— Что есть, то есть, — согласился Брежнев. — И на сколько лет я выгляжу, что по этому поводу скажут советские правоохранительные органы?
— Ну, больше пятидесяти пяти я бы Вам не дал.
— Обижаешь. Все врачи дают максимум пятьдесят. Оказывается, чукотская народная медицина в чем-то посильнее академической, стыдно мне за наших официальных медиков.
— Ну раз так, то с медициной спорить особо не буду. Пятьдесят два года, не больше. Именно так я написал бы в протоколе. А что за народное средство?
— Да медики и сами разобраться не могут. Мы с Косыгиным в Анадыре один и тот же курс лечения принимали, только он почти сразу здоровье восстановил, а у меня какими-то циклами идет. Про полярные сияния над Москвой в газетах читал?
— Ну да, конечно, редкие для этих широт явления.
— Так вот, они как-то с этим связаны. Все на академика Вернадского кивают, на какую-то ноосферу. Но факт, что после каждого такого полярного сияния я немного моложе становлюсь. Скоро паспорт придется поменять, а то вдруг остановят меня на улице и скажут, что фотография не моя. Я ведь по утрам даже бегать начал, по километрику пока что, но все время дистанцию увеличиваю, так что скоро вполне могу оказаться далеко от дома.
— Не беда, Леонид Ильич, звоните тогда сразу мне, я вашу личность подтвержу — поддержал шутку генсека Сырцов.
— Ну да, прямо так и дадут они позвонить, — помрачнел вдруг генсек, вспомнив один из разговоров с чертом. — Надо партии за законодательную базу как следует взяться, слишком многое зависит от конкретного работника, от его совести. В народе вообще говорят — "закон что дышло, куда повернул, туда и вышло". У нас развитой социализм, между прочим, а пословицы царских времен до сих пор не потеряли актуальности. Вот с чем надо в первую очередь бороться, так это с нарушениями социалистической законности работниками государственных органов. Я, конечно, прекрасно понимаю, что без этих нарушений иногда нельзя, но чувство меры должно быть.
Сырцов удивленно посмотрел на Брежнева.
— Так это сколько работы, Леонид Ильич, предстоит? Начиная с того, что республик пятнадцать, и в каждой свой уголовно-процессуальный кодекс, вместо единого союзного. А ведь это только верхушка, еще ведомственные инструкции есть, и общие, и отдельные, вплоть до отдельной области и ниже.
— Вот именно. Страна у нас давно единая, возникла новая общность людей — советский народ, а законы везде разные. Надо с этим бардаком заканчивать. Вспомни, не так уж и давно даже правила дорожного движения везде разные были. Что, вижу, сейчас то тебе и вспомнить смешно то дикое время? Ладно, что-то нас не туда занесло, смеяться потом будем, давай докладывай по твоей сибирской поездке.
Сырцов открыл блокнот, в котором он набросал основные тезисы доклада.
