Серый и соседка

Не увязли, только вот редкие прохожие с недоумением поглядывали на странную парочку: хорошо одетая симпатичная девушка и угрюмого вида потрепанный верзила на голову выше нее, крепко держащийся за девичье плечо. Может, думали, что это Лариса перебравшего кавалера домой тащит...

-Елена Матвеевна, с прошедшими праздничками! — весело сказала Лариса соседке, вышедшей прогуляться: погода стояла замечательная, не слишком морозная, солнечная, снег сверкал так, что глазам было больно.

-И вас также! — ответила та. — И с наступающими, Рождество на носу, забыли?

-Ой, правда, — Лариса хотела всплеснуть руками, но вспомнила, что держит Алексея за пояс, как раненого бойца: под снегом было скользко. — С этими праздниками уже не упомнишь, которое нынче число... не забыть бы на работу выйти, и ладно. Елена Матвеевна, как там... душок-то?

-Да вроде нету, — подумав, ответила та. — Может, повыморозило? Ну, если это с чердака тянуло. Хоть там и обыскали все, да мало ли перекрытий! Крыса куда угодно заберется!

-Будем надеяться, что по весне не запахнет снова, — серьезно сказала девушка. — Серый, который час?

-Половина, — ответил он.

-А, ну мы раненько...

-А что, опять полиция приедет? — словоохотливо спросила Наталья Семеновна, соседкина подружка.

-Да нет, что вы. Просто хозяин квартиры, которая смежная с Лешкиной, хочет о чем-то с ним поговорить, — бесхитростно ответила Лариса. — А вы его знаете? Старенький такой профессор, Георгий Федорович. Тарнопольский, да, Серый?

Старушки переглянулись.

-Жорку-то? — презрительно произнесла Наталья Семеновна. — Еще б не знать! Профессор кислых щей выискался!

-Не понял? — нахмурился Алексей, поудобнее перехватив Ларису. От нее так вкусно пахло на морозе этим ее эфирным маслом, что хотелось надышаться впрок. — Он вполне представительно выглядит...

-Ай... — махнула рукой Наталья Семеновна, подстелила газетку и села на лавочку. — Мало ли, кто как выглядит. Ты вот с виду бандит бандитом, а такой парнишка хороший! А Лариса вроде щебетушка-хохотушка, а на самом деле...

-Не смущайте меня, — серьезно попросила девушка, и Алексей невольно покосился на нее: на тонком лице появилось странное холодное выражение, и снова он почувствовал под рукой щетинящийся загривок, как тогда, в магазине.

-Ладно, ладно, прости старуху, — вздохнула та. — В общем, Жорку мы с Леной давным-давно знаем, вот как заселились. Это сколько нам тогда было-то, а, Ленк?

-Дай бог памяти... Я с тридцатого, заселились мы сюда в пятьдесят шестом, как сейчас помню, ходили с моим Валюшей и дивились — хоромы-то какие! Это сейчас все фыркают — однушка, однушка, а нам после угла в бараке она царским теремом показалась! Вода горячая, газ, отопление... рай земной! И пацана в школу в другой район таскать не надо...

-Ага, я тебя на год моложе, а заехали мы в тоже в пятьдесят шестом. Наши-то ребята еще потом в один класс пошли, два хулигана! Тогда мы и познакомились.

Алексей внимательно слушал.

-Точно, точно. У нас же кухонные окна-то через стенку, только руку протяни. Помнишь, я тебе стучу, мол, Наташка, соли одолжи, или ты мне — Ленка, у тебя горит что-то... — вздохнула Елена Матвеевна и улыбнулась, вспомнив молодость. — Ну это мы отвлеклись, мы ж как начнем, старые перечницы, не остановишь... Так вот, Жорка с родителями сюда где-то в шестидесятом переехал. Он с тридцать девятого, это ему чуть за двадцать было, он в институте учился. Правда, не столько учился, сколько балду гонял. Отец у него на заводе работал, мать учительницей в нашей школе устроилась, небогато жили, но все старались, чтоб Жорка не хуже других парней был...

Алексей переглянулся с Ларисой. Что такое шестидесятые, оба представление имели.

