Волчица и пергамент. Том 10

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 10

Перевод с японского: Google, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор Дзю Аякура

ПРОЛОГ

Это одеяние не случайно было чёрного цвета. "Темней всего перед рассветом ночи мрак". И каждый, увидев эти цвет и покрой, сразу поймёт.

Два слова — "Предрассветный кардинал" — составляют единую суть.

Сейчас перед Коулом стояла девушка, которая каждый вечер с невероятным увлечением записывала на бумагу потрясающие строки, услышанные в какой-нибудь таверне от менестреля.

Наморщив лоб, с такой серьёзностью, которая заставляла Коула задуматься о причине её, она окунала пальцы в яичные белки и проводила ими по его волосам.

Сделав ещё парочку мелких исправлений, она шагнула назад, оценила результат и удовлетворённо раздула ноздри.

Коулу было немного не по себе, но деваться было некуда, поскольку в официальных случаях внешний вид, без сомнений, внешний вид был очень важен.

Будучи сорванцом по натуре, любительницей песен и розыгрышей, она в своём безукоризненно-белом одеянии и с заплетёнными серебристыми волосами, каких не было ни у кого, выглядела чистой душой, невинной святой.

Святая с солнечной улыбкой посмотрела на Коула сверху вниз и степенно кивнула, словно поняла его мысли.

После этого парнишка, ожидавший справа, почтительно вручил Коулу священную книгу. Коул держал её в руке, словно рыцарь держит меч или торговец — весы. Он понимал, что, поступая так, он будет похож на Предрассветного кардинала.

Но, что иронично, очень ограниченное число людей на самом деле видело Предрассветного кардинала. Вероятно, тех, кто видел, было просто очень мало. Поэтому, когда кто-то выдаёт себя за Предрассветного кардинала, людям легко поверить, что он настоящий. Более того, они на одном рвении даже способны построить город на пустом месте. Такую силу обретают люди, измученные тиранией Церкви, благодаря своим чаяниям, связанным с Предрассветным кардиналом.

Но они были слишком невинны и беззащитны. Коул не должен был допустить, чтобы его власть использовали нечистоплотные люди.

А значит, сейчас не время скромничать, считать себя недостойным этого имени. Даже если чрезмерные ожидания людей обременительны для него, он должен бороться.

Это ответственность того, кто поднял тревогу.

— Идём, брат, — сказала девушка, притворявшаяся святой, и протянула ему руку.

Как бы ни было страшно, если этот маленький рыцарь будет рядом, он сможет выдержать. А ещё у него были товарищи, и если он повернёт назад, они не дадут ему сойти с пути.

Он глубоко вдохнул и сделал шаг вперёд как Предрассветный кардинал.

Для начала предстоит встреча в огромном соборе с архиепископом, являвшимся неотъемлемой частью империи. Архиепископ — звание громкое, а его обладатель являлся ещё и аристократом в мирской жизни, если удастся привлечь его на свою сторону, это будет большим шагом вперёд в противостоянии с Церковью. Лучшего, чем он, в качестве первого соперника не сыскать.

Теперь пройти через внутреннюю часть собора, высокого настолько, что нужно было задирать голову, чтобы рассмотреть.

За огромным круглым столом собрались сановники, внимательно рассматривавшие его.

Он остановился перед ними, не испытывая ни малейшего страха.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Родившиеся в деревнях мальчишки брали в руки палки, изображая из себя героев, они мечтали когда-нибудь свершить великие подвиги на поле битвы.

Но иногда встречались те, в ком не было такого влечения, эти горячо молились на ненавистных для остальных церковных службах и просили священника, единственного умеющего читать в деревне, обучить их. Вскоре некоторые из них решают стать торговцами, некоторые — деревенскими судьями, а кое-кто задумывается о пути священнослужителя.

Истории успеха в жизни в большом количестве и с неизменным успехом исполнялись менестрелями в тавернах.

Каждый к чему-то годен, к чему-то — нет, однако в этом мире бывает так, что, стремясь к чему-то, можно в итоге этого достичь, но оно окажется таким, каким и представить себе не мог.

К примеру, это может оказаться престижным положением в обществе, вызывающим всеобщее восхищение.

— Брат, ты долго собираешься оставаться в этом городе? — прозвучал вопрос в покачивавшейся карете.

Окна кареты были забраны алыми занавесками, дававшими сразу понять, что в ней должны были ездить аристократы. Для человека, называвшегося Предрассветным кардиналом, провозглашавшего целью исправление Церкви и боровшегося со злоупотреблениями, накопленными за долгие годы высокомерного возвеличивания Церкви, использование такой кареты казалось несколько предосудительным. Однако совсем недавно ему пришлось испытать, что может произойти, если пройтись пешком, а не поехать в экипаже.

После встречи в соборе Коул твёрдо отказался от предложения архиепископа вернуться на постоялый двор в карете и пошёл по городу пешком.

Когда ложный "Предрассветный кардинал" затуманил глаза людей, город Эшьютадт обезлюдел несмотря на подошедшее время большой ярмарки. Однако после того как обезумевшие из-за мошенника люди пришли в себя, буквально окаченные водой наводнения, Эшьютадт снова ожил. И Миюри попросила Коула пройти вместе по улицам и посмотреть город.

Коул попытался сказать, что сначала надо хотя бы вернуться на постоялый двор и переодеться, но Миюри, раздосадованная затянувшейся встречей в соборе, не стала его слушать.

Поскольку на встречу собрались лишь люди высокого положения, включая соседних землевладельцев, Коул был одет в сутану, присланную Хайленд. Миюри тоже была наряжена в белоснежное одеяние святой с солнечной улыбкой, которая, поговаривали, была способна исцелять больных. Они оба были в своих особенных одеяниях, но Коул подумал, что ничего страшного не будет, если они просто прогуляются по городу.

Однако если Миюри, рассудил он, само олицетворение аккуратности в этом платье, пойдёт по улице с прутиками поджаренной великолепной рыбой, с которой стекал жир, это будет не слишком хорошо выглядеть, поэтому он решил, что сейчас лучше подошли бы сладости на загустевшем меду, но когда Коул стал их покупать...

Он вдруг обернулся и был потрясён.

Огромное число людей наблюдало за ним, держась поодаль.

Вспомнив об этом, Коул перевёл взгляд с рынка, шумевшего за занавесью в карете, на сидевшую рядом Миюри.

— Мне нужно остаться в городе ещё на некоторое время. Сначала нужно будет обменяться с архиепископом письмами о взаимопонимании в отношении будущего, для чего придётся дождаться официального чиновника королевства Уинфилд. Ещё, как сказал архиепископ, из разных мест должны собраться аристократы, до которых дошли слухи о нашей истории. Пока мы не наладим связи, покидать город нельзя.

Прежде всего, по миру разнеслось только имя "Предрассветный кардинал", в лицо же его никто не знал, что привело к весьма шумной истории с самозванцем. Даже если встреча со знатью не даст результатов, будет важна уже сама встреча.

Однако Миюри, похоже, думала, что, если на встречу приедет высшая знать, на ней непременно будет вкусная еда.

Конечно, вкусные блюда и в самом деле выстроились в ряд, но встречи проходили одна за другой, не оставляя времени для еды, каждый хотел пожать руку, вознести молитвы, начинал говорить что-то вроде: "Мой сын с тобой почти одного возраста, и ему... " После чего начиналась та или иная торговля.

Так что Миюри была совершенно измотана, словно кошка, которой уделяли чрезмерно много внимания.

В обычной ситуации она могла бы быстренько избавиться от платья святой, чтобы, прихватив меди, отправиться на рынок, но сейчас, к сожалению, сделать этого было нельзя. Потому что люди могут там увидеть её лицо.

— Ха-а-а... хотела бы я уехать туда, где нас никто не знает... — пожаловалась Миюри и уткнулась Коулу в подмышку.

Но её лицо было известно, цвет её волос также сразу бросался в глаза, так что неторопливо прогуляться по городу, не привлекая особого внимания, было бы сложно. Однако, поскольку ей не хватило характера остаться одной на постоялом дворе, она, в конце концов, тоже пошла на встречу в соборе. В итоге она могла есть столько, сколько хотела, лишь тогда, когда её не могли видеть.

Неизвестно, что сказали бы горожане, увидев в таком состоянии Предрассветного кардинала и святую с солнечной улыбкой.

Когда Коул покупал тогда на рынке медовые сладости для Миюри, жители города узрели в этом идиллию чистой любви брата и сестры... Это то, что они увидели, но святая с солнечной улыбкой никогда не отличалась должными аккуратностью и послушанием, а Предрассветный кардинал, конечно же, не обладал безупречной святостью.

— Ты хотя бы немного поняла, почему я говорил, что не люблю славы? — спросил с улыбкой Коул.

Он улыбался, задавая этот вопрос не потому, что хотел придраться к Миюри. Просто, хотя почести несли с собой досадное неудобство, но и польза от них была тоже. Когда Коул, ища средство справиться с самозванцем, хотел попасть в книгохранилище собора, это потребовало непростой процедуры и внесения пожертвований, сейчас у него был туда свободный доступ. Более того, он мог брать столько книг, сколько хотел.

Сегодня он взял на время очень ценную книгу комментариев к Священному писанию, и его пальцы любовно перелистывали пыльные, шероховатые страницы.

— Это когда ты не можешь и думать о том, чтобы немного свободно поиграть... — с обидой в голосе проныла Миюри.

Сейчас они могли что-то делать свободно лишь внутри этой кареты, в комнате постоялого двора и склада, который снимала Ив. Куда бы они ни пошли, люди их замечали и окружали, чтобы пожаловаться на свои болезни, чтобы получить дар удачи в жизни или чтобы помолились за Божью защиту их от превратностей судьбы. И то им следовало благодарить бдительного владельца постоялого двора за то, что перед дверью в их комнату не выстраивалась огромная очередь.

— В книгохранилище собора много книг. Уверен, ты была рада возможности свободно читать их.

Миюри все эти беседы и переговоры надоели уже сверх меры, и она часто пользовалась возможностью посидеть в книгохранилище. Там было много записей о войнах и сражениях.

Однако даже в книгохранилище, кажется, собиралось много народу, чтобы только посмотреть на святую с солнечной улыбкой. Смотрители, охранявшие порядок в книгохранилище, в целом старались отгонять самых нахальных, но заставить всех посетителей закрыть глаза они не могли. А потому Миюри оставалось лишь читать, сидя на стуле ровно и чинно, что же до чтения, лежа на кровати с куском вяленого мяса в зубах и размахивая хвостом, то это стало несбыточной мечтой, чем Миюри была недовольна.

— Ха-а... Я должна была ещё поучиться фехтованию у дяди Руварда и его людей...

Миюри, вечно оживлённая и весёлая, теперь увяла, подобно заплесневелому хлебу.

Вообще-то Коулу было её немного жаль, но он надеялся, что сейчас она сможет перестать быть сорванцом и научиться вести себя, как подобает девушке. Имея это в виду, он потрепал Миюри по голове и сказал:

— Могло бы быть прекрасно ознакомиться с историей принцессы, которая пыталась сбежать из замка.

Миюри больше не ныла, вместо этого она толкнула Коула локтем в бок и уснула.

Когда Миюри уже была готова разорваться от недовольства течением её жизни, состоявшего из перемещения между собором и постоялым двором, встреча, наконец, завершилась.

Таким образом Коул и Миюри, впервые за долгое время, навестили склад, который снимала Ив.

Добраться сюда было непросто, если не соблюдать осторожности, в этом месте собралась бы толпа, чтобы её рассеять, вызвали бы городскую стражу, поднялся бы ненужный шум. Но всё прошло благополучно, благодаря чему Миюри смогла попрактиковаться во владении мечом, и она размахивала им так, словно старалась вложить в движения всё недовольство последними днями.

Остальные собрались на первом этаже склада, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Склад, совсем недавно ещё пустой, теперь был полон товаров. Похоже, Ив, имея за спиной сияние Предрассветного кардинала, усердно занималась своими делами. Заполненность склада позволила Коулу достаточно легко найти место, чтобы пристроить все вещи, перенести туда же длинный стол и разложить на нём большую карту. Ханаан, самый, пожалуй, горячий последователь Предрассветного кардинала среди всех находившихся в городе, рисовал что-то на ней и делал подписи.

— При такой сильной поддержкой среди аристократов, думаю, заручиться поддержкой не только архиепископа Эшьютадтского, но и других выборщиков, будет достаточно легко.

По всей карте были теперь расписаны имена аристократов, проделавших весь путь до этого города ради встречи с Предрассветным кардиналом.

— В действительности, похоже, архиепископ получил запросы не только из этих мест, но и со всей империи. Все, все со вниманием следят за передвижениями преподобного Коула! — добавил Ханаан.

Он с какого-то времени начал, как верный секретарь Коула, присутствовать на этих встречах и разговорах. На подчинённых Эшьютадту землях имелось очень большое число городов, деревень, церквей, так что ежедневно приходило не меньше десяти человек. Именитых землевладельцев оказалось тоже немало, из-за чего по первому времени Коул не мог разобраться, кто есть кто.

Ханаан старательно записывал их имена, разговаривал с сопровождавшими их чиновными лицами, расспрашивал, нет ли у них жалоб или претензий, а также учтиво отклонял предложения приехать в земли этих аристократов, где в честь Предрассветного кардинала был бы устроен пир.

Вероятно, всему этому он обучился, работая при Святом престоле, который постоянно наполняли посетители. Он обладал должными учтивостью и сдержанностью в обращении и использовал эти качества налево и направо при каждом подходящем случае.

Коул на его месте постоянно мучился бы беспокойством, не будет ли слишком грубо ответить отказом, и, если бы он не смог бы отказать настойчивой просьбе, другие, увидев это, могли тоже просить посетить их родовые земли, даже если этот приём разорил бы их.

Его верный рыцарь в этом случае оказался бы совершенно бесполезным, так что Ханаан оказал Коулу большую помощь. Однако, из-за того, что на встречах при Коуле оставался только Ханаан, возникло некоторое осложнение. Когда Коул, возвращаясь на постоялый двор, встречался с Миюри, девушка-волчица с подозрением крутилась вокруг него и многозначительно фыркала. То, что она старалась держаться вплотную к нему, означало, скорее, утверждением своего права территории, чем проявлением игривости.

И пока Ханаан помечал на карте, где обитали землевладельцы, которые могли бы стать союзниками, Коул раздражённо вздыхал, вспоминая это.

— Преподобный Коул, — окликнул его голос другого человека. — Мы получаем бесчисленное число запросов, в которых интересуются, если какие-то книги с учениями преподобного Коула.

Это был книготорговец Ле Руа.

— Пришло время, и я бы хотел, чтобы бы ты поскорее взял бы в руку перо, — добавил книготорговец с самой дружеской улыбкой.

Но Коулу следовало проявлять здесь осмотрительность, он знал, что если он напишет книгу с критикой Церкви, книги при продаже будут улетать подобно птицам.

Но и архиепископ со своей стороны говорил нечто подобное. Мысли Предрассветного кардинала следует как можно скорее изложить на бумаге.

— Я согласен с тем, что предложил почтенный господин Ле Руа! — громко прокричал Ханаан, отрываясь от карты.

Миюри даже опасалась Ханаана из-за его столь огромного расположения к Предрассветному кардиналу, но действия Ханаана были, конечно же, продиктованы практическими задачами.

Слухи, касавшиеся Предрассветного кардинала, распространялись без возможности их поправить. Из-за этого в мире создавался образ, преувеличенный безмерно, люди, кажется, верили, что ему достаточно сказать пару слов сухому стогу сена, и тот расцветёт прекрасными цветами, а если Предрассветный кардинал обнаружит чей-то проступок, он может вызвать чёрную тучу и поразить провинившегося молнией. И эти нелепости были ещё не самым страшным, распространялись даже слухи, что Предрассветный кардинал ходил по свету и обезглавливал людей, вставших на путь зла, косой, какая была у самой смерти. Очевидно, что ничего хорошего из таких представлений выйти не могло.

В самом деле, приезжали, к примеру, торговцы из городов, куда и добраться было непросто, они мяли в руках шляпы и от имени своих городов совершенно серьёзно умоляли: "Мы действительно хотим следовать Божьему учению, но — о, Предрассветный кардинал! — если бы нам полностью запретили зарабатывать деньги, мы бы не смогли выжить. Мы просим Предрассветного кардинала пощадить нас..." И подобную убеждённость проявляли не только те, чьё сообщение с остальным миром было затруднено. Даже архиепископ Эшьютадта не остался в стороне от этого.

Коул помнил изумление на лицах архиепископа и его людей, когда он попросил их о снисхождении к самозванцу, присвоившему его имя, и Хоберну, которого мошенники использовали в событиях, связанных с Орбурком. Архиепископ, вероятно, полагал, что Предрассветный кардинал разъезжал по миру в поисках злодеев в надежде обружить Господнюю кару на всех согрешивших.

Поэтому Коул считал более чем необходимым написание книги, в которой были бы собраны его настоящие мысли, чтобы выправить распространившиеся среди людей заблуждения.

И всё же на душе у него было тяжело.

— Я чувствую, что хочу спасти Церковь, вернуть её к справедливости, но в отношении моих мыслей, сделать их широко известными...

К тому же что бы он ни написал, может быть неверно понято или искажено, этого Коул очень опасался.

Коул просто гулял с Миюри по рынку, стал покупать ей медовые сладости и почему-то вдруг обернулся. Чтобы встретить эти взгляды.

Миюри, разумеется, знала о людях, которые следовали, следили за ними, но, кажется, не предполагала, что эти люди буду настолько настойчивы. Она спряталась за Коула, с редкой точностью соответствуя поведению настоящей сестры.

Коулу было очень страшно высказать свои мысли таким людям, и ему казалось, что такая попытка была бы слишком самонадеянной. Он решился носить имя Предрассветного кардинала, но чувствовал, что не слишком крепко держался на ногах. Если попытаешься пронести на спине тяжёлый груз, скорее всего, упадёшь.

— Тогда, возможно, прибегнуть к проповеди, — произнёс странствующий проповедник Пьер, мгновением раньше могло показаться, что он был полностью погружён в чтение Священного писания. — Уличная проповедь — это прекрасно. Звать людей на путь Господа — это истинное наслаждение! А если втроём, считая преподобного Ханаана?! Стоя вместе с вами двоими, я постараюсь вам не уступить!

При виде разгорячившегося Пьера, гордившегося своим умением ввинчивать слова Господа в уши тех, кто не желал их слушать, Ханаан с Коулом неопределённо улыбнулись. Однако Пьер находился на складе Ив, потому что Коул уже некоторое время полагался на него в одном вопросе. Дело в том, что в собор приходили не только люди, поддерживавшие Предрассветного кардинала, но и просто желающие посмотреть собор, а также землевладельцы и аристократы, относившиеся к Предрассветному кардиналу с недоверием или неприязнью. К рукопожатию они могли присовокупить резкие, грубые слова, и тогда появлялся Пьер. Он подбегал со Священным писанием в руках, словно врывался на поле боя, его вид действительно обнадёживал Коула.

В этот момент прозвучал сухой звук хлопавших ладоней.

— Господа, я рада, что у вас всё прекрасно, но, может быть, вы поторопитесь и решите, в какой следующий город надлежит отправиться. Нужно к этому ещё и подготовиться, на это потребуется время, — заявила появившаяся в комнате Ив.

Она заботилась об их пропитании, одежде, жилье и различных появлявшихся осложнениях. На Ив, представлявшую Хайленд, были возложены бытовые, мирские вопросы Предрассветного кардинала и его сподвижников.

— Если хорошо взвесить, полагаю, нам следует направиться к какому-либо ещё выборщику империи, — ответил, тряся животом, Ле Руа и посмотрел на развёрнутую карту. — Проще было бы договориться с выборщиком, близким здешнему архиепископу. Или же можно было бы ещё отправиться любой другой соборный город империи, но я бы не очень советовал это делать. А ты что думаешь, господин Ханаан?

Ханаан, умудрившийся посадить чернильное пятно на щеку, серьёзно кивнул.

— Я согласен с почтенным господином Ле Руа. Братья, живущие под одной крышей, могут иногда не слушать один другого. Здешний собор имеет обыкновение сомневаться в авторитете святого престола. Из-за этого другие соборы могут быть более склонны мириться в отношениях со святым престолом.

В те времена, когда империя расширялась, и был основан Эшьютадт, начавшийся, судя по всему, с церкви, построенной священнослужителями, сопровождавшими войска империи. Из-за этого могло казаться, что собор в Эшьютадте был создан в то же время, что и святой престол, а по некоторым соображения, возможно, и раньше, что, конечно, придавало собору более высокий авторитет, и именно поэтому между главным храмом Церкви и собором отношения были не из лучших.

— И потому, если ты хочешь получить союзников в совете выборщиков, архиепископ предложил обратиться к Гобурею, выборщику с самым широким лицом [то есть "с самым широким кругом друзей" или "с самыми обширными связями" — прим.перев.], — завершил Ханаан.

— Гобурея... Насколько я помню, он был самым влиятельным выборщиком в империи, — пробормотала Ив и, скрестив на груди руки, посмотрела на карту. — Если мы сможем победить на этом этапе, тогда могут дрогнуть и другие выборщики. Тогда выборщики... Если у нас появится влияние на большинство имеющих право выбирать императора, то, возможно, и сам император на сторону Коула. Надеюсь, это будет действительно несложно.

Коулу хотелось заручиться поддержкой как можно большего числа людей своими правильно подобранными словами, в которых он осуждан недостатки Церкви, но те, кто обладал светской властью и влиянием решат, чью сторону занять, руководствуясь, скорее всего, своими политическими суждениями. Поэтому, как и в настольной игре, следовало проявлять осторожность, двигая фигуры.

Коулу такое было не по душе, но в ту ночь, когда был низвергнут самозванец, Коул перед мутным потоком, вырывавшимся из разорванной реки, поклялся выполнить свою роль Предрассветного кардинала.

Он ощутил горечь.

— Ладно, будем двигаться в этом направлении. Я могу полагаться на всех вас?

Коул не думал, что он как-то изменился с того дня, когда он покинул Ньоххиру. Однако вокруг него собирались влиятельные люди, протягивая ему руку помощи. И из-за этого его собственная рука становилась такой длинной, что могла дотянуться до любого уголка этой развёрнутой карты.

"Конечно", "Всё в порядке", "Монах тоже" — подтвердили своё согласие присутствующие, после чего на правах своего рода главы заговорила Ив:

— Ты хотя бы немного уже изображал из себя влиятельное лицо?

Коул почувствовал, что может ответить на её поддразнивающую улыбку чуть более взрослой кривой усмешкой, чем тогда, когда его называли "малыш Коул".

Прибыла группа чиновников из королевства Уинфилд.

Первоначально противостояние с Церковью началось с того, что это королевство возмутилось против тирании Церкви, поэтому люди думали, что Уинфилд играл главную роль в этом противостоянии. Сверх того стало широко известным и о близости Предрассветного кардинала к королевской семье, оказывавшей ему свою поддержку.

Однако в этом мире очень много говорили о чести. Естественно, что среди аристократов на большой земле было немало тех, кто ненавидел Церковь, но кого не радовало, что во главе её противников развивался флаг королевства Уинфилд.

Ситуацию усложняло то, что у аристократов с большой земли было много исторических связей с королевством Уинфилд, лежавшим перед ними через море.

Легко просто сказать, что надо собрать людей, поддерживавших Предрассветного кардинала, на деле для этого придётся решить множество различных затруднений. Сам Коул понятия не имел о тонкостях в этой области, и ему была нужна помощь кого-то, кто бы разбирался в делах общества.

Окружённый группой прибывших чиновников, Коул стал больше похож на Предрассветного кардинала, с их помощью было, наконец, достигнуто соглашение об официальной поддержке Предрассветного кардинала о стороны собора Эшьютадта.

Этот груз, таким образом, свалился с плеч Коула, вместо него он получил от чиновников королевства Уинфилд, проводивших переговоры, увесистую пачку писем, котору ему пришлось держать обеими руками.

Когда он зашёл с этими письмами в комнату на постоялом дворе, Миюри встретила его недовольной полуулыбкой — большая часть толстой стопки писем была от Хайленд.

Письма от принцессы были наполнены её озабоченностью ходом путешествия — не болели ли его участники, хорошо ли питались и так далее. Кроме того, сообщалось, что печать Священных писаний на общедоступном языке проходила без задержек, и скоро Предрассветный кардинал получит поддержку и с этой стороны, ещё было написано, что рыцари святого Крузы продолжали бороться со злоупотреблениями на территории королевства, обходя церкви одну за другой, и в случае затруднительной ситуации смогут прийти на помощь.

Конечно, немало строк было написано и для Миюри, включая подробные сведения, касавшиеся этикета, которому её, святую с солнечной улыбкой, сама же Хайленд и учила, до отъезда Миюри.

Как ни странно, в пачке писем было приветственное послание от старшего брата Хайленд принца Клевенда, а ещё там оказалась записка от Шарон. Шарон обращалась, конечно, к Миюри и советовала не обращаться с птицами излишне жёстко.

Письма от Хайленд Миюри читала с видимым удовольствием, но, когда дело дошло до Шарон, она выхватила перо, будто это был меч.

К этому времени встречи в соборе перешли на уровень работы со знающими людьми из королевства Уинфилд, а поток аристократов в собор иссяк. Подходило время отправляться в новый город, подготовка к этому уже велась.

Поэтому Коул решил взять небольшую передышку перед следующей поездкой. Он впервые за долгое время неспешно перелистывал Священное писание в комнате на постоялом дворе, когда в окно вдруг влетел голубь. К лапке голубя было привязано послание, и Коул подумал, что это было эпизодом перебранки Миюри и Шарон через море.

Но голубь не принёс запаха моря, и его перья не казались растрёпанными морским ветром. От него пахло, наоборот, сухой пылью, он выглядел не так, как голуби, живущие в городах, где полно еды, и казался полным отваги.

Миюри, писавшая лёжа в кровати про своего идеального рыцаря, оторвалась от своего занятия и тоже подошла к окну.

— От кого это? — спросила она.

— Подожди-ка немного, — ответил Коул и отвязал от лапки голубя небольшой клочок бумаги с очень мелкими буковками.

— От господина Вадена...

— Э? Господина крысы?

Миюри посмотрела на Коула с вполне понятным недоумением; Ваден был воплощением крысы, и если людей-мореходов называют "морскими волками", Ваден по праву мог именоваться "морской крысой", командуя кораблём и командой не-людей. Не так давно Ваден занимался контрабандой для одного очень своеобразного аристократа. Но даже собственный нос Коула совершенно не улавливал никакого морского запаха от голубя.

Волчица Миюри приблизила либо к голубю, что тому явно не понравилось. Он вытягивал шею и, казалось, был готов сбежать в любой момент, тогда Миюри отвернулась от него, порылась в мешке с бобами и, выложив их на подоконник в качестве награды, спросила Коула:

— И что там с господином крысой?

— Э-это... — протянул Коул, снова пробегая глазами короткий текст, лишивший его дара речи.

Миюри, гладившая голубя, настороженность которого растаяла после полученных бобов, была поражена реакцией Коула.

— Пожалуйста, немедленно переоденься, — сказал, наконец, он.

— Мм?

— Нам надо встретиться с Ив и всеми остальными.

Миюри посмотрела на Коула и повела сначала одним, потом другим волчьими ушами, словно пытаясь обнаружить добычу в лесной чаще.

— Кажется, госпожу Илению отправили в тюрьму.

Глаза Миюри округлились, бобы высыпались из её рук.

Перед входом постоялого двора слонялись люди, пытавшиеся хотя бы мельком увидеть Предрассветного кардинала, но Коул протиснулся мимо них, ведя за собой Миюри, сел с ней в карету и поспешил к складу Ив, где пребывали и остальные.

Перед складом Ив горой громоздились припасы, рядом с горой собралось много людей. Но это не были горожане, собиравшиеся на церковную службу.

Миюри, выскочив из кареты, при виде этого вдруг ощутила себя покинутой.

— А, вот как. Дядя со своими людьми тоже собрался уйти.

Имя "Миюри" давным-давно носил волк. Наёмникам Миюри это имя досталось в наследство много лет назад. Они примчались сюда из-за бурных событий, вызванных мошенниками, один из которых выдавал себя за Предрассветного кардинала, но мирный город не место для наёмников.

Когда волнение улеглось, а из Уинфилда прибыли чиновники, наёмники, вероятно, решили, что им пора уходить.

"Я прошу вас пойти со мной и помочь госпоже Илении... "

Если бы так сказала невинная девушка, ничего не знающая о жизни, ей могли бы сказать "да", но, к сожалению, Миюри такой не была. И к тому же Миюри прекрасно знала, кем являлась Иления.

Со своими неповторимыми вьющимися волосами Иления кажется доброй, милой девушкой, но она не была простым человеком. Её истинной формой была огромная овца, способная стянуть с мели целый корабль с помощью привязанного к ней каната. Поэтому вместо слов "Илению отправили в тюрьму" правильней было бы сказать "она согласилась посидеть в тюрьме".

Кроме того, если внимательно перечесть письмо Вадена, от него не исходило ощущение срочности.

Потому для того чтобы Рувард и его отряд помогли Илении, чувства Миюри должны были найти иное выражение.

— Расставания неизбежны в путешествии, — произнёс Коул и положил руку на голову Миюри.

Она не смахнула его руку, что было для неё необычно, напротив, сохранила спокойствие.

Но дверь склада Миюри распахнула, толкнув её плечом, уже в образе рыцаря. Она не могла показать слабую себя перед отрядом наёмников.

— Всем слушать! Я хочу помочь госпоже Илении!

Ив и Рувард, встретившиеся, чтобы обговорить отбытие отряда наёмников, круглыми глазами уставились на крикнувшую это Миюри.

Коул попросил, чтобы кто-нибудь сходил в собор за Ханааном и Пьером, работавшими там вместе с чиновниками из королевства. Ещё он попросил найти Ле Руа, отправившегося за книгами в городской торговый дом. А пока за ними ходили, Коул дал Ив пояснения по содержанию послания от Вадена и попросил Руварда высказать его мнение.

— Должна быть причина, почему Иления спокойно позволила поместить её в тюрьму, — первым делом отметила Ив, взявшая когда-то девушку-овечку к себе на работу.

— Может, госпожу Илению схватил кто-то настолько сильный, что она не могла с ним тягаться? — предположила Миюри.

Иления могла показаться тихой, спокойной овечкой, но упрямства и решимости у неё было хоть отбавляй. Поэтому Коул решил, что Миюри сделала предположение в качестве наихудшей возможности, но девушка-сорванец тут же продолжила, сказав нечто необычное:

— Захвативший госпожу Илению был легендарным королём-наёмником, так?

Что? Коул недоверчиво посмотрел на девушку-сорванца и заметил, что выражение лица у Руварда, скрестившего руки на груди, было серьёзным.

— Эта девушка Иления, возможно, обладает властью долгой юности... Но я не слышал, чтобы король-наёмник был таким же. И потом, легенда — это твоя мама, а в наши дни мало говорят о том, чтобы король собрался сражаться, — сказал Рувард Миюри с такой же серьёзностью.

Рувард всегда был особенно добр к Миюри, но у Коула сейчас не было впечатления, будто он подыгрывал её фантазиям.

— Да, но то такой этот легендарный король-наёмник? — не мог не спросить Коул.

— Брат, ты что, не знаешь? Легендарный король-наёмник, Дюран Железная Рука!

"Да, не знаю", — хотел холодно ответить Коул, но это имя вдруг показалось ему знакомым. Возможно, он услышал его от Миюри, любительницы всяких историй.

Нет, это имя встретилось ему совсем недавно.

Пока он вспоминал, его взгляд неожиданно выхватил слова, написанные на карте: "Выборщик Дюран". Один из семи выборщиков Священной империи Вуория.

— Тот тип от Илении вроде бы передал, что она отправилась на земли выборщика Дюрана, чтобы кого-то найти, и была брошена в тюрьму? — уточнила Ив.

Миюри кивнула:

— Он передал, что она искала гадателя.

— Астронома, — тут же поправил Коул.

Вероятно, для Миюри астролог, то есть гадатель по звёздам, и астроном — это примерно одно и то же.

— Астронома она, наверное, искала, чтобы найти новую землю. Астрономы изучают движение небесных тел. Она узнала, что среди них выделялся опытом астроном, состоявший при этом выборщике Дюране, но, когда она отправилась встретиться с ним, он, наверное, исчез. И из-за этого несчастливого совпадения Илению ошибочно посчитали причастной к исчезновению астронома... Ну, я так думаю, — попытался объяснить Коул.

Места на клочке бумаги с посланием было мало, поэтому подробностей там не было, кроме того, была возможность, что голубь мог попасть к какому-то землевладельцу. Так или иначе, но в письме просто предлагалось отправиться в город Убан, разместившийся в горах, и помочь разрешить ситуацию. Городом этим кправлял выборщик Дюран.

— Похоже, речь идёт решении проблемы, а не о спасении Илении, — добавил Рувард, обращаясь к Ив, у которой был несколько удивлённый вид.

— Но я могу понять, почему ты ко мне обратился, малыш Ко... нет, Предрассветный кардинал, — сказал Рувард уже Коулу, запнувшись на привычном обращении и довольно неестественно поправившись, он же знал Коула с той поры, когда тот был в нынешнем возрасте Миюри. — Земли выборщика Дюрана — это суровый горный край. Почвы там бедные, опасность голода вечно нависает над людьми. Из-за этого единственные достойные занятия там — рубка леса на продажу или для работы с железом. Остальным остаётся взять копьё в руки и наёмничать. Семейство Дюранов изначально происходила от наёмников, а потом получила права выборщика империи, так что легенда о Железном Дюране имеет смысл.

— Они сильные, но негибкие, — сделала вывод Ив.

Рувард разразился хохотом, потом произнёс:

— Они верны обязательствам и глубоко религиозны. Горцы по рождению и потому упрямы и фанатичны. Вероятно, они в наименьшей степени терпимы к произволу и беспорядку в равнинных церквях.

Коул вздохнул при виде взволнованной, гордо задравшей голову Миюри, потом повернулся к Руварду и спросил:

— Означает ли это, что они будут готовы встать на нашу сторону в противостоянии с Церковью?

— Думаю, вероятность этого высока. Кроме того, с расчетом на будущее, эти земли занимают неплохое положение на карте.

— Положение? — переспросил Коул.

Миюри потянулась к столу и развернула карту.

— Командир, ты о чём?

От такого обращения Рувард рассмеялся и указал точку на карте.

— Убан здесь.

— М-м-м... Этот город удалён от моря. Кажется, там не будет влажно, — пробормотала Миюри.

И-за сырого ветра с залива и пропитанной влагой почвы в окрестностях Эшьютадта быстро портится хлеб, если о нём не позаботиться. Также плачевное состояние волос и липкий хвост стали причиной жалоб Миюри.

— Это отсюда далеко на востоке... Чуть южнее. Там немного теплее?

— Нет, всё наоборот. Там прохладнее, и на самом деле то место ближе к северу, чем это.

— Мм, что? — переспросила Миюри, столкнувшись с чем-то загадочным, и даже её волчьи уши и хвост от этого невольно вырвались наружу.

— Миюри, уши и хвост, — напомнил Коул.

На лице Миюри отразилось — хорошо, что здесь нет Ханаана и других непосвящённых, - после чего она спрятала волчьи части тела.

— Об этом горном городе Убане можно услышать по всему миру, — сообщил Рувард, и Миюри, чей родной дом тоже стоял в глубине гор, нахмурилась, видимо, испытав чувство соперничества. — Это место отличается от Ньоххиры. Горы там достигают неба, и на них не растут деревья, говорят, даже лучшие рыцари древней империи не решались перейти те горы.

— Если б не те горы, можно было бы напрямую ходить между севером и югом, — дополнила Руварда Ив. — Там есть хребет, от которого плачут торговцы.

У разглядывавшей карту Миюри даже рот открылся от удивления.

— Это из стародавних времён древней империи. Рассказывают, что армия тогдашнего императора, славившаяся своей отвагой, сумела проложить себе путь через горы. Но в южных землях это выражение означает что-то, что невозможно сделать. И из-за этого Убан не относят к южным землям. Исходя из потока людей, это южная граница северных земель.

Судя по карте, дворец папы, главный центр Церкви, тоже размещался не так далеко от Убана. Да и до Акента, города школяров, расстояние было где-то таким же. Но в любом случае то, что не было включено в южные земли, отделял, очевидно, горный хребет, преграждавший путь.

— Большая часть путей там непроходима, особенно зимой. Падающий зимой снег, весенние потоки, когда этот снег растает, всё это рушит мосты и приводит в негодность дороги. Убан разместился в котловине между гор, как в природной крепости.

Ньоххира тоже окружена горами, но она расположена как бы в самом конце длинного участка сравнительно пологих гор, поэтому она и воспринимается совсем другой.

Описание Руварда произвело сильное впечатление на Миюри, её глаза загорелись.

— Однако к северу от Убана горы не такие крутые, и через них протекает река, если пойти по её долине, можно дойти до западной стороны моря.

— А, вы проходили через этот город, чтобы сесть на корабль из Раусборна, да? — спросил Коул.

Сам он приплыл на большую землю сразу из Раусборна, где расположилась Хайленд. А потом со спутниками проехал несколько городов, первым из которых был портовый город Арберк.

— Всё же, дядя. Почему ты сказал, что этот неудобный город в глубине гор имеет хорошее положение на карте?

Рувард посмотрел на Миюри и пожал плечами.

— В действительности этот горный хребет не является непреодолимым. Для ног сильного духом человека это возможно. Другими словами, отсюда было бы нетрудно предпринять внезапную атаку на главный центр этой проклятой Церкви.

Глаза Миюри распахнулись, уши и хвост снова оказались снаружи, но, в отличие от прошлого раза, шерсть на них поднялась дыбом. Коул не стал снова предупреждать её, а вместо этого уточнил у Руварда:

— Ты о том, что, заручившись поддержкой выборщика Дюрана, который правит в Убане, мы сможет оказывать давление на Святой престол?

— Именно. Святой престол разместился на равнине, оттуда в ясный день виден весь горный хребет. Пусть туда нет дорог, там существует естественный враг. Ощущение не из приятных, — ответил Рувард со злобной улыбкой, которая как нельзя лучше подходила свирепому наёмнику, потом его взгляд обратился к Миюри. — Уверен, эта Иления, работающая на твою сестрицу, подумала об этом, когда позвала Предрассветного кардинала.

Ив, услышав, как её назвали "сестрицей", вздохнула с лёгким раздражением.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Рувард.

Ив посмотрела на него:

— Есть два момента. Первое — вы собираетесь их сопровождать?

Хвост Миюри встал торчком, словно у собаки, которой показали кусок вяленого мяса. Рувард, заметив это, качнул головой, глядя на неё, словно извинялся.

— Увы.

— Почему?! — закричала Миюри, собираясь со всей силой вцепиться в Руварда.

Тот успокаивающе выставил перед ней ладони и сказал:

— Переход большой группы людей через горы — это очень дорого. Ладно, допустим, большой кошель этой сестрицы смог бы это покрыть. Причина в том, что это территория короля-наёмника.

Слово "территория" заставило дёрнуться уши Миюри.

— И это место настолько малопосещаемое, что невозможно сделать вид, что просто проходил рядом. Путь, ведущий в Убан, может закончиться только в Убане, — Рувард с усталой улыбкой поставил руки на пояс. — Что будет, если другие волки придут на твою территорию?

Серебристая волчица-щенок посмотрела прямо перед собой.

— Что это за вопрос, о чём ты?

— Ну, в самом деле? Сильные волки не могут находиться одновременно на одной земле. Иное дело, когда это самец и самка.

Миюри почему-то посмотрела на Коула, после чего вздохнула, словно соглашаясь.

— Я смогу дать одного-двух опытных людей в качестве вашего сопровождения и проводников. Конечно, я не буду возражать против оплаты им только за еду, — Рувард бросил взгляд на Ив и перевёл его на Миюри. — Тогда я, пожалуй, расстанусь с тобой здесь.

Лицо Миюри внезапно исказилось, теперь это было лицо не деревенского мальчишки-заводилы,а девушки.

— Мы ещё сможем встретиться?..

— Конечно. Позови в любое время. Я сразу же приду.

Девушки, если бы такой сильный человек, как Рувард, сказал им что-то подобное, в большинстве своём поступили бы одинаково. И Миюри не стала исключением из них, под напором нахлынувших чувств она прыгнула на Руварда и крепко обняла.

— Ладно, а второе, что тебя беспокоит? — спросил Рувард, держа руками Миюри.

Ив, больше всего, кажется, любившая расчётливость, была изумлена видом Миюри, которая, размахивая хвостом, висела на шее Руварда.

— В Убане сложно вести дела, — негромко сказала она. — Количество торговых путей ограничено, и все они жёстко удерживаются в руках местных. Здесь я уже говорю с позиции моего кошеля.

— Это точно большая проблема для твоей сестрицы, — насмешливо заметил Рувард.

— Не время шутить. Я беру на себя все твои дорогостоящие расходы, — ответила Ив.

После этого она расспросила Руварда обо всём необходимом для поездки в Убан и приказала своим подчинённым доставить это всё из города как можно скорее.

Путь в Убан через портовый город Арберк и далее вверх по реке был отклонён как излишне окружной. Хотя не было похоже, что Иления была в критическом положении, но, вероятно, надо было поспешить, раз послание было отправлено с голубем.

Поэтому было решено отправиться от Эшьютадта на восток и потом от подножья гор ехать по одной из немногочисленных горных дорог до Убана.

— За всю мою наёмническую жизнь меня всегда провожали, — радостно сказал Рувард собравшимся перед складом Ив. — Приятно провожать кого-то самому.

Коул был уверен, то Рувард со своими людьми отправится первым, но направление ветра было неблагоприятным, надо было дожидаться походящего судна, так что сначала Эшьютадт покидали Коул и его спутники.

— В следующий раз обязательно поучи меня обращаться с мечом, — попросила Миюри.

— Конечно, но для этого тебе надо ещё немного укрепить тело. Хорошо ешь и хорошо спи.

Вероятно, совет Руварда был подходящим, но Коулу как старшему брату не хотелось, чтобы его дали Миюри, которая и без того любила много поесть и поспать.

— Ну, едете?

Всякий раз, когда Коул отправлялся в путь, ядовитый гриб расставания начинал сеять в его душу свои споры, но сожалеть было бесполезно. Печально улыбнувшись, Коул кивнул.

— Да, едем. Госпожа Ив, я очень благодарен тебе за то, что ты быстро известишь досточтимую Хайленд.

— Да-да. Я оставлю по пути своих людей. Если тебе что-то понадобится, просто сообщи, — ответила Ив, остававшаяся в Эшьютадте.

Пьер, стоявший рядом, поднял свой посох и громко сказал:

— Оставь собор на меня!

— Я приеду к вам позже, — пообещал Ле Руа.

Пьер и Ле Руа дожны были остаться в Эшьютадте ещё на некоторое время, а потом отправиться в Убан другим путём. Ле Руа оставался в городе, потому что аристократы, управлявшие этими землями, хотели получить переводы Священного писания на обычный язык, поэтому надо было заказать в королевстве Уинфилд книги с сокращённым вариантом Священного писания.

Впрочем, у Коула с Миюри была ещё одна причина выбрать этот короткий путь через горы. Иления попала в тюрьму, потому что пропал астроном. Астрономы не слишком разнятся от астрологов, а астрологи близки к вероотступникам или язычникам.

А потому, хотя положение с Иленией было неясным, сочли нелишним раскопать что-нибудь из прошлого этого астронома. Ле Рой должен был в Арберке просмотреть записи торговых сделок с книгами перед тем, как отправиться в Убан. Дело в том, что заказ книг из расположенного глубоко в горах Убана почти наверняка прошёл бы через этот портовый город, а узнав, какие книги читал астроном, можно будет оценить степень её соответствия вере.

Кроме того, с моим животом я могу застрять на узкой горной тропе, — засмеялся, тряся от смеха этой частью тела, Ле Руа, когда обсуждался этот вопрос.

Однако Рувард в ответ не засмеялся, а серьёзно кивнул, заставив Коула с Ханааном обменяться быстрыми взглядами.

Вероятно, эта дорога была достаточно трудна.

Несмотря на все опасения путешествие в Убан началось, в группу вошли: человек от Ив, человек от Руварда, Ханаан со своим охранником, сам Коул и Миюри.

Похоже, лишь Коул с Ханааном беспокоились, сможет ли группа преодолеть суровую горную дорогу.

— Дядя, до встречи! — крикнула Миюри, ехавшая с Коулом на одной лошади, девушка продолжала смотреть назад на Руварда и махать ему рукой.

Рувард и остальные провожающие уже собирались пойти по делам, его и Ив подчинённые уже занялись работой, но задержались, чтобы с радостными улыбками помахать Миюри вслед.

В конце концов, дорога повернулась, все скрылись за поворотом, и Миюри, некоторое время ещё смотревшая назад, наконец, повернулась и опустилась на спину лошади.

— Тебе стало легче? — спросил Коул.

— Я бы сейчас сбегала и ещё раз его обняла бы, — ответила Миюри.

Она сказала это так серьёзно, что Коул не выдержал и рассмеялся. А потом немного сжал её руками, между которыми она сидела.

— Неужели этого недостаточно?

— Слабые руки! — недовольно откликнулась Миюри и прижалась спиной к груди Коула. — Госпожа Иления... надеюсь, она в порядке.

— Она в порядке. Меня больше беспокоит, будем ли мы в порядке, проходя по горной тропе.

Миюри посмотрела вверх на чистое небо, а потом запрокинула голову ещё дальше, чтобы увидеть лицо Коула вверх ногами.

— Меня беспокоит, чтобы мой брат был в порядке.

— Э-э? Господин Ханаан тоже... в общем, не думаю, что он в этом отличается от меня.

