Ветер полнолуния (часть 2)

Вошел Мано, пробормотал:

— Что за ночь, не иначе, бесы по небу пляски водят. Выпьете, господин?

— Давай.

Крепкая бражка согрела, уняла дрожь и вышвырнула из головы чужой злобный голод. Анегард сел, потянул на плечи одеяло. Спросил:

— Наши все по домам, никто с девками по сеновалам не кувыркается?

— Нынче и девки по домам, и местные мужички, даром что удалью хвалятся. Дурная ночь. — Мано тоже приложился к фляжке. — Королевского парня где потеряли, господин?

— Тревожишься? — усмехнулся Анегард. — С ним, с придурком, ни беса не сделается. Убил Герейна. Утром ждет нас в замке.

— Че-его?! — Мано вытаращил глаза.

— Дай еще хлебнуть, — Анегард взял у десятника фляжку, допил остававшиеся там несколько глотков. — Ты знал, что барон Герейн — его дядя?

Рассказывать пришлось долго, но Анегард, пожалуй, был даже рад. Заснуть все равно не сумел бы, а так — не заметил, как и ночь прошла. К тому же Мано и впрямь должен знать, что к чему. Удалось ли королевскому псу задуманное, ждут в замке друзья или враги, пока одним богам ведомо. Молодой барон Лотар не хотел вести своих людей на верную гибель, а у десятника и опыта куда больше, и мозги на месте, глупо от его помощи отказываться.

— Что же, — дослушав, Мано встряхнул пустую фляжку, вздохнул с досадливым сожалением, — одно хорошо, королевское поручение, считай, выполнили. Какая нежить тут балует, теперь знаем, ежели чего, можем и вернуться. За подмогой хотя бы. Вряд ли добрый наш король всерьез думает, что с эдакой напастью управится десяток бойцов, да без мага?

— Не нам гадать, что думает король, — Анегард лег, закинул руки за голову. — Но одно ясно, он ждет, что я из шкуры наизнанку вывернусь, ради прощения себе и отцу. Лучше бы нам справиться самим.

— Выше головы всяко не прыгнешь, господин, — Мано, похоже, был напуган. А если не напуган, то уж точно озадачен.

— Я Зигмонда позвал. Если это тебя успокоит.

— Правильно, — обрадовался десятник. — Это вы, господин барон, верно решили. Кому еще с эдакой нежитью и разбираться, как не ему!

— Осталось дождаться, — буркнул Анегард. В голове шумело от выпитого и бессонной ночи, и, уж перед собой чего таиться, он тоже был напуган. Не меньше Мано, а может, и больше. Однако наследнику благородного рода не к лицу страх, тем более — перед боем. С кем бы ни был этот бой.

Анегард встал, подошел к окну, сдвинул ставень. За окном серел рассвет.

— Поднимай людей, Мано. Поедем, поглядим, много ли королевский пес за ночь навоевал.

Мано ухмыльнулся, вставая. Тоже, видать, подумал, что страх не к лицу бывалому вояке.

— Прорвемся, господин! Вы верно сказали, с этим парнем ни беса не сделается, он еще тех бесов увертливости поучит. Только надежных людей ему там не помешало бы, так что нам, пожалуй, стоит поторапливаться.

— Вот и поторопись, — кивнул Анегард. Потянулся, встряхнул головой, отгоняя ночные страхи. Мано прав: по крайней мере, с королевским поручением теперь все ясно. Дождаться Зигмонда — и домой...

Пробираться в одиночку во вражеский замок на разведку Игмарту доводилось не раз. Но в одиночку брать замок — о таком приключении он бы и в горячечном бреду не подумал. И вот вам, не бред, не сон, самая распроклятая явь, — он идет захватывать замок кровного врага, имея за плечами только возможность прикрыться королевской волей, труп врага да двух перебежчиков, которые еще не сказано, что не поменяют сторону обратно при первом же случае. Сумасшествие.

Склоны холма пошли круто вверх, стены замка надвинулись, закрыли половину неба.

— Куда ехать, господин? — спросил один из стражников.

— Тебя как звать? — спохватился Марти.

— Дит, господин.

