|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Генеральный апгрейд.
Франц Гальдер: «Военный дневник (июнь 1941—сентябрь 1942):
«Борьба с танками. Встречен только один танк, который имел броню толщиной 130 мм, все остальные имеют броню не более 70 мм. Большинство самых тяжелых танков противника было подбито 105-мм пушками, меньше подбито 88-мм зенитными орудиями. Имеются также случаи, когда легкая полевая гаубица подбила бронебойной гранатой 50-тонный танк противника с дистанции 40 м. Степень обученности русских водителей танков, по-видимому, низкая. Наблюдаются частые порывы гусениц».
Зам. начальника БТУ ГАБТУ КА военинженер 1 ранга Алымов:
«Тактическое использование танка (Т-34. Авт.) в отрыве от ремонтных баз невозможно вследствие ненадежности основных узлов — главного фрикциона и ходовой части».
Во вторник 10 февраля, всё тем же составом субботнего совещания, вновь на танковом полигоне в Кубинке. Плюс с нами «новички» — Нарком боеприпасов Горемыкин с группой товарищей.
Федоренко тактично намекал, что надо бы в более «узком кругу». Иначе слухи про недостатки наших новейших танков — разойдутся очень широко, что добавит врагам бодрости, а своим — уныния.
В ответ, возразил нравоучительным тоном:
— Это не простые красноармейцы, если Вы забыли. Это — командиры танковых войск Вооружённых Сил Союза ССР! А многие из них, или закончили или учились до этого в «Высшем военном училище моторизации и механизации РККА имени…». Чьего имени, Федоренко?
— Имени товарища Сталина.
— Хорошо, хоть это не забыли! Так вот: они не только смогут участвовать статистами в предстоящем испытании, но и возможно предложить что-то своё дельное для устранения выявленных недостатков. Насчёт «слухов» же, не переживайте: у врагов известность про недостатки наших танков породит эйфорию — что не пойдёт им на пользу. Своих же — избавит от легкомысленности и кой-каких нездоровых иллюзий по поводу будущей войны, что будет крайне полезно.
Общая тенденция в советской пропаганде, кстати.
Вместо «малой кровью, могучим ударом», в газетах трудами товарища Мехлиса печатаются такие вот «перлы», к примеру:
«Будущая война между коалициями социалистических стран — станет самой жестокой и кровопролитной из всех войн, до сих пор известных человечеству. Ведь ресурсы Земли ограничены и, в ходе её будет решаться: каким нациям существовать и впредь — а каким кануть в лету, подобно древним шумерам».
В стране в разгаре антипольская компания, после которой — в ответ на геноцид пленных красноармейцев в польских лагерях смерти в начале 20-х годов, начнётся истребление польских офицеров… Рядовые поляки и унтер-офицеры тоже: уже роют шахты в Караганде и, мал по малу — множатся на ноль.
Христос велел подставлять другую щёку, конечно, но я не Христос, даже не Сталин и предпочитаю другой библейский принцип:
Око за око!
Германские газеты с удовольствием перепечатывают передовицы «Правды», в которых подробно объясняется — за что к полякам такая немилость и, я уверен: не один солдат или офицер Вермахта и войск СС задумается, прежде чем творить беспредел на Восточном фронте…
Особенно, если с первых же шагов они поймут:
Тут вам не там!
Под шумок, в прессе «второго и третьего уровня» подспудно проходит антигерманская пропаганда — показывающая солдат Вермахта дикими, не знающими жалости варварами, в руки к которым лучше живым не попадать… Подробно и со смакованием описывается, как те же поляки, поверив сбрасываемым на них листовках — сдавались в плен и, были после этого жестоко замучены или заморены голодом. Для придания большей достоверности приводились имена, номера частей, названия населённых пунктов… И конечно же — леденящие душу «подробности». По большей части, конечно, всё выдумано, но иногда проскальзывали и достоверные факты.
Перебежчиков то с той стороны хватает!
Особенно, лиц еврейской национальности.
Кстати…
Соответствующие «компетентные органы» последних сперва направляют в места компактного проживания их соплеменников. Чтоб нагнать на тех жути и понудить к переселению из будущей прифронтовой полосы в восточные районы страны, где их уже ждут на стройках «заводов-дублёров». Затем после соответствующего инструктажа — в Америку. Глядишь, после таких живых свидетелей и, планируемый нами с Полиной Жемчужиной — вброс «Протокола конференции по окончательному решению еврейского вопроса», зайдёт как надо тамошнему электорату, а через него — истеблишменту. И если не от правительства, так от еврейской диаспоры в Штатах — нам кой чё к 22-му июня обломится.
В Выборге — комиссией во главе с Председателем «Следственного комитета (СК) при Президиуме Верховного Совета СССР» — Львом Романовичем Шейниным (того самого!) проводятся раскопки на месте захоронений жертв массой резни русскоязычного населения финской армией и националистами в 18-м году. После завершения предварительного расследования, будет проведена пропагандистская компания, предъявлен ультиматум к правительству Финляндии о выдаче военных преступников — в первую очередь Маннергейма и, затем маленькая — но победоносная война…
Короче, всё идёт по плану.
* * *
Однако, вернёмся на Полигон.
Разумеется, первым делом выяснили причину, по которой взорвался «Т-34» с экипажем из конструкторов Харьковского танкового завода, во главе с самим Морозовым…
Вечная память и пусть земля им будет пухом!
Распоряжение об награждении орденами и медалями (посмертно) и похоронах, мной уже отданы. Не был забыт и Котин, получивший за свой левый глаз орден «Знак почёта».
Чтоб понять что произошло, на Полигоне смоделировали ситуацию: в ёмкостях — в обычных двухсотлитровых бочках, в разной степени заполненных дизтопливом, взрывали заряды взрывчатки соответствующие находящимся в каморе 45-мм бронебойного снаряда.
Это — всего 0,019 килограмм ВВ на основе тротила, если что.
Итак, начали!
Полный бак от подрыва просто развалился на крупные куски, а бывший в нём газойль расплескался и воспламенился.
Причём, кострище был знатный — полнеба заволокло чёрным дымом!
Пока усиленный наряд пожарных потушил огонь — что удавалось с превеликим трудом, перешли на другое место и попробовали на подрыв наполовину полный бак…
Тот же результат, только естественно пламени и дыма поменьше.
Наполненный на четверть — тоже не произвёл особого впечатления.
Зато тот бак, в котором дизтоплива всего «на палец» — рванул так, что народ от неожиданности аж присел!
Один из специалистов из группы Горемыкина предположил:
— Произошла детонация паров дизельного топлива.
Генерал-майор технических войск Лебедева, уверенно заявил:
— Бензиновые пары взрываются не хуже.
В ответ, ковыряясь в ухе пальцем, приказываю:
— А теперь, как уже говорил, всё это то же самое проделаем с бензином и выясним — хуже они взрываются или лучше.
В «той жизни», мне доводилось видеть крутые боевики, в которых автомобильные баки детонируют от прострела пистолетной пулей. Догадывался, что это «спецэффект» — рассчитанный на кошелёк тупого обывателя и, вот убедился в этом воочию.
Да!
Взрыв ёмкости бензина (не важно, залитый под горловину или почти пустой) — зрелище впечатляющее.
