— Бесполезно. Верх берут голые инстинкты, и тут не до контрацепции.
— Вот именно. Почему о контрацепции должны думать только мы? Презервативы стоят дешевле, но почему именно мы должны таскать их при себе на всякий пожарный случай? Почему этим не озаботить самих потаскунов? Нет же, только некоторые беты и редкие альфы думают о последствиях заранее. Я слышал, что некоторые исследователи-фармацевты предлагали разработать серию медикаментов-блокаторов хотя бы для омег, чтобы подавлять выработку соответствующих гормонов во время течки и избежать нежеланных детей, но каждый раз эти проекты заворачивают. Как это ещё назвать если не ловушкой?
— Но ведь наша природа... мы созданы такими... Разве можно с этим что-то сделать?
— Если и можно, то для начала хотя бы попытаться сгладить углы. Перестать лицемерить, провозглашая равенство и одновременно лишая нас возможности спокойно жить и растить детей. Вводить совместные уроки по репродукции, чтобы все были в равных условиях. Дать "зелёный свет" разработчикам, чтобы всё-таки создали эти проклятые блокаторы. Изменить саму систему обучения и воспитания. Не поощрять негласно натуральное рабство, как у нас на базе. Ты думаешь, система договоров есть только у нас? Она работает везде. Это же натуральная халява прямо на рабочем месте! И позволяет поддерживать хоть какое-то подобие порядка и дисциплины. Особенно в военных частях, где и без того условия достаточно жёсткие. В одной из таких частей я был зачат. — Салли тихонько ахнул. — Мой папа Талли был кухонным рабочим, а отец-альфа — сержантом. Как только стало известно, что мой папа забеременел, его тут же уволили. Он скрывал своё положение до шести лун, поскольку деваться было некуда, потом пришлось лечь на сохранение, а там его убедили отдать меня на попечение государства, пока он не устроится. Папа не хотел меня отдавать, но он тогда был очень молод, излишне доверчив... Его уговорили, а потом он годами добивался того, чтобы меня ему вернули.
— А когда именно система договоров заработала здесь?
— Сразу, как только база была переведена на боевой режим. Правда, я слышал, что раньше здесь было гораздо хуже — омег не нанимали, а покупали и продавали, оформляя это как приём на работу, а наша общага была бесплатным борделем.
Салли побелел, как полотно.
— П-продавали? Работорговля всё ещё существует? А разве её не искоренили после установления республики?
— Существует, но имеет полускрытый статус. Сирил и Кайл были куплены мужьями, а после их смерти получили статус свободных, ведь оба брака были зарегистрированы официально. Поскольку с нами особо не церемонятся, в этой сфере крутятся огромные деньги. Работорговля прячется под самыми разными вывесками, что мешает правозащитным организациям окончательно решить этот вопрос. Я слышал, что отдельные партии живого товара до сих пор тайно вывозят за границу, чтобы скорректировать не самую благополучную демографическую ситуацию и хоть как-то сдержать возможное наступление со стороны соседей, которым наши богатства покоя не дают. Если верить газетам, то у нас не так плохо, как за кордоном. Если всё это станет широко известно, то разразится скандал государственного масштаба. Пока всё удаётся скрывать только потому, что наши и остальные омеги поставлены в патовые условия — или так или так. Вот нам и приходится выбирать меньшее из зол, а больше всего мы боимся потерять наших детей, да и репутация банальных проституток никому из нас на гражданке не нужна. Нас и без того презирают за слабость и доступность. Эти сволочи попросту играют на наших родительских инстинктах и страхах. Так что будь осторожен, Салли, и выбирай себе хозяина с умом. Ты хороший парень, и я не хочу, чтобы тебе сломали жизнь, как многим из нас.
— Так вот почему Рейган и его сторонники подняли восстание... — Салли схватился за голову, которая грозила вот-вот лопнуть от обилия шокирующей информации.
