Продолжение к "История одного человека. 2."

В голосе Шизуне отчетливо прозвучало неподдельное восхищение. И от этого восхищения Цунаде отчего-то внутренне скривилась. Впору было задаться вопросом, почему ее настолько сильно раздражала такая искренняя непосредственная реакция.

— Вот как, значит, — задумчиво потянула она некоторое время спустя, наблюдая за ученицей. Та немедленно покивала. Ее взгляд сохранял отблески той самой смеси восторга, волнения и некоего затаенного испуга, который был у нее с момента появления в этом кабинете.

Хокаге снова бросила взгляд на часы, после чего ее взгляд на мгновения задержался на портрете Второго Хокаге, сейчас погруженного в тень.

— Что можешь сказать по существу? Харада Широ как ирьенин. Каков он? И пожалуйста, меньше эмоций, больше конкретики.

Шизуне задумалась.

— Если говорить по существу.... Я уже рассказывала вам о своем опыте работы с ним. Про операцию в Госпитале.

— В жизни не поверю, что показанное им в рядовой операции и продемонстрированное в воскрешении человека — одно и то же!

— Я к этому и хотела перейти....

— Так выражайся конкретнее, Шизуне! Тут ночь на дворе, давно пора спать, а ты все мямлишь!

Ученица подозрительно прищурилась и попыталась украдкой глянуть через завал бумаг по правую руку наставницы. Ударившая о стол ладонь немедленно пресекла столь наглую попытку шпионажа. Правда, звякнувшая пиала разрушила смысл этого действия.

— Шизуне!

— Ох, Цунаде-сама, вы тут, оказывается, отдыхали, а я прервала ваш досуг.... Мне так неловко! Зря я решила сюда прийти.

— Ладно-ладно, — выдохнула женщина, демонстративно убирая пиалу в ящик стола, и откинувшись на спинку кресла, — Пятая Хокаге полностью сосредоточена, готова к работе, а ее ученица не прерывает ее досуг и не мешает ей наслаждаться самым лучшим саке Конохи! И она в отличном настроении, а те пару глотков напитка совершенно не влияют на ее состояние!

Несколько секунд молчания, кованая усмешка Шизуне, последовавшая в ответ 'милая' улыбка принцессы клана Сенджу спустя, наконец-то прозвучали желаемые слова.

— Это совершенно иной уровень, Цунаде-сама. Сила техники, ее исполнение, точность, глубина и масштаб.... Мне трудно передать все то, что мне удалось видеть и анализировать. Возможно, это особенности совмещения работы сыворотки и медицинских дзюцу. Скорее всего, именно это и есть, потому что в прошлый раз я действительно не наблюдала и половины нынешнего воздействия. Тогда работа велась лишь над одним конкретным участком. Сейчас — над всем организмом в целом одновременно. Я принимала участие в закрытии трех ран в разных частях тела. И каждый раз чувствовала, как мои дзюцу накладываются на его воздействие.

Девушка повела рукой, пытаясь что-то изобразить, но, не сумев, бессильно опустила ее.

— Он вливает огромное количество чакры и использует то, что передается через накопители. Клетки просто тонут в огромной концентрации ян. Их деление многократно ускоряется, некоторые омертвевшие ткани обновлялись у меня на глазах. И это творилось повсюду. Там, где действовала мистическая рука особенно сильно, а во всей остальной части организма — заметно медленнее. Но все равно, процесс шел.

Пятая нахмурилась и кивнула.

— Все настолько серьезно?

— Да. Я же сказала вам, Цунаде-сама, что вам нужно увидеть это самой. От моего рассказа вы не сможете представить каково это на самом деле. Когда мне впервые довелось ощутить ток его чакры в теле, как они говорят, 'экземпляра', то с трудом смогла взять себя в руки. Ощутила себя лишней и совершенно посторонней во всей этой операции. Конечно, Широ-сан потом настаивал, что это не так, и что моя помощь была ценна, но....