— А ты? — Марти повернулся ко второму.

— Колин.

— Понял, — кивнул Марти. Отметил про себя: Колин — белобрысый, худой, молчаливый, Дит плотно сбитый, не боится первым лезть с вопросами. — Откуда в храм ехали? От ворот или из калитки у конюшни? Где ждать должны?

— У калитки, — Дит глянул внимательно, озадаченно: не ждал, что новый господин знаком с замком?

— Значит, туда. И вот что, парни, — добавил, снова подпустив в голос той тяжести, которая в исполнении капитана Аскола пугала новичков до слабости в ногах. — Вы, наверное, гадаете, кто я и что. Так вот, во-первых и в главных, я человек короля. А во-вторых, я — законный хозяин этого замка и этих земель. И король мое право признаёт, даже не сомневайтесь.

— Да мы чего, — потупился Дит. — Мы люди подневольные, господин.

— Понимаю, — кивнул Марти. — Потому и объяснил. Чтобы не ошиблись ненароком. Ясно?

Послал вперед коня, не дожидаясь ответа. Калитка отворилась, едва всадники показались на залитой зыбким лунным светом тропе: здесь, очевидно, возвращения хозяина ждали. Марти пригнулся к самой гриве: он помнил, свод калитки слишком низок для всадника. Спрыгнул на каменные плиты двора, ухватил за ворот встречавшего их человека, развернул к свету.

Темная кожа полукровки, тонкие, слегка кривые губы, перебитый нос. Это лицо Игмарт помнил, точно помнил. Разве что седины в черных волосах прибавилось.

— Стаджи? Ты, гляжу, по-прежнему конюхом?

Тот ахнул, переменился в лице:

— Молодой господин! Как же?..

— Да вот так. — Марти развернулся — Дит и Колин ждали неподвижно, лиц не видно в тени, но явно не упустили ни единого звука; — скомандовал: — Чего ждете, сгружайте падаль.

И повторил, глядя, как глаза старого конюха испуганно расширяются при виде упавшего на землю трупа:

— Вот так, Стаджи.

Конюх рухнул на колени и обнял ноги Игмарта:

— Господин...

— Поднимись, — велел Марти. — Коней возьми.

Обернулся к спешившимся стражникам:

— Вы со мной?

— Да, господин, — в один голос отозвались те.

— Тогда к воротам, в караулку.

Стража на воротах проявила изрядное здравомыслие и оспаривать власть нового хозяина не стала. Впрочем, их там и сидело-то два сопляка, Марти даже говорить не пришлось, за него сказал Дит — коротко, емко и по делу. Похоже, усмехнулся про себя королевский пес, этот парень выбор уже сделал и теперь вовсю отрабатывает грядущее повышение. Вот и славно, будет кого оставить за гарнизоном приглядеть.

Квартира капитана располагалась здесь же, в надвратной башне, на втором этаже. Марти бесшумно поднялся по узкой лестнице, вытащил длинный кинжал: с мечом на крохотном пятачке перед дверью не развернуться. Кивнул Диту. Тот заколотил в дверь:

— Капитан!

Засов щелкнул через несколько мгновений: капитан Диррих спал чутко. И безоружным на стук не выходил, но в этот раз полезная привычка ему не помогла. Марти скользнул вбок, выворачивая из ладони Дирриха меч, и приставил тому кинжал к горлу. Слишком просто. Героем герейновский капитан не был, трепыхаться не стал. Только зло глядел исподлобья, пока Дит вязал ему руки.

Марти щелкнул ногтем по клинку капитанового меча, хмыкнул: хорошая сталь, но не азельдорская. Скомандовал:

— Разверните его к свету.

— Ты кто, бесы тебя дери? — спросил, щурясь, капитан.

Марти кивнул: ход мыслей Дирриха был ясен. Раз сразу не убили, значит, хотят договариваться, глядишь, и поторговаться получится. Нет уж, мерзость герейновская. Не надейся.

— Твое лицо мне знакомо. Я Игмарт Герейн. Тебя, случайно, не было с моим дядей, когда мой отец принимал его в этом замке шестнадцать лет назад?

Капитан Диррих замер, кровь отхлынула от лица.

