— Шеф, всё на мази! Очкарики пробили, и он нашелся. На свой паспорт взял билет и даже именной картой оплатил, чепушила. Да, в Москве. Приняли прямо на вокзале. Глушанули шокером и упаковали. Едем за город, купаться. Что? Особняк? Зачем он им? Понял, да понял я! Не мое дело, значит, не мое дело. Толик, разворачивайся, едем за Шатуру.

Миллион вопросов терзал мой разум, но кляп не давал им вырваться наружу. Я уже понял, что изрядно сглупил, сунувшись на электричку. Как выбрался из леса, не сообразил снять наличность в любом банкомате и добираться автостопом. Понадеялся, что проскочу.

Жалкий глупец.

Нас качнуло вперед, когда машина резко тормознула. Хлопнули двери, и меня рывком выпихнули наружу. Подхватив под локти, повели по гулким коридорам.

Наконец, вкрадчивый голос произнес:

— Снимите с него мешок и развяжите, я думаю, молодой человек не будет делать глупостей.

Рывком в мои глаза ворвался свет, и пока я промаргивался и растирал затекшие руки, смог осмотреться. Стены, облицованные панелями из морёного дуба, высоченный потолок, украшенный затейливой лепниной, художественный паркет из драгоценных сортов древесины — уже это стоило как неплохая московская однушка. А если добавить стоимость антикварной мебели, то можно замахнуться на трешку с видом на Кремль. Причем сочеталось всё идеально, что говорило о работе очень непростых дизайнеров.

Хозяин кабинета — невысокий щуплый старик, одетый в малиновый шелковый халат, сидел в ушастом кресле и со вкусом серпал кофе из крохотной фарфоровой чашечки. Рядом на столике стоял старинный серебряный кофейник и еще одна чашка.

— Присаживайся, Артёмушка. Поди, набегался уже. Угощайся, кофеек замечательный. Мне его эфиопы по старой дружбе присылают. Такого ты в магазине точно не купишь!

Стоящие позади громилы тут же усадили меня в соседнее кресло и встали за спиной. Роскошное, глубокое, из которого невозможно вскочить. Когда хозяин кабинета заботливо наполнил мою чашку, я заметил у него на пальцах интересные татуировки в виде перстней.

Вор, похоже, авторитетный.

— Что-то не хочется. С утра нет аппетита.

Мои ключицы до хруста стиснули лапы конвоиров.

— Дерзишь. А зря. Молчи и пей, пока с тобой по-хорошему говорят.

Пришлось сделать пару судорожных обжигающих глотков.

Авторитет довольно прищурился.

— Восхитительный аромат. Вам, молодым, не понять, что жизнь делают прекрасной именно такие моменты. Ты пробуй-пробуй. Взбодрился? Ну, давай тогда знакомиться. Можешь звать меня Виктор Палыч. Сам можешь не представляться, я много про тебя знаю.

Кофе и правда великолепный. Будто не было бессонной ночи и суток беготни.

Прояснившийся разум вышел на форсаж:

— Виктор Палыч, зачем я здесь? Ведь дело решено.

— Эх, все вы, молодые, торопитесь. Спешите-спешите, а куда спешите и сами не знаете. То дело мелкое и решенное, я бы в него и не стал лезть. Ты меня заинтересовал. Крокодил так кичился своей подготовкой, гоголем ходил. Секунда и он валяется беспомощный. Ты, кстати, ему колено повредил, операцию сегодня сделали. Так он ребятушкам сказал о тебе особо позаботиться. Ты его знатно, к-хе, приземлил. Давно я так не смеялся. Расскажи, кстати, как у тебя так ловко вышло? Ты ведь даже в армии не служил.

Откровенничать я не испытывал ни малейшего желания, но часть правды решил приоткрыть:

— Было бы что рассказывать. Он с похмелья, да и меня за угрозу не считал. А я по заветам Брюса Ли каждую тренировку закачиваю сотней лоу-киков по груше. И пусть в остальном боец из меня посредственный, но зато один удар у меня отработан на чемпионском уровне. Он открылся, я ударил. Вот и весь секрет.

Хозяин кабинета довольно зажмурился.

