Дом

— Я поверила ему и не поверила собственной дочери. Это была ошибка всей моей жизни. Что с ней? Она... мертва?

— Не знаю, — ответил я. Голос прозвучал фальшиво, мне самому сделалось противно, и я добавил: — Скорее всего, да.

Марта обрушила на меня целый поток слов, я даже не пытался вставить какой-нибудь вопрос, но пожалел, что не взял с собой диктофон.

— Когда Санди однажды сказала, что Сэм пытался приставать к ней, я велела ей никогда не говорить таких гадостей про отца. Ведь при мне он был так ласков и добр с ней. Я рассказала мужу о словах девочки, и он поклялся, что пальцем не трогал её. Через некоторое время я приболела: простудилась, к тому же у меня началась аллергия... Приехал доктор и выписал мне какие-то таблетки. Через несколько дней, когда я приняла лекарства, со мной началось что-то непонятное: мне казалось, что стены постепенно сдвигаются вокруг меня, а потолок опускается, что кровать подо мной колышется, словно на волнах. Когда я позвала мужа и рассказала ему об этом, он вышел из комнаты, и почти тут же вернулся с какими-то людьми в белых халатах. Мне стали делать какой-то укол, я сопротивлялась, вырвалась, выбежала из комнаты и побежала по коридору, натыкаясь на стены и мебель. Однако, меня настигли, одели смирительную рубашку и привезли сюда. Я ничего не могла сделать.

Она замолчала и посмотрела на меня: в её глазах была мольба. Уже зная, о чём она меня сейчас попросит, и не дожидаясь этого, я ответил:

— Да. Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы доказать причастность этого человека к смерти вашей дочери.

Марта кивнула:

— Именно это я и хотела попросить вас. Ко мне ведь никого не пускали до вас. Даже не представляю. как вам удалось уломать управляющую.

— Я соврал, что учусь на писателя, и у меня задание взять интервью у известного в своё время человека, у которого затем помутился рассудок.

Она засмеялась. Смех прозвучал колокольчиком и буквально перевернул всё у меня внутри.

— Ловкач, — протянула она, — как же вас зовут?

— Джим Смит, — ответил я.

— Джим, помогите мне, половина моей жизни прошла, моя дочь погибла, да, я понимаю, что по моей вине. Это будет со мной всегда. Но... — она подняла на меня глаза, — я хочу начать новую жизнь. Ведь мне всего лишь тридцать четыре.

— Марта... Ваши родители: они знают, что с вами? Почему они не вмешались?

— Они погибли в автокатастрофе. Вместе с моим первым мужем. Он вёл. Что-то случилось с тормозами. Потом полицейский сказал, что тормозной жидкости не было, она вся вытекла.

— Ты....— я невольно перешёл на "ты" — ты не думаешь, что это также дело рук Сэма?

Она кивнула:

— Сейчас я почти уверена в этом.

— А подруги? Ты не пробовала с ними связаться?

— Им не позволили меня посещать, ведь у меня в истории болезни приписка: опасна для общества, — она усмехнулась, — хотя, если вас пустили, я, видимо, перестала быть опасной.

Я не стал передавать Марте слова управляющей о переговорном устройстве: не хотелось лишний раз её расстраивать. Мы договорились, что я добьюсь проведения независимой психиатрической экспертизы для неё и приеду на следующей неделе с рассказом, как проходит наше любительское расследование.

Из клиники я отправился к Питу, где рассказал ему о своих результатах, а он мне о своих: оказалось, ребёнок от первой жены жив и здоров, это девочка, подросток, через два месяца ей исполнится тринадцать. Линда ходит в церковную школу, хорошо учится и поёт, как ангел.

— Итак, — сказал я, — мы многое узнали, но не раскрыли тайну дома. Что будем делать?

Пит задумался, потом сказал:

— Предлагаю продать, но предварительно провести ремонт. Тогда ты сможешь продать его дороже. Кроме того, тайну дома следует искать в самом доме.

— Что ж, — сказал я, — в принципе, верно. Когда начнём ремонт?

— Давай послезавтра, в пятницу: день короткий, придём рано и начнём.

На том мы и порешили.

Четверг прошёл незаметно: за окошком, мерно постукивая, лил дождь; я рисовал эскиз к будущим декорациям. Работа художником в театре мне нравилась. Она предоставляла мне много свободы и тем для творчества. Поэтому в моём кабинете всегда стояло несколько мольбертов: я переходил от одного из них к другому, в зависимости от настроения. Если , конечно, мне позволяло время.

Ночевал я опять у Пита: всё никак не мог решиться поехать домой.

В пятницу, после работы, мы встретились в Хом Депоте и купили краску для стен и потолка. Затем заехали в Валмарт за пиццей и готовой курицей-гриль. Ну и ящик с пивом, естественно, не забыли. Домик встретил тишиной. Конечно, ведь это обычно начинается в ночь с субботы на воскресенье.

Мы начали со столовой: в ней было мало мебели, двигать почти ничего не пришлось, понадобилось только сложить под столом книги из стенного шкафа, поставили на стол стулья и придвинули к этому мой мольберт. А потом накрыли это сооружение защитной тканью, купленной ещё пару недель назад, когда я только задумался о ремонте. Мы быстренько покрасили всё из пары краскопультов и пошли наверх спать.

