Омегаверс Путь наверх (неполный вариант)

Комната была небольшой — наверно, курительная или что-то вроде того. Там уже мялись шестеро омег в сравнительно новых чистых рубахах и рабских ошейниках. С одним господин Фаулер откровенно смошенничал — ему было не меньше двадцати пяти. Плотный, коренастый, с покрасневшими от частых стирок руками, откровенно некрасивый, в запахе чувствуются не самые хорошие примеси, но в усталых глазах читается ум. Самому младшему было около десяти, но он уже заметно перерос своих одногодок и старался держаться поближе к прачке. Судя по запаху, он мыл ночные горшки, когда его оторвали от работы. Пока трудно судить, что из него получится, но коротко обрезанные светлые волосы выглядят прилично. За кого Геральда тут держат? За дурака??? Или думают, что раз бывший раб, то можно подсовывать?.. Ладно, разберёмся.

Геральд усадил Резенхайма в ближайшее кресло и начал разглядывать предложенный "товар". Увидев его и распознав запах, омеги ощутимо растерялись, но на их лицах довольно быстро появились слабые улыбки. В них не было особого страха, не было отвращения при виде пятна на лице альфы. Похоже, что Флери им всё рассказал! Тем лучше — проще будет выспросить. Геральд каждого попросил назвать своё имя, задал ещё пару вопросов... На самом младшем по кличке Веточка и прачке по кличке Серый ещё чувствовался аромат брата Роя — отпечаток был очень слабый, но подтверждал, что с парнем случилась беда. Почему его не вывели вместе с остальными? Слишком хорош? Или был за что-то наказан, и про него в суматохе просто забыли?

— Господин Фаулер, почему вы собрали не всех?

— П-почему в-вы так решили?

— Ещё вчера я учуял один запах, но он не принадлежал ни одной из "пташек". Я справедливо рассудил, что этот запах принадлежит одному из слуг, которых гостям не показывают. Этот отпечаток был и на Флери. Похоже, что этот слуга помогал ему оправляться во время короткой отлучки. Сейчас я чую остатки этого омеги на Сером и Веточке. Почему вы не привели его вместе со всеми? Этот омега достаточно молод.

Омеги переглянулись, и Рябой — смуглый и довольно миловидный, если не считать россыпи мелких тёмных точек на коже — вскинулся:

— Мыш! Господин говорит про Мы...

Хозяин резко оборвал его хлёсткой пощёчиной.

— Кто тебе позволил пасть разинуть без разрешения?..

— Кто такой Мыш? — перебил его Геральд — от сердца слегка отлегло.

— Позвольте, хозяин... — робко поднял руку Серый, и господин Фаулер скрипнул зубами, но разрешил говорить. — Господин, Мыш вчера вечером был наказан и до сих пор заперт в подвале. Поэтому он не с нами.

— Наказан? За что?

— Господин Геральд, — вмешался мажордом, — этот омега вам не подойдёт.

— Почему это?

— У него крайне отвратительный нрав. Он дерзок, непослушен, постоянно богохульствует и пытается что-то украсть. И это не говоря уже о том, что от него нет никакого толку. Мы уже почти полтора года пытаемся его перевоспитать, но всё тщетно! Господин Фаулер начал жалеть, что вообще купил его.

— Почему же вы до сих пор от него не избавились?

— Мы не можем себе позволить выставить на продажу такого дьяволёнка, — помрачнел господин Фаулер. — Да, пахнет он отменно, но его буйный нрав... Похоже, что всё же порченый — омеги такими не бывают. И не должны быть. Он дважды чуть не сбежал, брыкается, кусается, всё ломает, рвёт, срывает с себя ошейник... Не омега, а сплошные убытки!!!

— Это правда? — повернулся Геральд к Серому.

— Да... Мыш очень... непослушный, — чуть слышно ответил омега, теребя подол своей рубахи и глядя в пол, застеленный красочным ковром. — Вчера он как-то украл уличную одежду и попытался снова сбежать, но наш привратник поймал его у самой задней двери. Его высекли розгами и посадили в подвал.

Геральд едва не вознёс хвалу Деймосу вслух! А этот Мыш, оказывается, не из робких!

