Волчица и пергамент. Том 10

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 10

Перевод с японского: Google, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор Дзю Аякура

ПРОЛОГ

Это одеяние не случайно было чёрного цвета. "Темней всего перед рассветом ночи мрак". И каждый, увидев эти цвет и покрой, сразу поймёт.

Два слова — "Предрассветный кардинал" — составляют единую суть.

Сейчас перед Коулом стояла девушка, которая каждый вечер с невероятным увлечением записывала на бумагу потрясающие строки, услышанные в какой-нибудь таверне от менестреля.

Наморщив лоб, с такой серьёзностью, которая заставляла Коула задуматься о причине её, она окунала пальцы в яичные белки и проводила ими по его волосам.

Сделав ещё парочку мелких исправлений, она шагнула назад, оценила результат и удовлетворённо раздула ноздри.

Коулу было немного не по себе, но деваться было некуда, поскольку в официальных случаях внешний вид, без сомнений, внешний вид был очень важен.

Будучи сорванцом по натуре, любительницей песен и розыгрышей, она в своём безукоризненно-белом одеянии и с заплетёнными серебристыми волосами, каких не было ни у кого, выглядела чистой душой, невинной святой.

Святая с солнечной улыбкой посмотрела на Коула сверху вниз и степенно кивнула, словно поняла его мысли.

После этого парнишка, ожидавший справа, почтительно вручил Коулу священную книгу. Коул держал её в руке, словно рыцарь держит меч или торговец — весы. Он понимал, что, поступая так, он будет похож на Предрассветного кардинала.

Но, что иронично, очень ограниченное число людей на самом деле видело Предрассветного кардинала. Вероятно, тех, кто видел, было просто очень мало. Поэтому, когда кто-то выдаёт себя за Предрассветного кардинала, людям легко поверить, что он настоящий. Более того, они на одном рвении даже способны построить город на пустом месте. Такую силу обретают люди, измученные тиранией Церкви, благодаря своим чаяниям, связанным с Предрассветным кардиналом.

Но они были слишком невинны и беззащитны. Коул не должен был допустить, чтобы его власть использовали нечистоплотные люди.

А значит, сейчас не время скромничать, считать себя недостойным этого имени. Даже если чрезмерные ожидания людей обременительны для него, он должен бороться.

Это ответственность того, кто поднял тревогу.

— Идём, брат, — сказала девушка, притворявшаяся святой, и протянула ему руку.

Как бы ни было страшно, если этот маленький рыцарь будет рядом, он сможет выдержать. А ещё у него были товарищи, и если он повернёт назад, они не дадут ему сойти с пути.

Он глубоко вдохнул и сделал шаг вперёд как Предрассветный кардинал.

Для начала предстоит встреча в огромном соборе с архиепископом, являвшимся неотъемлемой частью империи. Архиепископ — звание громкое, а его обладатель являлся ещё и аристократом в мирской жизни, если удастся привлечь его на свою сторону, это будет большим шагом вперёд в противостоянии с Церковью. Лучшего, чем он, в качестве первого соперника не сыскать.

Теперь пройти через внутреннюю часть собора, высокого настолько, что нужно было задирать голову, чтобы рассмотреть.

За огромным круглым столом собрались сановники, внимательно рассматривавшие его.

Он остановился перед ними, не испытывая ни малейшего страха.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Родившиеся в деревнях мальчишки брали в руки палки, изображая из себя героев, они мечтали когда-нибудь свершить великие подвиги на поле битвы.

Но иногда встречались те, в ком не было такого влечения, эти горячо молились на ненавистных для остальных церковных службах и просили священника, единственного умеющего читать в деревне, обучить их. Вскоре некоторые из них решают стать торговцами, некоторые — деревенскими судьями, а кое-кто задумывается о пути священнослужителя.

Истории успеха в жизни в большом количестве и с неизменным успехом исполнялись менестрелями в тавернах.

Каждый к чему-то годен, к чему-то — нет, однако в этом мире бывает так, что, стремясь к чему-то, можно в итоге этого достичь, но оно окажется таким, каким и представить себе не мог.

К примеру, это может оказаться престижным положением в обществе, вызывающим всеобщее восхищение.

— Брат, ты долго собираешься оставаться в этом городе? — прозвучал вопрос в покачивавшейся карете.

Окна кареты были забраны алыми занавесками, дававшими сразу понять, что в ней должны были ездить аристократы. Для человека, называвшегося Предрассветным кардиналом, провозглашавшего целью исправление Церкви и боровшегося со злоупотреблениями, накопленными за долгие годы высокомерного возвеличивания Церкви, использование такой кареты казалось несколько предосудительным. Однако совсем недавно ему пришлось испытать, что может произойти, если пройтись пешком, а не поехать в экипаже.

После встречи в соборе Коул твёрдо отказался от предложения архиепископа вернуться на постоялый двор в карете и пошёл по городу пешком.

Когда ложный "Предрассветный кардинал" затуманил глаза людей, город Эшьютадт обезлюдел несмотря на подошедшее время большой ярмарки. Однако после того как обезумевшие из-за мошенника люди пришли в себя, буквально окаченные водой наводнения, Эшьютадт снова ожил. И Миюри попросила Коула пройти вместе по улицам и посмотреть город.

Коул попытался сказать, что сначала надо хотя бы вернуться на постоялый двор и переодеться, но Миюри, раздосадованная затянувшейся встречей в соборе, не стала его слушать.

Поскольку на встречу собрались лишь люди высокого положения, включая соседних землевладельцев, Коул был одет в сутану, присланную Хайленд. Миюри тоже была наряжена в белоснежное одеяние святой с солнечной улыбкой, которая, поговаривали, была способна исцелять больных. Они оба были в своих особенных одеяниях, но Коул подумал, что ничего страшного не будет, если они просто прогуляются по городу.

Однако если Миюри, рассудил он, само олицетворение аккуратности в этом платье, пойдёт по улице с прутиками поджаренной великолепной рыбой, с которой стекал жир, это будет не слишком хорошо выглядеть, поэтому он решил, что сейчас лучше подошли бы сладости на загустевшем меду, но когда Коул стал их покупать...

Он вдруг обернулся и был потрясён.

Огромное число людей наблюдало за ним, держась поодаль.

Вспомнив об этом, Коул перевёл взгляд с рынка, шумевшего за занавесью в карете, на сидевшую рядом Миюри.

— Мне нужно остаться в городе ещё на некоторое время. Сначала нужно будет обменяться с архиепископом письмами о взаимопонимании в отношении будущего, для чего придётся дождаться официального чиновника королевства Уинфилд. Ещё, как сказал архиепископ, из разных мест должны собраться аристократы, до которых дошли слухи о нашей истории. Пока мы не наладим связи, покидать город нельзя.

Прежде всего, по миру разнеслось только имя "Предрассветный кардинал", в лицо же его никто не знал, что привело к весьма шумной истории с самозванцем. Даже если встреча со знатью не даст результатов, будет важна уже сама встреча.

Однако Миюри, похоже, думала, что, если на встречу приедет высшая знать, на ней непременно будет вкусная еда.

Конечно, вкусные блюда и в самом деле выстроились в ряд, но встречи проходили одна за другой, не оставляя времени для еды, каждый хотел пожать руку, вознести молитвы, начинал говорить что-то вроде: "Мой сын с тобой почти одного возраста, и ему... " После чего начиналась та или иная торговля.

Так что Миюри была совершенно измотана, словно кошка, которой уделяли чрезмерно много внимания.

В обычной ситуации она могла бы быстренько избавиться от платья святой, чтобы, прихватив меди, отправиться на рынок, но сейчас, к сожалению, сделать этого было нельзя. Потому что люди могут там увидеть её лицо.

— Ха-а-а... хотела бы я уехать туда, где нас никто не знает... — пожаловалась Миюри и уткнулась Коулу в подмышку.

Но её лицо было известно, цвет её волос также сразу бросался в глаза, так что неторопливо прогуляться по городу, не привлекая особого внимания, было бы сложно. Однако, поскольку ей не хватило характера остаться одной на постоялом дворе, она, в конце концов, тоже пошла на встречу в соборе. В итоге она могла есть столько, сколько хотела, лишь тогда, когда её не могли видеть.

Неизвестно, что сказали бы горожане, увидев в таком состоянии Предрассветного кардинала и святую с солнечной улыбкой.

Когда Коул покупал тогда на рынке медовые сладости для Миюри, жители города узрели в этом идиллию чистой любви брата и сестры... Это то, что они увидели, но святая с солнечной улыбкой никогда не отличалась должными аккуратностью и послушанием, а Предрассветный кардинал, конечно же, не обладал безупречной святостью.

— Ты хотя бы немного поняла, почему я говорил, что не люблю славы? — спросил с улыбкой Коул.

Он улыбался, задавая этот вопрос не потому, что хотел придраться к Миюри. Просто, хотя почести несли с собой досадное неудобство, но и польза от них была тоже. Когда Коул, ища средство справиться с самозванцем, хотел попасть в книгохранилище собора, это потребовало непростой процедуры и внесения пожертвований, сейчас у него был туда свободный доступ. Более того, он мог брать столько книг, сколько хотел.

Сегодня он взял на время очень ценную книгу комментариев к Священному писанию, и его пальцы любовно перелистывали пыльные, шероховатые страницы.

— Это когда ты не можешь и думать о том, чтобы немного свободно поиграть... — с обидой в голосе проныла Миюри.

Сейчас они могли что-то делать свободно лишь внутри этой кареты, в комнате постоялого двора и склада, который снимала Ив. Куда бы они ни пошли, люди их замечали и окружали, чтобы пожаловаться на свои болезни, чтобы получить дар удачи в жизни или чтобы помолились за Божью защиту их от превратностей судьбы. И то им следовало благодарить бдительного владельца постоялого двора за то, что перед дверью в их комнату не выстраивалась огромная очередь.

— В книгохранилище собора много книг. Уверен, ты была рада возможности свободно читать их.

Миюри все эти беседы и переговоры надоели уже сверх меры, и она часто пользовалась возможностью посидеть в книгохранилище. Там было много записей о войнах и сражениях.

Однако даже в книгохранилище, кажется, собиралось много народу, чтобы только посмотреть на святую с солнечной улыбкой. Смотрители, охранявшие порядок в книгохранилище, в целом старались отгонять самых нахальных, но заставить всех посетителей закрыть глаза они не могли. А потому Миюри оставалось лишь читать, сидя на стуле ровно и чинно, что же до чтения, лежа на кровати с куском вяленого мяса в зубах и размахивая хвостом, то это стало несбыточной мечтой, чем Миюри была недовольна.

— Ха-а... Я должна была ещё поучиться фехтованию у дяди Руварда и его людей...

Миюри, вечно оживлённая и весёлая, теперь увяла, подобно заплесневелому хлебу.

Вообще-то Коулу было её немного жаль, но он надеялся, что сейчас она сможет перестать быть сорванцом и научиться вести себя, как подобает девушке. Имея это в виду, он потрепал Миюри по голове и сказал:

— Могло бы быть прекрасно ознакомиться с историей принцессы, которая пыталась сбежать из замка.

Миюри больше не ныла, вместо этого она толкнула Коула локтем в бок и уснула.

Когда Миюри уже была готова разорваться от недовольства течением её жизни, состоявшего из перемещения между собором и постоялым двором, встреча, наконец, завершилась.

Таким образом Коул и Миюри, впервые за долгое время, навестили склад, который снимала Ив.

Добраться сюда было непросто, если не соблюдать осторожности, в этом месте собралась бы толпа, чтобы её рассеять, вызвали бы городскую стражу, поднялся бы ненужный шум. Но всё прошло благополучно, благодаря чему Миюри смогла попрактиковаться во владении мечом, и она размахивала им так, словно старалась вложить в движения всё недовольство последними днями.

Остальные собрались на первом этаже склада, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Склад, совсем недавно ещё пустой, теперь был полон товаров. Похоже, Ив, имея за спиной сияние Предрассветного кардинала, усердно занималась своими делами. Заполненность склада позволила Коулу достаточно легко найти место, чтобы пристроить все вещи, перенести туда же длинный стол и разложить на нём большую карту. Ханаан, самый, пожалуй, горячий последователь Предрассветного кардинала среди всех находившихся в городе, рисовал что-то на ней и делал подписи.

— При такой сильной поддержкой среди аристократов, думаю, заручиться поддержкой не только архиепископа Эшьютадтского, но и других выборщиков, будет достаточно легко.

По всей карте были теперь расписаны имена аристократов, проделавших весь путь до этого города ради встречи с Предрассветным кардиналом.

— В действительности, похоже, архиепископ получил запросы не только из этих мест, но и со всей империи. Все, все со вниманием следят за передвижениями преподобного Коула! — добавил Ханаан.

Он с какого-то времени начал, как верный секретарь Коула, присутствовать на этих встречах и разговорах. На подчинённых Эшьютадту землях имелось очень большое число городов, деревень, церквей, так что ежедневно приходило не меньше десяти человек. Именитых землевладельцев оказалось тоже немало, из-за чего по первому времени Коул не мог разобраться, кто есть кто.

Ханаан старательно записывал их имена, разговаривал с сопровождавшими их чиновными лицами, расспрашивал, нет ли у них жалоб или претензий, а также учтиво отклонял предложения приехать в земли этих аристократов, где в честь Предрассветного кардинала был бы устроен пир.

Вероятно, всему этому он обучился, работая при Святом престоле, который постоянно наполняли посетители. Он обладал должными учтивостью и сдержанностью в обращении и использовал эти качества налево и направо при каждом подходящем случае.

Коул на его месте постоянно мучился бы беспокойством, не будет ли слишком грубо ответить отказом, и, если бы он не смог бы отказать настойчивой просьбе, другие, увидев это, могли тоже просить посетить их родовые земли, даже если этот приём разорил бы их.

Его верный рыцарь в этом случае оказался бы совершенно бесполезным, так что Ханаан оказал Коулу большую помощь. Однако, из-за того, что на встречах при Коуле оставался только Ханаан, возникло некоторое осложнение. Когда Коул, возвращаясь на постоялый двор, встречался с Миюри, девушка-волчица с подозрением крутилась вокруг него и многозначительно фыркала. То, что она старалась держаться вплотную к нему, означало, скорее, утверждением своего права территории, чем проявлением игривости.

И пока Ханаан помечал на карте, где обитали землевладельцы, которые могли бы стать союзниками, Коул раздражённо вздыхал, вспоминая это.

— Преподобный Коул, — окликнул его голос другого человека. — Мы получаем бесчисленное число запросов, в которых интересуются, если какие-то книги с учениями преподобного Коула.

Это был книготорговец Ле Руа.

— Пришло время, и я бы хотел, чтобы бы ты поскорее взял бы в руку перо, — добавил книготорговец с самой дружеской улыбкой.

Но Коулу следовало проявлять здесь осмотрительность, он знал, что если он напишет книгу с критикой Церкви, книги при продаже будут улетать подобно птицам.

Но и архиепископ со своей стороны говорил нечто подобное. Мысли Предрассветного кардинала следует как можно скорее изложить на бумаге.

— Я согласен с тем, что предложил почтенный господин Ле Руа! — громко прокричал Ханаан, отрываясь от карты.

Миюри даже опасалась Ханаана из-за его столь огромного расположения к Предрассветному кардиналу, но действия Ханаана были, конечно же, продиктованы практическими задачами.

Слухи, касавшиеся Предрассветного кардинала, распространялись без возможности их поправить. Из-за этого в мире создавался образ, преувеличенный безмерно, люди, кажется, верили, что ему достаточно сказать пару слов сухому стогу сена, и тот расцветёт прекрасными цветами, а если Предрассветный кардинал обнаружит чей-то проступок, он может вызвать чёрную тучу и поразить провинившегося молнией. И эти нелепости были ещё не самым страшным, распространялись даже слухи, что Предрассветный кардинал ходил по свету и обезглавливал людей, вставших на путь зла, косой, какая была у самой смерти. Очевидно, что ничего хорошего из таких представлений выйти не могло.

В самом деле, приезжали, к примеру, торговцы из городов, куда и добраться было непросто, они мяли в руках шляпы и от имени своих городов совершенно серьёзно умоляли: "Мы действительно хотим следовать Божьему учению, но — о, Предрассветный кардинал! — если бы нам полностью запретили зарабатывать деньги, мы бы не смогли выжить. Мы просим Предрассветного кардинала пощадить нас..." И подобную убеждённость проявляли не только те, чьё сообщение с остальным миром было затруднено. Даже архиепископ Эшьютадта не остался в стороне от этого.

Коул помнил изумление на лицах архиепископа и его людей, когда он попросил их о снисхождении к самозванцу, присвоившему его имя, и Хоберну, которого мошенники использовали в событиях, связанных с Орбурком. Архиепископ, вероятно, полагал, что Предрассветный кардинал разъезжал по миру в поисках злодеев в надежде обружить Господнюю кару на всех согрешивших.

Поэтому Коул считал более чем необходимым написание книги, в которой были бы собраны его настоящие мысли, чтобы выправить распространившиеся среди людей заблуждения.

И всё же на душе у него было тяжело.

— Я чувствую, что хочу спасти Церковь, вернуть её к справедливости, но в отношении моих мыслей, сделать их широко известными...

К тому же что бы он ни написал, может быть неверно понято или искажено, этого Коул очень опасался.

Коул просто гулял с Миюри по рынку, стал покупать ей медовые сладости и почему-то вдруг обернулся. Чтобы встретить эти взгляды.

Миюри, разумеется, знала о людях, которые следовали, следили за ними, но, кажется, не предполагала, что эти люди буду настолько настойчивы. Она спряталась за Коула, с редкой точностью соответствуя поведению настоящей сестры.

Коулу было очень страшно высказать свои мысли таким людям, и ему казалось, что такая попытка была бы слишком самонадеянной. Он решился носить имя Предрассветного кардинала, но чувствовал, что не слишком крепко держался на ногах. Если попытаешься пронести на спине тяжёлый груз, скорее всего, упадёшь.

— Тогда, возможно, прибегнуть к проповеди, — произнёс странствующий проповедник Пьер, мгновением раньше могло показаться, что он был полностью погружён в чтение Священного писания. — Уличная проповедь — это прекрасно. Звать людей на путь Господа — это истинное наслаждение! А если втроём, считая преподобного Ханаана?! Стоя вместе с вами двоими, я постараюсь вам не уступить!

При виде разгорячившегося Пьера, гордившегося своим умением ввинчивать слова Господа в уши тех, кто не желал их слушать, Ханаан с Коулом неопределённо улыбнулись. Однако Пьер находился на складе Ив, потому что Коул уже некоторое время полагался на него в одном вопросе. Дело в том, что в собор приходили не только люди, поддерживавшие Предрассветного кардинала, но и просто желающие посмотреть собор, а также землевладельцы и аристократы, относившиеся к Предрассветному кардиналу с недоверием или неприязнью. К рукопожатию они могли присовокупить резкие, грубые слова, и тогда появлялся Пьер. Он подбегал со Священным писанием в руках, словно врывался на поле боя, его вид действительно обнадёживал Коула.

В этот момент прозвучал сухой звук хлопавших ладоней.

— Господа, я рада, что у вас всё прекрасно, но, может быть, вы поторопитесь и решите, в какой следующий город надлежит отправиться. Нужно к этому ещё и подготовиться, на это потребуется время, — заявила появившаяся в комнате Ив.

Она заботилась об их пропитании, одежде, жилье и различных появлявшихся осложнениях. На Ив, представлявшую Хайленд, были возложены бытовые, мирские вопросы Предрассветного кардинала и его сподвижников.

— Если хорошо взвесить, полагаю, нам следует направиться к какому-либо ещё выборщику империи, — ответил, тряся животом, Ле Руа и посмотрел на развёрнутую карту. — Проще было бы договориться с выборщиком, близким здешнему архиепископу. Или же можно было бы ещё отправиться любой другой соборный город империи, но я бы не очень советовал это делать. А ты что думаешь, господин Ханаан?

Ханаан, умудрившийся посадить чернильное пятно на щеку, серьёзно кивнул.

— Я согласен с почтенным господином Ле Руа. Братья, живущие под одной крышей, могут иногда не слушать один другого. Здешний собор имеет обыкновение сомневаться в авторитете святого престола. Из-за этого другие соборы могут быть более склонны мириться в отношениях со святым престолом.

В те времена, когда империя расширялась, и был основан Эшьютадт, начавшийся, судя по всему, с церкви, построенной священнослужителями, сопровождавшими войска империи. Из-за этого могло казаться, что собор в Эшьютадте был создан в то же время, что и святой престол, а по некоторым соображения, возможно, и раньше, что, конечно, придавало собору более высокий авторитет, и именно поэтому между главным храмом Церкви и собором отношения были не из лучших.

— И потому, если ты хочешь получить союзников в совете выборщиков, архиепископ предложил обратиться к Гобурею, выборщику с самым широким лицом [то есть "с самым широким кругом друзей" или "с самыми обширными связями" — прим.перев.], — завершил Ханаан.

— Гобурея... Насколько я помню, он был самым влиятельным выборщиком в империи, — пробормотала Ив и, скрестив на груди руки, посмотрела на карту. — Если мы сможем победить на этом этапе, тогда могут дрогнуть и другие выборщики. Тогда выборщики... Если у нас появится влияние на большинство имеющих право выбирать императора, то, возможно, и сам император на сторону Коула. Надеюсь, это будет действительно несложно.

Коулу хотелось заручиться поддержкой как можно большего числа людей своими правильно подобранными словами, в которых он осуждан недостатки Церкви, но те, кто обладал светской властью и влиянием решат, чью сторону занять, руководствуясь, скорее всего, своими политическими суждениями. Поэтому, как и в настольной игре, следовало проявлять осторожность, двигая фигуры.

Коулу такое было не по душе, но в ту ночь, когда был низвергнут самозванец, Коул перед мутным потоком, вырывавшимся из разорванной реки, поклялся выполнить свою роль Предрассветного кардинала.

Он ощутил горечь.

— Ладно, будем двигаться в этом направлении. Я могу полагаться на всех вас?