— Вижу, я не ошибся. Что ж, Диррих, могу тебе предложить выбор. Вешаем тебя сразу, или едешь к королю и рассказываешь во всех подробностях, чем тут занимался мой дядюшка. Учти, я и сам многое знаю, твои показания не настолько уж необходимы. Просто, — Игмарт деланно вздохнул, — желательны. Его величество любит задавать вопросы.

— Я отвечу на вопросы его величества, — торопливо ответил Диррих. — Я честный верноподданный...

Марти хрипло рассмеялся, бросил Диту:

— В подвал его пока, да смотри, чтоб не сбежал. Честный верноподданный...

Жаль, что мерзавец так легко сдался. По чести говоря, давно желание убивать не овладевало Игмартом настолько остро.

Следующими в плане шли казармы. Арестовав капитана, простых вояк Марти уже не опасался. Сброд, дать им понять, кто хозяин, — и дело сделано. Открыл дверь с ноги:

— Подъем, негодяи! В замок новый господин явиться изволил, а они дрыхнут, ленивые сволочи! Дит, разъясни дармоедам ситуацию.

Прошелся вдоль наспех вставших в строй полуодетых стражников, полюбовался на ошарашенные лица. Прислонился к стене рядом с дверью, небрежно похлопывая по ладони кинжалом. Дит разъяснять уже насобачился, умный, далеко пойдет. Ловил на себе испуганные взгляды и думал — может, месть и сладка, но ожидание мести — слаще. Слишком просто и буднично все прошло. Сплошное разочарование, как выражался иногда Аскол. Правда, капитан прилагал эти слова исключительно к фехтовальным потугам некоторых новичков, сдуру считавших себя опытными. Любил капитан сбивать с выскочек спесь, представление из этого устраивал — любо-дорого поглядеть.

А ведь ему, новому барону Герейну, тоже нельзя пренебрегать подобными представлениями. Взять этот замок он, похоже, уже взял, но взять еще не значит удержать.

Дит умолк, Марти обвел стражников тяжелым взглядом, спросил:

— Всем все ясно? Вопросы, жалобы есть? Нет? — Наверняка есть, но прежний барон отучил рты открывать. А на лицах-то явственное облегчение. Даже, пожалуй, радость. Ну да, им-то без разницы, по большому счету, кому служить, а заигрываний господина с темной богиней наверняка боялись. Еще и нелюдь эта непонятная, кстати, расспросить хоть того же Дита. Утром, с Анегардом вместе, Лотару такое понятнее.

Дит вытянулся перед строем:

— Приказывайте, господин.

Кто там остался из дядюшкиных прихвостней? Улле, мажордом?

— Десяток со мной, остальным нести службу прежним порядком. Дит, где там ваш Улле? Негоже мажордому спать, когда в доме меняется хозяин.

Насколько доверял Герейн своему мажордому, можно было разобраться и позже. Пока же важным оказалось одно — о поездке своего господина в храм тот или вовсе не знал, или не считал чем-то важным. Иначе, уж наверное, дожидался бы господина не в собственной постели, глубоко и мирно спящим.

— Вяжите, — скомандовал Игмарт.

Мажордом вскинулся, выхватил из-под подушки кинжал, но, похоже, знакомые лица солдат заставили его на несколько мгновений растеряться и промедлить. Солдаты же, наоборот, не медлили, накинулись всем десятком, завернули мерзавцу руки за спину, стянули накрепко веревками, да еще и к лавке примотали.

— Отлично, — медленно усмехнулся Игмарт, — так и оставьте пока.

Подошел, подобрал упавший на пол кинжал, провел ногтем по лезвию. Сказал:

— Ты, я слыхал, у барона правой рукой был? Это хорошо. Покойничку правая рука без надобности, а наш добрый король рад будет задать тебе несколько вопросов. О нелюди, о кровавой магии, об участии в заговоре.

— Я не... — Улле поперхнулся, закашлял. Затараторил, глотая слова: — Какой заговор, какая магия, как можно, я же доброму нашему корою верный подданный, всегда рад служить, чем только...

