Камень 1

— Ну, ты особо не кручинься. Может, и не будет пострадавшего.

— Как не будет?

— Увели мы его.

— Как увели, куда?

— Да он из этого церковного хозяйства, и сам не хочет с полицейскими встречаться. Так что может, тебе повезло.

— Ну мужики, если так, с меня причитается.

— Ты не торопись, может завтра он и передумает. А не передумает, зайди недели через две в церковь эту, с попом или кто тут будет, поговори, свечку поставь. Вот тогда, если всё гладко будет, тогда и считай, что повезло.

Беру сумки и в два приёма перетаскиваю их за ограду. Когда уже вошел, заметил, что приехала скорая.

Переночевать нам тётка разрешила в хозяйственной постройке. Комната метров на 15, в ней два стола с телефоном (на проводах!), шкаф с бумагами, сейф в углу и стулья. Много стульев, удалось составить их в два ряда и не то чтобы с комфортом, но устроиться. Еда и вода — Шурин гонорар — у нас были, так что все трое быстро уснули.

Утро началось с предупредительного 'Р-р-гав!' и шума за дверью. Оказалось, приехал местный начальник, а пустившая нас тётка забыла предупредить.

Но мужчина оказался вполне вменяемым и даже добродушным, занялся организацией отправки пострадавшего в больницу и про нас на время забыл.

Мы умылись, благо туалет в здании был, позавтракали — неплохо Шура заработал — расставили стулья по местам и совсем уже собрались, когда раздался стук в дверь.

— Тихо! — приструнил я собаку

— Доброе утро! — раздалось за дверью — Можно войти?

— Конечно, мы уже уходим.

— Нет-нет, торопиться не надо. Я хотел бы с вами поговорить, но собака не пускает.

— Всё в порядке, она больше не будет ругаться — пришлось на всякий случай взять Таисию покороче.

Дверь осторожно открыл и вошел мужчина немного старше нас, в черной рясе — или ризе? Значит, это и есть местный хозяин.

— Здравствуйте, меня зовут отец Федор. А вы, смотрю, близнецы?

Мы тоже поздоровались.

— Как видите, нас не отличить — ответил Шура.

— И даже по паспорту — добавил я — так что сами путаемся, где кто.

— Как не отличить по паспорту? — удивился поп.

— Оба Александры. Но мы договорились, что я Шура, а он — кивнул брат — Саша.

— Удивительно. Но я о другом хотел спросить. Я правильно понимаю, что вы ночью попали в ДТП? Покорёженная машина до сих пор стоит, это ваша?

— Да, было дело. Дождь идёт, никто не останавливается, вот нас и пустили переночевать. Спасибо вам.

— Что вы, не за что. Сами не пострадали?

— Бог миловал — ответил я, и осёкся — ну как неправильно бога помянул, или не к месту. Но ничего, отец Федор и глазом не повёл.

— Что там произошло, не расскажете? А то мои что-то темнят, а настаивать не хочу, если они не виноваты.

— Ну, — начал Шура — мы ехали в нанятой машине из Приозерска в Петербург. Водитель неправильно оценил обстановку, может, потому, что машина была с правым рулём, и аккурат на переходе сбил вашего послушника. Мы сидели сзади и обошлись без травм, а у вашего юноши были неопасные ушибы и перелом ноги. Он категорически отказался ждать приезда скорой и уговорил нас спрятать его здесь, за забором.

— А почему, не говорил?

— Говорил что-то о том, что не хочет или не может прерывать какой-то курс, и что не хочет кого-то подводить. Полагаю, что вас. Я особенно не слушал, меня его нога беспокоила. Но ваша привратница пообещала, что утром отправит его к врачу, и я решил, что можно и так. Перелом был чистый, без смещения и отёка. Я частично блокировал боль, а нас пустили переночевать.

— Теперь понятно, почему они темнили.

— Что, сильно провинились, а я их выдал?

