Часть 6. Одна.

— Тетечка, родненькая, открывай быстрее! За мной какой-то ненормальный гонится! Аааааа....

Дверь моментально распахнулась. На пороге квартиры стояла пожилая женщина со скалкой в руках, а я висела в воздухе, схваченная за шиворот подоспевшим оборотнем, сучила ногами, махала руками и верещала не своим голосом.

Женщина не растерялась. Схватила меня за куртку, рванула мимо себя в прихожую, шмякнула оборотня скалкой:

— Ах, ты, охальник бесстыжий! Отцепись от девочки, нахал! А то я тебе покажу! Сейчас, как вызову милицию, так тебе твои грабли быстро закуют и отвезут куда следует!

Элегант защитил голову рукой от прямого удара, другой попробовал поймать руку со скалкой. Не удалось. Женщина молотила его куда придётся и ругалась по-старинному.

Защёлкали замки дверей, соседи всем скопом вывалили на лестничную площадку, кто в чём был, и мгновенно оценив обстановку, кинулись на 'охальника'. Тому пришлось бегом ретироваться по лестнице вниз.

Соседи повозмущались распустившейся молодежью и разошлись по домам, сочувствуя мне и моей спасительнице.

Женщина закрыла дверь на все замки, повернулась, оглядела меня с головы до ног и обратно.

— Проходи, — сказала и первой пошла на кухню.

Я сняла кроссовки и отправилась следом за ней.

Скромная рабочая стенка аккуратно побелена, полки, цветы, ходики с кукушкой, обеденный уголок. Столик сервирован на двоих: жареное мясо, рыба, сыр, овощи, зелень.

— Присаживайся — пригласила она.

Я растерянно оглядывалась, не зная, как реагировать и что сказать. Что-то нечленораздельно промычала, сопровождая невразумительной жестикуляцией.

Женщина улыбнулась:

— Садись-садись. Я знала, что ты придёшь. Ты мне сама сказала об этом, — в ответ на мои вытаращенные глаза пояснила. — Ты мне снилась прошлой ночью. Только не сказала как тебя зовут. Познакомимся? — я кивнула. — Меня зовут Вера, а тебя?

— Дарина — ответила я, перестав прикидываться испуганной.

Она была просто женщина. Обыкновенная женщина, без всяких заморочек, с великолепной золотой аурой, отливающей зелёной медью жизненного опыта и добра, до невозможности чистая душой и бесхитростная. Васильковые глаза, обрамлённые чёрными длинными ресницами, смотрели ласково и радостно. Она не лгала, не хитрила, не искала во мне подвоха, не ждала откровенности. Она просто радовалась, что сон её не обманул.

На вид ей было лет сорок пять-пятьдесят. Правильные черты лица, миндалевидный разрез глаз, стройная шея и лицо без морщин, покатые плечи, полная грудь, тонкая для этого возраста талия, округлые бедра, ухоженные руки, густые волосы, заколотые 'раковиной'.

Видя, что я всё ещё стою в дверях кухни, она встала, взяла меня за руку и усадила на удобное мягкое сиденье. Сама села напротив.

Я оглядела сервированный на две персоны и заставленный едой стол и попросила воды из крана. Выпив одним глотком больше половины, отдышалась.

— Угощайся, Дарина, — с улыбкой пригласила Вера. — И я тоже вместе с тобой поужинаю.

Мы наполнили тарелки и принялись за еду.

— Вера, могли бы вы сказать, что вы имели в виду, когда говорили о своём сне? — спросила я, едва утолив первый голод.

— Ну, во-первых, давай на ты, а во-вторых, я с удовольствием тебе всё расскажу, как только мы закончим ужинать. Еда это наслаждение тела и духа, поэтому лучше не отвлекаться на разговоры во время еды.

Я посмотрела на гору костей от сладких карасиков и куриных крылышек, которую успела намолотить челюстями. Мне стало стыдно. Ещё подумает, что я голодающая какая-то.

— Ешь, ешь на здоровье — попотчевала она меня снова. — Я рада, что тебе нравится моя кухня.

