Волчица и пергамент. Том 10

Прежде всего, хотя положение и звёзд на небе зависит от времени года, заметить какие-то изменения в её движении за один день невозможно, даже следя за звездой каждый день, всё равно не увидишь никаких изменений.

Но астрономы, не сдаваясь, продолжали дотошно и без устали следить за их чрезвычайно медленным движением.

То, что богословы исследуют Божью волю иначе, заставило Коула приосаниться. Но в этот момент осознания их великих достижений, одно обстоятельство обеспокоило его.

— Господин астроном, вероятно, что-то должен был сделать с результатами наблюдений.

— М? — переспросил Ваден.

Осматривая помещение, кроме изображений и огромного механизма, можно было увидеть инструменты для его ремонта и регулировки, но главного здесь недоставало. Если астроном каждую ночь вёл наблюдение, он наверняка должен был вести записи.

Или они, может быть, были все собраны внизу, и Коул повернулся в сторону лестницы. В этот момент снизу донёсся голос Миюри:

— Брат.

Бросив взгляд на Вадена, Коул спустился и застал Миюри и Илению перед полкой с растрёпанными книгами.

— Господин Коул, — произнесла Иления, указывая на полку.

Миюри же обнюхивала её, приближая и удаляя нос.

— Что такое?

Миюри оглянулась и повернулась к Коулу.

— Этот ряд словно бы специально выстроен.

— Э?

— Если присмотреться к накопившейся пыли, она выглядит странно.

Иления подняла несколько книг, чтобы солнечный свет из окна осветил скопившуюся пыль.

Кул сам любил книги и во время путешествий нередко посещал большие книгохранилища, поэтому он знал, что в мире книг слишком много, чтобы все они регулярно читались. И потому пыль на книжных полках попадется так же часто, как снег зимой.

Однако пыль под снятыми с полки книгами доказывала, что их специально двигали.

— Может, если мы их переставим... — пробормотала Иления, быстро расставляя книги на полке.

Если в ряд добавить то, что осталось на рабочем месте, стало очевидным, что...

— Каких-то книг вроде не хватает? — предположила Иления.

Все книги были крупными, поэтому отсутствие даже небольшого их количества весьма заметно.

— Думаю, да, — ответил Коул.

Ему был очень близок духовно живший здесь астроном. Если так, то астроном, имевший столько всего, не мог не заполнить полку книгами.

— Тогда... — пробормотал Коул, обескураженная Иления вздохнула, словно устала. — Учёный, мне думается, мог уйти сам.

Миюри села и с силой ударила в пол сложенными вместе передними лапами.

Никаких признаков борьбы, ограниченное число людей, допускавшихся сюда, книги нарочно растрёпаны, чтобы занять больше места, и не было заметно их убыли. Вероятно, астроном унёс столько книг, сколько отобрал.

Например, наблюдения за движением звёзд.

— Допустим, злоумышленники хотели узнать дату, а господин учёный не говорил им, и они взялись сами за вытряхивание данных, но это не совмещается с тем, что нет признаков борьбы. Раз так, можно было бы ожидать, что господин учёный продолжал бы вести свои исследования, — рассудила Иления, Коул в ответ вздохнул.

— Думаю, можно предположить, что господин астроном осознал неустойчивость положения выборщика Дюрана и решил сменить место. Однако... — произнёс он и остановился.

Похоже, Иления поняла, что он имел в виду, её взгляд обратился к потолку:

— Да. По тому оборудованию на верхнем этаже видно, что наблюдение за звёздами стоит больших денег. И размещено оно на вершине башни, чтобы свет города не мешал наблюдать за звёздами. Найти нового покровителя, готового обеспечить всем необходимым, непросто. И если астроном предал правителя, это значит, что ему сделали очень заманчивое предложение.

У алхимиков найдутся аристократы, желавшие купить их сомнительные зелья, иной раз алхимик мог состроить из себя врачевателя, или же торговый дом попросить оценить руду, одним словом, найдётся путь найти денег на исследования.

Иное положение у астрономов. Результат к ним приходит после долгих наблюдений, и, насколько слышал Коул, за целую жизнь им нечасто удаётся получить хотя бы что-то. Правда, говорят, астрономы полезны в сельском хозяйстве и в мореплавании, но Коул не думал, что отдача от учёных оправдала бы расходы на их содержание.

Так что поддержать астронома мог только тот, кто ставит на них очень много, как выборщик Дюран, или излишне богатые и бесившиеся от этого богатства аристократы.

В ином случае...

— Возможно, поэтому выборщик с самого начала заподозрил Церковь.

Лишь немногие могли бы себе позволить траты на оборудования и инструменты. Если попытался взять астронома под покровительство представитель побочной ветви королевского рода, имеющий претензии на роль выборщика империи, это сразу бы заметили.

Однако в мире имелась и такая организация, которая не вызвала бы подозрений, если бы у неё однажды стало одним астрономом больше.

Эта организация — Церковь, в памяти Коула тут же всплыло великолепие эшьютадтской церкви, а у церквей обычно бывают высокие шпили. Если надо спрятать дерево — лучше леса места не найти, а для сокрытия астронома лучшим местом был бы лес из шпилей.