— Братец Ханаан говорил, что прошёл подобный путь, когда прибыл в королевство из Святого престола.

В самом деле, при первой встрече с Ханааном в Раусборне он выглядел довольно потрёпанным, и лишь глаза его блестели. Он сказал, что не мог пройти на север по морю из-за неуверенности в себе и потому пошёл горной тропой, несмотря на возражения своего охранника.

— Кроме того, братец Ханаан крепче моего брата. Мой брат может легко потерять равновесие, споткнуться о корень дерева и упасть со скалы.

Поистине родные люди беспощаднее всех. Однако, Коул, конечно, знал, что она хотела от него услышать.

— Да, так и есть. Поэтому как мой рыцарь, пожалуйста, защити меня в пути.

Только этих слов ждала Миюри, ощущавшая одиночество после расставания с Рувардом.

— Мфф, — фыркнула Миюри, приходя в хорошее настроение. — Предоставь это мне!

И она вытянулась, приподнявшись на лошади, и снова опустилась.

— Тогда поспи, сейчас твоя очередь. Тебе надо хорошо есть и спать, — ответил Коул, немедленно воспользовавшись словами Руварда, как аргументом.

Миюри вскоре, уснув, замерла перед ним, и Коул, чтобы она не упала с лошади, придерживал её с боков своими слабыми руками.

На второй день после выезда из Эшьютадта они на востоке вдали увидели горы, которых старались достичь.

Словно по необъяснимой прихоти Создателя плоская равнина внезапно переходила в горы. Причём им открылась лишь малая часть, за горами, поражавшими своей крутизной, скрывались ещё ещё более крутые, достойные звания короны царя царей.

На третий день дорога стала неровной, каменистой, пересыпанной ухабами, на пятый число путников на дороге сильно поубавилось. А вечером того же дня Коул и его спутники добрались до сравнительно крупного города, дальнейший путь из которого уже представлял собой настоящую горную тропу, здесь путешественникам предстояло заняться последними приготовлениями перед переходом.

Однако, если одни собирались перейти через горы, то другие, только-только сделав это, встресчали на своём пути первый оживлённый город. Поэтому здесь странным образом перемешивались тревожное ожидание, беспокойство собиравшихся в горы с ощущением облегчения и освобождения тех, кто уже оставил трудную тропу позади. Это создавало в городе особое настроение.

Миюри вряд ли вела бы себя тихо в таком городе. Беспокоясь неё в этом взбудораженном состоянии, Коул пошёл по лавкам вместе с ней, что, впрочем, не помешало местным заметить их нервное состояние, типичное для тех, кто собирался выйти на горную тропу. И пока Миюри разглядывала в лавке украшения, её владелец поведал им множество страшных историй об этом пути.

Коул уже ощутил дрожь в ногах, когда владелец протянул ему что-то со словами:

— Не волнуйся. Пока ты будешь носить этот оберег, ты можешь быть уверен, что не сорвёшься ни с одного склона. Это отличная вещь, на ней благословение самой церкви.

Отлитое из железа изображение козла.

Горные козлы запросто прыгают вверх-вниз по практически отвесным склонам, если позаимствовать их власть над горами, можно не бояться какого-то неровного пути — вот что, подумал Коул, означал этот оберег, но, заметив, как помрачнела Миюри, он не стал брать изображение.

Когда они вышли из лавки, Миюри дала выход своей ярости.

— Почем козёл? Это должен быть волк! — возмущалась она. — К тому же я не думаю, чтобы ты нуждался в проводнике на горной дороге.

Судя по всему, не только оберег испортил Миюри настроение.

— Если есть я, этого достаточно. Не надо нанимать кого-то указывать путь.

Миюри, родившаяся и выросшая в затерянной среди гор Ньоххире, обладала, похоже, своего рода гордостью.

Но из того, что узнала Ив в Эшьютадте, в этих горах было недостаточно иметь навык двигаться по горным тропам.

— Дело не только в крутизне дороги, — принялся объяснять Коул. — этот путь ещё часто разрушается оползнями и размывается во время таяния льда. Проводники знают эту дорогу, и если вдруг испортится погода, знают хижины, где можно укрыться. Ну, это как ловля рыбы в реке и в море, и то и то — всё равно ловля рыбы, но в действительности — совершенно разные вещи, верно?

Миюри неохотно кивнула, хотя его слова вряд ли её убедили. Возможно, она уже представляла себе, как ведёт всех по крутой горной тропе. Особую значимость этому придавало то, что по этой дороге они шли на территорию легендарного короля-наёмника. Перед отъездом Миюри читала в книгохранилище собора книги об этом короле. Мало того, она упросила Ив позвать городских менестрелей и выслушала всё, что каждый пел про короля-наёмника.

Её разум, очевидно, продолжали переполнять приключения.

Не обращая внимания на её недовольство, Коул на следующий день пошёл в городской торговый дом, чтобы найти проводника для горного перехода.

Миюри, свернувшись клубочком на кровати, осталась дремать.

Завершив приготовления, Коул вернулся на постоялый двор, собираясь немного почитать Священное писание, пока не будет найден проводник.

Вдруг безвольно свисавшие уши и хвост Миюри напряглись. Вскоре в дверь комнаты грубо постучали. Ханаан так бы стучать не стал, Коул бросил взгляд на Миюри, предположив, что это мог быть владелец постоялого двора, и увидел, что уши и хвост она прятать не стала.

— Эй, есть кто? Открывайте.

Голос, как ни удивительно, показался Коулу знакомым. Всё ещё не веря себе, он поднялся со стула и пошёл открывать, за дверью стоял молодой человек.

— Господин Ваден?..

Человек, который распоряжался на морском корабле.

Нет, он был крысой, точнее, "морской крысой".

— Привет! — ответил он.

Ходили слух, что в бурные ночи у побережья королевства Уинфилд появлялся корабль-призрак. Причиной слухов стал корабль, перевозивший контрабанду, управляли кораблём крысы. А связывал всё это воедино этот парень по имени Ваден.

— Этот тип от Илении сказал взять его с собой и прийти. Он должен был обязательно сюда попасть. Быть у мыши на посылках — это уже слишком.

— Как госпожа Иления? — спросил Коул.

Миюри, сидевшая со скрещёнными ногами на кровати, подозвала прошмыгнувшую за Ваденом мышку, взяла её на руку и стала с ней играть на ладошке.

— С ним всё хорошо. Крепкий малый, — добавил Ваден.

Миюри, пожав плечами, рассмеялась, отчего мышь чуть не выпала из её руки и в ужасе замерла.

— Но почему госпожа Иления оказалась в тюрьме? — снова спросил Коул.

Было бы более-менее понятно, если бы её в чём-то ложно обвинили, или если бы она была как-то причастна. Однако письмо Вадена такого ощущения не создавало, да и сам он сейчас выглядел достаточно беззаботным.

— Случилось вот что. Тот парень от Илении, точнее, много разных людей отправили в тюрьму. Иления сама тоже очень постаралась выглядеть немного подозрительной и тоже оказалась в тюрьме.

Похоже, происходило что-то не очень простое, что-то, о чём в письме не написать.

— Она искала астролога? — задала вопрос Миюри.

— Господина астронома на самом деле, — уточнил Коул.

— Оба одинаковые. Смотрят на звёзды и говорят, куда идти.

Коул не нашёл слов, чтобы возразить, и Ваден грустно улыбнулся.

— Вот так всегда. Даже известный всему миру Предрассветный кардинал сдулся, — подначила Миюри.

— Я устал от твоих глупостей, это становится проблемой, — ответил Коул, но Миюри его не слушала.

— Ты обратился к моему брату, чтобы найти того астролога? — спросила она.

— Ну, так и есть. Сначала я спросил про астронома сестру-птицу, это которая алхимик.

Диана была алхимиком и воплощением птицы, она помогла Коулу и Миюри, когда разгорелось дело, связанное с Ваденом, его крысами и их заказчиком.

— Сестрицу Диану?

Не только задиристая Миюри считала одинаковыми алхимиков с астрологами, а также с астрономами, их почему-то путали и многие обычные люди.

Впрочем, у них, кажется, действительно есть нечто чувства товарищества между собой, так что Коул полагал, что между ними могла быть какая-то связь.

— Уж не знаю, хороший это астроном или нет, но, видимо, у него были кое-какие ценные сведения. Что называется — Божий промысел. Это карта движения огромного количества звёзд.

Должно быть, это показалось интересным для Миюри, и она села на кровати, скрестив ноги.

— Конечно, за одно поколение такое не составить. Один учёный, за ним ещё один... Так накапливается груз, из которого золотыми каплями, одна за другой, капает знание. В этом и состоит астрономия.

Миюри закашлялась, вероятно, вспомнив, что так же делают хорошее вино. Виноград для этого укладывают в мешок, а мешок подвешивают, для вина собирают лишь тот сок, который сам по капле стекает под тяжестью винограда, так производится изысканное вино.

— Чтобы найти новую землю за морем, нам была нужна карта звёзд, потому мы его и искали. Наконец, мы нашли его жилище, но, когда мы пришли, там было пусто, и каждый, кто казался причастным к его исчезновению, должен был попасть в тюрьму.

— Имеешь в виду, что его похитили? — спросил Коул.

— По крайней мере, так думает выборщик.

— Э?! То есть, есть ещё кто-то, кто ищет новую землю?! — воскликнула Миюри, поднимая колени, при этом мышь, умывавшаяся у неё на плече, скатилась на кровать.

— И я так подумал, но, похоже, дела могут обстоять иначе. Желающих знать о движении звёзд, судя по всему, немало. Например, для сева растений на селе это тоже может быть полезно.

— Для сева?.. — Миюри чуть склонила олову набок.

— Скажем, селяне видят, что уже какое-то время было очень тепло, но наступила ли уже весна? Тепло может сбить с толку. Но времена года не прописываются на небе. Зато на небе можно посмотреть на положение звёзд, чтобы решить: или это просто оттепель среди зимы, или незаметно уже весна пришла. А то решишь по ошибке, что пришла весна, засеешь поле, а потом ударят морозы — и всё.

Потому и церковные праздники в основном проводят весной и осенью. Церковь, существуя с древних времён, имела своих астрономов, наблюдавших за звёздами и составлявших календари, что позволяло помогать людям в определении времени года.

Но Коул от матери Миюри, мудрой волчицы, слышал, что, хотя за века существования Церкви календарь несколько раз пересматривался, он всё ещё был довольно неточным. Даже время года проведения деревенских праздников с годами почему-то менялся, проводился, скажем, какой-то из них весной, а раньше его устраивали осенью, а ещё раньше опять же весной.

Читая старые жития святых, Коул часто узнавал, что на празднике, который должен был проводиться зимой, святые носили очень лёгкие одежды, он задавался вопросом, смог бы он силой своей веры выдержать морозную погоду, а в итоге узнавал, что праздник проводился летом. И подобное случалось нередко.

— Помимо этого астроном каждую ночь следит за звёздами с вершины башни, из-за чего Церковь может объявить его язычником. И поэтому достаточно многие могут преследовать стоящих астрономов, — Ваден, прислонившись к деревянному подоконнику, стал отсчитал на пальцах. — Вот сколько было возможных подозреваемых. Землевладелец, управляющий житницей, инквизитор, выискивающий вероотступников. Тщеславный аристократ, пожелавший использовать знаменитых учёных в качестве слуг, и — ооо! — несколько смельчаков, пытающихся найти новую землю.

У Миюри был ошеломлённый вид, связанный, видимо, с тем, что она снова столкнулась с миром, о существовании которого она не знала.

— А сверх того, похоже, что астроном обходится куда дороже алхимика. Выборщик здорово потратился на строительство дополнительных башен для наблюдения за звёздами, а также на всякие приспособления и устройства для этого. Так что трудно себе представить, чтобы астроном исчез по своей воле. Очень трудно найти аристократа, готового пойти на подобные траты, которые ещё надо было бы отрабатывать. dd> — Однако король понятия не имеет, кто похитил астролога, и потому отправляет в тюрьму разных людей?

— Ну-у, в это-то и дело. Надеется, что хотя бы с одним угадает.

Коул представил себе этих невинно упрятанных в тюрьму людей и был потрясён таким бездушным отношением.

— Но в таком случае, почему ты обратился к моему брату? Брат всё время теряет сам себя и не может найти. Это тебе не поможет в поисках.

Коул с обидой посмотрел на Миюри, но та с милой улыбкой скользнула мимо него взглядом.

— Есть две причины, — ответил Ваден с кривой усмешкой. — Первая — здесь, это ты, волчица.

— Я?

— Ты способна улавливать запахи, которых мы просто не заметим, — и Ваден сначала коснулся своего носа, потом показал на лицо Миюри.

Миюри, так и сидевшая с выпущенными волчьими ушами и хвостом, сердито хлопнула этим хвостом по кровати:

— Я тебе не собачка!

— И другая причина: похоже, выборщик в действительности догадался, кто преступник. Но по каким-то обстоятельствам, я думаю, не может преследовать его, — сказал Ваден, не обращая внимания на протесты Миюри, затем он посмотрел на Коула. — Может быть, ты сумеешь противостоять этому врагу. В общем, Иления сделала выборщику предложение: если ей удастся призвать Предрассветного кардинала, пусть он даст ей с тобой особые права для поиска астронома.

— Меня... Вот как. Это... Тогда, значит, виновник — это...

— Да, Церковь. Хотя и Илении, и мне это кается странным. Инквизиции не было нужды тайно похищать астронома. Просто обнажить меч и выбить дверь, а королю предъявить папскую буллу, большего ему не потребовалось.

Инквизиторы Церкви — естественные враги Миюри и других не-людей. Однако такой способ действий, как выбить дверь и загнать добычу в угол, вероятно, нашёл отклик в душе Миюри — кончик её хвоста подёргивался.

— Кроме того, учитывая обстоятельства, это было до таяния снега, то есть, месяца два назад. И за это время выборщик не получил от Церкви никаких сообщений. А ведь инквизиторы никогда не упускают случая сообщить про свои достижения в деле поимки и сожжения зла.

Целью такой похвальбы было не допустить заражения людей вероотступническими идеями.

Поэтому было, конечно, странным, что уже несколько месяцев об астрономе не было ничего слышно.

— Церковь сама наблюдает за звёздами, ей мог понадобиться новый астроном, и поэтому она его похитила, но если так, зачем им было поступать таким безумным образом? — продолжал рассуждать Ваден.

— Мне не... мне так не кажется, — отозвался Коул.

Церковь должна была хотя бы сначала переговорить. Возможно ли, что переговоры провалились, и тогда произошло похищение... так что ли?

— А кроме того, выборщик тоже странно себя ведёт. Тех, кто был связан с астрономом, кто приходил к нему, их никого в тюрьму не поместили да и не искали всерьёз. И даже никого не били в тюрьме.

Этот момент особенно беспокоил Коула, когда он узнал, что Иления угодила в тюрьму.

— Иногда он, будто вспомнив о сидящих в тюрьме, вызывал их на допрос, но вопросы у него были какие-то неопределённые, точно он не знал, о чём спрашивать.

— Не то же самое я чувствую во время проповедей моего брата? — подковырнула Миюри.

Головной болью Коула давно стали заявления этой девушки-сорванца о туманности учения Бога, но Ваден казался вполне серьёзным.

— Насколько мы могли понять, выборщик представляется достаточно умным. Может, поэтому... Вроде как у него есть тайна, о которой он никому не должен дать знать, и из-за этого ему трудно задавать необходимые ему вопросы. Если спрашиваешь у кого-то о том, что действительно хочешь знать, иногда может открыться тайна, которую хочешь скрыть, правильно?

— Мм?.. Тебе доводилось столкнуться с подобным? — спросил Коул у Миюри, заметив что-то странное в выражении её лица.

— Скажем, у меня в кладовке есть горшок, полный мёда, но однажды я увижу, что немного мёда пропало, — заговорил Коул, и Миюри посмотрела на него. — Если я спрошу волчонка, не лизал ли он мёд, то заодно раскрою ему тайну, что в кладовке он имеется. Мне надо быть очень осторожным с постановкой вопроса.

Девушка-сорванец резко кивнула и оскалилась.

— Конечно, мы хотели бы узнать, что за тайны хранит выборщик. Но он очень осторожен и хранит их при себе, — сказа Ваден.

Он был воплощением крысы, а в этом мире нет зданий без щелей, по которым гуляет сквозняк. Ваден и его крысы были способны пролезть в каждую комнату в любом особняке, они, конечно же, должны были узнать о выборщике Дюране всё возможное, от того, что он ест на протяжении дня, до слов, которые он говорит во сне.

И если Ваден не раскрыл тайны, это было действительно тайной. Признав надёжность защиты его тайны, Иления позвала Коула.

— Разве найдётся кто-либо, кроме священника, кому можно поведать свои секреты? — спросил Ваден.

Коул не мог понять, было ли это шуткой, но, кажется, горная тропа будет не единственным трудным испытанием, ожидавшим его и его спутников.

Тысячелетиями таявший снег разрушал горы, образуя глубокие пропасти с крутыми склонами. Люди прокладывали дороги, вившиеся вокруг скал, и ценой огромных усилий строили мосты через пропасти. Но раз в несколько лет выпадало столько снега, что бурный поток воды при его таянии разрушал, смывал дороги и мосты. И всё надо начинать сначала.

Если люди могли жить на этой земле, если путешественники бросали вызов судьбе, преодолевая путь через горы, наверное, у них для этого были веские причины.

Встретившись с Ваденом, они нашли проводника, немного отдохнули, завершили подготовку к пути и вышли на горную тропу, полную сложных участков. По пути останавливались в убогих постоялых дворах, сдававших террасы, и ночевали в горных деревушках, в которых жили пастухи, пасшие в горах коз, а потом продолжали целеустремлённо двигаться дальше.

На третий день пути они обедали на залитом солнцем холме. Миюри и Ханаан сидели на одном камне плечом к плечу, словно самые близкие близнецы — сестра и брат, рассматривая карту, они делили на двоих кусок ржаного хлеба с сыром. Снабжения здесь из-за сложной дороги почти не было, на роскошный обед рассчитывать не приходилось, зато разных видов сыра здесь было в изобилии, так что даже прожорливая Миюри не осталась недовольной.

— Ты на карте смотришь сюда, да? — спросил Ханаан.

Миюри, внимательно изучавшая карту, протолкнула мизинцем в рот прилипший к губе кусочек сыра и указала рисунок крылатой лошади, собиравшейся перепрыгнуть горы, в самом центре горной области.

— Из-за этого сестрица Ив ругалась. Если бы не эти гор, маслины с юга можно было доставлять на весь север с быстротой слова.

Люди, старавшиеся доставить товар действительно "с быстротой слова", — это крепкие мужчины, которые пробирались через опасности горной тропы, нагрузив себе на спину целую гору товара, не то что Мири или Ханаан. Этим мужчинам нужно было сделать лишь одно: всё нести силой собственных ног, все их затраты — хлеб, необходимый, чтобы набить живот. Сумев благополучно перейти горы, можно было очень много сэкономить на транспортных расходах и сберечь времени.

Люди ходят этой дорогой, встречая на пути постоялые дворы и деревушки, потому что для отважных торговцев это был кратчайший путь к золоту.

— Братец Ханаан, по дороге в королевство ты тоже этим путём прошёл?

— Нет, ни в коем случае. Путь проходил южнее, горы там ниже. Тем не менее это было тоже непросто.

— Я спрашивала сестрицу Ив, так она сказала, что обычно отправляются на корабле.

— У меня было нероскошно с дорожными деньгами, и я спешил. Я не мог двигаться западным путём, чтобы там на корабле дожидаться ветра.

— Западный путь идёт по морю ещё и в обход, верно? — уточнила Миюри, опустив пальчик по карте от горного хребта, где они сейчас были, на юг.

На этой земле стояла когда-то столица древней империи, на этой земле сейчас размещался святой престол, главный центр веры. Если оттуда двигаться к королевству Уинфилд на судне, придётся обогнуть большой полуостров, выступавший на юго-запад. К тому же ветер там часто дует на восток, угрожая вынести судно на мель. Так что поездка могла занять больше времени, чем это можно было предположить по карте.

— По слухам во времена древней империи была ещё одна дорога, позволявшая по прямой пройти через горы. Есть даже записи, по которым пеший путь от Святого престола до Убана занимал одну неделю.

— Я слышала об этом от дяди Руварда. Так что это правда.

Миюри оторвалась от карты и скосила глаза к возвышавшимся над всем горным вершинам. Возможно, она была под властью своего воображения, рисовавшего ей проходивших здесь рыцарей древней империи.

— Совсем не обязательно, всё определяет местность. Это из-за неё проходящие здесь люди всегда выбирают определённые пути, — вмешался в разговор, осматривая окружавшие их горы, Ваден. — Я не думал, конечно, что похищенный астроном бросал на дорогу бобы, как это бывает в сказках, но предполагал, что какие-то подсказки могут отыскаться... Кажется, ничего такого нет.

Миюри хихикнула и отправила в рот кусок хлеба, прежде чем ответить:

— Принцессы, похищаемые злыми королями, часто бросают по дороге серьги или кольца, а рыцари их потом находят.

Ваден лишь пожал плечами.

— Пусть пути и определены, но, может, есть какие-нибудь ходы? — спросил Ханаан, тоже обведя взглядом крутые горы, вонзавшиеся в синеву неба.

Перед этим великолепием и размахом легко ощутить себя мелким и незначительным, но в то же время, если всё вокруг настолько громадное, возникает мысль, что здесь может найтись множество незамеченных мелочей.

— Само собой, я спросил об этом у проводника, он лишь рассмеялся в ответ. Или, говорит, у тебя должны быть козлиные копыта, или ты должен плавать, как рыба, — ответил Ваден и показал на шумную речку, полную чёрных порогов и нарушавшую покой величественных гор.

Повсюду в горах встречаются речки, по которым сбегает с гор талая вода, обнажая черноту скал. Эта речка не позволяла общаться даже жителям деревушек, разместившихся в одной долине, но по разным сторонам речки.

Коул не думал, что было в самом деле возможно идти по бездорожью там, где этого не делали даже местные жители. Даже начинающие торговцы, стремившиеся сэкономить каждую медную монетку, должны были нанимать проводников, иначе они, скорее всего, просто погибнут в пути.

Но если бы в исчезновении астронома были замешаны не-человеческие существа, дело приняло бы иной оборот.

Или, может быть, сам астроном был не-человеком.

— Но с такими путями может на самом деле существовать большой город? — усомнилась Миюри.

— Если говорить о путях, связывающих Убан с равнинным миром, то здесь проходит чёрный ход. Мы пошли в Убан из Эшьютадта, а вообще туда идут с севера, от моря, — ответил Ваден.

— Через портовый город Арберк?

— Да, именно. Главный торговый путь идёт вверх по реке от Арберка. Если углубиться в горы с севера, горы будут не такими крутыми, как здесь. Все пути на юг — это для искателей приключений.

При словах "искатели приключений" Миюри просияла. За несколько дней горной тропы она пропылилась с головы до пят. Вечером перед ночлегом Коул как-то предложил ей хотя бы лицр вытереть, но эта девушка-сорванец нарочно оставляла его грязным, будто считала грязь признаком чистоты духа.

— Так что, если учёного кто-то похитил, его увели, скорее всего, северным путём. Как бы то ни было, мои друзья ведут поиски.

— Хмм. Да уж, если бы этот учёный такой же, как мой брат, он бы на такой дороге был бы очень заметен. Думаю, его могли бы пронести в коробке, но это тоже тяжело, — заявила Миюри.

Нести коробку с весом Коула по тропинке вдоль отвесной скалы, где и одному человеку трудно пройти... Ханаана пробила дрожь, когда он попытался это представить.

— Но я всё-таки не могу в это поверить, — повторила Миюри, Ханаан посмотрел на неё с недоумением. — Не могу поверить, что в глубине таких гор есть большой город.

Действительно, глядя на склоны, от крутизны которых дух захватывает, на глубокие пропасти и зелёные ковры горных лугов, трудно было поверить, что где-то впереди стоял крупный город.

— Все истории об ушедших на дно океана городах — сказки, но город в горах — это действительность, — сказал Ханаан.

Миюри на миг улыбнулась, потом вздохнула, вытянула ноги и обратила взор к небу.

— Гадатель тоже смотрит где-то на это небо.

Светившее на небе солнце имело сильный голубой оттенок, какого не увидишь на равнине. Если присмотреться, то здесь и среди бела дня можно было увидеть белые звёздочки.

Пережив ряд приключений, вроде наводивших ужас камнепадов, оказав помощь торговцу, попавшему в тяжёлое положение, когда его груз сорвался в пропасть, они, наконец, достигли высшей точки последнего горного перевала.

Здесь путники насыпали груды камней вокруг вертикально поставленных палок, концам которых были привязаны развивавшиеся на ветру тряпки. Так они благодарили Господа за благополучие путешествия до этого места и молились за безопасность дальнейшего пути.

Миюри не отличалась религиозностью, но подобные ритуалы ей, конечно же, нравились, и она тоже положила камень сверху на кучу, а за ней то же самое сделали и остальные — как бы на память.

Глядя на окружавшую картину, Коул увидел силу людей, живших в этих суровых условиях.

— Это потрясно... — произнесла, почти прошептала Миюри, не подбирая слов, откликаясь на великолепие этого мира.

Она сказала это просто и естественно, без обычного для неё лицедейского тона.

— И весь этот город, как одна крепость, — добавила Миюри.

В самом деле, с этого вида город был виден, как на ладони. Он был построен из камня в котловине, склоны которой образовывали естественную крепость. Сходство усиливало то, что окружавший город хребет был настолько высоким, что верхняя его половина была лишена растительности. По мере снижения высоты растения встречались всё чаще, а на дне котловины рос густой зелёный лес, вероятно, благодаря обилию там талой воды.

Через лес, подобно ползущей змее, протекала полноводная река, направляя зелёную лавину своих вод на северо-запад из долины, лежавшей севернее Убана.

По этой реке, должно быть, и проходил главный торговый путь, о котором говорил Ваден.

— Я поняла, почему в эпоху, раздираемую войнами, его считали неприступным, — призналась Миюри, прочитавшая в Эшьютадте множество древних историй про Убан, и от глубины чувств даже вздохнула.

Это было время падения древней империи, когда за бывшие её земли велись войны. Ни один король не сумел захватить Убан, город короля-наёмника. Вероятно, по этой причине в новой империи к шести изначально предполагавшимся выборщикам был добавлен седьмой. Считалось, что седьмым стал основатель семьи Дюран, существовавшей и поныне.

— Армии любого врага, — возбуждённо рассказывала любительница военных историй Миюри, — не оставалось ничего другого, кроме как подходить со стороны той долины с северной стороны, долго проходя между склонами. А на склонах полно камней, которые можно метать. Их никто никогда не сможет победить.

Ханаан слушал её с восхищением.

— А если кто захотел бы подойти к Убану с другой стороны, единственная дорога к нему та, по которой подошли мы.

Всё это вполне может уложиться в голове, когда читаешь книгу, но когда увидишь своими глазами, будешь поражён тем, что это действительно правда.

Убан был самым настоящим, обычным городом.

Полюбовавшись немного этим захватывающим видом, путешественники начали спуск по горному перевалу.

Город, величественный вид которого создавал ощущение, что его можно потрогать рукой, и в то же время, что он очень далёк, постепенно приближался, раскрывая свои детали.

— Этот дым, наверное, идёт от горячего источника? — с волнением в голосе спросила Миюри.

— Вероятно, этот дым идёт из кузницы, — ответил Коул. Я слышал от госпожи Ив, что кузнечное дело — одно из немногих занятий в городе...

Но, возможно, само по себе это дело в городе было не из маленьких.

— Этот лес такой густой, и тянется, насколько видит глаз. Может, он даже потрясней леса Ньоххиры. Отсюда не видно, но там за горами, наверное, есть другие части страны, да?

— Это, вероятно, не страна, а что-то вроде союза деревень, разбросанных по этой земле. Выборщик Дюран из Убана организует союз и представляет этот горный край в империи, можно сказать, что он управляет всем этим. Скажем, железную руду везут с гор на востоке, древесину — с западных гор, здесь в Убане выплавляют железо и отправляют его по той реке... Вроде так.

— Кузнецы короля-наёмника, должно быть, делают много мечей.

— Всё равно не куплю, — поддразнил Коул, и Миюри показала ему язык.

Они продолжали идти по извилистой тропе, город приобретал всё большую отчётливость. То, что в городе было столько каменных зданий, могло объясняться не только изобилием камня, но и опасностью пожаров из-за огня, разжигаемого в кузницах.

— Похоже, это замок.

— Там есть башня, думаю, так и есть.

— Значит, гадатель, наверное, сидел в той башне.

Рассказ об исчезновении астронома создавал впечатление дерзкого похищения в малолюдной горной местности. Но на самом деле Убан оказался намного крупнее, чем представлял себе Коул, и похищение одного человека можно было осуществить достаточно незаметно. Например, вывезти его с многолюдным караваном, отравлявшимся вдоль реки на север.

Коул подумал, что может теперь понять, что чувствовал выборщик, когда он в ярости стал хватать и отправлять в тюрьму всех, кто казался ему причастным к случившемуся.

— В любом случае это место подходит для приключений, — улыбнулась Миюри.

После многодневной прогулки по пыльной тропе её одежда пришла просто в плачевное состояние. Но для улыбки девушки-сорванца такой наряд подходил как нельзя лучше.

Попав, наконец, в Убан, они повстречали товарищей Вадена. По-видимому, среди них многие не были способны принимать человеческую форму, и они проникли в дома города через любые подходящие щели, находя себе удобное, пусть и не слишком респектабельное жильё.

Прежде чем пойти к выборщику, хотелось бы собрать самим возможные сведения. Коулу особенно хотелось почувствовать, что за человек этот выборщик.

Но, если быть честным, то, преодолев горный перевал, Коул с беспокойством ожидал противостояния с выборщиком и потому захотел устроить себе небольшую передышку. Однако Миюри, понятное дело, не уставала от своих приключений.

— Вернусь к заходу солнца!

Коул не стал говорить ей, что он устал, и что ей стоило бы вести себя потише, она всё равно не стала бы слушать, не стоило беспокоиться и о том, что Миюри могла заблудиться, впервые оказавшись в этом городе. К тому же у неё на плече сидела мышка, которая пришла вместе с Ваденом, и с которой она быстро подружилась, так что можно было не сомневаться, что она справится почти с любой проблемой, с какой могла столкнуться.

Переодевшись мальчиком, Миюри бросила своё обычное: "По-ка! " и выскочила из комнаты.

— Вот же ведь... — пробурчал Коул.

— Бойкая девица, — откликнулся чей-то голос.

Коул ошеломлённо посмотрел в сторону голоса и увидел Вадена, вернувшегося в форму крысы и сидевшего на столе с невозмутимой мордочкой.

— Как-то связаться с госпожой Иленией можно?

— Да, я уже сообщил о вас своим. Кроме того, кажется, ничего особого не произошло, пока меня не было.

Пока Ваден говорил, сидя на столе, в комнате продолжали появляться крысы. Если бы кто-то увидел такую картинку, он бы с криком побежал бы за метлой. Коул, возможно, и сам бы упал в обморок, если бы встретил подобное в своей кладовой в купальне, но сейчас это можно было принять за сценку из странной сказки. Может быть, это было из-за лоснившейся шерсти снующих гостей, что относилось и к самому Вадену.

— Другими словами, никаких подсказок у тебя, кажется, нет.

— Ты думаешь, что похититель, возможно, не-человек?

Астронома похитили с вершины башни — и никаких очевидцев. Будучи старшим братом девушки-волчицы, Коул, конечно, не исключал такую возможность.

— Большая птица, например. Ведь астроному для наблюдений требуется ночная темнота.

— Для той птицы-алхимика это не было бы невозможным.

Алхимик Диана помогла недавно Вадену, когда его весьма необычный заказчик, аристократ Нордстоун, был втянут в неприятности. Она была не-человеком, воплощением большой птицы.

— В таком случае, уверен, птицы Шарон смогут что-нибудь откопать.

Несколько этих птиц следовали за ними из Эшьютадта, но, когда горы стали для них слишком высоки, повернули назад. Разрежённый горный воздух и хищные птицы с широкими крыльями, кружившие между вершинами, заставили их отступить. Однако Коул слышал от Миюри, что птицы, сделав большой круг вокруг гор, скоро прилетят с северной стороны.

— Мы тоже спрашивали у нескольких городских птиц, но у них тоже не оказалось ничего стоящего внимания.

Сила не-человеческих существ для обычных людей выглядит настоящей сказкой.

— В таком случае... ещё есть возможность, что он сам не-человек. Если это твой родич, господин Ваден, его можно спокойненько вынести в кармане.

Это не смешно, — пожал плечами Ваден.

— Что ж, если волчица пройдёт в башню, ты об этом узнаешь.

Нюх Миюри тоже был волчьим, хоть был не так хорош, как у её мамы, мудрой волчицы. Когда Коул приходил после долгой встречи с Ханааном, Миюри обнюхивала его с таким видом, будто у неё было что ему сказать. И если бы в башне произошла стычка, а также если астроном оказался бы не-человеком, она бы это учуяла.

— А сейчас я бы хотел взять небольшой перерыв. Когда ты на корабле, ты не устаёшь, как бы его не раскачивало...

Будучи предводителем своей команды, он сначала закончил разбираться с подчинёнными, вызванными для отчёта перед ним, и лишь потом позволил себе в изнеможении распластаться на столе.

Крысы, ненавистные существа, грызущие книги в книгохранилищах и еду в кладовых, а также кусающие постояльцев на постоялых дворах... Глядя на поведение Вадена, Коул счёл его довольно милым.

— Господин Ханаан сказал, что тоже пройдётся по городу, тогда, может, и мы пойдём и там чего-нибудь купим? Я, тут, дорогой слышал, что Убан славится своим сыром.

Круглые уши Вадена тут же шевельнулись.

— Тогда там есть одна хорошая лавка...

— Предоставь это мне.

И Коул пошёл в соседнюю комнату, где Ханаан с некоторой тревогой смотрел в окно на город, Коул предложил ему пройтись по городу Убан. Затем, уже возвращаясь назад с большим куском сыра, они у таверны постоялого двора встретили Миюри, и Коулу стоило немалых усилий успокоить её.

В таверне при постоялом дворе всегда ставили огромный сыр рядом с камином. Когда сыр плавился, им обильно, словно водопадом, поливали куски поджаренного мяса, вырезанного большим ножом из туши, так получалось особенное блюдо этой таверны. Этому блюду удалось даже поправить настроение Миюри, испорченное тем, что Коул гулял вместе с Ханааном по городу.

А ночью Коулу приснилось, что расплавленный сыр вылился на него самого, грозя раздавить своим весом. Само собой, причиной этому стала девушка-волчица, посапывавшая у него на груди.

— Опять эта её привычка, отучится ли она когда-нибудь?..

Даже утром, когда Коул попытался освободиться от тяжести и отодвинуть её в сторону, этот рыцарь противился его стараниям подобно избалованному ребёнку.

Среди этих усилий Коул вдруг ощутил, что над ним кто-то есть, подняв взгляд, он увидел крысу, выглядывавшую из щели между стеной и потолком.

— Предрассветный кардинал, приветствую...

— И тебе доброго утра...

Ваден ловко спустился по стене и принялся за сухарь, захваченный вчера вечером Коулом из таверны, тут и Миюри проснулась.

— Пахнет госпожой Иленией... — пробормотала она.

— Э? — не понял Коул.

— Что и ожидалось от волчицы. С таким носом сможешь вынюхать и астронома

Миюри свернулась калачиком, зевнула так сильно, что её хвосте раздулся от вздыбившейся шерсти, и, наконец, потянулась всем телом.

— У-у-а-а-а... Если преследовать в лесу, можно учуять даже через горы, но тут повсюду кузницы, так что это может быть непросто. Весь город пропах древесным углём и железом.

Вчера, только приехав в город, она отправилась гулять, но сделала это не просто с целью поразвлечься.

— Если попадёшь в помещение, где учёный наблюдал за звёздами, сможешь найти какие-то подсказки. Нет, в данном случае, наверное, какие-нибудь запахи?

— Госпожа Иления что-нибудь передала?

Спросив, Миюри встала с кровати и потянулась к сушёному винограду, её пальцы по пути погладили по голове Вадена, остававшегося в своей крысиной форме.

— "Мне здесь достаточно удобно, пожалуйста, не беспокойтесь".

Миюри хихикнула.

— Я чувствую, выборщик уже знает о нашем появлении, — сказал Коул и отпил из кувшина, не обращая внимания на излишне вольное обращение Миюри и последовавшее негодование Вадена.

— Однако особой слежки я не заметил. А что думает волчица?

— Думаю, всё в порядке. То, что мой брат — это взбудораживший мир Предрассветный кардинал, никто и не подумает, пока он в этой одежде.

— Тогда то же самое относится и к святой с солнечной улыбкой, — отозвался Коул.

Конечно, Миюри не стала возражать, она лишь была рада лишний раз вызвать его недовольство.

— Ну так что, не хочешь сегодня прогуляться по городу со мной? — взяла Коула за руку девушка-сорванец и радостно улыбнулась.

Ханаан с телохранителем отравились послушать, о чём говорили в церкви, а Коул и Миюри, с той же целью, — в лавки и мастерские ремесленников. Ещё Ив посоветовала Коулу изучить рыночные цены на изделия из железа в Убане. Миюри вчера побывала в городе во многих местах, поэтому до ремесленной части города они добрались без труда.

По словам Руварда большинство мужчин Убана имело боевой опыт, в случае крайней ситуации они ринулись бы в сражение, вооружённые оружием собственного изготовления, впрочем, остановка таковой не казалась.

— Каждый ремесленник такой усердный... — негромко произнёс Коул.

— Копья и мечи прислонены к стенам лавок не для показа, — отозвалась Миюри. — Посмотри.

Она показала на водный путь, пролегавший между оживлёнными мастерскими. Лодки, гружённые мечами, сновали туда-сюда по прозрачной, как слеза, талой водой. Такой груз тяжело нести на спине, зато по воде перевозка трудности не составляло. Коул не сомневался, что в итоге это всё будет спущено по реке и распродано по всему миру.

— Ладно, послушаем, что они расскажут, — сказала Миюри и, не теряя времени, пошла в первую мастерскую.

Когда они, завершив свой обход, подошли к мосту через водный путь, Миюри с безразличным видом стала смотреть в воду.

— Властителя этого места называли королём-наёмником до предыдущего поколения, — тихо сказала она.

Голос у неё был таким тихим не потому что речь шла о человеке, занимавшем пост выборщика, а потому что она была разочарована. Прежде всего, торговцы и ремесленники говорили о выборщике так неуважительно, что Коул даже невольно оглядывался по сторонам, так что сейчас уже явно не имело смысла приглушать голос.

— Торговцы и ремесленники говорили о нём только плохое, наверное, потому, что он бросил их друзей в тюрьму, — произнёс Коул.

Ваден же рассказывал им, что выборщик отправлял в тюрьму подозрительных на его взгляд людей, надеясь найти астронома, пользовавшегося его покровительством. Было бы естественным, если это вызвало в городе возмущение и недовольство.

Кузнецы, изготавливавшие для астронома инструменты для наблюдения за звёздами, оказались под особым подозрением, они часто общались с астрономом в процессе изготовления особенного оборудования, поэтому им легче всего было осуществить похищение.

А ремесленники придают внешнему виду не меньшее значение, чем качеству работы. И когда их товарищей обвинили в причастности к преступлению, кровь ударила в головы кузнецов-ремесленников, они собрались в отряд и отправились разбираться к особняку выборщика Дюрана. По слухам, когда эти люди оставались без работы, они брали копья и шли наёмничать, так что при них были и сила их тел, и боевой опыт.

И хотя отряд не стал нападать на тюрьму и выручать товарищей силой, у выборщика Дюрана, судя по всему, не осталось иного выбора, кроме как пойти на уступки. В результате было принято странное решение, по которому некоторое число ремесленников по очереди отправлялось в тюрьму. Удержать взаперти возможных преступников таким путём было немыслимо. И такое половинчатое решение было просто попыткой сохранить выборщику лицо.

Также в похищении заподозрили торговцев, у которых было много связей с внешним миром, и здесь события развивались подобным образом. В горном крае источники доходов ограничены, без силы торговцев пережить зиму было бы трудно, выборщик, опасаясь, что торговцы попросту соберут вещи и оставят Убан в знак протеста, вроде бы даже не стал обыскивать дома торговцев.

Но и оправдания тоже не последовало, так что, поговаривали, некоторым торговцам приходилось терпеть неудобства, управляя своими делами прямо из тюрьмы.

Такое подвешенное состояние никому не могло понравиться, но у него была одна причина.

— Они называют его королём-наёмником, который никогда не сам не сражался, — сквозь зубы процедила Миюри.

Выборщик с детства отличался слабым здоровьем, к тому же, как рассказывали люди, он ребёнком упал с лошади и с тех пор ходил с тростью.

Семейство Дюран уже давно получило права выборщиков империи благодаря своей военной силе, заложив глубокую традицию. Все ожидали, что глава семейства Дюран будет выдающимся воином, и, судя по всему, королевский трон уже несколько поколений занимали крепкие мужчины. И, как услышали Коул с Миюри, именно боевая сила королей смогла сплотить и объединить обитателей горного края, предпочитавших не зависеть от других.

— Думаю, если бы мой брат заменил дядю Руварда, было бы похоже на это.

— На это было бы похоже, если бы ты стала священницей.

— Я бы смогла ей быть — и?

Немного подумав о том, кто это говорил, Коул вернулся к основной теме.

— Из услышанного представляется, что у выборщика Дюрана недостаточно власти, и, похоже, он осознаёт это. Из-за этого он не может сделать, что должен, но как властитель ему нельзя оказывать свою слабость, так что положение у него непростое.

Из разговоров с хозяевами мастерских и с самими ремесленниками Коул вынес их общее мнение, что выборщик Дюран пребывал на грани отказа от своих полномочий. В то же время существовала побочная ветвь семьи Дюран, проживавшее в деревне к востоку от Вубана. По слухам глава этой побочной ветви держал в своих руках железные рудники и поглядывал на полномочия выборщика империи, в настоящее же время он решал, когда поднять восстание.

— Если у выборщика нет сторонников в этих горах, неудивительно, что кто-то мог похитить астронома, — произнёсла Миюри.

— Имеешь в виду, возбуждение ненависти к нему, да?

— Именно. Если ты не в состоянии защитить даже одного учёного, как ты защитишь население этого края? Прекрасное оправдания для тех, кто стремится занять его место выборщика.

Одна из причин, по которой землевладельцы собирают налоги, — это защита своих территорий от внешних врагов. Король Уинфилда в конце концов восстал против Церкви, продолжавшей собирать десятину на войну с язычниками, хотя те уже были покорены.

— В таком случае выборщик считает, что виновата Церковь... — прошептал Коул, и Миюри посмотрела на него своими красноватыми глазами.

— Возможно, на самом деле он так не думает.

— То есть?

— Не думаю, что в этой ситуации виновником мог бы быть признан ещё, кроме Церкви.

Если обвинить кого-либо из местных обитателей, возникала опасность разжечь в городе пожар. Выборщик уже столкнулся с угрозой в лице кузнецов, которые чуть не подняли восстание.

Иное дело — Церковь, тенденции нынешнего времени позволяли обвинять её в чём угодно. Хотя это было типичным решением "для успокоения тёщи" [яп. выражение, обозначающее меры, принимаемые для виду, для успокоения окружющих — прим. перев.], временным выходом, но само суждение выглядело здравым.

— Это совсем не похоже те истории, — тихо сказала Миюри.

Девушка-сорванец, ожидавшая блистательного, сурового короля-наёмника, казалась разочарованной, словно только-только пробудилась от яркого сна.

— Но почему госпожа Иления позвала нас? — спросил тогда Коул.

Миюри, всматривавшаяся в поверхность водного пути, подняла взгляд с видом, будто увидела ответ там:

— Может быть она думала, что если удастся помочь королю в его беде, его благодарность будет дорогого стоить.

Иления, конечно, знала, что Коул и его сподвижники искали влиятельных людей, которые встанут на его сторону в борьбе против Церкви. И могла подумать, что в этом смысле выборщик империи Дюран мог предоставить возможности, которыми можно было бы воспользоваться.

— Из того, что мы до сих пор услышали, пусть выборщик по военной части вызывает сомнения, но у меня создалось впечатление о нём как о человеке глубокой веры, — заговорил Коул. — В таком случае он, конечно, может оказаться созвучным нашим идеям и стать надёжным союзником в противостоянии...

Миюри резко выпрямилась и пнула камешек, с громким плюхом отправив его в воду.

— Бесполезно помогать королю в заржавевшей короне.

Ни коробки, ни крышки [яп. выражение, обозначающее открытость, откровенность — прим. перев.], но достаточно верно. К тому, ели взглянуть на положение в городе, то король, даже если он сумеет сохранить корону, будет крайне ненадёжным союзником в борьбе с такой могущественной организацией, которую называли Церковью.

Конечно, если похищение астронома было затеянным кем-то заговором, а честный выборщик стал жертвой злонамеренной борьбы за власть, помощь ему было бы добрым, праведным поступком. Однако Коул не был уверен, стоит ли ему лезть в это, учитывая, на что была способна Иления. Если бы она захотела просто добиться справедливости, смогла бы это сделать сама.

— Когда встретимся, поймём, — сказала Миюри удивительно уверенным тоном.

Эта любительница сказок была ближе к действительности, чем подавляющее большинство людей.

— Верно. Вернёмся, наверное, тогда на постоялый двор. Господин Ханаан с остальными тоже много чего услышали, — ответил Коул и, развернувшись, пошёл прочь, но Миюри почему-то не тронулась с места.

— Что случилось? — спросил, оборачиваясь, Коул.