Я прислушалась к себе: желудок тихо урчал от удовольствия, язык смаковал вкусовой букет, глаза скакали от одного блюда к другому, подстегивая эмоцию жадности съесть ещё кусочек, но я поняла, что уже наелась.

Для приличия потянулась к кучке зелени, с удовольствием пожевала кинзу и запила привкус водой.

— Спасибо большое, — поблагодарила от всего сердца. — Ты меня спасла от голодной смерти.

Улыбка украсила её милое лицо.

После уборки и мыться посуды, Вера пригласила меня в гостиную. Старинная мебель, расставленная со вкусом, выглядела, как новая. Особенно меня поразил комод, сверху прикрытый вязаной вручную салфеткой и коллекцией рядком стоящих слоников, от малюсенького до самого большого. Такие когда-то стояли и в моём родительском доме и неожиданно напомнили мне о нём и моём детстве.

Удобные мягкие кресла с гобеленовой обивкой и резными подлокотниками, под стать им софа, буфет со стеклянными дверцами в верхней части, откуда была видна старинная фарфоровая и хрустальная посуда. Картины на стенах, выполненные руками мастеров живописи. Тюлевые занавески и гардины на окнах, тяжёлые портьеры из комнаты в комнату вместо дверей, напольные часы, инкрустированный столик и домотканый, шерстяной ковёр на полу.

Я села в одно из кресел, а Вера поставила на столик два бокала из венецианского стекла и бутылку 'Кагора'. Вино в бокалах отливало тёмным рубином, маслянилось по стенкам, отражалось в полированной столешнице, с изящным рисунком посередине.

Мы пригубили вина 'за знакомство' и Вера начала свой рассказ.

— Я ждала тебя, Дарина, хоть и не знала как тебя зовут. Я, человек верующий, но Бог у меня мой собственный. И он меня направляет. Даёт сны. Вещие, — улыбнулась она доброй улыбкой. — Раньше меня так и называли, вещунья.

— 'Раньше' это когда? — заинтересованно спросила я.

— 'Раньше' это очень давно, если судить по человеческим меркам, Дарина, — пояснила Вера. — Я родилась на свет в прошлом веке и, сколько себя помню, всегда умела управлять своими желаниями увидеть во сне то, что мне хочется. И всегда у меня это получалось. В своих снах я предвидела будущее и своё, и чужое. Люди шли и ехали ко мне со всех концов земли и я им вещала то, что мне открывалось в моих снах.

Однажды, в ночь перед моим сорок пятым днём рождения, мне приснился необычный сон. Мне приснился мой Бог, таким, каким я его себе представляла. Он мне сказал, что я буду жить в таком теле, какой я была в тот момент до тех пор, пока не дождусь того, кто должен прийти в наш Мир из Мира сказочного и только тогда я смогу уйти к нему.

По молодости и глупости я махнула рукой на увиденное во сне и скоро забыло об этом. Но шли года, жизнь менялась, были свои заботы, семья, дети. Некогда было думать об этом.

Тогда я с облегчением вздохнула от того, что после этого сна другие сны мне перестали сниться. Совсем. Но через время мои подруги, соседи, муж, дети начали обращать внимание, что я совсем не старею. Тогда я испугалась. Что я только ни делала, чтобы увидеть ещё хоть один сон. Всё бесполезно. Я поняла, что слова моего Бога исполняются и испугалась ещё больше.

Во время Великой Отечественной войны я была на передовой от первого до последнего дня, но ни одна пуля меня не коснулась, не смотря на то, что я искала смерти. Да что там пуля, даже веткой ни разу не поцарапалась, хоть приходилось туго. Мой муж и дети вернулись с фронта, но я не вернулась к ним.

Да и после войны, в годы разрухи и голода, в тяжелые времена восстановления страны, я не худела, не полнела, не болела, почти не уставала. Чтобы не возникало вопросов о моём возрасте, я устроилась работать в архив ЗАГСа и все эти годы просидела в подвале, среди пыльных папок рождений и смертей. Конечно же, я регулярно меняла свои документы и подправляла в своём Свидетельстве о рождении дату. Вопросов ни у кого до сих пор не возникало.