— Да. Они боролись за настоящее равенство и равноправие. Когда-то омеги восстали против рабского существования. Они требовали право на самореализацию, право голоса на выборах и право самим решать свою судьбу. Они победили только потому, что властям очень быстро стало понятно, что всех бунтовщиков не перестреляешь, а из-за оставшихся начнётся грызня похлеще, как это потом было у соседей и продолжается до сих пор. На уроках истории об этом мало говорят, ограничиваясь общими формулировками, но для наших предков-омег это было самым настоящим подвигом — пойти против своей природы, против своих инстинктов. Они не щадили никого — ни себя, ни своих детей, ни своих мучителей. Некоторые особо громкие случаи до сих пор списывают на нашу истеричность, рождённую инстинктами, что добавляет аргумент в копилочку официальной идеологии. Наши предки боролись за то, чтобы все были равными. Чтобы когда-нибудь дети жили в справедливом обществе. И власти были вынуждены пойти на компромисс, но взамен начали выстраивать ныне существующую систему, оправдывая её нашей природой и тем, что перестроить старое мышление непросто. Что перестройку нужно вести постепенно, чтобы снова не возникли проблемы. За сто лет решить этот вопрос было вполне реально, однако эта резина тянется до сих пор.
— Что-то ты сегодня поздно... Салли, что с тобой?!! Салли!!!
Дон метнулся к другу и едва успел его подхватить. Омега был мертвецки бледен и еле держался на ногах. Отпирать дверь комнаты пришлось бете, после чего он втащил приятеля внутрь и тут же запер под любопытными и заинтригованными взглядами из-за соседних дверей. Легко представить, что они себе вообразили!
После стакана воды Салли заметно успокоился. Дон не спешил с расспросами, понимая, что из-за ерунды Салли так переживать не будет. Он неплохо умел держать себя в руках и самообладание терял достаточно редко — нужна была последняя капля. И, похоже, сегодня эта самая последняя капля упала.
Наконец Салли заговорил. Тихо, бесцветно.
— Дон, почему ты хочешь стать моим "хозяином"?
— Потому, что мы друзья. Потому, что мы давно знакомы. И потому, что ты мне нравишься. По-настоящему нравишься. Я не хочу, чтобы кто-то из наших сослуживцев испортил тебе жизнь.
— И ты бы действительно женился на мне?
— Если бы ты согласился, то да. Даже если бы наш брак был фикцией. Тогда бы тебя точно никто не тронул...
— ...а потом мне всё же пришлось бы родить тебе ребёнка, чтобы доказать, что всё на самом деле? — горько усмехнулся Салли. — Как в школе, когда ты уговорил меня расстаться с девственностью?
— Тогда действительно выхода другого не было. Нам было по шестнадцать лет. Если бы я не убедил всех, что мы любовники, то кто-нибудь из старших заделал бы тебе ребёнка на самом деле. Как бы ты не отбивался, но рано или поздно тебя бы изнасиловали — чем старше подросток-омега, тем сильнее и насыщеннее его запах во время течки... обычно. И как бы ты тогда жил?
— Ты не врёшь? — Салли поднял на него тяжёлый взгляд человека, дающего последний шанс оправдаться.
— Не вру, — серьёзно кивнул Дон. — Понятно, что родители бы тебя не бросили, если бы ты на самом деле "залетел" — один твой папа Лексус чего стоит, а дядя Майкар со своими связями может доставить немало неприятностей — но лучше было бы обойтись без таких эксцессов.
— Тогда ладно, — смягчился Салли, отставляя опустевший стакан.
— Так что случилось? Я никогда тебя таким потрясённым не видел. — Дон пересел к другу и осторожно приобнял за плечи. И впервые Салли не стал отстраняться. Ему был нужен кто-то рядом, чтобы чувствовать поддержку.
— Я был у Алекса... мы поговорили... и разговор получился очень тяжёлым.
— И о чём таком вы говорили? — мягко спросил бета, поглаживая его плечи.