Но никакой детонации не происходило: сосуд просто трескался от гидроудара и разваливался на несколько крупных частей, содержавшийся в нём бензин расплёскивался и мгновенно вспыхивал…
Всё!
К тому же, следя за действиями пожарных в толпе танкистов заметили, что:
— Бензин легче потушить. Стоит только кошмой накрыть и всё. Дизтопливо же — пока само не выгорит, не погаснет.
— Ещё бы! Это практически тот же керосин. А как горит в избе пролитый керосин — вам любой деревенский расскажет.
С этим утверждением можно поспорить, конечно…
Но я этого делать не стал.
Подождав когда все выговорятся, объявляю следующий «номер»:
— А теперь давайте смоделирует реальную боевую ситуацию: попадание в топливный бак «Т-34» бронебойного снаряда.
Рисунок 101. Жёлтым цветом обозначены топливные баки танка «Т-34».
На вчерашнюю «расстрельную» площадку, где ещё стоял обезображенный взрывом и закопчённый пламенем танк — в котором погиб Морозов и его команда, подогнали ещё два. У одной «тридцатьчетвёрки» бак находящийся в боевом отделении был «на палец» заполнен дизтопливом… У второй, на тот же уровень — самым ходовым «бакинским 2-го сорта» бензином, который применялся на танках серии «БТ».
У каждого, на борту напротив бака нарисовали мелом жирный крестик и, с трёхсот метров — выстрелили из пушки «Л-11» танка «КВ» штатным 76-мм «тупоголовым» бронебойным снарядом.
В обоих случаях поставленная под углом 40-мм броня была пробита.
Но если «Т-34» с бензином просто загорелся и вскоре был потушен огнетушителями… Ибо, горючего залили буквально чуть-чуть.
То, пары дизтоплива во втором — вновь рванули так, что не только бронелист подкрылка вырвало…
Но и люк механика-водителя сорвало с петель, а башню сдвинуло с погона.
Один из командиров-танкистов с обожжённым лицом, хватаясь за голову:
— Много видел горящих «двадцать шестых» и «БТшек»…Сам в них горел. Но, такого!
Под возмущённый гул танкистов, генерал-майор Лелюшенко — командир «Танковой бригады нового строя» гневно выкрикнул в сторону харьковчан:
— Это — вредительский танк! Пускай на нём воюют те, кто его придумал!
Ну и так далее… Ругань танкистов, которым предстояло воевать и погибать на «самом лучшем танке Второй мировой войны», стояла до небес. Небось, всем ангелам было тошно.
Среди представителей Кировского танкового завода произошла шумная перебранка. Шамшурин не по-детски лаялся с Зальцманом, едва ль не хватая его за грудки:
— Я сразу предлагал поставить на «КВ» двигатель «ГАЗ-34»…
Тот, что-то бухтел в ответ, но я не расслышал что именно.
Когда танк потушили, подошёл, посмотрел и резюмировал:
— Всё-таки, генерал Косынкин, Вы были правы: «взрывчатка» в танки был «заложена» ещё на заводе… Точнее, в момент конструирования этого танка.
Тот насторожился, прикреплённые взяли «Томсоны» поудобнее, а конструкторы танков притихли.
— Злой умысел?
Директор и Главный инженер Харьковского завода, стояли как обосравшиеся — сгорбившись и подогнув колени, не живы — ни мертвы. Трое заместителей Федоренко, тоже чувствовали себя далеко не лучшим образом.
Задумчиво переводя взгляд с одного танкостроителя на другого, после очень продолжительной паузы, наконец вымолвил:
— Не думаю. Тяжёлое детство, деревянные игрушки и в результате — задержка в умственном развитии.
Все разом с облегчением выдохнули и, начался вполне конструктивный срач на тему «что делать». Стою, внимательно слушаю, ни во что не вмешиваюсь.
Когда все выговорились и уставились на меня, спокойным голосом предлагаю:
— Товарищи! Есть такой вариант решения проблемы: в первую очередь срабатывать топливо из баков находящихся в моторно-трансмиссионном отделении. А в бой идти с полными баками в боевом. Так давайте его проверим.
Эксперименты тотчас продолжились.
В бак — находящийся с противоположной стороны от уже повреждённого, одного из танков, залили дизтоплива «под пробку» и, затем выстрели из пушки.
Машина мгновенно вспыхнула и загорелась.
Пожарники потушить не смогли, ибо как сказал командир расчёта:
— Мешают «чемоданы» (металлические ящики с ручками под снаряды) на полу боевого отделения.
Так что даже невзорвавшийся пробитый топливный бак — очень большая проблема, так как горючее интенсивно разливается на днище танка. У «Т-34» там размещены ящики с боезапасом и, в случае возгорания погасить его невозможно. Также невозможно воспользоваться нижним люком для эвакуации из танков. Пропитанные дизтопливом комбинезоны — тоже невероятно трудно погасить, что также не прибавляет оптимизма в отношении «лучшего танка Второй мировой войны».
Смотря на него, я во всеуслышание сказал:
— А кто-то меня заверял-клялся, что танки с дизельным двигателем не горят.
Рисунок 100. Так горят танки с дизелем.
Кто конкретно, я и сам не знал, но на всякий случай взглядом «сверлил дыру» на Федоренко. Впереди стоящие толпой будущие танкисты «Бригады нового строя», обернулись на мой голос и тоже уставились на него, как на врага народа.
Так как другого кандидата в «козлы опущения» рядом не оказалось, повторяю вопрос:
— Федоренко! Как так случилось, что выбрали дизель для новых танков? Что молчите, то? Язык проглотили?!
Тот, с усилием сглотнув:
— Тов… Это решение было принято до меня — в июне прошлого года. А меня назначили Начальником АБТУ в июле…
С раздражением прерываю:
— Достаточно! Считайте, что прикрыли свою задницу жоппой Павлова. Давайте по существу вопроса: как это произошло?
— Силовая установка обоих танков проектировалась в двух вариантах — под карбюраторный двигатель «М-17Ф» и дизель «В-2». Причем первоначально в АБТУ РККА отдавали предпочтение первому варианту. Объяснялось это тем, что дизель — только-только поступивший в серийное производство на ХПЗ и, имел множество недостатков. Но затем почему-то (это у генерала Павлова надо спросить, почему) от «М-17» решено отказаться в пользу «В-2».
— А сами то, думаете, почему? Или, думать не привыкли и привыкать думать категорически не хотите, да? Пускай типа, за меня товарищ Сталин думает… Так что ли, Федоренко?
Начальник Главного танкового управления, поморщив лоб, выдал:
— Он хорошо показал себя на лёгких танках «БТ-7М», вот думаю почему, тов…
— Понятно.
Сказав это, Федоренко невольно покосился на стоящих кучкой своих заместителей — генерал-майор технических войск Лебедева, военинженера 1 ранга Коробкова, начальника 3-го отдела военинженер 1 ранга Афонина, ведущего инженера (куратора) ГТУ РККА по танку «Т-34» подполковника Панова.
В свою очередь косясь на танкистов, последний заявил:
— Горят все танки, товарищ Сталин. Но те — которые с дизелем, горят реже.
Такая самоуверенность не понравилась и из толпы танкистов послышалось:
— А ты сам-то в танках горел? По очереди в каждом?
— Да он в нём — в танке и, не был ни разу.
— Вас бы — умников кабинетных, тоже не помешало б в этот танк посадить. Чтоб проверить какие танки — горят чаще, а какие — реже!
