Проклятый век

Проклятый век

Глава 1

Рича с трудом открыл глаза, залепленные подсыхающей кровью, текущей из царапины на лбу. Больно! Попытался потрогать рану, но не получилось: как подсказали ощущения, руки связаны за спиной. Пока выяснял, в каком положении руки, слегка прояснилось зрение, и Рича увидел совершенно безрадостную картину: он находится на краю большой лесной поляны, привязанный к нетолстому дереву, а вокруг него суетятся пять человек. Вернее, суетятся четверо, а один, красиво подбоченившись, стоит чуточку в сторонке, внимательно разглядывая Ричу. Четверка же продолжила суету: они рубили валежник, подтаскивали к Риче и укладывали вокруг него. Чуть в сторонке горел костёр, и Рича увидел, что там догорают его комбинезон и экспедиционный рюкзак. Термостойкая ткань горела нехотя, но горела, потому что уж очень много сухих смолистых дров было в том костре.

— Очнулся, адово отродье? — жестко усмехнулся мужчина, разглядывая Ричу со смесью опаски, брезгливости и готовности к драке. Так, сильные и решительные люди смотрят на готовую к атаке змею или на огромного паука.

— Кто вы? Представьтесь, прежде чем браниться! И где я? — прохрипел Рича, чувствуя, что ему всё труднее дышать, и выплюнул кровавый сгусток. В горле заклокотало, пришлось сплюнуть ещё пару раз, пока дыхание восстановилось. Должно быть его крепко побили, перед тем, как привязать к дереву.

— Я рыцарь Антуан Клермон Мария де Тотт, с моими верными оруженосцами и слугами, я имел честь захватить вас, в лесу Мертье.

— Меня зовут Рича Лебедев, я учёный, изучающий птиц, в основном их повадки и размножение. Могу я осведомиться, что вы собираетесь сделать? — Рича кивнул на дрова, уже достигшие колена.

— Я собираюсь сжечь вас, ибо это единственный верный способ загнать высокопоставленного слугу самого Сатаны обратно в ад.

— Но я не служу Сатане, и никогда ему не служил.

— Ложь недостойна благородного человека. — недоверчиво покачав головой укорил Ричу рыцарь — Я своими глазами видел, как вон тот мерзкий альбигоец произнёс заклинание, и в ту же минуту перед ним возникло яйцо пепельного цвета. Я воззвал к Пречестному Христову Кресту, и дьявольское яйцо рассыпалось прахом. А на месте яйца возникли вы, явно высокопоставленный слуга самого Князя Тьмы. Лука выстрелил из арбалета вам в лицо, но тяжёлый болт отклонился и всего лишь оцарапал вам лоб. По счастью этого хватило, чтобы вы впали в бессознательное состояние. Блез метнул копьё, и пригвоздил альбигойца к земле, впрочем тот как видно обычный человек и издохнет сам, мы его сожжем позже. Сначала мы сожжем вас, высокий слуга Сатаны.

Рича затравленно огляделся: нет, не похоже, чтобы здесь происходил розыгрыш. Хамский и грубый, невероятно глупый розыгрыш? Вот как ни крути, непохоже, и всё тут. Ладно, ради розыгрыша могли раздеть донага и привязать к дереву. Могли обложить дровами... Но зверски избивать? Рича чувствовал, что сломан мизинец на левой руке, там, где был перстень, аварийный маяк-вызывник. Явно была повреждена селезенка, а три зуба на нижней челюсти явственно шатались. Вот и рассечение на голове снова стало кровить, заливая правый глаз. Да и сама голова стала наливаться пульсирующей болью, появились позывы к тошноте, явный признак сотрясения мозга.

Значит речь идёт о реальности. Почему могло так случиться? Как?

Ну... Например, при аварийном попадании на дикую планету, населённую отсталыми и злобными дикарями. Вот рыцарь Антуан помянул Пречестный Христов Крест, значит дикари эти верующие. Причём верующие искренне, надрывно, готовые убивать и погибать ради своей веры. Значит, Рича попал в начальные века становления христианства, и раз мужчина представился рыцарем, значит что это время близкое к эпохе Крестовых Походов, так что ли?

Рича как-то увлекся древней историей Земли, читал художественные книги, посвященные Крестовым Походам против славян, и очень тогда сочувствовал язычникам, жестоко притесняемым злобными крестоносцами, понаехавшие в Жмудь со всей Европы. Тогда Рича даже записался в клуб исторического фехтования, который бросил спустя пару лет, ради главного своего увлечения и своей будущей профессии — птиц.

Мог он оказаться в древней стране Жмудь? Почему бы и нет? На Земле живёт семья питекантропов, а на планете Мурома как-то появились драконы. Были и другие случаи попадания живых существ из прошлого в будущее. Случаев попадания из будущего в прошлое не зафиксировано, а может такие случаи просто неизвестны Риче, но ведь всё когда-то бывает в первый раз, не так ли? Так почему бы Риче не попасть в не такое уж и далёкое прошлое? Почему попал через космос? А почему бы и нет?

Двоюродный брат Ричи, Кристо, как-то рассказывал, что в системе Желтой Медузы, они во время рейса наткнулись на орбите ледяного спутника газового гиганта на непонятное явление: локатор показывал наличие белковых объектов. Капитан предположил, что наткнулся на тела погибших во время аварии, и приказал подобрать объекты. Каково же было удивление экипажа и пассажиров, когда все увидели находку: это были пять копытных, похожих на лошадей или куланов, один хищник из породы кошачьих и некрупное хоботное существо, похожее на маленького слоника, только это была явно взрослая особь.

Значит, всё-таки Земля, но всё-таки прошлое. Значит древнее славянское государство. Что же, раз так легла карта, Риче придётся воевать с крестоносцами в Жмуди.

Собрав невеликие свои оставшиеся силы, Рича постарался включить генератор ПСИ-поля, и у него получилось. Теперь надо потянуть минут пять, пока начнёт действовать система подавления воли, всё-таки имеем дело с крупными млекопитающими. с разумными. Более того: с мужчинами, воинами с развитой волей. Особенно Рича опасался рыцаря. Волевой, привыкший повелевать, и забывающий что такое повиновение. Такого надо подавлять осторожно, исподволь, маскируясь как ширмами, личными воспоминаниями рыцаря, да вот времени почти нет.

— "Заряди арбалет". — послал Рича сигнал слуге, что оставив возню с дровами как раз повернулся к оружию.

Слуга, не поняв, откуда пришел сигнал, и, полагая что услышал слова рыцаря, привычно подчинился, взял арбалет и принялся его заряжать. Ногой он оперся в кольцо, похожее на стремя, расположенное в передней части стреляющего механизма. Руками потянул толстую тетиву и довел её до зажима. После вынул из коробки оперенную, короткую и массивную стрелу с граненым кованым наконечником, и поставил её на место в желоб.

— Жак, зачем ты зарядил арбалет? — повернулся к нему рыцарь.

Слуга недоуменно посмотрел на хозяина: "мол, ты же сам приказал", но не посмел возражать и просто буркнул:

— Так, на всякий случай.

А Рича в эти секунды получил ценнейшую информацию: не далее как ранним утром оруженосцы, юноши из благородных семейств, подвизавшиеся в качестве оруженосцев до получения рыцарского звания, жестоко подшутили над слугами, а рыцарь не стал разбираться, слуг же и наказал. Выяснилась ещё одна деталь: один оруженосец действительно служил де Тотту, а второй был попутчиком: он отлучался по делам, и теперь ехал к своему рыцарю. Слуги же, оба были де Тотта, и они не слишком-то любили своего господина: рыцарь часто на них срывал свое худое настроение.

Ну что же, и это лыко пойдёт в строку. Но время нужно ещё потянуть, причём не менее трёх минут. И Рича попросил:

— Мессир рыцарь, уверяю вас, я не прислужник Сатаны, но я вижу, что мне вы не верите. Тем не менее, выполните мою последнюю просьбу, она вас не затруднит и не помешает вашим планам, а именно: прочитайте по мне заупокойную молитву.

— Ну что же, — рассудительно сказал рыцарь — христианская молитва сатанинскому отродью пользы не принесёт, поэтому дозволяю. Блез, прочти заупокойную молитву.