Коул не думал, что он как-то изменился с того дня, когда он покинул Ньоххиру. Однако вокруг него собирались влиятельные люди, протягивая ему руку помощи. И из-за этого его собственная рука становилась такой длинной, что могла дотянуться до любого уголка этой развёрнутой карты.

"Конечно", "Всё в порядке", "Монах тоже" — подтвердили своё согласие присутствующие, после чего на правах своего рода главы заговорила Ив:

— Ты хотя бы немного уже изображал из себя влиятельное лицо?

Коул почувствовал, что может ответить на её поддразнивающую улыбку чуть более взрослой кривой усмешкой, чем тогда, когда его называли "малыш Коул".

Прибыла группа чиновников из королевства Уинфилд.

Первоначально противостояние с Церковью началось с того, что это королевство возмутилось против тирании Церкви, поэтому люди думали, что Уинфилд играл главную роль в этом противостоянии. Сверх того стало широко известным и о близости Предрассветного кардинала к королевской семье, оказывавшей ему свою поддержку.

Однако в этом мире очень много говорили о чести. Естественно, что среди аристократов на большой земле было немало тех, кто ненавидел Церковь, но кого не радовало, что во главе её противников развивался флаг королевства Уинфилд.

Ситуацию усложняло то, что у аристократов с большой земли было много исторических связей с королевством Уинфилд, лежавшим перед ними через море.

Легко просто сказать, что надо собрать людей, поддерживавших Предрассветного кардинала, на деле для этого придётся решить множество различных затруднений. Сам Коул понятия не имел о тонкостях в этой области, и ему была нужна помощь кого-то, кто бы разбирался в делах общества.

Окружённый группой прибывших чиновников, Коул стал больше похож на Предрассветного кардинала, с их помощью было, наконец, достигнуто соглашение об официальной поддержке Предрассветного кардинала о стороны собора Эшьютадта.

Этот груз, таким образом, свалился с плеч Коула, вместо него он получил от чиновников королевства Уинфилд, проводивших переговоры, увесистую пачку писем, котору ему пришлось держать обеими руками.

Когда он зашёл с этими письмами в комнату на постоялом дворе, Миюри встретила его недовольной полуулыбкой — большая часть толстой стопки писем была от Хайленд.

Письма от принцессы были наполнены её озабоченностью ходом путешествия — не болели ли его участники, хорошо ли питались и так далее. Кроме того, сообщалось, что печать Священных писаний на общедоступном языке проходила без задержек, и скоро Предрассветный кардинал получит поддержку и с этой стороны, ещё было написано, что рыцари святого Крузы продолжали бороться со злоупотреблениями на территории королевства, обходя церкви одну за другой, и в случае затруднительной ситуации смогут прийти на помощь.

Конечно, немало строк было написано и для Миюри, включая подробные сведения, касавшиеся этикета, которому её, святую с солнечной улыбкой, сама же Хайленд и учила, до отъезда Миюри.

Как ни странно, в пачке писем было приветственное послание от старшего брата Хайленд принца Клевенда, а ещё там оказалась записка от Шарон. Шарон обращалась, конечно, к Миюри и советовала не обращаться с птицами излишне жёстко.

Письма от Хайленд Миюри читала с видимым удовольствием, но, когда дело дошло до Шарон, она выхватила перо, будто это был меч.

К этому времени встречи в соборе перешли на уровень работы со знающими людьми из королевства Уинфилд, а поток аристократов в собор иссяк. Подходило время отправляться в новый город, подготовка к этому уже велась.

Поэтому Коул решил взять небольшую передышку перед следующей поездкой. Он впервые за долгое время неспешно перелистывал Священное писание в комнате на постоялом дворе, когда в окно вдруг влетел голубь. К лапке голубя было привязано послание, и Коул подумал, что это было эпизодом перебранки Миюри и Шарон через море.

Но голубь не принёс запаха моря, и его перья не казались растрёпанными морским ветром. От него пахло, наоборот, сухой пылью, он выглядел не так, как голуби, живущие в городах, где полно еды, и казался полным отваги.

Миюри, писавшая лёжа в кровати про своего идеального рыцаря, оторвалась от своего занятия и тоже подошла к окну.

— От кого это? — спросила она.

— Подожди-ка немного, — ответил Коул и отвязал от лапки голубя небольшой клочок бумаги с очень мелкими буковками.

— От господина Вадена...

— Э? Господина крысы?

Миюри посмотрела на Коула с вполне понятным недоумением; Ваден был воплощением крысы, и если людей-мореходов называют "морскими волками", Ваден по праву мог именоваться "морской крысой", командуя кораблём и командой не-людей. Не так давно Ваден занимался контрабандой для одного очень своеобразного аристократа. Но даже собственный нос Коула совершенно не улавливал никакого морского запаха от голубя.

Волчица Миюри приблизила либо к голубю, что тому явно не понравилось. Он вытягивал шею и, казалось, был готов сбежать в любой момент, тогда Миюри отвернулась от него, порылась в мешке с бобами и, выложив их на подоконник в качестве награды, спросила Коула:

— И что там с господином крысой?

— Э-это... — протянул Коул, снова пробегая глазами короткий текст, лишивший его дара речи.

Миюри, гладившая голубя, настороженность которого растаяла после полученных бобов, была поражена реакцией Коула.

— Пожалуйста, немедленно переоденься, — сказал, наконец, он.

— Мм?

— Нам надо встретиться с Ив и всеми остальными.

Миюри посмотрела на Коула и повела сначала одним, потом другим волчьими ушами, словно пытаясь обнаружить добычу в лесной чаще.

— Кажется, госпожу Илению отправили в тюрьму.

Глаза Миюри округлились, бобы высыпались из её рук.

Перед входом постоялого двора слонялись люди, пытавшиеся хотя бы мельком увидеть Предрассветного кардинала, но Коул протиснулся мимо них, ведя за собой Миюри, сел с ней в карету и поспешил к складу Ив, где пребывали и остальные.

Перед складом Ив горой громоздились припасы, рядом с горой собралось много людей. Но это не были горожане, собиравшиеся на церковную службу.

Миюри, выскочив из кареты, при виде этого вдруг ощутила себя покинутой.

— А, вот как. Дядя со своими людьми тоже собрался уйти.

Имя "Миюри" давным-давно носил волк. Наёмникам Миюри это имя досталось в наследство много лет назад. Они примчались сюда из-за бурных событий, вызванных мошенниками, один из которых выдавал себя за Предрассветного кардинала, но мирный город не место для наёмников.

Когда волнение улеглось, а из Уинфилда прибыли чиновники, наёмники, вероятно, решили, что им пора уходить.

"Я прошу вас пойти со мной и помочь госпоже Илении... "

Если бы так сказала невинная девушка, ничего не знающая о жизни, ей могли бы сказать "да", но, к сожалению, Миюри такой не была. И к тому же Миюри прекрасно знала, кем являлась Иления.

Со своими неповторимыми вьющимися волосами Иления кажется доброй, милой девушкой, но она не была простым человеком. Её истинной формой была огромная овца, способная стянуть с мели целый корабль с помощью привязанного к ней каната. Поэтому вместо слов "Илению отправили в тюрьму" правильней было бы сказать "она согласилась посидеть в тюрьме".

Кроме того, если внимательно перечесть письмо Вадена, от него не исходило ощущение срочности.

Потому для того чтобы Рувард и его отряд помогли Илении, чувства Миюри должны были найти иное выражение.

— Расставания неизбежны в путешествии, — произнёс Коул и положил руку на голову Миюри.

Она не смахнула его руку, что было для неё необычно, напротив, сохранила спокойствие.

Но дверь склада Миюри распахнула, толкнув её плечом, уже в образе рыцаря. Она не могла показать слабую себя перед отрядом наёмников.

— Всем слушать! Я хочу помочь госпоже Илении!

Ив и Рувард, встретившиеся, чтобы обговорить отбытие отряда наёмников, круглыми глазами уставились на крикнувшую это Миюри.

Коул попросил, чтобы кто-нибудь сходил в собор за Ханааном и Пьером, работавшими там вместе с чиновниками из королевства. Ещё он попросил найти Ле Руа, отправившегося за книгами в городской торговый дом. А пока за ними ходили, Коул дал Ив пояснения по содержанию послания от Вадена и попросил Руварда высказать его мнение.

— Должна быть причина, почему Иления спокойно позволила поместить её в тюрьму, — первым делом отметила Ив, взявшая когда-то девушку-овечку к себе на работу.

— Может, госпожу Илению схватил кто-то настолько сильный, что она не могла с ним тягаться? — предположила Миюри.

Иления могла показаться тихой, спокойной овечкой, но упрямства и решимости у неё было хоть отбавляй. Поэтому Коул решил, что Миюри сделала предположение в качестве наихудшей возможности, но девушка-сорванец тут же продолжила, сказав нечто необычное:

— Захвативший госпожу Илению был легендарным королём-наёмником, так?

Что? Коул недоверчиво посмотрел на девушку-сорванца и заметил, что выражение лица у Руварда, скрестившего руки на груди, было серьёзным.

— Эта девушка Иления, возможно, обладает властью долгой юности... Но я не слышал, чтобы король-наёмник был таким же. И потом, легенда — это твоя мама, а в наши дни мало говорят о том, чтобы король собрался сражаться, — сказал Рувард Миюри с такой же серьёзностью.

Рувард всегда был особенно добр к Миюри, но у Коула сейчас не было впечатления, будто он подыгрывал её фантазиям.

— Да, но то такой этот легендарный король-наёмник? — не мог не спросить Коул.

— Брат, ты что, не знаешь? Легендарный король-наёмник, Дюран Железная Рука!

"Да, не знаю", — хотел холодно ответить Коул, но это имя вдруг показалось ему знакомым. Возможно, он услышал его от Миюри, любительницы всяких историй.

Нет, это имя встретилось ему совсем недавно.

Пока он вспоминал, его взгляд неожиданно выхватил слова, написанные на карте: "Выборщик Дюран". Один из семи выборщиков Священной империи Вуория.

— Тот тип от Илении вроде бы передал, что она отправилась на земли выборщика Дюрана, чтобы кого-то найти, и была брошена в тюрьму? — уточнила Ив.

Миюри кивнула:

— Он передал, что она искала гадателя.

— Астронома, — тут же поправил Коул.

Вероятно, для Миюри астролог, то есть гадатель по звёздам, и астроном — это примерно одно и то же.

— Астронома она, наверное, искала, чтобы найти новую землю. Астрономы изучают движение небесных тел. Она узнала, что среди них выделялся опытом астроном, состоявший при этом выборщике Дюране, но, когда она отправилась встретиться с ним, он, наверное, исчез. И из-за этого несчастливого совпадения Илению ошибочно посчитали причастной к исчезновению астронома... Ну, я так думаю, — попытался объяснить Коул.

Места на клочке бумаги с посланием было мало, поэтому подробностей там не было, кроме того, была возможность, что голубь мог попасть к какому-то землевладельцу. Так или иначе, но в письме просто предлагалось отправиться в город Убан, разместившийся в горах, и помочь разрешить ситуацию. Городом этим кправлял выборщик Дюран.

— Похоже, речь идёт решении проблемы, а не о спасении Илении, — добавил Рувард, обращаясь к Ив, у которой был несколько удивлённый вид.

— Но я могу понять, почему ты ко мне обратился, малыш Ко... нет, Предрассветный кардинал, — сказал Рувард уже Коулу, запнувшись на привычном обращении и довольно неестественно поправившись, он же знал Коула с той поры, когда тот был в нынешнем возрасте Миюри. — Земли выборщика Дюрана — это суровый горный край. Почвы там бедные, опасность голода вечно нависает над людьми. Из-за этого единственные достойные занятия там — рубка леса на продажу или для работы с железом. Остальным остаётся взять копьё в руки и наёмничать. Семейство Дюранов изначально происходила от наёмников, а потом получила права выборщика империи, так что легенда о Железном Дюране имеет смысл.

— Они сильные, но негибкие, — сделала вывод Ив.

Рувард разразился хохотом, потом произнёс:

— Они верны обязательствам и глубоко религиозны. Горцы по рождению и потому упрямы и фанатичны. Вероятно, они в наименьшей степени терпимы к произволу и беспорядку в равнинных церквях.

Коул вздохнул при виде взволнованной, гордо задравшей голову Миюри, потом повернулся к Руварду и спросил:

— Означает ли это, что они будут готовы встать на нашу сторону в противостоянии с Церковью?

— Думаю, вероятность этого высока. Кроме того, с расчетом на будущее, эти земли занимают неплохое положение на карте.

— Положение? — переспросил Коул.

Миюри потянулась к столу и развернула карту.

— Командир, ты о чём?

От такого обращения Рувард рассмеялся и указал точку на карте.

— Убан здесь.

— М-м-м... Этот город удалён от моря. Кажется, там не будет влажно, — пробормотала Миюри.

И-за сырого ветра с залива и пропитанной влагой почвы в окрестностях Эшьютадта быстро портится хлеб, если о нём не позаботиться. Также плачевное состояние волос и липкий хвост стали причиной жалоб Миюри.

— Это отсюда далеко на востоке... Чуть южнее. Там немного теплее?

— Нет, всё наоборот. Там прохладнее, и на самом деле то место ближе к северу, чем это.

— Мм, что? — переспросила Миюри, столкнувшись с чем-то загадочным, и даже её волчьи уши и хвост от этого невольно вырвались наружу.

— Миюри, уши и хвост, — напомнил Коул.

На лице Миюри отразилось — хорошо, что здесь нет Ханаана и других непосвящённых, - после чего она спрятала волчьи части тела.

— Об этом горном городе Убане можно услышать по всему миру, — сообщил Рувард, и Миюри, чей родной дом тоже стоял в глубине гор, нахмурилась, видимо, испытав чувство соперничества. — Это место отличается от Ньоххиры. Горы там достигают неба, и на них не растут деревья, говорят, даже лучшие рыцари древней империи не решались перейти те горы.

— Если б не те горы, можно было бы напрямую ходить между севером и югом, — дополнила Руварда Ив. — Там есть хребет, от которого плачут торговцы.

У разглядывавшей карту Миюри даже рот открылся от удивления.

— Это из стародавних времён древней империи. Рассказывают, что армия тогдашнего императора, славившаяся своей отвагой, сумела проложить себе путь через горы. Но в южных землях это выражение означает что-то, что невозможно сделать. И из-за этого Убан не относят к южным землям. Исходя из потока людей, это южная граница северных земель.

Судя по карте, дворец папы, главный центр Церкви, тоже размещался не так далеко от Убана. Да и до Акента, города школяров, расстояние было где-то таким же. Но в любом случае то, что не было включено в южные земли, отделял, очевидно, горный хребет, преграждавший путь.

— Большая часть путей там непроходима, особенно зимой. Падающий зимой снег, весенние потоки, когда этот снег растает, всё это рушит мосты и приводит в негодность дороги. Убан разместился в котловине между гор, как в природной крепости.

Ньоххира тоже окружена горами, но она расположена как бы в самом конце длинного участка сравнительно пологих гор, поэтому она и воспринимается совсем другой.

Описание Руварда произвело сильное впечатление на Миюри, её глаза загорелись.

— Однако к северу от Убана горы не такие крутые, и через них протекает река, если пойти по её долине, можно дойти до западной стороны моря.

— А, вы проходили через этот город, чтобы сесть на корабль из Раусборна, да? — спросил Коул.

Сам он приплыл на большую землю сразу из Раусборна, где расположилась Хайленд. А потом со спутниками проехал несколько городов, первым из которых был портовый город Арберк.

— Всё же, дядя. Почему ты сказал, что этот неудобный город в глубине гор имеет хорошее положение на карте?

Рувард посмотрел на Миюри и пожал плечами.

— В действительности этот горный хребет не является непреодолимым. Для ног сильного духом человека это возможно. Другими словами, отсюда было бы нетрудно предпринять внезапную атаку на главный центр этой проклятой Церкви.

Глаза Миюри распахнулись, уши и хвост снова оказались снаружи, но, в отличие от прошлого раза, шерсть на них поднялась дыбом. Коул не стал снова предупреждать её, а вместо этого уточнил у Руварда:

— Ты о том, что, заручившись поддержкой выборщика Дюрана, который правит в Убане, мы сможет оказывать давление на Святой престол?

— Именно. Святой престол разместился на равнине, оттуда в ясный день виден весь горный хребет. Пусть туда нет дорог, там существует естественный враг. Ощущение не из приятных, — ответил Рувард со злобной улыбкой, которая как нельзя лучше подходила свирепому наёмнику, потом его взгляд обратился к Миюри. — Уверен, эта Иления, работающая на твою сестрицу, подумала об этом, когда позвала Предрассветного кардинала.

Ив, услышав, как её назвали "сестрицей", вздохнула с лёгким раздражением.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Рувард.

Ив посмотрела на него:

— Есть два момента. Первое — вы собираетесь их сопровождать?

Хвост Миюри встал торчком, словно у собаки, которой показали кусок вяленого мяса. Рувард, заметив это, качнул головой, глядя на неё, словно извинялся.

— Увы.

— Почему?! — закричала Миюри, собираясь со всей силой вцепиться в Руварда.

Тот успокаивающе выставил перед ней ладони и сказал:

— Переход большой группы людей через горы — это очень дорого. Ладно, допустим, большой кошель этой сестрицы смог бы это покрыть. Причина в том, что это территория короля-наёмника.

Слово "территория" заставило дёрнуться уши Миюри.

— И это место настолько малопосещаемое, что невозможно сделать вид, что просто проходил рядом. Путь, ведущий в Убан, может закончиться только в Убане, — Рувард с усталой улыбкой поставил руки на пояс. — Что будет, если другие волки придут на твою территорию?

Серебристая волчица-щенок посмотрела прямо перед собой.

— Что это за вопрос, о чём ты?

— Ну, в самом деле? Сильные волки не могут находиться одновременно на одной земле. Иное дело, когда это самец и самка.

Миюри почему-то посмотрела на Коула, после чего вздохнула, словно соглашаясь.

— Я смогу дать одного-двух опытных людей в качестве вашего сопровождения и проводников. Конечно, я не буду возражать против оплаты им только за еду, — Рувард бросил взгляд на Ив и перевёл его на Миюри. — Тогда я, пожалуй, расстанусь с тобой здесь.

Лицо Миюри внезапно исказилось, теперь это было лицо не деревенского мальчишки-заводилы,а девушки.

— Мы ещё сможем встретиться?..

— Конечно. Позови в любое время. Я сразу же приду.

Девушки, если бы такой сильный человек, как Рувард, сказал им что-то подобное, в большинстве своём поступили бы одинаково. И Миюри не стала исключением из них, под напором нахлынувших чувств она прыгнула на Руварда и крепко обняла.

— Ладно, а второе, что тебя беспокоит? — спросил Рувард, держа руками Миюри.

Ив, больше всего, кажется, любившая расчётливость, была изумлена видом Миюри, которая, размахивая хвостом, висела на шее Руварда.

— В Убане сложно вести дела, — негромко сказала она. — Количество торговых путей ограничено, и все они жёстко удерживаются в руках местных. Здесь я уже говорю с позиции моего кошеля.

— Это точно большая проблема для твоей сестрицы, — насмешливо заметил Рувард.

— Не время шутить. Я беру на себя все твои дорогостоящие расходы, — ответила Ив.

После этого она расспросила Руварда обо всём необходимом для поездки в Убан и приказала своим подчинённым доставить это всё из города как можно скорее.

Путь в Убан через портовый город Арберк и далее вверх по реке был отклонён как излишне окружной. Хотя не было похоже, что Иления была в критическом положении, но, вероятно, надо было поспешить, раз послание было отправлено с голубем.

Поэтому было решено отправиться от Эшьютадта на восток и потом от подножья гор ехать по одной из немногочисленных горных дорог до Убана.

— За всю мою наёмническую жизнь меня всегда провожали, — радостно сказал Рувард собравшимся перед складом Ив. — Приятно провожать кого-то самому.

Коул был уверен, то Рувард со своими людьми отправится первым, но направление ветра было неблагоприятным, надо было дожидаться походящего судна, так что сначала Эшьютадт покидали Коул и его спутники.

— В следующий раз обязательно поучи меня обращаться с мечом, — попросила Миюри.

— Конечно, но для этого тебе надо ещё немного укрепить тело. Хорошо ешь и хорошо спи.

Вероятно, совет Руварда был подходящим, но Коулу как старшему брату не хотелось, чтобы его дали Миюри, которая и без того любила много поесть и поспать.

— Ну, едете?

Всякий раз, когда Коул отправлялся в путь, ядовитый гриб расставания начинал сеять в его душу свои споры, но сожалеть было бесполезно. Печально улыбнувшись, Коул кивнул.

— Да, едем. Госпожа Ив, я очень благодарен тебе за то, что ты быстро известишь досточтимую Хайленд.

— Да-да. Я оставлю по пути своих людей. Если тебе что-то понадобится, просто сообщи, — ответила Ив, остававшаяся в Эшьютадте.

Пьер, стоявший рядом, поднял свой посох и громко сказал:

— Оставь собор на меня!

— Я приеду к вам позже, — пообещал Ле Руа.

Пьер и Ле Руа дожны были остаться в Эшьютадте ещё на некоторое время, а потом отправиться в Убан другим путём. Ле Руа оставался в городе, потому что аристократы, управлявшие этими землями, хотели получить переводы Священного писания на обычный язык, поэтому надо было заказать в королевстве Уинфилд книги с сокращённым вариантом Священного писания.

Впрочем, у Коула с Миюри была ещё одна причина выбрать этот короткий путь через горы. Иления попала в тюрьму, потому что пропал астроном. Астрономы не слишком разнятся от астрологов, а астрологи близки к вероотступникам или язычникам.

А потому, хотя положение с Иленией было неясным, сочли нелишним раскопать что-нибудь из прошлого этого астронома. Ле Рой должен был в Арберке просмотреть записи торговых сделок с книгами перед тем, как отправиться в Убан. Дело в том, что заказ книг из расположенного глубоко в горах Убана почти наверняка прошёл бы через этот портовый город, а узнав, какие книги читал астроном, можно будет оценить степень её соответствия вере.