Вчера ночью, после стольких лет, мне снова приснился мой Бог. Он улыбался мне, появившись в лучах заходящего солнца, показал рукой на далёкую точку, которая стремительно приближалась. Ею оказался огромный прозрачный дракон, нёсший на себе человека. Этим человеком была ты, Дарина. Я видела твое лицо. Оно врезалось в мою память. Тогда мой Бог сказал: 'Будь готова! Она идёт.'. И я проснулась.

Утром я пошла на рынок, купила всё, что необходимо для встречи дорогой гостьи. А ты по-настоящему дорогая гостья, Дарина! Ты избавишь меня от этой жизни и я смогу, наконец-то, отдохнуть на Том Свете вместе с моим мужем и детьми. Они меня ждут. Я знаю.

Я сидела, ошеломленная её рассказом, не зная, верить или нет такой сказке-правде, но аура Веры подтверждали её слова и сомневаться не приходилось. Я сидела и думала, не поднимая глаз на хозяйку и совсем забыв про вино.

Такого не могло быть. Или могло? За много лет до моего рождения совершенно не знакомая мне женщина вдруг перестает стареть и какое-то Существо показывает ей день моего перехода из Мира Драконов?! Интересно, что бы это значило? Как говорится 'куда я попала и где мои скороходы?'

— Ты не веришь мне, Дарина? — в её голосе послышалась горечь, а в глазах блеснуло отчаяние.

— В том-то и дело, что верю, Вера, верю, — вздохнула я, — но может во сне была не я, а кто-то другой, похожий на меня?

Глаза Веры заблестели, слёзы покатились по щекам, она улыбалась и отрицательно мотала головой.

— Ты, конечно же, ты! Я душой чувствую! Только я не могу понять про дракона. Это символ какой-то? Мне символические сны никогда не снились, только так, как есть или будет, один в один.

— Нет, Вера, не символ, — я грустно покачала головой, про себя усмехнувшись. — Ты видела во сне настоящего Прозрачного Дракона. Это был он и он меня сюда прислал.

3

Трое суток я отсыпалась. Вставала с постели только попить и в туалет. Вера меня не беспокоила, молча поглядывала, когда я, сонная, шлёпала по одному маршруту. Наконец, я почувствовала себя живой.

Был вечер. Солнышко готовилось спрятаться за крайние дома, неохотно гасило свои лучи, из последних сил подсвечивая темнеющее небо. Это не помешало мне растереться и сделать обычный набор упражнений, чтобы привести тело в норму. Контрастный душ и я на кухне.

Вера ставила на стол лёгкий ужин на двоих, когда я вошла, обернутая в полотенце.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась с ней.

— И тебе добрый, — улыбнулась хозяйка. — Отдохнула? — я кивнула. — Халат в твоей спальне, в шкафу.

— Спасибо тебе огромное Верочка!

Я чмокнула её в щеку и понеслась в спальню.

В шкафу висели и лежали на полках вещи моего размера. Это меня приятно удивило и ещё раз подтвердило слова моей неожиданной добродетельницы.

После ужина мы сели пить чай в гостиной. На инкрустированном столике лежала стопка бумаг. Я обратила на них внимание, но вопроса не задала.

Вера внимательно наблюдала за мной с улыбкой на губах.

— Что тебе снилось, если не секрет?

— Спала, как убитая, — улыбнулась ей в ответ. — Наверно, я так устала, что хоть из пушек стреляй над ухом, все равно бы спала.

— Это хорошо. Значит, тебе здесь спокойно.

— О, это да! — я восхищенно осмотрелась. — У тебя очень уютно и приятно. И на душе спокойно и как-то защищено.

— Я очень рада, Дарина, что ты пришла. Только побыть мне с тобой долго не удастся, — её лицо помрачнело.

— Опять сон? — попробовала догадаться я.

Вера кивнула и задумчиво посмотрела на заходящее солнце.

— Я не могу тебе о нём рассказать, — тихо сказала она. — Это касается только меня. Если расскажу, не смогу уйти к своим родным.