Один из оруженосцев приставил к деревцу короткое копьё, сложил руки, надо полагать, в молитвенном жесте, и затянул молитву. Остальные тоже сложили руки у груди, и зашевелили губами, повторяя слова молитвы. Рича поступил так же. Рук он, конечно, не складывал, потому что они связаны за спиной и за стволом дерева, но губами он зашевелил, якобы повторяя слова молитвы, чем вызвал удивлённые взгляды слуг. Ага! Ещё один барьер недоверия пошатнулся, ещё немного, и эти люди станут исполнять приказы Ричи.

Хорошо, что молитва была длинная, а Блез не халтурил, так что у Ричи осталось время разобраться в настроениях слуг.

Есть! Рыцарь нанёс тяжкое оскорбление слуге, что-то связанное с его женой, но тот не посмел отомстить, однако зло затаил. Второй слуга также подвергался унижениям и был жертвой лютой неблагодарности рыцаря, когда за верную службу получал тумаки и поношения.

Мощный двойной посыл в сторону противников: парализующий волю и максимально замедляющую реакцию — в сторону рыцаря и оруженосцев, и посыл злобы и желания мести — в сторону слуг.

С этого мгновения события понеслись вскачь: второй, безымянный для Рича, слуга, выхватил кинжал, и ударил в горло оруженосца Блеза, что заканчивал читать заупокойную молитву. Рыцарь, мгновенно оценив обстановку, бросился на слугу, на ходу вынимая из ножен меч, к нему присоединился второй оруженосец, Лука, с уже выхваченным кинжалом. А Жак ужом скользнул к ним за спину — к взведённому и приведённому к бою арбалету.

Выпад меча, и слуга падает с разрубленной шеей, откуда фонтанирует кровь.

Хлоп! И изо лба рыцаря показалось кованое жало арбалетного болта, вошедшего в затылок.

Лука моментально развернулся и бросился на Жака, но в лицо ему уже летел разряженный арбалет, пришлось отбивать его, теряя драгоценные мгновения. За миг, потраченный Лукой, Жак выхватил свой длинный засапожный нож, и ударил Луку снизу вверх, под подбородок. Ответным ударом, должно быть уже мёртвый Лука своим кинжалом распахал живот слуги наискосок — от печени до подвздошья, и оба они, давние соратники и недавние враги, упали друг на друга, а из трепещущих тел злосчастной пятёрки вместе с кровью истекали остатки жизни.

Рича с ужасом глядел на кошмар, развернувшийся, взорвавшийся действием и замерший перед ним. За свои шестьдесят лет Рича видел реальную смерть только трижды. Первый раз это было когда внезапное срабатывание плазменного двигателя сожгло голову пилоту, что с дурна ума, не дожидаясь механиков, полез ремонтировать неполадку. Второй раз Рича сам помогал собрать обрывки мяса, то остались от туриста попавшего в каменный обвал. Третий раз был комичным: малолетний придурок полез в гнездо Ринойского кондора. Ему, видите ли, понадобилось измерить и сравнить яйца в кладке. Ринойские кондоры серьёзные птицы, к шуткам совсем не склонные. Самец взял балбеса за шею, поднялся в воздух, да и кинул его вниз на камни. Хорошо ещё, что башка оболтуса сохранилась относительно целой. Вырастили ему новое тело вокруг подправленного мозга, да и выгнали балбеса из орнитологии — пусть идёт в интеллигенты, пишет критические статьи или строит статуи из ракушек или какашек. Таких идиотов к серьёзным делам на пушечный выстрел нельзя подпускать.

Ещё бывал Рича на похоронах. Много раз бывал, насмотрелся на различные обряды от разных народов и религий.

Но тут, на его глазах, пятеро людей убили друг друга профессионально, деловито и необыкновенно быстро. Рича и блеванул бы от отвращения, но нечем, желудок пустой.

Делать нечего, надо брать ситуацию в свои руки, а руки как раз надо освободить. Рича подвигал ладонями, пошевелил пальцами. Определил: руки связаны грубой верёвкой из растительных волокон. Верёвка крепкая, новая, узел распутать не выйдет, придётся рвать.

Поднатужился, посчитал раз-два-три, да и рванул, вложив все силы в это движение. Мышцы затрещали от небывалой нагрузки, хрустнула кожа, брызнула кровь, но и верёвка разорвалась возле узла. Осталось ту ослабшую верёвку стряхнуть с рук, да и отшагнуть прочь с места несостоявшейся мучительной и бессмысленной смерти. Осмотрелся. Кожа на руках, там, где рвалась верёвка, была содрана, а на костяшках так и вовсе мясо продрано до самой кости, снежно-белесо светящейся сквозь обильно текущую кровь.

Первым делом, даже не тратя время на остановку крови, Рича бросился к костру, выгребать из пламени свои вещи. Хрен с ним, с комбинезоном, он уже почти полностью сгорел, а вот попытаться спасти содержимое экспедиционного рюкзака крайне важно: без них выжить в диком Древнем Мире почти невозможно. Рича голыми руками разгребал уголья и молил судьбу, чтобы хотя бы одна из полудюжины аптечек осталась цела.

Когда на обгорелом куске пластика, остатке консервационного мешка, в рядок легли бесценные огрызки былой роскоши, Рича горько заплакал: из почти трёхсот наименований предметов, содержимого экспедиционного рюкзака и шести аптечек остались: микрохирурги модификации А — три единицы, стимулятор мозговой деятельности — одна единица, стимулятор сердечной деятельности — две единицы, стимулятор иммунитета — две единицы, детоксикатор модификации С — одна единица, вибронож — одна штука. Диагностов больше нет, мешков для консервации раненых нет, микроскопов нет, запаса пищи нет, одежды и обуви — и тех нет, придётся одеваться в здешнюю рванину. Новая жизнь начнётся буквально с чистого листа, голым, босым, голодным и нищим.

Но жизнь продолжается, даже такая кошмарная жизнь. Микрохирурги отправились залечивать раны на руках, ремонтировать повреждённую селезёнку, мизинец и зубы, а стимулятор мозговой деятельности на лоб, поближе к месту удара. Рича постелил плащ рыцаря, улегся на него, и погрузился в медикаментозный сон.

Спустя положенные три часа Рича проснулся, и бережно собрал отключившийся и уже неактивный инструментарий в обгорелую, но ещё крепкую коробочку аптечки. Потом принялся искать, во что бы одеться. Неподалеку, на другом краю поляны стояли и лежали распряженные кони — двенадцать голов. К ним Рича подходить не стал, разберётся позже. Чуть в сторонке от костра лежали переметные сумы, очевидно сгруженные с коней. Распотрошив три сумки, и не найдя в них ничего толкового, в четвёртой сумке Рича обнаружил одежду, скорее всего, принадлежавшую рыцарю, и принялся одеваться, хотя натягивать на себя ношенные и нестиранные вещи было крайне неприятно. Поэтому Рича надел на себя верхнюю одежду, а бельё решил постирать в ручье, что протекал ниже по склону.

Постиранные вещи Рича развесил на ветках, на солнцепёке, и решил проверить, что там бог послал ему в остальных переметных сумах, но остановился. Он услышал слабый стон.

Оказывается, стонал раненый альбигоец, о котором, как о чем-то несущественном, упомянул рыцарь де Тотт в начале событий, а Рича о нём совершенно забыл во всей этой безумной суете.

Альбигоец был ещё жив, и не истёк кровью потому что копьё, пробившее правую лопатку и грудь несчастного, и пригвоздившего его к земле, перекрыло кровеносные сосуды, и препятствовало кровотечению. Рича взял вибронож, срезал одежду вокруг раны, обрезал копьё покороче, выдернул его и отбросил прочь. Хлынула кровь, но тут уж ничего не поделаешь. В раны отправились микрохирурги, а на положенные места — пластыри стимуляторов.

И Рича занялся инвентаризацией. Всех вещей ему не взять, так что нужно брать только нужное. Во всех временах отсталого прошлого требуются деньги, и Рича стал искать их среди вещей. Главная казна, кошель, или скорее сундучок из прочной, твёрдой коричневой кожи с красивыми тиснеными узорами, нашелся в одной из переметных сум, в которой находились ещё какие-то бумаги в кожаных тубусах, опечатанных восковыми, свинцовыми и сургучными печатями. В сундучке, в одном кожаном мешочке оказалось почти сотня золотых монет разного веса, с разными изображениями и надписями, как латинскими буквами, так и арабской вязью. В другом мешочке, вдвое большего объёма, оказались серебряные монеты, и было их чуть больше трёхсот. В других сумах обнаружилось ещё пять кошелей, надо полагать, самих рыцаря, оруженосцев и слуг. В этих кошельках золота оказалось немного, в основном серебро и медь.