Я же довольно миролюбиво поставил точку в этом споре:
— Это утверждение, мы сегодня обязательно проверим, товарищи. Но постараемся впредь обойтись без новых жертв.
Испытания продолжились и вскоре выяснилось, что заправленный бензином «Т-34» — полыхал не лучше, но в общем-то и не хуже.
Общий вердикт вынесенный танкистами был такой:
— Хоть бензиновый двигатель, хоть дизельный — всё равно нам гореть.
Посреди вновь вспыхнувшего хворостом лютейшего срача: что лучше — сгорать или взрываться, кто-то из танкистов всё же конструктивно заметил:
— На Халхин-Голе «Т-26» горели меньше, чем «БТ». Потому что топливные баки у них находятся в моторном отсеке, а не в боевом.
В ответ на этого, Главный инженер харьковчан уверено заявил:
— В «Т-34» невозможно перенести все баки в моторно-трансмиссионном отделении. Для этого там просто нет свободного места.
В ответ, послушался общий безнадёжный вздох:
— Ну, что ж… Будем гореть.
* * *
Дальше уже хладнокровно и вдумчиво расстреливали останки двух «Т-34» нашей 45-мм и трофейной (польской или финской) 37-мм противотанковыми пушками фирмы «Бофорс».
И вот что выяснилось…
Вопреки моим опасениям, наши 45-мм «тупоголовые» снаряды не всегда раскалывались об 45-мм же вертикальную бортовую броню — хотя наблюдались и такие явления, а уверенно пробивали её с дистанции 160 метров. Причём, поставленный под «рациональным углом» в 40 градусов 40-мм броневой подкрылок — пробивался уже с дистанции триста-четыреста метров.
Ишь, ты!
Оказывается лишние пять миллиметров брони — надёжнее, чем лишний «наклон». Хотя, конечно смотря какой угол этого «наклона». Сорокаградусный, как я понял — совершенно беспонтовый.
Примерно с этого же расстояния, брал её и «остроголовый» 37-мм снаряд «Бофорса».
Это произвело очень сильное впечатление на командиров — танкистов «Танковой бригады нового строя». Кто-то из них заметил по этому поводу:
— Впредь, надо считать танки с бронёй толщиной меньше 60-мм — танками лёгкого бронирования.
Другой, ему возразил:
— Слишком тяжёл тогда получится средний танк. А вот пятьдесят миллиметров — было бы достаточно, чтоб и нашим и вашим.
Представители Главного танкового управления ВС СССР были изрядно озадачены этим явлением. Ведущий инженер ГТУ подполковник Панов начал было умничать:
— По существующим нормам пределов прочности броневого листа толщиной 45 миллиметров, изготовленного из стали марки «8С» — штатный 45-мм бронебойный тупоголовый снаряд (чертеж 2-04830, эталон 0130), при стрельбе даже в упор — не должен давать даже сколов с внутренней стороны танка. А здесь — сквозное пробитие даже с дистанции полтораста метров!
Психую:
— Да ну вас на хер с вашими «нормами» и «пределами» — из-за вас люди погибли, понадеявшиеся на «прочность» броневого листа! Действительно: надо было всё же не Морозова в этот танк посадить — а вас, теоретики кабинетные!
Одно ясно как Божий день: предназначенный для пробных стрельб заводской образец и танк отправляемый в войска — совершенно разные вещи и обладают совершенно разной бронестойкостью.
Впрочем, я это и без этих испытаний знал…
Из «послезнания».
Тут же, буквально на коленке, «существующие нормы пределов прочности» были кардинально изменены:
— Впредь, проводить испытания обстрелом только серийные машины в сборе. Ээээ… Из ста танков, один по случайному выбору — расстреливать. А потом — расстреливать ответственных за качество представителей заводов и приёмщиков ГТУ РККА.
Рисунок 102. Борт и башня танка «Т-34» после обстрела 37-мм и 45-мм бронебойными снарядами. Фото взято отсюда: https://t34inform.ru/publication/p03-13.html
Внутренний голос вовремя рванул «стоп-кран»:
«Эдак, ты всех танкостроителей расстреляешь! А их у тебя и так: раз, два — да и обчёлся».
Пришлось с досадой лишь махнуть рукой:
— Отставить расстрелы представителей. Обойдёмся административными методами.
Ещё один забавный момент.
Оказывается, по нашему удивительному обычаю, если застряв в броне — снаряд выбил из неё так называемую «пробку», это не считается пробитием.
Сам лазил в танк и потом удивлялся:
— Да как же так?! Ведь эта «пробка» в свою очередь — пробила навылет топливный бак, фальшборт из хотя и обычной — но достаточно толстой стали и, застряла в пружине балансира противоположного борта… Это, что? Называется «броня выдержала испытание»?!
Танкисты меня поддержали:
— Окажись на пути этой «пробки» член экипажа, ему бы не поздоровилось. Очковтирательством занимаетесь, товарищи танкостроители!
Вообще, при пробитии брони, кроме снаряда внутрь танка влетает множество осколков собственной брони — своими глазами видел. Даже если пробития вообще не было, даже если снаряд отскакивал или разбивался при ударе — броня давала сколы величиной с ладонь, способные пробить кресло водителя, баки, радиатор, аккумуляторы и так далее… Тоже, как говорится — имел удовольствие лицезреть.
Не на словах — на деле узнал: советская броня марки «8С» — тверда, но хрупка. Всё это оттого, что советские металлурги экономили никель и не жалели хрома.
Однако, «свет в туннеле» уже отчётливо виден!
После отмены программы по строительству «Большого флота», все прежде шедшие на корабельную броню легирующие добавки пошли на танковую.
Это — раз.
По моему указанию, Наркоматом чёрной металлургии СССР, уже были проведены опыты по легированию танковой брони медью — не в пример менее дефицитной, чем никель. Полученные результаты внушали оптимизм, что к будущей войне такое явление, как внутренние сколы брони — будет полностью изжито.
Это — два.
Опять же не забываем про финский никель — что нам должен скоро обломиться…
Это — три!
Даже для калибров 37 и 45 миллиметров, уязвимых мест у «лучшего танка ВМВ» — оказалось как блох на блудливой собаке!
Петли люка механика-водителя и верхнего лаза, картер поворотного механизма башни, установка курсового пулемёта, бойницы для стрельбы из личного оружия, бронировка противооткатных механизмов пушки, задняя дверца кормовой ниши башни, детали броневой защиты картеров бортовых редукторов, броневых колпаков закрывавших вырезы труб выпуска отработавших газов, ступица ленивца или опорных катков…
Всё это легко пробивалось малокалиберной противотанковой артиллерией!
Но наиболее слабым местом борта «Т-34» оказался даже не поставленный «под рациональным углом» подкрылок…
А вырезы в нижней части корпуса под цапфы балансиров подвески.
Один из 37-мм бронебойных снарядов пушки «Бофорс», пробил каток, влетел в это не защищённое бронёй отверстие и разорвался в «чемоданах» для снарядов. Если бы в них находился боезапас, с большой долей вероятности последовал бы его взрыв1.
Что ещё выяснилось.
Взрыватели наших 45-мм бронебойных снарядов срабатывали через раз. Иногда они просто выскакивали из корпуса при ударе об броню. Так что бедолаге Морозову и его команде, просто фатально не повезло.
