Мажор. (Ваше высокоблагородие I)

— Закрой глаза и не дыши, — офицер сделал фото слуги. На платке появилось изображение и характеристики нового человека. Он начал быстро водить пальцами по материи. Затем сложил платок. Засунул в карман.

— Афонька, подпевай за мной песню. Запоминай слова и мотив. "Tu seras avec nous radio "Datcha" et magnetophone "Panasonic" dans un flacon". (Будешь у нас радио "Дача" и магнитофон "Панасоник" в одном флаконе. Франц.) Ты, кстати, петь-то умеешь?

— Никак нет. С детства не пою и песен не знаю. Да и не люблю я это дело. Так, что — извиняйте. Не смогу.

— Отставить разговорчики! — дуло пистолета тут же упёрлась в щёку несчастного. — Подпевай и запоминай, быстро!...

День такой хороший и старушки крошат

Хлебный мякиш сизым голубям

Отгоняя мошек, спит гнедая лошадь

Мордой наклонившийся к своим яслям...,

(А. Розенбаум. "Извозчик".)

.....

Через полчаса, хорошо поставленным, мягким с бархатистым напевом, с облучка, почти на всю Ивановскую, разносилась очередная песня...

...Я помню, давно учили меня отец мой и мать

Лечить — так лечить, любить — так любить

Гулять — так гулять, стрелять — так стрелять

Но утки уже летят высоко

Летать — так летать, я им помашу рукой...

(А. Розенбаум. "Утки".)

— Вот, то та же... — ухмылялись внутри кареты. Довольно закинули руки за голову. — А то говорил — петь не умею. Песен не знаю. Голоса — нет! — Засмеялись — О, mon Dieu! Quel talent a disparu dans le desert! Quel talent! (О, мой бог! Какой талант пропадает в глуши! Какой талант! Франц.).

.....

Прошла ещё половина часа. Однотипные песни денщика, исполняемые одна за одной, по кругу, начали утомлять. Скука снова проснулась и поползла в карету. Человеку, появившемуся из просвещённого будущего, захотелось срочно чего-нибудь посмотреть или почитать. Обыскав карету в поисках "духовной пищи" и ничего не найдя (Даже завалявшийся надписи "Здесь были Киса и Ося"). Он достал платок и постучал по нему пальцем.

— Слышь, ты, как тебя, — обратились к артефакту. — Есть чего почитать? Показывай!

Платок мигнул едва заметным фиолетом и на "экране гаджета" появилось множество символов мелкого нечитаемого текста, больше похожего на какую-то разбросанную по экрану шифровку, состоящую из набора разноцветных цифр и букв.

Страждущий просвещения ткнул в первый попавшийся значок. Тот мигнул и развернулся в непонятное слово. Затем слово растянулось в предложение. Блеснуло красным, превратившись в название "Tusculanarum disputationum libri quinque. Cicero, Marcus Tullius."

— И что, это за талмуд? — возмутились, перекосили лицо. — На каком языке и как прочитать?

Платок, услышав вопросительную интонацию, самостоятельно разделил поле "экрана" на две части. В одной показал фото непутевого вселенца в другом мигающую книгу со стрелкой в виде пальца ведущего к его фото. Подсказывая ход движения для прочтения книги.

— Понял, что нарисовано — не дурак. У меня другой вопрос... Что за книга? Хотя бы какой раздел?

ФИЛОСОФИЯ — высветилась на экране. "Tusculanarum disputationum libri quinque. Cicero, Marcus Tullius. Издание 1874 год. Латинский язык. Из Фонда редкой книги.

— Философия... — повторили недовольно. Слышишь, "жестянка"? А что-нибудь нормальное? Из раздела "Приключения, фантастика, боевик? Ужасы?" Какие-нибудь? Есть?

Платок моргнул, высыпая на экран новую головоломку символов. Строгий хозяин коснулся крайнего.

"В поисках грязного Тони". Детектив. Издание 1982 год. Итальянский язык. — развернулась надпись. Под ней вновь замигал значок книги и стрелка с пальцем перемещений в сторону фото.

