Жить - хорошо, или сказка об украденном принце

Жить — хорошо,

или сказка об украденном принце

Пролог,

в котором я рассказываю, почему мне нравится моя работа.

Вообще-то сначала я хотела изменить мир.

Когда я выросла и поняла, что магия осталась в сказках, и благородные рыцари ускакали туда же, я догадалась, что нужно сделать, чтобы их вернуть. Нужно воспитать своих юных волшебников и защитников. Сейчас они просто не знают, о том, что могут. Для настоящих чудес не нужна магия, а рыцарем можно быть и в офисе. Детям просто нужно раскрыть потенциал, рассказать о добре, о свете, тогда они вырастут и создадут свою сказку. А я стану их феей-крёстной.

Так что да, я люблю свою работу.

Нет, правда — я ещё с окончания школы мечтала о том, как буду нести свет добра и знаний юным недорослям. Видела себя кем-то вроде наставника, Йоды в женском исполнении (э... плохое сравнение, согласна; но если посмотреть на меня утром...). Я поступила в педагогический университет не для того, чтобы получить высшее образование, выйти замуж и, вся такая умная, воспитывать будущего ребёнка — как большинство моих сокурсниц.

Наверное, поэтому уже к четвёртому году обучения у них были мужья, а к пятому — малыши. А я на выходе из университета получила красный диплом — и понесла свет знаний в ближайшую к моему дому школу. Я горела энтузиазмом, на собеседовании долго и в красках рассказывала директору о разработанной мной в качестве дипломного проекта новой методике, о мотивации подростков и о необходимости иметь цель в жизни, о чём подрастающему поколению должен рассказывать такой важный предмет как литература...

Директор терпеливо выслушал, покивал и поинтересовался, видела ли я живого подростка. Я опешила: ну как же... а на университетской практике первокурсникам? А... да я сама подростком была!

Точно пропустив мою пылкую речь мимо ушей, директор буркнул: "Ну вот и посмотрите" и черканул что-то в блокноте.

Так я обзавелась работой и прилагающимися к ней 6-8 классами. Бонусом мне достался 5Б — просто потому что его никто брать не хотел. Тамошние "цветы жизни" уже разбили пару школьных окон (и по слухам, этим их подвиги не ограничились), а их родители стабильно выделяли деньги на ремонт. Возможно, на психологическую помощь учителям они тоже что-то отстёгивали, потому что в четвертях у тамошних недорослей красовались пятёрки. Не знаю, меня никто не предупредил — и как честный педагог взятки я не брала. Так что после первой (и, как выяснилось, вполне безобидной) кнопки, а также исписанной матом доски я пообещала себе спуску хулиганам не давать и вырастить из них настоящих джедаев, в смысле, рыцарей.

Уроки они не учили, так что в первой же четверти половине класса светил "неуд". И с каким бы удовольствием я его поставила, если б не директор, тогда же пообещавший оставить меня без работы. "Новую учительницу я и так найду, — спокойно объяснил он. — А вот кто мне кондиционерами классные комнаты оборудует? Не РОНО же. Вы понимаете?" Я поняла, и сначала в сердцах чуть было не написала заявление об уходе. Но, смотря правде в глаза, идти мне было некуда: я уже прекрасно понимала, что в других школа история повторится. В итоге по русскому и литературе у 5Б снова вышло "отлично", а моя мечта разбилась о суровую реальность.

В общем, я люблю свою работу. Она учит терпению. Например, читать Пушкина, когда класс тебя совершенно не слушает. Пропускать мимо ушей насмешки и ни в коем случае не выходить из себя. Это такая игра: будущие джедаи стараются меня вывести, а я делаю вид, что моё терпение бесконечно.

Интересно, а что бы делал Йода, если бы у него за спиной стояли РОНО, директор, программа и всесильное министерство образования с нормативами?

Но самое обидное, что я иногда вспоминаю, как хотела изменить мир. И теперь, взрослая и циничная, понимаю: одному человеку это не сделать. Один человек сломается, как я, и разрушит себе жизнь. "Тебе уже почти тридцатник, а ты даже собаку, не то что мужа не завела!" — заводится мама каждый раз, как только меня видит. Да, да, да — у меня уже нет сил и на собаку. Летними каникулами с книгой в руках я ещё мечтаю, что в этом году что-то изменится. Может, не весь мир, но моя реальность хотя бы. Не меняется. Иногда — особенно под Достоевского — я понимаю, что моя жизнь давно превратилась в болото, из которого уже не выбраться. Так я и останусь незамужней, без собаки и без детей, светить в пустые головы юных оболтусов, которым нафиг не нужен ни Пушкин, ни Достоевский. Этого не изменишь.

А захватывающие дух приключения и благородные рыцари остались в сказках. Вместе с моей мечтой.

Глава 1,

в которой я падаю в обморок, и мне дарят кольцо. Именно в такой последовательности.

Сегодня отец Антона Красавина, из теперь уже 8Б, вернулся из командировки.

Да, это имеет прямое отношение к моей истории. Нет, не потому что мы с отцом Антона спим. Я, конечно, убеждаю себя на каждом родительском собрании, что пивной животик — это сексуально. Но представить толстого рыцаря у меня плохо получается. К тому же, когда эти боровы, поблёскивая запонками, заколками для галстуков и лысинами начинают требовательным тоном спрашивать меня, почему у их сына/дочки снова чёрте-какие оценки ("вы что, ничему их не учите?") мне очень хочется разбить стоящую на моём столе вазу и послать их, используя обсценную лексику, куда подальше.

И после этого мама удивляется, что я не замужем? Да всё потому что меня окружают только такие вот лысины и животики, и все они от меня чего-то требуют. Неудивительно, что от них жёны ушли. Тут не уйдёшь — сбежишь, попутно заметая следы. А то ж найдёт, боров.