Я подозвал Наркома Боеприпасов Горемыкина и при всех устроил ему грандиозную выволочку. Надеюсь, это поможет.
После испытания прочности шкуры «Т-34» штатными бронебойными снарядами малого калибр, перешли на экспериментальные. Мои ожидания-опасения полностью оправдались: запиленный с «плитопробного» 45-мм «остроголовый снаряд» — за милую душу дырявил борт «Т-34» уже шестисот метров, а лоб — с девяносто.
Носовую балку, то есть деталь — соединяющую верхний и нижний броневые листы, он не брал. Это не сварная, как у «тридцатьчетвёрок» военного выпуска, а такая — мощно-солидная даже на вид, клёпанная конструкция.
* * *
Рисунок 103. Люк-лаз механика-водителя «Т-34» был одним из самых уязвимых мест этого танка.
Наконец, перешли к более крупному калибру.
Лоб корпуса «Т-34» (в том числе и его вышеупомянутая носовая балка), оказался практически непробиваем для «БР-350А» — штатного «тупоголового» бронебойного 76-мм снаряда, даже при выстреле из «Л-11» с самого близкого расстояния. Но были и уязвимые места. Все те же, уже хорошо знакомые: установка курсового пулемёта, погон башни, бронировка орудия. Ну и конечно же гусеница — траки которой перебивались на счёт «раз».
Но всё конечно меркло перед люком-лазом механика-водителя, после прямого попадания снаряда — расколовшегося и оказавшегося внутри машины.
На танкистов это произвело очень негативное впечатление. Опять послышались реплики о «саботажниках», «вредителях» и, даже «диверсантах» и угрозы засунуть их в танк и потом по нему стрельнуть… Харьковчане боясь «суда Линча» жались поближе ко мне, а я в свою очередь — как мог охлаждал страсти, объясняя что дело вовсе не в злых умыслах…
А во врождённой жоппорукости.
— И, вообще, этот танк проектировал — даже не Морозов, а некий Кошкин. А того, товарищи — ещё в 37-м расстреляли. А так как времени проектировать другой танк нет, товариши, придётся воевать на этом.
Народ, сразу успокоился, ибо правосудие состоялось и возмездие свершилось:
— И правильно сделали, что расстреляли этого Кошкина!
76-мм фугасно-осколочная граната вертикальный 45-мм борт «Т-34» проломить не могла. Но она практически без проблем рвала гусеницы, а её осколки — легко пробивали 15-мм броню подкрылка, со всеми отсюда вытекающими. Взорвавшись же в нижней части, кроме повреждения погона, трёхдюймовый фугас буквально вбивал внутрь корпуса 20-мм подбашенный лист.
Слабым местом оказались и сварные швы в целом. Особенно на той же башне: при ударе 76-мм снаряда — в том числе осколочно-фугасного, они растрескивались и расходились. Оптика, радиоаппаратура и приборы — всё это тоже выходило из строя даже без пробития брони.
Кто-то из танкистов заметил:
— Без подкрылка, без баков в боевом отделении, люка на лобовом листе и башни — это был бы отличный танк.
На него тут же зашикали и высмеяли:
— Думай, что несёшь! Как это: танк и вдруг без башни?!
Обращаюсь к представителям заводов-изготовителей:
— Товарищи, вы записываете?
— Записываем, товарищ Сталин.
— Надеюсь, вы не только запишите — но и что-нибудь сделаете.
— Сделаем, товарищ Сталин… Обязательно сделаем!
Ласково на них глядучи, обещаю в свою очередь:
— А я со своей стороны, обязательно проверю: что и как вы сделали. И сам сделаю надлежащие организационные выводы.
Рисунок 104. 45-мм остроголовый бронебойный плитопробный снаряд (чертеж № 2-01991).
Новый, разработанный на основе плитопробного, 76-мм «остроголовый снаряд» — пробивал лоб этого среднего танка с трёхсот метров, борт — с тысячи двухсот…
Напоминаю: речь идёт о танковом орудии «Л-11», с длиной ствола в 30 калибров. Сорока двухкалиберная дивизионная «Ф-22 УСВ», или уже принятая на вооружение танковая «Ф-34» — были бы куда эффективными. Но против среднего танка, мы эти системы в тот день не применяли.
Запиленная из шрапнели «76-мм кинетическая граната» конструкции Иллариона Мозга, работала по броне «Т-34» в общем-то не хуже… Особенно при попадании по острыми углами — когда она превосходила по пробитию, даже «остроголовый снаряд» такого же калибра.
Но только на расстоянии до трёхсот-четырёхсот метров — в зависимости от места попадания.
Ну, что ж…
Суррогат, есть суррогат!
Зато в отличии от «остроголового», «кинетический снаряд» даже с приличного расстояния в полтора километра — даже будучи на излёте, делал сколы с внутренней стороны брони — достаточно крупные и обладающие достаточной энергией, чтоб поразить экипаж. Так что продолжать работать над этим боеприпасом обязательно надо.
После моего личного осмотра, выяснилась и причина большой загазованности танка «Т-34».
Вылез с помощью «прикреплённых» из башни танка, отряхнулся и подзываю к себе Главного инженера харьковчан:
— Товарищ Махонин! А почему это у вас вытяжной вентилятор расположен не над казённой частью орудия, а над его противооткатными устройствами? Это что за, блядь, «конструктивное решение» такое? Вот только на покойников не надо валить: Вы там у себя — тоже не сторожем числитесь…
Тот, без всякой задней мысли отвечает:
— Изначально, товарищ Сталин, на танке планировалась к установлению пушка калибра 45 миллиметров. Под нее и был сконструирован вентилятор. А при замене пушки на гораздо более мощную, в конструкцию вентиляции изменения внести не успели.
Вкрадчиво интересуюсь:
— Когда было принято решение об установке именно 76-ти миллиметрового орудия?
— Эээ… Прошлой зимой.
— И вам года не хватило чтоб «успеть» внести изменения?
Выйдя из себя, хватаю эту сволочь за грудки:
— Да, вы там в Харькове — все саботажники! Сцуко, да я тебя прямо счас живьём сожгу — Морозову обзавидуешься!
Тот, поняв что шуточки закончились от слова «совсем», проблеяли жертвенным ягнёнком:
— Товарищ Сталин! Сразу же, по нашему с товарищем Максарев прибытием в Харьков…
Резко, с толчком отпустив так, что тот чуть не упал:
— Какое-такое «прибытие», олень полорогий? Сегодня же, прямо сейчас с Полигона — бегом на ближайший почтамп и телеграммой на завод! И чтоб уже с завтрашнего дня вентилятор стоял на месте. И ещё учти: я обязательно проверю! Посажу вас с директором в танк, задраю люки и подключу в выхлопной трубе.
Последнее обещание вызвало полное одобрение у командиров-танкистов:
— Прикажите только, товарищ Сталин: мигом выполним!
* * *
Наконец, пришло время танка «КВ-1».
Сперва залез в него через люк мехвода и вылез через башню, злой как кобель собаки породы Баскервилей, отвязавшись на Зальцмане:
— Мало того, что люков всего два: на башне и спереди на корпусе, так они ещё — самой идиотской конструкции, какую только можно придумать. Почему они открываются вверх, как крышка городской канализации? Вы, что там? Срать собрались? И ещё: как открыть передний люк, если башня повернута назад?