-Сколько раз я Маше — это мать его — говорила: парня пороть надо, а не эти... джинсы ему покупать! Себе бы лучше платье купила или сшила, а то ходишь невесть в чем, ученики смеются... Или мужу вон ботинки новые, что он в кирзачах рассекает? Нет, что ты... Все для Жорика! — Наталья Семеновна перевела дыхание. — Ну тут он институт закончил, в аспирантуру не поступил, и уж сколько и кому подарков родители переносили, чтоб его в армию не забрали, подумать страшно! По-моему, все из дома распродали. А он и в ус не дует, пристроился счетоводом, платят копейки, да только он кое-чем приторговывать начал.

-Интересная картина вырисовывается, — задумчиво произнесла Лариса.

-Ну и посадили его, — добила Елена Матвеевна. — На пять лет в колонию. Это где-то в шестьдесят четвертом или шестом было. То ли за хищение, то ли за кражу, я уж не разбираюсь, но там целая компания была.

-Машу удар хватил, как она приговор услышала, — продолжила ее подружка. — Отец ее схоронил, весь черный ходил... стыд-то какой! Но Жорка ушлый, его досрочно за хорошее поведение выпустили, или он под амнистию угодил, этого не знаю, врать не стану. Вернулся, сперва сидел, как мышь под веником... Потом куда-то то ли сторожем, то ли грузчиком пристроился, потом кладовщиком, видать знакомства завести успел... Ну и начал деньги зарабатывать. А отца он споил.

-То есть? — нахмурился Алексей.

-Да то и есть. Я ж прям над ними живу, когда окна открыты, то все слыхать: мол, давай еще по одной, батя, кто старое помянет... и бутылки звенят. А наутро Федя идет по соседям рубли на опохмел сшибать. Так и помер, и двух лет не прошло.

-А сын, значит, остался один в квартире... — протянула Лариса.

-Ну да. Потом женился. Евгения, что и говорить, красивая была, статная, только больно заносчивая — как же, из интеллигентной семьи! Кстати, — добавила Наталья Семеновна, — Тарнопольская — это ее фамилия. Жорка-то обычный Петров... Ну, жили они вроде складно, папаша Евгении поспособствовал, там то ли судимость сняли, то ли еще что, но Жорка быстро в гору пошел.

-Да он и так без мыла куда угодно влезть мог.

-Это верно. Но с протекцией-то оно надежнее! Сына родили, потом дочку, Жорка очки нацепил и стал представляться, будто это не жена у него из хорошей семьи, а сам он чуть не сын профессора. А деньгу он по тем временам порядочную зашибал...

-Ага, только Андрюха — это старший их, — к деду с бабкой удрал еще школьником и домой носа не казал, — добавила Елена Матвеевна, — и денег у родителей не брал. Тарнопольские и рады были, Андрюха явно не в Жорку удался: и с разумением, хоть звезд с неба не хватал, и не подлый. Помнишь, Наташ, какой скандал был, когда выяснилось, что Тарнопольские ему свою квартиру отписали? Там двушка, — пояснила она Алексею с Ларисой. — Добротная такая. А Андрюха после школы в техникум пошел, на книжки, сказал, ума маловато, буду гайки крутить. И женился еще в техникуме на малярше на два года себя старше, из какого-то села девка... Тарнопольские поохали да смирились... Ну так чего: у него теперь свой бизнес — автомастерских несколько штук, а жена ремонтные бригады собирает, потому как на этом деле собаку съела. Чем плохо? Внуки, опять же... Во-от...

-Погодите, а они все живы? — вставила Лариса.

-Дед с бабкой давно померли, им лет-то сколько было! А Андрюха с женой живы. Позванивает иногда, поздравляет. Вот как раз на Новый год звонил.

-А дочка вообще в другой город уехала, там общежитие давали при институте, — дополнила Наталья Семеновна. — Да так и не вернулась, замуж там вышла.

-Он сказал, что к дочке жить уехал, — сказал Алексей.

-Держи карман шире! — фыркнула Елена Матвеевна. — Света его на дух не переносит, муж ее тоже. Где уж он там обитает, не знаю, но точно не у дочери.

-А внучка как же?