В общем, отец Антона Красавина вернулся из командировки. Ездит он обычно в экзотические страны и обязательно привозит сыну подарки. Странные, на мой взгляд. Впрочем, кто его знает, может, это Антон такие заказывает? Помню, в прошлой четверти весь 8 Б нарядился в травяные юбочки австралийских аборигенов и ни в какую не хотел идти на урок. Ребята носились по школе, крича что-то про скальпы и потрясая бумерангами (они тоже к юбкам прилагались). В итоге — разбитые окна в актовом зале и выговор мне от директора.

А ещё, помню, год назад отец Антона привёз сыну змей... Как сказала Вера Степановна, наша учительница биологии: "Не бойтесь, Светочка, они не ядовитые... и сейчас мы их с вас снимем".

Так что да, каждый приезд отца Антона Красавина — событие в моей серой жизни, добавляющее ей чёрных красок.

Антон растрезвонил о том, что "предок вот-вот нагрянет" уже неделю как, и когда день Х настал, у меня с утра испортилось настроение. Нет, я вооружилась, в смысле, приготовилась. Надела обтягивающие джинсы — змеи меня многому научили, — блузку с длинными рукавами, волосы закрутила в пучок. Глянула перед выходом на себя в зеркало.

Странно, в "Космополитене" тот же наряд совсем по-другому на моделях смотрелся. Забавно всё-таки, я покупаю только то, что одобрено тамошними модницами, следую всем сезонным советам и всё равно выгляжу чёрт знает как. Наверное, права мама, и вкус у меня отсутствует начисто. Ещё один гвоздь в мой гроб: краситься не умею — это я давно поняла. Поэтому вообще не крашусь. В школе меня даже прозвали Мышильдой — за невзрачность и очки "как у Гарри Поттера". "Может, подарить ей помаду?" — любят шептаться девочки за первой партой (вместо размышлений о нелёгкой судьбе Татьяны из "Евгения Онегина"). Да, конечно, косметичка каждой из этих "блондинок" больше моей в три раза. Зато в их внутреннем мире наверняка пустыня... Я напоминаю себе об этом каждый раз, когда слышу про Мышильду или "фу, какая кофточка". Сами-то, прости господи, "шалавы", как говорит наша завуч. Она им это в лицо орёт, и порой, мечтаю тоже научиться так же. Но у меня принцип: я голос не повышаю. Даже если очень хочется.

Ученики, говорят, идут в школу, как на плаху. Ха, это учитель идёт, как на плаху — так я себя чувствовала в тот день, поднимаясь на третий этаж к 8-му Б. Заглянула в учительскую, поулыбалась завучу с её подругой — долговязой историчкой, долго копалась в шкафу, отыскивая классный журнал (сожгла бы, ей-богу!), поправила волосы перед зеркалом (они у меня кудрявые, в пучок неохотно укладываются и торчат потом в неожиданных местах). А когда зазвенел звонок, посчитала про себя до десяти и пошла...

Нет, детям, которые боятся школу, как огня, не понять тоску учительницы, считающей ступеньки и мечтающей, чтобы кто-нибудь взорвал всё это к чёртовой матери, и не пришлось бы вести урок.

— Доброе утро, ребята, — "ребята" подняли головы с парт, увидели меня и хищно оскалились. Я оглянулась на доску, потом внимательно посмотрела на свой стол. Вроде чисто. — Итак, сегодня мы поговорим о влиянии романтизма на русскую литературу Золотого века...

— Светлана Геннадьевна, а у меня вопрос, — тут же высказался Антон Красавин, стоило мне сесть. — Вот скажите, как Лермонтов к паукам относился?

Я замерла. Не знаю, как Лермонтов, а вот у меня дикая арахнофобия.

— Красавин...

— Просто у меня тут отец с командировки вернулся. Привёз... его, — я вместе со всеми подняла взгляд на портрет Лермонтова. На нём сидел паук. Громадный. То есть не просто огромный, а громадный. Наверное, с мою ладонь размером. Я оцепенела, а Антон продолжал: — Я тут подумал: почему бы не подарить любимому писателю такого красавца? Вдруг он тоже их любил? Помните, как там: "И выхожу один я на дорогу..." Пауки, они тоже ведь одиночки. Под белым парусом, правда, не плавают...

Дальше я не слушала, потому что паук, медленно переставляя мохнатые лапы, попытался переползти классику русского романтизма на нос. Но сорвался и упал. Прямо на меня

Я завизжала и попыталась его стряхнуть — паук перебрался на руку. Под смех учеников попробовала вскочить, но увидела паука прямо перед глазами, опрокинулась вместе со стулом на пол и позорно потеряла сознание.

Когда я очнулась, паук сидел в трёхлитровой банке, Антон обиженным тоном оправдывался ("Но я же его подарить хотел! А Светлана Геннадьевна его испугала и чуть не раздавила"), а надо мной склонился весь 5 Б и завуч. А ещё по моему лицу стекала вода, а в воздухе витал запах нашатыря.

Завуч помогла мне встать. "Светочка, ты отдохни, я тебя на сегодня освобождаю, — шептала она. — А то сердце, знаешь ли, нельзя запускать... Посмотри, у меня в сумке корвалольчик есть... Иди-иди, я за тебя урок доведу, у меня сейчас всё равно "окно".

На подгибающихся ногах я проползла к выходу — провожаемая улыбающимися восьмиклассниками. Закрыла дверь и без сил прижалась к ней спиной. Сердце действительно стучало, как бешенное.

— Ну что, бездельники, тунеядцы и двоечники, — раздался из класса могучий рык завуча. — Лермонтова, значит, проходите? А ну-ка дружно за мной: "Белеет парус..."

— Анна Валентиновна, мы это уже проходили...

— Молчать! Я сказала: "Парус. Белеет". Значит, белеет! Красавин! Сейчас я разобью эту банку с пауком о твою пустую голову и скажу твоему папаше, что так и было! Ну-ка быстро: "Белеет парус..."

— Белеет, Анна Валентиновна, парус одинокий...

Почему я так не умею, а?

"Почему у меня ничего никогда не получается?" — сидя в кафе, мысленно интересовалась я у чашки с кофе. Ну должно, должно же быть в этом мире место чуду? Почему не в моей жизни?