Испытатель послушно провёл рукой. И все приключения "Грязного Тони", от корки до корки, с первого до последнего слова отпечатались в его голове. Несколько секунд он смаковал полученный текст. После чего произнёс...

— Хрень! — никакого удовольствия! — читать что-либо далее, таким образом, перехотелось.

— Ваше сиятельство? — голос Афоньки донесся с облучка. — А может научите меня ещё песням? Уж больно понравилось. Особенно про уток. Сроду не думал, что ладно да хорошо будет.

— Не хочу песен. Давай лучше, расскажи что-нибудь интересное. Как я там на дуэли половину народа перестрелял, вторую закопал. Оставшиеся в ужасе уползли на коленях.

— Что вы! Как можно? — мужик замахал руками, словно отгоняя комаров. — Какие-такие дуэли? Отродясь не помню.

— Тогда расскажи о чём прочитал из последнего?

— Бог с вами, ваше сиятельство. Я и читать-то толком не умею.

— О, Мamma Mia, quale delusione! (Итал.) — вырвалось выражение, позаимствованные из только, что прочитанного итальянского детектива. Хозяин достал платок. Вывел в левое поле фото слуги. В правое поместил список развлекательной литературы. Стал быстро водить пальцами по материи.

— Так, умник! Покопайся у себя в башке. Где-то должно быть произведение АС Пушкина "Руслан и Людмила". Найди его и "читай" с выражением. А я пока, подремлю, под твое бормотание.

— Помилуй, кормилец. Я же ничего такого не знаю.

— Афанасий! Не зли меня! Считаю до трех и сразу стреляю. Уже, два с половиной. Ну!

— Александр Сергеевич Пушкин... — затараторили, испугавшись расстрела. — "Руслан и Людмила". Поэма. Посвящение.

— Не гони! — щёлкнули курком. — Спокойнее!

— Хорошо, ваша высокая благородь...

Для вас, души моей царицы,

Красавицы, для вас одних

Времен минувших небылицы,

В часы досугов золотых...

.....

Под мирное бубнение Афанасия, путник почти заснул. Карету резко качнуло на какой-то неведомой, противной кочке. Небольшой мешок, завязанный узлом, выскользнул с верхней полки и упал прямо на задремавшего путешественника. Ударил больно. Соскочил на пол. Запрыгал с характерным стуком.

Проснувшийся протянул руку. Развязал узел. Достал из мешка шкатулку, внутри которой стучался камень грамм на триста соответствующего золотистого цвета. Офицер ухмыльнулся. Поднес находку поближе к глазам и внимательно рассмотрел.

— И зачем, ты? — задали вопрос самому себе, а потом переспросили. — И зачем, я! Князь Ланин! Подполковник! Будущий командир артиллерийской бригады?! Таскаю с собой эту гадость? Это же черный сланец, прозванный в народе "Золотом дураков". Бестолочь, ты несусветная — Кирилл. Даже самый "тупой" первокурсник знает, что пирит легко отличить от других минералов, и уж тем более от золота по кубической форме кристалла. Вот же она — вот. Чётко видно.

— Я, в отличие от тебя! — завели внутренний разговор с прежним хозяином тела. — В прошлом жизни потаскался по стране. По всяким злачным местам и хорошо знаю, что это пустышка. Золота, тут... дай бог "0000 целых — хрен десятых"

— Что не веришь? Думаешь не пустышка?

— Ладно, для убеждения моей правоты, покажем артефакту. Что он ответит на мое авторитетное мнение.

Вселенец достал платок. Развернул. Навёл на камень. Постучал пальцем по ткани. Вывел изображение с графиками камня на "Экран".

— Что и требовалось доказать: — Железо, никель, мышьяк, селен, кобальт... пирит — всего до фига — почти 99 процентов. А золота всего 0,007. Лапоть ты, а не артиллерист. Да-а! Кто-то красиво тебя обернул. Подкинули бесполезную каменюку на целых.... (Взвесили в руке) на триста, а то и триста пятьдесят граммов. А денег наверное взяли как за золото.