Ночь прошла спокойно. Утреннее нежное солнышко скользнуло на мою кровать. Затем луч передвинулся дальше, на стену, и неожиданно вся спальня оказалась залитой нежным утренним светом. Я потянулся до хруста в залежавшихся косточках и окончательно проснулся. Заглянув во вторую спальню, где почивал Пит, я понял, что он тоже просыпался. Ещё несколько секунд, и мой добрый приятель открыл глаза. Я пожелал ему доброго утра и потопал в ванную.

К двум часам мы покрасили весь второй этаж и перешли на кухню. Там стоял старинный буфет, который достался мне "по наследству" вместе с домом. С великим трудом нам удалось сдвинуть его с места.

— Теперь становится понятно, почему мой предшественник не потащил эту штуку с собой. Он не хотел везти такую тяжесть, — заявил я.

— Возможно, — уклончиво ответил мне приятель, с кряхтеньем дёргая одну сторону буфета на себя.

— А у тебя на этот счёт другое мнение?

— Я подозреваю, — ответил он, что это чудовище принадлежит самому первому хозяину. Все последующие просто не могли с ним справиться. — Крякнув, Пит передвинул предмет обсуждений ещё немного.

Потом поднажал и я. Буфет двигался по паре дюймов, и скоро у нас не осталось на него никаких сил. Мы вышли на крыльцо и закурили.

— Ещё мне кажется, — заговорил Пит после короткого молчания, — что кто-то специально засунул в его дно что-то тяжёлое и поставил на то место.

— Ты думаешь...? — я не договорил.

— Я думаю, что нам обязательно надо убрать этот старый ящик для посуды с того места, где он сейчас стоит, и посмотреть, что под ним, а заодно, что в его днище. Он слишком тяжёл для своих размеров.

Мы снова принялись дюйм за дюймом сдвигать буфет в сторону. Минут через двадцать наши кряхтения наконец увенчались успехом, и мы смогли увидеть место, где он стоял ранее.

Что ж...Мы трудились не зря. В том месте находился люк. Почему-то мы не рискнули открывать его сами. Я позвонил в полицейский участок и попросил приехать кого-нибудь оттуда.

Наряд приехал через десять минут. Полицейские добросовестно проверили вокруг с миноискателями, была попытка подтащить к люку служебную собаку, но та так жалобно завыла, что от этой мысли отказались.

В конце концов кто-то пригласил соседей в качестве понятых. А потом один из полицейских открыл люк. В кухню потянулся сырой подвальный воздух с примесью трупного запаха.

После того, как открыли окна и запах немного выветрился, мы спустились вниз. Это оказалась подвальная комнатка девять на девять футов. Около стены напротив спуска лежал разложившийся труп. Вдоль другой стены стояла односпальная кровать. Полуистлевшая простыня под слоем пыли была в грязных пятнах: её тут же повезли на экспертизу вместе с трупом, аккуратно перемещённым в специальный пакет.

Мы с Питом и понятыми поднялись наверх, где подписали необходимые бумаги. Группа экспертизы ещё долго копалась в подвале.

В эту субботу ночью никто не плакал: убитая Санди была найдена, и её призрак успокоился. Но я твёрдо решил, что не буду больше жить в этом доме.

Как потом нам рассказали, в момент ареста Диксон сидел дома за столом и обедал. Дверь открыла его жена Брэнда.

— Вы имеете право на адвоката, — успел произнести полицейский.

Неожиданно Сэм схватил нож и приставил к горлу Брэнды.

— Оружие на пол! — заорал он, — дайте мне пройти, иначе я убью её!

Ему удалось добраться до машины, но потом он совершил непростительную ошибку: с силой оттолкнул жену. Та упала головой на поребрик, а полицейские открыли огонь на поражение.

Наверное, Сэму повезло: если бы его не убили в перестрелке, он бы закончил жизнь на электрическом стуле. Думаю, морально это намного тяжелее. Вероятно, он и сам это понимал. Жена Сэма скончалась мгновенно: травма оказалась несовместимой с жизнью. Жаль Бренду.

Дом я отдал обратно агентству и получил взамен все деньги плюс компенсацию за ремонт и моральный ущерб. Марте перешло почти все состояние её бывшего мужа. Сразу после свадьбы мы купили новый просторный дом в другом районе и удочерили Линду и Кори, сына последней жены Сэма. Через год у нас родилась Марша, ещё через год — Алекс, и через полтора года — Эмми. Марта словно торопилась наверстать упущенное за годы, проведённые в клинике, и искупить вину перед старшей дочерью: дать детям любовь и своё доверие. Жена не вернулась в политику, а обратилась к своей специальности музыканта. Она стала преподавать в колледже фортепиано и сольфеджио. Да, ещё: в двойном дне буфета оказались свинцовые пластины.

Пит тоже женился и часто гостит у нас вместе со своей половиной и двумя детьми , и мы тогда берём по паре бутылочек пива, усаживаемся на крыльце и вспоминаем те события. А в нашем доме теперь пахнет красками, звучат музыка, звонкие голоса детей и топот их быстрых ножек.