"Ребёнка когда родишь? — в сердцах кричала мама, когда я приезжала к ней на прошедшие праздники. — Когда у меня внуки появятся?!"

Ответ не плавал в коричневой жиже (а ведь умеют же её некоторые читать), как бы ни крутила я простенькую белую чашку. Наверное, мне суждено стать старой девой и доживать свой век, превращаясь в ту самую Мышильду, которой меня считают ученицы. Я могу сколько угодно утешать себя, что это не так, но если посмотреть правде в глаза...

Впрочем, чего я раскисла? Ну упала на пол со стулом, ну потеряла сознание — и да, теперь эту шутку будут мусолить ещё месяц, а Красавин Антон станет ходить гоголем и что ещё хуже — ещё хотя бы раз принесёт своего паука в школу. Ах да, ещё — у меня ни мужа, ни ребёнка, ни даже собаки. И парня уже не помню сколько нет. Но бывает же и хуже? Наверное...

Зазвенев колокольчиком дверь в кафе остервенело хлопнула. Грузная, чтобы не сказать объёмная, дама неопределённого возраста, утонувшая в рюшах и розочках, тяжело дыша, грудью прошла мимо официанта. Кажется, от её монументальной поступи вздрогнули бокалы на барной стойке, и тоненько зазвенела открытая бутылка виски. Впрочем, это, конечно, моё воображение. Как и то, что толстуха, просканировав немногочисленных посетителей, пошла на меня. Хм, если бы у меня были такие знакомые, я бы их точно не забыла...

...А что это, ободок у неё в волосах? Детский, звёздочки какие-то дурацкие... А в руках — палка блестящая? Может, здесь карнавал какой-то рядом? Или она из дурдома сбежала?..

Дама дошла до моего столика. Остановилась, точно решая сесть или нет. Потом досадливо махнула палочкой.

И, наклонившись, схватила меня за руку.

— В-вы что делаете? — испуганно выпалила я, пока толстуха напяливала на меня тонкое серебряное колечко. Кольцо было миниатюрным, и явно не совпадало размером с моими пальцами. Даже с мизинцем. — Пустите немедленно!

— Судьбу тебе улучшаю, — пропыхтела толстуха, всё-таки напялив кольцо на мой безымянный палец. — Носи и не будь дурой!

Я всегда теряюсь, если меня в лицо оскорбляют. Растерялась и сейчас, а когда опомнилась, дверь за толстухой уже захлопнулась.

Странно, но и среди прохожих в переулке внушительной фигуры толстухи не наблюдалось. Я подёргала кольцо на пальце — бесполезно, без мыла его было точно не снять. Впрочем, даже с мылом в туалете кафе оно не снималось. Последняя капля в моём "прекрасном" дне. Я посмотрела в зеркало на свою покрасневшую физиономию, всхлипнула и неожиданно для самой себя горько зарыдала.

Официант, принимавший у меня счёт и слушавший мои всхлипывания, молча протянул бумажные салфетки. Я посмотрела на него и чуть не разревелась в голос: вот, никто, никто меня не любит, я никому не нужна, вообще никому!

— Девушка? — раздался вдруг за спиной незнакомый мужской голос. — Я где-то здесь кольцо потерял, вы не находили?

Прижимая к носу салфетку, я обернулась.

Глава 2,

в которой я встречаю принца. И принимаю его за сумасшедшего.

А там стоял Он. Именно с большой буквы. Он. Он был такой, ну, в общем, такой... Как я всегда мечтала. Как в фильме "Ромео и Джульетта" восьмидесятого года. Вот такой, вылитый Ромео. Я даже не сразу обратила внимание на его костюм — шёлковые чёрные брюки и серебристая рубашка им в тон. И сапоги странного фасона. Всё это куда больше подошло бы для актёра сказочного фильма. Того, что играет роль принца. Или обаятельного главного героя. Или рыцаря...

В общем, это был Он — мужчина моей мечты. И он смотрел на моё зарёванное лицо — когда я это поняла, мне тут же захотелось провалиться сквозь землю. Или рыдать дальше. А что? Всё равно уже всё плохо.

А потом произошло чудо: незнакомец медленно моргнул (боже, какие у него глаза!..), снова взглянул на меня и робко (именно робко) улыбнулся.

— Как ты красива...

Меня даже "ты" не резануло. Красива? Серьёзно? Я что, дура? Не понимаю, как выгляжу? Я что, в зеркало только что не смотрела?

— Издеваетесь? — прогудела я, всё ещё прижимая салфетку к носу.

Взгляд юноши сделался испуганным (по крайней мере, мне хотелось бы так думать).

— Нет! Как я смею?..

На нас уже оглядывались — на меня, думаю. Не каждый день встретишь ревущую тётку в кафе, которую успокаивает та-а-акой красавчик.

Я швырнула салфетку в урну, деньги — на барную стойку — банкноты разлетелись, монеты сердито зазвенели. И, гордо развернувшись, выскочила из кафе — к чёртовой матери, как стучало в голове.

Сумасшедший какой-то! Но красивый...

Он догнал меня, когда я свернула на свою улицу. Схватил за руку — я со страху чуть не врезала ему сумкой по лицу (исключительно в целях самозащиты).

— Вы что себе позволяете?

И он в унисон выдохнул:

— Не уходи. Пожалуйста, не уходи! Если ты уйдёшь, я, наверное, умру.

Я замерла. Не каждый день услышишь такое от мужчины. Не каждый день мне встречаются аж двое сумасшедших.

Может, тот паук был ядовитым?

Я молчала. Юноша... сумасшедший (но какой красивый — хоть не смотри, или смотри и плачь) тоже молча глядел на меня — наверное, так же, как желающая похудеть девица смотрит на вожделенный торт.

— Послушайте... Может, вы меня с кем-то спутали?

Тут он сделал совершенно невероятный жест: с улыбкой поклонился и прижался губами к моим пальцам.

— Моя принцесса. Я ни с кем тебя не спутаю.

Я мысленно застонала, одновременно обмирая от удовольствия. Боже, сделай так ещё раз, ну ещё разок, я хочу испытать это снова! Это куда эротичнее, чем прокуренное "зайка моя, дай я тебя поцелую" моего бывшего.