Девушка с волчьей кровью, ошеломлённо глядя на него, подняла руку в сторону и сказала ему:

— Постоялый двор — вон там.

Коул встретился с Ханааном на постоялом дворе. Все сведения, в том числе от Вадена, были собраны вместе. Теперь ситуацию с городской церковью можно было себе примерно представить.

Как бы глубока ни была вера местных жителей, церковь, судя по всему, воспринималась ими как нечто чуждое, это было, вероятно, связано с горным характером местности, из-за чего это место слабо взаимодействовало с внешним миром. Более того, удалённость местной церкви вызывала в ней самой тенденцию к своей изоляции. В результате чего священники, обвинённые выборщиком в похищении, не смогли ему дать отпор, и несколько из них всё ещё оставались в тюрьме.

Правда, обращались с ними примерно так же, как с торговцами и ремесленниками, даже поговаривали, что они могли свободно покинуть тюрьму, если у них находились дела, поэтому казалось, что у выборщика вообще нет настоящей власти.

— Похоже, властитель сам по себе человек неплохой, — сказал Ханаан.

Ремесленники, в разговоре с ними, единодушно отмечали бесполезность короля, торговцы же утверждали, что он старался изо всех сил, но ему не хватало настойчивости и надёжности. Многие сетовали на то, что из-за слабости выборщика их жизнь ухудшилась.

— Низкий авторитет выборщика привёл к засилью аристократов-хапуг вниз по реке, текущей через Убан. Онм вводят пошлины на всё, что хотят, из-за чего безо всякого обоснования растут цены на ввозимые товары, дорожают и вывозимые товары. Доходы торговых домов и гильдий стремительно падают, — рассказал Коул.

В итоге всё больше товаров несли на своих плечах через горных хребет на юге молодые, крепкие торговцы, поскольку на таких крутых склонах было невозможно обустроить таможни.

— Я уверен, что выборщик — доброй души человек. В мире есть много несоответствий, включая то, что хорошие люди не обязательно становятся хорошими правителями, — печально произнёс Ханаан.

Начать с того, что выборщик был правителем, который нанял астронома, похоже, ему больше нравилось узнавать что-то новое, чем владеть мечом, вероятно, его интересовала литература, нравилась поэзия. Не исключено, что на равнине, в мирной стране он мог стать великим правителем, но он был здесь, в городе среди гор, где уже выжить непросто.

Упавший на тебя снег может и раздавить, если его не пробить достаточно жёстким толчком.

— Но когда я слушал разговоры в церкви, — продолжил Ханаан, — у меня возникла странная мысль. Мне кажется, что всех священников мучает один и тот же вопрос.

— Вот как, вопрос?

— Да. Выглядит так, будто правитель-выборщик просто одержим астрономом... Что-то вроде этого.

Миюри посмотрела на Ханаана и спросила нарочито легкомысленным тоном:

— Это как-то связано с репутацией?

Она произнесла последнее слово немного неуверенно, возможно, она когда-то случайно услышала его, но произнесла слово верно.

— Именно так, как сказала госпожа Миюри, но когда стало ясно, что учёный пропал бесследно, выборщик, судя по всему, впал в сильнейшее беспокойство. И, кажется, наговорил лишнего.

— Наговорил лишнего? — переспросил Коул.

Ханаан ссутулился, словно поражённый беспомощностью перед миром.

— Говорят, что астроном — молодая женщина.

Романтические отношения.

Рот Миюри приоткрылся, лицо словно озарилось лёгким сиянием, теперь ей было легко понять одержимость астрономом этого любителя литературы.

Однако Коулу казалось, будто положение из-за этого становилось ещё более запутанным.

Ваден предполагал, что выборщик империи Дюран скрывал какую-то тайну и, возможно, именно из-за неё, а не только из-за слабости своего положения не мог предпринять решительные действия по расследованию похищения, и казалось, так оно и есть.

Или, возможно, как это часто бывает в романтических отношениях, король был единственным, кто думал, что никто ничего не знает.

Ну, а Коула больше всего интересовало, по какой причине Иления его позвала.

— Господин Ваден, я хотел бы поговорить с Иленией непосредственно.

Ваден отклеился от стены комнаты в углу, откуда он, скрестив на груди руки, слушал остальных, бросил Коулу: "Подожди" и вышел.

В представлении Коула тюрьма — это сырой подвал где-нибудь у моста через реку. Однако тон письма был, можно сказать, беззаботным, да и рассказы ремесленников и торговцев не оставили у Коула слишком мрачного чувства.

Попав туда лично, Коул увидел, что это не было тюрьмой изначально, скорее, что-то вроде склада.

Расположена она была на территории, относившейся к особняку выборщика, но в Убане, похоже, всё официальное управление, роде городского совета, размещалось здесь же, в различных зданиях на территории.

Вообще-то люди могли сюда свободно приходить и уходить, и появление здесь кого бы то ни было не показалось бы странным. Коул подумал, что в таком случае похитить человека было бы не слишком сложно.

Ведомые Ваденом, Коул, Ханаан и Миюри уверенно шли по этому месту, и никто не смотрел на них косо.

Что же до тюрьмы, то дверь её была открыта, стражников на входе не было, ремесленники, сидя перед тюрьмой на низких стульях, занимались своим делом. Мальчишки, деловито приходившие и уходившие с пачками бумаг, вероятно, работали в торговых домах или гильдиях.

— Тюрьма? — спросила Миюри, чуть приблизив голову к Вадену, предводитель крыс лишь пожал плечами.

Потом Ваден зашёл в здание, и вскоре вышла девушка, сильно щурясь, должно быть, отвыкнув от яркого наружного света.

— Госпожа Иления!

— Давно не виделись, госпожа Миюри.

Миюри тут же бросилась к Илении на шею, и та радостно обняла девушку-волчицу. Хотя было заранее известно, что с Иленией всё в порядке, Коул с Миюри всё же немного волновались, пока не увидели её своими глазами.

Иления выглядела вполне здоровой, ничто в её облике не выдавало заключения в тюрьму. Она словно попала на необычный постоялый двор.

— Спасибо, господин Коул, за все приложенные усилия ради того, чтобы прийти сюда.

Похоже, Иления не имела и тени сомнения, что они сюда придут, и чувствовала себя победительницей, это заставило Коула улыбнуться с лёгким привкусом горечи. Эта девушка-овца для достижения поставленной цели не привыкла быть разборчивой в средствах. И Ив наняла её не только потому, что она была воплощением овцы и хорошо разбиралась в овечьей шерсти, были у Ив и иные причины.

Когда Иления посмотрела на Ханаана, тот вдруг сильно занервничал, вытянулся в струнку и, представившись, спросил:

— С тобой всё в порядке?

Миюри, стоявшая радом с Иленией, ухмыльнулась при виде по-мальчишески наивного поведения Ханаана и, потянувшись к уху подруги что-то прошептала.

Наверное, прошептала, что Ханаан ещё не знает про не-людей, решил Коул.

Иления кратко представилась Ханаану в ответ и тут же рассказала, как попала сюда. Она с Нордстоуном плыли на корабле, которым управлял Ваден, посещали разные места и собирали сведения о новой земле, пока не узнали от Дианы о здешнем астрономе. Но, придя к нему, она не смогла нигде его найти. И когда Иления услышала, что выборщик, принявший к себе астронома, стал беспорядочно отправлять в тюрьму людей, имевших к астроному хоть какое-то отношение, она сама отправилась в тюрьму, чтобы собрать сведения.

Вот так, если вкратце.

— Этот астр... астрог... эта гадалка — зачем она тебе нужна? — спросила Миюри, не справившаяся со словом "астроном" и потому подменившая его на более привычное — "гадалка".

Иления, которой Ваден передал сладкую булку, разломила её и протянула кусок Миюри, прежде чем ответить.

— Единственный способ пересечь море на западе, точнее, целый океан, — это воспользоваться звёздами для подсказки. Госпожа Диана сказала, что она сможет справиться с этим, — пояснила Иления, и Миюри, откусив от полученного хлеба, кивнула. — Однако выборщик, судя по всему, хватал подозреваемых просто наугад, и в тюрьме не оказалось никого, кого действительно можно было бы заподозрить.

Кажется, ремесленники, торговцы и даже священники оставались в тюрьме из минимального уважения к властителю. И, как бы то ни было, сама Иления могла показаться самой подозрительной из всех.

— Все, с кем я разговаривала, качали головами и говорили, что причиной всему — любовь, которая сводит людей с ума.

Миюри не любила любовные истории, но рассказ Илении она слушала с явным удовольствием.

Однако Коул уже не мог удержать рвавшийся из него вопрос:

— Выслушав твою историю, госпожа Иления, я всё же не понимаю, зачем тебе надо было позвать меня сюда.

У него как у Предрассветного кардинала было не слишком много времени, как бы ему ни хотелось этого говорить. Предстояло ещё многое сделать, чтобы подготовиться к сражению с Церковью.

Кроме того, если Коула вызвали сообщением, что его знакомого бросили в тюрьму, что ждут от него помощи, для него простительно подумать, что должна быть какая-то ещё причина. В зависимости от обстановки не исключалась возможность, что Коул пришёл бы с Рувардом и его наёмниками, готовыми к сражению.

— Да уж, действительно должна быть причина вызвать самого Предрассветного кардинала, известного во всём мире, — произнесла Иления и усмехнулась, прежде чем продолжить. — Власть выборщика империи Дюрана — огонёк на ветру, у него из дома похитили учёного, и он не смог даже провести должный поиск. И, возможно, ещё романтическая история, протухшая настолько, что собака бы есть не стала, может, к ней серьёзно и относиться не стоит.

Иления смотрела на Коула с улыбкой, мягкость которой могла поспорить с её пушистыми волосами.

Слово "овца" часто используют в значениях: "слабый", "глупый" или "мясо". Но тот, кто когда-либо сталкивался с овцой, стоявшей посреди луга, мог добавить ещё "упорство" и даже "одержимость".

— Собирая сведения о новой земле, я наткнулась на кое-что, мимо чего просто не могла пройти.

— Кое-что, мимо чего нельзя пройти? — переспросила Миюри, и Иления улыбнулась в ответ.

— В каком-то смысле эта упомянутая женщина-астроном сама привлекла наше внимание, потому что гонялась за странной историей. В ходе своего поиска астроном как-то услышала о госпоже Диане и, вероятно, пришла сама к ней поговорить.

Рассказ Илении показался Коулу загадочной. Он не понял, зачем вообще астроному идти для разговора с алхимиком.

Наблюдая за звёздами можно узнать, к примеру, какие звёзды можно увидеть на восточном небе поле захода солнца в определённой время года. И больше ничего.

Тех, кто пересекает эту грань, чаще всего называют астрологами. Они пытаются из движения светил на небе вычитать будущее, а иногда даже лечить болезни людей.

Особого успеха они добиться не могли, потому что, например, близнецы, для которых можно предположить одинаковое положение светил, могут иметь разные судьбы, и учения астрологов великие отцы Церкви опровергли ещё тысячу лет назад.

Но Иления упомянула имя "Диана". Диана была алхимиком, а астрономы ближе всё же к астрологам.

Однако Коул не сразу осознал одну вещь. Диана была не только алхимиком, она была другой по самой своей сути.

Следовательно...

— Кто-нибудь из вас знает другое имя астронома? — вдруг спросила Иления.

— Прокладывающий путь по звёздам? — предположил обладавший широкими знаниями Ханаан.

— Да, — с улыбкой подтвердила Иления. — Пропавший астроном искала что-нибудь о Медведе-Лунобивце.

Коул услышал резкий, шумный выдох — то ли его собственный, то ли Миюри.

На Коула молча смотрела Иления, смотрели глаза овцы, стоявшей посреди залитого лунным светом луга и внимательно вглядывавшейся в своё будущее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Говорили, будто в книгохранилищах святого престола хранились все книги, существовавшие в мире. И Ханаан, живший в этом море книг, похоже, не знал этого имени. Имя настолько старое, что его правильное звучание было утеряно, лишь древние предания сохранили два имени.

В то же время эти два имени не-люди никогда не забудут, а у Миюри они вызывали особенно мрачные чувства.

— Означает ли это, что Медведь-Лунобивец где-то в этих горах?

Ханаан поразился её ровному тону. Он привык к постоянному проявлению ей чувств, к тому, что она плачет, смеется или злится, такой он видел её, вероятно, впервые.

Иления, более старший собрат Миюри, радостно улыбнувшись, ответила:

— К сожалению, не знаю. Но историю мне выдала Диана очень интересную. Что луна, на которую охотился Медведь-Лунобивец, может быть, упала здесь.

— Э?.. — опешила Миюри.

Иления улыбнулась озорной улыбкой.

Медведь-Лунобивец охотился на луну? Такое предположение, выглядевшее какой-то игрой слов, озадачило Коула, показавшись, однако, достаточно возможным. Но один человек воспринял это с невозмутимым лицом.

Ханаан.

— Может быть, речь идёт о зловещей звезде.

Миюри посмотрела на Ханаана, знавшего, вероятно, больше всех в этой комнате, с таким видом, будто хотела поверить его словам.

Немного поколебавшись, Ханаан пояснил:

— Есть среди церковных записей такие, в которых говорится, что с древних времён по небу иногда пробегают ослепительные звезды, время от времени появляются звёзды, отклоняющиеся от своего пути и приносящие на землю бедствия.

Выросшая среди гор, Миюри привыкла к виду павших звёзд. Но если звезда по-настоящему упадёт на землю, это совсем другое дело.

— Звёзды могут действительно упасть?

Даже Миюри, способная поверить в самую дикую сказку, не могла, кажется, легко принять это.

Однако в своих путешествиях Коул иногда слышал такие истории. И даже сам слышал одно падение.

— Миюри, такие вещи всегда время от времени происходили. Однажды я видел "меч-звезду", упавшую с неба и ударившую железом по земле. И говорят, что это, как ни странно, приводит к месту удара меч врага, — поделился Коул.

Глаза Миюри округлились, рот приоткрылся.

— Господин Ханаан, ты хочешь сказать, что Медведь-Лунобивец охотился на такую звезду? — спросил Коул.

— Да. Может быть... может быть, эта земля была создана так.

— Э!? Э? Что? Что ты имеешь в виду? — спросила Миюри.

— Говорят, что падение зловещей звезды подобно удару железного молота Господнего, — ответил Ханаан.

Коул подумал, что это было хорошее сравнение, но оно могло не понравиться Миюри, не интересовавшейся проповедями.

— Это примерно то, как укрепляли земляное основание купальни, — сказал он.

— Земляное основание?

— Скажем, мы поднимаем привязанный к верёвке деревянный молот и отпускаем его, чтобы уплотнить землю.

Миюри подняла взгляд к небу и рывком опустила к земле, будто этот молот упал прямо у её ног. Богатое воображение этой девушки позволило ей ясно увидеть, как земля и пыль разлетаются под ударами молота.

Их маленькая группа путников пришла сюда по горной тропе из Эшьютадта, пройдя под конец через горный перевал. С верхней точки перевала открылся широкий обзор города Убан, это завораживающее зрелище лишило Коула дара речи. Словно глубокая чаша, окружённая природной стеной из гор.

Миюри, затаив дыхание, смотрела на небо.

— Э-э... Неужели это всё на самом деле из-за сильного удара упавшей звезды? — спросила потом она.

Она сильно побледнела, вероятно, представив, насколько мощным мог быть этот удар.

Миюри с восторгом взялась прорубить когтями берег реки, когда нужно было затопить город надежды Орбурк. Возможно, ей казалось, что пока при ней были когти, которыми она так гордилась, ей было под силу с лёгкостью изменить течение даже большой реки. Но взявшись за дело, она осознала, что не сможет причинить большого ущерба даже реке более-менее приличной величины. Потому что природа слишком величественна и необъятна.

В таком случае воздействие, создавшее место, в котором они находились, могло показаться ей просто невероятным.

Миюри осознала это, почти ощутив своей кожей.

Если это совершил Медведь-Лунобивец, намерение что-либо сделать этому медведю можно было назвать несбыточной мечтой.

В этот момент Иления негромко произнесла:

— Может быть, что-то вроде того, чём сказал господин Ханаан, и в самом деле произошло... Сказать точно не могу. И госпожа Диана, кажется, тоже не знает. Однако то, что один астроном исследовал это, — несомненно.

Слова Илении, казалось, развеяли наваждение, овладевшее Миюри, но её губы тут же плотно сжались. Возможно, из-за чувства, что она не смогла бы победить Медведя-Лунобивца, как бы сильно ни старалась. Потому что те немногие, кто сам изучал истории эпохи Медведя-Лунобивца, относили его к разновидности стихийного бедствия. А на стихийные бедствия бесполезно злиться, надо просто сказать себе: такие вещи случаются.

Учитывая такое состояние Миюри, Коул сам спросил Илению, надеясь вытащить Миюри из этого настроения?

— В таком случае, не может ли быть так, что выборщик принял к себе астронома из-за этой легенды?

— Это мне осталось непонятным. Похоже, никому из тех, кто угодил в тюрьму, ничего не известно, что творится в голове правителя. Думаю, что простая для понимания причина — романтическая связь — могла возникнуть именно из-за этого.

С одной стороны — легенда, с другой — появившийся среди людей слух, протухший настолько, что собака есть бы не стала.

У Коула голова кругом шла от пропасти между одним и другим.

— Однако все в один голос твердили, что выборщику не следовало заниматься безумствами вроде найма астронома.

— Я тоже слышал о нападках на трон, — заметил Коул.

— Да. Этот город основал король-наёмник. Быть воином — это в первую очередь подтверждение своего положения, а проявление интереса к звёздам могут счесть слишком женственным. Ну, в общем, мне, простому торговцу, занимающемуся шерстью, слишком трудно узнать что-то ещё. Поэтому я позвала преподобного Предрассветного кардинала. Который к тому же и сам хотел бы заслужить благосклонность выборщика, — уверенным голосом произнесла Иления и улыбнулась.

Коул не сомневался, что она заранее просчитала, что если ввернуть Медведя-Лунобивца, Миюри заглотнёт эту наживку, а когда заглотнёт, у её брата не останется выбора, кроме как поддержать Илению. Со своими нежными, пушистыми волосами Иления и сама создаёт впечатление нежности, но Ив наймёт лишь того, кого должным образом оценит. В отличие от Миюри, эта девушка всегда была настороже.

— Возможно, если господин Коул поговорит с выборщиком Дюраном, он откроет свою душу? — предположил Ваден.

Тебе ведь нужен священник, чтобы исповедаться ему и раскрыть тайны твоей души, так ведь? Это имел в виду Ваден, но вопрос, сработает ли это.

Коул нервничал, но он зашёл уже достаточно далеко. К тому же Миюри услышала о Медведе-Лунобивце и уже горит желанием узнать ещё.

Судя по всему, Иления использовала Коула, но если Коул сумеет оказать выборщику услугу, велика вероятность, что тот станет союзником в борьбе с Церковью. А значит, нельзя будет сказать, что это не принесёт пользы.

— Понятно, — ответил Коул и перевёл мысли на другую тему.

Когда они покинули Илению, Коул и Миюри рассказали Ханаану легенду о Медведе-Лунобивце.

Обычного взрослого эта легенда, скорее, ужаснула бы, но Ханаан был ближе к Миюри, чем к взрослому.

Он с интересом слушал историю о свершениях разъярённого медведя и встретил негромким удивлённым восклицанием её завершение, в котором медведь исчез в море на западе.

При самом слабом воображении было несложно вывести из истории, что Медведь-Лунобивец направился к новой земле.

Миюри, вероятно, была довольна искренностью, с которой Ханаан слушал, во всяком случае она не впала в мрачное настроение, что с ней часто происходило, когда речь заходила о Медведе-Лунобивце, а осталась обычной Миюри.

Коул предпочёл бы, чтобы Миюри была погружена в сказки, и чтобы её глаза не темнели от злости на кого-нибудь. Но на сей раз это была история о тайнах звёзд и астрономов, о которых ей рассказывал голос Ханаана. И Ханаану никак не удавалось освободиться от Миюри, умолявшей его продолжать и продолжать рассказывать до поздней ночи.

В конце концов Коул погасил свечу и, положив ладонь на затылок Миюри, попросил Ханаана пойти к себе. Волчонок какое-то время недовольно повыл, но потом смирился с неизбежным. А может, Миюри решила поразмышлять над этой новой для себя сказкой и, свернувшись калачиком под одеялом, затихла.

Она вела себя совершенно непоседливо, но Коул не находил это необычным, учитывая, что разговор касался Медведя-Лунобивца.

Итак, выборщик Дюран нанял астронома, заинтересовавшегося легендой о Медведе-Лунобивце. А следом за ними шли воплощение овцы и девушка-волчица.

Коул не мог знать, что его ждало, и он солгал бы, сказав, что его тревога рассеялась. Миюри — умная девушка, возможно, она нарочно держалась так оживлённо.

Однако Господь обязательно будет следить за нами и направит нас на путь.

Так сказал себе Коул и заснул.

Коулу не нравилась излишняя церемонность. Он просто хотел пойти к выборщику, чтобы переговорить с ним об астрономе, но Ханаан с остальными остановили его. И сначала особняк выборщика посетили Ханаан и человек от Ив в качестве послов от Предрассветного кардинала, чтобы объявить о его приходе. А нелюбителю церемоний Ханаан, вздохнув, что делал крайне редко, и сказал:

— У тебя есть письмо, удостоверяющее твою личность, от досточтимой Хайленд и есть письмо от архиепископа Эшьютадта, человек с такими письмами ни в коем случае не следовал бы без сопровождения. Будешь сам — могут подумать, что ты ненастоящий.

Особенно учитывая подозрительность выборщика императора после случая с похищением, так что Коулу был сделан довольно основательный выговор.

Вера незрима для глаз.

Чтобы показать миру правильный путь, необходимо правильно соблюдать формальности в поведении. Хотя Коул набрался решимости взять на себя роль Предрассветного кардинала, оставалось ещё многое, к чему ему следовало привыкнуть.

Но молодая волчица, которая в таких случаях должна была вести себя очень мило, чтобы получить с братом от ситуации как можно больше, была сейчас очень подавленной.

Ханаан и человек от Ив ушли к особняку выборщика Дюрана, оставив на постоялом дворе Коула с Миюри, и Миюри ходила по комнате из угла в угол, тыкала носком ноги в дыру, через которую приходили и уходили крысы, открывала окно, смотрела вверх на небо и тут же окно закрывала.

— Успокойся, пожалуйста... — попросил её Коул.

Миюри замерла на пару мгновений и снова начала суетиться, не находя себе места.

Ей сказали, что в этих горах медведь мог охотиться за луной. А ещё про звёзды, которые падают с неба. То, что это возможно, и то, что следовало из этого, переполняло изящную головку Миюри.

Возможно, из-за этого, когда Ханаан и человек Ив завершили переговоры с выборщиком Дюраном, у Коула возник короткий спор с Миюри, как на встречу с выборщиком ей одеться — в одеяние святой с солнечной улыбкой или в рыцарскую одежду.

Миюри упрямилась, желая надеть меч, и Коул спросил её о причине этого, выяснилось, то девушка, похоже, не исключала возможности того, что выборщик Дюран на самом деле был Медведем-Лунобивцем, и даже что он сам убил астронома, раскрывшего его истинную личность.

Есть поговорка: "Не отвечай говорящему во сне", но Коулу нужно было, чтобы Миюри немного очнулась от своего наваждения.

— Если бы выборщик был Медведем-Лунобмвцем. Он бы распознал пришедших к нему господина Вадена и госпожу Илению.

Это, кажется, убедило Миюри, но она всё же время от времени теребила мешочек с пшеницей, который ей дала мудрая волчица.

Если дело так пойдёт дальше, Коулу оставалось только беспокоиться, как бы в следующую поездку и впрямь не встретить Медведя-Лунобивца.

Коул мысленно ещё раз пожелал, чтобы она скорее повзрослела и стала спокойней, но Миюри вдруг застыла, её уши и хвост заняли вертикальное положение.

Вскоре из дыры в стене выбежала крыса и подбежала к столу.

— Вы закончили подготовку к встрече с правителем? — спросил Ваден.

При звуке голоса рука Миюри сама легла на меч, Коул поторопился остановить её. Затем он взял ё за плечи и повёл, как ведут среди ночи сонного ребёнка в туалет, переодел её в одеяние святой с солнечной улыбкой и вместе с ней пошёл к особняку выборщика.

Добравшись до особняка выборщика, они перед входом встретились со своими послами и направились прямо к главному зданию.

В тесном, густонаселённом городе Убан территория особняка короля выглядела невероятно просторной. Проходя по широкому двору можно было забыть о сдавливавших город крутых горах.

Они прошли через старого вида колоннаду и добрались до каменного здания монастырского вида, самого величественного на территории особняка. У входа стоял пожилой мужчина, за ним — пара стражников. Судя по одежде, мужчина мог быть распорядителем короля.

Мужчина и стражники смотрели на пришедших внимательно и пристально, чтобы, вероятно, не уронить престиж рода своего хозяина. Если бы Коул пришёл сюда в одиночку, ему, вероятно, действительно не позволили бы пройти. Большая часть аристократов не обладала простотой принцессы Хайленд.

Коул почти ощутил нарастание волны враждебности, исходившей от Миюри из-за пренебрежительного взгляда распорядителя, но, сделав вид, что ничего не замечает, представился:

— Я нахожусь под покровительством принцессы Хайленд из королевства Уинфилд. Моё имя — Тот Коул.

Затем он почтительно склонил голову перед распорядителем, но тот не проронил ни слова. Коул медленно досчитал до четырёх и поднял голову.

— Боюсь, однако, что меня ещё иногда называют Предрассветным кардиналом, — добавил он и улыбнулся.

В этом Коул практиковался под началом Ив. Так же как Миюри обучалась этикету у Хайленд, чтобы играть роль святой. Ив, похоже, неплохо развлеклась, обучая Коула, как себя вести при встрече с высокопоставленным аристократом.

Распорядитель фыркнул в усы и поклонился. Тогда и Коул, наконец, позволил себе взглянуть через плечо.

— Насколько мне известно, правитель примет тебя. Это высокая честь, — важно произнёс распорядитель, снова поклонился и немедленно вошёл в дом.

Коул обернулся на Миюри и увидел в её глазах подозрительность, совершенно не присущую святым. Улыбнувшись, он легко ущипнул её за щёку, но Миюри сердито отмахнулась от него.

После чего они воли в дом вслед за распорядителем. Внутреннее убранство своей строгостью больше подходило монастырю, а не дворцу короля. Мебели было мало, по пустому внутреннему пространству не сновали слуги и служанки, поддерживая порядок. Нельзя было сказать, что за домом не было ухода, но почему-то казалось, что его готовили к сносу.

Они прошли по очень тёмному коридору, типичному для старых зданий, в конце коридора был постелен алый ковёр. В этот момент Коул, наконец, понял, что этим путём приходили и уходили знатные особы.

Ковёр упирался в дверь, у которой стояли два легковооружённых стражника, при виде распорядителя один из них постучал в дверь.

Вероятно, из-за двери ответили, Коул со своего места ничего не услышал, но солдат толкнул дверь, и распорядитель, кинув взгляд на Коула, вошёл.

Коул счёл его взгляд предложением последовать за ним и прошёл между стражников, буравивших посетителя взглядами. Когда он вошёл, сзади послышалась какая-то возня — стражники не пропустили вооружённых мечами телохранителя Ханаана и человека Ив. Коул кивнул, и двое мужчин оставили свои попытки прорваться внутрь и остались ждать в коридоре.

Коул снова посмотрел вперёд и услышал знакомый голос:

— Господин Коул.

В конце большого и очень длинного стола сидела Иления, которую, вероятно, вызвали из тюрьмы.

Приведший посетителей распорядитель прошёл в дальний конец комнаты, встал рядом с креслом с высокой спинкой и сказал:

— Правитель идёт.

Вскоре позади кресла открылась дверь, вошёл стражник, а за ним мужчина.

— Молодой, — первым делом произнёс правитель, заняв место в кресле.

Это был мужчина в расцвете лет, с густыми русыми волосами, слегка вившимися в бороде, придававшей ему вид аристократа с боевым опытом. О нём рассказывали как о болезненном человеке, Коул ожидал увидеть его осунувшимся, но правитель был прекрасно сложен.

В то же время он действительно держал в левой руке трость, и взял он её, судя по виду, не вчера-сегодня, она стала частью его повседневной жизни.

— Твоё имя?

Отвечая на вопрос, Коул склонил голову:

— Тот Коул.

— Хм... Ты производишь впечатление, сильно отличающееся от того, что я слышал. Я слышал, что ты ходишь босым по горным тропам и проповедуешь даже диким птицам.

Такое представление действительно могло подойти мученику, вознамерившемуся исправить Церковь и открыто осуждавшему её злоупотребления.

— А, ну и ладно. По части несоответствия ожиданиям людей я сам не буду последним, — насмешливо произнёс правитель и встал, при этом он особо нарочито уткнул трость в пол, вероятно, в качестве самоуничижительного жеста: трость не могла быть уместной в руке бравого, отважного наёмника. — Фригер, пожалуйста, займи остальных гостей.

Отдав приказ распорядителю, правитель перевёл взгляд на Коула.

— Твоё преосвященство, удели мне немного времени, — попросил правитель и, плотно стиснув зубы, отвернулся к тусклому стеклу окна.

Коул испытал короткую вспышку беспокойства, подумав, не пойдёт ли речь о чём-нибудь таком, чего Коулу не хотелось бы рассказывать людям, но он смог поклониться, не дав беспокойству отразиться на своём лице. Затем он бросил взгляд на Миюри, однако эта просьба не вызвало у неё особого интереса.

Та самая Миюри, которая вообразила, что выборщик мог быть не-человеком и даже Медведем-Лунобивцем, отреагировала так, что правитель, скорее всего, был таким же человеком, каким и казался.

Ещё Коул, конечно, хотел проверить, не замышлял ли правитель чего-либо плохого, но, судя по состоянию Миюри, никакой опасности не было. И он следом за правителем вышел в дверь, которая вела из зала прямо во двор.

Там правитель посмотрел вверх и стал пристально вглядываться в небо.

— Я слышал, что небо там внизу другого цвета. Что скажешь?

Коул тоже посмотрел на небо.

— Мне кажется, здесь небу присущ более глубокий синий оттенок.

— Это место должно быть ближе к престолу Господа, чем там внизу, но видишь ли ты его своим взором?

— Мне жаль, но...

Коулу не был уверен в смысле этого вопроса, но правда состояла в том, что сколько бы Коул ни читал Священное писание, сколько бы ни молился, он никогда не видел даже края одежды Господа. Возможно, ощутив чувства Коула, правитель опустил взгляд и вышел на утоптанную землю двора.

— Мне тоже. Когда эта нога переставала работать, я какое-то время смотрел в небо и жаловался, — сказал, обернувшись к Коулу, он и засмеялся.

Иронии в его смехе прибавилось, вероятно, из-за тех неприятностей, которые ему тогда пришлось перенести.

— Ни в коем случае не думай даже в такое время проявлять жалость ко мне.

— То есть?..

— Я, конечно, насчёт тебя, Предрассветный кардинал, — уточнил правитель, потом отвернулся и пошёл вперёд, опираясь на трость.

Просторный двор был засажен деревьями с пышной листвой, кажется, фруктовыми.

— Когда та девушка, что торгует шерстью, заговорила о тебе, я несколько сомневался в её словах. Однако Господь дал мне знамение, дабы я преодолел мои сомнения.

Почему-то Коул заподозрил крысу Вадена в явлении небольшого чуда. Всё, что надо — это принести Священную книгу на подушку правителя, пока тот спит. Для Вадена — проще простого.

— И издалека, из Эшьютадта, пришли слухи о том, что туду действительно пришёл наставник. Кажется, в той стране он победил самозванца чудом Господним?

— Правла в том, что Господь наставил и направил нас, — ответил Коул, не зная, как это лучше передать, поэтому он не стал поправлять выборщика.

— Как смиренно для того, кто внезапно появился в мире, будучи носителем Божественной кары.

Коул не знал, что сказать. Похоже, у этого человека действительно были какие-то пути получать сведения.

Менестрели, которые, похоже, так нравились Миюри, писали песни так, как им хотелось. Но, судя по тому, как говорил правитель, ему, надо полагать, было прекрасно известно о ненадёжности слухов, разлетавшихся по свету.

— Насколько хорошо тебе известно положение? — спросил правитель, останавливаясь.

Коул лишь сейчас осознал, что они вышли в центр двора. Здесь была открытая площадь, без каких-либо препятствий для движения, возможно, здесь устраивали лошадиные скачки. Стражники, человека четыре, стояли достаточно далеко, чтобы не слышать разговора, и следили за Коулом.

— Пропал астроном, которому ты, правитель, покровительствовал.

Коул не стал говорить о похищении. Некоторое раздражение правителя проявилось в его вздохе.

— Его похитили. И за верёвочки, вероятно, дёргала Церковь.

То же самое Коул слышал и в городе. Но из того, что он понял, Церковь не была наиболее вероятным виновником. Подозрительнее всех выглядел ответвление рода Дюран, сосредоточившее в своих руках железные рудники.

— Какие-то доказательства у правителя имеются? — спросил Коул, осознавая, насколько неучтив его вопрос.

Мужчина бросил на него колючий взгляд. Но он сердился не на этого молодого человека, забывшего о должном уважении.

— Естественно. Местная церковь часто зовёт пришлых людей, насколько мне известно. Не знаю, как они пронюхали, но они поняли ценность учёного.

Даже из того, что узнал Ханаан, Коул не увидел никаких подвижек, связанных с инквизицией. Но а том, что башню исследовал кто-то посторонний, кажется, сомнений не оставалось.

— Предрассветный кардинал, — вдруг повернулся к Коулу король. — Потеря астронома, очень горькая для меня, это одно. Ещё, как ты легко мог узнать, слушая, что говорят на улицах, моя власть подобна огоньку на ветру.

Эти его голубые глаза, смотревшие на Коула.

Выборщик империи, обладавший властью короля, признавался молодому человеку, которого видел в первый раз в жизни, в отсутствии этой власти — такое никак нельзя назвать нормальным.

Выборщик Дюран действительно дошёл до края.

— От отца моего и деда до основателя рода короля-наёмника защита города Убан и его жителей являлась тем, чем славен род Дюран. Однако из-за этой ноги, я не могу исполнить долг, возложенный на меня этой ответственностью. Последнее, что осталось для восстановления власти, — это тайный план. Исследование, связанное с ним, как раз и проводил астроном, о котором мы говорим.

И правитель с такой силой ударил тростью, что из-под неё полетел ком утоптанной земли. Из него рвались переполнявшие его душу гнев и страдание.

Однако Коул пока не мог понять правителя. Тот утверждал, что исследования астронома могли восстановить его власть.

Однако, разве это возможно?

Иления говорила, что астроном последовал за легендой о Медведе-Лунобивце. Между этой легендой и историей королевского рода ничего общего.

Не исключено, что король мог быть одержим чем-то вроде поклонения дьяволу. Поклонялся, или что-то вроде того, Медведю-Луновивцу, что вполне могло привлечь внимание инквизиторов.

— И это касается не только меня. Но и тебя, который борется с Церковью. Вот почему я принял предложение девушки-торговца шерстью.

— Касается меня?.. — пробормотал Коул, в ошеломлении забыв, как ему следовало себя держать.

Впрочем, правитель был, вероятно, настолько поглощён разглядыванием набалдашника трости, что даже не заметил этого.

В городе Коул услышал, что после исчезновения астронома правитель потерял голову и стал хватать всех, кто казался ему подозрительным.

Но, несмотря на такую кажущуюся жёсткость он, как говорил Ваден, почему-то не задавал подозреваемым прямых вопросов и вообще действовал бестолково.

Король что-то явно утаивал.

Что-то, о чём нельзя рассказывать.

— Досточтимый Дюран, ты что-то...

Скрываешь. То, что должен был исследовать астроном. И то, что астроном узнал.

Правитель, наследник крови короля-наёмника, сказал:

— Этот астроном расследовал легенду о Медведе-Лунобивце. Но я сразу понял, — он говорил тихо, отворотив лицо от солнца. — Он исследовал затмения.

Коул заметил, как запали опущенные глаза собеседника, но не ответил сразу не поэтому, просто эти слова оказались слишком неожиданными.

— Затме... затмения, ты сказал?

Солнечные затмения. Или хотя бы лунные затмения. Это необыкновенные небесные явления, при которых небесные светила вдруг исчезают с неба, эти события часто записывают в церковные летописи.

В этот миг будто ударом молнии Коула поразила догадка.

Какие легенды ему повстречались на этой земле?

Медведь-Лунобивец охотился на луну, и звезда упала с неба.

Медведь-Лунобивец и затмение, заставляющее исчезнуть небесное светило.

Коул не находил слов, а правитель поднял над головой левую руку. Трость в его руке указывала на солнце в небе.

— Не исключено, что этот астроном раскрыл тайну Божьего провидения. Представь себе, что он предскажет день и час, когда это солнце вдруг исчезнет. С таким могуществом хоть привилегии назначай, хоть что угодно делай.

Коул ничего не смог ответить, а правитель направил на него конец своей трости. Его колючий взгляд переполнял гнев.

— А пусть Церковь завладеет этими сроками. Это будет такой случай восстановить свою власть, которой ты нанёс урон, что лучше и не подберёшь. Люди будут бояться, уважать и преклоняться перед ней, — трость правителя глубоко воткнулась в землю. — Предрассветный кардинал. Тебе не кажется, что мы с тобой в одной лодке?

Выборщик хотел вернуть огоньку власть над ветром, рассчитывая на чудо под названием "пророчество затмения". Для этого он нанял астронома и понёс огромные расходы, чтобы астроном имел всё необходимое.

Так что астроном вполне мог стать пророком, следившим за солнцем. И значит, его всё же похитили?

— Я должен вернуть астронома любой ценой. Если срок уже вытащили из его черепа, я должен забрать и его. Если я не сделаю этого... — правитель так крепко сжал правой рукой плечо Коула, что эта рука задрожала от напряжения. — Я останусь в тени. Навсегда.

Правитель потеряет возможность вернуть себе власть, и, не исключено, потеряет от этого и Предрассветный кардинал...

— Солнце исчезнет с неба. Не стоит удивляться, если это сочтут плохим предзнаменованием. Господь скроет солнце из-за врага Божьего, именующего себя Предрассветным кардиналом и несущего беспорядок в мир, исчезновение солнца — это предупреждение. Они просто скажут это перепуганным людям. И все обязательно поверят.

Медведь-Лунобивец использовал свою силу, чтобы стать разрушителем древнего мира.

Если удастся доказать, что небесное светило померкло из-за того, что Предрассветный кардинал не повиновался учению Божьему, будет нетрудно замарать само его имя.

Конец трости правителя поднялся и легко коснулся груди Коула, словно для того, чтобы он не забывал о том.

Грязное пятно, оставшееся на чёрной монашеской сутане, напоминало сквозную дыру, через которую прямо в его сердце вошло это напоминание, похожее на заклятие.

— Предрассветный кардинал. Я с нетерпением жду от тебя действий.

Тонувший выборщик изо всех сил цеплялся за лодыжку Коула. Но даже если бы эту руку Коул с себя стряхнул, Предрассветному кардиналу уже не найдётся место на небе, навсегда лишённом солнца.

Миюри движением кошки, пытающейся поймать бабочку, вытянула руку к небу. Эта небесная история ей понравилась, и она высказалась первой:

— Это означает, что солнце исчезнет?

И она сделала движение, будто хватала солнце рукой. Ханаан ответил серьёзным тоном:

— Не только солнце, луна тоже может исчезнуть. Эти явления наблюдались на протяжении всей истории, Существует много записей о них.

В книгохранилище святого престола хранились книги со всего мира. Однако Ханаан знал об этом, похоже, только по книгам и был настроен несколько недоверчиво.

Другое дело не-человек Иления, за долгую жизнь она могла увидеть эти явления своими глазами. Но, подумал так, Коул не решился спросить её об этом, потому что Иления говорила, что она немного старше Миюри, и называла себя её старшей сестрой.

— Но он всё-таки предсказатель, — сказала Миюри, опуская взгляд с неба на Коула и будто обвиняя его.

— Пророчество затмения — это не то же самое, что гадание... Нет, действительно, а ты как думаешь, господин Ханаан? — возразил Коул, чувствуя, однако, себя не совсем уверенно, поэтому он и перенаправил вопрос Ханаану.

Ханаан немного отпрянул, но ответил:

— Я не знаю точных определений, но древний отец церкви преподобный Антоний говорил об астрологии, что близнецы имеют одинаковое движение светил на небе, и потому их должна постигать одинаковая участь, Причём рождение близнецов происходит с древних времён. И раз общность их участи не подтверждена, гороскопы представляют собой либо зловредные деяния, попирающие Божье учения, либо... просто ложь.

Тем не менее, Коулу ещё никогда не приходилось сталкиваться с обличение предсказаний затмений. Он подумал, что, в конце концов, астрономия и астрология — вещи разные, и в этот момент Иления, посмотрев на небо вслед за Миюри, заговорила:

— Можно же предсказать, что солнце сядет на западе, а не на востоке, или предсказать, какая звезда выйдет ночью в зенит в то или иное время года, так ведь? Если предсказывать затмение по тому, как будут трескаться кости оленя, когда его жарят, я думаю, это будет гаданием, но если предсказание — результат расчёта движения небесных светил, то, думаю, это будет отличаться ог гадания.

Рассудительные слова Илении обладали весомостью, которую было трудно оспорить. Поэтому Иления производила иное впечатление, нежели Миюри, и, похоже, Ханаан был этим просто очарован. Когда, закончив говорить, Иления улыбнулась, он покраснел и медленно кивнул.

— Но, думаю, нам надо убедиться, что там действительно нет костей жареного оленя.

Ваден и его крысы уже осматривали комнату астронома, но они практически не разбирались во всём, что связано с религией. Если бы нашёлся кусок обгорелой серы или сушёной ящерицы, они, возможно, обратили на это внимание, но распознать еретическую книгу на полке вряд ли сумели бы. И потому Иления вызвала Предрассветного кардинала, использовав Миюри в качестве рычага.

И было ещё одно, что можно было понять из хода событий.

— Госпожа Иления, — обратился Коул.

— Да?

— Ты с самого начала знала, что астроном преследовал цель предсказать затмение, так?

Иления продемонстрировала улыбку, вполне подходящую для компаньона Ив.

— Может, на одну половину. Госпожа Диана предположила, что это возможно, — ответила Иления с доброжелательной улыбкой.

Вероятно, в действительности она была уверена в этом.

Если астроном собирался предсказывать затмения, король был строго ограничен в выборе тех, к кому он мог обратиться за помощью. В конце концов, если бы нашёлся тот, кто мог предсказывать затмения, любой обладатель власти захотел бы стать пророком. И если бы он обратился бы за содействием, отказать могло оказаться достаточно сложным.

А что хуже, король был из властителей не слишком крупной величины, а больная нога делала для него затруднительным выти за пределы своей усадьбы. Если бы он попытался с кем-нибудь объединиться, вся слава, очевидно, была бы отнята союзником.

Однако среди возможных союзников был один, с которым правитель мог установить сотрудничество.

Это Предрассветный кардинал, который вёл борьбу против всевластия Церкви. В отличие от других влиятельных лиц, Предрассветный кардинал сам мог попасть в сложное положение, если бы Церковь смогла предсказывать затмения. К тому же Коул не мог позволить себе втягиваться в мирские конфликты.

Из всего этого Иления, должно быть, вывела, что правитель и Предрассветный кардинал смогут сражаться вместе.

— Но вместо того, чтобы посоветовать ему предложить мне сотрудничать, ты сказала ему взять заложника, так ведь? — сказала недовольно Миюри, отказавшись от попыток дотянуться до солнца.

Правитель решился объединить усилия с Предрассветным кардиналом, но, конечно, не доверять ему полностью.

Любой может стать пророком, узнав дату того, что пророчит. И потому правитель постарался перестраховаться. Коул, понимая его чувства, подумал, что вряд ли можно было что-то поделать.

Однако, поскольку торговец шерстью Иления не обладала в этом качестве достаточной ценностью, было сказано добавить ещё одного человека, что вызывало сопротивление Миюри.

— Пожалуйста, предоставьте это мне, — с гордостью произнёс Ханаан, приложив ладонь к сердцу. — Если я смогу помочь преподобному Коулу, я с радостью отправлюсь в тюрьму.

Дух пожертвования растёт из корня церковного учения.

Миюри попыталась что-то сказать, но, кажется, была неспособна выразить чувства словами. Её челюсть подвигалась, будто от зуда в дёснах, а потом она скрестила на груди руки. Возможно, благодарность за то, что Ханаан взял на себя такую неприятную роль, с трудом уживалась в ней с чувством ревности при виде гордости, с которой он шёл ради Предрассветного кардинала. В её любимых героических историях такое развитие событий всегда приводило к серьёзным волнениям.

— Могу тебя уверить, что в тюрьме будет удобно, — заверила Иления.

Эти слова, несомненно, должны были придать уверенности, ведь она сама там находилась, к тому же крысы, товарищи Вадена, всегда будут присматривать, если даже приблизится опасность, Ханаан сможет её избежать.

И всё же Коул испытывал определённое сожаление.

— Тем не менее... господин Ханаан, ты уверен?

— Да, конечно. Поиск этого астронома я оставляю на всех вас. Если кому-то и приходится отправляться в тюрьму. Я подхожу для этого лучше всего, поскольку до недавнего времени я обитал в книгохранилище, тоже похожем на тюрьму, вот, — сказал Ханаан и улыбнулся.

Нельзя было дать этому душевному порыву пропасть даром.

— Тогда прости, если что, — произнёс Коул, крепко сжимая обе руки Ханаана своими руками. — Сделай это, пожалуйста, это не должно затянуться.