Шизуне покачала головой.

— Не будь меня или Карп-сана, никакой особой разницы бы не было. Он мог простоять там лишний день или два, но тот парень бы вернулся....

— Даже так?

Ответом был кивок и задумчивое выражение лица.

— Понятно.... — вздохнула Цунаде и некоторое время смотрела в сторону, размышляя о таинственном ирьенине, пытаясь уместить сказанное в свою картину реальности, и параллельно представив образ сильного Госпиталя. То немного, что успело прийти ей в голову, неожиданно понравилось. Приятное чувство, что охватило ее, оказалось намного лучше того, что успело дать принятое на грудь саке.

— Ой, как поздно! — спохватилась Шизуне, вскочив на ноги, — Простите, что отвлекла вас, учитель.

Хокаге смерила ее задумчивым взглядом, после же, проигнорировав реплику ученицы, поинтересовалась:

— Твое участие в этих программах можно считать закрытым?

Ответом ей стало выражение чистого изумления на лице девушки.

— Почему это?

— Значит, ты продолжишь участвовать в работе Харады?

— Да!

— Почему?

Последний вопрос был лишним, отчасти провокационным, но Цунаде было любопытно.

— Потому что это то, чем я хочу заниматься.

Ответ удивил. Изумление женщины было настолько сильным, что она даже утратила на время дар речи, чем Шизуне воспользовалась и упорхнула, вежливо попрощавшись. Когда же охватившее чувство ее отпустило, она не сдержавшись, извлекла из ящика пиалу, наполнила ее и сделала глоток.

— АНБУ!

Боец в маске материализовался несколькими мгновениями спустя.

— Мне к завтрашнему утру нужно все, что касалось последней операции Харада Широ в его лаборатории. То, в чем участвовала Като Шизуне. Также мне нужна информация о больном, включая прогнозов его полного восстановления и возвращения в строй. Запрос секретный. Выполнять!

— Есть!

Операция над тем парнем заняла добрых три дня. Или три с половиной. Я не стал бы браться судить о том, сколько времени заняли такие моменты, вроде планирования, введения в привычный стиль работы нескольких необычных подходов. Ну, или хотя бы отладки организма объекта в процессе применения этих самых подходов. Не берусь, но все же сдается мне, что самый минимум. Куда больше, как мне кажется, было затрачено на другое. Например, на то, чтобы успокоить внезапно пришедшего в себя бедолагу, для которого второе рождение оказалось серьезным стрессом. Потом на то, чтобы его тщательно обследовать, чтобы убедиться, что преждевременное пробуждение не стало причиной каких-то проблем. Мало ли, в конце концов. Про прочие мелочи, вроде составления отчета, заполнения прочих бумаг, общение с командой 'нянек' для 'новорожденного' и говорить не стоило. Особняком в этом перечне важных и нужных дел стоял разговор с Шизуне, которая по итогам операции была в странном состоянии. Как еще описать настроение, когда у человека присутствует радостное возбуждение от результата проделанного труда? И в то же самое время у него же тяжелый осадок от осознания того, что он не настолько хорош, как хотел бы?

Правда не знаю, сумел ли я хоть как-то изменить все к лучшему. Но в любом случае, после разговора уходила она в чуть лучшем расположении духа. Так что полагаю несколько брошенных в процессе беседы комплиментов и проникновенная интонация сыграли свою роль. По крайней мере, надеюсь на это.

Трое суток без сна оказались достаточным основанием для того, чтобы следующий день провести дома. Я даже не стал отправлять клона в Госпиталь с предупреждением, хотя изначально собирался. Мой организм любые попытки манипуляции чакры воспринял как святотатство, так что я просто перевернулся на другой бок и спал до обеда. Только тогда у меня появилось ощущение бодрости, и проснулось чувство острого голода. Который было принято решение побороть где-нибудь в центре, балуя себя разными вкусностями.