Но юноша выпрямился, всё ещё сжимая мои пальцы и умоляюще произнёс:

— Пожалуйста, идём со мной.

Я сделала за ним пару шагов, прежде чем опомнилась.

— Куда?

— Я познакомлю тебя с моим отцом, королём Вестхолда.

Сумасшедший... или нанятый актёр. У таких, как тот же Красавин, карманные деньги больше моей зарплаты... нет, зачем тратиться на учительницу? Разве что сделать её звездой Ютюба?

Я вырвала руку и пригрозила:

— Полицию позову.

Он не пошёл за мной. Я оглянулась разок: юноша стоял посреди улицы и грустно смотрел мне вслед. Над ним так же грустно клён ронял алые листья, они кружились в воздухе, и всё вместе — юноша и осенний клён — отпечатались в моей памяти красивой картиной.

Точно из сказки.

Ночью мне приснился странный сон. Я шла по сказочному дворцу — там было очень красиво, но я не могла сосредоточиться ни на одной детали. Знаете, как это бывает во сне, когда всё расплывается перед глазами, и это кажется нормальным.

Яркими были только лилии. Повсюду — я даже чувствовала их приторный горьковатый запах. Он сопровождал меня везде — на широкой мраморной лестнице, покрытой алым ковром коридоре, галерее с висящими на стенах размытыми картинами. И точно также повсюду слышался плач — будто издалека, но словно рыдали несколько человек вокруг меня, причём хором.

Когда я вошла в просторный, пронизанный солнечным светом зал, ко мне все обернулись. А я только сейчас поняла, почему так пахнет лилиями — просто я несу целую охапку в руках.

Я шла, и передо мной расступались кавалеры в роскошных одеждах, дамы в вычурных платьях. Они все в молчании смотрели на меня, и даже плач как будто стих.

Я остановилась перед дверью в конце зала, и слуги в чёрных ливреях распахнули её передо мной.

Ещё одна маленькая комнатка, потом — роскошная спальня. На кровати кто-то лежит, а перед ней на коленях стоит немолодая женщина и как будто молится — поза была очень похожей. Я остановилась за ней, вглядываясь в сумрак кровати, когда мне на плечо опустилась рука — я почувствовала её так ясно, словно всё это не сон.

— Чем тебе не угодил мой господин, принцесса?

Я обернулась. Высокий темноволосый юноша, красивый как фотомодель, с укором смотрел на меня.

— Без тебя он умирает.

Я проследила его взгляд и, вздрогнув, увидела юношу-сумасшедшего из кафе. Выглядел он действительно неважно: бледный, глаза закрыты, на щеках расцвёл нездоровый румянец.

К шее прикоснулось что-то холодное и острое, а на ухо мне шепнули:

— Ты останешься здесь, с ним. Я не дам ему умереть.

Я уронила лилии — цветы упали на пол перед кроватью, как перед погребальным ложем — и спокойно (сон же, в конце концов) шагнула к двери. Кинжал прошёл сквозь мою шею, точно я была туманом.

Темноволосый юноша торопливо преградил дорогу. Заглянул в глаза — такую ярость, смешанную с отчаяние я видела раньше только в кино — и упал на одно колено.

— Миледи, проси что хочешь, только останься с моим господином. Не дай ему умереть, — и, подняв на меня яростный взгляд, добавил: — Умоляю.

Абсурд во сне не смущает так, как наяву.

Я пожала плечами, повернулась к кровати, обогнула забывшуюся в молитве женщину и склонилась над сумасшедшим умирающим. Сейчас, когда я видела его таким, мне было грустно, а не страшно.

И я по наитию (и просто потому, что захотелось) коснулась губами его лба — как мама, когда проверяет мою температуру.

В этот момент парень моей мечты открыл глаза.

И прозвенел будильник.

В общем, как обычно, когда снится приятный сон — на самом красивом моменте звенит будильник. Ещё не до конца проснувшись, я потыкала пальцем в телефон. И только отключив противную мелодию, глянула на дату.

Чёрт возьми, суббота! Выходной...

Я честно попыталась заснуть снова, но у меня не получилось. Пришлось тащиться в ванну, а потом на кухню — только чтобы обнаружить, что кефира, с которого я начинаю день, в холодильнике нет. Я помедитировала на пустые полки, зевнула и, набросив куртку, побрела в соседний круглосуточный магазин.

Сумасшедший из моего сна сидел на скамейке около дома. Я прошла было мимо. Не выдержала. Обернулась. Встретилась с ним взглядом.

Вернулась.

— Вы так и будете...

— Принцесса, — перебил он. Его голос звучал твёрдо, хотя вид оставлял желать лучшего. Впрочем, проторчи я ночь на скамейке, тоже бы неважно выглядела, наверно. — Позволь мне просто показать тебе.., — он замер, с болезненным желанием уставившись на меня.

— Что показать? — не выдержала я.

Он улыбнулся — криво, но всё равно очаровательно.

— Моё королевство.

Если я уйду, он чего доброго действительно помрёт здесь. Вызвать полицию? Прозвонить соседей?

— Ладно, показывай, — вздохнула я, поняв, что оставила телефон дома. Да и в конце концов, осчастливлю хоть одного человека, пусть и чокнутого. Главное, чтобы не опасно.

— Это же не опасно?

— Я никому не дам причинить тебе вред, принцесса, — торжественно объявил юноша, протягивая руку.

Я протянула свою в ответ и задохнулась, когда он, встав, рывком, прижал меня к себе.

— Прости, принцесса. Так нужно.

Я не успела возразить. Вспомнить о приёмах самообороны я тоже не успела: вокруг заклубился туман, что-то сверкнуло (вспышки фотокамер?), а потом сладко запахло розами вперемешку с травой, высохшей на солнце. Пряный, вкусный запах.

Юноша всё ещё держал меня за талию, я оглядывалась, а вокруг звучало со всех сторон:

— Слава Его Высочеству и его невесте!

Глава 3,

в которой на мою свадьбу является ведьма и громко жалуется, что её не пригласили.