Будь Коул таким, каким был в Ньоххире, мысль о том, будет ли с Ханааном всё в порядке, лишила бы его самообладания. Но он решился бороться с тем, с чем в одиночку он бы не смог справиться, поэтому в таких случаях, как этот, ему следовало положиться на своих товарищей.

Пожимая руки Коула, Ханаан вдруг рассмеялся, словно его щекотали.

— Я уверен, — сказал он сквозь смех, — что жизнеописание преподобного Коула обязательно напишут. Благодаря этому моё имя просияет там в самом разгаре событий.

Возможно, Ханаан сказал это для поддержания духа, однако Коул чувствовал, это был сказано искренне.

Несмотря на присущую Ханаану серьёзность, в нём заключалось и некоторая безрассудность, например, в том, что он предпринял путешествие в королевство Уинфилд, чтобы бороться против Церкви.

— Брат! Давай поскорей найдём этого гадателя, чтобы братца Ханаана не подвергать опасности.

Высказывание Миюри прозвучало резко, вероятно, из-за досады на то, что такая вкусная роль досталась ей, Иления даже слегка улыбнулась её чувствам.

Коул был даже несколько разочарован тем, что в комнате не ощущалось особого напряжения, но, с другой стороны, возможно, это было правильно.

— Да, — сказал он, — сделаем всё, что можем, чтобы найти астронома.

Все с дружным воодушевлением отозвались на его слова. Коул мог быть уверен, что у него, самое меньшее, надёжные товарищи.

Коул пожал руку правителя.

Это было, скорее, символическое действие, чем знак доверия. Прежде всего, этот молодой человек, Предрассветный кардинал, был, по всей видимости, человеком-загадкой для правителя, хоть и имел при себе письмо от королевства Уинфилд и личное послание он архиепископа Эшьютадта. Однако король решил на него положиться. Хотя ему, по сути, больше не на кого было положиться, и его положение было не из лёгких, это был необычно смелый поступок для короля. Коул ощущал, что король был смелым по своей природе.

Болезненный с юных лет, он с детства старался много ездить на лошадях, чтобы стать крепче, пока, судя по всему, однажды не упал, повредил при этом ногу. Не случись с ним этой беды, король мог прославиться на землях Убана как настоящий король-наёмник, с лихвой оправдав ожидания Миюри.

Однако Бог иногда был способен несправедливо над кем-то посмеяться и поступить жестоко.

А людям не оставалось ничего иного, кроме как продолжить свою борьбу. Коул надеялся, по крайней мере, что справедливость восторжествует.

— Теперь можно заняться серьёзными делами, — произнесла Миюри, глядя вслед Ханаану и его телохранителю, заходивших в тюрьму. Её лицо ожидаемо помрачнело.

Вообще-то, раз они попали в тюрьму, появлялась возможность использовать силу не-людей, не опасаясь возможного разоблачения. Но это, конечно, ни в коем случае не было причиной, по которой Коул старался бы избавиться от Ханаана с телохранителем.

— Знаешь, мы должны быть благодарны господину Ханаану за его преданность делу, — сказал Коул.

— Вот же, разве не было бы потрясно мне занять место в тюрьме? Я была бы принцессой, которую в конце истории спасал бы мой брат, тогда было бы совсем даже неплохо! — возмутилась Миюри.

Коул подумал, что подобное развитие было бы возможным, если у принцессы был благоприятный к такому характер, а эта девушка-сорванец точно не выдержала бы и двух дней заключения. Она, говоря напрямую, уже чувствовала себя внутри приключения и, забыв, как следует себя вести невинной девушке, то и дело задирала на ходу подол одеяния.

Головной болью Коула стало то, что он не знал, как её ругать, но одно он знал точно.

— Ты рыцарь. С этого момента ты спасаешь пленённого астронома.

Миюри немного ошеломлённо отвела в сторону взляд, подумала и, наконец, пожала плечами:

— А-а, думаю, это тоже неплохо.

Иления усмехнулась, а Коул хлопнул по голове младшую сестру, сомневаясь, понимала ли она серьёзность ситуации.

Вадена, несколько поражённый этой сценкой, произнёс:

— Не хочу портить ваше веселье, но у нас есть ещё башня, где работал астроном.

В итоге Ханаан с телохранителем оказались в тюрьме, а остальные, не теряя времени, отправились изучать башню, с которой астроном рассматривал звёзды. К территории поместья правителя примыкали здания различного городского назначения, эта башня, похоже, в прошлом использовалась как смотровая. Проходя через большой сад на территории усадьбы, Коул смог её рассмотреть.

— Вывести оттуда так, чтобы никто этого не заметил?

Башня стояла немного в стороне от прочих построек, вход и выход хорошо просматривались. Стражникам с соседней с соседних стен замка тоже не составляло труда наблюдать за башней, так что для похищения оттуда следовало бы проявить некоторую изобретательность.

— Но господин Ваден со своими крысами уже ведь осматривали башню?

— По-быстрому. Лужи крови там не было, это всё, что я знаю, — ответила Миюри со зловещей улыбкой, но Коулу достаточно было себе это представить, чтобы озноб пробежал по его спине. — Ладно, предоставь это мне.

И Миюри достала с груди мешочек с пшеницей и ключ, который ей доверил правитель.

Волчица, носившая звание мудрой, своим размером превосходила воображение, но и Миюри в волчьей форме была достаточно крупной. Особенно это бросилось в глаза, когда она с огромной силой рвалась вверх по винтовой лестнице внутри здания — быстрее, быстрее.

— Запахи сохранились. Здесь пахнет железом и маслом, это должно означать, что приходили и уходили ремесленники. А ещё... пахнет ржаным хлебом и луком — просто потрясающе. Думаю, мне бы понравилось.

— Вероятно, он здесь ел и спал в перерывах во время своих исследований.

Миюри нарочито помахала своим пушистым хвостом из стороны в сторону, словно интересней поглощения вкусной еды не могло быть другого занятия.

— Я не чую запаха крови. К тому же дракой здесь не пахнет.

Вероятно, для Миюри сильные чувства людей оставляли заметный запах.

— Значит, учёного не уводили силой?

— Не знаю точно. У сестрицы Дианы я читала про цветок, усыплявший людей.

Коул быстро прикинул. Если Церковь стоит за подготовкой похищения и привлекла к этому алхимика... Нет, они могли бы просто нанять людей, занимающихся грязной работой.

Размышления Коула прервала Иления, стоявшая за его спиной:

— Если использовали какое-то тайное зелье, в помещении всё равно должны остаться его следы.

— Бесспорно, так и есть. Миюри.

— Да?

— Не нюхай слишком много его, даже если оно будет хорошо пахнуть. Когда ты в такой форме, я не смогу отнести тебя, как обычно, в постель.

Сейчас Миюри весила, вероятно, раза в два больше, чем Коул.

Миюри в своей волчьей форме замерла на месте, а потом хлопнула Коула по лицу большим хвостом.

— Может ли быть, что сам учёный сейчас скрывается среди нас, а? — спросил Ваден, у ног которого следовало несколько его сородичей.

Миюри, шевеля остроконечными ушами, ответила:

— Мм. Здесь нет запаха. И запаха козлиной крови я не чую тоже.

Это означало, что каких-либо дьявольских ритуалов здесь не проводили.

— Значит... — пробормотал Коул.

Это должно было сузить круг возможностей.

Однако, сказал себе Коул, какие-либо выводы делать было ещё рано. Лестница была крутой, дыхания не хватало, что отражалось на ясности его мышления.

Миюри, должно быть, уже готовила какую-то колкость в его адрес, когда Коул, наконец, добрался до верхней части башни.

— Здесь и кладовка, и жилая комната сразу. Выше — комната для наблюдений, — сказал Ваден, открывая деревянные ставни и давая солнечному свету выявить состояние помещения, точнее, степень беспорядка в нём. — Постельные принадлежности на одного. Возможно, у него не было помощников.

Множество разбросанных вещей, настолько разодранная, грязная кровать, что невозможно было представить, что это место являлось комнатой дешёвого постоялого двора или местом для сна стражи, охранявшей башню, всё это вызвало у Коула ощущение знакомого.

Миюри потянула носом, принюхиваясь к запаху в комнате, и шумно чихнула.

— В комнате тот же запах. Пахнет моим братом, когда он одалживал новую книгу, — произнесла она и, ткнувшись носом в подмышку Коула, снова понюхала.

— Похоже, он был так же увлечён своими исследованиями, как и господин Коул, — отозвалась Иления, посмотрев в угол комнаты.

Коул, бросив взгляд на баловавшуюся Миюри, тоже направил туда взгляд и увидел крыс Вадена, радостно сновавших по куче луковой шелухи.

— Так и есть, точно так же я грыз лук, отгоняя сон, когда по ночам читал Священное писание.

— Это было довольно давно, — сказала Миюри, тычась Коулу в спину носом и переминаясь лапами по полу.

— Так, книжная полка? Мы ещё не узнали, что на ней на самом деле, — заметил Коул.

То ли бумага была плохого качества, то ли книги открывали слишком часто, но страницы буквально их распирали, так что застёжки на них едва-едва застёгивались, а на некоторых книгах и вообще не застёгивались, и они стояли на полке, похожие на готовые раскрыться бутоны цветов.

Пролистав несколько книг, Коул увидел, что они по большей части описывали небесные тела, были там и духовные сочинения богословов и древних философов.

— Большинство из них — известные люди, — подытожил Коул. — А этого священника я даже сам знаю. А это что?

Часть книг не была переплетена — просто стопки пергамента. И написаны они были на пустынном языке, и прочесть их Коул не мог.

— "О космосе". "Дыхание небес и благословение". "Луны богиня и привлечение приливов", — прочёл Ваден названия книг.

Кажется, он, что и следовало ожидать от моряка, умел понемногу читать на разных языках, включая пустынный.

— Вероотступно это или нет — это надо будет послушать, что скажут господин Ле Руа с господином Ханааном. Насколько я могу видеть, не похоже, чтобы было так, — сказал Коул.

— Давай-ка я запишу это на всякий случай, — сказала Иления и взяла со стола, который она только что осматривала, ободранное перо и чернильницу с высохшими чернилами.

— Миюри, нет ли где-нибудь тут потайного шкафа?

Миюри, которая, сидя на полу, чистила шерсть задней лапой, тут же поднялась и навострила уши. Затем большая волчица принялась — шур-шур — обнюхивать пол, и Коул увидел, что следом за ней бежали маленькие по сравнению с ней крысы — настоящая идиллия.

— Ммм... не думаю, - сказала, наконец, Миюри.

— В таком случае посмотрим и наверху, — кивнул Ваден и пошёл вверх по лестнице.

— Это как... — вырвалось у него, когда его голова поднялась над уровнем пола последнего этажа. — Должно быть, так выглядела бы водяная мельница, сделанная полностью из железа.

Коул поднялся следом, впечатлённый таким сравнением. Там он увидел огромную, выше человеческого роста, половину диска, к которому были прикреплены детали вроде лука и стрел, которыми могли бы пользоваться какие-нибудь исполины. Всё это окружал сложного вида механизм, похожий на ажурную сферу.

— На самом деле, — произнёс Ваден, — я понятия не имею, как пользоваться такой штукой, но, вероятно, она позволяет обозначить положение небесных тел с помощью той огромной иглы и цифр, выгравированных на диске. Подобное устройство используется ещё на кораблях, чтобы проверить положение звёзд на небе. Но здесь оно такое большое.

— И стоит тоже изрядно, — заметила Иления, записав названия книг, она тоже успела подняться.

— Апчхи, как пахнет железом и маслом, — пожаловалась Миюри, нос которой показался из-за Иленией. — Апчхи!

Всё это устройство занимало в помещении столько места, что его не хватало даже для нескольких людей, и Иления с Миюри быстро вернулись вниз. Ваден пооткрывал деревянные окна, создав ощущение чуть большей свободы, но тесноты всё равно не убавилось. И не только из-за крупногабаритного оборудования.

— Это карта неба? — спросил замерший в восхищении Ваден.

Все стены были увешаны изображениями небесных тел, которые, казалось, изобразил художник-миниатюрист.

Помимо изображений луны и солнца, здесь были и звёзды, видимые только на закате или на рассвете, звёзды, свет которых перебивало сияние луны, и многое другое. Что-то из этого знал даже не знакомый с астрономией Коул, но на многих было показано движение небесных тел, о которых он понятия не имел. Если астрономы отслеживали движения всего этого, они, наверное, были просто одержимыми.

Прежде всего, хотя положение и звёзд на небе зависит от времени года, заметить какие-то изменения в её движении за один день невозможно, даже следя за звездой каждый день, всё равно не увидишь никаких изменений.

Но астрономы, не сдаваясь, продолжали дотошно и без устали следить за их чрезвычайно медленным движением.

То, что богословы исследуют Божью волю иначе, заставило Коула приосаниться. Но в этот момент осознания их великих достижений, одно обстоятельство обеспокоило его.

— Господин астроном, вероятно, что-то должен был сделать с результатами наблюдений.

— М? — переспросил Ваден.

Осматривая помещение, кроме изображений и огромного механизма, можно было увидеть инструменты для его ремонта и регулировки, но главного здесь недоставало. Если астроном каждую ночь вёл наблюдение, он наверняка должен был вести записи.

Или они, может быть, были все собраны внизу, и Коул повернулся в сторону лестницы. В этот момент снизу донёсся голос Миюри:

— Брат.

Бросив взгляд на Вадена, Коул спустился и застал Миюри и Илению перед полкой с растрёпанными книгами.

— Господин Коул, — произнесла Иления, указывая на полку.

Миюри же обнюхивала её, приближая и удаляя нос.

— Что такое?

Миюри оглянулась и повернулась к Коулу.

— Этот ряд словно бы специально выстроен.

— Э?

— Если присмотреться к накопившейся пыли, она выглядит странно.

Иления подняла несколько книг, чтобы солнечный свет из окна осветил скопившуюся пыль.

Кул сам любил книги и во время путешествий нередко посещал большие книгохранилища, поэтому он знал, что в мире книг слишком много, чтобы все они регулярно читались. И потому пыль на книжных полках попадется так же часто, как снег зимой.

Однако пыль под снятыми с полки книгами доказывала, что их специально двигали.

— Может, если мы их переставим... — пробормотала Иления, быстро расставляя книги на полке.

Если в ряд добавить то, что осталось на рабочем месте, стало очевидным, что...

— Каких-то книг вроде не хватает? — предположила Иления.

Все книги были крупными, поэтому отсутствие даже небольшого их количества весьма заметно.

— Думаю, да, — ответил Коул.

Ему был очень близок духовно живший здесь астроном. Если так, то астроном, имевший столько всего, не мог не заполнить полку книгами.

— Тогда... — пробормотал Коул, обескураженная Иления вздохнула, словно устала. — Учёный, мне думается, мог уйти сам.

Миюри села и с силой ударила в пол сложенными вместе передними лапами.

Никаких признаков борьбы, ограниченное число людей, допускавшихся сюда, книги нарочно растрёпаны, чтобы занять больше места, и не было заметно их убыли. Вероятно, астроном унёс столько книг, сколько отобрал.

Например, наблюдения за движением звёзд.

— Допустим, злоумышленники хотели узнать дату, а господин учёный не говорил им, и они взялись сами за вытряхивание данных, но это не совмещается с тем, что нет признаков борьбы. Раз так, можно было бы ожидать, что господин учёный продолжал бы вести свои исследования, — рассудила Иления, Коул в ответ вздохнул.

— Думаю, можно предположить, что господин астроном осознал неустойчивость положения выборщика Дюрана и решил сменить место. Однако... — произнёс он и остановился.

Похоже, Иления поняла, что он имел в виду, её взгляд обратился к потолку:

— Да. По тому оборудованию на верхнем этаже видно, что наблюдение за звёздами стоит больших денег. И размещено оно на вершине башни, чтобы свет города не мешал наблюдать за звёздами. Найти нового покровителя, готового обеспечить всем необходимым, непросто. И если астроном предал правителя, это значит, что ему сделали очень заманчивое предложение.

У алхимиков найдутся аристократы, желавшие купить их сомнительные зелья, иной раз алхимик мог состроить из себя врачевателя, или же торговый дом попросить оценить руду, одним словом, найдётся путь найти денег на исследования.

Иное положение у астрономов. Результат к ним приходит после долгих наблюдений, и, насколько слышал Коул, за целую жизнь им нечасто удаётся получить хотя бы что-то. Правда, говорят, астрономы полезны в сельском хозяйстве и в мореплавании, но Коул не думал, что отдача от учёных оправдала бы расходы на их содержание.

Так что поддержать астронома мог только тот, кто ставит на них очень много, как выборщик Дюран, или излишне богатые и бесившиеся от этого богатства аристократы.

В ином случае...

— Возможно, поэтому выборщик с самого начала заподозрил Церковь.

Лишь немногие могли бы себе позволить траты на оборудования и инструменты. Если попытался взять астронома под покровительство представитель побочной ветви королевского рода, имеющий претензии на роль выборщика империи, это сразу бы заметили.

Однако в мире имелась и такая организация, которая не вызвала бы подозрений, если бы у неё однажды стало одним астрономом больше.

Эта организация — Церковь, в памяти Коула тут же всплыло великолепие эшьютадтской церкви, а у церквей обычно бывают высокие шпили. Если надо спрятать дерево — лучше леса места не найти, а для сокрытия астронома лучшим местом был бы лес из шпилей.

— Что будем делать? — спросила Иления Коула, и взгляды Вадена с Миюри также обратились к нему.

Если астронома увели насильно, ещё оставалось время на его поиски. Насильственные действия, например, похищение, было бы достаточно сложно осуществить втихую, силами немногих людей. Тем более, если это происходило бы в окружённом горами городе, в месте с ограниченным доступом, где посторонние были бы слишком заметны. Без помощи местных грубые способы использовать не удалось бы.

Иное дело, если учёный ушёл по своей воле. Будет больше возможностей стереть следы, можно было бы даже продумать, как вообще не оставить за собой следов. Число причастных к побегу людей будет минимальным, при побеге из башни, а потом и из Убана можно было бы просто тихо отсидеться в каком-нибудь укромном месте. Более того, если бы Церковь действительно руководила побегом, астроному не пришлось бы заботиться о поиске этих укрытий.

Все ниточки были бы разом оборваны.

Миюри нетерпеливо переминалась передними лапами, Иления смотрела в пол, взявшись рукой за подбородок.

И всё же Коул не испытывал растерянности. Потому что чувствовал, что эта комната была ему очень близка. Это была комната, в которой жил человек, увлечённый настолько, что забывал о еде и сне.

К тому же Иления с Миюри кое-что обнаружили на книжной полке. Коул не обратил внимания на пыль, поглощённый сладкой с горечью начинкой этого места, вызывавшего в нём ощущение близости. Например, то, как собиравшийся исчезнуть астроном не смог удержаться и взял с собой книги.

И тогда Коул постарался влезть в шкуру астронома, собиравшего перед побегом вещи, чтобы его глазами увидеть эту комнату, Коулу показалось, что он видит выражение его лица.

В таком случае должны были найтись ещё подсказки.

Коул обратился к листу бумаги, на который Иления записала названия книг с полки.

— Зацепки ещё есть. Господин Ваден.

— Мм?

— Передай, пожалуйста, господину Ханаану то, что записала госпожа Иления. И тогда узнай, какие из них больше всего особенно могли бы понадобиться господину учёному.

— Мм... Почему бы и нет?..

— Так, Миюри.

— У-мм? — подняла глаза забавлявшаяся с крысами волчица.

— Проверь, пожалуйста, не появился ли кто-нибудь из птиц Шарон в городе. Если да, скажи, что мне очень жаль обращаться, не дав отдохнуть, но я хочу попросить снова отправиться в полёт.

В последний раз Шарон, помимо письма от Хайленд, передала жалобы птиц на переутомление. Однако сейчас возможности птиц получали особую ценность.

— Хорошо, но куда ты хочешь её отправить?

Коул вспомнил прощание при выезде из Эшьютадта.

Жил на свете один книготорговец, любитель необычных книг.

— К господину Ле Руа.

При насильственном похищении в комнате астронома должны были остаться следы. Но если он тайно сбежал по своей воле, то мог следы стереть.

Тогда, может, всё кончено? Не совсем так. Раз он ушёл по своей воле, должны были остаться следы этого.

Состояние этой комнаты заставило Коула почувствовать свою сильную схожесть с её владельцем. Раз так, действия астронома не должны были сильно отличаться от того, что мог ожидать от него Коул.

В полдень на третий день после осмотра башни, когда Коул читал на постоялом дворе книгу о небесных телах, взятую с разрешения выборщика из башни, к нему подошла Миюри.

— Брат. Пришло.

Коул отвлёкся от чтения и увидел, что на подоконнике сидел голубь с растрёпанными перьями и злым взглядом, а Миюри держала в руке письмо. Коул ощутил холодную, молчаливую ярость, таившуюся за обычно бесстрастными у голубей глазами. В горах небо бороздили хищные птицы — угроза для остальных пернатых, так что Миюри, должно быть, привязала к ноге голубя свою шерсть в качестве своего рода оберега, но сам перелёт, вероятно, было очень нелёгким.

Испытывая угрызения совести, Коул развернул письмо.

— Что там у дяди Ле Руа?

Знания Ханаана и связи книготорговца Де Руа. И к этому то, чем Миюри нередко поддразнивала Коула: не так много людей в мире читают книги, и их можно будет отследить в этом мире.

— Это большой прорыв, — сказал Коул.

Уши Миюри насторожились, она с подозрением приблизила лицо к письму.

— Готовимся к поездке. Надо сообщить госпоже Илении и попросить у выборщика разрешение на выезд.

Миюри на миг застыла, а потом вырвала письмо у Коула и посмотрела на текст.

"Арберк" — только одно слово.

Выехав из Эшьютадта, Ле Руа отправился в Убан не коротким путём, а окружным, морским. Сомнение в том, что Ле Руа сумел бы пройти по горной тропе, было лишь одной причиной этого.

Дело в том, что портовый город Арберк располагался в устье реки, вытекавшей из Убана. А из того, что Ив рассказывала Коулу о торговле на большой земле, следовало, что размещавшийся в глубине гор Убан в своей торговле опирался главным образом на речной путь до города в устье реки. Убан производил на продажу, главным образом, тяжёлые, громоздкие изделия из железа и дерева, потому ему и приходилось полагаться на водные пути, а не сухопутные И поэтому Ле Руа выбрал путь через Арберк.

Если бы астроному в затерянном в горах Убане захотелось получить что-нибудь редкое, вроде книги, получить это можно было лишь через морской порт. Другими словами, если в Арберке происходит продажа специфической книги, человек, покупающий её, должен обязательно оказаться тем, кто изучал звёзды на башне, а по типу книги можно будет узнать, астрологом он был или астрономом. На этом строился расчёт.

При случае можно было узнать в Арбурке и ещё кое-что. Скажем, если астронома вытащили из Убана не силой, а увещеваниями да уговорами, было весьма вероятно, если он выдвинул бы определённые условия, как только достиг шумного города.

— Кажется, книги в Арбурке продолжали продаваться даже после исчезновения астронома, — недоверчиво произнесла Миюри.

— Если бы учёный остановился бы в шумном портовом городе, он бы наверняка захотел купить книги. И потом, я не думаю, что он смог бы вынести из комнаты в башне все свои любимые книги, — ответил Коул, и Миюри в изумлении округлила глаза. — Если сбежишь из дома ты, я буду проверять мясные лавки и лавки аптекарей в ближайшем крупном городе.

Мёд и сахар — ценные подсластители снадобий, которыми торгуют аптекари. Ребёнок, сбежавший от своего немного расшумевшегося и выпустившего из рук поводья брата, обязательно заглянет туда.

Миюри выпятила грудь и рывком прижала ладонью послание к груди Коула:

— Готовимся к поездке!

Потом она пробормотала что-то вроде: "Что бы надеть...", но Коул не стал её переспрашивать.

Коул пришёл к выборщику и сообщил, что определил положение астронома по продажам книг в Арберке, выборщик простонал и больше ничего не прибавил. Но не потому что он сам не подумал о такой возможности, а от радости, что его ставка на Коула оправдалась, и, кажется, он хотел бы это скрыть.

Коул попросил разрешения выехать из города, и выборщик сразу дал согласие.

— Вот тебе на дорожные расходы и ещё вот это. Оно ко в чём тебе поможет, — и выборщик вручил Коулу кошель, полный серебряных монет, и пергамент на привилегию свободного проезда по землям рода Дюран.

Вероятно, чем ниже падал авторитет выборщика империи Дюрана, тем больше своевольничали аристократы-землевладельцы, выставляя свои таможни на реке, вытекавшей из Убана. Так что на случай затруднений на реке мог понадобиться этот пергамент.

Было, конечно, приятно, что правитель позаботился об этом, но уже сама необходимость в такой привилегии показывала слабость его положения.

А обычные торговцы, не наделённые подобной привилегией, платили налог на каждой таможне, это затрудняло ведение торговли, повышало цены на товары, вывозимые из Убана и ввозимые в него, усложняя жизнь жителей города. Гнев жителей обращался на выборщика Дюрана, не способного приструнить аристократов-хапуг, захвативших реку.

В результате власть правителя ослаблялась, а землевладельцев — росла... Правитель увяз в этом порочном круге.

— Мне немного его жаль, — произнесла Миюри, когда она, одетая для путешествия, уже плыла на лодке по водному пути города.

— Каким бы прекрасным ни был тот или иной человек, пока он на суше, он останется во власти сухопутных порядков. В море ты свободен и не должен кому-то платить. А в горах особенно противно, — ответил Ваден.

Даже крысы, преследуемые в городах кошками и собаками, ненавидимые людьми, оказавшись взаперти на корабле посреди моря, могли в полной мере насладиться свободой. И Ваден, похоже, устал от жизни в горах, ему не терпелось вернуться в свой старый дом, плывущий по морю.

— Корабль — это не то. Их ветер носит, как хочет, кидает на рифы, если волны большие, они могут перевернуть корабль. Забыл, как вы сели на мель и не могли с неё сойти? — накинулась на Вадена, а не на правителя Дюрана, Миюри, вероятно, из-за того, что сама она родилась и выросла в горах.

Ваден угрюмо заткнулся, но крыс, подружившихся с Миюри, позабавило, как она заставила его признать себя побеждённым.

— К слову, брат, сколько ещё до этого города Аберк? — спросила Миюри.

— Кажется, через какое-то время условия на реке ухудшатся, нам придётся сойти с лодки и двигаться пешком, но даже с учётом этого путь займёт до трёх дней.

— Довольно близко. А я бы хотела ещё приключений, — простодушно сказала Миюри.

Ваден и Иления, добиравшиеся до Убана по реке из Аберка, со значением улыбнулись. Миюри это рассердило, но скоро она поняла причину их улыбок.

Там, где дорога пересекается с рекой, могут устраивать паромные переправы и постоялые дворы для те путешественников, которые задерживались в этом месте.

— Пчхи! — громко чихнул Коул, сидя у огня на таком постоялом дворе.

Ему казалось, что он всё время чихал с самого выезда из Эшьютадта.

— С завтрашнего дня с рекой заканчиваем? — спросила Миюри.

Она сняла верхнюю одежд, чтобы просушить, мех на её хвосте пыл в полном беспорядке, зато на её лице грала милая, довольная улыбка. Их лодка, спускаясь по реке, прошла через пороги, чуть не вышвырнув людей в воду, но Миюри лишь громко рассмеялась и употребила выражение "мокрые, как крысы!", которое она недавно узнала, и которое вызывало протест у Вадена и его крыс.

Что же до Коула, то по своим ощущениям в тот момент он не взялся бы утверждать, что ещё живой. Вода из тающего снега очень холодная, падение в неё может запросто лишить жизни. Коул понял, почему лодочники лишь неопределённо улыбнулись, когда он попросил их проплыть по реке как можно дальше, предпочтя скорость безопасности.

С деньгами от правителя несколько напуганный Коул снял на постоялом дворе комнату с большим очагом. Когда огонь разгорелся, вошла Иления, выжимавшая до того во дворе свои волосы.

Даже у девушки-овцы, готовой терпеливо принять что угодно, на лице было написано недовольство.

— В Убан мне пришлось добираться пешком, и у меня сложилось впечатление, что спуск по реке будет непростым, но я никак не ожидала, что это окажется настолько трудно...

— Но это было весело! — беззаботно улыбнулась ей Миюри, и Иления ответила усталой улыбкой.

— Ну-у, в шторм на море куда сложнее, — не без бравады отозвался Ваден. — Может, только вода... вода действительно была холодновата.

Миюри, грея руки над огнём, фыркнула в ответ и добавила словами:

— Я и мой брат как-то раз прыгнули в бушующее море. Правда?

— Э-э... Действительно, я ещё подумал, что сейчас умру, — подтвердил Коул.

Если точнее, то он в море упал, а Миюри прыгнула его спасать.

Какой бы себялюбивой ни была Миюри, как бы она не липла к нему, не ревновала его, были причины, по которым он не мог избавиться от этого угрожающе помахивавшего хвоста, и этот случай был первым в списке причин.

— Народ, наше путешествие удивительно потрясное... — с чувством произнесла Миюри.

Слова Миюри напугали крыс, выстроившихся рядком перед очагом, напоминая нанизанных на верёвочку рыб, вывешенных сушиться.

— Э-э? С ума сошла...

— Ладно, уже завтра река станет намного спокойней. Волчьей девушке придётся бороться со скукой.

— А-а... мне не нравятся все эти суда, — протянула Миюри.

Когда идёшь пешком, можно побегать, можно подбирать палки и размахивать ими, иной раз можно насобирать орехов, чтобы потом из грызть. А на реке приходится оставаться в узком пространстве, ограниченном бортами лодки, и знать, что завтра с утра до вечера будет то же самое.

— Она хвалилась, что ей даже в тюрьме всё будет нипочём, можно просто сделать это, — сказал Коул, слегка хлопнув Миюри по голове.

Когда они проходили пороги, у Коула просто перехватило дыхание при виде довольной Миюри, для которой пороги стали весёлым развлечением.

Миюри, как бы в отместку, стукнула его ещё не высохшим хвостом.

— Вздремнуть днём — это тоже неплохо! — заявила она.

Ну и где она собралась спать? — спросил Коул себя, подозревая, что ответ он уже знал.

И, как и следовало ожидать, на следующий день он весь день сидел в узкой лодке, держа на руках спавшую Миюри.

Так как особых грузов с ними не было, на речных таможнях у них не было затруднений, чего опасался Коул, их путешествие благополучно завершилось в Арберке.

Первым делом они отправились в порт города и встретились с крысами Вадена, остававшимися на корабле. Это они получили отосланное Коулом из Убана письмо с просьбой найти Ле Руа.

Поделившись подробностями текущей ситуации, путешественники отправились на постоялый двор, на котором остановился Ле Руа.

Там, прежде чем Коул успел обрадоваться воссоединению, Миюри выразила желание отправиться в торговый дом, торговавший книгами, и Ле Руа с лёгкой улыбкой ей сказал:

— К сожалению, я не интересовался в торговом доме города о тенденциях в книготорговле.

Коул успокоил Миюри, и Ле Руа продолжил говорить:

— Этот торговый дом следит за покупкой и продажей книг здесь, насколько я понял. Если просто постучать в их дверь и спросить, они, вероятно, не ответят. Более того, если кто-то придёт и спросит о тенденциях в покупке и продаже, они тут же распознают дознавателей вроде нас.

Ле Руа именовал себя книготорговцем, но впечатление он оставлял, несколько отличавшееся от обычных торговцев. Из-за того, что он обычно имел дело с книгами, о которых нельзя говорить открыто, он заметно походил на инквизитора или охотника.

— Поэтому я нашёл приезжую книжную лавку, прибывшую сюда продавать книги, и связался с ними.

Поистине торговцы восседают рядом с Богом и держат мир в своих руках. И их связи опутали весь мир.

— И тогда они мне сказали, что книготорговля в этом городе с прошлого месяца вдруг остановилась, — завершил Ле Руа, поглаживая книги, сложенные в его комнате стопкой.

Он словно хотел приласкать эти ещё не читаные книги.

Как и Ив, Ле Руа, похоже, принимался за собственные дела в любой свободный промежуток времени, и его комната уже была завалена книгами и стопками бумаги.

— Значит, гадателя больше нет? — спросила Миюри, просматривая стопку книг, отобрав одну с множеством миниатюр, она положила её себе на колени.

— Вероятно. Думаю, он какое-то время оставался здесь, а потом уехал в другой город. Я тоже был разочарован, ведь он заказал несколько довольно хороших книг. Он мог стать хорошим покупателем.

— У-ух-х, — вырвалось у Миюри, когда она открыла книгу.

Там было много ярких картинок, изображавших странного вида животных. Должно быть, книга оказалась сборником сказок из какого-то дальнего уголка мира, и привёз её чужестранный торговец.

— Но нельзя же всё так и оставить, — заговорил Ваден. — Разве ты не можешь придумать какой-нибудь ещё повод, чтобы исследовать торговый дом этого города? Если Коул сохранил пергамент с привилегией от выборщика Дюрана, можно будет с ним пойти в городской совет, надо только найти какой-нибудь повод заподозрить мошеннические действия торгового дома с Убаном, это не невозможно.

Как моряк Ваден предложил грубый, прямолинейный способ. Конечно, его использование не исключало тайное проникновение крыс в попытке что-то разузнать.

Но Ле Руа покачал головой и произнёс:

— К сожалению, власть выборщика не распространяется на это место.

При этих словах Миюри, которая, наклонив голову набок, рассматривала изображение со странным животным с чем-то вроде ноги вместо носа, подняла голову:

— То есть?

— Это конечный пункт речного пути от затерянного в горах Убана. Из этого порта древесина и изделия из железа, спустившись по реке, отправляются во все части мира. А взамен Убан закупает здесь пшеницу и вино.

Слова Ле Руа были похожи на загадку, и Миюри ответила на неё:

— Тот, кто предоставляет еду, сильнее.

Это было очевидным. Дерево и железо есть нельзя, недостающее продовольствие надо где-то добывать.

— Кроме того, судя по словам преподобного Коула и остальных тоже, здесь ещё впуталась эта история с пророчеством о затмении. И тут меня осенило. За всей этой историей с Арберком стоит союз Рувика.

— Что?! — воскликнул Коул, Миюри к его удивлению промолчала. — Это же союз Рувика платил тому самозванцу.

— Верно. К тому же я слышал, что вы вдвоём поддели союз Рувика в том шумном деле, которое они затеяли на северных островах. Их торговля в области предметов роскоши сократилась также из-за Предрассветного кардинала. Они, меняя людей, через которых действуют, и товары, используемые для давления, вероятно, ищут способ избавиться от Предрассветного кардинала. И данное событие, думаю, является частью этого, — радостным голосом сообщил Ле Руа.

Похоже, Миюри, наконец, сумела увязать сказанное воедино.

— Из всего этого я так и не поняла, кто увёл гадателя, — сказала Миюри, собиравшаяся, судя по её взгляду, покончить с этим делом прямо сейчас.

— Но ведь союз Рувика схож с осьминогом, — заметил Ле Руа.

— Осьми... ногом?

Похоже, это слово не было известно Миюри, родившейся среди гор. Ле Руа улыбнулся и, прежде чем продолжить, повернул к себе книгу на коленях Миюри и ткнул пальцем в изображение чудовища с щупальцами, вытянувшимися из моря, чтобы утащить под воду корабль.

— Союз Рувика трудно ухватить, так он создан. Его можно грубо считать союзом городов, но связаны при этом не сами города. Иначе говоря, сам город может быть враждебным союзу Рувика, но иметь у себя крупные компании, которые время от времени могут входить в союз. Даже больше, если компании увидят добычу, они могут перегрызться между собой подобно стае одичавших собак.

Вероятно, это означало, что компании в союзе Рувика имели общие интересы, но не были дружественными друг к другу, однако волчице Миюри это не показалось интересным.

— В таком случае ответить на вопрос, какая компания союза Рувика похитила астронома, становится непростым, — заключил Ле Руа.

В книге на коленях Миюри осьминог обвил корабль множеством щупалец.

Неизвестно, какое щупальце схватило астронома, а если начать разбираться не с тем щупальцем, осьминог просто уйдёт в глубину. Вероятно, это хотел дать понять Ле Руа.

— Но виновник — это место, где куплена книга, в этом же нет сомнений? — спросила Миюри несколько вызывающе, вероятно, не из упрямства, а потому что думала, что виновную компанию можно определить или, скорее, она смогла бы вынюхать её.

К тому же имелся Ваден и его крысы, лучше всех умевшие пробираться в здания.

Но Ле Руа этого не знал, возможно, Миюри раздражало это, а также то, что раскрывать это было нельзя. Так что опытный книготорговец отнёсся отрицательно к предложению Миюри с совершенно другой позиции.

— В торговле часто совершают сделки через посредников. Особенно, когда опасаются преследования. Даже если узнаем компанию, через которую куплена книга, мы не узнаем истинного заказчика.

Потерявшая терпение Миюри скрипела зубами, слушая Ле Руа.

— У-у, да взять и сделать то же самое в других городах! — выкрикнула она.

Все остальные, старше её, переглянулись от такой её дерзости.

— В том городе он вроде бы давно исчез, но в другом городе, в третьем, если так же изучить покупку и продажу книг, вскоре встретите город, где покупают их прямо сейчас!

Вроде бы это было верно, но... Взгляды всех сошлись на Ле Руа. Он единственный имел связи с книготорговцами повсюду.

— Не злись так, — сказал Ле Руа, как говорят взрослые, раздражённые тем, что дети пытаются говорить с ними на темы, до которых не доросли.

— Если не хватает людей для расследования в других городах, они найдутся, — и Миюри посмотрела на Вадена, Коул испугался, что она заговорит о не-людях, но речь пошла о другом. — В королевстве Уинфилд много заскучавших благородных людей. Сказать им, что пытаются украсть моего брата, так они все придут на помощь.

Принц, имеющий право наследования, которое, скорее всего, не осуществится, и последовавшие за ним аристократы. У них были серьёзные причины составить беспокоющую трон силу, но в силу определённых обстоятельств они с Хайленд, а потом и с первым принцем заключили мир. И, вероятно, их можно было считать союзниками.

Когда Миюри рассказала придуманный ею план, казавшийся осуществимым, Ле Рой ненадолго задумался, а потом ответил:

— Торговля книгами немного отличается от торговли пшеницей или вяленым мясом.

— То есть?..

— В основу её положена тайна. Никто не хочет, чтобы их действия во время торговле стали известными.

Миюри нахмурилась и посмотрела на Коула.

— А-а-а... — протянул тот, — допустим, эта книга — Священное писание, тогда всё в порядке, но если она относится к алхимии, она привлечёт внимание Церкви.

— Именно, — отозвался Ле Руа. — И потом, книги часто стоят дорого, а любители собирать редкие книги любят опередить других, в общем, есть немало причин, по которым книгами торгуют без шума, сохранять действия в тайне.

— Но ты же смог быстро узнать, какие книги купил гадатель, так ведь? — возразила Миюри.

Отвечая, Ле Руа пожал плечами:

— Сведения о том, кто какими книгами торгует, это для торговца тот же товар. То есть, я могу предложить сведения, которые есть у меня, в обмен на сведения других книготорговцев и получить их таким образом.

— А-а... — вырвалось у Миюри.

Среди торговцев нет ничего бесплатного. Могло показаться, что Ле Руа с лёгкостью добыл нужные сведения, но он явно заплатил чем-то за них. Миюри, похоже, осознала легковесность своего предложения действовать наугад.

Ле Руа, прищурив глаза, с улыбкой смотрел на неё, так смотрят хозяева мастерских на смышлёных подмастерьев.

— Однако, поскольку мне известны действия Предрассветного кардинала, есть, на самом деле, довольно много желающих продать мне свою полезность. Так что у меня есть просьба к уважаемой госпоже Миюри, преподобный Коул стесняется уделить внимание Церкви, написав книгу, которая наделает много шуму, и я прошу тебя убедить его.

Ле Руа не раз подходил к Коулу, обещая, что написанная Предрассветным кардиналом книга с разоблачением Церкви будет в продаже улетать быстрее любой другой. Сведения о том, когда появится такая книга, стали бы, вероятно, очень ценным товаром.

Миюри, узнавшая, что Ле Руа пришлось потрудиться ради сведений о каких-то следах астронома, посмотрела на Коула так, словно тот держался на плечах книготорговца.

— Точно знать, что он тут был, и не знать, куда двигать дальше, это определённо обидно, — произнёс Ваден, скрещивая на груди руки.

— В таком случае в надежде на Божье благословление станем неуклонно проверять города, начиная с ближайшего портового города? — спросил Коул.

Если не сдаваться сразу, возможностей оставалось немного.

— Если астроном будет в городе, его жители обязательно заметят что-нибудь. Это касается и купли-продажи книг, и ещё он обязательно где-нибудь станет наблюдать за звёздами, — сказала Иления.

— Конечно, так и есть, — отозвалась Миюри. — Есть ли в городе высокий шпиль или башня... это бы несколько сузило бы поиск. А если в городе на вершине башни каждую ночь появлялся бы свет, это бы ещё добавило определённости.

Иления согласилась, и Миюри продолжила, посмотрев на Коула:

— Если бы здесь бродил кто-то, похожий на тебя, он бы обязательно выделялся бы в городе.

Коулу представить себе это было несложно.

— Кроме того, книги очень тяжёлые, и если кто-то такой же, как и мой брат, у него, наверное, будет много вещей, так? Тогда надо будет спрашивать грузчиков в порту и тех, кто грузы перевозит, и сразу придёт ответ. Вы ведь понимаете, не сомневаюсь, насколько необычным будет груз из большого числа книг.

В потёртом плаще, с болезненно-бледным, блестящим от пота лицом, несёт он книги, которые для него важнее собственной жизни. Так представил себе учёного Коул.

— Что скажешь? Ты же много повидал портов? — спросила Миюри, переводя взгляд на просоленного моряка Вадена.

— Я бы согласился, но астроном не сам по себе ушёл от выборщика, верно? За ним кто-то явно стоял, обеспечивал средствами и направлял. Если бы он что-то и держал в собственных руках, то только то, что особенно ценно, например, записи наблюдений за движением звёзд, верно? А остальное имело бы вид самых обычных вещей. Разглядеть среди них то, что ищешь... — Ваден посмотрел на Илению, торговца шерстью. — Ты ведь знаешь, как это сложно.

Иления, сдаваясь, расслабила плечи и виновато посмотрела на Миюри.

— Каждый день в городе огромное количество товаров передаётся из рук в руки, и иной раз трудно бывает понять, лежит на самом деле ли в холщовом мешке с овечьей шерстью только овечья шерсть.

При этих словах Ваден важно вытянулся во всю длину, а Ле Руа усмехнулся.

Миюри скрестила на груди руки и презрительно проговорила:

— Контрабандист.

Она с силой вытолкнула из себя это слово, но произнесла его медлительно, с запинками, словно недавно выучила его.

Как бы то ни было, но один Бог Всемогущий точно знает, какие вещи могут быть спрятаны в самых неожиданных местах.

— В таком случае... это значит, что преследование больше невозможно? — спросила Миюри, расплетая руки.

Не только капитан корабля контрабандистов Ваден, но и Иления, и Ле Руа не дали положительного ответа. Вероятно, у них имелся опыт поиска более-менее спрятанных вещей, и они знали, насколько трудно их найти.

Если, как думала Миюри, воспользоваться её нюхом, найти что-то среди огромной массы товаров на кораблях и повозках будет почти невозможно. Может быть, только если привлечь множество животных. А искомые вещи могут быть и хитро спрятаны, для поиска надо будет знать приёмы контрабанды.

Мечта послать в различные порты знакомых с этими приёмами людей и искать вещи, которые мог покупать астроном, среди вещей, которые безостановочно продаются, такая мечта показалась Коулу слишком несбыточной.

Сделать это было невозможно. Коул даже подумал, что люди с такими особыми навыками могли занимать в городах важные посты.

— Вот же, — невольно вырвалось у Коула.

Может быть, это оно.

В окружающем мире для каждого есть то, что можно назвать естественным врагом. К тому же данный случай отличался от обычной контрабанды.

В таком случае мог быть ещё один способ постараться проследить путь астронома, покинувшего этот город и отправившегося в мир с большим количеством книг.

— Если скрывать свои вещи, чтобы замести следы, то, вероятно, это будет сделано только тогда, когда предполагается покинуть город, — пробормотал Коул, словно говорил сам с собой, и четыре пары глаз устремились на него. — И те вещи, назовём их "контрабандой", можно было бы достаточно легко найти, если не проявить должной сообразительности, когда вещи прятали.

Взгляд Коула теперь переместился на Вадена, и тот с недовольным видом ответил:

— Что с того? Думаешь, в способах контрабанды книг могут быть подсказки? Но если так, может, пришла очередь смотреть в сторону нашей книжной лавки, а не на меня? — и Ваден указал большим пальцем на Ле Руа.

— Нет, не то... — Коул пробежался по своим мыслям и снова заговорил. — Сокрытие сделок с книгами, думаю, должно было сбить с пути преследователей из Убана. То есть, если это делалось не ради денег, то сокрытие могло осуществляться только тогда, когда надо было покинуть этот портовый город, так ведь можно предположить?

Виновато-недоумённый вид Вадена был, вероятно, вызван тем, что он не понял, что пытался сказать Коул.

— Если астроном приедет в новый город, и там обнаружат, что он ввёз контрабандой книги, возникнут ненужные проблемы, так что я не думаю, что он пойдёт на риск прятать книги от других.

— Ну-у... хлопоты у него были бы ещё те, — согласился Ваден. — В зависимости от суммы, это может кончиться и судом местной власти. И что из этого следует?

— Если так, я думаю, есть способ узнать, в какой город его привезли.

