Ихтис

Окно осветилось молнией, в отдалении раздался приглушенный хлопок. Павел порадовался, что вовремя выключил Пулю — в грозу электроника иногда барахлила, а звуки, вроде грома или сирены, Павел слышал и так.

— Глухота после травмы никогда не бывает полной, — повторяли врачи и обещали сделать все возможное, чтобы вернуть слух. Но если верить старой поговорке: обещанного ждут три года. Для Павла тишина длилась уже десять лет.

Он подумал: не сделать ли перерыв на кофе? Но тут замигала и погасла лампочка, и кабинет на мгновение провалился во тьму. Потянуло сквозняком, словно кто-то настежь распахнул окно. Потом в нос ударила вонь перегноя и гари — запах, характерный скорее для ноября, чем для середины мая. А когда свет загорелся вновь — в комнате что-то изменилось.

Что именно — Павел понял не сразу. Все также ровно, будто солдаты на построении, замерли в подстаканнике карандаши. Все той же аккуратной стопкой лежали книги по гаданию. И Артем размеренно тыкал в кнопки клавиатуры, согнувшись в три погибели. Павел потянулся к регулятору громкости.

'Ты видел, а? — хотел сказать он. — Когда только починят эту чертову проводку?'

Но так и не включил Пулю, потому что заметил: Артем печатал на неработающем компьютере.

Безжизненный квадрат экрана темнел, словно окно, по которому нескончаемым потоком лилась вода. Индикаторы системника не мигали. Но пальцы Артема по-прежнему бегали по клавиатуре, и если бы Павел передвинул рычажки аппарата, то вместо привычного гула работающего компьютера услышал бы только сухое пощелкивание клавиш.

Шею снова обдало сквозняком. Павел хотел поправить воротник, но вместо этого зачем-то взял карандаш и вытянул из стопки 'склеротничок'.

Лицо Артема, повернутое вполоборота, приобрело желтушный оттенок. По впалой щеке побежали черные нити капилляров, на лбу вздулась и лопнула вена, но вместо крови на кожу выплеснулась черная муть. Его губы шевельнулись, и Павел ткнул острием грифеля в бумажку, проводя первую черту.

В мигающем оранжевом свете рот Артема казался черным провалом. До Павла донесся удушливый запах разложения, и он понял: Артем мертв. А может, кто-то лишь прикидывался Артемом, надев его кожу, как деловой костюм. И теперь этот кто-то двигал чужими пальцами, шептал чужими губами:

— ...ер... в... ы...

Павел знал, кто.

Но страха не было, а только оцепенение, когда нельзя ни встать, ни отвести взгляд, а лишь механически выводить на бумаге каракули, повторяя за мертвецом: 'Черв...'

Ощутимый тычок в плечо заставил Павла вздрогнуть. Он выронил карандаш, моргнул раз, другой. Предметы обрели четкость, и прямо перед глазами всплыло встревоженное лицо Нины.

— В порядке? — шевельнулись ее губы.

За соседним столом привстал Артем. Его брови озадаченно хмурились, наушники болтались на шее. Ни лопнувших вен, ни копошащихся червей под кожей. С экрана компьютера лился мягкий свет, и Павел различил развернутое окно пасьянса. Все карты показывали узорчатые спинки, кроме двух: туз пик в сочетании с семеркой.

— Все... хорошо, — ответил Павел и включил Пулю. Голова тотчас наполнилась щелканьем и потрескиванием статических помех.

— Ну, слава Богу! — вздохнула Нина. — Я уж подумала, в обморок грохнешься.

— Просто давление упало. Кофе бы... У тебя есть?

— Как раз собрались. Только сели — ни Пашки, ни Артема нет. Ну, думаем, совсем заработались мальчики! Прихожу, а ты бледный, как будто мертвеца увидал, — Нина сглотнула, покачала головой: — Это все бабка, да? Напугала нас, вот ты и...

— Ерунда! — перебил Артем. — Вспомни, как за Пашкой два года назад сатанисты охотились. Вся Таруса на ушах стояла! А тут — бабка.

Они засмеялись. Павел вежливо улыбнулся и украдкой взял со стола листок, исписанный небрежным почерком, каким обычно пишут подростки. С обеих сторон читалось: 'черви', 'червон', 'не ходи'.