Тот, осторожно:
— Это надо у товарища Котина спрашивать…
От такой его «осторожности», я напротив вспылив, разорался:
— И спрошу! И пусть он только попробует не сделать нормальные люки и командирскую башенку — второй глаз ему выбью. Так ему и передайте при первой же встрече.
Затем приступили к неторопливо-вдумчивому обстрелу «КВ».
Сперва, его всего буквально исковыряли 37-мм и 45-мм «остроголовыми» снарядами — добившись лишь лёгких повреждений орудия, пулемётов и приборов наблюдения. Затем опробовали на нём все виды 76-мм бронебойных — начиная с штатного «БР-350А».
Когда по тяжёлому танку стрелял из «Л-11» его собрат, то это было его 75-мм броне — как горохом об стену. Если не считать, конечно, выбитое «яблоко» (шаровую установку «ДТ») курсового пулемёта стрелка-радиста — как и случае с «Т-34». Уязвимым оказался и лючок-пробка механика-водителя, погон башни.
Заостряю внимание представителей Кировского завода:
— Товарищи конструкторы! Надо с этим что-то делать.
Те пообещали, но как-то вяло.
Думаю:
«Ничего… Я вас расшевелю. Завтра же!».
Рисунок 105. Танк «КВ-1» подбитый через шаровую установку курсового пулемёта.
Когда же по моему приказу подтянули дивизионную пушку «Ф-22 УСВ», сквозные пробоины начались уже с дистанции 500 метров. Правда, под углами попадания близкими девяносто градусов. С уже шестидесяти — штатный «тупоголовый» бронебойный снаряд безбожно рикошетил.
Но созданный на основе «плитопробного» (чертеж 2-06969) экспериментальный «76,2-мм остроголовый бронебойный снаряд» — дырявил его толстую шкуру уже с километра. Причём, с трёхсот пятидесяти метров — даже под углом тридцать градусов.
Тут же подозвав к себе Горемыкина:
— Этот боеприпас уже принят на вооружение?
— Да, товарищ Сталин. В тот же день после нашего с вами и товарища Кулика разговора. На заводы боеприпасов разостлана документация и приказ немедленно начать выпуск «остроголовых сплошных бронебойных снарядов» калибра 45 и 76 миллиметров.
— Надеюсь, заводское качество будет не хуже опытно-экспериментального, товарищ Нарком?
Тот, поспешно кивая:
— Руководство заводов уже предупреждено, что этот вопрос находится под вашим личным контролем.
— Ну, тогда я спокоен. Относительно спокоен.
76-мм «кинетический» снаряд же, перед 75-мм бронёй спасовал, не давая сквозных пробитий даже в упор. Зато, практически со всех разумных дистанций — он делал сколы брони с внутренней стороны, что как говорится: пойдёт на безрыбье.
Да и нет пока в «Панцерваффе» танков с такой бронёй.
У «КВ» топливные баки тоже находились в боевом отделении… Но не в самом вверху корпуса — как у «Т-34», а снизу по бокам — где из-за неровностей местности, вероятность попадания снаряда была значительно меньше. Он тоже горел, но его танкистов, хотя бы при пробитии не обдавало фонтаном гозойля. Топливо разливалось и горело на полу боевого отделения и у экипажа было время покинуть подбитую машину.
Показывая представителям Кировского завода на полыхающий «КВ», с ехидцей подначиваю:
— Так говорите, ваш танк — «снимает все снаряды трёхдюймового калибра»? А это, мы ещё из зенитных орудий по нему не стреляли!
Те переглянулись и понурили головы…
Заканчивая на сегодня, поочередно глядя на закопчённые останки когда-то грозных боевых машин и, на уже клонившиеся на закат Солнце:
— Товарищи танкисты могут остаться и попрактиковаться в стрельбе из настоящих танков — по тоже настоящим, но уже списанных с баланса.
Полковнику Романову:
— Боеприпасов не жалеть! Пусть хоть эти стрелять как следует научатся.
И перед тем как уехать:
— Встретимся завтра с утра в Кремле в том же составе и поговорим. О том кто виноват — разговаривать без толку: всё равно крайнего не сыщешь. А вот о том, что делать… Поговорить нам с вами обязательно надо, товарищи!
* * *
Ну что сказать напоследок по поводу новейших советских танков, в частности по «Т-34»?
В любом танке должны удачно сочетаться защита, вооружение, подвижность, надёжность и что не маловажно — удобство экипажа в нём воюющего.
Разберём «по полочкам».
Защита…
«Священная корова» у «лучшего танка ВМВ» — «рациональный наклон» броневых листов, не превращал его автоматически в неуязвимого, особенно с учётом качества брони серийных машин. Зато съедал внутреннее пространство и делал танк очень тесным. В первую очередь это отражалось на боевой скорострельности, что в свою очередь — способствовало его уязвимости.
Так сказать: за что боролись — на то и напоролись.
Вооружение…
Что толку от длинноствольной пушки, если из-за неудобства расположения боеукладки — её скорострельность в реальном бою не превышала одного-двух выстрелов в минуту?
Что толку от её высоких бронепробивающих свойств на всех дальностях — если наводчик-командир, из-за той же тесноты башни, из-за неудобства, из-за плохих прицельных приспособлений и тугих маховичков — тупо мазал даже в упор?
Подвижность…
Официально заявленная мощность дизеля «В-2» в «500 лошадей», якобы позволяла ему разгоняться на шоссе до скорости в 55 километров в час.
Но на практике, двигатель на таком режиме быстро перегревался и клинил. Так что реально, мощность его вряд ли превышала 350 «кляч»… Коробка переключения же передач, переключалась с помощью кувалды и оттого, механик-водитель предпочитал её вообще не переключать. А на маршах и в бою — «мчаться, ветер поднимая» на второй передаче.
Что ограничивало скорость танка по сухому шоссе и пересечёнке до 15-20 км в час.
С запасом хода и проходимостью, тоже всё не слава Марксу!
По крайней мере, значительная часть «тридцатьчетвёрок» была в 41-м брошена с сухими баками, или застрявшими в каких-нибудь лужах.
Надёжность…
Какая в жоппу «надёжность» — если это не танки, а перечень дефектов? Если даже элементарное — гусеницы, были столь «надёжны», что на полном серьёзе рекомендовалось возить с собой по запасному комплекту?
Которого, кстати, не было.
Удобство для экипажа, это вообще — песТня!
Мало того, что наводчик «Т-34» совмещает обязанности командира танка, так он ещё и имеет прибор наблюдения рядом с гильзоуловителем и усилие в тридцать килограмм на маховике вертикальной наводки. А чтоб нажать на педаль спуска пушки — он должен был привстать и давить всей массой своего тела.
Про мытарства же других членов экипажа, я вообще промолчу… Чтоб невольно не вышибить скупую мужскую слезу.
Естественно, они — «новейшие» советские танки не были «лучшими танками Второй мировой войны», даже в самом начале своей военной карьеры. Ведь единственные преимущества, которыми наши новейшие танки на поверку обладали в 1941-м году — броневая защита и огневая мощь, имели бы решающее значение исключительно в рамках танковой дуэли один на один. Однако танки Второй мировой действовали в группах, да еще и во взаимодействии с другими родами войск и на первый план выходили иные характеристики танков: маневренность, скорострельность, обзорность, радиосвязь, надежность работы узлов и агрегатов и так далее, вплоть до удобства работы экипажа…
А по всем этим показателям, «Т-34» и «КВ» — позорно проигрывали германским «тройкам» да «четвёркам».