Кроме того, с моим животом я могу застрять на узкой горной тропе, — засмеялся, тряся от смеха этой частью тела, Ле Руа, когда обсуждался этот вопрос.

Однако Рувард в ответ не засмеялся, а серьёзно кивнул, заставив Коула с Ханааном обменяться быстрыми взглядами.

Вероятно, эта дорога была достаточно трудна.

Несмотря на все опасения путешествие в Убан началось, в группу вошли: человек от Ив, человек от Руварда, Ханаан со своим охранником, сам Коул и Миюри.

Похоже, лишь Коул с Ханааном беспокоились, сможет ли группа преодолеть суровую горную дорогу.

— Дядя, до встречи! — крикнула Миюри, ехавшая с Коулом на одной лошади, девушка продолжала смотреть назад на Руварда и махать ему рукой.

Рувард и остальные провожающие уже собирались пойти по делам, его и Ив подчинённые уже занялись работой, но задержались, чтобы с радостными улыбками помахать Миюри вслед.

В конце концов, дорога повернулась, все скрылись за поворотом, и Миюри, некоторое время ещё смотревшая назад, наконец, повернулась и опустилась на спину лошади.

— Тебе стало легче? — спросил Коул.

— Я бы сейчас сбегала и ещё раз его обняла бы, — ответила Миюри.

Она сказала это так серьёзно, что Коул не выдержал и рассмеялся. А потом немного сжал её руками, между которыми она сидела.

— Неужели этого недостаточно?

— Слабые руки! — недовольно откликнулась Миюри и прижалась спиной к груди Коула. — Госпожа Иления... надеюсь, она в порядке.

— Она в порядке. Меня больше беспокоит, будем ли мы в порядке, проходя по горной тропе.

Миюри посмотрела вверх на чистое небо, а потом запрокинула голову ещё дальше, чтобы увидеть лицо Коула вверх ногами.

— Меня беспокоит, чтобы мой брат был в порядке.

— Э-э? Господин Ханаан тоже... в общем, не думаю, что он в этом отличается от меня.

— Братец Ханаан говорил, что прошёл подобный путь, когда прибыл в королевство из Святого престола.

В самом деле, при первой встрече с Ханааном в Раусборне он выглядел довольно потрёпанным, и лишь глаза его блестели. Он сказал, что не мог пройти на север по морю из-за неуверенности в себе и потому пошёл горной тропой, несмотря на возражения своего охранника.

— Кроме того, братец Ханаан крепче моего брата. Мой брат может легко потерять равновесие, споткнуться о корень дерева и упасть со скалы.

Поистине родные люди беспощаднее всех. Однако, Коул, конечно, знал, что она хотела от него услышать.

— Да, так и есть. Поэтому как мой рыцарь, пожалуйста, защити меня в пути.

Только этих слов ждала Миюри, ощущавшая одиночество после расставания с Рувардом.

— Мфф, — фыркнула Миюри, приходя в хорошее настроение. — Предоставь это мне!

И она вытянулась, приподнявшись на лошади, и снова опустилась.

— Тогда поспи, сейчас твоя очередь. Тебе надо хорошо есть и спать, — ответил Коул, немедленно воспользовавшись словами Руварда, как аргументом.

Миюри вскоре, уснув, замерла перед ним, и Коул, чтобы она не упала с лошади, придерживал её с боков своими слабыми руками.

На второй день после выезда из Эшьютадта они на востоке вдали увидели горы, которых старались достичь.

Словно по необъяснимой прихоти Создателя плоская равнина внезапно переходила в горы. Причём им открылась лишь малая часть, за горами, поражавшими своей крутизной, скрывались ещё ещё более крутые, достойные звания короны царя царей.

На третий день дорога стала неровной, каменистой, пересыпанной ухабами, на пятый число путников на дороге сильно поубавилось. А вечером того же дня Коул и его спутники добрались до сравнительно крупного города, дальнейший путь из которого уже представлял собой настоящую горную тропу, здесь путешественникам предстояло заняться последними приготовлениями перед переходом.

Однако, если одни собирались перейти через горы, то другие, только-только сделав это, встресчали на своём пути первый оживлённый город. Поэтому здесь странным образом перемешивались тревожное ожидание, беспокойство собиравшихся в горы с ощущением облегчения и освобождения тех, кто уже оставил трудную тропу позади. Это создавало в городе особое настроение.

Миюри вряд ли вела бы себя тихо в таком городе. Беспокоясь неё в этом взбудораженном состоянии, Коул пошёл по лавкам вместе с ней, что, впрочем, не помешало местным заметить их нервное состояние, типичное для тех, кто собирался выйти на горную тропу. И пока Миюри разглядывала в лавке украшения, её владелец поведал им множество страшных историй об этом пути.

Коул уже ощутил дрожь в ногах, когда владелец протянул ему что-то со словами:

— Не волнуйся. Пока ты будешь носить этот оберег, ты можешь быть уверен, что не сорвёшься ни с одного склона. Это отличная вещь, на ней благословение самой церкви.

Отлитое из железа изображение козла.

Горные козлы запросто прыгают вверх-вниз по практически отвесным склонам, если позаимствовать их власть над горами, можно не бояться какого-то неровного пути — вот что, подумал Коул, означал этот оберег, но, заметив, как помрачнела Миюри, он не стал брать изображение.

Когда они вышли из лавки, Миюри дала выход своей ярости.

— Почем козёл? Это должен быть волк! — возмущалась она. — К тому же я не думаю, чтобы ты нуждался в проводнике на горной дороге.

Судя по всему, не только оберег испортил Миюри настроение.

— Если есть я, этого достаточно. Не надо нанимать кого-то указывать путь.

Миюри, родившаяся и выросшая в затерянной среди гор Ньоххире, обладала, похоже, своего рода гордостью.

Но из того, что узнала Ив в Эшьютадте, в этих горах было недостаточно иметь навык двигаться по горным тропам.

— Дело не только в крутизне дороги, — принялся объяснять Коул. — этот путь ещё часто разрушается оползнями и размывается во время таяния льда. Проводники знают эту дорогу, и если вдруг испортится погода, знают хижины, где можно укрыться. Ну, это как ловля рыбы в реке и в море, и то и то — всё равно ловля рыбы, но в действительности — совершенно разные вещи, верно?

Миюри неохотно кивнула, хотя его слова вряд ли её убедили. Возможно, она уже представляла себе, как ведёт всех по крутой горной тропе. Особую значимость этому придавало то, что по этой дороге они шли на территорию легендарного короля-наёмника. Перед отъездом Миюри читала в книгохранилище собора книги об этом короле. Мало того, она упросила Ив позвать городских менестрелей и выслушала всё, что каждый пел про короля-наёмника.

Её разум, очевидно, продолжали переполнять приключения.

Не обращая внимания на её недовольство, Коул на следующий день пошёл в городской торговый дом, чтобы найти проводника для горного перехода.

Миюри, свернувшись клубочком на кровати, осталась дремать.

Завершив приготовления, Коул вернулся на постоялый двор, собираясь немного почитать Священное писание, пока не будет найден проводник.

Вдруг безвольно свисавшие уши и хвост Миюри напряглись. Вскоре в дверь комнаты грубо постучали. Ханаан так бы стучать не стал, Коул бросил взгляд на Миюри, предположив, что это мог быть владелец постоялого двора, и увидел, что уши и хвост она прятать не стала.

— Эй, есть кто? Открывайте.

Голос, как ни удивительно, показался Коулу знакомым. Всё ещё не веря себе, он поднялся со стула и пошёл открывать, за дверью стоял молодой человек.

— Господин Ваден?..

Человек, который распоряжался на морском корабле.

Нет, он был крысой, точнее, "морской крысой".

— Привет! — ответил он.

Ходили слух, что в бурные ночи у побережья королевства Уинфилд появлялся корабль-призрак. Причиной слухов стал корабль, перевозивший контрабанду, управляли кораблём крысы. А связывал всё это воедино этот парень по имени Ваден.

— Этот тип от Илении сказал взять его с собой и прийти. Он должен был обязательно сюда попасть. Быть у мыши на посылках — это уже слишком.

— Как госпожа Иления? — спросил Коул.

Миюри, сидевшая со скрещёнными ногами на кровати, подозвала прошмыгнувшую за Ваденом мышку, взяла её на руку и стала с ней играть на ладошке.

— С ним всё хорошо. Крепкий малый, — добавил Ваден.

Миюри, пожав плечами, рассмеялась, отчего мышь чуть не выпала из её руки и в ужасе замерла.

— Но почему госпожа Иления оказалась в тюрьме? — снова спросил Коул.

Было бы более-менее понятно, если бы её в чём-то ложно обвинили, или если бы она была как-то причастна. Однако письмо Вадена такого ощущения не создавало, да и сам он сейчас выглядел достаточно беззаботным.

— Случилось вот что. Тот парень от Илении, точнее, много разных людей отправили в тюрьму. Иления сама тоже очень постаралась выглядеть немного подозрительной и тоже оказалась в тюрьме.

Похоже, происходило что-то не очень простое, что-то, о чём в письме не написать.

— Она искала астролога? — задала вопрос Миюри.

— Господина астронома на самом деле, — уточнил Коул.

— Оба одинаковые. Смотрят на звёзды и говорят, куда идти.

Коул не нашёл слов, чтобы возразить, и Ваден грустно улыбнулся.

— Вот так всегда. Даже известный всему миру Предрассветный кардинал сдулся, — подначила Миюри.

— Я устал от твоих глупостей, это становится проблемой, — ответил Коул, но Миюри его не слушала.

— Ты обратился к моему брату, чтобы найти того астролога? — спросила она.

— Ну, так и есть. Сначала я спросил про астронома сестру-птицу, это которая алхимик.

Диана была алхимиком и воплощением птицы, она помогла Коулу и Миюри, когда разгорелось дело, связанное с Ваденом, его крысами и их заказчиком.

— Сестрицу Диану?

Не только задиристая Миюри считала одинаковыми алхимиков с астрологами, а также с астрономами, их почему-то путали и многие обычные люди.

Впрочем, у них, кажется, действительно есть нечто чувства товарищества между собой, так что Коул полагал, что между ними могла быть какая-то связь.

— Уж не знаю, хороший это астроном или нет, но, видимо, у него были кое-какие ценные сведения. Что называется — Божий промысел. Это карта движения огромного количества звёзд.

Должно быть, это показалось интересным для Миюри, и она села на кровати, скрестив ноги.

— Конечно, за одно поколение такое не составить. Один учёный, за ним ещё один... Так накапливается груз, из которого золотыми каплями, одна за другой, капает знание. В этом и состоит астрономия.

Миюри закашлялась, вероятно, вспомнив, что так же делают хорошее вино. Виноград для этого укладывают в мешок, а мешок подвешивают, для вина собирают лишь тот сок, который сам по капле стекает под тяжестью винограда, так производится изысканное вино.

— Чтобы найти новую землю за морем, нам была нужна карта звёзд, потому мы его и искали. Наконец, мы нашли его жилище, но, когда мы пришли, там было пусто, и каждый, кто казался причастным к его исчезновению, должен был попасть в тюрьму.

— Имеешь в виду, что его похитили? — спросил Коул.

— По крайней мере, так думает выборщик.

— Э?! То есть, есть ещё кто-то, кто ищет новую землю?! — воскликнула Миюри, поднимая колени, при этом мышь, умывавшаяся у неё на плече, скатилась на кровать.

— И я так подумал, но, похоже, дела могут обстоять иначе. Желающих знать о движении звёзд, судя по всему, немало. Например, для сева растений на селе это тоже может быть полезно.

— Для сева?.. — Миюри чуть склонила олову набок.

— Скажем, селяне видят, что уже какое-то время было очень тепло, но наступила ли уже весна? Тепло может сбить с толку. Но времена года не прописываются на небе. Зато на небе можно посмотреть на положение звёзд, чтобы решить: или это просто оттепель среди зимы, или незаметно уже весна пришла. А то решишь по ошибке, что пришла весна, засеешь поле, а потом ударят морозы — и всё.

Потому и церковные праздники в основном проводят весной и осенью. Церковь, существуя с древних времён, имела своих астрономов, наблюдавших за звёздами и составлявших календари, что позволяло помогать людям в определении времени года.

Но Коул от матери Миюри, мудрой волчицы, слышал, что, хотя за века существования Церкви календарь несколько раз пересматривался, он всё ещё был довольно неточным. Даже время года проведения деревенских праздников с годами почему-то менялся, проводился, скажем, какой-то из них весной, а раньше его устраивали осенью, а ещё раньше опять же весной.

Читая старые жития святых, Коул часто узнавал, что на празднике, который должен был проводиться зимой, святые носили очень лёгкие одежды, он задавался вопросом, смог бы он силой своей веры выдержать морозную погоду, а в итоге узнавал, что праздник проводился летом. И подобное случалось нередко.

— Помимо этого астроном каждую ночь следит за звёздами с вершины башни, из-за чего Церковь может объявить его язычником. И поэтому достаточно многие могут преследовать стоящих астрономов, — Ваден, прислонившись к деревянному подоконнику, стал отсчитал на пальцах. — Вот сколько было возможных подозреваемых. Землевладелец, управляющий житницей, инквизитор, выискивающий вероотступников. Тщеславный аристократ, пожелавший использовать знаменитых учёных в качестве слуг, и — ооо! — несколько смельчаков, пытающихся найти новую землю.

У Миюри был ошеломлённый вид, связанный, видимо, с тем, что она снова столкнулась с миром, о существовании которого она не знала.

— А сверх того, похоже, что астроном обходится куда дороже алхимика. Выборщик здорово потратился на строительство дополнительных башен для наблюдения за звёздами, а также на всякие приспособления и устройства для этого. Так что трудно себе представить, чтобы астроном исчез по своей воле. Очень трудно найти аристократа, готового пойти на подобные траты, которые ещё надо было бы отрабатывать. dd> — Однако король понятия не имеет, кто похитил астролога, и потому отправляет в тюрьму разных людей?

— Ну-у, в это-то и дело. Надеется, что хотя бы с одним угадает.

Коул представил себе этих невинно упрятанных в тюрьму людей и был потрясён таким бездушным отношением.

— Но в таком случае, почему ты обратился к моему брату? Брат всё время теряет сам себя и не может найти. Это тебе не поможет в поисках.

Коул с обидой посмотрел на Миюри, но та с милой улыбкой скользнула мимо него взглядом.

— Есть две причины, — ответил Ваден с кривой усмешкой. — Первая — здесь, это ты, волчица.

— Я?

— Ты способна улавливать запахи, которых мы просто не заметим, — и Ваден сначала коснулся своего носа, потом показал на лицо Миюри.

Миюри, так и сидевшая с выпущенными волчьими ушами и хвостом, сердито хлопнула этим хвостом по кровати:

— Я тебе не собачка!

— И другая причина: похоже, выборщик в действительности догадался, кто преступник. Но по каким-то обстоятельствам, я думаю, не может преследовать его, — сказал Ваден, не обращая внимания на протесты Миюри, затем он посмотрел на Коула. — Может быть, ты сумеешь противостоять этому врагу. В общем, Иления сделала выборщику предложение: если ей удастся призвать Предрассветного кардинала, пусть он даст ей с тобой особые права для поиска астронома.

— Меня... Вот как. Это... Тогда, значит, виновник — это...

— Да, Церковь. Хотя и Илении, и мне это кается странным. Инквизиции не было нужды тайно похищать астронома. Просто обнажить меч и выбить дверь, а королю предъявить папскую буллу, большего ему не потребовалось.

Инквизиторы Церкви — естественные враги Миюри и других не-людей. Однако такой способ действий, как выбить дверь и загнать добычу в угол, вероятно, нашёл отклик в душе Миюри — кончик её хвоста подёргивался.

— Кроме того, учитывая обстоятельства, это было до таяния снега, то есть, месяца два назад. И за это время выборщик не получил от Церкви никаких сообщений. А ведь инквизиторы никогда не упускают случая сообщить про свои достижения в деле поимки и сожжения зла.

Целью такой похвальбы было не допустить заражения людей вероотступническими идеями.

Поэтому было, конечно, странным, что уже несколько месяцев об астрономе не было ничего слышно.

— Церковь сама наблюдает за звёздами, ей мог понадобиться новый астроном, и поэтому она его похитила, но если так, зачем им было поступать таким безумным образом? — продолжал рассуждать Ваден.

— Мне не... мне так не кажется, — отозвался Коул.

Церковь должна была хотя бы сначала переговорить. Возможно ли, что переговоры провалились, и тогда произошло похищение... так что ли?

— А кроме того, выборщик тоже странно себя ведёт. Тех, кто был связан с астрономом, кто приходил к нему, их никого в тюрьму не поместили да и не искали всерьёз. И даже никого не били в тюрьме.

Этот момент особенно беспокоил Коула, когда он узнал, что Иления угодила в тюрьму.

— Иногда он, будто вспомнив о сидящих в тюрьме, вызывал их на допрос, но вопросы у него были какие-то неопределённые, точно он не знал, о чём спрашивать.

— Не то же самое я чувствую во время проповедей моего брата? — подковырнула Миюри.

Головной болью Коула давно стали заявления этой девушки-сорванца о туманности учения Бога, но Ваден казался вполне серьёзным.

— Насколько мы могли понять, выборщик представляется достаточно умным. Может, поэтому... Вроде как у него есть тайна, о которой он никому не должен дать знать, и из-за этого ему трудно задавать необходимые ему вопросы. Если спрашиваешь у кого-то о том, что действительно хочешь знать, иногда может открыться тайна, которую хочешь скрыть, правильно?

— Мм?.. Тебе доводилось столкнуться с подобным? — спросил Коул у Миюри, заметив что-то странное в выражении её лица.

— Скажем, у меня в кладовке есть горшок, полный мёда, но однажды я увижу, что немного мёда пропало, — заговорил Коул, и Миюри посмотрела на него. — Если я спрошу волчонка, не лизал ли он мёд, то заодно раскрою ему тайну, что в кладовке он имеется. Мне надо быть очень осторожным с постановкой вопроса.

Девушка-сорванец резко кивнула и оскалилась.

— Конечно, мы хотели бы узнать, что за тайны хранит выборщик. Но он очень осторожен и хранит их при себе, — сказа Ваден.

Он был воплощением крысы, а в этом мире нет зданий без щелей, по которым гуляет сквозняк. Ваден и его крысы были способны пролезть в каждую комнату в любом особняке, они, конечно же, должны были узнать о выборщике Дюране всё возможное, от того, что он ест на протяжении дня, до слов, которые он говорит во сне.

И если Ваден не раскрыл тайны, это было действительно тайной. Признав надёжность защиты его тайны, Иления позвала Коула.

— Разве найдётся кто-либо, кроме священника, кому можно поведать свои секреты? — спросил Ваден.

Коул не мог понять, было ли это шуткой, но, кажется, горная тропа будет не единственным трудным испытанием, ожидавшим его и его спутников.

Тысячелетиями таявший снег разрушал горы, образуя глубокие пропасти с крутыми склонами. Люди прокладывали дороги, вившиеся вокруг скал, и ценой огромных усилий строили мосты через пропасти. Но раз в несколько лет выпадало столько снега, что бурный поток воды при его таянии разрушал, смывал дороги и мосты. И всё надо начинать сначала.

Если люди могли жить на этой земле, если путешественники бросали вызов судьбе, преодолевая путь через горы, наверное, у них для этого были веские причины.

Встретившись с Ваденом, они нашли проводника, немного отдохнули, завершили подготовку к пути и вышли на горную тропу, полную сложных участков. По пути останавливались в убогих постоялых дворах, сдававших террасы, и ночевали в горных деревушках, в которых жили пастухи, пасшие в горах коз, а потом продолжали целеустремлённо двигаться дальше.

На третий день пути они обедали на залитом солнцем холме. Миюри и Ханаан сидели на одном камне плечом к плечу, словно самые близкие близнецы — сестра и брат, рассматривая карту, они делили на двоих кусок ржаного хлеба с сыром. Снабжения здесь из-за сложной дороги почти не было, на роскошный обед рассчитывать не приходилось, зато разных видов сыра здесь было в изобилии, так что даже прожорливая Миюри не осталась недовольной.

— Ты на карте смотришь сюда, да? — спросил Ханаан.

Миюри, внимательно изучавшая карту, протолкнула мизинцем в рот прилипший к губе кусочек сыра и указала рисунок крылатой лошади, собиравшейся перепрыгнуть горы, в самом центре горной области.

— Из-за этого сестрица Ив ругалась. Если бы не эти гор, маслины с юга можно было доставлять на весь север с быстротой слова.

Люди, старавшиеся доставить товар действительно "с быстротой слова", — это крепкие мужчины, которые пробирались через опасности горной тропы, нагрузив себе на спину целую гору товара, не то что Мири или Ханаан. Этим мужчинам нужно было сделать лишь одно: всё нести силой собственных ног, все их затраты — хлеб, необходимый, чтобы набить живот. Сумев благополучно перейти горы, можно было очень много сэкономить на транспортных расходах и сберечь времени.

Люди ходят этой дорогой, встречая на пути постоялые дворы и деревушки, потому что для отважных торговцев это был кратчайший путь к золоту.

— Братец Ханаан, по дороге в королевство ты тоже этим путём прошёл?

— Нет, ни в коем случае. Путь проходил южнее, горы там ниже. Тем не менее это было тоже непросто.

— Я спрашивала сестрицу Ив, так она сказала, что обычно отправляются на корабле.

— У меня было нероскошно с дорожными деньгами, и я спешил. Я не мог двигаться западным путём, чтобы там на корабле дожидаться ветра.

— Западный путь идёт по морю ещё и в обход, верно? — уточнила Миюри, опустив пальчик по карте от горного хребта, где они сейчас были, на юг.

На этой земле стояла когда-то столица древней империи, на этой земле сейчас размещался святой престол, главный центр веры. Если оттуда двигаться к королевству Уинфилд на судне, придётся обогнуть большой полуостров, выступавший на юго-запад. К тому же ветер там часто дует на восток, угрожая вынести судно на мель. Так что поездка могла занять больше времени, чем это можно было предположить по карте.

