Журавль

Лю-Жэнь привыкала к новой жизни. К постоянному присутствию в доме двух посторонних людей. Кухарки и служанки. Привыкала к тому, что ей, жене высокородного господина, не только не полагается, но и запрещено работать. Что в ее обязанности входит посещение приемов и торжеств, довольно частых в столице. Другой мир, куда она попала благодаря любви Аллнока, принял ее с легким удивлением. Положение мужа Лю-Жэнь не позволяло никому явно показывать свое пренебрежение или ограничивать общение, но и своей в среде богатых высокородных женщин девушка, разумеется, не стала. Все это ее мало трогало, ведь она была рядом с любимым. И Аллнок был счастлив рядом с ней.

Год спустя госпожа Лемми впервые задала тот вопрос, который стал причиной обращения Лю-Жэнь к гадалке.

— Почему твоя жена до сих пор не зачала? — не изменяя своей привычке не обращаться к невестке напрямую, спросила госпожа Лемми.

— На все воля небес, — холодно ответил Аллнок.

К сожалению, давать такой же ответ на все тот же вопрос Аллноку приходилось раз в неделю последующие три года. Лю-Жэнь постоянно испытывала стыд и жгучее разочарование, потому что не могла подарить любимому человеку долгожданного ребенка. Она ходила в храм и умоляла богов подарить ей сына. Но небеса не слышали ее молитв, а от вопросов госпожа Лемми и господин Хирро перешли к требованиям. Злые слова родителей мужа, настаивавших на том, чтобы сын развелся с бесплодной простолюдинкой, заставили Лю-Жэнь искать гадалку.

Госпожа Айгнэ долго смотрела на посетительницу и молчала. Девушка, робеющая под взглядом необычных ярко-синих глаз, все же решилась нарушить воцарившуюся тишину:

— Госпожа Айгнэ, Вы знаете ответ на мой вопрос? Будет ли у меня ребенок и когда?

Старуха вздохнула, встала, отошла к стоящему в глубине шкафу, достала из одного из многочисленных ящиков какую-то вещь и вернулась к столу. Положив на разложенные карты вишнево-красную коробочку, села на свое место.

— Ты зачнешь дитя от любимого человека, — доставая из коробочки толстую серебряную подвеску с изображением цветка мака, сказала гадалка, — когда треснет этот амулет.Девушка глядела на подвеску из цельного куска серебра, а в душе поднимались злость и обида.

— А Вы жестокая, — с трудом сдерживая слезы, ответила Лю-Жэнь. — Проще было сказать сразу 'никогда'.

Взгляд госпожи Айгнэ стал суровым.

— Если бы ответ был 'никогда', я бы так и сказала, — отчитала девушку старуха и повторила пророчество: — Но ты зачнешь. От любимого. Когда расколется этот амулет.

Выражение ярко-синих глаз и тон гадалки свидетельствовали о том, что госпожа Айгнэ не собиралась ни хитрить, ни лгать, и Лю-Жэнь поверила.

— Но когда это будет? Скоро? — надеясь на более конкретный ответ, спросила девушка.

— Нет, не скоро, — качнула головой старуха.

— Но его родители настаивают на разводе, — беспомощно пробормотала Лю-Жэнь. — Ведь роду нужен наследник...

— Развод будет. До него осталось недолго, — в голосе гадалки послышалось сочувствие. — К концу сего года.

Лю-Жэнь не удивилась этим словам. Она понимала, что вопросами и требованиями родители мужа не ограничатся, знала, что развод с бесплодной женой — логичное развитие событий. И догадывалась, что терпение мужа не бесконечно, что когда-нибудь он уступит родителям. Откажется от любимой и любящей женщины ради продолжения рода Журавля.

— Это все, что я могу тебе сказать о твоем будущем, — спокойно заключила госпожа Айгнэ.

— Но и сказанного больше, чем достаточно, — вздохнула Лю-Жэнь. — Что мне делать с этим?

Она указала на медальон.

— Всегда носи его, не снимай, — сухо ответила гадалка, показывая, что хочет закончить разговор.

— Благодарю Вас, — обеими руками поднимая амулет, поклонилась Лю-Жэнь.

