Жить - хорошо, или сказка об украденном принце

А потом произошло чудо: незнакомец медленно моргнул (боже, какие у него глаза!..), снова взглянул на меня и робко (именно робко) улыбнулся.

— Как ты красива...

Меня даже "ты" не резануло. Красива? Серьёзно? Я что, дура? Не понимаю, как выгляжу? Я что, в зеркало только что не смотрела?

— Издеваетесь? — прогудела я, всё ещё прижимая салфетку к носу.

Взгляд юноши сделался испуганным (по крайней мере, мне хотелось бы так думать).

— Нет! Как я смею?..

На нас уже оглядывались — на меня, думаю. Не каждый день встретишь ревущую тётку в кафе, которую успокаивает та-а-акой красавчик.

Я швырнула салфетку в урну, деньги — на барную стойку — банкноты разлетелись, монеты сердито зазвенели. И, гордо развернувшись, выскочила из кафе — к чёртовой матери, как стучало в голове.

Сумасшедший какой-то! Но красивый...

Он догнал меня, когда я свернула на свою улицу. Схватил за руку — я со страху чуть не врезала ему сумкой по лицу (исключительно в целях самозащиты).

— Вы что себе позволяете?

И он в унисон выдохнул:

— Не уходи. Пожалуйста, не уходи! Если ты уйдёшь, я, наверное, умру.

Я замерла. Не каждый день услышишь такое от мужчины. Не каждый день мне встречаются аж двое сумасшедших.

Может, тот паук был ядовитым?

Я молчала. Юноша... сумасшедший (но какой красивый — хоть не смотри, или смотри и плачь) тоже молча глядел на меня — наверное, так же, как желающая похудеть девица смотрит на вожделенный торт.

— Послушайте... Может, вы меня с кем-то спутали?

Тут он сделал совершенно невероятный жест: с улыбкой поклонился и прижался губами к моим пальцам.

— Моя принцесса. Я ни с кем тебя не спутаю.

Я мысленно застонала, одновременно обмирая от удовольствия. Боже, сделай так ещё раз, ну ещё разок, я хочу испытать это снова! Это куда эротичнее, чем прокуренное "зайка моя, дай я тебя поцелую" моего бывшего.

Но юноша выпрямился, всё ещё сжимая мои пальцы и умоляюще произнёс:

— Пожалуйста, идём со мной.

Я сделала за ним пару шагов, прежде чем опомнилась.

— Куда?

— Я познакомлю тебя с моим отцом, королём Вестхолда.

Сумасшедший... или нанятый актёр. У таких, как тот же Красавин, карманные деньги больше моей зарплаты... нет, зачем тратиться на учительницу? Разве что сделать её звездой Ютюба?

Я вырвала руку и пригрозила:

— Полицию позову.

Он не пошёл за мной. Я оглянулась разок: юноша стоял посреди улицы и грустно смотрел мне вслед. Над ним так же грустно клён ронял алые листья, они кружились в воздухе, и всё вместе — юноша и осенний клён — отпечатались в моей памяти красивой картиной.

Точно из сказки.

Ночью мне приснился странный сон. Я шла по сказочному дворцу — там было очень красиво, но я не могла сосредоточиться ни на одной детали. Знаете, как это бывает во сне, когда всё расплывается перед глазами, и это кажется нормальным.

Яркими были только лилии. Повсюду — я даже чувствовала их приторный горьковатый запах. Он сопровождал меня везде — на широкой мраморной лестнице, покрытой алым ковром коридоре, галерее с висящими на стенах размытыми картинами. И точно также повсюду слышался плач — будто издалека, но словно рыдали несколько человек вокруг меня, причём хором.

Когда я вошла в просторный, пронизанный солнечным светом зал, ко мне все обернулись. А я только сейчас поняла, почему так пахнет лилиями — просто я несу целую охапку в руках.

Я шла, и передо мной расступались кавалеры в роскошных одеждах, дамы в вычурных платьях. Они все в молчании смотрели на меня, и даже плач как будто стих.

Я остановилась перед дверью в конце зала, и слуги в чёрных ливреях распахнули её передо мной.

