Проклятый век

Одежда слуг и оруженосцев Риче оказалась безнадёжно мала: низкорослый нынче живёт народ. Даже одежда рыцаря на Ричу налезла с трудом, впоследствии придётся заказывать что-то другое. Обувь тоже не порадовала: нелепого кроя, без каблуков, с тонкой кожаной подмёткой у господ и вовсе с деревянной у слуг. Мдя... Придётся заказывать сапоги с многослойной подмёткой, и больше ничего сделать нельзя. И придётся учить сапожника кроить обувь, разную для правой и левой ноги.

Из оружия Рича выбрал себе меч рыцаря, с надписью между двумя долами: "IN NOMINE DOMINI" из трёх мечей этот был лучший, и кстати, самый лёгкий, чуть больше килограмма весом. Кинжал он взял одного из оруженосцев: новенький, из очень неплохой стали. От рыцаря Риче досталась кольчуга, с наклёпанными пластинами и броня, название которой ещё предстоит узнать. Шлем похож на ведро, с прорезанными амбразурами для обзора и дыхания. Среди оружия оказался тяжёлый боевой топор, его Рича тоже отложил себе, а вот арбалет он сделает себе другой, многозарядный, с лёгким взводом, нужно только определиться, насколько нынешний уровень технологий позволяет развернуться техническому творчеству отдельных попаданцев.

Пока возился с трофеями, просохла одежда, удалось нормально одеться, перед чем Рича помылся в том же ручье. В заводи была тёплая вода, а на берегу нашелся мыльный корень, род камыша, дающий слабенькую но пену, позволяющую смыть грязь с тела.

Когда переодетый Рича поднялся обратно, он обнаружил, что раненый пришел в себя. Микрохирурги заварили его рану и перешли в неактивное состояние, своё дело сделали и пластыри. Рича собрал приборы, после чего напоил раненого водой с вином из фляжки рыцаря, которую повесил себе на пояс.

— Вас не убили, божий ангел? — первым делом спросил раненый альбигоец.

— Я не ангел, а обычный человек. — буркнул Рича — Да, меня действительно могли убить, однако эти люди убили только друг друга.

— Но я воззвал к Христу Спасителю, и в ответ на мою молитву появилось яйцо пепельного цвета, которое осыпалось и предстали Вы — прекрасный и сияющий ангел. Нечестивые крестоносцы попытались Вас убить, я хоть и был ранен, но слышал, как они бранясь и проклиная весь свет ограбили Вас, а самого Вас решили сжечь. Как же Вы выжили, ангел божий?

— Я не ангел — снова повторил Рича — зови меня просто Рича.— Ришар? Как Вам будет угодно, ангел божий, буду звать Вас Ришар.

— Ты очень слаб, поэтому просто лежи, я буду давать тебе еду и питьё, а когда наберёшься сил, мы отправимся в путь.

— Как Вам будет угодно, Ришар. — снова повторил раненый.

Спустя ещё четыре часа стимуляторы сделали своё дело, и альбигоец, наконец, смог сидеть. Отхлебывая из деревянной кружки говяжий бульон, он сидел прислонившись к дереву, иногда с изумлением поглядывая на грудь, где участок тонкой розовой кожи указывал на зажившую сквозную рану.

— Представься, добрый человек! — попросил Рича.

— Что Вы, Ришар! Я недостоин называться добрым человеком, ибо бесконечно грешен и бесконечно далёк от совершенства.

— И тем не менее представься. — усмехнулся Рича, до которого стало доходить, что словосочетание "добрый человек" здесь означает нечто большее чем привычно ему.

— Меня зовут Натан де Сент-Анж, я студент Медицинской школы Университета Монпелье.

— И как же ты тут оказался?

— Мне поручили передать письмо епископу Тулузы, но я вижу, что передавать больше нечего. — Натан кивнул на обрывки одежды и пробитый, залитый кровью конверт.

Рича вспомнил, что когда срезал одежду, под ней был этот конверт, пробитый копьём вместе с одеждой и телом.

— Тулуза, Тулуза... Позволь, Натан, разве мы находимся не в Жмуди?