— Да, поучительная история. Знаешь, какая в наше время главная проблема? Людей нет! Никому важного дела не поручить. Мы, старики, уходим, а на вас, молодежь, надежды никакой!

Видать, дед любил поговорить, но стоящие позади меня быки на роль собеседников годились слабо. Что ж, подыграем. Мне пока спешить некуда.

— Виктор Палыч, а что вы меня всё молодежью называете? Четвертый десяток доживаю.

Седая щетина расплылась в ехидной улыбке.

— Хороший вопрос. Подводит нас к причине твоего визита сюда. Как ты думаешь, Артём, сколько мне лет?

Плохо я умею возраст определять. Даже в клубах у девах проверял паспорта от греха подальше.

Ну, раз спрашивают, ответил:

— Не знаю, лет шестьдесят-семьдесят.

Старик довольно засмеялся.

— Польстил, изрядно польстил. А ведь мне девяносто семь годков исполнилось. Я и правда довольно неплохо сохранился. Хотя до своих лет и не должен бы дожить. После войны я уже успел поскитаться по лагерям. Голод, холод и, привет, чахотка. Одна жалостливая докторша выписала мне путевку на юг, в Туркменистан, так я мог подольше протянуть. Но даже на кресте мне становилось всё хуже и хуже. Там работали две говорливые медсестрички. Подслушал я, что дают мне неделю-две. Голова у меня работала тогда странно. Решил, что сдохну я на воле. Доходяг вроде меня особо не охраняли, думаю, когда я утёк, то даже не стали поднимать бучу. Списали на крематорий, и всё.

Старческая рука удивительно нежным движением огладила бок кофейника.

— Тогда мне конкретно фартануло. Достался мне в наследство вот этот кувшинчик. Стоило денек настоять в нём воду, как она превращалась в дивное лекарство. Я как разобрался в этом чуде, за неделю вылечился от чахотки. Да и от остальных болячек тоже.

Старик замолчал, предавшись воспоминаниям. В кабинете воцарилась плотная тишина.

Наконец, он встряхнулся и продолжил:

— С тех пор прошло немало лет. Я не прекращал поиски других чудес. Годы бесплодных поисков. И пару месяцев назад мне улыбнулась удача. В той же проклятой каракумской пустыне мои археологи нашли еще один любопытный экспонат.

Он достал из отворота халата несколько фотографий. На всех изображена массивная арабская арка из коричневого песчаника, покрытая искусной вязью растительного орнамента. На вратах арки, отлитых из темного зеленоватого металла, похожего на медь, выгравированы замысловатые знаки.

— Орнамент схож с орнаментом на кувшине. Когда их собрали и установили, то ничего не произошло. Как только мальчики над ними не изгалялись. Шаманы, экстрасенсы, профессора — все оказались бесполезными шарлатанами. А выход нашел едва окончивший девять классов Лось. Один из моих обалдуев принес барыге якобы золотую загогулину, а та оказалась из какого-то редкого сплава бронзы. Вот барыга и стуканул кому надо, что его пытаются кинуть. Когда Лось проводил воспитательный разговор, выяснилось, что рыжьё это из того же места, что и арка. Вот посмотри.

Старик протянул мне еще одно фото. На нём засов, выполненный в форме лемнискаты из золотистого металла.

— Умники приспособили ее на воротины, чуток покрутили... И ничего не произошло. Один психанул и кинул бутылку с водой в арку. Она влетела и пропала. Как не было. Тут-то всех и прихватило. Хе, забегали. А то ведь знаю, что шептались за спиной! Мол, дед кукушкой двинулся.

Старик довольно прищурился и серпнул кофе.

— Поначалу фигней страдали, как дети малые, всё, что под руку попадалось, бросали в арку и радовались, что фокус удался. Лось, гад, выкинул туда мой томагавк. Подарок прислали партнеры из-за океана. Шикарный цельнометаллический экземпляр из космического сплава. Двести тонн баксов стоил! Пришлось шугануть ребяток. Опомнились, эксперименты начали ставить. Кроликов, да мышек туда закидывать без особого толку. А тут ты набедокурил...