— Прилетел я в Благовещенск, как ни странно, мой звонок в ихнее управление КГБ не пропал, встретили меня на машине прямо у трапа самолета. Поехали мы сразу в Белогорск, приехали под вечер, устроились с водителем в гостинице, ну, думаю, завтра с утра прямо к районному милицейскому начальству двину, озадачу розыском Эдика и девушек, а потом уже к нашим конторским. В самолете насиделся, в машине насиделся, подумал, надо бы косточки размять, да и поужинать заодно. И водитель не против, сходил, привел горничную. Спрашиваю я ее, где у них тут культурно отдохнуть можно, чтобы и весело и без мордобоя. Отвечает, что раньше негде было, а на днях открылся молодежный развлекательный центр. Ну и рассказывает подробно, что после Вашего визита уже на следующее утро приехали военные строители, привезли какие-то жуткие машины и начали набережную разрывать. Огородились от города длинным полукилометровым забором. В общем, жители подумали, конец света пришел, лето, искупаться негде будет, к реке не пройти, в общем, пропал август. Одновременно строители начали разрывать и улочку, идущую к реке, на ней появилась глубокая канава, а ближе к вечеру этот апокалипсис добрался и до магистральной улицы, всего месяц назад порадовавшей горожан новеньким асфальтом. Начали подвозить какие-то трубы. Сбывалась старинная народная примета — "если где-то положили новый асфальт, значит там вскоре будут менять трубы". Всю ночь стоял шум, а к утру те улицы, что разрыли, уже заасфальтировали, причем лучше прежнего. Это строители, оказывается, к городским коммуникациям подключались. Всю субботу строители возили чего-то на берег, столько машин сразу в городе и не видели, разве что во время крупных военных учений. К вечеру субботы слухи о массовых пятничных разрушениях дошли до городского руководства, собралось оно, посовещалось, обнаружило, что никто ничего не знает и поехало на стройку хвосты военным крутить за самоуправство, а там уже забор разбирают. Набережная вышла не хуже, чем в Москве, асфальт ровный, обрыв в бетон одет, под тёсаный камень, широкие лестницы вниз, к пляжу ведут, везде появились фонари, лавочки со столиками, даже туалеты с кафелем и сантехникой. А начальник строителей, подполковник, увидев городское начальство, смеется — Брежнев сказал, что обеспечит досуг для молодежи, значит обеспечит, и беспокоиться не о чем — вот, гулять уже можно, осталось совсем немного. Конечно, заливала горничная насчет этих разговоров, вряд ли простой народ рядом с городским начальством стоял.
— Ну да, что-то такое было, — задумчиво сказал Брежнев. — Мы с Косыгиным перед отъездом из Белогорска тому начальнику строителей так и сказали — надо хоть какой-то микрорайон для начала построить, чтобы оценить эффективность новых технологий. И брякнул — вот, на собрании говорилось про нужды молодежи, начните с какого-нибудь клуба для нее, пока план экспериментального строительства не утвердим. Это, что, получается, подполковник меня буквально понял? И что они там успели построить, кроме этого променада вдоль реки?
— Сейчас расскажу, только рассказ горничной закончу. В общем, строители всего за неделю громадное здание возвели. И дискотека там, и кегельбан, и бильярдные, и спортзалы, ну теннис там настольный, волейбол и прочее. И кафе, и рестораны, и банкетные залы, и кинотеатр со сценой, на которой и спектакли можно играть со сложными декорациями. Еще неделю строители занимались внутренней отделкой и оборудованием. Плакаты по городу развесили о открытии, пригласили начальство ленточку разрезать. Обслуживающий персонал вроде откуда-то из Прибалтики привезли. Народ, когда его внутрь запустили, просто в шоке был. Честно говоря, я тоже был изрядно поражен, когда сам увидел. В Москве такое открыть — очереди бы до Тулы стояли, ну чистая заграница из кино, а ведь это простой городок во глубине сибирских руд. И название какое-то нетипичное — "Пизанские башни". Честно говоря, похоже. Стоят две одинаковые наклонные башни, опираясь верхушками друг на друга, каждая с виду точь-в-точь, как Пизанская. Да вот, у меня фотография здания есть, успели мне напечатать, водитель подсуетился.
Брежнев внимательно рассмотрел фотографию, прикрыл половину рукой.
— Да, на Пизанскую похоже. Красивый молодежный центр получился. Вот подполковник учудил, придется ему звездочку на погоны добавить и на грудь чего-нибудь повесить. А я даже его фамилии не запомнил, ну ладно, найдем, подполковник — это все-таки не иголка. Ну а что дальше?
— Ну вот, наслушались мы с водителем и решили посетить это заведение. Вид впечатлил, молодежь в очереди стоит, и не только молодежь. И милиции там полно, сдерживают, так сказать, наплыв страждущих. И вот что я вижу — останавливается милицейский уазик, вылезают из него две барышни с моих фотороботов, подходят к милиционерам, и те, ни слова ни говоря, пропускают без очереди. Ну я представился, все честь по чести, и спрашиваю — а кто эти девушки, которые без очереди прошли? И вот оказалось, что это дочки местного начальника милиции. Представляете, чтобы было, если я в этот дворец молодежи не пошел бы, а явился утром с фотороботами к их папаше?