— Прибереги оправдания, мне без надобности, — поморщился Марти. — Палачам королевским будешь песни петь. Утром приедет человек, посланный королем, дабы разобраться со всеми деяниями твоего хозяина. Так что подумай до утра, время есть еще. Дит, стражу у дверей.

Развернулся и ушел. Противно было — до тошноты, до спазмов в животе. Каким же надо быть хозяином своим людям, каким командиром, чтобы тебя радостно сдавали первому встречному проходимцу! Долго придется теперь отмывать имя Герейнов от налипшей грязи...

— Господин, — Дит подошел опасливо, не иначе, вопрос неудобный, боится, не ответят ли с правой в челюсть.

— Говори.

— Что делать... с трупом?

Ах да. С дядюшкой, чтоб ему посмертие вечным мраком обернулось.

— Повесить. На воротах, как вероломного предателя, заговорщика и адепта кровавой магии. Только света дождись. И людей собери, пусть видят. А пока присыпьте его солью, чтоб не встал ненароком. И веревку вели в соли вымочить.

Соль от нежити первое средство, даже, говорят, лучше серебра. Хотя кто знает, поможет ли против воли богини? Но, с другой стороны, хотела бы богиня поднять верного слугу — подняла бы сразу, в храме. Кто знает, может, он ей там, внизу, нужнее.

Поднимет — упокоим, решительно подумал Марти. Нет мерзавцу места на земле ни живому, ни мертвому. Зря так тянул с местью, давно нужно было — не ждать королевского разрешения, прийти и убить, как бешеного пса. Простили бы.

Луна катилась над лесом, и где-то там, между луной и голыми ветвями, тосковала нелюдь, мечтая о крови и покое. Марти чуял ее — смутно, самой гранью сознания, и ощущение это было на редкость неприятным. Надо будет спросить у Лотара, как он их "слышит", может, посоветует чего умного. А то ведь и спятить недолго, сам о крови мечтать начнешь. Может, с прежним Герейном так и вышло? Поганое наследство оставил дядюшка, чтоб ему...

Марти посмотрел на так и мнущегося рядом Дита, вздохнул коротко:

— Пошли вместе. У меня кинжал заговоренный, если вдруг чего, не подведет.

Почудился далекий, никому другому не слышимый, ехидный старушечий смешок. Царапнул по сердцу: ох, не так все просто. И взвыло, предупреждая о неведомой пока опасности, испытанное песье чутье.

Ладно, мрачно думал Марти, шагая по выщербленным плитам родного двора. Поживем, разберемся. Деваться-то все равно некуда: как ни крути, это его наследство, ему и исправлять все, что испоганил прежний Герейн.

Утро выдалось ясным, солнечным, кони шли спокойно, и Анегард не чувствовал и тени тревоги. Как будто ночной ужас попросту приснился. Вязкий кошмар постепенно отпускал, сменяясь мыслями куда более обыденными и понятными: что там с Игмартом, удалась ли его почти безумная авантюра? Все же не стоило отпускать в одиночку. Пусть опыта у него куда как побольше, чем у Анегарда, но не только опытом одерживают победы и не только нахальством. И что делать, если его там попросту убили?

По-хорошему, зло подумал Анегард, надо было договориться о какой-то связи, знаке, сигнале. Но сразу в голову не пришло, а теперь поздно, задним умом никто еще не побеждал. Теперь только ехать вслепую, надеясь на наглость и везение королевского пса, на то, что он встретит их хозяином замка, как обещал, а не узником в самом глубоком подвале.

Замок увидели издали. Он короной венчал пологий холм, зубцы башен прорезали густо-синее утреннее небо, и на самой высокой башне хлопал на ветру флаг. Единственный. Был ли он цветов Герейна, издали не разглядеть, но — один. Никакого предписанного обычаем траурного полотнища, означающего смерть владельца.

Анегард переглянулся с Мано и пришпорил коня. Дорога едва ползла, змеей извивалась по склону, кольцом огибала высокие стены. Удобно сделано, сто раз любого гостя и заметишь, и разглядишь, и пристрелишь при надобности. Умны были первые Герейны, осторожны и расчетливы. Такой замок только изнутри и возьмешь. Или уж — целой армией.