Стадо сороконожек с ледяными ногами проскакало по моей спине:

— Вы же не хотите...

Старик смотрел на меня ласковым взглядом сытого удава.

— Всё ты правильно понял, Артёмушка. Нынче у тебя два пути: или туда, или развлекать мальчиков Крокодила. Если сможешь туда-обратно в арку сходить, получишь место при мне. Будешь и дальше с ней работать. Разболтался с тобой, а время идет. Минуту на раздумья даю.

Подсек меня старик. От этих головорезов мне никак не отделаться. Да еще и привет от бывшего коллеги.

Гена, какой же ты гнидой оказался!

Решено. В худшем случае — быстрая смерть, а в лучшем — еще побарахтаюсь.

* * *

Идти пришлось совсем недалеко. В прилегающем к особняку парке умело прятался крохотный домик, почти беседка. Вот только у беседок не бывает подвалов. Подвалов с лифтом, который еще минуту опускался в глубины земли.

Да тут настоящий бункер, в котором можно пережить ядерную зиму!

Вентиляция, освещение, обширные помещения с высокими потолками — всё в идеальном состоянии.

Недолгий путь по гулким коридорам закончился, и мы вошли в просторный зал. На возвышении в центре стояла портальная арка.

Хозяин гостеприимно махнул рукой.

— Вот она, моя красавица! Ты подходи, не боись. Тебе теперь, к-хе, бояться нечего.

Меня по мере приближения начало потряхивать. Пытаюсь сделать шаг назад, но в спину уперлись руки конвоиров. Стиснул кулаки, резко выдохнул и расслабился, возвращая трезвость мыслей.

Авторитет с кривой усмешкой наблюдал за моими метаниями. Нехороший взгляд, так смотрят сквозь тебя, будто ты уже не существуешь. Или не будешь существовать в ближайшее время.

Тычок и я на пороге чего-то. Каждый волосок на моём теле встал дыбом от тугого напряжения, исходившего от щели между дверными полотнами.

Амбал справа издевательски услужливо раскрыл створки:

— Просим на посадку!

Что-то непонятное было между ними, какое-то марево по контуру арки, подсвечиваемое синими искрами.

Напоследок я обернулся:

— Ариведерчи, Виктор Палыч. Ждите вестей.

Зажмурившись, сделал нерешительный шаг.

Мощный пинок вкинул меня в проём арки.

Глава 2

Недолгое головокружение, ноги споткнулись обо что-то, и я пластом упал на землю. Перед лицом в паре сантиметров от глаза увидел лезвие. Замер, боясь вздохнуть. Медленно отодвинулся от чуть не ослепившей меня железки и перевел дух. Кряхтя поднялся и огляделся. Я стоял в полутемном гроте напротив такой же арки, в которую вошел. Ноги слегка провалились в песок.

— Ух, сволочи! Припомню еще вам всё! — сказал я, почесывая филей, в который пришелся футбольный пинок амбала.

Впереди виднелся прямоугольник теплого солнечного света, отражённые лучи которого еле разгоняли сумрак к сероватому граниту стен просторной пещеры, оставляя свод потолка в темноте. Я после секундного раздумья решительно закрыл створки портала, вынул из паза задвижку, а вернее, всё же ключ в уже знакомой мне форме лемнискаты и отбросил в сторону.

— Вот и всё, Виктор Палыч! Хрен тебе, а не магический туризм. Живым ты меня точно не оставил бы, а так хоть подгажу напоследок!

Выдохнул и наконец-то понял, как мне жарко. Несмотря на легкий по летнему времени прикид, жарило неслабо. За тридцать градусов точно. Сушняк. В глаза бросилась валяющаяся на песке полупустая бутылка от кулера. Вылил воды на ладонь и поднес к носу. Вроде нормальная. Попробовал языком и жадно присосался к горлышку. Теплая вода утолила жажду, но не освежила.

Пошел на свет и протиснулся через полузасыпанную щель наружу. Солнце раскаленной кувалдой ударило по непокрытой голове. Жара стиснула тело. Когда глаза проморгались, передо мной предстала удручающая картина. Я стоял на склоне горы, а вокруг до горизонта тянулись песчаные барханы с редкими чахлыми кустиками, и лишь за спиной выступала скальная гряда.