— Да нет, они и о себе и обо мне заботились. Послушникам не запрещено выходить в мир, просто не рекомендовано. Но если бы его увезли по скорой, то он провел бы в больнице неизвестно сколько времени, и прервал бы курс реабилитации. А мною было бы недовольно моё начальство, что послушники в мир бегают. Но это на самом деле ерунда, не имеет никакого значения, но они боятся меня подвести. А вы, получается, врач?

— Нет, но могу видеть повреждения и воздействовать на них.

— Как интересно. И давно это у вас?

— Дней десять.

— И вы берётесь лечить?

— Ни в коем случае. Я вижу, когда органы повреждены, но не вижу причину. Могу на них воздействовать, но это воздействие сродни иглоукалыванию, то есть само не лечит, но как-то подстёгивает организм. Я достаточно хорошо научился снимать боль и определять, какой орган повреждён, а за лечение не берусь, не хватает знаний.

— Очень интересно. А после чего у вас проснулся такой необычный дар?

Тут в коридоре что-то упало, и раздался оглушительный детский рёв. Наш собеседник дёрнулся было, но — положение обязывает — степенно поднялся. Распахнулась дверь, мальчик лет пяти бросился к попу с плачем, обхватил руками. Священник подхватил его на руки, пытается выяснить, что болит, но безрезультатно.

— Вы позволите? — шагнул к ним Шура.

Растерявшийся от плача священник только кивнул.

— Болит палец на руке и немного колено. Колено — ушиб, палец прищемил, скорее всего — Шура протянул левую руку к мальчику и провёл по затылку — всё, больше не болит, теперь просто обидно — коснулся виска — сейчас успокоится.

Действительно, мальчишка перестал орать и стал рассматривать Таисию. Потом начал активно выбираться из объятий священника.

Тася занервничала, поглаживаю её, успокаиваю.

— Сын? — спрашивает Шура.

— Да, младший. Ох, и напугал. Пойду, отдам его матушке, не уходите, пожалуйста.

— Мы на улице подождём — крикнул вдогонку Шура.

Вышли с сумками на улицу, присели на скамеечку. Тут и вчерашняя тётка нарисовалась, вся такая деловая, торопится по делам, по сторонам не смотрит.

— Здравствуйте, — остановил её Шура — как вчерашний пострадавший? Показали его врачу?

— А, это вы! — тётка притормозила — Да, отвезли в больницу, наложили гипс и уже обратно едут — и поспешила дальше.

— Извините, пожалуйста, — вернулся священник — вы очень торопитесь в Санкт-Петербург?

— Ну не то, чтобы очень — ответил Шура — но у нас неопределённость, как ехать, и надо это решать.

— Это в чём же неопределённость? — удивился священние — автобусы ходят каждые сорок минут.

— Ну, во-первых, в автобус с собакой не пустят — Шура развел руками — а во-вторых, у нас нету денег, и мы должны из сначала заработать. Или найти того, кто отвезёт нас бесплатно.

— То ест, совсем нет? — похоже, священник к такому не привык — Извините, глупый вопрос.

— Да нет, всё просто — мы последние деньги отдали горе-водителю, а с него теперь и не потребуешь ничего.

— Тогда я хотел бы вас попросить подождать меня часа полтора, мне нужно провести службу, потом съездить со мной в одно место неподалёку, а потом либо я сам вас отвезу домой, либо с кем-нибудь договорюсь.

— В принципе, можно, — Шура посмотрел на меня, я кивнул — хотелось бы только не очень поздно.

— Очень хорошо. Тогда я пошёл готовиться, а вы можете подождать либо здесь, либо в комнате, где ночевали. А может, хотите на службу?

— Спасибо, — мы оба синхронно замотали головами — не привыкли мы — добавил Шура.

Шура остался с сумками в комнате, а мы с Таисией отправились прогуляться. Чем хорошо за городом — собака бегает сама по себе, а ты прогуливаешься неспешным шагом. И можно не убирать за ней. Конечно, некоторый контроль необходим, может и другая собака встретиться, и заяц выскочить. Но в целом очень даже неплохо прошлись, хотя за дорогой оказался не лес, а окраина какого-то городка. Побродили по пустым проселкам, вышли на ту самую объездную дорогу, по которой сюда приехали. Час с лишним прогулка заняла.