— Про положение омег в обществе. Он рассказал пару историй... например историю о муже лейтенанта-беты, которого изнасиловали, и он убил себя и своего ребёнка...
— Да, я слышал эту историю, — кивнул Дон. — Она случилась четыре года назад. Мне её тоже Алекс рассказал, а капитан Фрост подтвердил.
— Ещё он рассказал, как застрял на базе... про своего мужа... про своего отца... про факты, которые стараются не афишировать... про изъяны социальной системы и особенности современной политики... — Салли прислонился к его плечу и прикрыл глаза. — Я и не предполагал, что всё настолько плохо. Даже когда пахал на аттестат и диплом. А тут ещё эти... выборы...
— Тогда всё понятно. А я едва не предположил, что кто-то тебя всё же изнасиловал.
— Что, так плохо выгляжу? — слабо хмыкнул омега.
— Краше в гроб кладут.
— Ничего, к утру отойду.
— Очень надеюсь, а то может шум подняться.
В дверь комнаты Дона осторожно постучались. Сосед беты Скиперич усмехнулся, оторвавшись от сломанного приёмника, в котором ковырялся.
— Ого, нашему плюшевому альфе что-то понадобилось. Заходи, открыто!
В комнату неуверенно протиснулся светловолосый альфа. Он нервно топтался на месте, смущённо краснел и потирал предплечья, глядя в пол.
— Я... могу поговорить с Доном... с глазу на глаз? — чуть слышно попросил он.
— О чём? — Дон отложил книгу.
— О... твоём друге... о Салли...
Скиперич удивлённо вскинул бровь.
— Ты всё ещё на что-то рассчитываешь? — фыркнул он. — Да какому омеге нужен такой хозяин-мямля?!
— Я... только поговорить, — уже чуть громче и упрямо повторил Дензел.
— Ладно, пошли на кухню. — Дон поднялся с кровати.
— Лучше... на улицу. Я бы не хотел... чтобы нас подслушали.
— Это так важно? — Дензел молча кивнул. — Ладно, пошли на улицу.
Лето уже кончилось, темнело всё позже, и по вечерам становилось всё холоднее, но альфа как будто не замечал прохлады. Он даже свитер не надел, оставшись в простой рубашке. Дон, которому было немного холодновато, невольно позавидовал выносливости альф, пряча ладони в карманах наброшенной форменной куртки. В училище бета уделял немало времени закалке, но до приятеля ему было всё же далековато — температура тела у альф автоматически адаптировалась под условия внешней среды. Едва они спустились с крыльца и завернули за угол, Дензел тут же вскинул голову, и Дон понял, что парень смотрит на окно Салли, в котором горел свет. Обеспокоенно смотрит.
— Так о чём ты хотел поговорить?
— Я... видел Салли из окна. Он очень плохо выглядел... С ним всё в порядке?
С Доном Дензел разговаривал гораздо увереннее и свободнее, чем с другими. Большими друзьями они никогда не были, скорее, приятельствовали. Сам бета относился к парню с оттенком покровительства, но достаточно дружелюбно.
— Он был у Алекса, и там состоялся очень нелёгкий разговор, который его потряс. — Дон тяжело вздохнул, вспомнив, как Салли буквально час назад пересказывал ему всё то, что успел узнать. — Ничего страшного, к утру будет в полном порядке. Салли сильный.
— Да? Хорошо... — Дензел выдохнул с таким облегчением, что было яснее ясного — он тоже предположил худшее.
— Ты хотел только это узнать?
— Нет... Я хотел... — Дензел собрался с духом и спросил: — А Салли уже выбрал, кто будет его... хозяином?
— А тебе зачем? — Дон с интересом взглянул на приятеля.
— Я... мне кажется, что он выберет именно тебя. Вы же уже давно знакомы... и он тебя к себе впускает...
— И ты хочешь заранее договориться?
— Н-нет, не совсем. Я... хочу предложить... — Дензел густо покраснел и выпалил: — Хочу предложить... двойной договор.