Теперь не только у Вадена был недовольный вид, Миюри тоже смотрела на Коула мрачно. В мире было столько городов, сколько звёзд надо было наблюдать астроному, чтобы разбираться во всех, требовалось много усилий, это было большим затруднением. Даже если бы удалось привлечь всех последователей принца Клевенда, у них это заняло бы слишком много времени.

Но если астроном не пытался перевезти книги тайно, тогда, думал Коул, можно было справиться с задачей.

— Книги в большинстве своём стоят дорого, и потому в каждом порту мы, скрестив на удачу пальцы, пытаемся разузнать о таможенных пошлинах. Когда мы уезжали из Убана, выборщик империи Дюран снабдил нас свидетельством о привилегии. Я о том, что...

— А! Вот оно что! — вскричала Миюри, и её брови, наконец, расслабились. — Брат... Может быть, ты...

Увидев, как её лицо наливается отвращением, Коул сильно кивнул.

В портовые города прибывает и из них убывает такое огромное количество товаров и людей, что в них можно утонуть и потом не найти ни человека, ни товар. К тому же, если были приложены значительные усилия, чтобы скрыть и товар, и человека.

Однако, прикрывая голову, не обязательно закроешь и тыл. И есть люди, которые вцепятся с тыла, пока прикрываешь голову, и, возможно, Коулу пора сказать об этом.

Товары не могут тщательно проверяться, когда они покидают город, но когда их ввозят, проверяют строго. И есть люди, которые находят и то, что пытаются скрыть. Особенно, если речь идёт о вещах дорогих, например, о книгах.

— Сбор таможенных налогов, — сказал Коул. — И сборщики налогов.

У Вадена с Иленией даже рты открылись при этих словах.

— Книги стоят дорого, поэтому при уплате таможенных сборов они должны оставаться в городских отчётах или памяти сборщиков налогов.

Сборщики налогов должны быть действительно умными. Не потому что у них это принято, а просто потому, что они должны быть в состоянии собирать налоги, чтобы обеспечить себе средства к существованию.

В то же время более, чем вероятно, что астроном, отправляясь к новому месту, взял с собой достаточно много книг. Но если он собирался с большой осторожностью скрыть свои перемещения, ему вряд ли стоило пытаться тайно провезти дорогие книги, рискуя попасться и угодить в шумную историю. Другими словами, ему, возможно, разумнее было спокойно заплатить таможенный сбор.

— Но разве эти... ненавистные сборщики налогов когда-нибудь рассказывают о своих успехах? — спросил Ваден. — Они знают, что их во всём мире ненавидят, поэтому они более замкнуты и скрытны, чем любая другая гильдия или союз ремесленников.

Иления улыбнулась словам Вадена, вожака команды контрабандистов.

— И к этому надо сказать, что у нас есть кое-кто знакомый, кто был великим сборщиком налогов. Правильно? — произнесла Миюри и недовольно повела плечами, потому что она всегда ругалась с этим сборщиком налогов.

— Великим сборщ... О! — похоже, Ваден вспомнил один неприятный случай.

Корабль Вадена и его крыс называли кораблём-призраком, потому что, если на корабль попадал посторонний, он никого не находил — вся команда обращалась в крыс и пряталась в укромном месте.

Но однажды Вадену не повезло, его корабль сел на песчаную косу во время шторма, укромное место было раскрыто, и Вадену пришлось вылезти оттуда. А тот, кто нашёл тайник, ещё недавно был главой гильдии сборщиков налогов в Раусборне.

— Госпожа Шарон говорила, что обмен сведениями между сборщиками налогов — это важная часть их работы. Обмен сведениями между разными портами о подозрительных судах, о проверках груза и места его погрузки, выявление несоответствий и принятие мер. Правильно? — сообщил Коул.

— Хех, — откликнулся Ваден, который, вероятно, не раз сталкивался со сборщиками налогов, командуя на корабле, перевозившим контрабанду. — Не думал, что наступит день, когда я буду рассчитывать на их мстительность.

К пропавшему астроному протянулась тонкая ниточка.

Чуть позже в тот же день улетела морская птица, чтобы пересечь море. К её лапке было привязано послание с просьбой о помощи, выражением благодарности птицам и извинениями за их использование.

Ещё к ноге привязали немного шерсти из волчьего хвоста, чтобы отпугнуть возможных преследователей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Конечно, Коул не мог просто спокойно отдыхать в Арберке, дожидаясь ответа Шарон.

Возможность узнать, в какой город отправился астроном, по записям таможенных сборов была пока только предположением. Проблемой было не только наличие подобных записей, проблемой, и достаточно большой, было слишком большое число городов, куда он мог отправиться, что ставило под сомнение этот путь поиска. Даже выбор среди них городов, в которых имеются пригодные для наблюдения за небом башни, всё равно давал длинный перечень названий.

Так что в первую очередь надо было сократить перечень, иначе времени потребуется для поиска слишком много даже с помощью Шарон. Так что Коулу пришлось использовать перо в качестве тесака, чтобы отсечь часть возможных претендентов.

— Всё, здесь остановились, — скомандовала Миюри, и у её ног столпились бродячие собаки, размахивая и стуча о землю хвостами.

Собаки смотрели то на море, то на Миюри, тяжело дыша и высунув языки. Миюри раздала им вяленого мяса, которое они радостно съели.

— Думаю, можно уверенно говорить, что гадатель покинул город морским путём, — сказала Миюри.

Сразу после отправки послания Шарон она направилась к крупным городским торговым домам. Она не стала врываться туда в своей волчьей форме, чтобы выкрасть скрытые от посторонних глаз книги, вместо этого Миюри отыскивала собак, бродивших у входов торговых домов, и давала им понюхать кусок ткани, захваченный в башне города Убана.

На товары торговых домов находилось немало наглых воров — от мышей с крысами до птиц и воров двуногих, и собаки, вместо того чтобы лаять не непрошенных посетителей, подъедали просыпавшуюся еду.

Миюри предположила, что если бы астроном остановился бы в одном из торговых домов, бродячие собаки запомнили бы его запах.

Большая часть собак интереса к запаху ткани не проявила, но несколько, промышлявших у заднего входа в одном из торговых домов, оживились и пошли вперёд, показывая путь.

Собаки — то одна, то другая — отбегали и бежали другим путём, потом снова бежали с остальными, в конце концов, они сошлись в одном месте.

У Коула при виде огромного числа людей, занятых каждый своим делом, голова пошла кругом, Это был порт Арберка.

— Может быть, удастся узнать от них, на какой корабль он сел, — предположил Коул.

— Я понимаю языки животных не так хорошо, как мама. И даже если бы понимала, не думаю, что собаки опознали бы корабль, когда увидят его снова, — ответила Миюри, и последнее замечание было, конечно, вполне оправданным. — Но я знаю, в каком торговом доме он останавливался, и не сомневаюсь, что сегодня ночью крысы перероют там хранилище записей. Возможно, нам не составит особого труда узнать, куда он направился.

Хорошо бы, кабы так, но едва ли данные, касавшиеся астронома, внесли в какие-либо записи.

И ещё один вопрос бился в голове Коула. Когда он и Миюри бежали за бродячими собаками, он в очередной раз поразился, насколько удобно было пользоваться силой не-людей, но при этом создавалось ощущение, что по поводу этой силы требовалось задуматься.

Им удалось уже узнать, в каком торговом доме скрывали астронома, может быть, Вадену и его крысам удастся проникнуть этой ночью в дом и получить важную подсказку, в таком случае Коул не знал, каким образом объяснить Ле Руа, как получены сведения. Коул и раньше сталкивался с такими затруднениями, но сейчас он ощущал, что пришло время задуматься всерьёз.

Это не означало, что Ле Руа и Ханаану нельзя было доверять. Просто было очевидно, что с этого времени Предрассветный кардинал всё чаще и чаще будет выходить на первый план и сталкиваться с трудными испытаниями. В то же время не приходилось сомневаться, что будут возникать ситуации, которые можно разрешить, немедленно использовав силу Миюри и других не-людей.

И если Ханаану, Ле Руа и Хайленд, кажется, можно рассказать об истинной природе Миюри, то если это станет известно кому-то ещё, дело может обернуться большой бедой.

И всё же использовать силу не-людей слишком удобно. А не использовать её уже вообще не получится. И когда Коул увидел, как Миюри гладит головы бродячих собак, он тяжело вздохнул.

В сущности Коул выговаривал Миюри по поводу её желания носить меч примерно по той же причине. Дело не только в том, что среди девушек это не принято, но и в том, что, имея при себе оружие, Миюри могла захотеть им воспользоваться.

То же самое относилось и к способностям не-людей. Если в ходе путешествия Коула придётся столкнуться с решающим, поворотным моментом, в котором надо было бы использовать помощь не-людей, даже если это раскроет миру их истинную личность, то Коул не мог поручиться за то, что он к этому не прибегнет.

Или же Миюри, которая с невинным видом играла сейчас с бродячими собаками, не станет использовать свою силу? Неизвестно, не выберет ли она сохранение в тайне существование не-людей.

Конечно, в душе Коул ощущал и вину за то, что от Ханаана, Ле Руа и Хайленд, готовых рискнуть своими жизнями ради поддержки Предрассветного кардинала, сохраняется в тайне такое важное обстоятельство.

Коул был готов войти в мир в качестве Предрассветного кардинала, но у него на пути было много хвостов, наступать на которые ему не следовало. И если думать о будущем, пришло в его голову, в какой-то момент ему, вероятно, надо будет совсем отказаться от применения этой силы.

И ещё неизвестно, как ввести в заблуждение Ле Руа относительно этих сведений, тут было, отчего разболеться голове.

Коул даже тихо простонал от этих мыслей, и тогда Миюри убрала руку от бродячей собаки, закончив играть с ней, поднялась и сказала:

— Эй, брат, раз уж мы вышли, может, просто пройдёмся и посмотрим город?

Бродячие собаки вокруг Миюри с тревогой смотрели на неё и Коула, беспокоясь о том, что за дела могут быть у их принцессы с ним.

Но Миюри, не обращая внимания на их переживания, с немного загадочным видом подошла сбоку к Коулу и взяла его за руку, словно его возлюбленная. В собачьих глазах всё явственнее читалась ревность, но сам Коул лишь вздохнул, когда Миюри совершенно непосредственно отёрла собачью слюну его курткой.

— Ты, наверное, проголодалась?

— Неверно! Я хочу проверить одну вещь!

Коул к недовольству Миюри высвободил свою руку и стал думать, что её могло интересовать.

— Понимаю. Госпожа Ив тоже попросила меня проверить цены на изделия из железа.

Большая часть товаров из Убана отправляется в разные концы мира через Арберк, поэтому, узнав цены и сообщив их Ив, Коул мог немного отплатить ей за всё, что она делала для них.

А ещё, может быть, придёт в голову какое-нибудь объяснение для Ле Руа.

— Однако мы идём не ради еды, — на всякий случай предупредил Коул.

Миюри, уже начавшая движение, тут же обернулась через плечо и показала ему свои клыки.

Миюри бойко, как щенок, шагала мимо лавок и ремесленных мастерских, расспрашивая тут и там их владельцев обо всём, что её интересовало. В том числе об изделиях из железа, таких как мечи или ножницы, ещё о сырах, таких больших, что Миюри могла бы спать на них, свернувшись калачиком, но в основном это были товары из Убана.

Хотя Коул предупредил Миюри, что не собирался что-либо покупать, она всё же вынудила его купить небольшой кусок сыра, а также выпросила пояс из оленьей кожи для хранения мелких вещей. Коул начал подумывать, не принимает ли она деньги, выданные выборщиком на дорогу за деньги на мелкие расходы, когда им попался водный канал, шедший через весь город. Прекрасно выполненный, с укреплёнными берегами, этот канал производил сильное впечатление и, вероятно, свидетельствовал о силе городских властей.

Судя по всему, канал помогал горожанам в их каждодневных заботах, Коул увидел проплывавшие по каналу лодки со свежей рыбой и курами. А на том судне, похоже, везли вино, которое этим вечером утолит жажду жителей города. Миюри пошла вдоль канала, расспрашивая по дороге лодочников, ожидавших погрузки или разгрузки.

Так же было и с хозяевами лавок и мастерских, причём в большинстве случаев они имели обыкновение случаях ругаться и кричать, когда их отрывали от дела, однако с Миюри этого, как ни странно, не происходило. Вероятно, её отличало умение застичь людей врасплох. Внезапно отвлечённые от своих мыслей, они тут же оказывались у неё в кармане, большие красноватые с любопытством смотрели прямо на них. Крепкие на вид хозяева и лодочники вздрагивали, а подмастерья ещё и краснели, а Миюри задавала свои вопросы.

Все они начинали отвечать, не успев ни о чём подумать, и, в конце концов, выкладывали ей всё. Это проделывалось с той же лёгкостью, с какой волк расправлялся с лисой.

Дочь мудрой волчицы и редкостного торговца обладала поистине устрашающими возможностями.

— Брат, — услышал вдруг Коул и только тогда осознал, что эта девушка уже стоит рядом и дёргает его за рукав. — Я проголодалась.

Наверняка маленький кусок сыра уже был съеден. А Миюри указывала на большую, открытую в течение всего дня таверну, расположившуюся на площади, у которой сходилось несколько водных путей.

Таверна — это лучше, чем есть на ходу, да и время вполне оправдывало желание обедать. Коул неохотно кивнул, и Миюри тут же устроилась на один из табуретов, выстроенных в ряд перед таверной. Быстро сделав заказ, она обыденным голосом, словно интересуясь завтрашней погодой, спросила:

— Вот что, брат. Если ты узнаешь дату пророчества, ты действительно хочешь сообщить её этому королю-наёмнику?

Коул даже не сразу понял, о чём речь.

— Э... это, это ты про что?

Они и прибыли в Арберк в поисках пропавшего астронома, возможно, располагавшего датой предстоявшего затмения. Выборщик Дюран пытался восстановить свой падавший авторитет предсказанием затмения.

Если удастся помочь выборщику возродиться, если удастся с помощью пророчества о затмении помешать Церкви восстановить её авторитет, это получится убить двух птах одним камнем. Однако Миюри, разглядывавшая только что купленный ей пояс из оленьей кожи, откровенно шла мимо такой возможности. Более того, её тон наводил на мысль о предательстве по отношению к выборщику Дюрану.

Рот Коула уже открылся, чтобы отругать Миюри за её себялюбие, но он остановил себя, почувствовав, что подобное уже не раз происходило за время их путешествия.

Миюри — волчица, которая всегда смотрит во все стороны, а Коул мог чего-то не увидеть, потому что всегда стоял за деревьями.

— Может, ты объяснишь? — спросил Коул, стараясь говорить спокойно.

Миюри немного сжала губы. Почему ты не разозлился? — словно спрашивало её лицо девушки-сорванца, наводя на мысль, что она проверяла Коула.

— Мой брат — человек, который борется с Церковью, — ровным голосом заговорила Миюри, — в связи с этим я подумала, что для него самого было бы хорошо выступить в роли пророка. Вместо того чтобы возрождать этого досточтимого короля, на которого нельзя положиться, хорошая мысль — самому преподобному Предрассветному кардиналу воспользоваться этим пророчеством, разве это не даст ему новых сторонников, причём быстро?

На первый взгляд разумное зерно в словах Миюри имелось.

— Понимаешь, это было бы своего рода присвоением, я не могу пойти на это. И для начала, чтобы избежать этого, выборщик держит господина Ханаана в заложниках, — ответил Коул несколько резко.

Мири лишь пожала хрупкими плечиками.

— Если сестрица Ив узнала бы о ситуации в этом городе, она бы не облизнулась тогда?

Коул нахмурился, не увидев связи её слов с темой разговора.

Миюри отвернулась к водному пути и посмотрела на Коула искоса.

— Я многих расспрашивала, но, у кого ни спроси, каждый говорил, что товар, выгружаеиый здесь в порту, в горном Убане продавался бы в утроенной цене, — сказала она и, когда принесли хлеб и суп, вздохнув, тихо заключила: — Бесчеловечная нажива.

Провести лодку вверх по реке при таком быстром течении очень непросто, большую часть грузов торговцы везли на спинах мулов или на собственных спинах. Но и при всей сложности пути и приложенных усилиях просто утроить цену было бы слишком сложно. Дорога от Арберка до Убана была не такой плохой, как горная тропа от Эшьютадта.

— И в то же время товары горного края покупаются по немыслимо низким ценам. В ходу нечто вроде простого обмена, когда за кучу железа давали мешок пшеницы. Подсчитывать соотношение, кажется, не имеет смысла.

Вероятно, это и было бы для Ив поводом облизнуться. Но как это могло оправдать вероломство?

Коул с вопросом посмотрел на Миюри, и та, прожевав хлеб, добавила:

— Люди гор лижут задницы людям моря.

Как грубо она выразилась! Однако Коул не мог отругать за это Миюри, потому что он теперь понимал, о чём она говорила.

— Есть причины, по которым короли-наёмники, предшествовавшие этому, из поколения в поколение, были суровыми и грубыми, и всем горным людям хотелось бы иметь такого правителя.

В Ньоххире она была сорванцом и вожаком деревенских мальчишек, часто дралась, сейчас красноватые глаза этой девушки всецело захватили её старшего брата, не имевшего подобного боевого опыта .

— Причина, по которой все короли удостаивались звания короля-наёмника, заключалась не в следовании традиции, а в настоятельной необходимости быть такими, чтобы, как я думаю, они были постоянной угрозой типа: "Вот я сейчас спущусь к вам, которые там, внизу, и всех вас перережу".

Отношения между городами отличались от перебранки соседей. Это было разновидностью войн за сферы влияния, похожие на войны зверей за территорию, и в них, в конечном счёте, решает всё сила и готовность к её использованию.

— Так вот я и подумала, — произнесла волчица, прекрасно знавшая тайны лесных отношений, — допустим, мой брат найдёт гадателя и узнает дату предсказания. Однако, если он честно и добросовестно расскажет о ней королю-наёмнику, тот не обязательно станет для брата соратником, на которого можно будет положиться.

Миюри обмакнула хлеб в суп и откусила кусок, будто стараясь согреть рот, замёрзший от суровой действительности её слов.

Вот о чём думала Миюри, когда с радостным видом шла за бродячими собаками по городу и с большим любопытством выслушивала, что ей говорили разные люди.

Коул, мучившийся проблемой использования силы не-людей, был не единственным, кто использовал свой разум.

— Кроме того, мой брат мог этого не понять, но пшеница, отвозимая в горы, была в основном низкого качества. Я подумала, что в этих местах нельзя найти хорошую пшеницу, но когда я присмотрелась к товарам в порту, там было полно пшеницы, выглядевшей замечательно вкусной. Вся плохая была подготовлена для отправки в Убан.

Для союза Рувика, державшего в своих руках торговлю Арберка, горный район, включая город Убан, являлся своим виноградником, который этот союз выжимал досуха.

Прежде на страже интересов горных жителей стояла военная мощь правителя, достойного звания короля-наёмника. Однако поскольку нынешний выборщик некрепко держался на ногах, в бою от него многого ожидать не приходилось, он мог бы ещё подойти в качестве мудрого правителя, но никак не военного предводителя, поэтому даже землевладельцы-хапуги вдоль реки делали, что хотели.

То, что правитель не пользовался уважением, объяснялось повседневными трудностями местного населения.

И тогда выборщик, загнанный в угол, вложился в гадание по звёздам и доверил свою судьбу молодому человеку, известного в мире под именем Предрассветный кардинал.

— Самый плохой исход этого дела: мой брат называет предсказанную дату этому дяде королю-наёмнику, после чего дядю сковырнут с трона. Ты думал всерьёз над этим?

Любительница помечтать — это лишь одна сторона Миюри. А в таких особенных случаях она без тени смущения проявляла бескомпромиссную жёсткость, достойную звания волка.

— И сможет ли на самом деле этот старик переломить такую невыгодную ситуацию одним-единственным чудом, ещё неизвестно, — сказала Миюри и бросила быстрый взгляд на Коула, и её красноватые, как у её матери, глаза вызвали у него чувства, что он смотрит в лицо мудрой волчицы. — Но если пророчество произнесёшь ты, брат, это наверняка станет чем-то удивительным. Чудо, свершённое могуществом монго брата, даст ему свободу. Разве нет?

Достаточно было вспомнить самозванца, выдавшего себя за Предрассветного кардинала в Эшьютадте. Самозванец просто поговорил об идеалах, и народ сошёл с ума и покинул город, чтобы создать новый на пустом месте посреди грязи. Трудно представить тогда, что могло бы произойти, если Коул предсказал момент исчезновение с неба светила.

В борьбе с Церковью завоевать сердца людей — то же самое, что взять в руки оружие.

— Ты перед множеством людей взмахнёшь посохом и объявишь о предстоящем событии на небе. Твой образ разойдётся в многочисленных рассказах тех, кто увидел чудо.

Уголки губ Миюри приподнялись, обнажив её острые клыки. Её шутливый тон контрастировал с серьёзным выражением глаз.

Коулу и самому было несложно представить себе это. В городе Эшьютадт он всерьёз принял на себя роль Предрассветного кардинала, принял со всеми последствиями этого, и решился вести сражение с Церковью до победы. Он понял, что должен крепко держать поводья, чтобы не опустить использования великой силы, заключённой в этом имени, во вред.

Раз так, то предложенный Миюри шаг мог оказаться лучшим решением. Пророчеством затмения Коул мог поднять власть Предрассветного кардинала ещё выше. Что стало бы огромным шагом вперёд в достижении целей его с Миюри путешествия.

— Одна...ко...

Коул вспомнил, как выборщик Дюран рассказывал ему свою тайну во дворе своего жилища. Внутри особняка было так пусто, что, хотя особняк стоял в центре города, окружённый большим числом зданий, в которых близко к нему жило много людей, всё равно казалось, что выборщик одинок.

Возможно, решение нанять астронома было его последней попыткой после стольких приложенных усилий.

Но чудо, возможно, уже созревшее было сорвано без ведома правителя.

Предрассветному кардиналу, вероятно, не пристало забирать этот чудесный плод себе.

А прежде всего то, что отозвалось болью в его душе. Миюри рассказывала ему обо всём этом с таким спокойствием.

Вырасти, стать взрослым не должно означать обрести хладнокровный взгляд глаз, не знающих, что такое слёзы.

Рассуждая здраво, возможно, следовало признать, что Миюри права. Но принять её такой было тяжело, видеть, что она росла такой — тоскливо.

Коул вдруг заметил, что неосознанно сдавил в кулаке кусок хлеба.

Тогда он поднял взгляд на Миюри и попытался объяснить ей то, в чём сам был убеждён.

— И что с того? — ответила она. — Братец Ханаан раскраснеется от счастья, когда ты станешь таким потрясным пророком, и тогда ты несомнено сможешь помочь этому королю-наёмнику.

Коул невольно дёрнулся, стукнувшись о крышку стола.

— Мм?.. Э?..

— Если бы мой великий брат признал этого короля, думаю, все бы покорились этому королю.

Пока до Коула доходило сказанное Миюри, сама она уже взялась за тушёные в масле сардины. Пересыпанные какой-то рубленой зеленью сардины были достаточно толстыми для этого времени года. Может быть, долгое время, проведённое в компании Хайленд и особенно Ив, не жалевшей денег на роскошь, привило Миюри весьма утончённый вкус.

Миюри взяла одну сардину, поднесла её головой к своему широко открытому рту и вмиг уплела рыбу целиком.

Коул, как заворожённый, следил за её действиями и казался сам себе барашком, встретившим в лесу волка, под взглядом которого он был не в состоянии ни бежать, ни пойти вперёд.

— Эй, брат, ты вообще слышал меня? — повысила голос Миюри, но она не злилась, а, напротив, радостно улыбалась.

Увидев это, Коул понял. Эта девушка с самого начала знала, что он будет потрясён.

Кража у выборщика даты предсказания, его последней надежды. Пусть это было разумно и продумано, но как мог отнестись её глупый брат, если ему неожиданно это предложить?

Прямодушный старший брат, конечно, выразит недовольство, но, разрываемый между отвращением и здравым смыслом, всё равно попытается сделать трудный шаг вперёд, к желанной цели.

Потому что овцы имеют свойство идти, глядя на то, что у них перед ногами.

Но волки следуют нехожеными путями, иногда даже залезают на ветви деревьев, устраивая засаду на свою добычу.

— Я та... хом... хом... которая не может предложить своему брату то, что ему не понравится, — радостно заявила Миюри, пожирая очередную капавшую маслом сардину.

Коул с чувством обиды ощутил себя одной из этих сардин.

Она знала, что её робкому брату точно бы не понравилось размахивать посохом, изображая пророка. Тем более присвоить то, чем выборщик Дюран собрался поднять свою репутацию. Но Миюри сумела добиться того же самого, использовав совершенно иную точку зрения.

Пророчество затмения даже из нищего в одну ночь может сделать почитаемого мудреца.

Именно поэтому Предрассветный кардинал, чьё пророчество принародно исполнится, наверняка сможет помочь несчастному выборщику, просто замолвив за него слово.

— А, да, когда Предрассветный кардинал взмахнёт своим посохом, святая с солнечной улыбкой, конечно, будет радом с ним! Это будет, я уверена, потрясающее зрелище, думаю, это надо показать на каждом углу города!

Баран продирается сквозь чащу леса, а следом за ним, помахивая хвостом, идёт волчица. Баран спотыкается на колдобинах пути, а волчица, не обращая на них внимания, играет с бараном и подбирается всё ближе.

Представив себе эту картину, Коул вздохнул. Миюри любила поиграть со своим старшим братом.

Чувствуя усталость, он поднёс ко рту раздавленный им кусок хлеба.

Итак, пророчество сделает Предрассветный кардинал, после чего, получив огромное влияние, использует его, чтобы выручить выборщика.

Коул вообще не рассматривал такой путь, но, возможно, стоило бы его изучить.

Но, став расписывать всё на бумаге, он ощутил невероятное высокомерие, исходившее от записей на бумаге, он чувствовал, что его чувства противились подобному, даже если это затевалось ради выборщика.

Одна мысль, что придётся убеждать выборщика, что лучше будет Коулу взять предсказание на себя, заставляла поёживаться от подобной наглости.

Волчица, показавшая этот обходной путь, не обращала на склонившегося над столом Коула внимания, она лежала на кровати, лениво листая книгу, взятую на время у Ле Руа. Там излагались легенды о святых, как-то связанные с созвездиями.

В детстве, путешествуя с родителями Миюри, Коул не раз видел склонившегося над столом торговца, в то время как мудрая волчица лениво лежала на кровати. Помня о невзгодах, выпавших на долю отца Миюри, Коул старательно собирал всё, что было связано с пророчеством, и записывал в письмо к Хайленд, чтобы помочь ей принять решение.

Коул днями работал над этим, а потом его окликнул Ваден, который со своими крысами пробрался в торговый дом, где какое-то время жил астроном.

Результаты не слишком обнадёживали.

Две ночи крысы тщательно обыскивали торговый дом, но бумаг, указывавших место, куда делся астроном, не осталось. Должно быть, о затее с астрономом знало всего несколько человек из торгового дома. Эта осторожность не вызывала удивления, потому что затея предполагала вырвать учёного из рук законного правителя и выборщика империи, пусть даже его власть и ослабла.

Единственным способом найти следы астронома было путешествие по бесчисленным городам, чтобы просмотреть там таможенные записи. Никаких зацепок, позволявших сузить круг этих городов, не было, известно только, что астроном покинул город, скорее всего, на судне.

Однако Миюри к этому относилась с лёгкостью: "Здесь же пролетают огромные стаи перелётных птиц, верно? Говорят, они почти закрывают небо, так что, думаю, было бы хорошо попросить этих птиц найти его!" Или что-то ещё в таком же роде.

На третью ночь Коул задумался, насколько это было осуществимо, а также о том, что при использовании этого способа вряд ли удалось скрывать дальше существование не-людей.

Потом в комнату на постоялом дворе пришёл Ваден — в своей крысиной форме.

— К сожалению, мы ничего не нашли в торговом доме. И есть ответ на письмо.

— Уже? — удивился Коул.

Ваден ответил, что на его корабль прилетела птица с ответом на письмо, отправленное в Раусборн. Коул был удивлён из-за скорости ответа, к тому же с утра шёл дождь, лететь в дождь, наверное, тяжелее.

Миюри подумала, что могла прийти какая-то хорошая новость, и тут же надела плащ с капюшоном... и тут...

— Эй, вы, сами идите! — возмутилась она.

— Одним или двумя больше — разницы не будет, — возразил Ваден, карабкаясь по плащу Миюри с ещё одним своим подчинённым.

Две крысы торопливо вскарабкались к ней на плечи и юркнули в капюшон.

— Вот и всё, просто отнеси нас. Я покажу дорогу.

Миюри вздохнула и резким движением надвинула капюшон на голову. Стало заметно, что капюшон шевелится, словно Миюри выпустила уши.

— Пореже прикасайтесь к моим волосам, — предупредила она, немного надувшись, и запустила в капюшон руку, чтобы поправить размещение крыс.

Она с крысами хорошо ладила и вряд ли сильно злилась на них, но Коул ощутил желание дать ей понять, каково это, когда над тобой насмешничают. Подавив желание сказать что-то колкое, он вышел из комнаты. Там уже ждала готовая к выходу Иления — тоже с крысой на плече.

— Госпожа Миюри всегда выглядит такой весёлой, это её прекрасное качество, — сказала она.

Миюри, придерживая рукой чуть не упавшего только что крысёнка, тяжело вздохнула.

В большинстве портовых городов оживление царит до глубокой ночи, но дождь заставил всё стихнуть. Ветра не было, отчего ночной город казался ещё более тихим. Они бежали, укорачивая шаг, чтобы не поскользнуться на мокрых камнях мощёной улицы.

Добравшись до порта, они увидели, что из некоторых кораблей просачивался свет. В такой дождь их команды наверняка устраивали гулянки прямо на борту.

Коул поднялся на борт по трапу пугающего вида.

Снаружи все корабли казались ему одинаковыми, но, оказавшись на палубе, он вспомнил, как попал на этот корабль, севший на мель, чтобы его исследовать. Он посмотрел на Илению — это она тогда тянула корабль за канат, пока не стащила с мели.

Заметив его взгляд, Иления улыбнулась, и Коул почувствовал неловкость, словно второпях допустил оплошность.

В этот момент Ваден и его крысы выскочили из капюшона Миюри и в один миг исчезли. Видимо, где-то был особый вход для крыс.

В руках Миюри осталась только та незадачливая крыса и, пока Миюри забавлялась с ней, открылась дверь, которая вела в трюм.

— Входите, — пригласил Ваден, вернувшийся в человеческую форму, и гости корабля по очереди спустились по лестнице.

По мере того как они продвигались вперёд, положившись на тусклый свет свечи, лицо Миюри всё больше мрачнело.

— Что с тобой? — спросил Коул.

Миюри, отряхивавшая мокрый от дождя плащ, внезапно отвернулась.

— Давно не виделись — не мешало бы просто поприветствовать меня, — прозвучал голос, и в свете свечи показалось лицо той, что была воплощением птицы и, в прошлом, главой сборщиков налогов в Раусборне.

— Курица!

— Что, псина?

Они немедленно обменялись колкостями, но, так как Иления захихикала, это можно было принять за их привычное приветствие.

Миюри нагнулась к крысёнку в её руке и угрожающим тоном негромко сказала:

— Если не остережёшься, та злобная птица тебя съест.

— Я никак не ожидал твоего появления, госпожа Шарон, да ещё и в такое позднее время.

Немного привыкнув к темноте, Коул заметил, что волосы Шарон были немного влажными, а рядом с деревянным ящиком, на котором она сидела, стояли миска с дымившимся супом и тарелка с хлебом.

— Я покинула монастырь, сказав, что еду в Раусборн. У меня мало времени, и потому пришлось лететь в ночь.

Воплощение орлицы Шарон была главой сборщиков налогов в Раусборне и покинула это место, чтобы сосредоточиться на заботе о приюте для детей. Для этого приюта она с молодым священником Кларком строили монастырь.

— Писание? — удивлённо спросил Коул, когда Шарон протянула ему сшитую стопку бумаги.

— Печать просто потрясающая, — произнесла Иления.

Свеча освещала страницу из Святого писания с аккуратно выстроившимися буквами. Во взгляде Миюри тоже зажёгся огонёк интереса.

— К настоящему времени им заполнена уже целая комната, — сообщила Шарон.

Единственным способом увеличить число книг был прежде труд переписчиков, которые, превозмогая боль в руке, продолжали водить пером по бумаге. Но группа ремесленников придумала штамповать страницы набором из букв, как штампуют оттиски на сургучных или восковых печатях. Этот спосо позволял копировать сразу большой объём текста, в несколько дней можно было напечатать столько книг, сколько у переписчиков получилось бы за много месяцев.

Коул находил этот способ полезным, нужным для многих людей, но Церковь, обеспокоенная возможностью того, что вероотступники могут получить возможность распространять ложные верования, старалась полностью искоренить способ.

И только недавно, чтобы защитить ремесленников, бежавших от преследования Церкви, и чтобы печатать книги, Коул организовал мастерскую при монастыре Шарон, где начали печатать переводы Священного писания на доступный людям язык.

— Мастерская ещё не полностью закончена, чтобы книготорговцы были завалены книгами, строительство займёт ещё какое-то время, но первые признаки того, что это произойдёт, уже видны, верно?

Обычно лицо Шарон сохраняет строгое, спокойное выражение, но Коулу показалось, что сейчас он разглядел проблеск гордой уверенности, когда её взгляд обратился к стопке отпечатанного Святого писания.

Нужны были ремесленники, которые готовят формы для будущих шрифтов, ремесленники, переносившие эти формы в металл, те, кто делают бумагу и кто делает в больших количествах краску, наконец, торговцы, которые доставляют материалы. Вероятно, управляться со всем этим и одновременно строить мастерскую было весьма непросто.

Миюри, по виду несколько недовольная настроем Шарон, спросила:

— И много приключенческих историй тоже можно?

— Вообще-то можно, но этот способ предназначен для изготовления большого количества книг. Будет сложнее изготовить дополнительно одну книгу специально для собаки. Будет быстрее просто переписать, — ответила Шарон.

Миюри сжала губы, но, вероятно, не от того, что её опять назвали собакой. В ней текла кровь не только мудрой волчицы, но и необыкновенного торговца.

— Но если мы напечатаем больше книг, которые захотел бы получить каждый, — рассудила она, — мы сможем их обменять на книги с другими историями.

Миюри посмотрела на потолок, словно что-то соображала, а потом медленно перевела взгляд на Коула.

— Эй, брат...

В её голосе было не подталкивание его к поддержке её предложения, а, скорее, что-то от мурлыканья ласкавшейся кошки, когда она просит о чём-то, или, скорее, ворчанием заискивающей волчицы. Вероятно, Миюри хотела, чтобы Коул попросил ремесленников напечатать ей пользовавшиеся спросом приключенческие истории.

— Как ты думаешь, — спросил Коул у Шарон, не обращая на Миюри внимания, — когда будет завершена печать Святых писаний?

— Как бы то ни было, в Святом писании много страниц. Наверное, к концу осени справимся.

— Наверное, к концу осени...

Не так быстро, как в какое-то мгновение показалось Коулу, но всё же по мере печатания страниц число священных книг буде расти с грозной скоростью.

Тогда придёт время для битвы с Церковью.

— Кстати, кроме печати Священных писаний, Хайленд ещё направила ещё людей с просьбой к церквям и монастырям переписывать писания в переводе на общеупотребительный язык, запросов, похоже, поступает отовсюду очень много. Если бы каждый прочитал Священное писание, Мир бы стал немного разумнее.

Помимо того, что в Шарон текла кровь не-человека, она ещё и сама пострадала от несправедливостей мира и Церкви. Она говорила легко, но её слова имели особую значимость.

Миюри с её желанием что-то решить с приключенческими историями, начала засучивать рукава, но Коул, будто не замечая этого, широким движением кивнул в ответ:

— Тогда нам тоже надо будет постараться.

Ндо было заручиться поддержкой союзников на большой земле и, используя перевод Священного писания на обычный язык в качестве оружия, продвинуться вперёд в борьбе с Церковью. Сейчас, возможно, выдался единственный случай, когда Коул и его соратники могли исправить накопившиеся больше чем за тысячу лет в мире несправедливости.

— Кларк тоже беспокоится за тебя. Он был багровым от злости, что с ним нечасто случается, когда услышал о самозванце, — добавила Шарон.

— Господин Кларк? — удивился Коул.

Если Ханаан был удивительно близок по духу с Миюри, то Кларк казался очень добросовестным и спокойным Священником. Коул не мог себе представить, чтобы Кларк злился, но тому, что он делал это, беспокоясь за них, можно было только порадоваться.

— Вот, что произошло, и поэтому я торопилась, — закончила Шарон усталым голосом и положила руки на пояс.

Наверное, она и впрямь была утомлена, пролетев полдня и часть ночи с книгой Священного писания в когтях от самого Раусборна. Коул снова поблагодарил её, но Шарон, тяжело вздохнув, сказала ещё кое-что:

— Вообще-то есть ещё причина, по которой я действительно полетела.

— Э?

— Вы это что? Не понимаете, как невероятно то, о чём вы рассказали?

Надо думать, она спешила прямо в лицо рассказать о глупости их замысла.

— Если бы курица попросила стаю птиц, всё будет осуществимо, верно? — возразила Миюри, желавшая напечатать героическую книгу в новой книжной мастерской, чтобы получить взамен кучу других историй со всего света.

— Ну, знаешь, — произнесла Шарон, приложив руку ко лбу и помотав головой.

Вероятно, она не знала, стоит ли злиться на наглость Миюри. В свою очередь Коул, отстранил цеплявшуюся за него Миюри и объяснил ситуацию:

— Мы пытались сузить круг поиска, но единственное, что мы смогли выяснить, это то, что бегство, вероятно, было осуществлено по морю.

— Ха. Как думаете, сколько портовых городов существует в мире? Ваше умение думать потрясает.

Корабль, отправившись из этого Арберка, приплыл в какой-то портовый город. Там на груз из книг наложили пошлину, если бы удалось найти запись об этом, можно было утверждать, что астроном высадился в этом месте.

Гладкое изложение, напоминавшее чистую и праведную жизнь, описываемую в Священном писании: легко написать, да очень сложно исполнить.

— Прежде всего, трудно узнать, какой это портовый город, но сложность не только в этом. Список таможенных пошлин можно было бы уточнить в городском совете, если он следит за сборщиками налогов. Но если сборщики налогов собирают пошлины по своему усмотрению, купив право на сбор пошлин, тогда, даже работая вместе в порту, они не могут узнать, кто сколько собрал, если только не начнут похваляться сборами за выпивкой, если бы кто-то из них нашёл большое количество книг, за что пришлось бы выпожить изрядные деньги, такой случай мог бы стать предметом горячих историй в кругу друзей... — пояснила Шарон.

Иначе говоря, даже если запрос придёт в город, в котором сборщик налогов взял пошлину с книг астронома, ответ не обязательно будет получен.

— Или, может, лучше будет отталкиваться от того, что он астроном? Я спрашивала Кларка относительно этих типов, так они, кажется, любят высокие места. Возможно, было бы полезней взять в рассмотрение каждую высокую башню?

— Так... именно так... — стал отвечать Коул, но смолк под острым взглядом Шарон.

— Я вообще-то иронизировала. Если ты собираешься просить моих сборщиков налогов расследовать это, у тебя всё равно будут сложности. Почему — спроси у той собаки.

Шарон указала подбородком на стоявшую рядом Миюри. Та посмотрела на Коула и с недовольным видом пожала плечами:

— Есть же разница между тем, что я могла бы попросить сделать моего брата, и тем, что попросила бы у госпожи Илении, так ведь?

Шарон хихикнула, услышав тон Миюри. Иления тоже улыбнулась, когда упомянули её имя, но Коул мог лишь вздохнуть.

— Ну, наверное, я понял, — произнёс он, ссутулившись, Миюри улыбнулась в ответ.

Вместо Коула вопрос задала Иления, глядя на Шарон:

— Наверное, птицам сложно узнать, есть ли в башне астроном?

— Правильно. Самое большое, о чём я могу попросить, — это доставить письмо.

Миюри тоже иногда просила помочь бродячих собак, но не могла попросить их сделать что-то сложное.

— Кроме того, говоря о доставке писем. В это время перелётные птицы уже отправляются в путь, и если большинство птиц улетает с этих земель, оставшимся будет трудно охватить всю территорию.

Было, оказывается, и такое затруднение.

Не только у людей, но и у птиц была своя жизнь. И даже если бы это не было так, Шарон всё равно уже предупреждала Коула с Миюри не требовать от птиц слишком много.

— Ну, сам замысел я и сама нахожу не таким уж плохим, — добавила Шарон, возможно, в качестве утешения. — Но, может, лучше натравить на торговцев города эту собаку?

Выбор, который в итоге приходил в голову.

— Я и сама хочу схватить этих торговцев зубами и бросить их в море.

У Миюри, конечно, такие меры не вызывали неприязни, более того, это первое, что приходило ей в голову. И не предлагала сама, потому что знала, что её прямодушный брат не согласился бы.

Однако сейчас, помимо желания сохранить в тайне существования не-людей, была ещё причина, о которой упоминал Ле Руа.

— Тут есть одно беспокоящее обстоятельство, — сказал Коул, — как только мы спросим о местоположении человека, которого мы ищем, сразу станет очевидно, что кто-то идёт по следу этого человека.

Поэтому картинное появление Миюри в торговом доме, входившем в союз Рувика — это действительно на крайний случай, когда времени уже не останется.

Шарон скрестила на груди руки и вздохнула. В следующий миг из коридора донёсся голос:

— А что, если привести людей из торгового дома на наш корабль, здесь их расспросить, а потом оставим на какое-то время на каком-нибудь острове?

Это был Ваден, уже в человеческом обличье, он нёс в руках деревянные тарелки, вместе с ним пришли его люди, нёсшие горшок и выпивку.

Хвост Миюри тут же вырвался наружу и заинтересовано заходил вверх-вниз в нетерпении от предстоявшего ночного чревоугодия.

— Думаю, такое решение, в конце концов, будет быстрым и безопасным. Есть крысы, способные открыть дверь, и есть волчица, способная укусить, — сказала Шароа, возвращаясь к еде.

Меж тем Миюри, взяв кусок хлеб и мелко раскрошив его, отдала всё крысёнышу, суетившемуся на её плече.

Сверхъестественные способности не-людей могли с помощью грубой силы разбивать проблемы, созданные миром людей. Эта мысль несколько успокаивала Коула, но он по-прежнему затруднялся решить, как объяснять положение Ле Руа и Ханаану.

Пока Коул мучился этим, Миюри необычно быстро согласилась с предложением Шарон, Ваден объяснил суть замысла, а Иления уточнила детали. Замысел мог показаться грубым, но Коул был уверен, что его можно было осуществить без особых осложнений, так же легко, как сходить в лавку за едой к ужину.

Те, кто при свете свечи обсуждал замысел, были не-людьми. Поэтому Коул, единственный здесь человек, обязан был сказать им об этом.

— Однако... — это потрясающее начало заставило всех не-людей обратить к нему глаза и уши. — Если мы решим наши затруднения, используя чудесную силу вас всех, есть люди, с которыми мы не можем поделиться, как всё это будет решаться.

Проглотив кусок хлеба, Миюри спросила:

— Дядя Ле Руа и братец Ханаан?

— Точно.

Миюри обвела взглядом Илению, Вадена и Шарон, после чего пожала плечами.

— Думаю, этим двоим можно рассказать.

— Я тоже, конечно, думаю, что этим двоим можно доверять. Как и досточтимой Хайленд. Однако.

Коул, единственный здесь человек, немного подумал, что надо сказать. Он хотел передать им то, о чём размышлял, когда шёл по городу с Миюри.

— Допустим, всем, кого мы знаем, было бы известно о не-людях. Тогда, думаю, просить вас о помощи стало бы намного проще.

До сих пор Коул не раз полагался на силу не-людей для преодоления трудностей. Если бы вообще не было ограничений на использование их силы, некоторых затруднений можно было бы избежать.

— Мм. Стало бы намного проще. Вот! — подтвердила Миюри, снова освобождая волчьи уши и хвост и ища поддержки у остальных.

И если Иления улыбнулась в ответ, то Шарон лишь пожала плечами, у Вадена же был вид — это зависит от вознаграждения.

— Но в чём дело? — растерялась Миюри. — Разве это не здорово?

— Для решения проблем — так и есть, — ответил Коул. — Однако, когда станет легче использовать силу всех вас, в наших действиях, несомненно, произойдут определённые изменения.

— В наших?.. — наклонила вопросительно голову Миюри.

Шарон, больше остальных из присутствовавших здесь не-людей вписавшаяся в человеческий мир, почесала голову и произнесла:

— Что ж, всё верно. И если пойдёт что-то не так, мы сможем использовать нашу силу.

Миюри, казалось, ещё больше растерялась. Когда нужно было применить их особую силу, потому что это облегчало решение задачи, они всегда делали это. Да и сейчас, если они хотели с кем-то связаться, то доверяли послания птицам.

Коул прочистил горло под взглядом девушки с волчьей кровью в жилах.

— Госпожа Шарон, как бывший сборщик налогов, вероятно, получила некоторый опыт.

Шарон со скрещёнными на груди руками фыркнула, будто его слова вызвали в её памяти что-то неприятное.

Может, Коул и был глупым и не таким проницательным, как волчица Миюри. Но это не значило, что проницательная Миюри была способна увидеть всё в этом мире.

— Мы должны хорошо задуматься над тем, что будет, когда мы без колебаний будем использовать вашу чудесную силу лишь потому, что ей будет удобно воспользоваться. Результаты этого будут выглядеть, как настоящее чудо. Точно так же, как исполнение пророчества о затмении, — стал объяснять Коул.