Ещё одна маленькая комнатка, потом — роскошная спальня. На кровати кто-то лежит, а перед ней на коленях стоит немолодая женщина и как будто молится — поза была очень похожей. Я остановилась за ней, вглядываясь в сумрак кровати, когда мне на плечо опустилась рука — я почувствовала её так ясно, словно всё это не сон.

— Чем тебе не угодил мой господин, принцесса?

Я обернулась. Высокий темноволосый юноша, красивый как фотомодель, с укором смотрел на меня.

— Без тебя он умирает.

Я проследила его взгляд и, вздрогнув, увидела юношу-сумасшедшего из кафе. Выглядел он действительно неважно: бледный, глаза закрыты, на щеках расцвёл нездоровый румянец.

К шее прикоснулось что-то холодное и острое, а на ухо мне шепнули:

— Ты останешься здесь, с ним. Я не дам ему умереть.

Я уронила лилии — цветы упали на пол перед кроватью, как перед погребальным ложем — и спокойно (сон же, в конце концов) шагнула к двери. Кинжал прошёл сквозь мою шею, точно я была туманом.

Темноволосый юноша торопливо преградил дорогу. Заглянул в глаза — такую ярость, смешанную с отчаяние я видела раньше только в кино — и упал на одно колено.

— Миледи, проси что хочешь, только останься с моим господином. Не дай ему умереть, — и, подняв на меня яростный взгляд, добавил: — Умоляю.

Абсурд во сне не смущает так, как наяву.

Я пожала плечами, повернулась к кровати, обогнула забывшуюся в молитве женщину и склонилась над сумасшедшим умирающим. Сейчас, когда я видела его таким, мне было грустно, а не страшно.

И я по наитию (и просто потому, что захотелось) коснулась губами его лба — как мама, когда проверяет мою температуру.

В этот момент парень моей мечты открыл глаза.

И прозвенел будильник.

В общем, как обычно, когда снится приятный сон — на самом красивом моменте звенит будильник. Ещё не до конца проснувшись, я потыкала пальцем в телефон. И только отключив противную мелодию, глянула на дату.

Чёрт возьми, суббота! Выходной...

Я честно попыталась заснуть снова, но у меня не получилось. Пришлось тащиться в ванну, а потом на кухню — только чтобы обнаружить, что кефира, с которого я начинаю день, в холодильнике нет. Я помедитировала на пустые полки, зевнула и, набросив куртку, побрела в соседний круглосуточный магазин.

Сумасшедший из моего сна сидел на скамейке около дома. Я прошла было мимо. Не выдержала. Обернулась. Встретилась с ним взглядом.

Вернулась.

— Вы так и будете...

— Принцесса, — перебил он. Его голос звучал твёрдо, хотя вид оставлял желать лучшего. Впрочем, проторчи я ночь на скамейке, тоже бы неважно выглядела, наверно. — Позволь мне просто показать тебе.., — он замер, с болезненным желанием уставившись на меня.

— Что показать? — не выдержала я.

Он улыбнулся — криво, но всё равно очаровательно.

— Моё королевство.

Если я уйду, он чего доброго действительно помрёт здесь. Вызвать полицию? Прозвонить соседей?

— Ладно, показывай, — вздохнула я, поняв, что оставила телефон дома. Да и в конце концов, осчастливлю хоть одного человека, пусть и чокнутого. Главное, чтобы не опасно.

— Это же не опасно?

— Я никому не дам причинить тебе вред, принцесса, — торжественно объявил юноша, протягивая руку.

Я протянула свою в ответ и задохнулась, когда он, встав, рывком, прижал меня к себе.

— Прости, принцесса. Так нужно.

Я не успела возразить. Вспомнить о приёмах самообороны я тоже не успела: вокруг заклубился туман, что-то сверкнуло (вспышки фотокамер?), а потом сладко запахло розами вперемешку с травой, высохшей на солнце. Пряный, вкусный запах.

Юноша всё ещё держал меня за талию, я оглядывалась, а вокруг звучало со всех сторон:

— Слава Его Высочеству и его невесте!