— Жмудь? Никогда не слышал такого слова и ничего не знаю о такой стране.

— Я, когда увидел крестоносного рыцаря, решил, что мы находимся в Жмуди, и сейчас происходит Крестовый Поход.

— Ришар, Крестовый Поход действительно происходит, но направлен он против нас.

— Но Тулуза это, кажется, Франция!

— Тулуза была, есть и всегда останется Окситанией! — гневно воскликнул Натан, попытался привстать, но сил недостало.

Рича мягко надавил на плечи юноше и заставил его сесть обратно.

— Не стану с тобой спорить, Натан, поскольку я сюда попал только что, и здесь мне не известно ровно ничего. Я и в схватку с рыцарем вступил лишь потому что сам подвергся нападению, да и на самом деле, они сами себя перебили.

— А куда Вы дели тела?

— Пока ты проходил излечение, я похоронил этих людей. — сказал Рича и кивнул на невысокую насыпь, метрах в десяти, пости у самых деревьев — Нехорошо бросать непогребённых. Я даже поставил крест над их общей могилой, но молитвы не читал, ибо не знаю христианских молитв.

— Вот как? А какие же молитвы Вы знаете, и какому богу Вы молитесь?

— Мы слишком мало знакомы, Натан, чтобы касаться столь интимных тем.

— Понимаю. — серьёзно кивнул юноша — Искренне надеюсь, что со временем заслужу Ваше доверие, мессир Ришар, и мы поговорим и на эту и на другие темы. Например, как начинающего медика, меня невероятно заинтересовало, как Вы сумели зарастить мне сквозную копейную рану. Смертельную рану, замечу, уж в этом-то я научился разбираться. Если бы не Вы, я бы уже вступил в круг перерождения. Очень прошу Вас, мессир Ришар, примите меня в ученики!

— Решим позднее. — решил Рича — Пока нам надо решить, куда двигаться с этого места, какова наша ближайшая цель, а ещё важнее — к чему вообще стремиться в новом для меня мире и в новой жизни.

Глава 2

Искусство верховой езды не исчезло во времени, как могло бы показаться кому-то, да и с чего бы ему исчезать? Другой вопрос, что как было это искусство уделом избранных, так и осталось таковым, пусть и по иной причине.

В старину содержать тягловую лошадь мог позволить себе не каждый — дорого. Лошадь надо кормить, ей нужна конюшня, ей требуется высококвалифицированный уход, иначе она просто-напросто умрёт. Корма — зерно, сено и солому, нужно заготовить или купить, а потом где-то хранить в течение года, до следующего урожая. Конюшня — довольно сложное специализированное сооружение, её строительство и содержание недёшево. Можно, конечно, держать лошадь в обыкновенном сарае вместе с коровой и поросятами, но потом не надо удивляться, что коняшка ослабела и испустила дух. Ветеринарный врач или даже простой коновал, люди высококвалифицированные, бесплатно работать не станут, а без их попечения животное, особенно животное породистое, проживёт совсем недолго.

Потому и существовала такая категория крестьян, как безлошадные — те, кто не мог содержать лошадь, и батрачил на более состоятельных односельчан. Жизнь таких бедолаг была совсем беспросветной, да и недолгой. От вечного недоедания и тяжёлой работы они быстро слабели и становились жертвами многочисленных инфекций, с которыми в те времена почти не боролись.

Дворянину лошадь нужна как рабочий инструмент. Человек он служивый, а войско в древности было почти исключительно конным. Ему нужен совсем другой конь. Боевой конь даже внешне мало похож на крестьянскую лошадку: он более рослый, поджарый, мускулистый, другая посадка головы, другая стать. Человек, которому однажды объяснили разницу, никогда не спутает крестьянскую лошадку от коней артиллеристов или пожарных.