На меня все смотрели.

Мы стояли на балкончике над площадью, запруженной народом... ну, наверное, как Красная площадь во время парада. И все эти люди в странных одеждах (реально странных, точно у них тут карнавал, причём повсеместный) смотрели на меня.

Теперь над площадью царила тишина. Юноша по-прежнему держал меня за талию. И тоже смотрел на меня — восхищённо.

Я огляделась. Ни "Его Высочества", ни "невесты" не наблюдалось. Балкончик вообще был пуст и только за дверью в смутно знакомую комнату угадывались чьи-то силуэты. Но показываться они не спешили.

Нанять такую толпу актёров у Красавина уж точно денег не хватит. И к тому же, невозможно вот так хорошо подобрать декорации, одеть всех, чтобы вообще ни одна деталь не выдавала.

Из чего мне приходилось сделать вывод: у меня тоже поехала крыша.

Я посмотрела в глаза держащему меня красавцу и улыбнулась. Ну и чёрт с ним. Мне эта реальность больше нравится. Честно.

Вот только одну деталь требовалось прояснить.

— Невеста?

Юноша, точно опомнившись, тут же меня отпустил и пафосно преклонил колено.

— О прекрасная дева! Стань моей женой! — и, сорвав одно из колец (их у него было много, я ещё с первого взгляда решила, что парень-то — фетишист), поцеловал его и протянул мне.

Я сглотнула.

— А... ну... это обязательно?

Я правда думала, что теперь он прекратит это спектакль, встанет и начнёт, наконец, вести себя нормально.

— Нет, — грустно ответил юноша, и не думая вставать. И тут же пригрозил: — Но без твоих прекрасных глаз, моя принцесса, я погибну.

Я некстати вспомнила сон и заколебалась. Умрёт — я виновата буду?

Зрители на площади затаили дыхание. Только фонтанчик в центре радостно поблёскивал на солнце.

Юноша так и стоял, преклонив колено, и протягивал мне кольцо. Я чувствовала себя дурой. Мы же даже не знакомы!

— Я люблю тебя, моя принцесса, — шепнул юноша.

Ну... Ты мне тоже нравишься... Чёрт! Я даже имени его не знаю! И что — вот так сразу замуж? Я не готова! Мне надо подумать!

Юноша свободной рукой схватился за сердце и побледнел. Я представила, что он свалится и помрёт прямо у моих ног, и совсем это будет неромантично. Посмотрела вниз, на замершую толпу. У всех на лицах читалось: "Ну давай! Чего ты кочевряжишься? Разве не об этом ты мечтала?"

Да, чёрт возьми, об этом!

Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, я схватила кольцо, попыталась надеть его на безымянный палец, но там место уже было занято. Руки дрожали, что делать, я не знала и от волнения попыталась напялить кольцо принца поверх серебряного колечка.

Юноша осторожно перехватил мою руку — я было вздумала отбиваться — и теперь тоже толкал мои пальцы в кольцо. Причём сразу два, потому что по размеру было как раз.

Люди на площади терпеливо ждали.

Наконец, кольцо угнездилось на моём большом пальце (и всё равно то и дело съезжало — плохой знак, кстати), юноша поднялся, а площадь взорвалась:

— Да здравствует принц! Да здравствует принцесса! Счастья и любви! Долгой жизни!

— И внучков побольше для королевы-матушки! — вякнул чей-то писклявый голос, и народ покатился со смеху.

"Ну я и дура", — билось в голове, пока я вставала на цыпочки, чтобы прижаться к уху юноши.

— Тебя как зовут?

— Эрик, моя принцесса.

— А я Светлана.

Ну вот и познакомились...

— У тебя красивейшее имя на свете, — улыбнулся Эрик, неожиданно поворачиваясь и приникая к моим губам.

Я дёрнулась было, но даже для меня самой неубедительно. Всё-таки, боже мой, он был так красив... Да и чёрт с ним, со знакомством, узнаем ещё друг друга. Я его уже за внешность люблю! Как бы глупо это не звучало.

Внизу ликовала толпа...

А потом была сказка — в прямом смысле. Эрик носил меня на руках — тоже, кстати, в прямом смысле. И всё шептал, как я красива, как замечательна, как он меня любит. Это всё плюсы.

Из минусов — тенью за нами ходил тот темноволосый юноша из сна — Рэм (это сокращённо, потому что полное имя было таким длинным, что я его тут же забыла).

— Ты можешь доверять Рэму, как мне, — говорил Эрик. — Если со мной что-нибудь случится, Рэм о тебе позаботится. Он мне как брат.

Я смотрела на Рэма — тот натянуто улыбался.

Дело было на пиру в мою честь, где я чувствовала себя ужасно неуютно. Все эти вилки-ножи... И бесконечные тосты... И изучающие взгляды...

Где-то в перерыве между очередным "Да славится!" я рассказала Эрику свой сон.

— Это невозможно, любимая, — закрыв мою руку своей, успокаивающе произнёс принц. — Рэм никогда не причинит тебе вреда. Он знает, что твоя боль — моя боль. К тому же, я всю ночь провёл у твоего замка. Это был просто сон. Может быть, одна из ведьм пролетала мимо твоего окна, и на тебя попала пыль с её помела?

Ну-ну, может. Лично я Рэму решила не доверять. И вообще очень быстро пожалела о своём "да" утром. Сказка — это замечательно, когда ты читаешь её, сидя в кресле с чашкой кофе в руке. А вот очутиться в ней... Кстати, здесь нет никакого кофе. И кефира! Пироги разных видов — пожалуйста. Рябчики такие, боров в собственном соку сякой, гусь в сливках, выдутые из сахара, точно стеклянные, розы...

Как быстро я стану пышечкой на местных харчах? А девицы, которых отправили мне прислуживать, все как одна знатные леди, словно издеваясь, щебетали: "Как принцесса красива!"

Когда одна из них восхитилась моими локонами "цвета спелой пшеницы", я не выдержала и потребовала зеркало. У них тут чудная пшеница, или я за это утро ещё и перекраситься успела?