Он упомянул пророчество специально для Миюри, ведь это она сказала, что предсказание лучше делать Коулу, а не этому королю-наёмнику, на которого нельзя будет положиться.

— Многие люди удивятся нашим чудесным способностям решать задачи, они станут видеть в нас своих спасителей в этом полном беспорядка мире. Достижение этого сможет оказать большую помощь госпоже Илении в поисках новой земли, — Коул чуть помолчал и продолжил усталым голосом. — В житиях святых рассказывается о чудесах, которые совершали святые, помогая людям. Эти истории всегда короткие. Как только святые получали благодарное почитание людей, история обычно заканчивается. Знаешь, почему?

Миюри в замешательстве пожала плечами, её уши прижались к голове, словно её ругали.

— Быстро придёт время, когда мы больше не сможем оправдывать ожидания людей.

Естественно, что на способных творить чудеса людей будут всегда надеяться. Но люди есть люди, это не всемогущий Бог. Однажды появится задача, с которой чудотворец не сможет справиться, можно только представить, что подумают люди, надеявшиеся на чудодейственное решение. Могут подумать, что колодезь, из которого слишом щедро черпали, пересох, или же, что чудотворец поскупился на чудо.

И люди в этом мире жестоки.

— Помнишь подъём жителей Орбурка, города надежд? Их подъём обернулся разочарованием, которое пробудило в них враждебность.

Миюри поперхнулась этими словами. Ей очень тогда понравилось праздничное безумие, сейчас, не в силах справиться с нахлынувшим волнением, она застыла на месте, словно одеревенела.

— Люди возлагают большие надежды на Предрассветного кардинала, и если мы не сумеем поддерживать их надежды, нам не выиграть в битве с Церковью. Однако за это, естественно, потребуется расплачиваться.

— И если установить планку ожиданий слишком высоко, поддерживать их надежды будет трудно, — продолжила Иления и неожиданно вздохнула. — Я долгое время работала в одиночку, я чувствовала, что будет лучше, если про меня никто не узнает. И это правда, что господин Коул не такой, как мы.

Коул был здесь единственным человеком. Взяв в долг чудеса не-людей, он когда-нибудь должен будет заплатить за их использование. В отличие от овцы, стаскивавшей корабль с мели, от орлицы, привлекавшей к помощи невероятное число птиц, и крысы, способной проникнуть в любую неприступную крепость, Коул был только человеком. За знакомыми лицами остальных скрывался другой, огромный мир, как в чаще леса скрываются загадочные существа.

Само собой, речь не шла о том, что Коул и окружавшие его не-люди не были способны понять друг друга.

Ведь отец Миюри поверил в то, что он и воплощение волчицы сумеют понять друг друга, поверил и взял её за руку.

Однако и о различиях забывать нельзя. Особенно, когда они все имеют человеческую форму и...

— Мой брат никакой не другой! — вскричала Миюри и, отшвырнув тарелку с супом и хлеб, бросилась к Коулу.

Он каким-то образом сумел удержать её, прежде чем она с силой молота чуть не врезалась своей добыче в горло с угрозой задушить.

— Нет никакой разницы! — снова крикнула Миюри.

Люди и не-люди. Более несовместимые, чем язычество и истинная вера.

Девушка, бывшая чувствительнее кого бы то ни было, к любым границам, сейчас перепрыгнула через них.

Когда Миюри потёрлась лицом о грудь Коула, и его рука сама собой стала гладить её по спине, заговорил, к удивлению Коула, Ваден.

— Что ж, если это так, разве это не прекрасно? — сказал он непринуждённым тоном.

Затем Ваден взял у своих крыс тарелку с супом, отброшенную Миюри и пойманную этими крысами в невероятном прыжке, и протянул её Коулу.

Всё ещё прижимая к себе Миюри левой рукой, Коул как-то ухитрился правой забрать тарелку, а Ваден с некоторой насмешкой над собой добавил:

— Мы всегда держимся в тени, на то мы и крысы. Мы знаем, как опасно выделяться. Ну-у, как мы взяли на борт госпожу овцу, мы почувствовали себя немного более великодушными.

Ваден иронически пожал плечами, а Иления, немного нахмурившись, ссутулилась.

— Я тоже так думаю. Я вспомнила, как однажды давно хозяйка... нет, госпожа Ив меня ругала. Тогда один отрговый дом украл груз госпожи Ив, и я буквально перевернула их здание вверх дном, чтобы всё вернуть.

Даже Шарон была ошеломлена её признанием. Овцам свойственно схватиться за что-то одно и держаться за это, но в словах Илении чувствовалось что-то вроде тоски по Ив.

Коул представил себе задыхавшуюся Ив, которая стояла лицо к лицу с улыбавшейся Иленией, вернувший товар хозяйки из разрушенного здания торгового дома. Его сестра-волчица тоже могла бы сделать такое, так что он не мог сказать, что это его не касалось.

Коул услышал, как вздохнула, посмотрев на Миюри, Шарон.

— Случайно встречающиеся в портовых городах земляки имеют обыкновение ввязываться в тавернах в разборки, выходя из них заметно ощипанными. И вот сейчас я впервые вижу собравшихся по какой-то причине вместе так много схожих особ, — произнесла Шарон немного противным голосом, вероятно, в порядке своего рода покаяния.

Жизнь Шарон была глубоко вплетена в жизнь мира людей. Поэтому, вероятно, она использовала когда-то силу своей птичьей крови и обрела достаточно болезненный опыт.

— Ну, ладно, думаю, я несколько поддалась вашему общему настроению, — добавила она, ошеломлённо глядя перед собой на Миюри, прижимавшуюся к Коулу, и Коула, придерживавшего Миюри, словно в попытке защитить её. — Как бы то ни было, но для вас это может быть опасно. Я хочу протянуть вам руку помощи.

Коул не смог издать не звука, но Миюри в его руках что-то простонала.

— Однако то, что следует быть более сдержанными, верно. В первую очередь в злоупотреблении использования моих собратьев-птиц.

Коул это понимал, ему оставалось лишь кивнуть.

— Хорошо, уяснили, что слишком выделяться — плохо. Но что ты собираешься в таком случае делать? — спросил Ваден, покачивая головой. — Дело в том, что если мы будем следовать осторожности, не желая, чтобы наши усилия выглядели чудом, мы, без помощи нашей силы, не сможем найти, куда отправился астроном.

Между идеалом и реальностью всегда существует трещина, которую нельзя засыпать.

— Предполагаемое затмение, о котором идёт речь, может быть через полгода, но может и завтра. Сейчас же лучше всем успокоиться.

Существовало и такое обстоятельство. Каждый ушедший день приближал к тому моменту, когда кто-то поднимет к небу свой посох.

— Хорошо бы найти какой-нибудь способ сузить круг мест, где искать, — высказал пожелание Коул.

Например, похоже, что астронома не заставили уехать, а напротив, даже давали деньги на покупку книг. Раз так, высока вероятность, что он продолжает следить за небесными светилами. Эти два момента могли дать важные подсказки. Но в действительности эти подсказки не удавалось как-то использовать.

Снова заговорила Шарон:

— Услышав, что вы хотели сделать, меня первым делом обеспокоило, что если не сузить круг поисков, ничего не удастся сделать. И чтобы было немного больше времени обдумать это, я мчалась, как могла. Конечно...

После этих слов Шарон вздохнула, будто сдалась.

— Конечно, я не буду упрямо отказывать, если действительно необходимо использовать силу птиц в очень большом количестве. У нас есть сила, у вас есть цель. И у меня есть, по крайней мере, одна причина надеяться на ваш успех.

Шарон была вплетена в мир людей, в котором хотела защитить многочисленных сирот. Продолжит ли существовать её приют, зависит от поддержки Хайленд. Поражение в битве с Церковью обернётся большой, мрачной тенью. Если так, дала понять Шарон, не стоит стесняться в средствах ради достижения своей цели.

— Моя цель — новый мир на новой земле, но меня многое связывает с господином Коулом и теми, кто с ним. Я в любой момент могу одолжить мою силу, — сказала мления, и Коул кивнул в ответ. — Однако уже поздно, может, нам стоит на этом разойтись?

Иления посмотрела на Миюри.

Особых возражений не последовало, решение разойтись было принято.

Миюри ещё не успокоилась, и беспокоившиеся за неё крысы предложили ей хлеба, который она взяла со смущением на лице.

Ещё в Ньоххире, когда иной раз сама мудрая волчица строго выговаривала Миюри, юная волчица погружалась в совершенно мрачное состояние духа, но этой девушке было присуще замечательное качество: стоит ей поесть, её энергия тут же возвращалась к ней, словно исчезал горб на спине. Остывший суп был допит ею на одном дыхании, Ваден повёл Шарон в каюту, где она могла поспать, Иления же отправилась с подчинёнными Вадена каюту на палубе, в которой прокладывали путь и хранились карты, она собиралась посмотреть, какие портовые города существовали вдоль побережья.

Каюта, только что полная народу, сразу опустела.

Волки обычно предпочитают лес, в котором легко оставаться незримым, а не луг с широким обзором, но мрачная, опустевшая каюта, похоже, волчицу не устраивала, и она попросила Коула подняться на палубу.

Слабый дождь к этому времени уже утих, прохладный, в меру влажный ветерок мягко гладил лица.

Миюри почти пришла в себя, но всё ещё оставалась молчаливой. Должно быть, её поразила грань между людьми и нечеловеческими созданиями, с которой она неожиданно столкнулась.

Не-люди обладали могучей силой, но чем больше человек одалживал у них эту силу, тем больше он сам отдалялся от мира людей.

Коулу довелось услышать сказку, в которой овца спаслась от медведя, облачившись в волчью шкуру, конец у сказки был печальным: овца сама поверила в то, что она медведь. Если продолжать одалживать силу нечеловеческих существ, можешь в итоге незаметно для себя забыть, что ты сам человек.

Миюри была рождена на этой разделяющей грани, ей казалось, что она могла свободно перемещаться по обеим сторонам от грани, но, может быть, она лишь притворялась, что не видит грани. И когда эта грань вдруг предстала перед ней, она оказалась обеспокоена и напугана этим явлением.

У этого доброго к людям волчонка шерсть была ещё недостаточно густа, чтобы переносить холод и одиночество.

— Возможно, стоит вернуться на постоялый двор, — предложил Коул, и одно её волчье ухо повернулось к нему.

— Госпожа Иления, — вдруг произнесла Миюри.

— Мм?

— Если госпожа Мления всё же найдёт новую землю, ты, мой брат, всё равно будешь рядом со мной, да?

Коулу потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить суть произнесённых слов.

Возможно, как любительница приключений или как та, в ком течёт нечеловеческая кровь Миюри, если новая земля будет найдена, не сможет не отправиться туда. Если замысел Илении создать страну только для не-людей осуществится, то там Миюри не придётся больше прятать уши и хвост, там она будет окружена подобными себе. Но Коул не мог не представить себе, как Миюри, высадившись в порту на новой земле, почувствует себя потеряно, потому что рядом не будет её брата.

Люди там, не-люди здесь.

Смятение Миюри было вызвано, должно быть, тем, что она ещё аз увидела расстояние между одними и другими.

— Будь ты священником, — сказал немного шутливо Коул, — ты бы сказала, что Бог всегда с тобой.

И он погладил по голове Миюри. Её обычно гордые, острые уши безвольно обвисли.

— Я же, знаешь ли, не Бог, — продолжил он, и Миюри, тяжело вздохнув, посмотрела в небо. — К тому же я когда-нибудь уже не смогу сопровождать тебя в твоих сумасшедших приключениях. Настанет время, когда я буду сидеть в какой-нибудь тихой часовенке и молиться за твоё благополучие в пути.

Она не из тех, кто слушалась, если её попросить вести себя тихо, но, хотя Коул искренне желал, чтобы она поскорей успокоилась, он в то же время не собирался заставлять её сидеть на стуле, положив руки на колени. Чем угрюмо сидеть в комнате с мрачным лицом, лучше пусть она радостно порхает по свету, в конце концов, и Коул чувствовал бы себя счастливей тогда.

Мири выглядела подавленной, будто на лишилась своего корня, будто её оттолкнули.

— Однако, — произнёс Коул и легонько ущипнул, почти погладил, её щеку. — Дверь открыта в любое время. Разве этого недостаточно?

Коул не знал, где должна находиться эта дверь — в Ньоххире или где-то ещё. Но если волчица, не способная жить в маленьком мирке, ринется в большое приключение и вдруг почувствует утомление, у неё должно быть место, где она сможет остановиться. Чтобы, даже разочаровавшись и потерявшись в мире, она обязательно бы его нашла.

— Я навсегда останусь твоим старшим братом, даже если мы с тобой расстанемся.

В лютую бурю, когда ничего не увидеть отчётливо, это, одно-единственное, будет светить наверняка.

Эту мысль вкладывал Коул в свои слова, но Миюри, тихо всхлипнув, вдруг помрачнела.

— Быть вечно твоей сестрой... Нет, — буркнула она.

Нежелание сдаваться — признак силы.

— Ты даже не можешь называть меня как-то иначе, корме как "брат", — с лёгким смешком возразил Коул.

Волчонка легко поймать, если его раздразнить, он сам вылезет, чтобы укусить.

Миюри вцепилась в плащ Коула, а он с лёгкой улыбкой погладил её по голове.

Даже в Ньоххире замужество Миюри беспокоило Коула, хоть и не так сильно, как её отца. Он с волнением представлял себе, как эта непоседливая девушка покидает дом, и купальня становится тихой.

Но она расстанется с домом не навсегда, в мире всё связано. И если продолжаться продвигаться вперёд, обязательно доберётся до своего нового дома.

— Если ты солнечная святая, то для меня провожать взглядом твоё сияние с востока на запад — это, думаю, не слишком много.

Горячность и неутомимость, дававшие уверенность в том, что если Миюри и пропадёт, то обязательно появится вновь, делали её прозвище — "солнечная" — как нельзя более подходящим для неё.

— А на случай, если ты увязнешь в ловушке тьмы, я буду держать зажжённым свой тусклый огонёк.

Чтобы показать, что рассвет уже пришёл.

— В конце концов, я преподобный Предрассветный кардинал, — Коул снова потрепал Миюри по голове. — Ладно, скоро начнёт холодать.

Коул имел в виду, что пора идти на постоялый двор, но хитрая Миюри нарочно притворилась, что неправильно поняла его слова. Она всем телом крепко прижалась к нему, пытаясь протиснуть голову ему под мышку. Имея в виду, что ей нужно делать именно это, чтобы не простудиться.

— Эй, подожди-ка... — пробормотал Коул, пытаясь её удержать.

Хвост Миюри радостно ходил вверх-вниз.

Коул был рад, что ей стало лучше, но он не хотел, чтобы Миюри навсегда осталась избалованным ребёнком. Он силился оторвать её от себя, но эта волчица не желала сдвигаться ни на ноготь.

— Миюри, хватит, перестань.

— Ху-ху-ху-ху! Не-а!

Если Шарон или Ваден увидят нас, подумал Коул, они снова будут ошеломлены. Крысы, побеспокоившиеся ранее о Миюри, задрав головы, смотрели на них двоих.

Слова о тусклом огоньке, освещавшем путь заблудшим во тьме детям, вполне подошли бы для Священного писания. Но день, когда Миюри и он смогут стать маяками для людей и без лишнего шума, не страшась ни дождя, ни ветра, будут вести за собой людей, был ещё далёк. Сейчас же Коул чуть не падал от игривого поведения этой юной волчицы.

Он уже начинал сердиться на её своевольное упрямство, когда...

— Ха-ха-ха, — смеялась, ёрзая по телу Коула, Миюри, ещё не замечая, что что-то привлекло его внимание, а заметив, в тот же миг остановилась. — Мм... Мм?

К Коулу пришло ощущение, что впереди что-то было, и он постарался увидеть, что это. Всё будто застыло, подчиняясь безмолвному чему-то.

Как бы то ни было, а Миюри первой пришла в движение. Она, делая вид, что трётся лицом о его грудь, тихо произнесла:

— Кажется моему брату в голову пришла мысль, попробую-ка угадать.

Коул несильно оттолкнул голову Миюри, таким жестом выражают неудовольствие собаке, которая не может чему-то научиться.

— Прежде чем отправиться в целую кучу портов, следует проверить некоторые определённые места, — ответил он.

Миюри, которую не особо заботило состояние своего хвоста, но которая не забывала заботиться о своих волосах и часто просила расчесать или заплести их.

Не дождавшись продолжения, она принялась тормошить его, бить своим кулачком, но несмотря на то Коул продолжал смотреть на то, что предстало перед его внутренним взором.

То, что располагается немного в отдалении от жилищ людей, поэтому некому будет удивляться, что там кто-то приходит или уходит среди ночи. А кроме того, оно всегда устремлено к небу.

— Маяки! — нашла сама ответ Миюри.

Серьёзных оснований считать такой ответ правильным не было, но у Коула возникло странное чувство уверенности.

Миюри, от которой Коул безуспешно пытался отцепиться, сама отпустила его и со скоростью ветра помчалась к двери на нижнюю палубу.

Иления, только что вышедшая из двери, поспешно уступила дорогу, но, взглянув по очереди на стоявшего Коула и исчезавшую Миюри, побежала вслед за последней.

Крысы тоже покинули палубу через свой собственный ход.

Коул перевёл взгляд на небо и сощурил глаза. Облака стали редеть, но пока ещё недостаточно, чтобы увидеть звёзды.

Они не были видны, но они там были.

Коулу показалось, что ему удалось коснуться невидимого хвоста астронома, и он побежал за Миюри и Иленией.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

На корабль срочно позвали Ле Руа, в каюте на столе развернули большую карту.

Ваден, стоя перед картой, заговорил на правах капитана:

— Поскольку спешно отправленному астроному покупали книги, можно считать, что обращение с ним было неплохим. Можно сказать, что его сманили, а не похитили. Следовательно место, в которое его отправили, должно было давать ему возможность вести астрономические наблюдения. Раз так, это может быть крупный город, аристократы которого соперничают между собой, шпиль какого особняка можно увидеть отовсюду, или же большая церковь, или монастырь.

Изложив свои предпосылки, Ваден разместил на карте фигурки рыцарей из настольной игры.

— Однако нашлась и более подходящая возможность. Место, в котором не вызовет интереса приход или уход незнакомцев, где даже инквизиторы не удивились бы горящему среди ночи свету.

Деревянная фигурка рыцаря заняла своё место на месте, не принадлежавшем ни одному из местных аристократов, — прямо в море.

— Ясно, наверное, это маяк на острове, — предположил Ле Руа.

— На территориях, находящихся под влиянием союза Рувик имеется несколько таких мест. Но одно из них наиболее удобно.

Моряки Вадена были деятельными мореплавателями, и когда Коул сообщил им, что, кажется, видел маяк в порту, они сразу сообщили название острова.

— Ха-ха... — продолжил Ваден. — Правда жизни заключается в том, что трещины между правителями становятся раем для преступников.

У Миюри возбуждённо горели глаза, она всегда любила истории про отряды конных всадников, разъезжавших по равнинам, однако истории про бороздивших моря пиратов ей нравились не меньше.

— Прежде портом владело королевство, и оно соорудило достаточно добротный маяк. А потом королевство оставило эту территорию, кому принадлежит право на неё после этого, не вполне ясно, свет маяка погас, и зажечь его вновь будет стоить немалых средств. Никто не был готов потратиться на остров, обитатели которого напоминают пиратов.

— Тогда, если на маяке поселился бы астроном, который каждую ночь наблюдал за звёздами и время от времени зажигал свет, то он, наверное, не вызвал бы подозрений, скорее, это бы всех устроило, — предположил Коул.

— А сверх того, в порту на острове нет сборщиков налогов. Можно привезти дорогие книги, и на это никто не обратит внимания.

Поскольку идея выслеживания астронома основывалась на изменениях в торговле книгами, Коул не удивился бы, если похитители тоже были озабочены тем, чтобы не оставлять записей о налогах. А значит, для тех, кто опасается преследователей и не хочет оставлять следы, удобнее этого острова, наверное, места бы не нашлось.

— Так что если начнём поиски с этого места, многого не потеряем, я думаю.

Ле Руа промычал, потирая подбородок, потом сказал:

— Исходя из услышанного, думаю, можно попробовать. Смысл в этом есть.

Будешь нетерпелив в погоне за результатом — тебе и белое может показаться чёрным. Но одобрение Ле Руа подкрепляло уверенность Коула.

— Тогда решение принято, — подытожил он.

Высадиться на острове и попытаться найти астронома.

Миюри, наклонившись к карте, стала пристально всматриваться в неё, и Коулу показалось, что из её темени и поясницы вот-вот вырвутся уши и хвост. В голове этой девушки разворачивалось большое, головокружительное приключение, в котором они в ходе морского сражения прорываются к острову, высаживаются на нём, побеждают бесчисленную толпу головорезов и отбивают у них астронома.

Коул мог бы сказать, что увлечённо разыгрывать героя для было лучше, чем впадать в уныние, однако на её поясе висел настоящий меч.

Если оставить дело Вадену и его команде, в ход пойдут клыки и когти пострашнее этого меча.

— Ладно, брат, когда отправляемся?

На Коула смотрела пара горящих глаз. Какие-либо обсуждения уже вряд ли были усестны.

— Господин Ваден, большое спасибо за твою помощь.

Ваден улыбнулся при виде изменившегося настроение Миюри.

Ле Руа остался в Арберке, Шарон тоже сошла с корабля. Миюри всегда сердилась на неё, называла курицей, но ей стало немного грустно, когда она узнала, что Шарон не поплывёт с ними на остров Кобб.

— Я должна дать Священное писание на общедоступном языке этому книготорговцу для продажи. Чтобы он прояснил мне ситуацию с этим, — объяснила с улыбкой Шарон, немного озадаченная разочарованно повисшим хвостом Миюри.

Она покажет Ле Руа образец напечатанной Священной книги, чтобы узнать, сколько у него может оказаться покупателей, и сколько они будут готовы заплатить, это позволит решить, сколько книг надо будет напечатать. Хотя Хайленд и Ив покрывали расходы на книгопечатную мастерскую и ремесленников, их возможности не были безграничными. Пора было действительно начать обращать в деньги всё, что было возможно.

— Это была отличная возможность приключения, — разочарован сказала Миюри, но её тон говорил: глупо упускать такое развлечение.

Шарон с усмешкой ответила:

— Всё хорошо. Я больше не пускаюсь в приключения сама, я вполне смогу читать эти приключения своим детям, чтобы утешать их.

Шарон могла показаться жёсткой, но в действительности она была очень заботливой, и сироты в приюте её любили. И потому легко представлялось, как она читает в приюте довольным детям сказки. Однако Миюри, наоборот, раздражённо закатила глаза, поняв, что Шарон сравнила её с ребёнком.

А на следующий день после этого разговора двух близких подруг корабль Вадена снялся с якоря и поплыл к острову Кобб.

— Плавание до острова займёт дня два? — уточнил Коул у Вадена.

— Если ветер не переменится.

Миюри махала Ле Руа, пришедшему в порт проводить корабль, пока книготорговец был ещё виден, потом она долго смотрела на город Арберк, будто ей не хотелось покидать его.

А Шарон не могла их проводить. Дело в том, что если она была бы человеком, то никак бы не успела добраться до Арберка. И на том важном совещании, на котором было решено отправиться на остров Кобб, её не было, потому что там присутствовал Ле Руа, и он мог задаться вопросом, как она могла добраться до портового города так быстро.

Если продолжать полагаться на силу не-людей, когда-нибудь несоответствие такого рода будет раскрыто.

Мысли Коула понеслись дальше, к скорому времени, когда сражение с Церковью завершится, и во всём мире наступит мир, но в этот момент неподалёку прозвучал расслабленный смешок:

— Ху-ху, пиратский ос-тро-ов...

У борта корабля, держась за него руками, стояла Миюри. Потом она вдруг присела и наклонилась вперёд, словно вбирая из невидимого колодца настрой. Тут же появились уши и хвост, шерсть на них блестела, словом, она снова была полна сил и готова действовать.

— Размахивать мечом — последнее средство, — указал ей Коул.

Вероятнее всего, что с астрономом обращаются как с учёным и не удерживают силой в тюрьме. Поэтому охрана, вероятно, будет малочисленной, и должно быть достаточно места, чтобы избежать каких-либо неприятных случайностей.

Но Миюри пропустила его наставление мимо всех четырёх ушей, рывком выпрямилась и со словами: "А, точно! Я должна спросить господина Вадена, найдётся ли у него повязка на глаз!" убежала.

— Тогда ты станешь пираткой, — откликнулся Коул.

Стараясь подавить досаду, вызванную разыгравшейся девушкой-сорванцом, он заметил крыс, тихо смотревших на него снизу вверх.

Остров Кобб был не очень большим, деревья на нём давно уже вырубили, совершенно его оголив. Остров окружало множество скалистых рифов, единственным местом, куда могли подходить суда, был порт в южной части острова.

Вся поверхность острова представляла собой чередовавшиеся участки голых скал и небольших лугов, способных дать небольшой заработок лишь нескольким пастухам, пасшим коз, большая же часть жителей была сосредоточена вблизи порта.

Маяк, ради которого корабль Вадена отправился в плавание, находился не так далеко от порта на восточном конце острова.

Отплыв от Арберга, корабль двигался весь день, чтобы к ночи встать на якорь в защищённой от ветра бухточке. Во время ужина Ваден развернул карту и принялся объяснять:

— К северу от маяка есть небольшой участок песчаного берега, к которому можно подойти на небольшой лодке.

— Тогда давайте приплывём на маленькой лодке на этот берег, дойдём до маяка, одолеем охранников, вытащим гадателя — и всё, — выпалила Миюри с горевшими огнём глазами.

Крысы, сидевшие за её хвостом, заметно забеспокоились.

— Верно, но мне нужно кое-что уточнить, — взгляд Вадена обошёл освещённые свечой лица, остановившись в итоге на лице Коула. — Если астроном на самом деле там окажется, что ты намереваешься делать, если он откажется возвращаться в Убан?

Не было ничего, что указывало на насильственный захват астронома в башне Убана. Раз так, ответ напрашивался сам собой.

— Я не намереваюсь заставлять его вернуться обратно. Если выборщик сможет узнать дату предсказания, всё должно быть в порядке.

— В таком случае, означает ли это, что, если астроном не пожелает вернуться Убан, но захочет подняться на борт нашего корабля, ты не будешь вмешиваться?

Миюри с подозрением посмотрела на Вадена, но Коул подумал, что это можно было принять. Ведь у Илении и Вадена были свои виды на астронома. Первой задачей для Илении и её единомышленников было найти тех, кто знает звёзды, это должно было помочь в поисках новой земли.

Астроном может отказаться вернуться в Убан, но существовала высокая вероятность, что он сочтёт поиски новой земли более увлекательным занятием, чем астрономические наблюдения под бдительным надзором союза Рувик.

Если бы Предрассветный кардинал отдал бы предпочтение выборщику империи Дюрану, мог разгореться спор, как следует поступить с астрономом.

Ваден полагал, что, как капитан, он задавал само собой разумеющиеся вопросы, позволявшие продумать дальнейшие действия, но Миюри, понимавшая, о чём речь, слушала без особого интереса. Вероятно, Ваден с Иленией хотели объединиться с астрономом.

— Я не буду вмешиваться, — подтвердил Коул. — Мне бы хотелось отдать предпочтение собственным желаниям астронома.

Если астроном покинул Убан по своей воле, у него должны были быть соответствующие решимость и причины.

— Могу я ожидать этого от тебя, если даже он не назовёт даты затмения?

Уши Миюри разом насторожились, и Коул криво усмехнулся.

— Господин Ваден, — заговорила тогда Иления, — это уже слишком.

Капитан-крыса посмотрел на девушку-овцу и пожал плечами.

— У нас на борту волчица, — ответил он. — Нужно, чтобы он заговорил, прежде чем она обнажит клыки.

Если астроном будет молчать, возможно, придётся его допросить с применением насилия. Однако Ваден с Иленией хотели заручиться помощью астронома по собственным причинам и не хотели бы сами идти на столь резкие меры.

— Я сильно не кусаюсь! — надувшись, ответила Миюри и, отвернувшись, добавила. — Тебе бы я угрожать смогла.

Обеспокоенно улыбнувшись, Иления встала между Миюри и Ваденом.

— Обстоятельства, заставившие астронома покинуть Убан, ещё неизвестны. Возможно, союз Рувик поговорил с ним с высоты своих возможностей, и он, не раздумывая, покинул Убан. То же можно сказать и про алхимиков, на удивление не интересующихся внешним для них миром.

Всё ещё недовольная Миюри посмотрела на Коула, дёрнула ушами и, вздохнув, кивнула. Он бы не осмелился спросить о значении этого вздоха.

— Кроме того, если астроном и не скажет, могут найтись и другие люди, уже знающие дату затмения. Тоже случай покусаться, верно? — улыбнулась Иления, и шерсть на хвосте Миюри немного вздыбилась.

Слова Илении намекали, что кусать Миюри вольна кого ей угодно и сколько угодно, но за исключением астронома.

— Ладно, посмотрим, как там будет, когда найдём его самого, — произнёс Ваден и снова уставился на развёрнутую карту.

Прошёл от рассвета до заката следующий день, снова пришла ночь. На небе замерцали звёзды, дул умеренный ветер. На море было немного неспокойно, но у острова волнение ослабело — удачный момент для высадки без спроса. Корабль Вадена сначала прошёл разок мимо острова с севера, потом повернул и заскользил к месту высадки.

— Если мы бросим якорь, у нас не будет оправданий перед сторожевиками. Так что на время отойдём от острова.

Остров Кобб пользовался сомнительной славой, но, судя по всему, нельзя было сказать, что на нём совсем не было порядка. Содержание порта стоит денег, деньги на это взимаются с заходящих в порт кораблей. Если бы люди без должного оформления вставали на якорь за пределами порта и просто выполняли то, что им было нужно, не уплачивая сбор за использование порта, торговля станет непредсказуемой.

— Дайте знать о ходе дела светом маяка. Сигналы помните? — напутствовал отправлявшихся на берег Ваден.

Миюри, размещаясь в ледке, внимательно его слушала. Она даже намотала тёмной ткани на голову, чтобы походить на пирата.

— Я помолюсь о вашей удаче, — с серьёзным лицом сказал Ваден, когда лодка была готова отплыть, похоже, капитану крысиного корабля тоже в какой-то степени нравились приключения.

Иления, кажется, забавлялась происходившим, но Миюри сидела на носу лодки и смотрела вперёд с такой серьёзностью, которой у неё Коул никогда раньше не видел.

На вёслах сидели те подчинённые Вадена, которые могли принимать человеческий облик, ещё несколько крыс сидели у них на плечах или у ног. Над ними беззвучно парила морская птица, которую Шарон для чего-то приставила к Коулу.

Тишину над лодкой нарушали лишь скрип вёсел и лёгкий плеск волн.

При виде Миюри, смотревшей в сторону берегу, Коул чувствовал небольшое облегчение. Кажется, ни грань между людьми и нечеловеческими существами, ни её неизбежное расставание с ним в будущем её сейчас совсем не беспокоили.

Как хорошо, что ей это нравится, подумал Коул, и тут хвост Миюри немного дёрнулся вверх. Он посмотрел влево, куда был направлен её взгляд, и различил в темноте смутные очертания, напоминавшие мыс с маяком.

— Он меньше, чем я ожидала.

Коул плохо различал маяк, но он был высотой где-то в пять городских этажей.

Раньше, когда сюда приходили корабли из королевства Уинфилд, каждую ночь на нём зажигали огонь, указывавшим путь кораблям, заходившим в порт.

— Надеюсь, всё обернётся удачно, — сказал себе Коул.

Миюри глубоко вдохнула через нос и выдохнула. Может, она нервничала, а может, пыталась уловить чей-то запах. Продолжая безотрывно смотреть на берег, она, наконец, пробормотала: "Немного пахнет рыбой".

Лодка врезалась в песчаное дно у берега, Коул спрыгнул за борт. Пока он балансировал, восстанавливая равновесие, крысы уже оказались на берегу и с невероятной быстротой разбежались по сторонам. Вероятно, они проверяли безопасность этого места.

Иления помогла Коулу выйти на сушу, и там Миюри, воображая себя пираткой, показала рукой — двигайтесь — и пошла вдоль края воды.

Как только их глаза привыкли к темноте на морском берегу, оказалось, что в ней можно было увидеть куда дальше, чем могло представиться, а звук шагов в ночной тишине может показаться на удивление громким. Миюри, похоже, обмотала голову тканью не потому, что чувствовала себя пираткой, а для того чтобы скрыть выделявшиеся в темноте серебристые волосы. Коул подумал, что ей следовало убрать и серебристый хвост, но, как ни странно, он почему-то сливался с песком берега.

Они шли, перешагивая разгуливавших по ночному берегу крабов, иногда к ним подбегали крысы, проводившие разведку местности, они некоторое время бежали впереди Миюри и опять куда-то убегали.

Пройдя ещё немного, группа подошла к склону, ведущему к мысу. Здесь уже росла трава, приглушавшая шум моря, словно оно плескалось где-то далеко.

Коул, двигаясь по мокрой от росы траве, увидел, как Миюри остановилась и осторожно протянула к земле руку. Из травы выбежала крыса, взобралась по руке и прошептала что-то на ухо Миюри.

— В самом деле? — спросила Миюри и повернулась к Коулу. — Кажется, там кто-то есть.

Маяк сейчас не использовался, можно было ожидать, что он был необитаем. Может, там поселился пастух или какой-то несчастный, которому нечем было платить за жильё.

Но Миюри, конечно, думала, что это был астроном.

— Идём, — произнесла она таким тоном, будто опустила слова "вы, ублюдки", и пошла дальше.

Маяк был построен из крепкого камня, вход закрывала железная дверь. Вероятно, Иления смогла бы выбить дверь ударом рогов в обличье овцы, но Миюри отыскала небольшое вентиляционное отверстие в каменной стене и прошептала крысе:

— Можешь пролезть и открыть дверь?

Крыса прыгнула с плеча Миюри на стену и исчезла в отверстии.

Крыса, вероятно, умела менять обличье на человеческое, во всяком случае, вскоре послышался глухой скрежет извлекаемого запорного штыря.

Когда же Миюри открыла дверь, крыса в слабом внешнем свете встретила её уже в изначальной форме, чтобы не представать в виде обнажённого мужчины. Как старший брат своей сестры Коул был благодарен ему за такое понимание, а девушка-сорванец, не слишком обращавшая внимание на такие детали, просто пошла вверх по винтовой лестнице.

Внутри пахло камнем, а море, как ни странно, не ощущалось совсем. Да и шум моря был слышен еле-еле.

И вдруг сердце Коула громко забилось в груди. У него не было ощущения присутствия здесь охранников, а в крайнем случае с ним шли Миюри, волчица, надёжнее любого рыцаря, и Иления, способная сокрушить целую армию, появись она тут.

Возможно, Коул так разволновался, потому что был робок от природы. Или, может, потому что мог увидеть астронома, искусного в предсказании движения небесных тел.

Дотронуться до края одежды Бога можно не только через молитву, судя по башне в Убане, астрономы, возможно, каждую ночь возносили Господу больше молитв, чем кто-либо ещё. С этой мыслью Коул, шаг за шагом, поднимался по лестнице.

Свечу Коул зажечь не мог, поэтому он поднимался, следуя за светлым хвостом Миюри, пока не вышел на свободное место. Здесь чувствовался сильный поток воздуха, вероятно, прямо над этим местом и зажигали маяк.

Потом Миюри открыла деревянное окно, внутрь проник свет, освещая убранство комнаты. Она была похожа на монашескую келью для странствующих монахов в отдалённом монастыре. Голые стены, почти без мебели, а также стопки книг.

Но то, что висело на стене, не было ни изображением Спасителя, ни рисунком ангела.

Это была огромная карта неба.

— Нашли, — сказала Миюри.

Её горящий взгляд был сосредоточен на спящей в обнимку с большой книгой девушке.

Длинные чёрные волосы девушки разметались во все стороны, точно разбрызганные капли крови, но это не создавало жуткого ощущения, поскольку было хорошо видно, что она действительно спала.

Это было лишь возможностью, что девушка покинула Убан под влиянием союза Рувик без особых размышлений, но у Коула было ощущение, что так оно и было.

Ещё он ощутил схожесть этого места с башней в Убане и своей комнатой в Ньоххире. У кровати засновали крысы, Миюри поднесла нос к лицу девушки и понюхала его, но девушка, похоже, так и не проснулась. Напряжение Коула начало спадать.

— Будим её? — предложила Миюри, посмотрев на Коула, тот устало кивнул. — Госпожа гадалка, просыпайся!

Миюри положила руку на плечо девушки, и от этого лёгкого прикосновения та вздрогнула всем телом. Её глаза открылись и посмотрели на Коула — заспано и бестолково.

— Э?.. Что?

— Ты гадалка? — спросила Миюри, и девушка растеряно заморгала.

— Мы здесь, потому что выборщик Дюран приказал найти тебя, — объяснил Коул, и немного детские черты лица девушки разом ожесточились.

— Твой кинжал у меня, — заявила Миюри, которой крысы уже передали оружие, вытащив его из-под подушки. — Закричишь — пойдёшь на корм рыбам.

Девушка, тайком шарившая правой рукой под подушкой, ахнула и отодвинулась.

— Не пойми превратно, — успокаивающе заговорил Коул. — Мы пришли не за тем, чтобы заставить тебя вернуться.

Девушка посмотрела на Коула, потом на Миюри и, наконец, на Илению. Она казалась сбитой с толку, похоже, вид ночных гостей представился ей странным для преследователей, посланных бесчестным выборщиком.

— Собст... соб... — попыталась что-то сказать девушка, но от волнения и растерянности не смогла и закашлялась. — Кхе-кхе-кхе...

Откашлявшись, она несколько успокоилась и снова заговорила:

— Собственно... а почему именно здесь?

По её тону Коул решил, что она, вероятно, достаточно деятельно участвовала в подготовке своего побега. И совершенно не беспокоилась о том, что её могут найти. Отсюда и её замешательство.

— Это несложно, — гордо выпятила грудь Миюри. — Мы объездили весь мир.

Коул легко хлопнул Миюри по голове и дал небольшую подсказку девушке:

— Я бы посоветовал воздержаться от покупки книг, когда ты в следующий раз будешь убегать.

Девушка посмотрела на Коула, потом на большую книгу, с которой спала, и поникла.

— Книги, значит...

— Кроме того, для наблюдения за небесными телами необходимы инструменты и подходящее место, — добавила Иления, поднявшаяся по лестнице на верхний этаж изучить ситуацию и, вероятно, обнаружившая там эти инструменты. — Это естественным образом направляет поиски.

— У-у-у... как же так? Они говорили, что здесь никогда не смогут найти...

Она выглядела, может, немного старше Миюри и Илении. Однако жесты и интонации на удивление детскими, словно она оталась ребёнком. У Коула сложилось впечатление, будто она прожила всю жизнь, уделяя внимание лишь тому, что ей нравилось.

— "Они" — ты имеешь в виду союз Рувика?

Девушка посмотрела на Коула своими тёмными глазами, сжала губы и отвернулась. Этим она так напомнила Миюри, что Коулу стало очень спокойно. Знакомое всегда успокаивает.

— Мы могли бы немного поговорить, если хочешь.

Девушка какое-то время намеренно не обращала на него внимания, но, заметив краем глаза, что Миюри уже теряла терпение, со вздохом кивнула.

Они разожгли огонь и разогрели воды. Попутно Миюри воспользовалась этим огнём, чтобы на верхнем этаже подать сигнал Вадену.

Коул тоже немного осмотрелся и нашёл устройство для наблюдения за небесными телами, уступавшее по размерам тому, что осталось в башне Убана, но включавшее в себя полукруглую железную полосу с большой иглой, напоминавших лук со стрелой.

— Амаретта, — пробормотала девушка, будто сдавшись.

Несколько мгновений потребовалось Коулу, чтобы понять, что она назвала своё имя.

— Меня зовут Тот Коул, — ответил он. — Это госпожа Иления. Эта непоседа — Миюри.

Девушка отпила горячей воды и кивнула.

— Ну и? Для чего вы проделали такой путь из самой глубины гор до этого места? — спросила она с прямотой, снова напомнившей этим Миюри, смирившись, что уловка с её тайным местом раскрыта.

— Выборщик Дюран находится в тяжёлом положении. Правитель в качестве последнего средства восстановления своей власти просил тебя предсказать затмение, но ты сбежала с этими сведениями. Правильно, да?

Амаретта с недовольным видом отпила ещё воды и выдохнула горячий воздух.

— Со всем этим вот что на самом деле.

Коул не ответил, но снова взглянул Амаретте в глаза. Девушка-астроном, похожая на ребёнка, пристально посмотрела в ответ и отвернулась.

— Значит, вы поверили его словам и пустились за мной в погоню?

Коул знал от Ив, что опытные торговцы иногда решаются специально разозлить партнёра по переговорам, чтобы получить преимущество в них, но он чувствовал, что Амаретта просто попыталась ужалить их. Миюри, стоя рядом с Иленией, очень холодно взглянула на Амаретту, ей, вероятно, не понравилось это сходство между ними.

— Я говорила ему, что затмение предсказать невозможно.

Коул посмотрел на Илению, та ответила кривой улыбкой. Вряд ли это было неумелой попыткой солгать.

— Пророчество затмений — это что-то вроде легенды, издавна рассказываемой про астрономов. Прежде всего, знаете ли вы о звёздах на небесной Млечной дороге, именуемых планетами?

— Э?

— Ещё мудрецы древности обнаружили, что их путь ничем не отличается от линии на бумаге, которую выводит пьяный!

Коул был уверен, что когда-то слышал, что планеты — это блуждающие звёзды. Он посмаковал эти слова, любуясь высказыванием, но тут что-то прикоснулось к его плечу, возвращая к действительности. Она встала рядом с ним, все эти небесные сложности её не интересовали.

— Почему в таком случае ты сбежала из гор? И... — Миюри, наклонившись, вплотную приблизилась к лицу Амаретты, чтобы её слова не слышали остальные, кроме Коула. — Почему ты изучала Медведя-Лунобивца?

Изумление, написанное на лице Амаретты, отличалось от удивления, когда она, проснувшись, обнаружила рядом посторонних, или эти посторонние оказались посланцами коварного выборщика. К этому изумлению примешивалось любопытство.

— Что? О чём ты говоришь?

— Я слушаю тебя! — попыталась атаковать Миюри.

Вместо того чтобы отшатнуться от яростной Миюри, Амаретта, наоборот, придвинулась к ней:

— Ты тоже интересуешься медведем, охотящимся на луну? Где ты о нём услышала? Что именно?

— У... э? — переспросила ошеломлённая этим натиском Миюри.

— Постой, у меня есть карта. Скажи, где ты слышала об этом. В горах на севере? Или на южных равнинах? Какие ещё истории ты слышала? Ты действительно думаешь, что был медведь, охотившийся на луну?

Миюри против воли, вздрагивая от вопросов, отодвинулась от неё к Коулу и с беспокойством посмотрела на него.

Амаретта, почесав голову, с кровати потянулась к подвешенному вверху ящику и достала сложенную карту.

У Миюри в характере тоже было не обращать внимания на окружающее, если перед ней оказывалось то, что ей нравилось, но возраст Амаретты был, кажется, иной.

— Госпожа Амаретта, — обратился Коул, Амаретта, пожиравшая глазами развёрнутую карту, резко подняла на него взгляд. — У нас могут оказаться некоторое интересные тебе сведения.

Сведения тоже могут быть деньгами, как в том случае, когда Ле Руа обменивал их на сведения других торговцев.

Если она вообще не собиралась предсказывать дату затмения, тогда было непонятным, что эта Амаретта делала в Убане, и зачем союзу Рувик удалять её оттуда. В обмен на эти сведения Коул мог поведать то, что слышал в своих путешествиях об охотившемся на луну медведе, что тоже должно было иметь некоторую ценность.

— Прежде всего, что ты изучала в Убане? — спросил Коул, глядя на Амаретту в упор.

На его смотрели большие, чёрные глаза, похожие на глаза ребёнка. С таким серьёзным, как у неё, лицом дети рассказывают взрослым о чудовищах, которые они увидели минувшей ночью.

— Если я и расскажу, всё равно ж не поверите.

Эти слова отделили её от того ребёнка, которым она казалась. Словно она до ненависти хорошо знала, каким смешным в этом мире казалось разглядывать каждую ночь звёзды.

И потому Коул произнёс:

— Однажды мы столкнулись с кораблём-призраком, перевозившим человеческие кости.

Возможно, он сказал это не столько, чтобы завоевать её доверие, сколько, чтобы успокоить. В конце концов девушка перед ним была похожа на Миюри, когда её увлекала какая-то сказочная история.

— Э?.. Чт-что-что? Корабль-призрак?

— Скажу сразу, это оказался корабль контрабандистов, но если ты хочешь узнать подробней, тебе надо будет чем-то расплатиться за это.

Заинтригованная Амаретта не могла выпустить наживку... Наверное, точнее будет счесть, что она поняла, что может встретить понимание.

— Поняла, поняла. В тех горах ходит легенда о медведе, охотящемся на луну. Я хотела это изучить это и отправилась туда. Почему я хотела узнать о охотившемся на луну медведе, мне бы не хотелось об этом распространяться, но моя мама — астролог, так что это было суждено мне.

Грань между астрономами и астрологами тонка. А при слове "суждено" Миюри просто задохнулась.

Может быть, мать Амаретты была не-человеком или происходила от не-человека?

Коул посмотрел на Миюри и Илению и спросил:

— Ты когда-нибудь видела, как медведь охотится на луну?

Амаретта пожала плечами и ответила, осторожно подбирая слова:

— В каком-то смысле.

— Э!?

— Вам же доводилось видеть кометы, так?

Какая тут связь?