Сознание человека из будущего приняло решение выбросить бесполезную находку. Хотя... Хорошая мысль снова вовремя проскользнула в голову.

— Лучше я его продам. Мне же наверняка кто-то его продал. Значит и я смогу найти простака и толкнуть бесполезный кусок "железа". Надо только количество пирита сделать побольше. Чтобы блестел — как надо.

Палец махинатора потянулся к линии-графикам. Уменьшил процент железа, никеля, кобальта. Добавил пирита в камне до 30 процентов.

— Красавчик! — похвалили себя. — Сверкает так, что больно глазам. Вот, какие надо продавать камни! А не то, что брал, ты!

Провернув операцию по изменению, находку вернули в шкатулку. И тут же достали обратно.

— Старый я дурень! (Хоть и в молодой оболочке). А зачем я увеличил пирит? Если можно добавить процент золота и спокойно, не мухлюя продать его.

Новоявленный алхимик тут же схватил платок. И начал уводить все составляющие ненужных металлов к нулю, напротив добавляя процент золота.

— Отлично! Теперь у меня 30 процентов золота и это уже серьезная вещь на продажу.

Посидев, подумав, путник снова схватил платок и увеличил состояние золота в камне до 99 процентов...

— К черту продажу — золотодобытчик возбуждённо вскочил с места. — Это мой слиток! Мой! И только мой! И я, не кому, его, не продам. Ни-за-что!

— И вообще!!! — в глазах запрыгали огромные золотые зайцы. По спине побежали табунами гигантские муравьи. — Наберу камней. Понаделаю слитков! Стану в этом времени самым богатым! Миллиардером. Да!!! Или даже сразу триллионером. Точно! Да чего уж скромничать, какое там следующее число?... Какое? Чёрт его знает! В нашем мире таких богатых людей не было! Блин, мы про такие суммы даже не мечтали! А! Вот! Вспомнил... Буду квадри-сексильонером!

— Не меньше!!! — счастливо закатили глаза и потёрли ладони.

— Афонька, поганец, ты эдакий... — счастливо заорали в окно. — Песню давай. Да погромче!

— Какую, ваше высокоблагородие? "Про уток"? Или про ямщика?

— Обе заводи!

— Хотя, нет! Постой! Отставить пение. Стоп карета. Афанасий, слезай с облучка. Бегом по дороге и ищи цветные камни. Чем больше, тем лучше. Найдёшь — неси мне.

— Кирилл Васильевич, помилуйте? — вскинули руки в мольбе. — Накой вам сдались эти каменюки? Чаво ими делать? Итак карета перегружена.

— Отставить разговоры. Сказано искать камни — значит ищи. Чего встал? — Бегом я сказал!

— Кхм... кхм... — закряхтел возница. Наклонился в сторону окна кареты. — Ваше сиятельство, разрешите слово молвить.

— Молви, — офицер прищурил глаза.

— Тут за поворотом есть речка. Там по берегу, этих камней разноцветных, тьма-тьмущая. Может поедем туда. Как раз лошадей попоим. Да и сами ножки разомнём.

— Молодец! — похвалили извозчика. — Афонька, рысью на место. Едем к реке.

.....

— Странный у тебя барин, — возница едва слышно обратился к Афоне, указывая на офицера, увлечённо собирающего по берегу мелкую речную гальку. — То песни петь учит. То камни приказывает собирать. И что бы не случилось — всегда грозится убить.

— Это ты верно заметил, — денщик тяжело вздохнул. — Покуда бог милостив. — Поморщился. Швыркнул носом. — Хотя чичас их высокая благородь стал чуть поспокойнее. Ранее то, в Петербурге, как выпьет с друзьями, так такое чудить начнут. Вспоминать страшно. До сих пор удивляюсь — как живым остался. И ножи в меня кидали и пули пуляли. А один раз даже гитару сломали об голову на спор.