Оказалось, успела. Заодно улучшила зрение — что весь день меня удивляло, но было не на первом месте в списке для размышления. К тому же я сделала пластику, нарастила волосы и обзавелась осиной талией.

Из зеркала на меня смотрела принцесса — как её везде изображают. Золотоволосая красавица-кукла, девяносто-шестьдесят-девяносто. Я посмотрела на неё в ответ, оглянулась, никого рядом не нашла, помахала — отражение помахало в ответ.

И бухнулось в обморок вместе со мной.

Не паук, конечно, но слишком много для одного дня.

Проснулась я, увы, не у себя в спальне. Вставая, нечаянно задела висящий у кровати колокольчик — ко мне тут же прибежала толпа служанок. Одевать-мыть-кормить завтраком.

Потом снова был Эрик — водил меня по дворцу, что-то рассказывал про своих многочисленных и доблестных предков, а потом объявил, что из столицы приезжают его отец с матерью.

Где-то через час (часов здесь, кстати, нет, приходится ориентироваться на солнце и интуицию) я знакомилась с будущими свёкром и свекровью. Милые старички — всё было бы хорошо, если бы я не узнала в матери Эрика женщину из сна, молящуюся у его кровати. У меня задрожали руки, и я уронила её болонку, которую мне отдали — знакомиться.

Болонка долго потом обиженно лаяла, а я весь ужин сидела как на иголках. И спала потом так же — на следующий день назначили свадьбу, и я морально готовилась. То есть костерила себя на чём свет стоит, переходя из эйфории (я в сказке, здесь всё, как я хотела, и я выхожу замуж за мужчину моей мечты!) до меланхолии (я его даже не знаю, и что мне потом делать, когда он отправится совершать подвиги — а он отправится, его отец что-то такое говорил за ужином).

За утренним молоком (вместо кефира) мать Эрика, внимательно меня оглядев, поинтересовалась, хорошо ли я спала.

Я уставилась на неё воспалёнными от недосыпа глазами и мрачно пожаловалась: дескать, ужасно, спину ломит, и вообще из окна дуло.

Свекровь вместо того, чтобы закатить скандал (невестка будущий дом посмела не похвалить!), разулыбалась.

— Какую хорошую невесту ты нашёл! Настоящая принцесса! — воскликнула она, потрепав сына за щёку. — Только настоящая принцесса может почувствовать горошину под семью одеялами.

Я поперхнулась. Конечно, никакая горошина меня не беспокоила. Какая, к чёрту, горошина? Это же не моя сказка!

Или... моя?

Сказка! Чёрт, ну конечно! Только сейчас, слушая похвалу свекрови, я наконец-то поверила. Ну естественно, сказка — и в ней свои законы.

А я, между прочим, учитель литературы. И я эти законы знаю — вдалбливаю в учеников вот уже три года. В кой-то веки это знание принесёт мне что-то, кроме разочарования!

Да, оставался ещё вариант про сумасшествие, но про него я старалась не думать. Слишком... неприятно.

В общем, в полдень я шла под венец в куда лучшем настроении. Моей сказке повезло, думала я, выслушивая поздравления. Свадьбами же всё заканчивается, а не начинается, правильно? Значит, дальше только "долго и счастливо". Самое оно для меня. Я им тут академию открою, воспитаю рыцарей и вообще изменю мир! Так-то!

Мы только-только начали приносить клятвы. Эрик снова пафосно целовал мои пальцы и долго говорил, как он меня любит. А потом вдруг запел. То есть те же самые клятвы — только в песне. Красиво, смотри (слушай) я со стороны — прослезилась бы и жутко завидовала невесте.

А вот в роли невесты я вспоминала, что мне медведь на ухо наступил — а ведь сейчас, наверное, придётся петь в ответ...

Когда повисла тишина, у меня задрожали коленки. И букет невесты. Меленько так, испуганно.

Все смотрели на меня: Эрик, король с королевой, Рэм-тень... гости. А я, понимая, что ничего кроме хрипа, из меня сейчас не вырвется, открыла рот...

И тут в лучших традициях Диснея небо заволокло тучами, ветер взревел. И рванул моё платье, сдёрнул фату, попытался надеть подол мне на голову. Пока я выпутывалась, снаружи что-то происходило, и это что-то свистело, рычало и сверкало, точно фейерверк запустили сейчас, а не как положено — в конце торжества.

Оправив, наконец, подол — и отмахиваясь от мух (их вокруг неожиданно появились целые тучи) — я огляделась.

На возвышении у алтаря я теперь была одна-одинёшенька. Стражники кольцом закрывали помост с королём и королевой. И наш — тоже. За ними, обнажив мечи, стояли плечом к плечу Эрик с Рэмом.

А вот дальше, где раньше были гости, а теперь образовался живой коридор, к нам шла красавица-брюнетка в чёрном. И хохотала.

Я присела на алтарь, вытерла лоб букетом. Что-то не припомню ни одной сказки, где невесту похищали бы из-под венца... Впрочем, а "Руслан и Людмила"? Да и не она одна. Но там везде был колдун!

Хотя какая мне разница?

— Эрик, — позвала я. — Верни меня обратно!

Принц мотнул головой.

— Любимая, я защищу тебя!

— Ах, любимая? — сладким голоском пропела брюнетка, резко оборвав смех. — Уже любимая? Ты же обещал, что только месяц погостишь у родственников — и что? Я вытаскиваю тебя из-под венца другой! И ты меня даже на свадьбу не пригласил, мерзавец!

Э-э-э... Он обещал?..

— Как ты смеешь, ведьма! — спокойно отозвался принц. — Я тебя не знаю! Если пришла с миром, так и скажи — мы рады добрым гостям. И пожелай счастья мне и моей наречённой!

— Счастья? — улыбнулась красавица, указывая в его сторону здоровенным посохом. — Сейчас я тебе пожелаю счастья, развратник! Сейчас я тебе покажу, с каким миром я пришла!

— Стража! Взять её! — вклинился король, царственно указывая на брюнетку окольцованным перстом.