Вероятно, у Коула на лице это отразилось замешательством, и Амаретта, казалось, была потрясена, словно знаток перед круглой невеждой. Нет, её потрясение могло означать, что она никак не ожидала, что кого-то могут действительно заинтересовать такие вещи.

— Медведь, охотящийся на луну, — это легенда. Это иносказание падения звезды.

Коул онемел.

Медведь. Охотился на луну.

Воздел передние лапы к ночному небу и ударил по луне.

И вот сбитая со своего места луна... Соскальзывает с ночного неба?

А потом эта огромное небесное тело падающей звездой рухнуло на землю, положив конец эпохи богов-воплощений?

Такая череда картинок захватила сознание Коула, и Амаретта с подозрением посмотрела на него:

— Ты же солгал? Не может быть, вы же думаете, что медведь на самом деле охотился на луну?

Те, кого ты сейчас видишь перед собой, — это воплощение огромной овцы и девушка с волчьей кровью, — чуть не вырвалось у Коула, но он сдержался.

К тому же Золотой Баран из королевства Уинфилд рассказал Коулу о том, что он со своими баранами когда-то убегал от Медведя-Лунобивца. Не было сомнений в существовании медведя в ту эпоху.

— Значит, место в горах, где построили город Убан, тоже образовалось из-за падения звезды? — спросила Миюри таким голосом, будто она осторожно, шаг за шагом, шла по занесённой снегом тропе.

И Ханаан тоже говорил, что территория города Убан представляет собой такую чудесную впадину, как будто в то место в горах обрушился удар с неба.

Тогда Амаретта с дерзкой улыбкой быстро заговорила:

— Если посмотрите на это место, вы бы так и подумали, правда? Но я так не думаю. Потому что при всей значимости земли Убана никакой истории или легенды об этом не осталось.

Лицо Миюри недовольно скривилось, чему Амаретта, похоже, была рада. Вероятно, очень редко её слушали с такой серьёзностью.

— В общем, такие, как я, являются изгоями в мире, но, когда я рассказала его величеству королю Убана о том, что хотела бы изучить, и попросила его поддержки, он отнёсся к этому восторженно.

Но после этих слов лицо Амаретты вдруг словно погасло. Осталась только усталая, растерянная улыбка.

— Существует довольно много чудаковатых аристократов, я подумала, что он, наверное, один из них, но... поняла я быстро, — сидевшая, скрестив ноги, на кровати Амаретта пожала плечами с видом наивного покупателя, которому торговец всучил поддельный товар. — Вероятно, этот король думал, что я исследую затмения и возможность их предсказания. Что это и есть медведь, охотящийся на луну.

Воздеть руки к небу, словно охотясь за звёздами.

Скользящую по небу звезду назовут падающей, но если бы она вдруг исчезла бы с небосвода, это назвали бы иначе. Это название — "затмение".

— Он даже сделал в башне для меня прекрасный прибор для наблюдения за звёздами, но в ходе этого, прежде чем я успела это осознать, праздник закончился. То место открывалось и закрывалось только снаружи.

Чтобы она не сбежала.

Последнее средство выборщика.

Амаретту вынуждали сделать то, что она не могла, для того её и поместили в тюрьму на башне.

— Тогда тебе пришла мысль сбежать на судне союза Рувик, который бы тебя вывез? — предположила Иления.

Амаретта пожала плечами.

— Конечно, а как иначе? Самой мне из этих гор ведь не сбежать? Я сказала им, что сделаю всё, если они меня вызволят, поэтому смогла убежать.

Союз Рувик, вероятно, рассматривал Убан лишь в качестве торговой стороны, из которой можно высасывать все соки, и потому должен был стремиться избежать любых помех для этого, например, восстановление власти выборщика Дюрана. И было бы вероятным наличие при дворе короля союзника союза Рувик, который следил бы за действиями выборщика.

Означает ли это, что грандиозный заговор, в котором Церковь, прикрываясь союзом Рувик, старалась вернуть себе власть с помощью предсказания затмения, просто не существовал?

Амаретта, видимо, не лгала, рассказывая о побеге из Убана. Коул мог в это верить, опираясь на то, что ни Иления, ни Миюри не выказывали никаких признаков сомнения в её словах.

— Но вы меня поймали, — очень просто сказала Амаретта и обессилено сникла. — Пропустить это... Вы ведь позволите мне?

Смиренная улыбка, возможно, она старалась держаться, насколько могла.

Если рассудить здраво, то попытка побега из рук власть имущих, насколько необоснованными не были бы их требования, грозит суровым наказанием.

Конечно, Коул не собирался сидеть, глядя на происходящее со стороны, перед лицом душевных терзаний Амаретты. Но требовалось кое-что обдумать.

А Амаретта, увидев, как Иления тоже прикидывает различные возможности, вероятно, полностью убедилась, что ночные гости не являлись верными сторожевыми псами выборщика. И тогда она с несколько посветлевшим лицом сказала:

— Я не хочу смотреть, как решается моя судьба, поэтому, думаю, я пока могу просто посмотреть на звёзды. После нескольких пасмурных дней сегодня, похоже, наконец-то, проясняется.

И Амаретта указала на верхний этаж. Почувствовав сочувствие к ней, Коул кивнул:

— Хорошо. Мы выполняем поручение выборщика, но не являемся твоими врагами. Не беспокойся.

Амаретта, чуть не плача, робко улыбнулась и сказала "спасибо".

Коул смотрел, как она поднимается по лестнице на верхний этаж, и в этот момент вдруг вздохнула Иления.

— Ну, что будем делать?

Если верить Амаретте, то, прежде всего, никакого подарка привезти выборщику не намечалось. Девушка-астроном не занималась пророчествами затмений. Если Коул хотел как-то услужить выборщику, ему следовало отвезти к нему Амаретту, но он не думал, что это будет правильным поступком.

Если выборщик Дюран и не казнит Амаретту, думал Коул, то вряд ли её отпустит. Скорее всего, снова запрёт в башне, надеясь, что она всё же сумеет предсказать затмение. Но девушка сказала, что для неё это неразрешимая задача.

— Если предсказать затмение невозможно, — ответил Коул, — тогда нет причины возвращать её насильно. В действительности нам не следовало бы возвращать Амаретту с учётом её безопасности.

Историй о тех, кто не смог справиться с невыполнимыми требованиями власть имущих и был обезглавлен или исчез подобно капле росы под солнцем, — хоть отбавляй.

— Теперь любопытно, что бы с этим сделали госпожа Иления и её друзья.

Иления потёрла подбородок.

— Если у неё есть знания о звёздах на небе, я бы хотела, чтобы она работала с нами. Кроме того, она увлечённо исследовала истории об охотившемся на луну медведе и может быть нам полезна и по этой части.

По слухам Медведь-Лунобивец ушёл в западное море, и его следы можно увидеть на дне моря. Но хотя может показаться, что он теперь связан с новой землёй по ту сторону западного моря, остаётся много неясного относительно охотящегося на луну медведя, и изучение связанных с ним легенд было бы полезным.

Иления продолжила:

— Трудность в том, что будет, когда мы заберём госпожу Амаретту. Для союза Рувик это будет наверняка означать, что её снова захватил выборщик. И тогда союз рванёт в Убан попытаться вернуть госпожу Амаретту. В результате выборщик узнает, что на самом деле мы нашли госпожу Амаретту.

— И это сулит нам неприятности...

Предрассветный кардинал предал выборщика Дюрана.

Если об этом станет известно остальным выборщикам, им будет сложно доверять Предрассветному кардиналу. Мрачная тень ляжет на замысел привлечь людей на сторону определённой стороны, чтобы противостоять Церкви.

— Значит, — рассудил Кол, — чтобы госпожа Амаретта могла вернуться домой, надо уговорить выборщика империи... наверное, так...

— Да. Но, думаю, господин Коул, ты сможешь убедить. Если дело обстоит, как мы думаем, выборщик цепляется за соломинку, нет, за летящие в небе звёзды. Если ты скажешь ему, что Предрассветный кардинал поддержит его в сохранении короны, он откажется от игры на публику с чем-то вроде предсказания затмений, так, наверное.

Иления сказала про попытку цепляться за звёзды с несколько насмешливым видом, вероятно, стараясь немного снять напряжение. Кроме того, выборщик жаждал предсказания затмения, держа курс на маяк восстановления собственной власти.

Миюри тоже говорила об этом, подойдя с другой стороны. Предрассветный кардинал должен был, по её мнению, предсказать затмение, чтобы поддержать этого выборщика.

Таким образом, пусть даже пророчества не существует, но если Предрассветный кардинал поддержит выборщика Дюрана, тот, возможно, сможет отступиться от Амаретты.

— Однако, — произнесла Иления, — поднять затонувший корабль будет непростой задачей.

Сейчас у Илении был взгляд не кроткой овечки, а холодные глаза торговца.

Занимаясь торговлей шерсти на огромной территории, Иления, вероятно, видела взлёты и падения немалого числа самых влиятельных особ. И возродить власть выборщика считала делом сложным.

Так что по её настроению Коул мог бы сказать, что на самом деле она хотела бы избрать иной путь — просто забрать Амаретту и исчезнуть с ней.

И если правителю в любом случае было суждено утратить трон, безуспешная попытка Коула помочь ему станет неверным действием.

Нет, так, вероятно, следовало рассуждать торговцу, заслужившему привязанность Ив.

Если этот бедный правитель не получит своего пророчества затмения или поддержки Предрассветного кардинала, он скоро рухнет. И тогда предательство Предрассветного кардинала, самоуправно забравшего Амаретту, плотно укроет туман.

— Я понимаю ход твоих мыслей, но... — медленно произнёс Коул.

У выборщика Дюрана не осталось иного пути, кроме как — в качестве действительно последнего средства — довериться такому молодому человеку, как Коул. И отказать выборщику в его последней надежде исключительно лишь из собственных интересов выглядело для Коула неправильным.

— В общем, я... — заговорил Коул, но тут молчавшая всё это время Миюри вдруг посмотрела на потолок.

— Эй, ничего не слышали? — тревожно спросила она.

— А? — недоумённо отозвался Коул, и в тот же миг сверху донёсся очень тяжёлый удар.

Возможно, Амаретта опрокинула устройство для наблюдений, мелькнуло в голове у Коула.

Вход на верхний этаж был перекрыт. Пребывавший в замешательстве Коул услышал, как наверху что-то волокут, потом послышался глухой удар.

Миюри коротко вдохнула и, как белка, прыгнула на лестницу. Но люк наверх под её напором не стронулся с места.

— Подожди! Что ты делаешь!? Открой!

Бам, бам, бам! — колотила она, но ответа не было.

Заняла оборону? — подумал Коул, меж тем как Иления уже пришла в движение.

— Господин Коул, — сказала она, высовываясь в окно. — Нас провели.

Миюри спрыгнула с лестницы и, встав рядом с ней, тоже выглянула наружу. В тот же миг её уши и хвост вырвались наружу, шерсть на них стояла дыбом.

— Брат, — сказала потом она, достала с груди мешочек с пшеницей и показала на свои волчьи уши.

Всё стало ясным.

Что первым делом сделала Миюри на маяке? Воспользовалась его возможностями, чтобы подать сигнал на корабль Вадена в море. Раз так, им следовало проявлять осмотрительность. Невозможно, чтобы хороший астроном был глупо, как младенец. А Коул, к сожалению, отпустил её наверх, когда она сказала, что не хочет присутствовать при обсуждении её участи.

Пока они обсуждали, Амаретта, как до того Миюри, воспользовалась маяком, чтобы подать сигнал сообщникам в городе.

— Быстрые лошади. Пять факелов... или шесть. Подняться по склону — много времени не понадобится.

Амаретта притворилась, что сдалась, разговаривала с ними и ждала возможности позвать на помощь. Для неё они ничем не отличались от стражи, получившей приказ её схватить. А доверять ей надо было союзу Рувик, уже доказавшему, что на его помощь можно полагаться.

— Брат, что делаем?

Даже после вопроса Миюри Коул продолжал неподвижно стоять. Не по какой-нибудь душещипательной причине вроде вероломства Амаретты. Он просто пытался взвесить возможные последствия.

Если бы Амаретта могла предсказать затмение, то, каких опасностей это ни стоило, её следовало захватить. Если Церковь получит срок затмения через союз Рувика, Коул со сторонниками окажутся в невыгодном положении в противостоянии с Церковью.

Но в противном случае польза от захвата Амаретты казалась Коулу сомнительной, особенно с учётом риска полномасштабного противостояния и с союзом Рувика.

Если предположить, что Амаретте в руках союза Рувика будет угрожать опасность, её можно было бы захватить силой.

Но Амаретта, обманув их, попросила помощи у союза Рувик. Раз так, возможно, будет лучше отступиться от неё, тогда положение не так запутается, и самой Амаретте будет так безопасней.

Если Амаретта будет настаивать на невозможности предсказать затмение, выборщик всё равно может цепляться эа его пророчество. Коул не мог отрицать возможность того, что выборщик не прислушается к его словам и, напротив, усилит давление на Амаретту, стараясь выдавить из неё несуществующую дату затмения. У него было для этого много возможностей, одна хуже другой, и исход любой из них был бы мрачным.

Было бы гордыней считать, что ты можешь найти наилучшее решение, такое доступно только Богу.

Однако следует делать всё, что можешь и насколько можешь.

— Мы...

...оставляем Амаретту и уходим, хотел сказать Коул.

Но тут он осознал нечто ужасное.

Амаретта обманула их и позвала сообщников.

В таком случае, не могло ли быть обманом и другое, сказанное ей?

— На самом деле... предсказание затмения?..

Пусть это маловероятно, но если на это положиться и просчитаться, произойдёт непоправимое.

Даже нищий мог стать большим мудрецом, если бы сумел предсказать затмение, при котором небесное тело исчезнет с глаз людей.

Церковь со своим пошатнувшимся влиянием может вернуть доверие людей и показать, кто представляет на земле волю Бога. И с лёгкостью отшвырнуть этого выскочку Предрассветного кардинала.

Если это так, не склонит ли оно чашу весом в определённую сторону?

Ответ должен определить наклон весов. Однако всё же...

— Господин Коул, — на его плечо легла ладонь Илении. — Есть золотое правило у торговцев. Хороший товар может встретиться раз в жизни. Его надо купить, а потом думать, что с ним делать дальше.

Иления, торговец, нанятая самой Ив.

У неё на губах всё время добрая, уверенная улыбка.

Но эта улыбка принадлежала той, которая могла непринуждённо разговаривать и смеяться, даже когда отправленный ею корабль, гружёный под завязку шерстью, попадал в страшный шторм.

Сама она говорила, что лишь немного старше Миюри, вроде старшей сестры, но Коул думал, что это определённо было ложью, судя по её действия.

И ещё Коулу следовало учесть урок Орбурка.

Когда боишься запачкаться грязью, что полетит во все стороны, ты ничего не сможешь сделать. Если ты будешь просто прав, того мало, чтобы быть правым и для мира. В этом мире бывают моменты, когда нужно заставить считать себя правым.

Что для этого не хватало самому Коулу, так это грубой силы.

— Тогда остаётся положиться только на... — пробормотал он, потом медленно, глубоко вдохнул и выдохнул, будто молясь. — Миюри, могу я попросить тебя встретить тех людей внизу?

Изнывавшая от беспокойства девушка-волчица подмигнула и показала в хищной улыбке клыки:

— Предоставь это мне!

Миюри тут же стала раздеваться.

— Госпожа Иления, что насчёт потолка?

— Несомненно. Просто укройся немного ниже. Могут полететь обломки.

Иления, оставаясь в облике хрупкой девушки со слабыми руками, с быстротой, которую Коул не смог уловить, выпустила мощные бараньи рога из-под её пышных волос, взгляд её глаз стал жёстче.

В своей истинной форме овцы она могла перевернуть здание недобросовестного торгового дома.

— Смотри сюда, брат! — услышал Коул и почувствовал, что его тянут за подол одежды.

Он повернулся — Миюри уже в волчьей форме тянула его, вцепившись в подол зубами.

У Коула сложилось впечатление, что она могла разозлиться из-за того, что его взгляд задержался на Илении. Он поспешно собрал одежду Миюри и спустился по винтовой лестнице.

Спускаясь, он на миг оглянулся — Иления, вцепившись руками в лестницу, готовилась протаранить потолок. Когда Коул спустился на один виток, сверху до него донёсся тяжёлый, низкий звук, отдавшийся дрожью в его внутренностях, и мимо него ветром пронеслась вниз Миюри.

Снизу раздалось ржание лошади, кто-то застучал в железную дверь.

Коул был бессилен что-либо сделать, он лишь молил Господа, надеясь, что хотя бы никто сильно не пострадает.

Дикий общий вопль, донёсшийся снизу, сменился мгновением молчания потрясённых людей, за которым последовала быстрая череда криков ужаса и боли, сменявших друг друга, как в уличных представлениях лицедеев, а потом всё стихло.

Мгновением позже Коул ощутил чьё-то присутствие сверху и, посмотрев туда, увидел Илению, державшей на плече что-то, завёрнутое в простыню.

— У-у! У-у-у... — полупростонала-полупрокричала из простыни Амаретта, будто ей только сейчас это пришло в голову.

Воплощение овцы Иления, судя по всему, и в человеческом теле привыкла таскать тяжёлую шерсть и справляться с непослушными овцами поэтому была способна справиться с тяжёлой работой.

Коулу было приятно и в то же время немного жутко видеть её улыбку.

— Похоже, внизу всё улажено. Я дала сигнал на корабль. Они должны забрать нас на берегу, так что пойдём.

Спустившись, Коул увидел довольную Миюри, сидевшую у двери и благосклонно принимавшая знаки восхищения от крыс. Потом она, повернув к Коулу одно ухо, неторопливо почесала задней лапой загривок, после чего подсела к нему вплотную и стала тереться о него головой — похвали меня, ну похвали же.

Конечно, Миюри всегда вела себя подобным образом, но сейчас она была в форме волчицы, размером с медведя, и Коул чуть не падал от её заигрывания. Когда же он, приложив все силы, постарался её отодвинуть, Миюри только сильнее завиляла хвостом, прося приласкать её.

Тем временем крысы перебегали от одного поверженного мужчины к другому, ловко их связывая. Будучи моряками, они, естественно, умело обращались с верёвками.

— У-у! — стонала Амаретта.

Под её стоны все покинули маяк.

В небольшой лодке, ожидавшей на песчаном берегу, их встретил сам Ваден. Он на миг удивился при виде Илении со свёртком на плече, та лишь вздохнула и пожала свободным плечом.

— В порту немного зашевелилось, у меня какое-то появилось предчувствие, — сообщил Ваден.

— Я хотел бы мирного продолжения, — отозвался Коул.

Невинность этих слов заставила Вадена рассмеяться.

Амаретту, связанную верёвкой, положили на дно лодки, и она не пошевелилась, даже когда лодка отошла от берега. Возможно, она жалась ко дну или затаивала дыхание, с ужасом заглядывая в будущее?

Когда её перетащили с лодки на корабль и освободили от маски лицо, стало ясно, что оба предположения не соответствовали действительности.

— Потащите меня этому королю?

Её взгляд был таким вызывающим и колючим, что, казалось: приблизишься неосторожно к ней — укусит.

Прежний Коул, каким он был до путешествия, растерялся бы и испугался. Но теперь он набрался достаточно опыта, чтобы опуститься на колено перед Амареттой и посмотреть ей прямо в глаза.

— У меня не было выхода, кроме как схватить тебя, ведь ты попросила помощи у союза.

Амаретта отвела взгляд с таким видом, словно хотела сказать: а как ты думал? Конечно, с её точки зрения это было разумно.

— Мы не хотим предавать выборщика, но и принуждать тебя нам бы не хотелось.

— Ха. Что ты можешь сделать, если просто выполняешь поручения?

Закрытая прежде среди книг на своём ложе, беспомощная, как бумажный жучок, Амаретта была извлечена из этого мирка. Быть астрономом непросто, если не относиться к какой-либо церкви или не быть носителем аристократической крови. Амаретта держалась теперь враждебно, подобно бездомной собаке, и Миюри, уже в человеческом обличье, хотела ей что-то сказать, но Коул остановил её движением руки.

— Меня зовут Тот Коул, — сказал он.

— Что? Зачем ты это?.. — попыталась что-то спросить Амаретта, словно увидела в полумраке что-то странное, что-то, что кажется добрым.

— Ещё я известен как Предрассветный кардинал.

— Хап? — резко вдохнула, раскрыв рот, Амаретта.

Коул сделал вид, что не видит Миюри, вставшую рядом с ним, скрестив руки на гордо выпяченной груди.

Однако Амаретта почти сразу вернула лицу суровое выражение.

— Та... такой насквозь прозрачной ложью ты собрался обмануть меня?

После того как в Орбурке самозванца признали настоящим Предрассветным кардиналом, её слова показались Коулу чем-то вроде иронии.

— Мне вполне понятны твои сомнения. Я и сам до сих пор не привык ко второму имени.

То ли смущённо поникший Коул выглядел правдоподобно, то ли его слова казались слишком невозможными, чтобы быть ложью, но недоверие покинуло лицо Амаретты.

— А с учётом обстоятельств, думаю, для тебя было бы лучше, чтобы я был Предрассветным кардиналом.

Судя по растерянному виду Амаретты, он попал в больное место.

— Если бы я была никому неизвестным, молодым и неопытным юнцом, то была бы не могла бы что-то посоветовать выборщику Дюрану, — заговорила Миюри. — Этот юнец, привыкший к простой жизни среди полей и гор, просто с гордым видом передал бы ему тебя — прямо такой, как ты сейчас. Ему останется лишь получить свою награду и отправиться с ней в таверну. А тебя быстренько бы доставили к месту, где отрубают головы.

Твоя голова упадёт, как падающая звезда! Вот чем пригрозила Миюри, и Коул, вздохнув, посмотрел на Илению, смотревшую на это с небольшого расстояния. Иления, поняв его взгляд, улыбнулась и ушла, прихватив с собой Миюри.

— Что, нравится тебе это? — спросил Коул, и Амаретта опустила глаза. — Госпожа Амаретта, возможность того, что ты на самом деле можешь предсказать, усложняет наше положение. Ты... — и Коул опустился на оба колена и посмотрел на неё взглядом священника, призывающего грешника к исповеди. — Ты всё-таки можешь предсказывать затмения или нет?

Конечно, Коул был не столь наивен, чтобы ожидать от неё честного ответа. Он ожидал, что она проявит должную сообразительность. Если она правильно оценит положение, то сможет понять, кому ей нужно довериться.

Амаретта бросила на Коула взгляд, вновь опустила и задумалась. Потом медленно произнесла:

— Никто не верит тому, что я говорю.

В прозвучавших словах не чувствовалось опустошения и безысходности. Скорее, что-то вроде толстого и очень тяжёлого осадка, осевшего за долгое время. Эта девушка была астрономом и могла рассказывать об очень странных вещах.

Коул вспомнил одну подробность, которую слышал от неё на маяке.

— Это как-то связано с твоей матерью?

Амаретта сказала тогда, что её мать была астрологом. Астролога от астронома отделяла тонкая, не толще бумажного листа, грань. Но этот тонкий лист отделял истинную веру от вероотступничества.

— Что, по-твоему, я тоже вероотступник, которого надо отдать на костёр инквизиции? — зло спросила Амаретта, и через её злость, казалось, можно было увидеть её прошлое.

В то же время Коул понял, откуда в ней эта одержимость историями об охотившемся на луну медведе.

— Твоя мать попала в поле зрения инквизиции из-за какого-то гадания о падающей звезде?

Однажды в какой-то деревне увидели падающую звезду. В одних краях в этом видят хорошее предзнаменование, в других — плохое, но обычно это решает, в конечном счете, духовенство. Но в удалённых, затерянных деревеньках, если там и есть церквушка, то священником служит в ней какой-нибудь неуч или пьянчуга, не имеющий понятия о падающих звёздах. И там люди часто обращаются к деревенским гадалкам.

Гадание, колдовство и лечебные травы — это то, что иногда становится источником существования семей, оставшихся без мужской руки. Хотя эти занятия являются источником распространения вероотступничества, но они всё ещё оставались необходимыми там, куда истинное учение проникает с трудом.

— Ха. Во как. И теперь ждёшь, что я похвалю тебя за проницательность?

— Я хочу поступить хорошо по отношению к выборщику Дюрану и в равной степени я хочу помочь тебе. Но я не смогу тебе помочь, если не буду знать действительного положения вещей.

Сложность состояла в том, что Амаретта уже лгала Коулу, лицедействовала перед ним, и так же она поступала и с другими.

В Орбурке, городе надежд, самозванца быстро признали Предрассветным кардиналом. Но здесь ложь исходила прямо из человеческого сердца, тут было по-другому. Когда лжёшь ради своей защиты от окружающего мира или от болезненных событий прошлого, уже не знаешь, чему вообще можно доверять.

— Госпожа Амаретта, — обратился Коул.

На лице Амаретты впервые отразился испуг. Вероятно, не от осознания, что сейчас может решиться её судьба. А потому что по-настоящему поняла, что даже если она попытается попросить ей помочь, поверить словам из её уст уже не смогут.

— Охотящийся на луну медведь, — прозвучали вдруг странные в этой ситуации слова.

И сказала их не Амаретта. Это была Миюри, которую должна была увести Иления.

— Разве ты не шла по следу Медведя-Лунобивца?

Коул увидел, что Амаретта смотрела на Миюри с недоумением, кажется, ещё большим, чем испытывал он сам.

— Ты забралась так далеко в горы, чтобы что-то найти по этой истории, это так или нет? Каждому ясно видно, что как король этот король-наёмник — всеобщее разочарование. Нет причин стараться изо всех сил использовать что-то потрясающее, вроде затмения, в качестве наживки для него. А значит, — Миюри освободила Амаретте руки, — ты всерьёз шла по следу медведя, охотившегося на луну. Так?

На маяке Миюри попыталась уже разузнать об этом у Амаретты, но встретила такой её напор, что была обескуражена, возможно, из-за этого она сейчас говорила на повышенных тонах — чтобы проглотить ту горечь.

— Мне стало немного любопытно, действительно ли король-наёмник был так захвачен всем этим, что запер тебя на башне лишь потому, что увлёкся историей о Медведе-Лунобивце.

Илению к этим словам проявила явный интерес.

— Я вовсе не мой брат, чтобы немедленно запереть девушку, — заявила Миюри, устремляя на Коула ледяной взгляд.

Её и Коула глаза их встретились, и она улыбнулась. Воспоминания о том, как он привязывал Миюри к стулу, чтобы заставить научиться читать, вероятно, и сегодня имели для неё значимость.

— И ещё ты сказала, что в горах не сохранилось легенд о Медведе-Лунобивце. Раз так, где ты нашла сохранившуюся легенду?

Точно, отметил про себя Коул. Так и было.

— Что это была за легенда? — продолжала допытываться Миюри. — Ведь это она обманула того короля-наёмника, вызвав у него желание достать до несуществующей звезды, так ведь было, да?

Спрашивая, Миюри вплотную приблизилась к лицу Амаретты, но та молчала. Однако и не отшатнулась, не опустила голову и встретила прямой взгляд Миюри.

По силе духа Миюри не имела себе равной в Ньоххире, но и Амаретта, конечно, была сильна. Коул уже думал, что они будут вечно смотреть в упор друг на друга, когда корабль вдруг сильно тряхнуло. В этом месте море разыгралось, и пошли высокие волны.

Оставаясь на палубе, они помешали бы команде Вадена управлять кораблём, потому что Амаретта увидела бы, из кого она состоит. Так что Коул решил предложить всем спуститься на нижнюю палубу, и в этот миг Амаретта произнесла:

— Предсказывать затмения я не могу, и это меня не интересует.

Все с удивлением посмотрели на Амаретту, но она смотрела вниз. И продолжила, запинаясь, говорить:

— Моя цель... медведь, охотившийся на луну... нет, медведь охотился на луну, и, в общем, найти звезду, за которой он охотился.

Коул слышал, что прирождённые обманщики — это люди, которые верят своему обману больше кого бы то ни было. В этом отношении мошенник из города надежд Орбурка, вероятно, не дотягивал до такого уровня.

Амаретта, наконец, подняла глаза и посмотрела на Миюри, на которую взгляд в упор воздействовал, самое меньшее, как палка, которой играют с собакой

— Что ты хочешь сказать?! — прокричала волчица.

Её хвост и цши были готовы вырваться на свободу, но тут корабль снова тряхнуло.

— Дерьмо, нас преследуют! — прокричал стоявший у штурвала Ваден.

Миюри широко раскрыла глаза.

— Их так плохо связали?

— Вряд ли это они. Если бы кто-то заявился бы, чтобы вернуть госпожу Амаретту, он бы вышел не из порта, а откуда-то с берега ещё, это кто-то другой.

Им мог противостоять ещё и союз торговцев тысячи морей и тысячи гор. Хитрость не может держаться вечно.

— Судно небольшое, с гребцами на борту! Они догоняют! — снова крикнул Ваден, давая понять, что Амаретту надо поскорее спустить вниз.

Не все товарищи Вадена могли принимать человеческий облик, но для полноценной работы требовалась вся команда, Ваден не мог допустить, чтобы Амаретта это увидела.

Иления быстрым движением взвалила всё ещё закутанную в простыню Амаретту на плечо.

Но та снова перевела взгляд на Миюри и быстро заговорила:

— Я пришла найти звезду, на которую охотился Медведь-Лунобивец. Охотившийся на луну медведь это не просто языческая легенда. Мама... Я должна суметь доказать, что она не лгала!

При этом она ёрзала на плече Илении, но, вероятно, не потому, что желала скатиться с её плеча. Ей словно хотелось выползти из тёмного прошлого, цеплявшегося за её тело.

Мать Амаретты, наверное, спросили о значении падавшей звезды, и она устроила гадание. Возможно, это имело неприятные последствия для селян, но могло быть и так, что об этом прослышало местное духовенство, в любом случае судьба матери Амаретты и её самой была поломана. Когда забирали мать Амаретты, она, должно быть, кричала так же, как и сейчас.

Но можно ли было верить, что это тоже не было лицедейством? Её игра провела на маяке всех.

Однако.

— Дай-ка мне тоже послушать, — сказал Коул и пристроился рядом с Миюри перед лицом Амаретты на плече Илении.

Если и сейчас сомневаться в Амаретте, то Коулу вообще не стоило стремиться быть священником.

— Почему ты приехала в Убан? — спросил он.

Лицо Амаретты скривилось, и после короткой борьбы она расплакалась. Плачущая Амаретта казалась более юной, возможно, эти слёзы давно рвались наружу. Она тогда была ребёнком, и они с матерью выживали благодаря астрологии, которой занималась мать. Когда инквизиция схватила её мать, тогда должны были пролиться эти слёзы, чтобы смыть мрак прошлого.

— Я... я... — бормотала сквозь слёзы Амаретта.

Её прошлое изменить невозможно, но она была способна смотреть вперёд. Но для этого ей и им всем надо необходимо преодолеть нынешнюю ситуацию.

— Господин Коул, госпожа Миюри, госпожа Амаретта, прошу вас, — сказала Иления, заметив, что Ваден стал раздавать новые указания подчинённым.

Она сняла с плеча плакавшую Амаретту и спокойным голосом сказала:

— Вражеский корабль нас догоняет. Возможно, будет трясти немного сильнее, так что будьте осторожней.

Коул не стал спрашивать, что она имела в виду. Взявшись за дело всерьёз, Иления могла превратить приближавшийся в ночной тьме корабль в щепки.

Миюри разрезала остававшиеся на Амаретте путы своим мечом, и Коул с Миюри, придерживая Амаретту за плечи, спустились под палубу. На всякий случай Коул закрыл над собой люк.

Сразу стало темно, но Миюри, открыв дверь в коридор, нашла каюту, в которой перед отплытием обсуждали предстоящие действия. Карта так и осталась разложенной на столе. Миюри открыла деревянное оконце, стало намного светлее. Амаретта опустилась на один из деревянных ящиков.

Возможно, наверху уже шло сражение, но здесь Коул слышал лишь шум волн.

Лучшее место для того, чтобы поведать таинственную историю.

— Ну и? — обратилась Миюри к Амаретте.

Продолжавшая плакать, как дитя, Амаретта устремила мокрые глаза на Миюри.

— Не увлекайтесь! Рубите абордажные крючья по очереди! — донеслась через оконце команда Вадена.

Коул посмотрел в оконце и увидел узкие обводы надвигавшегося на них корабля противника. Команда Вадена, по-видимому, касалась обычного в морских сражениях действия, когда один корабль догоняет другой, чтобы зацепить его заброшенными крючьями и притянуть к своему борту за привязанные к крючьям верёвки, а потом на притянутый корабль с криками, несмотря на кинжалы или что-то в этом роде во рту, лезет команда, чтобы захватить. Крики при кинжалах во рту — это, возможно, нарисовало воображение Миюри, но в остальном события развивались примерно так.

Однако корабль противника был небольшим, рассчитанным, главным образом, на быстроту, ему, кажется, было нелегко справиться с высокими волнами у берега. Возможно, удастся сбежать от преследователя без вмешательства Илении.

Миюри смотрела некоторое время в потолок, потом снова посмотрела на Амаретту.

— Ну? Рассказывай до конца то, что начала.

Амаретта не стала снова устраивать битву взглядов в упор, не стала злиться, вместо этого она немного отстранённо заговорила:

— Я... наткнулась на легенду об охотившемся на луну медведе в земле намного южнее Убана. Это был дневник командующего армии древней империи, сохранившийся в старом монастыре. Он сохранился не полностью, но из него я узнала, что командующий намеревался пройти на север и с этой целью пытался пройти через землю, которая потом стала называться Убан.

Если взглянуть на карту, можно увидеть, что Убан располагался как раз к северу от центра древней империи. А ещё Ханаан говорил, что в древние времена дорога из империи, вероятно, проходила именно здесь.

— В дневнике было сказано, что продвижение было перекрыто, и его попытка завершилась неудачей.

— Неужели из-за Медведя-Лунобивца?

Амаретта не кивнула, а лишь на миг прикрыла веки.

— Было написано, что дорога была перекрыта, потому что охотившийся на луну медведь уронил звезду. Было сказано: "Многие солдаты стали жертвами этого. Камни, подобно мутным потокам воды, разлились по всем долинам, погребая под собой всё. Клянусь богом войны Бамасу, что это истинная правда".

Вероятно, Амаретта столько раз читала эти строки, что выучила наизусть. Она пересказала их без единой запинки.

Дневник, написанный военачальником в походе.

Хорошо известно, насколько суеверными были люди в древности, но нельзя было поручиться, что Амаретта была свободна от этого.

— И ты думаешь, что упавшую звезду можно найти? — спросила Миюри.

— Можно.

— Как? — отрывисто переспросила Миюри.

Её поведение было вызвано, скорее, не недоверием, а её нетерпеливым желанием услышать ответ.

— В дневнике была приведена подробная карта и время суток произошедшего. Чтобы уточнить, какая звезда упала, командующий поручил сопровождавшему его учёному зарисовать звезду. В другой ситуации я бы просто улыбнулась. Это так нелепо. Однако...

— Карта звёзд оказалась точной? — предположил Коул, и Амаретта впервые кивнула.

Большая часть старых книг сжигается без прочтения либо, в случае большой удачи, их страницы используют для подгонки толщины новых книг. Но иногда случаются чудеса, и какие-то страницы из них попадают в руки какого-нибудь астронома. Который мог увидеть сквозь ткань сказочного повествования частичку действительности.

— По всему миру есть люди, с невероятным упорством и усердием продолжающие работу по учёту звёзд и небесных светил. Просматривая достижения людей, сохранявших историю звёзд с древних времён до наших дней, вы поймёте, как появились карты звёзд. И если посмотреть на звёзды, можно будет увидеть, кто, что и как сделал. Почти что как в астрологии, — Амаретта на несколько мгновений закусила губу. — Моя мама была одной из них. В её гадании на падающих звёздах не было ничего плохого или запретного. И всё же...

Амаретта с ожесточением вытерла новь пробившиеся слёзы и продолжила:

— Я наблюдала расположение звёзд, как они видны с башни в Убане в наше время. Сравнивая его со звёздной картой из дневника, можно примерно определить, в каком месте эту карту рисовали, или, в каком направлении это место. Я должна суметь доказать, что это действительно был охотившийся на луну медведь.

Глаза у Амаретты были совершенно не такими, какими Коул их видел на маяке. В них читалась какая-то отчаянность, может быть, или желание что-то срочно предпринять, Коул не мог выразить это словами, но оно было присуще людям, которые были поглощены каким-то стремлением.

Амаретта внезапно появилась во дворце выборщика империи с просьбой разрешить ей расследовать легенду об охотившемся на луну медведе, она отчаянно пыталась увлечь ею правителя. Выборщик Дюран обладал личностью мудрого предводителя, которому больше пристало держать в руке перо нежели размахивать мечом. К сожалению, его мышление, вероятно, привело его к заключению, что легенда об охотившемся на луну медведе могла быть связана с пророчеством затмения.

По миру ходит немало легенд о явлениях, вмешивавшихся в ход событий. Например, о том, как армия в разгар сражения, в котором она одерживала победу, оказывалась застигнутой внезапным солнечным затмением и приходила в полный беспорядок, из-за чего терпела сокрушительное поражение.

Коул думал, что выборщик мог убедить себя в том, что легенда о Медведе-Лунобивце была именно такой.

— Но... — вдруг снова разомкнула губы Амаретта, а затем усмехнулась с каким-то презрением к себе. — Если вы отвезёте меня в Убан, всё, что вы сможете найти, это огромный камень.

Если бы огромный камень был найден, он бы стал доказательством, что древние легенды и сказания не лгали. Но это может лишь обрадовать чудаков-любителей сказок и никак не разрешит эту путаницу вокруг пророчества о затмении. И различные люди продолжать соперничать за получение недостижимого пророчества затмения.

Но всё же теперь Коул знал, с чего пошёл этот шум. И то, что рассказала Амаретта, по его мнению, было похоже на правду. А значит, это как-то вооружало его для предстоявшего разговора с выборщиком Дюраном.

— Думаю, твой рассказ имеет убедительную силу, — сказал он. — Используя силу наших друзей, я думаю, нам удастся справиться с убеждённостью выборщика Дюрана.

Прежде всего, выборщик уверился в пророчество затмения именно потому, что какой-либо иной опоры у него не оставалось. Следовательно, если бы Предрассветный кардинал предложил ему полную поддержку в политическом плане, отпадёт нужда в увлекательном обсуждении, эфемерна ли упавшая звезда.

А поскольку одного того, что выборщик поверит, будет недостаточно, надо будет заручиться поддержкой Ив, которая поможет решить вопросы поставками в Убан и обратно, которыми заправлял сейчас союз Рувика. Улучшение жизни горожан вернёт выборщику их уважение.

— Но есть одно затруднение, — внезапно поднявшись, сказала Миюри.

В оконце было видно, как корпус корабля противника быстро надвигался на их корабль.

— Держись!.. — крикнула Миюри, остальное заглушил звук страшного удара.

По каюте запрыгали сваленные вещи, некоторые деревянные ящики треснули, из шкафов посыпали уложенные туда предметы.

Впрочем, корабль противнику тут же с силой отбросило от их корабля. Судя по всему, удар был нанесён не умышленно, просто оба корабля кидали туда-сюда большие волны.

Однако, несмотря на это не было похоже, чтобы на корабле противника сдались и отказались от преследования, об этом свидетельствовала продолжавшаяся работа гребцов, вёсла которых ударяли по поверхности моря.

Они словно хотели вернуть Амаретту любой ценой. Это была крайне опасная затея — выйти ночью в море на небольшом гребном судне, главным достоинством которого была быстрота. И, вероятно, именно ради Амаретты они пошли на это.

— Госпожа Амаретта, ты обещала союзу Рувик предсказать затмение, верно?

Амаретта молча кивнула.

Единственным способом вырваться из рук выборщика Дюрана, угодившего в западню своей убеждённости, было добиться помощи от союза Рувик.

Амаретта, которую Коул сейчас видел перед собой, уже не вела себя с той непринуждённостью и не источала ту силу духа юности, которые он видел у неё на маяке. Сейчас перед ним было лицо девушки, которая была не в силах произнести что-то дрожащими губами, словно она, исчерпав все возможности, утопала в растерянности.

Нет, это было лицо девушки из глухой деревни, девушки, которая не смогла спасти свою мать-астролога, повешенную за вероотступничество.

Для Амаретты, может быть, потому стало привычным обманывать других, что она обманывала и саму себя, чтобы убежать от своего прошлого.

Корабль снова трянуло, и Амаретта слетела с ящика на пол. Она показалась Коулу невероятно слабой, и ему вспомнилась история, рассказанная Миюри, история о том, как рыцарь спасает запертую в башне принцессу, в чём и состояло предназначение рыцаря.

Предрассветный кардинал рыцарем не был, но Коул стремился стать священником прежде всего для того, чтобы помочь заблудшим детям Божьим, которым больше не к кому было пойти за помощью.

Девушка, которую он видел перед собой, потерялась больше кого бы то ни было в своих поисках звезды, сбитой медведем, охотившимся на луну.

— Прошу... — тихо сказала Амаретта, глядя на Коула, — помоги мне...

Коул протянул к девушке руки и осторожно обнял её. Чтобы жестом, а не просто словами, дать ей понять: здесь твои друзья.

Не сумев спасти мать, её дочь погналась за легендой о Медведе-Лунобивце хотя бы ради её доброго имени. У неё не было возможности плакаться и жаловаться, ей пришлось ради выживания быть готовой и солгать, в чём бы эта ложь ни состояла.

Коул глубоко вдохнул.

Смыслом его второго и весьма обременительного имени был рассвет, нёсший людям свет.

— Конечно, помогу.

Коул легко похлопал девушку по спине, потом обнял с такой силой, с какой верёвка обнимает увязанный ею груз.

Но, в отличие от верёвки, он тут же отпустил её плечи, действительность не знала перерывов.

— Я уверен, что мне удастся убедить выборщика. Иное дело, однако, убедить союз Рувика в том, что пророчества затмения не было.

И тут дело состояло не только в обещании Амаретты союзу. Если у союза были сообщники при дворе выборщика Дюрана, ему станет быстро известно, что именно Предрассветный кардинал забрал Амаретту с острова. Это заставит их задуматься о значимости девушки. А кроме того имелось и более серьёзное затруднение.

— Союз Рувика весьма рассержен тем, что из-за меня серьёзно пострадала их торговля предметами роскоши. В городе Орбурк они пытались руками мошенников, которым за это было заплачено, запятнать моё имя.

Эти слова ошеломили Амаретту, но взгляд она вдруг перевела на оконце, вероятно, по иной причине: она посмотрела на корабль союза Рувика, ожесточённо преследовавший их среди высоких волн неподалёку от берега.

— Так что, если бы тот Предрассветный кардинал, который забрал у них тебя, сказал бы, что нет причин для противостояния, так как предсказания затмения не было, ему ни в коем случае не поверили бы. Чтобы убедить союз, надо нечто иное, чем то, что убедит выборщика.

Корабль провалился меж волнами и снова поднялся над ними.

— А если их убедить не удастся, то, даже если мы уйдём от погони, они направят в Убан войско, и я должен это предотвратить.

Ответственность стянула Амаретте рот, похоже, эти слова причинили ей боль, и она опустила взгляд.

Эта девушка обещала предсказать несуществующее затмение, и у неё больше нет ничего, чем можно было кого-либо убеждать. Ведь что бы она ни сказала, к её словам не будет доверия. У неё остались только знания о звёздах.

— Да без разницы, почему бы не сразиться? — совершенно запросто высказалась Миюри. — Потому что горы — лучшее место, чтобы держать оборону.

Она имела в виду, что это было бы просто, но просто ли на самом деле? Коул быстро прикинул.

Нет, всё-таки не так просто.

— Ты думаешь, что выборщик сумеет собрать своё войско?

— В другом месте, думаю, это не было бы возможным. Но люди в горах достаточно долго копили обиды на людей с побережья. Если речь идёт о торговцах Арберка, я думаю, они с радостью воспользуются своими мечами.

И Коулу это было несложно себе представить.

А раз так, не лучше ли свести всё к сражению, где всё просто — или белое, или чёрное?

Коул задумался, но уже через мгновение понял, в чём проблема.

— Это будет сражение в осаде. Ты же любишь истории о войнах, так? Ты должна знать, как трудно сражаться в осаде.

Находясь рядом с любительницей историй с приключениями и войнами, Коул не мог не узнать немного больше обо всём этом.

Миюри выглядела так, будто он раскрыл её секрет, потом она пристально посмотрела на него.

— Ладно, и что дальше?

Её надутый вид и недовольный голос словно говорили: я нарочно встряла в разговор с такой беззаботной репликой — ради тебя, брат.

Коул действительно думал, что это так.

Даже если Амаретта ускользнёт в Убан, в этом горном городе наверняка есть люди союза Рувик, так что союз вскоре узнает об этом. Разъярённый, он может начать войну или попросту прекратить дела с Убаном, и почти все поставки в горном крае будут остановлены. Хорошо ещё, что сейчас не разгар зимы, но еды всё равно скоро перестанет хватать, начнётся голод. И сверх того грянет зима, ужасная даже в горных низинах.

Объединятся ли перед лицом таких трудностей люди, чтобы сражаться с союзом Рувик? Как бы долго ни копили они свой гнев на этого противника, нужно быть готовым к ужасающим последствиям противостояния в осаде.

Возможно, более вероятным будет, что люди, наоборот, свергнут выборщика Дюрана, причину своих бед, и выдадут Амаретту союзу Рувик.

Всех этих неприятностей не произошло бы, не будь выборщик столь одержим такими вещами, как предсказание затмений.

