| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я же довольно миролюбиво поставил точку в этом споре:
— Это утверждение, мы сегодня обязательно проверим, товарищи. Но постараемся впредь обойтись без новых жертв.
Испытания продолжились и вскоре выяснилось, что заправленный бензином «Т-34» — полыхал не лучше, но в общем-то и не хуже.
Общий вердикт вынесенный танкистами был такой:
— Хоть бензиновый двигатель, хоть дизельный — всё равно нам гореть.
Посреди вновь вспыхнувшего хворостом лютейшего срача: что лучше — сгорать или взрываться, кто-то из танкистов всё же конструктивно заметил:
— На Халхин-Голе «Т-26» горели меньше, чем «БТ». Потому что топливные баки у них находятся в моторном отсеке, а не в боевом.
В ответ на этого, Главный инженер харьковчан уверено заявил:
— В «Т-34» невозможно перенести все баки в моторно-трансмиссионном отделении. Для этого там просто нет свободного места.
В ответ, послушался общий безнадёжный вздох:
— Ну, что ж… Будем гореть.
* * *
Дальше уже хладнокровно и вдумчиво расстреливали останки двух «Т-34» нашей 45-мм и трофейной (польской или финской) 37-мм противотанковыми пушками фирмы «Бофорс».
И вот что выяснилось…
Вопреки моим опасениям, наши 45-мм «тупоголовые» снаряды не всегда раскалывались об 45-мм же вертикальную бортовую броню — хотя наблюдались и такие явления, а уверенно пробивали её с дистанции 160 метров. Причём, поставленный под «рациональным углом» в 40 градусов 40-мм броневой подкрылок — пробивался уже с дистанции триста-четыреста метров.
Ишь, ты!
Оказывается лишние пять миллиметров брони — надёжнее, чем лишний «наклон». Хотя, конечно смотря какой угол этого «наклона». Сорокаградусный, как я понял — совершенно беспонтовый.
Примерно с этого же расстояния, брал её и «остроголовый» 37-мм снаряд «Бофорса».
Это произвело очень сильное впечатление на командиров — танкистов «Танковой бригады нового строя». Кто-то из них заметил по этому поводу:
— Впредь, надо считать танки с бронёй толщиной меньше 60-мм — танками лёгкого бронирования.
Другой, ему возразил:
— Слишком тяжёл тогда получится средний танк. А вот пятьдесят миллиметров — было бы достаточно, чтоб и нашим и вашим.
Представители Главного танкового управления ВС СССР были изрядно озадачены этим явлением. Ведущий инженер ГТУ подполковник Панов начал было умничать:
— По существующим нормам пределов прочности броневого листа толщиной 45 миллиметров, изготовленного из стали марки «8С» — штатный 45-мм бронебойный тупоголовый снаряд (чертеж 2-04830, эталон 0130), при стрельбе даже в упор — не должен давать даже сколов с внутренней стороны танка. А здесь — сквозное пробитие даже с дистанции полтораста метров!
Психую:
— Да ну вас на хер с вашими «нормами» и «пределами» — из-за вас люди погибли, понадеявшиеся на «прочность» броневого листа! Действительно: надо было всё же не Морозова в этот танк посадить — а вас, теоретики кабинетные!
Одно ясно как Божий день: предназначенный для пробных стрельб заводской образец и танк отправляемый в войска — совершенно разные вещи и обладают совершенно разной бронестойкостью.
Впрочем, я это и без этих испытаний знал…
Из «послезнания».
Тут же, буквально на коленке, «существующие нормы пределов прочности» были кардинально изменены:
— Впредь, проводить испытания обстрелом только серийные машины в сборе. Ээээ… Из ста танков, один по случайному выбору — расстреливать. А потом — расстреливать ответственных за качество представителей заводов и приёмщиков ГТУ РККА.
Рисунок 102. Борт и башня танка «Т-34» после обстрела 37-мм и 45-мм бронебойными снарядами. Фото взято отсюда: https://t34inform.ru/publication/p03-13.html
Внутренний голос вовремя рванул «стоп-кран»:
«Эдак, ты всех танкостроителей расстреляешь! А их у тебя и так: раз, два — да и обчёлся».
Пришлось с досадой лишь махнуть рукой:
— Отставить расстрелы представителей. Обойдёмся административными методами.
Ещё один забавный момент.
Оказывается, по нашему удивительному обычаю, если застряв в броне — снаряд выбил из неё так называемую «пробку», это не считается пробитием.
Сам лазил в танк и потом удивлялся:
— Да как же так?! Ведь эта «пробка» в свою очередь — пробила навылет топливный бак, фальшборт из хотя и обычной — но достаточно толстой стали и, застряла в пружине балансира противоположного борта… Это, что? Называется «броня выдержала испытание»?!
Танкисты меня поддержали:
— Окажись на пути этой «пробки» член экипажа, ему бы не поздоровилось. Очковтирательством занимаетесь, товарищи танкостроители!