Рыцари-стражники немедленно кинулись на красавицу — в лучших традициях сказки. Смотрелось это... ну, не очень благородно.

Куда менее благородно действовали Эрик с Рэмом — расшвыряв попавшихся под руку стражником, они тоже бросились на красавицу. Оба — с мечами наголо, и только что не рыча.

Феминистка во мне недовольно заворчала — но быстро затихла, когда снова засверкало, заревело... И стражу раскидало в разные стороны — как пушинок, честное слово. Даже меня спиной к алтарю приложило — больно.

— Всё, милый, нагулялся, — со смешком заявила брюнетка висящему в воздухе Эрику. — Не будем устраивать сцен — дома поговорим.

И спокойно повернувшись, пошла прочь. Эрик полетел за ней. А я вдруг поняла, что застряла тут теперь надолго — к тому же без жениха.

— Эй! Пусть он меня домой вернёт, а вы потом разбирайтесь!

Брюнетка обернулась, поймала брошенный мной букет.

— Спасибо, милочка. Хорошая примета, да? — и, подмигнув, растворилась в воздухе вместе с Эриком.

Так-так-так... В какой там сказке жениха воруют из-под венца?

Глава 4,

в которой меня крадёт рыцарь моего принца.

Очевидно, в моей. Всё-таки если всю жизнь не везёт, то это, наверное, судьба. Нет, правда — мечтала изменить мир? Погрязла в школьном болоте. Мечтала получить принца? Из-под венца украли. Самым правильным сейчас будет забиться в какой-нибудь тёмный уголок и вести себя тише воды ниже травы.

Несмотря на это я возмущалась, когда меня в этот "уголок" тащили.

— Госпожа, это ваша башня, в которой вы будете дожидаться своего суженого, — объявили мне, заталкивая в круглую, уютную комнату с громадным окном и очень удобным даже на вид подоконником. На подоконнике лежала стопка платков. На каждом красовался вышитый герб рода Эрика: лебедь, единорог и белые лилии на голубом фоне.

— Послушайте, я домой хочу, — в который раз повторила я. Но девиц-фрейлин это не интересовало.

— Госпожа, вы должны дожидаться принца здесь.

Я уселась на подоконник.

— И долго мне его так ждать?

Одна из фрейлин терпеливо улыбнулась.

— Сэр Рэминдейл дю Сиэль уже отправился ему на выручку. Посмотрите, пыль из-под копыт его коня ещё не улеглась.

Я посмотрела: у горизонта действительно пыль стояла столбом.

— Помашите ему на прощание, — посоветовала фрейлина, подавая мне платочек.

— Зачем?

— Хорошая примета.

— И я здесь сижу, потому что это тоже хорошая примета? — разозлилась я.

Фрейлины неодобрительно (и непонимающе) смотрели на меня.

— Вы должны, госпожа. И сила вашей любви позволит принцу стойко перенести тяготы плена.

Дурдом. Сила моей любви не давала стойко переносить тяготы плена даже мне.

— Мы все скорбим, госпожа, — сказала на прощание участливая фрейлина.

Угу. Только это я застряла чёрт знает где. Нет, хотела сказку — получи. Сиди теперь и маши платочком. Судя по тому, что платочки оказались распиханы по всем ящикам комода и даже кипами громоздились в шкафу, сидеть мне предстояло долго.

— Ты же принцесса, милочка, — непонимающе сказала королева, придя меня навестить и услыхав мои жалобы. — Такова жизнь. Я семь лет просидела в этой башне после медового месяца, пока мой супруг и повелитель освобождал королевство от ужасного дракона и его отпрысков. А потом ещё десять лет, когда в округе объявился злобный колдун Зибабве. Такова наша жизнь — разве матушка тебе об этом не рассказывала?

Матушка рассказывала мне, что "что посеешь, то и пожнёшь". И судя по всему, я своё уже посеяла — во всех смыслах.

К ночи я стала звереть от безделья. Хотя работы у меня оказалось, вообще-то, выше крыши. Итак, принцесса, ждущая принца — которого похитила какая-то стерва, которого выручает его рыцарь "морда тяпкой", которого... неважно. Итак, принцесса должна: вышить картину в спальню, сделать гобелен, а также спрясти и сшить рубашку суженому как знак истинной любви.

Короче, ничего из этого я не умела, так что выбрала самое лёгкое и самое глупое занятие: сидеть на подоконнике и смотреть в окошко. К вечеру я изучила окрестности, ночью перебралась на кровать. Сон не шёл, терпение никогда не было моей сильной стороной. Я понимала, что ещё чуть-чуть — и полезу на стену. Боюсь, что в прямом смысле.

К полуночи я была к этому близка — просто не успела. Дверь в мою комнатку тихо открылась, и также тихо по ковру к кровати прошёл некто, прячущийся в густых ночных тенях.

Я на всякий случай прикинулась мёртвой, а сама поудобнее перехватила одну из многочисленных подушек. И, когда этот некто ко мне наклонился, я его этой подушкой огрела. А потом ещё разок. И ещё — для профилактики. На контрольном "разке" подушка порвалась и осыпала незваного гостя перьями. Смотрелось забавно.

— Принцесса! — трагическим шёпотом простонал он, сразу переходя из категории "незнакомец в моей спальне — значит, извращенец" в категорию "Ах это ты, Рэм". — Что вы делаете?

"От насильника избавляюсь", — я решила не говорить. Обидится ещё, а у него меч на поясе. Видела, как он днём на ту стерву бросился. И вообще, женщин тут, похоже, не уважают.

— А ты что тут делаешь? Ты же поехал моего жениха выручать, разве нет?

Рэм, сверкая кольчугой в лунном свете, стряхнул с неё последнее перо.

— Это был тактический обман.

— Чего?

Рэм вздохнул, посмотрел на меня и растянул губы в фальшивой улыбке.

— Принцесса, не соблаговолите ли вы мне помочь?

— Чем? — опешила я. Нет серьёзно — платочек ему вышить?

Рэм улыбнулся ещё шире — и куда фальшивей.

— Вызволить моего господина из-под власти злой колдуньи.