— По слухам во времена древней империи была ещё одна дорога, позволявшая по прямой пройти через горы. Есть даже записи, по которым пеший путь от Святого престола до Убана занимал одну неделю.

— Я слышала об этом от дяди Руварда. Так что это правда.

Миюри оторвалась от карты и скосила глаза к возвышавшимся над всем горным вершинам. Возможно, она была под властью своего воображения, рисовавшего ей проходивших здесь рыцарей древней империи.

— Совсем не обязательно, всё определяет местность. Это из-за неё проходящие здесь люди всегда выбирают определённые пути, — вмешался в разговор, осматривая окружавшие их горы, Ваден. — Я не думал, конечно, что похищенный астроном бросал на дорогу бобы, как это бывает в сказках, но предполагал, что какие-то подсказки могут отыскаться... Кажется, ничего такого нет.

Миюри хихикнула и отправила в рот кусок хлеба, прежде чем ответить:

— Принцессы, похищаемые злыми королями, часто бросают по дороге серьги или кольца, а рыцари их потом находят.

Ваден лишь пожал плечами.

— Пусть пути и определены, но, может, есть какие-нибудь ходы? — спросил Ханаан, тоже обведя взглядом крутые горы, вонзавшиеся в синеву неба.

Перед этим великолепием и размахом легко ощутить себя мелким и незначительным, но в то же время, если всё вокруг настолько громадное, возникает мысль, что здесь может найтись множество незамеченных мелочей.

— Само собой, я спросил об этом у проводника, он лишь рассмеялся в ответ. Или, говорит, у тебя должны быть козлиные копыта, или ты должен плавать, как рыба, — ответил Ваден и показал на шумную речку, полную чёрных порогов и нарушавшую покой величественных гор.

Повсюду в горах встречаются речки, по которым сбегает с гор талая вода, обнажая черноту скал. Эта речка не позволяла общаться даже жителям деревушек, разместившихся в одной долине, но по разным сторонам речки.

Коул не думал, что было в самом деле возможно идти по бездорожью там, где этого не делали даже местные жители. Даже начинающие торговцы, стремившиеся сэкономить каждую медную монетку, должны были нанимать проводников, иначе они, скорее всего, просто погибнут в пути.

Но если бы в исчезновении астронома были замешаны не-человеческие существа, дело приняло бы иной оборот.

Или, может быть, сам астроном был не-человеком.

— Но с такими путями может на самом деле существовать большой город? — усомнилась Миюри.

— Если говорить о путях, связывающих Убан с равнинным миром, то здесь проходит чёрный ход. Мы пошли в Убан из Эшьютадта, а вообще туда идут с севера, от моря, — ответил Ваден.

— Через портовый город Арберк?

— Да, именно. Главный торговый путь идёт вверх по реке от Арберка. Если углубиться в горы с севера, горы будут не такими крутыми, как здесь. Все пути на юг — это для искателей приключений.

При словах "искатели приключений" Миюри просияла. За несколько дней горной тропы она пропылилась с головы до пят. Вечером перед ночлегом Коул как-то предложил ей хотя бы лицр вытереть, но эта девушка-сорванец нарочно оставляла его грязным, будто считала грязь признаком чистоты духа.

— Так что, если учёного кто-то похитил, его увели, скорее всего, северным путём. Как бы то ни было, мои друзья ведут поиски.

— Хмм. Да уж, если бы этот учёный такой же, как мой брат, он бы на такой дороге был бы очень заметен. Думаю, его могли бы пронести в коробке, но это тоже тяжело, — заявила Миюри.

Нести коробку с весом Коула по тропинке вдоль отвесной скалы, где и одному человеку трудно пройти... Ханаана пробила дрожь, когда он попытался это представить.

— Но я всё-таки не могу в это поверить, — повторила Миюри, Ханаан посмотрел на неё с недоумением. — Не могу поверить, что в глубине таких гор есть большой город.

Действительно, глядя на склоны, от крутизны которых дух захватывает, на глубокие пропасти и зелёные ковры горных лугов, трудно было поверить, что где-то впереди стоял крупный город.

— Все истории об ушедших на дно океана городах — сказки, но город в горах — это действительность, — сказал Ханаан.

Миюри на миг улыбнулась, потом вздохнула, вытянула ноги и обратила взор к небу.

— Гадатель тоже смотрит где-то на это небо.

Светившее на небе солнце имело сильный голубой оттенок, какого не увидишь на равнине. Если присмотреться, то здесь и среди бела дня можно было увидеть белые звёздочки.

Пережив ряд приключений, вроде наводивших ужас камнепадов, оказав помощь торговцу, попавшему в тяжёлое положение, когда его груз сорвался в пропасть, они, наконец, достигли высшей точки последнего горного перевала.

Здесь путники насыпали груды камней вокруг вертикально поставленных палок, концам которых были привязаны развивавшиеся на ветру тряпки. Так они благодарили Господа за благополучие путешествия до этого места и молились за безопасность дальнейшего пути.

Миюри не отличалась религиозностью, но подобные ритуалы ей, конечно же, нравились, и она тоже положила камень сверху на кучу, а за ней то же самое сделали и остальные — как бы на память.

Глядя на окружавшую картину, Коул увидел силу людей, живших в этих суровых условиях.

— Это потрясно... — произнесла, почти прошептала Миюри, не подбирая слов, откликаясь на великолепие этого мира.

Она сказала это просто и естественно, без обычного для неё лицедейского тона.

— И весь этот город, как одна крепость, — добавила Миюри.

В самом деле, с этого вида город был виден, как на ладони. Он был построен из камня в котловине, склоны которой образовывали естественную крепость. Сходство усиливало то, что окружавший город хребет был настолько высоким, что верхняя его половина была лишена растительности. По мере снижения высоты растения встречались всё чаще, а на дне котловины рос густой зелёный лес, вероятно, благодаря обилию там талой воды.

Через лес, подобно ползущей змее, протекала полноводная река, направляя зелёную лавину своих вод на северо-запад из долины, лежавшей севернее Убана.

По этой реке, должно быть, и проходил главный торговый путь, о котором говорил Ваден.

— Я поняла, почему в эпоху, раздираемую войнами, его считали неприступным, — призналась Миюри, прочитавшая в Эшьютадте множество древних историй про Убан, и от глубины чувств даже вздохнула.

Это было время падения древней империи, когда за бывшие её земли велись войны. Ни один король не сумел захватить Убан, город короля-наёмника. Вероятно, по этой причине в новой империи к шести изначально предполагавшимся выборщикам был добавлен седьмой. Считалось, что седьмым стал основатель семьи Дюран, существовавшей и поныне.

— Армии любого врага, — возбуждённо рассказывала любительница военных историй Миюри, — не оставалось ничего другого, кроме как подходить со стороны той долины с северной стороны, долго проходя между склонами. А на склонах полно камней, которые можно метать. Их никто никогда не сможет победить.

Ханаан слушал её с восхищением.

— А если кто захотел бы подойти к Убану с другой стороны, единственная дорога к нему та, по которой подошли мы.

Всё это вполне может уложиться в голове, когда читаешь книгу, но когда увидишь своими глазами, будешь поражён тем, что это действительно правда.

Убан был самым настоящим, обычным городом.

Полюбовавшись немного этим захватывающим видом, путешественники начали спуск по горному перевалу.

Город, величественный вид которого создавал ощущение, что его можно потрогать рукой, и в то же время, что он очень далёк, постепенно приближался, раскрывая свои детали.

— Этот дым, наверное, идёт от горячего источника? — с волнением в голосе спросила Миюри.

— Вероятно, этот дым идёт из кузницы, — ответил Коул. Я слышал от госпожи Ив, что кузнечное дело — одно из немногих занятий в городе...

Но, возможно, само по себе это дело в городе было не из маленьких.

— Этот лес такой густой, и тянется, насколько видит глаз. Может, он даже потрясней леса Ньоххиры. Отсюда не видно, но там за горами, наверное, есть другие части страны, да?

— Это, вероятно, не страна, а что-то вроде союза деревень, разбросанных по этой земле. Выборщик Дюран из Убана организует союз и представляет этот горный край в империи, можно сказать, что он управляет всем этим. Скажем, железную руду везут с гор на востоке, древесину — с западных гор, здесь в Убане выплавляют железо и отправляют его по той реке... Вроде так.

— Кузнецы короля-наёмника, должно быть, делают много мечей.

— Всё равно не куплю, — поддразнил Коул, и Миюри показала ему язык.

Они продолжали идти по извилистой тропе, город приобретал всё большую отчётливость. То, что в городе было столько каменных зданий, могло объясняться не только изобилием камня, но и опасностью пожаров из-за огня, разжигаемого в кузницах.

— Похоже, это замок.

— Там есть башня, думаю, так и есть.

— Значит, гадатель, наверное, сидел в той башне.

Рассказ об исчезновении астронома создавал впечатление дерзкого похищения в малолюдной горной местности. Но на самом деле Убан оказался намного крупнее, чем представлял себе Коул, и похищение одного человека можно было осуществить достаточно незаметно. Например, вывезти его с многолюдным караваном, отравлявшимся вдоль реки на север.

Коул подумал, что может теперь понять, что чувствовал выборщик, когда он в ярости стал хватать и отправлять в тюрьму всех, кто казался ему причастным к случившемуся.

— В любом случае это место подходит для приключений, — улыбнулась Миюри.

После многодневной прогулки по пыльной тропе её одежда пришла просто в плачевное состояние. Но для улыбки девушки-сорванца такой наряд подходил как нельзя лучше.

Попав, наконец, в Убан, они повстречали товарищей Вадена. По-видимому, среди них многие не были способны принимать человеческую форму, и они проникли в дома города через любые подходящие щели, находя себе удобное, пусть и не слишком респектабельное жильё.

Прежде чем пойти к выборщику, хотелось бы собрать самим возможные сведения. Коулу особенно хотелось почувствовать, что за человек этот выборщик.

Но, если быть честным, то, преодолев горный перевал, Коул с беспокойством ожидал противостояния с выборщиком и потому захотел устроить себе небольшую передышку. Однако Миюри, понятное дело, не уставала от своих приключений.

— Вернусь к заходу солнца!

Коул не стал говорить ей, что он устал, и что ей стоило бы вести себя потише, она всё равно не стала бы слушать, не стоило беспокоиться и о том, что Миюри могла заблудиться, впервые оказавшись в этом городе. К тому же у неё на плече сидела мышка, которая пришла вместе с Ваденом, и с которой она быстро подружилась, так что можно было не сомневаться, что она справится почти с любой проблемой, с какой могла столкнуться.

Переодевшись мальчиком, Миюри бросила своё обычное: "По-ка! " и выскочила из комнаты.

— Вот же ведь... — пробурчал Коул.

— Бойкая девица, — откликнулся чей-то голос.

Коул ошеломлённо посмотрел в сторону голоса и увидел Вадена, вернувшегося в форму крысы и сидевшего на столе с невозмутимой мордочкой.

— Как-то связаться с госпожой Иленией можно?

— Да, я уже сообщил о вас своим. Кроме того, кажется, ничего особого не произошло, пока меня не было.

Пока Ваден говорил, сидя на столе, в комнате продолжали появляться крысы. Если бы кто-то увидел такую картинку, он бы с криком побежал бы за метлой. Коул, возможно, и сам бы упал в обморок, если бы встретил подобное в своей кладовой в купальне, но сейчас это можно было принять за сценку из странной сказки. Может быть, это было из-за лоснившейся шерсти снующих гостей, что относилось и к самому Вадену.

— Другими словами, никаких подсказок у тебя, кажется, нет.

— Ты думаешь, что похититель, возможно, не-человек?

Астронома похитили с вершины башни — и никаких очевидцев. Будучи старшим братом девушки-волчицы, Коул, конечно, не исключал такую возможность.

— Большая птица, например. Ведь астроному для наблюдений требуется ночная темнота.

— Для той птицы-алхимика это не было бы невозможным.

Алхимик Диана помогла недавно Вадену, когда его весьма необычный заказчик, аристократ Нордстоун, был втянут в неприятности. Она была не-человеком, воплощением большой птицы.

— В таком случае, уверен, птицы Шарон смогут что-нибудь откопать.

Несколько этих птиц следовали за ними из Эшьютадта, но, когда горы стали для них слишком высоки, повернули назад. Разрежённый горный воздух и хищные птицы с широкими крыльями, кружившие между вершинами, заставили их отступить. Однако Коул слышал от Миюри, что птицы, сделав большой круг вокруг гор, скоро прилетят с северной стороны.

— Мы тоже спрашивали у нескольких городских птиц, но у них тоже не оказалось ничего стоящего внимания.

Сила не-человеческих существ для обычных людей выглядит настоящей сказкой.

— В таком случае... ещё есть возможность, что он сам не-человек. Если это твой родич, господин Ваден, его можно спокойненько вынести в кармане.

Это не смешно, — пожал плечами Ваден.

— Что ж, если волчица пройдёт в башню, ты об этом узнаешь.

Нюх Миюри тоже был волчьим, хоть был не так хорош, как у её мамы, мудрой волчицы. Когда Коул приходил после долгой встречи с Ханааном, Миюри обнюхивала его с таким видом, будто у неё было что ему сказать. И если бы в башне произошла стычка, а также если астроном оказался бы не-человеком, она бы это учуяла.

— А сейчас я бы хотел взять небольшой перерыв. Когда ты на корабле, ты не устаёшь, как бы его не раскачивало...

Будучи предводителем своей команды, он сначала закончил разбираться с подчинёнными, вызванными для отчёта перед ним, и лишь потом позволил себе в изнеможении распластаться на столе.

Крысы, ненавистные существа, грызущие книги в книгохранилищах и еду в кладовых, а также кусающие постояльцев на постоялых дворах... Глядя на поведение Вадена, Коул счёл его довольно милым.

— Господин Ханаан сказал, что тоже пройдётся по городу, тогда, может, и мы пойдём и там чего-нибудь купим? Я, тут, дорогой слышал, что Убан славится своим сыром.

Круглые уши Вадена тут же шевельнулись.

— Тогда там есть одна хорошая лавка...

— Предоставь это мне.

И Коул пошёл в соседнюю комнату, где Ханаан с некоторой тревогой смотрел в окно на город, Коул предложил ему пройтись по городу Убан. Затем, уже возвращаясь назад с большим куском сыра, они у таверны постоялого двора встретили Миюри, и Коулу стоило немалых усилий успокоить её.

В таверне при постоялом дворе всегда ставили огромный сыр рядом с камином. Когда сыр плавился, им обильно, словно водопадом, поливали куски поджаренного мяса, вырезанного большим ножом из туши, так получалось особенное блюдо этой таверны. Этому блюду удалось даже поправить настроение Миюри, испорченное тем, что Коул гулял вместе с Ханааном по городу.

А ночью Коулу приснилось, что расплавленный сыр вылился на него самого, грозя раздавить своим весом. Само собой, причиной этому стала девушка-волчица, посапывавшая у него на груди.

— Опять эта её привычка, отучится ли она когда-нибудь?..

Даже утром, когда Коул попытался освободиться от тяжести и отодвинуть её в сторону, этот рыцарь противился его стараниям подобно избалованному ребёнку.

Среди этих усилий Коул вдруг ощутил, что над ним кто-то есть, подняв взгляд, он увидел крысу, выглядывавшую из щели между стеной и потолком.

— Предрассветный кардинал, приветствую...

— И тебе доброго утра...

Ваден ловко спустился по стене и принялся за сухарь, захваченный вчера вечером Коулом из таверны, тут и Миюри проснулась.

— Пахнет госпожой Иленией... — пробормотала она.

— Э? — не понял Коул.

— Что и ожидалось от волчицы. С таким носом сможешь вынюхать и астронома

Миюри свернулась калачиком, зевнула так сильно, что её хвосте раздулся от вздыбившейся шерсти, и, наконец, потянулась всем телом.

— У-у-а-а-а... Если преследовать в лесу, можно учуять даже через горы, но тут повсюду кузницы, так что это может быть непросто. Весь город пропах древесным углём и железом.

Вчера, только приехав в город, она отправилась гулять, но сделала это не просто с целью поразвлечься.

— Если попадёшь в помещение, где учёный наблюдал за звёздами, сможешь найти какие-то подсказки. Нет, в данном случае, наверное, какие-нибудь запахи?

— Госпожа Иления что-нибудь передала?

Спросив, Миюри встала с кровати и потянулась к сушёному винограду, её пальцы по пути погладили по голове Вадена, остававшегося в своей крысиной форме.

— "Мне здесь достаточно удобно, пожалуйста, не беспокойтесь".

Миюри хихикнула.

— Я чувствую, выборщик уже знает о нашем появлении, — сказал Коул и отпил из кувшина, не обращая внимания на излишне вольное обращение Миюри и последовавшее негодование Вадена.

— Однако особой слежки я не заметил. А что думает волчица?

— Думаю, всё в порядке. То, что мой брат — это взбудораживший мир Предрассветный кардинал, никто и не подумает, пока он в этой одежде.

— Тогда то же самое относится и к святой с солнечной улыбкой, — отозвался Коул.

Конечно, Миюри не стала возражать, она лишь была рада лишний раз вызвать его недовольство.

— Ну так что, не хочешь сегодня прогуляться по городу со мной? — взяла Коула за руку девушка-сорванец и радостно улыбнулась.

Ханаан с телохранителем отравились послушать, о чём говорили в церкви, а Коул и Миюри, с той же целью, — в лавки и мастерские ремесленников. Ещё Ив посоветовала Коулу изучить рыночные цены на изделия из железа в Убане. Миюри вчера побывала в городе во многих местах, поэтому до ремесленной части города они добрались без труда.

По словам Руварда большинство мужчин Убана имело боевой опыт, в случае крайней ситуации они ринулись бы в сражение, вооружённые оружием собственного изготовления, впрочем, остановка таковой не казалась.

— Каждый ремесленник такой усердный... — негромко произнёс Коул.

— Копья и мечи прислонены к стенам лавок не для показа, — отозвалась Миюри. — Посмотри.

Она показала на водный путь, пролегавший между оживлёнными мастерскими. Лодки, гружённые мечами, сновали туда-сюда по прозрачной, как слеза, талой водой. Такой груз тяжело нести на спине, зато по воде перевозка трудности не составляло. Коул не сомневался, что в итоге это всё будет спущено по реке и распродано по всему миру.

— Ладно, послушаем, что они расскажут, — сказала Миюри и, не теряя времени, пошла в первую мастерскую.

Когда они, завершив свой обход, подошли к мосту через водный путь, Миюри с безразличным видом стала смотреть в воду.

— Властителя этого места называли королём-наёмником до предыдущего поколения, — тихо сказала она.

Голос у неё был таким тихим не потому что речь шла о человеке, занимавшем пост выборщика, а потому что она была разочарована. Прежде всего, торговцы и ремесленники говорили о выборщике так неуважительно, что Коул даже невольно оглядывался по сторонам, так что сейчас уже явно не имело смысла приглушать голос.

— Торговцы и ремесленники говорили о нём только плохое, наверное, потому, что он бросил их друзей в тюрьму, — произнёс Коул.

Ваден же рассказывал им, что выборщик отправлял в тюрьму подозрительных на его взгляд людей, надеясь найти астронома, пользовавшегося его покровительством. Было бы естественным, если это вызвало в городе возмущение и недовольство.

Кузнецы, изготавливавшие для астронома инструменты для наблюдения за звёздами, оказались под особым подозрением, они часто общались с астрономом в процессе изготовления особенного оборудования, поэтому им легче всего было осуществить похищение.

А ремесленники придают внешнему виду не меньшее значение, чем качеству работы. И когда их товарищей обвинили в причастности к преступлению, кровь ударила в головы кузнецов-ремесленников, они собрались в отряд и отправились разбираться к особняку выборщика Дюрана. По слухам, когда эти люди оставались без работы, они брали копья и шли наёмничать, так что при них были и сила их тел, и боевой опыт.

И хотя отряд не стал нападать на тюрьму и выручать товарищей силой, у выборщика Дюрана, судя по всему, не осталось иного выбора, кроме как пойти на уступки. В результате было принято странное решение, по которому некоторое число ремесленников по очереди отправлялось в тюрьму. Удержать взаперти возможных преступников таким путём было немыслимо. И такое половинчатое решение было просто попыткой сохранить выборщику лицо.

Также в похищении заподозрили торговцев, у которых было много связей с внешним миром, и здесь события развивались подобным образом. В горном крае источники доходов ограничены, без силы торговцев пережить зиму было бы трудно, выборщик, опасаясь, что торговцы попросту соберут вещи и оставят Убан в знак протеста, вроде бы даже не стал обыскивать дома торговцев.

Но и оправдания тоже не последовало, так что, поговаривали, некоторым торговцам приходилось терпеть неудобства, управляя своими делами прямо из тюрьмы.

Такое подвешенное состояние никому не могло понравиться, но у него была одна причина.

— Они называют его королём-наёмником, который никогда не сам не сражался, — сквозь зубы процедила Миюри.

Выборщик с детства отличался слабым здоровьем, к тому же, как рассказывали люди, он ребёнком упал с лошади и с тех пор ходил с тростью.

Семейство Дюран уже давно получило права выборщиков империи благодаря своей военной силе, заложив глубокую традицию. Все ожидали, что глава семейства Дюран будет выдающимся воином, и, судя по всему, королевский трон уже несколько поколений занимали крепкие мужчины. И, как услышали Коул с Миюри, именно боевая сила королей смогла сплотить и объединить обитателей горного края, предпочитавших не зависеть от других.

— Думаю, если бы мой брат заменил дядю Руварда, было бы похоже на это.

— На это было бы похоже, если бы ты стала священницей.

— Я бы смогла ей быть — и?

Немного подумав о том, кто это говорил, Коул вернулся к основной теме.

— Из услышанного представляется, что у выборщика Дюрана недостаточно власти, и, похоже, он осознаёт это. Из-за этого он не может сделать, что должен, но как властитель ему нельзя оказывать свою слабость, так что положение у него непростое.

