обсуждали о том, чем и как подбили тот же "Штуг-3", и каким снарядом так аккуратно срезали башню среднего германского танка "Т-4".

Послушав разгоревшийся спор, подруги тихонько отошли подальше и вразнобой прыснули смехом.

— Танкисты растут!

— Бери выше, конструктора танков...

Когда впереди показались корпуса интерната, брюнеточка задумчиво заметила:

— А помнишь, как Саша делала дыхательную гимнастику перед тем, как приложится к винтовке?

— Да?

— У меня это прямо как заноза в памяти сидит.

Резко остановившись, блондиночка тут же догнала подругу и призналась:

— Знаешь, а ведь и у меня — тоже?! Я еще прямо во сне подумала, что это, наверное, продолжение тех упражнений, что она показала нам перед своим отъездом в...

Разом встав, обе девушки уставились друг на друга и поочередно заговорили:

— Ты думаешь?!?

— Да конечно!

— Тогда надо попробовать...

— Сначала переоденемся и проведем разминку, а потом да, надо!

Ускорив шаг, воспитанницы интерната в бодром темпе преодолели ступеньки высокого крыльца, дисциплинированно вытерли ноги сначала об одну, а затем и вторую тряпки — но когда они уже совсем нацелились миновать дежурных на входе, те их окликнули.

— Родригез, Тимченко — вам к директору! Срочно!..

Остриженный под полубокс старшеклассник ломким баском подтвердил:

— Галина Ивановна вас уже три раза спрашивала.