Ледяной князь

Выжить-то я выжила, и даже не подхватила какой заразы, но и смотреть на меня с тех пор без жалости невозможно. Да и голос я тогда сорвала на всю оставшуюся жизнь, и как лекари не бились, а до сих пор говорю порой очень тихо и иногда, особенно со сна, только и могу, что хрипеть.

Ту няньку я больше не видела. Мама, как раз нянчившая годовалого братика, поседела, когда меня на руках, с превеликой осторожностью, привез во дворец отец. Он был в бешенстве, срывался на кого попало, что и понятно — папа меня крепко любил.

Теперь мне уже семнадцатый год идет. И близится дата приезда северного Князя, за которого я была сговорена, когда мне еще и шести толком не исполнилось. Узнав об этом, я долго плакала — одно дело за какого-то паренька из приближенных ко двору, возможно даже, что знакомого, а то за нелюдя, пусть и Князя! Про него много баек ходит, всех и не упомнишь, но все сводятся к трем словам: лютый, жестокий, бесстрашный. И очень сильный. Раньше, таких как он, называли "Высокими" и было их два, не то три во всем мире, но это было давно, еще когда во всех десяти королевствах имелось всего несколько чародеев со своими землями. У кого лес, у кого долина, устье реки, озеро, а у кого и деревня. Когда королевства объединились, чародеи собрались все вместе, да создали Академию Магических Наук. Она находится здесь в столице, и адептов учится там достаточно много. Их регулярно зовут во дворец на практику, и подозреваю, что без работы те не остаются.

"Высоких" тоже звали к людям жить, да те не пошли. Один за другим исчезли, никто так и не нашел. Остался только он, Князь и его северное Владение, где и жили, подумать только, не люди, а неведомые сальвиты. У нас шептались, что росту они огромного, с клыками до подбородка и длиннющими зелеными когтями. И что живут не в домах человеческих, а в норах снежных, так то.

Может и врали, ведь на самом деле в самом Владении не бывал никто, никогда. Не ведаю почему, да не подпускали северяне никого и близко. Хорошо хоть заставу в Хрустальной долине отстроили, туда и наведываются наши дипломаты время от времени.

Так, вот, про Академию. Учиться там мне не светило никогда, дар был, но такой маленький, что развивать его нет смысла. И к тому же это дар ясновидения, ко всему прочему, проявляющийся хаотично. Редко, но бывает, вижу фрагмент грядущих событий и все, потом как ножом отрезало. Бесполезная способность, одно беспокойство от нее только.

Сейчас вот сижу перед зеркалом, "любуюсь" на свое лицо.

Два шрама пересекают левую щеку от челюсти и, слава Богине, не задев глаз, уходят в волосы чуть выше уха. Еще один на правом виске — кошка коротко цапнула лапой. Четвертый от подбородка через правый уголок губ переходит на щеку, навечно искривив мои губы в кривой ухмылке. Собственно с лицом все. Остальные пришлись в основном на спину, ноги и руки — при нападении, я инстинктивно свернулась калачиком, закрыв руками голову.

Многие шрамы, не такие глубокие, как эти, лекари смогли свести бесследно. Не все, к сожалению, да видно не судьба.

Что меня ждет у Князя в его холодных вотчинах? Ведь он, говорят, жесток как северный волк, и вряд ли моя "красота" которую он вынужден будет терпеть рядом с собой на ложе, сделает его мягче. Он сговаривал брак со здоровой и целой принцессой, да не возьмешь уже назад своего слова. Что ему до какой-то девчонки? Наверняка у него есть фаворитка, красивая как небеса и, что самое главное, его народа. Она, наверняка, попытается меня отравить или еще как-нибудь отомстить. А может и не решится, я же как-никак принцесса другого государства, ссориться с которым не с руки никому.

Только, поди, да объясни это женской ревности.