Одежда слуг и оруженосцев Риче оказалась безнадёжно мала: низкорослый нынче живёт народ. Даже одежда рыцаря на Ричу налезла с трудом, впоследствии придётся заказывать что-то другое. Обувь тоже не порадовала: нелепого кроя, без каблуков, с тонкой кожаной подмёткой у господ и вовсе с деревянной у слуг. Мдя... Придётся заказывать сапоги с многослойной подмёткой, и больше ничего сделать нельзя. И придётся учить сапожника кроить обувь, разную для правой и левой ноги.

Из оружия Рича выбрал себе меч рыцаря, с надписью между двумя долами: "IN NOMINE DOMINI" из трёх мечей этот был лучший, и кстати, самый лёгкий, чуть больше килограмма весом. Кинжал он взял одного из оруженосцев: новенький, из очень неплохой стали. От рыцаря Риче досталась кольчуга, с наклёпанными пластинами и броня, название которой ещё предстоит узнать. Шлем похож на ведро, с прорезанными амбразурами для обзора и дыхания. Среди оружия оказался тяжёлый боевой топор, его Рича тоже отложил себе, а вот арбалет он сделает себе другой, многозарядный, с лёгким взводом, нужно только определиться, насколько нынешний уровень технологий позволяет развернуться техническому творчеству отдельных попаданцев.

Пока возился с трофеями, просохла одежда, удалось нормально одеться, перед чем Рича помылся в том же ручье. В заводи была тёплая вода, а на берегу нашелся мыльный корень, род камыша, дающий слабенькую но пену, позволяющую смыть грязь с тела.

Когда переодетый Рича поднялся обратно, он обнаружил, что раненый пришел в себя. Микрохирурги заварили его рану и перешли в неактивное состояние, своё дело сделали и пластыри. Рича собрал приборы, после чего напоил раненого водой с вином из фляжки рыцаря, которую повесил себе на пояс.

— Вас не убили, божий ангел? — первым делом спросил раненый альбигоец.

— Я не ангел, а обычный человек. — буркнул Рича — Да, меня действительно могли убить, однако эти люди убили только друг друга.

— Но я воззвал к Христу Спасителю, и в ответ на мою молитву появилось яйцо пепельного цвета, которое осыпалось и предстали Вы — прекрасный и сияющий ангел. Нечестивые крестоносцы попытались Вас убить, я хоть и был ранен, но слышал, как они бранясь и проклиная весь свет ограбили Вас, а самого Вас решили сжечь. Как же Вы выжили, ангел божий?

— Я не ангел — снова повторил Рича — зови меня просто Рича.— Ришар? Как Вам будет угодно, ангел божий, буду звать Вас Ришар.

— Ты очень слаб, поэтому просто лежи, я буду давать тебе еду и питьё, а когда наберёшься сил, мы отправимся в путь.

— Как Вам будет угодно, Ришар. — снова повторил раненый.

Спустя ещё четыре часа стимуляторы сделали своё дело, и альбигоец, наконец, смог сидеть. Отхлебывая из деревянной кружки говяжий бульон, он сидел прислонившись к дереву, иногда с изумлением поглядывая на грудь, где участок тонкой розовой кожи указывал на зажившую сквозную рану.

— Представься, добрый человек! — попросил Рича.

— Что Вы, Ришар! Я недостоин называться добрым человеком, ибо бесконечно грешен и бесконечно далёк от совершенства.

— И тем не менее представься. — усмехнулся Рича, до которого стало доходить, что словосочетание "добрый человек" здесь означает нечто большее чем привычно ему.

— Меня зовут Натан де Сент-Анж, я студент Медицинской школы Университета Монпелье.

— И как же ты тут оказался?

— Мне поручили передать письмо епископу Тулузы, но я вижу, что передавать больше нечего. — Натан кивнул на обрывки одежды и пробитый, залитый кровью конверт.

Рича вспомнил, что когда срезал одежду, под ней был этот конверт, пробитый копьём вместе с одеждой и телом.

— Тулуза, Тулуза... Позволь, Натан, разве мы находимся не в Жмуди?

— Жмудь? Никогда не слышал такого слова и ничего не знаю о такой стране.

— Я, когда увидел крестоносного рыцаря, решил, что мы находимся в Жмуди, и сейчас происходит Крестовый Поход.

— Ришар, Крестовый Поход действительно происходит, но направлен он против нас.

— Но Тулуза это, кажется, Франция!

— Тулуза была, есть и всегда останется Окситанией! — гневно воскликнул Натан, попытался привстать, но сил недостало.

Рича мягко надавил на плечи юноше и заставил его сесть обратно.

— Не стану с тобой спорить, Натан, поскольку я сюда попал только что, и здесь мне не известно ровно ничего. Я и в схватку с рыцарем вступил лишь потому что сам подвергся нападению, да и на самом деле, они сами себя перебили.

— А куда Вы дели тела?

— Пока ты проходил излечение, я похоронил этих людей. — сказал Рича и кивнул на невысокую насыпь, метрах в десяти, пости у самых деревьев — Нехорошо бросать непогребённых. Я даже поставил крест над их общей могилой, но молитвы не читал, ибо не знаю христианских молитв.

— Вот как? А какие же молитвы Вы знаете, и какому богу Вы молитесь?

— Мы слишком мало знакомы, Натан, чтобы касаться столь интимных тем.

— Понимаю. — серьёзно кивнул юноша — Искренне надеюсь, что со временем заслужу Ваше доверие, мессир Ришар, и мы поговорим и на эту и на другие темы. Например, как начинающего медика, меня невероятно заинтересовало, как Вы сумели зарастить мне сквозную копейную рану. Смертельную рану, замечу, уж в этом-то я научился разбираться. Если бы не Вы, я бы уже вступил в круг перерождения. Очень прошу Вас, мессир Ришар, примите меня в ученики!

— Решим позднее. — решил Рича — Пока нам надо решить, куда двигаться с этого места, какова наша ближайшая цель, а ещё важнее — к чему вообще стремиться в новом для меня мире и в новой жизни.

Глава 2

Искусство верховой езды не исчезло во времени, как могло бы показаться кому-то, да и с чего бы ему исчезать? Другой вопрос, что как было это искусство уделом избранных, так и осталось таковым, пусть и по иной причине.

В старину содержать тягловую лошадь мог позволить себе не каждый — дорого. Лошадь надо кормить, ей нужна конюшня, ей требуется высококвалифицированный уход, иначе она просто-напросто умрёт. Корма — зерно, сено и солому, нужно заготовить или купить, а потом где-то хранить в течение года, до следующего урожая. Конюшня — довольно сложное специализированное сооружение, её строительство и содержание недёшево. Можно, конечно, держать лошадь в обыкновенном сарае вместе с коровой и поросятами, но потом не надо удивляться, что коняшка ослабела и испустила дух. Ветеринарный врач или даже простой коновал, люди высококвалифицированные, бесплатно работать не станут, а без их попечения животное, особенно животное породистое, проживёт совсем недолго.

Потому и существовала такая категория крестьян, как безлошадные — те, кто не мог содержать лошадь, и батрачил на более состоятельных односельчан. Жизнь таких бедолаг была совсем беспросветной, да и недолгой. От вечного недоедания и тяжёлой работы они быстро слабели и становились жертвами многочисленных инфекций, с которыми в те времена почти не боролись.

Дворянину лошадь нужна как рабочий инструмент. Человек он служивый, а войско в древности было почти исключительно конным. Ему нужен совсем другой конь. Боевой конь даже внешне мало похож на крестьянскую лошадку: он более рослый, поджарый, мускулистый, другая посадка головы, другая стать. Человек, которому однажды объяснили разницу, никогда не спутает крестьянскую лошадку от коней артиллеристов или пожарных.

Да и боевые кони здорово различаются. Есть рослые, могучие кони для тяжеловооруженных рыцарей, есть кони для драгун, а есть для гонцов, курьеров и лёгкой кавалерии. Кони в своих статях узко специализируются по назначению, как и люди. На боевых конях ездят лишь в бой, да покрасоваться, а на переходах боевые кони разве что везут часть оружия и снаряжения, не больше. Перенапряжётся конь, да и заболеет, тогда лечи его, и не факт, что удастся найти ветеринара или коновала. А умрёт — и пропали все немыслимые деньги, что ты вложил в своего коня.