Старуха улыбнулась.

— Почтительность и вежливость откроют тебе многие двери, а полученные знания найдут свое применение. Постарайся к разводу отнестись как к созидательному, а не разрушительному явлению.

— Что же созидательного в том, что сломается моя семья, закончатся отношения с любимым человеком? — не скрывая горечи, спросила Лю-Жэнь.

— Ты больше не будешь зависеть от мнения свекрови и ей подобных. Сможешь жить своей жизнью, снова стать собой. Ты, наверное, уже забыла, каково это, не искать чьего-то одобрения, когда принимаешь решение. Развод, разлука с мужем превратит безликую жену знатного господина в самостоятельную образованную умную женщину. Подумай над этим, дитя, — сказала на прощание гадалка.

Унылые улицы, серые дома, кажущиеся горестными и печальными под проливным дождем, мелькали за окнами рибита. Лю-Жэнь пряталась в тепле повозки и радовалась тому, что удалось отыскать извозчика в захолустье. Правда, чтобы найти его, пришлось идти под дождем больше получаса.Возвращаться домой девушка не хотела. Аллнок был в отъезде, должен был приехать только поздно вечером, а присутствие в доме двух посторонних женщин не радовало в тот день, как никогда прежде. Поэтому Лю-Жэнь велела извозчику ехать к школе. Там была уютная кофейня, в которой когда-то состоялось первое свидание Лю-Жэнь и Аллнока. Девушке показалось очень символичным, что начало отношений и известие об их близящемся и неотвратимом конце будут связаны с этим местом.

Ни жасминовый чай, ни наблюдение за встречающимися в кофейной парочками не отвлекло Лю-Жэнь от нерадостных мыслей. Но она подумала, что поход к гадалке все же был правильным решением. Ведь зная о неизбежном, можно подготовиться, смириться с мыслью и не потерять лицо. Конечно, Лю-Жэнь знала, что гордость не позволила бы расплакаться или как-то показать чувства даже Аллноку, но ведь от этого слова о решении развестись не стали бы менее жестокими и обидными. Лю-Жэнь сидела в кофейной, поглядывала на других посетителей и все повторяла про себя слова гадалки. И находила их разумными. Развод, разлука с любимым мужем не разрушат жизнь, не сломят дух Лю-Жэнь. Вынув из кармана подаренный ей госпожой Айгнэ амулет, долго разглядывала его, держа на ладони. Подвеска, сделанная из толстого металла, не казалась громоздкой. Наверное, из-за выгравированного изящного изображения цветка. Пренебрегать подарком гадалки Лю-Жэнь не собиралась. Поэтому по дороге домой зашла в ювелирную лавку и купила подходящую серебряную цепочку. И только надевая амулет, заметила на обратной стороне подвески символ, означающий пожелание удачи.

Когда Лю-Жэнь пришла домой, обнаружила, что Аллнок уже вернулся. Он жестом отослал служанку, та, поклонившись, исчезла. Проводив взглядом женщину, Лю-Жэнь подумала, что никогда не умела и точно не научится вызывать у прислуги трепет и желание беспрекословно подчиняться. Именно эти чувства одним своим присутствием вызывали Аллнок и его родители. Муж помог Лю-Жэнь снять плащ, отбросив его в сторону, обнял жену, ласково целуя нежную кожу рядом с мочкой уха.

— Я скучал, — прошептал Аллнок.

— Я тоже.

Лю-Жэнь прижималась к мужу, наслаждаясь каждым прикосновением. В объятиях любимого мысль о скором разводе казалась нелепой, кощунственной. Но Лю-Жэнь знала, что гадалка не ошиблась, что дни счастья сочтены. А потому с большей страстностью отвечала на поцелуи мужа, стараясь гнать дурные мысли, спрятать глубоко в сердце горечь. Аллнок.... Лю-Жэнь поклялась себе, что ни при каких обстоятельствах не расскажет о гадалке. И нарушать эту клятву не собиралась. Особенно теперь, когда расставание было уже близко. Любимый не должен был почувствовать и малейшего изменения в отношениях. Она хотела, чтобы Аллнок запомнил ее нежной, любящей.