Павел скомкал бумажку и швырнул в мусорную корзину.

Внизу было теплее и пахло кофе. У столешницы стоял фотокор Денис и, шмыгая носом, шумно прихлебывал из кружки.

— Фи! Как некультурно! — скривилась бухгалтерша Оля и завела за ушко крашеную прядь.

— Культура есть ошибка цивилизации! — поднял палец Денис. — Лишь в дикой природе человек чувствует себя свободным.

— То-то в последнем походе на Чертов перевал ты ныл, как девчонка! — заржал Артем и плюхнулся на свободный стул.

— Да, — грустно согласился Денис. — Горняшка не щадит ни хрупких красоток, ни мужчин в расцвете лет. Так что вы в следующий раз без меня. Я лучше на рыбалку.

— После такого дождя ох и черви попрут! — подал голос мечтательный верстальщик Юра, а Павел вздрогнул. — Может, махнем на выходных? Паш, ты с нами?

— Можно, — согласился тот. — На Быструю или Рыбень?

— Быстрая ближе, — ответил Юра. — А карпы там — во!

Они заговорили о рыбалке, наперебой вспоминая былые победы и обсуждая, где дешевле докупить недостающую оснастку. Павел не был заядлым рыболовом, но его отец был. По крайней мере, на шестнадцатилетие ему с братом подарили по новенькому спиннингу. Подарили до того, как...

— Ребята! Там кто-то есть.

Оля вклинилась в разговор и подскочила к Денису, испуганно потянув его за рукав.

— Чего выдумываешь, дикая? — фотокор шутливо приобнял бухгалтершу за талию. Она не отстранилась, как прежде, а ухватилась за руку, будто ища поддержки.

— Я слышала, как хлопнула дверь, — прошептала она. — Кто-то вошел. И сейчас он стоит в холле.

Вообще посетители не были редкостью для редакции 'Тарусского калейдоскопа', но в обеденный перерыв входная дверь закрывалась на ключ. Павел уставился на дверь кухни, приоткрытую на ладонь, и подкрутил регулятор громкости, но услышал только щелчки в микрофоне, поскуливание Оли и шумное дыхание коллег.

— Пошли посмотрим! — первой решилась Нина.

Ее слова звоном отдались в голове, и Павел поспешно снизил громкость до привычного уровня. Пока он возился с Пулей, все уже выкатились в холл и остановились, заслоняя дверной проем. Павел невежливо пихнул Юрку локтем, и тот посторонился, но не проронил ни слова.

В редакцию действительно вошел чужак.

Он был мокрый с головы до ног.

'Босых ног', — отметил Павел.

Цепочка следов тянулась от самого порога, словно незнакомец долгое время брел по лужам, нарочно выбирая самые глубокие и грязные. Под темным дождевиком угадывался камуфляж, а вот лица не разглядеть: капюшон нависал так низко, что виднелся только кончик носа и спутанная борода, тоже изрядно вымокшая.

К груди незнакомец прижимал штыковую лопату.

— Куда поставить? — глухо донеслось из-под капюшона

Журналисты переглянулись.

— Что, простите? — откликнулась Нина.

— Я говорю, лопату куда поставить? — повторил незнакомец.

— А вон туда! — не растерялся и махнул рукой Артем. — Ставьте в уголок, за фикус. Мужик повернулся. Движения у него были заторможенные, от одежды исходил запах выпотрошенной рыбы, и Павел поежился: вспомнился оранжевый свет, шепчущие губы мертвеца: 'Черв...'

— Там у вас рыбы, что ль?

На этот раз незнакомцу никто не ответил. В воздухе накапливалось напряжение, но чужак не спешил уходить, а стоял, словно бы раздумывая, покачиваясь с мыска на пятку.

— Рыба на червя хорошо идет, — наконец прогудел он. — В дождь надо добывать. Вот этим! — он потряс лопатой, и Оля с Ниной тотчас шмыгнули за спины мужчин. Денис ободряюще потрепал Олю по руке, а вслух сказал:

— Ты ставь. Мы как раз на рыбалку собрались, будет, чем накопать.

— А это правильно! — обрадовался мужик. — Червь сыроту любит. А как выползет на свет Божий, тут его и бери.