В эту эпоху крестьянин или простой горожанин породистую лошадь увидит лишь под проезжающим мимо всадником, и даже сесть на таковую не может и мечтать, что там говорить об искусстве управления благородным животным.

С развитием техники, конь, особенно конь породистый, перешел в разряд вовсе уж немыслимой роскоши: далеко не у каждого миллионера в капиталистическом мире была своя конюшня. Гаражи на десяток и более машин встречались часто, а конюшни стали редкостью, потому что это дорого даже для миллионеров.

В мире победившей анархии личные конюшни стали встречаться намного чаще, их содержат увлечённые люди, кто занимался конным спортом, охотой, реконструкцией исторических событий, да и просто для души. Кони — они ведь очень красивые существа!

Рича умеет управлять конем и ухаживать за ним. Был у него собственный жеребец древней арабо-испанской породы, была и упряжь, причём не современная, а древняя, ещё из кожи, прошитой капроновыми нитками и со стальными застёжками. Нет, Рича не будет выглядеть блекло на фоне всадников этого времени, сможет поддержать престиж анархической конной школы. Более того, он знает множество трюков управления конем, которые в эту эпоху ещё не изобрели. Ну и встроенный ПСИ-генератор даёт Риче принципиальный качественный перевес над любым здешним лошадником: для него не существует понятия "бешеный нрав" или "необучаемость" животного. На своём Гранде Рича выезжал на соколиную охоту, что привлекала множество зрителей, как любителей-знатоков, так и просто любопытствующих, которые может быть увлекутся старинным искусством, а может, и нет, что бывает много чаще. Готовясь к соколиным охотам, Рича поднимал огромные пласты исторических сведений, и, вместе с друзьями, увлечёнными старинной забавой, как и он, демонстрировал зрителям то степной вариант охоты, бытовавшей при дворе Чингисхана или хана Батыя. То показывал соколиную охоту первых русских царей, то охоту польских магнатов, в их варианте был свой неподражаемый шарм и колорит. Знает Рича особенности соколиной охоты властителей Западной Европы, Малой Азии, Аравии и Индии. Наверняка эти сведения и навыки пригодятся в примитивную эпоху, в которую Риче довелось попасть.

* * *

— Натан, достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь? — спросил Рича, вернувшись на стоянку после утреннего обихода лошадей.

Кони должны хорошо питаться, вовремя и в нужном количестве пить воду, их нужно осматривать и при необходимости вычесывать или чистить. Особенно внимательно нужно следить за копытами коней, за их ушами и складками кожи.

— Совсем неплохо, мессир Ришар.

— Сможешь ли ты ехать на лошади? Кстати, ты когда-то ездил на лошади?

— О, да, мессир Ришар! Мой батюшка приучал меня к верховой езде, правда, лошадь у нас была всего одна, да и та очень незавидная.

— Хуже чем эти? — Рича указал на трёх лошадок, что отошли в сторону от основной группы и там щипали траву. Эти коняшки были простенькие, не верховые, а скорее всего, приученные под вьюк.

— Увы, мессир Ришар, хуже этих, и намного хуже. Мой батюшка небогат, а Господь послал ему пятерых сыновей и трёх дочерей.

— Понимаю. Значит, кое-какой опыт у тебя имеется, на коне удержишься, и это замечательно. Я хочу предложить тебе план ближайших действий, он таков: мы едем к епископу Тулузы и отдаём ему конверт с посланием. Я вынул пергамент из конверта и постарался отмыть с него кровь, и кажется, что-то получилось. — Рича глянул на дёрнувшегося Натана и добавил — Что там написано я не читал, даю в том слово. Кроме того, я полагаю, что нужно передать епископу и бумаги, которые я нашел среди вещей де Тотта. Я правильно понимаю, что епископ Тулузы противостоит Крестовому Походу? Я говорю о том, что есть риск попасть на костёр по обвинению в колдовстве или просто быть казнёнными за убийство рыцаря и его подручных.

— Да-да, конечно, мессир Ришар! Я трижды лично встречался с епископом Тулузы, передавал ему важные послания, и уверяю Вас, что монсеньор епископ твёрдо и верно поддерживает добрых людей и нашу церковь.

— Так ты принадлежишь не к католической церкви? Впрочем, ладно, на эту тему мы побеседуем потом, когда достаточно изучим друг друга. Значит, против моего плана у тебя нет возражений?

— Ни малейших, мессир Ришар! Могу я осведомиться, какова ваша личная цель в намечающемся предприятии?

— Секрета нет. Я хочу уехать из этой страны туда, где спокойно и нет войны. Потому я желаю заручиться поддержкой важного вельможи, который сможет осуществить моё пожелание. Ей-богу, я не в силах противостоять всем крестоносцам!

— Крестоносцы не так страшны, как войска короля Франции. — мрачно сказал Натан — Хорошо, мессир Ришар, Вы поможете мне выполнить поручение, а я представлю Вас Его Преосвященству. Признаться, я надеялся, что вы примкнёте к нашему делу.

— Примкну к вашему делу? В каком же качестве, позволь осведомиться?

Натан сурово посмотрел в глаза Риче, и чётко выговаривая слова произнёс:

— Мессир Ришар, лёжа ничком, пригвожденный к земле, я не видел почти ничего, но слышал течение схватки. Вы, не прикасаясь к врагам, сделали так, что они убили друг друга. В Вас нет ничего от Нечистого, я многократно крестил Вас. Я знаю, что божьи ангелы способны управлять заблудшими душами, и убедился, что в Вы имеется эта способность. Но я говорю не о бое. Я говорю о вашем лечебном даре. В качестве лекаря Вы способны принести очень много пользы.

— Натан, я уже старый человек, и лечить в отсутствие лекарств и медицинской аппаратуры практически бессмысленно. Разве что изменить ваши отсталые подходы к врачеванию...

Юноша промолчал, и лишь про себя удовлетворённо усмехнулся: его визави задумался, чем же он может помочь святому делу, а это уже две трети согласия.

* * *

Лишних лошадей и вещи решили не бросать. Натан убедительно доказал, что всё можно продать в ближайшем городке оптом какому-нибудь купцу, а можно и в розницу на рынке, и так делают даже благородные господа. Рича подумал, и согласился. Себе он выбрал пару андалузцев серой масти, одного в качестве боевого, а второго в качестве разъездного. На третью лошадь неопределённой породы, были навьючены вещи, которые Рича выбрал для себя.

Натану достался гнедой андалузец под седло и заводной конь под вьюки, а остальных предназначили для продажи.

Поначалу гнедой жеребчик заартачился, попытался укусить Натана, а потом и лягнуть, но Рича, включив ПСИ-генератор успокоил животное, да и Натану придал уверенности в себе, так что всадник и конь признали друг друга.

— Буду звать тебя Барт! — решил Натан, погладил жеребчика по морде и дал ему моченое яблоко, порезанное на четыре части. Барт благодарно всхрапнул и принял угощение.

Рича посадил ещё слабого после ранения юношу в седло, продолжая контролировать поведение коня, но тот, похоже, в контроле не нуждался. Животной своей сутью он почувствовал физическую слабость всадника, и принял его под покровительство. Барт двигался осторожно, плавно, чтобы не растревожить ран своего нового друга. Натан ощутил это, и тоже стал относиться к коню с теплотой, словом, возникла нечастая, а потому высоко ценимая общность двух существ разного вида.

До торной дороги выбирались не менее получаса, потом повернули на запад, и двинулись вперёд. Рича и Натан ехали рядом, остальные лошади, привязанные к длинной верёвке, шли следом. Дорога вилась среди деревьев широколиственного леса, ныряла в лога и овраги, взбиралась на холмы, текла среди полей.

Деревни, встречавшиеся по пути, были, как правило целы. Только в центре одной деревни высилось обугленное здание церкви, а перед нею — погасший костёр с торчащим посредине столбом, к которому был цепью прикручен обугленный труп человека. Рядом, на ветвях большого дуба висели трое повешенных, со связанными руками и ногами.

— За что их столь жестоко казнили? — спросил Рича.