Знаю, что многие мои современники на такой вердикт бы возразили, приводя в пример мемуары наших танкистов.
Увы, но большинство послевоенных мемуаров написали генералы. Или танкисты начавшие воевать с 43-го года. Те, которые вступили на них в бой в первые месяцы войны — до Победы не дожили и, рассказов об своих впечатлениях о «лучших танках» — потомкам не оставили…
Не смогли!
Так типа, «даже немцы хвалили «Т-34»»?
Их тоже можно понять. Ведь надо же было как-то объяснять свои поражения под Москвой, потом под Сталинградом и далее везде. А тут такая отмазка — словно свалившийся с неба советский чудо-танк. Мол, сами то русские — хоть ребята и на всю голову отмороженные, но тупые и воевать цивилизованно и по правилам не умеют…
Унтерменши — дизель с двумя «рационально» наклонными блоками цилиндров, им в анус!
…Но по прихоти судьбы и недогляду ФБР, им удалось купить в Америке быстроходный танк американского инженера Кристи. И, хорошо поработав в сарае кувалдой, напильником и пассатижами — на его основе и с помощью синий изоленты, создать лучший танк Второй мировой войны.
Этот постулат устраивает всех поголовно: и наших ортодоксальных патриотов — надувающих щёки как индюки перед Рождеством и, наших продажных либералов и, явных внешних и внутренних врагов и, даже американский канал «Дискавери».
Доказательства?
Пожалуйста: Гейц Гудериан, заметил «лучший танк Второй мировой войны лишь в октябре 1941-го года. А до этого он, как и другие генералы Вермахта, ехал мимо них — стоящих на обочинах и в упор не замечал.
Это как Жуков, который имея двадцать тысяч танков против трёх с половиной, объяснял своё фиаско на должности Начальника Генштаба РККА:
«Но танков у них было больше!».
Гудериан же, Гот и прочие Манштейны, свои поражения объясняли с точностью наоборот:
«Но танки у них были лучше!».
Таким образом, обе стороны не сговариваясь — отвели и тень сомнения в своем профессионализме и, отстояли честь мундира.
Так как же Красная Армия на таких танках — до Берлина и Вены дошла-доехала то, спрашивается?
А потом, через три месяца — до Харбина и Порт-Артура?
Обыкновенно и без всяких сверхъестественных чудес, с якобы неуязвимыми чудо-танками.
Во-первых поняв, что по качеству против арийцев не светит от слова «ничего» — советское военное руководство перестало влажно мриять об всяких вундерваффлях типа «Т-34М» и «КВ-3» и, сделало ставку на массовость…
А просто ничего другого, просто не оставалось!
…И не прогадало: «Т-34», «КВ» и примкнувшая к ним «неистребимая саранча» — лёгкие танки «Т-60» и «Т-70», плодились быстрее, чем их успевали истреблять. Этому способствовала относительная технологическая простота конструкции — способствующая выпускать танки, даже на непрофильных заводах с самым простейшим оборудованием и персоналом самой низкой квалификации и, их — просто невероятно-фантастическая ремонтнопригодность.
В тех случаях, когда германские танки приходилось отправлять по железной дороге в тыловые мастерские (а то и, на завод-изготовитель), из трёх разбитых в хлам «Т-34» — прямо на месте собирали два и воевали дальше.
Во-вторых, это были уже не «такие» танки. В их конструкцию и технологию изготовления постоянно вносились изменения и, например «Т-34» выпуска осени 1940-го — сильно отличался от такого же, но выпуска весны 41-го. Конечно, эвакуация промышленности сильно подосрала качеству — но всё же к Курской дуге, оно стало вполне себе на уровне.
В-третьих, до Берлина дошла-доехала уже совершенно другая Красная Армия. И хотя баранов с генеральскими лампасами — в ней меньше не стало, что мы видим на примере непотопляемо-болезнетворного Петрова… Но это были уже битые бараны — за которых согласно народной поговорке «двух небитых дают». Было организованно какое-никакое, но взаимодействие родов войск, перехвачена наступательная инициатива у противника и недостатки боевой техники — сами собой отступили на второй план перед возросшим оперативно-тактическим мастерством советских танковых войск.
Ещё можно выразиться так:
«Т-34» и «КВ» были лучшими из-за того, что они вообще появились в стране — в которой нередко ещё попались обутые в лапти крестьяне, живущие в крытых соломой избах и, воспитывающих сыновей — до самого призыва в армию бегающих по полгода босиком.
И лишь это одно — переводит их в разряд чудо-оружия.
А выдумывать ничего не надо!
Даже в благих намерениях.
Ибо, приводят те прямиком в ад…
* * *
Уже далеко за полдень, заскочил на пять минут в Кремль — надо было всё же узнать, что решили на совещании по вопросам радиопромышленности.
Появившись в зале для совещаний Совнаркома под самый занавес, я выслушал самые глубочайшие заверения, что решения были приняты верные и всемерно способствующие неимоверному — по сравнению с прежними временами, развитию отрасли.
В ответ толкнув краткую речугу, в стиле…:
— Верной дорогой шагаете, товарищи!
…Выслушал «бурные и продолжительные» и, к всеобщему — но тщательно скрываемому восторгу закрыл совещание.
Собрался уж было домой — ибо чувствовал себя так, что как будто это не я «со товарищи» тестировал танки… А это они нас гоняли по всей Кубинке и время от времени «утюжили» гусеницами.
Но тут пред мои очи предстал капитан Славин — про которого, по правде сказать, уже и почти забыл.
По-военному чётко поздоровавшись, тот:
— Разрешите доложить?
Не без труда подавив тяжкий вздох, ибо «сокращённый рабочий день» не обломился:
— А ничего другого Вам не остаётся…
Поразмыслив пару секунд, посмотрев на часы и:
— …А давайте-ка пройдём в мой кабинет, товарищ Славин. Там и побеседуем.
Усадив за стол напротив себя, смотрю выжидающе и молчу… С чего начнёт, интересно?
Может, как в каком-то фильме, не помню:
«Папаша! Я вашу дочку того… Люблю!».
— Докладывайте, капитан.
— Ваше задание выполнено, товарищ Сталин.
Сижу, молчу — может ещё про что-нибудь «доложит».
Помедлив чуток, тот:
— Разрешите устно изложить подробности?
Слегка оживившись:
— Это, смотря какие! А то ведь бывают такие «подробности», что «излагать» их лучше письменно с дальнейшим опубликованием в западных журналах эротической направленности. Ваши то, хоть не из таких?
— Нет, товарищ Сталин.
— Вот и слава Марксу!
Как известно, я приказал ему возглавить созданную покойным Николаем Сидоровичем Власиком спецслужбу по контролю высших должностных лиц в государстве, пока она не вышла из-под контроля. Штат состоял из имеющих незаурядную внешнюю привлекательность, но так сказать — «низкую социальную ответственность» женщин, которых он «подкладывал» в качестве секретарш партийным, государственным и военным чиновникам в высших эшелонах власти.