— Но есть одно "но". Вся эта история может оказаться слишком печальной для моего брата, — холодно сказала Миюри посреди отчаянных попыток Коула отыскать какое-либо решение. — Если бы ты всегда мог убедить всех и вся одними словами, разве ты не смог бы сейчас же остановить качку этого корабля?

Миюри стояла, широко расставив ноги, чтобы держаться на уходившего из-под ног пола. Словно показывая, что надо стоять на собственных ногах.

— Только... — заговорил Коул и прервал себя — даже если бы он рассказал о своих опасениях, положение это не улучшит.

Грёза выборщика Дюрана родилась после рассказа Амаретты, затем Амаретта ради своего спасения породила ещё одну грёзу, теперь у союза Рувик. Чтобы вырваться из возникшей в результате путаницы, надо заставить их очнуться от этих грёз. Для этого нужно протрубить в огромный рог.

— Ладно, как бы то ни было, было бы замечательно сначала благополучно выбраться из этой передряги! — громко сказала Миюри и показала на оконце.

В следующий миг корабль противника, поймав, вероятно, подходящую волну, вновь приблизился и врезался в корабль Вадена. Но на сей раз он после тарана не отошёл.

От стены донёсся неприятный хруст. Словно какое-то насекомое вгрызалось в дерево, проделывая в нём ход. Вероятно, хруст исходил от впившегося в борт крюка, брошенного с корабля противника.

— Брат, — бесстрастно обратилась Миюри.

Коул понял, что времени на разговоры не осталось.

Если противник начнёт захватывать корабль, придётся давать отпор, а там была Иления. Коул не был уверен в способности крыс сражаться, а если вступит в дело Иления в обличье овцы, Коул не мог быть уверен в том, что корабль вообще уцелеет.

Миюри смотрела на Коула, ожидая разрешение вступить в схватку в обличье волчицы.

Необходимость, в конце концов, опять положиться на помощь силы не-людей вызвало в нём разочарование и желание проклясть Бога, не приходившего на помощь, несмотря на его молитвы.

Но он был не властен поменять местами спину с животом, да и времени не оставалось. Если приходится тушить пожар, надо это делать до того, как он распространится.

Решать, что делать с Убаном и союзом, надо будет после того, как удастся справиться с текущей ситуацией.

— Пожалуйста, не делай ничего опрометчивого.

Миюри глубоко вдохнула и разом выдохнула.

Амаретта, не понимая происходящего, с недоумением смотрела на Миюри.

Та, уже собираясь выйти, вдруг остановилась.

— А, мне вдруг подумалось.

— О чём же?

— Если эта гадалка сможет найти ту звезду, на которую охотился медведь, может, тогда битва будет выиграна?

Резкий переход, как и всегда. Впрочем, это было в характере девушки-сорванца.

Но плохое предчувствие у Коула вызывало выражение лица Миюри, ей словно было очень весело.

— Всё, что нам нужно, так это вытащить ту звезду и скатить её по той долине. Какая бы армия ни пришла, мы её легко победим!

Когда Коул прошёл по крутой горной тропе от Эшьютадта и встал в верхней точке перевала перед Убаном, ему открылся необычный вид. Будто кто-то специально придумал это. Понять Миюри в этом исключительном месте было легче лёгкого: чашеобразная котловина, окружённая крутыми горными склонами, и начинавшаяся от неё долина в виде узкого прохода между горами.

Вероятно, это место образовалось в результате таяния снега на протяжении очень многих лет, и на него действительно можно было посмотреть с такой точки зрения.

Лучшее место для скатывания огромных камней хоть до самого моря.

— Ты такая же, как всегда... — произнёс Коул.

Похоже, Миюри восприняла это как похвалу и вышла из каюты в прекрасном расположении духа. Коул был уверен, что она хотела сказать какую-нибудь забавную глупость, чтобы разрядить обстановку.

Вскоре сверху донёсся звон скрестившихся мечей. Амаретта, напуганная звуком, присела и закрыла голову руками. Может быть, это напомнило ей, как жители деревни однажды напали на её мать-астролога.

Люди часто бывают бессильными, такова суровая действительность. Ноги самого короля способны подвести его, и тогда его, как выборщика Дюрана, может захватить иллюзия. И имя "Предрассветный кардинал", конечно, стоит в том же ряду ["пятьдесят шагов и сто шагов" в оригинале, прим. перев.]. Хотя оно и наделено силой, эта сила не более чем иллюзия, поддержанная многими людьми.

Но если Коул чему-то и научился за время своего путешествия, так это тому, что, оплакивая собственное бессилие, не решить проблемы и не улучшить положения. Пусть под твоими ногами бездонное болото, а рассвет ещё далёк, нельзя останавливаться. Только двигаясь вперёд, можно приблизиться к цели.

— Госпожа Амаретта, — обратился Коул, положив руку на плечо присевшей от ужаса девушки, та нерешительно подняла на него виноватый взгляд. — Сколько времени понадобится, чтобы найти звезду Медведя-Лунобивца?

Чем утопать в своих беспомощности и отчаянии, лучше поговорить о том, что ты сделать в силах.

Взгляд Амаретты на миг поднялся к потолку, будто там мелькнула яркая вспышка, затем она утёрла лицо рукавом и ответила:

— В дневнике написано... что поход состоялся... примерно в это время, после окончания зимы. В общем... наблюдение за звездами в Убане уже почти завершены, — Амаретта села на ящик, дело понемногу стронулось с места ["вода понемногу пошла в колесо водяной мельницы" в оригинале, прим. перев.]. — Общее направление мне известно. Осталось изучить местность.

В мире людей почти никто не знал легенду об охотившемся на луну медведе. Не-люди, заставшие те времена, держали рты закрытыми именно потому, что знали о катастрофе. Свет звезды был готов озарить эту особую легенду, похороненную под наслоениями веков.

— Как думаешь... можно сделать то, что сказала Миюри? — спросил Коул.

Амаретта закатила глаза, потом устало рассмеялась.

— Мудрецы древности много спорили о величине луны. Они установили круглый щит, так он казался тем меньше, чем дальше от него быть. Тогда возникает вопрос, насколько высоко находится небо, по которому движется луна.

Небо, по которому плывут солнце, луна и множество звёзд.

— В походном дневнике говорилось просто о громадном камне, который они увидели вверху. Говорилось, что они бежали от грохота и тряски земли, из-за которой нельзя было стоять на ногах, и от нескончаемого каменного потока. С той поры то место стало непроходимым ни для кого. Поэтому... если бы нашлась звезда, лучше было бы столкнуть её на юг, думаю, так было бы больше вероятность, что получится.

Похоже, эта невероятная затея действительно показалась Амаретте правдоподобной. Нелепое предложение Миюри вернуло, наконец, лёгкую улыбку на лицо девушки с раненой душой. Не зря шли разговоры, что один вид горделивого лица солнечной святой рождает у людей улыбки.

— Ты, Предрассветный кардинал, который находится в состоянии войны с Церковью, так? Вот и надо просто скатить звезду Медведя-Лунобивца на юг. Как и сказала эта девушка, покатить этот скатившийся камень, но по тому же пути, что и раньше, только обратно, и, возможно, мы увидели бы, как он докатится до самого святого престола, — продолжила Амаретта.

Бывшая столица древней империи была ещё и городом нынешнего пребывания святого престола. Конечно, от древней дороги, вероятно, мало что осталось, да и расстояние было большим. Но просто было забавно представить себе такое. В Ньоххире ребятня развлекалась зимой скатыванием по горным склонам больших шаров, слепленных из снега, громкий детский смех раздавался без перерыва.

Кроме того, с ними была Иления, мелькнуло в голове Коула. Наверное, она смогла бы своей огромной силой вытащить любой, самый большой камень из горы. Воображение Коула нарисовало, как в горах открывается проход, примерно так же очищают водные пути, убирая мешающие камни.

— Если мы сумеем убрать камень, откроется древняя дорога на юг. И тогда, даже если с запада придёт союз Рувика и перекроет дорогу, у людей будет южная дорога, — произнёс Коул, ощущая что-то странное.

Это вряд ли ему почудилось, потому что Амаретта посмотрела на него так, будто почувствовала то же самое.

— Ты сумеешь связать горы с югом?.. — прошептала она, заставив Коула быстро перелистать свои воспоминания.

Убан и Арберк.

Крутая горная тропа из Эшьютадта.

Разговор с Ив перед походом через горы.

— Подож... подождите-ка немного...

Здесь должны были сойтись многие "если...", чтобы невероятная возможность состоялась.

Взгляд Коула обшарил каюту и остановился на карте, развёрнутую ещё при обсуждении предстоявших действий, и, подвинув стол, уехавший от качки в угол, резким движением расправил карту.

Карты моряков охватывали очень широкое пространство. Чтобы добраться из одного конца её в другой, потребовались бы недели. Причём путь зачастую не был прямым, иногда приходилось огибать горные хребты, в таких местах даже кораблям приходилось идти на удалении от берега.

Но именно поэтому многие начинающие торговцы ходили горной тропой между Эшьютадтом и Убаном.

Может быть, звезда Медведя-Лунобивца могла стать чем-то вроде звезды надежды.

Коул коснулся пальцем карты и проследовал по этому пути.

Потрясающая мечта, основанная на древней легенде и не имевшая подтверждения действительностью. Но Коул, кажется, был тем самым, кого упрекала Миюри за разговоры начинающего священника об одних лишь идеях.

Так что — пусть.

— Поговорим об идеях, которые смогли бы направить людей, — произнёс он.

Слабые руки Предрассветного кардинала не сумели бы стронуть с места даже не очень большой камень. Но когда он держал в руке перо, оказывалось много желающих читать то, что он написал.

Если многие погрузились в грёзы из-за возможности пророчить затмения, выдернуть их из грёз не было единственным решением. Ничего страшного, если им покажут новый сон.

— Госпожа Амаретта, — обратился Коул.

— Мм? А? — с недоумением посмотрела на него девушка астроном.

— Пожалуйста, укажи на карте, где могла упасть звезда. И не могла ли бы ты что-нибудь рассказать об особенных блюдах на юге?

— Э? — глаза Амаретты округлились, как две прекрасные луны в полнолуние.

Палуба стана настоящим полем боя, во многих местах разгорался огонь, будто корабль обстреливали горящими стрелами.

— Вон там, оттуда идут! Режь верёвки! Не давай попасть на корабль!

Члены команды корабля, встав вдоль левого борта, отсекали мечами абордажные крючья и отпихивали длинными шестами противников, осмеливавшихся подняться по борту.

Отдавая команды, Ваден и сам размахивал мечом, а крысы собирались группами, чтобы вместе принести инструменты для ремонта повреждений или вёдра с водой.

Иления и Миюри всё ещё были в человеческом обличье, вероятно, потому что они помогали тушить огонь. Сейчас они, мокрые с головы до пят, тушили причальные канаты.

— Миюри!

— Мм? Э? Брат!?

Миюри, передававшая крысам пустое ведро, испугано посмотрела на Коула. Меж тем крысы, получив ведро, выстроились под ведром в определённом порядке, ловко понесли ведро на своих спинах. Непосвящённому в суть дело могло показаться, что ведро само заскользило по палубе.

— Брат, тут опасно, спускайся обратно... ну, что у тебя?

Коул, не обращая внимания на слова Миюри, спросил:

— Я бы хотел перебраться на тот корабль, могу я это сделать с тобой для защиты?

Глаза Миюри задвигались вверх-вниз, как у кошки, следившей за игрушкой, потому что Коул поднял над головой довольно тяжёлую деревянную конструкцию, но сил ему не хватило, и ему пришлось положить это обратно на плечи.

Миюри, округлив глаза, застыла, и только капли падали с её намокшей чёлки.

— Так лучше... Ну, так как ты? Могу я попросить тебя проводить меня? — снова спросил Коул, не дождавшись ответа, и тогда Миюри пришла в себя.

— Ко-конечно, всё в порядке! Только... — она не понимала, что происходит, и её глаза насторожённо сузились. — Только, брат... что именно ты тогда собираешься сделать?

Что ты собираешься сделать? Так Коул много раз говорил сам, предупреждая Миюри не делать что-то плохое, а сейчас она попыталась подтрунить над ним этой же фразой. Девочка-сорванец отвечала на его увещевания по-разному: то сделает назло это плохое, то заплачет, то начнёт на что-то злиться.

Коул же ей ответил уверенной улыбкой.

— Не может быть... — забормотала она.

— Это я говорю "не может быть". Ты же сама сказала мне, что если я всегда мог бы убедить одними словами, то пусть я остановлю ими и этот корабль, разве не так?

Удивление Миюри сменилось растерянностью, потом стало казаться, что она готова расплакаться, и всё потому, что предмет, который Коул принёс на плече, был наскоро сделанным им из дерева символом Церкви.

— Бра-ат, это же...

Может быть, она подумала, что это какой-то розыгрыш. Или жест отчаяния Коула.

Или же подумала, что её брат был настолько напуган и сбит с толку, что свихнулся.

Конечно, не было ничего подобного.

— Или ты думаешь, что было бы лучше попросить сопроводить меня госпожу Илению?

У потрясённой Миюри тут же поднялась шерсть на волчьих ушах и хвосте, она замахала на него рукой:

— Я, я, проклятье, я защищу тебя! Но...

— Хорошо, тогда давай. Это как махнуть белым флагом для переговоров. Я просто хочу, чтобы они в определённый момент опустили своё оружие, — ответил Коул и поправил свою ношу на плече.

Взгляд Миюри проследил вверх-вниз за деревянным предметом.

— Ну, давай, превращайся в волчицу, поторопись.

— У-у, мм... — неуверенно согласилась Миюри.

И всё же Миюри продолжала выглядеть сбитой с толку, в конце концов, она не привыкла видеть старшего брата в том, кого так называла, возможно, мелькнуло в голове Коула, это из-за его излишней снисходительности. Если он хотел сохранить своё достоинство старшего брата или достоинство Предрассветного кардинала, ему, вероятно, стоило бы постоянно держаться твёрдых позиций.

Ожидая завершения торопливых приготовлений Миюри и обдумывая свои взаимоотношения с ней, Коул вдруг поймал взгляд Илении. Та, встав у правого борта и храбро наступив ногой на борт, закинула в море ведро и вытащила обратно уже с водой. Иления, должно быть, слышала их разговор, хотя и не прислушивалась нарочно, улыбнувшись, она вылила воду на льняную ткань и накрыла ею загоревшееся место.

— Брат, — услышал Коул и повернулся на голос.

Миюри уже была в своей форме волчицы. Она была намного крупнее обычного волка и могла легко повалить Коула, просто заигрывая с ним.

Но сейчас она держалась с какой-то робостью, обычно ей не присущей, и выглядела удивительно мило с полуопущенными ушами.

Коул погладил её по голове и повернулся к кораблю противника.

— Можешь повалить врагов, чтобы ты смогла перепрыгнуть к ним. Я попросил госпожу Амаретту сделать кое-какую работу в той каюте под палубой, она какое-то время не будет наверх подниматься. Пожалуйста, постарайся, как можешь.

Миюри посмотрела туда, куда показывал Коул, и отряхнулась всем телом, словно ей надо было просушить шерсть. Ей нравились такие дикие вещи, это поручение позволило ей вернуть нормальное настроение.

— Не упади только в море, когда прыгну, ладно? — сердито сказала она — маленькая месть за то, что он сейчас удерживал поводья.

— Меня это не беспокоит, ты же тогда снова сможешь помочь мне.

Миюри состроила крайне недовольную морду и с такой силой потёрлась ею о Коула, что он согнулся и отступил на шаг.

— Брат, ты болван! — заявила волчица и, взвыв, улетела, подобно ветру.

Огромная волчица спрыгнула на палубу корабля противника.

— О... о... волк?.. — раздались голоса людей, вероятно, усомнившихся в своём бодрствовании.

Откуда в море волк? Нет, это вправду волк?

От потрясения все застыли на месте, и Миюри сбила головой какого-то несчастного, оказавшегося на её пути. Потом она ухватила его за шиворот и швырнула в скопление людей, произведя большой переполох.

Однако нашлись и те, кто попытался сопротивляться, оправдывая репутацию отважного моряка. Впрочем, Миюри легко ломала их копья ударами лап, а выпущенные в неё стрелы не смогли пробить её мех.

Команда корабля противника пришла в ужас: одни бросились в трюм, другие с ловкостью белки полезли по парусной оснастке, третьи пытались укрыться за ящиками, в которых хранились стрелы.

Однако мест, где можно спрятаться, на корабле в открытом море немного. А в море прыгнуть тоже никто бы не рискнул.

Лишь одна отважная девушка сумела это сделать, причём ночью и на удалении от берега.

В конце концов, большинство, отступив, сбились в кучу подобно стаду овец, стараясь защищать друг друга и держа наготове оружие.

Миюри, зарычав, сделала шаг вперёд. Всего один шаг, но люди словно уже ощутили пряность моря, шумевшего за её спиной.

Потом хвост её резко мотнулся влево-вправо. Коул по этому сигналу влез на край корабля, держа на плече наскоро сделанный символ Церкви.

— Успокойтесь. Волчица ни на кого без нужды не нападёт, — сказал он и перелез через борт на палубу.

Из-за качки он не очень твёрдо держался на ногах, но свою ношу не уронил и полагал, что пока справлялся.

— Моё имя — Тот Коул, — представился он и посмотрел по сторонам. — Ещё меня называют Предрассветным кардиналом.

Среди команды поднялся гул, в глазах людей появился огонёк враждебности. Вероятно, принять это было им проще, чем внезапное появление волка.

Но когда Миюри опустила голову и утробно прорычала, они все сжались, словно щенки.

— Именем Господа прошу перемирия, — провозгласил Коуг и поднял высоко над головой символ Церкви.

По движениям хвоста Миюри он видел её сомнение в том, что его жест будет иметь должный результат, но здесь, посреди моря люди должны были острее осознавать своё бессилие. И моряки не случайно отличались особой суеверностью, они осознавали это изо дня в день перед лицом беспощадности моря.

— Капитан здесь? — спросил Коул, и его голос посреди всеобщего молчания прозвучал на удивление хорошо.

Члены команды напоминали котов, которых облили холодной водой, когда они подрались.

— Это я, — откликнулся, в конце концов, мужчина, выбираясь из толпы.

Его борода походила на заросли водорослей. У Миюри сразу вспух хвост, должно быть, из-за повязки на глазу капитана.

— Я Майер Донер. Значит, Предрассветный кардинал это ты.

— Капитан Донер, меня, в самом деле, так называют.

Донер, у которого, похоже, имелась парочка странностей, смерил Кола с головы до пят, потом перевёл взгляд на Миюри и отшатнулся, словно от испуга.

Каким бы храбрым ни был человек моря, волк — это горный охотник, которого ему никогда не встретить.

— Мне нужно кое-что сказать тебе относительно астронома Амаретты.

Губы Донера изогнулись в улыбке, выражавшей гнев, а не веселье.

— Я спешно вышел из порта, потому что какие-то люди похитили человека с моей территории. Чего я не знал, так это того, что в похищении участвует известный на весь мир досточтимый Предрассветный кардинал!

Глухой голос Донера вернул отвагу части его команды. И вообще команда оставляла впечатление хорошо организованной.

— Нет, — ответил Коул. — Я не принимаю твоё обвинение. Она изначально сама пришла в Убан. Я же прибыл, чтобы по просьбе выборщика Дюрана оказать бедной девушке помощь, втянутой в заговор под прикрытием имени Божьего.

Донер не отвечал, но было видно, что объяснение Коула его не убедило. Тем не менее, он не отдал приказ атаковать своим людям, вероятно, он испытывал затруднение с оценкой положения. Возможно, они были лишь моряками союза Рувик и не решали ничего в этом деле. Или, что казалось более вероятным, капитан прикидывал, сколько из его команды уцелеет, если он прикажет всем скопом броситься навстречу когтям и клыкам Миюри.

Так или иначе, но Коул кашлянул, прочищая горло, и добавил к ранее сказанному:

— Астроном Амаретта призналась мне, что она была вынуждена солгать, когда попала в беду. Она солгала о том самом пророчестве затмения. Пророчество, являющееся вашей целью, не существовало с самого начала.

— Хех... Хочешь, чтобы я в это поверил?

Коул, ожидавший именно такого ответа, согласно кивнул.

— Конечно, ведь если бы люди просто верили сказанному им, не было бы нужды в священниках. Достаточны было бы одного Священного писания, и кому-то вроде меня не надо было бы обличать несправедливости, творимые властью Церкви.

Скорее всего, союз Рувика зарабатывал много на поставках предметов роскоши, являвшихся частью роскошной жизни духовенства.

Ироничное замечание Коула заставило Донера вперить взгляд в противника и надуть скрытые бородой щёки. Хвост Миюри трижды качнулся из стороны в сторону.

— Однако, — продолжил Коул, — мы оба продолжаем вместе почитать единого Господа. Мы должны суметь достичь понимания друг друга и действовать рука об руку.

Бородач-капитан хотел ответить что-то язвительное, но не смог. Возможно, сказалось то, что Коул произнёс красивые слова, но ещё одной причиной стала большая карта, которую Коул вынул из кармана, закончив говорить.

Проведя долгое время рядом с Миюри, Коул хорошо усвоил, что кто первым дрогнет, тот и проиграет. И потому старался говорить спокойно и показывать свою решительность.

— Капитан, может быть, на вашем корабле есть кто-нибудь, знакомый с торговым делом?

— Че... го?

— Так что, нет? — переспросил Коул, и люди с оружием в руках стали переглядываться и переговариваться.

В итоге из толпы вытеснили вперёд высокого худого человека. Увидев Миюри, он поражённо застыл, потом перевёл взгляд на Коула и ошеломлённо покачал головой.

— Э-э... это... — пробормотал он.

— Этот парень у нас прокладывает путь, в прошлом он торговец, — буркнул капитан.

Подойдёт, кивнул Коул и разложил карту на длинном столе, вероятно, использовавшийся во время сражений в качестве возвышения, чтобы перепрыгивать с него на корабль противника. Донер велел бывшему торговцу тоже подойти к столу и рассмотреть карту.

— Госпожа Амаретта не определяла дату затмения в Убане. Она исследовала одну легенду.

— Легенду?

— Это легенда об упавшей с неба звезде. А выборщик Дюран подумал, что речь идёт о затмении.

Доннер с бывшим торговцем переглянулись с непередаваемыми выражениями лиц. Вероятно, они просто сочли бессмысленным излишне препираться.

— Прошу взглянуть на эту карту, — показал рукой Коул.

Когда сбившимся с пути указывают в сторону места следования, они обычно переключают на это внимание. Сбитые с толку Донер и долговязый посмотрели на карту.

— В эпоху древней империи путь от них на север проходил по суше, вот здесь, и это был быстрый путь, — Коул прочертил пальцем от нынешнего места пребывания святого престола прямо на север. — Сейчас тут, конечно, дороги нет, она была перекрыта крутыми горами. — Обычно идут только сюда, на запад вдоль гор, а потом, чуть не ползком продвигаться по более-менее проложенным людьми дорогам. Думаю, вы все прекрасно знаете и путь по морю, но этим путём надо делать большой крюк на юго-запад, вот так.

Ну и что? — с таким видом двое мужчин посмотрели на Коула, конечно, морской путь им был прекрасно знаком.

— Но что, если бы мы могли возродить этот древний путь?

— А-а? Что за бессмыслицу несёшь?.. — злым голосом стал отвечать Донер, но Миюри тут же зарычала, показывая клыки.

Долговязый негромко вскрикнул и отступил назад. Донер, оставшись в одиночестве, замолк.

— Смысл есть, — спокойно возразил Коул. — Как я слышал, ваш союз Рувик много работает с предметами роскоши с юга. И если прямая дорога туда откроется, можно будет быстро перевозить товары с юга не север.

— Хах!? — лишь вырвалось у потерявшего дар речи Донера, и он стал напряжённо всматриваться в карту, после чего, наконец, поднял голову и посмотрел на Коула. — Глупость какая-то... нет... у-у... мм?

Больше он ничего не сумел сказать и снова обратился к карте.

Судя по всему, его здравый смысл не мог принять услышанное.

— Вроде бы неплохо? Арберк — завершение речного пути из Убана и в то же время отличный портовый город для отправления товаров на север. Отсюда недалеко и то же королевство Уинфилд, и, конечно же, остров Кобб тоже удачно разместился. Подумай об этом. Товары с юга на север вы сможете отправлять на месяц быстрее ваших соперников в торговле. Что, неплохо же?

Время в пути и само по себе стоит денег. Но, сверх того, чем дольше длится перевозка, тем больше товара может испортиться, больше вероятность, что он будет утерян, украден перевозчиком или отнят грабителями.

Капитан Донер негромко зарычал, ожесточённо теребя свою бороду, чем-то напоминавшую гриву дикой лошади, кажется, он старался удостовериться, что это ему не снится.

— Ты что, Предрассветный кардинал, хочешь присоединиться к нам?

— Я просто не хочу сражаться, я лишь хочу воздать должное несправедливостям, накопившимся за Церковью.

Донер пристально посмотрел на Коула, но не выдержал и первым отвёл взгляд. Потом задумчиво провёл большим пальцем по кончику носа и, бросив взгляд на Миюри, стиснул зубы. Похоже, он не знал, что делать.

— Но в этом месте на карте имеется выборщик, — произнёс он, уткнув большой палец в Убан.

Люди моря и люди гор издавна были в плохих отношениях. В частности, Арберк крайне плохо вёл себя по отношению к Убану в вопросах взаимного товарооборота.

— Если этот путь будет открыт, это принесёт пользу всем людям этого места. Убан приобретёт особое значение. Я уверен, что выборщика Дюрана удастся убедить.

Донер снова взглянул на Коула, потом, вероятно, чтобы скрыть, что ему хотелось принять предложение, снова стал рассматривать карту.

— И с чего?...

...такая уверенность, имел в виду Донер.

— Выборщик — человек, не слишком подходящий для сражений, в тех местах военная сила уважается с древних времён, и потому он не слишком уважаем местными жителями. К тому же он имеет слабое влияние на движение товаров, и людей на его землях откровенно обходят в торговых вопросах, люди не могутнадеяться на выборщика, и их недовольство обращено на него.

Донер, относившийся к союзу Рувик — причине невыгодного положения жителей Убана, посмотрел на Коула, изо всех сил стараясь выглядеть уверенным.

— Что ты хочешь от нас?

— Если вы заключите честную сделку и перестанете выдавливать соки из жителей Убана, и если вы выставите это заслугой выборщика Дюрана, он укрепит свои позиции, и мы сможем предотвратить мятеж против него.

Затем Коул показал точку на карте. Здесь, по словам Амаретты, должна была упасть звезда Медведя-Лунобивца.

— Вам же за то, что выборщик расцветёт как правитель, я обеспечу получение привилегий на провоз товаров, как только путь на юг будет открыт. Как тебе это?

Богатый землями, тёплый на протяжении всего года Юг производил множество разнообразного продовольствия. К тому же оттуда ведут пути по суше и по морю к пустынным землям, где можно было встретить странные, невиданные товары. И всё это могло быть доставлено в Арберк с потрясающей быстротой.

— Само собой, можно будет доставлять товары и с севера на юг. Капитан, у меня есть поддержка королевской семьи Уинфилда.

Коул приблизил своё лицо вплотную к лицу капитана, так часто с ним самим делала Миюри. Красное от солнца, обветренное, просоленное лицо моряка, с которого неуверенно смотрели странно округлившиеся глаза.

— Королевство Уинфилд — крупнейший производитель шерсти.

Конечно, её обычно быстрее было перевозить кораблями, но ветер не всегда был попутным, и доставка могла задерживаться. А если бы был открыт новый путь, можно было бы избежать перебоев.

Само собой, Коул мог лишь строить предположения, не зная, получится ли всё на самом деле.

Но он должен был в это верить.

Он молился Господу, потому что верил в то, что завтрашний день станет лучше.

— Не мог бы ты вернуться в Арберк и обсудить это предложение с другими членами союза? — предложил Коул, понимая, что один Донер не мог, конечно, принять решение.

Но выгода от осуществления такого замысла была очевидна любому, кто занимался торговлей.

К тому же из морского сражения почти всегда кто-то выходил победителем, а кто-то — проигравшим. Ваден со своей командой перестроил свою команду, готовясь к ответной атаке, а с учётом Миюри Донер вполне мог понять, что если он и его люди позволят себе лишнее, расклад быстро обернётся морем крови.

Раз так, чем безнадёжно сражаться и нести потери, лучше вернуться домой невредимыми и даже привезти с собой кое-что неожиданное...

Этот капитан, должно быть, не раз попадал в штормы на море и был вынужден снова и снова решать, идти ли вперёд или отступить.

Донер прикрыл глаза и процедил сквозь зубы:

— Трудно будет народ из торгового дома заставить просто так поверить мне на слово.

Коул тут же кивнул:

— Я, конечно, тоже приду с объяснениями. И госпожа Амаретта также хотела бы принести извинения за то, что всем солгала.

Донер, наконец, расслабил сжатые челюсти и немного ссутулился. Но его глаза продолжали смотреть на развёрнутую карту.

Наверное, его не оставляли видения товаров, которые которыми можно было бы торговать, когда север и юг были бы связаны коротким путём.

У торговцев был один принцип: если даже торговец просто упадёт, даром он подниматься не будет.

Что-то похожее было свойственно и тем, кто мечтал стать священником, которые с радостью принимали своё падение, считая его очередным испытанием, посланным им Господом.

А у похожих людей были способы понять друг друга.

— Фах, — фыркнул Донер и повернулся к Коулу.

Уши Миюри тут же встали торчком и направились на звук его движения, вероятно, ей показалось, что Донер собирался достать меч.

— Я с нетерпением жду возможности увидеть изумлённые лица влиятельных особ, — заявил Донер, вытирая об одежду руку.

Затем он протянул эту руку Коулу. Коул её принял, и Донер, фыркнув, приказал своим людям отступить.

ЭПИЛОГ

Коул написал много писем. Каждое начинал с извинений и оправданий и был готов к тому, что при встрече с глазу на глаз ему придётся сказать больше того, что было включено в письмо. Однако лишь так можно было охватить всё.

Опираясь на легенду о Медведе-Лунобивце, предстояло возродить великий путь, который соединит север с югом.

Когда Коул добрался до Арберка и рассказал о возвращении Амаретты, Шарон была неприятно поражена.

— Кажется, что эта собака, что её брат — одно и то же, — проворчала она и повернулась к Ле Руа. — Однако звезда, на которую охотился медведь, охотившийся на луну? Если не считать самого её существования, то всё идёт неплохо, да? Что думаешь?

Шарон говорила с таким видом, словно у неё и так хватало проблем.

— Преподобный Коул должен написать книгу. Приключенческую историю, а за ней — проповедь, — рассмеялся Ле Руа, тряся животом.

— Компании, входящие в союз Рувика, должно быть, отчаянно нуждаются в новых областях для своих дел. Золотые монеты для них ни добро, ни зло. Золотые монеты — это золотые монеты. Это неплохо, я думаю. Кроме того, об этом лучше не рассказывать Церкви, — сказал Коул.

Теперь Ле Руа смеялся, трясясь всем телом, с таким довольным видом, что Коул был почти готов присоединиться к его веселью. По крайней мере это было выражением некоторого одобрения прозвучавших слов.

— Тогда мы должны передать этот замысел людям Хайленд и привлечь к нему тех, кто сможет вести переговоры от имени королевства, — сказал, наконец, Ле Руа.

Содействие Хайленд было необходимо, чтобы собрать достаточно шерсти в обмен на поставки товаров с юга. Обмен товарами производится несколько раз в различных местах, прежде чем они после длительного пути достигают места назначения. И получится нехорошо, если товар будет отправляться только с одной стороны.

— Да. Однако я знаю, насколько большой вольностью с моей стороны будет это предложение. Передай, что я готов к любым упрёкам.

Коул подготовил для Хайленд особенно длинное послание.

— Вот как? Думаю, может быть два ответа, — произнесла Шарон, просматривая стопку писем.

Потом Шарон вместе с Ле Руа отправились в королевство Уинфилд, книготорговец хотел узнать в типографии о ходе дел по печатанию книг Священного писания на понятном для простых людей языке.

У Коула с Миюри не было времени проводить их в порту, надо было отправить письмо Ив, оставшейся в Эшьютадте. Коулу нужно было посоветоваться с ней на тему ведения деловых переговоров, что было ключом к дальнейшим действиям. Впрочем, это было лишь частью правды, другой её частью и частью большей было опасение Коула вызвать ярость женщины-торговца, если он не привлечёт её к столь крупной сделке.

По правде Коул опасался, что с появлением Ив ситуация ещё больше усложнится, но Иления, судя по всему, хотела увидеться с Ив, и Коул написал в конце, хотел бы её приезда в Арберк.

Последним препятствием оставался выборщик Дюран. Коул не мог просто написать ему всё в письме, ему ничего не оставалось, кроме как поехать к нему самому. Замысел, в частности, требовал содействия выборщику, и Коулу надо было убедить его согласиться с его осуществлением. Амаретта, ставшая центром настоящей бури, должна была побыстрее отправиться в Убан, чтобы дать разъяснения по легенде об охотившемся на луну медведе.

Хотя следовало ожидать различных затруднений, но Коул знал, что это надо было сделать, он принял и смирился, что вызвало в нём странное чувство спокойствия.

А по-настоящему его беспокоила последняя важная задача. Договориться с союзом Рувик.

Коул передал союзу этот замысел через Донера, предлагая осуществить его так, чтобы каждый получил свою выгоду [в оригинале — "чтобы каждый получил цветы" — прим. перев.], но у союза была весомая причина, по которой ему трудно было сказать "да".

В действительности было сложно доказать, что Амаретта не исследовала вопрос о предсказании затмений. Союз мог предполагать, что ненавистный им Предрассветный кардинал просто играл со словами, намереваясь с торжеством вернуться в Убан вместе с астрономом, хранившей тайну предсказания затмения.

После морской стычки Коул вернулся в Арберк с капитаном Донером и, чтобы показать свою искренность, тут же пришёл в торговый дом, входивший в союз Рувик.

Союз осознал, что их намерения в отношении Амаретты сорваны, в то же время внезапное появление заклятого врага Предрассветного кардинала вызвало немалый шум в торговом доме. Однако после разговора с Донером волнение и шум поутихли. Происходившее всё ещё создавало ощущение неловкости, но члены союза, надо думать, тут же заиграли костяшками своих абаков, прикидывая, что было бы, если этот замысел стал бы действительностью.

В то же время торговцы никогда не забывают заключить договор, даже если ссужают деньги самому Господу. Не имея возможности исключить возможность обмана со стороны Предрассветного кардинала, они затребовали соответствующих гарантий на то время, пока тот с Амареттой отправится в Убан убеждать выборщика.

Миюри их недоверчивость злила, но с позиции союза их беспокойство было вполне естественным. И на самом деле было почти чудом, что они вообще проявили склонность одобрить замысел. Возможно, это было отражением серьёзных трудностей у союза, а также того, что, как говорил Ле Руа, союз было объединением торговцев с самыми различными намерениями.

Покровители Арберка, разобравшись в своих интересах, решили поискать выгоду в небесных сферах. Но при этом они переходили опасный мост, и чтобы двигаться дальше, им были необходимы гарантии.

И потому Коул кое-что придумал. Оставшись наедине с Миюри в комнате на постоялом дворе, он подошёл к ней, сидевшей на кровати, опустился на колени и сказал:

— Мне очень жаль, но у меня есть необычная просьба: не могла бы ты остаться в Арберке?

Миюри на миг застыла, а потом взорвалась:

— То есть, это означает, что мой брат отставляет меня здесь, а сам вдвоём с этой гадалкой отправится погулять в горы?

Её хвост, как и следовало ожидать, мигом распух и принялся яростно стучать по кровати.

Миюри после той погони на море и так пребывала в дурном расположении духа. Надо думать, причиной тому стал разговор с Амареттой в каюте. Миюри, конечно, понимала, что тот разговор должен был завоевать доверие девушки-астронома. Изображая солнечную святую, она стала лучше понимать, что такое быть священнослужителем. Однако воспоминание о том, как Коул обнимал утратившую опору под ногами Амаретту, беспрерывно тлело с того времени в душе Миюри.

Кроме того, Миюри не довелось довести до конца великую в её глазах задачу по захвату вражеского корабля, это лишь подогревало её недовольство. Вероятно, её воображению представлялось морское сражение, самые немыслимые перипетии которого войдут в историю морских битв. Из-за этого волчица, вернувшись в Арберк, днями и ночами угрюмо сидела за столом, сочиняя, как должно было пройти морское сражение.

В то же время Коул собирался отправиться с Амареттой в Убан, и ему пришлось попросить Миюри присмотреть за его делами в Арберке. Наверное, это можно было назвать очень сложным испытанием.

— Мы должны убедить выборщика отказаться от предсказания затмения и принять наш замысел. Мы не можем добиться этого письмом, но, учитывая опасения союза Рувик, в этом Арберке должен кто-то остаться, кто-то, имеющий большое значение. И что бы ни произошло, как только я уговорю выборщика, сразу вернусь.

Вероятно, с учётом дороги туда и обратно это займёт не больше двух недель. Для взрослого срок небольшой, но Коул помнил, насколько долгим казался он ему в детстве.

— Итак? — ледяным тоном произнесла Миюри.

Коул взял верх над Донером, но именно потому, что научился этому у Миюри.

Сейчас его наставница была зла на него.

Однако.

— Миюри, — обратился Коул, пытаясь вложить в свой голос ту привязанность к ней, что жила в его сердце, вложить просьбу отнестись ко всему легче.

Хвост Миюри дёрнулся и упал на кровать, она отвела взгляд, словно была удивлена.

— Я в какой-то мере могу понять твоё недовольство. И, конечно же, я очень благодарен тебе за твою помощь на корабле. Без тебя бы я тогда не справился, а самое главное, именно ты придумала то, что мы пытаемся сейчас осуществить. Поэтому с тех пор, как мы вернулись, я прислушивался к твоим прихотям, разве нет?

У сидевшей на кровати Миюри волосы были заплетены с таким старанием, словно она собиралась на бал. Но прежде она велела тщательно расчесать ей волосы.

Во время еды Коул нередко удалял кости из рыбы или разрезал мясо на кусочки, чтобы без задержки отправить в её требовательно открытый рот — словно он кормил больного. Он достаточно потакал капризам коварной Миюри. Ей словно не терпелось ободрать вкусный плод — от кожицы до косточки, всё до последнего кусочка мякоти.

А в качестве последнего, самого крупного кусочка — удерживать его в одном доме с собой. Но в этом молодая волчица просчиталась в своих расчётах.

Коул, вздохнув, поднялся, и Миюри, похоже, поняла, что какая-то игра окончена.

Он посмотрел на Миюри, она казалась одинокой и печальной, она словно сожалела, что в чём-то сделала неправильный выбор.

— Прости, мне жаль, но я прошу тебя стать заложницей торгового дома.

Миюри растеряно взглянула на Коула.

Это было условием для уверенности союза Рувик на тот срок, пока Коул и Амаретта будут убеждать выборщика. Миюри была вполне достойной заложницей. В то же время она, даже если возникнет чрезвычайная ситуация, сможет самостоятельно с ней справиться, и это позволяло Коулу чувствовать себя спокойней. Тем более, что крысы Вадена уже изучили состав членов союза и не нашли среди них никого, кто мог бы представлять опасность для Миюри. К тому же, пока она будет пребывать на территории торгового дома, крысы всегда будут с ней рядом, ей не придётся оставаться в одиночестве.

— Некоторое время я буду путешествовать сам.

Он постарался сказать это, как шутку, но по лицу Миюри было видно, насколько ей было не весело. Вздохнув, она по-детски надулась и отвела взгляд в сторону.

— Когда мы найдём звезду, на которую охотился Медведь-Лунобивец, ты сможешь снова заниматься многими разными делами.

Сравнивая нынешние и древние карты звёзд, Амаретта, похоже, смогла более или менее сузить область, в которой армия древней империи столкнулась с упавшей звездой. Однако всё это пока было предположением, кроме того, была возможность, что за прошедшие века она была погребена под песком и землёй. Вырыть одними человеческими силами будет слишком сложно, и поэтому надо будет обратиться к силе Миюри и других не-людей. Коул даже написал алхимику Диане, советуясь по легенде о Медведе-Лунобивце.

— Ты просто подожди немного, хорошо? — попросил Коул.

Ни одна чёрточка не шевельнулась на опухшем лице Миюри. По многолетнему опыту Коул знал, что это было чем-то вроде испытания терпения. Более того, оглядываясь на прошлое, на всё, что произошло, он невольно подумал, что был, возможно, слишком снисходителен. И сейчас во имя достоинства старшего брата он сам отвернётся... Так он думал, но в итоге первым утомлённо ссутулился.

Волчьи уши Миюри тут же торжествующе воспрянули, однако Коул не был побеждён. Просто он знал, как одолеть эту грозную волчицу.

— Я тот, кто хочет стать священником. Вести людей своей верой и сражаться своим словом.

Чего это вдруг? Миюри посмотрела на Коула, но тут же снова отвернулась, вероятно, подумав, что это была хитрость с целью выманить волчицу из её логова.

Коул, глядя с лёгкой улыбкой на Миюри, снова опустился перед ней, но на сей раз не на колени, а на корточки, словно собирался баюкать маленького ребёнка. Затем расплёл её ладони, плотно сомкнутые на коленях, сжал в своих руках и посмотрел ей прямо в лицо.

— Ты только представь себе.

— Что?.. — переспросила девушка-сорванец, любительница вечно переспрашивать.

Коул не мог составлять гороскопы или предсказывать затмения. Но существовал и иной вид пророчеств.

— Представь, что с этого времени ты будешь пленницей врага. А я буду делать всё, что в моих силах, чтобы выполнить свою миссию. Это будет непростое путешествие, и у меня нет уверенности, что уговоры правителя увенчаются успехом. И всё же, делая всё, что в моих силах, я добьюсь всего и вернусь в этот город.

Он вообразил себе путника в дорожной одежде, обтрёпанной до состояния лохмотьев, щёки путника впали, но глаза светились силой духа и прославлением света в мире. Потому что именно такими обычно были герои в историях-фантазиях, которые писала Миюри.

— И в завершение всего я открою дверь того места, где тебя держат в плену.

Когда Ханаан пошёл в тюрьму в Убане, Миюри сказала, что для него это неловкое положение. И всё из-за того, что...

— Рыцарь должен спасти принцессу.

Миюри — девушка-сорванец и любительница махать мечом, но и ей были присущи некоторые девичьи мечты. Чтобы защитить своего брата, она носила меч на поясе, свидетельством этой миссии являлся её рыцарский герб, однако в её душе жила и эта девичья мечта.

— Ты можешь довериться мне и дождаться моего возвращения? — спросил Коул, стараясь вложить в свой взгляд всю свою искренность.

Кончик пушистого волчьего хвоста Миюри дрогнул, волчьи уши напряглись, а человечьи густо покраснели.

— Д... да... — чуть кивнула, словно подавившись этим словом, Миюри, после чего посмотрела на него. — Тогда... обнимешь меня покрепче?

Коул подавил желание переспросить: Разве я не делал этого прежде?" и без запинки ответил:

— Конечно.

Миюри тут же прыгнула на него.

— Постой... Это.... Миюри!

От её напора Коул повалился на спину, он по пытался стянуть с себя Миюри, но та цепко держалась на нём, словно приклеенная, радостно размахивая волчьим хвостом. Некоторое время он безуспешно боролся, но, не сдвинув её ни на палец, ровным голосом спросил:

— Если ты так цепляешься сейчас, это, наверное, означает, что тебе не нужно, чтобы мы разыграли роли рыцаря и принцессы?

И тогда Миюри, оторвав голову от его груди, пристально посмотрела ему в лицо.

— Так и есть! Именно так! — выкрикнула она и снова прижала голову к его груди.

— Ну, надо же, снова... — проворчал Коул и расслабил шею, его голова гулко стукнулась затылком об пол.

Ему теперь предстояло отправиться на сложные переговоры, захватив с собой Амаретту.

Потом не только с выборщиком Дюраном, но и с представителями Хайленд, и с важными людьми Арберка будет обсуждаться замысел, который изменит положение на карте мира.

Если звезда, на которую охотился медведь будет найдена, изменения произойдут не только в торговле. Ещё удастся что-нибудь новое о загадочных катастрофах эпохи воплощений, древних богов.

Если удастся привлечь на свою сторону выборщика Дюрана и договориться о сотрудничестве с частью союза Рувик, удастся сделать яснее картину, что будет происходить на Вселенском соборе Церкви. И таким образом от того, как будет действовать Предрассветный кардинал, зависело, сможет ли справедливость восторжествовать в мире.

— Никто бы не смог предугадать, что всё обернётся вот так...

Отказавшись от попыток оторвать от себя Миюри, Коул обнял её и слегка похлопал по спине, словно хотел её убаюкать. Потом он ощутил чьё-то присутствие и, повернув направо голову, увидел выглядывавшего из щели крысёныша. В следующий момент крысёныш исчез в щели, словно его оттянули за хвост. Надо думать, Коулу придётся потом объяснить им кое-что.

— Слышь, брат.

— Что?

— Всё же насчёт того чтобы пожениться...

— Я не стану, не стану! — возразил Коул, причём повторил уже громче, чтобы услышали крысы.

Рука Миюри немедленно закрыла ему рот.

— Ладно тебе! Когда я попросила гадалку погадать мне, она сказала, что ход звёзд для меня с моим братом самый лучший!

— А-а?

О чём она просила Амаретту?

На самом деле вместо хороших звёздных отношений Коула и Миюри правильнее было бы говорить об отношениях-качелях, которые то и дело портились.

При этой мысли Коулу представились две кометы, одна из которых гонялась по небу за другой.

Однако его противником была святая солнечной улыбки.

Грустно усмехнувшись, Коул подумал, его маленькой звезде предстояла нелёгкая гонка.