Да и боевые кони здорово различаются. Есть рослые, могучие кони для тяжеловооруженных рыцарей, есть кони для драгун, а есть для гонцов, курьеров и лёгкой кавалерии. Кони в своих статях узко специализируются по назначению, как и люди. На боевых конях ездят лишь в бой, да покрасоваться, а на переходах боевые кони разве что везут часть оружия и снаряжения, не больше. Перенапряжётся конь, да и заболеет, тогда лечи его, и не факт, что удастся найти ветеринара или коновала. А умрёт — и пропали все немыслимые деньги, что ты вложил в своего коня.

В эту эпоху крестьянин или простой горожанин породистую лошадь увидит лишь под проезжающим мимо всадником, и даже сесть на таковую не может и мечтать, что там говорить об искусстве управления благородным животным.

С развитием техники, конь, особенно конь породистый, перешел в разряд вовсе уж немыслимой роскоши: далеко не у каждого миллионера в капиталистическом мире была своя конюшня. Гаражи на десяток и более машин встречались часто, а конюшни стали редкостью, потому что это дорого даже для миллионеров.

В мире победившей анархии личные конюшни стали встречаться намного чаще, их содержат увлечённые люди, кто занимался конным спортом, охотой, реконструкцией исторических событий, да и просто для души. Кони — они ведь очень красивые существа!

Рича умеет управлять конем и ухаживать за ним. Был у него собственный жеребец древней арабо-испанской породы, была и упряжь, причём не современная, а древняя, ещё из кожи, прошитой капроновыми нитками и со стальными застёжками. Нет, Рича не будет выглядеть блекло на фоне всадников этого времени, сможет поддержать престиж анархической конной школы. Более того, он знает множество трюков управления конем, которые в эту эпоху ещё не изобрели. Ну и встроенный ПСИ-генератор даёт Риче принципиальный качественный перевес над любым здешним лошадником: для него не существует понятия "бешеный нрав" или "необучаемость" животного. На своём Гранде Рича выезжал на соколиную охоту, что привлекала множество зрителей, как любителей-знатоков, так и просто любопытствующих, которые может быть увлекутся старинным искусством, а может, и нет, что бывает много чаще. Готовясь к соколиным охотам, Рича поднимал огромные пласты исторических сведений, и, вместе с друзьями, увлечёнными старинной забавой, как и он, демонстрировал зрителям то степной вариант охоты, бытовавшей при дворе Чингисхана или хана Батыя. То показывал соколиную охоту первых русских царей, то охоту польских магнатов, в их варианте был свой неподражаемый шарм и колорит. Знает Рича особенности соколиной охоты властителей Западной Европы, Малой Азии, Аравии и Индии. Наверняка эти сведения и навыки пригодятся в примитивную эпоху, в которую Риче довелось попасть.

* * *

— Натан, достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь? — спросил Рича, вернувшись на стоянку после утреннего обихода лошадей.

Кони должны хорошо питаться, вовремя и в нужном количестве пить воду, их нужно осматривать и при необходимости вычесывать или чистить. Особенно внимательно нужно следить за копытами коней, за их ушами и складками кожи.

— Совсем неплохо, мессир Ришар.

— Сможешь ли ты ехать на лошади? Кстати, ты когда-то ездил на лошади?

— О, да, мессир Ришар! Мой батюшка приучал меня к верховой езде, правда, лошадь у нас была всего одна, да и та очень незавидная.

— Хуже чем эти? — Рича указал на трёх лошадок, что отошли в сторону от основной группы и там щипали траву. Эти коняшки были простенькие, не верховые, а скорее всего, приученные под вьюк.

— Увы, мессир Ришар, хуже этих, и намного хуже. Мой батюшка небогат, а Господь послал ему пятерых сыновей и трёх дочерей.

— Понимаю. Значит, кое-какой опыт у тебя имеется, на коне удержишься, и это замечательно. Я хочу предложить тебе план ближайших действий, он таков: мы едем к епископу Тулузы и отдаём ему конверт с посланием. Я вынул пергамент из конверта и постарался отмыть с него кровь, и кажется, что-то получилось. — Рича глянул на дёрнувшегося Натана и добавил — Что там написано я не читал, даю в том слово. Кроме того, я полагаю, что нужно передать епископу и бумаги, которые я нашел среди вещей де Тотта. Я правильно понимаю, что епископ Тулузы противостоит Крестовому Походу? Я говорю о том, что есть риск попасть на костёр по обвинению в колдовстве или просто быть казнёнными за убийство рыцаря и его подручных.