Последний месяц совместной жизни с Аллноком стал очень тяжелым. Госпожа Лемми и господин Хирро изменили своей привычке наведываться раз в неделю. Теперь они радовали своим присутствием каждый второй день. Даже зная, что ничего нового сказать не могут, все равно надеялись постоянными упреками и подчеркиванием бесплодности Лю-Жэнь спровоцировать скандал.

— Когда ты привел в наш дом нищую простолюдинку, — нисколько не смущаясь присутствия Лю-Жэнь при беседах, из раза в раз повторяла свекровь, — мы возражали. Как видят небеса, не зря. Богам противен этот союз. Иначе они давно ниспослали бы тебе сына. Но безродная бесплодна и не может дать тебе наследника.

— Наш род под угрозой. Из-за тебя! — вторил жене господин Хирро, так же старательно не обращаясь к Лю-Жэнь и не глядя в ее сторону. Словно девушка вовсе не существовала. — Тебя предал разум, когда ты поддался прихоти, поставил превыше всего удовлетворение своего желания. Я благодарен небесам за то, что уберегли наш род от осквернения. Наша кровь не смешалась с кровью безродной твари, не достойной даже смотреть на тебя.

— Ты только вдумайся! У нас слуги выше по происхождению, чем их новая госпожа! — воскликнула свекровь, явно рассчитывая, что служанки ее услышат.

Лю-Жэнь молчала, прилагая неимоверные усилия, чтобы сохранять на лице выражение совершенного спокойствия, не вмешиваться в разговор. Ее статус не позволял открывать рот, если высокородные родители мужа не обращались к невестке с прямым вопросом. Идти против обычаев означало усложнить и без того незавидное положение Аллнока. Правда, Лю-Жэнь все чаще спрашивала себя, почему муж даже не пытается противодействовать родителям. Да, после визита к гадалке девушка знала, что сопротивление бесполезно, что развод все равно будет. Но ведь Аллнок этого не знал. Потому его смиренное молчание Лю-Жэнь удивляло. Пока ответ, пусть только полным угрозы намеком, не проскользнул в словах господина Хирро во время последнего разговора.

— Мы молили богов, чтобы они послали тебе просветление. Чтобы избавили наш род от этого позорного брака, — говорил глава рода, не считая нужным сдерживать раздражение. — Мы даже желали смерти безродной, желали, чтобы она просто исчезла. Но боги не смилостивились над нами. Им нужно было подвергнуть нас испытанию! Но мы уже достаточно страдали. Хватит! — он хлопнул ладонью по подлокотнику. — Я требую, чтобы ты выставил безродную тварь из своего дома. Чтобы подал в суд прошение об удовлетворении твоей просьбы прервать брак с бесплодной. На все это я даю тебе неделю. Не справишься за этот срок, я возьму дело в свои руки. И тогда пеняй на себя.

С этими словами глава рода Журавля встал. Его наследник в тот же момент поднялся со своего места, чтобы склониться в поклоне перед отцом. Аллнок даже на мгновение не опередил Лю-Жэнь в проявлении вежливости. Но это не помешало его матери, степенно последовавшей за мужем к двери, потрепать все еще не поднявшего голову сына по плечу и утешающе сказать:

— Не жалей. Безродная не способна даже быть учтивой самостоятельно, а не следуя твоему примеру.

Этикет не требовал, чтобы сам хозяин дома провожал гостей до двери. Достаточно было поклона гостям, если выход был в поле зрения хозяина. Поэтому Аллнок, словно окаменев, стоял, склонившись, пока служанка не закрыла дверь за его родителями. Лю-Жэнь замерла рядом с мужем, ладони на коленях, ровная спина, чуть склоненная голова. Поза унижения, полного подчинения, осознания и признания чужого превосходства. Неудобный поклон, предписанный ей по происхождению. Но, по правде говоря, в таком неукоснительном соблюдении всех этих формальностей уже не было особенного смысла. Все понимали, что семейная жизнь Аллнока из рода Журавля и Лю-Жэнь, сироты-простолюдинки из деревушки близь Акрибы, закончена. Услышав требования, сроки и угрозы главы рода, Лю-Жэнь с удивлением отметила, что не чувствует даже обиды. Все чувства словно умерли, а сама девушка казалась себе пустотелым тростником.