— Господин Фаулер, приведите этого Мыша сюда.

— Но, господин Геральд... — слегка сбледнул хозяин борделя.

— Позвольте мне хотя бы взглянуть на него. — В голосе Геральда сама собой от нетерпения прорезалась властность, присущая альфам. — Или здесь замешано нечто, вы сейчас пытаетесь скрыть?

— Господин Геральд... — заметно заметался Фаулер.

— Дайте хотя бы взглянуть на него! Мне уже просто интересно посмотреть на вашего дьяволёнка... — начал Геральд, заметив отблеск надежды в глазах Серого.

Вдруг где-то в глубине дома раздались грохот, лай пса и яростная ругань одного из привратников. Кажется, где-то внизу. Мыш??? Всё же смог вырваться из заключения??? Нельзя позволить ему уйти, а то пропадёт совсем!!!

Геральд выскочил в коридор, прислушиваясь ко всем звукам, что были в доме, и услышал, как пёс гонит беглеца к главной лестнице. Альфа помчался в ту сторону и на середине пролёта едва не был сбит с ног омежкой в длинной, не по размеру, грязной рубахе. За ним скачками мчался один из вчерашних псов. Геральд тут же подхватил омежку на руки, вскочил на несколько ступеней вверх, прижал к себе и угрожающе зарычал на пса, который тут же шарахнулся с лестницы, униженно скуля и прижимая уши. Подоспевший к месту происшествия привратник тоже отшатнулся. То-то же!

И тут Геральд разобрал запах, исходящий от беглеца. Пахло грязным подвалом, крысами, но это не могло забить собственный аромат мальчишки. ТОТ САМЫЙ!!! Сам омежка, трясясь, обхватил его за шею и прижался. Инстинкт... А ещё ему очень холодно. Геральд не удержался и провёл носом по оголившемуся острому плечику, наслаждаясь запахом, пронизанным страхом...

Вдруг альфа получил резкий и довольно сильный тычок в скулу, а сам омежка, опомнившись и сообразив, за кого держится, начал отчаянно вырываться. Он извивался, как уж, Геральд чудом уклонился от удара грязной пяткой в нос... Пытаясь удержать мальчишку в своих руках и не сломать ему что-нибудь случайно, альфа понял, что кроме этой грязной рубахи на омежке ничего нет — его ладонь случайно мазнула по голому тощему заду. Ещё он понял, что его избранник не просто худой — это выдавали тонкие, как тростинки, руки, ноги и ощутимые под рубахой рёбра. Касание к незащищённому тылу словно прибавило Мышу — а это несомненно был он! — сил. Поняв, что чужой альфа держит его крепко, Мыш, недолго думая, запустил свои мелкие зубки в его руку. Больно-то как!!! Сразу видно, что этот щегол большой мастер кусаться!

Пытаясь удержать своего будущего мужа и не обругать его ненароком, Геральд мысленно ликовал. Да, мальчишка что надо! Осталось только убедить его, что бояться чужака не нужно, добиться доверия, и всё у них будет хорошо! Скорее всего, у них с Роем общий отец, и Адам, раздавая свои дары обоим омегам, старшему брату вручил больше силы, а младшему отваги.

Геральд вспомнил и своё знакомство с Резенхаймом. Он тогда сидел в цепях в клетке и строил из себя дикого... Чудны твои дела, Деймос — Мыш, похоже, делает то же самое.

— Тихо, ты, а то сломаю что-нибудь! Уймись!

— Да пошёл ты в с...ку!!! — взвизгнул Мыш, продолжая брыкаться. — Пусти, гад!!!

— Это кто тут гад?!! — откровенно обиделся Геральд, перехватывая поудобнее и буквально наслаждаясь его запахом. Попутно прикрыл холодный тыл подолом рубахи. — Может, приглядишься сначала? Или мне отдать тебя привратнику с его псиной?

— Только посмей, суходр...ер!!! — В голосе Мыша прорезался самый настоящий яростный кошачий ряв.

Отлично, отлично!!!

— Тогда перестань дёргаться и посмотри на меня.

Мыш, похоже, и сам начал уставать — успел запыхаться. Он перестал брыкаться, вскинулся, и Геральд наконец смог разглядеть его как следует.