Мгновение я молчала, осмысливая. Потом тихо поинтересовалась:

— Шутишь?

Судя по лицу улыбающегося Рэма было ясно: чувство юмора у него отсутствует. Вообще.

— Если господин забыл колдунью и полюбил вас, значит вы волшебница куда сильнее её...

— Я?!

— ...или у вас есть могущественная крёстная фея.

— Нет у меня никакой крёстной, — буркнула я. — Вообще не понимаю, о чём ты.

— Госпожа, — терпеливо начал Рэм. — До того, как принц встретил вас, он был преисполнен решимости жениться на колдунье. Слава богу, он не успел сказать о своём желании родителям. Но сколько я ни пытался его отговорить, сколько я ни убеждал его, что всё это — приворот, чёрная магия, он ничего не хотел слушать. А потом появились вы, и проклятие оказалось снято...

Бла-бла-бла.

— А от меня ты что хочешь? — не выдержала я. — Понятия не имею, как это случилось. И я не колдунья! И друзей-колдунов у меня тоже нет.

— Вероятно, вас хранит какой-то амулет...

— Нет!

— Или что-то ещё. В любом случае, вы благотворно влияете на моего господина — и если его снова заколдуют, стоит ему только увидеть вас, и он себя вспомнит. Поэтому не соблаговолите ли вы отправиться со мной, принцесса, к злой колдунье?

Слова упали в напряжённую тишину и принялись яростно требовать ответа.

— Я — к злой колдунье?

— Госпожа, уверяю, с вами ничего не случится, я буду вас защищать...

Ага, один такой уже обещал меня защищать. А потом свалил в неизвестном направлении, а меня в башне заперли.

— Нет! Никуда я не поеду!

Рэм резко стёр с лица улыбку и вздохнул:

— Жаль.

Я пикнуть не успела, как к моему лицу прижалось что-то искрящееся и сладко-вонючее. В сон я провалилась мгновенно.

Сначала чудился стук копыт и шелест ветра в ветвях.

А потом я была вороном.

Я сидела на спинке вычурного кресла, обитого чёрным бархатом и, повернув голову, смотрела, как сегодняшняя брюнетка-колдунья пытается накормить моего принца. С ложечки.

— Эрик, милый друг мой, — ворковала колдунья, наклоняясь принцу. И её корона, украшенная агатами, сверкала в свете свечей, — ну скушай ложечку, ну пожалуйста. Я сама готовила, это же твой любимый супчик.

"Милый друг " Эрик гордо гипнотизировал стену.

Кажется, я прыснула. Ворон в моём исполнении каркнул, и ложечка в руке колдуньи дрогнула.

— Винцент! — прошипела колдунья, не поворачиваясь. — Сейчас в совятник отправлю!

Мы с вороном устыдились и спрятали голову под крыло.

— Эрик, ну что же ты, — ворковала колдунья. — Милый, ну... ну скушай ложечку супа, в который я добавила зелье от приворота!

— Все твои зелья — ничто по сравнению с настоящей любовью! — раздался голос Эрика. И звучал он очень категорично.

— Любовь? — жалко повторила колдунья. — Эрик! А как же я? Ты же говорил... Ты же обещал...

— Я тебя не знаю, ведьма!

— Сейчас узнаешь! А ну живо ешь! Ешь, я сказала!

Звон, тихий плеск, снова звон, неразборчивое мычание.

Мы с вороном, заинтересовавшись, подняли голову. Колдунья сидела рядом со связанным Эриком и, закрыв ему нос, вливала в рот супчик.

— Давай, милый... За папу... За маму... Сейчас ты всё вспомнишь... Вот так... Ну, посмотри на меня. Разве я тебе не мила?

— Нет!

— Почему?! — опешила ведьма, вглядываясь Эрику в глаза. — Должно же было подействовать! Не ментальное же... Не может быть!

Повисла тишина. Колдунья, не отрываясь, смотрела на принца. Эрик пытался вертеть головой, но у связанного, у него плохо получалось.

— Винцент, лети-ка сюда.

Ворон послушно подлетел к госпоже.

Теперь ведьма уставилась в глаза уже мне. И, скривив красивый ротик, зашипела:

— Ах ты, дрянь, приворожила моего друга!

— Вообще-то, он мой муж, — подаваясь назад, отозвалась я. — Но я...

— ...не претендую, — это я договаривала уже проснувшись.

Светило солнце, пели птички. Жужжали комары...

— А вы говорили, что не волшебница, — вздохнул Рэм, пока я осматривалась. — Вы видели моего господина? С ним всё в порядке?

— Ага, супчик есть не хочет, — буркнула я, устраиваясь на лошади поудобнее и пытаясь от Рэма отползти. Только когда делишь одно седло на двоих, это весьма проблематично. — Ты что со мной сделал? Ты куда меня везёшь?!

— В Чёрные земли, — спокойно отозвался Рэм.

Я посмотрела вниз. Земля была не то чтобы недалеко... но и не настолько близко, чтобы спокойно сползти с идущей шагом лошади.

— Верни меня обратно!

Рэм молчал.

— Верни сейчас же!

— Госпожа, вы нужны, чтобы спасти моего принца, — терпеливо повторил Рэм. — Если колдунья его проклянёт...

— Да мне плевать, что тогда будет! Меня обратно верни!

— Я догадывался, что вкусы на дам у моего господина странные, — сказал после долгого молчания Рэм. — Но и не думал, что настолько. Госпожа, на всякий случай, если вы вдруг попытаетесь сбежать, на время привала я вас свяжу.

Что?! Ну теперь я точно попытаюсь!

— Ты же должен меня защищать!

— Я буду вас защищать, — кивнул Рэм, подобрав поводья и пуская коня бодренькой рысью. — Связанную. Так мне будет удобнее.

Я стиснула зубы и стала вспоминать сказки, в которых принцесса наносит тяжкие телесные повреждения защищающему её рыцарю.

И если таких нет, то в моей — будут!

Целиком текст можно приобрести на "Призрачных мирах".Сакрытина Мария: "Жить — хорошо..."