— Что будем делать? — спросила Иления Коула, и взгляды Вадена с Миюри также обратились к нему.

Если астронома увели насильно, ещё оставалось время на его поиски. Насильственные действия, например, похищение, было бы достаточно сложно осуществить втихую, силами немногих людей. Тем более, если это происходило бы в окружённом горами городе, в месте с ограниченным доступом, где посторонние были бы слишком заметны. Без помощи местных грубые способы использовать не удалось бы.

Иное дело, если учёный ушёл по своей воле. Будет больше возможностей стереть следы, можно было бы даже продумать, как вообще не оставить за собой следов. Число причастных к побегу людей будет минимальным, при побеге из башни, а потом и из Убана можно было бы просто тихо отсидеться в каком-нибудь укромном месте. Более того, если бы Церковь действительно руководила побегом, астроному не пришлось бы заботиться о поиске этих укрытий.

Все ниточки были бы разом оборваны.

Миюри нетерпеливо переминалась передними лапами, Иления смотрела в пол, взявшись рукой за подбородок.

И всё же Коул не испытывал растерянности. Потому что чувствовал, что эта комната была ему очень близка. Это была комната, в которой жил человек, увлечённый настолько, что забывал о еде и сне.

К тому же Иления с Миюри кое-что обнаружили на книжной полке. Коул не обратил внимания на пыль, поглощённый сладкой с горечью начинкой этого места, вызывавшего в нём ощущение близости. Например, то, как собиравшийся исчезнуть астроном не смог удержаться и взял с собой книги.

И тогда Коул постарался влезть в шкуру астронома, собиравшего перед побегом вещи, чтобы его глазами увидеть эту комнату, Коулу показалось, что он видит выражение его лица.

В таком случае должны были найтись ещё подсказки.

Коул обратился к листу бумаги, на который Иления записала названия книг с полки.

— Зацепки ещё есть. Господин Ваден.

— Мм?

— Передай, пожалуйста, господину Ханаану то, что записала госпожа Иления. И тогда узнай, какие из них больше всего особенно могли бы понадобиться господину учёному.

— Мм... Почему бы и нет?..

— Так, Миюри.

— У-мм? — подняла глаза забавлявшаяся с крысами волчица.

— Проверь, пожалуйста, не появился ли кто-нибудь из птиц Шарон в городе. Если да, скажи, что мне очень жаль обращаться, не дав отдохнуть, но я хочу попросить снова отправиться в полёт.

В последний раз Шарон, помимо письма от Хайленд, передала жалобы птиц на переутомление. Однако сейчас возможности птиц получали особую ценность.

— Хорошо, но куда ты хочешь её отправить?

Коул вспомнил прощание при выезде из Эшьютадта.

Жил на свете один книготорговец, любитель необычных книг.

— К господину Ле Руа.

При насильственном похищении в комнате астронома должны были остаться следы. Но если он тайно сбежал по своей воле, то мог следы стереть.

Тогда, может, всё кончено? Не совсем так. Раз он ушёл по своей воле, должны были остаться следы этого.

Состояние этой комнаты заставило Коула почувствовать свою сильную схожесть с её владельцем. Раз так, действия астронома не должны были сильно отличаться от того, что мог ожидать от него Коул.

В полдень на третий день после осмотра башни, когда Коул читал на постоялом дворе книгу о небесных телах, взятую с разрешения выборщика из башни, к нему подошла Миюри.

— Брат. Пришло.

Коул отвлёкся от чтения и увидел, что на подоконнике сидел голубь с растрёпанными перьями и злым взглядом, а Миюри держала в руке письмо. Коул ощутил холодную, молчаливую ярость, таившуюся за обычно бесстрастными у голубей глазами. В горах небо бороздили хищные птицы — угроза для остальных пернатых, так что Миюри, должно быть, привязала к ноге голубя свою шерсть в качестве своего рода оберега, но сам перелёт, вероятно, было очень нелёгким.

Испытывая угрызения совести, Коул развернул письмо.

— Что там у дяди Ле Руа?

Знания Ханаана и связи книготорговца Де Руа. И к этому то, чем Миюри нередко поддразнивала Коула: не так много людей в мире читают книги, и их можно будет отследить в этом мире.

— Это большой прорыв, — сказал Коул.

Уши Миюри насторожились, она с подозрением приблизила лицо к письму.

— Готовимся к поездке. Надо сообщить госпоже Илении и попросить у выборщика разрешение на выезд.

Миюри на миг застыла, а потом вырвала письмо у Коула и посмотрела на текст.

"Арберк" — только одно слово.

Выехав из Эшьютадта, Ле Руа отправился в Убан не коротким путём, а окружным, морским. Сомнение в том, что Ле Руа сумел бы пройти по горной тропе, было лишь одной причиной этого.

Дело в том, что портовый город Арберк располагался в устье реки, вытекавшей из Убана. А из того, что Ив рассказывала Коулу о торговле на большой земле, следовало, что размещавшийся в глубине гор Убан в своей торговле опирался главным образом на речной путь до города в устье реки. Убан производил на продажу, главным образом, тяжёлые, громоздкие изделия из железа и дерева, потому ему и приходилось полагаться на водные пути, а не сухопутные И поэтому Ле Руа выбрал путь через Арберк.