Из разговоров с хозяевами мастерских и с самими ремесленниками Коул вынес их общее мнение, что выборщик Дюран пребывал на грани отказа от своих полномочий. В то же время существовала побочная ветвь семьи Дюран, проживавшее в деревне к востоку от Вубана. По слухам глава этой побочной ветви держал в своих руках железные рудники и поглядывал на полномочия выборщика империи, в настоящее же время он решал, когда поднять восстание.

— Если у выборщика нет сторонников в этих горах, неудивительно, что кто-то мог похитить астронома, — произнёсла Миюри.

— Имеешь в виду, возбуждение ненависти к нему, да?

— Именно. Если ты не в состоянии защитить даже одного учёного, как ты защитишь население этого края? Прекрасное оправдания для тех, кто стремится занять его место выборщика.

Одна из причин, по которой землевладельцы собирают налоги, — это защита своих территорий от внешних врагов. Король Уинфилда в конце концов восстал против Церкви, продолжавшей собирать десятину на войну с язычниками, хотя те уже были покорены.

— В таком случае выборщик считает, что виновата Церковь... — прошептал Коул, и Миюри посмотрела на него своими красноватыми глазами.

— Возможно, на самом деле он так не думает.

— То есть?

— Не думаю, что в этой ситуации виновником мог бы быть признан ещё, кроме Церкви.

Если обвинить кого-либо из местных обитателей, возникала опасность разжечь в городе пожар. Выборщик уже столкнулся с угрозой в лице кузнецов, которые чуть не подняли восстание.

Иное дело — Церковь, тенденции нынешнего времени позволяли обвинять её в чём угодно. Хотя это было типичным решением "для успокоения тёщи" [яп. выражение, обозначающее меры, принимаемые для виду, для успокоения окружющих — прим. перев.], временным выходом, но само суждение выглядело здравым.

— Это совсем не похоже те истории, — тихо сказала Миюри.

Девушка-сорванец, ожидавшая блистательного, сурового короля-наёмника, казалась разочарованной, словно только-только пробудилась от яркого сна.

— Но почему госпожа Иления позвала нас? — спросил тогда Коул.

Миюри, всматривавшаяся в поверхность водного пути, подняла взгляд с видом, будто увидела ответ там:

— Может быть она думала, что если удастся помочь королю в его беде, его благодарность будет дорогого стоить.

Иления, конечно, знала, что Коул и его сподвижники искали влиятельных людей, которые встанут на его сторону в борьбе против Церкви. И могла подумать, что в этом смысле выборщик империи Дюран мог предоставить возможности, которыми можно было бы воспользоваться.

— Из того, что мы до сих пор услышали, пусть выборщик по военной части вызывает сомнения, но у меня создалось впечатление о нём как о человеке глубокой веры, — заговорил Коул. — В таком случае он, конечно, может оказаться созвучным нашим идеям и стать надёжным союзником в противостоянии...

Миюри резко выпрямилась и пнула камешек, с громким плюхом отправив его в воду.

— Бесполезно помогать королю в заржавевшей короне.

Ни коробки, ни крышки [яп. выражение, обозначающее открытость, откровенность — прим. перев.], но достаточно верно. К тому, ели взглянуть на положение в городе, то король, даже если он сумеет сохранить корону, будет крайне ненадёжным союзником в борьбе с такой могущественной организацией, которую называли Церковью.

Конечно, если похищение астронома было затеянным кем-то заговором, а честный выборщик стал жертвой злонамеренной борьбы за власть, помощь ему было бы добрым, праведным поступком. Однако Коул не был уверен, стоит ли ему лезть в это, учитывая, на что была способна Иления. Если бы она захотела просто добиться справедливости, смогла бы это сделать сама.

— Когда встретимся, поймём, — сказала Миюри удивительно уверенным тоном.

Эта любительница сказок была ближе к действительности, чем подавляющее большинство людей.

— Верно. Вернёмся, наверное, тогда на постоялый двор. Господин Ханаан с остальными тоже много чего услышали, — ответил Коул и, развернувшись, пошёл прочь, но Миюри почему-то не тронулась с места.

— Что случилось? — спросил, оборачиваясь, Коул.

Девушка с волчьей кровью, ошеломлённо глядя на него, подняла руку в сторону и сказала ему:

— Постоялый двор — вон там.

Коул встретился с Ханааном на постоялом дворе. Все сведения, в том числе от Вадена, были собраны вместе. Теперь ситуацию с городской церковью можно было себе примерно представить.

Как бы глубока ни была вера местных жителей, церковь, судя по всему, воспринималась ими как нечто чуждое, это было, вероятно, связано с горным характером местности, из-за чего это место слабо взаимодействовало с внешним миром. Более того, удалённость местной церкви вызывала в ней самой тенденцию к своей изоляции. В результате чего священники, обвинённые выборщиком в похищении, не смогли ему дать отпор, и несколько из них всё ещё оставались в тюрьме.

Правда, обращались с ними примерно так же, как с торговцами и ремесленниками, даже поговаривали, что они могли свободно покинуть тюрьму, если у них находились дела, поэтому казалось, что у выборщика вообще нет настоящей власти.

— Похоже, властитель сам по себе человек неплохой, — сказал Ханаан.

Ремесленники, в разговоре с ними, единодушно отмечали бесполезность короля, торговцы же утверждали, что он старался изо всех сил, но ему не хватало настойчивости и надёжности. Многие сетовали на то, что из-за слабости выборщика их жизнь ухудшилась.

— Низкий авторитет выборщика привёл к засилью аристократов-хапуг вниз по реке, текущей через Убан. Онм вводят пошлины на всё, что хотят, из-за чего безо всякого обоснования растут цены на ввозимые товары, дорожают и вывозимые товары. Доходы торговых домов и гильдий стремительно падают, — рассказал Коул.

В итоге всё больше товаров несли на своих плечах через горных хребет на юге молодые, крепкие торговцы, поскольку на таких крутых склонах было невозможно обустроить таможни.

— Я уверен, что выборщик — доброй души человек. В мире есть много несоответствий, включая то, что хорошие люди не обязательно становятся хорошими правителями, — печально произнёс Ханаан.

Начать с того, что выборщик был правителем, который нанял астронома, похоже, ему больше нравилось узнавать что-то новое, чем владеть мечом, вероятно, его интересовала литература, нравилась поэзия. Не исключено, что на равнине, в мирной стране он мог стать великим правителем, но он был здесь, в городе среди гор, где уже выжить непросто.

Упавший на тебя снег может и раздавить, если его не пробить достаточно жёстким толчком.

— Но когда я слушал разговоры в церкви, — продолжил Ханаан, — у меня возникла странная мысль. Мне кажется, что всех священников мучает один и тот же вопрос.

— Вот как, вопрос?

— Да. Выглядит так, будто правитель-выборщик просто одержим астрономом... Что-то вроде этого.

Миюри посмотрела на Ханаана и спросила нарочито легкомысленным тоном:

— Это как-то связано с репутацией?

Она произнесла последнее слово немного неуверенно, возможно, она когда-то случайно услышала его, но произнесла слово верно.

— Именно так, как сказала госпожа Миюри, но когда стало ясно, что учёный пропал бесследно, выборщик, судя по всему, впал в сильнейшее беспокойство. И, кажется, наговорил лишнего.

— Наговорил лишнего? — переспросил Коул.

Ханаан ссутулился, словно поражённый беспомощностью перед миром.

— Говорят, что астроном — молодая женщина.

Романтические отношения.

Рот Миюри приоткрылся, лицо словно озарилось лёгким сиянием, теперь ей было легко понять одержимость астрономом этого любителя литературы.

Однако Коулу казалось, будто положение из-за этого становилось ещё более запутанным.

Ваден предполагал, что выборщик империи Дюран скрывал какую-то тайну и, возможно, именно из-за неё, а не только из-за слабости своего положения не мог предпринять решительные действия по расследованию похищения, и казалось, так оно и есть.

Или, возможно, как это часто бывает в романтических отношениях, король был единственным, кто думал, что никто ничего не знает.

Ну, а Коула больше всего интересовало, по какой причине Иления его позвала.

— Господин Ваден, я хотел бы поговорить с Иленией непосредственно.

Ваден отклеился от стены комнаты в углу, откуда он, скрестив на груди руки, слушал остальных, бросил Коулу: "Подожди" и вышел.

В представлении Коула тюрьма — это сырой подвал где-нибудь у моста через реку. Однако тон письма был, можно сказать, беззаботным, да и рассказы ремесленников и торговцев не оставили у Коула слишком мрачного чувства.

Попав туда лично, Коул увидел, что это не было тюрьмой изначально, скорее, что-то вроде склада.

Расположена она была на территории, относившейся к особняку выборщика, но в Убане, похоже, всё официальное управление, роде городского совета, размещалось здесь же, в различных зданиях на территории.

Вообще-то люди могли сюда свободно приходить и уходить, и появление здесь кого бы то ни было не показалось бы странным. Коул подумал, что в таком случае похитить человека было бы не слишком сложно.

Ведомые Ваденом, Коул, Ханаан и Миюри уверенно шли по этому месту, и никто не смотрел на них косо.

Что же до тюрьмы, то дверь её была открыта, стражников на входе не было, ремесленники, сидя перед тюрьмой на низких стульях, занимались своим делом. Мальчишки, деловито приходившие и уходившие с пачками бумаг, вероятно, работали в торговых домах или гильдиях.

— Тюрьма? — спросила Миюри, чуть приблизив голову к Вадену, предводитель крыс лишь пожал плечами.

Потом Ваден зашёл в здание, и вскоре вышла девушка, сильно щурясь, должно быть, отвыкнув от яркого наружного света.

— Госпожа Иления!

— Давно не виделись, госпожа Миюри.

Миюри тут же бросилась к Илении на шею, и та радостно обняла девушку-волчицу. Хотя было заранее известно, что с Иленией всё в порядке, Коул с Миюри всё же немного волновались, пока не увидели её своими глазами.

Иления выглядела вполне здоровой, ничто в её облике не выдавало заключения в тюрьму. Она словно попала на необычный постоялый двор.

— Спасибо, господин Коул, за все приложенные усилия ради того, чтобы прийти сюда.

Похоже, Иления не имела и тени сомнения, что они сюда придут, и чувствовала себя победительницей, это заставило Коула улыбнуться с лёгким привкусом горечи. Эта девушка-овца для достижения поставленной цели не привыкла быть разборчивой в средствах. И Ив наняла её не только потому, что она была воплощением овцы и хорошо разбиралась в овечьей шерсти, были у Ив и иные причины.

Когда Иления посмотрела на Ханаана, тот вдруг сильно занервничал, вытянулся в струнку и, представившись, спросил:

— С тобой всё в порядке?

Миюри, стоявшая радом с Иленией, ухмыльнулась при виде по-мальчишески наивного поведения Ханаана и, потянувшись к уху подруги что-то прошептала.

Наверное, прошептала, что Ханаан ещё не знает про не-людей, решил Коул.

Иления кратко представилась Ханаану в ответ и тут же рассказала, как попала сюда. Она с Нордстоуном плыли на корабле, которым управлял Ваден, посещали разные места и собирали сведения о новой земле, пока не узнали от Дианы о здешнем астрономе. Но, придя к нему, она не смогла нигде его найти. И когда Иления услышала, что выборщик, принявший к себе астронома, стал беспорядочно отправлять в тюрьму людей, имевших к астроному хоть какое-то отношение, она сама отправилась в тюрьму, чтобы собрать сведения.

Вот так, если вкратце.

— Этот астр... астрог... эта гадалка — зачем она тебе нужна? — спросила Миюри, не справившаяся со словом "астроном" и потому подменившая его на более привычное — "гадалка".

Иления, которой Ваден передал сладкую булку, разломила её и протянула кусок Миюри, прежде чем ответить.

— Единственный способ пересечь море на западе, точнее, целый океан, — это воспользоваться звёздами для подсказки. Госпожа Диана сказала, что она сможет справиться с этим, — пояснила Иления, и Миюри, откусив от полученного хлеба, кивнула. — Однако выборщик, судя по всему, хватал подозреваемых просто наугад, и в тюрьме не оказалось никого, кого действительно можно было бы заподозрить.

Кажется, ремесленники, торговцы и даже священники оставались в тюрьме из минимального уважения к властителю. И, как бы то ни было, сама Иления могла показаться самой подозрительной из всех.

— Все, с кем я разговаривала, качали головами и говорили, что причиной всему — любовь, которая сводит людей с ума.

Миюри не любила любовные истории, но рассказ Илении она слушала с явным удовольствием.

Однако Коул уже не мог удержать рвавшийся из него вопрос:

— Выслушав твою историю, госпожа Иления, я всё же не понимаю, зачем тебе надо было позвать меня сюда.

У него как у Предрассветного кардинала было не слишком много времени, как бы ему ни хотелось этого говорить. Предстояло ещё многое сделать, чтобы подготовиться к сражению с Церковью.

Кроме того, если Коула вызвали сообщением, что его знакомого бросили в тюрьму, что ждут от него помощи, для него простительно подумать, что должна быть какая-то ещё причина. В зависимости от обстановки не исключалась возможность, что Коул пришёл бы с Рувардом и его наёмниками, готовыми к сражению.

— Да уж, действительно должна быть причина вызвать самого Предрассветного кардинала, известного во всём мире, — произнесла Иления и усмехнулась, прежде чем продолжить. — Власть выборщика империи Дюрана — огонёк на ветру, у него из дома похитили учёного, и он не смог даже провести должный поиск. И, возможно, ещё романтическая история, протухшая настолько, что собака бы есть не стала, может, к ней серьёзно и относиться не стоит.

Иления смотрела на Коула с улыбкой, мягкость которой могла поспорить с её пушистыми волосами.

Слово "овца" часто используют в значениях: "слабый", "глупый" или "мясо". Но тот, кто когда-либо сталкивался с овцой, стоявшей посреди луга, мог добавить ещё "упорство" и даже "одержимость".

— Собирая сведения о новой земле, я наткнулась на кое-что, мимо чего просто не могла пройти.

— Кое-что, мимо чего нельзя пройти? — переспросила Миюри, и Иления улыбнулась в ответ.

— В каком-то смысле эта упомянутая женщина-астроном сама привлекла наше внимание, потому что гонялась за странной историей. В ходе своего поиска астроном как-то услышала о госпоже Диане и, вероятно, пришла сама к ней поговорить.

Рассказ Илении показался Коулу загадочной. Он не понял, зачем вообще астроному идти для разговора с алхимиком.

Наблюдая за звёздами можно узнать, к примеру, какие звёзды можно увидеть на восточном небе поле захода солнца в определённой время года. И больше ничего.

Тех, кто пересекает эту грань, чаще всего называют астрологами. Они пытаются из движения светил на небе вычитать будущее, а иногда даже лечить болезни людей.

Особого успеха они добиться не могли, потому что, например, близнецы, для которых можно предположить одинаковое положение светил, могут иметь разные судьбы, и учения астрологов великие отцы Церкви опровергли ещё тысячу лет назад.

Но Иления упомянула имя "Диана". Диана была алхимиком, а астрономы ближе всё же к астрологам.

Однако Коул не сразу осознал одну вещь. Диана была не только алхимиком, она была другой по самой своей сути.

Следовательно...

— Кто-нибудь из вас знает другое имя астронома? — вдруг спросила Иления.

— Прокладывающий путь по звёздам? — предположил обладавший широкими знаниями Ханаан.

— Да, — с улыбкой подтвердила Иления. — Пропавший астроном искала что-нибудь о Медведе-Лунобивце.

Коул услышал резкий, шумный выдох — то ли его собственный, то ли Миюри.

На Коула молча смотрела Иления, смотрели глаза овцы, стоявшей посреди залитого лунным светом луга и внимательно вглядывавшейся в своё будущее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Говорили, будто в книгохранилищах святого престола хранились все книги, существовавшие в мире. И Ханаан, живший в этом море книг, похоже, не знал этого имени. Имя настолько старое, что его правильное звучание было утеряно, лишь древние предания сохранили два имени.

В то же время эти два имени не-люди никогда не забудут, а у Миюри они вызывали особенно мрачные чувства.

— Означает ли это, что Медведь-Лунобивец где-то в этих горах?

Ханаан поразился её ровному тону. Он привык к постоянному проявлению ей чувств, к тому, что она плачет, смеется или злится, такой он видел её, вероятно, впервые.

Иления, более старший собрат Миюри, радостно улыбнувшись, ответила:

— К сожалению, не знаю. Но историю мне выдала Диана очень интересную. Что луна, на которую охотился Медведь-Лунобивец, может быть, упала здесь.

— Э?.. — опешила Миюри.

Иления улыбнулась озорной улыбкой.

Медведь-Лунобивец охотился на луну? Такое предположение, выглядевшее какой-то игрой слов, озадачило Коула, показавшись, однако, достаточно возможным. Но один человек воспринял это с невозмутимым лицом.

Ханаан.

— Может быть, речь идёт о зловещей звезде.

Миюри посмотрела на Ханаана, знавшего, вероятно, больше всех в этой комнате, с таким видом, будто хотела поверить его словам.

Немного поколебавшись, Ханаан пояснил:

— Есть среди церковных записей такие, в которых говорится, что с древних времён по небу иногда пробегают ослепительные звезды, время от времени появляются звёзды, отклоняющиеся от своего пути и приносящие на землю бедствия.

Выросшая среди гор, Миюри привыкла к виду павших звёзд. Но если звезда по-настоящему упадёт на землю, это совсем другое дело.

— Звёзды могут действительно упасть?

Даже Миюри, способная поверить в самую дикую сказку, не могла, кажется, легко принять это.

Однако в своих путешествиях Коул иногда слышал такие истории. И даже сам слышал одно падение.

— Миюри, такие вещи всегда время от времени происходили. Однажды я видел "меч-звезду", упавшую с неба и ударившую железом по земле. И говорят, что это, как ни странно, приводит к месту удара меч врага, — поделился Коул.

Глаза Миюри округлились, рот приоткрылся.

— Господин Ханаан, ты хочешь сказать, что Медведь-Лунобивец охотился на такую звезду? — спросил Коул.

— Да. Может быть... может быть, эта земля была создана так.

— Э!? Э? Что? Что ты имеешь в виду? — спросила Миюри.

— Говорят, что падение зловещей звезды подобно удару железного молота Господнего, — ответил Ханаан.

Коул подумал, что это было хорошее сравнение, но оно могло не понравиться Миюри, не интересовавшейся проповедями.

— Это примерно то, как укрепляли земляное основание купальни, — сказал он.

— Земляное основание?

— Скажем, мы поднимаем привязанный к верёвке деревянный молот и отпускаем его, чтобы уплотнить землю.

Миюри подняла взгляд к небу и рывком опустила к земле, будто этот молот упал прямо у её ног. Богатое воображение этой девушки позволило ей ясно увидеть, как земля и пыль разлетаются под ударами молота.

Их маленькая группа путников пришла сюда по горной тропе из Эшьютадта, пройдя под конец через горный перевал. С верхней точки перевала открылся широкий обзор города Убан, это завораживающее зрелище лишило Коула дара речи. Словно глубокая чаша, окружённая природной стеной из гор.

Миюри, затаив дыхание, смотрела на небо.

— Э-э... Неужели это всё на самом деле из-за сильного удара упавшей звезды? — спросила потом она.

Она сильно побледнела, вероятно, представив, насколько мощным мог быть этот удар.

Миюри с восторгом взялась прорубить когтями берег реки, когда нужно было затопить город надежды Орбурк. Возможно, ей казалось, что пока при ней были когти, которыми она так гордилась, ей было под силу с лёгкостью изменить течение даже большой реки. Но взявшись за дело, она осознала, что не сможет причинить большого ущерба даже реке более-менее приличной величины. Потому что природа слишком величественна и необъятна.

В таком случае воздействие, создавшее место, в котором они находились, могло показаться ей просто невероятным.

Миюри осознала это, почти ощутив своей кожей.

Если это совершил Медведь-Лунобивец, намерение что-либо сделать этому медведю можно было назвать несбыточной мечтой.

В этот момент Иления негромко произнесла:

— Может быть, что-то вроде того, чём сказал господин Ханаан, и в самом деле произошло... Сказать точно не могу. И госпожа Диана, кажется, тоже не знает. Однако то, что один астроном исследовал это, — несомненно.

Слова Илении, казалось, развеяли наваждение, овладевшее Миюри, но её губы тут же плотно сжались. Возможно, из-за чувства, что она не смогла бы победить Медведя-Лунобивца, как бы сильно ни старалась. Потому что те немногие, кто сам изучал истории эпохи Медведя-Лунобивца, относили его к разновидности стихийного бедствия. А на стихийные бедствия бесполезно злиться, надо просто сказать себе: такие вещи случаются.

Учитывая такое состояние Миюри, Коул сам спросил Илению, надеясь вытащить Миюри из этого настроения?

— В таком случае, не может ли быть так, что выборщик принял к себе астронома из-за этой легенды?

— Это мне осталось непонятным. Похоже, никому из тех, кто угодил в тюрьму, ничего не известно, что творится в голове правителя. Думаю, что простая для понимания причина — романтическая связь — могла возникнуть именно из-за этого.

С одной стороны — легенда, с другой — появившийся среди людей слух, протухший настолько, что собака есть бы не стала.

У Коула голова кругом шла от пропасти между одним и другим.

— Однако все в один голос твердили, что выборщику не следовало заниматься безумствами вроде найма астронома.

— Я тоже слышал о нападках на трон, — заметил Коул.

— Да. Этот город основал король-наёмник. Быть воином — это в первую очередь подтверждение своего положения, а проявление интереса к звёздам могут счесть слишком женственным. Ну, в общем, мне, простому торговцу, занимающемуся шерстью, слишком трудно узнать что-то ещё. Поэтому я позвала преподобного Предрассветного кардинала. Который к тому же и сам хотел бы заслужить благосклонность выборщика, — уверенным голосом произнесла Иления и улыбнулась.