Вздохнув, я подошла к зеркалу, чтобы набросить занавесь обратно на холодное стекло. И совсем близко увидела свои глаза, чудесные и счастливые, как говорит наш придворный маг, глаза, в честь которых я и получила свое имя. Глаза цвета самой яркой лазури, цвета, которого не существует даже в палитре у художника.

Я вернула занавесь на свое законное место и криво ухмыльнулась сама себе: где ж то счастье?

Начало весны всегда сопровождается непрерывной чередой балов, больно людям хочется встряхнуться после долгого снежного затишья, и народу в это время во дворце обычно полным-полно. Но не в этот раз.

Со дня на день ожидалось прибытие делегации с севера, которую возглавляет Князь собственной персоной. И придворные метались меж двух огней: с одной стороны любопытно поглядеть на таинственный народ и их легендарного Князя, с другой — страшно, мало ли что может случиться? Так или иначе, но страх в большинстве случаев пересиливал. Хотя и тех, кто поставил любопытство превыше всего, оказалось немало.

Я ходила мрачная, как предгрозовые тучи. Радости мало, знать, что осталось быть свободной, самое большее, это дней десять. А тут еще и все окружающие смотрели с такой жалостью, что было донельзя противно. Хорошо хоть отец отослал маму, к нежданному его счастью, вновь носившую под сердцем ребенка, в один из дальних замков, чтобы не нервничала лишний раз. Мы с ней уже попрощались.

Слуги заполошно носились по дворцу, швеи работали днем и ночью... Суета и суматоха царили в моем доме всегда, но сейчас как-то особенно. Или мне только так кажется?

Что толку теперь... Какая ему разница десять у меня с собой платьев или пятнадцать? И какого они цвета, фасона, стоимости. Наверное, куда больше он будет ненавидеть мои черные, тяжелые и длинные, до ягодиц, косы, ведь северяне все сплошь светловолосые. И, что странно, темноглазые. Так, по крайней мере, рассказывали дипломаты, ездившие в составе делегации, и несколько раз встречавшиеся с самим Князем и его приближенными на переговорах в Хрустальной долине. Думаю, их словам можно доверять.

Я шла по дворцовым галереям, рассматривая то картины, то причудливые гобелены, а когда просто витражи. Раскланивалась со встречающимися придворными дамами и кавалерами, гуляющими здесь обычно под ручку. И то и дело, поправляла непрозрачную вуаль, наполовину скрывающую лицо. Моя любимая заколка сломалась утром, а эта — тяжелая, вычурная и неудобная, постоянно норовила сползти куда-то в сторону. Заколку эту вместе со многими другими подарками дипломаты привезли прошлой весной — дар Князя. Много даров от него было, явно не скупился на дорогие ткани, украшения, да камни. Вуали и перчатки среди них тоже были.

Да, все мои наряды предполагали вот такие вуали, перчатки до предплечий, шарфики закрывающие шею и сами плечи, платья с длинным подолом и отсутствующим декольте. Я так сама захотела. Незачем лишний раз демонстрировать последствия своей глупости.

По обычаю, незамужняя девушка плетет волосы в две косы, украшая их лентами, бусинами, красивыми заколками. А когда выходит замуж, получает право носить любую прическу, кроме двух кос.

Свои, непокорные жесткие космы, я мало чем украшала. Бесполезно. На них не держались, ни обычные ленты, ни заколки, ничего кроме хитро заговоренных придворным магом двух атласных ленточек, со сшитыми концами. Они не выглядели нарядно, но зато не давали косам расползтись по волоску.

— Добрый день, принцесса, — присела в изящном реверансе не менее изящная дама.

— Просто чудесный, — отвечала я, а сама думала, не без неположенного принцессе ехидства:

"Куда там, замечательный!"

Что поделать, если ежедневное выматывающее ожидание совсем не дает спать спокойно? Тут поневоле начнешь на людях срываться, хоть это и не в моем характере. Да чего уж там, от постоянного ожидания и беспокойства уже подрагивали руки, и никакие успокаивающие травы не помогали! Только и оставалось, что целыми днями маяться, шатаясь по дворцу, в напрасных попытках не думать.