Глава 3,

в которой на мою свадьбу является ведьма и громко жалуется, что её не пригласили.

На меня все смотрели.

Мы стояли на балкончике над площадью, запруженной народом... ну, наверное, как Красная площадь во время парада. И все эти люди в странных одеждах (реально странных, точно у них тут карнавал, причём повсеместный) смотрели на меня.

Теперь над площадью царила тишина. Юноша по-прежнему держал меня за талию. И тоже смотрел на меня — восхищённо.

Я огляделась. Ни "Его Высочества", ни "невесты" не наблюдалось. Балкончик вообще был пуст и только за дверью в смутно знакомую комнату угадывались чьи-то силуэты. Но показываться они не спешили.

Нанять такую толпу актёров у Красавина уж точно денег не хватит. И к тому же, невозможно вот так хорошо подобрать декорации, одеть всех, чтобы вообще ни одна деталь не выдавала.

Из чего мне приходилось сделать вывод: у меня тоже поехала крыша.

Я посмотрела в глаза держащему меня красавцу и улыбнулась. Ну и чёрт с ним. Мне эта реальность больше нравится. Честно.

Вот только одну деталь требовалось прояснить.

— Невеста?

Юноша, точно опомнившись, тут же меня отпустил и пафосно преклонил колено.

— О прекрасная дева! Стань моей женой! — и, сорвав одно из колец (их у него было много, я ещё с первого взгляда решила, что парень-то — фетишист), поцеловал его и протянул мне.

Я сглотнула.

— А... ну... это обязательно?

Я правда думала, что теперь он прекратит это спектакль, встанет и начнёт, наконец, вести себя нормально.

— Нет, — грустно ответил юноша, и не думая вставать. И тут же пригрозил: — Но без твоих прекрасных глаз, моя принцесса, я погибну.

Я некстати вспомнила сон и заколебалась. Умрёт — я виновата буду?

Зрители на площади затаили дыхание. Только фонтанчик в центре радостно поблёскивал на солнце.

Юноша так и стоял, преклонив колено, и протягивал мне кольцо. Я чувствовала себя дурой. Мы же даже не знакомы!

— Я люблю тебя, моя принцесса, — шепнул юноша.

Ну... Ты мне тоже нравишься... Чёрт! Я даже имени его не знаю! И что — вот так сразу замуж? Я не готова! Мне надо подумать!

Юноша свободной рукой схватился за сердце и побледнел. Я представила, что он свалится и помрёт прямо у моих ног, и совсем это будет неромантично. Посмотрела вниз, на замершую толпу. У всех на лицах читалось: "Ну давай! Чего ты кочевряжишься? Разве не об этом ты мечтала?"

Да, чёрт возьми, об этом!

Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, я схватила кольцо, попыталась надеть его на безымянный палец, но там место уже было занято. Руки дрожали, что делать, я не знала и от волнения попыталась напялить кольцо принца поверх серебряного колечка.

Юноша осторожно перехватил мою руку — я было вздумала отбиваться — и теперь тоже толкал мои пальцы в кольцо. Причём сразу два, потому что по размеру было как раз.

Люди на площади терпеливо ждали.

Наконец, кольцо угнездилось на моём большом пальце (и всё равно то и дело съезжало — плохой знак, кстати), юноша поднялся, а площадь взорвалась:

— Да здравствует принц! Да здравствует принцесса! Счастья и любви! Долгой жизни!

— И внучков побольше для королевы-матушки! — вякнул чей-то писклявый голос, и народ покатился со смеху.

"Ну я и дура", — билось в голове, пока я вставала на цыпочки, чтобы прижаться к уху юноши.

— Тебя как зовут?

— Эрик, моя принцесса.

— А я Светлана.

Ну вот и познакомились...

— У тебя красивейшее имя на свете, — улыбнулся Эрик, неожиданно поворачиваясь и приникая к моим губам.

Я дёрнулась было, но даже для меня самой неубедительно. Всё-таки, боже мой, он был так красив... Да и чёрт с ним, со знакомством, узнаем ещё друг друга. Я его уже за внешность люблю! Как бы глупо это не звучало.

Внизу ликовала толпа...