Коул не сомневался, что она заранее просчитала, что если ввернуть Медведя-Лунобивца, Миюри заглотнёт эту наживку, а когда заглотнёт, у её брата не останется выбора, кроме как поддержать Илению. Со своими нежными, пушистыми волосами Иления и сама создаёт впечатление нежности, но Ив наймёт лишь того, кого должным образом оценит. В отличие от Миюри, эта девушка всегда была настороже.

— Возможно, если господин Коул поговорит с выборщиком Дюраном, он откроет свою душу? — предположил Ваден.

Тебе ведь нужен священник, чтобы исповедаться ему и раскрыть тайны твоей души, так ведь? Это имел в виду Ваден, но вопрос, сработает ли это.

Коул нервничал, но он зашёл уже достаточно далеко. К тому же Миюри услышала о Медведе-Лунобивце и уже горит желанием узнать ещё.

Судя по всему, Иления использовала Коула, но если Коул сумеет оказать выборщику услугу, велика вероятность, что тот станет союзником в борьбе с Церковью. А значит, нельзя будет сказать, что это не принесёт пользы.

— Понятно, — ответил Коул и перевёл мысли на другую тему.

Когда они покинули Илению, Коул и Миюри рассказали Ханаану легенду о Медведе-Лунобивце.

Обычного взрослого эта легенда, скорее, ужаснула бы, но Ханаан был ближе к Миюри, чем к взрослому.

Он с интересом слушал историю о свершениях разъярённого медведя и встретил негромким удивлённым восклицанием её завершение, в котором медведь исчез в море на западе.

При самом слабом воображении было несложно вывести из истории, что Медведь-Лунобивец направился к новой земле.

Миюри, вероятно, была довольна искренностью, с которой Ханаан слушал, во всяком случае она не впала в мрачное настроение, что с ней часто происходило, когда речь заходила о Медведе-Лунобивце, а осталась обычной Миюри.

Коул предпочёл бы, чтобы Миюри была погружена в сказки, и чтобы её глаза не темнели от злости на кого-нибудь. Но на сей раз это была история о тайнах звёзд и астрономов, о которых ей рассказывал голос Ханаана. И Ханаану никак не удавалось освободиться от Миюри, умолявшей его продолжать и продолжать рассказывать до поздней ночи.

В конце концов Коул погасил свечу и, положив ладонь на затылок Миюри, попросил Ханаана пойти к себе. Волчонок какое-то время недовольно повыл, но потом смирился с неизбежным. А может, Миюри решила поразмышлять над этой новой для себя сказкой и, свернувшись калачиком под одеялом, затихла.

Она вела себя совершенно непоседливо, но Коул не находил это необычным, учитывая, что разговор касался Медведя-Лунобивца.

Итак, выборщик Дюран нанял астронома, заинтересовавшегося легендой о Медведе-Лунобивце. А следом за ними шли воплощение овцы и девушка-волчица.

Коул не мог знать, что его ждало, и он солгал бы, сказав, что его тревога рассеялась. Миюри — умная девушка, возможно, она нарочно держалась так оживлённо.

Однако Господь обязательно будет следить за нами и направит нас на путь.

Так сказал себе Коул и заснул.

Коулу не нравилась излишняя церемонность. Он просто хотел пойти к выборщику, чтобы переговорить с ним об астрономе, но Ханаан с остальными остановили его. И сначала особняк выборщика посетили Ханаан и человек от Ив в качестве послов от Предрассветного кардинала, чтобы объявить о его приходе. А нелюбителю церемоний Ханаан, вздохнув, что делал крайне редко, и сказал:

— У тебя есть письмо, удостоверяющее твою личность, от досточтимой Хайленд и есть письмо от архиепископа Эшьютадта, человек с такими письмами ни в коем случае не следовал бы без сопровождения. Будешь сам — могут подумать, что ты ненастоящий.

Особенно учитывая подозрительность выборщика императора после случая с похищением, так что Коулу был сделан довольно основательный выговор.

Вера незрима для глаз.

Чтобы показать миру правильный путь, необходимо правильно соблюдать формальности в поведении. Хотя Коул набрался решимости взять на себя роль Предрассветного кардинала, оставалось ещё многое, к чему ему следовало привыкнуть.

Но молодая волчица, которая в таких случаях должна была вести себя очень мило, чтобы получить с братом от ситуации как можно больше, была сейчас очень подавленной.

Ханаан и человек от Ив ушли к особняку выборщика Дюрана, оставив на постоялом дворе Коула с Миюри, и Миюри ходила по комнате из угла в угол, тыкала носком ноги в дыру, через которую приходили и уходили крысы, открывала окно, смотрела вверх на небо и тут же окно закрывала.

— Успокойся, пожалуйста... — попросил её Коул.

Миюри замерла на пару мгновений и снова начала суетиться, не находя себе места.

Ей сказали, что в этих горах медведь мог охотиться за луной. А ещё про звёзды, которые падают с неба. То, что это возможно, и то, что следовало из этого, переполняло изящную головку Миюри.

Возможно, из-за этого, когда Ханаан и человек Ив завершили переговоры с выборщиком Дюраном, у Коула возник короткий спор с Миюри, как на встречу с выборщиком ей одеться — в одеяние святой с солнечной улыбкой или в рыцарскую одежду.

Миюри упрямилась, желая надеть меч, и Коул спросил её о причине этого, выяснилось, то девушка, похоже, не исключала возможности того, что выборщик Дюран на самом деле был Медведем-Лунобивцем, и даже что он сам убил астронома, раскрывшего его истинную личность.

Есть поговорка: "Не отвечай говорящему во сне", но Коулу нужно было, чтобы Миюри немного очнулась от своего наваждения.

— Если бы выборщик был Медведем-Лунобмвцем. Он бы распознал пришедших к нему господина Вадена и госпожу Илению.

Это, кажется, убедило Миюри, но она всё же время от времени теребила мешочек с пшеницей, который ей дала мудрая волчица.

Если дело так пойдёт дальше, Коулу оставалось только беспокоиться, как бы в следующую поездку и впрямь не встретить Медведя-Лунобивца.

Коул мысленно ещё раз пожелал, чтобы она скорее повзрослела и стала спокойней, но Миюри вдруг застыла, её уши и хвост заняли вертикальное положение.

Вскоре из дыры в стене выбежала крыса и подбежала к столу.

— Вы закончили подготовку к встрече с правителем? — спросил Ваден.

При звуке голоса рука Миюри сама легла на меч, Коул поторопился остановить её. Затем он взял ё за плечи и повёл, как ведут среди ночи сонного ребёнка в туалет, переодел её в одеяние святой с солнечной улыбкой и вместе с ней пошёл к особняку выборщика.

Добравшись до особняка выборщика, они перед входом встретились со своими послами и направились прямо к главному зданию.

В тесном, густонаселённом городе Убан территория особняка короля выглядела невероятно просторной. Проходя по широкому двору можно было забыть о сдавливавших город крутых горах.

Они прошли через старого вида колоннаду и добрались до каменного здания монастырского вида, самого величественного на территории особняка. У входа стоял пожилой мужчина, за ним — пара стражников. Судя по одежде, мужчина мог быть распорядителем короля.

Мужчина и стражники смотрели на пришедших внимательно и пристально, чтобы, вероятно, не уронить престиж рода своего хозяина. Если бы Коул пришёл сюда в одиночку, ему, вероятно, действительно не позволили бы пройти. Большая часть аристократов не обладала простотой принцессы Хайленд.

Коул почти ощутил нарастание волны враждебности, исходившей от Миюри из-за пренебрежительного взгляда распорядителя, но, сделав вид, что ничего не замечает, представился:

— Я нахожусь под покровительством принцессы Хайленд из королевства Уинфилд. Моё имя — Тот Коул.

Затем он почтительно склонил голову перед распорядителем, но тот не проронил ни слова. Коул медленно досчитал до четырёх и поднял голову.

— Боюсь, однако, что меня ещё иногда называют Предрассветным кардиналом, — добавил он и улыбнулся.

В этом Коул практиковался под началом Ив. Так же как Миюри обучалась этикету у Хайленд, чтобы играть роль святой. Ив, похоже, неплохо развлеклась, обучая Коула, как себя вести при встрече с высокопоставленным аристократом.

Распорядитель фыркнул в усы и поклонился. Тогда и Коул, наконец, позволил себе взглянуть через плечо.

— Насколько мне известно, правитель примет тебя. Это высокая честь, — важно произнёс распорядитель, снова поклонился и немедленно вошёл в дом.

Коул обернулся на Миюри и увидел в её глазах подозрительность, совершенно не присущую святым. Улыбнувшись, он легко ущипнул её за щёку, но Миюри сердито отмахнулась от него.

После чего они воли в дом вслед за распорядителем. Внутреннее убранство своей строгостью больше подходило монастырю, а не дворцу короля. Мебели было мало, по пустому внутреннему пространству не сновали слуги и служанки, поддерживая порядок. Нельзя было сказать, что за домом не было ухода, но почему-то казалось, что его готовили к сносу.

Они прошли по очень тёмному коридору, типичному для старых зданий, в конце коридора был постелен алый ковёр. В этот момент Коул, наконец, понял, что этим путём приходили и уходили знатные особы.

Ковёр упирался в дверь, у которой стояли два легковооружённых стражника, при виде распорядителя один из них постучал в дверь.

Вероятно, из-за двери ответили, Коул со своего места ничего не услышал, но солдат толкнул дверь, и распорядитель, кинув взгляд на Коула, вошёл.

Коул счёл его взгляд предложением последовать за ним и прошёл между стражников, буравивших посетителя взглядами. Когда он вошёл, сзади послышалась какая-то возня — стражники не пропустили вооружённых мечами телохранителя Ханаана и человека Ив. Коул кивнул, и двое мужчин оставили свои попытки прорваться внутрь и остались ждать в коридоре.

Коул снова посмотрел вперёд и услышал знакомый голос:

— Господин Коул.

В конце большого и очень длинного стола сидела Иления, которую, вероятно, вызвали из тюрьмы.

Приведший посетителей распорядитель прошёл в дальний конец комнаты, встал рядом с креслом с высокой спинкой и сказал:

— Правитель идёт.

Вскоре позади кресла открылась дверь, вошёл стражник, а за ним мужчина.

— Молодой, — первым делом произнёс правитель, заняв место в кресле.

Это был мужчина в расцвете лет, с густыми русыми волосами, слегка вившимися в бороде, придававшей ему вид аристократа с боевым опытом. О нём рассказывали как о болезненном человеке, Коул ожидал увидеть его осунувшимся, но правитель был прекрасно сложен.

В то же время он действительно держал в левой руке трость, и взял он её, судя по виду, не вчера-сегодня, она стала частью его повседневной жизни.

— Твоё имя?

Отвечая на вопрос, Коул склонил голову:

— Тот Коул.

— Хм... Ты производишь впечатление, сильно отличающееся от того, что я слышал. Я слышал, что ты ходишь босым по горным тропам и проповедуешь даже диким птицам.

Такое представление действительно могло подойти мученику, вознамерившемуся исправить Церковь и открыто осуждавшему её злоупотребления.

— А, ну и ладно. По части несоответствия ожиданиям людей я сам не буду последним, — насмешливо произнёс правитель и встал, при этом он особо нарочито уткнул трость в пол, вероятно, в качестве самоуничижительного жеста: трость не могла быть уместной в руке бравого, отважного наёмника. — Фригер, пожалуйста, займи остальных гостей.

Отдав приказ распорядителю, правитель перевёл взгляд на Коула.

— Твоё преосвященство, удели мне немного времени, — попросил правитель и, плотно стиснув зубы, отвернулся к тусклому стеклу окна.

Коул испытал короткую вспышку беспокойства, подумав, не пойдёт ли речь о чём-нибудь таком, чего Коулу не хотелось бы рассказывать людям, но он смог поклониться, не дав беспокойству отразиться на своём лице. Затем он бросил взгляд на Миюри, однако эта просьба не вызвало у неё особого интереса.

Та самая Миюри, которая вообразила, что выборщик мог быть не-человеком и даже Медведем-Лунобивцем, отреагировала так, что правитель, скорее всего, был таким же человеком, каким и казался.

Ещё Коул, конечно, хотел проверить, не замышлял ли правитель чего-либо плохого, но, судя по состоянию Миюри, никакой опасности не было. И он следом за правителем вышел в дверь, которая вела из зала прямо во двор.

Там правитель посмотрел вверх и стал пристально вглядываться в небо.

— Я слышал, что небо там внизу другого цвета. Что скажешь?

Коул тоже посмотрел на небо.

— Мне кажется, здесь небу присущ более глубокий синий оттенок.

— Это место должно быть ближе к престолу Господа, чем там внизу, но видишь ли ты его своим взором?

— Мне жаль, но...

Коулу не был уверен в смысле этого вопроса, но правда состояла в том, что сколько бы Коул ни читал Священное писание, сколько бы ни молился, он никогда не видел даже края одежды Господа. Возможно, ощутив чувства Коула, правитель опустил взгляд и вышел на утоптанную землю двора.

— Мне тоже. Когда эта нога переставала работать, я какое-то время смотрел в небо и жаловался, — сказал, обернувшись к Коулу, он и засмеялся.

Иронии в его смехе прибавилось, вероятно, из-за тех неприятностей, которые ему тогда пришлось перенести.

— Ни в коем случае не думай даже в такое время проявлять жалость ко мне.

— То есть?..

— Я, конечно, насчёт тебя, Предрассветный кардинал, — уточнил правитель, потом отвернулся и пошёл вперёд, опираясь на трость.

Просторный двор был засажен деревьями с пышной листвой, кажется, фруктовыми.

— Когда та девушка, что торгует шерстью, заговорила о тебе, я несколько сомневался в её словах. Однако Господь дал мне знамение, дабы я преодолел мои сомнения.

Почему-то Коул заподозрил крысу Вадена в явлении небольшого чуда. Всё, что надо — это принести Священную книгу на подушку правителя, пока тот спит. Для Вадена — проще простого.

— И издалека, из Эшьютадта, пришли слухи о том, что туду действительно пришёл наставник. Кажется, в той стране он победил самозванца чудом Господним?

— Правла в том, что Господь наставил и направил нас, — ответил Коул, не зная, как это лучше передать, поэтому он не стал поправлять выборщика.

— Как смиренно для того, кто внезапно появился в мире, будучи носителем Божественной кары.

Коул не знал, что сказать. Похоже, у этого человека действительно были какие-то пути получать сведения.

Менестрели, которые, похоже, так нравились Миюри, писали песни так, как им хотелось. Но, судя по тому, как говорил правитель, ему, надо полагать, было прекрасно известно о ненадёжности слухов, разлетавшихся по свету.

— Насколько хорошо тебе известно положение? — спросил правитель, останавливаясь.

Коул лишь сейчас осознал, что они вышли в центр двора. Здесь была открытая площадь, без каких-либо препятствий для движения, возможно, здесь устраивали лошадиные скачки. Стражники, человека четыре, стояли достаточно далеко, чтобы не слышать разговора, и следили за Коулом.

— Пропал астроном, которому ты, правитель, покровительствовал.

Коул не стал говорить о похищении. Некоторое раздражение правителя проявилось в его вздохе.

— Его похитили. И за верёвочки, вероятно, дёргала Церковь.

То же самое Коул слышал и в городе. Но из того, что он понял, Церковь не была наиболее вероятным виновником. Подозрительнее всех выглядел ответвление рода Дюран, сосредоточившее в своих руках железные рудники.

— Какие-то доказательства у правителя имеются? — спросил Коул, осознавая, насколько неучтив его вопрос.

Мужчина бросил на него колючий взгляд. Но он сердился не на этого молодого человека, забывшего о должном уважении.

— Естественно. Местная церковь часто зовёт пришлых людей, насколько мне известно. Не знаю, как они пронюхали, но они поняли ценность учёного.

Даже из того, что узнал Ханаан, Коул не увидел никаких подвижек, связанных с инквизицией. Но а том, что башню исследовал кто-то посторонний, кажется, сомнений не оставалось.

— Предрассветный кардинал, — вдруг повернулся к Коулу король. — Потеря астронома, очень горькая для меня, это одно. Ещё, как ты легко мог узнать, слушая, что говорят на улицах, моя власть подобна огоньку на ветру.

Эти его голубые глаза, смотревшие на Коула.

Выборщик империи, обладавший властью короля, признавался молодому человеку, которого видел в первый раз в жизни, в отсутствии этой власти — такое никак нельзя назвать нормальным.

Выборщик Дюран действительно дошёл до края.

— От отца моего и деда до основателя рода короля-наёмника защита города Убан и его жителей являлась тем, чем славен род Дюран. Однако из-за этой ноги, я не могу исполнить долг, возложенный на меня этой ответственностью. Последнее, что осталось для восстановления власти, — это тайный план. Исследование, связанное с ним, как раз и проводил астроном, о котором мы говорим.

И правитель с такой силой ударил тростью, что из-под неё полетел ком утоптанной земли. Из него рвались переполнявшие его душу гнев и страдание.

Однако Коул пока не мог понять правителя. Тот утверждал, что исследования астронома могли восстановить его власть.

Однако, разве это возможно?

Иления говорила, что астроном последовал за легендой о Медведе-Лунобивце. Между этой легендой и историей королевского рода ничего общего.

Не исключено, что король мог быть одержим чем-то вроде поклонения дьяволу. Поклонялся, или что-то вроде того, Медведю-Луновивцу, что вполне могло привлечь внимание инквизиторов.

— И это касается не только меня. Но и тебя, который борется с Церковью. Вот почему я принял предложение девушки-торговца шерстью.

— Касается меня?.. — пробормотал Коул, в ошеломлении забыв, как ему следовало себя держать.

Впрочем, правитель был, вероятно, настолько поглощён разглядыванием набалдашника трости, что даже не заметил этого.

В городе Коул услышал, что после исчезновения астронома правитель потерял голову и стал хватать всех, кто казался ему подозрительным.

Но, несмотря на такую кажущуюся жёсткость он, как говорил Ваден, почему-то не задавал подозреваемым прямых вопросов и вообще действовал бестолково.

Король что-то явно утаивал.

Что-то, о чём нельзя рассказывать.

— Досточтимый Дюран, ты что-то...

Скрываешь. То, что должен был исследовать астроном. И то, что астроном узнал.

Правитель, наследник крови короля-наёмника, сказал:

— Этот астроном расследовал легенду о Медведе-Лунобивце. Но я сразу понял, — он говорил тихо, отворотив лицо от солнца. — Он исследовал затмения.

Коул заметил, как запали опущенные глаза собеседника, но не ответил сразу не поэтому, просто эти слова оказались слишком неожиданными.

— Затме... затмения, ты сказал?

Солнечные затмения. Или хотя бы лунные затмения. Это необыкновенные небесные явления, при которых небесные светила вдруг исчезают с неба, эти события часто записывают в церковные летописи.

В этот миг будто ударом молнии Коула поразила догадка.

Какие легенды ему повстречались на этой земле?

Медведь-Лунобивец охотился на луну, и звезда упала с неба.

Медведь-Лунобивец и затмение, заставляющее исчезнуть небесное светило.

Коул не находил слов, а правитель поднял над головой левую руку. Трость в его руке указывала на солнце в небе.

— Не исключено, что этот астроном раскрыл тайну Божьего провидения. Представь себе, что он предскажет день и час, когда это солнце вдруг исчезнет. С таким могуществом хоть привилегии назначай, хоть что угодно делай.

Коул ничего не смог ответить, а правитель направил на него конец своей трости. Его колючий взгляд переполнял гнев.

— А пусть Церковь завладеет этими сроками. Это будет такой случай восстановить свою власть, которой ты нанёс урон, что лучше и не подберёшь. Люди будут бояться, уважать и преклоняться перед ней, — трость правителя глубоко воткнулась в землю. — Предрассветный кардинал. Тебе не кажется, что мы с тобой в одной лодке?

Выборщик хотел вернуть огоньку власть над ветром, рассчитывая на чудо под названием "пророчество затмения". Для этого он нанял астронома и понёс огромные расходы, чтобы астроном имел всё необходимое.

Так что астроном вполне мог стать пророком, следившим за солнцем. И значит, его всё же похитили?

— Я должен вернуть астронома любой ценой. Если срок уже вытащили из его черепа, я должен забрать и его. Если я не сделаю этого... — правитель так крепко сжал правой рукой плечо Коула, что эта рука задрожала от напряжения. — Я останусь в тени. Навсегда.

Правитель потеряет возможность вернуть себе власть, и, не исключено, потеряет от этого и Предрассветный кардинал...

— Солнце исчезнет с неба. Не стоит удивляться, если это сочтут плохим предзнаменованием. Господь скроет солнце из-за врага Божьего, именующего себя Предрассветным кардиналом и несущего беспорядок в мир, исчезновение солнца — это предупреждение. Они просто скажут это перепуганным людям. И все обязательно поверят.

Медведь-Лунобивец использовал свою силу, чтобы стать разрушителем древнего мира.

Если удастся доказать, что небесное светило померкло из-за того, что Предрассветный кардинал не повиновался учению Божьему, будет нетрудно замарать само его имя.

Конец трости правителя поднялся и легко коснулся груди Коула, словно для того, чтобы он не забывал о том.

Грязное пятно, оставшееся на чёрной монашеской сутане, напоминало сквозную дыру, через которую прямо в его сердце вошло это напоминание, похожее на заклятие.

— Предрассветный кардинал. Я с нетерпением жду от тебя действий.

Тонувший выборщик изо всех сил цеплялся за лодыжку Коула. Но даже если бы эту руку Коул с себя стряхнул, Предрассветному кардиналу уже не найдётся место на небе, навсегда лишённом солнца.

Миюри движением кошки, пытающейся поймать бабочку, вытянула руку к небу. Эта небесная история ей понравилась, и она высказалась первой:

— Это означает, что солнце исчезнет?

И она сделала движение, будто хватала солнце рукой. Ханаан ответил серьёзным тоном:

— Не только солнце, луна тоже может исчезнуть. Эти явления наблюдались на протяжении всей истории, Существует много записей о них.

В книгохранилище святого престола хранились книги со всего мира. Однако Ханаан знал об этом, похоже, только по книгам и был настроен несколько недоверчиво.