— На костре совершенно очевидно, настоятель храма. Видимо он был из числа добрых людей, потому и принял свою судьбу в огне. А повешены, надо полагать, прихожане, миряне, не достигшие уровня посвящения. Я верю, что они вырвались из порочного круга бессмысленных перерождений и достигли сияющего Абсолюта.

Натан молча плакал, глядя на казнённых людей. Он очень хотел отдать им последние почести, но было нельзя: не факт, что где-то рядом не рыщут сторонники крестоносцев. Рича в одиночку не справится с целым отрядом, а от самого Натана проку немного.

— Поедем, Натан. Помочь мы уже ничем не сможем, а предать земле тела несчастных смогут и родственники.

И они двинулись дальше.

А вот встреченные замки и дома дворян-помещиков были разорены все до единого.

— Французский король освобождает эту землю для своих людей. Ему не нужны дворяне, учёные, священники и творческие люди Окситании, ему не нужны культура, искусства и наука, ему нужна только земля и вилланы, чтобы эту землю обрабатывать. Вилланов крестоносцы не трогают — у них нет духовных запросов, они в своём умственном развитии мало отличаются от животных.

— Горе сделало тебя несправедливым. — укоризненно качнул головой Рича — Крестьяне не виноваты, в том, что среди тяжёлого труда они не могут выкроить минутку на изучение трудов Мани или Конфуция. Скорее можно бросить слова укора в сторону тех, о ком ты скорбишь. Они не спешили нести свет просвещения тем, кого почитали низшими существами, не так ли?

— Прости, мессир Ришар, ты прав, горе помрачило мое сознание.

Некоторое время он молчал. Потом спросил:

— Прости, мессир Ришар, неужели в той земле, откуда ты прибыл, войны ведутся менее кроваво?

— Хм... Ты понимаешь, Натан, что наши разговоры не должны быть предметом обсуждения с кем бы то ни было?

— Понимаю. Но как быть с тайной исповеди?

— Вопрос непростой. Но скажи, зачем исповеднику знать содержание наших бесед, и откуда он о них узнает?

— Действительно. Хорошо, я просто не буду упоминать о наших разговорах.

— Что до твоего вопроса, то в тех землях, откуда я прибыл, войн не было уже много веков. За свои шестьдесят лет, я видел смерть только три раза причём однажды это был результат вопиющей глупости, а две другие — результаты стечения несчастливых обстоятельств. А здесь за два дня я наблюдаю уже дюжину погибших, и ни одного человека, умершего естественной смертью.

— Ты попал к нам из рая?

— Ну что ты, Натан! Мой мир более безопасен и дружелюбен чем этот, но ему далеко до рая. Просто люди научились быть более справедливыми, развились науки и ремёсла, а в целом, тот мир мало отличается от этого.

Очередной поворот дороги вывел их в узкое дефиле, образованное сходящимися склонами холмов, а на дороге уже завершалось очередное злодейство: разграбление маленького каравана. В сущности, всё было уже кончено: там и сям валялись трупы мужчин и женщин, многие уже совершенно нагие, и разбойники деловито обдирали оставшихся.

— Натан, прыгай с коня, иначе собьют стрелой! — скомандовал Рича, выхватывая кинжал.

Кинжал он метнул в лучника, суетливо наводящего на него свой лук. Баллистический вычислитель не подвёл, и кинжал ровно туда, куда метил Рича: в живот разбойника. Соскользнув с коня, Рича схватил лук и колчан. Потом уронил колчан и подхватил топорик из-за пояса корчащегося лучника, и запустил топорик в голову, летящего на него громилы в ведрообразном шлеме. Попал точно в амбразуру, выполненную в форме креста. После этого поднял колчан, и принялся отстреливать остальных разбойников, благо, расстояние небольшое, вычислитель работает без огрехов, а сбежать разбойникам просто некуда: справа и слева очень крутые склоны, одно направление дороги перекрыл сам Рича, а по второму бежать далеко. Впрочем, после трёхминутного избиения пятеро оставшихся в живых разбойников бросились бежать, но один за другим упали, пробитые стрелами, по счастью, стрел хватило.

— Мессир Ришар, что это было? И вы меня уверяли, что никогда не воевали?

— Не воевал, Натан. Просто я обучен владению оружием для общей физической подготовки, для поддержания здоровья. Кроме того, я изучаю хищных птиц, и обладаю кое-какими навыками, нужными при обращению с ними и для охоты.

Натан понятливо помотал головой, с восхищением глядя на Ричу.

— Ладно, Натан, давай посмотрим, нет ли людей, выживших в этой резне.

Живой человек действительно отыскался. В узком пространстве между крутым склоном и повозкой, ничком лежала девушка лет семнадцати или чуть больше, из груди которой торчала стрела.

— Жалко девчушку, вон какая хорошенькая, и к тому же, боевая. — буркнул Рича.

Девушка всё ещё держала в руке длинный узкий кинжал, или коротенький меч — тут всё зависит от точки зрения. Всё понятно: храбрая девушка отбивалась с повозки, и её просто издалека сбил лучник. Рича приложил палец к шее девушки и почувствовал слабенький, затухающий пульс.

— Смотри-ка, ещё живая! — обрадовался Рича.

— Неужели ей повезло, и сердце не задето? — тоже удивился Натан — Судя по проекции, стрела точно в сердце.

— Кто знает? Может быть, орган слегка смещён, а может быть и ещё какая причина. — задумчиво бормочет Рича, виброножом срезая древко стрелы сантиметрах в десяти от груди, чтобы не мешала, но потом было за что взяться, чтобы выдернуть.

Подняв раненую на руки, он вынес её из закутка, а метнувшийся вперёд Натан устроил место для осмотра. С ближайшей телеги он сбросил на землю какие-то вещи, расстелил какую-то дерюгу, в общем, поступил с большим знанием дела. Рича положил девушку, разрезал что-то вроде твёрдой кожаной жилетки и платье под ней. Из-под маленькой крепкой грудки с розовым соском торчал кусок древка стрелы.

— Нет, коллега, стрела прошла левее сердца. — сообщил Рича.

— Согласен с Вами, мессир Ришар. Но что вы собираетесь делать?

— Почти все мои инструменты и лекарственные препараты уничтожены варварами, что чуть не убили вас, коллега, и чуть не сожгли меня. Знаете в чём самая большая сложность в данном случае?

— Конечно. Острия стрел, как правило, крепят непрочно, и при вытягивании стрела остаётся в теле, а это гарантированное заражение, Антонов огонь и смерть пациента.

— Ну, с заражением у меня есть чем побороться... Как вы считаете, коллега, острие инкапсулируется в теле или будет наносить повреждения? Согласитесь, удалять инородное тело нам нечем, или у вас с собой имеется хирургический набор?

Натан с сомнением глянул на Ричу: не издевается ли он? Но Рича сосредоточенно осматривал рану и явно думал о своём.

— Нет, мессир Ришар, хирургического набора у меня с собой нет. Да и не настолько я сведущ в хирургии, чтобы возить с собой хирургический набор.

— Ладно, постараюсь тянуть плавно, может быть удастся. Натан, полей мне на руки.

Рича отстегнул с пояса флягу с вином и подал её юноше.

— Мыть руки вином?

— У нас нет ни кипячёной воды, ни мыла.

— Так-так! Понимаю! Пришло время для первого урока, и я должен уяснить, что лезть в рану не умыв руки нельзя. — проговорил Натан, сворачивая пробку и поливая вино на руки Риче — Правильно?

— Совершенно верно, коллега. Позже мы с вами изготовим особый прибор, под названием микроскоп, и вы воочию увидите возбудителей инфекций. А пока сообщаю, что раствор Spiritus vini убивает микроскопические болезнетворные организмы.

Поэтапно поясняя свои действия, Рича осторожно и плавно потянул стрелу из тела девушки, а про себя мечтал, чтобы острие не застряло в костях или связках. Повезло. Стрела вышла из раны вместе с наконечником, и в зияющее отверстие, толчками выталкивающее из себя тёмную кровь, отправились микрохирурги, а на штатные места легли пластыри стимуляторов.

Прикрыв рану на груди заготовленной ещё вчера чистой тряпицей, Рича повернулся к Натану:

— Итак, коллега, первый предметный урок завершен, благоволите заняться прозой жизни. Сейчас мы с вами соберём вещи. Насколько я понимаю, это всё невеликое состояние нашей юной пациентки? Думаю, что если мы сохранили ей жизнь, то должны позаботиться и о потребностях тела.