Брежнев улыбнулся.
— Да, довольно неприятная ситуация была бы. Уж не знаю даже, для кого неприятнее, для девушек, для их папы или для тебя. Будем считать, всем повезло.
— В общем, пошел я в этот дворец молодежи девушек искать. Красиво внутри, в башнях лифты прозрачные, полы в башнях, вопреки виду снаружи, совершенно горизонтальные. Отыскал я девушек в дискотеке, но... — Сырцов немного замялся, — переговорить там не удалось.
Заминка Сырцова, человека роста весьма небольшого, была вызвана воспоминанием о том, что, когда он приближался к девушкам и их кавалеры бросали на него мимолетный взгляд, его захлестывала волна страха. Мышцы кавалеров казались стальными, а кулаки размером с его голову. Физподготовке полковник Сырцов уже давно не уделял даже малую толику времени, предпочитая ей интеллектуальное развитие. Водителя рядом не было, тот как-то затерялся в людской массе. В конце концов Сырцов, подгоняемый излучением охранной системы девушек, к которому вскорости добавилось и излучение вживленного ему импланта, вовсе ретировался из развлекательного заведения, заняв наблюдательную позицию снаружи. Долго ожидать ему не пришлось, стоило на минуту отвлечься, посмотрев на отблески фонарей на волнах Томи, как девушки, вернее уже их клоны, появились поблизости от него и тоже стали смотреть на реку, о чем-то тихо переговариваясь.
— Долго я за ними ходил, но в конце концов, Леонид Ильич, я с ними познакомился незаметно для окружающих. Очень, очень приятные девушки, не был бы я женат, тут же предложение сделал бы, причем обоим сразу.
Брежнев хмыкнул.
— Губа у тебя не дура, полковник. Но лично я выбрал бы ту, что постарше.
— Ну это как кому, — возразил Сырцов, и на лице его на мгновение появилось мечтательное выражение. — Но я, мало того, что уже женат, я к тому же еще и на службе был, в общем, просто поговорил по-дружески, честно рассказал, что разыскиваю Эдика по Вашей просьбе. Ну, иначе действовать было нельзя, все-таки дочки начальника милиции, такие ничего не боятся, особенно у себя дома. Рассказали они мне все что знали, причем чистосердечно, уж поверьте моему опыту следователя. Познакомились они с нашим фигурантом совершенно случайно, вернее, сначала Алена познакомилась. Он стоял на вокзале, весь какой-то потерянный, как будто от поезда отстал. В общем, разговорились, проводил он ее домой, там он и с Ольгой познакомился. Вел себя немного странно, как будто забыл чего-то простое, девушкам это показалось весьма забавным, ну смешило как бы. Напоили они его чаем, накормили ну и попутно рассказал он им всю свою историю, я сейчас перескажу то, что дела касается.