Так я и коротала свое свободное время. И все было спокойно, пока очередной взгляд во двор не заставил меня остолбенеть.

Там суетились десятка полтора слуг, подметали плиты, стелили ковровые дорожки, чуть ли не вылизывали мраморную лестницу, начищали до блеска ворота.

"Едут!" — мелькнула испуганная мысль. И тут же, словно подтверждая это, на галерею вбежала запыхавшаяся фрейлина.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! Приехали! Пойдемте скорее встречать!

"Божиня, помоги мне!"

Вообще-то встречать гостей, как и всякой хорошей хозяйке, положено королеве, но так как она отсутствует, эта обязанность легла на мои плечи.

Накинуть на них же вышитый шарфик, еще один из подарков Князя, поправить вуаль и перчатки — это недолго. Отдать распоряжения слугам — тоже.

Пока отец расшаркивался с гостями во дворе, я и слуги спешно подготовили малую обеденную залу, накрыли на стол, разожгли камины. Я встала у входа, держа в одной руке обжигающий серебряный кубок с горячим травяным вином, а в другой влажное и не менее горячее полотенечко, чтобы Князь умыл с дороги лицо и руки. Обо всех остальных позаботятся служанки.

Первым зашел отец, поцеловал меня в висок и представил необычайно высокому, замотанному в плащ, мужчине:

— А это моя дочь, Лазорь, гордость и отрада на старости лет. Дочка перед тобой Князь Северин, наш драгоценный гость на ближайшее время, твой будущий супруг.

Я, как и положено, слегка поклонилась и протянула вперед полотенце.

Князь скинул с плеч плащ на руки подбежавшему тут же слуге, и оказался совсем не таким, каким я его себе представляла, но не менее жутким. Он поклонился в ответ и, не говоря ни слова, принял полотенце, вытер лицо, руки и взял кубок. Человеку непривычному, травяное вино кажется горьким и противным, зато не дает заболеть. Это не просто дань вежливости, но и еще наивысшая забота о здоровье гостя.

Князь выпил вино, даже не поморщившись. Вернул мне кубок, и поблагодарил:

— Спасибо тебе, славная хозяюшка.

И я побоялась ответить. Уж больно его глубокий, с хрипотцой, голос напоминал мне вой метели за окном в страшную зимнюю ночь.

Все вместе мы прошли к столу. Отец сел во главе, Князь по правую руку, и я рядом с ним. По левую руку от короля расположились придворный маг и советники. На остальных местах расположились приехавшие с Князем северяне.

Отец и Северин беседовали вполне мирно, даже дружелюбно. Папе он явно нравился, если не как человек, то, как правитель, уж точно. К тому же я подозревала, что они не раз виделись лично, хотя, конечно, мне о таком никто не спешил докладывать. За столом обсуждались самые разные темы, начиная со здоровья королевы и заканчивая породами лошадей, которых разводили на юге, то есть у нас. Для сальвитов все, что не их Владение — юг.

Я отмалчивалась и, как всегда, ничего не ела. С вуалью это сделать практически невозможно, а снять ее... да, я стесняюсь. Слишком много незнакомых мужчин. Меньше всего мне хочется, чтобы они пялились на мое лицо, а после обсуждали меж собой, как же их Князь станет с такой жить.

— Что же вы принцесса грустите? — так неожиданно раздался голос Князя над ухом, что я вздрогнула и вскинула на него глаза.

Не знаю, что он хотел сказать, и видимо не узнаю никогда, ибо Князь застыл, не побоюсь этого слова, заворожено глядя в мои глаза своими, темно-синими, как ночное небо.

За столом повисла тишина.

Я хотела, было, отвести взгляд, но не смогла оторваться от его гипнотизирующих своей глубиной и чем-то еще, до конца мне неясным, глаз.

Послышался сдержанный смешок отца:

— Да, глаза у моей дочери воистину удивительные. У нас считается — к счастью.