— Тут кто-то, что-то сказал про гитару? — сатрап (Ах, какой нехороший человек) внезапно возник рядом, с лукошком полным разноцветных камней.

— Ваше высокое благородие, я говорю Андрейке, — вознице нашему. Что раньше-то вы, кожный божий день, чуть ли не спозаранку и до позднего вечера играли на гитаре. А сейчас лежит упакована и даже не вспоминаете про неё.

— Вот! Как раз, вспомнил. Давай — иди. Доставай.

.....

Где-то в глубине большой, необъятной территории, под названием Россия, по обычной проселочной дороге, в сторону Коломны, никуда не торопясь, двигалась карета, запряженная четверкой вороных коней. Трое путешественников, под разудалые звуки гитары, громко выводили незнакомую доселе песню...

Ты ждешь, Лизавета,

От друга привета,

Ты не спишь до рассвета,

Все грустишь обо мне.

Одержим победу,

К тебе я приеду

На горячем вороном коне.

Его сиятельство князь Ланин играл на гитаре и пел вместе с простыми мужиками потому, что внезапно узнал способ как превратился в самого богатого человека всех времён и народов. (Только речная галька, состоящая из кварца, с помощью артефакта, превратилась в несколько пудов безумно красивых и дорогостоящие камней). Афанасий, пел потому, что был молод, весел, полон сил. К тому же у него внезапно проснулся талант к пению и прекрасный музыкальный голос. Возница Андрей подпевал потому, что длинный путь наконец-то завершался. Ещё немного и он будет дома. А там жена, дети, которых давно не видел. И по которым сильно соскучился. Да и просто потому, что песня была очень чудной и ладной. Её было просто невозможно не петь.

........

Эх, как бы дожить, бы

До свадьбы-женитьбы

И обнять любимую свою!

("Лизавета". Музыка: Н. Богословский Слова: Долматовский)

— Ваше высокоблагородие, — тревожный голос Афоньки прервал песню. — Беда! Кажись разбойники.

— Кто? Чего? Посмел? — удивлённо выглянули в окно.

— Разбойники, ваше сиятельство. Душегубы лесные. Дорогу перекрыли впереди каретой.

Глаза вселенца стали внимательно осматривать окружающую обстановку, анализировать ситуацию на момент засады. Руки при этом, на автомате доставали из разных концов поклажи заряженные пистолеты. И складывали рядом с окном. Один, два, три, четыре. Правая рука сняла с крючка портупею со шпагой и накинула за голову.

Из кареты напротив вышел молодой офицер в униформе Ахтырского гусарского полка.

— Ваше сиятельство! — по-юношески задорно прокричал военный. — Разрешите засвидетельствовать свое почтение. — Левашов Юрий Михайлович, поручик Ахтырского гусарского полка. Следую по приглашению моей тетушке графини Завадской Екатерины Андреевны на званый ужин.

Вселенец, проклиная на свете всех и вся, нехотя вышел из кареты...

— Поручик, в чём собственно дело? Следуете — так и следуйте. Зачем перекрывать дорогу и пугать народ? Или у вас лично ко мне вопросы, которые надо срочно и безотлагательно решить?

Афанасий подошел к своему господину с коробкой от дуэльных пистолетов, демонстративно щелкнул застёжкой, открыл её, показывая содержимое.

— Ваше сиятельство, подпоручик приблизился ещё ближе и попытался щелкнуть каблуками по земле, вскинув голову. — Смею напомнить, был представлен вам на балу в доме княгини Черкасской, полгода назад. Мы с вами ещё пили на спор шампанское. Пари было двадцать империалов! Кто выпьет больше, держа фужер с локтя.

— А, так вы тот юный корнет. Который свалился с ног после второй бутылки. Помню тебя. Слаб ты ещё в спорах участвовать. Тем более на деньги.

— Ваше сиятельство, ехал за вами — услышал, как поёте. Присмотрелся к карете — знакомый герб. Не откажите принять приглашение и отужинать. Уверен, тетушка будет очень рада такому высокому гостю.