Умывшись и приведя себя в относительный порядок (для бодрости я немного добавил в себя природной энергии), зашагал в указанном направлении. Погода для прогулки была выбрана не слишком хорошая. Небо было закрыто тучами, время от времени падали мелкие капельки дождя или же набегал ветер. Воздух достиг той самой грани, когда слово прохладный плавно переходит в холодный. С другой стороны, был и некоторый плюс. На улицах мне встретилось от силы пара человек. А это значило, что никаких прохожих, с которыми можно было столкнуться, и среди которых я мог почувствовать себя не в своей тарелке. К сожалению, последнее со мной случалось, особенно после долгого отсутствия вылазок за пределы стандартного маршрута 'дом-работа-дом'.

Привычное и давно полюбившееся мне заведение встретило меня обилием приятных запахов и большим количеством посетителей. Не этого я ожидал после пустых улиц, и потому первой мыслью было развернуться, да пойти куда-нибудь в другое место. Но посуетившиеся сотрудники, прекрасно знакомые с моей любовью к большим тратам каждый раз, когда речь заходила о еде (особенно, о еде вкусной), быстро меня охмурили, соблазнили и скоро я сидел на мягком кресле за отдельным столиком, ожидая своего заказа. Как всегда обильного. И пока ждал, невольно прислушивался ко всему тому, о чем говорили вокруг меня за соседними столиками.

Скоро на моем столе появилась еда, и я почти забыв обо всем, погрузился к ее поглощению. Голод и разыгравшийся от ароматов волчий аппетит заставили меня наброситься на нее со всей доступной мне жадностью. Не прошло и десятка минут, как передо мной остались только пустые тарелочки и блюдца. Но, несмотря на уничтожение всех доступных порций, я все равно чувствовал, что могу, а главное, хочу, больше. И потому повторил заказ, добавив в него несколько дополнительных блюд.

Пока официанты бросились на кухню передавать мою просьбу, а из-за дальнего угла сверкал счастливыми глазами кто-то вроде местного управляющего (не иначе в радостном предвкушении хорошей прибыли), я откинулся на спинку кресла. Исчезнувшие на время схватки с вкусными калориями звуки и голоса, снова вернулись, и в мой мир ворвались те же обрывки чужих разговоров. Несколько минут мое внимание вяло переключалось между сразу несколькими источниками шума, пытаясь зацепиться за что-то одно, но не в силах уловить хоть что-то интересное.

Тогда я бы нырнул в глубины собственных мыслей, если бы случайно не зацепился за чей-то энергичный и в меру громкий голос, исходящий откуда-то через один столик. Там разговаривали двое мужчин. Один из них, что сидел ко мне спиной, и был главным источником. Он говорил эмоционально, с такой уверенностью и силой, что игнорировать его было трудно. Его речь словно пугало отгоняло мои вялотекущие мысли, обращая их во что-то малозначимое и неинтересное. А вот то, о чем вещал незнакомец, постепенно проникало в меня, заставляя постепенно улавливать суть и смысл беседы, и строить предположения о том, что было сказано до того, каковы отношения между собеседниками и чем они связаны.

К тому моменту, когда официанты уставили мой стол очередной обильной партией ароматных блюд, я уже понимал, что завладевшие моим вниманием ребята никто иные, как купцы. Один из них, тот, что мало выделялся, судя по услышанному, недавно вернулся из деловой поездки куда-то на юг. Полностью деталей уловить мне не удалось, но кажется, его поездка оказалась неудачной, и из-за этого он был подавлен. Его собеседник, чей голос и убежденность меня привлекли, был его не то другом, не то деловым партнером (впрочем, возможно, и тем и другим). Он был занят тем, что увлеченно ругал своего товарища за какую-то оплошность, допущенную тем, и за то, что тот не послушался его, умудренного и предвидевшего подобный исход событий.