Тела убитых Натан и Рича снесли в одно место, и принялись копать для них могилу. Среди вещей нашлись заступ и деревянная лопата, так что работа была выполнена быстро. Тела разбойников снесли и сложили рядком вдоль дороги, пусть ими занимаются желающие.

Пока возились, пока сварили и съели похлёбку, пришла в себя девушка.

— Рад, что вы снова среди живых. — улыбнулся ей Рича, собирая приборы.

— Где я, и кто вы? — с опаской спросила девушка и попыталась сесть, но не смогла.

— Меня зовут Рича Лебедев, а рядом со мной Натан де Сент-Анж, мой спутник, и в некотором роде ученик. Вы находитесь на дороге, но куда и откуда она ведёт, я пока не знаю. На вас напали разбойники, но мы подъехали слишком поздно, и удалось спасти только вас, сударыня. Вы были ранены, но нам удалось вынуть стрелу, так что ваша жизнь вне опасности.

— Да-да, сударыня, постарайтесь пока не шевелиться. — поддержал Ричу Натан — Спустя час или чуть более вы почувствуете себя значительно лучше.

— И последний вопрос, сударыня, а потом вы уснёте: как к вам обращаться?

— Аурелия де Лоран ле Претр

* * *

— Вы узнаёте кого-то из этих людей? — спросил Рича девушку, кивая на ряд тел, на той стороне дороги.

— Да, узнаю. В центре лежит Кристофер ле Марто, наш сосед. Рядом с ним лежат его люди. Это они напали на нас.

— Она вас любил? — почему-то взволновался Натан.

— Что вы! Ле Марто мужеложец, это известно всем. Он просто решил нас убить и ограбить.

— У нас небольшая проблема, сеньора Аурелия. На повозках этого обоза находится всё ваше состояние, не так ли?

— Да, мессир Ришар. Мы с уже покойным дядюшкой собирались перебраться в Тулузу, и всё ценное везли с собой.

— Так вот, сеньора Аурелия, у нас дюжина верховых и заводных коней, а в вашем обозе пять повозок. Если коней мы можем вести в поводу, то управлять повозками просто некому. Как быть?

— Если вы интересуетесь моим мнением, то я бы проехала вперёд. Там, в четверти лиги отсюда, есть деревня, где можно нанять с десяток мужиков, которые и будут управлять упряжками.

Так и поступили. Рича проехал вперёд, постучался к старосте, и спустя два часа обоз бодро двинулся вперёд. Правда, пришлось самую малость задержаться: староста, низко кланяясь, попросил разрешения закопать разбойников.

— Ах, вы этого хотите? — сообразил Рича — Да ради бога! Платой за работу пусть будут обноски разбойников, вы согласны?

Радостные крестьяне быстренько ободрали трупы догола, вещи увязали в узлы, а трупы прикопали тут же, выкопав не слишком глубокую яму у обочины. Падальщики непременно доберутся до мертвецов, но Риче это было безразлично, так что как только последняя лопата земли была брошена вслед за плевком, короткая колонна двинулась вперёд.

Глава 3

Аурелия, несмотря на слабость, решила ехать верхом, и Рича с Натаном оседлали для неё красивую кобылку. Жеребец Ричи тут же стал проявлять к кобыле интерес, а та вовсе и не отвергала ухаживания кавалера, но и не позволяла заходить притязаниям слишком далеко, проявляя милое дамское кокетство.

Обоз двигался неторопливо, настолько неторопливо, что возчики шли рядом со своими телегами, присаживаясь лишь иногда, когда уставали ноги. Собственно, поэтому Рича и разрешил Аурелии верховую езду: неподрессоренная повозка трясёт гораздо жёстче, чем идёт конь, особенно иноходец, каковой оказалась Роза, кобылка Аурелии.

Рича смотрел вокруг и поражался: щедрый, благословенный край, где плодородие почв таково, что самый малый урожай — сам десять. Здесь не бывает больших холодов, по крайней мере надолго. В самую лютую зиму, что здесь случаются далеко не каждое десятилетие, температура не опускается ниже минус пятнадцати-семнадцати градусов. В самую свирепую жару, что тоже бывает не каждое десятилетие, температура не достигает даже сорока градусов. Райские условия! Но и тут люди не живут в мире с природой, разрушая её. И здесь люди не живут в мире друг с другом, враждуют, дерутся, вредят друг другу. Продуктов, что даёт эта земля, хватит и на десятикратно большее население для безбедного житья, но нет, основная часть населения живёт так, что и глаза бы не глядели на такую нищету, а немногие знатные господа не знают на какую бы ещё прихоть потратить безумные деньги.

* * *

— Синьорина Аурелия, расскажите о себе.

Рича оглянулся на девушку, едущую с ним стремя в стремя. Красивая девушка, очень яркая. Чуть выше среднего в эту эпоху роста, то есть около ста семидесяти сантиметров, аристократически белокожая, с прекрасно развитой, что называется, спортивной, фигурой. Если быть точнее — с фигурой пловчихи, спорта, гармонично развивающего все мышцы и органы. Великолепие тела скрыто длинным синим платьем для верховой езды, амазонкой, украшенной чудесной вышивкой и лентами. Из стремени виднеется кончик носка сапога красного сафьяна. Длинные волосы цвета воронова крыла, с антрацитовым отливом убраны под шёлковую сетку, украшенную несколькими жемчужинами. Лицо овальное, с прямым тонким носом и большими синими глазами. Рот крупноватый, с яркими, по-юношески пухлыми губами. Впрочем, лицо скрыто плотной вуалью, свисающей с полей широкополой шляпы. Так положено: аристократки должны беречься от солнца, поскольку загар считается делом низким, присущим подлому сословию. А вот Риче, с его модифицированным зрением, вуаль нисколько не мешает. Надо отдать должное чуткости и наблюдательности девушки: они явно чувствует способность Ричи видеть больше, чем видят её современники, и неумело, иногда неловко, пытается произвести на него впечатление. А может быть это простое увлечение пациентки своим врачом-спасителем.

— Повесть моей жизни коротка и ничем не примечательна. — с готовностью отозвалась Аурелия — С радостью поведаю о себе, но, боюсь, ничего занятного сообщить не сумею. Я только однажды выезжала в Тулузу и один раз была в Альби, а всё остальное время провела в поместье моих родителей, с редкими выездами в гости к соседям и родственникам, также живущим недалеко. Моим воспитанием и образованием занималась матушка, а кроме неё различные науки преподавали мне отец Августин и мэтр Буагильбер. Мой батюшка, сколько я себя помню, был занят на службе графу Тулузскому, где он состоял в должности лейтенанта роты жандармов, и потому вечно был на службе. Три года назад, во время сражения при Глероне он был смертельно ранен, о чём матушке сообщил граф в личном послании. Матушка горячо любила батюшку, от горя она вскоре заболела и умерла. Я жила с дедушкой, но и он не столь давно приказал долго жить. Месяц назад из Тулузы приехал мой дядюшка, старший брат отца, и предложил мне перебраться к нему, поскольку здесь оставаться небезопасно. Я согласилась, ибо не видела, да и сейчас не вижу возможности выжить в безумном кровавом хаосе, воцарившемся с вторжением французов в Окситанию. Но, как видите, уехать нам удалось недалеко, нечестивый Кристофер ле Марто нанёс свой подлый удар. Должна сказать, что вражда ле Марто к моему батюшке имеет давнюю историю, и тянется со времён их совместного обучения в университете Болоньи, хотя до той поры они дружили.

— Мы едем в Тулузу, синьорина Аурелия, и можем сопровождать вас туда. Но есть ли человек, к которому вы можете обратиться, или может у вас там имеется собственный дом?

— Я являюсь собственницей небольшого дома, ранее принадлежавшего моему отцу. Кстати, мессиры, приглашаю вас погостить у меня, ведь очевидно, что ни епископ Тулузы, ни граф Тулузский вас вряд ли примут в день приезда. Но даже если и так, вам следует привести себя в порядок перед важным визитом. Кроме того, в Тулузе живёт тётушка, жена брата моего отца. Это премилая женщина всегда относилась ко мне с душевной приязнью и, наверное, примет во мне участие.