Я молча кивнула, перевела взгляд туда же и с удивлением задумалась о сложностях судьбы, которая играет каждым из нас, то проверяя на прочность, то на виртуозность ума, а то и на выносливость. Как Веру. Или как меня...

Солнышко давно скрылось, в комнате стало совсем темно. Только уличные фонари давали немного света. Нам было хорошо и спокойно вдвоём в этой удивительной тишине. Мы могли бы так сидеть рядом и ничего друг другу не говорить, и это молчание было бы полным общения и понимания. Но как и каждая приятная минута, наше время единения душ закончилось.

Вера поднялась, включила свет, сходила на кухню, поставила чайник на огонь и вернулась. Взяла бумаги со стола и протянула их мне.

— Это всё, что я смогла для тебя сделать, Дарина. Здесь метрика, прописка и паспорт. Документы на эту квартиру и нотариальная доверенность на счет в банке, — она жестом остановила мой открывшийся для возражений рот. — Это воля моего Бога, Дарина. Ты здесь не при чём. Ты же не станешь лишать меня права уйти к тем, кого я так сильно люблю? Ведь я так долго ждала этой возможности...

Я с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. Горькие слёзы потекли по щекам. В груди сдавило. Вера погладила меня по голове, успокаивая:

— Так надо, девочка, так надо. Мы с тобой обе это знаем: и ты, и я.

Я в голос разревелась от вдруг накативших боли, одиночества, от потери только что обретённой доброй души, от предчувствия всего того, что ещё ждало меня в ближайший год. Моё сердце разрывалось на части, но я ничего не могла поделать. Я знала, что она права и мне впервые за долгое время было жаль себя.

Вера поцеловала меня в макушку, погладила по щеке, заглянула в глаза и подбадривающе подмигнула:

— Все будет хорошо. Поверь, Дариночка. Иначе и быть не может.

Она медленно повернулась и ушла в другую комнату. Что-то, какой-то неясный звук или ощущение, заставило меня вскочить и кинуться за ней. Я отдернула портьеру.

В комнате было пусто.

4

Капли дождя частыми струйками стекали по витринным стёклам, барабанили по крышам и желобам, перекатывались ручьями вдоль бордюров мостовой. Зонтики, осенние сапожки и ботинки без перерыва полировали мокрый тротуар. Плащи плотно запахнуты, шарфики на шеях, головные уборы.

Грозовые тучи клубились низко, устрашающе. Гром порыкивал изредка, но молний не было. Третью неделю держалась такая погода. Лило, как из ведра. Из тёплого летнего блаженства природа погрузилась в глубокую осень, слякоть, холод.

Я смотрела на улицу из окна маленького ресторанчика, на который недавно набрела, знакомясь с городом. Тихая музыка, уютная атмосфера, вкусная еда сделали за меня выбор. Теперь я была здесь частым гостем и всегда садилась за один и тот же столик у окна, а если он был занят, то уходила и возвращалась снова на следующий день в то же самое время.

Официанты быстро раскусили мою маленькую хитрость и скоро, в обычное для моего появления время, столик был свободен. Я не жалела денег на чаевые, когда обслуживание мне нравилось, и не давала ни гроша, когда что-то было не так. Официанты это тоже быстро поняли и изо всех сил старались мне угодить и я отвечала им благодарностью.

В этот вечер я задержалась за столиком, залюбовавшись дождем и отблесками фонарей на мокром асфальте. Музыка навевала грусть и я ей с удовольствием поддалась.

Минувший месяц пролетел незаметно.

В библиотеку я ходила, как на работу: к открытию была первой, сдавала книги последней. Возвращалась домой пешком и падала спать.

В выходные бродила по городу, предварительно изучив карту незнакомого района, каждый раз нового. Мегаполис открывал мне всё больше своих тайн, невидимых обычным глазом и я постепенно привыкала к нему.

Я, конечно же, пользовалась своими новыми возможностями, оттачивая их, изучая себя, тренируясь и проникая в глубь тайн, скрытых за толщей камня, земли, стекла и бетона, а, заодно, и себя.