Вообще, при пробитии брони, кроме снаряда внутрь танка влетает множество осколков собственной брони — своими глазами видел. Даже если пробития вообще не было, даже если снаряд отскакивал или разбивался при ударе — броня давала сколы величиной с ладонь, способные пробить кресло водителя, баки, радиатор, аккумуляторы и так далее… Тоже, как говорится — имел удовольствие лицезреть.
Не на словах — на деле узнал: советская броня марки «8С» — тверда, но хрупка. Всё это оттого, что советские металлурги экономили никель и не жалели хрома.
Однако, «свет в туннеле» уже отчётливо виден!
После отмены программы по строительству «Большого флота», все прежде шедшие на корабельную броню легирующие добавки пошли на танковую.
Это — раз.
По моему указанию, Наркоматом чёрной металлургии СССР, уже были проведены опыты по легированию танковой брони медью — не в пример менее дефицитной, чем никель. Полученные результаты внушали оптимизм, что к будущей войне такое явление, как внутренние сколы брони — будет полностью изжито.
Это — два.
Опять же не забываем про финский никель — что нам должен скоро обломиться…
Это — три!
Даже для калибров 37 и 45 миллиметров, уязвимых мест у «лучшего танка ВМВ» — оказалось как блох на блудливой собаке!
Петли люка механика-водителя и верхнего лаза, картер поворотного механизма башни, установка курсового пулемёта, бойницы для стрельбы из личного оружия, бронировка противооткатных механизмов пушки, задняя дверца кормовой ниши башни, детали броневой защиты картеров бортовых редукторов, броневых колпаков закрывавших вырезы труб выпуска отработавших газов, ступица ленивца или опорных катков…
Всё это легко пробивалось малокалиберной противотанковой артиллерией!
Но наиболее слабым местом борта «Т-34» оказался даже не поставленный «под рациональным углом» подкрылок…
А вырезы в нижней части корпуса под цапфы балансиров подвески.
Один из 37-мм бронебойных снарядов пушки «Бофорс», пробил каток, влетел в это не защищённое бронёй отверстие и разорвался в «чемоданах» для снарядов. Если бы в них находился боезапас, с большой долей вероятности последовал бы его взрыв1.
Что ещё выяснилось.
Взрыватели наших 45-мм бронебойных снарядов срабатывали через раз. Иногда они просто выскакивали из корпуса при ударе об броню. Так что бедолаге Морозову и его команде, просто фатально не повезло.
Я подозвал Наркома Боеприпасов Горемыкина и при всех устроил ему грандиозную выволочку. Надеюсь, это поможет.
После испытания прочности шкуры «Т-34» штатными бронебойными снарядами малого калибр, перешли на экспериментальные. Мои ожидания-опасения полностью оправдались: запиленный с «плитопробного» 45-мм «остроголовый снаряд» — за милую душу дырявил борт «Т-34» уже шестисот метров, а лоб — с девяносто.
Носовую балку, то есть деталь — соединяющую верхний и нижний броневые листы, он не брал. Это не сварная, как у «тридцатьчетвёрок» военного выпуска, а такая — мощно-солидная даже на вид, клёпанная конструкция.
* * *
Рисунок 103. Люк-лаз механика-водителя «Т-34» был одним из самых уязвимых мест этого танка.
Наконец, перешли к более крупному калибру.
Лоб корпуса «Т-34» (в том числе и его вышеупомянутая носовая балка), оказался практически непробиваем для «БР-350А» — штатного «тупоголового» бронебойного 76-мм снаряда, даже при выстреле из «Л-11» с самого близкого расстояния. Но были и уязвимые места. Все те же, уже хорошо знакомые: установка курсового пулемёта, погон башни, бронировка орудия. Ну и конечно же гусеница — траки которой перебивались на счёт «раз».
Но всё конечно меркло перед люком-лазом механика-водителя, после прямого попадания снаряда — расколовшегося и оказавшегося внутри машины.
На танкистов это произвело очень негативное впечатление. Опять послышались реплики о «саботажниках», «вредителях» и, даже «диверсантах» и угрозы засунуть их в танк и потом по нему стрельнуть… Харьковчане боясь «суда Линча» жались поближе ко мне, а я в свою очередь — как мог охлаждал страсти, объясняя что дело вовсе не в злых умыслах…
А во врождённой жоппорукости.
— И, вообще, этот танк проектировал — даже не Морозов, а некий Кошкин. А того, товарищи — ещё в 37-м расстреляли. А так как времени проектировать другой танк нет, товариши, придётся воевать на этом.
Народ, сразу успокоился, ибо правосудие состоялось и возмездие свершилось:
— И правильно сделали, что расстреляли этого Кошкина!
76-мм фугасно-осколочная граната вертикальный 45-мм борт «Т-34» проломить не могла. Но она практически без проблем рвала гусеницы, а её осколки — легко пробивали 15-мм броню подкрылка, со всеми отсюда вытекающими. Взорвавшись же в нижней части, кроме повреждения погона, трёхдюймовый фугас буквально вбивал внутрь корпуса 20-мм подбашенный лист.