Я начал есть, и на этот раз мое сознание не улетело куда-то в далекие дали моих собственных мыслей. Возможно потому, что они сейчас были какими-то слишком вялыми и малопривлекательными. А еще возможно потому, что купцы говорили слишком открыто, слишком уверенно и с той страстью, которой мне по жизни всегда не хватало. Оттого я продолжил сидеть и ловить каждое слово. Этому ничего, кстати, не мешало. Ребята говорили в меру громко, так что их не заглушал гул всех остальных едоков. Да и я на слух никогда не жаловался.

Эмоции. Именно эмоции, чистые, незамутненные, не скрытые, а яркие и выражаемые напрямую стали тем манком, на что я клюнул. Мне было совершенно неинтересны все эти списки товаров (потерянные неудачливым гражданином и тем, что ему собирались передать по старой дружбе), ни расходы на транспортировку, услуги охраны, оказываемые ниндзя. Пошлины, аренда складов, конечная реализация, закупка новой партии и маршрут обратной перевозки — это также оставалось где-то за пределами моих компетенций. Мне опять же было просто любопытно послушать кого-то, кто не имел ни малейшего отношения к той области, в которой варился я сам, и доносил это все до меня столь живым способом. Чем не развлечение, в конце-то концов? Особенно для меня, чья голова была забита всякой чертовщиной, в глаза в последнее время только и видят кровь, мясо и прочие непотребства, столь естественные для человеческого тела.

— Контракт? — возмутился тот, бывший незадачливым дельцом с момента своей последней миссии, — За такую мелочь? Пф! Я раньше помогал тебе без всяких контрактов!

— Эй-эй, успокойся! Я отлично все помню. И помощь, и советы, и то, как сам потом делал то же самое. Но сам подумай. Времена меняются. Я не могу просто заняться благотворительностью с надеждой на то, что в будущем все окупиться. Дело серьезное, потому хочу предупредить риски.

— Риски? Какие риски? Ты отлично знаешь, что риск только один — я не всплыву. А я этого не сделаю лишь в одном случае — если ты мне не поможешь. Если ты мне поможешь, то непременно все будет хорошо. Так уже бывало. И со мной. И с тобой.

— Да я не про это, — отмахнулся его собеседник, — Мы друг друга хорошо знаем, это факт. Но я-то сейчас говорю про другое. Я говорю про перспективу! Не перспективу возвращения долга, а про заключение соглашения о взаимном сотрудничестве.

— Оно у нас и так есть.

— Не такое! Я говорю о серьезных вещах. О создании кооперации. Смекаешь, к чему веду? К компании! Мы с тобой заключим контракт. Я не только помогу тебе решить твои проблемы, но и сам вложусь в дальнейшее развитие южного направления. Как только ты ввернешь себе все, что потерял, мы объединим усилия и будем расширяться. Будем не два листа на ветру, а целой ветвью! Круто же!

— А контракт?

— А что контракт? Контракт — это лишь свидетельство серьезности намерений. Мы не будем вести дела на чистом взаимном доверии. Нет, создадим серьезную юридическую основу. Распишем все обязанности сторон. Будем строить бизнес не как просто друзья, помогающие друг другу по мере надобности, а так, по-взрослому. С планом, с общим бюджетом, более глубоким уровнем взаимодействия. Это же замечательно!

— Пф!

— Ты что, мне не веришь?

— Конечно, верю. Мы же друзья. Верю-верю. Особенно после твоего дружеского предупреждения о сложностях на юге. На юге, который ты так хочешь сейчас развивать.

— Я тебе говорил, не лезь сразу, а не лезь вообще! Юг — это перспективно. Мы оба это отлично знали. Просто нужно все делать вовремя. Или с нужным количеством капитала. А ты не послушался. И полез без серьезной подготовки. Теперь вот сидим, и видим результаты.... Так тебе что, не нравится идея? Это же здорово!

— Здорово-здорово....Но соотношение наших обязанностей, прав, и как следствие, доли в прибыли будут своеобразными. Так ведь?