Шел Эдик вечером по улице. Получил по голове, упал, очнулся, почти в себя пришел, чувствует, что шарят у него по карманам. Когда окончательно в голове прояснилось и даже поднялся уже, то увидел, как трое его обидчиков убегают. Поднял он какой-то отрезок трубы, брошенный ими, ну и побежал вслед. Трое, отбежав подальше, на шаг перешли, и поэтому через минуту Эдик их догонять начал. Они оглянулись, увидали его, рванули во двор, там старая застройка, дома двухэтажные, со дворами, заборами огороженными. Вот в один такой двор обидчики и забежали. Эдик, конечно, за ними, успел увидеть, как последний юркнул в проход между дровяными сараями. Эдик тоже туда, а там куча дров навалена, двое по ней уже на крышу сарая залезли, третий им что-то наверх передает. Ну, Эдик к нему кинулся, тот по дровам наверх, Эдик за ним, хлопнул его трубой по заднице, за сумку ухватился, назад тащит. Первые двое подхватили своего приятеля за руки, наверх выдернули, кольцо ремешка разогнулось, и сумка осталась в руках Эдика, а сам Эдик по куче дров вниз полетел. Опять сознание потерял, очнулся у подножия кучи уже когда светало. Голова болит, рубашка порвана и в крови, рядом лежат труба и сумка. Поднялся он, зашел в дом, там удобства на лестнице, то есть туалеты и умывальники. Напился он воды, умылся кое-как, заглянул в сумку, там сверху летняя куртка, под ней другая одежда. Нашел Эдик рубашку, надел, впору пришлась. Ну и решил он, что раз размер рубашки и куртки его, то и сумка тоже его. Стал он мысли в порядок приводить — ничего не помнит о себе, ни имени, ни того, кто он такой, вообще ничего в голове не осталось до момента, когда его по голове стукнули. Даже где он и как в этом районе оказался, не помнит. Вышел он во двор, на лавочке присел, стал в вещах рыться. В кармане куртки нашлась старая помятая квитанция с нарисованным на обратной стороне чертежом, из нее узнал, что он, возможно, Э.Л. Бойко и живет в Хабаровске на улице лейтенанта Шмидта. На дне сумки, под картоном, нашел билеты на поезда Рига-Москва и Москва-Хабаровск и триста рублей сотенными купюрами. Что за билеты, использованные или еще нет — непонятно, ни числа, ни месяца ведь не помнит. Пошел Эдик по улицам бродить, найти кого-то и хоть число спросить. Долго ходил, на улицах никого, транспорт не ходит, даже время неизвестно — часов нет. Киоски Союзпечати ставнями закрыты, дату на газетах не посмотреть. Наконец первый автобус подошел, на нем Эдик до вокзала доехал, по дороге спросил, какое сегодня число. На вокзале, естественно, он понял, что в Риге, а внутри вокзала киоск ставнями не закрывается, там и месяц из газет узнал. Выходило, что билеты у него неиспользованные и уже в 14:15 отходит его поезд в Москву .
Стал он размышлять над своим положением. Думает, раз билеты Рига-Хабаровск, то есть только два варианта — живет он или в Риге, или в Хабаровске. Жил бы он в Риге, с чего бы это ему тогда за день до отправления таскать с собой вещи, билеты и такие деньги? В общем, решил он, что живет в Хабаровске. В милицию обращаться не стал, напавших уже вряд ли отыщут, а вот его, как пить дать, в психушку определят. Во всяком случае, пока разберутся, билеты, конечно же, пропадут. Принял решение ехать в Хабаровск, путь неблизкий, пока доедет и сам все вспомнит. Побродил он до отправления поезда по ближайшим магазинам, купил сетку, кое-каких продуктов в дорогу и поехал в Хабаровск.
В общем, эта часть рассказа моих возражений не вызывает, она много чего объясняет. В Риге точно все проверю, но насколько я помню тот район, все сходится. Милиция, когда ездила по окрестностям, конечно искала нападавших, но никому из них в голову не пришло, что через крыши сараев можно на параллельную улицу выскочить.
— Ну тебе то это тоже в голову не пришло.
— Да, каюсь, не пришло. А ведь я там даже в какой-то двор заходил, может даже в тот самый. Там улица вообще, как в селе каком-то, ни тротуаров, ни асфальта. В сухую погоду проедет машина — пыль столбом. Стоят вдоль улицы довоенные бараки, может даже дореволюционные, черт их знает. Рядом прогресс, девятиэтажки, детские площадки, жизнь кипит, а на этой улице, если бы не бетонные фонарные столбы, можно подумать, что в прошлый век попал. Как-то нерационально строят в Риге новое жилье, все по окраинам, а в центре остается вот такое безобразие. Да все жители этой улицы в одной девятиэтажке поместились бы, а сколько на месте их деревянных халуп таких девятиэтажек построить можно было бы? В общем, теперь ясно, как Эдик смог так пропасть, что ни мы, ни милиция не смогли его найти. Милиция той ночью, небось, в первую очередь нападавших искала, в лучшем случае только в проход между сараями заглянули, а вот за кучу дров заглянуть никто не удосужился, иначе нашли бы Эдика сразу.