Руки, ноги, тощий зад и рёбра не обманули — Мыша чуть ли не морили голодом. И это сейчас, когда он в поре созревания и вовсю должен расти!!! Вот мрази!!! Острое, обтянутое тонкой землистой кожей личико красотой, разумеется, не отличалось, но было в нём что-то многообещающее, как в Сигурде. Глаза невнятного цвета — то ли голубые то ли зелёные то ли серые — казались слишком большими. Постоянное недоедание отразилось и на росте омежки — он был низковат для своего возраста. Лишь ненамного выше Иво! Если бы не запах, то можно было подумать, что Мышу нет ещё и двенадцати лет. Мышастые тонкие волосы острижены почти под корень, причём очень грубо — они неряшливыми клоками торчали в разные стороны, как иголки у ежа, что красоты тоже не добавляло. Как и злобная гримаска на лице. Но этот блеск в глазах! Эти разошедшиеся в угрожающем оскале губки!.. А зубы довольно хороши, пусть и мелкие. Мыш достаточно чист, чтобы со временем поправиться и стать здоровым, чтобы рожать крепких детей. Подкормить только надо, позаботиться. А там обязательно похорошеет. Особенно когда отрастут волосы.

Мыш быстро перестал скалиться, а злости в нём поубавилось — она сменялась недоумением. Увидел пятно на лице чужака, разобрал его запах и теперь не знает, что думать. Отлично, продолжаем разговор!

— Тебя как зовут? — уже спокойно спросил Геральд.

— Мыш...

— А я Геральд. Ну, что, будешь и дальше кусаться?

Как заберём — в баню, решил альфа. Пусть прогреется хорошенько после подвала, а то расхворается. Одного Резенхайма хватает за глаза!

— Пусти, — уже почти мирно потребовал Мыш.

— А не убежишь?

— Убегу. — Мыш отвернулся.

— Ты уже пытался. Получилось?

— Ещё раз попробую. Я не останусь здесь!

— И куда ты пойдёшь? — Ой, кого-то это напоминает!.. Его самого в девять лет.

— Куда угодно. Только бы подальше отсюда.

Да.

— Далеко ты не уйдёшь, поверь. Я знаю, что говорю.

Мирный тон альфы насторожил омежку — он ощутимо напрягся, однако его тщедушное тельце уже почуяло безопасного человека и надёжного защитника. Мыш не понимал, что с ним происходит, но он не морщился. Чует.

Геральд вспомнил, как Резенхайм уговорил его на равноправный договор, и они очень скоро стали настоящей семьёй. Мыша проверять не надо — всё и так понятно. Главное — забрать его отсюда. Если в течение первых суток мальчишка не сбежит, то всё наладится. А мальчишка он смышлёный — по глазам видно. Должен смекнуть.

— Послушай, Мышонок, я тебя не обижу. Я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда. И если получится, то уже завтра ты станешь свободным. Хочешь?

— Свободным? — недоверчиво нахмурился Мыш.

— Да, свободным. Я буду заботиться о тебе — кормить, одевать и защищать. И ты никогда сюда не вернёшься. Согласен?

— А не врёшь? — вызывающе прищурился Мыш.

— Геральд Меченый может быть очень опасным, жестоким, способен плутовать, но он всегда держит слово. Верить или нет — решай сам.

Думал Мыш долго, косясь на недовольного привратника, который всё же не решался приближаться. Пёс и вовсе прятался за хозяина, не подавая голоса, и это беспокоило привратника. И не только его, но и здешних хозяев, которых Геральд чуял за своей спиной. Они были потрясены и не просто так. Чужак смог укротить Мыша!!!

Омежка несмело поднял тонкую ручонку, и его грязные пальцы коснулись пятна на лице Геральда. Готовые отдёрнуться в любой миг.

— Откуда это у тебя?

— Я таким родился.

— А это не заразно?

Геральд коротко рассмеялся.

— Не заразно. Ну, что скажешь, Мышонок? Пойдёшь со мной?