-А она, похоже, в него удалась, — безапелляционно заявила Наталья Семеновна. — Небось примащивается, чтоб он ей эту вот квартирку отписал. Либо он ее приваживает, одному-то на старости лет и впрямь несладко. Подцепил на крючок, вот и все.

-Почему же дочь с ним дела иметь не хочет? — спросила Лариса.

-Да кто знает... — протянула Елена Матвеевна. — Она не докладывалась. Только после того, как Света уехала, Жорка с женой скандалить начали. Всю жизнь мирно прожили, а тут как прорвало. И посуду били, и мебель швыряли, и ругались на чем свет стоит... Наташа правду говорит, если окна открыты, все слыхать.

-А почему?

-Да как обычно: ты мне жизнь загубила, а я тебя из грязи вытащила, ты бабник и уголовник, а ты дура криворукая, детей воспитывать не умеешь... — она махнула рукой. — Может, она его с бабой застукала, сами знаете, седина в бороду... Но не уходила. Он тогда оч-чень хорошие деньги зарабатывать начал. Помните, расплодились всякие эти... Кашпировские? Ну вот он в таком роде и подрабатывал. Потому и профессор: тогда этих академиев да магических университетов развелось как блох! Нарисовал себе бумажку — и пожалуйста!

-Н-да, дяденька явно в жизни не пропадет, — протянула Лариса. — Серый, ты стоять не устал? А то присядь...

-Нет, ничего, я ж за тебя держусь, — серьезно ответил он, хотя спина уже начала ныть. Не хотелось прерывать познавательнейший рассказ словоохотливых соседок.

-Так вот и жили. Оно, конечно, заработок поменьше стал, но, думаю, Жорка успел себе накопить на старость. А потом Евгения и умерла, — неожиданно закончила Наталья Семеновна.

-Об этом он говорил, — кивнула Лариса. — Будто уехал на какой-то симпозиум, а она на дачу собиралась. Вернулся через несколько дней и нашел ее мертвой, вроде бы сердечный приступ.

-Вот-вот, вроде бы, — буркнула та. — Я сама у внуков на даче была, но потом слыхала от Антонины из третьего подъезда, вроде бы она слышала, что Евгении правда с сердцем плохо стало, она к телефону пошла, упала и виском об угол... Только пять дней прошло, да по жаре, поди пойми, что там на самом деле произошло? В подъезде никого — все кто на даче, кто на работе, ничего не слышали, ничего не знают. Ну а возраст... кому надо разбираться? Вот после этого Жорка всю обстановку поменял, даже обои переклеил, а сам уехал.

Лариса снова взглянула на Алексея. Тот пожал плечами.

-Просто сценарий для фильма, — честно сказала она.

-И-и-и, милая, — махнула рукой Елена Матвеевна. — Любую бабку расспроси, она тебе такого порасскажет, что хоть десять сериалов снимай! Эти-то, которые показывают целыми днями — ой, глупы-ы-е, сидишь да смеешься, потому как взаправду так не бывает. Сразу видно, молодежь придумывала, которая жизни не нюхала!

-Ага, иностранные хоть смотреть любопытно, потому как мы про эти заморские страсти не знаем ничего, — кивнула Наталья Семеновна. — Потому и не поймем, если наврано. Бойко — и ладно. А уж если про наши годы чего из нынешнего покажут... хоть смейся, хоть плачь!

Она махнула рукой.

-Ларис, без пяти, — сказал Алексей, глянув на часы.

-Ой, идем... Спасибо, — сказала она старушкам. — Оч-чень интересная картина вырисовывается!

-Да не за что, Ларочка, — ответили они вразнобой. — Вы там ухо востро держите! Жорка даром что старик, а любого молодого вокруг пальца обведет!

-Непременно, — улыбнулась девушка, помахала им от подъезда и уже в лифте повернулась к Алексею. — Ну как тебе детектив?

-Пока это не детектив, а семейная история, каких тысячи, — вздохнул он. — Если, конечно, не подозревать, что это наш профессор убил супругу. Может, в пылу ссоры, может, намеренно. Тогда ясно, зачем менять обстановку: там где-нибудь могли остаться следы крови.