Эти слова разбили отрешенность Князя, он очнулся, на миг зажмурился, а когда снова глянул на меня от того восхищения, что ранее отражалось на его лице, не осталось и следа.

Весь остальной ужин прошел без неожиданностей. Князь ко мне больше не обращался, и слава Богине, так как, что ему отвечать, если спросит, я не представляла совсем. Только, нервничая, теребила ткань юбки, и мечтала побыстрее оказаться подальше отсюда, лучше всего в библиотеке или в своих покоях, где можно забраться с ногами в мягкое уютное кресло, свернуться там калачиком, читая книжку.

В мечтах время летит быстро и вот, наконец, моя последняя на сегодняшний день обязанность: проводить гостей до их комнат. Северянам отвели целый этаж в западном крыле. Мои покои, а так же комнаты отца с матерью и брата, все, находились на этом же этаже, но в южном крыле. То есть и довольно близко, и, в то же время, не под боком. Хоть не будем стукаться носами...

Зато я смогла пересчитать наших гостей. Семеро, и все сплошь благородные. С ними было всего двое слуг и их расположили в людской. Удивительно. Обычно правители и свита таскают с собой никак не менее дюжины прислуживающих... но впрочем, равнять северян с людьми изначально большая ошибка.

Хотя, внешне отличий вроде немного. Рост? Так южнее Даерана, у моря, обитает народ на диво рослый, да еще и темнокожий к тому же. Или вот когда Лэсс'о пару раз заглядывали в столицу, вот там диво, да. Так что можно сказать, что это не северяне высокие, а мы низкие. Светлые волосы? Да, свита Князя вся поголовно светловолоса, различались только оттенки, но вряд ли это можно считать чем-то совсем уж особенным.

Вообще-то, больше всего эти мужчины напоминали воинов, а не аристократов, не было в них ни лощености, ни приторно сладких манер и речей. Скорее, наоборот, из каждого словно просачивалась суровая холодная сила, не обещающая ничего хорошего посмевшим ее разбудить.

Я наблюдала за ними украдкой, вслушивалась в незнакомую речь да гадала, о чем же они говорят, о чем перешучиваются. И только надеялась, что не обо мне.

Как назло, последним расселять пришлось Князя, так как самые просторные и шикарные апартаменты находились в конце коридора.

Оставшись с ним наедине, я оробела до такой степени, что шла, уткнувшись взглядом в пол, и едва ли не зажмурившись.

— Вот ваши покои, — сообщила я, распахивая дверь настежь и попуская мужчину вперед. — Все нравится? Чтобы позвать служанку дерните вот за этот колокольчик. Если вдруг захотите поесть или выпить, вон там есть шкафчик с напитками, а ваза с фруктами на столе. Не будете ли вы так добры, сообщить, во сколько вы просыпаетесь?

— Зачем? — удивленно глянул на меня Князь.

— Как это зачем? — даже опешила, от неожиданности вопроса и очевидности своего ответа, я. — Мне нужно сказать служанкам, когда приходить убираться, чтобы ненароком вас не разбудить.

— Вот как, — кивнул сам себе Северин. — За час до рассвета, но сомневаюсь, что ваши девушки так рано встают.

Я пожала плечами, удерживая на языке вопросы. Проявлять излишнее любопытство, да задавать глупые вопросы принцессам не пристало. Только все равно интересно. Хоть и страшно.

— Вам больше ничего не нужно? Тогда я пойду...

— Стойте, хозяюшка, — остановил меня в дверях голос. Я нерешительно обернулась. Князь продолжил. — Не поможете ли мне? За время пути мои волосы изрядно спутались, но доверить их служанке я вряд ли смогу. А у вас добрые руки.

Только сейчас я обратила внимание на его косу. Она была толстой, в два раза толще обоих моих, не самых, надо заметить, редких, и кончалась где-то на уровне середины бедра мужчины. А уж цвета была и вовсе изумительного: такого белого, что даже в голубизну. Вот уж, ни дать, ни взять, Ледяной Князь, верно его прозвали.