Он покрутил головой, будто принюхиваясь, но с места не сошел и лица по-прежнему не показал, только забормотал сбивчиво:

— Чую... чую его... жирный... красный... Прямо тут она, червоточина, — он постучал согнутым пальцем по лбу. — Да только в ком из вас? Не разберу.

И шумно засопел, втягивая воздух. Павел тронул за руку Нину, шепнул:

— Беги к Евген Иванычу. Пусть полицию вызывает.

Девушка испуганно кивнула, отступали на шаг.

— В тебе! — мокрый палец с обломанным ногтем вытянулся и уперся в Дениса. Парень вздрогнул, заозирался, но быстро взял себя в руки, ответил спокойно:

— Нет во мне никаких червей. Я только неделю как анализы сдал. Могу справку предъявить.

— И верно, верно, — мужик засопел снова, а Нина продвинулась еще на пару шагов. — Тогда в тебе!

Он указал на Олю. Девушка пискнула и обмякла в руках Артема. Тот сдвинул брови, прошипел:

— Ну и урод!

Нина тем временем обогнула диванчик, и поравнялась с аквариумом.

— Может, вам такси вызвать? — предложил Павел. — Я оплачу.

Он достал из кармана сложенные купюры. Но это произвело на незнакомца совершенно неожиданное впечатление. Он завопил и отшатнулся. Капюшон наконец слетел с головы, и Павел увидел его глаза — выцветшие до прозрачной голубизны, совершенно безумные.

— Бесовские бумажки! — мужик указал на Павла и зачастил: — Вижу теперь! В тебе червь сидит! В тебе червь! Вижу! В тебе!

Девушки завизжали. Павел заметил, как Нина наткнулась на кадку с фикусом и едва не опрокинула ее. Безумец повернулся на звук, зарычал по-звериному:

— А-а! Черви! Кормите рыб!

И швырнул лопату.

Раскат грома и звон разбитого стекла раздались почти одновременно. Артем первым бросился на мужика, пнул его в голень. Тот зашатался, размахнулся, чтобы ударить в ответ, но следом навалились Денис и Павел. Мужик плевался, пробовал отбиваться, но силы были не равны, а потому его быстро скрутили и обмотали принесенным из кухни удлинителем.

— Что ни день, то праздник, — тяжело дыша, резюмировал Денис, и повернулся к Павлу: — Машинка цела?

Павел поправил за ухом Пулю, пригладил всклокоченные волосы:

— В порядке.

Денис кивнул и буркнул:

— А вот Адмиралу, кажется, хана.

Павел обернулся. На полу, среди осколков аквариума, стояла Оля и ревела в голос. Возле ее ног трепыхались рыбы.

— Чего разнюнилась? — грубовато прикрикнул на нее Артем. — Быстро банку тащи!

— Какую? — всхлипнула девушка.

— Любую!

Оля закусила губу и ринулась на кухню. Павел рванул следом, но как раз в эту минуту в холл спустился Евген Иваныч. Остановившись на нижней ступени, он хмуро окинул поле боя и сказал безапелляционно:

— Верницкий, ты идешь со мной.

— Евгений Иванович, тут бы рыб спасти! — откликнулся Павел.

— Спасут без тебя. Полицию вызвали?

— Едут уже! — по лестнице сбежала запыхавшаяся Нина и с опаской глянула на чужака.

— Жив хоть?

— Что с таким станется! — отмахнулся Денис.

Мужик замычал что-то невразумительное, пустил в бороду слюну, явно показывая, что с ним не станется ничего.

— Чтоб в последний раз! — пригрозил Евген Иваныч. — Иначе оплачивать охрану будете из своего кармана.

Он развернулся и быстро поднялся по лестнице. Павел поплелся за ним, но остановился на полпути. Оглянувшись, увидел, как из кухни с трехлитровой банкой прибежала Оля, и, причитая, принялась подбирать рыб. Юрка бросился ей помогать, и первым выпустил Адмирала в новое жилище. Скалярия заметалась от стенки к стенке, но вскоре успокоилась, замерла посреди банки, распушив ободранный хвост. Только тогда Павел вздохнул с облегчением и, перепрыгивая через ступеньки, взбежал на второй этаж.

Шеф терпеливо ждал в кабинете.

— Твой клиент? — осведомился он.