Дон сперва оторопел. Такого он совсем не ожидал.
— Что-что? — переспросил он.
— Двойной... договор. — Альфа окончательно смешался и замолк, ссутулившись.
— Почему?
— Я не хочу... чтобы Салли было плохо, — едва слышно ответил Дензел, его побледневшее лицо болезненно дёрнулось, а в глазах промелькнуло что-то новое. — Я слышу, о чём говорят все. Они уже планы строят. Я не хочу... чтобы Салли было плохо. Я... хочу защитить его. Я... я обещаю — я его не обижу.
— Но... почему?
Можно себе представить, чего стоило этому недотёпе решиться предложить такое! У Дензела с самого приезда была репутация слабохарактерного чудака из-за его стеснительности и неуверенности, которые моментально испарялись, стоило во время тренировок и рейдов раздаться команде "Поехали!". Над ним подшучивали, над ним посмеивались, особенно когда он начал одалживать омег. Про особенности его сексуальной жизни даже анекдоты начали сочинять! Чего греха таить, Дон и сам сочинил парочку, правда, не в насмешку. С Дензелом он учился в одном училище, был соседом по комнате и неплохо его знал — парень был нетипично мягкосердечен для альфы, откуда бралось и всё остальное. Совершенно неконфликтный. Странно, что он выбрал себе именно такую профессию, а не предпочёл устроиться на гражданке. Тем не менее, его кто-то настойчиво порекомендовал, Дензел неплохо себя показал во время первого же боевого выезда, и с его чудачествами смирились.
Когда среди "приглашений" Салли Дон заметил помятую бумажку с координатами Дензела, то сперва бету потянуло посмеяться, однако, вспомнив, как о парне отзывались другие омеги — особенно Алекс — передумал. Этого недотёпу стоило хотя бы взять на заметку, что он Салли сразу и сказал. Планируя дальнейшие финты, чтобы оградить своего омежку от негодяев, Дон действительно подумывал всерьёз договариваться с Дензелом, а тут Дензел подошёл к нему сам.
— Значит, ты уже не надеешься стать единственным хозяином? — Альфа отрицательно замотал головой... а потом поправился и кивнул. — Но ведь это очень выгодно...
— Мне не нужна выгода. Я хочу помочь Салли.
— Что, понравился? — догадался Дон, видя, как Дензел снова и снова краснеет, упоминая имя омеги, и как начинают блестеть при этом его светлые глаза. За прошедшие с приезда Салли дни бета не раз замечал, как приятель поглядывает на омегу за обедом в общей столовой или почти сталкиваясь с ним у общаги. Порой создавалось впечатление, что альфа следит за парнем.
Рука Дензела тут же потянулась к голове, и пальцы начали ерошить светлые, как лён, волосы на затылке. Обычно, с самых древних времён, альфы стриглись очень коротко, сейчас особо любящие франтануть отпускали небольшую чёлочку или выбривали виски, но настолько длинные волосы мало кто отращивал. Эта особенность была больше распространена на гражданке, да и то не поощрялась, а то и в открытую осуждалась. К Дензелу нередко придирались, требуя укоротить причёску на три-четыре пальца, однако альфа с непонятным всем упорством отказывался, из-за чего волосы иногда выбивались из-под шлема. Это была ещё одна причина для насмешек — длинные волосы считались привилегией омег, а в старину даже указывали на принадлежность к разбойникам или бродягам, которых откровенно опасались. Дензел до самой короткой современной омежьей стрижки не дотягивал буквально пару пальцев, но парню было всё равно. И ему, как ни странно, это шло. Стриг его каждый раз Алекс, и Дон один раз даже видел это собственными глазами. Дон сразу вспомнил, какие длинные волосы были у Салли в школе — доставали до плеч, а то и чуть ниже. Когда омега приехал на базу, то остриженные по допустимому максимуму волосы резанули глаз — не как у альфы или беты, но хотелось бы, чтобы были подлиннее. Хотя бы как у Дензела.