А потом была сказка — в прямом смысле. Эрик носил меня на руках — тоже, кстати, в прямом смысле. И всё шептал, как я красива, как замечательна, как он меня любит. Это всё плюсы.

Из минусов — тенью за нами ходил тот темноволосый юноша из сна — Рэм (это сокращённо, потому что полное имя было таким длинным, что я его тут же забыла).

— Ты можешь доверять Рэму, как мне, — говорил Эрик. — Если со мной что-нибудь случится, Рэм о тебе позаботится. Он мне как брат.

Я смотрела на Рэма — тот натянуто улыбался.

Дело было на пиру в мою честь, где я чувствовала себя ужасно неуютно. Все эти вилки-ножи... И бесконечные тосты... И изучающие взгляды...

Где-то в перерыве между очередным "Да славится!" я рассказала Эрику свой сон.

— Это невозможно, любимая, — закрыв мою руку своей, успокаивающе произнёс принц. — Рэм никогда не причинит тебе вреда. Он знает, что твоя боль — моя боль. К тому же, я всю ночь провёл у твоего замка. Это был просто сон. Может быть, одна из ведьм пролетала мимо твоего окна, и на тебя попала пыль с её помела?

Ну-ну, может. Лично я Рэму решила не доверять. И вообще очень быстро пожалела о своём "да" утром. Сказка — это замечательно, когда ты читаешь её, сидя в кресле с чашкой кофе в руке. А вот очутиться в ней... Кстати, здесь нет никакого кофе. И кефира! Пироги разных видов — пожалуйста. Рябчики такие, боров в собственном соку сякой, гусь в сливках, выдутые из сахара, точно стеклянные, розы...

Как быстро я стану пышечкой на местных харчах? А девицы, которых отправили мне прислуживать, все как одна знатные леди, словно издеваясь, щебетали: "Как принцесса красива!"

Когда одна из них восхитилась моими локонами "цвета спелой пшеницы", я не выдержала и потребовала зеркало. У них тут чудная пшеница, или я за это утро ещё и перекраситься успела?

Оказалось, успела. Заодно улучшила зрение — что весь день меня удивляло, но было не на первом месте в списке для размышления. К тому же я сделала пластику, нарастила волосы и обзавелась осиной талией.

Из зеркала на меня смотрела принцесса — как её везде изображают. Золотоволосая красавица-кукла, девяносто-шестьдесят-девяносто. Я посмотрела на неё в ответ, оглянулась, никого рядом не нашла, помахала — отражение помахало в ответ.

И бухнулось в обморок вместе со мной.

Не паук, конечно, но слишком много для одного дня.

Проснулась я, увы, не у себя в спальне. Вставая, нечаянно задела висящий у кровати колокольчик — ко мне тут же прибежала толпа служанок. Одевать-мыть-кормить завтраком.

Потом снова был Эрик — водил меня по дворцу, что-то рассказывал про своих многочисленных и доблестных предков, а потом объявил, что из столицы приезжают его отец с матерью.

Где-то через час (часов здесь, кстати, нет, приходится ориентироваться на солнце и интуицию) я знакомилась с будущими свёкром и свекровью. Милые старички — всё было бы хорошо, если бы я не узнала в матери Эрика женщину из сна, молящуюся у его кровати. У меня задрожали руки, и я уронила её болонку, которую мне отдали — знакомиться.

Болонка долго потом обиженно лаяла, а я весь ужин сидела как на иголках. И спала потом так же — на следующий день назначили свадьбу, и я морально готовилась. То есть костерила себя на чём свет стоит, переходя из эйфории (я в сказке, здесь всё, как я хотела, и я выхожу замуж за мужчину моей мечты!) до меланхолии (я его даже не знаю, и что мне потом делать, когда он отправится совершать подвиги — а он отправится, его отец что-то такое говорил за ужином).

За утренним молоком (вместо кефира) мать Эрика, внимательно меня оглядев, поинтересовалась, хорошо ли я спала.

Я уставилась на неё воспалёнными от недосыпа глазами и мрачно пожаловалась: дескать, ужасно, спину ломит, и вообще из окна дуло.