В комнате висело такое напряжение, что его можно было резать ножом и раскладывать по тарелкам. Прочих омег отослали работать, и в комнате остался только Мыш, которого Геральд держал рядом с собой. Даже придерживал за плечи, на которые набросил свой кафтан, чтобы хоть немного отогреть растерянного омежку. Господа Фаулер и Хокинс пребывали в полной растерянности от только что услышанного.

— Господин Геральд...

— Вы не расслышали господа? Я выбрал этого.

— Н-но, господин Геральд...

— Что-то не так, господин Фаулер? — посуровел альфа. — Не вы ли буквально только что сказали, что не можете позволить себе выставить на продажу дьяволёнка? Мне удалось укротить его за пять минут, я вполне могу с ним справляться и дальше. — Мыш стоял рядом с ним смирно, переминаясь с ноги на ногу по ковру, что откровенно не нравилось мажордому. А нечего было полуголого мальчишку босиком сажать в грязный подвал с крысами! — Заодно сниму с ваших плеч эту обузу, от которой, как вы меня уверяли, одни убытки.

— И... сколько вы хотите отдать за... него?

— Двадцать золотых, — срезал их запасы, включая свой выигрыш, Геральд. — Я думаю, это будет справедливая цена.

— Двадцать??? Всего двадцать??? — тут же взвился господин Фаулер. — Да я купил его за восемьдесят!!! Это грабёж!!!

— Грабёж? Это не грабёж, господин Фаулер. Вы только посмотрите на мальчишку — он же едва на ногах стоит! Вы его совсем не кормите что ли? За что только отдали восемьдесят золотых?!

— Омеги сильно меняются с возрастом, — процедил господин Хокинс. — Мы надеялись, что это будет и с Мышом — у него отменный запах — но этого так и не произошло.

— То есть, вы уже покупали его таким, — уточнил Геральд, догадываясь о причинах.

— Да, — неохотно признался хозяин борделя. — Тогда цена не показалась мне завышенной, но когда мы убедились, что мальчишка совершенно неуправляем... Пришлось постоянно его наказывать...

— ...в том числе и лишением еды? — безжалостно закончил вместо беты Геральд. — Господин Фаулер, я поражаюсь вашему невежеству! Как вы до сих пор не прогорели?!! Неужели вам даже в голову не пришло, что чтобы из омеги — любого! — выросло что-то путное, его нужно как следует кормить!!! Судя по тому, что мне уже известно, прежний хозяин Мыша тоже недокармливал, вы его по сути морите голодом... Что ты воровал? — обратился Геральд к своему избраннику, который до сих пор не издал ни звука, а просто зябко кутался в кафтан альфы.

— Еду, — чуть слышно ответил омежка. — Я хотел есть.

— Вы это слышали, господа? Мыш воровал еду. От голода. И в этом нет ничего необычного. Сколько ему лет, господин Хокинс?

— Тринадцать... исполнилось после Нового Года, — нехотя ответил мажордом.

— В самом деле? — презрительно фыркнул Геральд. — Если бы не запах, то я бы решил, что не больше одиннадцати! Мыш уже вступил в пору созревания. Созревания, господа!!! Вы вообще понимаете, что это означает??? — Господа едва не задохнулись. — Как по-вашему, будет ли в будущем обильно плодоносить молодое дерево, за которым не ухаживает садовник? И насколько хороши будут его плоды? А вы что делали?!! Вы губили это деревце, которое буквально чудом не загнулось!!! Нет, господин Фаулер, я плачу двадцать золотых.

— Но я отдал восемьдесят!..

— Требовать столько денег за тощего мальчишку — это всё равно, что купить хорошую лошадь, а через пару лет выставить на продажу за эту же цену полудохлую клячу, в которую превратилась эта самая лошадь после отвратительного ухода. Да вас на смех поднимут! И это в самом лучшем случае.

— Семьдесят пять... — чуть уступил господин Фаулер.

— Двадцать пять, — накинул сверх своей цены Геральд. — И вы ещё примите во внимание, что за те полтора года, что Мыш живёт у вас, вам так и не удалось его перевоспитать. Это тоже сбавляет цену, поскольку буйный омега никому не нужен. Вам никто не даст за него требуемую сумму. А пока вы будете искать более сговорчивого покупателя, вам придётся ещё больше денег потратить на его, с позволения сказать, содержание.