Если бы астроному в затерянном в горах Убане захотелось получить что-нибудь редкое, вроде книги, получить это можно было лишь через морской порт. Другими словами, если в Арберке происходит продажа специфической книги, человек, покупающий её, должен обязательно оказаться тем, кто изучал звёзды на башне, а по типу книги можно будет узнать, астрологом он был или астрономом. На этом строился расчёт.

При случае можно было узнать в Арбурке и ещё кое-что. Скажем, если астронома вытащили из Убана не силой, а увещеваниями да уговорами, было весьма вероятно, если он выдвинул бы определённые условия, как только достиг шумного города.

— Кажется, книги в Арбурке продолжали продаваться даже после исчезновения астронома, — недоверчиво произнесла Миюри.

— Если бы учёный остановился бы в шумном портовом городе, он бы наверняка захотел купить книги. И потом, я не думаю, что он смог бы вынести из комнаты в башне все свои любимые книги, — ответил Коул, и Миюри в изумлении округлила глаза. — Если сбежишь из дома ты, я буду проверять мясные лавки и лавки аптекарей в ближайшем крупном городе.

Мёд и сахар — ценные подсластители снадобий, которыми торгуют аптекари. Ребёнок, сбежавший от своего немного расшумевшегося и выпустившего из рук поводья брата, обязательно заглянет туда.

Миюри выпятила грудь и рывком прижала ладонью послание к груди Коула:

— Готовимся к поездке!

Потом она пробормотала что-то вроде: "Что бы надеть...", но Коул не стал её переспрашивать.

Коул пришёл к выборщику и сообщил, что определил положение астронома по продажам книг в Арберке, выборщик простонал и больше ничего не прибавил. Но не потому что он сам не подумал о такой возможности, а от радости, что его ставка на Коула оправдалась, и, кажется, он хотел бы это скрыть.

Коул попросил разрешения выехать из города, и выборщик сразу дал согласие.

— Вот тебе на дорожные расходы и ещё вот это. Оно ко в чём тебе поможет, — и выборщик вручил Коулу кошель, полный серебряных монет, и пергамент на привилегию свободного проезда по землям рода Дюран.

Вероятно, чем ниже падал авторитет выборщика империи Дюрана, тем больше своевольничали аристократы-землевладельцы, выставляя свои таможни на реке, вытекавшей из Убана. Так что на случай затруднений на реке мог понадобиться этот пергамент.

Было, конечно, приятно, что правитель позаботился об этом, но уже сама необходимость в такой привилегии показывала слабость его положения.

А обычные торговцы, не наделённые подобной привилегией, платили налог на каждой таможне, это затрудняло ведение торговли, повышало цены на товары, вывозимые из Убана и ввозимые в него, усложняя жизнь жителей города. Гнев жителей обращался на выборщика Дюрана, не способного приструнить аристократов-хапуг, захвативших реку.

В результате власть правителя ослаблялась, а землевладельцев — росла... Правитель увяз в этом порочном круге.

— Мне немного его жаль, — произнесла Миюри, когда она, одетая для путешествия, уже плыла на лодке по водному пути города.

— Каким бы прекрасным ни был тот или иной человек, пока он на суше, он останется во власти сухопутных порядков. В море ты свободен и не должен кому-то платить. А в горах особенно противно, — ответил Ваден.

Даже крысы, преследуемые в городах кошками и собаками, ненавидимые людьми, оказавшись взаперти на корабле посреди моря, могли в полной мере насладиться свободой. И Ваден, похоже, устал от жизни в горах, ему не терпелось вернуться в свой старый дом, плывущий по морю.

— Корабль — это не то. Их ветер носит, как хочет, кидает на рифы, если волны большие, они могут перевернуть корабль. Забыл, как вы сели на мель и не могли с неё сойти? — накинулась на Вадена, а не на правителя Дюрана, Миюри, вероятно, из-за того, что сама она родилась и выросла в горах.

Ваден угрюмо заткнулся, но крыс, подружившихся с Миюри, позабавило, как она заставила его признать себя побеждённым.

— К слову, брат, сколько ещё до этого города Аберк? — спросила Миюри.

— Кажется, через какое-то время условия на реке ухудшатся, нам придётся сойти с лодки и двигаться пешком, но даже с учётом этого путь займёт до трёх дней.

— Довольно близко. А я бы хотела ещё приключений, — простодушно сказала Миюри.

Ваден и Иления, добиравшиеся до Убана по реке из Аберка, со значением улыбнулись. Миюри это рассердило, но скоро она поняла причину их улыбок.

Там, где дорога пересекается с рекой, могут устраивать паромные переправы и постоялые дворы для те путешественников, которые задерживались в этом месте.

— Пчхи! — громко чихнул Коул, сидя у огня на таком постоялом дворе.

Ему казалось, что он всё время чихал с самого выезда из Эшьютадта.

— С завтрашнего дня с рекой заканчиваем? — спросила Миюри.