Другое дело не-человек Иления, за долгую жизнь она могла увидеть эти явления своими глазами. Но, подумал так, Коул не решился спросить её об этом, потому что Иления говорила, что она немного старше Миюри, и называла себя её старшей сестрой.

— Но он всё-таки предсказатель, — сказала Миюри, опуская взгляд с неба на Коула и будто обвиняя его.

— Пророчество затмения — это не то же самое, что гадание... Нет, действительно, а ты как думаешь, господин Ханаан? — возразил Коул, чувствуя, однако, себя не совсем уверенно, поэтому он и перенаправил вопрос Ханаану.

Ханаан немного отпрянул, но ответил:

— Я не знаю точных определений, но древний отец церкви преподобный Антоний говорил об астрологии, что близнецы имеют одинаковое движение светил на небе, и потому их должна постигать одинаковая участь, Причём рождение близнецов происходит с древних времён. И раз общность их участи не подтверждена, гороскопы представляют собой либо зловредные деяния, попирающие Божье учения, либо... просто ложь.

Тем не менее, Коулу ещё никогда не приходилось сталкиваться с обличение предсказаний затмений. Он подумал, что, в конце концов, астрономия и астрология — вещи разные, и в этот момент Иления, посмотрев на небо вслед за Миюри, заговорила:

— Можно же предсказать, что солнце сядет на западе, а не на востоке, или предсказать, какая звезда выйдет ночью в зенит в то или иное время года, так ведь? Если предсказывать затмение по тому, как будут трескаться кости оленя, когда его жарят, я думаю, это будет гаданием, но если предсказание — результат расчёта движения небесных светил, то, думаю, это будет отличаться ог гадания.

Рассудительные слова Илении обладали весомостью, которую было трудно оспорить. Поэтому Иления производила иное впечатление, нежели Миюри, и, похоже, Ханаан был этим просто очарован. Когда, закончив говорить, Иления улыбнулась, он покраснел и медленно кивнул.

— Но, думаю, нам надо убедиться, что там действительно нет костей жареного оленя.

Ваден и его крысы уже осматривали комнату астронома, но они практически не разбирались во всём, что связано с религией. Если бы нашёлся кусок обгорелой серы или сушёной ящерицы, они, возможно, обратили на это внимание, но распознать еретическую книгу на полке вряд ли сумели бы. И потому Иления вызвала Предрассветного кардинала, использовав Миюри в качестве рычага.

И было ещё одно, что можно было понять из хода событий.

— Госпожа Иления, — обратился Коул.

— Да?

— Ты с самого начала знала, что астроном преследовал цель предсказать затмение, так?

Иления продемонстрировала улыбку, вполне подходящую для компаньона Ив.

— Может, на одну половину. Госпожа Диана предположила, что это возможно, — ответила Иления с доброжелательной улыбкой.

Вероятно, в действительности она была уверена в этом.

Если астроном собирался предсказывать затмения, король был строго ограничен в выборе тех, к кому он мог обратиться за помощью. В конце концов, если бы нашёлся тот, кто мог предсказывать затмения, любой обладатель власти захотел бы стать пророком. И если бы он обратился бы за содействием, отказать могло оказаться достаточно сложным.

А что хуже, король был из властителей не слишком крупной величины, а больная нога делала для него затруднительным выти за пределы своей усадьбы. Если бы он попытался с кем-нибудь объединиться, вся слава, очевидно, была бы отнята союзником.

Однако среди возможных союзников был один, с которым правитель мог установить сотрудничество.

Это Предрассветный кардинал, который вёл борьбу против всевластия Церкви. В отличие от других влиятельных лиц, Предрассветный кардинал сам мог попасть в сложное положение, если бы Церковь смогла предсказывать затмения. К тому же Коул не мог позволить себе втягиваться в мирские конфликты.

Из всего этого Иления, должно быть, вывела, что правитель и Предрассветный кардинал смогут сражаться вместе.

— Но вместо того, чтобы посоветовать ему предложить мне сотрудничать, ты сказала ему взять заложника, так ведь? — сказала недовольно Миюри, отказавшись от попыток дотянуться до солнца.

Правитель решился объединить усилия с Предрассветным кардиналом, но, конечно, не доверять ему полностью.

Любой может стать пророком, узнав дату того, что пророчит. И потому правитель постарался перестраховаться. Коул, понимая его чувства, подумал, что вряд ли можно было что-то поделать.

Однако, поскольку торговец шерстью Иления не обладала в этом качестве достаточной ценностью, было сказано добавить ещё одного человека, что вызывало сопротивление Миюри.

— Пожалуйста, предоставьте это мне, — с гордостью произнёс Ханаан, приложив ладонь к сердцу. — Если я смогу помочь преподобному Коулу, я с радостью отправлюсь в тюрьму.

Дух пожертвования растёт из корня церковного учения.

Миюри попыталась что-то сказать, но, кажется, была неспособна выразить чувства словами. Её челюсть подвигалась, будто от зуда в дёснах, а потом она скрестила на груди руки. Возможно, благодарность за то, что Ханаан взял на себя такую неприятную роль, с трудом уживалась в ней с чувством ревности при виде гордости, с которой он шёл ради Предрассветного кардинала. В её любимых героических историях такое развитие событий всегда приводило к серьёзным волнениям.

— Могу тебя уверить, что в тюрьме будет удобно, — заверила Иления.

Эти слова, несомненно, должны были придать уверенности, ведь она сама там находилась, к тому же крысы, товарищи Вадена, всегда будут присматривать, если даже приблизится опасность, Ханаан сможет её избежать.

И всё же Коул испытывал определённое сожаление.

— Тем не менее... господин Ханаан, ты уверен?

— Да, конечно. Поиск этого астронома я оставляю на всех вас. Если кому-то и приходится отправляться в тюрьму. Я подхожу для этого лучше всего, поскольку до недавнего времени я обитал в книгохранилище, тоже похожем на тюрьму, вот, — сказал Ханаан и улыбнулся.

Нельзя было дать этому душевному порыву пропасть даром.

— Тогда прости, если что, — произнёс Коул, крепко сжимая обе руки Ханаана своими руками. — Сделай это, пожалуйста, это не должно затянуться.

Будь Коул таким, каким был в Ньоххире, мысль о том, будет ли с Ханааном всё в порядке, лишила бы его самообладания. Но он решился бороться с тем, с чем в одиночку он бы не смог справиться, поэтому в таких случаях, как этот, ему следовало положиться на своих товарищей.

Пожимая руки Коула, Ханаан вдруг рассмеялся, словно его щекотали.

— Я уверен, — сказал он сквозь смех, — что жизнеописание преподобного Коула обязательно напишут. Благодаря этому моё имя просияет там в самом разгаре событий.

Возможно, Ханаан сказал это для поддержания духа, однако Коул чувствовал, это был сказано искренне.

Несмотря на присущую Ханаану серьёзность, в нём заключалось и некоторая безрассудность, например, в том, что он предпринял путешествие в королевство Уинфилд, чтобы бороться против Церкви.

— Брат! Давай поскорей найдём этого гадателя, чтобы братца Ханаана не подвергать опасности.

Высказывание Миюри прозвучало резко, вероятно, из-за досады на то, что такая вкусная роль досталась ей, Иления даже слегка улыбнулась её чувствам.

Коул был даже несколько разочарован тем, что в комнате не ощущалось особого напряжения, но, с другой стороны, возможно, это было правильно.

— Да, — сказал он, — сделаем всё, что можем, чтобы найти астронома.

Все с дружным воодушевлением отозвались на его слова. Коул мог быть уверен, что у него, самое меньшее, надёжные товарищи.

Коул пожал руку правителя.

Это было, скорее, символическое действие, чем знак доверия. Прежде всего, этот молодой человек, Предрассветный кардинал, был, по всей видимости, человеком-загадкой для правителя, хоть и имел при себе письмо от королевства Уинфилд и личное послание он архиепископа Эшьютадта. Однако король решил на него положиться. Хотя ему, по сути, больше не на кого было положиться, и его положение было не из лёгких, это был необычно смелый поступок для короля. Коул ощущал, что король был смелым по своей природе.

Болезненный с юных лет, он с детства старался много ездить на лошадях, чтобы стать крепче, пока, судя по всему, однажды не упал, повредил при этом ногу. Не случись с ним этой беды, король мог прославиться на землях Убана как настоящий король-наёмник, с лихвой оправдав ожидания Миюри.

Однако Бог иногда был способен несправедливо над кем-то посмеяться и поступить жестоко.

А людям не оставалось ничего иного, кроме как продолжить свою борьбу. Коул надеялся, по крайней мере, что справедливость восторжествует.

— Теперь можно заняться серьёзными делами, — произнесла Миюри, глядя вслед Ханаану и его телохранителю, заходивших в тюрьму. Её лицо ожидаемо помрачнело.

Вообще-то, раз они попали в тюрьму, появлялась возможность использовать силу не-людей, не опасаясь возможного разоблачения. Но это, конечно, ни в коем случае не было причиной, по которой Коул старался бы избавиться от Ханаана с телохранителем.

— Знаешь, мы должны быть благодарны господину Ханаану за его преданность делу, — сказал Коул.

— Вот же, разве не было бы потрясно мне занять место в тюрьме? Я была бы принцессой, которую в конце истории спасал бы мой брат, тогда было бы совсем даже неплохо! — возмутилась Миюри.

Коул подумал, что подобное развитие было бы возможным, если у принцессы был благоприятный к такому характер, а эта девушка-сорванец точно не выдержала бы и двух дней заключения. Она, говоря напрямую, уже чувствовала себя внутри приключения и, забыв, как следует себя вести невинной девушке, то и дело задирала на ходу подол одеяния.

Головной болью Коула стало то, что он не знал, как её ругать, но одно он знал точно.

— Ты рыцарь. С этого момента ты спасаешь пленённого астронома.

Миюри немного ошеломлённо отвела в сторону взляд, подумала и, наконец, пожала плечами:

— А-а, думаю, это тоже неплохо.

Иления усмехнулась, а Коул хлопнул по голове младшую сестру, сомневаясь, понимала ли она серьёзность ситуации.

Вадена, несколько поражённый этой сценкой, произнёс:

— Не хочу портить ваше веселье, но у нас есть ещё башня, где работал астроном.

В итоге Ханаан с телохранителем оказались в тюрьме, а остальные, не теряя времени, отправились изучать башню, с которой астроном рассматривал звёзды. К территории поместья правителя примыкали здания различного городского назначения, эта башня, похоже, в прошлом использовалась как смотровая. Проходя через большой сад на территории усадьбы, Коул смог её рассмотреть.

— Вывести оттуда так, чтобы никто этого не заметил?

Башня стояла немного в стороне от прочих построек, вход и выход хорошо просматривались. Стражникам с соседней с соседних стен замка тоже не составляло труда наблюдать за башней, так что для похищения оттуда следовало бы проявить некоторую изобретательность.

— Но господин Ваден со своими крысами уже ведь осматривали башню?

— По-быстрому. Лужи крови там не было, это всё, что я знаю, — ответила Миюри со зловещей улыбкой, но Коулу достаточно было себе это представить, чтобы озноб пробежал по его спине. — Ладно, предоставь это мне.

И Миюри достала с груди мешочек с пшеницей и ключ, который ей доверил правитель.

Волчица, носившая звание мудрой, своим размером превосходила воображение, но и Миюри в волчьей форме была достаточно крупной. Особенно это бросилось в глаза, когда она с огромной силой рвалась вверх по винтовой лестнице внутри здания — быстрее, быстрее.

— Запахи сохранились. Здесь пахнет железом и маслом, это должно означать, что приходили и уходили ремесленники. А ещё... пахнет ржаным хлебом и луком — просто потрясающе. Думаю, мне бы понравилось.

— Вероятно, он здесь ел и спал в перерывах во время своих исследований.

Миюри нарочито помахала своим пушистым хвостом из стороны в сторону, словно интересней поглощения вкусной еды не могло быть другого занятия.

— Я не чую запаха крови. К тому же дракой здесь не пахнет.

Вероятно, для Миюри сильные чувства людей оставляли заметный запах.

— Значит, учёного не уводили силой?

— Не знаю точно. У сестрицы Дианы я читала про цветок, усыплявший людей.

Коул быстро прикинул. Если Церковь стоит за подготовкой похищения и привлекла к этому алхимика... Нет, они могли бы просто нанять людей, занимающихся грязной работой.

Размышления Коула прервала Иления, стоявшая за его спиной:

— Если использовали какое-то тайное зелье, в помещении всё равно должны остаться его следы.

— Бесспорно, так и есть. Миюри.

— Да?

— Не нюхай слишком много его, даже если оно будет хорошо пахнуть. Когда ты в такой форме, я не смогу отнести тебя, как обычно, в постель.

Сейчас Миюри весила, вероятно, раза в два больше, чем Коул.

Миюри в своей волчьей форме замерла на месте, а потом хлопнула Коула по лицу большим хвостом.

— Может ли быть, что сам учёный сейчас скрывается среди нас, а? — спросил Ваден, у ног которого следовало несколько его сородичей.

Миюри, шевеля остроконечными ушами, ответила:

— Мм. Здесь нет запаха. И запаха козлиной крови я не чую тоже.

Это означало, что каких-либо дьявольских ритуалов здесь не проводили.

— Значит... — пробормотал Коул.

Это должно было сузить круг возможностей.

Однако, сказал себе Коул, какие-либо выводы делать было ещё рано. Лестница была крутой, дыхания не хватало, что отражалось на ясности его мышления.

Миюри, должно быть, уже готовила какую-то колкость в его адрес, когда Коул, наконец, добрался до верхней части башни.

— Здесь и кладовка, и жилая комната сразу. Выше — комната для наблюдений, — сказал Ваден, открывая деревянные ставни и давая солнечному свету выявить состояние помещения, точнее, степень беспорядка в нём. — Постельные принадлежности на одного. Возможно, у него не было помощников.

Множество разбросанных вещей, настолько разодранная, грязная кровать, что невозможно было представить, что это место являлось комнатой дешёвого постоялого двора или местом для сна стражи, охранявшей башню, всё это вызвало у Коула ощущение знакомого.

Миюри потянула носом, принюхиваясь к запаху в комнате, и шумно чихнула.

— В комнате тот же запах. Пахнет моим братом, когда он одалживал новую книгу, — произнесла она и, ткнувшись носом в подмышку Коула, снова понюхала.

— Похоже, он был так же увлечён своими исследованиями, как и господин Коул, — отозвалась Иления, посмотрев в угол комнаты.

Коул, бросив взгляд на баловавшуюся Миюри, тоже направил туда взгляд и увидел крыс Вадена, радостно сновавших по куче луковой шелухи.

— Так и есть, точно так же я грыз лук, отгоняя сон, когда по ночам читал Священное писание.

— Это было довольно давно, — сказала Миюри, тычась Коулу в спину носом и переминаясь лапами по полу.

— Так, книжная полка? Мы ещё не узнали, что на ней на самом деле, — заметил Коул.

То ли бумага была плохого качества, то ли книги открывали слишком часто, но страницы буквально их распирали, так что застёжки на них едва-едва застёгивались, а на некоторых книгах и вообще не застёгивались, и они стояли на полке, похожие на готовые раскрыться бутоны цветов.

Пролистав несколько книг, Коул увидел, что они по большей части описывали небесные тела, были там и духовные сочинения богословов и древних философов.

— Большинство из них — известные люди, — подытожил Коул. — А этого священника я даже сам знаю. А это что?

Часть книг не была переплетена — просто стопки пергамента. И написаны они были на пустынном языке, и прочесть их Коул не мог.

— "О космосе". "Дыхание небес и благословение". "Луны богиня и привлечение приливов", — прочёл Ваден названия книг.

Кажется, он, что и следовало ожидать от моряка, умел понемногу читать на разных языках, включая пустынный.

— Вероотступно это или нет — это надо будет послушать, что скажут господин Ле Руа с господином Ханааном. Насколько я могу видеть, не похоже, чтобы было так, — сказал Коул.

— Давай-ка я запишу это на всякий случай, — сказала Иления и взяла со стола, который она только что осматривала, ободранное перо и чернильницу с высохшими чернилами.

— Миюри, нет ли где-нибудь тут потайного шкафа?

Миюри, которая, сидя на полу, чистила шерсть задней лапой, тут же поднялась и навострила уши. Затем большая волчица принялась — шур-шур — обнюхивать пол, и Коул увидел, что следом за ней бежали маленькие по сравнению с ней крысы — настоящая идиллия.

— Ммм... не думаю, - сказала, наконец, Миюри.

— В таком случае посмотрим и наверху, — кивнул Ваден и пошёл вверх по лестнице.

— Это как... — вырвалось у него, когда его голова поднялась над уровнем пола последнего этажа. — Должно быть, так выглядела бы водяная мельница, сделанная полностью из железа.

Коул поднялся следом, впечатлённый таким сравнением. Там он увидел огромную, выше человеческого роста, половину диска, к которому были прикреплены детали вроде лука и стрел, которыми могли бы пользоваться какие-нибудь исполины. Всё это окружал сложного вида механизм, похожий на ажурную сферу.

— На самом деле, — произнёс Ваден, — я понятия не имею, как пользоваться такой штукой, но, вероятно, она позволяет обозначить положение небесных тел с помощью той огромной иглы и цифр, выгравированных на диске. Подобное устройство используется ещё на кораблях, чтобы проверить положение звёзд на небе. Но здесь оно такое большое.

— И стоит тоже изрядно, — заметила Иления, записав названия книг, она тоже успела подняться.

— Апчхи, как пахнет железом и маслом, — пожаловалась Миюри, нос которой показался из-за Иленией. — Апчхи!

Всё это устройство занимало в помещении столько места, что его не хватало даже для нескольких людей, и Иления с Миюри быстро вернулись вниз. Ваден пооткрывал деревянные окна, создав ощущение чуть большей свободы, но тесноты всё равно не убавилось. И не только из-за крупногабаритного оборудования.

— Это карта неба? — спросил замерший в восхищении Ваден.

Все стены были увешаны изображениями небесных тел, которые, казалось, изобразил художник-миниатюрист.

Помимо изображений луны и солнца, здесь были и звёзды, видимые только на закате или на рассвете, звёзды, свет которых перебивало сияние луны, и многое другое. Что-то из этого знал даже не знакомый с астрономией Коул, но на многих было показано движение небесных тел, о которых он понятия не имел. Если астрономы отслеживали движения всего этого, они, наверное, были просто одержимыми.

Прежде всего, хотя положение и звёзд на небе зависит от времени года, заметить какие-то изменения в её движении за один день невозможно, даже следя за звездой каждый день, всё равно не увидишь никаких изменений.

Но астрономы, не сдаваясь, продолжали дотошно и без устали следить за их чрезвычайно медленным движением.

То, что богословы исследуют Божью волю иначе, заставило Коула приосаниться. Но в этот момент осознания их великих достижений, одно обстоятельство обеспокоило его.

— Господин астроном, вероятно, что-то должен был сделать с результатами наблюдений.

— М? — переспросил Ваден.

Осматривая помещение, кроме изображений и огромного механизма, можно было увидеть инструменты для его ремонта и регулировки, но главного здесь недоставало. Если астроном каждую ночь вёл наблюдение, он наверняка должен был вести записи.

Или они, может быть, были все собраны внизу, и Коул повернулся в сторону лестницы. В этот момент снизу донёсся голос Миюри:

— Брат.

Бросив взгляд на Вадена, Коул спустился и застал Миюри и Илению перед полкой с растрёпанными книгами.

— Господин Коул, — произнесла Иления, указывая на полку.

Миюри же обнюхивала её, приближая и удаляя нос.

— Что такое?

Миюри оглянулась и повернулась к Коулу.

— Этот ряд словно бы специально выстроен.

— Э?

— Если присмотреться к накопившейся пыли, она выглядит странно.

Иления подняла несколько книг, чтобы солнечный свет из окна осветил скопившуюся пыль.

Кул сам любил книги и во время путешествий нередко посещал большие книгохранилища, поэтому он знал, что в мире книг слишком много, чтобы все они регулярно читались. И потому пыль на книжных полках попадется так же часто, как снег зимой.

Однако пыль под снятыми с полки книгами доказывала, что их специально двигали.

— Может, если мы их переставим... — пробормотала Иления, быстро расставляя книги на полке.

Если в ряд добавить то, что осталось на рабочем месте, стало очевидным, что...

— Каких-то книг вроде не хватает? — предположила Иления.

Все книги были крупными, поэтому отсутствие даже небольшого их количества весьма заметно.

— Думаю, да, — ответил Коул.

Ему был очень близок духовно живший здесь астроном. Если так, то астроном, имевший столько всего, не мог не заполнить полку книгами.

— Тогда... — пробормотал Коул, обескураженная Иления вздохнула, словно устала. — Учёный, мне думается, мог уйти сам.

Миюри села и с силой ударила в пол сложенными вместе передними лапами.

Никаких признаков борьбы, ограниченное число людей, допускавшихся сюда, книги нарочно растрёпаны, чтобы занять больше места, и не было заметно их убыли. Вероятно, астроном унёс столько книг, сколько отобрал.

Например, наблюдения за движением звёзд.

— Допустим, злоумышленники хотели узнать дату, а господин учёный не говорил им, и они взялись сами за вытряхивание данных, но это не совмещается с тем, что нет признаков борьбы. Раз так, можно было бы ожидать, что господин учёный продолжал бы вести свои исследования, — рассудила Иления, Коул в ответ вздохнул.

— Думаю, можно предположить, что господин астроном осознал неустойчивость положения выборщика Дюрана и решил сменить место. Однако... — произнёс он и остановился.

Похоже, Иления поняла, что он имел в виду, её взгляд обратился к потолку:

— Да. По тому оборудованию на верхнем этаже видно, что наблюдение за звёздами стоит больших денег. И размещено оно на вершине башни, чтобы свет города не мешал наблюдать за звёздами. Найти нового покровителя, готового обеспечить всем необходимым, непросто. И если астроном предал правителя, это значит, что ему сделали очень заманчивое предложение.