Минуты такой духовки хватило, чтобы понять — днем снаружи ловить нечего. Обжигаясь о раскаленный гранит, вернулся в пещеру. Что ж, придется отсюда выбираться к людям. Вот только понять бы, есть ли тут люди?

И это старушка Земля или другой мир?

Осмотрелся, чем одарили меня горе-исследователи. Горка получилась приличная. Засучив рукава рубашки, растащил всё на три кучки. Первая — бесполезный мусор вроде степплера, банок из-под пива, проводного телефона, картонных коробок, пачек бумаги и прочего офисного барахла, которое особо талантливые исследователи закинули сюда. Вторая — самая важная сейчас — еда и вода. Воды на удивление много, штук десять разнокалиберных бутылок минералки, бутыль из-под кулера, три пакета сока и сиська пива. С едой похуже, пара пачек крекеров, пяток банок консервов, чипсы, сухарики и упаковка попкорна. Всё нетронутое.

Так, стоп!

Палыч же говорил, что живность успели запустить сюда, а еда не тронута и ничего даже не погрызено! Кинулся к третьей куче, куда сложил относительно полезные предметы, и выдернул томагавк, шип которого на обухе чуть не лишил меня глаза при приземлении. На освещённом пятачке никого нет, в сумрачной зоне тоже пусто. Не глядя, левой нащупал фонарик с динамо-машиной. Вжикнул ручкой, и пятно света зашарило по темным углам.

Ничего, пусто.

И тихо. Только мое дыхание и жужжание фонаря. На подрагивающих ногах обошел портал, освещая каждую нишу или выступ стены. Никого, только тени от дергающегося света. Не успел облегченно выдохнуть, как пришло осознание.

Потолок!

Паук размером с овчарку недовольно заскрипел хелицерами от луча фонаря. Пару метров я не дошел до него. Еще несколько шагов, и он мог бы запрыгнуть мне на плечи.

Рывок членистоногого я встретил неловким ударом томагавка. Плашмя. Туша насекомого оказалась неожиданно массивной, и падение на спину вышибло из меня воздух. Топорик улетел куда-то в темноту, а туловище насекомого нависло надо мной.

Оно тянуло морду вниз, хищно растопырив жвалы. Упираясь правым предплечьем в головогрудь, я не давал ухватить себя, держался из последних сил, а пасть всё ближе и ближе рвалась к лицу.

Мозг выключился, и в дело вступили борцовские рефлексы. Левой рукой подбил лапы, скручивая тело, и ударил правым коленом навстречу, корректируя импульс правым локтём.

Потерявшая опору визжащая тварь кувырком наискось полетела через левое плечо и, упав на спину, отчаянно дрыгала лапами. Перекатился от нее и подхватил подвернувшийся под руку томагавк. Вид беспомощно барахтающегося паука придавал смелости.

Подошел со стороны головы и нанес удар!

Еле успел увернуться от плевка непонятной субстанцией и отчаянно бил, пока, туша не перестала дергаться.

Фонарик пришлось поискать в темноте. Затем тщательно осмотрел потолок, в поисках сородичей твари. Но, к счастью, она оказалась одна. Еще на раунд сил не осталось. Почувствовав, что опасность отступила, расслабился. Сразу заломило виски, и в теле разлилась слабость. Несмотря на жару, меня пробил озноб.

Заставил себя осмотреть добычу. Я не энтомолог, но даже мне было очевидно, что на земле такие огромные экземпляры не водятся, а значит, здравствуй, прекрасный новый мир!

Теперь надо иметь в виду, что людей и, вообще, разумных существ может и не быть здесь. Хотя портал сюда зачем-то сделали, пожалуй, шансы неплохие.

С каждой минутой мне становилось всё хуже и хуже. Надо позаботиться о лежанке. Выбрал место повыше, разровнял песок и выстлал картоном. Поверх него кинул белый лабораторный халат, а под голову пристроил матерчатую барсетку. Тяжёлый кожаный плащ стал мне одеялом. Из последних сил подтащил поближе воду и упал. Надо идти на разведку, но не в таком состоянии.