-А думаешь, эксперт бы не осмотрел?

-Ларис, а ты полагаешь, бригада была в таком восторге от разлагавшегося пять дней на жаре трупа старушки, что хотя бы подумала о версии убийства? Подозреваемых нет, муж на симпозиуме, наверняка свидетели у него были, коллеги там, попутчики... А если даже эта Евгения умерла сутками раньше, повторяю, времени прошло столько, что точно устанавливать время смерти никто бы не взялся. И не захотел возиться, что самое главное.

-Ну, тебе виднее, — вздохнула она. — А полагаешь, никто из соседей не заметил, когда именно он выходил из дома?

-Так сказано же было: лето, жара, кто на даче, кто на работе, на лавочках — и то никого нет. Дети разве, но им не до старикашек. Да и не опрашивали никого. А если бы нашлась бдительная соседка, которая от скуки весь день смотрела в окошко, а не в телевизор, и что-то заметила, она бы сама к милиционерам прицепилась.

-Ты такой логичный, что просто ужас, — искренне сказала Лариса. — И все равно, Серый, держи ушки на макушке, а язык за зубами.

-А я вообще молчаливый, ты не заметила? — Алексей еще раз с наслаждением потянул носом.

-И прекрати меня обнюхивать!

С этими словами Лариса позвонила в дверь.

Открыл сам Тарнопольский, заулыбался, поздоровался и радушно предложил войти.

-Нет-нет, не разувайтесь, — затараторил он, галантно принимая у Ларисы дубленку. Алексей стряхнул с плеч куртку, и девушка с непроницаемым выражением лица повесила ее на вешалку рядом со своей легонькой "шкуркой", как она ее называла. — Просто ноги вытрите, вот половичок... Я всегда ужасаюсь, когда в гостях предлагают тапочки, особенно если намечено торжественное мероприятие! Дамы в вечерних туалетах, мужчины в костюмах — и старые хозяйские тапочки! Прошу, проходите...

В комнате ничего не изменилось, разве что пыли стало поменьше, да воздух посвежел.

-Присаживайтесь, — пригласил Георгий Федорович. Алексей сел и поморщился: софа была мягкой, сильно продавливалась, и вставать с нее, он знал, придется в три приема. Лариса задумчиво посмотрела на него и бесцеремонно подсунула ему под спину несколько декоративных подушек. — Желаете чаю? Кофе? Может быть, бокал вина?

-Благодарю, спиртного мне нельзя, а чаю мы только что выпили дома, — светски отозвался Алексей.

-А я бы не отказалась от чашечки, — сказала вдруг Лариса.

-Ну конечно... Анжелочка! — воззвал липовый профессор. — Гости пришли, поставь чайник, будь добра!

-Сейчас, дедушка!

Анжела выглянула из кухни и заулыбалась, поправляя густые темные волосы.

-Добрый день. Извините, мыла посуду и не услышала звонка... Так кому чаю?

-Мне, — весело ответила Лариса. — Может, на кухню пойдем, я так понимаю, тут намечаются мужские разговоры?

-Конечно, идемте, — сказала та. — Тут немного неприбрано...

-Ой, какие пустяки!

Алексей принюхался: пахло, если он не ошибался, обычным чаем из пакетиков. С тех пор, как он бросил курить, обоняние у него постепенно обострялось, и теперь он даже различал, каких именно травок намешала Лариса в свои чаи. Пусть даже названий спервоначалу не знал, но запах и вкус описать мог. Когда ей надоели его сбивчивые "ну горький такой запах, чем-то на полынь похож", она просто заварила всего понемножку, дала понюхать, попробовать и сказала, как что называется. Уж это он запомнить был в состоянии.

-О чем же вы хотели побеседовать? — светски произнес Алексей.

-Ох... я даже и не знаю, с чего и начать, — тяжело вздохнул тот и сцепил пальцы на сухоньком колене. Алексей отметил это для себя. — Проблема деликатная... Понимаете, внучка знала, что моя супруга умерла в этой квартире, но до недавнего времени не подозревала, как именно. Мне не хотелось ее травмировать, — пояснил он. — Словом, даже ночевать она сегодня отправилась в гостиницу!