Про такую, мне приходилось читать в «прошлой жизни». Но приписывали её создание и руководство то Генриху Ягоде, то Лаврентию Берии…
А то и самому Реципиенту!
Однако, на поверку всё оказалось не совсем так… Вернее, совсем не так. Как впрочем и, многое другое… Очень многое.
Славин и, глазом не моргнув:
— Про такие «подробности» мог бы письменно изложить Василий Петрович… Если б умел бы писать, конечно.
Слегка опешив, конечно:
— Так, так, так… А кто такой у нас «Василий Петрович»?
— Один мой хорошо знакомый, которого я привлёк в качестве сотрудника.
В этом месте, я опешил уже изрядно:
— Как?! Вы посмели привлечь в сверхсекретную спецслужбу человека с улицы?
Тот, на полном серьёзе:
— Почему «с улицы»? Василия Петровича я лет пять знаю: он автослесарем в нашей автобазе работал. И могу за него поручиться — как за преданного Советской Власти, Коммунистической партии и лично Вам, товарищ Сталин, человека…
Я до того опиз…динел, что даже промычать ничего не смог, а он как ни в чём не бывало продолжил:
— А насчёт того, что я «посмел»… Если Вы, товарищ Сталин, дали мне должность — то автоматически дали и право набирать персонал. И причём — на своё усмотрение! Хотя и согласен: под свою же ответственность.
Когда шок прошёл, я б его наверное пристрелил — руки аж чесались, но хотелось узнать мотивы:
— Так Вы, значит, не боитесь ответственности?
— Нет.
— И надо полагать, что у этого вашего — «нижегородского автослесаря», имеются какие-то через-чур выдающемся достоинства, за что Вы и ввели его ввели в штат сотрудника спецслужбы — до того секретной, что у неё даже названия нет?
Славин, недоумённо пожав плечами:
— Сам не пойму: на вид сморчок сморчком — соплёй перешибить можно… Но женщины от него прямо-таки на стену лезут! Так что что-то «выдающееся» у него обязательно имеется. Но сам лично его «достоинство» не видел — поэтому врать не буду, товарищ Сталин.
Когда я как конь, забредший в Чуйскую долину наконец-то проржался (в это время Славин не изменился в лице, как портрет на стене), то вытирая платком невольно обильно выступившие слёзы:
— Так Вы, значит, решили разделить с ним обязанности?
— Так точно! При первом же собеседовании с сотрудницами я понял: эти женщины ненасытны в половом отношении, ибо по всем признакам страдают «бешенством матки».
— …??? ЖЕСТЬ!!! И, што?
Тот, пожав плечами:
— Поняв, что сам «контролировать» их — чисто физически не смогу, при всём моём к Вам уважении, товарищ Сталин — я привлёк того, кто это сможет.
Заставив себя настроиться на серьёзный лад, с тигриным сталинским прищуром смотрю в его немигающие глаза:
— Однако Вы отдаёте себе отчёт, товарищ Сталин, что эти ваши «страдающие» сотрудницы — носители важнейшей государственной информации? И тот, кто их контролирует — автоматически получает доступ к вполне определённым рычагам власти. И если он обладает хоть какими-то политическими амбициями, то…
Не договорив, замолчал.
Славин же, с ледяным спокойствием:
— Кроме как желания переспать с как можно большим числом женщин — другими «амбициями» Василий Петрович не обладает… Это я Вам, могу чем угодно поклясться!
Откинувшись назад в кресле:
— В принципе, если Вы за него поручились — этого достаточно. Больше ни о чём не хотите мне доложить, товарищ капитан госбезопасности?
Тот, с готовностью:
— Докладываю: поближе познакомился с Начальником «Специального отдела» (правительственная связь) при «Главном управлении охраны при СНК СССР» — генерал-майором Алексеем Копытцевым, подружился с ним и приставил к нему одну из самых молодых — но на мой взгляд, самых перспективных сотрудниц.
Продолжаю на него проницающе-вопросительно смотреть и, тот поёрзав, пояснил:
— Когда мы ровно неделю назад выходили из здания «Специального отдела». товарищ Сталин, я услышал ваши слова: «Если бы кто захотел захватить власть в СССР — то он бы подружился с генералом Копытцевым» и, принял их как руководство к действию.
Прозвучало несколько…
Очень двусмысленно!
Поняв это, под моим взглядом он смешался, покраснел, вспотел и выдавил из себя:
— С целью сыграть на опережение. Если я неправильно понял ваши слова, то…
Он замолчал, а я после театральной паузы:
— Вы их поняли правильно. Что ещё хотите сказать мне, товарищ Славин?
Ситуация начинает бесить:
«Да когда же он уже про Светку скажет? Задрал, блин!».
Тот облегчённо выдохнув:
— Я хотел бы предложить несколько перестроить эту спецслужбу. То есть придать ей новое качество.
Посмотрев на часы, нетерпеливо:
— Вы про что, товарищ Славин?
Тот, ещё раз вздохнув:
— Женщина — это натура всегда чувствительная, хрупкая, легкоранимая и, сильнее, чем мужчина привязаная к семье, домашнему очагу, больше предрасположена к ностальгии… Они, женщины — слишком эмоциональны, сентиментальны и нереалистичны. Они редко владеют своими чувствами и зачастую могут легко общаться только с теми людьми, которые им по душе. Наконец женщины, как правило очень слабо разбираются в вопросах высокой политики или военных делах. И поэтому, даже если их привлечь для шпионажа за собственными мужьями, любовниками или начальниками — у них не будет реального представления, о чем те говорят.
— И в то же время, именно эти слабости, по моему мнению — дают женщине мощные рычаги воздействия в сфере человеческих взаимоотношений…
Теряя терпение:
— Давайте поконкретнее, товарищ капитан! Или, Вы считаете, что я не понимаю, кто такие женщины? Что они за «натуры» и, какие у них имеются «рычаги»?
Тот, торопливо:
— Предлагаю вместо шпионажа, привлечь их к изменению отношения подопечного к своим обязанностям и повышения лояльности к… То есть…
Он смешался, не находя нужного слова, а я уловив смысл идеи, понимающе переспрашиваю:
— То есть, из простых стукачей-информаторов среди высшего руководства — Вы хотите сделать «агентов влияния»?
Славин радостно:
— Верно! А я всё никак не мог найти определение!
Краешком губ одобряюще улыбнувшись:
— Со временем научитесь.
Пару минут подумав, отвечаю:
— Слишком долго и хлопотно. Проще, дешевле и пожалуй эффективнее, получив «сигнал» — арестовать, судить и расстрелять… Но… Но если есть такое желание — займитесь. План действий имеется?
Капитан, перейдя на деловой тон:
— Сперва, разумеется отбор. Предлагаю вербовать сотрудниц среди симпатичных студенток — обещая им всевозможные блага и привилегии взамен на выполнение гражданского долга…
У меня свои мысли:
«Надо обратиться к товарищам из японской секции Коминтерна и пусть вышлют группу центровых шл… Гейш для обучения наших «студенток» Камасутре».
Поговорили ещё с полчаса. Затем я даю знать, что пора закругляться:
— Если больше сказать нечего, то до завтра. Так Вы, говорите — танкист?
— Танкист, товарищ Сталин.
— Всё забываю спросить… Часом не в 20-й тяжёлой танковой бригаде Бордзилова воевали, товарищ капитан?