Вскоре подошёл и отец Федор. Как-то проникся я к нему, неловко стало попом называть, даже про себя. Мы с Шурой уже привыкли, что нынче они в массе своей стали наглыми не хуже депутатов, а этот располагает к себе, внушает и симпатию и уважение одновременно.

Целью нашей оказалась деревня километрах в двадцати от комплекса. Вернее, филиал церковного комплекса в этой деревне. Как объяснил нам священник, у него проходят реабилитацию наркоманы, причём, с очень хорошим результатом. Но после нескольких случаев пришлось разделить послушников по половому признаку, а то вся реабилитация могла пойти насмарку.

Вот в женский филиал мы и ехали, чтобы показать Шуре двух девушек — может, что посоветует.

Нас ждали, стоило машине затормозить у ворот, как их открыли.

Филиал поразил своим забором. Мощный, красивый, он закрывал от посторонних — а может, наоборот, закрывал деревню от послушниц — территорию гектара в полтора, с выходом к большому озеру. На территории маленькая деревянная церковь с большой открытой террасой, жилое двухэтажное здание под малиновой крышей, несколько хозяйственных построек и стройплощадка с начатым срубом из калиброванных брёвен. Если бы не строительные работы, было бы уютно и даже красиво. Церковь отделена от жилого пространства аккуратным штакетником.

К этой церкви мы и подъехали. Нас встречала сухопарая женщина в черных одеждах с замотанной по-мусульмански головой. Видно было только лицо с опущенными в землю глазами.

— Нехорошо мужчинам входить в жилище послушниц — пояснил священник — сейчас ключница пригласит девушек сюда.

— Лучше по одной — предупредил Шура

— Хорошо. Вы слышали? — Обратился священник к ключнице.

— Да, батюшка — и та поспешила к жилому дому.

Минут через пять пришла с первой девушкой. Тоже в темной одежде, юбка до пят, голова замотана. Взгляд испуганный.

— Вот, это у нас Люба — представил отец Федор — у неё остаётся устойчивая тяга к зелью, несмотря на длительный пост. Обычно улучшение начинается через полтора-два месяца, а Люба у нас уже полгода. Может, вам удастся увидеть причину, или хотя бы намёк на неё. — и смотрит то на Шуру, то на меня — Извините, я вас путаю.

— Это к нему — указываю на Шуру — для простоты, чтобы не путаться — я с собакой, а он нет.

— Можно — спросил Шура — в церковь зайти? Здесь слишком светло.

— Пойдёмте — скомандовал священник. Ключница отперла двери, и вся компания удалилась. Мы с Таисией остались на террасе.

Минут через пятнадцать выглянул Шура, позвал меня внутрь.

— Поработаешь наглядным пособием.

Велел Тасе ждать, вошел. Шура поставил меня рядом с девицей, продолжает начатый разговор.

— Вот, смотрите — берётся одной рукой за мою, другой за руку отца Федора — видите, у левого виска, ну для вас он справа получается, как бы свечение такое, голубоватое? С другой стороны тоже есть, но меньше.

— Вижу свечение, да, с одной стороны побольше, с другой меньше.

— Это свечение мозга здорового человека, мужчины. У женщин похоже, но часто бывает, что свечение интенсивнее с другой стороны.

— Теперь — отпускает меня и берётся за руку Любы — смотрите на то же свечение. Видите, среди голубоватого проскальзывают желтые язычки, как в газовой плите?

— Вижу язычки.

— Они свидетельствуют о том, что мозгу очень комфортно, он хорошо себя чувствует.

— Теперь смотрим на Сашу — он снова касается меня в районе правого бока — видит, печень светится тоже голубоватым цветом, но с краю немного розоватым?

— Вижу, сбоку даже красное появляется.

— Это здоровая печень, она нормально работает, но с небольшим напряжением. Хотя розовое может подмешиваться и от желчного пузыря.