Павел пожал плечами. С тех пор, как он приобрел репутацию 'охотника на ведьм', в редакцию нет-нет, да и заглядывали странные личности вроде сегодняшнего гостя. Иногда приходили письма с угрозами, иногда под дверью находили кости мелких животных или нанесенные мелом оккультные знаки. Но последнее громкое дело случилось два года назад, и к настоящему времени шумиха вокруг Павла Верницкого, ведущего рубрики 'Хрустальный шар', поутихла.

— Ладно, забудь, — сказал главред. — Скоро психи с лопатами и бабки с медными крестами тебе ерундой покажутся. Вчерашний выпуск 'Тайного мира' смотрел?

Павел потупился. Висок заломило, и он вспомнил пустой и далекий голос Ани:

— Прости, Паш... дело не в тебе, но... нам надо расстаться...

И гудки, разрывающие привычную тишину квартиры.

Павел потер лоб, ответил:

— Простите, Евгений Иванович, некогда было.

— Вот и плохо! — отрезал редактор и выбросил на стол диск. — Держи, сегодня же посмотришь. Понял? А к концу недели оформим тебе командировку.

— Куда? — машинально спросил Павел, подхватывая диск.

— Узнаешь. Да чтоб не ударил в грязь лицом перед этими телевизионщиками! Чтоб все на высшем уровне! — главред постучал ручкой по столу. — Сделаешь достойный репортаж, на всю страну прославимся! Золотая жила эти 'червонi пояси'!

В отдалении громыхнуло: гроза уходила на запад, но электроника отозвалась в голове слабым потрескиванием, и сквозь помехи почудилось призрачное: 'Черви... червон... не ходи!'

Павел перевернул диск. На обратной стороне конверта красным маркером вилась надпись: 'Таежный мессия, или чудо старца Захария. Сюжет для передачи 'Тайный мир'.

— Сделаем, Евгений Иванович, — сказал Павел. — Если вы рекомендуете, значит, это и вправду что-то стоящее.

3. Чудо старца Захария

Говорят, любовь проходит за три года. Ане хватило двух с половиной.

Павел познакомился с ней в центре сурдологии. Слуховой аппарат он сдал на сервисное обслуживание, а сам томился в ожидании диагностики и отирался возле кофейного автомата. Здесь его и облила шоколадом светловолосая незнакомка.

'Извините', — жестом показала она, поспешно выудила из сумочки влажную салфетку и протянула Павлу. Салфетку он принял, а злиться на очаровательную растяпу не стал, поднял большой палец: 'Все в порядке!'

Девушку звали Аня. Она привезла на обследование маму, и хотя сама глухонемой не была, но освоила и дактильную азбуку, и язык жестов.

'Ты говоришь? Слышишь?' — спросила она у Павла.

Он ответил вслух:

— Гово-рю... Слышу... немного. Читаю... по губам.

Аня заулыбалась.

Так начался их роман: яркий, бурный, и закончившийся нелепо и быстро.

Павел стоял, прислонившись плечом к стене, пока Аня собирала вещи и кричала:

— Ты весь в работе, в работе, в работе! А я? А мы? А наше будущее?

— Это дело моей жизни, пойми, — пытался оправдаться он, но Аня только всплескивала руками.

— Тебя убьют когда-нибудь за такое дело! Все эти экстрасенсы, маги, ясновидящие, сектанты... Скольким ты насолил? Что тебе вообще до них? Тебя ведь звали в отдел новостей, чего не пошел? Одержимый!

Павел отмалчивался, отчаяние копилось внутри, но не находило выхода. Он мог вспыхнуть в ответ, наговорить грубостей, но почему-то хотелось отключить Пулю и провалиться в спасительную тишину. Аня заметила его жест.

— Только попробуй, — с неожиданным спокойствием сказала она. — Только попробуй, и я возненавижу тебя.

Он опустил руку.

— Давай успокоимся. И подумаем. Оба.

Аня кивнула, подняла спортивную сумку с уложенными вещами.

— Ты прав. Нам нужно успокоиться и подумать. И отдохнуть друг от друга. Хлопнула входная дверь, квартира опустела. Павел наблюдал из окна, как девушка стремительно пересекает двор. У проезжей части она остановилась и обернулась.