— Прекрасно! Вот к тётушке мы вас и доставим.

— А потом? — вскинулась девушка.

— А потом мы, с вашего позволения, синьора Аурелия, займёмся своими делами. — максимально сухо сказал Рича.

Ему нравится девушка, но ведь нужно понимать разницу в возрасте! Риче сейчас шестьдесят, вернее, через три месяца стукнет шестьдесят один. Для этой эпохи возраст критический, немногие доживают до него. Простолюдины — из-за тяжёлых условий жизни, а знатные часто гибнут в войнах и междоусобицах. Не стоит забывать о болезнях, с которыми нынче почти не борются, и о моровых поветриях, когда вымирают тысячи людей. К примеру, во время недавнего похода французского короля на Тулузу, его войско подхватило дизентерию, от которой погибло множество воинов всякого звания, и даже король прочно оседлал горшок.

* * *

В небольшом городке Караман, попавшемся по дороге, Рича и Натан отыскали купца, и оптом продали ему коней, снаряжение и вещи, доставшиеся от рыцаря-крестоносца и его людей. Треть вырученной суммы Рича взял себе, вторую треть вручил Натану, а последнюю — Аурелии: девушка явно небогата, и лишние несколько монет, для неё вовсе не лишние.

Во въездных воротах города Рича за всех заплатил пошлину: он взял ответственность за этих людей на себя, вот и вёл себя соответственно новому статусу. Средневековый город нисколько не вдохновил Ричу: тесно, узко, вонюче. Под ногами постоянно путаются люди с гнилыми зубами, из подворотен постоянно выглядывают безобразные нищие, горожане от дворян отличаются только отсутствием оружия, а нагло и вызывающе ведут себя и те и другие.

Рича, чтобы не нарываться на скандалы, включил ПСИ-генератор на максимальную мощность, в режиме отпугивания опасных пресмыкающихся, разве что выведя из-под воздействия свою команду: Натана, Аурелию и нанятых возчиков. Уловка сработала: люди расступались перед короткой колонной, никто не пытался вклиниться, перебежать дорогу перед мордой лошади, пугая животное. Аурелия ехала рядом с Ричей, указывала дорогу, а Натан замыкал колонну, так сказать, являл собой арьергардное охранение.

Пропетляв по улицам, путешественники оказались перед воротами двухэтажного дома, и Аурелия постучала в деревянный молоток, устроенный на калитке, врезанной в воротину.

Тут же открылась форточка, закрытая деревянной створкой, кто-то высунулся, что-то невнятно воскликнул, послышалась возня, створка пошла внутрь, и перед путешественниками предстал высокий, крепкий, ещё нестарый мужчина, который поклонился, глядя на девушку:

— Почтительно рад приветствовать вас, госпожа Аурелия! Милости прошу!

Мужчина распахнул ворота, и телеги одна за другой въехали на небольшой двор, почти полностью загромоздив собой свободное пространство. Следом въехали всадники и вьючные лошади. На крыльцо, тем временем, вышла высокая, несколько сутулая женщина:

— Рада приветствовать вас, синьорина Аурелия, я весьма рада, что вы успели! Синьора Мария тяжело хворает, и вероятно скоро отдаст душу господу нашему, за священником уже послано. Надеюсь, он успеет и напутствует бедняжку.

Аурелия растерянно и чуть не плача, посмотрела на Рича:

— Мессир Ришар, умоляю Вас, осмотрите мою тётушку! Она добрая женщина и единственная моя опора в этом мире! Может быть вам удастся её спасти, добрый мессир Ришар?

— Что же, синьорина, я готов.

Рича соскочил с коня, помог сойти девушке и скомандовал Натану:

— Натан, вы помните первый урок? Благоволите распорядиться.

Натан соскользнул со своего коня, тут же распорядился обиходить лошадей, чем мужики и занялись, а сам он, подхватив под локоток симпатичную служанку, отправился искать кухню, добывать горячую воду и мыло.

Рича и Аурелия, вслед за женщиной, оказавшейся компаньонкой госпожи, поднялись на второй этаж. Там, в большой комнате, с наглухо закрытыми окнами, в плотном полумраке, на кровати, стоящей посреди комнаты, лежала женщина лет сорока, с красивым, но искаженным болью лицом. Женщина что-то бормотала в беспамятстве, но было не слышно, что она говорит.

— Велите открыть окна, синьора! — повелительно обратился Рича к сопровождавшей женщине. В этом смраде и здоровому человеку станет худо, а болящему и вовсе нехорошо.

Две служанки, по одному движению бровей управляющей бросились раздвигать шторы и открывать окна.

— Синьорина Аурелия, могу ли я касаться вашей тётушки?

— Разумеется, мессир Ришар, можете, ведь вы лекарь! А почему вы спрашиваете?

— Мало ли какие правила или ограничения действуют в том или ином городе, в той или иной общине. — буркнул Рича и обратился к компаньонке — Скажите, сударыня, кроме высокой температуры и тошноты — он кивнул на таз под кроватью — какие ещё симптомы?

— Ужасные головные боли и простреливающие боли в правом боку. — чётко доложила женщина — Мэтр Роже, постоянный лекарь госпожи, сказал что закупорился желчный пузырь, и он, мэтр Роже, в сем случае совершенно бессилен. Он даже не взял денег за последний свой визит.

— Мэтр Роже абсолютно прав: современная медицина совершенно бессильна в сем печальном случае. Попробуем вылечить несчастную.

В комнату вошел Натан, а за ним две девушки несли таз, большой кувшин, полотенце и кусок сероватого рыхлого мыла в серебряной мыльнице.

— О! как раз вовремя! — обрадовался Рича — Вы, синьорина Аурелия и вы, синьорина... Как вас?

— Корнелия.

— И вы, синьорина Корнелия, сядете вот на этой скамейке и будете наблюдать за процессом лечения. Но предупреждаю: услышу хоть звук, тут же выгоню из комнаты!

Он повернулся к Натану:

— Коллега, вас обучали лечебному гипнозу?

— Нет, мессир Ришар, я только слышал о такой методе но никогда не был свидетелем применения гипноза.

— Значит, сейчас станете свидетелем применения. Внимательно наблюдайте за моими манипуляциями.

ПСИ-генератор работает на принципах гипнотического воздействия, а работа с птицами и людьми различается не принципиально, за тем исключением, что люди труднее поддаются внушению. Впрочем, пациентка была в бессознательном состоянии, что колоссально облегчало работу с ней.

Рича стал воздействовать на женщину, правда, почти всю работу выполнял ПСИ-генератор, но Натану об этом знать не нужно. Наконец, Рича убедился что можно работать, взял правую руку женщины и один за другим запустил ей в вену микрохирурги и детоксикаторы. Пластыри стимуляторов он налепил на голову и шею женщины.

— Итак, коллега, пациентка под полным нашим гипнотическим контролем, лечебные аппараты я ввёл ей в кровеносную систему, по ней достигнут желчного пузыря, и разрушат камни.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел священник в чёрном одеянии:

— Разрешите?

Рича, Натан, Аурелия и Корнелия встали, поклонились.

— Меня звали к болящей и слуга уверял, что минуты сочтены. Но я не вижу скорби на ваших лицах, дети мои. Неужели слуга ошибся?

— Святой отец! — поклонилась Аурелия на правах хозяйки — Слуга не ошибся, и моя тётушка действительно умирала, но по счастью, со мною прибыл великий врачеватель, который сейчас лечит Марию Августу де Лоран ле Претр.

— Рад слышать. — улыбнулся священник — Синьора Мария ещё молода, ей ещё жить и жить.

Женщина на кровати беспокойно задвигалась, что-то невнятно пробормотала.

— Предлагаю мужчинам покинуть помещение — сказал Рича и повернулся к дамам — Сейчас у синьоры Марии позыв облегчиться, надеюсь, у вас есть судно?

Мужчины вышли в коридор и священник повернулся к Натану:

— Не вас ли, молодой человек, я видел в резиденции епископа Тулузы накануне Рождества?

— Да, я бывал у Его Преосвященства в это время. — спокойно кивнул Натан — Но я не могу припомнить вашего имени, святой отец.