— Да-да, конечно, мессир Ришар! Я трижды лично встречался с епископом Тулузы, передавал ему важные послания, и уверяю Вас, что монсеньор епископ твёрдо и верно поддерживает добрых людей и нашу церковь.

— Так ты принадлежишь не к католической церкви? Впрочем, ладно, на эту тему мы побеседуем потом, когда достаточно изучим друг друга. Значит, против моего плана у тебя нет возражений?

— Ни малейших, мессир Ришар! Могу я осведомиться, какова ваша личная цель в намечающемся предприятии?

— Секрета нет. Я хочу уехать из этой страны туда, где спокойно и нет войны. Потому я желаю заручиться поддержкой важного вельможи, который сможет осуществить моё пожелание. Ей-богу, я не в силах противостоять всем крестоносцам!

— Крестоносцы не так страшны, как войска короля Франции. — мрачно сказал Натан — Хорошо, мессир Ришар, Вы поможете мне выполнить поручение, а я представлю Вас Его Преосвященству. Признаться, я надеялся, что вы примкнёте к нашему делу.

— Примкну к вашему делу? В каком же качестве, позволь осведомиться?

Натан сурово посмотрел в глаза Риче, и чётко выговаривая слова произнёс:

— Мессир Ришар, лёжа ничком, пригвожденный к земле, я не видел почти ничего, но слышал течение схватки. Вы, не прикасаясь к врагам, сделали так, что они убили друг друга. В Вас нет ничего от Нечистого, я многократно крестил Вас. Я знаю, что божьи ангелы способны управлять заблудшими душами, и убедился, что в Вы имеется эта способность. Но я говорю не о бое. Я говорю о вашем лечебном даре. В качестве лекаря Вы способны принести очень много пользы.

— Натан, я уже старый человек, и лечить в отсутствие лекарств и медицинской аппаратуры практически бессмысленно. Разве что изменить ваши отсталые подходы к врачеванию...

Юноша промолчал, и лишь про себя удовлетворённо усмехнулся: его визави задумался, чем же он может помочь святому делу, а это уже две трети согласия.

* * *

Лишних лошадей и вещи решили не бросать. Натан убедительно доказал, что всё можно продать в ближайшем городке оптом какому-нибудь купцу, а можно и в розницу на рынке, и так делают даже благородные господа. Рича подумал, и согласился. Себе он выбрал пару андалузцев серой масти, одного в качестве боевого, а второго в качестве разъездного. На третью лошадь неопределённой породы, были навьючены вещи, которые Рича выбрал для себя.

Натану достался гнедой андалузец под седло и заводной конь под вьюки, а остальных предназначили для продажи.

Поначалу гнедой жеребчик заартачился, попытался укусить Натана, а потом и лягнуть, но Рича, включив ПСИ-генератор успокоил животное, да и Натану придал уверенности в себе, так что всадник и конь признали друг друга.

— Буду звать тебя Барт! — решил Натан, погладил жеребчика по морде и дал ему моченое яблоко, порезанное на четыре части. Барт благодарно всхрапнул и принял угощение.

Рича посадил ещё слабого после ранения юношу в седло, продолжая контролировать поведение коня, но тот, похоже, в контроле не нуждался. Животной своей сутью он почувствовал физическую слабость всадника, и принял его под покровительство. Барт двигался осторожно, плавно, чтобы не растревожить ран своего нового друга. Натан ощутил это, и тоже стал относиться к коню с теплотой, словом, возникла нечастая, а потому высоко ценимая общность двух существ разного вида.

До торной дороги выбирались не менее получаса, потом повернули на запад, и двинулись вперёд. Рича и Натан ехали рядом, остальные лошади, привязанные к длинной верёвке, шли следом. Дорога вилась среди деревьев широколиственного леса, ныряла в лога и овраги, взбиралась на холмы, текла среди полей.