У алхимиков найдутся аристократы, желавшие купить их сомнительные зелья, иной раз алхимик мог состроить из себя врачевателя, или же торговый дом попросить оценить руду, одним словом, найдётся путь найти денег на исследования.

Иное положение у астрономов. Результат к ним приходит после долгих наблюдений, и, насколько слышал Коул, за целую жизнь им нечасто удаётся получить хотя бы что-то. Правда, говорят, астрономы полезны в сельском хозяйстве и в мореплавании, но Коул не думал, что отдача от учёных оправдала бы расходы на их содержание.

Так что поддержать астронома мог только тот, кто ставит на них очень много, как выборщик Дюран, или излишне богатые и бесившиеся от этого богатства аристократы.

В ином случае...

— Возможно, поэтому выборщик с самого начала заподозрил Церковь.

Лишь немногие могли бы себе позволить траты на оборудования и инструменты. Если попытался взять астронома под покровительство представитель побочной ветви королевского рода, имеющий претензии на роль выборщика империи, это сразу бы заметили.

Однако в мире имелась и такая организация, которая не вызвала бы подозрений, если бы у неё однажды стало одним астрономом больше.

Эта организация — Церковь, в памяти Коула тут же всплыло великолепие эшьютадтской церкви, а у церквей обычно бывают высокие шпили. Если надо спрятать дерево — лучше леса места не найти, а для сокрытия астронома лучшим местом был бы лес из шпилей.

— Что будем делать? — спросила Иления Коула, и взгляды Вадена с Миюри также обратились к нему.

Если астронома увели насильно, ещё оставалось время на его поиски. Насильственные действия, например, похищение, было бы достаточно сложно осуществить втихую, силами немногих людей. Тем более, если это происходило бы в окружённом горами городе, в месте с ограниченным доступом, где посторонние были бы слишком заметны. Без помощи местных грубые способы использовать не удалось бы.

Иное дело, если учёный ушёл по своей воле. Будет больше возможностей стереть следы, можно было бы даже продумать, как вообще не оставить за собой следов. Число причастных к побегу людей будет минимальным, при побеге из башни, а потом и из Убана можно было бы просто тихо отсидеться в каком-нибудь укромном месте. Более того, если бы Церковь действительно руководила побегом, астроному не пришлось бы заботиться о поиске этих укрытий.

Все ниточки были бы разом оборваны.

Миюри нетерпеливо переминалась передними лапами, Иления смотрела в пол, взявшись рукой за подбородок.

И всё же Коул не испытывал растерянности. Потому что чувствовал, что эта комната была ему очень близка. Это была комната, в которой жил человек, увлечённый настолько, что забывал о еде и сне.

К тому же Иления с Миюри кое-что обнаружили на книжной полке. Коул не обратил внимания на пыль, поглощённый сладкой с горечью начинкой этого места, вызывавшего в нём ощущение близости. Например, то, как собиравшийся исчезнуть астроном не смог удержаться и взял с собой книги.

И тогда Коул постарался влезть в шкуру астронома, собиравшего перед побегом вещи, чтобы его глазами увидеть эту комнату, Коулу показалось, что он видит выражение его лица.

В таком случае должны были найтись ещё подсказки.

Коул обратился к листу бумаги, на который Иления записала названия книг с полки.

— Зацепки ещё есть. Господин Ваден.

— Мм?

— Передай, пожалуйста, господину Ханаану то, что записала госпожа Иления. И тогда узнай, какие из них больше всего особенно могли бы понадобиться господину учёному.

— Мм... Почему бы и нет?..

— Так, Миюри.

— У-мм? — подняла глаза забавлявшаяся с крысами волчица.

— Проверь, пожалуйста, не появился ли кто-нибудь из птиц Шарон в городе. Если да, скажи, что мне очень жаль обращаться, не дав отдохнуть, но я хочу попросить снова отправиться в полёт.

В последний раз Шарон, помимо письма от Хайленд, передала жалобы птиц на переутомление. Однако сейчас возможности птиц получали особую ценность.

— Хорошо, но куда ты хочешь её отправить?

Коул вспомнил прощание при выезде из Эшьютадта.

Жил на свете один книготорговец, любитель необычных книг.

— К господину Ле Руа.

При насильственном похищении в комнате астронома должны были остаться следы. Но если он тайно сбежал по своей воле, то мог следы стереть.

Тогда, может, всё кончено? Не совсем так. Раз он ушёл по своей воле, должны были остаться следы этого.

Состояние этой комнаты заставило Коула почувствовать свою сильную схожесть с её владельцем. Раз так, действия астронома не должны были сильно отличаться от того, что мог ожидать от него Коул.

В полдень на третий день после осмотра башни, когда Коул читал на постоялом дворе книгу о небесных телах, взятую с разрешения выборщика из башни, к нему подошла Миюри.

— Брат. Пришло.

Коул отвлёкся от чтения и увидел, что на подоконнике сидел голубь с растрёпанными перьями и злым взглядом, а Миюри держала в руке письмо. Коул ощутил холодную, молчаливую ярость, таившуюся за обычно бесстрастными у голубей глазами. В горах небо бороздили хищные птицы — угроза для остальных пернатых, так что Миюри, должно быть, привязала к ноге голубя свою шерсть в качестве своего рода оберега, но сам перелёт, вероятно, было очень нелёгким.

Испытывая угрызения совести, Коул развернул письмо.

— Что там у дяди Ле Руа?

Знания Ханаана и связи книготорговца Де Руа. И к этому то, чем Миюри нередко поддразнивала Коула: не так много людей в мире читают книги, и их можно будет отследить в этом мире.

— Это большой прорыв, — сказал Коул.

Уши Миюри насторожились, она с подозрением приблизила лицо к письму.

— Готовимся к поездке. Надо сообщить госпоже Илении и попросить у выборщика разрешение на выезд.

Миюри на миг застыла, а потом вырвала письмо у Коула и посмотрела на текст.

"Арберк" — только одно слово.

Выехав из Эшьютадта, Ле Руа отправился в Убан не коротким путём, а окружным, морским. Сомнение в том, что Ле Руа сумел бы пройти по горной тропе, было лишь одной причиной этого.

Дело в том, что портовый город Арберк располагался в устье реки, вытекавшей из Убана. А из того, что Ив рассказывала Коулу о торговле на большой земле, следовало, что размещавшийся в глубине гор Убан в своей торговле опирался главным образом на речной путь до города в устье реки. Убан производил на продажу, главным образом, тяжёлые, громоздкие изделия из железа и дерева, потому ему и приходилось полагаться на водные пути, а не сухопутные И поэтому Ле Руа выбрал путь через Арберк.

Если бы астроному в затерянном в горах Убане захотелось получить что-нибудь редкое, вроде книги, получить это можно было лишь через морской порт. Другими словами, если в Арберке происходит продажа специфической книги, человек, покупающий её, должен обязательно оказаться тем, кто изучал звёзды на башне, а по типу книги можно будет узнать, астрологом он был или астрономом. На этом строился расчёт.

При случае можно было узнать в Арбурке и ещё кое-что. Скажем, если астронома вытащили из Убана не силой, а увещеваниями да уговорами, было весьма вероятно, если он выдвинул бы определённые условия, как только достиг шумного города.

— Кажется, книги в Арбурке продолжали продаваться даже после исчезновения астронома, — недоверчиво произнесла Миюри.

— Если бы учёный остановился бы в шумном портовом городе, он бы наверняка захотел купить книги. И потом, я не думаю, что он смог бы вынести из комнаты в башне все свои любимые книги, — ответил Коул, и Миюри в изумлении округлила глаза. — Если сбежишь из дома ты, я буду проверять мясные лавки и лавки аптекарей в ближайшем крупном городе.

Мёд и сахар — ценные подсластители снадобий, которыми торгуют аптекари. Ребёнок, сбежавший от своего немного расшумевшегося и выпустившего из рук поводья брата, обязательно заглянет туда.

Миюри выпятила грудь и рывком прижала ладонью послание к груди Коула:

— Готовимся к поездке!

Потом она пробормотала что-то вроде: "Что бы надеть...", но Коул не стал её переспрашивать.

Коул пришёл к выборщику и сообщил, что определил положение астронома по продажам книг в Арберке, выборщик простонал и больше ничего не прибавил. Но не потому что он сам не подумал о такой возможности, а от радости, что его ставка на Коула оправдалась, и, кажется, он хотел бы это скрыть.

Коул попросил разрешения выехать из города, и выборщик сразу дал согласие.

— Вот тебе на дорожные расходы и ещё вот это. Оно ко в чём тебе поможет, — и выборщик вручил Коулу кошель, полный серебряных монет, и пергамент на привилегию свободного проезда по землям рода Дюран.

Вероятно, чем ниже падал авторитет выборщика империи Дюрана, тем больше своевольничали аристократы-землевладельцы, выставляя свои таможни на реке, вытекавшей из Убана. Так что на случай затруднений на реке мог понадобиться этот пергамент.

Было, конечно, приятно, что правитель позаботился об этом, но уже сама необходимость в такой привилегии показывала слабость его положения.

А обычные торговцы, не наделённые подобной привилегией, платили налог на каждой таможне, это затрудняло ведение торговли, повышало цены на товары, вывозимые из Убана и ввозимые в него, усложняя жизнь жителей города. Гнев жителей обращался на выборщика Дюрана, не способного приструнить аристократов-хапуг, захвативших реку.

В результате власть правителя ослаблялась, а землевладельцев — росла... Правитель увяз в этом порочном круге.

— Мне немного его жаль, — произнесла Миюри, когда она, одетая для путешествия, уже плыла на лодке по водному пути города.

— Каким бы прекрасным ни был тот или иной человек, пока он на суше, он останется во власти сухопутных порядков. В море ты свободен и не должен кому-то платить. А в горах особенно противно, — ответил Ваден.

Даже крысы, преследуемые в городах кошками и собаками, ненавидимые людьми, оказавшись взаперти на корабле посреди моря, могли в полной мере насладиться свободой. И Ваден, похоже, устал от жизни в горах, ему не терпелось вернуться в свой старый дом, плывущий по морю.

— Корабль — это не то. Их ветер носит, как хочет, кидает на рифы, если волны большие, они могут перевернуть корабль. Забыл, как вы сели на мель и не могли с неё сойти? — накинулась на Вадена, а не на правителя Дюрана, Миюри, вероятно, из-за того, что сама она родилась и выросла в горах.

Ваден угрюмо заткнулся, но крыс, подружившихся с Миюри, позабавило, как она заставила его признать себя побеждённым.

— К слову, брат, сколько ещё до этого города Аберк? — спросила Миюри.

— Кажется, через какое-то время условия на реке ухудшатся, нам придётся сойти с лодки и двигаться пешком, но даже с учётом этого путь займёт до трёх дней.

— Довольно близко. А я бы хотела ещё приключений, — простодушно сказала Миюри.

Ваден и Иления, добиравшиеся до Убана по реке из Аберка, со значением улыбнулись. Миюри это рассердило, но скоро она поняла причину их улыбок.

Там, где дорога пересекается с рекой, могут устраивать паромные переправы и постоялые дворы для те путешественников, которые задерживались в этом месте.

— Пчхи! — громко чихнул Коул, сидя у огня на таком постоялом дворе.

Ему казалось, что он всё время чихал с самого выезда из Эшьютадта.

— С завтрашнего дня с рекой заканчиваем? — спросила Миюри.

Она сняла верхнюю одежд, чтобы просушить, мех на её хвосте пыл в полном беспорядке, зато на её лице грала милая, довольная улыбка. Их лодка, спускаясь по реке, прошла через пороги, чуть не вышвырнув людей в воду, но Миюри лишь громко рассмеялась и употребила выражение "мокрые, как крысы!", которое она недавно узнала, и которое вызывало протест у Вадена и его крыс.

Что же до Коула, то по своим ощущениям в тот момент он не взялся бы утверждать, что ещё живой. Вода из тающего снега очень холодная, падение в неё может запросто лишить жизни. Коул понял, почему лодочники лишь неопределённо улыбнулись, когда он попросил их проплыть по реке как можно дальше, предпочтя скорость безопасности.

С деньгами от правителя несколько напуганный Коул снял на постоялом дворе комнату с большим очагом. Когда огонь разгорелся, вошла Иления, выжимавшая до того во дворе свои волосы.

Даже у девушки-овцы, готовой терпеливо принять что угодно, на лице было написано недовольство.

— В Убан мне пришлось добираться пешком, и у меня сложилось впечатление, что спуск по реке будет непростым, но я никак не ожидала, что это окажется настолько трудно...

— Но это было весело! — беззаботно улыбнулась ей Миюри, и Иления ответила усталой улыбкой.

— Ну-у, в шторм на море куда сложнее, — не без бравады отозвался Ваден. — Может, только вода... вода действительно была холодновата.

Миюри, грея руки над огнём, фыркнула в ответ и добавила словами:

— Я и мой брат как-то раз прыгнули в бушующее море. Правда?

— Э-э... Действительно, я ещё подумал, что сейчас умру, — подтвердил Коул.

Если точнее, то он в море упал, а Миюри прыгнула его спасать.

Какой бы себялюбивой ни была Миюри, как бы она не липла к нему, не ревновала его, были причины, по которым он не мог избавиться от этого угрожающе помахивавшего хвоста, и этот случай был первым в списке причин.

— Народ, наше путешествие удивительно потрясное... — с чувством произнесла Миюри.

Слова Миюри напугали крыс, выстроившихся рядком перед очагом, напоминая нанизанных на верёвочку рыб, вывешенных сушиться.

— Э-э? С ума сошла...

— Ладно, уже завтра река станет намного спокойней. Волчьей девушке придётся бороться со скукой.

— А-а... мне не нравятся все эти суда, — протянула Миюри.

Когда идёшь пешком, можно побегать, можно подбирать палки и размахивать ими, иной раз можно насобирать орехов, чтобы потом из грызть. А на реке приходится оставаться в узком пространстве, ограниченном бортами лодки, и знать, что завтра с утра до вечера будет то же самое.

— Она хвалилась, что ей даже в тюрьме всё будет нипочём, можно просто сделать это, — сказал Коул, слегка хлопнув Миюри по голове.

Когда они проходили пороги, у Коула просто перехватило дыхание при виде довольной Миюри, для которой пороги стали весёлым развлечением.

Миюри, как бы в отместку, стукнула его ещё не высохшим хвостом.

— Вздремнуть днём — это тоже неплохо! — заявила она.

Ну и где она собралась спать? — спросил Коул себя, подозревая, что ответ он уже знал.

И, как и следовало ожидать, на следующий день он весь день сидел в узкой лодке, держа на руках спавшую Миюри.

Так как особых грузов с ними не было, на речных таможнях у них не было затруднений, чего опасался Коул, их путешествие благополучно завершилось в Арберке.

Первым делом они отправились в порт города и встретились с крысами Вадена, остававшимися на корабле. Это они получили отосланное Коулом из Убана письмо с просьбой найти Ле Руа.

Поделившись подробностями текущей ситуации, путешественники отправились на постоялый двор, на котором остановился Ле Руа.

Там, прежде чем Коул успел обрадоваться воссоединению, Миюри выразила желание отправиться в торговый дом, торговавший книгами, и Ле Руа с лёгкой улыбкой ей сказал:

— К сожалению, я не интересовался в торговом доме города о тенденциях в книготорговле.

Коул успокоил Миюри, и Ле Руа продолжил говорить:

— Этот торговый дом следит за покупкой и продажей книг здесь, насколько я понял. Если просто постучать в их дверь и спросить, они, вероятно, не ответят. Более того, если кто-то придёт и спросит о тенденциях в покупке и продаже, они тут же распознают дознавателей вроде нас.

Ле Руа именовал себя книготорговцем, но впечатление он оставлял, несколько отличавшееся от обычных торговцев. Из-за того, что он обычно имел дело с книгами, о которых нельзя говорить открыто, он заметно походил на инквизитора или охотника.

— Поэтому я нашёл приезжую книжную лавку, прибывшую сюда продавать книги, и связался с ними.

Поистине торговцы восседают рядом с Богом и держат мир в своих руках. И их связи опутали весь мир.

— И тогда они мне сказали, что книготорговля в этом городе с прошлого месяца вдруг остановилась, — завершил Ле Руа, поглаживая книги, сложенные в его комнате стопкой.

Он словно хотел приласкать эти ещё не читаные книги.

Как и Ив, Ле Руа, похоже, принимался за собственные дела в любой свободный промежуток времени, и его комната уже была завалена книгами и стопками бумаги.

— Значит, гадателя больше нет? — спросила Миюри, просматривая стопку книг, отобрав одну с множеством миниатюр, она положила её себе на колени.

— Вероятно. Думаю, он какое-то время оставался здесь, а потом уехал в другой город. Я тоже был разочарован, ведь он заказал несколько довольно хороших книг. Он мог стать хорошим покупателем.

— У-ух-х, — вырвалось у Миюри, когда она открыла книгу.

Там было много ярких картинок, изображавших странного вида животных. Должно быть, книга оказалась сборником сказок из какого-то дальнего уголка мира, и привёз её чужестранный торговец.

— Но нельзя же всё так и оставить, — заговорил Ваден. — Разве ты не можешь придумать какой-нибудь ещё повод, чтобы исследовать торговый дом этого города? Если Коул сохранил пергамент с привилегией от выборщика Дюрана, можно будет с ним пойти в городской совет, надо только найти какой-нибудь повод заподозрить мошеннические действия торгового дома с Убаном, это не невозможно.

Как моряк Ваден предложил грубый, прямолинейный способ. Конечно, его использование не исключало тайное проникновение крыс в попытке что-то разузнать.

Но Ле Руа покачал головой и произнёс:

— К сожалению, власть выборщика не распространяется на это место.

При этих словах Миюри, которая, наклонив голову набок, рассматривала изображение со странным животным с чем-то вроде ноги вместо носа, подняла голову:

— То есть?

— Это конечный пункт речного пути от затерянного в горах Убана. Из этого порта древесина и изделия из железа, спустившись по реке, отправляются во все части мира. А взамен Убан закупает здесь пшеницу и вино.

Слова Ле Руа были похожи на загадку, и Миюри ответила на неё:

— Тот, кто предоставляет еду, сильнее.

Это было очевидным. Дерево и железо есть нельзя, недостающее продовольствие надо где-то добывать.

— Кроме того, судя по словам преподобного Коула и остальных тоже, здесь ещё впуталась эта история с пророчеством о затмении. И тут меня осенило. За всей этой историей с Арберком стоит союз Рувика.

— Что?! — воскликнул Коул, Миюри к его удивлению промолчала. — Это же союз Рувика платил тому самозванцу.

— Верно. К тому же я слышал, что вы вдвоём поддели союз Рувика в том шумном деле, которое они затеяли на северных островах. Их торговля в области предметов роскоши сократилась также из-за Предрассветного кардинала. Они, меняя людей, через которых действуют, и товары, используемые для давления, вероятно, ищут способ избавиться от Предрассветного кардинала. И данное событие, думаю, является частью этого, — радостным голосом сообщил Ле Руа.

Похоже, Миюри, наконец, сумела увязать сказанное воедино.

— Из всего этого я так и не поняла, кто увёл гадателя, — сказала Миюри, собиравшаяся, судя по её взгляду, покончить с этим делом прямо сейчас.

— Но ведь союз Рувика схож с осьминогом, — заметил Ле Руа.

— Осьми... ногом?

Похоже, это слово не было известно Миюри, родившейся среди гор. Ле Руа улыбнулся и, прежде чем продолжить, повернул к себе книгу на коленях Миюри и ткнул пальцем в изображение чудовища с щупальцами, вытянувшимися из моря, чтобы утащить под воду корабль.

— Союз Рувика трудно ухватить, так он создан. Его можно грубо считать союзом городов, но связаны при этом не сами города. Иначе говоря, сам город может быть враждебным союзу Рувика, но иметь у себя крупные компании, которые время от времени могут входить в союз. Даже больше, если компании увидят добычу, они могут перегрызться между собой подобно стае одичавших собак.

Вероятно, это означало, что компании в союзе Рувика имели общие интересы, но не были дружественными друг к другу, однако волчице Миюри это не показалось интересным.

— В таком случае ответить на вопрос, какая компания союза Рувика похитила астронома, становится непростым, — заключил Ле Руа.

В книге на коленях Миюри осьминог обвил корабль множеством щупалец.

Неизвестно, какое щупальце схватило астронома, а если начать разбираться не с тем щупальцем, осьминог просто уйдёт в глубину. Вероятно, это хотел дать понять Ле Руа.

— Но виновник — это место, где куплена книга, в этом же нет сомнений? — спросила Миюри несколько вызывающе, вероятно, не из упрямства, а потому что думала, что виновную компанию можно определить или, скорее, она смогла бы вынюхать её.

К тому же имелся Ваден и его крысы, лучше всех умевшие пробираться в здания.

Но Ле Руа этого не знал, возможно, Миюри раздражало это, а также то, что раскрывать это было нельзя. Так что опытный книготорговец отнёсся отрицательно к предложению Миюри с совершенно другой позиции.

— В торговле часто совершают сделки через посредников. Особенно, когда опасаются преследования. Даже если узнаем компанию, через которую куплена книга, мы не узнаем истинного заказчика.

Потерявшая терпение Миюри скрипела зубами, слушая Ле Руа.

— У-у, да взять и сделать то же самое в других городах! — выкрикнула она.

Все остальные, старше её, переглянулись от такой её дерзости.

— В том городе он вроде бы давно исчез, но в другом городе, в третьем, если так же изучить покупку и продажу книг, вскоре встретите город, где покупают их прямо сейчас!

Вроде бы это было верно, но... Взгляды всех сошлись на Ле Руа. Он единственный имел связи с книготорговцами повсюду.

— Не злись так, — сказал Ле Руа, как говорят взрослые, раздражённые тем, что дети пытаются говорить с ними на темы, до которых не доросли.

— Если не хватает людей для расследования в других городах, они найдутся, — и Миюри посмотрела на Вадена, Коул испугался, что она заговорит о не-людях, но речь пошла о другом. — В королевстве Уинфилд много заскучавших благородных людей. Сказать им, что пытаются украсть моего брата, так они все придут на помощь.