— Ты понимаешь, что теперь я вынужден подчиниться решению отца, — тихо сказал Аллнок. Он выпрямился, но на жену не смотрел. — Непослушание будет стоить тебе жизни.

— Я понимаю, — прошептала в ответ Лю-Жэнь.

Она знала, что всегда раздражала родителей Аллнока. Знала, что 'раздражение' — очень мягкое, практически не отражающее всей палитры чувств, слово. И Лю-Жэнь была даже благодарна госпоже Лемми и господину Хирро за долготерпение. Хотя прекрасно осознавала, что обусловлено оно было вовсе не желанием позволить сыну жить с любимой женщиной, а надеждой избежать необходимости убийства неугодного человека. Потому что марать руки в крови, ради устранения человека с таким низким происхождением, как у Лю-Жэнь, было равносильно признанию всего рода в бессилии. И такое признание было несмываемым пятном на репутации семьи. В случае безвременной кончины Лю-Жэнь могла быть даже возвеличена и воспета противниками рода Журавля, как отважная девушка, рискнувшая всем ради любви. Понятно, что давать в руки недругам такое сильное оружие господин Хирро не хотел.

— Я надеялся, до этого никогда не дойдет, — прошептал Аллнок. — Ты не знаешь, я ведь не рассказывал. Они даже угрожали отречься от меня. Я готов был пойти и на это ради нас. Но не могу жертвовать тобой, твоей безопасностью.

— Аллнок, я все понимаю. Но их требования и угрозы не стали неожиданностью, — взяв мужа за руку, Лю-Жэнь говорила мягко и спокойно, стараясь утешить любимого. — Я давно подозревала, что этим все закончится. Вопрос был только в том, сколько времени нам дадут.

Он вздохнул, обнял жену.

— У тебя благородство в крови, чтобы ни говорили. Ты — дивной красоты цветок, выросший в запущенном саду. Но, назвав незнакомое растение сорняком, некоторые отказываются видеть его совершенство.

Переезд Лю-Жэнь в дом господина Шаня был подготовлен за неделю. Вначале Аллнок намеревался снять для Лю-Жэнь половину роскошного дома в живописном уголке столицы, но девушка пожелала вернуться к близким людям. Она ценила заботу мужа, старательно готовящего переезд, подбиравшего служанку. Но на самом деле девушке совершенно безразлично было, сколько и какие вещи останутся в доме мужа. Главное, что любимый никогда больше не будет рядом. Конечно, она допускала мысль, что Аллнок будет с радостью часто покидать навязанную родителями супругу ради свиданий с Лю-Жэнь. Она знала, что оправдывала бы эти измены и даже была бы в какой-то степени счастлива. Но она знала и то, что каждое свидание с возлюбленным будет сильно ранить. Что рано или поздно, когда новая жена Аллнока отяжелеет, в игру вступит совесть. Она будет грызть немилосердно, упрекая в том, что Лю-Жэнь своим присутствием приносит несчастье другой женщине, которая смогла сделать для Аллнока то, на что сама Лю-Жэнь была неспособна.

Поэтому Лю-Жэнь соглашалась со всем предложениями, благодарила мужа за заботу, но особенно не присматривалась ни к сбору сундуков, ни к служанке. Знала, что на следующий день после развода соберет деньги, самые необходимые вещи и уедет из столицы. Эту клятву Лю-Жэнь дала себе в тот день, когда посещала гадалку. А свои обещания и клятвы девушка не нарушала.

Закон требовал, чтобы в течение месяца до развода супруги жили раздельно. Встречаться наедине было строжайше запрещено, чтобы исключить близость и возникновение рожденных вне брака детей. К невыразимой радости Лю-Жэнь Аллнок сделал невозможное. Запретил родителям присутствовать при его встречах с любимой. Наблюдателями стали господин Иллов и госпожа Даггин, дядя и тетя Аллнока. Их отношение к Лю-Жэнь не было столь откровенно враждебным, как у главы рода Журавля, но и назвать эту пару благожелательной девушка затруднялась. Но нужно было уметь радоваться и малому, — ее разговорам с любимым хотя бы не мешали.