— Смотрите здесь — снова бросает мою руку и берёт Любину — печень светится красным разных оттенков. Она в крайне плохом состоянии, она болит, но вы помните — мозг в эйфории. Он этого не чувствует.

— А если печени плохо — он отпускает и Любу, и отца Федора — а мозгу хорошо, можно предположить, что организм пребывает в опьянении. И лечить такой организм, не выведя его из опьянения — ну, наверно можно, но, по-моему, не принято.

— Врёт он всё, — подала голос Люба — ничем я не ширялась, да и не достать тут ничего приличного.

Сказать, что отец Федор был поражён — ничего не сказать. Он как-то сдулся, плечи поникли.

— Как же так, Люба, — развел он руками — мы же только на прошлой неделе вместе молились...

— В гробу я видела ваши молитвы, — смиренность вмиг слетела с Любы — и манную кашу тоже! Всё, хватит с меня вашего ханжества! — и выскочила из церкви.

— Отец Федор, ведь я могу и ошибаться — осторожно заметил Шура.

— Да нет, это я ошибался. В гордыне своей не узрел очевидного. Это лежащий на поверхности вывод, а я гнал от себя саму мысль о том, что Люба достаёт зелье. Решил, что я великий педагог и слово моё само творит добро. Прости, Господи! — он перекрестился.

— Благодарю вас, Шура, за вашу демонстрацию — наклонил он голову — я воочию увидел то, что называют аурой и считают невероятным. Но Господь — перекрестился он — велик в своей милости и явил мне это чудо.

— Да не за что меня благодарить — смутился Шура — давайте вторую девушку посмотрим.

— Да, конечно — он повернулся к тётке-ключнице — Приведите, пожалуйста, Наташу.

— Пойду пока? — спросил я у Шуры. Тот кивнул.

Приведшая бледную осунувшуюся девушку ключница стрельнула по нам с Тасей злобным взглядом. Веду себя не так, или собак не любит?

С Наташей Шура практически сразу пригласил меня для демонстрации.

— Очень слабое изменение — пояснил он нам — придётся постоянно сравнивать с эталоном.

Поставил нас рядом, иногда одновременно, иногда попеременно касался меня и Наташи. Изучал голову, шею, печень, не знаю, что ещё. Наконец, что-то обнаружил на левой руке. Снова прошёлся по телу. Отец Федор и ключница молча ждали.

Наконец, Шура повернулся к ним

— Вот, смотрите — держа отца Федора за руку, он вел другой рукой по внутренней стороне левой руки Наташи от запястья к локтю — я активирую излучение вены. Вот в этом месте оно меняет цвет — Шура несколько раз провел по одному месту взад-вперёд — видите, с одной стороны от этого места к голубому примешивается розовый цвет?

— Да, видно.

— Теперь смотрите, показываю печень у Наташи — он коснулся её правого бока — а теперь у Саши. Видите разницу?

Он повторил действие несколько раз.

— Видите, печень тоже задета. Я не буду сейчас демонстрировать, очень трудно в этих условиях уловить разницу, но слабо задеты почти все органы, кроме мозга. Сильнее видно поражение вены на левой руке, сердца и почек. У меня такое ощущение, что Наташе ввели в вену, или она сама ввела, какую-то дрянь, которая через кровь прошлась по всему организму, но была выведена через почки. Причём воздействие на вену было наиболее сильным, я бы сравнил его с ожогом. В той или иной степени задето всё, но если бы это была машина, я сказал бы, что надо бы заменить вены и почки, а остальное ещё поездит. Сердце, несмотря на изрядное поражение, восстанавливается, печень тоже выглядит обнадёживающе.

— Но учтите, я никогда не сталкивался с наркоманами. Возможно, это для них обычная картина. У Любы-то печень тоже была не в порядке. Неплохо бы было сравнить с другими.

— Пригласите, пожалуйста, еще кого-нибудь — послал отец Федор ключницу за очередной испытуемой — Лучше Марину или Любу-младшую. А Наташа пускай с нами побудет.