Слабым местом оказались и сварные швы в целом. Особенно на той же башне: при ударе 76-мм снаряда — в том числе осколочно-фугасного, они растрескивались и расходились. Оптика, радиоаппаратура и приборы — всё это тоже выходило из строя даже без пробития брони.
Кто-то из танкистов заметил:
— Без подкрылка, без баков в боевом отделении, люка на лобовом листе и башни — это был бы отличный танк.
На него тут же зашикали и высмеяли:
— Думай, что несёшь! Как это: танк и вдруг без башни?!
Обращаюсь к представителям заводов-изготовителей:
— Товарищи, вы записываете?
— Записываем, товарищ Сталин.
— Надеюсь, вы не только запишите — но и что-нибудь сделаете.
— Сделаем, товарищ Сталин… Обязательно сделаем!
Ласково на них глядучи, обещаю в свою очередь:
— А я со своей стороны, обязательно проверю: что и как вы сделали. И сам сделаю надлежащие организационные выводы.
Рисунок 104. 45-мм остроголовый бронебойный плитопробный снаряд (чертеж № 2-01991).
Новый, разработанный на основе плитопробного, 76-мм «остроголовый снаряд» — пробивал лоб этого среднего танка с трёхсот метров, борт — с тысячи двухсот…
Напоминаю: речь идёт о танковом орудии «Л-11», с длиной ствола в 30 калибров. Сорока двухкалиберная дивизионная «Ф-22 УСВ», или уже принятая на вооружение танковая «Ф-34» — были бы куда эффективными. Но против среднего танка, мы эти системы в тот день не применяли.
Запиленная из шрапнели «76-мм кинетическая граната» конструкции Иллариона Мозга, работала по броне «Т-34» в общем-то не хуже… Особенно при попадании по острыми углами — когда она превосходила по пробитию, даже «остроголовый снаряд» такого же калибра.
Но только на расстоянии до трёхсот-четырёхсот метров — в зависимости от места попадания.
Ну, что ж…
Суррогат, есть суррогат!
Зато в отличии от «остроголового», «кинетический снаряд» даже с приличного расстояния в полтора километра — даже будучи на излёте, делал сколы с внутренней стороны брони — достаточно крупные и обладающие достаточной энергией, чтоб поразить экипаж. Так что продолжать работать над этим боеприпасом обязательно надо.
После моего личного осмотра, выяснилась и причина большой загазованности танка «Т-34».
Вылез с помощью «прикреплённых» из башни танка, отряхнулся и подзываю к себе Главного инженера харьковчан:
— Товарищ Махонин! А почему это у вас вытяжной вентилятор расположен не над казённой частью орудия, а над его противооткатными устройствами? Это что за, блядь, «конструктивное решение» такое? Вот только на покойников не надо валить: Вы там у себя — тоже не сторожем числитесь…
Тот, без всякой задней мысли отвечает:
— Изначально, товарищ Сталин, на танке планировалась к установлению пушка калибра 45 миллиметров. Под нее и был сконструирован вентилятор. А при замене пушки на гораздо более мощную, в конструкцию вентиляции изменения внести не успели.
Вкрадчиво интересуюсь:
— Когда было принято решение об установке именно 76-ти миллиметрового орудия?
— Эээ… Прошлой зимой.
— И вам года не хватило чтоб «успеть» внести изменения?
Выйдя из себя, хватаю эту сволочь за грудки:
— Да, вы там в Харькове — все саботажники! Сцуко, да я тебя прямо счас живьём сожгу — Морозову обзавидуешься!
Тот, поняв что шуточки закончились от слова «совсем», проблеяли жертвенным ягнёнком:
— Товарищ Сталин! Сразу же, по нашему с товарищем Максарев прибытием в Харьков…
Резко, с толчком отпустив так, что тот чуть не упал:
— Какое-такое «прибытие», олень полорогий? Сегодня же, прямо сейчас с Полигона — бегом на ближайший почтамп и телеграммой на завод! И чтоб уже с завтрашнего дня вентилятор стоял на месте. И ещё учти: я обязательно проверю! Посажу вас с директором в танк, задраю люки и подключу в выхлопной трубе.
Последнее обещание вызвало полное одобрение у командиров-танкистов:
— Прикажите только, товарищ Сталин: мигом выполним!
* * *
Наконец, пришло время танка «КВ-1».
Сперва залез в него через люк мехвода и вылез через башню, злой как кобель собаки породы Баскервилей, отвязавшись на Зальцмане:
— Мало того, что люков всего два: на башне и спереди на корпусе, так они ещё — самой идиотской конструкции, какую только можно придумать. Почему они открываются вверх, как крышка городской канализации? Вы, что там? Срать собрались? И ещё: как открыть передний люк, если башня повернута назад?
Тот, осторожно:
— Это надо у товарища Котина спрашивать…
От такой его «осторожности», я напротив вспылив, разорался:
— И спрошу! И пусть он только попробует не сделать нормальные люки и командирскую башенку — второй глаз ему выбью. Так ему и передайте при первой же встрече.
Затем приступили к неторопливо-вдумчивому обстрелу «КВ».
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