— Нет. Начинал Финскую компанию в 1-ой лёгкотанковой бригаде Иванова, входящей в 10-й танковый корпус комбрига Вершинина.
— Жаль, конечно, но ничего страшного. Завтра состоится совещание руководства Главного танкового управления с…
Кратко введя в курс событий последних дней — начиная с субботы, даю вводную:
— Танковые войска — это элита Вооружённых сил СССР. Присутствующие на завтрашним совещании командиры Танковой бригады «нового строя» — это элита элит! То есть это те — кто будет стоять во главе РККА через несколько лет. Поняли расклад, товарищ капитан?
— Понял, товарищ Сталин.
Наконец, даю задание:
— В интересах безопасности государства, Вы должны завязать в этой среде как можно больше полезных в будущем связей. Определить ключевые фигуры среди этой военной «элиты элит» — возможных лидеров то есть и, по возможности — приставить к ним ваших «страдающих» подопечных. Вопросы есть?
Не дожидаясь ответа, поднимаюсь и начинаю собираться домой. В капитане я несколько разочаровался, ибо тот сцыт мне рассказать, про свои «амуры» с этой оторвой…
Соответственно, появились всякие нехорошие мысли:
«Пожалуй, зря я ним связался. Мда… Даже имея за плечами восемьдесят с лишним прожитых лет собственной жизни и уже уж месяц — чужой и всё равно не разбираться в людях. Ибо, человек — это такая скотина, что…».
Как вдруг тот, впрочем — не совсем решительно, как прежде:
— Вопросов нет, товарищ Сталин, но…
— Что «но»?
Тот, решившись:
— Но я должен поставить Вас в известность.
— Ну раз должны — ставьте «в известность». С вашей биографией что-то не так? Происхождение недостаточно классовое? Подчистим! По молодости что-то натворили? Замажем!
— Нет. С моей биографией всё в порядке. Дело в том, что я… Я встречаюсь со Светланой. С вашей дочерью, товарищ Сталин.
Он тут же набрал в своём рейтинге у меня — не менее тысячи очков.
Не подав вида, надевая шинель и нахлобучивая шапку, ворчу по-стаковски:
— Я с ней тоже встречаюсь — утром и вечером и, что? Мне тоже прикажите ставить Вас «в известность»?
— Я в смысле…
— И я в смысле, что ваши личные встречи меня не касаются.
Ну не в темнице же, или в высоком тереме — как королеву Несмеяну … В отсутствии башни на даче в Кунцево — не взаперти же на чердаке, эту чертовку держать, верно?
И если у неё с ним что-то и «случится», то…
То когда-нибудь всё равно случится!
Так пусть лучше с героем-танкистом, чем с каким-нибудь пидорком из московской богемы, с дряблым от кокаина и свального блуда писюком.
И тем не менее, остаётся только головой вертеть:
«Что за комиссия, Создатель…?!»
Идя бок о бок по кремлёвским коридорам, Славин:
— Прочёл я ту книгу, что Вы мне рекомендовали.
Оживившись, переспрашиваю:
— «Homo Ludens, или Человек играющий» голландского философа Йохана Хейзинга?
— Да, товарищ Сталин.
— Ну и как она Вам?
Задумчиво:
— Она наводит на очень серьёзные размышления… Очень серьёзные. Способные, произвести переворот во всём моём мировоззрении. Считаю, что она даёт понять — каким может быть будущее. И как можно им управлять.
Невольно его передразнивая:
— Для «очень серьёзных размышлений — очень серьёзных», рекомендую прочесть ещё не так давно вышедший сборник работ итальянского коммуниста Антонио Грамши.
— Про что он, если не секрет?
— Он про разное. Но попадается и очень дельные мысли про взаимоотношения народа, элиты и «прокладки» между ними… Интеллигенции, сиречь. В частности…
Напрягая извилины, цитирую по памяти:
— «…Власть укрепляется не столько насилием, сколько доверием элиты и народа, взаимным согласием. Но доверие и согласие — это высоты, которые приходится брать постоянно, из года в год. Не все коммунистические вожди понимают это и поэтому особо и не дорожат доверием граждан — считая, что изначально достигнутое согласие народа с властью, это навечно. И они ошибаются! Выразителем этого доверия, согласия является элитарная интеллигенция, «культурное ядро», объединяющее общество. И если власть отказывается от постоянного доказательства своей идейной правоты, то достаточно начать регулярно сеять идейные сомнения в умах элиты, добиваться изменения ее сознания, как появится трещина между властью и обществом, исчезнут доверие и согласие».
Парадоксально звучит, конечно, но именно работы коммуниста Антонио Грамши и ещё труды русского философа-эмигранта Ивана Ильина — были взяты руководителями так называемого «Гарвардского проекта» в основу идеологической борьбы с СССР2.
* * *
Весь пропахший вонью взорвавшегося тротила и сгоревших нефтепродуктов, ещё засветло заявился домой, где меня встретила Валентина Васильевна в повседневно-выходной форме одежды рядового и младшего комсостава РККА — вертящаяся перед зеркалом и, с вопросом:
— Ну и как тебе?
Чмокнув в щёчку и причмокнув сделав комплимент:
— Эти чудные галифе, так идут твоей идеальной фигуре! А какие ботиночки с чёрными обмотками… Класс и шик!
За что был поцелован в губы и приглашён за стол.
Но с условием:
— Только сперва помойся и переоденься. А то несёт от тебя, как… Ты чем вообще весь день занимался?
— Привыкай, милая: ты теперь в армии, а это — запах войны. А я сегодня весь день крушил танки.
Та недоверчиво:
— Зачем?
— Чтоб узнать, как они устроены.
Неодобрительно покачивая головой:
— Ты — совсем как маленький мальчик.
— А мужчины даже состарившись, остаются маленькими мальчиками. Просто игрушки у них становятся год от года дороже.
Думая о чём-то о своём, интересуется:
— А на войне правда так воняет?
— Думаю, ещё хуже.
— Тогда возьму с собой побольше духов.
Эх, женщины…
Уже в спальне, помогая супруге разматывать обмотки и стягивать гимнастёрку с галифе, обратил внимание, что «под ними»:
— Опять этот долбанный шёлк!
— А что тебе не нравится?
— Вроде ж, к форме вам юбка положена с чулками? И специальное женское бельё. Ну и где оно?
С подозрением смотрит на меня:
— Тебе то зачем? Что-то чудить ты, Иосиф Виссарионович, стал…
— Не мне, а тебе.
Осматривает себя и даже тревожно обнюхивает:
— А чем тебе моё шёлковое бельё не нравится? Вроде почти новое — три месяца ещё и не носило и только в субботу стиранное…
«Как она не понимает?».
— Да приелся тот шёлк уже на тебе! Хочется знаешь ли, чего-нибудь «такого»… Свеженького! Например, казённого белья с тесёмочками и синим штампом.
— Ах, вот ты про что… Фабрики только осваивают, поэтому от казны выделяются деньги на самостоятельное приобретение.
Целует в губы, обнимает и жарко шепчет:
— Я уже заказала… Так что потерпи до следующей недели…
Уже засыпая, зевнул:
«Завтра прокачиваем «железо»».
Notes
[
←1
]
Именно так 4 августа 1941 при прорыве из окружения погиб года генерал Качалов
[
←2
]
Рекомендую прочесть Макаревич Э. Ф. «Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева».
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