— Отец Доминик. Служу при храме святого Пантелеймона. — поклонился священник

— Весьма рад, отец Доминик. Моё имя Натан де Сент-Анж, я студент Медицинской школы университета Монпелье, и снова прибыл к Его Преосвященству. Разрешите представить вам моего учителя, мессира Ришара де Синь, великого врачевателя, который поднял со смертного одра меня, синьориту Аурелию де Лоран ле Претр, а на ваших глазах и её тётушку, Марию де Лоран ле Претр.

Открылась дверь, выглянула Аурелия:

— Господа, прошу вас, входите, тётушка, кажется, приходит в себя.

Войдя и бросив взгляд на больную, Рича попросил:

— Принесите молоко и охлаждённую кипячёную воду, и дайте распоряжение сварить некрепкий куриный бульон. Больная слаба, ей требуется пища для поддержания сил.

Веки больной затрепетали и она открыла глаза. Удивленно обведя взглядом присутствующих, она узнала племянницу и слабо улыбнулась. Хотела что-то сказать, но не смогла, и только пошевелила губами.

— Минуточку! — сказал Рича, взял из рук молоденькой служанки поднос, на котором стояли кувшин с молоком, чашка и кувшин с водой.

Быстро разбавив водой молоко он приподнял голову женщины и помог ей напиться.

— Благодарю, благородный господин! — благодарно кивнула женщина и перевела взгляд на племянницу — Как ты тут оказалась, милая Аурелия, и кто эти люди?

— Тётушка, два часа назад я приехала сюда, и слуги сообщили, что ты при смерти. Мессир Ришар де Синь оказал тебе помощь, и теперь тебе останется только выздороветь. Святой отец пришел соборовать тебя, но по счастью, вызов оказался ложным. Прости великодушно, если что-то сделано неправильно.

— Что ты милая, разве я могу на тебя сердиться? Всё сделано правильно, я очень рада видеть и тебя и твоих друзей. — она перевела взгляд на компаньонку — Корнелия, размести гостей, и проследи, чтобы они ни в чём не испытывали недостатка.

— Я рад, дочь моя, что мне не пришлось напутствовать тебя.

* * *

В гостиную тётушка вышла самостоятельно, хотя и опираясь на руку Корнелии. Гости встали, приветствуя хозяйку дома.

Мария де Лоран ле Претр, готовясь к тяжёлому разговору, оделась тщательно, в лучшее свое платье. На голове, поверх сложной прически, возложена диадема восточной работы. Лучшие драгоценности: серьги, перстни и прочее, чему Рича и названия не знал, находилось на своих местах. Властительница готовилась узнать тяжёлую весть.

— Милостивые судари и сударыня, — сказала она, заняв место в кресле немного похожем на трон — Корнелия мне рассказала всё, и я хочу поблагодарить вас за спасение моей жизни. Поразительно, но я не чувствую ни малейшей боли, к которой привыкла за последний год, а только лишь слабость, но слабость приятную, сулящую возврат здоровья. А теперь я прошу рассказать, что случилось с моим мужем, Жирардом де Лоран ле Претр.

— Дорогая тётушка, — встал Аурелия — дядя Жирард приехал забрать меня из разорённого поместья и доставить сюда. Мы отправились в путь со всей возможность поспешностью, но по дороге подверглись нападению отряда возглавляемого Кристофером ле Марто, врагом нашего рода. Мне бесконечно тяжело об этом говорить, но мой дядя и твой муж погиб при этом нападении.

Повисло тягучее молчание, которое прервала вдова:

— Поведайте мне главное: была ли смерть моего супруга доблестной?

Аурелия не посмела отвечать на такой вопрос, и беспомощно посмотрела на Ричу.

Рича встал. Что тут скажешь? Правду? А кому она нужна, та правда? Место засады выбрано прекрасно, и нападающие первым же, самым неожиданным, прицельным и потому самым эффективным залпом выбили всех вооруженных мужчин, а потом вышли из укрытий и спокойно перебили оставшихся. Шевалье Жирард, кстати, был убит тяжёлой арбалетной стрелой в лицо. Аурелию застрелили последней, просто чтобы не мешала, а потом не проболталась. Не было там доблестного боя, а была гнусная, отвратительная резня.

Рича глубоко поклонился вдове и заявил:

— Синьора Мария де Лоран ле Претр, я видел обстоятельства гибели твоего мужа. Свидетельствую: Жирард де Лоран ле Претр погиб как герой. Тяжело раненый в первые же секунды нападения, он убил не менее восьми разбойников, а потом броском топора убил Кристофера ле Марто, трусливо прятавшегося в задних рядах своих головорезов. Мы с Натаном де Сент-Анж подоспели слишком поздно, и всё, что нам досталось сделать, это помочь вашей племяннице, синьорине Аурелии.

Натан дико посмотрел на Ричу: в его голове не укладывалось, как можно приписать свой великий подвиг совершенно неизвестному человеку, лишь бы дать хоть какое-то утешение его вдове.

А Рича продолжил:

— Жирард де Лоран ле Претр похоронен у дороги, на месте злосчастного боя. Рядом с его могилой находится могила его боевых товарищей и слуг. На крутом склоне мы с Натаном де Сент-Анж выложили крест из диких камней, и в центре его, на камне мною вырезана надпись: "Шевалье Жирард де Лоран ле Претр, погибший в неравном бою 17 апреля 1229 года, вместе со своими слугами". Заупокойную молитву читал присутствующий здесь Натан де Сент-Анж. Врага его, Кристофера ле Марто, с его людьми, мы не имели возможности погрести должным образом, и поручили это дело местным селянам. Это всё, что я могу сказать, благородная дама. Добавлю лишь, что в том бою ваш муж сделал много больше, чем в силах сделать человек.

Вдова скорбно склонила голову. Она узнала всё, что хотела, и теперь ей предстояло по-новому выстраивать свою жизнь, опираясь лишь на собственные невеликие силы. А Натан, наконец, сообразил, зачем они с Ричей возились с могилами и крестом. Тогда его поразила лёгкость, с которой Рича, своим необыкновенным ножом, вырезал эпитафию на крупном обломке красного гранита.

Теперь они становились своими для друзей шевалье Жирарда, но, правда, и получали в довесок врагов из числа тех, кто был на стороне Кристофера ле Марто. Но последнее обстоятельство мало заботило и Ричу и Натана: враги в эту беспокойную и кровавую эпоху появлялись сами собой, а вот с друзьями во все времена было тяжело.

Лёжа в мягкой постели, на свежих простынях, закинув руки за голову, Рича размышлял над тем, что ему теперь делать в суровой и беспросветной здешней реальности.

Беда в том, что знаний об этой эпохе у него никаких, разве что среди литературных файлов отыскалась пьеса русского поэта Александра Блока "Роза и крест", но без датировки. Кажется, Блок жил несколько позднее описываемой в пьесе событий, но вот насколько позднее — указаний не было. Получается, что пьеса в качестве исторического источника ненадёжна. В такой ситуации придётся опираться на имеющееся знание, на текущие наблюдения, на нарабатываемые связи.

Вот только каждый, только познакомившись, старается привлечь Ричу на свою сторону и использовать в своих целях. Но таковое обстоятельство нельзя ставить в укор людям — все мы пытаемся манипулировать всеми.

Но что есть в активе Ричи? ПСИ-генератор и жалкие остатки аптечки гарантируют ему славу величайшего врача, так что без куска хлеба с маслом и толстым слоем икры он не останется. Библиотека со сведениями по анатомии, физиологии и прочим медицинским областям обеспечит ему славу великого учёного. Есть много сведений по фармакологии, химии, биологии... Правда, все эти вещи придётся очень долго и нудно приводить к общему знаменателю с современной химией. Да и нет ещё никакой химии, потому что есть алхимия, а её понятийный аппарат и терминология слабо сочетается с наукой, известной Риче.

Но если пристроиться в существующий университет или основать собственный, то вполне можно основать современную химию и обучать студентов по-новому. Увидев результаты новой научной школы, другие учёные потянутся к новому источнику.

Хотя, вряд ли. Скорее напишут гору доносов, обвинят в миллионе грехов, припишут ересь, подведут под расследование инквизиции, и здравствуй костёр. Рича побывал на костре, хотя и не зажженном, и это ощущение ему не понравилось. Нет, он и с другого костра удерёт, и из темницы его выведут взятые под контроль тюремщики, но вот ведь какая штука — скорее всего на костёр потащат не самого Ричу, а его учеников, причём самых умных, талантливых и многообещающих.

Просто потому что всегда именно так и бывает.